 Во время пребывания в Кундузе Др. Лорд написал один лист замечаний о нравах Узбеков, которые привожу здесь от начала до конца:
На свадьбах друзья жениха и невесты, взяв с собою значительное количество муки, смешанной с золою, собираются на какую побудь поляну и схватываются там в дружелюбную драку, продолжающуюся обыкновенно до тех пор, пока одна сторона ни обратится в бегство. За этим следуют мир и пирушка. Однако ж такие забавы редко обходятся без худых последствий, особливо если одна из сторон потеряет хладнокровие. Так случилось несколько лет тому назад, когда сын Мира, Малик Хан женился на дочери Назри Мина Баши, Катагана Кайзамирского племени. Каждая сторона взяла тогда с собою по 21 джоуалу пшеницы и по такому же количеству пепла; Мир лично начальствовал своими друзьями, но его смяли с поля и преследовали на пространстве двух косов. Это вывело его из терпения; он вдруг обратился, приказал своим обнажить сабли и кинуться на преследователей к немалому ужасу победителей. К счастью, вмешательство седых бород отвратило кровопролитие.
Здесь мужья продают жен своих, если они им наскучат. Это дело очень обыкновенное; но супруг сперва обязан предложить покупку родственникам, назначив цену; если они не согласятся взять ее за эти деньги, то он волен продать ее, где пожелает. Если муж умирает, то жены его все поступают к следующему брату, который может или жениться на них, или продать, предоставив предварительно право покупки ее семейству.
Джандад, Алтари из Кабула, которому я говорил о здешнем обычае продавать жен, чему я несовершенно верил, рассказывал мне следующее. «Вот что со мною было: однажды, возвращаясь из Хана-абада, я был застигнут тьмою и остановился на ночь в Тарнабе, косах в трех от первого. Покормив и убрав лошадь, я хотел уже идти в дом, но увидел трех человек, разговаривавших между собою, и спросил, что было предметом их беседы. Они объявили мне, что один из них продавал спою жену, но что они еще не сошлись в цене. Между тем, Хада Берди Мынг, баши и начальник деревни, подошел ко мне и шепнул на ухо, что если я согласен идти с ним пополам, то он купит женщину, которую он видел и нашел необыкновенно прекрасною. Я согласился, и мы купили ее за 70 рупий, сложившись каждый по 35. На первою ночь она пошла со мною. На другое утро явился Хада Берди и, объявив, что выдумка покупать с товарищем женщину очень нехороша, спросил — как я намерен поступить в этом деле? Я отвечал, что женщина проживет у меня месяц, а на следующий перейдет к нему. На это он никак не соглашался, по той причине, что в случае рождения сына, или дочери трудно будет узнать кому собственно принадлежит ребенок. Чтоб покончить, сказал он, дай мне, пять рупий барыша на мои деньги и возьми себе красавицу, или я тебе дам столько же барыша, с тем чтоб она принадлежала мне. Я согласился на последнее, и теперь она живет с ним, как это все знают здесь».
Если у кого-нибудь есть совершеннолетняя дочь, то необходимо дать знать об этом Миру, который посылает своего главного евнуха ее освидетельствовать: если она хороша, то ее берут к Миру, если же нет, то позволяют ей идти за муж за кого хочет.
Все подданные, встречаясь верхом с Миром, обязаны сойти с лошади и при проезде его приветствовать словами: салам алэйкум. Правителям округов и другим сановникам поставляется в обязанность приезжать в столицу, по крайней мере, четыре или пять раз в год с саламом. Церемония эта совершается таким образом: при входе в двери каждый кричит во все горло: «Салам алэйкум!» потом, подбежав, падает на колени, хватает руку Мира обеими руками и целует ее, или прижимает ко лбу (на верное я не мог рассмотреть), и, воскликнув «Таксир! — пощади меня! — отходит к стене и оттуда уже отвечает на вопросы Мира относительно своего управления. После он примыкает к толпе придворных и уходит когда ему заблагорассудится. В всех этих случаях обыкновенно представляются подарки — лошади, рабы и прочее.
Обрезание детей совершается на седьмом, или десятом году от рождения. В это время бывают у Узбеков самые большие пиршества, продолжающиеся от пятнадцати до двадцати дней и стоящие больших издержек. Количество пищи, съедаемой на таких пирах Узбеками — чрезмерно, также как и во всякое другое время; два Узбека нередко могут съесть целого барана, с соразмерным количеством риса, хлеба, коровьего масла и проч. и закончить обед арбузами, дынями и другими плодами, которые они ставят ни во что и говорят — это просто вода. Во всех случаях домашнего счастья лучшими забавами служат скачки, для которых лошади обыкновенно выдерживаются недели за две, или за три. Такая выдержка необходима, потому что здесь скачки равняются не одной и не двум милям, а непрерывному бегу за двадцать, или за двадцать пять косов (40 или 50 миль) по равнинам. Тут уже ничто не разбирается — мчатся по болотам, переплывают реки. Картины подобных скачек необыкновенно увлекательны, ибо в них участвуют не одни состязающиеся, которых число обыкновенно равняется 10, но и все присутствующие; иногда от 100 до 500 человек сопровождает их, по крайней мере, на первые три, или четыре мили. Судья высылается заранее; состязающиеся же редко возвращаются ранее следующего дня. Назначаемые призы действительно стоят усилий. Так, в одном случае, где хозяин был богатый человек, они состояли из следующих: первый — прекрасная невольница, (обыкновенно Газарская, или Читральская: известные красавицы); второй — 50 баранов, третий — мальчик; четвертый — лошадь; пятый — верблюд; шестой — корова и наконец седьмой — арбуз. Выигрывающий последний приз обыкновенно становится предметом насмешек для всего сборища.
Полный текст
Метки к статье: 19 век Центральная Азия Афганистан Пакистан
Если Вы заметили в тексте опечатку, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter
|
