Когда же эти десять мавров были приведены на каравеллы, Алвару Вашкиш, как человек знатного рода, возжаждав выказать среди прочих, что он любил службу у своего господина, говорил, обращаясь к Динишу Ианишу, коему ответственность водительства досталась на тот раз, что, как ему казалось, будет добро, коли он отправит людей высадиться, ибо прибытие их из их королевства было главным образом ради сей цели.

— Как хотите вы, — молвил Диниш Ианиш, — чтобы мы высадились здесь, куда высаживались уже столько раз, так что оповестили уже всю сию землю? И мне кажется, что должно будет случиться одно из двух: или мы не найдем мавров, коих захватить, или же мы найдем стольких, что для нас будет великой опасностью напасть на них; тем более, что я все еще не расположен [к сему] по причине усталости. Посему мне кажется, что будет добро нам более не высаживаться сейчас, что касается сей земли, но пройдем еще вперед, туда, где ощутим, что о нашем прибытии не могут быть оповещены.

И, удалившись так, с тем намерением, уже после того, как минула часть ночи, Алвару Вашкиш, не избавившийся от первого желания, снова возвратился к Динишу Ианишу, говоря, что молил его, дабы он позволил ему высадиться, вверив ему обязанности своего предводительства, ибо знал, что многие пойдут с ним по доброй воле.

— Что ж, коли вам доставит такое удовольствие высадиться, — молвил Диниш Ианиш, — я молю вас, дабы вы имели здравый смысл, таким образом, чтобы не причинить вреда самим себе, нам же, прочим, — печаль.

Алвару Вашкиш призвал Диегу Жила, того другого эшкудейру, о коем мы уже говорили, ибо знал его как человека доблестного и одного с собою рода. И они отправились по другим каравеллам, таким образом, что собрали людей, кои, как ощущали, удовлетворяли их безопасности; каковые вместе высадились на землю, когда еще оставалась некоторая часть ночи для ходьбы.

И, прежде, нежели они проследовали далее вперед, Алвару Вашкиш, желая их предупредить (admoestar), говорил им так:

— Господа и друзья! Хотя я и не являюсь одним из тех трех главных предводителей, коих мы привезли из нашего королевства, достаточно и того, что я дан вам в предводители тем, на ком ныне лежала обязанность вами командовать. И поскольку беспорядок (desordenanca) гораздо чаще причиняет урон, нежели множество врагов, я прежде желаю узнать от вас, к удовольствию ли вашему иметь меня предводителем в сем деянии, дабы я мог вами распоряжаться как людьми, кои рады принимать водительство. Ибо лучше будет, коли вы мне о сем скажете в настоящее время, сейчас и здесь (mo digais agora aqui de presente), где мы не можем получить урон, нежели когда будем далеко отсюда и в таком месте, где ваше неподчинение может принести зло не только мне, но также и всем, сколько ни есть нас в сем сборище.

— Мы, — отвечали прочие все вместе, — крайне довольны вашим предводительством и весьма рады будем полностью подчиняться вам, так же, как и каждому из прочих [предводителей], и даже лучше, коли совершеннее сможем мы то содеять [что замыслили].

Прочие сказали, что такая вылазка была весьма опасна, даже потому лишь только, что день уже стоял весьма высоко, и заключал в себе весьма великий жар, сами же они [были] крайне утомлены из-за долгой нехватки сна, что выпала им, и из-за труда — гребли у одних, ходьбы пешком у других; и гораздо более потому, что хотя бы там и было много селений, они не могли составить добычу, коя была бы доброй, ибо необходимо будет, чтобы с весьма большого расстояния их увидели, и, коли [мавры] будут ощущать себя [достаточно] сильными для того, чтобы сражаться с ними, то дождутся их; если же нет, то к вящей своей безопасности могут уйти.

Алвару Вашкиш, несмотря ни на что, продолжил свой путь, подобно тому, кто имел намерение завершить некое великое дело, если удача не будет ему противна.

И когда они прошли таким образом вперед, быть может, полторы лиги, один из тех в компании сказал предводителю:

— Кажется мне, вижу я вдоль сей реки некие высоты (alturas), словно бы принадлежащие домам.

Предводитель взглянул и ясно распознал, что то была деревня; и подобное же представилось всем прочим, что там были.

