Покойный Великий Князь и Царь Московский, наикротчайшей и блаженнейшей о Христе памяти, Феодор Иванович, скончался и позван был всемогущим Богом из этой юдоли плача в ночи 15 Генваря, 98 года, а по Греческому счислению, употребительному у них по всей Русской (Reussischen) земле и в Москве, в 7006 году oт coтворения мира. Находясь еще в смертельной болезни, Его Державность вспомнил, что он оставляет пo ceбе Царство и скипетр без наследственного Государя и поколения, а потому передал и приказал правление всею страною своей любезной супруге, Ирине (Gerina), и Духовному Патриарху, заведующему вероисповеданием. 18 Генваря тело (todter Leichnam) Великого Князя наикротчайшей памяти предано было земле в Кремле (Schloss), в церкви Святого Архангела Михаила, где похоронены частью и другие давно умершие Великие Князья Mocковские. Тотчас же по всей земле все пределы (Grаnizen) были заняты и охраняемы войском, чтобы никому не было ни входа, ни выхода. Княжества, власти и города повсеместно присягнули и по своему обычаю целовали крест Великой Княгине Ирине, а это имеет такое же значение, как если бы поднять три пальца вверх и произнести клятвенное oобещание.
Но Великая Княгиня, по совершении вышесказанного дела (т. е., похорон), оказалась в решительном горе о покойном своем Государе: совсем отреклась от высокой мирской почести и всякого величия, поручила приказанное ей пpaвление Царством Князьям и Боярам, добровольно рассталась и простилась с своим обычным Княжеским жилищем и покоями и поступила в монашество в девичий монастырь (Teutsche monstra), находящийся в полумиле расстояния от Кремля, однако ж в стенах города. Toлько что проведав о воле у намерении Великой Княгини, еще до отправления ее в монастырь, весь Московский народ пошел в Кремль: с великим сетованием, плачем и рыданием он сказал Княгине: “Ах, Милостивейшая Княгиня! Ты покидаешь нас и расстаешься с нами: кто ж будет нашею защитою и помощью? Ты наша отрада, надежда и прибежище; тебе приказал и вверил правление бывший наш Великий Князь, покойный Государь”. — “У вас есть Князья и Бояре, отвечала им Великая Княгиня; пусть они и начальствуют и правят вами”.
А народ объявил опять ей: “Князья и Бояре нам не начальники; ты — наша Милостивейшая Княгиня; тебя мы хотим, да твоего брата, Бориса Федоровича (Boris Fedrowiz) и никого другого”. Затем Борис Федорович сказал народу, чтобы они оставались спокойными: во все продолжение печального времени (траура), которое у них продолжается 40 дней, он берет на себя управление Царством, а Князья и Бояре будут его помощники.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Российская империя Борис Годунов Австрия Московия

Зихи — называемые так на языках: простонародном (Volgare — т. е. итальянском), греческом и латинском, татарами же и турками именуемые черкесы, сами себя называют — «адига». Они живут [на пространстве] от реки Таны до Азии по всему тому морскому побережью, которое лежит по направлению к Босфору Киммерийскому, ныне называемому Восперо, проливом Святого Иоанна и проливом Забакского моря, иначе — моря Таны, в древности [называвшегося] Меотийским болотом, и далее за проливом по берегу моря вплоть до мыса Бусси и реки Фазиса и здесь граничит с Абхазией, то есть частью Колхиды. А все их побережье, включая сюда вышеназванное болото и [пространство] вне его — составляет около пятисот миль. Через всю же их землю на восток можно проехать самое большее за восемь