В половине прошлого столетия Действительный Тайный Советник Наплюев, бывший одним из первых Губернаторов нового еще тогда Оренбургского края, воспользовался барантою, употребив ее как политическое средство к удержанию Башкирцев от общего побега в Киргизские степи и соединения с Ордынцами, чего надлежало ожидать от сих первобытных жителей губернии, безпрерывно бунтовавших против распоряжений Правительства и целыми волостями уже скрывавшихся в Орду.
Неплюев объявил, что Государыня жалует перебежавших в степь Башкир с женами, детьми и всеми имуществами их в вечное и потомственное владение Киргизцам. Жадные и сладострастные Ордынцы обрадовались сей нечаянной добыче, предъявили гостям свои права и обладания, и когда те воспротивились, начались неистовые управы, насилие, истребления. Несчастные боролись, сколько могли, но тем более раздражили врагов своих. Наконец они стали искать защиты у Правительства и помощи у соплеменников своих, оставшихся в отечестве и уже не смевших удаляться за границу. Неплюев только того хотел и ждал; объявил всем бежавшим амнистию, а в Башкирии разсеял тайные внушения, что дается позволение выручить порабощенных Башкирцев и вознаградить потерю табунов и стад их на счет достояния разбогатевших Киргизцов. С невероятным ожесточением вспыхнула тогда баранта между обоими народами и вечное мщение укоренилось во всех сердцах.
Таким образом достиг Неплюев своей цели; но лекарство сделалось хуже болезни в наше время. Башкирцы доныне не могут забыть причиненных им оскорблений; доныне, не смотря на строгость и меры Начальства, ходят на баранту против Ордынцев; сии мстят нападениями на линию, отгоняют табуны, увозят людей, грабят караваны и к прекращению всех сих зол при настоящем состоянии пограничной стражи, начальство затрудняется в достаточных средствах.
Средняя Орда не была в подобном положении и не имеет столь невыгодного соседства, на стороне которого должен быть при взаимных хищениях перевес по превосходству огнестрельного оружия, приобретаемого Башкирцами с большею против Киргизцов удобностию: от того и нравы в Средней Орде спокойные и народ богатее и Правительство менее имеет причин к неудовольствиям на него.
Полный текст

Метки к статье: 19 век Российская империя Центральная Азия

Бухара, 18 Января 1821 года. Благодарение Промыслу! мы достигли счастливо Бухарии, счастливо во всех отношениях. Во весь поход не беспокоили нас ни морозы, ни снег, ни дожди, ни нападения неприятелей (В 1803 году Российское посольство, в Бухарию отправленное также с Оренбургской линии, оскорблено было на походе Киргизцами, ограблено и принуждено возвратиться, претерпев многие бедствия. В сем происшествии оно лишилось между прочими своего Доктора, который близ года изнемогал в плену у Киргизов), нижу нужды, ежели исключить все те неизъяснимые трудности пути, какие мы равнодушно переносили, и которые привычка сделала для нас возможными.
18 Декабря подошли мы к столичному городу Бухаре. За два дни до вступления в оный, ехали Бухарскими селениями по садам, орошаемым каналами, при многочисленном стечении народа. На границу выслано было для встречи нашей человек 500 Бухарской конницы и 20 навьюченных верблюдов с печеным хлебом, дынями, гранатами, фисташками, виноградом для нас и кормом для лошадей наших; всего было в таком изобилии, что мы и все сподвижники наши насытились гостинцами приветливых Бухарцев. Множество Русских пленников, похищенных на линии и проданных сюда Киргизами, влекущих здесь иго рабства, встречали нас с неописанным восторгом; а природных жителей отовсюду стекалось столько, что при всей деятельности полиции, мы едва могли пройти в порядке. Прибытие наше представлялось народным праздником.
Часу в 3-м по полудни прибыли мы к замку, отстоящему от города версты на три. Здесь встретил нашего Посланника Куш-Беги, т. е. Визирь; поздравил его с прибытием и приветствовал от имени своего Государя. На третий день назначен въезд в Бухару. Войска шли парадом: впереди пехота с барабанным боем, потом кавалерия: пушек не льзя было провезти по кривым и узким улицам, почему артиллерия под своим прикрытием осталась перед городом. Барабаны почитаются здесь чудом, и если бы привести сюда Оренбургскую военную музыку, то для побеждения Бухарцев не нужно бы употреблять другого оружия: от удивления они бы онемели, а от тесноты передушили бы друг друга.
Полный текст

