Анимированное фото Ирины Александровны Романовой — княжны императорской крови, в замужестве — княгини Юсуповой, графини Сумароковой-Эльстон. С 1914 года жена Феликса Юсупова. Знакомством с ней, Юсупов заманил Распутина в свой дом на Мойке, где он и был убит.

Метки к статье: 20 век Российская империя

Метки к статье: 19 век Центральная Азия

Автор впервые публикуемых воспоминаний «История моей жизни» — русский генерал Александр Федорович Редигер, крупный военный деятель России, профессор Николаевской академии Генерального штаба, военный министр России (июнь 1905 — март 1909 гг.). Александр Федорович родился 31 декабря 1853 года в Новгороде, воспитывался в Финляндском кадетском, а с 1870 — Пажеском корпусах. В 1872 году из камер-пажей был произведен в прапорщики и направлен в лейб-гвардии Семеновский полк. В 1876 году оканчивает курс Николаевской академии Генерального штаба в геодезическом и строевом отделениях. Участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг. После окончания войны, в 1880 году, Редигер, — адъюнкт-профессор военной администрации в Николаевской академии Генерального штаба. В 1883 году занимал должность товарища военного министра Болгарии, в чине полковника болгарской армии. В 1884 году Редигер вернулся к обязанностям профессора военной администрации; в 1893 году произведен в генерал-майоры. С 1897 по 1905 гг. Редигер служит в Канцелярии Военного министерства сначала помощником начальника, а затем — начальником Канцелярии. В июне 1905 года становится военным министром. В 1909 году он был уволен в отставку в чине генерала от инфантерии, но оставлен членом Государственного Совета. А. Ф. Редигер умер 26 января 1920 года в Севастополе.
Полный текст

Метки к статье: 20 век Российская империя

Некоторые авторы сообщают, что франки были названы так от короля Франкио, говоря, что, уйдя из Трои, они поставили себе королём Фригу. Когда они проходили при нём через Азию, то некоторой части из них выпало жить среди македонцев. О том, сколько удачных войн провели усилившиеся благодаря их силам македонцы при царях Филиппе и Александре, хорошо известно. В свою очередь, оставшаяся часть прибыла с названным государем в пределы Европы и расположилась между океаном и Фракией на берегах Дуная. Избрав из своей среды двух королей, она разделилась на два народа, каждый под своим именем. При этом один народ получил имя торков (Torchorum) – от короля Торкота (Torchoto), а второй стал называться франками – от короля Франкио. Этот народ, как мы сказали, изгнал аланов из Меотидских болот.
Полный текст

Метки к статье: 6 век 7 век 8 век Франки Западная Европа

Когда же донос поступал к царю, тотчас (так как, слыша что-нибудь, он не молчал) царь с таким беспокойством приказывал исследовать дело, как будто бы оно касалось не другого, а его самого. При этом подсудимый мог быть оправдан не судейскими мнениями, не представлением свидетелей, не принесением клятв, не рассмотрением прежней его жизни, — нет, все это обличалось во лжи. Подсудимого спасало только одно, — если он решался взять рукою кусок раскаленного железа из горящего огня, который назывался священным, к чему требовалось трехдневное приготовление. Решившийся на это должен был сперва провести три дня в посте и молитве, а рука его на то время покрывалась сеткою и обвязывалась полотенцем, запечатанным печатью, чтобы кто-нибудь не вздумал намазать ее мастью, уничтожающей действие огня. И пишущий это, приходя тогда уже в совершеннолетие, сам видел такое диво, что некоторые, подвергшись сему испытанию, выдерживали его невредимо. В те времена державный определял жениться на девицах благородного происхождения и таким людям, которые сами происходили иногда от семени неблагородного; надлежало только, чтобы царь почтил их благородством, удостоил почестей и, вместо награды, устроил брачный союз обоих лиц, дабы мужчины справедливо гордились своими, как говорят римляне, матронами, а эти принимали участие в достоинствах своих мужей. Так приказал он между прочим одному придворному, по имени Валанидиону, который еще при жизни прежнего царя был в числе пажей нынешнего державного, вступить в брак с племянницею Палеолога Феодорою, дочерью Марии или Марфы, которая родила ее Тарханиоту, великому доместику. Слово царя было для них твердым ручательством, и потому, когда обе стороны согласились на брак, жених стал свободно ходить в дом невесты. Оставалось уже немного времени до свадьбы, как вдруг, неизвестно по какому побуждению, державный, поставив свою власть выше справедливости, повелевает выдать упомянутую девицу благородного происхождения за сына Каваллариева Василия, тоже из благородных. Этот с радостью принимает такой дар, как благодеяние, и требует брака. Но второй жених не нравился женщинам, которые держались первого выбора и считали бесчестным отвергнуть его. Несмотря, однако ж, на то, вскоре, по назначению державного, они, волею-неволею, должны были выполнить приказание, и свадьба торжественно отпразднована. Но молодой на первых днях не имел со своею женою дела, свойственного мужчинам. Когда же спросил царь, отчего это так, — он сперва отвечал обоюдно, не желая открыть настоящую причину, а потом, испытываемый настоятельнее, сказал что препятствует чародейство. Тут вдруг возбудилось в державном подозрение относительно самого себя, и овладел им сильный гнев; он требовал, чтобы чародей был сейчас же открыт. И вот берут мякинный мешок и кладут в него вместе с кошками обнаженную благородную старуху; потом начинают извне колоть кошек шиповником, отчего они вонзаются своими когтями в страдалицу, и эта бедная принуждена была нехотя высказать свое признание. Впрочем, от ней нельзя было услышать более того, что она не знает за собою никакого дела и что, может быть, ее дочь ненавидит нового жениха, по любви к прежнему.
Полный текст

