|
|  |
|
|
» Рассказы бабушки. Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово.
|
|
|
При моем рождении старшей моей сестре Екатерине было около пяти лет, и батюшке угодно было, чтоб она была моею крестною матерью. Осенью 1770 года было сильное оспенное поветрие; оспы тогда не умели еще прививать и ждали, чтобы пришла натуральная. Потому в то время много мерло детей, и вообще в мое время было больше рябых, чем теперь. Бабушки в живых уже не было, и Лиза, которая была у нее, находилась уже дома; ей было лет пять, а мне всего полтора года. Батюшка старшую Елизавету в особенности любил; говорят, она была красоты неописанной. Обе мы заболели оспой в один день, и хотя у сестры болезнь была не так сильна, как у меня, но она не вынесла и скончалась. Батюшка был, говорят, неутешен и сильно плакал. Пришел в нашу детскую, стоит и смотрит на сестру; в то время приходит гробовщик снимать мерку для гробика. Батюшке было очень горько, что он лишился любимой дочери. Видя, что и я еле жива, говорит гробовщику: «Что тут еще ходить, сними мерку и с этой: пожалуй, и до утра не доживет». Итак, с обеих нас сняли мерки и приготовили гробики. Сестру схоронили тогда же, а я оправилась, живу с тех пор еще девяносто лет, и хотя все лицо мое было покрыто как корой, а остались на лице только две маленькие язвинки на лбу. Чумы я совсем не помню: мне было тогда около четырех лет, и где в то время жили батюшка с матушкой, я совсем не знаю; думаю, что в Боброве, где чумы не было. Помнить себя стала я с тех пор, когда Пугачев навел страх на всю Россию. Как сквозь сон помнятся мне рассказы об этом злодее: в детской сидят наши мамушки и толкуют о нем; придешь в девичью — речь о Пугачеве; приведут нас к матушке в гостиную — опять разговор про его злодейства, так что и ночью-то, бывало, от страха и ужаса не спится: так вот и кажется, что сейчас скрипнет дверь, он войдет в детскую и нас всех передушит. Это было ужасное время! Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» Письма Г. Галкина о плавании шлюпов Востока и Мирного в Тихом Океане
|
|
|
Лодки Зеландцев узки, и каждая составлена из нескольких деревьев; иногда две такие лодки связывают вместе посредством кольев, от чего они не могут быть опрокинуты волнением, хотя и не имеют отвода, (т. е. дерева толщиною около трех дюймов, привязанного паралельно к лодке посредством кольев, укрепленных в оной под прямыми углами), который как Зеландцы, так и другие дикие народы, употребляют при одной лодке. Корма и нос украшены грубою резьбою, представляющею человеческую или собачью голову с высунутым языком и глазами из раковин; лодок с парусами мы не видели. В одной, садясь один за другим, могут поместиться более 10 человек. Зеландцы, видев неоднократно Европейцев, ничему не удивлялись на наших шлюпах, выключая некоторые редкости, которые они рассматривали с любопытством. Железные вещи, коих достоинство они знали из опыта, нравились им более всего. Зная, как они скупы, и как дорого ценят собственность, мы почли за нужное при начале нашего торга подражать им, и не показывать вещей значительных. Во время Кука они многому предпочитали бутылки и рубашки, а теперь за первые не хотели дать простой удочки. Гвозди привели их в восторг: каждый на перерыв предлагал за них то раковину, удочку, то базальтовый топор и проч. За большой гвоздь они давали вещь лучшую, и словом так хорошо знали всему цену, что заставили нас быть очень осторожными в нашем торге. Когда казалось, что у них нет уже ничего, мы показали ножи. От радости они начали прыгать, кричать и протягивать свои руки, чтоб им подарили, но несоглашение наше открыло их хитрость: один за другим стали вынимать из пазухи вещи из зеленого камня и раковин лучше отделанные. Наконец они отдали нам все, что имели. Начальник приехавших к нам Зеландцев отправился на Восток, где от Капитана получил в подарок топор. Радость его стала чрезмерна. Он всеми возможными знаками изъявлял, сколько для него оный полезен; целовался со всеми своим носом, и, казалось, к другим вещам был равнодушен. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» ИЗ ЗАПИСОК ПОКОЙНОГО ГРАФА ВАСИЛИЯ АЛЕКСЕЕВИЧА ПЕРОВСКОГО
|
|
|
