Скажу теперь несколько слов о наружности духоборцев, о их обрядах, обычаях и домашней жизни.
Духоборцы вообще высокого роста и крепкого сложения. Мужчины, кроме стариков, бреют бороды, подстригают волосы, но носят усы, что, вместе с их одеждою, состоящею из широких шаровар и суконных курточек, делает их чрезвычайно схожими с немецкими колонистами. Встречая духоборца, едущего в длинном фургоне, на железных осях, с парной немецкой упряжью, легко можно ошибиться и принять его за колониста. Идешь, бывало, походом: скучно, жарко.... но вот на горизонте показалась пыль: гремит немецкий фургон, шибко бежит пара небольших, круглых лошадок, и сам хозяин в фуражке и курточке, небрежно развалившись, покуривает себе коротенькую трубочку.... Кто бы это был такой?
— Колонист! лениво говорит один из офицеров.
— Нет, духоборец!
— Давайте пари, что духоборец, подбивает тот, кто побойчее.
На походе ничего не составляется так легко, как пари; каждый рад случаю придраться к чему-нибудь, чтобы оживить однообразие времени, и нижеподписавшемуся драгуну приходилось часто развязывать свой кошелек за неумение отличить русского человека от немца. А тут вот и духан торчит на дороге, с огромным бурдюком кислого кахетинского и с грязным армянином, сидящим непременно на пороге, с накрест сложенными, босыми ногами. Эскадрон останавливается, пьет скверную фруктовую водку, общество закусывает на счет виновного, песенники поют, и смеются походные люди над своим дорожным приключением.
Женщины-духоборки — красавицы. Но это не тип нашей обыкновенной, деревенской красоты, от которой так и пышет здоровьем; в их бледных, продолговатых лицах есть что-то облагороженное, прекрасно гармонирующее с опрятностию и даже щеголеватостию одежды, которая состоит из белой, часто весьма тонкой, рубашки с широкими вышитыми рукавами и из цветной юбки. На голове носят низенькую круглую шапочку, искусно сделанную из трехугольных лоскутков разноцветных тканей. Волосы несколько подстригают спереди; женщины подбирают их сзади под шапочку; девушки носят косу. Духоборки трудолюбивы: встают рано и еще до свету успевают управиться со всем, что принадлежит к обычному деревенскому хозяйству, потом убирают хату, одеваются и садятся с каким-нибудь рукодельем. Во вечерам любят составлять свои собрания, напоминавшие нам малороссийские вечерницы. Такие собрания обыкновенно устраиваются под предлогом посещения подруги — дочери или молодой сестры хозяина. Сходятся все девушки, являются парни, вместе занимаются работами, весело болтают, смеются. Но жаль, что у духоборцев нет песен.
Характер духоборок отличается живостию и чересчур уже большою легкостию: они не считают даже особым достоинством сохранение девического целомудрия; нарушение супружеских обязанностей также не редкость. Страсть к нарядам играет при этом немалую роль. Покрайней мере, тот, кто не пожалеет денег на шелковые материи, легко может добиться склонности любой духоборки; но такие интриги стоят вообще недешево. Сами духоборцы не слишком строго смотрят за поведением своих жен, не ищут случая придраться к ним и вовсе не занимаются пересудами соседей; однако женщину, не умевшую скрыть своего любовного похождения, подвергают жестокому наказанию: ее, совершенно раздетую, водят по улицам деревни, забрасывая грязью и комами земли. Подобная процессия была при нас в Родионовне и прекратилась только по настоятельному требованию эскадронного командира.
На брак духоборцы смотрят довольно поверхностно: требуется только воля пришедших в возраст, взаимная любовь и согласие родителей. Обряд же бракосочетания совершается следующим образом: родственники и знакомые жениха и невесты собираются в доме одного из родителей, и здесь, перед всеми, старший член семейства объявляет желающих вступить в брак — мужем и женою. Письменных условий и обещании нет никаких, и потому развод дело весьма легкое. Общество требует только взаимного желания мужа и жены, и брак расторгается, после чего каждый из супругов делается свободным. Несмотря однако на шаткость подобного положения, разводы между духоборцами почти не встречаются.
