ЮХАН ВИДЕКИНД

ИСТОРИЯ ДЕСЯТИЛЕТНЕЙ ШВЕДСКО-МОСКОВИТСКОЙ ВОЙНЫ,

книга девятая

Что произошло ни риксдаге в Эребро. Речь его королевского величества перед сословиями. Совет ее величества, вдовствующей королевы, и напоминание о делах, а также об инструкции для переговоров. Что говорил простой народ. Что было объявлено его королевским величеством риксдагу о поездке короля в Россию. Возражения представителей сословий. Окончательное их согласие. Решено назначить два молитвенных дня. Александр Гонсевский посылает Андрея Теофила для переговоров с господином Якобом об утверждении перемирия с Польшей. Но Гонсевский хочет мира лишь ради собственной выгоды. Господин Якоб возобновляет перемирие с Польшей. Нильс Банер убит под Москвой. Если русские будут разбиты принцем Карлом, их царь потеряет всякое значение. Принц уезжает из Выборга. Причина этого. Господин Якоб хочет склонить новгородцев к инкорпорации, от которой они отказываются, желая иметь своим великим князем принца Карла. Поэтому господин Якоб советует его величеству или серьезно начать войну, или заключить мир с Россией. Русские же не склонны к миру и просят помощи в войне против шведов у разных монархов, распространяя ложные слухи о справедливой войне, ведомой его королевским величеством в России. Господин Якоб советует королю начать переговоры с Польшей. Москвичи стремятся красивыми речами задержать шведов. Пожар в замке Або. Королевский секретарь Дании предлагает его величеству посредничество своего короля в переговорах с Россией. Его королевское величество с благодарностью отклоняет предложение. Все иноземные солдаты получают отставку. Отряд бродяг под Тесовом. Господин Якоб отсылает артиллерию из Новгорода. Господин Эверт осаждает Гдов. Ханс Мунк защищает Кексгольмскую область. Он загоняет русских в реку, но сам ранен. Русские вторгаются в Улеаборгскую область и собирают подати в Лапландии. Бой под Pesowa. Сражение на Ладожском озере. Граф Клас Стуре убит выстрелом под Новгородом. Господин Аксель Оксеншерна послан в Швецию для переговоров о брачном контракте с фрекен Катариной. Гдов переходит в руки его королевского величества. Господин Эверт Горн командует армией во время отсутствия господина Якоба. Английский посол приезжает в Нарву, чтобы выступить в роли мирного посредника. Его королевское величество возвращается в Стокгольм. Печальное путешествие великой княгини Марины и Заруцкого. Новгородцы вступают в тайные сношения с Москвой. Переговоры между Польшей и Швецией. Заключено двухлетнее перемирие. Английский посол направлен из Москвы к его величеству в Швеции, но говорит сначала с господином Эвертом Горном в Новгороде. Ложь, распространяемая московитами о шведах. Жестокая болезнь в Новгороде и Пскове. Король возвращается из Швеции в Нарву и направляется с лучшими частями под Псков. Господин Якоб остается в Нарве. Защитники Пскова делают вылазку. Смерть господина Эверта Горна. Его эпитафия. Роберт Мюр убит при той же осаде. Осада снята. Совещаются о мирных переговорах и о месте для них, но на этот раз соглашение не достигнуто. Тем временем господин Якоб приказывает повсюду свободно пропускать гонцов, воздерживаясь от военных действий. Английский посол хочет отправиться к его королевскому величеству, чего наши не допускают. Почему шведские представители считают осаду Пскова сомнительным предприятием. Что произошло между русскими и шведскими представителями, когда они встретились вновь. Место переговоров назначено под Глебовом. [302] Наши представители торопят с переговорами. Начинаются споры о титулах. Наконец соглашение достигнуто. Переговоры начались. Обсуждаются предложения. Условия шведов передаются посредникам для обсуждения. Против них - несоразмерно большие требования русских. Шведские представители хотят уехать, но затем их уговаривают остаться. Посредники хотят добиться благополучного исхода переговоров и внимательно обсуждают предложения обеих сторон. Два человека посланы к великому князю за окончательным решением и два - к его королевскому величеству. Русские посланцы не возвращаются: прислан письменный ответ. Трехмесячное перемирие. Ход войны во время переговоров. В Гельсингфорсе созван риксдаг. Перемирие между Швецией и Польшей нарушено поляками в ряде случаев. Господину Якобу был пожалован графский титул.

Глава 1. На риксдаге в Эребро. Обсуждение вопроса о русской и польской войне. Так как этот, 1614 г. начинается риксдагом в Швеции, то я прежде всего хочу коротко рассказать о той части его совещаний, которая относится к русским и польским делам. Хотя не во всем решения совета совпали с предложениями, но они показывают нам, как в то время обстояли дела.

Риксдаг был открыт в Эребро 14 января. Когда по обычаю все сословия были призваны в большой зал, король в присутствии всех произнес замечательную речь. После этого была представлена вдовствующей королеве и герцогу Юхану ⁴⁸¹, а также всем сословиям пропозиция - всем одного и того же содержания и искусно составленная реляция обо всех делах - внутренних и особенно внешних: о том, что войну приходится вести по необходимости, но прежде всего надлежит стремиться к миру; о том, как король Великобритании и Нидерландские Генеральные Штаты обратились с увещеванием и предложением своих услуг, чтобы продолжительная вражда между Швецией, Польшей и Россией закончилась, наконец, миром; о том, что его королевское величество сам в высшей степени благосклонно относится к этой мысли и просит поэтому вдовствующую королеву и герцога высказаться по следующим пунктам: 1 - если король польский действительно хочет мира, то какие условия следует ему предложить и потребовать от него; 2 - если он предложит продолжительное перемирие, а ходят слухи, что в Варшаве будут обсуждать вопрос о четырнадцатилетнем перемирии, то на каких условиях следует на него согласиться; 3 - в отношении русских - если они откажутся от всяких переговоров, то какими средствами можно получить возмещение за помощь: продолжать ли войну или отказаться ото [303] всяких претензий на крепости, находящиеся в руках неприятеля.

Вдовствующая королева просила извинения и заявила, что ей нет необходимости вмешиваться в столь высокие военные дела, поскольку королевство превосходно управляется королем и советом. Тем не менее ее величество высказала, что лежит у нее на сердце. По ее мнению, самым справедливым было бы: 1. Если бы короли, как шведский, так и польский, остались при своих королевствах, а польский король за себя и за своих наследников отказался от [304] всяких претензий на Шведскую Корону, а также на титул и герб короля Швеции, а если нынешний польский король и сохранит шведский титул и герб, то пусть сохранит без права передачи его своим наследникам. 2. Если соглашение о мире не будет достигнуто, то следует заключить перемирие, и чем дольше оно будет, тем лучше. 3. Если же ни один из этих проектов не удастся, то следует прибегнуть к средству, которому учит сама природа, - к самообороне. 4. Что касается вопроса о русских, то здесь следует руководствоваться теми же соображениями. Нужно помнить, что если нет возможности достигнуть почетного мира, то надо хорошенько позаботиться о защите крепостей.

Соображения герцога Юхана не многим отличались от мнения вдовствующей королевы. Различия касались главным образом последствий переговоров. Герцог предложил заключить союз с Польшей против России, указав, что трудно говорить о заключении даже длительного перемирия, если польский король откажется передать его величеству королю шведскому принадлежавший ему по праву титул. Поэтому герцог счел нужным обратиться к посредникам в этом вопросе с тем, чтобы они изыскали путь к заключению союза.

Кроме изложенного королем в пропозиции риксдагу, он сообщил еще содержание инструкции, посланной им своим представителям в Выборг. В этой инструкции его величество выставил требования, идущие гораздо дальше того, на получение чего он мог рассчитывать, причем господин Якоб отговаривал короля от такого шага ⁴⁸². В равной мере и вдовствующая королева не преминула в этом случае образумить короля, указав, что инструкция содержит слишком большие требования, а именно: помимо крепостей, уже занятых его величеством - Великого Новгорода, Ивангорода, Яма, Копорья, Нотебурга и Ладоги, требует сдачи крепостей - Гдова, Кольской, Сумской и Соловецкого монастыря, которые, за исключением Гдова, не могут быть особенно полезны Шведской Короне. Если король Карл IX и стремился их получить, то времена с тех пор переменились: тогда он владел двумя участками прибрежной полосы Западного моря, от Малангера до Варангера, которые по последнему мирному договору уступлены Дании ⁴⁸³. Таково же было мнение вдовствующей королевы и в отношении Тихвина: она думала, что следует удержать только Ивангород, Ям, Копорье, Нотебург и Кексгольм с Гдовом: тем самым его величество значительно расширит свои границы на Балтийском море, доведя их до Невы. Король, отвечая государыне матери по [305] этому спорному вопросу, указал, что в продолжение всего прошедшего времени его представители почти ничего из предписанного в инструкции не могли привести в исполнение, частью из-за смут в России, частью же потому, что московиты избрали себе нового великого князя; что настоящих переговоров по поводу инструкции не велось, все происходило лишь между высокопоставленными лицами.

Договориться с сословиями было труднее. Все знали, какие в высшей степени важные причины заставили короля Карла IX послать подкрепления русским, а затем короля Густава - содержать войско с величайшими заботами и издержками. И вот в простом народе зародилось смущение или как бы смутное подозрение, что его королевское величество стремится захватить чужие земли, чтобы расширить свои владения ⁴⁸⁴.

Поэтому его величество произнес замечательную речь перед закрытием риксдага и тотчас же повелел известить народ о нижеследующем. В свое время государь отец его, блаженной памяти короля Карл, находился в величайшей вражде и жестокой борьбе с Полыней; полякам удалось с помощью козней, прикрываясь именем Лжедимитрия, завладеть Москвой, и если бы им удалось соединить свою хитрость с могуществом и богатством России, то можно было бы ожидать только погибели нашего отечества; поэтому королю Карлу оставалось, не думая ни о чем другом, принять меры предосторожности: послать своевременную помощь великому князю Василию Шуйскому и направить все свои усилия к тому, чтобы намерения поляков и их враждебные интриги в чужом государстве получили отпор и отмщение. Все это так и произошло. Москва не только была освобождена от поляков, чье высокомерие и заносчивость сильно поубавились, но сверх того светлейший принц Карл Филипп был избран и провозглашен царем всех Московских владений ⁴⁸⁵, а его величеству за оказанную помощь был уступлен в виде вознаграждения Кексгольм с другими крепостями. Хотя теперь с чудесной Божьей помощью дела продвинулись настолько, что его величество получил значительную выгоду за счет как своих врагов в России, так и Польши, тем не менее, испытывая крайнее отвращение к войне и кровопролитию и стремясь к спокойствию своего отечества, его королевское величество вместе со всеми своими соседями с величайшим усердием добивался возможности заключить почетный для всех сторон, верный и надежный мир. При этом не имелось в виду никаких мер, кроме переговоров с новым великим князем и сословиями в России, а также с королем польским. Поскольку неизвестно, как все это сложится [306] и сколько времени продлится, его королевское величество, чтобы убедить сословия в своих миролюбивых намерениях, пожелал и милостиво повелел: 1 - если король польский откажется от всяких переговоров и соглашения на приемлемых условиях, сословия должны посоветовать, как найти другие законные: честные и верные пути к миру; 2 - по отношению к русским, если требования их будут неприемлемы, сословия должны указать, что, по их мнению, надлежит предпринять королю с тем, чтобы ни он, ни государство при этом не подверглись позору, не потерпели вреда и убытка.

После главной пропозиции король огласил две другие, тоже касающиеся русского вопроса. По ним он частью спрашивал общего совета, частью же и главным образом желал знать мнение вдовствующей королевы и герцога:

1 — Москвичи посадили себе нового великого князя, но многие области в стране тем не менее остались связанными присягой на верность принцу Карлу Филиппу, а король тем с большим правом может быть судьей в этом деле, что в его руках находится Новгород и ряд других крепостей. О письменном предложении мира великому князю. Поэтому, чтобы устранить все помехи к достижению мира, может быть, его королевскому величеству следует проявить больше уступчивости и написать новому великому князю, склоняя его к приемлемой сделке и возмещению больших издержек, понесенных как королем Карлом IX, так и его величеством. Однако этот шаг возбуждает большие сомнения и прежде всего вот в каком отношении: поскольку новый великий князь был избран всего одной партией и казаками против воли знатнейших, то следует ли его величеству признать за ним титул царя всея Руси?

Так как вдовствующая королева предпочитала видеть своего младшего сына возле себя, нежели слышать, как его величают царем и великим князем, а герцог Юхан счел себя недостаточно опытным в столь запутанных интригах, то дело было оставлено на усмотрение его королевского величества, ее величества и государственного совета с тем, чтобы при принятии решения были учтены все высказанные соображения.

О поездке короля к русской границе. 2 — Ради столь важных дел, какие были изложены королем в главной пропозиции, ему совершенно необходимо быть поближе к границе, где он получил бы возможность поддержать своих уполномоченных при переговорах как с Россией, так и с Польшей и помочь им в разрешении вопросов, с которыми они не справятся сами. Кроме того, королю надлежит проверить за рубежом состояние своих войск, ибо там творятся мошеннические дела, а [307] численность людей в частях у командиров не соответствует количеству получаемых на них денег. Поэтому король надеется, что вдовствующая королева и герцог, а также и собрание сословий в его отсутствие покажут себя справедливыми и мудрыми советниками и верными подданными, преданными своему королевству.

Намерение короля лично выступить против врагов было сочтено самым трудным из всех представленных им на сей раз в риксдаг проектов. Против него возражали и Государственный совет и сословия, а равно и знатные лица, особенно государственный канцлер. Они подкрепляли многими мотивами и соображениями свое мнение, что его величеству не следует самому отправляться за границу. Король признал благоразумие их советов и верноподданнические чувства, ими руководившие, но самая большая уступка, на которую он мог пойти, - это: 1 - ехать не дальше Нарвы, находящейся в пределах государственных границ, для того прежде всего чтобы сделать смотр отправляемым из Швеции войскам и ускорить их отправку; 2 -ускорить заключение мира, с которым военные не особенно спешат; 3 - тем более что до короля дошли сведения, будто военные замыслы в России значительно отодвинулись на задний план вследствие соперничества и споров среди командиров; 4 — чтобы придать всему делу личным в нем участием больше значения. К тому же его величество полагает, что у Дании нет никаких оснований для каких-либо новых выступлений в его отсутствие, а Польша для него слишком слаба.

Хотя теперь совет и сословия должны были удовольствоваться решением короля, тем не менее вдовствующая королева пыталась воспрепятствовать осуществлению его намерения, а под конец, когда стало видно, что сделать ничего нельзя, заявила свой протест против поездки короля и тем совершенно обособилась от других. Потом король оправдывал свой отъезд из Або в вежливом и значительном письме к королеве.

Согласие сословий. После того как эти пропозиции были всеми самым прилежным и добросовестным образом всеподданнейше обсуждены, сошлись на следующем.

С величайшим желанием и охотой представители сословий согласны, чтобы его королевское величество заключил с Польшей или прочный мир, или по крайней мере перемирие на двадцать, шестнадцать или двенадцать лет, определяя его условия, увеличивая требования или смягчая их по собственному усмотрению.

Если окажется, что король польский выступит только с неприемлемыми условиями, то представители сословий, [308] как истинные вельможи королевства, нелицемерные советники, честные шведы и верные подданные решили поддерживать его величество короля и отечество, жертвуя для их обороны и жизнью, и всем своим достоянием.

Во-вторых - о запутанном деле, происходящем в России. Так как его величество король и Шведская Корона ни в каком случае не могут оставить дела в настоящем положении, то воля всех собравшихся такова: покуда правители на русской стороне не идут на подобающие и приемлемые переговоры о мире и не склонны возместить большие издержки, понесенные его величеством и Швецией при оказании помощи великому князю Василию Шуйскому, то сословиям считать себя в такой же мере обязанными помощью его королевскому величеству и быть готовыми к его поддержке. И хотя представители сословий предпочли бы, чтобы король воздержался от опасной поездки на границу, но все же, так как его величество находит, что нужды государства и положение дел иных возможностей не дает, они должны удовольствоваться тем решением, какое он считает самым разумным в данном случае; желают ему всякого счастья и призывают на его голову благословение Божие. Кроме того, решено было по этому случаю ежегодно проводить два молитвенных дня, как это изредка бывало и прежде ⁴⁸⁶.

Глава 2. Теперь по порядку я хочу рассказать, что тем временем в следующем году происходило в России.

В самом начале этого года польский полковник Александр Корвин Гонсевский послал к господину Якобу поляка Андрея Теофила с письмом и инструкцией начать переговоры об утверждении прежнего соглашения. Поляки заботились о своей собственной выгоде: они хотели оттянуть время, потому что в стране продолжались раздоры и они были слишком слабы, чтобы осуществить свои намерения в России.

Господин Якоб возобновляет перемирие с Польшей. Тем не менее господин Якоб нашел, и мнение его было одобрено королем, что Швеция слишком слаба для одновременных действий против Польши и России. Поэтому он с согласия короля возобновил перемирие с Полыней. Условия прошлого перемирия соблюдались поляками нерушимо, а те поляки, которые находились на службе его величества, показали себя верными. Кроме того, так можно было скорее принудить русских к справедливому соглашению.

Поскольку, однако, в то время пошли слухи, что конфедераты, недавно взбунтовавшиеся в Польше, удовлетворились денежной суммой, которую им предложили [309] представители сословий на недавно состоявшемся в Варшаве сейме, то господин Якоб опасался, как бы посол Гонсевского не оказался шпионом, посланным разузнать, что здесь происходит и склонны ли шведы заключить мир с русскими, чтобы польский король мог затем действовать сообразно полученным сведениям. Поэтому он послал к Гонсевскому надежного молодца с поручением и кое-какими подарками, чтобы испытать его верность, но нашел, что Гонсевский ищет этого союза скорее ради своего личного интереса, чтобы вновь получить поместья, пожалованные королем ему и его соратникам, чем из искреннего стремления к всеобщему и надежному перемирию ⁴⁸⁷. Цель Гонсевского. Дело в том, что поляки замышляли военные действия против России и только что под Домбровой ротмистр лейб-хоругви Ходкевич разбил 6 тысяч русских, расположившихся лагерем в 4 милях от Смоленска ⁴⁸⁸. Кроме того, пришли известия, что сын короля и Ходкевич скоро должны прибыть в Россию, а их намерения по отношению к Швеции были достаточно хорошо известны.

Большая нужда в Новгороде. В Новгороде, где в течение зимы должны были проходить обучение наши офицеры, ощущалась острая нехватка продовольствия. Поэтому господин Якоб приказал людям прогнать врага из окрестностей.

