ГОМИШ ИАННИШ ДЕ ЗУРАРА (АЗУРАРА)

ХРОНИКА ДОСТОСЛАВНЫХ ДЕЯНИЙ, КОИ БЫЛИ СВЕРШЕНЫ ПРИ ЗАВОЕВАНИИ ГВИНЕИ ПО ВЕЛЕНИЮ ИНФАНТА ДОНА ЭНРИКИ

CRONICA DOS FEITOS NOTAVEES QUE SE PASSAROM NA CONQUISTA DE GUINEE POR MANDADO DO IFFANTE DOM HENRIQUE

Как люди Паленсу взяли шесть мавров.

Диниш Диаш, как мы уже сказали, снарядил одну каравеллу дона Алвару ди Каштру, вступив с самого начала в компанию с Паленсу, каковой вел одну фушту — не потому что разумел воспользоваться с нею чем-либо еще, кроме как вхождением в реку Нил; ибо, поскольку была она ветха, он полагал оставить ее в любом месте, где ощутил бы, что настал для нее предельный срок (derradeiro falecimento).

И, следуя так своим путем, оба прибыли на остров Эржин [Аргуин], где, после того как взяли воды (filharam agua), договорились следовать своей дорогой до тех пор, пока не прибудут в землю негров, согласно намерению, с коми они отбыли из сего королевства. И когда они уже прошли доброе расстояние (boa peca) за мысом Сантана (Santana) ¹, идя одним безветренным днем, сказал Паленсу, что не худо было бы высадить некоторых людей на землю и чтобы они отправились посмотреть, не смогут ли захватить каких-нибудь мавров.

— Для чего, — сказал Диниш Диаш, — станет человек заниматься (ocupar-se homem) подобным делом? Пойдем в добрый час нашим путем, ибо, коли Бог приведет нас в ту землю, то мы наверно найдем мавров, коих достанет нам для нашего груза.

Правдою было то, что говорил Диниш Диаш, — что достаточно было там мавров; однако не были они столь легки для захвата, как ему думалось, ибо верьте, что они суть люди весьма сильные и искусные в своей защите, и ясно увидите вы то в следующих главах, где мы будем говорить об их сражениях.

— Друг! — ответил Паленсу. — Коли даже будет так, что мы обретем там много мавров — что потеряем мы, коли Бог вначале даст нам некоторых здесь? Все же, — молвил он, — я почитаю за доброе, коли мы испробуем (provemos), сможем ли достать их, — и да будет угодно Богу, чтобы мы взяли здесь стольких, что смогли бы обойтись сейчас без более дальнего похода!

— Что ж, коли так, — сказал Диниш Диаш, — приказывайте, как вам угодно.

Тотчас приготовил Паленсу свою фушту для причаливания к земле. И хотя затишье было весьма велико, у побережья были весьма большие волны, каковые так и не позволили фуште пристать к земле; но он, жаждая закончить то, что начал, сказал той компании:

— Друзья! Ясно видите вы, как ярость сего моря рядом с сим побережьем не желает дозволить нам высадиться на землю. Однако даже и так моим желанием будет высадиться; но поскольку я не умею плавать, глупо было бы (faria sandice) отважиться на подобную дерзость. Коли есть среди вас некоторые, что, плывя, смогут выйти на землю, то я поистине весьма отблагодарю вас, и впредь не будете вы лишены той похвалы, коей добрые [мужи] заслуживают за свои доблестные труды.

— Верно то, — ответили некоторые, — что мы располагаем доброю волей к тому, чтобы дать вам удовольствие. Однако что будет, коли из сего воспоследуют для нас две опасности: первая — мы не знаем, как нам выйти на землю, ибо сии волны могут здесь закрутить нас таким образом, что мы не сможем быть хозяевами собственных членов и весьма быстро умрем, каковые суть вещи, что в иных случаях уже бывали; вторая — коли мы двинемся таким образом по земле и встретим каких-либо людей, с коими, может статься, не должны будем сражаться без вашей помощи, то, коли море будем в таком же состоянии и вы не сможете высадиться — что хотите вы, чтобы мы сделали?

И поскольку, как видите вы, среди многих имеются разноречивые мнения, то, в то время как Паленсу выслушивал доводы тех [людей], отделились некоторые, каковые не только не пожелали выслушивать какую-либо часть того совета, но даже предстали нагими перед Паленсу, приготовившись к тому, чтобы броситься в воду.

— Вот мы здесь! — сказали они. — Приказывайте, что делать, ибо смерть всюду одна и та же, и коли Бог определил чтобы мы умерли, служа Ему, то сие есть наилучшее время, чтобы нам окончить свои жизни.

Затем, наученные своим капитаном, они собрали свои одежды (corregeram suas roupas) и оружие наилучшим образом, каким могли, и бросились вплавь; и было так угодно Богу, чтобы, хотя море там и было сурово, вышли на землю все двенадцать — так, как они отбыли с кораблей. Затем они начали следовать вдоль берега, и не прошли еще так много, когда один, шедший впереди, сказал прочим, чтобы они стали тихо (quietos), ибо он зрел след людей, и, что было лучше всего, он казался ему свежим.

— Кажется мне, что будет добро, — сказал он, — чтобы мы пошли сзади них, ибо, как мне представляется по этому следу, они не должны быть далеко.

— Что ж, — ответили прочие, — для же еще, стало быть, рисковали мы перед нашими товарищами, прыгая в воду, коли противное [сему] должны были бы содеять?

Тогда они поручили троим идти вперед, дабы не спускать глаз со следа, а остальные чтобы следовали за ними. И, двигаясь так с теми ожиданиями на протяжении двух лиг, они открыли одну долину, где впередиидущие увидели мавров, по чьему следу шли; однако они показались им столь малочисленными, что, сообразно доброй охоте, что они к сему имели, это их огорчило, хотя в своей победе они имели более точную уверенность. И, таким образом, они обратили лица к прочим, шедшим позади, дабы предупредить их о добыче, что они зрели пред собою; каковых [впередиидущих] слова были кратки, ибо едва они стали говорить «мавры», как последние уже начали бежать, и в беге выкликивать свои призывы, коих [людей] голоса известили и опечалили мавров. Однако не было там иного спасения, кроме как бежать, ибо о малом своем и бедном имуществе немного заботы они имели; и уверен я, что бежавшие оттуда [лишь] поздно вернулись туда с тоскою (suidade), что испытывали по своей поклаже (fardagem).

Наши начали бежать рано и были уже утруждены высадкой с фушты и ходьбою в пути, и посему не смогли долго вести преследование, вследствие чего много упустили из своей добычи, ибо не захватили более девяти.

— Добро будет, — молвили некоторые, — чтобы шестеро из нас отделились и отвели бы этих пленников на корабли, а мы, другие шестеро, что останемся, поищем среди сих зарослей, и, может статься, отыщем некоторых спрятавшихся.

