Что касается его наружности, было бы несправедливо упрекать его за нее. Помнится, жители Парижа, собираясь вокруг молодого Павла, восклицали: "Боже! как он некрасив!" — и у него хватало благоразумия, чтобы смеяться над этим (с того времени он сильно переменился, или, вернее, теперь он без стеснения показывает себя таким, каким, возможно, был уже давно. Несчастный солдат, доведенный до отчаяния мучениями, которые он терпел, когда его наказывали палками (по приказу Павла за небольшое упущение по службе), воскликнул: "А! проклятая плешивая голова! а! проклятая плешивая голова!" Раздосадованный самодержец приказал, чтобы его забили кнутом, и издал распоряжение, которым он запрещает, под угрозой той же самой кары, пользоваться прилагательным "плешивый", говоря о голове, и прилагательным "курносый", когда речь идет о носе. Он, очевидно, прочел, как один святой пророк заставил медведей сожрать сорок два ребенка за то, что они таким образом оскорбили его; а голова Павла, без сомнения, не уступает голове Елисея.). Он не стал красивее с тех пор, как постарел, облысел, а лицо его избороздили морщины. Странность носимого им платья и грубость его манер еще увеличивают его безобразие. За исключением калмыков и киргизов, Павел — самый уродливый человек в своей империи. Недовольный своей наружностью, он признал неуместным чеканить ее на новых монетах (на новых монетах вы не увидите его изображения; здесь только его вензель со следующими словами Священного Писания, которые здесь не имеют ровно никакого смысла: "Не нам, не нам, но имени Твоему". Очевидно, это какой-то девиз мартинизма и обскурантизма, защитником которых является Павел. Кажется даже, что он хочет слить эти секты с мальтийским орденом, гроссмейстером которого, к удивлению Европы, он только что себя провозгласил  — в тот самый момент, когда заключил союз с турками. О друзья мои, удержитесь от смеха! Но увы! Quidquid deliiant Reges, plectuntur Achivi ).
Вот некоторые штрихи, которые довершат портрет Павла, составленный из его собственных действий; они докажут, что в бытность великим князем он уже обещал стать таким, каким его видишь теперь.
Возле Павловского дворца была терраса, откуда он мог видеть всех часовых, для забавы расставленных им повсюду, где имелись места для караульных будок. На этой закрытой террасе он проводил часть дня; в подзорную трубу он наблюдал все, что происходило вокруг. Нередко он посылал лакея к тому или иному часовому с приказаниями застегнуть или растегнуть пуговицу, удлинить или  укоротить ружейный ремень, прохаживаться вокруг будки крупным или мелким шагом. Иногда он сам шел за четверть лье, чтобы передать эти важные распоряжения, бил солдата или совал ему в карман рубль в зависимости от того, насколько бывал им доволен.
Некогда Павловское было открытой деревней; Павел завел здесь постовых, которые записывали всех входящих и уходящих. Каждый обязан был сообщать, куда отбывал, откуда прибывал и чего желал. По вечерам проверяли каждый дом — нет ли там иностранцев. Арестовывали всякого, у кого была круглая шляпа или кто гулял с собакой. Павловское, излюбленное место загородных прогулок вследствие его красивого местоположения, в скором времени опустело: все избирали окольные пути, чтобы не проходить по городу, и при виде Павла убегали как можно дальше, что удваивало его досаду и подозрения. Зачастую он приказывал догонять и расспрашивать тех, кто пытался таким образом от него улизнуть.
Однажды он арестовал всех офицеров своего батальона за то, что они плохо отсалютовали эспантонами, проходя перед ним на учениях, и каждый день на протяжении целой недели заставлял их дефилировать перед собой, отсылая их после этой церемонии обратно на гауптвахту — до тех пор, пока они не выучились делать приветствие по его фантазии.
 Как-то раз во время упражнений его кирасирского полка лошадь сбросила одного офицера. Павел в ярости подскакал к нему: "Подымайся, несчастный!" — "Не могу, государь: я сломал ногу". Павел плюнул на него и с проклятиями уехал.
 В другой раз, когда он в неурочный час, украдкой проходил перед одной из своих гауптвахт, офицер, не зная его в лицо, не отдал своим солдатам приказания выйти. Он немедленно вернулся, дал офицеру пощечину, приказал отобрать у него оружие и посадить под арест.
Случилось ему ехать из Царского Села в Гатчину; дорога шла болотом, на котором рос лес. Вдруг, вспомнив что-то, Павел приказал кучеру сию секунду возвращаться. Кучер: "Минутой позже, государь! дорога здесь слишком узкая". Павел: "Как, негодяй! ты не хочешь повернуть тотчас же?" Кучер вместо ответа поспешил доешь до места, где можно было повернуть. Между тем Павел кинулся к дверцам кареты, подозвал берейтора, приказал ему наказать и арестовать мятежного кучера. Берейтор уверил его, что сейчас они как раз собираются развернуться. Павел с пеной у рта от бешенства бросился на берейтора: "Ты прощелыга, как и тот, — кричал он, — пусть он опрокидывает, пусть ломает мне шею, но он должен повиноваться и поворачивать тотчас же, как я ему приказываю". Во время этого припадка кучер изловчился и повернул экипаж, но Павел велел его выпороть тут же, на месте.
Во время одной прогулки его лошадь споткнулась. Он приказал Маркову, своему конюшему, больше не кормить ее. На восьмой день Марков сделал ему доклад, что она издохла, и Павел сказал: "Хорошо!" После его восшествия на престол одна из его лошадей снова споткнулась под ним на улице Петербурга. Он тотчас же спрыгнул, приказал берейторам держать что-то вроде совета, и лошадь была приговорена к получению пятидесяти ударов дубиной. Павел велел отсчитать их в присутствии народа и сам считал, приговаривая: "Это зато, что она провинилась перед императором".
Еще в бытность великим князем Павел был столь щепетильным блюстителем формальности в упражнениях, что, заметив однажды весною, как лук Купидона напрягал и поднимал узкие штаны некоторых солдат, он всем им приказал расположить его на одной и той же ляжке, как они носили ружье на одном и том же плече. Читатель может принять это за непристойную шутку. Но один из присутствовавших на учениях офицеров уверял меня в этом, и всякий, кто хоть немного знал Павла, поверит этому с такой же легкостью, как и я.
Полный текст

