|
|  |
|
|
» РАФФЛЗ ТОМАС - МЕМУАРЫ О ЖИЗНИ И ОБЩЕСТВЕННОЙ СЛУЖБЕ СЭРА ТОМАСА СТЭМФОРДА РАФФЛЗА
|
|
|
Сей народ обитает на острове Суматре, занимая довольно большое пространство земли, ограниченное к северу Королевством Ахимским, к югу Королевством Менангкабу, к востоку и западу морем. В округах прибрежных почти нет жителей, но во внутренности сплошные деревни, и все народонаселение простирается до двух миллионов душ. У Баттасов есть правильный образ правления и народные собрания, где важную роль играет, красноречие. Баттасы храбры, гостеприимны, чрезвычайно откровенны и прямодушны в делах. Язык и письмена их, так-же как законы и обычаи, кажется, имеют признаки Индийского происхождения; нельзя сказать того-же о их религии. Они признают Всевышнего Бога и поклоняются ему, называя его Дибата Асси Асси, обожая три нисшие существа, созданные им, и называемые: Башара Гуру, Сири Пада и Мангала Булен. Народ сей, как видно, довольно образованный, ибо у него письмо и чтение в общем употреблении, народ сей – человекоядцы! Это показалось-бы невероятно, если-бы не было решительно утверждено свидетельством Сира Томаса Реффлеса, который посетил страну Баттасов, объезжая остров Суматру, и был там принят дружески. Начальники народа сказывали Сиру Томасу, что соотчичи их едят мясо человеческое не из склонности, и не от зверства нравов, но единственно исполняя законы и установления своих предков, и стараясь не удалиться от древних обычаев. Закон дает им право есть неприятелей, убитых в сражении и взятых в плен. Он также осуждает некоторых преступников быть съеденными заживо. Преступления, за которые изрекают сей приговор, суть: нарушение супружеской верности, ночная кража и брак Баттаса с женщиною одного и того-же поколения, почитаемый кровосмешением. В этих различных случаях, обвиняемый судится своим поколением. Если признают его виновным, то начальники, помешкав дни два или три, приглашают народ как-бы на празднество. Обвиненный выводится на публичную площадь и привязывается к столбу. По данному знаку, обвинитель прежде всех подходит к нему и отрезывает ему уши; за ним следуют другие, с ножами; каждый отрезывает у несчастного какую нибудь часть тела, и на месте съедает ее. В заключение, когда уже все сожрано, начальник отрезывает голову осужденного и с торжеством уносит ее, тщательно сохраняя из сей головы мозг, которому приписывают чудесную силу. Женщины исключены из этого ужасного празднества, потому что право есть мясо человеческое принадлежит одним мужчинам. Хотя сии последниe предпочитают его всякой другой пище, но едят только в случаях, предписанных законом. Впрочем, какова-бы ни была причина осуждения, но обиженная сторона всегда имеет власть спасти виновного от страшного наказания и даровать ему жизнь: в сем случае он делается рабом обвинителя. Сир Томас Стамфорд справлялся, часто-ли случаются сии казни; ему отвечали, что в Таппанули, главном месте государства, бывает оных от пятидесяти до шестидесяти в год. По великому числу черепов, виденных им перед домами, в деревнях, через которые привелось ему проезжать, он заключает, что казни сии должны совершаться часто, во всей стране Баттасов, разве за исключением мест, находящихся в соседстве Европейских колоний. Начальники поколений Баттасов неохотно отвечали Сиру Томасу на вопросы о подобных предметах, и он уверился, что они почти стыдятся сами своего варварского закона. В самом деле, законе сей резко противоречит их нравам, тихим и кротким.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» ДЮКРЕ ДЕ ВИЛЬНЕВ - ПЛАВАНИЕ ШХУНЫ "MOUCHE"
|
|
|
Между тем как я садился в шлюпку, меня остановили и пригласили к народному начальнику. Приближаясь к его дону, я заметил около двух сот вооруженных туземцев. Мои опасения сбылись: мне объявлено, что я арестован до получения приказаний из Маниллы. Тщетны были мои представления, что эта мера излишняя, потому что, согласно моим инструкциям, я сам, добровольно, явлюсь к генерал-губернатору и что я зашел в Батангос единственно из опасения встретить в виду Маниллы английских крейсеров, и что, наконец я готов, для успокоения народного начальника, войти со шкуною в реку. На это он мне ответил, что и без того шкуна будет в реке, и что я останусь на берегу аманатом. Затем он пригласил меня посетить местного настоятеля. Зная влияние духовенства на Испанцев вообще и на жителей колоний в особенности, я охотно отправился к монаху, в надежде, что знакомство мое с ним принесет мне пользу, и не ошибся в этом предположении, хотя первый прием духовной особы быль весьма сух, что происходило, как я узнал после, из опасения попасть под подозрение со стороны народа. Около 400 вооруженных людей провожали меня в монастырь и хотя подобная толпа не могла внушать доверия, я всеми силами старался казаться спокойным, чтоб по возможности отстранить всякое подозрение. Появление на горизонте двух больших судов заставило жителей думать, что шкуна моя есть передовое судно целого отряда, намеревающегося сделать ночью высадку. По выходе моем из монастыря, меня отвела в казенный дом, в котором и заперли под присмотром 8 часовых. