ФРАНСИСКО ДЕ МИРАНДА

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

VIAJES POR EL IMPERIO DE LA RUSIA

МЕСЯЦ В ПЕРВОПРЕСТОЛЬНОЙ

ДОРОГА В МОСКВУ

Мы ехали пологим берегом реки среди густых зарослей. Самое скверное заключалось в том, что, поскольку река разлилась, иногда приходилось заезжать в воду, не представляя, какова здесь глубина. Я всякий раз ожидал, что промокну до нитки или потону вместе со всеми своими пожитками. Наконец, проехав четыре или пять верст по столь неприятной дороге, выбрались на возвышенное место и, ни о чем больше не тревожась, добрались до Бровар (Brovari), что в 19 верстах. Там нам дали шестерку добрых коней, и мы, заплатив всего за трех, продолжили путь по вполне сносной дороге.

2 мая. Прибыли в Семипольское (Semipolski), проделав 29 верст. Там нам дали четверку резвых лошадей и по неплохой дороге мы добрались до Козельца (Kozeletz), что в 25 верстах. На въезде виднеются водяные мельницы, устроенные у плотины, за которой образовался пруд, питаемый водами здешних источников; жители используют его также для стирки и т. д.

Пока запрягали лошадей, зашел в церковь, представляющую собой внушительное здание, выделяющееся среди всех остальных построек этого селения. Шла обедня, и мне представился случай рассмотреть прихожан, которые производят неплохое впечатление и вполне сносно одеты. Здесь расквартирован какой-то кавалерийский полк. Нам дали шестерых лошадей, и мы продолжили путешествие по дороге со множеством рытвин и очень неровной, ибо она выложена фашинами, набросанными поперек и кое-как прикрытыми соломой, так что трясет просто дьявольски. И так до самых Косар (Kosari), что в 24 верстах. [153]

Там сменили коней на такое же количество, и мы проследовали дальше, на сей раз по очень хорошей дороге. По пути несколько раз встретились вереницы паломников, мужчин и женщин, направлявшихся в киевские катакомбы, являющиеся своего рода Лорето или Меккой для этого народа. Прибыли в Носовку (Nosovka), что в 14 верстах от предыдущей станции. Там наблюдал за гуляньем, происходившим по случаю какого-то праздника. Женщин попадалось несравненно больше, чем мужчин, и это были преимущественно молодые девушки. Нам дали шестерку лошадей, и через 14 верст мы по хорошей дороге добрались до Девицы (Divitza).

Пейзажи в этом краю весьма живописны, но заселен он очень редко. Переправившись через небольшую речку Остер (Astor), прибыли в пять часов пополудни в Нежин (Niegen), городок в 14 верстах от предыдущего селения. Какие ужасные улицы! Городок по большей части населен греками (пользующимися здесь различными привилегиями), и повсюду встречаются мужчины и женщины, одетые по обычаю этой страны. Навестил графа Капуани, бригадира на службе Ее Величества, уроженца Пьяченпы, что в Италии, который является здесь военным комендантом. Он принял меня в своем доме чрезвычайно радушно. Я застал у него в гостях генерал-аншефа Эльмпта ²⁴⁶, с коим познакомился в Киеве, и чье семейство проживает в Риге. Мы провели время в приятной беседе, хотя я, уже более суток обходясь без обеда, был очень голоден. Выпили чаю и прогулялись с мадам Капуани по саду, где устроена оранжерея и т. д. Видел также их конюшни с семью превосходными лошадьми и не менее шести экипажей... Жалованье коменданта, однако, не превышает 600 рублей в год. Ужинали в половине девятого, и, надобно признаться, я ел с огромным аппетитом, а около десяти часов отправился спать, так как на почтовом дворе не оказалось подготовленной упряжки, и нужно было подождать до завтра, ибо плут, что содержит почту, располагает всего дюжиной лошадей.

3 мая. В пять часов утра поднялся, выпил кофе с моим другом Капуани, распорядился поправить одно из колес, немного расшатавшееся, и в шесть часов отправился в путь на четверке весьма скверных коней. Одного из них, выбившегося из сил, пришлось оставить в каком-то местечке, а потом мы сменили остальных на [154] тех, что возвращались на почтовый двор, и на них добрались до Комаровки (Komarovka), что в 29 верстах. Оттуда ехали четверкой, и я заметил, что в тех местах расквартирован какой-то кавалерийский полк. По дороге брели толпы паломников, мужчин и женщин, направлявшихся в Киев. Наконец прибыли в Борзну (Bordzna), что в 19 верстах. Там мне дали четверку лошадей и около семи часов вечера доехал до Батурина (Baturin), что в 33 верстах, бывшей резиденции знаменитого Мазепы, гетмана украинских казаков, развалины дома которого еще хорошо сохранились. Нынешний гетман граф Разумовский построил себе дворец поблизости. Я вручил полковнику Денисову, который, выйдя в отставку, живет здесь, рекомендательное письмо молодого графа Льва Разумовского, чтобы он все мне показал. Приняли меня не слишком учтиво, но через несколько минут указанный полковник все-таки поднялся из-за карточного стола вместе с двумя офицерами, его партнерами по игре, один из которых немного говорил по-французски, и мы пошли осматривать упомянутый дворец. Он целиком деревянный и в архитектурном отношении ничем не примечателен. Мы обошли его весь, и, он оказался, очень просторным, поскольку уверяют, что у хозяина никогда не бывает менее 500 человек гостей. Главная зала грандиозна и отличается хорошими пропорциями. Обратил внимание на книжные шкафы, чего не наблюдал до сих пор в других домах, а среди портретов приметил изображение Нарышкиной, матери Петра I.

Затем мы прошли в сад, не представляющий собой ничего особенного, и там я заметил русскую баню, весьма удачно расположенную. Видел помещения для занятий музыкой, ведь именно здесь зародилась известная школа "рожечников", каковую сегодня расширяет князь Потемкин. Потом зашли в дом к указанному полковнику, и он, ведя себя теперь гораздо любезней, сообщил некоторые подробности местной жизни, согласившись со мною, что дворец расположен неудачно и что в двух или трех верстах отсюда можно найти куда более красивые и живописные места. Около девяти сели за стол, и я воздал должное ужину, ибо с тех пор как выехал от Капуани, у меня во рту не было ни крошки. С нами ужинал молодой англичанин, который учит французскому языку детей Денисова. Он сообщил, что получает 200 рублей в год и живет здесь на полном пансионе. [155]

После ужина хозяин вновь уселся за вист, а я отправился спать в отведенную мне комнату, поскольку на почтовом дворе лошадей не будет до утра, да к тому же придется переправляться через реку на лодке.

4 мая. В четыре часа утра встал, выпил кофе с молоком и пешком дошел до реки, которая протекает внизу, под горою; она называется Сейм, и, если не ошибаюсь, это вторая по величине река здешнего края после Днепра. Однако в Америке ее сочли бы ручейком. Лодки пришлось дожидаться целый час; здесь их две, но переправа очень плохо налажена. Целая ватага цыган переправлялась вместе со мною: тот же нрав, та же беззаботность, та же нищета, что и повсюду среди этих людей. Наконец, переплыв на другой берег и продолжив путешествие по таким же дорогам, среди таких же пейзажей, что и прежде, прибыл в Алтыновку (Altinovka), проделав 25 верст. Там мне дали четверку добрых лошадей, и я отправился дальше, встречая по пути множество паломников, шествовавших в Киев; приехал в Кролевец (Krolieviets), что в 19 верстах. Это место показалось мне более обустроенным, люди одеты лучше и, похоже, более предприимчивы. Свыше полутора часов провели в ожидании лошадей, которые, по словам почтового смотрителя, еще не отдохнули. Наконец нам дали четверку, но на выезде из селения они вдруг понесли, и форейтор никак не мог с ними совладать; к счастью, дорога была прекрасная и вдобавок шла в гору, так что кони вскоре притомились и остановились.

Я вернулся и задал трепку этому мошеннику, ибо еще немного, и такая скачка могла бы обойтись нам очень дорого, а ведь пройдоха уверял, что лошади усталые.

По хорошей дороге, проходившей по красивым местам, добрались до Тулиголова (Tuligolov), что в 19 верстах, там получили шестерку лошадей и, наслаждаясь столь же живописными пейзажами и ровными дорогами, ехали до заката, а потом местные дети, два мальчика лет восьми-девяти, проводили нас до Глухова (Glujov). Это селение, или городок, превосходно расположено и напоминает города в Германии. Я отправил свой шарабан на почтовый двор, а сам пешком прошелся по улицам. Здесь немало добротных кирпичных зданий, среди которых выделяется величественный дворец прекрасной архитектуры, с ионическими колоннами, статуями, барельефами и резными орнаментами, все отличается [156] безукоризненным вкусом, в духе античности. Как жаль, что [это строение] тоже не пощадил пожар, уничтоживший большую часть городских зданий, от коих не осталось ничего, кроме стен. Меня заверили, что сей дворец обошелся казне немногим более 200 тысяч рублей, и его строительством ведал фельдмаршал Румянцев. Это делает честь его хорошему и благородному вкусу. Среди расстилающейся внизу равнины - ибо город расположен на возвышенности и господствует над окружающей местностью - стоят два загородных дома, которые выглядят издали очень красиво.

Вечером зашел на почтовый двор, находящийся на выезде из городка, и утолил голод холодными остатками провизии, так как горячей еды здесь не сыскать. Здешние жители производят лучшее впечатление и более работящи, чем те, каких я встречал на Украине. Выехал около десяти часов вечера, и шестерка лошадей быстро домчала меня до Толстодубова (Tolstoclubov), что в 31 версте.

5 мая. Сменив лошадей, по отвратительной дороге, мощеной, как заведено у русских, жердями, проследовал до Севска (Sefsk) - красивого городка с хорошими каменными зданиями и достаточно оживленного, - а оттуда, проехав 43 версты, добрался до Ямской (Jameskoy). Там нам дали шестерку лошадей, и мы продолжили путь по живописной местности, с более или менее возделанными полями, прибыв в Любочи (Liubostchi), что в 40 верстах. По дороге [опять] встречали паломников. Названное селение на въезде украшает плотина с мельницами, как это здесь часто встречается, а весь пейзаж напоминает Голландию. Далее на шестерке коней до Дмитровской (Dmitrovska), что в 20 верстах. Оттуда ехали уже на четверке, и вскоре у нас сломалось колесо, которое удалось кое-как поправить с помощью веревок и ремней от русских кнутов. Снова встретили паломников, а вечером прибыли в Шувардино (Shuvardino), проехав 30 верст. Форейтор хотел устроить меня на ночлег в доме, стоявшем на отшибе, за деревней, уверяя, что другого не найти; однако, когда я взглянул на мерзкую лачугу, ее обитателей и всю обстановку, которая ничего доброго не сулила, то сел в экипаж и велел везти меня на почтовый двор. Там, как только я подъехал, сразу нашелся добрый человек, предложивший разместиться у него в доме, где и принял меня со всем возможным радушием. Мне шепнули - и не без оснований, - что пройдоха форейтор хотел обворовать меня, если бы я поддался на его [157] уловку. Поужинав тем, что еще оставалось от припасов, и выпив чаю, я устроил себе постель на лавке, положив на нее перину, и проспал до трех часов ночи, когда хозяева начали открывать окна, молиться перед образами, разжигать огонь и т. д.

6 мая. Встал в четыре часа, побрился, выпил чаю, а в пять выехал в Кромы (Kromi), что в 22 верстах. Там взял четверку лошадей и поскакал в сторону Нугри (Knubre), что в 20 верстах, однако форейтор, стремясь заслужить вознаграждение, не говоря ни слова привез меня в Орел (Orel) - расположенный в 18 верстах губернский город. Проклятые дороги. Город пересекает река Ока, через которую я переправился по мосту, только что сооруженному для императрицы, и я был первым после губернатора, кто проехал по нему.