Спасение осажденной Ладоги. Крепость Ладога, где начальствовал Линдвед Классон, уже в течение трех месяцев была осаждена 2 тысячами русских и татар, перерезавших и дороги к Новгороду. Йеспер Андерссон Крус, подошедший со своим полком и с личной хоругвью его величества, подоспел на помощь Ладоге и отогнал неприятеля на 14 миль, к Спасову (Spasaa), после чего стал охранять подходы к крепости. Среди неприятеля воцарился страх, когда стало известно, что заключен мир с Данией.

Трубецкой под Торжком. Русский полковник (Ktigsofwersten) Дмитрий Трубецкой стоял под Торжком с 3 тысячами человек и не отважился двинуться к Новгороду, так как был слишком слаб, а главные силы русских были под Смоленском, где продолжали свои действия поляки. В Москве. Военные силы в Москве состояли всего из 1200 стрельцов, 1500 казаков и 800 бояр при новом великом князе. Иван Заруцкий с 9 тысячами человек отправился в Сибирь, где народ (folcket) поклялся ему в верности ⁴⁸⁹.

В Тихвине 2 тысячи поляков. В Тихвин пришли 1200 казаков и 400 стрельцов, после того как оттуда ушли в Кексгольмскую область 2 тысячи поляков, бывших там вместе с нашими людьми. Оттуда они намеревались отправиться к Хансу Мунку, расположившемуся на другой стороне Олонца (Agnisma); некоторое время они пробыли там, а затем пошли в Белозерск, [310] в 80 милях от Новгорода. К ним присоединились также 500 русских казаков из бывших в Тихвине, после чего ими послан был гонец к Заруцкому сообщить, что все захваченное они будут удерживать за ним ⁴⁹⁰.

Сумбулов. Исаак Сумбулов, русский полковник, стоял в 12 милях от Новгорода и готовился идти на помощь 2 тысячам русских, укрывшимся в укреплении в 4 милях от Старой Русы и осажденным Менихгофеном и герцогом саксонским ⁴⁹¹. Осаждены нашими. Шведы стояли перед укреплением на жестоком морозе под открытым небом в течение шести суток и обстреливали его калеными ядрами, но русские мгновенно тушили огонь мокрыми бычьими шкурами. Нильс Банер убит. Поэтому наши перешли в атаку и пошли на приступ: 50 человек шведов было зарублено, и Нильс Банер, честный и храбрый командир личной хоругви короля, расстался там с жизнью. Остальные, видя это, отступили.

На московской дороге, в 12 милях от Новгорода, в другом укреплении тоже засели русские числом в тысячу человек. Туда господин Якоб послал Коброна, чтобы предупредить вылазку, что тот и сделал. Об этом будет упомянуто ниже.

Господин Эверт Горн некоторое время находился в Нарве и Ивангороде, чтобы позаботиться о крепостях, которые были совершенно не защищены от наводнения, и по пути попытался ударить на Гдов. Но ивангородские русские, как только узнали о его прибытии, не преминули написать во Гдов и предупредить тамошних. Глубокий снег тоже чрезвычайно мешал выполнению этого плана; дорога была непроезжая, и надо было идти на Нейшлот. Кроме того, крепость имела пять ворот и довольно сильный гарнизон. План Эверта Горна в отношении Гдова не удался. В Нейшлоте он отрядил 60 конных следить за гдовцами, которые делали туда набеги. Остальных конных он разместил в Сумерской волости ⁴⁹², чтобы при случае добыть там хлеб для выручки обеих крепостей. В то же время в Нарву прибыли Энгельбрехт Тихенгузен и Клас Вактместер со своими рейтарами и известное число солдат, которые были завербованы и тотчас направлены в Новгород на подкрепление полков главнокомандующего.

В Нарве Эверт Горн узнал, что русские несколько раз побывали в Лифляндии и спалили там несколько деревень. Предупредить это было невозможно из-за нехватки сена для конницы, а на пехоту нельзя было положиться, так как пехотинцы под Гдовом заявили, что, хотя там и есть брешь в стене в 20 сажен, но они все-таки не имеют ни малейшего желания идти на приступ. Кроме того, они ежедневно дезертировали. Некоторые из них готовы были свернуть шеи рейтарам, если бы могли это сделать. [311]

Неудача Делавилля под Печерами. Делавилль был послан с Коробеллом под Печеры не в надежде, что он действительно чего-нибудь там добьется, а из-за того беспорядка, который он вносил в нашу армию, заражая ее, как отмерший член заражает здоровые. Делавилль и Коробелл всерьез и храбро бросились на приступ, так что ворота отворились; но, бросившись на приступ, они не обратили внимания на опущенные решетчатые ворота. При этом несколько человек наших были убиты, между ними и брат Делавилля. Самому же Делавиллю пришлось оттуда убраться, так как совершенно не было продовольствия для войска. Он направился в Дерптскос епископство, на что после жаловались господину Габриэлю Оксеншерна польские представители ⁴⁹³.

Глава 3. Отъезд принца Карла из Выборга. До того как все это произошло в январе и феврале, принц Карл Филипп выехал 16 января из Выборга, намереваясь направиться прежде всего в Нюланд, а потом в Або. Его сопровождали господин Акссль Рюннинг, господин Маттиас Суп (Soop) и Педер Андерс Груб. Уполномоченные остались в Выборге для поддержания порядка.

Вызваны новгородские послы. За день до отъезда Карла Филиппа был вызван русский посол и ему было сообщено, что принц не хочет быть их царем. Господин Генрих Горн держал речь, содержание которой было таково.

Им через Генриха Горна сделано сообщение. Бунтовщиками были не только москвичи и владимирцы, но и новгородцы; принц по справедливости должен был бы расправиться с ними как с врагами и склонить его королевское величество к мщению. Но он не желает кровопролития и поэтому призывает новгородцев сойтись с королевскими представителями ⁴⁹⁴.

Русские, те, что были верны своей присяге и хотели оставаться верными, стали оправдываться, а за других не могли отвечать. Наконец, они попросили, чтобы их отпустили домой, но разрешения не получили. Когда новгородцам стало известно, что принц уехал из Выборга, они выразили свое крайнее сожаление и недовольство по этому поводу и потребовали, чтобы господин Якоб сообщил им о причинах отъезда.

Господин Генрих, который тогда был еще в Выборге, посоветовал господину Якобу начать с новгородцами переговоры о присоединении к Швеции согласно дополнительной инструкции. Если бы новгородцев удалось склонить к присоединению, при условии сохранения в неприкосновенности их веры, прав и привилегий, то это было бы поводом сохранить свою власть в Новгороде, который все равно так или иначе необходимо удержать во владении его величества короля, тогда как в противном [312] случае пришлось бы сделать это силой оружия, а не по собственной присяге новгородцев.

Господин Якоб и Эверт Горн отнеслись к этому предложению с большим сомнением, так как их силы в то время были слишком малы, а город отличался прежде всего многолюдством. Но вот пришло во второй раз письмо его величества с приказом продолжать переговоры, а между тем господин Якоб успел сообразить, что русские в любом случае будут стараться отделиться от шведов, имея перевес на своей стороне. Поэтому 26 февраля господин Якоб созвал знатнейших светских и духовных лиц и, обратившись к ним с речью, обвинял в нарушении присяги, по которой они признали принца Карла царем, а его величество - покровителем. Напомнив, как они коварно напали на Тихвин и Гдов и как грабили в Кексгольмской области, он спросил, что они теперь думают о короле и желают ли его покровительства. Тогда новгородцы пошли на попятный и снова начали оправдываться, говоря, что таких упреков не заслужили и что по-прежнему стоят за принца Карла, если он хочет быть их великим князем. Господин Якоб спросил, хотят ли они отколоться от Москвы и перейти в подданство Шведской Короны. Они ответили согласием и сказали, что вновь готовы присягнуть на верность его величеству, но с тем условием, что принц Карл будет их великим князем. Господин Якоб объявляет мнение короля относительно присоединения Новгорода к Швеции. Господин Якоб сказал им, что принц Карл не может быть их великим князем, но так как его королевское величество истратил столько средств на оказание им помощи, то им бы следовало присоединиться к Шведскому королевству и войти в его состав не в качестве рабов, а свободным народом, сохранив свою религию, законы, права и все привилегии. Новгородцы возразили, что не могут отказаться от присяги, принесенной ими принцу Карлу Филиппу, но так как их земля и крепости находятся во власти его королевского величества, то они готовы согласиться с волей его величества при условии, если завершены будут переговоры с принцем Карлом Филиппом относительно правления и их безопасности.

Из всего этого можно было видеть, что они не желают присоединиться к Швеции и, выражая любовь к принцу Карлу Филиппу, хотят только задержать нас, пользуясь этим, как вспомогательным средством и лазейкой, при помощи которой можно увернуться от всех предложений, какие еще могут быть сделаны им от имени короля. Таким образом, никогда нельзя было безоговорочно положиться на них.

Мнение господина Якова о дальнейшем. Поэтому господин Якоб и господин Генрих Горн высказали мнение, что королю следует или с помощью силы [313] осуществить сделанное новгородцам предложение, а следовательно, начать военные действия против московитов и поляков, которые, без сомнения, будут пытаться этому помешать, - тогда следует весной прислать сюда больше воинов и прежде всего конницы, - или, в противном случае, пытаться достигнуть надежного мира с русскими на условиях, которых без ущерба для чести его величества и королевства можно добиться при данных обстоятельствах.

Король был более склонен к последнему и сейчас же отдал приказ и инструкцию начать переговоры с москвичами.

Московиты не хотят мира. Оказалось, однако, что последние вовсе не желают мира: вплоть до 2 апреля от них не было никакого ответа, а шведских посланных задерживали в Москве. Московские послы у императора и в Англии, где ими распространяются ложные слухи. Москвичи лелеяли замысел соединиться с Польшей и, кроме того, разослали своих послов к римскому императору, к датскому королю, к Генеральным Штатам и к королю Великобритании. От Штатов и Дании они требовали помощи против шведов ко дню св. Николая. У короля Великобритании распространяли всяческую неправду об оружии шведского короля и его справедливом деле в России. Король, который незадолго до того, в январе, письмом предлагал Швеции свое посредничество в переговорах с Россией, верил всем этим ложным россказням, пока не прибыл Андреас Бурей с письмом государственного канцлера к Спенсу, который еще прежде был послан с ответом короля Густава о принятии предложения короля Иакова. Основной задачей Бурея в Англии было добиться санкции и подписи короля на составленном датским королем акте мирного договора.

Чрезвычайно кстати пришлось и письмо государственного канцлера, в котором он по-латыни подробно, с самого начала излагал положение дела в отношениях между Швецией и Россией.

Разъяснения господина Спенса. Все это господин Спенс более пространно разъяснял королю и убедил его в том, что намерение нашего короля не упускать находящегося в его руках до удовлетворения требования о возмещении убытков соответствующей суммой денег или землями - совершенно справедливо и что ничего другого нашему королю и посоветовать нельзя.

Русские послы были до того горды заступничеством Англии, что вообразили, будто, пользуясь им, могут безвозмездно вернуть свои крепости - только благодаря большой торговле, которую Англия вела в России. Но король сразу же передал письмо нашего короля Спенсу и повелел, чтобы тот пошел с письмом государственного канцлера к фактору русской торговли Томасу Смиту, [314] от советов которого русские послы чрезвычайно зависели ⁴⁹⁵, и сказал ему и его помощникам, что так как, по сведениям его королевского величества, дело русских вовсе не так ясно, как они уверяли, а король очень желал бы быть посредником в этом вопросе, то им не следует подавать русским слишком большие надежды, чтобы за его величеством осталась свобода принятия любого решения. Интриги Англии против Голландии. Король английский был также недоволен Штатами, которые призвали к себе русского посла, прибывшего в Гамбург на обратном пути от императора. Королю стало известно, что дело идет о завязывании торговых сношений с Россией, а такое вмешательство Голландии никак не могло понравиться английскому королю.

По этой и многим другим причинам, а также потому, что русские почти по всей Европе старались очернить справедливые претензии Швеции к России, господин Якоб посоветовал его королевскому величеству попытаться достичь соглашения с Польшей, тем более что начало было уже положено переговорами с Гонсевским. Господин Якоб требует подкреплений и советует uдти на русских. Его величеству следовало бы, писал Якоб, двинуть подкрепления на русскую землю и тем уже определить дальнейший образ действий: сейчас московиты задерживают наших посланных красивыми речами, не давая никакого ответа на мирное предложение, между тем их намерение ясно: тем временем они увеличивают свои силы и могут беспрепятственно закончить предпринятую ими постройку укреплений. Кроме того, они опасаются, что шведские силы в Новгороде будут увеличены, поэтому и пытаются запугать шведов своими огромными, раздутыми пустыми титулами и создать впечатление, будто у них все в наилучшем порядке, а тем временем всячески укрепиться на позициях против Новгорода. Tpvбецкой соединяется с Сумбуловым. Незадолго до того, в марте, из Москвы к укреплению на московской дороге, в 12 милях от Новгорода прибыли Трубецкой, воевода Даниил Мезсцкий и Федор Бутурлин с 3 тысячами человек и соединились с Сумбуловым, который был там с 2 тысячами. Их целью было подойти к Новгороду и с частью войска осадить монастырь на реке, что течет к Ладоге ⁴⁹⁶, и таким образом с этой стороны воспрепятствовать подвозу, а с остальными людьми перерезать пути от Нарвы и Нотебурга. Противник Коброн. Господин Якоб послал против них Коброна с 2 тысячами человек с приказом попытаться выманить русских в открытое поле, так как в укреплении они были хорошо защищены, или воспрепятствовать налетам на обозы с продовольствием.

Перебиты 300 казаков. Коброн напал на 300 казаков, отправлявшихся из Тихвина на соединение с той же армией, перебил их и захватил [315] знамена. Трубецкой располагается лагерем под Бронницами. Тем временем Трубецкой приблизился к Бронницам, в 3 милях от Новгорода, с тысячей человек и собирался построить там укрепление, а так как на лошадях к ним подойти было невозможно, то господин Якоб приказал составить вместе столько лодок, чтобы можно было перейти через реку. Он приказал также послать в Новгород полумортиры и длинные пушки и на тех же судах доставить большие орудия, а в Ладожском озере приготовить лодки и галеры против тихвинских и онежских.

Только в середине апреля получил господин Якоб ответ из Москвы, а вместе с ним письмо от Трубецкого. Копии этих бумаг он тотчас же послал королю, который тогда уже прибыл в Финляндию. Из бесстыдного письма московитов было ясно видно, что они вовсе не собираются серьезно начинать переговоры о мире, а только тянут, ожидая прибытия своих послов от императора и других правительств. Господин Якоб велит новгородцам ответить на невозможные требования москвичей. Господин Якоб приказал новгородцам ответить на письмо московитов, что их требование о сдаче Новгорода, прежде чем его величество будет как бы то ни было удовлетворен, совершенно неприемлемо. Пусть лучше они пошлют своих послов в Новгород, чтобы прийти к справедливому соглашению. Новгородцы протестовали против того, что московские воеводы с войском стоят в пределах Новгородского княжества и причиняют шведам и их армии всяческий ущерб грабежами и напрасным кровопролитием. Московиты забыли о помощи и поддержке, оказанной им шведами в то время, когда им приходилось плохо и они были притесняемы поляками. Тогда они посылали своих воевод в Новгород к великому военачальнику и полководцу его королевского величества, господину Якобу Понтусу, для переговоров о светлейшем принце Карле Филиппе. "А теперь, - говорилось в письме, - вы выступаете против нас, великих бояр его королевского величества, и против шведского земства, и нам остается ждать таких же убийств и пожаров как те, что были учинены поляками в Москве. Поэтому мы посылаем к вам нашего горожанина Ивана Филатова, чтобы напомнить о вашем прежнем с нами согласии, просить вас и теперь не искать нашей гибели, а отправить своих послов для переговоров с главнокомандующим и изыскания способа предотвратить кровопролитие" ⁴⁹⁷.

Ответ Трубецкого. Трубецкой, однако, хотел только задержать шведов красивыми словами, пока сам не укрепится в Бронницах и других местах. В своем ответе он давал великому князю необычный и несоответствующий титул ⁴⁹⁸, а господину Якобу вздумал указывать, что тот должен делать в Новгороде и как поступать. Господин Якоб отвечал на все это 30 мая выражением своего презрения, но прибавил, что [316] если русские хотят предотвратить кровопролитие, то им следует подумать о переговорах и о возмещении убытков Швеции.

Как раз тогда были изготовлены ладьи, на которые господин Якоб собирался посадить воинов с пушками, чтобы напасть на русских, укрепившихся в Бронницах ⁴⁹⁹. Для этого он затребовал подкрепление в тысячу человек из числа только что прибывших из Швеции.

Русские числом в 5000 в Бронницах. Против них посланы Менихгофен и Коброн. Дело в том, что русские в Бронницах увеличили свои силы до 5 тысяч человек, а кроме того, много их собралось в Старой Русе и из разных других мест в окрестности. Против них были посланы Менихгофен и Коброн, которые возвели шанцы на расстоянии мушкетного выстрела перед их укреплением.

Ободрение от короля. Король, который в апреле прибыл в Або и узнал от встреченного им в Тавастгузе Эверта Горна о том, как храбро держатся шведские воины, послал им милостивое письмо, где увещевал держаться мужественно и сообщал, что вскоре ожидает прибытия из Швеции новых подкреплений и необходимых материалов. И шведы действительно приложили все усилия. Перебиты 400 бояр и казаков. В июне Коброн овладел укреплением неприятеля на этой стороне реки, изрубил 400 бояр и казаков и открыл путь для подвоза к своему лагерю. Кроме того, через реку был переброшен мост, гак что Коброн и Менихгофен могли помогать друг другу и тем успешнее держать под угрозой два укрепления, возведенные русскими на той стороне реки ⁵⁰⁰.

Глава 4. Поездка его величества через Финляндию. Теперь, прежде чем говорить об исходе борьбы на укреплениях, я хочу вкратце рассказать о поездке его величества короля через Финляндию к русской границе и о случившихся за это время достойных внимания делах о совещаниях.

Король покинул Швецию ⁵⁰¹, передав управление внутренними делами вдовствующей королеве и герцогу Юхану и Государственному совету; государственному канцлеру он особенно настоятельно велел спешить с отправкой войск в Россию.