Метки к статье: 18 век Российская империя Паве

Заговор для возведения меня на престол подготовлялся шесть месяцев. Петр III потерял последний скудный ум, каким обладал. Он во всем старался прошибить лбом стену, собирался уничтожить гвардию и для этого посылал ее в кампанию; заменить гвардию он рассчитывал своими голштинскими войсками, которые и должны были остаться в столице.
Хотел он и веру переменить, а на Елисавете Воронцовой жениться, меня же запереть в монастырь.
В день празднования мира он за столом публично осыпал меня бранью, а вечером отдал приказание меня арестовать. Моему дяде, принцу Жоржу, удалось настоять на отмене последнего приказания; с этого дня я и начала прислушиваться к предложениям, которые мне делались не раз после смерти императрицы.
Намерение было такое — захватить Петра и подвергнуть заточению, как было некогда сделано с принцессой Анной (Леопольдовной) и ее детьми. Тем временем Петр переехал в Ораниенбаум. Мы заручились участием большого количества капитанов полков гвардии. Судьбы заговора сосредоточивались в руках трех братьев Орловых. Остен, конечно, помнит, как старший из Орловых всюду за мною следовал и совершал тысячи сумасбродств. Его страсть ко мне ни для кого не была тайною; впрочем, все им было сделано для того, чтобы придать огласку своему увлеченно. Орловы — люди чрезвычайно решительные и пользуются большой любовью среди солдатства, так как сами служили в гвардии. Я этим людям обязана чрезвычайно многим: весь Петербург тому свидетель.
Полный текст