Метки к статье: 13 век Византия

1. Все то, с чем пришлось встретиться римскому народу в его военных предприятиях вплоть до сегодняшнего дня, я излагал до сих пор в таком порядке, при котором мог все свое повествование о событиях связать с определенным временем и местом действий. Но теперь рассказ мой пойдет не этим путем, так как я стану повествователем того, чему суждено было совершиться в различных местах и в различные сроки в пределах Римской державы. 2. Причина этого в том, что описывать все как следует раньше было мне совершенно невозможно, пока были еще живы вершители всех этих дел. Ведь сделать это незаметно при том множестве шпионов, какое тогда было, для меня не представлялось возможным, а уличенный — я неизбежно должен был погибнуть самою жалкою смертью: ведь в этом случае я не мог полагаться даже на самых близких своих родных. 3. Да и в прежних своих работах я был вынужден умолчать о причинах многого из того, о чем я писал. Поэтому я считаю своим долгом в данном сочинении высказать все, о чем до сих пор я должен был молчать, а равно и объяснить причины событий, рассказанных мною прежде. 4. Но приступая к этому новому предприятию, труду тяжкому и трудно преодолимому, к рассказу о жизни Юстиниана и Феодоры, лишь только я как следует подумаю об этом, робость нападает на меня, и я готов отказаться от своего намерения: я боюсь, как бы то, о чем я теперь буду писать, позднейшим потомкам нашим не показалось и недостоверным, и неправдоподобным. Особенно, когда в дальнейшем течении времени то, о чем мы слышим теперь, по давности времени станет забываться; Я боюсь, как бы меня не сочли составителем каких-то басен и не занесли в число писателей и исполнителей трагедий для театра. 5. Однако, несмотря на все бремя моего столь важного предприятия, я не откажусь от своей решимости, ввиду того, что рассказ мой имеет себе многих свидетелей. Ведь ныне живущие люди, являясь непререкаемыми свидетелями всех этих дел, и на будущие времена будут вернейшими спутниками правдивости всех моих сообщений. 6. Но было и другое соображение, которое при всем моем горячем стремлении к предпринятой мной работе, не раз и в течение долгого времени держало меня как бы в узде. Мне представлялось, что для людей будущих поколений все это не принесет никакой пользы, так как для будущих времен лучше всего не знать о позорных деяниях прошлого, а то как бы, услыхав о них, тираны не захотели подражать и превзойти их. 7. Ведь большинство властителей — люди малообразованные, легко и охотно подражают всему дурному, что было у их предшественников, и без труда, не задумываясь, склоняются к порокам и преступлениям прошлых веков.   8. Но затем к решимости написать историю этих деяний меня привело вот какое соображение: ведь для тех, кто в будущем станут тиранами, будет совершенно ясно, что и им никак не избегнуть отмщения за свои преступления, подобно тому, как и этим людям пришлось понести такое же, возмездие, а затем и их позорные поступки и образ жизни, записанные в истории, будут всегда напоминать об их преступлениях; потому они с большим опасением будут совершать свои правонарушения. 9. Кто из позднейших людей знал бы распутную жизнь Семирамиды или безумие Сарданапала и Нерона, если бы память о них не была сохранена в работах тогдашних историков? С другой стороны, и для тех, которым предстоит, если такова уж будет их судьба, стать жертвами подобных беззаконий со стороны будущих тиранов, не совсем бесполезным будет знакомство с моим рассказом. 10. Для находящихся в несчастии обычно является утешением, что не они одни подверглись таким бедствиям. Поэтому я хочу сначала рассказать, что было сделано постыдного Велизарием; а затем изложу и постыдные деяния Юстиниана и Феодоры. 11. У Велизария была жена (Об Антонине, кроме Прокопия, сообщает Свида (под словом egguhsksJai и автор о «начале города Византии»), о которой я упоминал в своих прежних книгах. Ее дед и отец были возницами (в цирке), занимавшимися этим делом в Византии и в Фессалонике, мать же была из тех, которые служили при театре, занимались проституцией. 12. Сама она вначале вела распутную жизнь, по своему характеру не зная удержу в своих страстях; она была опытной в ядах и снадобьях — знание, наследственное в их семье. Обучившись всему, что ей было нужно, она впоследствии стала законной женой Велизария, бывши до него матерью многих детей. 13. Но и затем, даже после брака, с самого же начала она считала для себя допустимым нарушать развратом супружескую верность, однако старалась делать это в тайне, не потому, чтобы она хотела скрывать свои прирожденные привычки или испытывала какой-либо страх перед мужем (она никогда не стыдилась никакого позорного дела, а мужа своего, ослепленного многими ее чарами, держала в своих руках), но боясь наказания от императрицы: Феодора была очень на нее сердита и открыто гневалась на нее. 14. Но затем, оказав Феодоре услугу в очень тяжелый для нее момент, Антонина приобрела ее дружбу и забрала ее в свои руки; она сначала умертвила (папу) Сильверия, — каким образом, об этом будет рассказано позднее (Прокопий нигде об этом не рассказывает), а потом покончила с Иоанном из Каппадокии, о чем я говорил в прежних книгах; с этого времени она без малейшего страха, и уже ничуть не скрываясь, считала для себя вполне дозволенным всякий грех (и распущенность).
Полный текст