В феврале он проехал через Коппарбергслаген и 1 марта благополучно прибыл в Герренсанд, где застал своего брата, герцога Карла Филиппа. Эверт Горн встречает короля. Оттуда он намеревался немедленно отправиться в Выборг, но когда прибыл в Тавастгуз, его встретил Эверт Горн и рассказал, что московиты не дали никакого ответа на сделанное представителями его величества мирное предложение и никою не послали со своей стороны для участия в предложенных переговорах. Король едет в Або. Поэтому король изменил направление своей [317] поездки и направился сначала в Або, чтобы выслушать и разобрать жалобы народа, которых было много. Туда он прибыл 26 марта и сейчас же написал Государственному совету, прося сообщить мнение его членов об известиях, полученных из России. Решение Государственного совета. Они это сделали весьма подробно в виде особого постановления, но, хотя послание их было весьма обширно и прекрасно составлено, они все же не могли прийти к единогласию в решении дела. Поэтому я опущу их письмо и буду говорить только о том, что было действительно сделано и произошло.

Его величество все же хотел лично обратиться к великому князю с письмом и предложением мирных переговоров и написал об этом в письме господину Якобу. Но затем узнал о намерении русских тянуть с переговорами и вызвать в стране голод и дороговизну, ибо на землях, занятых его величеством, ни пахоты, ни посевов не производилось ⁵⁰², и таким путем заставить шведов отказаться от уже доставшихся им преимуществ. Король воздерживается от посылки письма великому князю. Поэтому его величество изменил свое намерение, но последовал совету, данному в Эребро, а потом подтвержденному Государственным советом, и затребовал назад свое письмо: все равно варвары-русские с получением его только еще больше возгордились бы, да кроме того, не следовало давать их князю присвоенный им титул повелителя всей страны, царя и самодержца (Zamodertzers) всея Руси, так как этот титул был им принят в нарушение ряда существовавших договоров. Но так как главнокомандующий уже раньше написал московитам, предлагал им прислать послов и начать переговоры о мире, то его величество хотел поручить своим представителям сделать им то же предложение. Однако господин Якоб счел самым разумным воздержаться от дальнейших предложений мира и высказал надежду, что ему удастся принудить к миру этот народ, по самой своей природе требующий принуждения.

Поэтому его величество сразу же послал господина Эверта Горна в Новгород решить с главнокомандующим, достаточно ли сил, находящихся в их распоряжении, для осады Пскова и не следует ли начать с Гдова; как поступать, если нет возможности удержать Новгород; что делать с колоколами, пушками и т.п.

Ответы господина Якоба на вопросы короля. На первый вопрос господин Якоб отвечал 19 апреля, что, по его мнению, осаду Пскова начать следует, но нужно при этом знать, можно ли положиться на слухи о Польше, где будто бы на последнем сейме было решено продолжать войну с Россией; равным образом - подтверждаются ли сообщения о Мартыне Заруцком ⁵⁰³, который будто бы засел в Астрахани с сыном Димитрия [318] и его матерью и собирает силы против Москвы ⁵⁰⁴. О Пскове. Если все это так, то все готово, чтобы начать осаду Пскова с большими надеждами на успех. Но если это - ложные слухи и русская сила под Новгородом увеличится, то прежде всего сейчас необходимо отбить русских из-под Новгорода. Под конец господин Якоб жаловался на плачевное состояние Новгорода и на нищету в нем, а также на плохое состояние других крепостей. Поэтому он распорядился прислать в Новгород одежды и денег, чтобы верная служба шведов в Новгороде не была забыта.

О Новгороде. Вследствие всего сказанного, на второй вопрос господин Якоб отвечал так: если дело дойдет до открытой войны с русскими, то интересы его величества потребуют во что бы то ни стало удержать Новгород. Но при этом с населением города надо обходиться крайне осторожно, как это делалось и до сих пор. Жители города натерпелись уже достаточно и все-таки сумели собрать значительную сумму денег, какой никогда бы не удалось получить, употребляя насилие и предоставив город на разграбление солдатам. Поэтому его величеству следовало бы несколько уменьшать поборы с населения и, кроме того, устроить так, чтобы войско получило какую-нибудь помощь из Швеции. Таким путем можно обеспечить себе действительную поддержку населения. Надо сделать все возможное, чтобы удержать город, тем более что его величество скоро сам прибудет на место, так что будет легко сообразоваться с обстоятельствами. Большие пушки следует переправить в Нотебург как можно скорее, а в отношении колоколов господин Якоб находится еще в сомнении, так как русские почитают их, как великую святыню.

Его величество, написав государственному канцлеру, приказал поспешить с отправкой войска и снаряжения, чтобы в мае все было в Нарве. А так как он плохо верил в мир с Данией, после того как там побывали русские посланники, то велел канцлеру направить туда надежного посла и сам 22 апреля переслал ему инструкции. Канцлер должен был также уладить дело с важным союзом, который фон Дюик ⁵⁰⁵ готов был от имени короля заключить с Голландией. Адаму Шрафферу его величество написал, чтобы он постарался продлить перемирие с Полыней со дня св. Филиппа и Иакова до дня св. Иоанна ⁵⁰⁶.

Возвращение русских послов. Русские послы, побывавшие в Гааге и других местах, вернулись теперь обратно через Гамбург в Архангельск вместе с послом от императора. Причины своей поездки в Голландию они изложили так. Голландию считали ничтожной и маленькой страной, но в Архангельск прибывало оттуда больше кораблей, чем из других мест. Поэтому [319] великий князь решил, что эта страна могущественнее, чем о ней говорят, и послал их туда с предложением дружбы и доброго согласия.

600 польских казаков вновь приняты на службу. 600 польских запорожских казаков, которые верно служили год назад под Тихвином, а потом бродили по всей России, пока наконец не пристали к Хансу Мунку в Онеге (Agnega) ⁵⁰⁷, обратились к господину Якобу с просьбой о принятии их вновь на королевскую службу. Господин Якоб принял их до дальнейших распоряжений короля и приказал отправиться в Новгород, что и было впоследствии одобрено. Их начальник звался полковником Корнилием (Cotnelius Polkofni). Они были посланы к Бронницам на помощь Коброну. 200 польских казаков, побывавших однажды у господина Якоба, служили верно и вскоре напали на одно укрепление и уничтожили там русских 20 июня.

Глава 5. Во время пребывания его королевского величества в Або, 20 апреля там произошло несчастье. Его величество сидел вечером за ужином в большом зале. Пожар в замке Або. В это время занялся огонь в комнате наверху, отчего загорелся потолок зала, прежде чем успели принять меры. Вскоре огонь распространился по всем перекрытиям старого замка, так что помочь уже было нельзя, и его величеству оставалось смотреть, как у него на глазах гибнет в огне его собственный дом. 3 мая король отплыл из Або, направляясь в Выборг; 4-го он был в Юнгфрусунде, а 6-го - в Борсунде, откуда направил Андерса Бойе в Ладожское озеро на выручку Хансу Мунку; 8 мая его величество был уже в Гельсингфорсс, откуда переслал копии с бумаг о делах в России канцлеру, а господина Якоба обнадежил письмом, в котором обещал при первой возможности послать 8 тысяч человек с полным снаряжением в Нарву и приказывал осторожно действовать в переговорах с Мартыном Заруцким ⁵⁰⁸. Господин Юлленшерна вызван к королю. Кроме того, его величество по весьма важным причинам вызвал к себе письмом государственного адмирала господина Йорана Юлленшерна, предварительно приказав ему поставить флот на рейде перед Стокгольмом, так как все-таки не доверял Дании.

План Арнгейма в отношении Архангельска. 17 мая король прибыл в Выборг, где нашел Арнгейма ⁵⁰⁹. Последний взял на себя участие в исполнении плана, предложенного графом Филиппом Мансфельдтом, и король заключил с ним соглашение. Он должен был с собственными людьми, неся расходы за свой счет, занять Архангельск, а король уплачивал ему заранее 14 000 шведских далеров и давал два корабля. Один из этих кораблей назывался "Голландский Сокол", имени другого я не мог отыскать. Арнгейм был из знатного дворянского рода, и [320] можно было положиться на его дворянскую честь. Поэтому он сейчас же получил 6 500 далеров серебром. Остальное он должен был получить от доктора фон Дюика из тех денег, которые причитались его величеству по договору со Штатами. На эти средства он должен был навербовать солдат и стать их полковником. О том, как закончилось это предприятие, я не нашел никаких сведений. Деньги же он получил только однажды.

Король в Выборге. В Выборге его величество уволил в отставку герцога саксонского, дав ему совет обратиться за помощью к королеве в отношении удовлетворения его требований, и отдал его части под команду Врангеля. Новгородским послам король тоже разрешил ехать домой.

Датский король предлагает свое посредничество. 13 июня его величество был в Дьюпесунде, 16 июня - в Нарве, где нашел датского королевского секретаря, который передал письмо своего короля с предложением посредничества в русском вопросе. Его величество, не желая иметь посредником датского короля, ответил письмом, где благодарил за предложение, очень для него лестное, но указывал, что не в силах дать на него какой-либо определенный ответ, так как еще неясно отношение Германии, а великий князь недостаточно твердо определил свои требования. Кроме того, король считал, что, помня великие услуги, оказанные Швецией России, в Москве решат дело без посредников.

Просьба немецких протестантов. Там же его величество получил письмо от ландграфа Гессенского и немецких протестантов с просьбой о помощи и ответил, что очень желал бы, чтобы протестанты получили поддержку; что считает долгом всех королей, исповедующих ту же религию, оказать им помощь ⁵¹⁰, с этой целью его величество стремится теперь к заключению мира с русскими и получил предложения посредничества в этом деле от короля английского и Генеральных Штатов.

Много хлопот королю доставило то обстоятельство, что войсковые подкрепления были переправлены слишком поздно, но об этом можно было только жалеть, так как помочь было нельзя; из-за этого, однако, все лучшие возможности были упущены.

Король увольняет иноземцев. Поэтому его величество счел самым разумным уволить всех бывших на жалованье иноземных наемников, не дожидаясь, пока они примкнут к врагу или взбунтуются, и затем вести оборонительную войну с помощью своих собственных солдат. Иноземные наемники заявляли, что их насчитывается 8 тысяч, но командование опасалось, что число их едва ли превышает 3 тысячи. Поэтому его величество велел произвести строгий учет и сличение с [321] реестровыми списками, чтобы выплату жалованья произвести правильно. А так как число защитников крепостей нельзя было сделать меньше 8 тысяч, то его величество написал Государственному совету, прося озаботиться пересылкой к осени провианта и особенно хлеба.

500 русских под Тёсовом. В это время по окрестным лесам рыскала толпа бродяг числом до 500 человек. Они расположились под Тесовом ⁵¹¹ и собирались поставить там укрепление, чтобы перерезать сообщение между Нарвой и Новгородом. Поэтому господин Якоб сам выслал насколько мог больше людей, а от его величества затребовал сильный конвой и провиант, чтобы покончить с этими разбойниками и очистить пути.

Конвой в 350 человек с артиллерией. Кроме того, 9 июля он послал большие медные пушки и превосходные орудия из Новгорода, а так как можно было опасаться, что эти орудия, стоившие несколько бочонков золота, будут перехвачены на дороге, он отрядил 350 норландских кнехтов проводить их.

Заруцкий под Ярославлем. По письмам, посланным из Ярославля в Бронницы и перехваченным по пути, стало известно, что примкнувшие к Заруцкому казаки бродят вокруг Ярославля и держат себя с жителями города, как враги. Говорилось также, что русские казаки, собиравшиеся к Трубецкому, отправились в Вологду и в другие города к морю, чтобы захватить их именем Заруцкого и сына их великого князя Димитрия. Засевшие в Бронницах 8 тысяч человек были так напуганы Менихгофеном и Коброном, особенно гарнизоны двух укреплений по ту сторону реки, что многого сделать не могли.

Поэтому, как только господин Якоб получил прибывшие с Филиппом Шедингом и камергером Бу Верниксоном провиант и деньги, он, не дожидаясь прибытия затребованных тысячи человек, явился в Бронницы, чтобы поднять дух офицеров и войска и побудить их напасть на неприятеля. Враг выбит из Бронниц. Это и было сделано уже 14 июля, причем так храбро, что защитники самого большого неприятельского укрепления вынуждены были ночью спасаться бегством. Наши преследовали их в лесу, рассеяли по различным дорогам, часть прикончили, часть захватили в плен. Пленные не были уверены, что даже самому Трубецкому, их полковнику, удалось унести ноги живым.

400 человек погублены. Бегство гарнизона Старой Русы. Когда русские во втором укреплении на этой стороне реки ⁵¹² услышали такое, им пришлось сдаться нашим, а за то, что они держались там так упорно, господин Якоб приказал зарубить 400 простых солдат, а знатнейших из бояр взял в плен. Когда русские в Старой Русе узнали, что Бронницы пали, они тоже бросились бежать. Наши долго [322] преследовали их по пятам, так что те не остановились даже в ближайших окрестностях. Потом долгое время они не нападали на нас и не оказывали нам сопротивления главным образом из-за разгоревшихся там раздоров между боярами и казаками ⁵¹³.

Сейчас же вслед за этим господин Якоб приказал занять эти места шведскими частями. Менихгофен и Коброн были по их просьбе отпущены к его величеству в Нарву, где хотели просить отпуска с содержанием на свои средства.

Господин Якоб потребовал, чтобы прибывшие в Нарву финские кнехты были направлены в Новгород для уборки урожая. Господин Якоб оставляет вместо себя Йеспера Круса. Сам же он собирался поехать в Нарву к его величеству, после того как передаст руководство делами в Новгороде на время своего отсутствия Йесперу Андерссону Крусу и другим офицерам, хотя впоследствии его величество нашел, что лучше было бы оставить там Менихгофена с Монсом Мортенсоном. Эверт Горн осаждает Гдов. Так как затребованные господином Якобом ранее тысяча человек пеших и конных более были не нужны, то он приказал Оке Свантесону повернуть их обратно и направить ко Гдову, осаду которого теперь должен был предпринять Эверт Горн. Туда же на поддержку отправился 30 июля Коброн, имея с собой несколько минеров, плотников и проводников. Роберт Мюр направлен в Белую. Из остальных солдат господин Якоб взял часть для новгородского гарнизона, часть же направил в Старую Русу, Порхов и Тёсово, а старшего квартирмейстера Роберта Мюра с пятью ротами финских рейтаров послал в Белую, в 50 милях от Новгорода по направлению к Москве, чтобы построить там укрепление и защищать новгородскую округу от нападений, а также наносить ущерб врагу в Торжке и Тихвине. Польские казаки остались в Новгороде.

Ханс Мунк защищает Кексгольмскую область. Ханс Мунк получил приказание с кнехтами из Большого и Малого Саволакса защищать Кексгольмскую область; 27 июля он отправился из Крикийохи к границе Олонца (Agnesma) ⁵¹⁴, намереваясь подчинить эту область его величеству. В этот же день он получил известие, что через Суму и Соловки пришли два полковника с 400 стрельцами из лопских погостов (Lapzpatin), 200 казаков из северной части Кексгольмской области и 100 крестьян, в том числе с 50 поляками, которых они увлекли силой. Он быстро двинулся им навстречу к Pihigenon, но неприятель отступил, и Мунк настиг его только у деревни Уганьской (Uganenni, Russilapb), где и напал так, что враги без оглядки побежали вниз к реке. Русские загнаны в водy. Пока они, теснясь, усаживались в ладьи, три ладьи было потоплено; многие сами бросились в реку и утонули; 30 человек полегли на берегу; два знамени было захвачено и 15 человек взяты в плен. Но, выйдя на [323] воду, они увидели, что силы Мунка очень невелики и хотели высадиться вновь. Однако Мунк, следуя по берегу, не давал им этого сделать. Под конец, однако, их разделило озеро и врагам удалось выйти на берег. Мунк ждал в открытом поле, но так как они не хотели выходить из кустов, то он напал на них за этой преградой. Мунк ранен. Тут он сам был тяжело ранен и должен был вернуться в деревню. На его месте пока остался Ханс Йонссон ⁵¹⁵.

Вторжение русских в Улеаборгскую область. От Эрика Харе, который тогда командовал нашими войсками под Улеаборгом, пришло известие, что русские ворвались в страну, причинили много вреда, убили крестьян на границе, а у рыбаков на берегу отобрали невода, рыбу и все, что только могли захватить с собой. Харе выслал против них своих солдат, которые отняли все захваченное и освободили взятых в плен. Из области Большой Сумы тотчас же явились двое послов от русских, которые принесли извинения, говоря, что это нападение было сделано без их ведома. Кроме того, они сказали, что мир не может продолжаться долее, чем до дня св. Маргариты, а после этого пусть шведы берегутся ⁵¹⁶.

Из Кованкуса пришли вести, что русские побывали в Лапландии и взимали там всяческие поборы, а чего им не давали по доброй воле, то брали силой. Кроме того, отряд русских собрался в Олонце, намереваясь отплатить Хансу Мунку за тот урон, который он причинил.

Глава [6]. События на Ладожском озере. Теперь я расскажу, что произошло в то же самое время под Ладогой и на Ладожском озере. Капитаны Александр Форет и Монс Эскильсон, назначенные командовать ладьями с войском, уже прибыли. На суда, которые должны были принять участие в этом деле, господин Якоб назначил адмиралом капитана Адриана Полидора и вице-адмиралом - Петера Весселя, с тем чтобы вся операция прошла в наилучшем порядке и все необходимые меры были приняты.

Бой под Posowa. 19 мая ладожский наместник Рихарт Розенкранц выслал семь ладей, а с ними четыре ладьи из Нотебурга к Posowa, где укрепился противник. Неприятель встретил их на нескольких ладьях, и завязался бой. Вскоре вражеские ладьи обратились в бегство: на стороне неприятеля были убиты 60 человек и многие ранены, но им удалось скрыться в лесу, так как река там была узкая. Наши захватили у врага знамя и три ладьи, после чего держались все время в укреплениях.

В это время главнокомандующий послал из Новгорода людей в Ладогу, чтобы привезти оттуда порох и другие припасы. По дороге посланные были встречены казаками, [324] которые напали на них, отбили четыре ладьи и заставили повернуть назад. Возвратившихся господин Якоб послал, однако, вторично, и, так как на этот раз дул сильный попутный ветер, то им удалось проскочить мимо казаков. Казаки прогнаны. Когда же они приняли в Ладоге на борт десять бочонков пороху и другой груз, Розенкранц послал с ними такой сильный конвой, что они сами напали на казаков, разбили и прогнали их, причем не только вернули свои четыре галеры, но и захватили все, какие были у казаков, и сверх того обезопасили путь.