Метки к статье: 18 век Российская империя

Известно, что в 1839 году был совершен генерал-адъютантом Перовским поход в Хиву, окончившийся полной неудачей, благодаря жестокой зиме, стоявшей в этот злосчастный год, и необыкновенно сильным метелям, свирепствовавшим в обширных степях Средней Азии.
Небольшой отряд Перовского не был в состоянии бороться со стихией и после 8-ми-месячной борьбы с вьюгами и морозом вернулся в г. Оренбург, похоронив половину людей в азиатских степях и положив массу больных в госпитали.
В виду того, что имеющиеся сведения об этом походе весьма ограничены, каждый новый материал о нем, особенно же записки очевидца и участника, представляют, бесспорно, большой интерес, я считаю нелишним поместить записки о походе в Хиву, которые случайно получил от ветерана николаевских времен, участника покорения Средней Азии, полковника Егора Михайловича Косырева, бывшего очевидцем бедствий и неудач, испытанных хивинским отрядом зимою 1839 года.
Еще с 1837 года начали готовиться в Оренбурге к хивинскому походу. Пехота обмундировывалась в теплую одежду и обувь, по изобретенной форме для зимнего времени; шились теплые шапки,  на манер серых арестантских, с назатыльниками из черного сукна, с красным околышем и огромным четырехугольным козырьком. Полушубки были сделаны из джибаги, т. е. из сваленной бараньей шерсти, нашитой на холст, поверх которой надевались серые шинели. Подштанники также были на киргизской шерсти и туго простеганы; шаровары, сшитые из толстого и черного сукна, были приспособлены к тому, чтобы шинель и полушубок могли свободно входить в них и затягиваться особо устроенным гашником (поясом). Сапоги были настолько широки, что в них помещались кошемные (войлочные) валенки, а на ноги солдат надевал шерстяные чулки и портянки. К воротнику шинели пристегивались на крючках, сделанные из заячьего меха, накладные воротники, обшитые снаружи красным сукном, а для предохранения лица, носа и подбородка от мороза шились из черного сукна маски, с прорезанными отверстиями для рта и глаз и пришитыми суконными носами.
Одетые в такую форму солдаты были до безобразия толсты и неповоротливы, а в маске и с ружьем в левой руке солдат уже терял совершенно человеческий облик и походил на черта, какой обыкновенно изображается на лубочных картинках, продающихся в мелочных лавках.
Полный текст

Метки к статье: 19 век Центральная Азия Российская империя

Материалы, связанные с пребыванием венесуэльца Франсиско де Миранда в России, составляют последнюю часть тома IV и почти весь том V данного издания. Центральное место занимает его дневник (объемом более 300 страниц печатного текста), представляющий исключительную ценность. Это свидетельство любознательного и непредубежденного очевидца, внимательного и вдумчивого наблюдателя. Характеризуя в основном великосветские круги и придворную среду, Миранда вместе с тем обращал внимание и на условия жизни других слоев общества. В его записках нашли отражение социальные институты России, нравы и обычаи, система судопроизводства, состояние школ и больниц, тюрем и богаделен, численность населения, уровень цен и многое другое. Эти лаконичные, конспективные заметки, никак не предназначавшиеся для печати, полны незаконченных, недописанных фраз, оборванных на полуслове замечаний, сокращений, недомолвок и т.п. Существенным дополнением к дневнику является переписка его автора с Екатериной II, Г. А. Потемкиным, А. А. Безбородко, А. М. Дмитриевым-Мамоновым и другими лицами.
"Обедал у князя в многочисленной компании дам и высокопоставленных офицеров, а после чая, отказавшись от игры в карты и лото, нанес визит г-же Розарович.
Там я провел время в беседе с неким Макьюзи — итальянцем, возглавлявшим итальянскую колонию в этой стране. Но на сегодня из 1300 человек едва осталось 250, а их руководителя чуть было не повесили... Прочих поселенцев — греков, немцев и т.д. — постигла, с незначительной разницей, та же участь, так что в Крыму живут теперь лишь около 300 греческих семей, а в Херсоне — 6. Из 400000 татар, населявших, как говорят, Крым прежде, сохранилось всего 30000, остальных же обратили в бегство не только религиозный фанатизм, но главным образом дурное обращение с ними российских офицеров и случаи насилия над женщинами, которые для мусульманина суть самое святое.
Утверждают также, будто русские опустошили страну (Крым. — М. Л), вырубая даже фруктовые деревья и снося дома и мечети, чтобы обеспечить себя дровами. Некий адмирал-шотландец, по имени Макензи, для обжига известняка якобы использовал в качестве топлива вырубленные плодовые деревья.
Мой надоедливый компаньон г-н Ру напевал непристойные песенки дочерям Розаровича, девицам 14 и 15 лет, не считаясь с их невинностью и ставя под угрозу добрую репутацию. Будь проклята чертова французская натура и черт бы побрал того, кто свел меня с невоспитанным и несдержанным человеком."
Полный текст

