По ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению, состоявшемуся 22-го апреля 1885 г., постройка дороги была возложена на особое строительство, во главе с строителем генералом М. Н. Анненковым. Для участия в постройке был сформирован еще другой 2-й Закаспийский железнодорожный батальон. Постройка и здесь должна была производиться со всевозможною скоростью, так как малейшая задержка могла отразиться неблагоприятно на политических интересах Государства в Средней Азии. Работы открылись до представления расценочных ведомостей, изыскания были сделаны спешные летучие. На первых 355 верстах путь спроектирован был параллельно Копет-Дагскому хребту, почти у самого его подножия. Эта близость к горам, вызванная необходимостью пользования водными источниками, вытекающими из предгорий, впоследствии, во время эксплуатации, принесла много вреда. Потоки, спадающие с близь лежащих гор, во время дождей, устремляясь к полотну дороги, разрушали его на большом протяжении.
Спешность постройки и тут заставляла не придерживаться технических условий. Полотно строилось с ничтожным повышением над горизонтом местности (при расчете 675 куб. саж. земляных работ на версту), вместо каменных мостов, временно ставились клетки из шпал; жилые дома заменялись бараками. Участок строился почти в такой же местности, как и первый, здесь не было только горных возвышенностей; полотно пролегало по глинистой, солонцеватой, песчаной и безводной пустыне; орошенные оазисы только изредка пересекали полотно; на участке же Репетек - Чарджуй был сплошной сыпучий барханный песок; такие пески были и на Узун-Адинской ветке. Условия работы были благоприятны в том отношении, что равнинная местность здесь не требовала ни больших насыпей, ни выемок. Все работы производились почти исключительно хозяйственным способом (97 %). Местных рабочих и здесь не было; только что покоренные аборигены текинцы на работы не шли; очевидно, в их памяти тогда не изгладилось еще недавнее прошлое, когда тяжелые земляные работы для них самих исполняли пленные персы. Поэтому рабочих приходилось выписывать из центральных губерний, с Кавказа и из Персии. Для русских рабочих приходилось заготовлять продовольственные запасы: мясо, сало, хлеб, капусту, крупу, чай, сахар и табак; все это привозилось из далека и конечно, обходилось дорого. Невзыскательные к пище и к обстановке, привычные к климату рабочие персы были для строительства более желательным элементом и потому они преобладали на постройке. Укладочные работы исполнялись чинами 2-го железнодорожного батальона. Для подвозки укладочного материала был сформирован конно-верблюжий транспорт. Оживленную картину представлял так называемый укладочный поезд. Это был как бы подвижной городок, впереди которого двигалось до 200 повозок и 600 верблюдов. Кроме двух рот, производивших укладку рельс, в поезде находилось несколько сот рабочих персов и осетин, которые подготовляли материалы, поднося шпалы, рельсы и скрепления на земляное полотно. Большинство рабочих и все нижние чины помещались в двух этажных вагонах. Здесь же жил в вагоне во все время постройки и генерал Анненков. 
Полный текст

Метки к статье: 19 век Центральная Азия Российская империя

Во время атаки, я скакал на правом фланге и скоро увидел себя окруженным турками, из которых один выстрелил мне прямо в лицо; в тоже время я получил удар в бок, надобно полагать сломленною пикой, — я свалился с лошади почти без чувств, но мгновенно очнувшись, увидел над собою чужую лошадь и в тоже время турка, наклоняющегося ко мне со своею шашкой. В каком-то оцепенении, я ожидал, лежа, своей участи и прощался смятенными мыслями с семейством и светом, в полной уверенности, что турок, по обычаю, отрежет мне голову. Тут я испытал, каково бывает в минуту такого рода смерти. Смятение чувств отнимает у них силу и живость. В одно мгновение рождается тысяча мыслей, но все они, так сказать, едва касаются души, которая от сильного волнения остается почти неподвижною. Уже воображал я мою голову откатывающеюся от трупа, воображал горесть семейства и родных при получении вести о моей погибели, и даже по какому-то странному воспоминанию прежних метафизических размышлений, думал: теперь решиться загадка. Но все чувства эти были тупы и мысли темны; я, как будто, не принадлежал уже этому миру. Пусть назовут это перепугом или как хотят, я рассказываю истину, и желал бы, чтобы тот, кто не испытал, каково лежать под ножом, не делал слишком невыгодного обо мне заключения, в награду моей искренности. Вдруг, турок схватывает меня за руку, выдергивает из под лошади, стоящей надо мною, заставляет бросить саблю, бывшую еще в моей руке, и давая знать, что он не хочет убить меня, отводит несколько в сторону (толпа турок все еще неслась мимо нас, преследуя рассеянных и сопротивлявшихся по одиночке уланов); обирает деньги, часы и серебряные мундирные вещи. Физиономия его смягчилась и я видел уже в ней ручательство за жизнь мою, как вдруг является другой претендент на меня и начинает жестокую ссору с первым. Не могши уже воспользоваться вещами, он желает по крайней мере приобрести пленника; я делаюсь предметом физического их состязания, так сказать, мерилом силы того и другого; их голоса возвышаются, лица дичают. В это время подъехал к нам чиновник и, сделав несколько кратких вопросов, решил их соперничество, отдав меня прежнему моему владетелю. Этот опять успокоился, взял меня за полу и повел мимо множества окровавленных трупов туда, где собиралась рассеянная толпа. Я объяснил ему, как мог, что мне некуда бежать, и что предосторожность не нужна — и шел уже свободно, пока привели ему коня; тогда он, сев сам, посадил меня на мою лошадь, бывшую у него в руках, взял повод узды и повел ее, предоставив мне держаться за седло или за гриву. Многие турки подъезжали и угощали меня приветствиями, вероятно не очень благосклонными; давали, как говорится, нюхать мне свои кинжалы и шашки, — это продолжалось, пока мы не доехали до турецкого войска. Я изумился, увидев, что их было до трех тысяч...
Полный текст