дней. Живут они деревнями и во всей стране нет [ни одного] города или укрепленного стенами места, а их самое большое и лучшее поселение — это небольшая долина в глубине страны, называемая Кромук, имеющая лучшее местоположение и более других населенная. Со стороны суши граничат они со скифами, то есть татарами. Язык их трудный — отличающийся от языка соседних народов и сильно гортанный. Они исповедуют христианскую религию и имеют священников по греческому обряду. Крещение же принимают лишь по достижении восьмилетнего возраста, и крестят у них по нескольку человек зараз простым окроплением святой водой, причем священник произносит краткое благословение. Знатные не входят в храм до шестидесятилетнего возраста, ибо, живя, как и все они, грабежом, считают это недопустимым, дабы не осквернять церкви, по прошествии же этого срока, или около того времени, они оставляют грабеж и тогда начинают посещать богослужение, которое в молодости слушают не иначе, как у дверей церкви и не слезая с коня. Женщины у них разрешаются от бремени на соломе, желая, чтобы она служила первым ложем новорожденному, и затем несут его к реке и там купают, не обращая внимания на мороз и холод, весьма обычные в тех краях. Новорожденному дают имя того, кто первым из посторонних войдет в дом после родов, и если это — грек, латинянин или вообще носит иностранное имя, то всегда прибавляют к этому имени [окончание] «ук»;. например — Петро — Петрук, Пауло—Паулук и т. д. Они не имеют письменности и не пользуются никаким алфавитом — ни собственным, ни иностранным. Священники у них служат по-своему, [употребляя] греческие слова и начертания, не понимая их смысла. Когда же случается им писать кому-нибудь, хотя это бывает очень редко, то большею частью пользуются услугами евреев и еврейскими письменами, но чаще передают друг другу вести на словах, через посланцев. Есть среди них знатные и вассалы и сервы, или рабы. Знатные пользуются среди прочих большим почетом и значительную часть времени проводят на коне. Они не терпят, чтобы их подданные держали лошадей, и если случится вассалу вырастить как-нибудь жеребенка, то как только он станет большим, его отнимает дворянин и дает ему взамен быков, присовокупляя такие слова: «Вот это, а не конь, больше подходит для тебя». Между знатными есть много таких, которые имеют вассалов, и все живут без какой-либо зависимости друг от друга и не желают признавать над собою никакого владыки, кроме господа бога, и нет у них ни судей, ни каких-либо писаных законов. Сила или смекалка, либо третейский суд разрешает спорь; между ними. У знатных нередко бывает, что родичи убивают один другого вместе с большею частью братьев. И лишь только один из братьев умрет, другой на следующую же ночь берет жену покойного, свою невестку, ибо позволяется у них иметь даже несколько жен, которые все считаются законными. Лишь только сыну знатного исполнится два или три года, его отдают на попечение одному из слуг, и тот ежедневно его возит с собою на коне с маленьким луком в руках, и как завидит курицу или [другую] птицу, а не то свинью или другое животное, то учит его стрелять, а затем, когда он станет побольше, он и сам охотится за этою живностью в своих же собственных владениях, и подданный не смеет чинить ему никаких препятствий. Сделавшись же взрослыми мужчинами, они проводят свою жизнь в постоянной охоте на диких зверей, но более всего охотятся за домашними [животными] и даже за людьми....