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» ПОХОДНАЯ ЖИЗНЬ В АФРИКЕ - ЗАПИСКИ ФРАНЦУЗСКОГО ОФИЦЕРА
|
|
|
Едва въехали мы на высоту, как перед нами открылись бесчисленные толпы
врагов, покрывающие всю равнину и ожидающие нас с неустрашимостью. Они стояли в
виде полумесяца, которого рога как бы готовились нас обхватить. Отступать нам
нельзя было: мы бы все погибли; одно отчаяние могло спасти нас. Наши два
эскадрона и несколько верных Арабов смело двинулись вперед, шагом и не обнажая
сабель. Потом полковник скомандовал рысью, — и неприятель с изумлением смотрел
на приближающуюся горсть Французов. На расстоянии ружейного выстрела, полковник
скомандовал: сабли наголо, — и двести пятьдесят сабель блеснули как молния. Еще
сто шагов, — и вдруг скомандовано было: марш-марш! Как дружная стена понеслись
мы вихрем вперед. Неприятели, видя этот несущийся ураган, зашумели как волны в море, столпились теснее, колебались несколько мгновений — и вдруг рассыпались во
все стороны.
Через четверть часа мы остановились. Сто неприятелей лежало на песке, а верные
Арабы забирали что могли, во время преследования. У нас не было ни одного
раненого, — и отчаянный этот удар спас нас, — тогда как малейшая нерешимость
погубила бы нас. Это была первая наша победа.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» КОРОЛЕВСКАЯ ГАЗЕТА ЗОЛОТОГО БЕРЕГА
|
|
|
Султан — толстый, плотный и красивый; борода у него с проседью. Он
миролюбивый, хороший человек, мусульманин, носит красивую одежду в магометанском
стиле. Иногда он [Варги] видел его в шелках, но обычно он [султан] носит белую
одежду и муслин.
Царские жены носят исподнюю одежду, обертывая ткань вокруг тела, а другую —
накинутую поверх, белого цвета, но нижняя иногда голубая. Он говорит, что
цветные ткани встречаются редко, преобладают белый и голубой цвета, различаясь
качеством [ткани] соответственно образу жизни тех, кто их носит. На голове они
(царские жены) носят нечто вроде красной шапочки, покрывающей только макушку, и
на ней золотые украшения или золотые позументы. Они носят также на руках и на
лодыжках серебряные украшения, а также золотые или серебряные серьги. Они носят
серебряные цепочки на лбу, вокруг шеи и вокруг пояса: эти цепочки изготовляются
в Сансандинге [Sansanding]. Серебро так высоко ценится в Томбукту, что оно идет
по цене золота.
Султан имеет много мушкетов и бомбард, инкрустированных и украшенных серебром. У
него также некоторое число солдат. Многие знатные люди также имеют мушкеты, но
они немногочисленны. Цена самого простого мушкета 10 долларов. (Доллары
упомянуты здесь не потому, что они были в Томбукту денежной единицей, а потому,
что их стоимость была ему понятна.) Цена длинного ружья — 16 долларов. Эти ружья
употребляют для охоты на слонов. Он говорит, что охотники идут пешком на поиски
стада, выжидают цель, и, если выстрел не убивает наповал, охотник взбирается на
дерево и наблюдает за животным. Раненые слоны иногда живут еще несколько дней.
Слонов также убивают стрелами, длину которых он показал, вытягивая руки. Затем,
отметив от плеча около трех дюймов до кисти руки, сказал, что это древко, а
отсюда до конца пальца — железо. Эти стрелы натирают жидким ядом. По его
словам, он это видел, но не знает состава яда. Он желтого цвета и густоты
пальмового масла.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» МУНГО ПАРК - ХАРАКТЕР И ОБРАЗ ЖИЗНИ ЛЮДАМАРСКИХ МАВРОВ
|
|
|
У Мавров воспитание дочерей в совершенном пренебрежении. Женщины у них мало заботятся о моральном своем характере, а мущины недостаток сей добродтели совсем не вменяют им в порок. Мавры думают, что женщины, в сравнении с ними, имеют другое, не столько благородное предназначение: думают, что они сотворены только для исполнения воли гордых своих повелителей: чувственные удовольствия почитаются между ими первым достоинством, а рабская покорность первою, необходимою должностию.
