Мобильная версия сайта |  RSS |  ENG
ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
 
   

 

» ЖАН ШАРДЕН - ПУТЕШЕСТВИЕ КАВАЛЕРА ШАРДЕНА ПО ЗАКАВКАЗЬЮ В 1672-1673 ГГ
Я ввел его в свое помещение, и там с моим товарищем втроем мы стали обсуждать дальнейший план действий. Прежде всего мы поблагодарили отца за то, что он не отказал приехать к нам из таких далеких мест. На это он заявил, что он приехал бы в обещанное им время, но война и набеги абхазцев сделали дорогу настолько опасной, что он не осмелился двинуться в путь. Затем я ему сказал, что его слова, обращенные ко мне, при встрече, привели меня в отчаяние, но честь, оказанная мне его поцелуем, дает мне смелость умолять его ответить, не приехал ли он затем, чтобы взять нас в свой дом. Цампи ответил, что он приехал с целью оказать нам всевозможную помощь, что он повезет нас к себе, согласно нашему желанию, но предварительно считает своим долгом ознакомить со страною, в которую мы намерены отправиться, и добавил, что там совсем нет хлеба и в настоящее время ничего нельзя достать из провизии, что воздух там вредный, а народ до невероятности зол. Я указал ему на имеющееся у нас рекомендательное письмо к мингрельскому князю, но он возразил мне, что князь такой же дикий, такой же разбойник и вор, как и его подданные. Он рассказал нам, как три года тому назад, возвратившись из Италии, привез много подарков князю, его супруге-княгине, визирю и всей придворной знати, раздав им почти все, что имел. Но князь все-таки остался крайне недоволен этими подарками и приказал похитить у него и то немногое, что он сохранил. Затем визирь, спустя некоторое время, посадил его в тюрьму, приковав цепью за шею, и заковав ноги в кандалы, ради выкупа, и Цампи до тех пор не мог вырваться из рук этого тигра, пока не дал ему сорок экю. “То, что я говорю вам, господа, прибавил он, я сообщаю не для того, чтобы заставить вас вернуться, а только потому, чтобы познакомить с опасностью, которой вы подвергаетесь, вступив в пределы Мингрелии. Если вы все-таки захотите поехать после такого предостережения, я постараюсь, насколько возможно, охранить как вашу личность, так и ваше имущество от бед и помочь вам безопасно уехать в Персию". Сообщенные отцом Цампи факты, однако, не заставили меня задуматься; бедствия, угрожающие нам в Мингрелии, были в будущем, и я, не знаю почему, надеялся их избежать; а мои теперешние страдания были в настоящем, и так переполняли мое воображение, что сердце тоскливо сжималось. Я сказал отцу Цампи, что несчастия, которые могут встретиться нам в Мингрелии, будут во всяком случае менее тех, которые угрожают нам по возвращении в Каффу и которые неминуемо приведут нас к погибели. Я обратил его внимание также и на то, что у нас нет ни провизии, ни пищи, что корабль, на котором мы находимся, старый и на него ежедневно так много грузят рабов обоих полов и всех возрастов, что положительно нет ни одного свободного уголка; затем, с утра до вечера приходит множество абхазцев и мингрельцев с кишащими на них насекомыми и вносят с собою такую вонь, которая не может не вызвать эпидемии, что корабль в два месяца не доплывет до Каффы, а за это время наступит период бурь и пора, когда Черное море особенно бурно и опасно, благодаря