Затем Розенкранц 10 июля отправил в Нотебург большие пушки, прибывшие из Новгорода в Ладогу, но едва только суда с ними вошли в устье реки, как ветер переменился и погода испортилась. Тем временем неприятель, собравшись в количестве более 1500 человек, намеревался захватить пушки. Шведы возвращаются. Поэтому Розенкранц приказал доставить орудия обратно в Ладогу, но враг последовал за ними и показался в виду города. Поэтому из города была сделана вылазка и в течение четырех часов продолжалась перестрелка. Но неприятель, имея перевес в силе, высадился на обоих берегах, открыл оттуда огонь, и шведы были вынуждены отступить. Розенкранц просил поэтому его величество прислать на помощь 800 человек, чтобы прогнать врага, спасти пушки и не дать неприятелю сжечь созревший на полях хлеб.

Для этого в Ладогу были направлены рейтары из Новгорода. Тем временем противник тоже увеличивал свои силы. Прибыло еще тридцать неприятельских ладей, так что всего там насчитывалось теперь не менее 2 тысяч человек. К Розенкранцу же прибыли на выручку десять ладей из Нотебурга. Неприятель бежал; пушки доставлены в Нотебург. Только в августе войска Розенкранца напали на неприятеля и обратили его в бегство, после чего пушки были совершенно безопасно доставлены в Нотебург, а оттуда впоследствии Ивар Нильссон переслал их в Швецию. В то же время Розенкранц направил 350 человек с рейтарами к укреплению, возведенному неприятелем под Posowa, Posen. Посланные храбро напали на врага и заставили его отступить. Часть солдат неприятеля спаслись на ладьях, часть в лесу, предварительно запалив укрепление. Захвачено тридцать три ладьи. Но ускользнуло всего четыре ладьи; тридцать три было захвачено. Из людей, убежавших в лес, часть тоже была перебита.

Тем временем Йеспер Андерссон отправился из Ладоги в Новгород и послал отряд своих людей к укреплению, где засели несколько русских. Убит граф Клас Стуре, который прибыл из Польши с господином Карлом Карлсоном. Там был убит граф Клас Свантесон ⁵¹⁷. Это был последний представитель рода Стуре, совсем еще молодой человек. Он приехал вместе с [325] господином Карлом Карлсоном Юлленъельмом, который только что вышел из польского заключения и сам написал королю, что хочет, не жалея жизни, сражаться под командою его величества. Этот господин Карл Карлсон в течение десяти лет, со времени киркгольмского боя в Лифляндии, просидел в тюрьме и в этом году, после долгих переговоров об обмене пленными, был освобожден. Вначале поляки настаивали, чтобы на одного господина Карла Карлсона были обменены все поляки, заключенные в шведских тюрьмах, кроме господина Зборовского, господина Зарецкого и священнослужителя Леоманно. Но шведские уполномоченные предложили обменять гоподина Карла Карлсона на господина Зборовского и Зарецкого. За этим последовал всеобщий обмен пленными, а потом Карл Карлсон сопровождал короля в его поездке в Россию.

Глава [7]. Канцлер в Нарве. 25 июля государственный канцлер был в Нарве у его величества и получил указание ехать обратно в Швецию, чтобы начать переговоры с уполномоченными курфюрста гейдельбергского о бракосочетании фрекен Катарины с пфальцграфом ⁵¹⁸, а также чтобы обеспечить добрый порядок среди измученного войной населения, не допускать раздоров по поводу русской войны и собрать обещанные налоги. Доктор фон Дюик, бывший полномочным послов в Голландии для заключения длительного и важного договора, тоже прибыл в июле в Нарву к королю и сделал полный отчет о своих переговорах. Доктор фон Дюик и союз с Голландией. Соглашение было утверждено обеими сторонами: 15 июля подписано Генеральными Штатами, а 16 июля - его королевским величеством ⁵¹⁹. После этого король преподнес в подарок Штатам четыре пушки превосходного металла, добытые в России.

Гдов, так постыдно упущенный нами в прошлом году, был очень важной крепостью как для наступления на Псков, так и для обороны Лифляндии от нападений. Поэтому в августе была предпринята всерьез его осада. Король, остававшийся еще в Нарве, назначил господина Эверта Горна командующим всей операцией. Туда должен был как можно скорее прибыть Коброн с солдатами Менихгофена и полк Сванте Банера с отрядом немцев. Из Нарвы были доставлены свежие люди с ладьями, провиантом и снаряжением. Были также даны разрешения некоторым жителям Дерпта, пожелавшим делать поставки для этой осады.

Его величество сам под Гдовом. Сдача Гдова. 25 августа король лично прибыл на место и отдал приказания начать приготовления к минированию и штурму. 10 сентября жители Гдова решили добровольно сдаться на [326] милость его величества. Это было достигнуто без большого кровопролития, после того как были предприняты два штурма и пробита брешь в стене ⁵²⁰. Там пал от вражеского выстрела Менихгофен и был убит во время штурма капитан лейб-гвардии его величества Трумгольт фон дер Борг. Из простых солдат было убито немного, чего и хотел король. Его величество разрешил боярам, стрельцам и всем желающим перебраться во Псков или куда они захотят, но большинство местных купцов и мещан, а также крестьяне в окрестностях добровольно остались.

Король назначил Ханса Трейдена наместником в Гдове, а Берте Бертса - комендантом крепости. Затем, выразив надежду, что с этой стороны безопасность от врага обеспечена, его величество немедленно вернулся в Нарву. Там он получил письмо государственного канцлера, где сообщалось, что присутствие короля в Швеции крайне необходимо как из-за внешних, так и из-за внутренних дел. Распоряжения его величества перед отъездом. Поэтому король велел адмиралу Рихарту Клерку прибыть с несколькими кораблями из Стокгольма в Борсунд, где его величество собирался сесть на корабль. Тем временем был отдал ряд распоряжений как по ведению войны, так и о мирных переговорах.

Йоран Юлленшерна. Только что прибывший адмирал Йоран Юлленшерна получил приказ подготовить в Норланде отряд с ладьями, сорок паромов из Выборгской, Гельсингфорсской и Боргосской областей и пушкарей с полумортирами из Стокгольма.

Клас Христерсон в Белой. Клас Христерсон Горн, Христер Ханссон, Генрих Монссон и Роберт Мюр получили приказ отправиться с рейтарами в Белую и держаться там как можно дольше, предотвращая вторжение неприятеля в Новгородскую округу. Господину Эверту Горну король поручил начальство над новгородским гарнизоном, войсками в отъезде в Швеции и дал ему надлежащие инструкции о ведении оборонительной войны до будущей весны.

Еще до своего отъезда господин Якоб вместе с Эвертом Горном, по приказанию его величества, написал Федору Ивановичу Мстиславскому и московским дворянам (standerna) письмо следующего содержания.

По слухам и от пленных стало известно, что москвичи выбрали себе великого князя. Однако неизвестно наверное, отказались ли они от того договора, которым вместе с новгородцами приглашали к себе королем одного из сыновей его величества короля шведского. Посол их великого князя не посетил короля Густава, как это принято между монархами, и не предложил его величеству ни дружбы, ни вражды. Вместо этого московиты как враги напали на [327] земли и людей его величества. Письмо господина Якоба и господина Горна к москвичам. Поэтому его величество велел написать москвичам и выяснить их намерения, как это уже несколько раз делал господин Якоб Делагарди; узнать, почему они ведут себя заносчиво, как Фараон, и захватив Тихвин и Гдов в то время, когда никто не ожидал от них враждебных действий, до такой степени возгордились, что не ответили на письма господина Якоба ничем, кроме неразумных, напыщенных и лживых слов. Бог, как и прежде, помог справедливому делу его королевского величества: их полковник со всем войском был изгнан из Бронниц и Новгородской округи, а Гдов вновь взят. И хотя после таких побед его величество мог бы захватить всю их страну, он довольствуется тем, что изгнал врагов и завладел только принадлежащим ему, чтобы все видели, что воюет он не из жадности до чужих земель. А так как король узнал, что московиты посылали своих послов к римскому императору, к королям Англии, Дании и к Нидерландским Генеральным штатам ⁵²¹, чтобы возвести хулу на его величество, будто бы он поступил несправедливо и вторгся в их землю, то король намеревается теперь открытым письмом и посланием известить весь мир о том, какими неблагодарными по отношению к нему оказались московиты. И все же его величество просит напомнить, чтобы, подумав и договорившись между собою, они назначили время и место, где бы можно было добром обо всем договориться. Его величество удовольствуется возмещением убытков, понесенных им в их стране ⁵²².

Гордость москвичей. Это письмо москвичам не принесло никакой пользы. Они весьма гордились тем, что сумели осадить Смоленск, а также сладкими речами привлечь на свою сторону Заруцкого ⁵²³ и донских казаков, о чем я расскажу немного дальше.

Английский посол. Еще до отъезда короля в Нарву прибыл английский посол, кавалер (en riddersman) Джон Мерик ⁵²⁴, имевший назначение быть мирным посредником. Король, однако, был им не совсем доволен, так как кавалер кроме прочего был большим купцом и прежде жил в России, почему можно было предполагать, что он будет держать сторону русских. Утешило его величество письмо Спенса к государственному канцлеру, где сообщалось о намерении английского короля послать другого посредника, поскольку этот не добился успеха.

Инструкция Эверту Горну для мирных переговоров. Однако его величество не обнаружил открыто своего недовольства и оставил Эверту Горну, Йесперу Андерссону и Монсу Мортенсону на случай, если придется начать переговоры, надлежащую инструкцию следующего содержания. [328]

Московитам следует всячески поставить на вид их неблагодарность, указав, что они ни крепостей, уступленных по договору, не отдают, ни денег за помощь не хотят платить. Тем не менее его величество, заключив перемирие с Польшей, одержав победу под Бронницами и взяв Гдов, все же полон желания заключить мир, тем более что его искренние друзья, король английский и Штаты, предложили свое посредничество.

Пункты были следующие: 1 - московский царь и сословия должны отказаться от всяких претензий на Новгород, так как последний вошел в состав Швеции в то время, когда Россия подчинилась власти Польши, бывшей врагом его королевского величества. Новгород и прежде был отдельным государством, независимым от России, и только во время [Ивана] Васильевича был насильно подчинен великому княжеству; 2 - шведские представители, отправляясь на место переговоров, должны взять с собой делегатов от всех новгородских сословий, чтобы те публично отказались от верности и дружбы с Москвой; 3 — в возмещение издержек выплатить в течение шести лет пятьдесят бочек золота ⁵²⁵, а до тех пор в качестве залога сдать Псков; 4 - но от всех этих требований можно отказаться при условии, если его королевское величество получит в вечное владение Новгород и Гдов; 5 - в остальном все должно остаться так, как определено условиями договора 1595 г. и последнего соглашения в Выборге, кроме границ, которые теперь изменились; 6 - если же московиты не желают отдать Новгорода, а хотят предложить вместо него другие пограничные крепости, то представители короля обсудят этот вопрос.

В том году, однако, переговоры так и не начались. Они начались лишь в следующем году под знаком Марса со щитом ⁵²⁶.

Глава [8]. Его величество награждает (beneficerar) офицеров бенефициями. Его королевское величество в свои юные цветущие годы отличался большой рассудительностью и истинно королевской добротой души. Поэтому он 24 сентября, перед своим отъездом, наградил [земельными] пожалованиями не только высших офицеров, как это делали господин Якоб за счет конфискованных имений (forbrutne gods) в Ливонии и господин Эверт Горн за счет некоторых имений в Финляндии, но даже лиц низших офицерских чинов в коннице, каждого в соответствии с его положением (affter sin condition). Недаром и впоследствии этому королю был свойствен особый характер, охранявший его и неизменно венчавший все его дела счастьем и успехом. "Лучше, чем строй часовых и в оружье стоящая стража. Вас охраняет любовь, идущая от благодеяний к людям". [329]

Король покидает Нарву. Итак, король покинул Нарву только в октябре и 19-го был в Ревеле, где он оставил господина Якоба, господина Генриха Горна, Адама Шраффера и Бу Вернерсона для переговоров с купцами и мещанами о деньгах и поставке провианта. 2 ноября его величество был под Корпостремом, где отдал фельдмаршалу Йесперу Матссону Крусу приказание вести отпущенных домой солдат через Финляндию. 7-го он был в Флисегамне, откуда послал господину Якобу значительную сумму для уплаты прежде всего его собственному лейб-регименту, затем людям Коброна и наконец, из остававшегося - полку Нильса Банера. 15 ноября - возвращение в Стокгольм. 15 ноября его королевское величество возвратился в Стокгольм и немедленно приказал вызвать всех епископов. День благодарственных молебнов. Государственный совет в Стокгольме. Так как король благополучно возвратился в страну и всемогущий Бог благословил его дело - Гдов был взят, враг под Бронницами и в других местах разбит, - то на 4 декабря был назначен день благодарственных молебнов по всему королевству. Затем его величество приказал созвать 6 декабря в Стокгольме Государственный совет и среди других дел приказал также произвести ревизию всего имущества в Кексгольмском, Нотебургском, Копорском, Ямском, Ивангородском и Гдовском округах.

Перед своим отъездом король оставил господину Эверту Горну письмо к псковичам, которое тот при первом удобном случае и при соответствующем настроении в городе должен был передать, чтобы склонить жителей Пскова к переходу на сторону его величества ⁵²⁷.

Это и было сделано, когда подвоз продовольствия все больше и больше стал проходить через Гдов и Порхов и стало известно, что, осадив Смоленск, новый великий князь восстановил против себя польского короля. Настроения псковичей. Но после того как псковичи узнали, что великий князь в Москве избавился от Заруцкого с его женой, бывшей великой княгиней, и привлек донских казаков на свою сторону, они стали вновь несговорчивы.

Укрепление между Гдовом и Порховом. Поэтому господин Эверт Горн приказал Оке Свантесону разбить лагерь и возвести укрепление на холме между Гдовом и Порховом, чтобы совсем прекратить подвоз на их сторону. Но из-за нового шума, поднятого москвичами, господину Эверту Горну пришлось поехать в Новгород, чтобы выяснить положение.

Печальное путешествие Заруцкого и великой княгини Марины. С Заруцким и Мариной все произошло так, как я сейчас расскажу. Уже раньше было сказано, как этот Заруцкий, после того как Лжедимитрий был убит татарами в Калуге, пытался с помощью казаков отомстить за его смерть и помочь его маленькому сыну сделаться великим князем. Для этого он присоединился к его вдове [330] Анне-Марине и даже женился на ней, а затем, пока не был коронован новый великий князь, бродил по России, нападая на всех, кто хотел этому помешать. Но когда великим князем был избран упомянутый Михаил Федорович, Заруцкий заколебался, примкнуть ли ему к шведскому главнокомандующему, или перейти на сторону Польши. Поляки предлагали ему два богатых воеводства (woiwodskap), господин Якоб тоже предлагал очень выгодные условия. Но на свое несчастье Заруцкий дал переманить себя хорошими речами и большими обещаниями на сторону нового великого князя и по призыву москвичей должен был явиться с большой армией под Новгород. Однако едва великий князь заполучил его в свои руки, он, в нарушение всех обещаний, приказал схватить его и заключил в тюрьму в городе Муроме. Когда об этом узнала жена Заруцкого Марина, она сейчас же села на корабль и отправилась из Астрахани, где они до сих пор были в безопасности, в Каспийское море, держа курс на Персию. Но Иван Одоевский, прибывший в Астрахань, чтобы склонить народ на сторону нового великого князя, нагнал ее, взял в плен и отправил в Москву, где великий князь приказал удавить ее, сына же повесить, а Ивана Мартыновича Заруцкого посадить на кол ⁵²⁸.

Так печально кончила эта сандомирская дама, коронованная великая княгиня русская, которую польский король и иезуиты так долго использовали как орудие и пугало, чтобы сеять беспорядки и неурядицы, затем именем ее и ее господина вторгнуться в Ливонию и Финляндию и повергнуть Швецию под папское иго. Всемогущий Бог воспрепятствовал этому благодаря разуму и мужеству шведских королей ⁵²⁹.

Заруцкий родился в Тарнополе, затем был похищен татарами во время их вторжения в Россию и уведен на Таврический полуостров, откуда бежал к донским казакам, которые живут по берегам реки Дона, или Танаиса, являющейся границей между Европой и Азией и впадающей в Меотийское озеро. Казаки сделали его своим полковником и под его командой пришли на помощь Димитрию и Ружинскому, когда те осадили Москву. Там он сражался очень храбро и снискал себе большое благоволение их обоих. После того как Димитрий потерпел поражение, Заруцкий перешел на сторону польского короля и участвовал в осаде Смоленска и в бою под Клушином. Но когда он увидел, что польский полководец Жолкевский предпочел ему Ивана Салтыкова, знатного и известного среди русских человека, то с досады отправился к своему старому хозяину Димитрию, бывшему тогда в Калуге, и служил ему [331] честно, пока тот был жив, а затем - его супруге, пока судьба не привела его к смерти, о которой было рассказано ⁵³⁰. Его казаки, желая спасти его, собрались под Ярославлем и Нижним Новгородом и хотели освободить его из тюрьмы в Муроме. Но как только новый великий князь и москвичи узнали об этом, они сейчас же отправили к этим казакам князя Бориса Лыкова (Lignon), Григория Валуева (Vellivof) ⁵³¹ и архимандрита с обещанием выдать им их жалованье, предоставить земли и поместья (Land och Lahn) и все, что они потребуют. Казаки перешли на сторону великого князя. Это успокоило казаков, и они перешли на сторону москвичей, которые тотчас же намеревались послать их под Новгород под командой Ивана Куракина и князя Бориса. Но в этом году тут ничего не вышло. Однако слухи об этом дошли до господина Эверта Горна, который и поспешил в Новгород, чтобы приготовить все для оказания сопротивления ⁵³².

Москвичи не склонны к переговорам. По указанным причинам москвичи так возгордились, что в этом году и слышать не хотели о мире и о справедливых условиях, пока его величество вновь не прибыл сам на место и вооруженной рукой не продвинул дело.

В это время император Маттиас послал к ним своего посла Якуба Гельделя в качестве посредника между ними и Польшей для прекращения войны, которая уже почти приостановилась за недостатком сил у обеих сторон. Но московиты, которым в то время удалось осадить Смоленск, предложили польскому королю столь тяжелые условия, что дело ничем не кончилось и он должен был решиться на новую войну с ними ⁵³³. Дела шли без результата, и только в конце 1616 г. хорошее начало было положено миром между Швецией и Россией, который будет описан ниже.

