Мобильная версия сайта |  RSS |  ENG
ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
 
   

 

ПЕРВАЯ ПОЛОСА
Сайт древних рукописей DrevLit.Ru - сайт для любителей старины, для тех кто любит историю и хочет разобраться в ее тайнах и хитросплетениях. Мы не ставим своей целью создать полновесную библиотеку древних знаний, но будем стараться публиковать материалы, которые самостоятельно сможем найти в сети Интернет и полученные от наших читателей. Команда разработчиков и администраторов сайта будет благодарна за помощь в расширении библиотеки и рассчитывает на ваше участие своими знаниями и материалами.
Сайт находится в состоянии наполнения, поэтому будем крайне признательны за замечания по его улучшению и обнаруженные неточности.
 
ПОСЛЕДНИЕ ПОСТУПЛЕНИЯ - ДРЕВНЯЯ ЛИТЕРАТУРА
» ЛОБРИ ОЛЬГА - ОТ АСТРАХАНИ ДО МАРГЕЛАНА
Был в Маргелане богатый Сарт-подрядчик бравший подряды на постройку домов. Он строил из своего материала и тоже, как честный Сарт, не заключал никаких условий. Два раза случалось так что когда дом был выстроен и в него уже переезжали, то Сарта прогоняли, говоря, что ничего ему не должны. Он почти разорился этим, а перед своим отъездом я видела его строящим снова дом из своего материала. На мой вопрос, взял ли он теперь расписку, он ответил: «Зачем? Разве много нечестных людей на свете? Двух видал, больше не увижу».
Конечно, не все Сарты честны. Помню я такое дело: Сарт-купец много задолжавший другим купцам Сартам в один прекрасный день объявил себя банкротом.
Весь базар взволновался; стали говорить, что он обманщик, что припрятал деньги и товар; дошло дело до суда. В таких случаях в Туркестане дело разбирается третейским судом. Третейским судьёй был на этот раз военный врач, пожилой человек, коренной туркестанец. Передо мною живо рисуется картина этого суда: базарная площадь залита яркими лучами солнца; вся природа замерла в изнеможении; замер и базар где собрались в «круг» старики-Сарты; за стариками толпится и молодежь; все тихо и безмолвно в ожидании слов подсудимого. Вот он заговорил; это уже старик; заранее обдумав свою речь, он начинает доказывать свою невиновность.
Кругом все слушают затаив дыхание, не сводя глаз с его лица, и вот понемногу среди молодежи, сначала неуверенно, слышится протест: «Нет-нет, есть у него, припрятал, припрятал». Наконец, подхватывают и старики, все против подсудимого, а последний снова отпирается, доказывает свою невиновность. Теперь слово за доктором. Как решить — кто прав? «Послушай, говорит он подсудимому, — я не могу решить, правду ты говоришь или обманываешь, но Бог видит все; подумай, ведь ты старик, ты можешь умереть через два-три дня, — что ответишь ты тогда Богу?»
Молчание; долгое, тяжелое молчание, и вот, наконец, прервано оно рыданиями старика подсудимого. Со слезами винится он в своем обмане, просит прощения и выносит все припрятанное им до последней копейки, до последней тряпки. И снова все тихо, торжественно тихо. Втихомолку совещаются Сарты о том чтоб отдать виновному часть добра, чтобы не пришлось ему бедствовать.
Полный текст

» ЧЕЧЕНСКАЯ СКАЗКА XVIII ВЕКА
Давным-давно, когда Уруссы только что ставили Кизляр, жил был в горах, в непроходимых лесах, Кабардинский выходец князь Джан Кличь Улудай. Казны у него было что у солнца Ирана, рабов — что звезд на небе; сам богатырь — на плечах быка уносил с чужого двора; а дебрью глухою идет — дубы пред ним валились как тростинки: вражий аул дани не внес — свалит гору на непослушных. Чего, казалось, недоставало Улудаю, а нет, — закручинился, насупил брови, будто две громовые тучи, и задумался. Было и о чём задумать думу — дочь невеста: а где жених по руке? Шекюр-Ханум была бы жемчужиной среди гурий Падишаха.
Вот, наконец, Улудай, пораздумав, собрал своих узденей и сказал: «объявите всему миру от Дербента до Анапы, что лишь тот назовется сыном моим, кто совершит такое дело, какого еще никто в горах не совершал».