Нанес визит начальнику гарнизона генерал-аншефу Каменскому, принявшему меня с большой радостью и в высшей степени учтиво. Он еще в Киеве, прощаясь со мной, сказал, что, почтет за честь меня принять, если я буду проезжать через его город. Шел уже второй час, и к нему приехали обедать несколько человек, в том числе губернатор господин Неплюев и бригадир Теплов. Сразу зашел разговор о подарках, сделанных императрицей в Киеве, и было заметно, что губернатор тоже надеется на щедрость государыни. Обедали в приятном обществе, и Каменский не хотел меня отпускать. В его карете мы отправились на гору, расположенную в двух верстах от города, откуда он виден как па ладони. К приезду императрицы Каменский хочет разбить там шатер. В городе выделяется большая площадь, по краям которой расположены лавки, где в базарные дни ведется торговля. Пошел дождь, и мы поехали обратно. Дома пили чай, а потом до самого ужина вели живую беседу, в которой участвовал племянник [генерала], учившийся в Геттингене. Отужинав, я отправился спать.

7 мая. Встал в семь часов, и мы вместе позавтракали. Когда я вошел, мой хозяин писал рекомендательные письма своей супруге, графу Панину и князю Прозоровскому, коими меня потом и снабдил. В восемь часов он повел меня смотреть подразделение численностью 300 человек, входящее в его гренадерский полк, - бравые ребята, но не слишком дисциплинированные. Они отшагали 160 верст и будут нести здесь службу; каждый месяц воинские части меняются. Вернулись домой, выпили шоколад, после чего [158] генерал-аншеф уговорил меня остаться на обед. В промежутках он занимался делами, связанными с набором рекрутов, и мы долго беседовали о военном искусстве. Чрезвычайно учтивый и прекрасно воспитанный человек.

Когда мы наконец отбыли, один из его офицеров в своей "кибитке" отправился с нами, дабы сопровождать нас до Москвы или до Тулы. На окраине города к приезду императрицы сооружают кирпичную триумфальную арку на деньги местной знати; она может служить и городскими воротами. Я ехал на четверке лошадей, офицер - на тройке, вместе с сержантом и еще двумя служивыми. Переправившись через Оку, мы прибыли в Оптуху (Optuja), что в 36 верстах, а потом в Зеленцу (Zelentza), это еще 18 верст. Офицеру с его спутниками дали всего пару лошадей, и им стало трудно поспевать за мною, так что я первым оказался в Мценске (Mtsiensk), проделав 17 верст. Через реку Месту (Mesta), на берегу которой стоит сей город ²⁴⁷, нам пришлось переправляться в неподходящем месте, поскольку там, где обычный брод, строят деревянный мост для проезда императрицы. Следствием такой переправы стало то, что моя карета увязла в грязи и мы простояли там всю ночь до утра, несмотря на все усилия людей и лошадей, коих я велел доставить с почтового двора. Если бы не подоспевшие на помощь офицер с сержантом, я бы, наверное, застрял там еще на целый день. Положение не из приятных.

8 мая. На четверке лошадей проскакали 27 верст и добрались до Большого Скуратова (Bolskaia Scuratova), а затем миновали и Малое Скуратово (Malaia Scuratova), что в 18 верстах от первого. Дорога скверная, хотя окрестности живописные, да и поля вокруг возделаны лучше, чем на Украине. Доехали до Плавы (Plawa), через 27 верст, и пока меняли лошадей, к карете подошла женщина с очень чистым подносом в руках и предложила чаю с молоком, за что я от всего сердца поблагодарил ее, ибо впервые за всю поездку мне удалось раздобыть что-то горячее. Выехали оттуда все вместе на четверке коней и через 23 версты добрались до Соловы (Solowa), где утолили голод в доме одного крестьянина, коему я дал 15 копеек, чему тот был несказанно рад и долго меня благодарил. Но, что [159] за убогие жилища! Дальше двигались на четверке же по совершенно невообразимой дороге, поскольку главным трактом, который уже совсем готов к приезду императрицы, пользоваться не дозволяют, направляя в объезд по таким местам, где вовсе нет дорог... О деспотизм! Часам к трем ночи должны добраться до Тулы (Tula), это 40 верст отсюда, как мне позже сообщил мой слуга.

9 мая. В семь утра я открыл глаза и обнаружил, что нахожусь у дверей трактира в Туле, куда форейтор доставил нас на скверных лошадях в половине четвертого. Я вышел и нашел сносное жилье, за которое с меня запросили рубль с полтиной. Я согласился. Выпил чаю и, чувствуя себя разбитым, улегся в постель, которую мой добрый Карлос застелил простынями и проч. , ибо здесь такими вещами не пользуются.

В полдень отправился к генерал-губернатору господину Кречетникову ²⁴⁸ с письмом от князя Потемкина. По дороге попал под дождь с градом, однако возвращаться не стал. Его превосходительство изволили в это время кушать суп, и потому письмо не хотели передавать. Наконец это было сделано, и вышедший ко мне адъютант сообщил, что я могу возвращаться к себе в гостиницу, хотя дождь лил как из ведра. Так мне и пришлось ретироваться, несмотря на самые высокие рекомендации. Я раздобыл у моего трактирщика немного супу и жаркого, ибо мой желудок давно требовал горячей пищи, коей я не пробовал вот уже двое суток, причем все это время стоял адский холод. Вскоре появился адъютант и передал мне от имени вышеупомянутого губернатора, что тот пришлет за мной управляющего мануфактурой и т. д. Затем пришел еще один с извинениями того же губернатора по поводу того, что он не смог меня принять, и с уведомлением, что раньше завтрашнего дня осмотреть завод не удастся, ибо сегодня праздник. Прекрасно, прекрасно, господа.

Я взял с собою слугу, чтобы прогуляться по городу, несмотря на то, что было пасмурно и моросил дождь. Дошли до дома, где должна остановиться императрица. Снаружи он имеет весьма неприглядный вид, однако внутри совсем недурен, по крайней мере несколько дней тут можно провести. (Путь к нему лежит мимо монастыря, расположенного на берегу реки. Он обнесен древней, прекрасно сохранившейся стеной, оставшейся с татарских времен, так что следовало бы ее осмотреть.) Напротив дома установлены [160] столбы для иллюминации; они поставлены также вдоль главной улицы, что тянется на целую версту, если не больше, до самого выезда из города. Там, где она кончается, возвышается нечто похожее на триумфальную арку, огромное сооружение с фигурой наверху, по-моему, олицетворяющей Славу; все сделано из дерева. Покружив по этой части города, мы вышли к Арсеналу, который в настоящее время приводят в порядок. Внушительное здание. Говорят, здесь может храниться до 100 тысяч ружей.

Затем осмотрели снаружи несколько церквей, а также дом гражданского губернатора - ничего примечательного. В целом добротных домов здесь наберется от силы двадцать пять или тридцать, остальные же являют собой печальное зрелище. Городской люд, однако, одевается здесь гораздо лучше и, похоже, живет в более сносных условиях, нежели в иных местах, а женщины весьма привлекательны. Видел трех или четырех прелестных девиц; все, как водится здесь, нарумянены. Встретил старика, похожего на Платона. Сходство было столь явным, что я даже приветствовал его по-гречески, вспомнив, как здоровалась моя соседка в Афинах. Наскоро осмотрел противоположный конец города, где сооружаются еще одни ворота, или арка, из дерева. По обеим сторонам вышеупомянутой улицы, что тянется на версту, поставили дощатые заборы, за которыми прячутся убогие хижины горожан, чтобы взорам государыни предстала не бедность, а мнимый блеск. С той же целью сейчас производится побелка лучших домов и приукрашивают те, что похуже, - дабы она ничего не увидела таким, каково оно есть на самом деле. Бедные народы и несчастные правители.

После трехчасовой прогулки, пройдя пешком более шести верст и немного утомившись, я вернулся на постоялый двор. Выпил чаю и узнал, что в мое отсутствие заезжал с визитом управляющей Р. Венишев - в чине полковника, ибо здесь всякому гражданскому чину соответствует военный, - чтобы пригласить меня на прогулку в его карете. По крайней мере он оказался более учтивым, нежели губернатор. Вскоре он вновь приехал, и мы условились, что поедем осматривать его завод завтра в шесть часов утра. Он сообщил мне, что у него постоянно работают 5 тысяч мастеровых, которые за год изготовляют до 40 тысяч ружей, а когда установят новые машины, будут делать 80 тысяч. Указанный [161] завод приносит в год 92 тысячи рублей дохода, и вся эта сумма идет на закупку материалов и жалованье работникам, ибо государыня ничего не хочет забирать в казну, дабы производство расширялось и проч. Превосходный принцип.

Затем послал слугу с моей подорожной договориться, чтобы мне к завтрашнему утру приготовили лошадей; вернувшись, он сообщил, что эти шельмы хотят, чтобы я заплатил за большее число [лошадей]. Тогда отправил его с пространной запиской к помощнику губернатора, после чего городничий (garaniche), или полицмейстер, ответил мне через слугу, что лошадей приготовят.

10 мая. Встал в пять часов и, осматривая карету, обнаружил, что три железные заклепки на передке обломились - по всей видимости, когда ее вытаскивали из грязи, и распорядился немедленно все поправить. В шесть прибыла карета управляющего, и меня отвезли на завод, который я осмотрел самым тщательным образом. Видел разные измерительные инструменты, сделанные добротно, хотя и не слишком искусно. Армейские ружья делают здесь так же, как в Шпандау, используя точильный круг и проч. Изготовление ружья, тщательно собранного и подогнанного, обходится здесь в три рубля с полтиной, тогда как прусскому королю, в Шпандау, оно стоит четыре талера, или песо. Все механизмы приводятся тут в движение водой, для чего на реке ²⁴⁹ поставлена большая плотина, поднимающая уровень воды, когда того требует та или иная работа. Мне показали чертежи всего этого сооружения, позволяющие составить общее представление о том, как оно действует. Затем мы пешком отправились туда, где выполняют самую тонкую часть работы - полируют сталь, и там среди прочего я видел "туалетный столик", сделанный целиком из стали, с золотой инкрустацией. Презабавная вещь, выполненная с величайшим вкусом умелыми руками мастеров, которые все, как один, носят длинные бороды.

Оттуда мы поехали в Арсенал, основанный Петром I; сейчас его перестраивают. Здесь действительно может храниться 100 тысяч ружей, как мне говорили, ибо полки сооружены до самого потолка, достаточно высокого. Далее поехали на фабрику, принадлежащую частному владельцу крупной мануфактуры Баташова ²⁵⁰, [162] в прошлом - обер-мастеру этого предприятия. Здесь изготовляют изделия того же рода, но высшего качества, прежде всего стальные цилиндры огромных размеров, чтобы с их помощью прокатывать медные листы и проч. [Хозяин] был настолько любезен, что преподнес мне эфес шпаги, инкрустированный золотом, на память о посещении его фабрики, сказав, что я оказал ему честь своим визитом. Мне пришлись по душе его простодушие и искренность.

Я от всей души поблагодарил управляющего за столь прекрасный прием. На прощание он рассказал, что, когда простых людей спрашивают, почему они не бреют бороду, те отвечают: потому, что Иисус Христос всегда носил длинную бороду. Это идет от русского духовенства и показывает, сколь велико до сих пор его влияние.

Домой вернулся в девять часов, спросил счет и обнаружил, что он завышен более чем вдвое - вот оно, падение нравов, проникшее уже и сюда. Выпил чаю и около десяти выехал на какую-то заброшенную дорогу, ибо те, по которым обычно ездят, приготовлены для императрицы, и пусть все свернут себе шею, но по ним все равно не разрешат проехать. На сей раз у меня была четверка лошадей. При въезде в какое-то селение мой несчастный форейтор зазевался и не заметил, как выехал на запретную дорогу, но тут же был остановлен офицером и сержантом. Последний держал наготове палку, чтобы всыпать бедняге сотню горячих, как распорядился офицер, вершивший здесь суд. Почувствовав неладное, я выскочил из кареты и предъявил свою подорожную с намерением воспрепятствовать этому варварству. В конце концов все уладилось, и я спас несчастного от сотни палок.

