Став на земли на Едровском поле Ондрей Зезевитов.
Тако рекл Фетко Емельянов, да Иванко Нефедьин, да Манулко Ильин сын и все рядовичи Едровского ряду: Жалоба нам, господине, на детей боярских на Некраса на Маланьина да на его детей, на Василья да на Дементея, да на Гришу на Якимова сына Ногина, да на Михаила Ногина, да на Степана на Митина сына, да на Неклюда на Теглева. Те, господине, дети боярские у нас землю отымают силно Едровского ряду поле да и в озере в Едром ловищ не дают.
И Ондрей спросил детей боярских Некраса Маланьина да его детей Василья да Дементея, да Михаила Ногина, да Гриши Якимова сына Ногина, да Степана Митина сына, да Неклюда Теглева: Почему вы ту землю отымаете у рядович да озера лишаете?
И дети боярские тако рекли: Тою, господине, землею и озером пожаловал нас князь великий.
И Ондрей спросил Фетка Емельянова, да Иванка Нефедьина, да Манулки Ильина да и всех рядович Едровского ряду: Называете вы ту землю своею землею Едровского ряду, да и в озери ловища называете своими ловищами; кому то ведомо, что то земля ваша?
И Федко Емельянов, да Иванко Нефедьин, да Манулка Ильин и все рядовичи тако рекли: То, господине, земля Михайловского погоста захожая, и князь великий на той земли нам велел и ряд поставити. И мы, господине, на той земли захижие  у озера у Едрова и ряд поставили да и поля роспохали, да и ту землю пашем. А тому, господине, уже дватцать лет.
И Ондрей спросил Фетка Емельянова, да Иванка Нефедьина, да Манулки Ильина да и всех рядович: Кому у вас то ведомо, что та ваша земля, а пашете ей дватцать лет?
И Федко Емельянов, да Иванко Нефедьин, да Манулко Ильин и все рядовичи тако рекли: Ведомо, господине, старому помещику Патракею Топоркову да великого князя крестьяном Стреглинские волости Микулки Федорову сыну, да Селивану Олферьеву сыну, да Демеху Онкипову сыну Пипину, старости стреглинскому, да Петру Исакову – тем, господине, то ведомо.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Московия Российская империя

Коли был Крымский посол в Москву, взял выход наш засилен. По сем нам на год прислал к нам с Москвы Глинской князь своего поезчика к Ивану Федпровичу. Пишет, Иван Федорович, пошел посол в Крым. И мы скинули с тех станов: ту казну отбили на «Бокаевом шляху» , меж красных городов положили. Положили ту казну на Красном городище , в Нижних ворот, за городом, положили семнадцать тысяч, двадцать сажень от городища. Во всяком сажни клали по камню жернами меж ними. На казне признака свиня свинцу положена. У тех нижних ворот ров. И тут через него мост. Вправу... косого сажня в землю у верх его — путный котел денег серебра, а под ним винный куб серебра. У города куб, а за городом другой. Перед передними вороты — поляна, что к мосту через колодезь, за мостом поляна, в конце мосту. На поляне могила. В той могиле пивной куб серебра. На нем признаки — свинцовая свиня. Вышь тою мосту дуб-дурень, желтоват, семь выплавков. И от того дуба восемь сажень могила-долгая. В той могиле семьдесят возов воску. На нем признака — девять сковород. Размерен пополам от дуба и до могилы, стоит куб серебра. На нем признаки: наносили (песку) ... из колодезя был с камушками красными и желтыми. Да подкараулили мы два Татарина. На Муравской сакме мы их уфатили и стали их пытать. И они  сказывали: идет посол Крымской, был в Москве с подарками везет бочку «земчугу» да семнадцать блюд царского стола. И мы его разбили между Вор-скла и Вор-склицы. И там добро положили на Красном Городище у передних ворот в конец валка, косого саженя . А с того валка бочку земчугу. Когда наши господа ходили по Кролевцу, ведомость получили, что идут по наши головы со многою силою.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Московия Российская империя