Строптивые новгородцы не хотят присягать. Из-за этого высокомерия москвичей новгородцы тоже стали такими строптивыми, что когда господин Эверт Горн попытался уговорить их принести присягу, которую его величество вновь потребовал от них, то оказалось, что никто из них вовсе не желает того, к чему они сами прежде так стремились. Внезапно они оказались так привязаны к своим соотечественникам, что соглашались скорее умереть, чем отделиться от Московского государства (Muskouska herskapet). Однако господин Горн не хотел показывать им письма его величества и объявлять об окончательном решении, пока у него не будут собраны войска. Если бы, писал Горн, им было оказано какое-нибудь снисхождение, после того как им было вручено письмо короля прошедшим летом, их теперь можно было бы уговорить. Вместо того у них было отнято все, так что нечем стало и жить: не удивительно, что они ожесточились и вступили в тайные [332] переговоры с Москвой. В злобе они сожгли всю солому по окончании молотьбы ⁵³⁴. Недостаток корма для лошадей у конницы. Да к тому же в эту осень почти не было накошено сена, так что через два-три месяца всем лошадям предстояло околеть от голода. Поэтому господин Горн решил, когда люди несколько подкрепятся тем, что будет получено из Швеции, выйти с частью войска в поля в окрестностях, часть же расположить под Псковом. На несколько миль в окружности уборка сена и урожая была запрещена и недопущена нашими. Кроме того, запретили на 10 миль в окружности кому бы то ни было сеять хлеб, так как этим хотели принудить город пойти на уступки. Это было, по моему мнению, большой ошибкой. Если бы обработка полей была разрешена, то настало бы лучшее время. Но они хотели голодом принудить к повиновению русских, а мучили самих себя.

Глава 9. Прежде чем я покончу с этим годом, я хочу вкратце в своем стиле и манере рассказать, что произошло между Швецией и Польшей во время мирных переговоров.

В 10-й главе предыдущей книги рассказано, как шведские и польские представители договорились в день св. Михаила ⁵³⁵ 1613 г. собраться в Риге для переговоров о продлении перемирия и об обмене пленными.

Переговоры между Польшей и Швецией. Поляки прибыли в назначенное время с полномочиями Государственного совета в Польше, получившего от короля право назначить любых представителей. Их имена были следующие: Бертрам Гольшур, кастелян в Дерпте; Готард фон Тизенгузен, староста в Мариенбурге; Иоганн Эйцинский, ландмаршал литовский; Вальтер фон Плеттенберг. Пленных они привезли с собой.

Шведские представители - господин Габриэль Оксеншерна, Адам Шраффер, Генрих Бух - не явились и ничего не написали, прислали только посланного с извещением о том, что получили письмо поляков. Причина задержки, как сразу же поняли поляки, была в том, что шведские представители еще не получили из Швеции полномочий и инструкций. Поэтому они сейчас же послали к нашим Георга фон Менгдена с предложением: 1 - чтобы обе стороны выслали на границу навстречу друг другу по одному или по два человека, которые предварительно обсудили бы дело и тем облегчили бы принятие окончательного решения при общей встрече всех представителей; 2 - основная задача представителей польской короны состоит в том, чтобы добиться заключения продолжительного перемирия; 3 - переговоры вести не письменно, а устно; 4 - кроме вопроса о перемирии, польские представители хотят договориться еще об обмене пленными. [333]

24 ноября шведы получили свои полномочия и инструкцию, попросили извинения за задержку, сославшись на долгий путь, и выразили желание, чтобы поляки прибыли в Пернау.

По прибытии их шведы тотчас же дали понять, что они не нуждаются ни в каких встречах и переговорах, так как не получили указаний заключать перемирие дольше чем до 1 мая 1614 г. и что обмен пленными должен произойти через четырнадцать дней. Поляков не совсем удовлетворил короткий срок перемирия, и, кроме того, они начали спорить о Леоманно, утверждая, что он, как духовное лицо, должен быть выдан без выкупа, и о королевских титулах, причем по поводу последнего вопроса между ними самими произошел обмен резкими письмами.

В конце концов им пришлось удовлетвориться шведскими предложениями, которые и были утверждены 20 января этого, 1614 г. Тем временем господин Габриэль Оксеншерна по приказанию короля послал Генриха Буха в Польшу. Бертрам Гольшур и Тизенгузен остались пока в Риге, послав в Польшу только фон Менгдена, который возвратился с инструкциями лишь в апреле. Поэтому польские представители тотчас же, 30 апреля, из Риги написали господину Габриэлю Оксеншерна, что получили от своего короля и сословий совершенно определенные и весьма подробные инструкции к ведению переговоров о перемирии. Поэтому они просили назначить время и место для встречи представителей, для начала переговоров и обмена утвержденными актами соглашения. Хотя такая быстрота переговоров была не вполне удобна для шведов, тем не менее они искренне хотели, чтобы перемирие не нарушалось до встречи представителей. Адам Шраффер, отправившись к его королевскому величеству, который тогда прибыл в Швецию, добился продления перемирия до дня св. Иоанна.

Заключено двухлетнее перемирие. Представители обоих королевств встретились и от имени своих королей заключили следующий договор о двухлетнем перемирии:

"Мы, Густав Адольф, и прочее объявляем и удостоверяем нижеследующее. В текущем, 1614 г., 20 января старого стиля в имении Вельтц решено было между представителями королей и королевств Шведского и Польского взаимно воздерживаться от всяких враждебных действий, пока при помощи и посредничестве королей и государств не окажется возможным установить дружеский мир или многолетнее перемирие. По сему настоящим актом и Нашим королевским словом обещаем, что это перемирие [334] в течение двух лет, до 20 января по старому стилю, 1616г., между Нами и королем польским, а также между обоими нашими королевствами на суше и на море будет с нашей стороны соблюдаться твердо, крепко и верно с тем условием, что каждая из двух сторон мирно и спокойно сохранит пока за собой все, чем на тот день владела. Если же к указанному сроку нам не удастся прийти к обоюдному соглашению о мире, то и тогда стороны не начнут никаких враждебных действий друг против друга без объявления войны.

Дано в Нарве 20 июля 1614 г."

Так же написал и король польский. Вскоре после этого произошел обмен утвержденными актами этого соглашения.

О союзе против России. Ходкевич, который в это время тоже был в Риге, 27 июля послал Менгдена с письмом к шведам, чтобы начать с ними переговоры о союзе против России. Шведские представители ответили, что не имеют об этом никаких указаний. Король польский замышлял тогда новую войну против России, но, с другой стороны, видел, что нахождение войска в Валахии может привести к войне с турками ⁵³⁶. Поэтому, хотя и против воли, он вынужден был добиваться или долгого перемирия со Швецией, или даже союза против России, не отказываясь от своего права и притязаний на Швецию (salvo rure et praetensione sua in Sveciam). Шведам, однако, по тем же причинам идти на это не следовало.

Имена храбрых офицеров. В конце описания этого года я не хочу упустить случая упомянуть имена нескольких храбрых офицеров, заслуги которых были отмечены или самим его величеством, или командованием. Вот эти имена: Мортен Эриксон и Пер Ларссон - командиры финских кнехтов; полковник Ханс Мунк; капитан Дуглас; лейтенант Эрик Чернинк; полковник Линдвед Класфон; ротмистр Улоф Якобсон - долго служил, убит под Гдовом; капитан Нильс Банер - убит под Старой Русой; Нильс Дуббер; Франс Дюкер - наместник в Старой Русе; ротмистр Генрих Монссон; полковник Делавилль и его брат, убитый под Печерами; полковник Корабелл - вышел в отставку; Генрих фон Ниерот; Пауль Готверг - обер-лейтенант лейб-гвардии Его величества; Эрик Бертельсон из Нотебурга; капитан корабля на Ладожском озере, Ханс Андерссон; полковник Кнут Ганд, возведенный в дворянское достоинство, после убитый; кроме того, другие, имена которых упоминает История. [335]

Глава 10. В начале этого, 1615 г. английские послы, предложившие себя в качестве посредников, побывали в Москве и хотели склонить великого князя к миру. Посланный к его величеству от английских послов. В конце января они направили особого посланца к его королевскому величеству, сопровождать которого от Выборга было приказано Арвиду Теннессону. Господин Эверт Горн тоже получил от английского посла письмо, где тот писал, что вскоре собирается посетить его величество и прибудет в Новгород.

В это время новгородские послы тоже побывали в Москве, имели аудиенцию у великого князя, причем им были оказаны должные почести и хороший прием. Возвращение новгородских послов. Вернувшись в феврале ⁵³⁷, они рассказали, что у великого князя были с письмом послы Голландских штатов и уехали оттуда зимой. Они рассказали также, что государственные советники там спрашивали их, находятся ли англичане или голландцы в дружбе и союзе со Швецией, на что они ответили, что те и другие, как слышно, большие друзья Швеции. Потом их опять спросили, почему это англичане не так заботятся об интересах Шведской Короны, как голландцы. Дело в том, что Штаты тем письмом, которое доставили послы, склоняли московитов к союзу со Швецией и предлагали свое посредничество в этом вопросе, а также предлагали ссудить сумму денег, необходимую для удовлетворения шведского короля и возмещения расходов, понесенных им при оказании помощи русским ⁵³⁸. О датчанах. Датский посол тоже побывал там в это время, но больше отговаривал русских от союза со Швецией, чем склонял к нему. Они рассказали также, что в Москве были и послы крымских татар ⁵³⁹, а потом отправили нескольких человек из своей свиты вместе с послом великого князя обратно к своему повелителю, так как обмениваться таким образом послами принято для большего доверия.

О казаках. Подвоз продовольствия из окрестностей был там, как они рассказали, совершенно достаточный, так как казаки, прежде бродившие по стране, теперь усмирены. О Казани и Астрахани. Казань и Астрахань тоже послушны великому князю, и поэтому он назначил князя Ивана Михайловича Воротынского наместником в Казань, а князя Ивана Никитича Одоевского астраханским воеводой.

Рассказ послов. Послы привезли господину Горну от москвичей гордый и решительный ответ, о котором еще будет сказано дальше. Намерения москвичей. Хотя они утверждали, что великий князь хочет согласия и мира, но из самого послания и пунктов, в нем выставленных, было ясно видно, что они действуют обманным образом. Они все время уговаривали английского посла, торопя его поехать к его королевскому величеству и начать переговоры о перемирии, так как надеялись [336] этим предотвратить осаду Пскова, которой очень опасались ⁵⁴⁰.

Новгородцы объявили себя врагами москвичей, но просили господина Эверта Горна уладить дело мирным путем и пойти на уступку в некоторых пунктах, чтобы и москвичи сделали то же. Ответ господина Эверта москвичам. Но господин Эверт, чтобы не подвергать шведов такому сраму и чтобы москвичи не воображали, что они правы, ответил подобающим образом и вернул им все те зазорные слова, какие они постыдным образом высказали о Шведской Короне и о господине Якобе. Но сделал он это справедливо, так, чтобы, не возбуждая гнева русских, призвать их к уступчивости и тем скорее начать добрые переговоры обо всех делах ⁵⁴¹.

Горн требует присяги его величеству. Так как срок, данный новгородцам для объявления войны москвичам, а именно пасха, прошел, то Эверт Горн объявил волю его величества; те, кто не хочет принести устную присягу на верность его величеству, должны со всем своим имуществом уехать из города, куда хотят. Это заставило зажиточных горожан призадуматься, и они попросили господина Эверта не быть таким неуступчивым. В это же время господин Горн узнал, что прибывшие из Москвы послы отговаривали простой народ (gemlene mannen) от принесения требуемой его величеством присяги. Поэтому он выслал этих трех послов в Выборг, приказав содержать их под стражей, а архимандрита заключил в замок ⁵⁴².

О характере новгородцев. Однако, пишет Горн, когда поборы были уменьшены и войска получили подкрепления из других мест, то появилась надежда, что горожане примут требования короля. Его величество согласился на то, чтобы Новгород вел торговлю с Москвой, но при этом не было упущено из виду, что митрополит именует себя богомольцем (gudsbidiare) московского великого князя. Господин Горн настаивал, чтобы новгородцы называли себя подданными (undersatare) его величества, но они ни за что не хотели этого делать, не написав предварительно в Москву. Они пожелали называться подданными принца Карла Филиппа. Но это не могло быть разрешено, так как принц передал все права (all praetension) на русское правление его величеству. Поэтому они написали обо всем в Москву ⁵⁴³. Они боялись, что если посланные доставят в Москву письмо, где не будет титула великого князя, то им придется отправиться в Сибирь в вечное заключение. Однако митрополит назвал себя богомольцем Новгородского государства, а не великого князя.

Глава 11. После того как три новгородца, которые побывали послами в Москве, убедились в том, что им действительно [337] придется ехать в Выборг, они признались, что Рассказы о намерениях неприятеля. намерения москвичей им были известны: к казакам боярина князя Бориса Лыкова, стоявшим под Ярославлем и Вологдой и готовым выполнять приказание великого князя, должны были присоединиться около тысячи человек; затем все они должны были двинуться к Новгороду, а частью - в Кексгольмскую область. На Ладоге. С этой же целью в Ладоге и других нужных местах было собрано много людей и судов. Однако им был дан приказ до 26 апреля ждать.

Розенкранц тоже рассказал, что он захватил в плен слугу боярина Ивана Сапилова ⁵⁴⁴, полковника в Тихвине. Он приказал пытать пленного и узнал, что полковник располагает 700 человек и ожидает подкреплений из Москвы, после чего намерен попытать счастья под Ладогой.

Встреча русских с Коброном. Вскоре же пришли известия, что князь Борис, стоявший между Тихвином и Вологдой и собравший там, в Олонце людей и лодки, уже в начале мая выслал тридцать ладей, которые и вступили в бой с Коброном, посланным на разведку к Тихвину. После непродолжительного боя люди Коброна отступили, так как их было мало. К тому же они получили сведения, что к тридцати имеющимся у русских ладьям должно присоединиться большое количество новых, ожидаемых с Белого моря через реки Вологду и Онегу, чтобы потом отправиться на озеро и возвести укрепление на Ладожском берегу, а тем самым перерезать пути и воспрепятствовать подвозу в Ладогу и Новгород. Впоследствии так и произошло; об этом будет рассказано дальше ⁵⁴⁵.

Тем временем Арвид Теннессон снарядил отряд людей на лодках, чтобы обеспечить своевременную доставку провианта в Новгород и крепости. Эверт Горн написал, чтобы он поторопился отправить побольше лодок и ладей в Неву, так как те, что были в Нотебурге и Ладоге, большей частью были негодны к употреблению ⁵⁴⁶. Кроме того, он отправил в Ладогу Отто Шенкинга с несколькими ротами пехоты. Как и ожидалось, враг не замедлил появиться под Ладогой и начать ее осаду.

Их полковник, князь Никита Волконский, заявлял, что у него 5 тысяч человек, на самом же деле их было не более 2 500. С ними же была и отдельная группа казаков. Когда стало известно о прибытии людей Коброна и конницы Лашапелля, между казаками пошли раздоры и они разбежались, предварительно, однако, захватили своего полковника, ранили его и взяли под стражу. Бой. Ему удалось ловко ускользнуть из их рук, после чего он с остатками своих людей поспешил в Москву. Коброн преследовал казаков до самого Тихвина, где встретился с другим отрядом [338] конных, разбил их, захватил лошадей и после этого двинулся к Нарве, так как под Ладогой нельзя было достать продовольствия для содержания войска. Этот бой описывается более подробно в письмах Эверта Горна и Коброна, но я не мог их отыскать. Борис Лыков, с 3 тысячами человек стоявший под Вологдой, направился в Москву ⁵⁴⁷.

Глава [12]. Советники великого князя. Так как описание личностей составляет одну из задач истории, то я хочу рассказать, какие князья были советниками нового великого князя ⁵⁴⁸, тем более что их имена часто упоминаются. Сам великий князь по своей молодости был не особенно сведущ в государственных делах, да и о природы имел не особенно острый разум. Нрава же oн был незлобливого и более склонялся к любовным утехам. Кому доверял великий князь. Поэтому в решениях и делах ему должны были помогать его мать и советники, среди которых были: князь Иван Васильевич Мстиславский; князь Иван Голицын, тот, что был хорош со шведами; князь Никита Романов, дядя великого князя, не пользовавшийся особым доверием; князь Иван Борисович Черкасский; князь Дмитрий Трубецкой; князья Андрей Петрович и Федор Иванович Шереметевы; князь Юрий Енишевич Сулешов; князь Дмитрий Михайлович Ростовский; два брата - князья Борис и Михаил Салтыковы; князь Владимир Долгорукий; князь Никита Васильевич Годунов. Наибольшим влиянием пользовались братья Борис и Михаил Салтыковы, затем князь Kossefsk и главный канцлер и дьяк Петр Третьяков; мать великого князя имела решающий голос. Этим людям великий князь доверял больше всего, и то, что он решал со своей матерью и с ними, должно было приниматься другими безоговорочно; и что бы ни решали между собой представители государственных сословий, все это не имело никакого значения перед волей советников ⁵⁴⁹.

Английского посла уговаривают ехать к его величеству. Они давно уже настойчиво убеждали английского посла отправиться к королю Швеции. Легко можно ceбе представить, как они разукрасили и каким справедливым представили ему свое дело, тем более что посол раньше долго жил в России и радел об английской торговле. Поэтому они надеялись, что посол добьется от шведского короля смягчения условий в их пользу, а также позаботятся о перемирии, которое могло бы предотвратить осаду Пскова. Посол же имел возможность так запутать и усложнить дело, что привести его к желанному для русских концу без его поездки и особых усилий с его стороны было невозможно. Таким образом он стремился обеспечить большую свободу и выгоды Англии в ее торговле с русскими ⁵⁵⁰. [339]

Посол прибывает в Новгород. Его беседа с Эвертом Горном. Он прибыл в Новгород 15 июня в сопровождении конвоя из 50 москвичей. Так как английский посол ⁵⁵¹ сообщил, что москвичи хотят мира, а господин Эверт Горн и другие уполномоченные на то лица располагали инструкцией его королевского величества, то господин Эверт выразил желание, чтобы посол согласился начать переговоры тотчас же. На это посол ответил так: 1 - московские послы не могут прибыть так скоро; 2 - он имеет приказание своего короля передать его письмо королю шведскому и устно сделать ряд важных сообщений; 3 - он напишет в Москву, чтобы за время его поездки в Швецию московские представители могли прибыть на место переговоров.

Эверт Горн уверял его, что со дня на день ожидается прибытие его величества в Нарву, но посол не дал себя уговорить.

Клевета москвичей на шведов. Русские рассказали английскому послу следующее: 1 -что шведская армия, пришедшая на помощь России при царе Василии Ивановиче, полностью получила свое вознаграждение (want... contenterat) и все же отпала от русских в бою под Царевым-Займищем (Tzarewitz Saimus), чем привела всю страну к упадку и разорению; 2 - что хотя русские несколько раз письменно заявляли о своем желании добиться соглашения с господином Якобом, но в ответ всегда получали только издевательства и брань; 3 - что его величество, король Швеции, и его подданные отказали великому князю в подобающем ему титуле и поэтому великий князь не мог начать с ними никаких переговоров до тех пор, пока его титул не будет признан; 4 - что Эверт Горн послал войска под Псков и Тихвин и принял на королевскую службу большое число врагов России, поляков, несмотря на то что русские ясно изъявили свое согласие на мир. Поэтому русские не могут думать, что Эверт Горн уполномочен его величеством на ведение мирных переговоров.

