|
|  |
|
|
» ИЗ ЗАПИСОК ПОКОЙНОГО ГРАФА ВАСИЛИЯ АЛЕКСЕЕВИЧА ПЕРОВСКОГО
|
|
|
Въ продолженіи всей компаніи 1812 года до Москвы, будучи квартирмейстерскимъ офицеромъ, находился я при казацкихъ полкахъ, составлявшихъ арьергардъ 2-й арміи. На кануне вступленія непріятеля въ столицу, отпросился я въ оную, дабы разъ еще побывать въ Москве и дома; 1-го сентября передъ вечеромъ въехалъ я верхомъ въ городъ съ двумя казаками, при мне находившимися. Не буду описывать то, что я чувствовалъ тогда; описать трудно и невозможно, а чувство это известно всемъ Русскимъ, бывшимъ тогда въ арміи или Москве. Переночевавъ дома, на другой день, 2-го сентября утромъ, ездилъ я по городу за некоторыми надобностями. Безпокойство приметно было по всемъ улицамъ, но многія лавки еще были открыты, и въ нихъ торговали по обыкновенію, что вселяло обманчивое спокойствіе во многихъ жителей, и было, вероятно, причиною ихъ гибели. Возвратившись домой, отправился я верхомъ изъ города чрезъ ближнюю заставу (Лефортовскую); часъ былъ, я думаю, пятый. Отъехавъ съ версту отъ города въ право, увидели мы конницу, и хотя отъ насъ еще довольно далеко, но можно было различить, что тутъ была и наша и непріятельская. Подъехавъ еще. ближе, велелъ я казакамъ подождать меня, а самъ поскакалъ къ стоящимъ вместе верхомъ офицерамъ. То былъ нашъ генералъ-маіоръ На.....евъ и французскій ген. Себастіани съ своими адьютантами: у одного изъ последнихъ спросилъ я о предмете разговора обоихъ генераловъ. "Они уговариваются о томъ, чтобы пропустили полки наши, отвечалъ онъ мне; наша бригада отрезана, но насъ пропустятъ, и на сегодняшній день заключено перемиріе". Въ то же время, по команде, раздалась Французская коннида, и нашъ драгунскій и казацкій полки пошли въ интервалы. Начинало смеркаться. Я поскакалъ на то место, где оставилъ двухъ казаковъ своихъ. Пріехавъ, искалъ и кликалъ ихъ, но, не находя, поехалъ весьма скоро обратно. Не прошло пяти минутъ, какъ я говорилъ съ адьютантомъ генерала П. Не смотря на сумерки, видны были еще мне войска наши, но французы протянули уже ночную цепь свою, и когда я подъехалъ къ ней, меня окликнули. Зная, что существуетъ перемиріе, не имелъ я причины скрывать, кто я, да къ тому же и обмануть было бы трудно не приготовившись. Итакъ я отвечалъ часовому: "Русской". Въ это время подъехалъ офищеръ, разставливавшій ночные посты; и сказалъ мне, что не можетъ пропустить меня безъ позволенія генерала. "Поедемъ къ нему", отвечалъ я. Онъ былъ недалеко и сиделъ еще верхомъ, раздавая приказанія окружавшимъ его офицерамъ. Дабы избавиться вопросовъ, сказалъ я ему, что я адьютантъ генерала П., и что немного отставши прошу я его дать приказаніе пропустить меня чрезъ аванпосты; онъ тотчасъ приказалъ о томъ, и я поехалъ, радуясь, что такъ скоро отделался. Но не отъехалъ еще ста шаговъ, какъ услышалъ за собою голосъ генерала, который кликалъ меня. Я воротился: "Здесь въ близости находится король Неаполитанскій, сказалъ онъ мне, вы говорите по французски, и онъ верно радъ будетъ поговорить съ вами. Сделайте одолженіе подождите немного, я уже послалъ адьютанта сказать ему объ васъ". Не имея ни малейшаго опасенія быть долго задержану, а еще более взятому въ пленъ, остался я безотговорочно. Генер. Себастьяни слезъ съ лошади, вошелъ въ маленькій деревянный домъ, подле коего мы стояли, и попросивъ меня войти съ нимъ, велелъ принять мою лошадь. Вошедши распрашивалъ про Бородинское сраженіе, про Москву и проч. Такимъ образомъ прошло съ полчаса. Наконецъ воротился посланный адьютантъ и донесъ, что король занятъ, и никакъ меня видеть не можетъ. Я тотчасъ всталъ, изъявляя генералу мое сожаленіе, что не могъ исполнить его желанія, и опять просилъ его приказать проводить меня и про пустить чрезъ передовые посты. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» МИХАИЛ ШИЛЕ - ИЗВЕСТИЕ О КОНЧИНЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ И ЦАРЯ МОСКОВСКОГО ФЕОДОРА ИВАНОВИЧА
