14. Наконец на помощь царю пришел Певкест, проложивший себе путь в другой части города, сбив защитников стены. 15. Александр, увидев его и подумав, что он несет ему облегчение не жизни, а смерти, упал обессиленным телом на щит. Затем явился Тимей, немного позже Леоннат, за ними Аристон. 16. А инды, узнав, что у них в городе царь, бросив остальных, сбежались к нему и теснили защищавших его. Из них Тимей, приняв много ран в грудь, геройски пал в славной битве. 17. Певкест тоже был ранен 3 дротиками, но не столько себя прикрывал щитом, сколько царя — своим телом; Леоннат, отражая сильно напиравших врагов, получил тяжелый удар в шею и упал к ногам царя. 18. Уже и Певкест, истощенный ранами, опустил щит; последняя надежда была на Аристона. Но тот тоже был тяжело ранен и не мог больше сдерживать такое множество врагов. 19. Между тем до македонцев дошла весть, что царь пал в бою. Других эта весть могла бы напугать, в них она разбудила мужество. Забыв о всякой опасности, они топорами пробили стену, через брешь ворвались в город и перебили много индов, обращавшихся перед ними в бегство и не решавшихся объединиться. 20. Не было пощады ни старикам, ни женщинам, ни детям; кто бы им ни попадался, они считали, что именно он ранил царя. Наконец-то таким избиением врагов было дано удовлетворение справедливому гневу. 21. Историки Клитарх и Тимаген утверждают, будто Птолемей, который позднее стал царем, принимал участие в этой битве. Сам же он хотя и не был склонен умалять свою славу, оставил свидетельство, что он не участвовал в деле, но был послан в поход. Вот каковы были у составителей старинных записей о деяниях небрежность или, что не меньший порок, легковерие.
22. Царя отнесли в палатку, и врачи прежде всего отрезали древко застрявшей в нем стрелы, не тронув острия. 23. Затем, обнажив тело, они заметили, что у стрелы есть зубцы и что ее можно вынуть, только если разрезом увеличить рану. 24. При этом они опасались, что поток крови может помешать разрезу: стрела была большая и, как стало ясно, проникла во внутренние органы. 25. Критобул, обладавший выдающимся искусством врача, в данном тяжелом случае боялся прикоснуться к ране, как бы при неудачной операции беда не обрушилась на его голову. 26. Царь взглянул на плачущего и охваченного крайней тревогой и почти лишившегося сил врача и сказал: «Что же ты медлишь и не освободишь сейчас же от страданий меня, обреченного несомненно на смерть? Или ты боишься оказаться виновным в том, что я получил неизлечимую рану?» 27. Тогда Критобул, справившись со своим страхом или скрыв его, начал убеждать царя, чтобы тот дал себя связать, пока он будет вынимать острие, ибо опасным может быть даже малейшее телодвижение. 28. Царь же, сказав, что нет надобности его связывать, предоставил свое тело врачу и, как ему было указано, пролежал совершенно неподвижно. Итак, рана была расширена, и, когда вынуто было острие, кровь хлынула потоком. Силы покинули царя, в глазах у него потемнело, и он лежал, как мертвый. 29. Тщетно врачи старались лекарствами унять кровь, и друзья, подумав, что царь умер, подняли громкий вопль и плач. Но кровь наконец, остановилась, понемногу вернулось к царю сознание, и он начал узнавать окружающих. 30. Весь этот день и следующую ночь вооруженное войско окружало шатер. царя; все сознавали, что живут дыханием одного и не расходились до тех пор, пока не было сообщено, что царь заснул. Надежда на спасение распространилась отсюда по всему лагерю.
Полный текст

Метки к статье: 1 век Греция Всеобщая история

«Туркмен не нуждается ни в тени дерева, ни в сени власти»! говорит характерная текинская поговорка.
Эта многовековая обстановка зверя выработала в них вкусы зверя, силы зверя. Если настоящая текинская лошадь может по четыре дня не пить воды и скакать восемь дней сряду по 120 верст в день, как уверяют здешние жители, то и сами Текинцы поражают такою же сверхъестественной выносливостью, такою же нечеловеческою умеренностью своих потребностей. Горсть риса или проса, глоток воды из соленой лужи — вот обычный обед Туркмена при переходах пустыни. Это не мешает ему на каком-нибудь праздничном пиршестве, на каком-нибудь даровом угощении, в одиночку убрать целого барана, как убирает его голодный волк, после недели вынужденного поста.
Туркмен изумительный наездник, изумительный стрелок, а Текинец особенно. Текинец силен, смел и ловок как прирожденный хищник, у которого и течение долгих веков все успело приспособиться к главной цели и содержанию ею жизни. Ведь и у волка недаром выработалась могучая челюсть с зубами-кинжалами; несокрушимая шея, способная держать на бегу барана и теленка, и неутомимые ноги. Текинец действительно производит своею фигурой среди мирного населения, его окружающего, впечатление какого-то крупного и могучего хищного зверя, который только ждет удобной минуты для кровавой поживы. Он и лохмат, как хищный зверь, и глядит на вас глазами хищного зверя.
«Не расти дереву, где есть верблюд, не быть миру, где есть Туркмен!» с откровенною похвальбой говорит старая пословица Текинцев.
Недаром Персияне, испытавшие горьким опытом силу и смелость своих степных соседей, до такой степени трепетали одного вида и даже одного имени Текинца, что целая толпа отдавалась без боя в плен двум, трем всадникам, послушно перевязывая друг другу руки и ноги. Случаюсь, что один вооруженный Текинец, появившийся на базаре пограничного персидского городка, обращал в отчаянное бегство весь базар, все население города и хозяйничал в его лавках, как его душе было угодно. Случалось нередко, что текинский разбойник в одиночку пригонял к себе в аул несколько человек Персиян, не трудясь их даже связывать, хотя, казалось бы, они безо всякого труда могли стащить его самого с лошади и сделать с ним все, что бы им ни вздумалось.
Вот что, например, рассказывал один Текинец моему железнодорожному спутнику, понимающему по-туркменски: ходили мы в атаман за Атрек, в Персию; вот я наловил человек пять Персов и веду с собою; связать их нечем, караулить некому; а хочется еще пленников набрать, дело вышло способное. Вот я говорю им: слушайте, Персы! Вы знаете, что я всех вас знаю, откуда каждый из вас. Садитесь у этого куста и ждите, пока я вернусь, на один шаг отойти не смейте. Кто с места двинется, тому не жить больше на свете! опять вас всех найду, и жен, и дочерей ваших всех перережу... Да и отправился опять за добычей. Захватил еще троих, привел их к кусту, где прежних оставил, смотрю, все в кучке сидят, будто кто веревкой их к кусту привязал... Даже для себя не смели отлучиться, тут же делали...
Полный текст