Тотчас отделились шестеро тех, что должны были вернуться с пленными, каковые начали связывать своих пленников наилучшим образом, каким могли; однако представляется, что не так добро, как следовало, ибо вполне хватало шестерых для девяти, согласно тому, что, как вы уже слышали, другие в тех краях уже забирали гораздо больше, без того, чтобы против них выступил какой-нибудь противник.

И поскольку женщины обыкновенно бывают упрямы (perfiosas), одна из той компании начала упорствовать в своем нежелании идти, биясь об землю и дозволяя таскать себя за волосы и за ноги, не желая выказать к себе ни малейшей жалости; коей чрезмерное упрямство принудило наших оставить ее там привязанной, дабы вернуться за нею в другой день.

И пока они пребывали в сей сумятице (volta), прочие [мавры] начали рассеиваться, разбегаясь в одну и другую сторону, с чем у них [наших] бежали двое, не считая мавританки, кою они уже оставили связанною. И хотя они довольно потрудились ради них, но не смогли их более достать, ибо, как представляется, местность была такова, что те с легкостью (ligeiramente) могли спрятаться. И таким образом они [наши] поневоле должны были отвести на берег тех шестерых, весьма жалуясь своей неудачей; и не менее [жаловались] другие, прибывшие затем, так ничего не найдя.

Были там некоторые, что желали еще вернуться за мавританкою, кою они оставили связанной, однако, поскольку было уже весьма поздно, а море было опасно, они перестали то делать; не смогли они [сделать сего] и позднее, ибо фушта вскоре отбыла. И так осталась мавританка со своим глупым упрямством (porfia), весьма хорошо привязанная в тех зарослях, где, как я думаю, она приняла тягостную смерть, ибо те, что бежали оттуда, страшась первой встречи, не вернулись бы туда столь рано.

И когда сии корабли следовали так своим путем, ветер начал свежеть, до того, что стал весьма сильным, так что буря утрудила оные корабли таким образом, что фушта стала давать течь и вбирать в себя столько воды, что Паленсу уразумел, что не подобало следовать дальше, ибо, последовав, было бы сомнительно добраться туда, куда он желал; и к тому же невзначай мог прийти такой ветер, что каравелла отдалилась бы от них, вследствие чего его жизнь оказалась бы в опасности. Посему он сказал Динишу Диашу, чтобы тот принял его на свой корабль, а равно и других людей, со всем снаряжением и оснасткой фушты, и, к тому же, с большой долей древесины для дров. Когда же все сии вещи были приняты [на борт каравеллы], они затопили фушту и последовали далее своим путем.

О вещах, что случились с Родригианишем ди Травасушем и Динишем Диашем.

Мы уже говорили ранее, как Родригианиш и Диниш Диаш составили свою флотилию; но подходящее место, где нам следует точно объявить обо всем с ними происшедшем, есть сие.

И было так, что когда они составили флотилию, тем образом, как мы уже сказали (что, как мы думаем, было уже после затопления фушты), они прибыли на Зеленый мыс, откуда отправились на острова и взяли воды, и ясно узнали по пути следования к ним, что другие корабли уже прошли там ². Затем они стали пытаться [отыскать] гвинейцев, каковых обнаружили столь приготовившимися, что, хотя много раз пробовали высадиться на землю, всегда встречали такой храбрый отпор, что не отважились до них добраться.

— Может быть, — сказал Диниш Диаш, — что сии люди ночью не столь хороши, как днем. Посему я хочу испытать, какова есть их отвага (ardimento), что легко смогу узнать сей, следующей ночью.

Что действительно и было претворено в дело, ибо как только солнце спрятало ото всех свой свет, он высадился на землю, взяв с собою двух человек; и встретил два селения, каковые показались ему столь великими, что он почел за свое благо их оставить, ибо его поход был не с целью испробовать что-нибудь, но лишь предупредить других компаньонов (parceiros) о том, что им следовало делать.

Тогда он вернулся на корабль и поведал затем Родригианишу и прочим обо всем, что нашел.

— Мы, — сказал он, — немного рассудительности выказали бы, пожелав изведать подобное сражение, ибо я нашел одну деревню, поделенную на два весьма больших селения; и вы уже знаете, что люди сей земли не столь легки для захвата, как мы того желаем, ибо они суть мужи весьма сильные, осмотрительные и приготовленные к своим боям; худшее же то, что они отравляют свои стрелы весьма опасною травою. Посему мне представляется, что мы должны вернуться, ибо весь наш труд станет причиною нашей смерти, коли мы пожелаем связаться (intrometer) с этими людьми.

На что прочие сказали, что то было весьма добро, ибо все ведали, что то была правда. Затем они оснастили (corregeram) свои паруса и начали отбывать.

Одну вещь, как сказал Диниш Диаш, видел он на том острове, показавшуюся ему новою в отношении того, что было ему известно: и сие было то, что среди коров он увидел двух животных (alimarias), весьма безобразных (desafeicoadas) в сравнении с прочим скотом; однако, поскольку они ходили вот так, смешавшись [с коровами], я полагаю, что то, может статься, были буйволы, каковые суть животные природы быков ³.

И когда те таким образом вернулись, Родригианиш, каковой не отбывал удовлетворенным из той земли, ибо не оказался в таком месте, где мог бы выказать добрую охоту, кою имел, к тому, чтобы сделать [что-нибудь] ради своей почести, сказал Динишу Диашу, что, как ему представлялось, будет добро, чтобы они высадили некоторых людей, ибо могло быть так, что какие-нибудь мавры придут собрать древесину фушты, кою они прежде затопили; и что коли они [наши] их найдут, не могло не случиться так, чтобы они не захватили нескольких.

Поскольку Диниш Диаш был того же мнения, они спустили на воду свои лодки, в каковых отправили на сушу двадцать людей. И верно представляется, что Родригианиш не был обманут в своих помыслах, ибо мавры уже ходили по пляжу, собирая ту древесину. И, видя, как лодки идут к суше, они отдалились несколько от берега; и, как те, кто говорит «сии [явились] искать нас — найдем способ, коим не только сможем спастись, но также и им сумеем навредить (empecer)», бросились в две засады, дабы удалить наших от пляжа и использовать свои силы, самим со всею надежностью избегнув опасности.

Христиане же достигли суши, где задержались на некоторое время, дабы договориться насчет своего похода, и сие потому, что нашли такой след мавров, по каковому показалось им, что те не должны быть очень далеко; хотя и узнали, по протяженности следа, что тех было гораздо больше, нежели, как они ощущали, их силы могли выдержать, что заставило некоторых требовать, чтобы они вернулись, ибо то не было делать, кое следовало свершать.

— Теперь, — сказали другие, — здесь ничего больше не сделаешь: мы уже высадились, и постыдно было бы вернуться назад. Пусть возвращаются лодки, мы же пойдем вперед искать наших врагов, и да будет в руке Бога все, что с нами произойдет.