Вообще у них в обычае гостеприимно и с величайшим радушием принимать всякого. Хозяина и гостя они называют «конак», что значит по-латински hospite. По уходе гостя хозяин провожает конака-чужестранца до другого гостеприимного крова, охраняет его и, если потребуется, то отдает за него жизнь как самый преданный [друг]. И хотя, как было сказано, грабеж в здешней стране — такое обычное явление, что на этом деле, казалось бы, заработать им и не грех, однако конакам своим они обычно остаются верны и дома и вне дома [и относятся к ним] с величайшим радушием. У них позволяется лапать девушек, их дочерей [по всему телу] от головы и до ног, особенно в присутствии родителей, хотя полового акта никогда не допускают. А когда чужеземец-конак расположился отдохнуть или же уснет и пробудится [ото сна], эти девушки самым любезным образом ищут у него блох и прочую нечисть, которая составляет присущее тамошнему краю и весьма частое явление. Эти девушки входят в реку [купаясь] нагими на глазах у всех, и тогда можно заметить, что очень многие прекрасно сложены и белы [телом]. Пища их состоит главным образом из той рыбы, которую они называют теперь anticei так же, как в древности [она называлась] у Страбона, в действительности же это — осетры, больших и меньших размеров. А пьют они воду из своих источников, очень полезную для пищеварения. Употребляют в пищу еще и мясо животных домашних и диких; кукурузы и виноградного вина у них нет; много проса и других зерновых продуктов, из которых они делают хлеб и различные кушанья, а также напиток, называемый буза. Они употребляют также вино из меда пчел. Их жилища все делаются из соломы, камыша и дерева, и весьма считалось бы зазорным для сеньора или знатного человека, если б он выстроил замок или жилище с крепкими [каменными] стенами, ибо говорят, что благодаря этому человек обнаруживает свою низость и трусость, неспособность уберечь себя и защищаться, и вследствие этого все живут в вышеописанных лачугах и в деревушках, и нет ни одной, даже самой маленькой, крепости во всей той стране, и хотя встречаются какие-то башни и древние крепостные стены, но их используют для себя крестьяне, так как благородные сочли бы это для себя позором. Они сами каждодневно делают для себя стрелы, даже [находясь] на лошади, и делают превосходно, [так что] немногие стрелы можно найти, которые бы пролетали большее расстояние, чем ихние, с остриями или наконечниками, закаленными наилучшим образом. Знатные женщины у них не занимаются никакой работой, за исключением вышивания и украшения кожаных изделий; они расшивают узорами кожаные кисеты для огнива (о которых говорилось выше) и очень красивые кожаные же кушаки.
Похороны у них совершаются очень странно. Когда умирают знатные люди, они устраивают в поле высокое деревянное ложе, на которое кладут мертвеца в сидячем положении, предварительно вынув у трупа внутренности и здесь в продолжение восьми дней его посещают родные, друзья и подданные, которые приносят различные дары, вроде серебряных чаш, луков, стрел и других предметов. По обе стороны ложа становятся двое из [числа] наиболее близких родственников, пожилого возраста, каждый опираясь на посох, а над ложем по левую сторону стоит девушка со стрелою в руке, на стреле у нее развевается шелковый платок, которым она отгоняет мух от покойника даже в холодное время, длящееся большую часть года в этих краях. А лицом к мертвецу сидит на особом возвышении первая из жен и не отрываясь глядит на мертвого мужа, но не плачет, потому что плакать считается постыдным, и так проводят они большую часть дня, вплоть до восьмого, после чего погребение совершается таким образом: берут очень большое дерево и от самой толстой его части отрубают в длину, сколько следует, затем раскалывают надвое, очищают и вынимают из сердцевины столько, чтобы поместилось тело вместе с частью принесенных даров, о которых говорилось выше. Затем, положив умершего в это углубление, складывают обе половины дерева и несут к месту, предназначенному для погребения, где собирается большая толпа народа. Ему делают так называемую могилу, т. е. земляную насыпь, и чем важнее был [умерший] и чем более имелось у него подданных и друзей, тем выше и больше насыпается этот холм; между тем самый близкий из родичей собирает принесенные дары, и все время раздает присутствующим, и чем более он любил и чествовал покойного, тем менее этих даров хоронилось с ним. Существует также обычай на похоронах великих лиц устраивать некое варварское жертвоприношение, которое представляет собой весьма замечательное зрелище. Берут девушку лет двенадцати или четырнадцати и сажают на шкуре только что заколотого вола, расстеленную на земле, и в присутствии всех стоящих вокруг мужчин и женщин, самый сильный или отважный юноша под своей буркой пытается лишить девственности эту девушку; и весьма редко, чтобы она, сопротивляясь, не вырывалась от него три или четыре раза, и даже еще более, прежде чем быть побежденной. Когда же она, утомленная и обессиленная бесчисленными уговорами и обещаниями, что будет считаться женою, и другими в том же роде, наконец, сдается, храбрец ломает дверь и входит в дом. И потом, как победитель, показывает тут же окружающим ее одежды с пятнами крови, а присутствующие женщины, словно от стыда, отворачивают лицо, притворяясь, что не хотят смотреть, не будучи, однако, в состоянии удержатся от смеха.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Кавказ

Казанского уезду помесного села Богороцкого Федора Садилова поп Офонасей Иванов сказал: тому 12 лет взяли ево в полон изменники башкирцы з женою ево Марьицею да з детьми з девками з Дунькою да з Домницею, и в полону были в калмыцких || и в нагайских улусех и в Балху и в Бухарех и в Хиве; и будучи в Хиве дочь свою Дуньку выдал замуж за полоненика же самарского стрельца за Максимка Степанова; и от Полонского терпения свободился собою, и из Бухар до Яику ехали на своих подводах, пили ели свое.