Кроме свободного населения, в Джедде открыто процветает рабство. Арабы даже средней зажиточности имеют по 2 — 3 невольника. Рабовладельцы посылают рабов на заработки в качестве носильщиков, перевозчиков, рыболовов и проч. Многие вдовы заработком их содержат себя и детей.
— Где вы покупаете рабов? — спрашивал я одного купца-араба.
— В полутора или двух часах езды на осле от города есть несколько приморских бедуинских деревень, жители которых занимаются продажей невольников. Кроме того, можно приобрести раба и в Мекке, где около Бейтуллы (Каабы) находится невольнический рынок.
— Откуда привозят рабов?
— Из Африки. Почти против Джедды, на африканском берегу вблизи Суакима, много деревень, куда из центра Африки привозят негров, сомалийцев, абиссинцев. Из Суакима на больших лодках везут их к нам.
— Сколько же вы платите за человека?
— Молодой раб, хороший работник, стоит 100 — 150 рублей, молодая девушка-рабыня 150 — 200 рублей. Мальчика можно купить за 60 рублей.
— Не убегают они от вас?
— Куда же они могут скрыться? На пароход их не примут, за город, в степь — схватят бедуины, которые или снова продадут, или к себе возьмут. Да у нас обращаются с ними хорошо, закон нам не позволяет их обижать.
— Вступают ли рабы в брак между собой?
— Редко, да и то в пожилом возрасте. Молодые девушки идут большей частью в наложницы к хозяевам. Дети остаются рабами у владельца.
Один из наших паломников так описывал продажу невольников в Мекке: “Около Бейтуллы, в трех отдельных помещениях, открытых для публики с улицы, продаются рабы и рабыни. Для женщин устроены высокие скамейки, а мужчины сидят на корточках около стен. Рабыни, числом до 70-ти, с платочками на головах, были одеты в костюмы, более или менее терпимые для глаз. Черных женщин мало, сидели преимущественно темно-коричневые, в возрасте от 20 — 40 лет, и одна девочка 9-ти лет. Всего больше черных рабов; я насчитал их до 35-ти, между ними семилетний мальчик. Покупатели могли осматривать у невольниц только открытые части тела: лицо, шею, руки, ноги до колен; если кто желал более подробно осмотреть, то поручал доверенной женщине, которая и производила осмотр в закрытом помещении. Цена на мужчин в это время стояла от 150 до 200 рублей, на женщин от 150 до 300”.
Полный текст

Метки к статье: 19 век Арабский Восток

Лета 7002 приехал к великому князю от царя, от Ивака от ногайского, с грамотою человек его Чумгюр. А се грамота: Ибряимово слово великому, князю Ивану, брату моему, поклон. После того ведомо бы было слово то: стоит промеж Чангысовых царевых детей наш отец Шыбал царь стоит с твоим юртом в опришнину, и друг и брат был, от тех мест межы нас ту Атамыров да Номаганов юрт ся учинил, а мы ся учинили далече, а с тобою меж нас добрые съсылки не бывало. Ино мне сючястъе дал Бог. Тимер Кутлуева сына убивши, Саинской есми стул взял. Да ещо: сам сиз детми условившыся, а великого князя детей на княженье учинив, на отцов юрт, к Волзе пришед, стою. Ино как по первым по нашым, по тому же братьству нашему примета, Алягам царь стоит, того прошу у тебя. Да как его дашь нам, и дружбе и братству примета то стоит. Да отца своего, места ищучи, на Темер Кутлуева сына ратью сел есми на конь. Да еще: Алягама царя, как дашь нам, после того твоему недругу недруг стою, а твоему другу друг стою. Да се братство отведати, Чюмгуром зовут, слугу своего послал есми. Да еще нас назовешь собе братом своим, а добрым человеком Чюмгура борзо отпустишь, ты ведаешь.
Полный текст