Метки к статье: 19 век Центральная Азия Бухарское ханство Российская империя

Кочевье сих Туркменов находится между двумя вышеупомянутыми буграми на берегу моря; оно называется Гассан Кули и в оном живет сам старшина Киат Ага, бывший в 1813 году посланником у Генерала от Инфантерии Ртищева. Стада Туркменов пасутся около серебренного бугра; не взирая на отдаленность пастбищ, они избрали сие место для кочевья своего по удобству для Киржимов, на коих основана вся их промышленность; водой же довольствуются из реки Гюрген чай , впадающей у серебреного бугра в море; она течет в расстоянии полсуток езды от их селения. От Гюрген чая до Астрабада один день езды; на сем расстоянии находится еще одна речька Кодже Нефес. — Девлет Али говорил мне о многих развалинах больших городов, лежащих в Туркмении, между прочим об одном при серебряном бугре, коего построение Туркмены приписывают Искендеру или Александру Македонскому. Султан Хан или Джадукяр о котором Петрович нам часто говорил, находился уже в Хиве, куда он бежал от Персиян по прекращении войны в 1813 году. По ответам Девлет Али мне казалось, что Туркмены не имеют общего верховного владетеля; но что они разделены на поколения, из коих каждое имеет своего старшину.
Девлет Али не мог назвать мне более 5 таковых старшин, а говорил, что их в Туркмении много. — Он уверял меня, что Хивинцы были всегда в большой дружбе и в частых сношениях с ними, — и что от них до Хивы конному человеку 15 дней езды. Более сведений мы не могли от него отобрать. — Он чрезвычайно беспокоился, видя себя среди чужих, и желал скорее выйти на берег, обещаясь прислать Киат Агу; сие понудило нас бросить якорь против того места, где по словам его, находилось кочевье. Малая глубина заставила нас остановиться так далеко от берега, что нельзя было видеть твердой земли.
Полный текст

Метки к статье: 19 век Хивинское ханство Центральная Азия Российская империя

Конечно, весь Самарканд взволновался, узнав, что русские двигаются из Джизака к нам. У нас были два русских солдата, убежавших к нам, чтобы избавиться от тяжкого наказания, к которому они были приговорены, не знаю за какие преступления. Этих двух солдат я хорошо помню. Оба приняли магометанство и обещали обучать нас военному делу. Один из них высокий, худой. Его назвали Усманом. Другой невысокого роста, широкоплечий, очень сильный сохранил свою русскую фамилию Богданов. Их обоих назначили полковниками: Богданова командиром артиллерии (он был артиллеристом), а Усмана командующим пехотой. Они учили нас стрелять, маршировать, приучали к дисциплине и порядку. И Богданов, и Усман говорили, что русских немного, что они усталые и голодные, и что бояться нечего.
Самаркандский бек колебался, защищать ли город или нет: он ждал распоряжения от бухарского эмира, а муллы напротив в мечетях, на базарах и на площадях горячо взывали к защите родного города и знаменитых мечетей, разгорячили народ, требовали войны. В медресе Тилла-Кали собрали совет из выборных участковых представителей, чтобы обсудить меры к защите города. Сделали это самовольно, не спросясь бека. Наш отец был на этом совете и рассказал дома, что там произошли страшные беспорядки. Бек рассердился, когда узнал, что вопрос решается без него, и послал на собрание своих приближенных и отряд сарбасов (местных солдат). Приближенные бека спорили и ссорились с муллами, дошло до драки, вмешались сарбасы, стали стрелять в народ. Горожане убили представителей со стороны бека и нескольких сарбасов. Произошла общая свалка. Более всех пострадали муллы. Солдаты не только многих убили и ранили, но и разграбили их имущество, а в самом медрессе досталось и живущим там ученикам, их выгнали из келлий и завладели их жалким скарбом.
Несмотря на такое противодействие со стороны бека, сарты волновались и готовились к войне. Их ожесточила присылка сарбасов на совет в Тилла-Кали, и они не обращались больше к беку. Решено было не подпускать русских к самому городу и для этого занять Чупанаты, песчаный холм у самой реки Зеравшана, не имеющей вследствие своей быстрины и летних разливов ни переправ, ни мостов. (Так как река эта не глубока, то сарты переправляются верхом в брод или на арбах). Местность эта находится верстах в восьми от города.
Полный текст