Метки к статье: 19 век Османская империя Российская империя

В 1890 г. французский фотограф Поль Надар отправляется из Стамбула в Ташкент на Туркестанскую сельскохозяйственную и промышленную выставку. Путь его лежит из Баку в Узун-Ада, через Каспийское море на российском транспортном судне. По пути он делает много снимков морской тематики.
Фоторепортаж о морском путешествии выложен ниже.

Метки к статье: 19 век Кавказ Центральная Азия Российская империя

Поль Надар родился в Париже в 1856. С 1874, он работает в студии своего отца, известного фотографа Гаспара-Феликса Турнашон по прозвищу Надар, портретиста крупных современных писателей и артистов (Бальзака, Вагнера, Бодлера, и т.д.).
В 1886-1887 годах он официально возглавляет семейную студию. Вслед за своим отцом, сначала он развивает свое искусство в области портрета.
В 1890, он предпринимает длинное путешествие, которое должно его привести в Ташкент на Всемирную Выставку.
Уехав из Парижа, 18 августа он прибывает в Стамбул на Восточном Экспрессе, пересекает Чёрное море, сев на судно в Стамбуле, пересекает Кавказ через Тбилиси и Баку, затем достигает территорий русского Туркестана. Он объезжает регион в течение двух месяцев, сначала на поезде, направившись по Закаспийской магистрали, затем на конной повозке, и привозит оттуда более 1200 негативов, которые представляют повседневную жизнь, памятники, пейзажи, стройку строительства железной дороги и множество портретов.
Фоторепортаж Поля Надара является одним из первых «больших репортажей» в истории фотографии. Недавнее усовершенствование и выпуск в продажу фотографического оборудования, более лёгкого и готового к работе, а именно использование броможелатиновой эмульсии серебра на гибких носителях (катушки), которая постепенно заменяет коллодиум на стеклянной пластине, позволяют выполнить большее количество снимков. Поль Надар путешествует с новыми аппаратами моментальной фотосъемки в руках, Kodak nº 2, разработанного Жоржем Истманом, увиденным в 1889 на Всемирной выставке в Париже, который работает с гибкой пленкой, а также с Détective Nadar своего собственного изобретения. В 1893, Поль Надар становится к тому же представителем компании Eastman-Kodak во Франции.
Однако, Надар продолжает параллельно использовать классическое оборудование. В частности он привозит в своем багаже тяжелую традиционную камеру, которая позволяет снимать фотографии на стеклянных пластинах размером 30 x 40 см. Речь идет о хрупком и габаритном оборудовании, но, не будучи ни авантюристом, ни исследователем, Надар имеет скорее комфортабельные условия путешествия. Рекомендованный генералом Комаровым, губернатором русского Туркестана, и генералом Анненковым, инженером, занимающимся строительством Закаспийской магистрали, он путешествует в регионе с пропусками, которые ему позволяют бесплатно ездить на закаспийских поездах. Его проживание также оплачивается властями на протяжении всей его одиссеи, и повсюду, где он проезжает, его встречают и чествуют офицеры и местные влиятельные лица.
С другой стороны почти достоверно известно, что Гюстав Перейр, выходец из крупной семьи банкиров, взял на себя значительные расходы Надара. Перейры интересовались финансированием железных дорог за границей и целая серия фотографий о железнодорожном оборудовании позволяет думать, что речь шла отчасти о получении некоторой конфиденциальной информации.

Метки к статье: 19 век Кавказ Российская империя

24 августа 1890 года французский фотограф Поль Надар прибывает в Стамбул на Восточном Экспрессе, пересекает Кавказ через Тбилиси и Баку, затем достигает территорий русского Туркестана, современные Туркменистан и Узбекистан. Он объезжает регион в течение двух месяцев, сначала на поезде, направившись по Транскаспийской магистрали, затем на конной повозке, и привозит оттуда около 1200 негативов, которые представляют повседневную жизнь, памятники, пейзажи, строительство железной дороги и множество портретов.
Ниже фотообзор его путешествия из Батума в Тифлис.