Метки к статье: 15 век Московия Российская империя

Лета 98 ноября приехали к великому князю из Нагай от Ивака царя посол его Чюмгур, а от Мусы мурзы человек его Адык, а от Ямгурчей мырзы человек его Тувачь. А с ними грамоты пришли. А се с тех грамот списки:
Ивакова царева грамота. От Бреима царя великому князю, брату моему, поклон. Яз-бесерменской государь, а ты — християнской государь, от сех мест вперед меж бы нас добродетель бы наша была. Брат мой Алегам царь по случаю в твоих руках стоит. Со мною впрок захошь братом быть, брата моего ко мне отпусти. Ко мне его не въсхошь пустити, и ты его на ево вотчину отпустишь, ино то мне таково ж братство будет. С Алегамом царем меж вас крепкая правда и слово было, тебя, к слову прямя, слышел есми; и яз ныне тех слов правду познаю: Алегама царя ко мне отпустите, оба одного отца дети. Один от них на тобя надеялся, х тебе пошол; и ты ся к нему смиловал; а нынеча мой брат Алегам царь, что у тебя ныне в руках живет, тебе от того которой прибыток? Впрок братом захочешь быти, мне моего брата ко мне отпусти. Базарьского князя,  Чюмгуром зовут, доброго своего человека послал есми. Чюмгур князь как дойдет, ярлык увидев, твоему братству примета то будет. Ко мне брата моего отпусти. Нашего переднего, Кулдербышом зовут, бакшея посла есми; а Сейтяком зовут, паропка, в толмачех послал есми.
Мусина мырзина грамота: Великого князя жалованью от Мусы мурзы поклон. После поклона ведомо бы было: при наших при предних при отцех и при дядях с вашими с предними с отци и з дядями в доброй дружбе и в братстве будичи, добро их межь их хаживало. А опосле того, при нас, межи нами не такие ся дела състали за тем, что юрт наш далече отшол. По тех по паки по прежних приезда и отъезда не лучилося учинити. Нынеча, слава Богу, недруга своего одолев,  отца своего юрт в свои есмя руки взяли. И нынеча, как те предние нашие, по тому же добро наше и дружба и братство ходило бы. А ещо тому братству и дружбе примета: мои дети х тебе попали; а еще великого князя жалованье будет, о тех о своих детех челом бью; и князь велики меня, как прежних наших, по тому же другом и братом похочет, мое челобитье приняв, моими детми меня пожалует, пришлеть. После того яз другу его другом стою, а недругу его недругом стою. Молвив, тяжелой поклон с лехким поминком, Адиком зовут, слугу своего, бьючи челом, послал есми великой поклон ведома деля: Мусы мурзин кочев вверх по Аику на Кызылдаре. Августа месяца молода в середу молна Магамет бакшей писал.
Полный текст

Метки к статье: 15 век Московия Российская империя Орда

И Иванта мордвин так рек: [Ес]ть, господине, у меня на тот лес грамота дворецкого великого князя Ондрея Михайловича.  А  сверх, господине, грамоты ведомо отцу моему Рамстею – он, господине, тот лес ходил дватцать лет. А опроче, господине, отца моего ведомо людем добрым мордве старожилцем Учевату Елховитцкому, да Ивану Долгошее Бакшеевскому, да Узветю Лемесеву сыну – те, господине, старожилцы знают и помнят изстарины, что тот лес, где стоим, и земля великого князя, а не манастырскые. А се, господине, грамота моя и отец мой Рамстей и те старожилци Учеват с товарищи перед вами.
И судьи спросили архи[мандрита Ильи и ст]арцев Никиты и Дементья: А вы почему те лесы называете своими лесы манастырскими.
И архимандрит Илья и старцы [Никита и Дементей] так рекли: Есть, господине, у нас на те лесы грамота правая да грамота правая да грамота посылная к отцу Ивантину Рамстею и к его дяде к Ордату [ключника ноугороцко]го Василья Еврея А сверх, господине, [гра]мот есть у нас на тот лес старожилцы [зн]ахори, которые, господине, у тех лесов у наших об межу ходят [вадоватовскей мордв]е Чмосу Чаирову да Маресю Ш[уб]ину да бортником Федоту Лякеевскому да Микуле да Иванче Савасть[яновым детем. Те, господине, люди] те наши лесы манастырские знают и ведают изстарины. А се, господине, те наши грамоты и те наши старожилцы и знахори перед вами.
И судьи спросили Ивантиных знахорей мордвы Учевата да Ивана да Уздетя: Скажите вы в божью правду по своей вере по мордовской, чей то лес, где мы стоим.
И Учеват так рек: Сказати, господине, божья правда по своей вере по мордовской, яз был, господине, молод, а ежщивал есми, господине, со отцом своим по тем местам, и отец мой, господине, говаривал про те лесы так – «Те вото места пригоже государю великому князю». А боле того, господине, тех лесов не знаю и не слыхал есми, господине, про них ни от кого. А тому, господине, лет с пятдесят, как отца моего не стало. То, господине, мое и знахорство.
А товарищи его Иван Долгошея да Уздет так ркли: А за нами, господине, те ж речи.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Московия Российская империя