— Вот теперь, — молвил Алвару Вашкиш, — наша добыча находится пред нашими очами; однако она столь открыта, что по необходимости будем мы увидены прежде, чем до нее доберемся. И поскольку она не кажется мне столь большой, чтобы вмещать людей, с коими мы не справились бы, посему, дабы одержать некоторую победу, каждый побежит так скоро, как только сможет. И так, с силой, двинемся на них; и коли не сможем взять юношей, возьмем стариков, женщин и малых детей. И примите такой совет, что любой, кто вмешается для защиты (que se intrometer de defesa), пусть будет тотчас же убит. Прочих же хватайте, как можете.

Еще не были полностью окончены сии суждения, когда многие из тех [людей] начинали удлинять свои шаги, а иные уже бежали, как только могли.

Однако деяние недолгое время продолжалось в сем месте (em este termo), поскольку противники начали убегать.

И были там таковые, что в тот раз навсегда перестали видеть своих жен и детей. И в скором времени добыча сделалась бы гораздо большею, коли тот пролив не был бы так близок; по каковому бежали многие из тех [мавров], ибо обычно как мужчины, так и женщины и дети, все умеют плавать. И иные, что были смелы и легки, надеясь на свою легкость (ligeirice), пробивались сквозь всех; однако были некоторые, что в сем обманулись, ибо встретили других из наших, что за ними последовали и их захватили, невзирая на легкость (lividade) их ног; таким образом, что из всех было захвачено тридцать пять, не считая некоторых, что погибли.

Поистине, великую почесть обрел от того деяния тот эшкудейру, что, как мы уже сказали, был их предводителем, ибо на протяжении долгого промежутка [времени] говорили [они] о его усилии и добром исполнении, благодаря его за такой труд, каковой ради службы Инфанту и их всеобщей выгоды пожелал он предпринять (filhar). И те, что были на каравеллах, немало возрадовались прибытием товарищей, что было исполнено такой выгоды; каковую радость они много приумножали, обстоятельно выслушивая все подробности происшествия, что вышло с другими.

О том, как они вернулись на берег, и о мавре, коего захватили.

Прочие, что остались на каравеллах, видя труд своих товарищей, почли, что великим для них упущением (mingua) будет не решиться (nem se dispor) на такое же [деяние], как те, дабы в дальнейшем не заслужить порицания.

И собрались некоторые следующей ночью; выйдя в своих лодках, они шли два дня и две ночи и высадились на землю, где, хотя и много потрудились, не смогли захватить больше одного мавра, под водительством коего отправились на поиски трех деревень, находившихся на большом удалении в глуби (que eram assaz dentro pelo sertao), и не нашли в них ничего, что могли бы захватить, ибо все уже были обезлюжены, так как мавры, убегая, оповещали всю землю, до тех пределов, коих их новости могли достичь.

И так они вернулись на свои корабли, недовольные собственным трудом.

Как они отправились в землю негров.

Чувствуя, что в той земле они уже не могли обрести выгоду, из-за предупреждения, кое уже получили мавры, начали капитаны говорить с теми главными людьми (principais) на своих кораблях, дабы посоветоваться насчет образа действий, коего им держаться.

— Мы, — сказали некоторые, — не можем и не должны пережидать более в сей земле, ибо ведаем, что наше пребывание не приносит нам выгоды, но, скорее, зримый убыток, ибо мы расходуем продовольствие и утруждаем тела без надежды на победу. Посему нашим полезным советом будет, поскольку Бог дал нам достаточно, вернуться нам в наше королевство, удовольствовавшись тем, что приобрели, что не столь уж и мало, чтобы быть разумной ценой для удовлетворения наших трудов, и с чем мы вполне сможем избежать стыда перед нашими соседями.

— Поистине, — отвечали некоторые, — такое возвращение было бы постыдно для людей, подобных тем, что вы здесь зрите, ибо возвратиться таким образом означало бы уронить их честь. Но [вместо того] пойдем в землю негров, куда Диниш Диаш всего лишь с одним кораблем в прошлом году уже ходил составлять добычу; и коли даже мы не сделаем ничего более, кроме как узрим [ту] землю и затем расскажем новости о ней господину Инфанту, то будет частью нашей почести. Отправимся же туда и потому, что мы столь близко; и за то малое, что мы содеем, великая почесть снизойдет на нас.

Все сказали, что было весьма добро им прибыть в ту землю, ибо могло быть, что Бог даст им победу лучшую, нежели они ожидают.

Как они захватили землю силою.