И из первых двадцати, что их было, шестеро возвратились в лодки, дабы отвести их к кораблям; четырнадцать же последовали вперед, сообразно тому, что, как, они обнаружили, след уходил вглубь. Однако их труд в ходьбе был недолог, ибо тотчас начала раскрываться первая засада, в каковой, верно, было до сорока мавров, вышедших на них весьма оживленно, как те, кто из-за своего превосходства ощущал, что имел победу в своих руках — не только из-за численности тех первых [мавров], каковое было больше, сколько из-за прочих, залегших в другой засаде, насчет коих они были уверены, что те придут им на помощь.

Однако, хотя мавры и имели такую уверенность, христиане не обратили к ним спин, но приготовили свое оружие и, как люди, лишенные всякого страха, ожидали прихода своих противников. Вследствие чего началось меж ними весьма великое сражение; и знайте, что копья и стрелы не ведали отдыха, и не встречали ни лат, ни кольчуг, о кои могли бы встретить препятствие (detenca). В поле не было камней, коими мавры могли бы в большой мере себе помочь, и так как они были безоружны, а христиане вкладывали всю свою силу в то, чтобы их ранить и убить, начали мавры ощущать себя разбитыми (magoados) и отдаляться от наших так далеко, как только могли.

И в сем сражении весьма потрудился один спальник Инфанта, звавшийся Мартин Перейра, щит которого был не менее утыкан оружием врагов, нежели дикобраз — иглами, когда ощетинивается (quando levanta suas penas).

И пусть уже говорил я прежде в сей хронике о благородных и великих деяниях, поистине не без причины прибавляю я труд сих четырнадцати ко славе всех добрых [мужей], ибо заслуга их достойна великой почести среди живущих, и еще более, думается мне, — перед ликом того Вечного Господа (коего центр, согласно сказанному Ермесом (Ermes) ⁴, пребывает во всяком месте непреходящим образом, а окружность не находится нигде), от коего души их получили блаженство во славе.

Остается мне еще рассказать о том, что случилось с каравеллою Жуана Гонсалвиша Зарку, каковой, на мой взгляд, как никто другой из посланных туда пребывал в сем деянии без надежды на прибыль, ибо все прочие, как вы уже слышали, помимо службы инфанту, имели заботу о собственной выгоде. Однако сей Жуан Гонсалвиш был человек благородный во всех своих деяниях; и посему пожелал, дабы мир узнал, что лишь ради того, чтобы послужить своему господину, собирался он приказать совершить то путешествие. И он снарядил одну весьма выдающуюся каравеллу, каковой капитаном сделал одного своего племянника, коего инфант взрастил при своем дворе и каковой звался Алвару Фернандиш; наказав ему, чтобы он не заботился ни о какой иной прибыли, кроме как о том, чтобы высмотреть и узнать любую новую вещь, какую сможет, и чтобы он не утруждался совершением высадок в земле мавров, но отправился бы прямым путем в землю негров, и чтобы оттуда и далее он прибавил в своем путешествии все, что только сможет ⁵, потрудившись явиться к инфанту, своему господину, с какою-нибудь новостью, которая, по его разумению, будет ему приятна.

Каравелла была хорошо снабжена провизией (bem abitalhada), люди, ее сопровождавшие, готовы были потрудиться, а Алвару Фернандиш был человек молодой и отважный. Они отправились в путь, твердо вознамерившись следовать намерению того, кто их туда послал. И так они плыли по тому великому морю Океану, пока не прибыли на реку Нил ⁶, о каковой узнав по знакам, о коих я уже говорил, взяли [в ней] две бочки воды, из коих одну привезли в город Лиссабон. И я не ведаю, пил ли в свои дни Александр, каковой был одним из монархов мира, воду, кою бы привозили ему столь издалека!

Отсюда они направились вперед, пока не прошли Зеленый мыс, за коим увидели один остров ⁷, на каковом высадились, дабы увидеть, найдут ли каких-нибудь людей, сохраняя, однако, при себе ту осмотрительность (resguardo), каковая, как они ощущали, пристала в подобном месте.

И, отбыв оттуда, они достигли одного мыса, где было много сухих пальм без ветвей; и тому мысу они дали название «мыс Мачт» ⁸.

И среди сих животных, коих они таким образом нашли, было одно, похожее на оленуху (cerva), каковое те гвинейцы водили с корзинкою (cofinho) во рту, дабы не есть; и, как могли уразуметь наши, они водили его таким образом как приманку (anegaca), дабы привлекать к себе (por lhe aguardarem) других диких зверей податливостью (mansidade) сего [зверя] ⁹; и поскольку они [наши] узрели его таким прирученным, они не пожелали его убивать.

В коей автор начинает речь об образе сей земли.

Добро будет, коли мы теперь оставим немного в стороне сии вещи и перейдем к распределению тех земель, где наши люди странствовали в ходе тех трудов, о коих мы уже говорили, дабы вы смогли получить знание о заблуждении, в коем бывшие до нас неизменно жили, страшась пройти тот мыс, из страха перед теми вещами, о коих мы говорили в начале сей книги; и дабы мы узрели также, сколь великой славы заслуживает наш принц, вынесший свои сомнения пред лицом не только нас, ныне живущих, но также всех прочих, коим предстоит явиться во времена грядущие.

И поскольку одною из вещей, про каковые они говорили, будто бы те препятствовали проходу в те земли, являлись имевшиеся там весьма великие течения, каковых вследствие никакому кораблю не было возможности совершить плавание по тем морям, то теперь имеете вы ясное знание о первоначальной их ошибке, ибо видели, как корабли уходили и возвращались столь же безопасно, как в любой части иных морей.

Говорили также, будто бы те земли были песчаными и без какого-либо населения. И верно то, что насчет песков они не обманулись вовсе, но все же [пески имелись] не в таком количестве; что же до населения, то ясно видели вы противное [тому], ибо тамошних жителей зрели вы каждый день пред вашими очами, хотя поселения их большею частью суть деревни, а не поселки, ибо от мыса Божадор до королевства Тунисского из поселков и мест, укрепленных для защиты, найдется всего до пятидесяти.

Обманывались они также насчет глубины моря, ибо на картах у них значилось, что берега были столь низкими, что в одной лиге от земли воды было не более, чем на одну морскую сажень, чему было обнаружено противное, ибо корабли имели и имеют достаточную глубину для своего плавания, не считая некоторых отмелей; и таким образом были основаны на некоторых косах эссаканы (essacanas) ¹⁰, согласно тому, что вы найдете на навигационных картах, кои приказал составить инфант ¹¹.

