| |
|
|
» МИЯМОТО МУСАСИ - КНИГА ПЯТИ КОЛЕЦ
|
|
|
Уроки битвы на деревянных мечах. Япония. Киото 1897 год. (видео)Школа Двух Единых Небес, или Нитен ичи-рю, – вот то имя, которое я дал искусству стратегии. В данном тексте я впервые намерен объяснить то, что так глубоко постигал в течение многих лет. В начале десятого месяца двенадцатого года Канъэй (1643) я прибыл на гору Ивато, что в Хиго префектуры Кюсю, чтобы писать. Я поклонился небесам, пал ниц перед богиней Каннон и обратился к Будде. Имя мое Симмен Мусаси-но-ками, Фудзивара-но-Генсин, я воин, родившийся в префектуре Харима. Возраст мой приближается к шестидесяти годам. Я учился искусству стратегии с молодости и в возрасте тринадцати лет впервые вышел на поединок. Моего противника звали Арима Кихей, он блестяще владел мечом в стиле Синто-рю, но я одолел его. Когда мне исполнилось шестнадцать, я одержал победу над настоящим мастером по имени Акияма, который прибыл из префектуры Таджима. В двадцать один год я отправился в Киото, где вступал в поединки с мастерами искусства меча из известных школ и ни разу не потерпел поражения. Затем я совершил путешествие по нескольким феодам и провинциям, дабы встретиться с мастерами из разных школ. Я дрался более шестидесяти раз, но никому так и не удалось одержать надо мной верх. Вот как шла моя жизнь в период с тринадцати до двадцати восьми – двадцати девяти лет. Когда мне исполнилось тридцать, я начал размышлять и понял, что, несмотря на все мои победы, я не достиг высшего уровня стратегии. Вероятно, это можно объяснить тем, что характер, доставшийся мне от природы, не давал мне отклоняться от универсальных принципов; а быть может, мои противники все же были недостаточно сведущи в стратегии. Я продолжал тренироваться и с утра до ночи пытался постичь еще более сокровенный принцип. Когда мне исполнилось пятьдесят, я естественным образом пришел к искусству стратегии. С того дня я живу не нуждаясь в дальнейших поисках на этом пути. Полный текст
|
|
|
|
|
|
|
» УДИВИТЕЛЬНОЕ СОЕДИНЕНИЕ ДВУХ БРАСЛЕТОВ
|
|
|
В великую минскую эпоху, в годы правления Юнлэ жил Ли Хён, помощник главы королевской библиотеки, наставник наследника престола, удостоенный титула чхунму — «преданный», «несравненный». Он носил второе имя — Юн Сян и был сыном сирана Ли Мёна. Мать его, госпожа Чин, разрешилась им на пятнадцатом году эры правления Хуну, в год жэньсюй. Новорожденный был красив и хорошо сложен. Сразу видно было, что это не простое дитя. Все началось с того, что отец его — советник вместе с супругой госпожой Чин на четвертом году совместной жизни, соблюдая траур по родителям, отправился на родину в Цзиньчжоу посетить могилы предков. Прошло три года траура, но государь даже не вспомнил о нем, не призвал на службу, а сам он в столицу не ехал и проводил свои дни в родных краях. Советник был [человеком] широкой натуры, жизнерадостным, любил вино и женщин. Госпожа Чин добрым нравом отличалась от других женщин. Родители советника были строги, и потому [при их жизни] он не мог всецело предаться удовольствиям. Но вот родители, державшие его в руках, скончались, и он скорбел о них в глуши. Однако советник не долго мирился [с таким образом жизни]. [Вскоре он] взял себе наложницу — певичку из Наньцзина по имени Хон Нан. Хон Нан не имела себе равных по красоте, не было таких танцев и песен, которых она бы не знала. Советник, сильно увлекшись Хон Нан, предавался удовольствиям в своих покоях. Госпожа Чин, обеспокоенная этим, несколько раз пыталась урезонить его. Тогда Хон Нан, ловко опутав советника, оклеветала госпожу Чин. Советник, вняв наветам, прогнал супругу, когда она была на пятом месяце [беременности]. Полный текст
|
|
|
|
|
|
|
» КОНРАД КИБУРГ - ДНЕВНИК ПОСОЛЬСТВА ГЛАВНОГО НАЧАЛЬНИКА ГОШПИТАЛЕЙ
|
|
|