Метки к статье: 18 век Российская империя

«Еще зимой 1865–66 г., свидетельствует М. П. Тихменев, в бытность мою в Хабаровке, я слышал говор проживавших там и по Уссури китайцев, что русские не долго будут владеть краем и что китайцы нас выгонят отсюда». Манзы, жившие по р. Циму-хэ, приглашали весной 1868 г. на сход и совет хозяев с Сучана, Ле-фу и проч. соседних мест, причем решено было русских вырезать.
В апреле 1868 г. начальник отряда на посту «Стрелок» получил известие, что Цимухинский старшина сказал одному манзе, заявившему желание переселиться на р. Май-хэ: «оставайся здесь – скоро наши вырежут всех русских, и земля эта по-прежнему будет наша».
К сожалению, оба последние обстоятельства сделались известными уже после начала военных действий: первое – из показаний пленных хунхузов, а о втором начальник стрелецкого отряда хотя и донес тогда же, но бумага, по случаю распутицы и прекращения сообщений, задержалась.
Несколько раньше, в декабре 1867 г., Сучанские манзы сделали нападение на команду поста «Находка» и произвели над ней и местными крестьянами ряд насилий. Донесение об этих событиях, как видно из последующей выписки, полно обрисовывает взаимное положение манз и русских колонистов и отношение первых к едва начавшей проявлять себя русской власти. Начальник Сучанского участка, подпоручик корпуса лесничих, Петрович, доносил своему начальству следующее [рапорт начальника Сучанского участка к начальнику Суйфунского округа и Новгородскому постовому начальнику от 10-го декабря 1867 г., № 99, п. «Находка»]: «рапортом от 10-го ноября с. г. за № 30 я имел честь донести о том, на вторичном собрании манзовских старшин, они объявили, что не признают себя обязанными подчиняться русским законам и предпочитают лучше выселиться отсюда. По настоящему ходу дел оказывается, что все это было не более, как проволочка времени, что они выжидали приезда своего главного старшины, бывшего в отлучке, чтобы действовать согласно его приказаний и что самоуправление свое и нежелание подчиниться русскому правительству будут поддерживать силой оружия, что выразилось уже отчасти беспорядками, произведенными ими с 6-го по 8-е число декабря с. г. (1867) в Сучанском участке».
Полный текст