В земле негров нет иного огороженного места, кроме лишь того, что они зовут Оаден (Oadem) ¹², и нет поселения, кроме некоторых, что находятся у кромки моря, [состоящих] из соломенных домов, кои были обезлюжены теми кто ходил туда на кораблях сей земли [Португалии]. Верно то, что [та] земля обыкновенно бывает населена, однако жизнь ее протекает не иначе, как в палатках и алкитанах (alquitoes) ¹³, какие бывают у нас, когда случается нашим принцам путешествовать с войском; что было подтверждено теми, кто был там захвачен, а также Жуан Фернандиш, о коем мы уже говорили, поведал о сем немало. Все их основное занятие и труд состоит в охране своих стад, scilicet, коров, овец, коз и верблюдов; и почти каждый день они меняют свои стоянки, ибо самое большее, сколько могут отдохнуть на одном месте, это дней восемь. И некоторые из тех принципалов имеют [в своих стадах] ручных кобыл, от коих получают коней, хотя и весьма немногих.

Пища их большею частью состоит из молока, а в некоторых случаях — небольшого количества мяса и семян диких трав, кои они собирают в тех горах; и говорили некоторые из побывавших там, что сии травы напоминают просо сей земли [Португалии], однако их там не встречается много ¹⁴. Когда им удается достать некоторое количество зерна, то, говорят, они едят его с тем же отношением, с каким мы в сей земле едим конфеты ¹⁴. И много месяцев в году как они, так и их лошади и собаки не поддерживают себя ничем больше, кроме как питием молока. Те же, кто живет на берегу моря, не едят ничего другого, кроме лишь рыбы, все, по обыкновению, — без хлеба и без чего-либо иного, не считая воды, кою пьют, и в основном едят сию рыбу сырою и сушеною.

Одежда, кою они носят, суть накидки (almexias) из кожи и также сделанные из нее шаровары; некоторые из достойных, однако, имеют алкисэ (alquices), и некоторые избранные, кои стоят выше почти всех прочих, имеют хорошее платье, как другие мавры, и добрых лошадей, и добрые седла, и добрые стремена; однако сих весьма мало.

Женщины носят алкисэ, каковые суть нечто вроде плащей, коими они закрывают лица; и на том разумеют они, будто закончили укрывать весь свой срам, ибо тела оставляют совсем нагими. «Истинно то, — говорит тот, кто объединил эту историю, — что сия есть одна из вещей, по коим можно узнать о великом их скотстве ¹⁶, ибо коли сколь-нибудь мало рассудка нашлось бы у них, они последовали бы природе, укрывая лишь те части, каковые, как она указала, должны быть укрыты, ибо зрим мы, естественным образом, что в каждом из тех срамных мест поместила она заграждение из волос, показывая, что желала их прикрыть; и также полагают некоторые натуралисты, что коли оставить так те волосы, они вырастут настолько, что спрячут все места вашего срама».

И жены тех достойных носят золотые серьги и кольца, и равно иные драгоценности.

О вещах, что случились с Жуаном Фернандишем.

Дабы помочь себе в познании сих вещей, скажем в сем месте о том, что случилось с Жуаном Фернандишем ¹⁷ в сей земле в те семь месяцев, что он пребывал там ради службы сеньору инфанту, как вы уже слышали.

Каковой [Жуан Фернандиш], оставшись там во власти родичей того мавра, коего в сию землю [Португалии] привез Антан Гонсалвиш, был уведен ими вместе со своим платьем и бисквитами, и некоторым зерном, что у него оставалось, а также со своим носильным бельем; каковые вещи были у него все отняты против его воли, и был ему дан [взамен] лишь один алкисэ, каковой носил каждый из прочих мавров.

И те, с кем он таким образом остался, были овчарами; и они отправились в землю вместе со своими овцами, и он вместе с ними ¹⁸.

И он говорил, что сия земля ¹⁹ вся песчаная, без какой-либо травы, не считая долин (vagens) или низин, имеющих некоторую траву, от коей стада получают свое слабое поддержание; однако [сия земля] имеет холмы и горы все из песка.

И сия земля идет от Тагаоса (Tagaoz) ²⁰ до земли негров и смыкается со Средиземным морем, у предела королевства Тунисского, к Мондебарки (Mondebarque). И оттуда простирается вся земля такою же, как сия, о коей мною уже сказано, до Средиземного моря и негров, и до Александрии, каковая [земля] вся населена народом пастухов — там более, там менее, согласно имеющимся у них пастбищам. Нет в ней и деревьев иных, кроме малых, таких как дурман (figueiras do Inferno) или колючий кустарник, и в некоторых местах есть там пальмы ²¹. И вся вода — из колодцев ²², ибо нет каких-либо проточных вод, кроме как лишь в очень немногих местах. Ширина же той земли будет лиги три, а длина — тысячу, на каковом [пространстве] нет в ней иных благородных мест, кроме как Александрия и Каир.

Письмо, коим они пишут ²³, и язык, на каковом говорят, не таковы, как у прочих мавров, но иного вида; однако же все [сии мавры] принадлежат к секте Мафамеда и называются аларви, азенеге и барбары ²⁴. И все путешествуют так, как я уже сказал, scilicet, в палатках, со своими стадами, там, где им угодно, без какого-либо уложения, власти или правосудия; каждый бродит лишь так, как желает, и творит то, что ему угодно, и в том, в чем может. Сии [мавры] воюют с неграми более грабежом, нежели силою, ибо не обладают против них подобающей мощью ²⁵. И в их землю приходят некоторые мавры, и сим они продают тех негров, коих приобретают таким образом, через грабеж; или же отвозят их в Мондебарки, что лежит по ту сторону королевства Тунисского, для продажи прибывающим туда христианским купцам в обмен на хлеб и некоторые иные вещи ²⁶, как ныне делают на Золотой реке, согласно тому, что в дальнейшем будет поведано.

И добро будет вам знать, что во всей земле Африканской, каковая лежит от Египта до заката, мавры не имеют королевства иного, нежели королевство Фец, в каковом лежат королевства Марокко и Тафелети (Tafelete) [Тафилет], а также королевство Тунис, в коем находятся королевства Тремесен (Tremecem) [Тлемсен] и Бугия. Всею же прочею землей владеют сии аларви и азанеге, каковые суть пастухи конные и пешие и странствуют по полям, как мною уже сказано. И говорят, что в земле негров есть иное королевство, называемое Мели (Meli); однако сие не есть правда ²⁷, ибо они привозят негров из того королевства и продают их так же, как и прочих, что подтверждает то, что, если бы то были мавры, они бы не продавали их так.

И, возвращаясь к тому, что случилось с Жуаном Фернандишем, каковой отправился с теми овчарами, то он говорил, что, когда путешествовал с ними по тем пескам, много раз бывало так, что ему недоставало молока. И случилось так, что в один день проходили там двое конных, направлявшихся туда, где пребывал тот Ахуди Мейман, о коем мы уже выше говорили; каковые спросили у того Жуана Фернандиша, не хотел ли бы он отправиться туда, где находился тот мавр.

— Сие мне весьма угодно, — молвил Жуан Фернандиш, — ибо имею я известия о том, что он человек благородный, и хочу отправиться взглянуть на него, дабы познакомиться.