И на тот день довелось предводительствовать Мафалду (aquecera ser a capitania de Mafaldo), какой дождался прочих каравелл, по соединении коих, когда день уже стоял высоко, он вышел на борт своего корабля и молвил, обращаясь к прочим капитанам:

— Ясно видите вы, что мы рядом с местом, где захватили семерых мавров, и знаете, что, согласно следу, что мы от них нашли, и равно сетям для их рыбной ловли земля по здравом суждении должна быть населена. Посему, коли то вам кажется добрым, я хочу высадиться и посмотреть, смогу ли поживиться (percalcar) какой-нибудь добычей.

— Так вот, — сказал он [Мафалду], — сегодня я являюсь предводителем, и вы обязаны подчиняться мне столь же беспрекословно, как подчинялись бы Инфанту, нашему господину, коли бы он присутствовал. И вы, верно, должны догадываться, что я люблю свою жизнь не меньше, чем каждый из вас — свою. Посему мое желание, несмотря на ваши суждения, — высадиться; ибо хотя бы и вышло так, что земля населена, не стоит полагать, что мавры уже пребывают на пляже в ожидании нас; и, высадившись таким образом днем, мы будем иметь возможность лучше обозреть землю и узнать, куда нам следует отправляться.

Прочие сказали, что хватало и того, что он был капитаном, ибо, хотя бы некоторые из компании и держались противного [мнения], было необходимо подчиняться ему; однако что они молили его, дабы он все хорошо обдумал, с тем чтобы им не пришлось возвращаться назад ни из-за какого противного случая, что с ними приключится.

Лодки тотчас были спущены в море, те же, кто должен был высаживаться – готовы к тому, чтобы отбыть, как они и в самом деле поступили. И всех их было до тридцати пяти годных к бою людей.

И когда они следовали так своим путем, направляясь к земле, сказал один из тех в лодках, обращаясь к предводителю:

— Я не знаю, видите ли вы то же, что я.

— А что же такое видишь ты, — сказал предводитель, — чего мы не видим?

— Я вижу, — молвил тот, — что мне кажется, будто те черные [предметы], находящиеся на тех песчаных дюнах, — головы людей; каковые, чем более я присматриваюсь, тем более мне таковыми кажутся. И коли вы хорошо присмотритесь, то увидите, что они шевелятся.

И предводитель приказал ненадолго остановить лодки, благодаря чему мавры догадались, что были распознаны и посему раскрылось до пятидесяти человек, приготовившихся для боя, хотя и ни с каким иным оружием, кроме как с копьями.

И, когда таким образом раскрылись все, Мафалду приказал подвести лодки близко к земле; чему мавры выказывали большое удовольствие, заходя в воду по свою шею (deles ate os pescocos), а иные еще ниже, жаждая во что бы то ни стало добраться до христиан.

Мафалду, увидев их таким образом на берегу, с манерами подобной отваги (com contenencas de tal ardideza),сделал знак прочим лодкам, дабы они подошли к нему; и как только они оказались вместе, он велел поднять весла и начал говорить следующим образом:

— Друзья! Хорошо знаете вы, что цель, коей ради отбыли мы из нашей земли, была во имя службы Богу и Инфанту, нашему господину, а также нашей собственной почести и выгоды; в чем милостью того великого Господа, что сотворил все вещи, мы обрели довольно выгоды в наших добычах, без какой бы то ни было для нас опасности – хотя и не будет нам почести большей, нежели та, что мы побывали на пятьсот лиг вдали от сей земли, испытав приключение сверх побед, что обрели в краю неизведанном. И так как Бог чувствует нашу добрую волю, Он готовит нам место и время, в кои мы сможем обрести почетную победу; ибо вы зрите в нашем присутствии сих мавров, в такой гордыне, словно они держат нас в осаде с великим для них преимуществом (com grande sua melhoria), без надежды на помощь, делая знаки в нашу сторону, как люди, уверенные [в своей победе] над чем-то побежденным. И хотя их больше нас на третью часть, они — мавры, а мы – христиане, из коих одного должно хватить на двоих; ибо Бог есть Тот, в чьей власти пребывает победа, Каковой ведает о нашем желании в отношении Своей святой службы. Коли мы на них не пойдем, сие будет великим для нас бесчестьем (doesto), и мы, к тому же, придадим им мужества против любых иных [людей] нашего закона. И посему мой совет таков, чтобы лодки пошли вперед носами, дабы ударить промеж них, все три вместе, в чем каждый пусть действует наилучшим образом, каким сможет.

— Ваше мнение, — молвили прочие, — весьма добро и полезно. Однако что мы будем делать, коли гораздо более людей затаилось? Ибо так, как находятся те, так же может находиться гораздо более иных, о коих мы не ведаем. И коли имеется засада, то при высадке наша погибель будет очевидна.