Метки к статье: 19 век Центральная Азия Российская империя

А крепости де в Туркестане и в городах валены, валы земляные и по валу кладены стены кирпича необожженаго, а вышиною и с валом стена сажени в полтретьи, а шириною местами в сажень, а в иных местах больше и меньше, а к верху аршина по полутора и по два; а больше де у них в городах валенье одни земляные валы без кирпичу, а земля плотна и не сыпуча, а рвов де копаных нет. И во всех тех городех живут Бухарцы, а казаков мало, а казаки де все живут для пашенных земель по кочевьям, а пахоти де их скудны, коней и овец много, а коров мало; кормятся мясом и молоком. А к бою де удачливы, волшебству де учены от Донских беглецов, а по смете де всех их казаков будет тысячь с двадцать и больше. А бой де у них лушной и копейный, а пушек де нет и мелкаго, длиннаго, огненнаго ружья мало, а кузнецев де у них не сказывают, а огненное де ружье и порох и свинец и луки привозят из большой Бухарии: а сказывают де, что берут селитру по кислым озерам и варят в котлах, а сера де топится и из камени близко Еркенских городов, а свинец де плавят из руды в городе Карнаке и порох де чинят приезжие Бухарцы-полоненники; а руду де красной меди плавят на Тобольской дороге. А рек де больших в земле их нет, а три де реки из под камени пали и те средния, а Сырт де река течет из под камени, от городов их не в близости, а рыбы де в ней мало, да и не ловят, а пала де устьем в море Хивинское или Аральское, течет с обедника (С полудня, с юга) в ночь, а ходу де до устья ея дней на двадцать; а полным де рекам [400] ходу дней по пяти и по десяти, и те де реки не широки, и перевозов по ним нет, броды в них мелкие, а степь голая. А по всей де степи, по рекам и по речкам, круг озер и болотин, большаго лесу нет, ростет белый и черный мелкий таль, местами и ветельник, а иного нет; а по пескам и по камням ростет небольшое дерево Соксоус, а походит листьем на жимолость, а корою на сандал, а угодьем жарок и не гаснет, часто уголья дни три и больше, а в кочевьях де есть варят конским калом и камышем. А от Туркестана де земли в низ по Сырту-реке на три дни до города Юзуганту, и в том де городе Тевкихан в прошлом в 203 году поступился Каракалпаком для сбору половиною городов и пашут пашню с казаками живучи сообща. И от Юзюганту в низ же по Сырту по обе стороны кочуют Каракалпаки на десяти днищах до мечети их Курчут. А городов де особых нет, а к воинскому де делу с казаками одного ученья и кормятся воровством, а будет де человек их тысяч с шесть и больше, а ружье де казачье, пушек нет же; а владелец де их Тобурчак-султан.
Полный текст

Метки к статье: 17 век Центральная Азия Бухарское ханство Хивинское ханство Московия Российская империя