Вскоре, в целом мире, от Дербента до Анапы, узнали о приговоре Улудая, и кровь, пуще прежнего начала литься, а горькие слезы вдовиц сожгли все поля от устья Терека до устья Кубана, и настал плачь, голод и все бедствия земли. А в Кубечах, то и дело что день и ночь стучали молоты, потрясая горы, и ковали шашки, кинжалы, кольчуги для сильных богатырей, искателей руки Шекюр-Ханум, ломавших оружие как дроворубы древесные сучья.
Наконец, через месяц-другой, к Улудаю на двор прискакал лихой удалец, весь закованный в броню.
Уздени Улудая встретили гостя, приняли лошадь, оружье, и ввели его в кунацкую саклю.
— Селям алейкюм! — проговорил удалец, наклонив голову и приложа руку к сердцу.
— Алейкюм селям! — гордо отвечал хозяин, не трогаясь с места.
— Я Джамбулатов.
— Добро пожаловать! — знакомое имя, слыхивал о твоем удальстве — садись!
Гость самодовольно улыбнулся и продолжал:
— Целому миру известно, какого ты хочешь жениха для дочери. Ты знал моего отца — от Дербента до Анапы не было человека храбрее, сильнее и выше его: когда бывало вытянется в рост, то луна задевала за макушку его головы.
— Правда, правда, был великан твой отец, сам я видел, да и старики сказывают, что горы были ему по плеча; но когда мой отец выпрямлялся во весь рост, тогда твой отец проходил под его ногами....
— Пожалуй, не будем считаться отцами! Я скажу о себе: я кликнул охотников и пять тысяч панцырников скакали за мной, домчались до Дона, разграбили села Уруссов и отогнали пять тысяч коней. Они там, на долине, возьми их в кебин за дочерью — я сделал то, чего никто еще не делал в целом свете, от Дербента до Анапы.
— Ты сделал славное дело, я об этом слышал. Но Кунчук сделал более тебя. С сотнею панцырников он вторгся в Анапу, убил Каймакана, сжег город, освободил свою невесту и ускакал невредим. Будь моим гостем, но мужем дочери не будешь...
Полный текст
» ХУАН БАУТИСТА ДЕ ПОМАР - СООБЩЕНИЕ ИЗ ТЕСКОКО
Способ и порядок, какой они в этом имели, состоял в том, чтобы врагов, которых на войне они могли бы убить, не убивали, но скорее захватывали их живыми и приводили пленниками с целью принести их в жертву, и по многим другим причинам и соображениям, из чего для них следовало много выгоды, чести и славы. Днями их жертвоприношений были только праздничные дни, и для этого следует знать, что они имели в каждом году восемнадцать праздников, и все разные, на которых они почитали разных идолов, таким образом, что ежегодно они только раз справляли каждый праздник, хотя, это правда, одни считали более важными и большего достоинства, чем другие, особенно тех трех идолов, о которых уже шла речь, каковым они устраивали большие и примечательные жертвоприношения всех родов пленников, и особенно в день праздника еще одного, которого они называли Шипе [Xipe] , который был как бог войны, каковому жертвовали самых доблестных пленников с тем, чтобы прославить тех, кто их захватил, с особой торжественностью по сравнению с другими, обычными жертвоприношениями, о которых пойдет речь дальше. Наконец, когда наступал день и праздник Тескатлипоки, который они называли Точкатль [Tochcatl] , они приносили в жертву в его храме всех пленников, каких ранее собрали, всякого рода, возраста и пола, за исключением тех, кто, как самый мужественный, был оставлен для дня идола Шипе, который другим именем назывался Тлатлаукистекатль [Tlatlauhquiztecatl], что то же самое, что сказать "Алое или пылающее зеркало".
Им вскрывали грудь острым кремневым ножом над камнем, называвшемся точкатль, положив на него спиной, и пять или шесть человек, пригнув |им| голову, руки и ноги к земле, выворачивали грудь и живот вверх, и так один жрец из тех, кто для этого был предназначен и находился на службе демона, самый главный, называвшийся Кецалькоуатль [Quetzalcohuatl] , разрезал ее с легкостью от одного соска до другого, и первое, что он делал, было вынуть сердце, которое, трепещущее, он бросал к ногам идола, безо всякого уважения и учтивых манер; после этого он тут же вручал тело хозяину, что означает тому, кто его захватил, и в таком порядке приносили в жертву всех, и у тех, кто погиб на жертвоприношении этого дня, остальные жрецы собирали все сердца, и после того, как они были сварены, съедали их...