Наконец прибыл в Вашан (Vaschan), что в 35 верстах, и оттуда, на предоставленой мне четверке коней, по проклятому бездорожью насилу добрался до Заводов (Sawodi), это еще 20 верст. Всех крестьян согнали мостить дорогу, и бедные люди горько жалуются на притеснения сл стороны местного губернатора; даже их поля вытаптываются лошадьми, ведь путники вынуждены колесить по их посевам... Несчастные горемыки! Здесь мне запрягли четверку скверных лошадей и, что еще хуже, дали в форейторы маленького мальчика. По такой дороге, да вдобавок в темноте... Как я ни упрашивал других кучеров, мошенники не соглашались, и я отправился в путь, чувствуя себя одураченным. Когда стемнело, я, видя, что ехать таким образом дальше неразумно, решил поискать [163] ночлега в каком-то селении, показавшемся мне не слишком глухим. Однако все его обитатели уже спали и не хотели открывать. Наконец нашелся один, кто решился меня пустить. Он распахнул ворота, но они оказались такими низкими, что еще немного, и моя карета развалилась бы на части. По счастью, верхняя перекладина соскочила, и это нас спасло; вот что значит иметь кучером несмышленого ребенка. В конце концов мне удалось выпить чашку чаю и соорудить постель из собственной перины, на коей я проспал до четырех утра, а затем отправился дальше.

11 мая. Через час подъехал к Оке, через которую тоже строят деревянный мост к приезду императрицы, и нам снова пришлось переезжать вброд в неудобном месте, однако, поскольку было светло, удалось переправиться без приключений, правда, я немного повздорил с царскими лакеями, требовавшими, чтобы мы их пропустили вперед. Зато на другом берегу наша карета чуть было не увязла в грязи. Далее пред нами предстал город Серпухов, расположенный в 34 верстах от предыдущей станции. При въезде сооружают очередную деревянную триумфальную арку, а за ней виднеются развалины высокой стены - похоже, там когда-то стояла крепость, выстроенная на татарский лад. По узким улочкам - ибо главная улица перегорожена по причине всех этих приготовлений - добрался до почтового двора, где выяснилось, что лошадей сейчас нет, так как у смотрителя их всего семь. Встретил там офицера из Орла, что был моим попутчиком; он тоже дожидался коней.

Какие-то крестьяне посулили отвезти меня, если я заплачу за четырех лошадей. Прекрасно. Ведь не за пять, верно? Согласен. Я выпил чаю в доме почтового смотрителя-сержанта, и через час лошади были готовы к отъезду. "Ежели довезешь меня быстро, - сказал я форейтору, - и шестеркой лошадей, как обещал, заплачу тебе за пять. В противном случае пеняй на себя". Но не успели мы проехать и четырех верст, как пришлось выпрягать двух лошадей, которые не могли больше двигаться и мешали остальным. Поэтому мы очень долго добирались до Лопасни (Lapafnia), что в 28 верстах, где стоит прекрасный загородный дом господина Васильчикова. Я заплатил форейтору за четырех лошадей и, похоже, он остался доволен. Однако другой форейтор начал подбивать его, чтобы он потребовал дополнительной платы. Я огрел мерзавца тростью, и он отстал. Здесь лошадей тоже не было, и все [164] зависело от милости местных жителей. Один крестьянин подрядился было отвезти меня, если я заплачу за четверку лошадей, и пошел за упряжкой, однако другие отговорили его, и он не вернулся. В это самое время от почтового двора отъехал какой-то генерал в запряженной тройкой "кибитке", заплатив всего за двух лошадей.

Я зашел в дом, и тут мне предложили заплатить за пять лошадей, по две с половиной копейки за каждую. Хорошо. Через некоторое время они заявили, что, если я не уплачу тому крестьянину еще за одного коня, меня не повезут. Я вышел на улицу и вместо ответа угостил тростью тех, кто это предлагал, причем никто из них не был, разумеется, хозяином лошадей. Мой знакомец офицер поначалу принял мою сторону, но потом переменил свое мнение и посоветовал уплатить за лошадь половину цены. Болван! Я не двинулся с места, а когда привели лошадей, мне снова предложили выложить за пятерых по две с половиной копейки. Я согласился. Деньги вперед. Хорошо. Но как только я заплатил, оказалось, что они лишь этого и добивались и везти меня не собираются. Вскочив с сиденья, я дважды огрел тростью форейтора, и тот сразу тронулся с места, избавив меня от этого сброда, из чьих уст уже посыпались оскорбления по моему адресу. А все произошло, по моему убеждению, из-за неправильного поведения офицера.

По плохой дороге, а где и вовсе по бездорожью, прибыл в Тульскую Пахру (Tulskaia-Pakra), проехав 33 версты. Тут ко мне вышли сразу же, и я, желая добраться побыстрее, ибо хотел попасть в Москву засветло, попросил дать мне шестерку лошадей, обещав заплатить за четырех. Однако мерзавец форейтор успел сообщить, что до этого я платил за пятерых, и здешние плуты стали требовать того же. Я припугнул их городничим, и только тогда они начали запрягать. О, сколь безрадостно оказаться в положении бедного путешественника-иностранца! [165]

В ДРЕВНЕЙ СТОЛИЦЕ

Наконец, продолжив путь по разбитой и тряской дороге, впрочем, уже не такой скверной, как прежний тракт, мы увидели вдали Москву, огромный город - 32 версты - на возвышенности с дворцами, садами и бедными лачугами, все вперемешку, что придает ему некоторое сходство с Константинополем. По дороге встречаются загородные дома, превосходно расположенные, с обилием деревьев и аллей вокруг, и все окрестности города весьма живописны и радуют глаз. Как этим людям, вынужденным сжигать столько дров, удалось сохранить обширнейшие леса, остается для меня загадкой!

В девять часов пополудни, еще засветло, я въехал в город и долго плутал в поисках дворца или дома фельдмаршала Румянцева. Меня по ошибке отвезли совсем в другое место, к тому дворцу вышеупомянутого фельдмаршала, который ныне занимает генерал-майор Бакунин, и я прождал там более получаса, пока, наконец, не отрядили одного из слуг мне в провожатые. К моему удивлению, тамошние слуги у меня на глазах украли у моего слуги архалук. Он выпал из экипажа, когда слуга пошел относить мою визитную карточку, и как он потом ни упрашивал вернуть его платье, мошенники в один голос уверяли, что ничего не брали. В одиннадцать я подъехал к особняку, и слуги проводили меня в комнаты, поскольку адъютант отсутствовал. За почтовых лошадей пришлось уплатить двойную цену, по четыре копейки за версту на каждую лошадь, таковы здешние правила. Выпил чашку чаю и лег спать.

12 мая. Утром мне нанес визит адъютант в чине подполковника, господин Бесин, сообщивший, что фельдмаршал поручил ему удовлетворять все мои надобности. Он распорядился доставить мне карету с четверкой лошадей, которая стоит четыре рубля в день.

В час пополудни отправился с визитами. Губернатора не оказалось дома. Оставил там свою карточку и записку, поскольку ни я не понимаю слуг, ни они меня. Сделав другие визиты, вернулся домой и, дабы не сидеть одному взаперти, в три часа поехал пообедать в заведение французского "traiteur" ²⁵¹ и, войдя, обнаружил, что обед за общим столом уже подходит к концу, да к тому же [166] публика собралась далеко не избранная. Я попросил, чтобы мне подали супу в отдельную комнату, но таковой не оказалось, и меня хотели усадить там же, где обедала вышеупомянутая компания. "S'il vous plait, monsieur" ²⁵², - говорила мне хозяйка. "Ine me plait pas" ²⁵³, отвечал я ей. Сев в карету, вернулся домой, где довольствовался куском окорока, оставшегося от моих дорожных припасов, и молоком, которое принес слуга. Это и был мой обед. Таким образом, вот уже три дня как я не пробовал горячей пищи, если не считать чая, который имел обыкновение пить каждый день, поскольку оказывался на постоялых дворах в такое время, когда там обедов не подавали. Мой хозяин, без сомнения, не предусмотрел этого, рассчитывая, что генерал-губернатор пригласит меня на обед, но того не оказалось дома, когда я к нему заезжал.

В пять часов я снова сел в карету и продолжил визиты, оставляя в домах свои карточки с записками, а в шесть намеревался ехать в театр, но не успел, поскольку завершил визиты лишь к восьми вечера.

Сколь же огромен этот город! Во многом его протяженность объясняется обилием садов, парков и пустырей. Впрочем, здесь немало прекрасных домов и дворцов, построенных в итальянском, французском, английском, голландском и проч. вкусе, а также в своеобразном стиле, имеющем очень мало общего с греческим или римским. В девять вернулся домой усталый. Выпил чаю, немного почитал и т. п.

13 мая. В девять часов у меня побывал секретарь генерал-губернатора, рассыпавшийся в любезностях и извинениях за то, что не сделал этого раньше, ибо из-за ошибки слуг, которые меня сопровождали, моя визитная карточка была доставлена в дом гражданского губернатора, и посему он узнал о моем приезде только вечером. Секретарь вызвался показать мне город, когда мне будет угодно, и я решил сделать это сегодня же. Он пошел распорядиться на сей счет и долго не возвращался.

Пока он отсутствовал, меня навестили госпожа Каменская с детьми и княгиня Горчакова, весьма обходительные дамы, и первая пригласила меня на обед. Вернулся секретарь, господин Рост, и мы [167] поехали в Императорский воспитательный дом. Его директор господин Гогель ожидал нас с самого утра. Во время визита видели детей всех возрастов и осмотрели различные классы, как мужские, так и женские. Везде достаточно чисто, очень хорошие наставники, у маленьких детей - женщины, у детей постарше - мужчины. Их учат читать, писать, арифметике и т. п. Обучают также языкам: немецкому, французскому и т. д., и рисованию. Для физических упражнений в саду устроены качели, а зимой делают ледяную гору и съезжают с нее без саней. Закончив учение, воспитанники поступают в услужение или идут работать на одну из мануфактур, также учрежденных императрицей для их блага, где производят игральные карты, чулки, часы и т. д. В настоящее время в этом заведении, как мне сообщил его директор, 1600 детей-подкидышей, а еще 2000 воспитываются в сельской местности.

Затем мы осмотрели училище, которое называют Демидовским, по имени русского купца; оно примыкает к воспитательному дому. Нас сопровождал его нынешний инспектор, в чине майора, граф Саленц. 100 юношей, не сирот, обучаются тут коммерческому делу. Им предоставляют одежду, питание, кров, преподают русский, немецкий, французский и английский языки, а также географию, притом все это бесплатно. Видел их комнаты, содержащиеся в образцовом порядке. Нельзя не восхищаться подобным заведением, которое со временем обеспечит нации целую когорту хорошо образованных, а потому и более полезных стране коммерсантов. Указанное заведение располагает фондом в 250 тысяч рублей, приносящим 13 тысяч рублей ежегодного дохода, что позволяет полностью удовлетворить все его нужды.

Возвратился домой около двух, отобедал и в пять часов поехал посмотреть большое гулянье, которое сегодня происходит у Новодевичьего монастыря (Novodievitchi) - что означает "обитель девиц", - где была заключена знаменитая царевна Софья. Съехалось множество людей высшего круга: в колясках, каретах, а некоторые мужчины верхом, притом едва ли не каждый в английском костюме. Господин Рост сопровождал меня. Уверен, там было более 600 карет, украшенных с большим вкусом и с богатой упряжью. Выйдя из кареты, я зашел в монастырь и в церковь, весьма богатую по своему убранству, где обратил внимание на нескольких женщин из купеческого сословия, наряженных в "фату" - белую [168] накидку, вышитую золотом, серебром, шелком и т. п. Лица у всех искусно накрашены, хотя, сказать по правде, они в этом нимало не нуждаются, ибо природа наградила их весьма привлекательной внешностью. Встретил там господина Бугарелли, негоцианта, и господина де Сожи, которые незадолго до того побывали у меня с визитом, и беседовал с ними о стране, этом монастыре и т. д.

