 Давным-давно, когда Уруссы только что ставили Кизляр, жил был в горах, в непроходимых лесах, Кабардинский выходец князь Джан Кличь Улудай. Казны у него было что у солнца Ирана, рабов — что звезд на небе; сам богатырь — на плечах быка уносил с чужого двора; а дебрью глухою идет — дубы пред ним валились как тростинки: вражий аул дани не внес — свалит гору на непослушных. Чего, казалось, недоставало Улудаю, а нет, — закручинился, насупил брови, будто две громовые тучи, и задумался. Было и о чём задумать думу — дочь невеста: а где жених по руке? Шекюр-Ханум была бы жемчужиной среди гурий Падишаха.
Вот, наконец, Улудай, пораздумав, собрал своих узденей и сказал: «объявите всему миру от Дербента до Анапы, что лишь тот назовется сыном моим, кто совершит такое дело, какого еще никто в горах не совершал».
Вскоре, в целом мире, от Дербента до Анапы, узнали о приговоре Улудая, и кровь, пуще прежнего начала литься, а горькие слезы вдовиц сожгли все поля от устья Терека до устья Кубана, и настал плачь, голод и все бедствия земли. А в Кубечах, то и дело что день и ночь стучали молоты, потрясая горы, и ковали шашки, кинжалы, кольчуги для сильных богатырей, искателей руки Шекюр-Ханум, ломавших оружие как дроворубы древесные сучья.
Наконец, через месяц-другой, к Улудаю на двор прискакал лихой удалец, весь закованный в броню.
Уздени Улудая встретили гостя, приняли лошадь, оружье, и ввели его в кунацкую саклю.
— Селям алейкюм! — проговорил удалец, наклонив голову и приложа руку к сердцу.
— Алейкюм селям! — гордо отвечал хозяин, не трогаясь с места.
— Я Джамбулатов.
— Добро пожаловать! — знакомое имя, слыхивал о твоем удальстве — садись!
Гость самодовольно улыбнулся и продолжал:
— Целому миру известно, какого ты хочешь жениха для дочери. Ты знал моего отца — от Дербента до Анапы не было человека храбрее, сильнее и выше его: когда бывало вытянется в рост, то луна задевала за макушку его головы.
— Правда, правда, был великан твой отец, сам я видел, да и старики сказывают, что горы были ему по плеча; но когда мой отец выпрямлялся во весь рост, тогда твой отец проходил под его ногами....
— Пожалуй, не будем считаться отцами! Я скажу о себе: я кликнул охотников и пять тысяч панцырников скакали за мной, домчались до Дона, разграбили села Уруссов и отогнали пять тысяч коней. Они там, на долине, возьми их в кебин за дочерью — я сделал то, чего никто еще не делал в целом свете, от Дербента до Анапы.
— Ты сделал славное дело, я об этом слышал. Но Кунчук сделал более тебя. С сотнею панцырников он вторгся в Анапу, убил Каймакана, сжег город, освободил свою невесту и ускакал невредим. Будь моим гостем, но мужем дочери не будешь...
Полный текст
Метки к статье: 19 век Российская империя Кавказ
Если Вы заметили в тексте опечатку, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter
|