Прежде духоборцы славились трудолюбием и хорошим хозяйством. Эти качества выражаются у них и теперь опрятностию, соблюдаемою в хатах и около себя; но делом духоборцы занимаются мало. В Крыму у них успешно шло коневодство, скотоводство и земледелие; держали они также большие отары овец и имели между собою ремесленников, которые выделывали в деревнях разные шерстяные ткани. С переселением на Кавказ, все это оставлено и забыто, отчасти потому, что первоначальные промыслы вовсе не были согласны с характером и почвой новой страны, а отчасти и потому, что вновь обзаводиться в этих пустынных местах, не оживляемых торговлею, монополия которой в руках нескольких армян промышлеников, было не на что и не зачем. И вот, по необходимости, подладили духоборцы свой быт к бедному быту, их окружающему, сложили руки и стали заниматься извозом, как легчайшим средством заработать кусок насущного хлеба.
Не вследствие ли праздности духоборцы пристрастились и к горячим напиткам, положительно запрещаемым их учением? А пьют они много! пьют не только мужчины, но даже женщины и молодые девки. Не успеешь, бывало, проснуться, лежишь еще в постели, посматривая на разрисованное морозом окно, сквозь которое пробивается первый луч зимнего утра, слушаешь, как шумит самовар за занавескою и возится около печки рано проснувшаяся хозяйка, а хозяин уже стоит перед вами с небольшим зеленым стаканчиком.
— А что жь, мол, Петр Алексеевич!...
— Пей себе на здоровье, хозяин!
— Да хошь пригубни маленько —
Возьмешь стакан и, показав вид, будто попробовал, поскорее возвращаешь его хозяину —
Без порядочной выпивки не обходится у духоборцев ни одного посещения. Когда соберутся гости и перетолкуют о своих обыденных интересах, садятся за общий стол, и начинается гомерическая попойка. Чем больше пьют, тем становятся серьезнее, сосредоточеннее, и такое настроение духа разрешается наконец пением старозаветных псалмов, в котором принимают участие и женщины. Ничего не может быть оригинальнее подобной картины. Покачиваясь и склонив отяжелевшие головы на руки, сидят духоборцы, и вот один из них начинает: “эх, отцы!... заповедали...», далее разобрать ничего нельзя, потому что все покрывается каким-то прерывчатым, монотонным криком хора.
Возвращаешься откуда-нибудь поздно вечером и слышишь, как с противоположного конца деревни несутся эти тоскливые, хватающие за сердце напевы — Собаки, и те лают по ветру: не могут привыкнуть к подобному пению.
Несмотря однако на привязанность к вину, духоборцы честны и прямодушны: не только случаев воровства, но и простого нарушения обещаний между ними почти не бывает. Не произнося никогда клятв, они умеют ценить данное слово. Прежде духоборцы за проступки изгонялись из общества. Ныне это вышло из употребления- но за то виновный, под разными предлогами, подвергается различным притеснениям со стороны своих соседей.
Подобно всем сектаторам, отторгнутым от истинной церкви, духоборцы религиозны, и религиозность их выражается обрядами и молитвами. При начале дня, перед обедом, после обеда и вечером, они становятся в кружок целым семейством и, после взаимного целования, поют или читают “Отче наш» и один из ветхозаветных псалмов, преимущественно пророческих.
Чтобы покончить с духоборцами, скажем несколько слов о их религиозных обрядах.
— Можно ли присутствовать при вашем богослужении? спросил я хозяина.
— Отчего нет — отвечал он — человек не может осквернить дома молитвы своим присутствием, а осквернить его может поступками да делами худыми.
— Значит и еврей и магометанин может входить в вашу молельню?
— Я тебе говорю — отвечал хозяин — всякий, потому что в каждом из нас есть подобие Божие; а что веры-то истинной не слышал иной, так не он виноват в том.
— А кто же виноват по твоему?
— Кто виноват! старики его виноваты.... да гордость еще... Вот читал ли ты в писании про столпотворение вавилонское?