Метки к статье: 19 век Российская империя Китай

К категориям преступников относятся: убийцы, разбойники, грабители, воры, мошенники, фальшивомонетчики, подделыватели фальшивых паспортов и печатей, тайные винокуры и разные другие.
Я не стану говорить об убийствах, совершенных на почве ревности, в запальчивости, в раздражении или вследствие полученного оскорбления или мести, а опишу несколько случаев убийств, совершенных разбойниками или профессиональными ворами-грабителями с целью ограбления и похищения имущества и денег. Опишу некоторые случаи убийств в г. Одессе, где я, прослужив в полиции около 15 лет, лично задерживал убийц и обнаруживал преступления. На Хуторской улице проживал в небольшом одноэтажном домике старик-птичник Синицын, слывший за денежного человека и скрягу. Жил он особняком, одиноко, занимая квартиру из одной комнаты с кухнею. Целые дни он проводил на базаре в птичьем ряду, где имел свою будку; являлся домой поздно вечером. В марте месяце днем в квартиру Синицына проникли воры, совершив кражу вещей на незначительную сумму, приблизительно рублей на 30. Воры искали денег, ибо посрывали с икон ризы, не представляющие собою ценности, как металлические, но денег не нашли. Старик всегда деньги носил при себе.   В ту же самую ночь было совершено убийство Синицына, причем покойный был задушен ремневой петлею, а в виске его зияла глубокая рана, нанесенная, очевидно, молотком, тут же валявшимся. Сообщили мне об убийстве старика около 9 час. утра. Отправившись к месту происшествия, я застал там уже все власти с прокурором суда во главе. Осмотрев труп и все помещение покойного и, сняв с шеи Синицына ремень, взял таковой себе с целью выяснить принадлежность его; присутствующая здесь внучка убитого сообщила мне сведения об ограбленных у ее деда вещах. Во дворе здесь же я в числе публики заметил известного рецидивиста Ткаченко, прозываемого по- уличному Петькою Голдышом. Местный пристав, подойдя к нему, что-то беседовал с ним и в конце разговора вручил ему трехрублевую кредитку. 
Полный текст

Метки к статье: 20 век Российская империя

В 1784 году умер Соломон I. Так как по духовному завещанию почившего царя престол имеретинский должен был наследовать двенадцатилетний царевич Давид, сын Арчила, родного брата Соломона, то князья имеретинские, исполняя желание народа — иметь царем мужа, а не младенца, вручили управление страною до совершеннолетия наследника сыну двоюродного брата Соломона Георгия, Давиду. Решив навсегда упрочить за собою царскую власть, Давид Георгиевич стал теснить и преследовать лиц, преданных покойному царю и его наследнику, которого пытался сделать своим пленником. Князья имеретинские, вынужденные оставить свое отечество, явились к царю Ираклию, управлявшему Грузиею, и убедили его возвести на имеретинский престол царевича Давида, успевшего скрыться от преследований дяди. Между временным правителем Имеретии, не согласившимся добровольно сложить с себя обязанности царя, и ее законным наследником открылась междоусобная война, в которой приняли участие грузинские, мингрельские, гурийские и турецкие войска, а также толпы вооруженных лезгин. Война велась с переменным счастьем и прекратилась только в феврале 1795 года со смертью Давида  Георгиевича, после чего Давид Арчилович был провозглашен имеретинским царем под именем Соломона II-го.
Смуты и волнения, прекратившиеся в начале царствования Соломона II, в 1801 году снова возобновились, причем к народному бедствию присоединилось моровое поветрие. Опасаясь, чтобы имеретинские беспорядки и болезнь не проникли в Грузию, генерал-майор Лазарев, командовавший войсками, стоявшими в грузинской провинции, нашел нужным учредить со стороны Имеретии кордонную линию и поручил ее устройство командиру Кавказского гренадерского полка подполковнику Симоновичу. К концу мая месяца Симонович окончил возложенное на него поручение и письмом, посланным с дворянином Ауштровым, сообщил царю Соломону, что подданные его до прекращения в Имеретии беспорядков и морового поветрия будут пропускаемы в Грузию только через те пограничные селения, в которых учреждены караулы. Эти последние, вместе с пикетами, составляли кордонную линию, содержались грузинами князей Тарханова, Цицианова, Абашидзе и некоторых других, имения которых соприкасались с Имеретиею и находились в непосредственном ведении майора Попова и капитана Бартенева, стоявшего с ротою Кавказского гренадерского полка в Сураме.
Полный текст

Метки к статье: 19 век Грузия Российская империя

Как вы думаете, кто эта милая женщина?
Ответ - Принцесса Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская, впоследствии Императрица Александра Федоровна Романова, супруга Императора Николая II.

Метки к статье: 19 век Российская империя