Потом вновь сел в карету, и мы несколько раз объехали место, где происходило гулянье, любуясь дамами и юными девицами, которых к тому времени стало еще больше, и все красивы как на подбор. Заехал к князю Горчакову, но не застал его и отправился восвояси. По моей просьбе извозчик (svoschik), или кучер, привел хорошенькую девушку шестнадцати лет, за что я вознаградил его двумя рублями. Провел с нею ночь, и наутро она ушла очень довольная, получив от меня два дуката.

14 мая. Рано утром пришел адъютант генерал-губернатора, капитан господин Левонов с приглашением от его сиятельства отобедать с ним завтра. Вызвался отвезти меня в университет. Приходил также господин Роуэн, пригласивший на обед по-английски и наговоривший множество комплиментов. Генерал-губернатор, узнав, что я искал и до сих пор не нашел слугу-француза, прислал также в мое распоряжение полицейского чиновника господина Мея. Это скромный и хорошо воспитанный молодой человек.

Поехал с адъютантом Левоновым в университет, где нас уже ожидал его директор господин Тонвизен, встретивший меня весьма любезно и учтиво. Он показал мне все классы, где бесплатно обучают французскому, русскому, немецкому, латинскому, итальянскому и английскому языкам. Каждый из этих классов обыкновенно подразделяется на четыре части. Философию здесь преподают по-латыни, как будто русский язык недостаточно выразителен; преподаватель естествознания продемонстрировал нам скуднейшую коллекцию, относящуюся к сему предмету, которая годна разве что для показа в школе. В настоящее время здесь обучаются 1000 человек.

Осмотрели затем еще одно учебное заведение, входящее в состав первого и располагающееся здесь же, в небольшом здании. 106 учеников живут тут на полном пансионе благодаря щедротам государства, получая хорошее и широкое образование за 150 рублей в год. Еще 50 рублей идут на покупку платья, и таким образом [169] за 200 рублей они имеют стол, кров, одежду и получают образование, что вовсе не дорого. Все их комнаты, спальни и т. д. чистые и опрятные, и остается только пожелать, чтобы число здешних питомцев росло на благо нации. Впрочем, возможно, это пожелание скоро сбудется, ибо рядом возводится новое здание и строительство уже подходит к концу. Прощаясь с гостеприимными хозяевами, я обещал снова наведаться сюда во второй половине дня, и они остались очень довольны, равно как и мне было приятно общество столь благовоспитанных людей.

Поехал в Кремль, где меня поджидал хранитель господин Коген, действительный статский советник, которому я привез письмо от князя Потемкина. Он встретил меня чрезвычайно любезно, и мы приступили к осмотру сокровищ. Поднявшись по лестнице, которую именуют Красной (то ли по причине ее цвета, то ли оттого, что в русском языке этим словом обозначают все самое лучшее) и по которой в былые времена могли подниматься только монархи (однако же, надобно сказать, весьма скверной), мы прошли в четыре главных помещения, где хранится несметное количество одежд, чаш, кубков, столовой посуды, украшений, корон, золотых и серебряных блюд и т. д. В большинстве своем все это - царские реликвии, ныне вышедшие из употребления, но чрезвычайно дорогие.

Среди прочего выделяются короны Сибири, Казани, Астрахани и России; большой трон из золота и серебра, инкрустированный драгоценными камнями, персидской работы. Еще один трон, на котором вместе восседали Иван и Петр I. имеет потайное окошко, через которое их сестра Софья слушала все, что говорилось, и подсказывала братьям. Необычайной роскошью отличаются седло и конская сбруя, подаренные нынешней императрице. Первые законы, изданные Иваном Васильевичем ²⁵⁴, хранятся в круглом серебряном ларце. Два больших серебряных блюда с великолепными изображениями батальных сцен - дар, как мне сказали, английского короля. Изделия из слоновой кости византийской работы, выполненные с высочайшим вкусом; небольшая коллекция янтаря и т. д., и т. д. Генерал Коген пообещал мне список всех этих вещей, и, если пришлет, я вставлю его в эти записи. Потом мы побывали в верхнем зале и в "Теремке" (Teremock) - маленькой башенке наверху, куда цари имели обыкновение подниматься по весьма [170] отвратительной лестнице, чтобы полюбоваться открывающимися оттуда прекрасными видами.

Затем мы перешли в Оружейную палату, где в трех больших залах хранится множество ружей, мечей и сабель прежних царей, а более всего там седел и иных предметов конского убранства, изготовленных в восточном стиле и богато украшенных серебром, золотом, жемчугом, алмазами и роскошными узорами. Можно сказать, что это в своем роде самая богатая коллекция в Европе. Я обратил внимание на изрядное количество огромных мечей в человеческий рост и со столь же небывало широкими лезвиями, так что держать их можно было только обеими руками. При осмотре этих достопримечательностей к нам, воспользовавшись оказией, присоединились несколько дам. Я горячо поблагодарил генерала и отправился с упомянутым адъютантом посмотреть на знаменитый колокол (и заметил, что все окна зарешечены, а двери из железа и заперты на засовы, словно в тюрьме, из чего можно заключить, что в ворах здесь недостатка нет). Колокол целиком находится в яме рядом с колокольней Ивана Великого (Ivan Veliky), на том самом месте, где он был отлит, ибо, когда его подняли на поверхность, дабы водрузить на упомянутую колокольню, случился пожар, уничтоживший деревянные крепления, колокол упал обратно в яму, и от него отвалился кусок.

Я спустился в яму по весьма шаткой лестнице, чтобы рассмотреть его поближе. Сделан он чрезвычайно искусно и по своим размерам, несомненно, превосходит любой из европейских колоколов. Мне кажется, что он раза в два больше, чем толедский колокол в Испании. Никто из моих спутников не отважился последовать за мною из опасения, как они сказали, свалиться в яму.

Чуть поодаль, на парадном плацу Кремля, установлена гигантская бронзовая пушка, наподобие тех чудовищных орудий, что можно увидеть в Константинополе, сделанная в форме гаубицы, но гораздо больших размеров. Говорят, ее захватили у татар. Превосходный образец литейного искусства. Рядом стоят еще две, отлитые русскими мастерами, в виде кулеврин огромнейшего калибра. Тоже прекрасные орудия. Теперь домой.

В четыре часа пополудни прибыл господин Мей, и мы отправились в расположенное неподалеку Главное народное училище, находящееся в ведении генерал-прокурора князя Вяземского. [171] Его воспитанники под руководством четырех опытных наставников совершенствуются в русском языке, а также изучают арифметику, географию, геометрию, чертежное дело. Обучение бесплатное. Сейчас здесь 235 учеников, и их число растет. Сие заведение, как мне показалось, очень хорошо устроено, и, если подобные училища распространятся по всей России, это очень скоро самым благотворным образом скажется на просвещении нации.

Поехали в Инвалидный дом, что расположен в другой части города, на самой его окраине. Сперва погуляли по саду, а затем зашли в деревянные бараки, где в тесноте и поистине ужасающих условиях ютятся несчастные солдаты, числом 350. Воздух настолько спертый, что находиться здесь почти невозможно. Заметил, что все солдаты носят бороду. Предрассудок ли тому причиной или, что вероятнее, лень и безразличие? Не встретил среди них ни одного хромого, однорукого или одноногого - и это в инвалидном приюте! - что заставляет усомниться в искусстве здешних хирургов... Женам со своими мужьями здесь жить запрещено, и это поистине жестоко.

Оттуда мы проследовали в большой дом, где размещаются офицеры, по два и по четыре в комнате, ибо помещения здесь просторные, так как дом строился явно для других целей. Царствующая императрица, под чьим попечением находится данное заведение, купила его у главнокомандующего Салтыкова. Верхние покои здания разрушены; имеется красивая часовня. Директор господин Шипилов весьма любезно показал нам все помещения, сообщив, что теперь здесь находятся 25 офицеров, а всего они могут разместить в доме до 200 человек, и когда будут закончены все намеченные постройки, число солдат возрастет до 2000. Указанный директор предложил осмотреть и близлежащий госпиталь, и мы прошагали до него добрых две версты. Я и не предполагал, что он расположен так далеко. Называется он Екатерининской больницей и находится под попечительством императрицы. Здесь содержатся около 150 больных, инвалидов и людей бедного сословия. Условия гораздо лучше, чем в инвалидных бараках, помещения проветриваются, нет той тесноты. Есть женские палаты и отделение для душевнобольных, коих здесь всего семеро. Везде чистота и порядок. Кровати занавешены, в каждой комнате содержится не более шести или восьми больных. Покидал больницу очень довольный увиденным. [172]

Теперь - в военный госпиталь, основанный Петром Великим и рассчитанный на 1000 раненых солдат. В настоящее время здесь всего 632 человека. Побывал в двух больших залах нижнего этажа: спертый воздух, дурной запах, больные лежат в тесноте, и состояние их поистине тяжелое. Поднялись наверх, где размещается довольно грязная аптека, а также анатомический театр и зала с образцами человеческих органов, зародышей и т. д. Видел труп, подготовленный к вскрытию.

Оттуда прошли в другое здание, скорее барак, где тоже лежат больные, но уже не такие тяжелые, и содержатся они в лучших условиях. Затем осмотрели баню, устроенную в русском духе, очень грязную и ничем не напоминающую турецкую. Побывали в отделении для душевнобольных, там их всего одиннадцать человек, среди которых один француз. Потом зашли в комнаты студентов, изучающих анатомию. Их здесь 100 человек, живут на полном пансионе, обучение также за казенный счет. По окончании курса их ждет назначение в армию. Комнаты весьма убогие и грязные, в отличие от тех, что занимают двадцать других студентов, оплачивающих свое ученье и пансион (а всего их могут принять 60 человек). Эти живут в удобных опрятных комнатах и, судя по их прекрасным книгам, прилежно изучают науки. Это поистине отрадно. Потом мы побывали в саду, где видели деревья, посаженные кругообразно, а в центре еще одно, самое красивое из всех, которое собственноручно посадил Петр I.

Ездили смотреть новый дворец Екатерины, который еще строится и закончен только снаружи, но уже видно, что это не самое удачное творение с точки зрения вкуса и архитектурных пропорций. Лоджия в центре, с отдельными колоннами и стенами по бокам, мешающими обзору, - оригинальная идея, что и говорить. Впрочем, расположен дворец неплохо, а сад вокруг него просто великолепен. Домой вернулся поздно. Пришла вчерашняя девица, и мы провели вместе всю ночь.

15 мая. Прибыли адъютант и господин Мей, и мы направились в собор, чтобы осмотреть сокровища, но поскольку было уже поздно и адъютант что-то перепутал, все оказалось закрыто. Пока это выяснялось, я взобрался на колокольню Ивана Великого, чтобы полюбоваться полной панорамой города, ибо оттуда он виден весь целиком. И не без удовольствия провел там более часа. [173]

Великолепен главный колокол. Мне показалось, он такого же размера, как знаменитый толедский.

Оттуда направился в знаменитую аптеку, открытую по приказу Петра I, чтобы снабжать приготовленными по всем правилам лекарствами все казенные аптеки империи. Я ожидал увидеть нечто замечательное, но был разочарован, да к тому же внутри на редкость пыльно и грязно. Главный аптекарь показал мне склады, где хранятся все необходимые вещества, и химическую лабораторию, и везде все та же грязь. А между тем аптекарь этот - немец, и притом весьма спесивый. Осмотрел также комнаты, где живут шестеро его учеников, бесплатно обучающихся фармацевтике. Они вполне сносны, хотя и уступают тем, которые занимает сам аптекарь со своей женой... Поехал домой переодеться.