Того же села Федоров крестьянин Садилова Мишка Потапов сказал: тому де ныне 33 года взяли ево в полон под тем селом калмыки, и в полону был в нагайских улусех и в Хиве и в Бухарех, и от полонуго терпения выкупил ево астараханца посацкого человека Ивашка Берекецкого человек ево Сенька, а окупу дал 3 сукна да шубу да денег 50 руб., и из Бухар вь Яицкой город приехали он Мишка с ним Сенькою на своей подводе и пил ел свое же. ||
Того же села Садилова крестьянка Дарьица Мокеева сказала: тому де ныне 33 годы приехав де нагайцы и то село розгромили и ее в полон взяли и продали в Бухарех Аблаис хану, и Аблаис хан отпустил ее на волю, и жила на воле 20 лет; и как де посланник Василей Даудов был в Бухарех и поехал в Астарахань, и она де Дарьица поехала с ним же и ехала до Яику на своей подводе, пила и ела свое.
Того же села ево же Федорова крестьянка Лукерьица Клементьева сказала: тому ныне 9 лет взяли ее в полон в том селе изменники башкирцы и продали в Бухары бухарцу тазичку; и как де приехал в Бухары посланник || Василей Даудов, и ее де выкупила ис полону полонянка же девка Офимка, а дала выкупу 25 руб., и отвела ее к нему Василью, чтоб ее вывез с собою на Русь, и Василей де Даудов ее из Бухар до Яику вез на своих подводах, пила и ела ево же, да ей же дал он Василей полтину денег.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Центральная Азия Московия

9 августа, когда мы стояли закрепившись у этой огромной льдины, повалил очень густой снег при сильном тумане. Около того времени, когда солнце было на юге, мы гуляли по палубе, как делали обычно во время вахты, и тут капитан, прогуливаясь, услышал дыхание животного и, выглянув за борт, заметил большого медведя, лежавшего у корабля. Он закричал громким голосом: «Медведь! медведь!», все выбежали на палубу и увидели, что медведь находится у нашей лодки, пытаясь передними лапами влезть в нее. Поднятый нами громкий крик устрашил его, и он отплыл далеко, но неожиданно вернулся и спрятался за большой льдиной, у которой мы стояли на якоре, а затем, взобравшись на нее, бесстрашно пошел на нас, желая влезть на корабль. Мы растянули парус над кабестаном 248 и спрятались сзади с четырьмя ружьями; раненый медведь убежал, а так как шел густой снег, то мы не могли заметить, куда он скрылся, но предполагали, что он сел за одним из торосов, 249 которых на льду было много.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Географические открытия

1. Глава рода обязан носить непосредственные (dereitas) гербы, без отличий (sem diferenзa) и смешивания с какими-либо другими гербами. И он, будучи главою более чем одного рода, да будет обязан носить непосредственные гербы всех тех родов, чьим главой он является, в своих четвертях [гербового поля] без смешения, согласно тому, как это было установлено Королем Гербов Португал .