шквалам; далее, даже если предположить, что мы благополучно достигнем Каффы или Константинополя, то путь этот мы совершим не скорее четырех месяцев, а это значит, что мы должны будем вновь, так сказать, отыскивать путь в Турцию и снова подвергаться риску, насильственным налогам в таможне, и, наконец, в продолжение всего этого времени мы много раз будем подвергаться гибели. Следуя же в Мингрелию, мы рискуем подвергаться опасностям только в течение четырех дней, в каковой срок достигнем безопасного места. Отец Цампи признал все мои доводы заслуживающими уважения. Наш приезд мог принести ему только пользу как лично, так и для его миссии, и, перестав возражать нам, он стал говорить лишь о нашем переселении с корабля к нему. Лодка, в которой слуга привез театинца, была длиною с фелюгу, но шире и глубже; ее наняли вперед и обратно. Мы сели в нее со всем багажом нашим и товарами, закупленными на сто экю по моей просьбе отцом Цампи, как человеком знающим, что имеет сбыт в Мингрелии, где, как я говорил, деньги не имеют никакого значения, а ценность представляют лишь товары. Наш багаж был нагружен еще до полудня, и мы отправились в путь тотчас же. Я был в восторге от радости, что большие не находился на корабле, не чувствовал смрада и не видел жизни и позорной торговли, производимой на нем. Корабль являл собою клоаку и тюрьму для невольников. Каждый вечер невольников приковывали друг к другу попарно и даже мальчиков, а по утрам цепи снимались; этот шум никогда не давал мне отдохнуть и нагонял на меня грусть. По утрам на суше всегда виднелся огонь, бывший сигналом людей, продававших невольников или другие товары. Для тех, кто хотел посетить судно, посылалась лодка, и желающий садился в нее с товарами, входил на борт и начинал свой торг. Война в Мингрелии доставляла нашим купцам выгоду, так как абхазцы приносили продавать им свою добычу. Однажды на наш корабль пришел знатный абхазец в сопровождении 7 или 8 человек прислуги, на вид страшных плутов. Они привели трех рабов и принесли разную добычу. Между принесенными вещами была риза с образа вся серебряная. Я спросил у них, куда они дели образ, они ответили, что оставили его в церкви, не осмелившись унести из боязни, что святой их убьет.
На нашем корабле, когда я его покинул, было 40 рабов. Капитан, турецкие купцы и христиане выменяли их на оружие, платье и другие товары, оценивая последние вдвое дороже, чем купили сами. Мужчины в возрасте от 25 до 40 лет пришлись им по 15 экю, а те, кто был старше, по 8-10 экю. Красивые девушки от 13 до 18 лет шли по 20 экю, другие — дешевле; женщины — по 12, а дети по 3 и по 4 экю. Один греческий купец, имевший комнату рядом с моею, купил женщину с грудным ребенком за 12 экю. Женщина была 25 лет с восхитительными чертами белого, как снег, лица. Я никогда не видел более красивой груди, более нежной шеи, имеющих один ровный белый цвет. Эта красивая женщина одновременно возбуждала и желание, и сострадание. Я молча думал, смотря грустно на нее: “несчастная красавица, ты не возбудила бы во мне ни сострадания, ни желания, если бы я был в лучшем положении и если бы сам не находился на краю еще большого несчастия, если только какое-нибудь несчастие может быть сильнее рабства".
Полный текст