В половине второго отправился к генерал-губернатору, генерал-аншефу П. Д. Еропкину, который при встрече оказал мне всевозможные почести, заверив, что князь Потемкин и фельдмаршал Румянцев аттестовали меня в самых лестных выражениях, что он рад служить мне, и т. д. Познакомился со многими гостями, в том числе с графом Остерманом, сенатором и братом вице-канцлера, находящегося в Петербурге. Он всячески выказывал свое расположение и служил мне переводчиком, ибо губернатор не говорит по-французски. По русскому обычаю мы выпили по чарке и отправились обедать. Собралось весьма приятное общество, и рядом со мной сидела барышня, владевшая французским. Был здесь и мой добрый приятель Корсаков ²⁵⁵. Губернатор очень рассердился на своего адъютанта, узнав, что собор заперли, не дождавшись моего приезда.

Оттуда в четыре часа поехал с господином Ростом в Павловскую больницу, основанную нынешним великим князем. Сначала мы совершили прогулку по саду, весьма обширному и живописному. Затем осмотрели палаты, всего на 55 коек, зато всюду чисто и опрятно. Каждая палата рассчитана на двух или четырех больных, хорошо проветривается и содержится в отменном порядке. Есть и женские палаты, где я видел семерых девиц, довольно миловидных, зараженных гнусной венерической болезнью, а также маленького ребенка, едва начавшего ходить. Уж лучше бы и во всех прочих больницах было поменьше больных, но зато побольше свежего воздуха, чистоты и порядка, как в этой Павловской больнице. [174]

Оттуда поехали в Воробьевский дворец (Vorabiotzky Dvoretz) - дворец воробьев ²⁵⁶, - расположенный на высоком холме, носящем то же имя, верстах в двух от города. Лучшее местоположение трудно себе вообразить, ибо отсюда открывается великолепная панорама Москвы. Не могу взять в толк, отчего это место столь заброшено и почему императрица ничего не построила здесь в отличие от многих других мест, куда менее живописных. Дворец очень старый, деревянный, почти полностью разрушенный и совершенно необитаемый. Пробыл там более часа, любуясь прекраснейшим видом, открывающимся на город и на чудесный луг, раскинувшийся у подножия холма, на берегу Москвы-реки.

Поехали затем на другой конец города, посмотреть еще один дворец, кирпичный, который недавно построен. Он называется Петровский (Petrolfkoy-Dvoretz), то есть дворец Петра ²⁵⁷, и расположен тоже верстах в двух от города, на петербургском тракте. Его архитектура, далекая от совершенства и хорошего вкуса, представляет собой подражание готике. Мы зашли внутрь и не обнаружили там ничего примечательного, за исключением большой залы в форме ротонды, отличающейся прекрасными пропорциями, архитектурными украшениями и величественными размерами. Плавная лестница во дворце отсутствует, вместо нее - две небольшие закрытые лестницы. Я поднялся до самой крыши, но никакого особого вида оттуда не открывается. Взбирался и на башни в стене, что опоясывает дворец, но открывающийся оттуда вид, в целом довольно живописный, не идет ни в какое сравнение с тем, которым я любовался, находясь в Воробьевском дворце. Домой приехал совершенно усталый; было десять часов вечера, но еще светло и светило солнце.

16 мая. В девять часов явился Корсаков, и, поскольку было воскресенье, сначала зашли в церковь. О, какое великое множество народу! Мы пробыли там около десяти минут, после чего поехали в Донской монастырь (Donskoy-Monastir), названный так потому, что он был построен казаками с Дона. В послушники здесь принимают после строгого отбора. Находились там около получаса, и все это время я рассматривал фрески внутри собора, украшающие его плафоны, стены и т. д. По своему изяществу, манере письма и колориту они превосходят все те, что мне довелось видеть в греческих церквах; даже архитектура кажется более совершенной. [175]

Именно здесь 16 лет назад - если не ошибаюсь, 16 сентября 1771 года по старому стилю - во время чумы произошли трагические события, связанные с архиепископом Амвросием, который был убит чернью: ему раскроили голову топором. Он переоделся в мирское платье и спрятался на хорах церкви, но был узнан одним мальчиком, и бунтовщики выволокли его наружу. Он попросил, чтобы ему дали помолиться, и к его просьбе снизошли, но вскоре, видя, что молитва затягивается, вывели за ограду и примерно в 30 туазах от ворот, рядом с тем местом, где сейчас стоит деревянная будка, убили. Когда сюда приезжал император ²⁵⁸, он побывал на этом месте, где вначале был водружен каменный крест, но затем полиция его убрала. Потом мы осмотрели римскую католическую церковь, посещаемую множеством благочестивых прихожан. Сама церковь ничего собой не представляет. Есть здесь кроме того две церкви протестантов-лютеран и одна кальвинистская.

Обедал у госпожи Каменской, красивой и любезной дамы, которая происходит из рода Голицыных. Там были князь Сибирский, князь Голицын и грузинская княгиня с восемнадцатилетней дочерью, прелестным созданием с черными испанскими глазами. Если судить по тем представителям этой нации, с коими мне довелось встречаться, то, без сомнения, придется признать, что распространенное мнение о том, что испанцы происходят из Грузии или, вернее сказать, от грузин, основавших свою колонию в Испании, находит подтверждение в облике и чертах этих людей. Мы с приятностью провели время, пили кофе, а потом вышли в чудесный сад. Хозяйка показала нам оранжерею, где растут абрикосы. Мы продолжали беседовать с нею, и она сказала, что не хочет, чтобы ее дети получали образование за границей.

Затем заехал за Корсаковым, который уже ожидал меня, чтобы отправиться на гулянье в Государев сад. Приехали туда в половине седьмого и оказались в окружении множества нарядных молодых и привлекательных дам. Длинная аллея, в которую входят через небольшие ворота, представляет собой прекрасное и живописное зрелище. Мы гуляли там до начала десятого, и это место напомнило мне Кенсингтонский сквер в Англии. Сад разбит в английском вкусе и очень красив. Обратил внимание, что все дамы, и зрелые, и совсем юные, напудрены и нарумянены, за исключением одной, каковой оказалась очаровательная барышня Мансурова. [176] Я имел удовольствие говорить с нею и не мог оторвать от нее глаз... Беседовал также с госпожой графиней Строгановой, которая производит впечатление образованной женщины. Она много путешествовала и теперь живет отдельно от мужа. С любопытством наблюдал за колоритной группой, состоявшей из русского купца с длинной бородой, его сына и жены. Последняя была очень хороша собой, в роскошной накидке, или "фате", украшенной дорогим жемчугом, которая обошлась ей по меньшей мере в 4 тысячи рублей, сильно нарумянена и проч. Муж же был явно раздосадован тем, что все обращают внимание на его красавицу-жену. С нею была еще одна женщина, тоже в богатом наряде. Домой приехал, валясь с ног от усталости.

17 мая. С утра отправился посмотреть новое правительственное здание, строительство которого завершается в Кремле. В нем два великолепных больших зала богатой архитектуры: один - овальный, другой - круглый. Второй этаж занимают многочисленные шкафы и полки для бумаг, архивов и т. п. Пожалуй, это единственное, что может гореть в этом здании, ибо, к сожалению, эти шкафы изготовлены из дерева, тогда как следовало бы сделать их железными, поскольку в случае пожара, огонь, хоть и не причинит большого урона самому строению, не пощадит бумаг и архивов. Здание это имеет внушительный вид и весьма недурно по своей архитектуре... но не идет ни в какое сравнение с находящимся напротив старинным Арсеналом, построенным во времена Петра I Лефортом. Однако же над центральным входом обозначено "1736" , что укрепляет во мнении тех, кто полагает Арсенал творением Миниха, жившего в царствование императрицы Анны. По моему разумению, это лучшее сооружение в Москве как по своей монументальности, так и по прекрасным пропорциям и безукоризненному архитектурному вкусу. Главный портал украшают колонны дорического стиля, выполненные в лучших греческих традициях, и меня немало удивляет, что такое великолепное и нужное здание до сих пор не восстановлено после пожара, от которого оно сильно пострадало внутри. К восстановительным работам приступили только сейчас.

Оттуда, через ворота, где находилась икона, сыгравшая роковую роль в судьбе Амвросия, мы проследовали к церкви, которую называют Тринадцатиглавой, потому что у нее действительно [177] столько глав, а сверх того еще много разновеликих куполов, и к тому же ее опоясывает галерея, или терраса. Композиция и замысел этой постройки поистине исключительны, так что это необходимо увидеть своими глазами. Служка начал отпирать многочисленные замки, запоры и засовы и показывать нам поочередно алтари и небольшие церкви, возведенные в честь различных святых, чьи деяния отмечены неиссякаемым потоком приношений. Я спросил у него, для чего нужно столько замков, неужели у святых тоже воруют, и он признался, что это так. Этот храм называется Собор Покрова (Sobor-Pochrova), то есть Сообщество Хранимых Господом ²⁵⁹; именно с ним связано предание о том, будто Иван Васильевич ²⁶⁰ приказал не то выколоть глаза, не то повесить архитектора, чтобы тот уже не смог создать ничего более совершенного, а вовсе не с храмом в Иерусалиме (как утверждает господин Гатри), ибо последний был построен позднее.

Оттуда отправились смотреть фигуру покойного короля Пруссии Фридриха II в натуральную величину, которую показывают за рубль. Сходство поразительное, к тому же король облачен в собственное платье, сапоги, голубой фрак с подкладкой из алой тафты, черные бархатные панталоны, камзол белого сукна с многочисленными пятнами от табака, черный шейный платок и т. д. Представлен даже его носовой платок, весь заштопанный и с вышитой шелком монограммой. Монарх изображен в момент, когда он, вернувшись с парада, просматривает разложенные на столе бумаги. Автор сего произведения - некий Штейн из Берлина, отправивший, как говорят, два таких же экземпляра в Париж и Лондон. Во время показа фигуру освещают, что создает еще более полную иллюзию. Зрелище весьма меня позабавило, и я провел возле великого Фридриха более часа.

Обедал у Корсакова, который владеет очень хорошим, хотя и небольшим, собранием книг и старинных бюстов. Живет он в собственном доме, весьма приличном. На обед были приглашены также один француз, кавалерийский капитан, и господин Ларосьер, который был адъютантом у герцога де Брольи ²⁶¹, большой знаток военного искусства, о коем мы с ним немало порассуждали. Он [178] знавал О'Рейли, с которым познакомился в доме вышеупомянутого маршала.

Оттуда мы отправились в Вокзал - парк, устроенный одним англичанином, господином Медоксом, в подражание английскому Vaux-Hall. ²⁶² В большой круглой зале с колоннами находится театр, где играют короткие пьесы на русском языке; есть еще три помещения: первое для танцев, второе для игры в карты, в третьем пьют чай и кофе. По окончании спектакля танцуют и в ротонде. Публика собралась самая блестящая и чересчур многочисленная для такого не слишком просторного места. За вход берут рубль и пускают людей только благородного сословия. Пробыл там до половины двенадцатого, после чего, не выдержав, отправился домой, ибо находиться в обществе и не иметь возможности ни с кем даже перемолвиться - истинная "seccatura" ²⁶³. Признаться, никогда еще не видел, чтобы столько людей собирались вместе и не общались между собой.

