|
|  |
|
|
» НОВГОРОДСКАЯ «ОБОДНАЯ» ГРАМОТА 1511/12 ГОДА
|
|
|
Став на земли на Едровском поле Ондрей Зезевитов. Тако рекл Фетко Емельянов, да Иванко Нефедьин, да Манулко Ильин сын и все рядовичи Едровского ряду: Жалоба нам, господине, на детей боярских на Некраса на Маланьина да на его детей, на Василья да на Дементея, да на Гришу на Якимова сына Ногина, да на Михаила Ногина, да на Степана на Митина сына, да на Неклюда на Теглева. Те, господине, дети боярские у нас землю отымают силно Едровского ряду поле да и в озере в Едром ловищ не дают. И Ондрей спросил детей боярских Некраса Маланьина да его детей Василья да Дементея, да Михаила Ногина, да Гриши Якимова сына Ногина, да Степана Митина сына, да Неклюда Теглева: Почему вы ту землю отымаете у рядович да озера лишаете? И дети боярские тако рекли: Тою, господине, землею и озером пожаловал нас князь великий. И Ондрей спросил Фетка Емельянова, да Иванка Нефедьина, да Манулки Ильина да и всех рядович Едровского ряду: Называете вы ту землю своею землею Едровского ряду, да и в озери ловища называете своими ловищами; кому то ведомо, что то земля ваша? И Федко Емельянов, да Иванко Нефедьин, да Манулка Ильин и все рядовичи тако рекли: То, господине, земля Михайловского погоста захожая, и князь великий на той земли нам велел и ряд поставити. И мы, господине, на той земли захижие у озера у Едрова и ряд поставили да и поля роспохали, да и ту землю пашем. А тому, господине, уже дватцать лет. И Ондрей спросил Фетка Емельянова, да Иванка Нефедьина, да Манулки Ильина да и всех рядович: Кому у вас то ведомо, что та ваша земля, а пашете ей дватцать лет? И Федко Емельянов, да Иванко Нефедьин, да Манулко Ильин и все рядовичи тако рекли: Ведомо, господине, старому помещику Патракею Топоркову да великого князя крестьяном Стреглинские волости Микулки Федорову сыну, да Селивану Олферьеву сыну, да Демеху Онкипову сыну Пипину, старости стреглинскому, да Петру Исакову – тем, господине, то ведомо. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» О РАЗБОЙНИКЕ КУДИАРЕ
|
|
|
Коли был Крымский посол в Москву, взял выход наш засилен. По сем нам на год прислал к нам с Москвы Глинской князь своего поезчика к Ивану Федпровичу. Пишет, Иван Федорович, пошел посол в Крым. И мы скинули с тех станов: ту казну отбили на «Бокаевом шляху» , меж красных городов положили. Положили ту казну на Красном городище , в Нижних ворот, за городом, положили семнадцать тысяч, двадцать сажень от городища. Во всяком сажни клали по камню жернами меж ними. На казне признака свиня свинцу положена. У тех нижних ворот ров. И тут через него мост. Вправу... косого сажня в землю у верх его — путный котел денег серебра, а под ним винный куб серебра. У города куб, а за городом другой. Перед передними вороты — поляна, что к мосту через колодезь, за мостом поляна, в конце мосту. На поляне могила. В той могиле пивной куб серебра. На нем признаки — свинцовая свиня. Вышь тою мосту дуб-дурень, желтоват, семь выплавков. И от того дуба восемь сажень могила-долгая. В той могиле семьдесят возов воску. На нем признака — девять сковород. Размерен пополам от дуба и до могилы, стоит куб серебра. На нем признаки: наносили (песку) ... из колодезя был с камушками красными и желтыми. Да подкараулили мы два Татарина. На Муравской сакме мы их уфатили и стали их пытать. И они сказывали: идет посол Крымской, был в Москве с подарками везет бочку «земчугу» да семнадцать блюд царского стола. И мы его разбили между Вор-скла и Вор-склицы. И там добро положили на Красном Городище у передних ворот в конец валка, косого саженя . А с того валка бочку земчугу. Когда наши господа ходили по Кролевцу, ведомость получили, что идут по наши головы со многою силою. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» ДОКЛАДНОЙ СУДНЫЙ СПИСОК 1509 ГОДА ИЗ АРХИВА НИЖЕГОРОДСКОГО ПЕЧЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ
|
|
|
И Иванта мордвин так рек: [Ес]ть, господине, у меня на тот лес грамота дворецкого великого князя Ондрея Михайловича. А сверх, господине, грамоты ведомо отцу моему Рамстею – он, господине, тот лес ходил дватцать лет. А опроче, господине, отца моего ведомо людем добрым мордве старожилцем Учевату Елховитцкому, да Ивану Долгошее Бакшеевскому, да Узветю Лемесеву сыну – те, господине, старожилцы знают и помнят изстарины, что тот лес, где стоим, и земля великого князя, а не манастырскые. А се, господине, грамота моя и отец мой Рамстей и те старожилци Учеват с товарищи перед вами.