Опровержение Эверта Горна. Ответы: 1 - Эверт Горн доказал, что обязательство, данное царем Василием в Москве господину Якобу Делагарди и одобренное русскими, не было выполнено и солдаты не получили денежного вознаграждения; 2 - русские издевательски потребовали, чтобы господин Якоб оставил Новгород и другие крепости, и заявили, что если он хочет вести с ними переговоры, то должен делать это через послов: иначе они будут действовать против него силой; Эверт Горн дал послу прочесть эти дерзкие, издевательские послания, так как посол умел читать по-русски, а также показал ему письма, посланные в ответ на безрассудные писания русских; 3 - Эверт Горн изложил справедливые претензии его величества к России и [340] объяснил, что, пока не будет достигнуто соглашения по этому вопросу, его величество не может титуловать Михаила Федоровича великим князем; 4 - Горн предъявил полномочия, данные ему королем на ведение переговоров с русскими.

После всего этого посол должен был признать, что дело до сих пор не было ему полностью знакомо и что доводы русских неосновательны. Эверт Горн пустился в дальнейшие разговоры с послом, желая насколько возможно узнать, в какой степени и на каких условиях русские склонны заключить мир. Посол ответил, что не хочет углубляться в этот вопрос больше, чем до тех пор сделал, и что остальное считает нужным предоставить самим переговорам, но заявил также, что великий князь, по его убеждению, желает мира, и предложил от его имени немедленно заключить перемирие, не сомневаясь в том, что Эверт Горн, будучи уполномочен вести переговоры о мире, располагает и полномочиями для заключения перемирия. Английский посол не хочет иметь своим компаньоном Голландию. Посол также заявил, что считает нужным переслать выписанную ему охранную грамоту или копию с нее в Москву, так как: 1 - там не значится титула великого князя, что может привести к неприятным последствиям; 2 - в грамоте написано, что Нидерландские Штаты вместе с королем Англии приглашены в качестве посредников, тогда как следовало бы учесть, что год тому назад граф Мориц уверял русских посланников, бывших у императора, что они хотят укрепить сношения и расширить торговлю с Россией, причем поднес послу в подарок тысячу фунтов стерлингов. Кроме того. Штаты в письме к великому князю уверяли его в своем добром расположении и предлагали деньги для уплаты его королевскому величеству с тем, чтобы за это им было разрешено развернуть в России торговлю. Вообще, говорил посол, было бы более достойно, если бы в качестве посредника выступил один король Англии, а Штаты вовсе не упоминались ⁵⁵².

Под конец посол спросил, намерен ли шведский король осаждать Псков и принимал ли он поляков на свою службу. Ответы: 1 - Эверт Горн не имеет указания вступить в переговоры о перемирии, пока не собрались представители обеих сторон; 2 - откровенно говоря, его величество намеревается предпринять осаду Пскова и принял на службу 3 тысячи поляков; перемирие же с Польшей продолжается; 3 - что же до охранной грамоты, то его величество желает иметь посредником только короля Англии: Штаты и датский король упоминаются там только для того, чтобы было видно, что его величество соглашается на эти переговоры не по необходимости и не по [341] принуждению, а вследствие советов друзей и соседей, а также своего стремления к миру; 4 - господин Горн сообщил также послу, что на случай необходимости заготовлена другая охранная грамота, где Михаил Федорович указан с титулом великого князя.

О присяге новгородцев. Что касается присяги ⁵⁵³, то английский посол не советовал настаивать на ней, так как опасался, что большинство жителей скорее покинет город, сокрыв в земле и воде свое движимое имущество, чем согласится на присягу. Кроме того, посол высказал опасение, что новгородцы могут отказаться делать поставки на армию. Поэтому господин Эверт еще раз запросил указаний его величества, прежде чем применять насильственные меры.

Болезнь. В Новгороде в это время распространилась тяжелая болезнь, так что одно время ежедневно умирали по 30, 40, 50 человек мужчин, женщин и детей ⁵⁵⁴. Поэтому оставшимся в живых горожанам было трудно выплачивать большие налоги и поборы. Среди конницы, размещенной в окрестностях, распространилась та же болезнь, так что многие рейтары умерли, а многие лишились лошадей, частью из-за каких-то странных болезней, частью от нехватки сена. Поэтому рейтары, потерявшие лошадей, получили разрешение ехать в Швецию, чтобы, добыв там коней и снаряжение, возвратиться этим же летом.

В пехоте, которая зимовала в Старой Русе, Порхове, Тесове, Саарской мызе (Saris och Zobenoffski) и Pahmi, все обстояло хорошо.

В Пскове тоже царил жестокий мор. Кроме того, население Пскова страдало от страшного голода и нехватки во всем, так как в эту зиму подвоз из Дерпта и других мест был прекращен. По многим причинам псковичи не могли получить существенной помощи и из Москвы.

Войска, находившиеся в укреплении между Гдовом и Порховом, в апреле пришли в Печеры, но там у них не было никаких средств к существованию, да и переслать им продовольствие из-за плохого состояния дорог и большого разлива рек не было возможности. Поэтому конные из их числа были направлены в Гдов к обер-квартирмейстеру Роберту Мюру на время, пока не вырастет трава, а пехотинцы - в Дерпт.

Поляки, которые были приняты на шведскую службу под командой полковников Каррацкого (Carvaphi) и Дубинского, в это время тоже находились под Псковом и могли бы вместе с нашими сделать там многое, если бы поддерживали с ними согласие. На деле же они вели себя скорее как враги, чем как друзья. Под конец у них расстроился всякий порядок. Возможность взять Псков. Господин Эверт Горн передал им [342] через Сванте Банера и Эрика Юхансона приказание при помощи ладей с Пейпуса воспрепятствовать подвозу в Псков из Дерпта по воде. По суше также не могло быть подано никакой помощи, так как множество рек между Дерптом, Нейгаузеном и Псковом в этом году сильно разлилось. Таким образом, если бы наши войска, которые подошли позднее, были в это время под Псковом, то город, без сомнения, был бы взят. Но я понимаю, что намерения людей не всегда совпадают с провидением Божьим.

Глава 13. Вторая беседа Эверта Горна с английским послом. Английский посол еще 15 июня был у господина Эверта Горна и настаивал на перемирии, ссылаясь на то, что он получил из Москвы письмо. В этом письме москвичи писали, что, хотя шведы чинят им всяческий вред под Псковом и Тихвином и ведут себя, как враги, тем не менее они через английского посла все же предлагают им перемирие. Если же шведы на это не соглашаются, то ясно, что они ведут переговоры, не имея действительного желания достичь мира, и в таком случае вся ответственность за продолжение войны ложится на них.

Господин Эверт Горн отвечал, что москвичи на деле осуществляли не перемирие, а кое-что другое, когда они под Ладогой напали на Коброна. Затем, видя, что посол целиком на стороне русских. Горн заявил, что прикажет не нападать ни на один из московских городов до получения дальнейших распоряжений его величества. Посол сообщил также, что имеет поручение великого князя вступить в сношения с королем Польши, чтобы установить время и место для начала мирных переговоров. Господин Эверт Горн отвечал, что [1] обстоятельства для подобных переговоров не особенно удобны, так как на последнем сейме в Польше было решено продолжать войну с Россией; 2 - поляки, как известно, намерены осадить Псков, о чем его величество спешит их предупредить; 3 -извечная ненависть между Польшей и Россией настолько велика, что едва ли здесь возможен какой-либо мир; шведы же, напротив, оказывали России всяческую помощь в ее восстановлении и всегда гораздо больше стремились приобрести в ней доброго друга и надежного соседа, чем заботились о подыскании кандидата в великие князья.

Посол обещал сообщить эти доводы в Москву. Наконец, он обратился к господину Горну с просьбой, чтобы его величество взял назад свой протест против титула великого князя и не упоминал Нидерландских Штатов в охранной грамоте для московского посла.

Все это произошло до приезда короля. Прибытие его величества. Его величество покинул Стокгольм 23 июня, а в начале июля с войсками [343] благополучно прибыл в Нарву и нашел крепости и все остальное по эту сторону границы в надлежащем порядке. Если раньше здесь и терпели нужду, то после присылки королем хлеба и соли все было в наилучшем порядке как на случай мира, так и для войны. Господин Эверт Горн, прибывший уже туда вместе с послом, приказал разгрузить корабли с продовольствием и снаряжением и перевезти все доставленное в Гдов.

Так как начало мирных переговоров с Россией при посредничестве Англии было назначено на 10 августа в Боровичах ⁵⁵⁵, то его величество намеревался направиться к Пскову и осадить его, чтобы таким образом принудить неприятеля к миру. Король взял с собою фельдмаршала Горна и во главе своих лучших частей двинулся в июне к Пскову. Господин Якоб остался в Нарве, чтобы руководить всеми необходимыми военными приготовлениями.

Его величество начинает осаду Пскова. Король прибыл под Псков 24 июля и принял участие в военных действиях. Когда его величество приблизился к городу, неприятельская конница сделала вылазку. Господин Горн убит. Фельдмаршал с отрядом ринулся им навстречу, чтобы отразить нападение, но попытка эта имела печальный конец: сам он и еще несколько человек были убиты в этой стычке выстрелами врага.

Его эпитафия. Так погиб благородный господин Эверт Горн Карлсон, бесстрашно руководивший почти всеми боями и осадами в этой войне и мужественно положивший все свое усердие, все имущество и самую жизнь за любимое отечество. Эти подвиги, омытые его кровью, навечно останутся в памяти всех честных патриотов. Его величество сам подтвердил это не только тем, что очень скорбел о смерти фельдмаршала и лично присутствовал при его погребении в его родовом имении Канкас, но и тем, что годом ранее, когда большие силы врага осаждали Бронницы, писал господину Якобу и Горну, чтобы они, если враг будет теснить слишком жестоко, не противились природе и воле Божьей: "Жизнь Ваша мне дороже, чем Новгород", - писал король ⁵⁵⁶. Таким образом, о Горне можно было сказать то, что римляне говорили о своем Сципионе: "Плачьте граждане! Оплот государства нашего пал" (Plorate, cives! moenia civitatis nostrae cecibere) ⁵⁵⁷.

Люди, достойные доверия, рассказывают, что перед его выездом навстречу врагу многие уговаривали его сменить одежду кавалера и фельдмаршала, чтобы неприятель не мог его узнать; но, даже будучи предупрежден, никто не может противостоять своей судьбе (sed etiamsi admonitus nemo fata vertere potest). [344]

Дед его, Генрих Классон, посвященный в 1561 г. в рыцари королем Эриком, был родоначальником Горнов из Канкаса, а брат деда - рода Горнов из Оминне ⁵⁵⁸; оба они происходили из рода Улофа Грегерссона и в царствование короля Эрика образовали две ветви рода, в котором ныне живущие высокорожденные господа представляют пятое поколение. В молодости господин Эверт Горн изучал языки: латинский, французский, немецкий, а также другие гражданские и военные науки. Из его писем и советов видно, что он был не только храбрым воином, но и человеком, искусным в делах государственных.

Его величество разбил свой лагерь в полумиле от города, близ монастыря по имени Снетная гора (Snetnaiogora) ⁵⁵⁹, и приказал командующему, господину Якобу, как можно скорее явиться с большим количеством [345] войск из Нарвы и Новгорода. Король собирался попробовать, что можно сделать под Псковом. Когда все ожидаемые войска прибыли, король передвинул лагерь ближе к городу, чтобы угрожать жителям со всех сторон. С этой же целью он ожидал прибытия большого количества пушек, намереваясь начать обстрел города.

Тем временем срок, назначенный для начала переговоров, наступил, а господин Генрих Горн и другие уполномоченные еще не прибыли из Швеции. Предполагая, что русские послы скоро явятся на место, если уже не явились, и не желая, чтобы у москвичей был повод для жалоб на промедление со стороны шведов, его королевское величество спешно направил в Новгород господина Якоба Делагарди, снабдив его подробной инструкцией и грамотой для русских, чтобы можно было начать переговоры.

В эти же дни на одном из укреплений, возведенных по приказу короля против города, ядром из большой пушки был убит обер-квартирмейстер Роберт Мюр.

Город окружен. 20 августа его величество окружил город пятью укрепленными лагерями и приказал построить два моста через реку — выше и ниже города, чтобы можно было объезжать его кругом. Кроме того, король приказал возводить укрепления и прорывать траншеи, чтобы приблизиться к городским стенам.

Сведений о том, как дальше протекала эта осада, я не нахожу, так как его величество, к которому обычно направлялись письма и донесения, на этот раз сам был на месте. Если найдется кто-нибудь, чьи предки были там и оставили какие-нибудь записки, или если будет найдено какое-нибудь письмо, то я прошу сообщить мне об этом, так как вижу, что иностранцы в своих книгах придают этой осаде большое значение ⁵⁶⁰.

Ежедневно происходили вылазки и жаркая перестрелка с неприятелем. Под конец король приказал пробить в стене брешь и идти на приступ, во время которого на нашей стороне были убиты только 30 человек, а у защитников города - свыше 700.

Осада снята. 17 октября его королевское величество прекратил осаду города, так как наступила очень суровая зима и ветер продолжал дуть против течения, так что ладьи с пушками, сопровождаемые цейхмейстером Эриком Йонссоном, прибыли слишком поздно.

Причины. Поэтому, чтобы не держать так долго под городом людей и не заставлять их переносить здесь зимние холода, король прекратил осаду ⁵⁶¹. Это было сделано по настоятельному требованию английского посла, предъявленному им 28 сентября, а также потому, что великий князь не [347] хотел и слышать ни о каких переговорах, пока не будет заключено перемирие, как видно из нижеследующего письма, написанного послу его величеством из Нарвы 30 ноября:

"Мы, Густав Адольф и прочее с особенным расположением и благосклонностью*.

Великолепный, искренне любимый Нами господин посол! Не сомневаемся, что, зная от Нас самих, ты помнишь, с каким намерением Мы в этом году осаждали Псков: Мы хотели этим побудить Нашего русского врага поспешить с переговорами о мире, ибо, познакомившись по предшествовавшим переговорам с московитскими оттяжками, Мы надеялись таким именно образом ускорить дело. В конце концов ничего не слыша о мире. Мы довели осаду до того, что если бы стали продолжать ее, то легко могли бы овладеть городом, который дошел уже до крайности. Однако в письме, написанном Нам по твоей просьбе Нашими представителями, прочитали Мы сообщение, что, помимо прочего, ты прежде всего усердно просишь снять осаду, полагая, что колеблющиеся доныне в отношении к Нам души русских это укрепит в решении дружественно покончить дело и побудит как можно скорее, без всякого промедления и дальнейших отговорок, начать переговоры: отлично зная намерения русских, ты уверен и обещаешь, что так и будет.

Поэтому, прежде всего из любви к светлейшему королю Великобритании, единокровному брату и дражайшему другу Нашему, и в силу взаимного доброжелательства Мы соглашаемся по твоему заступничеству и совету снять, наконец, осаду Пскова, начатую с большими затратами с Нашей стороны, столько времени продолжающуюся и с несомненностью обещающую счастливый и желанный исход. Пусть в особенности ясно будет всем, что Мы воюем в этих местах не потому, что ищем царства: и без того милосердием Божьим оно у Нас достаточно обширно и могущественно, а воюем по необходимости: намерением Нашим всегда было и ныне остается добиваться мира и дружбы со всеми Нашими соседями и прежде всего с русскими, если этого можно достигнуть на обоюдно выгодных и справедливых условиях; однако и от справедливой войны, если ее нельзя избежать. Мы не уклоняемся.

Нарва, 30 ноября 1615 г." ⁵⁶² [348]

24 октября его величество возвратился в Нарву, где и приказал распределить войсковые части по своим местам и крепостям, а также по окрестным полям для наблюдения за врагом. Часть войск была отправлена вместе с послами к месту начала переговоров, ибо, как справедливо полагал Монс Мортенсон, русским особенно доверять было нельзя.

Глава 14. Когда 19 августа господин Якоб прибыл в Новгород, туда же прибыл и английский посол. Господин Якоб спросил его, какой ответ получил он со своим посланным Томасом Смитом от москвичей, о чем с ним раньше говорил фельдмаршал Горн.

Московские послы не явились в срок. Ответы: 1 - великий князь просит извинить, что послы не прибыли в назначенное время - к 10 августа - и объясняет это тем, что Томас Смит только 21 июля прибыл в Москву; 2 - в привезенном им письме не названы лица, которых его величество выделил в качестве представителей для ведения переговоров; тем не менее великий князь изберет для этого знатных, мужественных и верных людей, каковых при первой возможности и пошлет в Тверь и Торжок, пока тем временем будет производиться обмен грамотами и выбор определенного места.

О месте переговоров. Предложение вести переговоры в Боровичах великий князь никоим образом принять не может, так как там все разрушено и разграблено. Он предпочел бы место между Осташковом и Старой Русой.

Английскому послу было поручено сообщить имена представителей, назначенных его величеством для ведения переговоров, а также передать, что лица, назначенные в товарищи господину Якобу, прибыли в Ивангород и ожидаются в Новгороде. Посла просили также передать, чтобы великий князь назначил людей должного звания и знатности. На предложенное место (Ивангород. - Ред.) шведы согласились, но день начала переговоров просили отсрочить до 10 сентября. На этом господин Якоб и английский посол в тот раз и расстались.

О титуле. 23 августа господин Якоб вновь встретился с послом и обсуждал вопрос об охранной грамоте для русских послов. Английский посол сказал, что его величество обещал ему титуловать великого князя надлежащим образом и что он уже написал об этом обещании великому князю. Если теперь это не будет сделано, то у великого князя будет основательная причина для недовольства. Нехорошо будет также, если его величество употребит титул "великий князь российский", но не упомянет имени великого князя - Михаил Федорович. Тогда великий князь сделал [349] бы то же самое по отношению к его королевскому величеству и начались бы странные препирательства. Было бы неплохо также назвать его не только великим князем российским, но и царем всея Руси. Посол обещал уговорить великого князя отказаться от ливонского титула, если его величество признает за ним новгородский титул, так как надо решить, кто будет владеть Новгородом.