Петр Великий не терпел отлагательства: тут же состоялся новый указ «Господам Сенату» об отправлении Князя Черкаского, а сему последнему даны были собственною Его Величества рукою писанные пункты. Сии документы столь занимательны, что нельзя не вписать их здесь от слова до слова.
a) Именные указ об отправлении Князя Черкаского.
«Господа Сенат! Понеже Капитана Князя Черкаского отправили Мы паки туда, откуда он приехал, и что ему там велено делать, о том дали ему пункты, и чего он против всех пунктов будет от вас требовать, также и сверх того, и в том чините ему отправление без задержания» У подлинного письма приписано Его Императорского Величества собственною рукою тако:
«Петр. Из Либоу 14 дня Февраля 1716 года».
b). Князю Черкаскому данные пункты, от Его Царского Величества, и по оным как поступать будучи в Хиве:
«1. Надлежит над гаваном, где бывало устье Амму-Дарьи реки, построить крепость человек на тысячу, о чем просил и посол Хивинский.
2. Вхать к Хану Хивинскому послом, а путь иметь подле той реки и осмотреть прилежно течение оной реки, також и плотины, ежели возможно оную воду паки обратить в старый пас; к тому ж прочие устья запереть, которые идут в Аральское море, и сколько к той работе потребно людей.
3. Осмотреть место близь плотины, или где удобно, на настоящей Аму-Дарье реке для строенияж крепости тайным образом; а буде возможно будет, то и тут другой город сделать.
4. Хана Хивинского склонять к верности и подданству, обещая наследственное владение оному: для чего представлять ему гвардию к его службе, и чтоб он за то радел в наших интересах.
5. Буде он то охотно приймет, а станет желать той гвардии, и без нее ничего не станет делать, опасаясь своих людей, то оному ее дать сколько пристойно, но чтоб были на его плате; а буде станет говорить, что перво нечем держать, то на год и на своем жалованье оставить, а впредь чтоб он платил.
6. Ежели сим, или иным образом склонится Хивинский Хан, то просить его, дабы послал своих людей, при которых и наших два бы человека было, водою по Сыр-Дарье реке в верх до Иркеты городка для осмотрения золота.
7. Также просить у него судов, и на них отпустить купчину по Амму-Дарье реке в Индию, наказав, чтоб изъехав ее, пока суда могут итти, и оттоль бы ехать в Индию, примечая реки и озера, и описывая водяные и сухой путь, а особливо водяной к Индии тою или другими реками, и возвратиться из Индии тем же путем; или ежели услышит в Индии еще лучший путь к Каспийскому морю, то оным возвратиться и описать.
8. Будучи у Хивинского Хана проведать и о Бухарском, не можноль его хотя не в подданство, ежели того нельзя сделать, но в дружбу привести таким же манером: ибо и там також Ханы бедствуют от подданных.
9. Для всего сего надлежит дать регулярных 4000 человек, судов сколько потребно, грамоты к обоим Ханам, также купчин к Ханам же и к Моголу.
10. Из морских Офицеров Поручика Кожина и Навигаторов человек пять или более послать, которых употребить в обе посылки, первая под образом купчины, другая в Иркеты.
11. Инженеров из учеников Куломовых дать двух челов.
12. Нарядить козаков Яицких полторы тысячи, Гребенских пять сот, да сто человек драгун и доброго командира, которым итти под образом провожания каравана из Астрахани и для строения города; и когда оные приидут к плотине, тут велеть им стать, и по той реке, где плотина, прислать к морю для провожания его, сколько человек пристойно. Вышеписанному командиру накрепко смотреть, чтоб с обывателями земли ласково и без тягости обходился, и для делания там города отпустить с помянутыми конными несколько лопаток и кирок.
13. Поручику Кожину приказать, чтоб он там разведал о пряных зельях и о других товарах, и как для сего дела, так и для отпуска товаров, придать ему Кожину двух человек добрых людей из купечества, и чтоб оные были не стары. По сим пунктам Господам Сенату с лучшею ревностию сие дело как наискорее отправить, понеже зело нужно».
Полный текст