Прочие не пожелали прояснять сих вещей, но стали жаловаться, говоря, что коли в подобных суждениях они пожелали бы пребывать, то никогда не свершили бы никакого доброго деяния.

И с сим приказал он вести лодки так сильно, как только было возможно, и чтобы они ударили носовой частью промеж мавров, как прежде они решили; каковая вещь весьма скоро была претворена в дело, и, во весь голос призывая «Святой Георгий!», «Сантьягу!», «Португалия!», они обрушились меж них, как люди, коих мало страшила отвага их противников.

И таким образом, подобно делу, кое было угодно повелеть Богу, мавры при первом ударе тотчас метнули свои копья, от каковых ударов ни один христианин не почувствовал вреда, что был бы опасен; но, напротив, ими [копьями] воспользовались, после того как наши их подобрали и помогли себе ими, как вещью собственной.

О сражении, что у них было, и о маврах, коих они захватили.

Когда же окончательно потеряли мавры свое оружие, христиане почли свою победу свершившеюся, и начали поражать их весьма сильно, как люди, воспламененные первым пылом [сражения]; и когда одни пали мертвыми оземь, прочие обратились в бегство.

И вы уже ведаете, какова могла быть добыча; и хотя легкость ног (ligeirice) была неравною по причине оружия, кое несли наши, а также привычки [к бегу], каковая не подлежала сравнению, воля, коя во многих случаях продлевает силу, делала их равными им (os fazia iguar com eles), таким образом, что стали слабеть четверо или пятеро из тех мавров. И, когда наши настигли их, они искали последнего средства для своего спасения, то есть бросились оземь, словно бы прося пощады, над чем наши смилостивились; и, кроме того, (e des i) потому, что, коли они убили бы их, прибыль не была бы столь велика.

И когда те первые дождались прочих, что шли позади, они говорили с ними, сказав, что будет добро, коли они последуют за теми маврами, ибо не могло быть так, чтобы у них поблизости не было жен и детей, и что их путь не должен лежать в иную сторону, иначе как туда, где они их оставили; ибо, хотя бы они и были уставшими, но не настолько, чтобы, узрев тех женщин и детей, не захватить большую их часть. И, оставив, таким образом, некоторых на страже тех пленников, они последовали вперед, оживляя свои силы настолько, насколько могли.

Мавры же, прежде чем достигнуть своей стоянки (alojamento), начали подавать голоса, хотя и были уставшими, как те, что звали или предупреждали иных людей, коих ощущали вблизи себя; по каковым [голосам] христиане уразумели, что стоянка не могла быть далеко.

То было не что иное, как предупреждение женщинам и детям, чтобы они могли укрыться в безопасном месте, пока они не прибудут к ним. На каковые голоса женщины вышли за пределы стоянки и, так как земля весьма ровная, они узрели скорость, с коею двигались мужья, преследуемые нашими, по каковой причине каждая принялась сажать своего ребенка себе на шею, иные — на руки, а иные — направляя их за собою так, как могли бы они бежать.

И, когда они разбежались так по тому лагерю, каждая в свою сторону, христиане узрели их и детей, что было основною долею их облегчения, ибо они возымели твердость в том, что их сила не убудет для того, чтобы идти за ними по следу. И хотя они были уже весьма утружденными, они ускорили (trigaram) свои шаги, как люди, желавшие добраться туда, куда влекла их воля. И поскольку расстояние было длинным, они же были уже весьма слабы, а мавританки пустились отдохнувшими, они не смогли проследовать много, таким образом, что, взяв некоторых, не могли идти далее вперед; вследствие чего им потребовалось дождаться прочих, что шли позади, и поведать им о своей слабости, каковая довела до того, что даже для того, чтобы только вернуться, у них не было сил.

Посему они решили вернуться, видя, что более не могли, хотя вначале и приняли там некоторое отдохновение, каковое было им весьма потребно, учитывая величину их труда.

И, таким образом, добычей того дня стали двенадцать [мавров], среди мужчин и женщин.

Однако сверх всякой их прибыли была весьма почетна храбрость, с коею они напали на своих противников, и я полагаю, что до этого момента не было мавров, взятых со столь славною победою, как эти.

Ох, как же некоторые из прочих, оставшихся на кораблях, осуждали сами себя и порицали своих капитанов за то, что им не выпало доли той почести! Не могли они и выслушивать с радостью от прочих весь рассказ об их победе, ибо им казалось, что они нисколько не потрудились в сравнении с теми.