Въ продолженіи всей компаніи 1812 года до Москвы, будучи квартирмейстерскимъ офицеромъ, находился я при казацкихъ полкахъ, составлявшихъ арьергардъ 2-й арміи. На кануне вступленія непріятеля въ столицу, отпросился я въ оную, дабы разъ еще побывать въ Москве и дома; 1-го сентября передъ вечеромъ въехалъ я верхомъ въ городъ съ двумя казаками, при мне находившимися. Не буду описывать то, что я чувствовалъ тогда; описать трудно и невозможно, а чувство это известно всемъ Русскимъ, бывшимъ тогда въ арміи или Москве. Переночевавъ дома, на другой день, 2-го сентября утромъ, ездилъ я по городу за некоторыми надобностями. Безпокойство приметно было по всемъ улицамъ, но многія лавки еще были открыты, и въ нихъ торговали по обыкновенію, что вселяло обманчивое спокойствіе во многихъ жителей, и было, вероятно, причиною ихъ гибели. Возвратившись домой, отправился я верхомъ изъ города чрезъ ближнюю заставу (Лефортовскую); часъ былъ, я думаю, пятый. Отъехавъ съ версту отъ города въ право, увидели мы конницу, и хотя отъ насъ еще довольно далеко, но можно было различить, что тутъ была и наша и непріятельская. Подъехавъ еще. ближе, велелъ я казакамъ подождать меня, а самъ поскакалъ къ стоящимъ вместе верхомъ офицерамъ. То былъ нашъ генералъ-маіоръ На.....евъ и французскій ген. Себастіани съ своими адьютантами: у одного изъ последнихъ спросилъ я о предмете разговора обоихъ генераловъ. "Они уговариваются о томъ, чтобы пропустили полки наши, отвечалъ онъ мне; наша бригада отрезана, но насъ пропустятъ, и на сегодняшній день заключено перемиріе". Въ то же время, по команде, раздалась Французская коннида, и нашъ драгунскій и казацкій полки пошли въ интервалы. Начинало смеркаться. Я поскакалъ на то место, где оставилъ двухъ казаковъ своихъ. Пріехавъ, искалъ и кликалъ ихъ, но, не находя, поехалъ весьма скоро обратно. Не прошло пяти минутъ, какъ я говорилъ съ адьютантомъ генерала П. Не смотря на сумерки, видны были еще мне войска наши, но французы протянули уже ночную цепь свою, и когда я подъехалъ къ ней, меня окликнули. Зная, что существуетъ перемиріе, не имелъ я причины скрывать, кто я, да къ тому же и обмануть было бы трудно не приготовившись. Итакъ я отвечалъ часовому: "Русской". Въ это время подъехалъ офищеръ, разставливавшій ночные посты; и сказалъ мне, что не можетъ пропустить меня безъ позволенія генерала. "Поедемъ къ нему", отвечалъ я. Онъ былъ недалеко и сиделъ еще верхомъ, раздавая приказанія окружавшимъ его офицерамъ. Дабы избавиться вопросовъ, сказалъ я ему, что я адьютантъ генерала П., и что немного отставши прошу я его дать приказаніе пропустить меня чрезъ аванпосты; онъ тотчасъ приказалъ о томъ, и я поехалъ, радуясь, что такъ скоро отделался. Но не отъехалъ еще ста шаговъ, какъ услышалъ за собою голосъ генерала, который кликалъ меня. Я воротился: "Здесь въ близости находится король Неаполитанскій, сказалъ онъ мне, вы говорите по французски, и онъ верно радъ будетъ поговорить съ вами. Сделайте одолженіе подождите немного, я уже послалъ адьютанта сказать ему объ васъ". Не имея ни малейшаго опасенія быть долго задержану, а еще более взятому въ пленъ, остался я безотговорочно. Генер. Себастьяни слезъ съ лошади, вошелъ въ маленькій деревянный домъ, подле коего мы стояли, и попросивъ меня войти съ нимъ, велелъ принять мою лошадь. Вошедши распрашивалъ про Бородинское сраженіе, про Москву и проч. Такимъ образомъ прошло съ полчаса. Наконецъ воротился посланный адьютантъ и донесъ, что король занятъ, и никакъ меня видеть не можетъ. Я тотчасъ всталъ, изъявляя генералу мое сожаленіе, что не могъ исполнить его желанія, и опять просилъ его приказать проводить меня и про пустить чрезъ передовые посты. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» БАКУНИН М. - ПРИ ДВОРЕ ИМПЕРАТОРА В СУРАКАРТЕ (СОЛО)
|
|
|
Глаза у яванцев коричневые или черные,волоса черные, лоснящиеся, des cheveux plato и жесткие,собраны в шиньон и завязаны узлом на затылке.Лицо большей частью лишено всякой растительности, так что безусого и безбородого яванца на первый взгляд не легко отличить от женщины, тем более, что и одежда т. е. саронг,обмотанный вокруг бедер, у тех и других почти тожественная. Нельзя сказать, чтобы яванский тип был вообще красив; выдающиеся азиатские скулы,толстые губы, подпиленные и черные зубы, десна,красные от жевания “сири” (бетеля), делают яванца и яванку мало привлекательными для европейского глаза. Но они грациозны, и все движения их гибки и плавны.