Он говорил, что в России есть большие города, среди прочих Володимир, город весьма населенный и имеющий около шестидесяти тысяч очагов (fochi); он назвал и другие, имеющие каждый около тридцати тысяч очагов, а именно Новогродия, Пасковия и Моска, которая по латыни называется Московия, и последняя одна окружена стенами, построенными названным государем, живущим здесь большую часть времени, держащим здесь двор, и здесь же находится его архиепископ. Он сказал, что там есть много других городов, числом более 60, имеющих от 4 до 6, 8 и 10 тысяч очагов в каждом. Деревень и сел количество бесконечное, но все дома в этих краях сделаны из дерева, за исключением немногих, построенных для архиепископа, других епископов и прелатов и для государей и некоторых других более мелких господ, которые начали строить из камня и кирпича на итальянский манер (alla italiana); он говорил, что они переняли эту манеру от итальянских мастеров и инженеров (meistri et ingegneri).
Он говорил, что его государь весьма могуществен, имеет большие владения и хорошие доходы, превосходящие ежегодно миллион золотых дукатов, причем золотой дукат по цене и весу равен турецкому и венецианскому дукату, и что они употребляют также другие монеты из хорошего серебра, которых идет одной сто монет на дукат, а другой — 50, также как сольди и гросси. [Говорил], что некоторые провинции, в частности языческие, платят в качестве дани (tribute) каждый год большое число соболей, горностаев и спинок, другие платят полотнами (tele) и другими предметами, необходимыми для потребления и жизни двора, и что все вплоть до мяса, меда, пива (cervose), зерна и сена, потребляемых Государем и другими принадлежащими ко двору, доставляется общинами (comunita) и провинциями по определенному распределению (limitatione) и установленному порядку и что они полностью повинуются Государю; что говорят они на русском языке (lingua de Rossia), который похож на словенский (schiavona) и на язык Богемии и Польши, с небольшими различиями, как между нами и испанцами и французами и жителями всех других близких к нам районов. [Говорил он также], что одеваются зимой они обычно в лисьи меха, особенно в их белые горла, и что этих мехов у них великое количество. В средние сезоны они употребляют более легкие меха, летом же льняные ткани, из которых делают рубахи и другие одежды. Дворяне употребляют соболя и другие ценные меха, а в теплое время горностаев и спинки (dossi) мехом наружу, а кожей меха (cartha de la pelle) к рубашке, что дает возможность сохранять свежесть (che vene ad tenere frescho). Шерстяные ткани, шелка, парчи и подобные материалы носят иностранцы, а именно — германцы и другие купцы, приезжающие из Венгрии, Греции и других отдаленных мест, но немцы начинают посещать их более других. [Говорил он], что в этой стране имеется громадное количество скота крупного и мелкого, что есть в ней очень большие пастбища и в продаже много дешевого мяса, а также кур и что есть большие реки и озера, производящие много хорошей рыбы, что у них есть громадное изобилие зерна, так что в ряде мест из-за излишнего количества его собраны удивительные и поражающие запасы пшеницы и другого зерна, особенно в тех местностях, которые удалены от моря, так как там нет никого, кто мог бы взять его и отправить в другое место. Из напитков они употребляют пиво, сделанное чаще всего из ячменя (orzo), и мед с цветом (fiore de lovertise), что дает хороший напиток, которым они часто напиваются допьяна.
Полный текст