Полный текст

Метки к статье: 16 век Америка Испания

» БЕРЖЕ А. П. - ПРИСОЕДИНЕНИЕ ГРУЗИИ К РОССИИ
Георгий XII (10 октября 1746 — 28 декабря 1800) — последний царь Картли-КахетииПервые политические деятели, прибывшие из России в Тифлис, были действительный статский советник Коваленский и генерал-маиор Лазарев. Коваленский, назначенный полномочным министром при царе Георгие, поставил себе задачею играть первенствующую роль и распоряжаться бесконтрольно Грузией. Во всех его донесениях, письмах, проектах и соображениях не видно никакой государственной идеи, никакого понятия о служении какому нибудь отвлеченному принципу: все интересы России и Грузии отступают для него на задний план, как только задевается мелочное самолюбие или корыстолюбие этого кляузного чиновника. По приезде в Тифлис, министр удивил всех своим поведением. Напрасно царь ежедневно посылает узнавать о его здоровье, выражая тем желание видеть министра. Коваленский не хотел понять этого и отсылал посланцов с ответом, что он здоров. Наконец, когда решился явиться к царю, то послал прежде сказать, чтобы для него изготовили кресла. К царю Коваленский явился в особом наряде: в шубе, теплых сапогах и дорожной шапке, и тотчас же сел в изготовленные для него кресла, касаясь своими ногами ног царя. Затем, отправясь в том же наряде к царице, он кончил аудиенцию объявлением, что настал адмиральский час, и потребовал себе водки. Сообразно нелепому наряду и поведению, речь министра отличалась дерзостью и пренебрежением. А между тем этот недоступный министр российского императора обещал, царице взятку в 3,000 р., адъютанту царя князю Александру Макаеву 2,000 р. и княгине Чавчавадзе 7,000 р., если они убедят Георгия ходатайствовать пред государем императором об оставлении Коваленского министром в Тифлисе, с заявлением, что никого другого на этом месте царь иметь не желает.
Полный текст
» А. БУТЛАКОВ - ЭПИЗОД ИЗ СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИИ СРЕДНЕЙ АЗИИ
Туркменские всадникиВ то время, когда аральская флотилия, привезшая для нашего посольства подарки, предназначенные хивинскому хану и бухарскому эмиру, стояла перед Кунградом, Кутлы-Мурад и есаул-баши принялись весьма деятельно исправлять полуразрушенную городскую стену, чтоб не пропустить русских судов вверх по Аму-Дарье, если бы они пришли туда в другой раз. Это было в начале июля. Главный строитель Кутлы-Мурада и весьма приближенный к нему узбек, был ими как-то обижен, а потому также присоединился к заговорщикам.
В исход сентября, когда оттуда наши давно уже ушли и все крепостные работы были кончены, строитель поехал к Кутлы-Мураду и просил его осмотреть работы, сказать так ли он исполнил данные ему приказания и не нужно ли чего переделать. Кутлы-Мурад велел оседлать себе лошадь. Персиянин-невольник, искренно к нему привязанный, советовал ему хорошенько вооружиться и взять с собою несколько человек; но тот обругал его, говоря, что ему бояться нечего, и поехал к городу вдвоем со своим инженером.
На мосту перед въездом в Кунград стояли Мухамед-Фана и Кулман-бий. Оба они подошли к Кутлы-Мураду и Кулман-бий сказал, что имеет жалобу; между тем, инженер спешился, а Мухамед-Фана подошел еще ближе.
— Какая у тебя жалоба? спросил Кутлы-Мурад.
— Теперь скоро будут собирать подати, отвечал Кулман-бий: — а из нас много бедных, которым нечем платить.
— Да мне какое дело, нечем платить? — ну, продавайте ваших детей!
— Как, нам продавать своих детей! воскликнул Кулман-бий и ухватился за саблю Кутлы-Мурада; в то же мгновение инженер сдернул его с лошади, а Мухамед-Фана перерезал ему горло и выпил его крови, в знак удовлетворения кровной мести за смерть деда, старика Тюря-Суфи.
Полный текст
» АХВЕРДОВ А. И. - ОПИСАНИЕ ДАГЕСТАНА, 1804 Г.
Типы горцев Кавказа, 19 векПорядком начну вам от Кизляра кумыками Андреевской, Аксаевской и Костековской деревень, в которых старшие владельцы.
В первой — Али Солтан Казаналипов; в деревне сей до тысячи семей, а душ мужеска пола вооруженных могут собраться до трех тысяч человек; со всеми же окружными около оной деревнями могут собраться вооруженных до шести тысяч человек. Деревня сия расположена на реке Акташ. Со всеми окружными деревнями принадлежит пяти фамилиям владельцов андреевских: Казаналиповым, Темировым, Алишевым, Айдемировым, Муртазали Аджиевым.