Мавры о женской красоте имеют странные понятия. У нас красавицею называют ту, которая одарена хорошим станом, величественною поступью, прелестными и выразительными чертами лица: у них, напротив, красоту составляет безобразная дородность. Женщина, которую только два невольника могут поддерживать, не почитается еще совершенною красавицею; дабы получить сие лестное название, надобно, чтоб ее едва мог возить один верблюд.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» НЕСЧАСТНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ФИЛИППА ПАНАНТИ, БЫВШЕГО В ПЛЕНУ У АЛЖИРЦЕВ И ЗАМЕЧАНИЯ ЕГО О БЕРЕГАХ ВАРВАРСКИХ
|
|
|
Шесть часов оставались мы в ужаснейшем ожидании; уже разбойнические суда, на
всех парусах к нам приближавшиеся; видели толпы арапов, высыпавших на палубы, и
слышали грозные их крики. От ужаса мы убежали вниз и скрылись в каютах, ожидая
решения несчастной нашей участи. Африканцы со страшным криком и с обнаженными
саблями бросились на абордаж; раздался пушечный выстрел: мы думали, что
начинается сражение, и что корабль наш хотят утопить; но это был сигнал хорошего
приза. Другой выстрел возвестил овладение нашим судном. Варварийцы вскочили к
нам на корабль, и размахивая саблями и кинжалами, кричали, чтоб мы сдались без
сопротивления. Что нам было делать? Мы покорились. Тогда они стали потише, и
ободряли нас, чтоб мы не боялись: ”no paura! no paura!” (”не бойтесь! не
бойтесь!”) Спросили рому и ключи от всех сундуков и чемоданов. Потом разделили
нас на две партии: одним велели сесть в шлюпку, и ехать на алжирский фрегат; а
других оставили на бригантине, которую заняли арапы. Я был из числа первых; мы
бросили печальный взгляд на наших спутников, сели в шлюпку и удалились.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» МЕХМЕД ХУРШИД - ОПИСАНИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО ТУРЕЦКО-ПЕРСИДСКОЙ ГРАНИЦЕ
|
|
|
Аширеты Мунтэфик, обитающие в окрестностях Басры, и другие Арабы, не
принимают иных денег, кроме монеты, известной под названием шами, выбитой во дни
покойного султана Абдуль-Хамид-хана и стоящей 40 пар, да еще монеты, которую
они, в смысле гуруша, называют джарш, обращающейся в цене восьми тур. пиастров,
и его онлуков, называемых феуари. Так как купцы, прибывающие из Индии для
покупки фиников, этого главного местного продукта Басры, не имеют в руках другой
монеты, кроме иностранной, то для того, чтобы Арабы, хозяева фиников, принимали
от них деньги, они принуждены бывают выманивать свою монету. Для облегчения
сделок, помощью этой монеты, между покупателями и продавцами, завелся в Багдаде,
особый меняльный промысел: Евреи и другие мастера торговых оборотов, для размена
монеты, находящейся в руках упомянутых покупщиков, составляют капитал из имеющих
обращение между Арабами шами и выменивают их в свое время на иностранную монету,
принимая последнюю пятью и даже восемью процентами ниже нормальной их ценности;
потом, эту иностранную монету они продают, по номинальной её стоимости, другим
торговцам; а когда оказывается потребность в золоте, продают ее купцам и лицам,
отправляющимся в Мекку на поклонение (хадж); в случай же надобности и в казну,
по возвышенной цене, и таким образом наживают большие барыши. Нет сомнения, что
подобным плутовством, из которого эти господа сделали себе ремесло, они
заграждают Арабам и другим племенам путь ознакомления с иностранною монетою. И
это до такой степени, что золотая, полновесная и чистопробная монета, выбиваемая
в правосудные дни е. в., несравненного благодетеля, нашего могущественного
государя (да сохранит его Господь от всяких бедствий и пр.), и обращающаяся в
народе под названием меджидийе, выменивается иногда на шами в 98 пиастрах.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» Е. И. ЧИРИКОВ - ПУТЕВОЙ ЖУРНАЛ
|
|
|
Путевые заметки генерала Чирикова во время переездов его по Турецко-Персидской
границе в 1849-1852 г.г.
Чума 1831 года. Доктор Антонетти, бывший уже в Багдаде в ту эпоху, сообщил нам об этой чуме следующие сведения: Прежде всего появилась болезнь в курдском квартале. Два английские медика, бывшие в то время в Багдаде, отправились туда и в нескольких домах насчитали до пятисот больных. На замечание Антонетти, что это должно быть чума, эти медики говорили: «нет; больные все страдают горлом; чума же не трогает горла; это просто воспаление — жаба». Антонетти сказал на другой день генерал-губернатору Давуду-паше, что это без сомнения чума. Паша отвечал то же, что чума не трогает горла; что притом, еслиб это была чума, то аисты не прилетели бы, а они здесь! И чекалки не выли бы, а они воют! По выходе от паши, доктор встретить мирахора (главного конюшего) паши. «Что-то будет?» воскликнул он, увидев доктора. «Не знаю,» отвечал тот, «но советовал бы вам убираться с войском куда нибудь подальше отсюда»... Полный текст |
|
|
|
|
|
|
|
|