Как они нашли черепах на острове.

И наши, полагая, что те люди перебрались на другие острова (ибо, как представляется, они заметили их), решили не брать ничего из того, что там нашли, ибо мавры наверняка должны были вернуться на остров, и это должно было стать залогом их уверенности, ибо тогда они, вернувшись сами, могли одержать над ними известную победу.

О том, как они снова вернулись на остров, и о христианах, что погибли.

Неверна была бы сущность фортуны, коли всегда совершала бы она повороты свои одним лишь образом; каковая, следуя своему велению, не пожелала, чтобы наши корабли возвращались совершенно счастливые выпавшей на их долю победою, ибо, согласно написанному в комментариях Цезаря, враги не могут претерпевать длительную скорбь, а друзья – продолжительное блаженство.

И посему мы поведаем здесь о сем происшествии, хотя и печально оно, дабы история наша следовала верному своему порядку.

И, так пребывая, оглядываясь во все стороны, они увидели другой остров, каковой отделялся (que departia) проливом, проходившим между обоими [островами], scilicet, тем, на коем они находились, и другим, каковой они таким образом зрели. И, возжаждав найти тех мавров, думая, что фортуна в той схватке будет к ним не менее милостива, чем она была во всех прочих [схватках], что в том путешествии у них были, они решили отправиться на оный остров, дабы увидеть, найдут ли то, чего так жаждали, не ведая о молчаливом секрете, каковой враждебный жребий приготовил им. И посему быстро (trigosamente) поместились они в свои лодки, в каковых переправились на оный остров; и, как люди малого благоразумия, они стали разбредаться по острову, столь дерзновенно, будто шли по собственным своим владениям во время великой безопасности. И, как говорит Бернард в установлении, данном Ричарду, сеньору замка Амброзио, об управлении домом, тот, кто не предполагает, что враг может подумать то же, что думает он сам, подвергается опасности.

И мавры, имея тот же самый помысел, что и наши, проявив большую бдительность для собственной охраны, устроили три засады, лучшим образом, каким могли, позади некоторых песчаных гор, что там были, где пребывали в ожидании, пока не увидели, что наши оказались близко от них. И, видя свое великое преимущество, они раскрыли свой обман, и с силою двинулись на наших, как люди, желавшие отомстить за плен своих родичей и друзей. И хотя большим было количество их в сравнении с немногочисленностью наших, [последние] не повернули назад, но обратили лица к ним, как люди, в коих не возобладал страх, и стояли против противников на весьма длительном протяжении, в ходе коего мавры понесли великий урон, ибо удары христиан не были напрасны.

Однако наконец наши люди, видя величину опасности, и что по необходимости надлежало им вернуться, начали отступать, не как люди, обратившиеся в бегство, но со всею защитою и твердостью, каковых требовал случай.

И поистине сражение было весьма великим, и велось такими людьми, желанию коих оно весьма отвечало; все же основная доля урона до прибытия к лодкам, неизменно выпадала маврам, ибо много их погибло при том отступлении [наших], из христиан же, хотя и были раненые, еще не пал ни один.

Когда же они находились уже рядом с лодками, так как лодка Алвару Жила была самой близкой (era mais prestes) или же самой удобной для посадки, в ней укрылась наибольшая часть наших христиан, и равным образом в лодке Мафалду; однако прочие, что остались, желая укрыться в лодке с корабля Гонсалу Пашеку, очутились в крайней опасности, поскольку лодка была большой, и хотя груз ее был меньшим, ее не удалось увести в открытое море (recolher ao alto), как прочие, что были меньше; и она осталась на суше, ибо представляется, что была последняя четверть отлива.

И некоторые из тех, кто умел плавать, видя свою опасность столь близко, бросились в воду, в коей вплавь спасли свою жизнь. Однако прочие, коим не ведомо было сие искусство, по необходимости должны были приготовить волю свою к терпению, приняв тягостную кончину, защищаясь, однако, так долго, сколько их силы могли им помочь.

И так скончались там семеро, коих души Бог милостью Своею да примет в обиталище святых. И поскольку говорит святое писание, что тот, кто молит за других, молит сам за себя, соблаговолите вы, читающие сию историю, представить Богу свои мольбы (senhas oracoes), дабы их души чрез ваше посредничество получили бы сколько-нибудь приумножения к своей славе.