Деревня сия есть всему кавказскому народу воротами, ведущими на плоскость, в которую из всех мест лезгинцы, в Кавказе внутри живущие, чеченцы и прочие народы достатых ими в плен разных родов людей приводят на продажу, которых большею частию покупают у горцов и чеченцов сами андреевские жители и продают в Кизляр с хорошими выгодами для употребления в садах виноградных. По покупке приводимых пленных жители кизлярские записывают имя выкупленнаго и сколько за него заплатил в городовой полиции и от того времяни начинают в каждой год, кроме пищи и платья, пленному зачитать из данных на выкуп его денег по двадцати четыре рубли. И когда таковым образом все деньги, заплаченные хозяином лет чрез шесть или пять заработаются, тогда делают их свободными. Сим ремеслом перекупкою и продажею пленных, андреевцы довольно обогатели. Часть же пленных самых лучших обоего пола дают андреевцы приезжающим из Константинополя и Анапы туркам и жидам, а иногда и сами доставляют в Константинополь и продают там за великие деньги. Настоящая же прибыль андреевцов состоит в хлебопашестве, скотоводстве и в воске, на продажу в Кизляр дров, кольев для садов виноградных, строеваго лесу. Народ сей любит празность, пьянство и покой. Владельцы их без согласия подвластных своих узденей, то есть дворян, никакого дела предпринять не могут, и чаще бывает, что они должны соглашаться на мнение узденей, нежели узденья на владельческие предложении. Из сих владельцов есть имеющие чины наши, как-то: майоры Муртазали и Устерхан Алишев, из коих первой имеет медаль, данную при коронации, золотую с бралиантами, капитаны Арслан-бек Айдемиров, Ибрагим Альбор Аджиев и Шефи Темиров, который имеет за Персидской поход медаль большую золотую на голубой ленте с портретом Екатерины вторыя и с надписью "за храбрость и усердие". 
Полный текст
» ДАЛЬ В. И. - ПОДВИГ ПРАПОРЩИКА ЩЕРБИНЫ
В Декабре 1819 года, 12,000 Лезгин, под предводительством славного разбоями Сурхай-Хана Казыкумыкского, внезапно вышли из гор и ворвались в селение Чирах, в ханстве Курахском, в 150 верстах от Кубы. При селении было небольшое укрепление с гарнизоном из роты Апшеронского пехотного полка. Часть этого слабого горнизона находилась в самом селении, Лезгины нашли в казарме 80 гренадер полусонных, и перерезали большую часть из них; но другие защищаясь, успели скрыться в крепостце. Прапорщик Щербина, услышав тревогу, выскочил из дома, скликал рассеянных солдат и, видя себя отрезанным от крепостцы, пробился сквозь толпы дикарей к высокому каменному минарету, чтобы, засев в нем или отсидеться, или дорого продать свою жизнь. Он отстреливался там до рассвета; прошел день — стрелки наши били сверху Лезгин на выбор; за то десятки пуль пронизывали малейшие скважины — и число храбрых редело. Великодушный штабс-капитан Овечкин, оставшийся главным начальником крепостцы, сделал две вылазки, желая выручить товарищей из засады. — Но Щербина кричал ему: возвратись, береги людей для охраны крепости. Они нужнее меня. Я обрек себя на смерть, но умру не даром. Наконец рассвирепевшие горцы отбили двери, ворвались внутрь минарета, резались там с Апшеронцами на кинжалах, и, истребив всех, по узкой лестнице устремились вверх; но там их ждал герой Щербина, который, ударами своей сабли поражал по очереди каждого горца, показывавшегося из-под пола. Лезгины отказались от приступа и стали подрывать башню. Два дня держался Щербина, не сдаваясь; на третий — минарет рухнул — и ожесточенные горцы вытащив его полураздавленного из-под развалин, подрезали ему пятки, вытянули жилы и, в глазах осажденных, замучили его до смерти. Так мученически кончил жизнь свою — образец решимости, Щербина, юноша, своим образованием, умом и твердостию духа подававший блестящие надежды.
Мир праху твоему герой, ты пал с честию, завидною смертию воина за Царя и Отечество!!...
Полный текст
» КАЗИМИР ВАЛИШЕВСКИЙ - ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА. ДОЧЬ ПЕТРА ВЕЛИКОГО
Портрет императрицы Елизаветы Петровны 1756 г.  Художник Луи ТокеЕлизавета не любила ни читать, ни учиться. Она заполняла время верховой ездой, охотой, греблей и уходом за своей несомненной, хотя и не очень тонкой красотой.