Метки к статье: 17 век Кавказ Грузия Персия

» ЖАН БАПТИСТ ТАВЕРНЬЕ - ШЕСТЬ ПУТЕШЕСТВИЙ В ТУРЦИЮ, ПЕРСИЮ И ИНДИЮ В ТЕЧЕНИЕ СОРОКА ЛЕТ, С ОСОБЫМИ ЗАМЕТКАМИ ОБ ОСОБЕННОСТЯХ РЕЛИГИИ, УПРАВЛЕНИИ, ОБЫЧАЯХ, ТОРГОВЛЕ КАЖДОЙ ИЗ ЭТИХ СТРАН ВМЕСТЕ С МЕРАМИ, ВЕСАМИ И СТОИМОСТЬЮ ОБРАЩАЮЩИХСЯ ДЕНЕГ
Вот что они практикуют при свадьбах. Когда желающий жениться увидел понравившуюся ему девушку, он посылает кого-нибудь из своих близких родных для согласования вопроса о том, что он дает ее отцу и матери, или, если она не имеет таковых, тому родственнику, который заменяет ей отца или опекуна. Обычно то, что он дает, заключается в лошадях, коровах или других животных. Если обе заинтересованные стороны живут в одном селении, то после того, как соглашение достигнуто, родители и жених вместе с правителем местечка идут в жилище девушки и отводят ее в дом того, кто должен стать ее мужем. Там уже приготовлен пир; после обильного угощения и танцев муж и жена отправляются спать без выполнения каких-либо других церемоний. Если обе стороны происходят из различных селений, то правитель селения, где живет юноша, провожает его вместе с его родственниками в селение девушки, которую они берут для того, чтобы отвести ее в дом мужа, где все происходит так, как я уже говорил.
Если в течение нескольких лет у мужа и жены нет детей, ему разрешается взять еще несколько жен, одну после другой, пока у него не появится потомство. Если замужняя женщина имеет любовную историю и муж, вернувшись домой, застает ее лежащей со своим любовником, он выходит, ничего не говоря, и никогда не упоминает об этом. Жена поступает точно так же, когда застает врасплох своего мужа с другой женщиной, которую он любит. Чем больше мужчин ухаживает за женщиной, тем больше ее уважают и в ссорах между собой они упрекают друг друга в том, что будь они менее некрасивыми и не имей они некоторых недостатков, у них было бы воздыхателей больше, чем у них в настоящее время имеется. Эти народы, как и в Грузии, обладают здоровой кровью, в особенности женщины, которые чрезвычайно красивы, очень хорошо сложены и имеют свежий вид до 45 или 50 лет. Они все настолько трудолюбивы, что сами добывают железную руду, которую затем расплавляют и из которой изготовляют различную домашнюю утварь. Они делают много вышивок золотом и серебром, для украшения лошадиных седел, колчанов, луков, стрел, своих легких башмаков и полотна, из которого они делают платки.
Если муж и жена, часто ссорясь, не могут ужиться вместе и муж идет первым с жалобой к местному правителю, то этот последний посылает за женой, продает ее и дает мужу новую жену. То же случается и с мужем, если жена приходит жаловаться первой. Если имеют место частые ссоры мужчины или женщины со своими соседями и если соседи идут с жалобой, то правитель забирает то лицо, на которое поступила жалоба, и продает его иностранным купцам, приезжающим для покупки рабов: это делается с целью увода этих лиц из страны, так как эти народы желают вести спокойную жизнь.
Полный текст

