1780 года в генваре месяце взял Василий Баранщиков от городового магистрата на год пашпорт и поехал в Ростов с кожевенным своим товаром на ярмарку, бывающую там великого поста на второй неделе, или в так называемое первое соборное воскресение, где продолжается более двух недель. Там продал он свой товар за 175 рублей и получил деньги, в коих состояло все его имение; но сии деньги у него украдены, и он, печалясь о покраже, продал в Ростове двух своих лошадей за 40 рублей и нанял в Санкт-Петербурге попутного извозчика за 15 руб. в намерении поправить свое состояние, вступя к кому-нибудь в услужение. Туда приехал марта в последних числах 1780 года; в скором времени нашел для себя службу и нанялся у его превосходительства Михайла Савича Бороздина и г. коллежского советника Василия Петровича. Головцына с компаниею ехать на собственном их корабле с мачтовым лесом к французским берегам города Бурдо и Гавр де Грас 1 [107] матросом с зарплатою кроме пищи на каждый месяц по десяти рублей.
Приготовляясь к отплытию, на корабле все нанятые матросы работали такелаж; то есть: вили веревки, вязали блоки, шили паруса и прочее более двух месяцев. Построенный в Санкт-Петербурге на Охте неоснащенный корабль должны были нанятые матросы по уговору с хозяевами провесть в Кронштат, где оный, оснастив, нагрузили мачтовыми деревами под присмотром шкипера иноземца. Из Кронштата в половине сентября 1780 года отправились Балтийским морем, а за противными и бурными ветрами приплыли в Зунд 2, владения Короля Датского, к столичному городу Копенгагену уже в исходе ноября месяца, где остановясь, надлежало капитану корабля для осмядесяти человек матросов, на его судне бывших, запастись водою и съестными припасами, сушить сухари и прочее.
Декабря 12 дня 1780 года с корабля отпущен был он, Баранщяков, с другими матросами в самый город Копенгаген для покупки себе надобного и, идучи из города один на свой корабль, зашел в питейный дом под вечер, как свойственно русскому человеку, выпить пива, где увидел двух человек датчан, кои ему приветствовали и ласкали, говоря с ним своим языком; но он не разумел и отвечал им одними знаками, что пора ему идти на свой корабль. Те двое датчан увидели, что он россиянин, и с чрезвычайною ласкою просили его пить водку и пиво, и он у них пил. Прошло не более получаса, как явился в тот питейный дом нарядный плут, который, увидев его, Баранщикова, стал говорить весьма чисто по-русски, и первое его было слово: «Здравствуй, брат! Здорово ль ты живешь? Откуда и куда плывете?» Потом стал просить питьем, и все четверо пили; прошло уже часа два ночи, и тогда в питейном доме никого, кроме их обоих, не осталось. После того произносил он о ток двух датчанах разные похвалы, что они люди богатые и он у них более десяти раз бывал на корабле в гостях, а нынешний день хотел их просить к себе, но не стал и нечаянно пришел сюда в питейный дом и здесь их нашел; потом советовал ему с ними познакомиться и быть дружну для того, что будто они русских очень любят.
Полный текст
Метки к статье: 18 век Иерусалим Османская империя Российская империя
Если Вы заметили в тексте опечатку, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter
|