18 мая. Рано утром в сопровождении господина Роста отправился осматривать церковные сокровища и т. д., побывав сначала в соборе, где под алтарем находится великолепное изделие из золота, изображающее библейский Ноев ковчег, - дар царствующей императрицы. Затем посетил сокровищницу, где хранится такое множество митр и одежд, украшенных жемчугами, алмазами и проч. , что всего не перечесть. Среди прочих вещей выделяются небольшой золотой ковчежец, или дарохранительница, из Молдавии - подарок князя Потемкина; несколько роскошных платьев, вышитых, как утверждают, собственноручно самой государыней; митра, которая стоит более 60 тысяч; Евангелия в богатейших окладах из золота и драгоценных камней. В центре собора висит огромнейшая люстра из массивного серебра. Мы переходим к реликвиям... Из всех выделяются две: клочок туники Иисуса Христа и гвоздь, употребленный при распятии... Ткань туники мне не удалось как следует рассмотреть, поскольку она находится под толстым стеклом, дабы никто не пытался удовлетворить свое любопытство. Здесь же хранится колоссальных размеров чудотворный образ Девы Марии, который, как говорят, сотворили все [179] апостолы. Весьма посредственная живопись, при всем уважении к апостолам.

Оттуда мы перешли во второй собор, где находятся усыпальницы всех царей. Один из них был канонизирован, и поэтому его надгробие изготовлено из массивного, превосходно отделанного серебра. Это дар Екатерины II. Здесь тоже есть митры и книги, правда, в меньшем количестве.

Затем - в третий собор, где также хранятся реликвии и драгоценные священные сосуды, но тут их сравнительно немного. Пол в этой церкви выложен не железными плитами, как в других, а мрамором, и монахи сказали мне, что это агат.

Наконец, осмотрев бесчисленные реликвии и талисманы, я вошел в старинный Патриарший дворец, где увидел большую коллекцию золотой и серебряной посуды, посохов и роскошнейших одеяний... Удручающее впечатление произвело на меня собрание древних книг - как мне сказали, их здесь несколько тысяч, - находящихся в плачевном состоянии. Возможно, в них содержится что-то очень ценное, но при таком хранении мы наверняка об этом никогда не узнаем.

Привлекли мое внимание и два больших серебряных сосуда для благовоний, выполненных с хорошим вкусом. В целом же это здание напоминает царский дворец; та же татаро-готическая архитектура, то же безвкусие.

Оттуда мы направились в новую резиденцию архиепископа, расположенную также в Кремле, где никто не живет, хотя здание очень хорошее. Построивший его нынешний архиепископ предпочитает другое, удаленное от шума и суеты и окруженное садом, где он прогуливается. Дворец же, в котором мы побывали, весьма неплох. Внутри висят портреты предшественников этого архиерея; обращают на себя внимание два превосходных наборных мраморных стола работы укрывшихся здесь иезуитов - подарок князя Потемкина; коллекция ладанок, а также ложе покойной великой княгини ²⁶⁴, которое, по обычаю, было передано ее духовнику Платону ²⁶⁵.

Далее мы проследовали во дворец императрицы, который служит резиденцией московскому генерал-губернатору. Это прекрасное, богато украшенное здание с превосходными гобеленами, на которых увековечены сюжеты из истории Дон Кихота. Указанный [180] дворец принадлежал фельдмаршалу графу Чернышеву, и императрица купила его для города за 200 тысяч рублей, хотя стоит он, наверное, вдвое больше. Нынешний генерал-губернатор тоже здесь не живет, предпочитая более скромный собственный дом. Осмотрел кухню, конюшни и т. д. Всюду чистота и порядок.

После этого мы зашли во французскую книжную лавку, но я так и не смог отыскать плана или описания Москвы. Книготорговец предложил мне вышедшую в прошлом году в Берлине книгу, в которой один лютеранский священник рассуждает о русском народе, весьма любопытно. Утверждает, что число иностранцев в Петербурге достигает 24 тысяч душ. Читал также историю жизни Петра III, опубликованную господином Ламаршем; интересная, но довольно желчная книга.

Затем осмотрел старый Гостиный двор, по большей части разрушенный, который устроен в виде "хана" ²⁶⁶ (han) - с галереей и комнатами в глубине для приезжих торговцев, как в Турции. Внизу располагаются лавки, здание окружено портиком, и все это место называется по-русски "Gastinai-duord" - двор для гостей ²⁶⁷.

Оттуда прошли в торговые ряды, своим расположением напомнившие мне безестан ²⁶⁸ в Константинополе. В каждом ряду продают свои товары, и улочки здесь чрезвычайно узкие. Думаю, что всего в этом квартале никак не меньше 6 тысяч лавок. По-русски он называется Китай-город (Kitai-Gorod), или китайский город, наверное, потому, что в прежние времена, когда у России почти не было отношений с Европой, здесь главным образом продавали товары из Китая. Обедал у Корсакова, и господин Ларосьер сообщил мне о вышедшем посмертно труде по военному искусству Гибера, с которым он поддерживал переписку, но тот недавно скончался. (Ложь!)

Затем отправились в Царицынский парк, побывали во всех его уголках. Удивительно красивое место. В девять часов поехали в так называемый Клуб. Входной билет генерал-губернатор прислал мне еще утром. Это прекрасная зала, быть может, в своем роде самая большая в Европе - 120 футов в длину и 72 в ширину, - с лепными украшениями и деревянными колоннами, кажется, коринфского стиля. Зала имеет прямоугольную форму и очень красива. По всему периметру, на высоте, составляющей две трети колонны, проходит галерея, где располагаются музыканты. Пол вдоль стен, [181] за колоннами, приподнят, образуя еще одну галерею, где по всей длине расставлены скамьи со спинками, мягкие и довольно удобные. Освещается зала двумя рядами хрустальных люстр, висящих между колоннами, на высоте верхней и нижней галерей, и потому освещение здесь неравномерное: центр залы, где должно бы быть светлее всего, освещен меньше, чем боковые части.

Есть тут и большие залы для игры в карты, без которых здесь не обходится ни одно собрание, а также "toilettes" ²⁶⁹, где дамы то и дело обновляют краску на лице. Подобное мы видели и в Вокзале, где одна "demoiselle" ²⁷⁰ усердно предавалась сему занятию на глазах у всех. Мой приятель Корсаков, который был с нею знаком, пытался уверить ее, что в подобных ухищрениях вовсе нет нужды и т. п. "Полноте, сударь! - возразила она. - Прилично ли появляться вечером с бледными утренними румянами?" Черт знает, что за представления о приличиях у этой дамы!

Есть здесь и еще одна большая зала, где подают ужин, и желающие могут прекрасно поужинать за рубль. Побеседовал с барышней Мансуровой; была там и княгиня Гагарина, выделявшаяся красивой фигурой. Поразительно, что никто из распорядителей не подошел ко мне, а между тем я был гость и получил пригласительный билет от генерал-губернатора. Уехал после ужина, около полуночи. В этот вечер здесь собралось более 1500 человек, главным образом молодых девиц. Уж не знаю, как они найдут себе женихов. Мне говорили, что в этом клубе числятся 2 тысячи членов (мужчины платят 20 рублей, женщины - 10), из коих 1600 - женщины. По другим сведениям мужчин 600, но в любом случае их гораздо меньше.

19 мая. Утро провел дома за чтением, а в два часа отправился к господину Роуэну и добрался до его дома лишь в три. ибо он живет на другом конце города. Там уже были господин Бугарелли, господин Сожи и др. , и мы долго и не без пользы беседовали о стране, действиях правительства, далеко не таких умеренных, какими они кажутся, и т. д. Пили чай, а в шесть часов я поехал к Лазареву ²⁷¹ посмотреть образцы шелковых тканей, очень хорошего качества, которые у него вырабатываются и будут использованы [182] для обивки стен в новом дворце Екатерины II. Он показал мне 29 различных образчиков, и по выделке, расцветке и прочности они ни в чем не уступают лучшим лионским шелкам, хотя рисунку немного недостает правильности и вкуса. Эта шелковая фабрика была основана Петром I, а затем перешла к отцу нынешнего хозяина, армянину по происхождению, который ее усовершенствовал. Она находится, кажется, в 60 верстах отсюда, и, насколько мне известно, это первая подобная мануфактура в сей стране.

Оттуда отправился в театр - генерал-губернатор прислал мне билет, - где давали небольшую русскую оперу, с танцами и проч. ; все актеры - местные, но по своим манерам ничуть не уступают итальянцам или французам. Никогда бы не подумал, что русские могут быть столь гибкими и изящными. Беседовал с госпожой Корсаковой, весьма любезной барышней. Театр довольно велик, но в сравнении с прочими не представляет собой ничего особенного. Его антрепренер - господин Медокс, тот самый, кому принадлежит Вокзал. Когда вернулся домой, мне привели девушку, не слишком привлекательную. Лег с нею и в течение ночи четырежды шел на приступ, что для меня совершенно необычно.

20 мая. Последствия не замедлили сказаться: встал поздно. Получил записку от генерал-губернатора, уведомившего, что граф Шереметев ²⁷² приглашает меня на обед и надеется, что мне понравится его загородный дом в Кускове. Я собрался, и мы с господином Меем отправились в путь. Все уже садились за стол, когда мы приехали, ибо до сего дома семь верст.

Обед прошел в оживленной беседе. Стол был накрыт в павильоне, который снаружи выглядит как обыкновенный стог сена, но внутри весьма недурно обставлен, а затем мы перешли в небольшой домик, стоящий в отдалении от большого дворца и носящий название "Solitude" ²⁷³, где пили кофе. Явился молодой граф, извинившийся передо мною за то, что не обедал с нами, и оставивший приятное впечатление. Потом барон Лаутиц, живущий в доме графа, и господин Буильи, гувернер его малолетнего сына и весьма образованный человек, показывали мне обширный парк.

Сначала мы направились в ту часть, которую называют англо-китайским садом. Среди прочего мое внимание привлекла весьма [183] искусно выполненная фигура капуцина - он пишет что-то у себя в пещере, а напротив стоит пригожая девица, его служанка, принесшая ему грибы; келья сложена из камня. Видел также рыбачью хижину и т. д. Тут мы сели в так называемую "линейку" с двумя продольными сидениями, наподобие диванов, установленными на дрожках (trusky), запряженных парой лошадей и очень удобных для таких прогулок по саду, и поехали к большому дворцу, который поистине великолепен.

Во дворце меня особенно заинтересовала оригинальная картина, изображающая Полтавскую битву и написанная в Париже по указанию Петра I, когда он там находился; на полотне он изображен верхом на лошади. Более часа провел возле этой в высшей степени занятной картины. В Оружейной палате мне показали седло Карла XII, в котором он сидел в день сражения, украшенное бархатом и драгоценными камнями; возможно, то было его любимое седло. Видел также, в числе множества ружей, мадридские с их знаменитыми дулами. Есть здесь превосходные полотна фламандцев и несколько довольно посредственных плафонов. В портретной галерее представлены все цари и правители России. До чего хороша царевна Софья, эта плутовка! Великолепная женщина. Есть в собрании портреты многих европейских монархов, и самый лучший из них - портрет нынешнего польского короля, отличающийся поразительным сходством. В отдельном кабинете находятся небольшие восковые фигуры: Вольтер, Руссо, Д'Эстен, Франклин и т. д., и среди них фигуры двух женщин; одна, обнаженная, лежит на постели, другая, высоко подобрав юбку, так что видны все ее прелести, моется над тазом. Последняя, как говорят, была куплена в Париже за сто ливров, и, безо всякого сомнения, это весьма тонкая работа, ибо на бедрах и грудях видны мельчайшие прожилки, волоски и т. п. , а самое забавное, что сюда заходят и женщины, но в России сие не считается непристойным. Видели мраморный обелиск, подаренный нынешней императрицей, который установлен напротив парадного входа.