Метки к статье: 17 век Кавказ

» ДЖОРДЖИО ИНТЕРИАНО - БЫТ И СТРАНА ЗИХОВ, ИМЕНУЕМЫХ ЧЕРКЕСАМИ
Зихи — называемые так на языках: простонародном (Volgare — т. е. итальянском), греческом и латинском, татарами же и турками именуемые черкесы, сами себя называют — «адига». Они живут [на пространстве] от реки Таны до Азии по всему тому морскому побережью, которое лежит по направлению к Босфору Киммерийскому, ныне называемому Восперо, проливом Святого Иоанна и проливом Забакского моря, иначе — моря Таны, в древности [называвшегося] Меотийским болотом, и далее за проливом по берегу моря вплоть до мыса Бусси и реки Фазиса и здесь граничит с Абхазией, то есть частью Колхиды. А все их побережье, включая сюда вышеназванное болото и [пространство] вне его — составляет около пятисот миль. Через всю же их землю на восток можно проехать самое большее за восемь дней. Живут они деревнями и во всей стране нет [ни одного] города или укрепленного стенами места, а их самое большое и лучшее поселение — это небольшая долина в глубине страны, называемая Кромук, имеющая лучшее местоположение и более других населенная. Со стороны суши граничат они со скифами, то есть татарами. Язык их трудный — отличающийся от языка соседних народов и сильно гортанный. Они исповедуют христианскую религию и имеют священников по греческому обряду. Крещение же принимают лишь по достижении восьмилетнего возраста, и крестят у них по нескольку человек зараз простым окроплением святой водой, причем священник произносит краткое благословение. Знатные не входят в храм до шестидесятилетнего возраста, ибо, живя, как и все они, грабежом, считают это недопустимым, дабы не осквернять церкви, по прошествии же этого срока, или около того времени, они оставляют грабеж и тогда начинают посещать богослужение, которое в молодости слушают не иначе, как у дверей церкви и не слезая с коня. Женщины у них разрешаются от бремени на соломе, желая, чтобы она служила первым ложем новорожденному, и затем несут его к реке и там купают, не обращая внимания на мороз и холод, весьма обычные в тех краях. Новорожденному дают имя того, кто первым из посторонних войдет в дом после родов, и если это — грек, латинянин или вообще носит иностранное имя, то всегда прибавляют к этому имени [окончание] «ук»;. например — Петро — Петрук, Пауло—Паулук и т. д. Они не имеют письменности и не пользуются никаким алфавитом — ни собственным, ни иностранным. Священники у них служат по-своему, [употребляя] греческие слова и начертания, не понимая их смысла. Когда же случается им писать кому-нибудь, хотя это бывает очень редко, то большею частью пользуются услугами евреев и еврейскими письменами, но чаще передают друг другу вести на словах, через посланцев. Есть среди них знатные и вассалы и сервы, или рабы. Знатные пользуются среди прочих большим почетом и значительную часть времени проводят на коне. Они не терпят, чтобы их подданные держали лошадей, и если случится вассалу вырастить как-нибудь жеребенка, то как только он станет большим, его отнимает дворянин и дает ему взамен быков, присовокупляя такие слова: «Вот это, а не конь, больше подходит для тебя». Между знатными есть много таких, которые имеют вассалов, и все живут без какой-либо зависимости друг от друга и не желают признавать над собою никакого владыки, кроме господа бога, и нет у них ни судей, ни каких-либо писаных законов. Сила или смекалка, либо третейский суд разрешает спорь; между ними. У знатных нередко бывает, что родичи убивают один другого вместе с большею частью братьев. И лишь только один из братьев умрет, другой на следующую же ночь берет жену покойного, свою невестку, ибо позволяется у них иметь даже несколько жен, которые все считаются законными. Лишь только сыну знатного исполнится два или три года, его отдают на попечение одному из слуг, и тот ежедневно его возит с собою на коне с маленьким луком в руках, и как завидит курицу или [другую] птицу, а не то свинью или другое животное, то учит его стрелять, а затем, когда он станет побольше, он и сам охотится за этою живностью в своих же собственных владениях, и подданный не смеет чинить ему никаких препятствий. Сделавшись же взрослыми мужчинами, они проводят свою жизнь в постоянной охоте на диких зверей, но более всего охотятся за домашними [животными] и даже за людьми....