Мавры же отвезли лодку на реку Тидер, где уничтожили большую ее часть, дабы извлечь из нее доски вместе с гвоздями, однако я не знаю, с какою целью, ибо их умения недоставало для того, чтобы воспользоваться ими. И некоторые говорили впоследствии, что слышали, будто кое-кто из тех мавров, волею случая попавших в нашу власть, говорил, будто их товарищи съели тех убитых. И хотя некоторые [мавры] утверждали противное, желая избавить своих товарищей от столь страшного дела, все же правда то, что у них в обычае есть печень друг друга и пить кровь; и сие, говорят, они делают не со всеми, а только с [теми] некоторыми, кто убил их отцов, сыновей или братьев, почитая это за великую месть.

Однако сейчас мы оставим сии вещи, дабы вернуться к нашей истории.

Как Лансароти и другие [люди] из Лагуша просили у Инфанта разрешения отправиться в Гвинею.

Мне представляется, что была бы полезна тем, о чьем уроне в предыдущей главе я говорил, память о смерти Гонсалу ди Синтры, из коей они могли бы извлечь некоторые предостережения, чрез кои весьма легко (muito asinha) избегли бы своих потерь; и она послужила бы им также для того, чтобы оставить свои лодки на плаву (em froto), учитывая состояние моря, ибо они не могли положить определенный срок своему возвращению. Однако добрая фортуна при других происшествиях дала им неверную надежду, каковой вследствие они думали, что она придет им на помощь в том деянии так же, как и в ходе прочих.

— Хорошо ведомо Вашему Высочеству, что жители сего нашего поселка с той поры как была взята Сеута и доныне всегда служили и служат своими телами и кораблями в войне с маврами ради службы Богу и Королю, нашему господину. И еще во времена других королей, когда побережье сего королевства страдало от мавров, наши корабли были первыми из тех, что снаряжали против них, как это обнаруживается в писаниях и давних воспоминаниях людей великого возраста. Ныне же, господин, после того как Ваша Милость приказала отыскать ту землю Гвинеи, хорошо вам известно, что в сем месте произвели вы основную часть ваших снаряжений, где вам была оказана вся та служба, коя только может быть в нашей власти. И так как, господин, после должного повиновения, в коем пребываем мы по отношению к королю, вашему племяннику и нашему господину, вам в первую очередь мы должны и обязаны любить вас и служить вам, то мы поразмыслили над неким способом, каковым наш служба вам может быть [весьма] особой, таким образом, чтобы за заслугу наших великих трудов наша почесть была бы возвышена в памяти людей иных веков (segres). И коли ничего более не получим мы там в награду за наш труд, то сие мы почтем достаточным; однако мы уверены, что сверх сего обретем великие выгоды, и в первую очередь [здесь] надежда, кою мы питаем на получение от Вашей Милости великих пожалований в возвращение нашей службы.

— И по правде, господин, — молвили они, — деяние это такого свойства, что жители сей местности даже и после ваших дней, столько, сколько будет среди нас поселение, должны будут молить за вас Бога. И коли некоторым по злонравию их угодно будет оказаться столь неблагодарными, что они пожелают сие отрицать, наличие ваших благодеяний, кои они ежедневно будут иметь пред своими очами, станут их главным обвинителем, ибо они узрят пред ликом своим многие рода рабов и рабынь, кои останутся им в услужение, а свои дома – наполненными хлебом, что прибудет к ним с островов, кои вашими стараниями были заселены. И с той поры (des i) старинные писания всегда будут говорить о великих привилегиях и вольностях, вашими стараниями обретенных. Посему, господин, принимая во внимание прежде всего то что, как мы видим, вы с каждым днем трудитесь все более в войне с сими маврами, и то, что мы узнали, как в путешествии, проделанном Лансароти со своими каравеллами, было найдено множество мавров на острове Тидер, на каковом затем был убит Гонсалу ди Синтра; поскольку мавры оного острова могут учинить препятствие вашим кораблям, мы желаем, коли будет на то ваша воля, поднять против них оружие и через смерть или же плен разрушить их силу и мощь, таким образом, чтобы наши корабли могли ходить по всему тому краю без всякого страха. И коли Бог приведет деяние к победному концу, мы сможем составить, помимо истребления наших противников, добычу большой ценности, чрез каковой вашу пятую часть вы сможете получить большую выгоду, от каковой мы не останемся без [своей] доли. И на сие, господин, да будет вам угодно дать нам ваш ответ, дабы поскорее нам отправиться в наш путь, пока лето дает нам для сего время.

О том, как Инфант ответил [людям] из Лагуша, и о снаряжении, что было произведено к оному острову.