— Читал.
— Ну, понимаешь теперь, кто виноват-то выходит.
Я ничего не понимал, но, не желая заводить прения, отвечал утвердительно и стал собираться в молельню.
Это случилось, как нарочно, в какой-то праздник. День был морозный, солнечный- весело глядела чистенькая деревенька, вся окутанная белым, снеговым саваном, искрившимся миллионами звездочек. Мы вышли на улицу и направились к самому выходу из деревни, в конце которой стоит молитвенный дом, ничем не отличающийся по наружности от прочих домов. По улице шло много духоборцев и духоборок в праздничной одежде. Они напоминали нам родину; недоставало только благовеста колокола, так торжественно действующего на душу.
Мы вступили в молельню вслед за толпой народа, которая в дверях начала разделяться: мужчины пошли на левую, а женщины на правую сторону. Посреди комнаты стоял небольшой столик, с положенным на нем хлебом и солью в деревянной солонке; больше в комнате ничего не было. Когда все присутствующие заняли свои места, началось пение старинным напевом. Пели протяжно и довольно внятно. Это был псалом: “аще глаголет Господь, святый Бог Израилев». Затем были пропеты другие псалмы; но замечательно, что духоборцы ни одного псалма не доводят до конца. Их молитва есть странная смесь различных стихов, взятых из различных мест священного писания, часто с искажением смысла. Во время пения, мужчины стояли рядом, по старшинству лет, сколько я мог заметить, так что молодым пришлось быть на самом пороге. Когда пение кончилось, духоборец, стоявший вторым, подошел к первому; оба, взявшись за руки, отвесили два низкие поклона друг другу, поцеловались, а потом поклонились в третий раз. После этого, точно таким же образом, начал кланяться третий, по порядку, духоборец, и целовать первых двух, за ним четвертый и так далее до последнего.
По окончании обряда мужчинами, то же самое повторили женщины.
Несмотря на продолжительность целования, мы дождались до конца и тут же попросили объяснить нам значение поклонов.
— Должно поклоняться Богу друг в друге — отвечал нам один старец — зане человек представляет на земле образ Божий.
Отвергая иконы, духоборцы оправдывают себя тем, что от поклонения иконам легко перейдти к почитанию их как кумиров, а сами, поклоняясь Богу в образе человека, впадают в явное идолопоклонство: они выбирают из своей среды красивого юношу, и в праздничные дни поклоняются ему, как божеству. Этот обычай, не говоря уже о его святотатственности, служит основанием разврата и нравственного падения многих женщин, а потому строго преследуется местными властями, что в свою очередь заставляет духоборцев тщательно скрывать его от посторонних свидетелей.
Юноша, служащий предметом поклонения, злоупотребляет своим положением, предается бесчинству и разврату до высшей степени. Один из подобных парней был арестован еще в Крыму. При нас, в Горелом, был молодой мальчик Василий — потомок первого духоборского учителя, Силуяна Колесникова, облеченный на этот, раз духовною властию: его называли Богородицею. Не смея при нас предаваться своему разгулу, Василий все время носил женскую одежду и был известен нам под именем Марьи. Роль женщины он играл так искусно, что мы долго не подозревали подобного превращения, и узнали об этом только тогда, когда, после нашего, выхода из Духоборья, мнимая Марья, поссорившись, была убита пьяным казаком.
Василий жил в отдельном домике, на краю селения, и у него обыкновенно собирались молодые девушки со всех окрестных духоборческих деревень. Это было что-то в роде духоборческого монастыря, а Марья разыгрывала роль настоятельницы. Но что делалось в этом монастыре? Набросим лучше покрывало и пройдем мимо!... Отсюда, как из нечистого гнезда, выходил разврат и разливался потом по всему Духоборью. Мы слышали, будто девушка», не посетившая предварительно монастыря, не могла выходить замуж, и, к сожалению, по некоторым обстоятельствам, можем судить о вероятности этого грустного факта.
Полный текст
Метки к статье: 19 век Российская империя Кавказ
Если Вы заметили в тексте опечатку, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter
|