Метки к статье: 19 век Кавказ Российская империя

Роковым для этого республиканца стало участие в эпизоде, обозначенном в анкете как «мятеж 25 августа». Суть дела состояла в следующем. Среди клермонских якобинцев — членов Народного общества — существовали острые разногласия относительно дальнейших действий двухтысячного батальона, набранного в Пюи-де-Доме, по приказу Дюбуа-Крансе, генералом Ж. Л. Николя для осаждавшей Лион армии. В обстановке царившей по всей стране смуты и неразберихи, когда изредка доходившие из Парижа сведения носили крайне противоречивый характер, а недостаток точной информации восполнялся самыми невероятными слухами, когда в охватившей соседние провинции гражданской войне по обе стороны фронта оказались бывшие союзники — республиканцы, часть революционеров Клермона, включая, очевидно, и Дезанжа, считала преждевременным и опасным отправлять до прояснения ситуации батальон к Лиону, лишая Пюи-де-Дом последней вооруженной защиты. Накануне выступления батальона, 25 августа, полемика в Народном обществе достигла кульминации и вылилась в потасовку, в которой вспыльчивый Дезанж, похоже, сыграл не последнюю роль. Правда, по горячим следам никто не расценивал это как контрреволюционное деяние, и даже после ареста Дезанж, судя по его петиции, не предполагал, что подобный эпизод мог оказаться причиной его задержания. Однако с приездом Кутона любое несогласие с политикой центра стало рассматриваться как преступление, а события 25 августа — как мятеж.
По инициативе Кутона в сентябре были произведены аресты лиц, заподозренных в неблагонадежности. В их число попал и Ф. Дезанж. Обращаясь к «проконсулу», он и не догадывался, что именно тот является главным виновником его несчастий. На петиции Дезанжа, в отличие от ряда аналогичных документов, нет резолюции Кутона, но последний отнюдь не обошел вниманием ее подателя. Накануне своего отъезда из Пюи-де-Дома в конце ноября 1793 г. Кутон, по свидетельству анкеты, 22-го числа отдал приказ продлить заключение Дезанжа в тюрьме. Дабы мотивы дальнейшего содержания под стражей бывшего революционного активиста в качестве «подозрительного» выглядели более убедительно, члены Наблюдательного комитета квалифицировали его в своих документах как отъявленного контрреволюционера. Причем никого из них, очевидно, не беспокоили явные противоречия между разными пунктами анкеты. Так, в 6-й графе говорится, что Дезанж «изображал из себя патриота» лишь до начала 1790 г., в 5-й — временем его «падения» назван конец 1791 г., а в 7-й —  период после возвращения из армии, т.е. 1793 г. Столь же мало составителей документа (который в конечном счете мог стоить человеку жизни!) волновало и то, что в 1791 г. Дезанж не мог связаться ни с какими «федералистами», поскольку тогда подобной категории «врагов революции» еще просто не существовало.
Полный текст

Метки к статье: 18 век Франция

24 августа 1890 года французский фотограф Поль Надар, прибыл на "Восточном экспрессе" в Стамбул, откуда совершил путешествие по Закавказью и Средней Азии. Путь его пролегал из Стамбула в Трабзон и Батум морем. Далее в Тифлис и Баку посуху. В Баку он пересел на пароход до туркменского Узун-Ада (бывший порт, построенный на восточном берегу Каспийского моря в бухте Узун-Ада Михайловского залива в Красноводском уезде Закаспийской области Российской империи. До 1899 года порт служил начальным пунктом Закаспийской железной дороги). Откуда по Закаспийской железной дороге (военная железная дорога, построенная в 1880—1891 годах российскими железнодорожными батальонами в Закаспийской области России), проехав через Асхабад, Мерв, Чаржуй, Бухару и Самарканд посетил работавшую тогда в Ташкенте Туркестанскую выставку. По пути Поль Нодар фотографировал местные достопримечательности, флору и фауну, памятники, древние крепости, жителей простых и именитых. Часть фотографий, снятых на 3,5-дюймовую черно-белую пленку, мы публикуем в данном репортаже. Для улучшения восприятия мы улучшили качество фотографий с помощью искусственного интеллекта и придали им цветность.

Метки к статье: 19 век Турция Кавказ Российская империя

Единственный прижизненный фотопортрет Александра Сергеевича Пушкина, сделанный  Луи Дагером.









Фотопортрет А.С. Пушкина восстановленный искусственным интеллектом.










Фотопортрет А.С. Пушкина раскрашенный искусственным интеллектом.

Метки к статье: 19 век Российская империя