Мероприятия господина Якоба. Еще до обмена грамотами и встречи послов господин Якоб послал под Псков в распоряжение его величества Йеспера Андерссона Круса с полками его и его обер-лейтенанта, а также Пауля Готберга с солдатами его и Эгмунда общим числом 600 человек. Таким образом, в новгородском гарнизоне осталось не более 800 пехотинцев. Рейтаров отослать было нельзя, так как большая часть их лошадей перемерла от какой-то странной болезни. Лоренсу Фишеру с его людьми он приказал засесть в укреплении между Ладогой и Новгородом, чтобы охранять реку от бродивших вокруг лесных бродяг и обеспечивать беспрепятственный подвоз. Несколько сот человек было, кроме того, направлено к Тихвину отбивать вторжения неприятеля из Олонца в Кексгольмскую и Выборгскую области. 200 пехотинцев и 300 рейтаров господин Якоб взял с собой, отправляясь на переговоры с русскими.

Только в начале сентября господин Генрих Горн и Ар-вид Теннессон Вильдман прибыли в Новгород. Филипп Шединг, который был болен, не явился. Охранные грамоты привезли 8 сентября. Тогда же возвратился представитель английского посла Вильям Битцер, передавший настоятельное требование великого князя, чтобы посол ехал к его королевскому величеству и склонил его к заключению перемирия и снятию осады Пскова, если только король действительно хочет, чтобы между ним и великим князем велись какие-то переговоры.

Английский посол хочет ехать к его величеству. Посол выразил определенное желание поехать к его величеству и всячески настаивал на этом, ссылаясь на то, что в качестве посла располагает свободой действий. Наши представители, однако, узнали от него, что никаких условий великий князь не велел ему предлагать, отложив все до начала переговоров. Из этого было легко понять, что великий князь и его советники, действовавшие по наущению датского короля, рассчитывали только задержать его королевское величество, помешав ему в выполнении планов, пока русские не увидят, как ко всему этому относятся поляки, чтобы сообразовать с этим свои дальнейшие действия. Кроме того, они рассчитывали через английского посла выведать, как обстоят дела в лагере под Псковом. [350]

Наши противятся поездке посла. Поэтому наши воспротивились этой поездке, говоря, что после решения, принятого королем в Нарве, она будет бесполезна, и посоветовали послу направить к его величеству гонца с письмом. К тому же как раз было получено известие, что русские послы прибыли в Торжок, следовательно, присутствие англичанина было необходимо, чтобы уладить споры, которые прежде всего могли возникнуть по поводу церемониала.

Дело в том, что уже в начале своего письма к нашим русские не титуловали его королевское величество должным образом, а владения Новгородское и Ливонское ввели в титул своего великого князя. Кроме того, легко может случиться, думали шведы, что еще до конца переговоров, после объявления условий обеими сторонами, послу придется ехать к его величеству.

Всеми этими доводами посол под конец дал себя убедить, тем не менее во всех беседах, предшествовавших переговорам, он высказывал крайнее неудовольствие по тому поводу, что его величество собирается обстреливать Псков, и наконец сказал прямо, что если это случится, то он снимает с себя всякую ответственность за пepeговоры и едет домой, чтобы доложить обо всем своему королю.

Поэтому наши представители отправили его величеству письмо, где писали, что осада Пскова - предприятие сомнительное, и советовали королю с ней повременить, ибо если русские не в силах будут поддержать и спасти Псков иным путем, то скорее соединятся с поляками против Швеции, чем оставят Псков ⁵⁶³.

Пока все это происходило, Генрих Флемминг с несколькими другими людьми был послан договориться с русскими представителями о месте и времени встречи, так как 10 сентября уже прошло, и произвести обмен охранными грамотами. В помощь себе он взял гофъюнкера английского посла Томаса Смита, который должен был принять и передать охранные грамоты обеих сторон, а также быть свидетелем протеста, который шведы хотели заявить по поводу титулов в грамотах.

5 октября наша предварительная делегация, Генрих Флемминг и другие, возвратились в Новгород, не выполнив своих задач.

Донесение делегации (sublegutorum). [Произошло это следующим образом] 30 сентября наши посланные, числом всего 12 человек, и русские в количестве 24 человек встретились на месте переговоров близ места Песок (Pessok), на мосту ⁵⁶⁴. У русских, кроме того, было еще 60 человек конных, оставшихся неподалеку, сразу же за холмом. Доехав до моста, русские не захотели двигаться дальше; как и наши посланные, они сошли с [351] лошадей и остались на месте. Посередине стоял уполномоченный английского посла Томас Смит. Едва только Генрих Флемминг начал говорить, сперва оглашая титул нашего милостивого короля, как русские тоже начали выкрикивать полный титул своего великого князя, включая туда и Новгород и Ливонию. Но в поднявшемся шуме и сумятице они не могли произнести больше половины длинного титула своего великого князя, тогда как Флемминг продолжал читать титул нашего всемилостивейшего короля, после чего заявил протест против титула великого князя и перешел к вопросу об обмене охранными грамотами. Томас Смит передал их охранную грамоту, которая обращалась только к Королевству (Rijket) без упоминания титулов его величества, а потом вручил им нашу охранную грамоту, в которой тоже упоминалось только Русское государство.

В ней было сказано, что фельдмаршал Эверт Горн писал великому князю, предлагая мирные переговоры; что то же самое сделали и митрополит и все новгородские сословия с архимандритом Киприаном и его собратьями: они слезно просили великого князя смилостивиться и послать своих послов для мирных переговоров со шведским королем. Кроме того, говорилось там, король шведский писал королю Великобритании, прося его посредничества в переговорах между двумя монархами, но великий князь не выразил тогда своего согласия с этими мерами. Хотя теперь его посланные и готовы были удовлетвориться грамотами, обращенными к государству, но так как в грамоте великого князя содержались лживые слова, продиктованные высокомерием и гордостью, то наши посланные не могли решиться, вопреки полученным ими инструкциям, принять эту грамоту. Поэтому они возвращают ее обратно, а в равной мере просят возвратить им грамоту его королевского величества вместе с протестом, вложенным в нее, копию которого сохраняют у себя, за что впоследствии будут обвинены своими комиссарами, то есть за то, что приняли этот протест и сняли с него копию.

Потом наши посланные спросили, не имеют ли русские с собой другой грамоты великого князя, где наш могущественный король был бы полностью титулован, а их великий князь не приписывал бы себе Ливонию и Новгород, как это прочили наши в самом начале. На это московиты ответили, что такая грамота у них есть, но прибавили, что Новгород является наследственным владением их великого князя; что же касается Ливонии, то о ней следует договориться послам обеих сторон при встрече, у них же нет на это никаких указаний. [352]

В свою очередь они спросили, как титулуется их великий князь в грамоте нашего могущественного короля. На это им было отвечено, что титул таков: "Царь и великий князь всея Руси". На это последовал вопрос: почему не упомянуто слово "самодержец". Отвечено было, что слова "всея Руси" заключают в себе то же самое понятие.

Потом наши спросили русских, как именует себя их великий князь в своей грамоте. На это они ответили, что формула такова: "Великий государь царь и великий князь Михаил Федорович, самодержец всея Руси и других государств господин и правитель (Regent)".

Они сказали также, что в той говорится то же самое, что и в первой грамоте, то есть, что на просьбы Эверта Горна, митрополита и новгородцев, равно как и на обращение его королевского величества к королю Великобритании, их великий князь ответил согласием, одобрив мысль о встрече представителей и о переговорах. В ответ на это наши посланные сказали, что и этой грамоты они принять не могут из-за неосновательных, придуманных причин и утверждений, которые в ней содержатся. В свою очередь и русские заявили, что не могут принять грамоты его королевского величества, пока в нее по крайней мере не будет включено слово "самодержец" в титуле их великого князя.

Поскольку, таким образом, об обмене охранными грамотами сговориться не удалось, то Флемминг и его товарищи потребовали, чтобы представители обоих государств поцеловали крест в подтверждение того, что послы обеих сторон во время и после переговоров будут в полной безопасности. Шведские представители сказали, что такова была полученная ими инструкция и что так было принято поступать прежде в сношениях между обоими государствами.

Вначале все на это согласились. Но после этого никак не могли договориться о месте переговоров. Наши представители настаивали, чтобы послы встретились в 8 милях от Старой Русы в Коломенском (Coloma) дворе Андрея Палицына (Pelezin). Они сказали, что послы его величества никак не могут ехать дальше к Осташкову, так как этому мешают многочисленные реки и ручьи и целый ряд других препятствий. Русские же хотели устроить встречу в месте Песок (Pestack), в 17 милях от Старой Русы. Но так как наши не могли в такой мере пойти навстречу невозможным требованиям русских, то русские посланные заявили, что не могут ни целовать крест, ни принять какое-либо решение по этому делу. Они сослались на пример тявзинских переговоров 95 г., когда послы обеих сторон сперва [353] договорились о месте переговоров, а потом уже целовали крест. Они сказали, что если бы сейчас и стали целовать крест, то потом это пришлось бы повторить в подтверждение выбранного места переговоров, так что первая присяга все равно оказалась бы бесполезной. Однако по требованию русских наши посланные остались там еще два дня, пока русские представители совещались между собою.

Когда 2 октября наши посланные получили ответ, что русские не хотят согласиться на встречу в месте, расположенном ближе к Старой Русе, чем Песок, и не поцелуют креста, пока не будет достигнуто соглашения о месте переговоров, то принуждены были ехать обратно в Новгород.

Тогда уже шведские послы решили переехать в какое-нибудь место поближе, где, по их мнению, могли бы происходить переговоры. Днем позже, 6 октября, они вместе с английским послом прибыли в монастырь по имени Взвад (Swadh) ⁵⁶⁵ в 8 милях от Новгорода. Оттуда английский посол, ободряемый нашими, уверявшими его в возможности снятия осады Пскова, 12 октября послал к его королевскому величеству гонца с покорнейшей просьбой и советом пойти навстречу желанию короля Великобритании и прекратить осаду.

Снятие осады Пскова крайне обрадовало посла, и он обещал теперь добиться хороших результатов в переговорах с русскими, которые до тех пор не желали признавать никаких доводов. Дело, однако, в том, что гонец посла прибыл под Псков через день после отъезда оттуда его величества, так что английский посол не мог приписывать снятие осады исключительно своим стараниям и за это искать благодарности русских.

Наши послы прибыли в Романово. 12 октября наши послы переехали из Взвада в Романово, а 23 октября в Полоново прибыли, наконец, и русские представители, к которым был немедленно послан переводчик с поручением договориться о предварительной встрече представителей для точного определения места переговоров.

Ни это место, ни Песок не подходили нашим послам, да и английский посол не соглашался на то, чтобы переговоры происходили в Полометах (Palometh). Наши представители предложили, чтобы местом переговоров было избрано неподалеку лежащее Селище (Selitze), где можно было бы удобно расположиться и всем послам, и их свите. Английский же посол мог жить в рядом лежащем боярском имении Дедерино (Dederina) ⁵⁶⁶. Этим предложением шведы не давали никакого преимущества русским, так как упомянутая деревня находится на полпути между Старой Русой и Осташковом, так что русским приходилось [354] доставлять себе продовольствие с такими же затруднениями, как и нашим.

Так шло время и наступил декабрь, а переговоры все еще не начинались. Русские все время старались изменить место переговоров.

Препирательства из-за титулов затягивают переговоры. Кроме того, из-за своего нелепого тщеславия они все время хотели присвоить своему великому князю больший титул, чем ему по праву следует, и отказать его величеству, нашему королю, в титуловании его надлежащим образом.

Русские потребовали также, чтобы Арвид Теннессон Вильдман отказался от пожалованного ему королем титула правителя Карелии. Но наши представители, не желая умалять права своего короля и давать лишний повод для высокомерия русских, отклонили это требование, что ясно видно из протокола переговоров.

Так как время проходило попусту из-за несговорчивости русских, то наши представители собрались было уже возвращаться в Новгород, но остались по настоятельной просьбе и увещеванию русских представителей ⁵⁶⁷.

Декабрь. Обмен охранными грамотами. Наконец, 8 декабря соглашение о титулах и о гарантии безопасности послов было достигнуто и произведен обмен охранными грамотами в той форме, как они были сданы на хранение английскому послу представителями обеих сторон.

Происходило это следующим образом: каждой делегации был выстроен на берегу реки Песок свой стол с крышей над ним. Обе партии собрались, каждая вокруг своего стола, держа грамоты свернутыми на блюде на столе, и обменялись толмачами, которые должны были зачитать грамоты, так что русский толмач был на нашей стороне, а наш - у них. Сначала была зачитана грамота русских. Все это время помощники английского посла Томас Смит и Юрген Брюггенгаузен стояли посередине между обоими столами и, когда грамоты были прочитаны, они подписали и запечатали их, а потом подтвердили присягой их содержание. Шведские представители один за другим поцеловали крест и затем передали Томасу Смиту грамоту, гласившую следующее:

Охранная грамота короля Густава. "Полномочные великие послы могущественного государства Густава Адольфа, Божьей милостью короля Швеции, и великие полномочные послы великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича, самодержца всея Руси, встретились для переговоров о мире и о добрых делах.

Мы, нижеименованные, посланные Его королевского величества - гофъюнкер Лоренс Вагнер, Арвид Горн, [355] Андерс Нильсон и Ларс Мортенсон - объявляем, что по милостивому провидению всемогущего Бога и благодаря посредничеству могущественного высокорожденного принца и государя, господина Иакова, короля Великобритании, хранителя и защитника тронов Франции и Ирландии, брата и родственника нашего могущественного короля, мы с великими и полномочными послами Его королевского величества и с великими полномочными послами Его царского высочества прибыли сюда, в имение Хвостова Дедерино (Dhei Hwastoffs Hoff Dederina), в 3 верстах от Селища, в количестве 500 человек пеших и конных с обеих сторон, не считая охраны и прислуги, чтобы, как было решено, без злого умысла и козней договориться с великими полномочными послами Его царского высочества о делах добрых и полезных для обоих государств. Поэтому настоящим мы обещаем посланным полномочных великих послов Его царского высочества, дворянам Ивану Степановичу Урусову, Василию Панову, Неустрою Кушникову и подъячему Василию Волкову, и присягаем на святом евангелии, что вышеупомянутые великие послы Его царского высочества могут, не опасаясь никаких хитростей, коварства или обмана, направиться к вышеназванному месту переговоров. Мы заверяем, что им не будет причинено вреда или ущерба никем из воинов нашего могущественного короля, как отечественных, так и иностранных, как из числа свиты великих полномочных послов Его королевского величества, так и из состава гарнизонов подвластных Его королевскому величеству крепостей. Точно так же во время встречи послов и в течение переговоров по отношению к послам не будет учинено никакого насилия или обмана, не будет сделано попытки начать драку, битву или бой. В случае же, если переговоры не дадут благоприятных результатов, великие послы Его царского высочества со всей их свитой, не опасаясь никакой хитрости или обмана, возвратятся в безопасное для них место - в свою крепость Торжок, равно как и великие полномочные послы нашего могущественного короля возвратятся в Новгород. И ни одна сторона не будет чинить возвращению другой никаких препятствий, как это подтвердили присягой с целованием креста и посланные великих послов Его царского высочества от имени представителей его царского высочества. Настоящую нашу грамоту мы передаем присланному великим полномочным послом Его величества короля Великобритании, хранителя и защитника тронов Франции и Ирландии, высокорожденным господином и кавалером Джоном Мериком, благородному Томасу Смиту на хранение вместе с грамотой послов Его [356] царского высочества до тех пор, пока переговоры между великими полномочными послами обоих государств не придут к концу. В случае неудачного исхода переговоров грамоты будут взяты назад у английского посла соответственно каждой стороной. Для большей достоверности эту охранную грамоту мы собственноручно подписали и приложили к ней наши печати.

Дано в месте Песок, 8 декабря 1615 г." ⁵⁶⁸

Это свидетельство было прочитано перед русскими посланным шведских представителей Лоренсом Вагнером. Сейчас же вслед за этим грамота была подписана и снабжена печатями.

Присяга, принесенная ими на святом евангелии, а именно на первой главе евангелия от Иоанна, так что каждый держал два пальца на тексте, звучала так: "Мы, представители великих и полномочных послов шведского государства: я - Лоренс Вагнер, я - Арвид Горн, я - Андерс Нильссон, и я - Ларс Монссон, призываем Бога и святую Троицу в свидетели того, что обещания, данные в прочитанной нами сейчас и переданной посланному английского посла охранной грамоте, будут выполняться нашей стороной без всякого коварства и злого умысла. Помоги нам Бог, жестоко карающий тех, кто употребляет его святое имя для должных клятв".

После этого они угостили друг друга водкой и всем, что было под рукою, и расстались, обменявшись пожеланиями, чтобы Бог помог счастливо окончить начатое дело. Таким же образом вручили свою грамоту и принесли присягу русские.

Глава 15. Посредники приняты шведами. После этого английский и голландские послы направились к месту переговоров ⁵⁶⁹, чтобы условиться с русскими представителями о времени, когда с ними могут встретиться шведы. Кроме того, они должны были передать полученный ими от шведов письменный ответ на пункты обвинения, пересланного великим князем и его советниками в Нарву его королевскому величеству прошедшим летом через английского посла. Защитительное письмо против клеветы русских. В этом ответе говорилось о благодеяниях, оказанных России королем, а также перечислялись справедливые претензии его величества к этой стране. Рукопись эта очень длинна, и поэтому я не привожу ее здесь полностью. Но так как она сама по себе весьма замечательна и, кроме того, повторяет весь ход событий с самого начала, то я передам вкратце ее основное содержание, заключив в своем рассказе все самое главное, подобно тому, как ядро заключается в [357] скорлупе ореха. Тем самым я хочу дать возможность благосклонному и внимательному читателю более основательно вникнуть в содержание всей этой истории и поглубже над ним поразмыслить.

Краткое содержание письма. О Выборгском договоре. В отношении всех своих пунктов, говорящих о помощи, договор был выполнен. Русским в трудное для них время было послано значительное число пеших и конных воинов, с помощью которых новгородцы были спасены от осады и нападений поляков, вынужденных бежать. Поляки были выбиты и из Старой Русы. Шведы одержали победу над Кернозицким, в распоряжении которого было 2 тысячи человек, разбили их всех, подчинили крепость Торопец власти Василия Ивановича [Шуйского]. Когда наконец подоспел князь Михаил с частью русских войск из Новгорода, шведы вместе с ним выбили врага из крепости Торжок, где комендантом был Зборовский. Затем шведы дали под Тверью бой всем войскам Зборовского, насчитывающим до 4 тысяч человек, и отбили город. При этом русские не помогали войскам главнокомандующего, а обратились в бегство и грабили обозы шведов. Затем шведы отбили врага от Калязина, который был под угрозой взятия, прогнали неприятеля из Переславля и заняли Александровскую слободу. А так как великий князь все еще не сдавал Кексгольма, что полагалось по условиям договора, хотя прошел уже почти год, как главнокомандующий с войсками пришел в Россию, да и жалованье солдатам не было выплачено, то князь Михаил Шуйский заключил с главнокомандующим другой договор, в котором от имени великого князя обещал, что великий князь не только сдержит свое прежнее обещание, но и вознаградит его королевское величество кроме Кексгольма еще другими крепостями, землями и поместьями (Lahn), если главнокомандующий пойдет со своим войском дальше и освободит Москву от тяжелой осады.