Вообще у них в обычае гостеприимно и с величайшим радушием принимать всякого. Хозяина и гостя они называют «конак», что значит по-латински hospite. По уходе гостя хозяин провожает конака-чужестранца до другого гостеприимного крова, охраняет его и, если потребуется, то отдает за него жизнь как самый преданный [друг]. И хотя, как было сказано, грабеж в здешней стране — такое обычное явление, что на этом деле, казалось бы, заработать им и не грех, однако конакам своим они обычно остаются верны и дома и вне дома [и относятся к ним] с величайшим радушием. У них позволяется лапать девушек, их дочерей [по всему телу] от головы и до ног, особенно в присутствии родителей, хотя полового акта никогда не допускают. А когда чужеземец-конак расположился отдохнуть или же уснет и пробудится [ото сна], эти девушки самым любезным образом ищут у него блох и прочую нечисть, которая составляет присущее тамошнему краю и весьма частое явление. Эти девушки входят в реку [купаясь] нагими на глазах у всех, и тогда можно заметить, что очень многие прекрасно сложены и белы [телом]. Пища их состоит главным образом из той рыбы, которую они называют теперь anticei так же, как в древности [она называлась] у Страбона, в действительности же это — осетры, больших и меньших размеров. А пьют они воду из своих источников, очень полезную для пищеварения. Употребляют в пищу еще и мясо животных домашних и диких; кукурузы и виноградного вина у них нет; много проса и других зерновых продуктов, из которых они делают хлеб и различные кушанья, а также напиток, называемый буза. Они употребляют также вино из меда пчел. Их жилища все делаются из соломы, камыша и дерева, и весьма считалось бы зазорным для сеньора или знатного человека, если б он выстроил замок или жилище с крепкими [каменными] стенами, ибо говорят, что благодаря этому человек обнаруживает свою низость и трусость, неспособность уберечь себя и защищаться, и вследствие этого все живут в вышеописанных лачугах и в деревушках, и нет ни одной, даже самой маленькой, крепости во всей той стране, и хотя встречаются какие-то башни и древние крепостные стены, но их используют для себя крестьяне, так как благородные сочли бы это для себя позором. Они сами каждодневно делают для себя стрелы, даже [находясь] на лошади, и делают превосходно, [так что] немногие стрелы можно найти, которые бы пролетали большее расстояние, чем ихние, с остриями или наконечниками, закаленными наилучшим образом. Знатные женщины у них не занимаются никакой работой, за исключением вышивания и украшения кожаных изделий; они расшивают узорами кожаные кисеты для огнива (о которых говорилось выше) и очень красивые кожаные же кушаки.
Похороны у них совершаются очень странно. Когда умирают знатные люди, они устраивают в поле высокое деревянное ложе, на которое кладут мертвеца в сидячем положении, предварительно вынув у трупа внутренности и здесь в продолжение восьми дней его посещают родные, друзья и подданные, которые приносят различные дары, вроде серебряных чаш, луков, стрел и других предметов. По обе стороны ложа становятся двое из [числа] наиболее близких родственников, пожилого возраста, каждый опираясь на посох, а над ложем по левую сторону стоит девушка со стрелою в руке, на стреле у нее развевается шелковый платок, которым она отгоняет мух от покойника даже в холодное время, длящееся большую часть года в этих краях. А лицом к мертвецу сидит на особом возвышении первая из жен и не отрываясь глядит на мертвого мужа, но не плачет, потому что плакать считается постыдным, и так проводят они большую часть дня, вплоть до восьмого, после чего погребение совершается таким образом: берут очень большое дерево и от самой толстой его части отрубают в длину, сколько следует, затем раскалывают надвое, очищают и вынимают из сердцевины столько, чтобы поместилось тело вместе с частью принесенных даров, о которых говорилось выше. Затем, положив умершего в это углубление, складывают обе половины дерева и несут к месту, предназначенному для погребения, где собирается большая толпа народа. Ему делают так называемую могилу, т. е. земляную насыпь, и чем важнее был [умерший] и чем более имелось у него подданных и друзей, тем выше и больше насыпается этот холм; между тем самый близкий из родичей собирает принесенные дары, и все время раздает присутствующим, и чем более он любил и чествовал покойного, тем менее этих даров хоронилось с ним. Существует также обычай на похоронах великих лиц устраивать некое варварское жертвоприношение, которое представляет собой весьма замечательное зрелище. Берут девушку лет двенадцати или четырнадцати и сажают на шкуре только что заколотого вола, расстеленную на земле, и в присутствии всех стоящих вокруг мужчин и женщин, самый сильный или отважный юноша под своей буркой пытается лишить девственности эту девушку; и весьма редко, чтобы она, сопротивляясь, не вырывалась от него три или четыре раза, и даже еще более, прежде чем быть побежденной. Когда же она, утомленная и обессиленная бесчисленными уговорами и обещаниями, что будет считаться женою, и другими в том же роде, наконец, сдается, храбрец ломает дверь и входит в дом. И потом, как победитель, показывает тут же окружающим ее одежды с пятнами крови, а присутствующие женщины, словно от стыда, отворачивают лицо, притворяясь, что не хотят смотреть, не будучи, однако, в состоянии удержатся от смеха.
Полный текст