Тогда другие поместили его верхом на верблюда, и начали идти туда, где, как им думалось, пребывал тот мавр. И столько шли они, что у них закончилась вода, кою они везли, вследствие чего на протяжении трех дней они не пили ни разу. И он говорил, что они узнают край, где есть люди, не иначе, как обращая очи к небу ²⁸, и там, где узрят они летающими воронов и хуссу-франку (hussos francos) ²⁹, там, разумеют они, и находятся люди, ибо во всей той земле нет иного четкого пути, кроме как лишь вдоль кромки моря. И говорил тот Жуан Фернандиш, что те мавры, с коими он шел, определяли направление не иначе, как по ветрам, — так, как делают в море, — и по тем птицам, что мы уже сказали.

И так шли они столько по той земле, перенося свою жажду, пока не прибыли туда, где был тот Ахуди Мейман, со своими сыновьями и прочими, его сопровождавшими, коих всех было до ста пятидесяти человек; каковому Жуан Фернандиш отвесил свой поклон. И мавр принял его весьма добро, велев давать ему того продовольствия, коим он себя поддерживал, scilicet, молока, да таким образом, что тот, к тому времени, когда был забран каравеллами, стал необыкновенно тяжел (comunalmente pensado) и имел добрый цвет [кожи].

Он говорил, что знои той земли весьма велики, и также [велики] крупинки песков; и [что] много пеших людей, и, соответственно, мало конных, ибо остальные не привычные к пешей ходьбе ездят на верблюдах, из коих некоторые — белые и проходят в день по пятьдесят лиг ³⁰. И сих верблюдов имеется там большое изобилие, не только в особенности белых, но всякого цвета; и [он говорил,] что равным образом есть там много стад, хотя пастбища так малочисленны, как мы уже сказали.

И он говорил, что есть у них пленники негры, а у достойных — в избытке золото, кое привозят из той земли, где живут негры; и что есть в той земле много эму и оленей, и газелей, и множество куропаток, и множество зайцев; и что ласточки, что отсюда отбывают зимою, отправляются туда зимовать на тех песках (я думаю, что по причине жары), и также отправляются туда другие малые птицы; но что аисты переправляются в землю негров, где поддерживают себя всю зиму.

О лигах, что сии каравеллы инфанта преодолели за мысом, и об иных разнообразных вещах.

Было мнение среди многих людей Испании, а также иных краев, что те большие птицы, что зовутся эму, не высиживают яйца, но что так, как кладут они их в песок, так и оставляют; чему было обнаружено весьма противное, ибо они откладывают по двадцать и тридцать яиц и высиживают их так же, как и прочие птицы.

И говорят, что вещи, от продажи коих в той земле могут получить прибыль живущие торговлею, суть те негры, коих они имеют много, ибо похищают их; и золото, кое они получают из земли тех [негров]; и кожи, и шерсть, и масло, и также сыры, коих там множество; и также финики в великом изобилии, кои они получают извне, и амбра, и мускус, и смола (anime) ³¹, и ворвань, и кожи тюленей, коих имеется множество на Золотой реке, как вы уже слышали.

И можно достать там что-нибудь из товаров Гвинеи, каковые весьма многочисленны и весьма хороши, как в дальнейшем будет написано.

И было обнаружено, что до сей эры тысяча четыреста сорок шестого года от рождения Иисуса Христа побывала в тех краях пятьдесят одна каравелла; однако об общем количестве всех мавров, ими захваченных, мы скажем в конце сей первой книги.

И прошли сии каравеллы за мысом четыреста пятьдесят лиг.

И, как обнаруживается, все то побережье идет к югу, со многими мысами, согласно чему сей наш принц велел дополнить морскую карту.

И надлежит знать, что то, что знали наверняка о побережье великого моря, достигало шестисот лиг ³², и к ним были добавлены сии четыреста пятьдесят; и то, что было показано на карте мира относительно сего побережья, не было правдою, ибо его рисовали не иначе, как наугад. Однако сие, то, что ныне помещено на карты, было увидено очами, как вы уже слышали ³³.

Коя говорит об острове Канария и об образе жизни на нем.

Представляется мне, что о многих вещах подобает мне сделать сообщение в сей книге; ибо, коли я скажу о них столь кратко, останется желание у читающих историю узнать об их подробностях, по коим они могли бы прийти к исчерпывающему знанию о них.

И поскольку в начале сей книги я сказал о том, как инфант дон Энрики послал к островам Канарии, и затем поведал, как корабли отправились на них, дабы составить некоторую добычу, я хочу сейчас показать, сколько есть тех островов, и какого они народонаселения, а также об обычаях их веры и затем обо всех вещах, к ним принадлежащих.

И, согласно найденному мною в старинных записях, во времена когда в Кастилии царствовал король дон Энрики [Энрике], сын короля дона Жуана [Хуана] Первого (того, что был побежден в битве при Алжубарроте), один дворянин из Франции, звавшийся моссе Жуан ди Ботанкур [месье Жан де Бетанкур], будучи человеком благородным и католиком и желая сослужить службу Богу, узнав о том, что сии острова принадлежали неверным, отбыл из своей земли с намерением их завоевать. И, прибыв в Кастилию, он получил еще больше кораблей и людей, чем вез; и отправился к ним [островам], где ему выпало достаточно труда при их завоевании. Однако же он, наконец, покорил три [острова], четыре же остались не завоеваны.

И так как моссе Жуан уже издержал свое продовольствие и деньги, что вез, ему оказалось необходимо вернуться в свою землю, с намерением прибыть еще раз, дабы завершить завоевание всех [островов]; и он оставил капитаном на тех трех, кои он прежде уже завоевал, одного своего племянника, по имени мисе Масиоти [месье Масиот] ³⁴. Однако мисе Жуан, оказавшись во Франции, более не вернулся в сию землю [Канарии], вследствие чего говорили иные, будто он занемог тяжкими недугами, кои воспрепятствовали ему вернуться вновь, дабы завершить доброе свое намерение; другие говорили, что он был удержан (fora embargado) королем Французским по причине войн, в коих тот пребывал, в связи с коими тому была потребна его помощь. Вследствие чего оный мисе Масиоти остался там затем на долгое время, пока не отправился на остров Мадейру, как в дальнейшем будет поведано.

И население сих трех островов, ко времени составления сей книги, распределяется следующим образом: на острове, называемом Лансароти [Лансароте], проживают шестьдесят человек; и на острове Форти-Вентура [Фуэртевентура] — восемьдесят; и на ином, называемом Ферру [Ферро] будет человек двенадцать. И сии суть три [острова], завоеванные тем великим сеньором из Франции. И все сии их жители суть христиане и совершают промеж себя святые службы, имея церкви и священников.