|
|
|
Но Великая Княгиня, по совершении вышесказанного дела (т. е., похорон), оказалась в решительном горе о покойном своем Государе: совсем отреклась от высокой мирской почести и всякого величия, поручила приказанное ей пpaвление Царством Князьям и Боярам, добровольно рассталась и простилась с своим обычным Княжеским жилищем и покоями и поступила в монашество в девичий монастырь (Teutsche monstra), находящийся в полумиле расстояния от Кремля, однако ж в стенах города. Toлько что проведав о воле и намерении Великой Княгини, еще до отправления ее в монастырь, весь Московский народ пошел в Кремль: с великим сетованием, плачем и рыданием он сказал Княгине: “Ах, Милостивейшая Княгиня! Ты покидаешь нас и расстаешься с нами: кто ж будет нашею защитою и помощью? Ты наша отрада, надежда и прибежище; тебе приказал и вверил правление бывший наш Великий Князь, покойный Государь”. — “У вас есть Князья и Бояре, отвечала им Великая Княгиня; пусть они и начальствуют и правят вами”. А народ объявил опять ей: “Князья и Бояре нам не начальники; ты — наша Милостивейшая Княгиня; тебя мы хотим, да твоего брата, Бориса Федоровича (Boris Fedrowiz) и никого другого”. Затем Борис Федорович сказал народу, чтобы они оставались спокойными: во все продолжение печального времени (траура), которое у них продолжается 40 дней, он берет на себя управление Царством, а Князья и Бояре будут его помощники. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» МИХАИЛ ШИЛЕ - ДОНЕСЕНИЕ О ПОЕЗДКЕ В МОСКВУ ПРИДВОРНОГО РИМСКОГО ИМПЕРАТОРА, МИХАИЛА ШИЛЕ
|
|
|
7-го Октября опять приходил ко мне переводчик Рейхардт Бекман, спрашивал меня от имени Верховного Государственного Канцлера, Василья Яковлевича Щелкалова (Bassilio Jacoblowiz Solokalof), нет ли со мной чего-нибудь от Вашего Императорского Величества для подарка Великому Князю, но я отвечал на это переводчику, что, по случаю великой опасности от Поляков, в теперешнее время мне ничего не было дано; есть только у меня двое своих боевых часов; если они понравятся Г. Великому Канцлеру и не очень плохи для подарка, я с охотою отдам их. Переводчик дал знать мне, что об этом сообщит он Великому Канцлеру. 15-го того же месяца Г-н Великий Канцлер потребовал от меня через переводчика посмотреть двои мои часы. 16. Переводчик явился опять с уведомлением, что они понравились Великому Канцлеру; только он, Канцлер, хотел назначить к ним еще другие вещи, которые и должно мне поднести Великому Князю от имени Вашего Императорского Величества; потом Его Державность сам лично возьмет письма Вашего Императорского Величества и дозволит мне представиться ему, (Autienz geben), в Качестве большого Посла. Г. Великий Канцлер приказал втайне переводчику привести ко мне трех человек в Немецком платье, а потом хотел отрядить еще троих, которые должны будут нести подарки, так как при мне было только трое служителей. Но он велел мне сказать это по чрезвычайной доверенности, а то никто не знает об этом, кроме его, да переводчика и меня; такое распоряжение сделано для большего и лучшего значения Думных Бояр и целого народа, а более всего для Великокняжеского почета. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» БОЛОТОВ АНДРЕЙ ТИМОФЕЕВИЧ - ЖИЗНЬ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ АНДРЕЯ БОЛОТОВА. ОПИСАННЫЕ САМИМ ИМ ДЛЯ СВОИХ ПОТОМКОВ
|
|
|