Черты ее лица были неправильны, нос короткий, толстый и приплюснутый, но великолепные глаза украшали и освещали ее лицо. Впоследствии, имея или воображая, что она имеет власть над зрением художников, она не допускала правдивого изображения своего носа на портретах, и знаменитому граверу Шмидту пришлось переделать его на портрете Токе.
По той же причине она никогда не позволяла изображать себя в профиль. Но она была хорошо сложена; у нее были красивые ноги, белоснежное свежее тело и ослепительный от природы цвет лица. Несмотря на пристрастие к французским модам, она никогда не пудрила волосы; они были того красивого рыжего цвета, что так ценится любителями венецианской красоты. И от всего ее существа веяло любовью и сладострастьем.
В первой молодости, в костюме итальянской рыбачки, в бархатном лифе, красной коротенькой юбке, с маленькой шапочкой на голове и парой крыльев за плечами – в те времена девушки носили их до 18 лет, – а впоследствии в мужском костюме, особенно любимом ею, потому что он обрисовывал ее красивые, хотя и пышные формы, она была неотразима. Она сильно возбуждала мужчин, чаруя их вместе с тем своею живостью, веселостью, резвостью. «Всегда легкая на подъем», как говорил про нее саксонский агент Лефорт, она была легкомысленна, шаловлива, насмешлива. «Она как будто создана для Франции, – писал он, – и любит лишь блеск остроумия».
В январе 1722 г., объявляя ее, согласно обычаю, совершеннолетней в присутствии многолюдного собрания, Петр ножницами обрезал ей крылья. Ангел превратился в женщину.
Однако Екатерина I не оставляла своей мысли, и в 1725 г. она более или менее осторожно предложила Елизавету в жены Людовику XV. В то время уже подготовлялся франко-русский союз; но, продолжая дело Петра I, задумавшего его, Екатерина хотела положить в основание его это совершенно неприемлемое условие. Ясно было, что даже такой ценою не оправдывалось принесение в жертву естественных интересов России везде, где они в то время соприкасались с интересами Франции – в Турции, Дании, Швеции, Польше. В этом направлении один вопрос об обладании Шлезвигом открывал уж целую пропасть. Франция гарантировала Дании владение им, между тем как на него предъявлял права Голштинский дом, состоявший уже в родстве с российским царствующим домом.
К тому же было чистым безумием предполагать, что в Версале согласятся серьезно обсуждать вопрос о браке французского короля с одной из принцесс, рожденных до брака.
И действительно, вопрос этот вовсе и не подвергался обсуждению. Подлинные документы, относящиеся к начатым по этому поводу переговорам, не оставляют на этот счет ни тени сомнения. 11 апреля 1725 г., принимая в аудиенции французского посланника Кампредона и разговаривая с ним по-шведски, чтобы не быть понятой окружающими, Екатерина объявила, что «дружба и союз с Францией были бы ей приятнее дружественных отношений всех остальных европейских держав». В тот же день императрица, не желая входить лично в дальнейшие объяснении, послала к Кампредону Меншикова, открыто предложившего на рассмотрение вопрос о браке Елизаветы с Людовиком XV. Он выказал себя весьма сговорчивым относительно условий брака и от себя сделал предложение, впоследствии считавшееся всегда совершенно недопустимым в России: о переходе Елизаветы в католическую веру.
Кампредон объявил себя весьма польщенным сделанным предложением, но попросил дать срок для сообщения его в Версаль и получения оттуда ответа. И не успел еще курьер вернуться из Франции, как в Петербурге разнесся слух о предстоящем браке Людовика XV с английской принцессой.
Екатерина все же не сдалась. На этот раз она выбрала посредником своего зятя, герцога Голштинского, и сообщила через него Кампредону, что, движимая желанием выдать Елизавету замуж во Франции, она удовольствуется и герцогом Орлеанским.
Во Францию вновь поскакал курьер. Но ответ из Версаля, отправленный 21 мая, окончательно разбил упорные надежды императрицы. Выражения безграничной благодарности сопровождали самый решительный отказ, едва смягченный несколькими вежливыми формулами: в Версале «опасались, что императрице оказалось бы слишком неудобным перед своими подданными согласиться на переход цесаревны в другую веру». Затем выражалось крайнее сожаление, что «герцог Орлеанский принял уже другие обязательства»…
Это положило конец мечтам и отсрочило на долгие годы союз с Францией. Несколько месяцев спустя Россия стала во враждебные отношения с Данией, и франко-русская война казалась неизбежной.
Полный текст


Главная страница | Обратная связь | ⏳Вперед в прошлое⏳
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.