Метки к статье: 6 век Византия

Преодолев по пыльной узбекской степи на тарантасе почти 320 верст,  Поль Надар с компаньонами добрался до конечной цели  своего путешествия, г. Ташкента, а точнее до Туркестанской выставки сельского хозяйства и промышленности открывшейся в главном городе Сырдарьинской области и Туркестанского генерал-губернаторства 30 августа 1890 г.
Ниже предоставлен его фотоотчет о выставке, который дополнен очерком (Маев Н. Туркестанская выставка 1890 г. Путеводитель по выставке и ее отделам. Ташкент, 1890.) очевидца этого события Н. Маева, разбавленный гравюрами Шублера, сделанными с фотографий Николаи.

Метки к статье: 19 век Российская империя Центральная Азия

От Самарканда до Ташкента железная дорога еще не построена, поэтому Поль Надар с ассистентами и  князем Александром Гагариным  отправляются в  главный город Сырдарьинской области и Туркестанского генерал-губернаторства на тарантасах - четырёхколёсных конных повозках на длинных дрогах, уменьшающих дорожную тряску в длительных путешествиях. 
Благодаря опеке князя Гагарина, адъютанта  генерал-губернатора туркестанского края барона А.Б. Вревского и казенной подорожной, которая  давала возможность менять лошадей без промедления, путешествие группы Надара длинною в 320 верст (от Самарканда до Ташкента) с остановками для фотосъемок в достопримечательных местах  заняла около четырех дней.
По пути путешественники останавливаются на почтовых станциях (расстояние между станциями в среднем 25 верст), где на каждой имеется по три или по четыре тройки и потребная на это число лошадей сбруя. Во время остановок на почтовых станциях все путники имеют возможность отремонтировать повозку, передохнуть и перекусить.

Метки к статье: 19 век Российская империя Центральная Азия