Со всем тем он был жив и претерпевал все суровости плена; с лишком двадцать лет принужден он был, удаленным от отечества, от дома и родных своих, стонать под игом жесточайшей неволи, быть рабом у многих переменных и немилосердных господ, и отправлять все должности раба и невольника. Многажды покушался он уйтить, но все его покушения былин тщетны и произвели только то, что содержать его стали жесточее, а для отвращения от побега, по варварскому своему обыкновению, взрезали ему пяты, и насыпав рубленных лошадиных волос, зарастили оные в них, дабы не способен был к долговременной ходьбе.Наконец судьба соединила его с одним земляком, таким же дворянином, каков был он, и который был не только ему знаком, но и несколько сродни. Сей несчастный был фамилии Писаревых, и будучи взят тогда же в полон, претерпевал такую ж неволю и рабство. Хотя сей столько же мало мог подать ему помощи, сколько он ему, однако обоим им приносило соединение сие великую уже отраду. По крайней мере могли они совокуплять все слезы и жалобы на суровость своего жребия, и вспоминая свою родину, говорить друг с другом и утешать себя взаимно. Несколько времени препроводили они вместе, служа одному татарскому господину. Наконец убежден был мой предок товарищем своим к испытанию еще раз своего счастия в побеге. Близость тогдашнего их пребывания от пределов и границ российских и явившейся удобный к тону случай подавал им к сему поводы - но и в сей раз не были они счастливее прежнего. Они ушли, но их догнали и наказали наижесточайшим образом. Сие прогнало в них охоту к предприятию впредь тому подобного. Однако в самое то время, когда они всего меньше о том думали, и когда лишились уже навек надежды видеть когда-нибудь любезное свое отечество, явился неожиданный и новый благоприятствующий им случай. Одна старушка, раба того ж господина, сжалилась на их несчастье. Благоприятствуя им во всякое время, не могла она без соболезнования смотреть на раны ими претерпеваемые. Она утешала их и говорила, что им никогда не уйтить, если не похотят они пользоваться ее помощию, при ее ж вспоможении они верно отечество свое увидеть могут. Легко можно заключить, что не надобно было им сие два раза предлагать. Они пали к ее ногам и просили, чтобы помогла, если только может. Татарка обещала им сие сделать и велела дожидаться, покуда найдет она к тому удобное время. Чрез несколько дней она и исполнила свое обещание: "добро!", сказала она пришед в один день с поспешностью к ним: "мне надобно сдержать свое обещание, не могу более видеть ваших слез и горести, - добродушие и постоянство ваше меня тронуло - вот возьмите сие, и не теряя времени бегите и будьте счастливы. Бог да поможет вам увидеть вашу землю и родных ваших". В caмое то время отдала она им связку и напоминала, чтобы они в нужном случае хоть бы все кинули, но не бросали б, а берегли маленький узелок, завязанный в связке. Они не знали, что это значит, однако, поблагодарив старушку и простившись с ней, отправились того часа в путь свой.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» ОПИСАНИЕ ПОСОЛЬСТВА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МОСКОВСКОГО В 1668 ГОДУ
|
|
|
На следующий день по прибытии ко двору (5марта 1668 г.) посол великого князя Московского, который должен был явиться на целование руки их в-в 15-го числа того же месяца, отложил эту церемонию по причине осложнений, возникших в обхождении с ним самим и его заместителем. Когда некоторые из них были преодолены, в И часов утра он вышел из дома и направился во дворец в сопровождении представителя королевского двора и с теми почестями, которые присущи подобным церемониям.