Но есть там также иной остров, называемый Гомейра [Гомера], каковой потрудился завоевать мисе Масиоти с некоторыми кастильцами, коих он взял в свою компанию; и они не смогли завершить его завоевание, хотя среди тех канарцев [острова Гомейра] и есть некоторые христиане. И на сем [острове] будет человек семьсот населения.

На другом острове, Палма [Пальма], проживают пять [сотен] человек.

И на шестом острове, каковой есть Танарифи [Тенерифе] или Адский (ибо имеет на вершине расселину, из каковой всегда исходит огонь), проживают шесть тысяч воинов.

Седьмой остров называют Гран-Канария, на каковом будет тысяч пять воинов.

Сии три [острова] с начала мира никогда не были завоеваны; однако на них было уже взято [в плен] много людей, от коих узнали почти все обычаи их жизни. И поскольку они показались мне весьма отличными от обычая прочих людей, я желаю здесь немного поговорить о сем, дабы те, что от Господа возымели такую благодать, каковой вследствие пребывают вне подобного скотства, восславили за сие Господа, коему угодно было сотворить все вещи столь различным образом. И те, что в святом законе Христовом пребывают и вследствие любви к Нему желают испытать некоторую суровость жизни, найдут для сего великое мужество, дабы добро то выдержать, когда вспомнят о том, что сии суть люди и что они проводят столь тяжкую и суровую жизнь к своей радости и удовольствию.

Из всех сих островов, кои я уже назвал, Гран-Канария есть наибольший; каковой [остров] имеет в окружности лиг тридцать шесть. Жители его от рождения (de nacao) смышлены, однако не очень надежны (de pouca lealdade). И они ведают, что есть Бог, от коего добро творившие добро получат, противные же получат зло. И они имеют промеж себя двух [вождей], из коих одного называют королем, а другого — герцогом; однако все управление (regimento) островом лежит на неких рыцарях, [число] коих не должно быть менее ста девяноста и не достигать двухсот. И после того как умрут пятеро или шестеро, прочие рыцари собираются и выбирают столько же из тех, что также являются сыновьями рыцарей, ибо они не должны выбирать других; и они ставят тех на место умерших, таким образом, чтобы число всегда было полным. И некоторые говорят, что сии суть из самых благородных, какие только известны, ибо всегда происходили из рода рыцарей, не смешиваясь с чернью. И сии рыцари знают свою веру, о коей прочие не ведают ничего — они говорят, что веруют лишь в то, во что верят их рыцари.

И всех невинных девушек долженствует им [рыцарям] обесчестить (romper). И после того, как один из рыцарей спит с девушкою, ее может тогда отдать замуж ее отец или он сам, за того, кого ему будет угодно. Но прежде, чем они спят с ними, они откармливают их молоком до того, что кожа у них покрывается складками, как делают фиги (ибо худую [девушку] они не почитают столь же доброю, как толстую), поскольку они говорят, что так у них расширяется утроба, дабы им делать больших детей. И после того, как она становится таковою, ее показывают нагой тем рыцарям; и тот, кто желает ее растлить (corromper), говорит ее отцу, что она уже достаточно толстая. И отец или мать заставляют ее ходить в море несколько дней, в определенное время каждый день, и она избавляется таким образом от того излишнего жира; и тогда ее отводят к рыцарю, а после того, как она растлена, ее отец забирает ее к себе домой.

Сии [канарцы] ведут сражение камнями, без иного оружия, не считая лишь короткой дубинки, дабы бить ею [в ближнем бою]. И они весьма храбры и сильны в бою, по причине земли, где имеется много камней; и они добро защищают свою землю.

Все ходят нагими, и носят лишь вилообразную повязку (forcadura) из разноцветных пальмовых ветвей вокруг [чресел] вместо шаровар, каковая укрывает у них срам; и много есть таких, что их не носят.

Нет у них ни золота, ни серебра, ни денег, ни драгоценностей, ни иных предметов искусства (cousas de artelharia), кроме лишь некоторых небольших вещей, изготовляемых ими при помощи камней, кои они используют вместо резаков; и так же они строят дома, в коих живут. Все золото и серебро и также всякий другой металл держат они в пренебрежении, почитая за глупость, ежели кто-нибудь вожделеет их; и обыкновенно нет среди них никого, кто бы не разделял мнения прочих. Равно и ткани любого вида не доставляют им ни большого, ни малого удовольствия, но, напротив, они насмехаются над всяким, кто их ценит, как поступают в случае золота, серебра и всех прочих вещей, о коих я уже сказал. Весьма ценят они лишь железо, каковое обрабатывают (corrigem) при помощи тех камней, делая из него крючки для рыбной ловли.

Есть у них пшеница и ячмень, однако недостает им разумения делать хлеб; они делают лишь муку, каковую едят с мясом и маслом. И есть у них много фиг и драконовой крови, и фиников (хотя и плохих), и трав, кои они едят. И имеют овец, коз и свиней в изобилии.

И их пять тысяч воинов, как я уже сказал.

Бороды они бреют не иначе, как камнями.

Иные из них зовутся христианами, и после того как инфант послал туда дона Фернанду ди Каштру со своим флотом, в коем тот вез две тысячи пятьсот человек и сто двадцать лошадей, многие из них сделались христианами; и поскольку дон Фернанду побоялся, что ему недостанет продовольствия, кое он вез, они [наши] вовсе перестали их завоевывать. И затем пожелал инфант послать туда снова, и вмешался по сему [поводу] король Кастильский, говоря, что они подлежали его завоеванию (что поистине не есть так); каковому случаю благодаря осталось незавершенным столь добродетельное дело, каковым было приведение сих людей к жизни в законе Христовом. И был сей флот послан туда в года Христа тысяча четыреста двадцать четвертый.

[Жители] сего острова почитают за великое зло убивать плоть [животных] или свежевать ее; и посему, коли могут достать извне какого-нибудь христианина, то весьма радуются иметь его своим мясником. И когда они не могут раздобыть стольких, скольких хватило бы им для сего занятия, они ищут среди наихудших, что есть на острове, дабы вручить им сию обязанность, — тех, до коим нет дела никаким женщинам, и с коими не едят мужчины, ибо они для них еще хуже, нежели для нас прокаженные.

Огонь они разжигают палками, тря одну из них об другую.

С отвращением (nojosamente) растят матери детей своих, вследствие чего кормление грудных младенцев большею частью совершается выменем коз.

Коя говорит об острове Гомейра.

Сражение [жителей] острова Гомейра ведется маленькими палками, такими, как стрелы, острыми и обожженными на огне.

Они ходят нагими, без ничего, и мало сего стыдятся. Они насмехаются над одеждами, говоря, что они суть не что иное, как мешки, в кои забираются люди.

У них имеется лишь немного ячменя и мяса свиней и коз — всего [этого], однако, мало. Обыкновенно их еда — молоко и травы, как у зверей, и корни тростника, и в редких случаях — мясо. Они едят вещи мерзостные и грязные, такие как крысы, блохи, вши и клещи, все почитая за добрую пищу.