Вместо отсутствующей на лице растительности высшие классы наводят себе черною краскою искусственную, клином заостренную, бородку, усы, уходящие кверху острием, и такие же заостренные густые брови, не имеющие ничего естественного. Эти две темные линии бровей, начинаясь непосредственно по обе стороны носа почти достигают висков и пропадают под искусно и живописно сложенным цветным платком, который плотно обтягивает голову и образует на лбу маленький открытый треугольника.
Благодаря таким густо намалеванным бровям, усам и эспаньолки, plus noirs que nature, скуластые и коричневые, например, камергеры его величества императора в Соло, в цветных саронгах с резкими разводами, в широких панталонах с вопиющеколющими глаза узорами, с турнюром позади, как у женщин, с шиньонами, затканными бисером и жемчужным нитями, являют собою нечто неимоверно извращенное и исковерканное. Эти удивительные фигуры напоминают своим внешним обликом техларов, суккубов и инкубов, которые порою являются во сне и кружатся в вихре ужасающего кошмара. Все эти яванские гранды и сановники в полном параде,т. е. обнаженные до пояса, согласно требованиям придворного этикета, с кривыми криссами, которые торчат сзади и сбоку над левым бедром, мало похожи на живых людей. Они искусственны и условны, подобно кожаным марионеткам и деревянным куклам своего национального“вайонга” (театра), которые, со своей стороны,составляют условное воспроизведение древнеяванских героических типов с угловатыми членами и изгибами преувеличенно удлиненных руки ног, с длинными клювообразными носами и скошенными глазами.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» КРАСНОВ А. - ИЗ ПУТЕВЫХ ВПЕЧАТЛЕНИЙ ПОД ТРОПИКАМИ
|
|
|
Этот пайдан был очень интересная личность. Ловкий и цепкий, как обезьяна, смуглый малаец, он без малейшего затруднения влезал на самые высокие вершины в самых непроходимых дебрях девственных лесов. Не было, кажется, названия растения среди бесконечного разнообразия их, которого бы пайдан не знал. Правда, названия эти туземные, но сыны девственных лесов, среди пышной тропической флоры живущие, не теряются среди нее, как мы, сыны бедного севера. Растительность составляет их обстановку; сама жизнь заставляет малайца точно различать ее формы. И он задолго до Линнея создал здесь роды и виды я двойственную номенклатуру растений, которую оставалось, только немного изменив, вставить в списки наших систематиков. Потому то многие формы малайской флоры, не смотря на их латинизированные окончания, еще звучат часто по-малайски; на ряду с другими, чисто латинскими названиями существуют соответственные туземные.
Пайдан, сопровождая приезжего ботаника, получает соответствующую инструкцию от своего директора. Он уже знает, где надо остановиться, за сколько нанять экипаж, где переночевать, по какой тропинке леса повести путешественника, чтобы тот мог встретить интересные для него виды, и т. п. Он верный, честный и неоценимый спутник, с которым, однако, подобно тому, как и со всеми окружающими, путешественник в большинстве случаев, увы, лишен бывает возможности разговаривать, так как ни пайдан, ни другие жители острова не знают ни одного иностранного языка, не исключая и голландского. Особая система управления колониями, которой нам придется коснуться ниже, ввела за правило строго запрещать туземцам изучать европейские языки. Голландские властители предпочитают сами выучиться по-малайски, чем дозволить малайцу говорить по-голландски. Поэтому, приезжий, пока не изучит наречия туземцев, находится в весьма неприятном положении человека, лишенного возможности понимать окружающих его людей, и сам не бывает ими понят, играя роль глухонемого и будучи принужден объясняться знаками.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» ТИХОМИРОВ В. - ОЧЕРКИ И ВОСПОМИНАНИЯ КРУГОСВЕТНОГО ПЛАВАНИЯ
|
|
|
На другой день, однако, океан этот оказался предателем в полном смысле слова: при наступившей пасмурной погоде, мелком дожде и безпрестанно вспыхивающих на горизонте молниях, пароход попал в полосу так называемой у моряков мертвой зыби.