Метки к статье: 16 век Кавказ

» ЖИТИЕ ЦАРЯ ЦАРЕЙ ДАВИДА
Ибо доселе при сборе винограда проходили турки через Сом-хити со всякою фалангою своей, становились в Гачианах, на берегу Мтквари, от Тфилиси до Бардави, и на берегах Иори, и на всех этих прекрасных местах зимних, на которых зимою, как в пору весеннюю, косят сено и имеют дрова и воду в достатке, и есть там множество зверя разного и всякого удовольствия. В этих местах становились они шатрами, коням, мулам, овцам и верблюдам их не было числа, и имели житие блаженное — охотились, отдыхали и радовались. И не было у них недостатка. В своих городах торговали, полных пленных и добычей, а наши берега опустошали. С весны начинали идти вверх по горам Армении и Арарата. Также и на лето имели ослабление и отдохновение, сено и поля прекрасные, источники и места цветущие. И так велика была сила их и множество, что сказал бы: вся-де туретчина всей земли там. И никто не упомнит когда-либо их изгнания или вреда, даже от самого султана.
Когда взяли Самшвилде и Дзерна, хроникон был триста тридцатый. В тот год пришла сила султанская и всякая туретчина, человек около ста тысяч, нечувствительно и ловко. Царь же стоял в Начармагеви с храмовыми. Узнав под вечер об их прибытии в Триалети, ночь целую шел в Маслани с полутора тысячью людей, ибо столько встретились ему. К утру пришли турки и случилась битва жестокая в тот день. И с помощью Божией одолели лагерь их. И на склоне дня склонились они к бегству, до того устрашенные и торопливые, что даже на шатров своих сосуды не посмотрели совсем, но торопливость ног своих почтили более имения своего. И так рассеялись по своим странам. Но таковому удивительному бегству их сам царь и войска его настолько не верили, что никто не преследовал совсем, ибо назавтра думали воевать. И забрал Гиорги Чкондидец и Рустави в бытность царя в Мухрани. Хроникон был триста тридцать пятый. Посему-то великая обида приключилась туркам и робость к стоянию в зимних местах. Ибо поразведает царь, которых хочет извести, и нечувствительно нападет и побьет. И так не однажды или дважды, или три, но многажды, как ныне о сем скажем.
Ибо в Тао стали великие турки шатрами, поскольку жесткости зимы и крепостям гор доверились. Царь же искусствовал так: ибо войскам картлийским объявил готовность, а сам перешел в Кутаиси, каковые сотворил бессомнительными. И в месяце феврале известил грузин и месхов, дабы в Кларджети встретили его в условленном месте, а сам с внутренним войском через Хупати прошел берег Чорохи. И сошлись вместе и нечувствительно напали на них, небоязненно с благонадежностью сидящих до Басиани и горы Карнифорской. Ибо хроникон был триста тридцать шестой. Избили множество их бесчисленное и взяли женщин с детьми их, коней, овец, верблюдов и все имение их, которым исполнилось все царство его всяким добром.
И в том же году дочь свою Ката отправил в Грецию в невесты к греческому царю. Ибо прежде этого первородная дочь его Тамара была отправлена им в царицы Ширвана, дабы, как два светила — одна на востоке, другая же на западе, озаряли твердь небесную, от отца принимая солнечное осияние.
И на другой год захватил сыновей Григола, Асама и Шота, и забрал крепость Гиши. И послал сына своего Деметрэ в Ширван с войском сильным в поход. Он же сотворил битвы удивительные, которыми удивил зрителей и слушателей. Захватил крепость Каладзори и победоносным пришел к отцу своему, полный добычи и пленников бесчисленных.
Полный текст