И судьи спросили архи[мандрита Ильи и ст]арцев Никиты и Дементья: А вы почему те лесы называете своими лесы манастырскими.
И архимандрит Илья и старцы [Никита и Дементей] так рекли: Есть, господине, у нас на те лесы грамота правая да грамота правая да грамота посылная к отцу Ивантину Рамстею и к его дяде к Ордату [ключника ноугороцко]го Василья Еврея А сверх, господине, [гра]мот есть у нас на тот лес старожилцы [зн]ахори, которые, господине, у тех лесов у наших об межу ходят [вадоватовскей мордв]е Чмосу Чаирову да Маресю Ш[уб]ину да бортником Федоту Лякеевскому да Микуле да Иванче Савасть[яновым детем. Те, господине, люди] те наши лесы манастырские знают и ведают изстарины. А се, господине, те наши грамоты и те наши старожилцы и знахори перед вами.
И судьи спросили Ивантиных знахорей мордвы Учевата да Ивана да Уздетя: Скажите вы в божью правду по своей вере по мордовской, чей то лес, где мы стоим.
И Учеват так рек: Сказати, господине, божья правда по своей вере по мордовской, яз был, господине, молод, а ежщивал есми, господине, со отцом своим по тем местам, и отец мой, господине, говаривал про те лесы так – «Те вото места пригоже государю великому князю». А боле того, господине, тех лесов не знаю и не слыхал есми, господине, про них ни от кого. А тому, господине, лет с пятдесят, как отца моего не стало. То, господине, мое и знахорство.
А товарищи его Иван Долгошея да Уздет так ркли: А за нами, господине, те ж речи.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» РУКОПИСЬ СТАРИЦЫ ИГУМЕНЬИ МАРИИ, УРОЖДЕННОЙ КНЯЖНЫ ОДОЕВСКОЙ
|
|
|
Слуги наши часто, бывали в Новегород и привозили Вести о государе моем батюшке, что он здоров. В один день сказали, что пришел из Москвы какой-то Боярин, а за чем, — народ говорил разно, и что в Великом Новегород была большая смута и смертоубийство: убили брата Юлии Яковлевны и зарезали Козьму у самой Святой Софии; народ рассвирепел, бросали друг друга с мосту, что у Святаго Арсения . Тогда Владыка пошел со крестами и начал унимать, а прежде ходил Игумен, но народ не слушал, и разорвал на нем в тесноте мантию. Владыка же унял. Народ, идучи в Рогатицу, кричал; «Не будет Москвы, если придут Москвичи; не отпустит Бог, когда будут у Десятины!» Другие поносили их неразумие и молились про себя о здравии Ивана Васильевича. Однажды прислал батюшка сказать мне, что хочет выйдти из Новагорода от людских смут, идти к Великому Князю Ивану Васильевичу, ударить ему челом, сказать про свою невинность, и молить его принять нас к себе в Москву, и будем, де, мы во веки служить ему и всему его Великого Государи роду-племени, во веки веков, доколе стоит мир и будут существовать на нем Одоевские! Ибо рады пролить кровь за Святую Церковь и землю Русскую. Я радовалась и молилась, услышав ото; но не могла вспоминать без печали о Назарие, что он виновен во всем том, в таких смутах, убийствах и крови; так поступил он окаянный! Еще я сильно боялась, чтоб Максимов и Борецкой не оклеветали батюшку в чем-нибудь неповинно; потому что они злы и лукавы; что же за вина, что прежде служил государь батюшка Новугороду на вере, потому что и крест в том целовал, когда мы пришли сюда из Торопца, и на Великого Князя никогда не поднимал руки? — Слышали мы, что Великий Князь велел уничтожить Вече, а люди не хотели этого, и отпустили Боярина честно, с дарами, а Великому Князю в Москву от всего Новагорода послали поклон и дары честные и многоценные. Две недели того Боярина склоняли к себе пирами. Но Боярин сказал: «будет уже вам не милость Великого Князя, а погром больше бывшего». Наши же Бояре сказали ему: «мы рады радеть Великому Князю, за что же обижает он нас рабов своих, и братию нашу заковал в Москве в железа, а имение их взял; да хотел взять и то, что от прадедов?» Батюшка не знал, как выйдти из Новагорода, потому что от сильной печали сделался нездоров, а послал брата (будто посетить меня), в самом же деле, на Русу и в Москву к Великому Князю, бить челом, чтоб принял нас в свою высокую руку. Лукавцы приходили к батюшке, особенно Борецкой, и говорили, что хотят быть рати, и называли его Воеводой; он же, будучи болен и весьма слаб, отговаривался истиною, что я, де, уже близ пристанища моего. И они отошли. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» ПРОТОПОП СИЛЬВЕСТР - ДОМОСТРОЙ