Метки к статье: 15 век Московия Российская империя

Слуги наши часто, бывали в Новегород и привозили Вести о государе моем батюшке, что он здоров. В один день сказали, что пришел из Москвы какой-то Боярин, а за чем, — народ говорил разно, и что в Великом Новегород была большая смута и смертоубийство: убили брата Юлии Яковлевны и зарезали Козьму у самой Святой Софии; народ рассвирепел,  бросали друг друга с мосту, что у Святаго Арсения . Тогда Владыка пошел со крестами и начал унимать, а прежде ходил Игумен, но народ не слушал, и разорвал на нем в тесноте мантию. Владыка же унял. Народ, идучи в Рогатицу, кричал; «Не будет Москвы, если придут Москвичи; не отпустит Бог, когда будут у Десятины!»  Другие поносили их неразумие и молились про себя о здравии Ивана Васильевича. Однажды прислал батюшка сказать мне, что хочет выйдти из Новагорода от людских смут, идти к Великому Князю Ивану Васильевичу, ударить ему челом, сказать про свою невинность, и молить его принять нас к себе в Москву, и будем, де, мы во веки служить ему и всему его Великого Государи роду-племени, во веки веков, доколе стоит мир и будут существовать на нем Одоевские!  Ибо рады пролить кровь за Святую Церковь и землю Русскую. Я радовалась и молилась, услышав ото; но не могла вспоминать без печали о Назарие, что он виновен во всем том, в таких смутах, убийствах и крови; так поступил он окаянный! Еще я сильно боялась, чтоб Максимов и Борецкой не оклеветали батюшку в чем-нибудь неповинно; потому что они злы и лукавы; что же за вина, что прежде служил государь батюшка Новугороду на вере, потому что и крест в том целовал, когда мы пришли сюда из Торопца, и на Великого Князя никогда не поднимал руки? — Слышали мы, что Великий Князь велел уничтожить Вече, а люди не хотели этого, и отпустили Боярина честно, с дарами, а Великому Князю в Москву от всего Новагорода послали поклон и дары честные и многоценные. Две недели того Боярина склоняли к себе пирами. Но Боярин сказал: «будет уже вам не милость Великого Князя, а погром больше бывшего». Наши же Бояре сказали ему: «мы рады радеть Великому Князю, за что же обижает он нас рабов своих, и братию нашу заковал в Москве в железа, а имение их взял; да хотел взять и то, что от прадедов?» Батюшка не знал, как выйдти из Новагорода, потому что от сильной печали сделался нездоров, а послал брата (будто посетить меня), в самом же деле, на Русу и в Москву к Великому Князю, бить челом, чтоб принял нас в свою высокую руку. Лукавцы приходили к батюшке, особенно Борецкой, и говорили, что хотят быть рати, и называли его Воеводой; он же, будучи болен и весьма слаб, отговаривался истиною, что я, де, уже близ пристанища моего. И они отошли.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Московия Российская империя Иван Грозный

Государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Русии холопи твои Ивашко Квашнин, Ивашко Патрекеев челом бьют.
В нынешнем, государь, во 158-м году генваря в 7 день, пришед в съезжую избу (Съезжая изба - канцелярия при воеводе, управлявшем городом и уездом) извещал нам, холопем твоим, таможенной целовальник (Таможенный целовальник — чиновник таможни) Иван Белуха, что приехали индейцы (Так в документе) из Астрахани в Ярославль торговать с товары 5 человек: астраханского жильца Сотры Кидекова зять ево Сокна с товарищи. А что (Что — сколько) у них товару, и тому он подал нам, холопем твоим, две проезжие их выписи, каковы им даны с саратовских таможенных книг казанского таможенного ларешного целовальника (Ларешный целовальник - должностное лицо, выполнявшее работу по сбору пошлин и судебно-полицейские функции) Онофрея Иванова. И тех индейцов велели мы, холопи твои, поставить до твоего государева указу на порожнем не Агленском дворе и заповедного товару, табаку, у них досмотрить. А таможенной голова Иван Голяков с товарищи поставили их на гостином дворе без нашего, холопей твоих, ведома. И мы, холопи твои, тех индейцов перед себя в съезжей избе ставили и их роспрашивали. А в роспросе нам, холопем твоим, те индейцы сказали, что они ехали из Астрахани на Саратов, а с Саратова на Арзамас, а из Арзамасу ехали на Суздаль и приехали в Ярославль с товары... А в Ярославле де те им свои товары продавать, а испродав те товары, ехать им к тебе, государю, к Москве и платить в твою государеву казну...
Полный текст