2. Другие братья, а также все прочие из рода носят их [гербы] с отличием, установленным благородной Гербовой Службой (Officio da Armaria); и если пожелают, могут таким образом носить до четырех гербов тех, от кого происходят, четверочастно, а более — нет; а если пожелают взять только гербы без добавлений (extremas) со стороны своих матерей, то могут это сделать.
3. Бастарды пусть носят гербы со своим знаком незаконнорожденности (quebra da bastardia), согласно Установлению Гербовой Службы.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Португалия

Но Великая Княгиня, по совершении вышесказанного дела (т. е., похорон), оказалась в решительном горе о покойном своем Государе: совсем отреклась от высокой мирской почести и всякого величия, поручила приказанное ей пpaвление Царством Князьям и Боярам, добровольно рассталась и простилась с своим обычным Княжеским жилищем и покоями и поступила в монашество в девичий монастырь (Teutsche monstra), находящийся в полумиле расстояния от Кремля, однако ж в стенах города. Toлько что проведав о воле и намерении Великой  Княгини, еще до отправления ее в монастырь, весь Московский народ пошел в Кремль: с великим сетованием, плачем и рыданием он сказал Княгине: “Ах, Милостивейшая Княгиня! Ты покидаешь нас и расстаешься с нами: кто ж будет нашею защитою и помощью? Ты наша отрада, надежда и прибежище; тебе приказал и вверил правление бывший наш Великий Князь, покойный Государь”. — “У вас есть Князья и Бояре, отвечала им Великая Княгиня; пусть они и начальствуют и правят вами”.
А народ объявил опять ей: “Князья и Бояре нам не начальники; ты — наша Милостивейшая Княгиня; тебя мы хотим, да твоего брата, Бориса Федоровича (Boris Fedrowiz) и никого другого”. Затем Борис Федорович сказал народу, чтобы они оставались спокойными: во все продолжение печального времени (траура), которое у них продолжается 40 дней, он берет на себя управление Царством, а Князья и Бояре будут его помощники.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Московия Российская империя

7-го Октября опять приходил ко мне переводчик Рейхардт Бекман, спрашивал меня от имени Верховного Государственного Канцлера, Василья Яковлевича Щелкалова (Bassilio Jacoblowiz Solokalof), нет ли со мной чего-нибудь от Вашего Императорского Величества для подарка Великому Князю, но я отвечал на это переводчику, что, по случаю великой опасности от Поляков, в теперешнее время мне ничего не было дано; есть только у меня двое своих боевых часов; если они понравятся Г. Великому Канцлеру и не очень плохи для подарка, я с охотою отдам их. Переводчик дал знать мне, что об этом сообщит он Великому Канцлеру.
15-го того же месяца Г-н Великий Канцлер потребовал от меня через переводчика посмотреть двои мои часы.
16. Переводчик явился опять с уведомлением, что они понравились Великому Канцлеру; только он, Канцлер, хотел назначить к ним еще другие вещи, которые и должно мне поднести Великому Князю от имени Вашего Императорского Величества; потом Его Державность сам лично возьмет письма Вашего Императорского Величества и дозволит мне представиться ему, (Autienz geben), в Качестве большого Посла. Г. Великий Канцлер приказал втайне переводчику привести ко мне трех человек в Немецком платье, а потом хотел отрядить еще троих, которые должны будут нести подарки, так как при мне было только трое служителей. Но он велел мне сказать это по чрезвычайной доверенности, а то никто не знает об этом, кроме его, да переводчика и меня; такое распоряжение сделано для большего и лучшего значения Думных Бояр и целого народа, а более всего для Великокняжеского почета.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Московия Российская империя Борис Годунов Австрия

Метки к статье: 16 век Испания Америка Инки