|
|
|
Каждый день и каждый вечер, исправив духовные обязанности, и утром, по колокольному звону встав и после молитвы, мужу с женою советоваться о домашнем хозяйстве, а на ком какая обязанность и кому какое дело ведено вести, всем тем наказать, когда и что из еды и питья приготовить для гостей и для себя. А то и ключник по хозяйскому слову прикажет, что купить на расход, и когда, купив назначенное, его принесут, все отмерить и тщательно оглядеть. А тому, кто на домашний расход закупает всякий припас, на еду, на рыбу и мясо и на приправу всякую, деньги давать на неделю или на месяц, а когда истратит деньги да даст в них отчет господину, снова возьмет. Так все и видно: и харчи, и издержки, и его служба. Повару же отослать то, что следует сварить, и хлебопеку, и для иных заготовок так же товар отослать. И всегда бы ключник держал в памяти то, что нужно сказать хозяину. А в поварню печь и варить яства мясные и рыбные отдавать по счету, как господин повелит, на столько блюд пусть испекут и сварят, и готовое все у повара взять по счету же. На стол же всякие яства ставить по хозяйскому приказу, по гостям смотря, а хлебный припас и всякой еды также по счету дать и взять по счету же, а если что из похлебок и готовки всякой от стола останется нетронутым и недоеденным, нетронутые блюда перебрать, а начатые – отдельно, и мясные и рыбные, и сложить все в чистую крепкую посуду и накрыть, и обложить льдом. Початые же блюда и разные остатки отдавать на подъедание, куда что сгодится, а нетронутое хранить для хозяина и хозяйки и для гостей. Напитки к столу подавать по наказу, судя по гостям, или без гостей, а госпоже только брага да квас. А столовую посуду: и тарелки, и братины, и ковши, и уксусницы, перечницы, рассольницы, солонки, поставцы, блюда, ложки, скатерти и покрывала, – все бы всегда было чисто и готово на стол или в поставцы. И комнаты были бы выметены, и горницы, да прибраны, а образа на стене развешены по чину как положено, а столы бы и скамьи были вымыты и вытерты, и ковры по лавкам расстелены. А уксус, рассол огуречный да лимонный да сливовый были бы отцежены через сита, огурцы же, лимоны и сливы очищены и перебраны, на столе было бы чисто и опрятно. А рыба сушеная и всякая вяленая, и разный студень, мясной и постный, и икра, и капуста – очищены и по блюдам разложены, уже до еды приготовлены. А напитки бы все были чистые, через сита процежены. А ключники бы и повара, и пекари, и стряпухи все еще до стола поели бы и выпили немного некрепких напитков, тогда и стряпают они спокойно. И в платьице бы нарядились, в какое хозяин велит, изготовились бы чистенько, и во всякой стряпне, что кому поручено хозяином, держали бы себя чисто и аккуратно. А всякая посуда и все снасти у ключника и у всех на кухне были бы вымыты и вычищены и в полной сохранности, а у хозяйки и у ее слуг также. Еду же и напитки на стол нести, оглядев, чтоб и посуда, в которой несешь, была чиста и дно подтерто, а еда и напитки также чисты, без мусора и без плесени и без пригарины; поставить, осмотрев, а поставив еду или напитки, тут уж не кашлять, не плевать, не сморкаться, но отойдя в сторонку, вычистить нос и прокашляться, или сплюнуть, отворотясь да растереть ногою; так-то любому человеку прилично. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» 1550 Г. — СТАТЬИ ИЗ СУДЕБНИКА ЦАРЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА, КАСАЮЩИЕСЯ ХОЛОПОВ И КРЕСТЬЯН
|
|
|