Они не имеют домов, но живут [вместо того] в пещерах и хижинах.

Женщины среди [них] (acerca) общие, и когда кто-нибудь приходит туда, где пребывает другой, тот тотчас дает ему жену в знак гостеприимства; и почитают за худое, когда кто-нибудь совершает противное ³⁵. И посему среди них не наследуют сыновья, но лишь племянники, сыновья их сестер.

Большую часть времени проводят они в пении и плясках, ибо вся их радость — это отдых без труда. С блудом (fornizio) связывают они все свое блаженство, ибо не обучены закону и верят лишь, что есть Бог.

Их будет семьсот воинов, каковые имеют одного герцога и нескольких вождей (cabeceiras).

Комментарии

1. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Мыс Санта-Ана (Ponta de Santa-Ana). Расположен к югу от Реки Св. Иоанна (Rio de S. Joao) на карте Жуана Фрейри 1546 года. См. прим. 2 к гл. XLII.

2. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Мы считаем, что эти острова — те, которые встречаются на некоторых картах, главным образом французских, под названием «островов Мадалены» (см. прим. 22 к гл. LXIII).

3. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Это действительно был африканский буйвол, которого увидели там наши моряки.

4. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Гермас (ErmaV). Азурара ссылается здесь на книгу этого автора, озаглавленную «Пастырь», составленную в понтификат Св. Климента, незадолго до гонения Домициана, начатого в 95 году. Ориген, Евсевий, Св. Иероним, Св. Климент Александрийский и Тертуллиан цитировали это произведение. По этому пассажу мы видим, что цитирующий его Азурара не принимал точку зрения Геласия, который классифицировал его в ряду апокрифических книг.

5. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Сравните этот пассаж со сказанным нами в примечаниях 12 (гл. XIII), 20 (гл. XXXI), 21 (гл. XXXII), 36 (гл. LIX) и 44 (гл. LX) относительно планов Инфанта.

6. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Сенегал, или Нил Негров (см. прим. 45 к гл. LX и следующие).

7. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Это, должно быть, остров Гореа (Gorea), расположенный на 14° 39' 55" сев. широты.

См. об этом острове Demanet, Nouvelle histoire de l’Afrique, tom. i, pp. 87-97, passim Notices statistiques sur les colonies francaises (troisieme partie, pp. 187-189), произведение, опубликованное министерством морского флота в 1839 году.

8. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Этот мыс отмечен под этим названием почти на всех старинных рукописных картах XVI столетия.

Таким образом, видно, что название этого мыса первоначально было дано этому пункту Алвару Фернандишем.

Барруш (Декада I, кн. I, фолио 26, изд. 1628), говорит относительно этого путешествия: «Он прошел до того места, каковое ныне зовут мысом Мачт (Cabo dos Mastos) — название, кое он дал ему тогда по причине некоторых сухих пальм, каковые на [первый] взгляд представали поднятыми мачтами».

9. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Это описание не оставляет ни малейших сомнений а том, что животное, виденное там нашими моряками и рассматриваемое автором, является антилопой, и вероятно «другие дикие животные» (outras veacoes) были стадами того же самого вида.

Относительно истории антилоп читателю следует обратиться к Бюффону и Кювье.

10. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Это слово не встречается ни в «Elucidario», ни в португальских словарях; однако оно обнаруживается в гептаглотте Castell, а также в «Golius», но там указывается, что значение этого арабского слова — «место, где обитает человек».

Даже при допущении этого слова для объяснения текста, последний все еще остается неясным, поскольку это слово нельзя хорошо согласовать с тем, что там сказано; при всем том нам кажется, что автор хотел сказать, что все те наблюдения были сделаны в «местах обитания (Essacanas), каковые имеются там на некоторых косах, согласно…» и т.д.

В тех же самых местах наши моряки составили свои карты, отметили берега, отмели и т.д.

11. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Из этого пассажа самым непосредственным образом следует, что первые гидрографические карты западного побережья Африки за Божадором были составлены португальцами по распоряжению прославленного инфанта Дона Энрики, и что эти карты были приняты и скопированы космографами всей Европы (см. наш «Доклад о приоритете открытий португальцев на побережье Западной Африки», §§ IX, X, и XI).

12. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Мы считаем, что это — место, названное Кадамосто Hoden (Guaden), о котором он говорит: «Справа вглубь земли есть поселение под названием Ходен, каковое отстоит от побережья порядка шести дней пути верхом на верблюде…»; но он утверждает обратное тому, что мы читаем в тексте, поскольку добавляет: «…каковое не является местом проживания, однако в нем собираются арабы, и оно служит местом остановок для караванов, что прибывают из Томбукту и других негритянских краев, и сей нашей здешней Барбарии». Это место с тем же названием, данным Кадамосто, отмечено, согласно этому отчету, на карте Путеводителей для караванов, которые M. Walckenaer добавил к своему труду «Recherches gйographiques sur l’intйrieur de l’Afrique».

13. Прим. виконта ди Сантарена (1841). «Alquitoes» — арабское слово, не встречающееся ни в наших словарях, ни в «Elucidario», но обнаруживаемое в словаре-гептаглотте Castell, в слове «Alquidene» — «тележки для перевозки женщин и мужчин», и в «Golius». Мы также не находим это слово в военных уставах Королей Дона Жуана I и Дона Афонсу V (Souza, Prov, da hist. gen., III). Азурара таким образом использовал в этом месте арабское слово, уже вышедшее из употребления в португальском языке XV столетия.

14. Прим. виконта ди Сантарена (1841). См. описание, встречающееся в путешествиях Clapperton.

15. Прим. виконта ди Сантарена (1841). См. «Itinиraire de Tripoli de Barbarie а la ville de Tomboctu», написанное Cheyk Hagg-Kassem, изданное M. Walckenaer, «Recherches gйographiques sur l’intйrieur de l’Afrique», p. 425, отчет которого согласуется с текстом нашего автора.

См. также Льва Африканского.

16. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Это же самое описание и выражение встречается у Льва Африканского.

Комм. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Последнее может быть прочитано в Hakluyt Soc. ed., vol. I, pp. 130-3, 153-4, 1 58-161, 218.

17. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Относительно Жуана Фернандиша см. гл. XXIX и прим. 64, о пребывании этого путешественника на Золотой реке в 1445 году, а также гл. XXXII.

18. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Хотя этот отчет Жуана Фернандиша очень важен — потому даже, что почти на столетие предшествует описанию знаменитого Льва Африканского, — все же у нас отсутствует самая важная его часть, а именно, маршрут, которым он следовал, и места, которые он посетил в течение семи месяцев, которые провел с караванами. Несмотря на опущение этих деталей, данное им описание, содержащееся в этой главе, и его точность подтверждаются тем, что впоследствии писали Лев Африканский, Мармоль и другие путешественники, к которым мы отсылаем читателя.