Собралось много народу, поскольку всеобщее любопытство было вызвано необычностью события и диковинностью одеяний, не изготовленных ни греками и ни турками, хотя и у них такой товар покупают. Украшавшие одеяния камни и жемчуг были оценены очень высоко. Впереди процессии шли 100 гвардейцев, которые несли подарки: меха куницы, горностая и иного зверя, обитающего в их стране. Такие меха высоко ценятся при нашем дворе, но хотя прошел слух, что стоимость подарков достигала 60 тыс. дукатов, она явно не приближалась к 30 тыс. Примечательно, что, если посол Франции (который привез французские товары, вызвавшие безумное любопытство всех женщин) увез наши меха отсюда, то посол Московии предподнес такие, какие больше всего ценятся в его государстве. По прибытии во дворец он был принят их в-вами в Зеркальном зале и стоял под балдахином, который, говорят, принадлежал Карлу V. Не будем описывать балдахин, украшенный жемчугами и бриллиантами.
Посол произнес свою речь на московском языке, его переводчик перевел ее на латинский, а наш — на испанский. Церемония несколько затянулась, и, поскольку хрупкое здоровье нашего короля не позволило ему вынести столь длительное стояние, посла усадили, объяснив ему причину такого нововведения, при этом он выразил полное понимание и удовлетворение. Далее посол оставил подарки и письмо, излагавшее причины его приезда, вручив письмо маркизу де Айтоне, мажордому королевы, который вложил его в руки е. в-ва.
Полный текст
|
|
|
|
|
|
|
» ТАЙНЫЙ НАКАЗ СТОЛЬНИКУ ПЕТРУ ПОТЕМКИНУ И ДЬЯКУ СЕМЕНУ РУМЯНЦОВ
|
|
|
Лета 1667 июня в 4 день, Великий Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея Великой и Малой и Белой России Самодержец, велел Стольнику и Наместнику Боровскому Петру Ивановичу Потемкину, да Дьяку Семену Румянцеву, ехать для своего Государева дела к Ишпанскому Филиппу, да ко Францужскому Лодвику Королем в посланниках.
А наперед быть им у Ишпанского Филиппа Короля. А с ним Петром во дворянех 7 человек, а кто имяны и именам их список дан им особо.
Да для перевода и толмачества торговой иноземец Иван Госенц, да подьячих 3 человека. А с Москвы идти им в Ерославль, да на Вологду, а с Вологды к Архангельскому городу, а от Архангельского города морем на икряном корабле (купеческий корабль, отвозивший ежегодно из Архангельска в Италию груз астраханской икры.) в ишпанскую землю куда ближе и податнее. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» ГРЯЗЕВ - ЖИЗНЕОПИСАНИЕ СУВОРОВА
|
|
|
Александр Васильевич Суворов-Рымникский (1730-1800), князь Италийский, граф Российской и Священной Римской империй, генералиссимус русских сухопутных и морских сил, фельдмаршал австрийских и сардинских войск, гранд сардинского королевства, принц королевского дома (cousin du roi). Предки его вышли из Швеции в Россию при великом князе Симеоне Гордом. Отец Суворова, подпоручик Преображенского полка, предназначал сына к гражданской деятельности. Вследствие скупости отца, первоначальное образование Александра Васильевича сильно тормозилось; однако он изучал немецкий и французский языки, так что впоследствии свободно владел ими, а в более зрелом возрасте познакомился с итальянским, польским, финским и турецким языками. Ростом он был мал, тощ, хил, дурно сложен и некрасив. Любознательный и обладавший необыкновенными способностями, мальчик со страстью предался чтению, преимущественно книг военного содержания, и скоро обнаружил сильнейшую склонность к военному делу. В 1742 г. он был записан рядовым л-гв. в Семеновский полк, куда и поступил на действительную службу в 1745 году. Под руководством отца изучал артиллерию и фортификацию; кроме того, посещал лекции в кадетском корпусе; в общем же был самоучкою, ибо свое обширное образование приобрел главным образом сам, обладая ненасытной жаждой к чтению. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» ПУТЕШЕСТВИЕ СТОЛЬНИКА П. А.ТОЛСТОГО ПО ЕВРОПЕ 1697-1699