«Ковно много утратило из своего древнего величия: число домов уменьшилось, многие лежат в развалинах, вся подзамковая часть, столь людная в прежнее время, теперь по большей части занята огородами. Возрождение его нелегко, потому что торговля в настоящее время встречает много затруднений. Здешний замок выстроен в прекрасном вкусе и представляет обширные укрепленные магазины для склада товаров, безопасные от огня, так как они сложены из камня; твердыня эта, сооруженная Гедимином и Ольгердом, так много потеряла в своей силе и крепости, что может дать теперь только весьма слабый отпор неприятелю. Мы не видали ни одной пушки большего калибра, какими славилось прежде Ковно; правда, магазины обширны, хорошо содержатся и, как раcсказывают, наполнены множеством запасов и оружия. Стены, обращенные к Неману, наиболее уцелели, ближайшие же к Вилии, особенно там, где главные ворота, носят на себе следы ужасного опустошения. Пред грудами мусора и обломков вытянут частокол, весьма важный в том отношении, что не может быть разбит ядрами издали, так как мусор и обломки заслоняют его как бы валом и если неприятель дойдет до края этого вала, то подвергнет себя лучному и ружейному огню, а сам не будет в состоянии разить осажденных, укрытых за частоколом. Гарнизон состоит из 4000 литовцев и жмудинов, он занят теперь исправлением укреплений; при нас откапывали какое-то строение, совершенно заваленное мусором и поправляли заднюю стену, но нам этих работ не показывали. Против наших окон (мы жили в подзамковой части) на правом берегу Вилии, расположился лагерь кавалерии, четыре или пять тысяч коней, поражающий необыкновенным разнообразием одежды и вооружения отдельных отрядов; хотя мы присматривались издалека, мы все таки насчитали пять или шесть видов вооружения и одежды; более всего бросалась в глаза тяжелая кавалерия, закованная в железо, на манер польской, но это вооружение, не имея верхней покрышки, какого нибудь плаща, казалось чем то неоконченным и могло навести на мысль, что на лошадях сидят голые люди; другие отряды были в шапках, которые в такой степени портили вид всадника, что нужно удивляться, кому это пришло в голову выдумать такую смешную форму. Легкая кавалерия действительно могла быть названа легкою, потому что всадники не имели другого оружия, кроме простой палки, а кони их были так тощи, что, я думаю, и прусский возок был бы им не под силу, тем не менее они казались довольно бойкими; был еще отряд, составленный из людей пожилых, с длинными бородами, одетых в короткие темносерые плащи, с узкими, остроконечными капюшонами, точно братья минориты, от которых они отличались только разноцветными кафтанами и исподним платьем. Какую цель, какой смысл имела эта одежда? мы никак не могли догадаться. Кавалерии этой производил ученье какой то князь Юрий вероятно с тою целью, чтобы солдаты, разойдясь по домам, были образцем для других, а может быть для того, чтобы показаться перед нами. Полный текст
|
|
|
|
|
|
|
» 1550 Г. — СТАТЬИ ИЗ СУДЕБНИКА ЦАРЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА, КАСАЮЩИЕСЯ ХОЛОПОВ И КРЕСТЬЯН
|
|
|
Ст. 88. А крестьяном отказыватися из волости в волость и из села в село один срок в году, за неделю до Юрьева дни осеннего и неделя по Юрьеве дни осеннем. А дворы пожилые платят в полех за двор рубль да 2 алт., а в лесех, где 10 верст до хоромного лесу, за двор полтина да 2 алт. А которой крестьянин живет за кем год, да пойдет прочь, и он платит четверть двора; а два годы поживет, и он платит полдвора; а 3 годы поживет, и он платит три четверти двора; а 4 годы поживет, и он платит весь двор, рубль и 2 алт. А пожилое имати с ворот; а за повоз имати с двора по 2 алт.; а опричь того на нем пошлин нет. А останется у которого крестьянина хлеб в земли, и как тот хлеб пожнет, и он с того хлеба или с стоячего даст боран, 2 алт. А по кои места была рожь его в земли, и он подать цареву и великого князя платит со ржи. А боярского ему дела, за кем жил, не делати. А попу пожилого нет, и ходити ему вон безсрочно воля. А которой крестьянин с пашни продастся кому в полную в холопи, и он выйдет безсрочно ж, и пожилого с него нет. А которой хлеб его останемся в земли, и он с того хлеба подать цареву и великого князя платит. А не похочет подати платити, и он своего хлеба земляного лишен. Полный текст