Метки к статье: 18 век Центральная Азия Российская империя

При моем рождении старшей моей сестре Екатерине было около пяти лет, и батюшке угодно было, чтоб она была моею крестною матерью.
Осенью 1770 года было сильное оспенное поветрие; оспы тогда не умели еще прививать и ждали, чтобы пришла натуральная. Потому в то время много мерло детей, и вообще в мое время было больше рябых, чем теперь. Бабушки в живых уже не было, и Лиза, которая была у нее, находилась уже дома; ей было лет пять, а мне всего полтора года. Батюшка старшую Елизавету в особенности любил; говорят, она была красоты неописанной. Обе мы заболели оспой в один день, и хотя у сестры болезнь была не так сильна, как у меня, но она не вынесла и скончалась. Батюшка был, говорят, неутешен и сильно плакал. Пришел в нашу детскую, стоит и смотрит на сестру; в то время приходит гробовщик снимать мерку для гробика. Батюшке было очень горько, что он лишился любимой дочери. Видя, что и я еле жива, говорит гробовщику: «Что тут еще ходить, сними мерку и с этой: пожалуй, и до утра не доживет». Итак, с обеих нас сняли мерки и приготовили гробики. Сестру схоронили тогда же, а я оправилась, живу с тех пор еще девяносто лет, и хотя все лицо мое было покрыто как корой, а остались на лице только две маленькие язвинки на лбу.
Чумы я совсем не помню: мне было тогда около четырех лет, и где в то время жили батюшка с матушкой, я совсем не знаю; думаю, что в Боброве, где чумы не было. Помнить себя стала я с тех пор, когда Пугачев навел страх на всю Россию. Как сквозь сон помнятся мне рассказы об этом злодее: в детской сидят наши мамушки и толкуют о нем; придешь в девичью — речь о Пугачеве; приведут нас к матушке в гостиную — опять разговор про его злодейства, так что и ночью-то, бывало, от страха и ужаса не спится: так вот и кажется, что сейчас скрипнет дверь, он войдет в детскую и нас всех передушит. Это было ужасное время!
Полный текст

Метки к статье: 18 век 19 век Российская империя

7 Августа вторично посланы от меня были в четырех байдарах работные люди, сколько для осмотрения звериных мест, а не меньше и для примечания самого острова, коим приказано как возможно далее около оного проехать. 9 Августа, расстоянием от гавани верстах в 40 усмотрели они множество диких, собравшихся на отделенном и с моря не приступном утесистом преобширном камне, которой имеет вышины с одной стороны пять, а с другой более семи сажен. Посланные от меня уговаривали сих диких, чтоб они приняли нас дружески; но они не внимая тому, с угрожением приказывали, чтоб мы отдалились от берегов их, ежели желаем остаться живыми, и не отваживались бы впредь ни когда мимо их разъежать. Я уведомлен будучи о сем, тотчас с бывшими со мною работниками отправился туда, и начал было уговаривать оных, чтоб они оставили таковое упорство, и склонились бы к дружественному обхождению, обнадеживая их, что мы с нашей стороны не для каковых либо ссор и обид к ним пришли, но чтоб дружеским с ними обхождением приобресть их благосклонность, и в доказательство того обещал я по возможности своей одарить их из вещей, весьма ими любимых. Их тут было превеликое множества, и по крайней мере до 4000 человек. Они не смотря на таковые убеждения, начали стрелять из своих луков; почему и принужден я был от них удалиться, крайне беспокоясь о неизвестности, чем кончится таковое затруднение. Однако приметя из упорного их наступления на нас и видя притом желания оных, чтобы я удалился от берегов их, или все будем перебиты, я старался все принять предосторожности от нечаянного на нас нападения. 19 Числа Августа в самую полночь, во время производимой работными людьми на карауле перемены, сии Дикие в превеликой толпе, сошед с камня, на нас напали с такою жестокостию, что можно было помыслить, что совершенно достигнут они своего намерения, что и действительно бы им учинить, то было не трудно, ежели бы мы меньше были осторожны, и больше боязливы. Очевидная смерть подала нам бодрость; и мы со оною защищаясь нашими ружьями, насилу могли обратить их в бегство; сражение продолжалось с четверть часа. С восхождением солнца не увидели уже мы никого из них близь себя, да и убитых ни одного человека, ибо они таковых уносили с собою. Мы же напротив того были столько щастливы, что ни кто из наших ни убит, ни же ранен был, что одному я особому Божию промыслу приписываю.
Полный текст

Метки к статье: 18 век Российская империя Америка