Метки к статье: 11 век Кавказ

» БЛАРАМБЕРГ И. Ф. - ВОСПОМИНАНИЯ
В пятницу (джума), т. е. в мусульманское воскресенье, мы обычно отправлялись в мечеть Шах-Абдул-Азим, место паломничества, в 5 — 6 верстах восточнее Тегерана. Здесь мы всегда встречали много женщин, которые совершали свой «зиарет», т. е. паломничество, верхом или на носилках (тах-тараван), которые несли два мула. Богатых персиянок сопровождали верхом и пешком евнухи или мужская свита. Другие, победнее, ехали одни, как обычно тщательно закутанные и с белой хлопчатобумажной сеткой, закрывающей лицо. Однако женщины везде одинаковы, и часто бывало, что, когда поблизости не было ее соотечественников, встреченная нами женщина, если она была красива и молода, стыдливо поднимала покрывало, чтобы приветствовать нас пылким взглядом своих черных, как уголь, глаз, и иногда тихо шептала: «Салам сахеб» («Приветствую вас, господин»).
Во время наших прогулок мы бывали и в садах покойного Фатх-Али-шаха. Все эти сады обнесены высокими стенами. За всегда запертой входной дверью, примерно в трех шагах от нее, находится вторая стена, высотой 7 и длиной 10 футов, которая, если даже открыта внешняя дверь, защищает внутреннюю часть сада от взоров любопытных, так как там в это время могут гулять или сидеть без покрывал женщины.
Ревнивые жители Востока принимают всевозможные меры предосторожности, охраняя своих женщин, но их все же часто обманывают. В одном из таких королевских садов имеется Аби-Сер, или Серд-Аб, т. е. подземный павильон, в который спускаешься по пологому коридору без ступенек. Внизу оказываешься вдруг в просторном помещении с боковыми комнатами, купола которых с оконцами из цветного стекла находятся на уровне поверхности сада. Тут же обставлено с восточной роскошью; стены украшены арабесками ярких тонов, везде бассейны с кристально-чистой водой и фонтаны.
Здесь в прохладных полутемных покоях шах проводил со своими одалисками жаркие летние дни и мог даже купаться. Старый сладострастник приказал устроить здесь приспособление, которое ласкало бы его взор. Из одной верхней комнаты этих подземных покоев (бала хане) прямо в бассейн вела узкая покатая плоскость, т. е. лестница без ступеней, из белого мрамора. Если шах желал искупаться, он садился в прохладную воду бассейна, и по его знаку к нему съезжали по этой плоскости его одалиски, единственным украшением которых была, конечно, естественная нагота. Во время этого спуска обрюзгший развратник мог наслаждаться прелестями своих наложниц. Можно только догадываться, какие здесь совершались оргии, о которых мы, европейцы, не имеем никакого представления.
Полный текст
» Н. Т. МУРАВЬЕВ - ПИСЬМА РУССКОГО ИЗ ПЕРСИИ
Как однако любопытно для Европейца въехать в первый раз в восточный город! Все так необыкновенно в своей пестроте, все так занимательно в своем разнообразии, что глаз не знает, на чем остановиться! Грязные кривые улицы наполнены толпами народа: пышность с бедностью, опрятность с нечистотою, неприличие с чванством — так перемешаны, что эта суетящаяся толпа представляет любопытнейшую картину фламандской школы! Домов не видишь, стены скрывают их; разговаривать с кем-нибудь почти нет возможности, шум толпы — все заглушает! Разбросанный по бокам лавки товаров и ремесел, разнообразием своим обращают улицу в ковчег искусства! Тут видишь полунагих хлебопеков, (они обнажены с плеч по пояс); встречаешь полуобнаженных нищих, крикунов дервишей, лентяев ослов, [18] которых иногда не видно под ношею, и едва заметно под седоком; тебя толкают отовсюду и конные и пешие, и терпеливые верблюды, и не-сносные лошаки; на тебя плещут помоями, бросают сор, льют воду, и все это нечаянно, и за все это сердиться не должно . . . Словом, перед тобой такой хаос, что на первый paз ты не можешь отдать себе отчета, где ты?.. Но чтобы предостеречься от всяких неприятностей, которым подвергаешься среди толпы, то когда едешь или идешь по городу, тебя окружают всегда твои слуги, — одни идут впереди и толкают без пощады в стороны все, что встречается на дороге; другие идут с боков, и опять толкают все, приближаемое к тебе любопытством; и наконец остальная свита слуг следует сзади, чтобы тебе не пришлось в свою очередь пострадать от толчков едущего за тобою, а [19] вместе с тем посматривают, чтобы у твоей собственности не оторвали какого-нибудь кусочка, который, охотник до чужого, счел бы лишним для тебя и не лишним для себя. Я не забуду, как это случилось с одним из моих слуг: при повороте в улицу, какой-то мальчишка оторвал у него мимоходом целую полу сюртука с карманом, где думал найти что-нибудь не лишнее; прохожие это видели, смеялись вдоволь, но никто и не подумал остановить вора, преспокойно ушедшего, куда ему вздумалось.
Полный текст