|
|
|
|
|
|
|
» ДУХОВНАЯ ГРАМОТА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИВАНА ДАНИЛОВИЧА КАЛИТЫ (ПЕРВАЯ), ПИСАННАЯ ПРИ ОТЪЕЗДЕ В ОРДУ: О РАЗДЕЛЕ ДВИЖИМОГО И НЕДВИЖИМОГО ЕГО ИМЕНИЯ ДЕТЯМ И КНЯГИНЕ ЕГО — ПИСАНА 1328 ГОДА
|
|
|
Во имя Отця и Сына и святого Духа. Се язъ грешный худый рабъ Божий ИВАНЪ пишу душевную грамоту, ида въ Орду, ни кимь не нуженъ, целымь своимь умомъ, въ своемь здоровьи. Аже Богъ что розгадаетъ о моемь животе, даю рядъ сыномъ своимъ и Княгиии своей. Приказываю сыномъ своимъ отчину свою Москву; а се есмь имъ розделъ учинилъ. Се далъ есмь сыну своему болшему Семену: Можаескъ, Коломну со всими Коломеньскими волостми, Городенку, Мезыню, Песочну, Похряне, Устьмерьску, Брошевую, Гвоздну, Иваны деревни, Маковець, Левичинъ, Скулневъ, Капевъ, Гжелю, Горетову, Горки, село Астафьевьское, село на Северьсце въ Похряньскомъ уезде, село Костянтиновское, село Орининьское, село Островьское, село Копотеньское, селце Микульское, село Малаховьское, село Напрудское у города. А при своемь животе далъ есмь сыну своему Семену: 4 чепи золоты, 3 поясы золоты, 2 чаши золоты съ женчуги, блюдце золото съ женчугомь съ каменьемь; а къ тому еще далъ есмь ему 2 чума золота болшая; а изъ судовъ изъ серебрьныхъ далъ есмь ему 3 блюда серебрьна. А се даю сыну своему Ивану: Звенигородъ, Кремичну, Рузу, Фоминьское, Суходолъ, Великую свободу, Замошьскую свободу, Угожь, Ростовци, Окатьева свободка, Скирминовьское, Тростна, Негуча; а села: село Рюховьское, село Камоничьское, село Рузьское, село Белжиньское, село Максимовское, село Андреевское, соло Вяземьское, село Домонтовьское, село въ Замошьской свободе, село Семциньское. А изъ золота далъ есмь сыну своему Ивану: 4 чепи золоты, поясъ болший съ женчугомь съ каменьемь, поясъ золотъ съ капторгами, поясъ сердониченъ золотомъ окованъ, 2 овкача золота, 2 чашки круглыи золоты, блюдо соребрьно ездниньское, 2 блюдци меншии. А се далъ есмь сыну своему Андрею: Лопастну, Северьску, Нарунижьское, Сорпоховъ, Нивну, Темну, Голичичи, Щитовъ, Перемышль, Растовець, Тухачевъ; а се села: село Талежьское, село Серпоховьское, село Колбасиньское, соло Нарьское, село Перемышльское, село Битяговьское, село Труфоновское, село Ясиновьское, соло Коломниньское, село Ногатиньское. А изъ золота далъ есмь сыну своему Андрею: 4 чепи золоты, поясъ золотъ Фрязьский съ женчугомь съ каменьемь, поясъ золотъ съ крюкомъ на червчате шолку, поясъ золотъ Царевьский, 2 чары золоты, 2 чумка золота меншая; а изъ блюдъ: блюдо серебрьно, а два малая. А се даю Княгини своей съ меншими детми: Сурожикъ, Мушкину гору, Радонежьское, Бели, Воря, Черноголовль, на Вори свободка Софроньевская, Вохна, Дейково Раменье, Данилищова свободка, Машевъ, Селна, Гуслиця, Раменье, что было за Княгинею; а села: село Михайловьское, село Луциньское, село у озера, село Радонежьское, село Дейгуниньское, село Тыловское, Ротожь, село Протасьевское, село Аристовьское, село Лопастеньское, село Михайловское на Яузе, 2 селе Коломеньскии. А изъ городьсткихъ волостий даю Княгини своей осмничее; а тамгою и иными волостми городьскими поделятся сынове мои: такоже и мыты, которыи въ которомъ уезде, то тому; а оброкомь медовымъ городьскимь Василцева веданья поделятся сынове мои. А что моихъ бортниковъ и оброчниковъ купленыхъ, которыи въ которой росписи, то того. Полный текст