Метки к статье: 19 век Центральная Азия Российская империя

Как вы думаете, кто эта милая девчушка?
Ответ - Великая княжна Мария Николаевна, третья дочь Императора Николая II.

Метки к статье: 20 век Российская империя

После боя с огромным скопищем коканцев под Махрамом и удачного штурма этой крепости 22-го августа 1875 г. Генерал-адъютант фон-Кауфман, командовавший войсками, действовавшими в Коканском ханстве, всеподданнейше донёс Государю Императору телеграммой об этом событии и засвидетельствовал пред Его Императорским Величеством, что войска вели себя славно, молодецки и что дело это было сделано чисто.
Донеся, что неприятель понёс полное поражение и что впечатление победы огромное, генерал-адъютант фон-Кауфман присовокупил, что он затрудняется определить все последствия боя под Махрамом и решил продолжать движение на город Кокан, столицу ханства, как только прибудут из Ходжента интендантский и артиллерийский транспорты.
В ожидании этих транспортов, 24-го августа, на биваке под Махрамом, генерал-адъютант фон-Кауфман получил телеграмму от военного министра генерал-адъютанта Милютина, в которой сообщалось, что Государь Император весьма доволен успешными действиями против коканцев наших войск, оправдавших и на сей раз ожидания Его Величества и что коканцам следует нанести примерное наказание.
Вместе с тем сообщалось, что Государь Император желает, чтобы без крайней необходимости наши войска не оставлялись в коканских владениях и что, благодаря громадному расстоянию, недостатку средств передвижения и неблагоприятному для этого времени года, не представлялось возможным рассчитывать в скором времени на прибытие с Волги подкреплений, которые понадобились бы в этом случае.
Полный текст

Метки к статье: 19 век Центральная Азия Российская империя

Анимированное фото Ирины Александровны Романовой — княжны императорской крови, в замужестве — княгини Юсуповой, графини Сумароковой-Эльстон. С 1914 года жена Феликса Юсупова. Знакомством с ней, Юсупов заманил Распутина в свой дом на Мойке, где он и был убит.

Метки к статье: 20 век Российская империя

Метки к статье: 19 век Центральная Азия

Автор впервые публикуемых воспоминаний «История моей жизни» — русский генерал Александр Федорович Редигер, крупный военный деятель России, профессор Николаевской академии Генерального штаба, военный министр России (июнь 1905 — март 1909 гг.). Александр Федорович родился 31 декабря 1853 года в Новгороде, воспитывался в Финляндском кадетском, а с 1870 — Пажеском корпусах. В 1872 году из камер-пажей был произведен в прапорщики и направлен в лейб-гвардии Семеновский полк. В 1876 году оканчивает курс Николаевской академии Генерального штаба в геодезическом и строевом отделениях. Участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг. После окончания войны, в 1880 году, Редигер, — адъюнкт-профессор военной администрации в Николаевской академии Генерального штаба. В 1883 году занимал должность товарища военного министра Болгарии, в чине полковника болгарской армии. В 1884 году Редигер вернулся к обязанностям профессора военной администрации; в 1893 году произведен в генерал-майоры. С 1897 по 1905 гг. Редигер служит в Канцелярии Военного министерства сначала помощником начальника, а затем — начальником Канцелярии. В июне 1905 года становится военным министром. В 1909 году он был уволен в отставку в чине генерала от инфантерии, но оставлен членом Государственного Совета. А. Ф. Редигер умер 26 января 1920 года в Севастополе.
Полный текст

Метки к статье: 20 век Российская империя

Некоторые авторы сообщают, что франки были названы так от короля Франкио, говоря, что, уйдя из Трои, они поставили себе королём Фригу. Когда они проходили при нём через Азию, то некоторой части из них выпало жить среди македонцев. О том, сколько удачных войн провели усилившиеся благодаря их силам македонцы при царях Филиппе и Александре, хорошо известно. В свою очередь, оставшаяся часть прибыла с названным государем в пределы Европы и расположилась между океаном и Фракией на берегах Дуная. Избрав из своей среды двух королей, она разделилась на два народа, каждый под своим именем. При этом один народ получил имя торков (Torchorum) – от короля Торкота (Torchoto), а второй стал называться франками – от короля Франкио. Этот народ, как мы сказали, изгнал аланов из Меотидских болот.
Полный текст

Метки к статье: 6 век 7 век 8 век Франки Западная Европа