Оттуда мы проследовали к различным домикам и павильонам, выстроенным в национальном стиле и затейливо украшенным, как-то: Грот, Итальянский домик, Голландский домик, Карусель, Крокетная, Лабиринт, Театр, Menagerie ²⁷⁴, Эрмитаж и т. д. В этом [184] последнем имеется хитроумнейшее устройство, с помощью которого накрывают на стол, подавая снизу в верхние комнаты приборы и блюда; все внутри красиво украшено. Видел в одном павильоне женские туфельки китайской работы, которые впору разве что трехлетнему ребенку... Сколь сильно они уродуют себе ноги! Туфли сшиты из шелка. В конце концов, хотя пошел уже десятый час, так и не успели осмотреть всего того, что есть в этом огромном и разнообразном саду... который пришелся бы по вкусу венгерскому князю Эстергази ²⁷⁵. Напоследок побывали в бельведере, откуда открывается общая панорама и лучше виден расположенный неподалеку лабиринт. Поужинали вместе. Госпожа Годен, воспитательница малолетней дочери графа, производит впечатление образованной и достойной особы, равно как и господин Буильи. Граф развлекал меня занятными историями из жизни Петра I; поскольку его отец был генерал-фельдмаршалом и главнокомандующим, государь находился у него в подчинении. В двенадцатом часу я распрощался и приехал домой около часа ночи. Граф подарил мне панораму и план своего парка с описаниями на русском языке.

21 мая. Рано утром получил недостающий рисунок обелиска, к которому было приложено любезное письмо барона Лаутица, приглашавшего меня, от имени графа, еще раз навестить его до моего отъезда. В одиннадцать часов отправился в собор, где по случаю тезоименитства малолетнего великого князя Константина служил первосвященник архиепископ Платон... То же, что и в Киеве, разве что больше народу.

В два часа поехал на обед к генерал-губернатору, который устраивал торжественный прием, и народу было не счесть. Он представил меня архиепископу Платону, с коим я имел долгую беседу. Это человек огромных познаний и очень откровенный. Доказательством отсутствия здесь терпимости, сказал он, служит то, что он не может мне сказать, что она существует! Произносились приличествующие случаю тосты, обносили бокалами, как в Киеве, и я попробовал свежей рыбы из Волги под названием стерлядь (stealit), весьма нежной на вкус. Отобедав, мы пили кофе на балконе, а внизу веселился и плясал простой люд, одни мужчины, которые не уступят в похотливости самой последней... В руках у них было что-то похожее на кастаньеты, с бубенчиками, мне такие уже доводилось видеть. Платон сказал, что мы непременно должны [185] еще увидеться, и предложил дать рекомендательное письмо в Троицу. Очень хорошо.

Навестил госпожу Лашкареву, которая в своем греческом одеянии выглядит очень стройной и весьма недурна собой; рассказал о ее сестре в Константинополе. Поехал домой к графу Шереметеву посмотреть его кабинет естествознания, и он меня уже поджидал. Сказать по чести, дом не ахти какой... но вот картина, изображающая Петра I в полный рост, как воплощение благоразумия, любопытна. Затем пошли в вышеуказанный кабинет с очень скудной коллекцией, если не считать жемчужины, выловленной в Кускове, великолепного цвета и совершенной формы; редкостный экземпляр. Там же находится раковина, в которой она была найдена, и еще несколько раковин того же рода, в коих тоже были обнаружены жемчужины, но не столь удачно окрашенные. Все они сероватые. В доме есть также библиотека, насчитывающая 12 тысяч томов, хотя кажется, что меньше, и небольшая коллекция гравюр.

Оттуда поехал к князю Горчакову, принявшему меня с большой обходительностью. Пил чай, а потом были танцы, в которых участвовало все семейство, включая самых юных его членов, коих обучает танцам наставник-француз, весьма самодовольный субъект... Эти люди полагают, что образование сводится к умению хорошо танцевать, и их дети более ни в чем не нуждаются. Характер, а не образованность, говорила мне госпожа Каменская, - вот то главное, что она желала бы видеть в своих детях. Как будто одно может сформироваться без другого. Приехавши домой, читал очерк о торговле в России.

22 мая. С утра поехали в Главный архив, где хранятся все наиболее интересные и примечательные документы монархии. Меня встретили оба его директора, и все уже было готово, поскольку они были заранее предупреждены генерал-губернатором. Сначала мы прошли в зал, где находится библиотека Миллера - который, будучи историографом России, занимался устройством указанного хранилища, - купленная императрицей и содержащая 6 тысяч томов, имеющих касательство к российской истории.

Затем осмотрели другие помещения, где хранятся различные документы, разобранные по странам, начиная с 1263 года. Известно, что за ними не было должного присмотра и они хранились в неподобающих условиях; внешний вид многих из них [186] свидетельствует о том, что и по сей день положение не слишком улучшилось. Потом мы прошли туда, где в лучшем порядке и большей сохранности находятся подлинники различных трактатов и договоров с иностранными державами. Видел договор, заключенный с Максимилианом ²⁷⁶, где он именуется императором и на основании которого Петр подтверждал законность своих притязаний перед всей Европой. Мне дали копию на русском языке.

Торговые и проч. договоры с Китаем, написанные на тончайшей бумаге, которая выглядит так, словно была изготовлена вчера; она куда более долговечна, нежели лучший пергамент или велень. Такие же соглашения с Индией, Персией и т. д. Письмо Генриха IV Французского, рекомендующего царю некоего фламандского негоцианта; он просил также, чтобы врачу, находящемуся в России, было позволено поехать на некоторое время во Францию; взамен, если царю будет угодно, король мог бы прислать хорошего лекаря, дабы тот неотступно находился при персоне государя... Какая доброта, какое красноречивое свидетельство его любви ко всем людям, стоящее, по моему разумению, выше целого панегирика Плиния Траяну... И подпись: "Анри". Письмо Марии Английской и короля Испании Филиппа II. Еще одно, от Елизаветы Английской, подписанное "Елизавета". Письмо Анны Австрийской,

регентши Испании ²⁷⁷, подписанное "Я, королева". Письмо английского короля Карла I, написанное на бумаге с золотой каймой и узорами, расположенными по окружности. Несколько подлинников последних мирных трактатов со Швецией, Пруссией, Данией, Польшей, Турцией, Китаем, Персией и т. д. вкупе со старинными актами, составленными на собраниях в Новгороде и снабженными многими печатями (в иных случаях - до одиннадцати), на которых вместо герба выдавлены изображения святых и ангелов. Несколько свитков из древесной коры, на которых обитатели Камчатки вели учет податей, кои должны были платить царю; прелюбопытнейшая вещь.

Особенно интересны письма, черновики и памятные записки Петра I, составляющие 13 томов и дающие более ясное представление о методах, правлении, намерениях и характере этого великого человека, нежели все исторические сочинения вместе взятые. Письмо, в котором он просит, чтобы "минхер" адмирал - полагаю, Апраксин - прислал ему известный атлас в зеленом [187] переплете, которым они обыкновенно пользовались. Другое, с указанием направить к нему того хирурга, который хотел вырвать ему зуб. Еще одно, адресованное тому же Апраксину, в котором он сообщает, что согласно донесениям шведская армия уже находится в Польше, а посему русским войскам надлежит соединиться у Риги, чтобы дать отпор противнику и с Божьей помощью добиться виктории. Снова письмо Апраксину, коему он поручает распорядиться насчет трости и в конце послания рисует набалдашник, каковой должен быть украшен изумрудом с бриллиантами вокруг и его гербом, а еще надобно оставить место для герба Меншикова - его ближайшего сподвижника, которому и предназначался сей подарок. Далее он указывает, что стоимость этой трости не должна превышать трех-четырех тысяч рублей - можно сравнить с теми, что я видел в Киеве, - и в заключение просит передать наилучшие пожелания его сестре - то бишь сестре Апраксина - и всем домочадцам. Совершенно другие отношения, столь непохожие на теперешние.

Из памятки, содержавшей девять пунктов: 1) написать письмо некоему королю; 2) сообщить Мальборо ²⁷⁸ и голландцам о намерениях шведского монарха в отношении Паткуля ²⁷⁹; 3) отослать кое-что королю Дании; 4) дать ответ одному военачальнику, и т. д., - видно, сколь методичен и неукоснителен он был в исполнении своих дел. Было уже поздно, и мне пришлось оставить это приятнейшее и поучительное занятие, но я дал себе слово вернуться сюда на другой день.

Оттуда поехал на шелкоткацкую мануфактуру Бабушкина, по которой меня водил управляющий, любезный и предупредительный господин, и надо сказать, что на фабрике этой, выпускающей тафту, парчу и шелка, дело поставлено хорошо; вот только рисунки на тканях никуда не годны, и, по моему мнению, это главный недостаток всех подобных мануфактур... Шелк, мне сказали, привозят из Персии, Греции и даже из Италии. Очень хороши легкие платки, которыми женщины покрывают голову.

Затем - к Сухаревой башне (Soujareba-Bachna, что означает "голова сахару" ²⁸⁰) - она же Адмиралтейская, так как в ней располагается это ведомство. Башня стоит на высоком месте и возвышается над прочими городскими зданиями, но, поскольку подняться можно только на крышу строения, составляющего ее [188] основание, а выше лестницы нет, обзор оттуда не столь широк, как я ожидал. Впрочем, виды красивые. В помещениях башни размещалась и школа, учрежденная Петром I для 50 солдатских детей, которые здесь учились читать, писать и считать, но в настоящее время она пришла в запустение.

Потом отправился на мануфактуру Колосова, тоже шелкоткацкую, которая понравилась мне даже больше, чем предыдущая. Хозяин сообщил, что у него 180 человек работников и в год они выпускают 50 тысяч аршин (archines) тканей. Домой приехал усталый.

Во второй половине дня благодаря протекции генерал-губернатора, который освобождает меня от всех хлопот, посетил женский монастырь. Новодевичий (Dievitch-Monastir)... Настоятельница прислала монашенку, которая нам все показывала. Вначале осмотрели помещение, служившее местом заточения или жилищем знаменитой и распрекрасной царевне Софье, сестре Петра I... Вполне сносное. Зашли в церковь, где находится ее гробница, а также надгробия еще двух или трех царевен. Затем осмотрели кельи, в которых живут монахини, очень бедные и тесные, да к тому же неопрятные. После, испросив разрешения, заглянули в келью бывшей игуменьи, госпожи Кропотовой, происходящей из знатного рода, которая приняла нас с величайшей учтивостью и позволила осмотреть все, включая подсобные помещения, кровати и проч. Дала мне в провожатые шестнадцатилетнюю девицу, весьма соблазнительную, которая прекрасно говорила по-французски. Та мне призналась, что не чает, как выбраться отсюда, и только чувство благодарности к воспитавшей ее игуменье ее удерживает. Мы немного побеседовали с госпожой Кропотовой и распрощались с нею. Затем взобрались на колокольню, откуда открываются превосходнейшие виды. Наша монашка нас сопровождала, и искушение, сказать по правде, было очень велико... Сверху хорошо видны загородные дома Долгорукова и Демидова, живописно расположенные на близлежащем холме. Колокольня поражает своими прекрасными пропорциями, таких красивых я еще не видел; она состоит из шести ярусов, увенчанных куполом, которые высятся один над другим и последовательно сужаются кверху. Сложена колокольня из кирпича, и ее верх...

Попрощавшись с нашей милой монашкой, отправились на Милютинскую мануфактуру: шелка, парча и проч. Побывали там на [189] складах, где имели возможность не спеша осмотреть указанные ткани, и мне они показались бесспорно лучшими и сделанными с большим вкусом, нежели все прочие, за исключением разве что лазаревских. Владелец сообщил мне, что у него работают 300 человек и он выпускает более 60 тысяч аршин (archines) тканей в год. Если считать, что он имеет по меньшей мере полрубля прибыли с аршина, то общий доход составляет 30 тысяч рублей, и, судя по хозяйскому дому и богатому выезду, так оно и есть.