Ст. 88. А крестьяном отказыватися из волости в волость и из села в село один срок в году, за неделю до Юрьева дни осеннего и неделя по Юрьеве дни осеннем. А дворы пожилые платят в полех за двор рубль да 2 алт., а в лесех, где 10 верст до хоромного лесу, за двор полтина да 2 алт. А которой крестьянин живет за кем год, да пойдет прочь, и он платит четверть двора; а два годы поживет, и он платит полдвора; а 3 годы поживет, и он платит три четверти двора; а 4 годы поживет, и он платит весь двор, рубль и 2 алт. А пожилое имати с ворот; а за повоз имати с двора по 2 алт.; а опричь того на нем пошлин нет. А останется у которого крестьянина хлеб в земли, и как тот хлеб пожнет, и он с того хлеба или с стоячего даст боран, 2 алт. А по кои места была рожь его в земли, и он подать цареву и великого князя платит со ржи. А боярского ему дела, за кем жил, не делати. А попу пожилого нет, и ходити ему вон безсрочно воля. А которой крестьянин с пашни продастся кому в полную в холопи, и он выйдет безсрочно ж, и пожилого с него нет. А которой хлеб его останемся в земли, и он с того хлеба подать цареву и великого князя платит. А не похочет подати платити, и он своего хлеба земляного лишен. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» СТАТЕЙНЫЙ СПИСОК ПОСОЛЬСТВА ДЬЯКА ВОЛОДИМЕРА СЕМЕНОВА СЫНА ПЛЕМЯННИКОВА, ДА ТОЛМАЧА ИСТОМЫ МАЛОГО, ПОСЫЛАННЫХ ОТ ЦАРЯ ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА К МАКСИМИЛИАНУ ЦЕСАРЮ РИМСКОМУ, В 7026 (1518) ГОДЕ
|
|
|
И Володимер говорил:
Государю вашему, Его Цесарскому Величеству, на Его жалование челом бьем, а что вам велел Цесарское Величество вспросити нас про своего Брата, а про нашего Государя здоровие, ино Пан Жигимонт Посол Государя вашего, видел здоровье Государя нашего; а мы как будем у вашего Государя, и мы Ему Государю вашему, своего Государя здоровье скажем; а Посол Государя вашего, Пан Жигимонт, как нас у Государя нашего взял на свои руки, так и учинил, и до вашего Государя допровадил здоровых. И Маршалок ехал у Володимера с правую сторону, а Доктор Павел с левую, а Истома ехал за Володимером, а с ним ехал Жигимонт, и проводили Володимера до подвория.
И на Благовещеньев день, после полдень на четвертом часу, прислал по Володимера Максимилиан Советника своего Яна Ваншха, Уберта, да Жигимонта, да Гертмана Голдекаря, и ехали на двор, Ян у Володимера с правую сторону, а Голдекарь с левую, а Истома Ехал за Володимером, а с Истомою ехал Жигимонт у Истомы с левую сторону, и взъехали на Цесарев Двор, и у лесницы с коней сошли. И как взошли вверьх, ино их встретил Маршалок Цесарев Леонард Рауберт; и как вошли в камору к Максимилиану, и Максимилиан позвал Володимера и Истому к руце, и Володимер Цесарю Великого Государя здоровье сказал, и Цесаря о его здоровье вспросил; и Цесарь к Великого Князя имяни шапку снимал; и Володимер грамоту подал, и Цесарь сам сел, а Володимеру да Истоме велел сести же, и грамоту роспечатали, и смотрели; и призвал к себе Максимилиан Гардинала Круценского, да Бисскупа Тергистенского, да Жигимонта и иных своих Советников, и с ними поговорил.
Полный текст |
|
|
|
|
|
|
» ГЕНРИХ ШТАДЕН - ЗАПИСКИ О МОСКОВИИ
|
|
|
Много, много (viel tausent) богатых торговых людей (Kauf-leute), много бояр и богатых гостей (Kaufhern) из земских — те, что не служили на войне — закладывались (begaben sich) — вместе с вотчинами, женами и детьми и всем, что у них было — за тех опричников, которых они знали; продавали им свои вотчины, думая, что этим они будут ограждены (frei) от других опричников. Но опричники, пограбив их, говорили им: “Мы не можем держать вас дольше; вы же знаете, что мы не можем общаться с земскими; что это противно нашей присяге. Уходите, откуда пришли!". И [земские] должны были еще бога благодарить, что ушли непобитые! Опричники обшарили всю страну, все города и деревни в земщине, на что великий князь не давал им своего согласия. Они сами составляли себе наказы; [говорили] будто бы великий князь указал убить того или другого из знати или купца, если только они думали, что у него есть деньги, — убить вместе с женой и детьми, а деньги и добро забрать в казну великого князя. Тут начались многочисленные душегубства и убийства в земщине. И описать того невозможно! Кто не хотел убивать, те ночью приходили туда, где можно было предполагать деньги, хватали людей и мучили их долго и жестоко, пока не получали всей их наличности и всего, что приходилось им по вкусу. Из-за денег земских оговаривали все: и их слуги, работники и служанки, и простолюдин из опричнины (der gemeine in Aprisna) — посадский или крестьянин. Я умалчиваю о том, что позволяли себе слуги, служанки и малые (Jungen) [опричных] князей и дворян! В силу указа все считалось правильным. Полный текст |
|
|
|
|
|
|
|
|
