Усталая буря ушла в пещеры Лезгистана; чуть слышно было, как она ворчит за горами. Облегченные от груза облака улеглись по вершинам, а вершины гасли без зари, потому что солнце исчезло в туманном западе без прощанья. И вот, изгороды стали чаще, сады гуще, кой-где проглядывали высокие, соломой крытые, кровли домов из зеленого потопа плодовых и шелковичных дерев. Вся дорога перерыта была деревянными водопроводными жолобами. Вода сочилась, струилась, журчала везде. Наконец, у стопы огромной, зеленью подернутой горы, на повороте в теснину, по обеим сторонам небольшой речки, открылось мне местечко Куткаши. Так как всякой дом окружен особым садом для шелководства, то селение растянуто и разбросано на несколько верст, без всякого порядка, без улиц, кроме проезжей дороги. Переехав по мостику речку, я должен был, несмотря на усталость, добраться до самого конца местечка, чтобы, во заведенному здесь обычаю, предстать перед светлые очи бека, одного из наличных владетельных князей Куткашннского магалла. Дом его, кроме величины, ничем не отличался от обывательских; за то обнесен был каменною стеною, и у ворот возвышалась небольшая из плит с перилами площадка. Фонтан кипел с нею рядом. Спрыгнув с коня, и отдав подержать ружье, потому что представляться с ружьем за плечами считается в Азии неучтивостью, я взошел на ступеньки эстрады, на которой сидел со своими приближенными бек, наслаждаясь прохладою вечера и вечным наследием восточных владетелей, — бездельем. По месту, в средине полумесяца, мне нельзя было ошибиться, к кому обратить обычное приветствие. Все встали, и молодой, едва ли двадцатилетний бек, очень красивой наружности, очень учтиво, но довольно холодно отвечал на мой селям. Заметно было, что он не устал еще разыгрывать важность горского князька, хоть это худо мирилось с нагольною овчинною шубою, накинутою на плеча. Впрочем не думайте, что нагольная шуба, окрашенная сверху копотью ольхи, может служить предосуждением богатству или знатности. Ни мало. Горские власти не прихотливы, и грозный хан охотно завертывается в тулуп из косматых овчин наровне со своим нукером. Амирам-бек, — кажется так его назвали, — пригласил меня садиться, и мигнул, чтобы подали трубку, но я отказался от того и другого: мне крепко хотелось на боковую. «Прошу одной кровли на ночь и трех лошадей на заре», сказал я беку: «кроме этого душа моя не имеет нужды ни в чем, — только в вашей благосклонности».
Полный текст
Метки к статье: 19 век Российская империя Кавказ
Если Вы заметили в тексте опечатку, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter
|