— Величие вещей, — ответил Инфант, — часто пребывает в небрежении, тогда как некоторые малые [вещи] бывают весьма восхваляемы; ибо лучше малое сердце, с щедростью себя отдающее, нежели великое тело, со скудостью предоставляющее свою долю. И посему предложение вашей доброй воли имеет больше цены, нежели великие услуги иных, более могущественных, кои не были мне предложены со столь добрым желанием; для достоверности коего нет мне нужды в ином, более надежном свидетельстве, нежели ваши прошлые деяния, за каковые обязан я вас почтить и возвысить, с тою же любовью и желанием, что сделаю сие в отношении самых знатных от каждого из моих поселков и местностей, в каковых по милости Короля, моего господина, имею после него полную юрисдикцию. Что же до разрешения, что вы у меня просите, дабы отправиться на мавров с острова Тидер, то мне весьма угодно предоставить вам его и оказать вам за сие милость и помощь, ибо подобное прошение весьма достойно хвалы, ибо не столько должна оцениваться надежда на ваши прибыли, сколько должна быть познана добрая воля, что вас на сие подвигает.

— Посему отныне и впредь, — молвил он, — вы можете готовить (encaminhar) ваши дела к вашему отъезду и просить у меня любую вещь, что требуется вам для ваших приготовлений, ибо в сем я не буду с вами менее щедр, нежели был бы с некоторыми моими слугами, кои по собственному моему приказанию готовились бы (se ordensassem) к свершению сего путешествия.

На каковые слова все ответили почтительным поклоном, целуя ему руки от имени всех прочих, от кого они туда пришли.

Когда же сие послание услышали все прочие в той местности, то они сей же час стали готовиться к снаряжению своих каравелл и следовать своим путем так скоро, как только было возможно; о каковом снаряжении разнеслись вести по частям королевства, заставив двинуться других, чтобы примкнуть к оной компании. Хотя я думаю, что то было не без особого приказания Инфанта, ибо, как я уже говорил в других случаях, никто не мог отправиться туда без дозволения того господина.

1. Следуя примеру Т. ди Созы Соариша (1981), мы переводим здесь латинское слово ”scilicet”, действительно не очень уместное в прямой речи. — Прим. перев.

2. Прим. виконта ди Сантарена (1841). По этому пассажу видна эпоха, когда это название Cabo de Santa Ana, или, лучше, залив, было дано этому пункту Алвару Вашкишем, который находился в этой экспедиции. Это название, как и другие, уже указанные нами, служили для номенклатуры гидрогеографических карт XVI-го и даже XVII-го веков.

Барруш опустил в соответствующей главе не только эту подробность, но также и свел материал глав 37, 38, 39, 40, 41 и 42 к нескольким строкам.

3. Прим. виконта ди Сантарена (1841). От Белого Мыса до Сенегала часть побережья, о котором повествует Автор, населена различными племенами, состоящими из мавров-метисов, которые говорят по-арабски, являются магометанами и известны под именами Trazas или Terarzah, Brakanas и другими. По своей природе они весьма свирепы и являются ужасом путешественников. Самые жестокие из всех них те, что обитают и распространяются до Белого Мыса, называемые Ladessebas, которые, согласно некоторым авторам, относятся к чисто арабской расе.

Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Mungo Park рисует похожий характер «мавров» к северу от Сенегала. Travels, гл. iii-xii.

5. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Согласно тексту представляется, что Алвару Вашкиш, после того как оставил место, которому присвоил название Мыс святой Анны, проследовал по своему маршруту на 80 лиг к югу, пройдя побережье в этом направлении, пока не прибыл к берегу Гвинеи, то есть несколько по ту сторону Зеленого мыса; однако Барруш, который, впрочем, опустил часть подробностей этого плавания, говорит:

”[...]Foram-se pela costa adiante obra de oitenta leguas, e na ida, e vinda ate tornar a ilha das Garcas fazer carnagem, etc.” («(…) Они прошли по побережью около восьмидесяти лиг туда и обратно, пока не возвратились на остров Цапель запастись мясом…» и т.д.).

6. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Возвратились на Тидер. См. об этом месте прим. на стр. 117 (см. прим. 63 к гл. XX. – Перев.).

7. Прим. Т. ди Созы Соариша (1981). Выражение e como vedes que que entre muitos («и так как вы видите, что среди многих») сегодня сжимается до como entre muitos («поскольку среди многих»), отталкиваясь от того, что утверждение известно как пишущему, так и читающему.

8. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Ссылка на португальские корабли «в проливе Сеуты и по всему морю Левантийскому» может быть сопоставима с Предисловием, стр. viii, и с прим. 28, 31 (см. прим. 51, 55 к гл. V. – Перев.) и т.д.

9. Прим. Т. ди Созы Соариша (1981). fossem remessados, то есть были атакованы метательным оружием (armas de arremesso) (стрелами, копьями, дротиками).

10. Прим. виконта ди Сантарена (1841). На старинных картах мы не находим никакого мыса с этим названием, однако, сопоставляя этот пассаж с тем, что автор говорит в гл. XXX (как Нуну Триштан отправился на Тиру), и с расстоянием в 80 лиг, что они проплыли после того как оставили остров Цапель или Аргуин, представляется, что мыс, которому Азурара дает это название, или которому наши первые мореплаватели дали имя Тира, есть оконечность или tira («кромка») земли в устье Сенегала, в месте, отмеченном на старинных картах несколько далее Palma Seca, которая читается на многих из них, среди прочих — на картах Жуана Фрейри 1546 года и Ваша Дораду 1571 года, хотя на последней отмечен близко расположенный пункт с названием Tarem, который, впрочем, не встречается на предыдущих картах. Как бы то ни было, по расстоянию на широтах между Аргуином и той оконечностью в устье Сенегала представляется, что Cabo de Tira, о котором говорит автор — это указанное нами место. Несмотря на прискорбный лаконизм Азурары относительно столь интересного для истории географии факта, мы все же видим через этот пассаж, что исследование и распознавание заливов, бухт и пунктов этой части побережья Африки поступательно проводились нашими моряками, и что они дали им названия, послужившие для гидрогеографической номенклатуры, принятой всеми нациями начиная с конца XV века и почти до конца XVII-го (см. об этом предмете наш «Доклад о первенстве португальских открытий на побережье Западной Африки», § IX).

11. Прим. виконта ди Сантарена (1841). По этому пассажу видно, что эти мореплаватели плыли между большими банками и песчаными дюнами, находящимися между островами Аргуина и оконечностью Сенегала. «И они узрели один остров, что находился далее всех прочих, однако весьма малый и песчаный». При сопоставлении этого сообщения с письмом, содержащимся в I-м томе произведения аббата Деманэ (Nouvelle histoire d’Afrique), действительно, видны отмеченными два острова к западу от последней банки и напротив тех же мест, что и на старинных португальских картах (на картах Фрейри 1546 года и Королевской библиотеки читается Palma Seca и пр., на карте Ваша Дораду — Tarem, Palmar и Palma Seca), тем более, что в следующей главе автор говорит, что они увидели затем «другой остров, разделявший один рукав моря, проходивший между обоими» (то есть между островом, где они находились, и тем, который обозревали).

Таким образом, места, исследованные тогда этими мореплавателями, не представляются сомнительными — по крайней мере в нашем понимании.

12. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Лагуна или фьорд Обидуш между Атогией и Педернейрой находится в португальской провинции Эштремадура — это бухта на побережье, в 47 милях к северо-северо-западу от Лиссабона.

13. Прим. Т. ди Созы Соариша (1981). На морском языке судно неоднократно принимает на себя коллективную личность тех, кто его оживляет.

14. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Аргуин (см. прим. 2 на стр. 99 и прим. на стр. 167) (см. прим. 50 к гл. XVII и прим. 30 к гл. XXXIII. – Перев.).

15. Прим. виконта ди Сантарена (1841). Азурара, написавший эту хронику до 1453 года, пользовался рукописью о путешествиях Марко-Поло, возможно даже, тем самым экземпляром, который Инфант Дон Педру привез из Венеции. Самое старое издание относится к 1484 году. Эта книга, оказавшая большое влияние на открытия, не только читалась в начале XV-го века нашими учеными, но даже один из старейших существующих ее переводов – португальский, изданный Валентином Фернандишем, с путешествием Николая Венецианца и пр., посвященный Королю Дону Мануэлу, 1502 г., 1 т., готический in-folio, находящийся в Лиссабонской публичной библиотеке.

Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Ссылка Азурары здесь – на Марко Поло, гл. lvii (Кн. I); гл. lxxiii (Кн. II). О Валентине Фернандише и библиографии истории Machin см. Предисловие к т. ii, стр. lxxxiv-v. Об изданиях Марко Поло см. издание Yule, Предисловие; Pauthier, Le Livre de M. P.

16. Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Еще одна ссылка Азурары на «местные», «внутренние» или «муниципальные» дела в Португалии в это время. См. гл. xviii этой Хроники.