Явление это состоит в том, что под влиянием течений различной температуры, или каких-либо иных совсем неизвестных причин, при совершенно спокойной поверхности моря на некоторой глубине его появляется волнение, которое передается пароходу и всему на нем находящемуся. Тогда людям, подверженным морской болезни, приходится не только плохо, но и обидно! Лежит себе такой будущий страдалец на палубе в своем длинном плетеном кресле-кушетке, нежась под плотным тентом (натянутою над всею почти палубою в виде крыши двойною парусиною), или сидит в салоне под освежающими непрерывными размахами гигантского веера — так называемая "панка" — ряда широких и плотных полотняных, спускающихся с потолка стор, приводимых в движение электродинаномашинною силою или чаще, по старому обычаю, веревкою, которую непрерывно дергает предназначенный исключительно для этой цели и сидящий за дверьми салона китаец — эта необходимая живая принадлежность каждого почтового парохода индокитайской линии. Пассажир радуется, что море так смирно сегодня... Вдруг пассажиру становится что-то не по себе. Не замечая никакой качки, он решается посмотреть, кланяются ли поочередно нос и корма морю; устанавливает свое кресло ради этого по возможности у грот-мачты, т.-е. в центре судна, убеждается, что все обстоит благополучно, и вдруг... едва успевает, а подчас и не успевает добежать до своей каюты, чтобы там, вдали от нескромных и часто даже насмешливых взоров скрыть внезапно предательски охвативший его недуг, близости которого он не допускал в эти минуты: морскую болезнь.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» ЙОАХИМ ФОН БРЕННЕР - ТРИ МЕСЯЦА СРЕДИ ЛЮДОЕДОВ СУМАТРЫ
|
|
|
Этим островом владеют голландцы, и в числе их колоний Суматра одна из самых ценных. Голландские колонисты разбили в удобных местах обширные плантации, приносящие обильную жатву и хороший доход. Эти европейские поселения раскинулись по берегам острова, потому что до сего дня голландцы, вопреки всем усилиям, не могли подчинить себе дикие племена, живущие вовнутренности страны. В северо-западном конце острова живет еще много неукротимо диких туземцев, не подчиняющихся ничьей власти. Это страна знаменитых батаков, диких людоедов. Племена их обитают на высокой плоскости, окруженной со всех сторон крутыми склонами горных хребтов, и за этой стеной воины их соружием в руках стерегут все подступы, не пропуская чужих и особенно европейцев, хотя бы те приходили в их страну с самыми мирными целями. Всередине страны батаков лежит одно таинственное озеро. Известие о нем проникло впервые до слуха европейцев в начале нашего столетия через англичан, владевших в то время Суматрой. Их миссионеры пытались проникнуть с евангелием в руках в страну кровожадных дикарей, но батаки, справедливо опасаясь, что за миссионерами придут другие европейцы, которые завладеют их землей, избили первых вестниковновой веры и пожрали их тела на торжественном пиршестве. Они поступили так, исполняя повеление Синга-Магараджи, "Великого Льва", как называют верховного жреца батаков. Он редко издает какие-нибудь повеления, но если издает, тоему подчиняются беспрекословно. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» МИНАЕВ И. П. - ДНЕВНИК ВТОРОГО ПУТЕШЕСТВИЯ В ИНДИЮ (январь — май 1880 г.)
|
|
|
Сегодня утром в 11 часов я отправился в Жам-булвади 5, смотреть жилище студентов к Shivram Sadashin Nadkarni (Шиврам Садашин Надкарни — маратское собственное имя). Живут они в верхнем этаже в четырех комнатах. Их четверо. За квартиру они платят 11 рупи; у них две прислуги, что обходится 7 рупи. Двое из них брахманы, остальные двое принадлежат к другим кастам. Брахманы не обедают со своими товарищами, но кухарь у них один. В кухню они не пустили меня. Вид комнат оригинален. В низеньких каморках полное отсутствие мебели. Для меня был принесен стул. Хозяева сидели на полу. Двое из них готовятся к юридическому экзамену и читают книги Strange. Православные брахманы есть и в коллеже, но в значительном меньшинстве. Во время моего разговора пришел один бедный студент, он дает уроки латинского языка в семействе одного парса и получает за это 20 рупи. Он сын писца и все время своего учения содержал сам себя. Воспитывался в школе St. Xavier. Вначале жил на всем готовом в семействе и учил детей за стол, квартиру и 5 рупи в месяц. Воспитанникам коллежей места трудно достаются. Начальники не любят их за независимость. Люди, получившие воспитание университетское, в подозрении у британского начальства, но подозрение это, разделяемое даже теперешним главою Educational Dep., не основательно. Юноши независимы, но лояльны. Они охотнее служат под начальством англичан, нежели туземцев. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
|
|