Метки к статье: 19 век Персия Кавказ

» САЛТЫКОВ А. Д. - ПУТЕШЕСТВИЕ В ПЕРСИЮ
Я не люблю здешних Армян; Татары лучше. У Армян женщины, как отшельницы, собаки у них злые; женщинам у Армян дозволяется говорить только с мужьями. Я слышал однако же, что после первых родин им дозволяется, в необходимых случаях, разговаривать с отцом и с матерью, или по крайней мере отвечать на их вопросы; впрочем они должны хранить вечное молчание, выражаться только знаками, или вовсе не выражать своих мыслей, а главное, избегать присутствия кого-либо, как от ревности мужчин, так и потому, что женщина у Армян считается творением непристойным и нечистым; они не должны сквернить мужчин своим присутствием, и в продолжение всей своей молодости должны скрываться в мрачных подземельях от взора мужчин. Вот до какой степени ревность преобладает этим завистливым народом. Одни старые беспрепятственно лазят из одной норы в другую, как мертвецы, ползающие около своих могил (Иногда, особливо в сумерки, надо весьма осторожно ходить, чтобы не провалиться в ямы, служащие вместо дверей этим землянкам. Здесь вообще мужчины имеют мрачные лица, а женщины печальные и болезненные; черты у Армян продолговатые и лица вообще сжаты.
Ревность к женщинам и скупость мне показались главными чертами характера здешних Армян. Эти две страсти изображаются в их бледности, впалых глазах и беспокойных взглядах.
У Татар лица довольно широки, черты не велики, цвет лица свежий, хотя немного смуглый от солнца и чистого воздуха, на  котором они живут, кочуя летом на горах. Армяне же, как зиму, так и лето, томятся в тесных и сырых пещерах, и от того бледны и желты.
Полный текст

Метки к статье: 19 век Кавказ Персия

» КОМАНДИРОВКА КАПИТАНА АЛЬБРАНТА В ПЕРСИЮ В 1838 ГОДУ, РАССКАЗАННАЯ ИМ САМИМ
Эта любопытная записка доставлена в редакцию родственниками почтенного автора ее, покойного генерал-майора Альбранта. В ней рассказывается, каким образом молодой Альбрант, в бытность капитаном кавказской армии, удачно исполнил возложенное на него трудное поручение вывести наших дезертиров из Персии. Генерал Альбрант большую часть своей деятельной службы провел на Кавказе. Во время управления Кавказом князя Воронцова, он находился в звании дежурного штаб-офицера при отряде, проникшем в 1845 году в самую глубь Чечни и разорившем Дарго, и при штурме завала был ранен пулею в правую руку, которая тут же и была отнята. Потом он командовал вторым отделением черноморской береговой линии, но сильно расстроенное здоровье принудило его оставить эту должность. Горячо рекомендованный наместником покойному Государю, Альбрант был назначен комендантом в Шлиссельбург, откуда по собственному желанию переведен снова на Кавказ, губернатором в Эривань, где и скончался. Князь Воронцов в своем представлении так отзывался о генерале Альбранте. "Генерал-майор Альбрант есть самый усердный слуга Государев. Он доказал это и в мире и в войне. Где дело идет о пользах службы, там он всегда примерный а истинный ревнитель ее.... Что же касается до солдат, то они любят генерала Альбранта как отца своего; каждый приезд его есть для них отрада; никто не имеет более искреннего попечения о их нуждах; никто не может лучше внушить им доброй нравственности и пламенного усердия к службе царской
Полный текст


Главная страница | Обратная связь | ⏳Вперед в прошлое⏳
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.