|
|
|
Народов всяких приезжих людей в Венецы всегда множество: гишпанов, французов, немец к, италиянцов, агличан, галанцов, сваян л, шходов м, армян, персов и иных всяких, которые приезжают не столко для торговых промыслов или для учения, сколко для гуляния и для всяких забав. Толко нынешнее лета турков не бывает, для того что у них с ними война; а прежде, сказывают, и турков в Венецы бывало много, и дом для турецких торговых людей в Венецы построен великой, каменной, и полат на анем множество, а ныне тот двор стоит пуст. А греков в Венецы, которые живут домами и промышляют торгами, болши пяти или шти бтысяч в человек; также много арапов, венгров, индейцов, герватов. А паче всех народов много жидов, которые в Венецы имеют особое свое г место, окруженно их еврейскими домами дподобно городу е, и двои в то место ворота; в том их месте построены у них две их божницы каменные; и домы их зело богатые, строение все каменное, пребезмерно высокое, в высоту в восемь и в девять житей. И будет всех жидов в Венецы без мала з ждесять тысеч. И зело там евреи богати, торги имеют великие; у многих жидов ходят по морю з свои карабли, у одного жида караблей по семи и по осми есть собинных и; а болши всего торгуют те евреи таварами дорогими: алмазами, яхонтами, изумрудами, лалами, зернами бурмицкими и жемчугом, золотом, серебром и иными, подобными тому ж вещми. Ходят те жиды в черном платье, строй кплатья их таков л, как купцы венецкие носят, и волосы накладныя носят изрядные, бороды и усы бреют. Толко для признаку носят шляпы алые суконные, чтоб были знатны, что они еврейской породы; а которые жиды не похотят носить алых шляп, те повинны заплатить в казну всей Речи Посполитой с человека 5 дукатов на год венецкой манеты (то будет 2 червонных золотых), и тем будет мволно носить ночерные шляпы п. Многие жиды в Венецы убираются по-француски, а жены их и дочери-жидовки убираются изрядно ри зело богато спо-венецки и по-француски т, множество носят на себе алмазов и зерен бурмицких и иных каменей изрядных и запан дорогих. Народ жидовской в Венецы, умужеск и женск пол ф, изрядно благообразен, а х ружья иметь при себе евреем в Венецы никакого ц не позволено. Греков в Венецыи, тутошних жителей, мало богатых, а все греки в Венецы убираются в платье подобно тому, как и венецыяне купецкие люди; а иные малые люди ходят и по-гречески в кафтанах, а жены их все убираются по-венецки, а иные по-француски. Народ греческой в Венецы, мужеской и женской пол, некрасовитаго подобия, и зело лживы во всяких делех ч, и в вере благочестивой греческой мало тверды и непостоянны ш. А все венецыяне, дворяне щ и купцы, которые ходят в венецком обыкновенном платье, шпаг и никакого ружия при себе не носят, толко имеют при себе под одеждами тайно невеликие штылеты, подобны ножам остроколым; а которые носят платье француское, те имеют при себе шпаги; а когда кому из венецыян, имеющему при себе шпагу, потребно будет иттить до своего князя, или до канцеляри, или до сенату, тот повинен шпагу свою оставить в сенях. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
|
|