Оттуда поехали в Большие бани, мужские и женские, что на Москве-реке. Зашли сначала в мужские, где увидели великое множество голых людей, которые плескались в воде безо всякого стеснения. Через дверцу в дощатой перегородке проследовали в женскую часть, где совершенно обнаженные женщины прохаживались, шли из раздевальни в парильню или на двор, намыливались и т. д. Мы наблюдали за ними более часа, а они как ни в чем не бывало продолжали свои манипуляции, раздвигали ноги, мыли срамные места и т. д... . В конце концов, пройдя сквозь толпу голых женщин, из коих ни одна не подумала прикрыться, я вышел на улицу и дошел до другого входа в ту же баню, откуда все было видно как на ладони, а потом снова зашел внутрь, и банщицы, взимавшие плату у входа, даже не подумали меня остановить. Тела беременных из-за огромного живота напоминали бесформенную массу. Поистине, разглядывая всех этих обнаженных женщин, всех возрастов и с самыми разнообразными формами, я не смог отыскать в них большого сходства с "Венерой" из собрания Медичи... В этой бане бывает более 2 тысяч посетительниц, главным образом по субботам, и с каждой берут всего две копейки; однако меня уверяли, что хозяин получает большой доход. Оттуда мы вышли наружу и проследовали к реке, чтобы посмотреть на женщин, которые после бани идут туда купаться. Их было очень много, и они спускались к воде без малейшего стыда. А те, что были на берегу и еще мылись, кричали нам по-русски: "Глядеть гляди, да не подходи!" Мужчины там купаются с женщинами почти вперемешку, ибо, если не считать шеста, их в реке ничто не разделяет. О Боже, видел там красивую девушку, у которой спина была в кровоподтеках и синяках от хозяйских палок или кнута, а вся ее вина, быть может, состояла в том, что она разбила чашку или совершила иной мелкий проступок! Сколь различными могут быть нравы и образ мыслей! [190] В деревнях еще сохраняется обычай купаться вместе мужчинам и женщинам, и нынешняя императрица первой позаботилась о том, чтобы соблюдались приличия и купание было раздельным.

Далее направились к цыганам, которые с величайшим сладострастием исполняют русские танцы, и среди них была одна прелестная девица, которой я предложил поехать ко мне домой, а она отвечала, что поехала бы с превеликим удовольствием, но отец не спускает с нее глаз и т. д. Зашли потом в бордель поблизости; там, за рубль, получил пригожую девку. Поехал домой.

23 мая. В семь часов утра мы отправились посмотреть царский дворец в Коломенском, где должна остановиться императрица и где родился Петр Великий. Он находится в семи верстах от города. Прибыли туда в восемь часов, и смотритель все нам показал. Дворец деревянный, первый этаж займут императрица, маленькие князья и князь Потемкин, а верхний - Мамонов, послы, придворные дамы Браницкая, Скавронская и др. ; им. должно быть, будет тесно. Я поднялся на небольшой балкон наверху и оглядел окрестности: ничего особенного по сравнению с тем. что видел раньше. Внизу мне показали модель прежнего дворца, мало чем отличавшегося по стилю от кремлевских. Возле дворцового здания до сих пор сохранился каменный столб, где некогда простонародье оставляло свои челобитные, и их потом забирали царские слуги. Лакеи императрицы, вошедшие, чтобы осмотреть комнаты, вели себя с беспримерным высокомерием, свойственным, как правило, людям низкого происхождения, находящимся на подобной службе. Оттуда пошли в церковь, оставшуюся со старых времен и, по правде сказать, довольно невзрачную. Видел там небольшой балкон, где во время богослужения находились царь и его семья; во всем ощущается дух простоты...

На обратном пути посетил городскую тюрьму, называемую Калужской, где содержатся все государственные преступники, числом 267, мужчины и женщины, те и другие в своих отделениях; все здания деревянные. Есть отдельные камеры для людей из почтенных семейств; больных лечат тут же, в местном госпитале. Всюду достаточно чисто, и арестанты не выглядят такими несчастными, как в других местах. Здесь применяют наказания кнутом, а преступников отправляют в Сибирь. В тюрьме постоянно находятся два полицейских чина и два пехотных офицера, а охрана состоит из 45 стражников и т. д. [191]

Заехал домой сменить платье и в половине первого отправился обедать в лучший русский трактир - Пастухова, - чтобы составить представление о национальных привычках. Слуги были одеты в цветные рубахи: голубые, красные; весьма опрятные... Мы попросили подать обед на двоих в отдельную комнату и тут заметили в главной зале стол, накрытый на пять персон, - как мне объяснили, для посла Римской империи ²⁸¹, который вот-вот должен прибыть. Я начал расспрашивать, и оказалось, что названный посол не кто иной, как я: губернатор, узнав про предстоящий обед, распорядился, чтобы для меня приготовили приличный зал. В конце концов я пригласил одного офицера, оказавшегося там, и мы втроем уселись за стол, обильно уставленный едой в русском духе, в первую очередь рыбой, которую тут готовят лучше, чем у нас; была очень вкусная икра, из напитков кислые щи ²⁸² (kichlesti), мед и пиво - никакого вина, - а в конце мне подали мороженое и превосходный кофе. Все это стоило по рублю с каждого; я заплатил пять рублей за троих, и хозяева остались весьма довольны щедростью господина посла. Поехал домой немного отдохнуть, а мой спутник господин Мей отправился к себе, жалуясь на мигрень.

В пять часов пополудни сел в карету и заехал за упомянутым спутником, но тот совсем расхворался. Оттуда направился к дому архиепископа Платона и застал его в саду как истинного философа... inter silvas ²⁸³. Мы рассуждали о политике и философствовали с той свободой, какая встречается лишь среди просвещенных и добродетельных людей. "Ее министры, - говорил он мне, имея в виду императрицу, - обманывают ее, а она, в свою очередь, обманывает их всех". В этот момент явился какой-то человек, весьма благовоспитанный, с прошением разрешить его дочери постричься в монахини, ибо таково ее искреннее желание. Архиепископ воспротивился этому, приведя разные доводы, в том числе и тот, что девице всего 23 года. Однако простак, ссылаясь на Библию, что-то толковал о чуде, и все это продолжалось довольно долго, пока наконец посетитель не ретировался, почти потеряв надежду.

Приходил также некий архимандрит ²⁸⁴ с горы Афон, который собирает здесь подаяние, - просить, чтобы ему продлили срок, установленный для этого сбора Синодом, на что архиепископ [192] отвечал, что не может этого сделать, ибо подобными делами ведает Синод. Этот священнослужитель, услышав от Платона, что я принадлежу к антиподам, сказал, что сие для него загадка и он не может уразуметь, как такое возможно... Вот каково сегодня состояние просвещения в странах, где во времена оны процветали все науки. Платон сообщил мне, что число монахов во всей империи в настоящее время достигает приблизительно 2 тысяч, и хотя Синод изволил довести их численность до 3600 душ, средств не хватает. К тому же правительство намеревалось реформировать 25 монастырей, - кажется, он назвал эту цифру, - с тем, чтобы они существовали за счет собственного хозяйства, не получая от казны ни гроша и не принося никакого дохода. Мы долго гуляли с ним вдвоем, и под конец он заявил, что терпимость должна быть абсолютной, ибо как можно разрешать критиковать все догматы, но в то же время запрещать осуждать указы и угрожать тому, кто осмелится это сделать?

Потом мы перешли в дом и на балконе, который выходит в сад, продолжили нашу литературную беседу, попивая чай, оршад и т. п. Римских историков и даже поэтов он ставит выше греческих. Цицерон не кажется ему столь уж великим оратором, равно как и Демосфен, зато Плиний Младший, по его мнению, является лучшим на этом поприще. Кому что нравится. Он показал мне наперсные кресты и драгоценности, украшающие митру; некоторые очень хороши. Среди прочего видел там агатовое распятие, перед которым преклонила колена фигура в монашеском одеянии, возносящая молитву к Иисусу Христу, причем оба изображения выполнены чрезвычайно искусно, так что можно только восхищаться этой редкостной вещицей. Плиний упоминает о подобном агате с изображениями Аполлона и муз.

Архиепископ снабдил меня письмом к настоятелю Троицкого монастыря, и я уехал от него в одиннадцать часов, намереваясь на рассвете отправиться в путь. Однако, заехав к моему другу Мею, обнаружил, что он еще нездоров, а потому решил отложить на день поездку.

Комментарии

246. Граф И. К. фон Эльмпт (1725-1802) – выходец из Германии, на русской службе с 1751 г. В царствование императора Павла I ему был присвоен чин фельдмаршала.

247. Реку под таким названием на географической карте обнаружить не удалось. Мценск же в действительности расположен на реке Зуше.

248. Генерал-поручик М. Н. Кречетников (1729-1793) исполнял должность Тульского и Калужского генерал-губернатора.

249. В тексте автор ошибочно называет эту реку Тула, но, как известно, город расположен на р. Упе.

250. Баташовы – семья известных русских заводчиков XVIII-XIX вв.

251. Трактирщика (франц.).

252. Пожалуйте, сударь (франц.).

253. Тут мне будет неудобно (франц.).

254. Имеется в виду великий князь Иван III (1440-1505), при котором был составлен первый свод законов Русского государства (Судебник 1497 г.).

255. Майор-артиллерист Корсаков – младший брат херсонского приятеля Миранды инженер-полковника Н. И. Корсакова.

256. В действительности название происходит от местности – села Воробьева.

257. Петровский дворец получил название по имени сельца Петровского, на месте которого был построен.

258. Император "Священной Римской империи германской нации” Иосиф II в 1780 г. под именем графа Фалькенштейна инкогнито посетил Россию. После свидания с Екатериной II в Могилеве (май 1780 г.) и их совместной поездки в Смоленск в июне 1780 г. побывал в Москве, а затем направился в Петербург, где продолжил переговоры с императрицей.

259. Автору, видимо, неверно перевели название собора, происходящее от покрова Пресвятой Богородицы. Второе название – Храм Василия Блаженного.

260. Царь Иван IV Грозный.

261. См. выше, раздел "Киев", прим. 52.

262. Vaux-Hall – увеселительный парк близ Лондона, где давались концерты.

263. Скука, тоска (итал.).

264. Великая княгиня Наталья Алексеевна (1755-1776). урожденная принцесса Вильгельмина Гессен-Дармштадская – первая жена наследника российского престола цесаревича Павла Петровича.

265. Платон (в миру-П. Е. Левшин)-с 1775 г. архиепископ Московский, 29 июня 1787 г. возведен в сан митрополита.

266. Постоялый двор.

267. От старинного значения слова "гость” – купец.

268. Базар торговцев оружием.

269. Туалетнные комнаты (фран.).

270. Девушка (фран.).

271. И. Л. Лазарев – один из богатейших людей России, крупный предприниматель, придворный ювелир.

272. Граф П. Б. Шереметев (1713-1788)-сын сподвижника Петра I, сенатор и обер-камергер двора. Имел огромное состояние.

273. Уединение (франц.).

274. Зверинец (франц.).

275. Богатый венгерский магнат князь Эстергази, чей роскошный замок Миранда посетил в октябре 1785 г.

276. Речь идет о послании императора "Священной Римской империи Максимилиана I (1459-1519) великому князю Московскому Василию III от 4 августа 1514 г. , в котором последний именуется "Царем и государем всея Руси".

277. Видимо, описка: Анна Австрийская в 1643-1661 гг. была регентшей Франции.

278. Герцог Мальборо (1650-1722)-английский полководец.

279. Иоганн Рейнгольд Паткуль (1660-1707) – лифляндский дворянин. С 1701 г. состоял на русской службе и в 1704-1706 гг. являлся послом России при польском дворе, где развернул активную деятельность по созданию коалиции против шведского короля Карла XII.

280. Ошибочное толкование названия башни, очевидно, связано с похожим звучанием слов "Сухарева" и "сахар". Образ "головы сахару", вероятно, навеян конусообразной формой башни.

281. "Священная Римская империя".

282. "Кислые щи” – в старину род шипучего кваса.

283. В саду (лат.).

284. Монашеское звание, которое носил обычно настоятель мужского монастыря.

(пер. М. С. Альперовича, В. А. Капанадзе, Е. Ф. Толстой)
Текст воспроизведен по изданию: Франсиско де Миранда. Путешествие по Российской империи. М. Наука. 2001