Метки к статье: 15 в Московия Российская империя

Каждый день и каждый вечер, исправив духовные обязанности, и утром, по колокольному звону встав и после молитвы, мужу с женою советоваться о домашнем хозяйстве, а на ком какая обязанность и кому какое дело ведено вести, всем тем наказать, когда и что из еды и питья приготовить для гостей и для себя.
А то и ключник по хозяйскому слову прикажет, что купить на расход, и когда, купив назначенное, его принесут, все отмерить и тщательно оглядеть.
А тому, кто на домашний расход закупает всякий припас, на еду, на рыбу и мясо и на приправу всякую, деньги давать на неделю или на месяц, а когда истратит деньги да даст в них отчет господину, снова возьмет. Так все и видно: и харчи, и издержки, и его служба. Повару же отослать то, что следует сварить, и хлебопеку, и для иных заготовок так же товар отослать. И всегда бы ключник держал в памяти то, что нужно сказать хозяину.
А в поварню печь и варить яства мясные и рыбные отдавать по счету, как господин повелит, на столько блюд пусть испекут и сварят, и готовое все у повара взять по счету же. На стол же всякие яства ставить по хозяйскому приказу, по гостям смотря, а хлебный припас и всякой еды также по счету дать и взять по счету же, а если что из похлебок и готовки всякой от стола останется нетронутым и недоеденным, нетронутые блюда перебрать, а начатые – отдельно, и мясные и рыбные, и сложить все в чистую крепкую посуду и накрыть, и обложить льдом. Початые же блюда и разные остатки отдавать на подъедание, куда что сгодится, а нетронутое хранить для хозяина и хозяйки и для гостей. Напитки к столу подавать по наказу, судя по гостям, или без гостей, а госпоже только брага да квас.
А столовую посуду: и тарелки, и братины, и ковши, и уксусницы, перечницы, рассольницы, солонки, поставцы, блюда, ложки, скатерти и покрывала, – все бы всегда было чисто и готово на стол или в поставцы. И комнаты были бы выметены, и горницы, да прибраны, а образа на стене развешены по чину как положено, а столы бы и скамьи были вымыты и вытерты, и ковры по лавкам расстелены.
А уксус, рассол огуречный да лимонный да сливовый были бы отцежены через сита, огурцы же, лимоны и сливы очищены и перебраны, на столе было бы чисто и опрятно.
А рыба сушеная и всякая вяленая, и разный студень, мясной и постный, и икра, и капуста – очищены и по блюдам разложены, уже до еды приготовлены.
А напитки бы все были чистые, через сита процежены.
А ключники бы и повара, и пекари, и стряпухи все еще до стола поели бы и выпили немного некрепких напитков, тогда и стряпают они спокойно. И в платьице бы нарядились, в какое хозяин велит, изготовились бы чистенько, и во всякой стряпне, что кому поручено хозяином, держали бы себя чисто и аккуратно. А всякая посуда и все снасти у ключника и у всех на кухне были бы вымыты и вычищены и в полной сохранности, а у хозяйки и у ее слуг также. Еду же и напитки на стол нести, оглядев, чтоб и посуда, в которой несешь, была чиста и дно подтерто, а еда и напитки также чисты, без мусора и без плесени и без пригарины; поставить, осмотрев, а поставив еду или напитки, тут уж не кашлять, не плевать, не сморкаться, но отойдя в сторонку, вычистить нос и прокашляться, или сплюнуть, отворотясь да растереть ногою; так-то любому человеку прилично.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Московия Российская империя