19. ПРИМЕЧАНИЕ. О сей земле говорит Моусен (Mousem) [Моисей] в XV главе Исхода, а также Иосиф и мастер Перу [Педру], кои составили на него толкование, где они пишут о тяготе, в коей оказался народ Израилев из-за нехватки воды, и о том, как они нашли колодец соленой воды; куда, как сказано, Моусен по велению Бога, бросил обломок жезла и сделал ее пресною. И это имело место прежде, чем они достигли места, где Бог послал им манну (*).

(*) Комм. виконта ди Сантарена (1841). Примечание, существующее в оригинальном кодексе.

Комм. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). См. прим. 8 (к гл. LXI).

20. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Эта земля — Tagaza Кадамосто (гл. XII, стр. 21), и Tagazza Джексона, на пути от Акки до Томбукту.

Комм. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). См. Leo Africanus, Hakluyt Soc. ed., pp. 117, 798, 800, 816, 829; Pacheco Pereira, «Esmeraldo», 43; Dr. Barth, «Reise», IV, 616.

21. Прим. виконта ди Сантарена (1841). См. Denham и Clapperton.

22. Прим. виконта ди Сантарена (1841). См. уже цитированные нами Путеводители, изданные в труде M. Walckenaer «Recherches gйographiques sur l’intйrieur de l’Afrique», а также «Описание Африки» Льва Африканского.

23. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Эта деталь весьма любопытна, поскольку указывает, что в XV столетии, когда Жуан Фернандиш путешествовал с караванами, некоторые из этих племен, в которых мы предполагаем берберов, еще не восприняли арабскую письменность. Следует сожалеть, что автор не был более четок в этом месте, принимая во внимание, что арабские авторы упоминают книги, написанные на этом языке. Oudney говорит о различных надписях, сделанных неизвестными буквами, которые он видел в стране туариков. Очень немногие из этого племени говорят на арабском языке, чему он был удивлен по причине частых сношений между ними и народами, которые говорят только на этом языке. — Ср. с «Clapperton's Travels» и Львом Африканским у Ramusio (о пастухах овец) и т.д.

Комм. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). См. Leo Africanus, Hakluyt Soc. ed., pp. 133, 165-7.

24. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Согласно Burckhardt, Trav., p. 64 и 207, это — берберы. Наш автор подразумевает здесь ливийцев. Ср. со Львом Африканским у Ramusio.

Комм. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). См. Leo Africanus, Hakluyt Soc. ed., pp. 129, 133, 199, 202-5, 218.

25. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Этот пассаж показывает, что речь идет о туариках [туарегах] и об их столкновениях с неграми фуллами или из Фуллана.

Комм. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). О туарегах см. Leo Africanus, Hakluyt Soc. ed., pp. 127, 151, 198, 216, 798-9, 815-6; также Dubois, «Tombouctou la mystйrieuse», и Hourst, «Sur le Niger».

26. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Именно эта торговля черными рабами, которую христианские купцы вели с Северной Африкой, вызвала необычную претензию Zuniga и других испанских писателей на то, что кастильцы, и в особенности андалузцы, осуществляли торговлю гвинейскими неграми до португальцев; и посредством путаницы, допущенной либо по незнанию, либо преднамеренно, они попытались оспорить у нас приоритет нашего открытия Гвинеи, и нашей исключительной торговли с этой частью побережья Африки, впервые открытой нами. См. наш уже цитированный «Доклад», § XVII.

27. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Этот пассаж показывает, что Азурара не верил в существование большой империи Мелли [Мали], весьма богатой золотыми копями, хотя в предыдущем столетии ее посетил знаменитый арабский путешественник Эбн-Батута.

Комм. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). О Мелли см. Leo Africanus, Hakluyt Soc. ed., pp. 125, 128, 133-4, 201, 823, 841.

28. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Лев Африканский говорит, что среди арабов и других африканских народов встречается много людей, которые, никогда не открыв ни одной книги, сносно рассуждают об астрологии.

Комм. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). См. Leo Africanus, Hakluyt Soc. ed., pp. 177, 460, 600.

29. Hussos francos. Значение это термина установить так и не удалось. Как указывают Бизли и Престэйдж, «слово не найдено в португальских словарях». Т. ди Соза Соариш справедливо замечает, что, судя по дальнейшему тексту, речь идет о каких-то птицах. — Прим. перев.

30. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Этот расчет не кажется преувеличенным. См. Rennell's «Memoir on the rate of travelling as performed by camels» в собрании «Philosophical Transactions», vol. LXXXI, p. 144. Автор имеет в виду некоторых верблюдов пустыни и страны туариков, которые благодаря своей чрезвычайной скорости преодолевают за один день расстояние, на которое обычному верблюду требуется десять дней. Однако они не путешествуют с обычными караванами, но, напротив, используются только для военных предприятий.

31. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). См. Garcia de Orta's «Simples e Drogas», ed. Conde de Ficalho, vol. II, pp. 43, 44.

32. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Мы считаем, что следует читать 200, поскольку должно было быть написано ij^a, а не vj^a, т. е. 600 лиг, что кажется нам ошибкой, поскольку известная часть западного побережья Африки до мыса Божадор представляет расстояние, которое не согласуется с буквенными цифрами в тексте.

33. Прим. виконта ди Сантарена (1841). См. об этом важном пассаже сказанное нами в нашем «Докладе о приоритете открытий португальцев на побережье Западной Африки», §§ IX, X, и XVIII.

34. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Сравните это с тем, что сказано в книге под названием «Histoire de la premiere descouverte et conqueste des Canaries faite dиs l'an 1402 par messire Jean de Bethencourt, ensuite du temps m-me par F. Pierre Bontier, et Jean Le Verrier, prestre domes tique dudit Sieur de Bethencourt», etc., изданной в Париже в 1630 году.

Видно, что Азурара заимствовал сведения об этой экспедиции Бетенкура из старинных отчетов. Эта хроника была закончена в библиотеке короля Афонсу V в 1453 году, а Кадамосто совершил плавание, находясь на службе у Португалии, два года спустя (1455), так что его отчет о Канарских островах является более поздним, чем отчет нашего автора.

35. Говорит Марко Поло, что в королевствах Великого Тартара есть иные подобные люди, каковые, принимая своих гостей, думая доставить им удовольствие, оставляют им своих жен, веря, что так, как поступают они с ними в сем мире, так же поступят с ними самими Боги в ином. И сие полагают они оттого, что суть идолопоклонники, не имеющие никакого закона, но живущие лишь в тех первых идолопоклонствах (*).

(*) Комм. виконта ди Сантарена (1841). Примечание в оригинальном кодексе.

Источник: Chronica do descobrimento e conquista de Guine, escrita por mandado de el Rei D. Affonso V, sob a direccao scientifica, e segundo as instruccoes do illustre Infante D. Henrique pelo chronista Gomes Eannes de Azurara. Pariz. 1841