|
|
|
|
|
|
|
» ИБН БАТТУТА - ПУТЕШЕСТВИЕ
|
|
|
Об эмире Хорезма. Он — великий эмир Кутлудумур, имя его означает «благословенное железо», так как кутлу значит «благословенный», а думур — «железо». Эмир этот — сын тетки по матери великого султана Мухаммада Узбека и величайший из его эмиров. Он же является его наместником (вали) в Хорасане. Его сын Харун-бек женат на дочери упомянутого султана. Ее мать — царица Тайтугли, о которой было сказано ранее. Жена Кутлудумура Турабек-хатун известна своим благородством. Когда кади пришел, чтобы приветствовать меня, как я о том говорил, он сказал мне: «Эмир уже знает о твоем приезде, но он еще болен, и это не позволяет ему прийти к тебе» . Я поехал вместе с кади навестить эмира. Мы прибыли к нему домой и прошли в обширное приемное помещение (мишвар), большинство покоев которого были деревянные. Затем мы вошли в малый зал с деревянным инкрустированным куполом; стены в нем были обиты разноцветным сукном, а потолок — златотканым шелком. Эмир сидел на шелковой постели; ноги его были укутаны по причине подагры. Эта болезнь распространена среди тюрок. Я приветствовал эмира, и он усадил меня рядом с собой. Сели также кади и факихи. Эмир расспрашивал меня о своем повелителе, царе Мухаммад Узбеке, о хатун Байалун — о ее отце и о городе Константинополе. Я рассказал ему обо всем этом. Затем были принесены подносы с угощениями: жареные куры, журавли и молодые голуби, пирожки, замешанные на масле, называемые кулича, печенье и разные сладости. Принесли еще другие подносы, на которых были фрукты — очищенные гранатовые зернышки в золотых и серебряных сосудах с золотыми ложками, а часть — в иракских стеклянных сосудах с деревянными ложками, виноград и удивительные дыни. У этого эмира было принято, чтобы кади приходил каждый день в его приемную и садился на место, отведенное для него, а вместе с ним факихи и писцы. Напротив него садился один из главных эмиров и с ним восемь старших тюркских эмиров и шейхов, называемых йаргуджи. Люди обращаются к ним с тяжбами. Если дело относится к шариатским, то по ним решение выносит кади, а по другим делам выносят решение эти эмиры. Их решения точны, справедливы, потому что их не заподозрят в пристрастии и они не берут взяток. Мы вернулись в медресе, после того как были приняты эмиром, и он послал нам рис, муку, овец, масло, разные приправы и вязанки дров. Во всей этой стране не знают угля, так же как в Индии, Хорасане и Персии. Но в Китае используют для топлива камень (т. е. каменный уголь), который горит, словно древесный уголь, и потом, когда превращается в золу, ее замешивают с водой, сушат на солнце и готовят на этом топливе до тех пор, пока оно совсем не исчезнет. Полный текст
|
|
|
|
|
|
|
» ПРАГМАТИКА 1340 г
|
|
|
Кроме того, полагаем за благо и повелеваем, чтобы ни один христианин из наших владений любого сословия или состояния, какого бы ни был, не ходил растрепанным, и тот, кто будет обнаружен идущим растрепанным, пусть платит десять либр каждый раз, как будет таковым обнаружен, и заключен, пока не сделает топете. И если окажется такой человек, что ему неоткуда будет заплатить эти десять либр, пусть остается в темнице десять дней. И если за эти десять дней не заплатит их, пусть ему сделают топете и публично в конселью дадут десять кнутов. И пусть то же самое делают с ним каждый раз, как обнаружат его идущим растрепанным, если ему неоткуда заплатить эти десять либр. И даже если их никто не обвинит, повелеваем, чтобы наши власти делали это, несмотря на то, что никто их не обвиняет; а с деньгами пусть поступают так, как было сказано выше относительно других случаев. Полный текст
|
|
|
|
|
|
|
|
|