После этого главнокомандующий двинулся к Троицкому монастырю и прогнал из-под его стен Сапегу, который уже в течение долгого времени с 2 тысячами человек осаждал монастырь. Затем он прошел дальше, к Москве и прогнал из-под ее стен польского полководца Ружинского со всей его армией в 13 тысяч человек и таким образом спас великого князя и его поданных, ибо в противном случае они должны были бы сдать город из-за царившего там голода. А так как после этого отряды поляков вновь появились между Москвой и Смоленском, который тогда был осажден королем Сигизмундом, то великий князь потребовал дальнейшей помощи. Особенно настаивал он на спасении 6 тысяч русских, которые из тщеславия [358] безрассудно прорвались вперед и теперь были осаждены поляками в своем укреплении.

Тем не менее Кексгольм все еще не был передан шведам, несмотря на все обещания великого князя. Не получили обещанной им значительной суммы денег и недавно прибывшие солдаты Эверта Горна, хотя они уже сослужили русским большую службу, разбив поляков во многих местах.

Тогда великий князь дал новое обязательство, обещал выплатить жалованье всем солдатам в течение трех месяцев. Уступая его настоятельным просьбам, главнокомандующий отвел свои войска от Москвы, напомнил великому князю, что его благополучие будет зависеть от того, уплачено или нет жалованье шведским войскам, так как на русских положиться нельзя. Главнокомандующий выгнал бы из страны и всех врагов, если бы чужеземные солдаты не перебегали к неприятелю. Кроме того, русские виноваты в следующем: 1 - совершенно необдуманно и не осведомив об этом главнокомандующего, они выслали вперед б тысяч человек русских воинов и совершенно напрасно торопили части, к тому же не получившие своего жалованья; 2 - они не оказали никакой помощи шведским войскам, когда те окружили врага, зажав его в кольцо; вместо помощи русские держались все время в стороне, оставаясь лишь зрителями, и в течение всего боя не убили ни одного поляка. Из-за этого шведские солдаты пали духом, часть из них перешла на сторону неприятеля, некоторые же начали отступать, пока главнокомандующий вновь не собрал их. И все-таки можно было бы оказать сопротивление врагу, если бы русские пожелали помочь. Но они обратились в бегство и, не оказывая никакого сопротивления, давали полякам рубить себя. По этой причине многие шведские солдаты перебежали на сторону неприятеля. В то же время был разграблен лагерь русских. Все эти обстоятельства принудили главнокомандующего вступить в переговоры с Жолкевским, чтобы спасти оставшиеся войска, выведя их из пределов страны. Поэтому он направился в Новгород, намереваясь собрать там побольше людей, чтобы с ним идти на помощь великому князю, как тот просил.

Он мог бы уже сразу, немедля, выслать на помощь великому князю несколько тысяч человек, так как войска стояли на финляндской и ливонской границах. Господин Якоб так и написал об этом великому князю. Но неблагодарные новгородцы в ответ на оказанные им услуги не захотели сделать ни малейшей уступки и запретили войскам главнокомандующего подходить к Новгороду ближе, чем [359] на 10 миль, требуя, чтобы они покинули страну, направившись прямой дорогой на Тихвин.

По совету князя Ивана Михайловича Салтыкова новгородцы выбрали своим великим князем заклятого врага Швеции - польского королевича Владислава. Кроме того, они взяли в плен нескольких шведских дворян; перехватили посланных от главнокомандующего и выборгского наместника с письмами и документами, касающимися переговоров, столь важных для обоих государств; конфисковали вещи, принадлежащие главнокомандующему и ряду офицеров и заработанные ими тяжелой службой в России; бросили в тюрьму нескольких офицеров; арестовали личного слугу главнокомандующего, посланного в Новгород для покупки некоторых необходимых вещей. После всего этого новгородцы выслали тайно отряд казаков и стрельцов, которые напали на ничего не подозревавшее шведское войско. Затем они послали главнокомандующему, стоявшему тогда под Кексгольмом, письмо с объявлением войны от имени Владислава и предложением убраться из-под Кексгольма, грозя в противном случае принудить его к этому силой. Там же они писали, что знать ничего не хотят о договоре, заключенном Василием Ивановичем [Шуйским] со Швецией.

Потом, в 1612 г., московские представители сословий в своем лагере под Москвой добровольно и единодушно избрали своим великим князем одного из сыновей блаженной памяти короля Карла, о чем и уведомили его королевское величество, как это видно из их письма главнокомандующему, графу Якобу Делагарди, и новгородским властям. В это же время в Новгород прибыл Василий Бутурлин, чтобы вместе с новгородцами начать с главнокомандующим, графом Якобом Делагарди, переговоры об этом и о дальнейшей помощи против поляков. На эту их просьбу главнокомандующий от имени своего короля согласился, поставив ряд своих условий.

Затем новгородцы, следуя советам и настоянию Москвы, заключили с главнокомандующим договор, который подтвердили целованием креста. В этом договоре они признали короля шведского Карла и его наследников своими покровителями (Skytzherre), выбрали своим великим князем одного из сыновей его королевского величества, какого его величеству будет угодно, и обещали, защищая Шведскую Корону, сражаться против врагов обоих государств.

Заключив этот договор, новгородцы отправили своих полномочных послов в Стокгольм к Его королевскому величеству с требованием, чтобы король назначил им [360] великого князя, причем показывая полученное из Москвы письмо, утверждали, что москвичи хотят того же.

Уступая настоятельным просьбам новгородцев и москвичей и имея в виду выполнить условия заключенного в Новгороде договора, его величество послал своего любимого брата, принца Карла Филиппа, в сопровождении достойной и стоившей немалых денег свиты в Выборг, на финляндскую границу. Сам король поехать не мог, так как уже вступил на шведский престол после своего отца.

Вместе с принцем король отправил своего полномочного посла для переговоров обо всех необходимых вещах, касающихся обоих государств. Но москвичи не выслали, вопреки своему обещанию, послов навстречу принцу, новгородские же послы прибыли в Выборг долгое время спустя и без всяких полномочий, почему никакого решения принять было нельзя. Сверх того, москвичи задержали и заключили в тюрьму гонцов, посланных к ним с письмом о прибытии принца и с просьбой выполнить обещания.

Как только им вновь удалось освободить Москву от поляков, они выбрали себе другого великого князя, Михаила Федоровича, который и правил долгое время. Таким образом, они настолько отступили от своих собственных просьб, обязательств и обещаний, что принц и посол его королевского величества должны были вернуться ни с чем. Москвичи забыли обо всех своих письмах и обещаниях, да и обо всех услугах, оказанных им королем и Шведским государством в трудную для них пору, но мало этого, в то время, когда его величество и не думал ни о какой вражде, будучи уверен, что господствует мир, спокойствие и добрая дружба, обеспеченные договорами и обещаниями, они изменническим образом, в нарушение всех обещаний и крестного целования, вошли в тайные сношения с русскими войсками в Тихвине и Гдове (Augdou), перебили и подвергли пыткам солдат шведских гарнизонов, да и повсюду старались причинить русским, послушным подданным, и шведским войскам вред и убыток, какой только могли.

Наконец, в 1613 г. они подошли со всеми своими войсками к Новгороду, чтобы силой отнять его у шведов, несмотря на то что его величество ранее неоднократно предлагал им через своих офицеров начать переговоры и прийти к соглашению мирным путем: в ответ на свои призывы к мирному соглашению его величество получал только издевательские письма.

Между тем было бы справедливо, соответствовало бы всем принятым обычаям и обоюдной пользе, если бы московиты, вместо того чтобы неожиданно и необдуманно, [361] как они сделали, сейчас же прибегать к оружию, попытались добиться разрешения возникшего между обоими государствами недоразумения мирными средствами. Сделать это им было тем легче, что король уже предлагал найти мирный выход из положения. Да и вообще москвичам, конечно, выгоднее было бы объединиться со Швецией против поляков, чем иметь оба государства против себя в качестве врагов. Ведь его величество король шведский не поступал с ними так, как имел бы основания, право и возможность поступить, если бы захотел, то есть не старался нанести им всяческий ущерб и вред или добиться их погибели. Король мог бы объединиться с поляками, как они само это несколько раз ему предлагали, и таким образом напасть на русских с двух сторон.

Новгородские и другие сословия показали себя неверными подданными и изменниками его княжеской милости принцу Карлу Филиппу, которого они сами же избрали великим князем Новгорода и всей Руси. Кроме того, его королевское величество имел большие претензии к Русскому государству в связи с расходами на шведское войско в России. Поступки [москвичей] дают все основания его величеству и принцу Карлу Филиппу считать себя оскорбленными. От своих же справедливых требований его величество легко не откажется, а сделает все возможное, чтобы с божьей помощью добиться их удовлетворения. Поэтому, если новый кандидат в великие князья и русские сословия хотят предотвратить кровопролитие, избежать печальных последствий и окончательной гибели страны, необходимо, чтобы они признали свою ошибку, провозгласили его королевское величество своим настоящим владыкой, господином и великим князем и выказывали ему всяческую верность и послушание. Он же не только как милостивый монарх простит им все прошедшее, но, следуя своему высокому разуму и добродетели, будет с божьей помощью мужественно защищать Русское государство от всех его врагов; силою своего авторитета устранит всякие смуты и мятежи (Rebellion) и положит конец столь долго длившемуся печальному состоянию Русского государства, не щадя ни средств, ни самого себя.

Глава 16. Эта бумага, вкратце пересказанная выше с изложением всего хода событий, до начала переговоров была вручена английскому и голландским послам с тем, чтобы они сами ознакомились с ее содержанием, а затем сообщили и русским мнение его королевского величества.

Большее доверие к голландцам. Шведы возлагали больше надежд на голландских послов, думая, что те окажутся более ревностными в [362] исполнении дела, чем английский посол, который, как это было видно по всему, держал сторону русских. Великий князь очень доверял англичанину и в угоду ему исключил имена голландских послов из охранной грамоты, чтобы вся честь посредничества досталась английскому послу и его королю. Однако великий князь все же призвал голландцев посредниками ⁵⁷⁰, но английскому послу написал особое письмо, которым предоставлял ему полное право действовать от имени русских по своему усмотрению так, как он это найдет нужным. Это письмо англичанин показал нашим, однако они ничего не сказали и выразили ему свое полное доверие.

Съезд представителей под деревней Глебово. 14 декабря наши представители прибыли на место переговоров, в Глебово. Русские тоже прибыли и остановились в полумиле от шведов. Наши представители настоятельно требовали через иноземных посредников, чтобы переговоры не задерживались бесполезными церемониями русских, а начались немедленно. Однако начало переговоров все-таки затянулось, так как шведы нескоро пришли к соглашению с русскими относительно их полномочий. Спор о грамотах. Дело в том, что в первой грамоте, излагавшей полномочия русских и зачитанной их дьяком (diac) в помещении английского посла в присутствии голландских послов, значился полный титул их великого князя, включавший титулы "новгородский" и "ливонский". Наши представители, когда посредники вызвали их туда, не хотели даже и слышать об этом. Они согласились выслушать другую грамоту русских, где великий князь титуловался в общей форме. Но и в этой грамоте были неверно изложены причины встречи представителей, а его королевскому величеству присвоен только такой титул: "Божьей милостью Густав Адольф, король Швеции". Наши послы отказались принять такие грамоты. О титулах. Тогда русские потребовали, чтобы им было разрешено полностью прочесть титул их великого князя только один раз устно, но наши отвечали полным отказом, заявив, что готовы ехать обратно, если у русских нет другой грамоты. Русские представители ответили, что другой грамоты у них нет, но они напишут в Москву, а нашим предложили тоже достать от его величества новую грамоту, где бы в титул их великого князя было включено слово "самодержец", как это было сделано при переговорах в Тявзине. Кроме того, они сказали, что все равно не могут принять этой грамоты, ибо в ней стоит полный титул его королевского величества. Однако посредники нашли, что грамоты с полномочиями обеих сторон совершенно достаточны, если не считать недоразумений с титулами и неверным указанием причин [363] переговоров. Они считали излишним терять время из-за таких причин, против которых можно было просто заявить протест, и еще менее разумным находили отъезд представителей и прекращение столь важных переговоров, стоивших столько труда.

Посредники настоятельно советовали нашим представителям начать переговоры с русскими на предписанных условиях, так как русские не соглашались начать переговоры сами, особенно после того, как узнали от посредников, что шведы настаивают на употреблении полного титула его королевского величества.

Русские заявили, что не начнут никаких переговоров, если по меньшей мере им не будет разрешено, согласно их инструкциям, зачитывать во вступлении к их речам полный титул великого князя, тем более что царь Василий Иванович не отказывался от ливонского титула в пользу поляков, хотя и отказался от притязаний на Ливонию. Они утверждали также, что в Выборгском договоре не сказано, что царь Василий отказывается от ливонского титула и от притязаний на Ливонию.

Поэтому посредники предлагали согласиться на то, чтобы русские употребили полный титул своего великого князя только во вступлении к речи, обращенной к посредникам с благодарностью за помощь в организации переговоров, а потом уж больше не упоминали этого титула, употребляя повсюду - и в речах, и в письменных документах - общий титул великого князя в третьем лице - "его царское высочество" (Hogheet). Если же переговоры будут счастливо начаты, то посредники берут на себя формулировать в договоре титулы обеих сторон должным образом. В противном же случае права обеих сторон должны быть сохранены без какого-либо ущерба.

Наши представители долго противились, не желая согласиться на такое употребление русскими титула в обращении к посредникам, так как на самом деле царь Василий отказался в пользу короля от ливонского титула вместе с притязаниями на Ливонию еще в Выборгском договоре. Однако посредники заявили, что не видят в этом никакого ущерба его величеству, тем более что полный титул великого князя будет употреблен только в обращении к ним, чему они и дали письменное подтверждение на латинском языке 24 февраля 1616 г. Кроме того, посредники объявили, что доведут до сведения всех правительств и монархов [известие] о срыве переговоров и возложат ответственность за срыв на шведов, не желающих слушать их советов.

Титулы принимаются с оговорками и протестом. 4 января - начало переговоров. Уступая столь настоятельно выраженным требованиям посредников, наши представители 4 января 1616 г. [364] начали переговоры с русскими, но заявили протест, как вообще против грамоты, подтверждающей полномочия русских представителей, кроме заключения и тех пунктов, которые были признаны ранее, так и против церемоний во время целования креста и хода самих переговоров. Они заранее обусловили, чтобы в случае неудачного исхода переговоров эти церемонии, и прежде всего оглашение титула великого князя, не были использованы во вред делу его королевского величества и его справедливым претензиям к Русскому государству.

Наши думали, что русские представители при первой же встрече передадут им письменный ответ на представленные им ранее через посредников опровержение и обвинения, о которых говорилось в предыдущей главе. Но этого не произошло. При первой встрече посредники обратились к представителям, призывая их к уступчивости и сговорчивости. Отвечая им, русские провозгласили, как было сказано выше, полный титул своего великого князя, что шведы допустили, уступая настояниям посредников. Наши тоже от имени его королевского величества достойным образом поблагодарили посредников и здесь же указали на истинные причины переговоров, поскольку русские пытались выставить свои ложные причины.

Предложения обсуждаются. На следующий день наши в обстоятельном и подробном изложении обратили внимание русских на большую помощь, которую оказывал русскому народу король Карл IX, пока был жив, а впоследствии - король Густав. Далее они напомнили, какой неблагодарностью ответили на это русские, не выполнив своих договоров, устных и письменных обещаний; дальше доказана была справедливость требований, предъявляемых его величеством к Русскому государству вообще и к Новгородскому, в частности. На это русские отвечали, что ничего подобного и слышать не хотят: скорее возвратятся к себе домой. Они утверждали, что упомянутые договоры были нарушены с нашей стороны, ссылаясь на неудачу при Царево-Займищем и на то, что Новгородская земля и прилегающие крепости были заняты шведами в период междуцарствия. Однако они не могли подкрепить этих своих утверждений достаточными основаниями. Они утверждали, что договор, заключенный в Новгороде, как и договоры, заключенные ранее в Москве и Ярославле, не был одобрен всей страной. Если даже, говорили они, часть сословий и пришла на известных условиях к решению, значащемуся в Новгородском договоре, то, так как принц Карл Филипп медлил с прибытием, а положение страны было тяжелое, они в конце концов были вынуждены выбрать другого великого князя, тем более что [365] услышали об отказе принца принять православную веру, хотя это было оговорено в условиях со стороны русских.

Тогда наши представители своими бумагами и документами ясно доказали, что дело обстояло иначе, но русские не хотели ничего знать и не обращали внимания на письменные свидетельства. Они заявили, что у них есть великий князь и что они от его имени требуют возвращения всех крепостей, со всеми землями и поместьями, которые здесь - в [Новгородской] земле - отвели король Карл Х и король Густав, а также возмещения убытков, понесенных при этом русскими ⁵⁷¹.

Против этого шведские представители в течение нескольких дней возражали, указывая, что, если великий князь откажется от своего требования о сдаче крепостей, то и его королевское величество откажется от своих претензий к Русскому государству. Так как, однако, русские не шли ни на какие уступки, а посредники тоже не могли разрешить вопроса, то наши представители передали 10 января посредникам свои первые условия согласно инструкции. Равным образом и русские вручили посредникам свои предложения для обсуждения. Первые условия шведов. Первые условия шведов были таковы. Русские должны отказаться от всех своих прежних прав на Новгород - крепость и город, - Ладогу, Нотебург, Копорье, Ям, Ивангород, Гдов, Порхов, Старую Русу и на все находящиеся там укрепления, со всеми прилегающими землями, а также отказаться от всех земель и поселений, издавна принадлежавших Новгородской земле, особенно от Колы, Сумы и Соловецкого монастыря с их землями и с хранящимися в них боевыми припасами, передав все это в вечное владение его королевского величества и Шведской Короны.

Основания к тому: 1 - великие услуги, оказанные Русскому государству Шведской Короной; 2 - то, что упомянутые города и крепости со всеми землями большей частью уже давно находятся во владении его королевского величества, а на оборону их затрачены большие средства; 3 - в то время, как означенные крепости были совершенно оставлены Русским государством, находившимся тогда в руках поляков и Лжедимитрия, они обратились с просьбой о защите к его величеству королю Швеции, были заняты его военными силами и удержаны по праву войны; 4 - Новгородская земля вступила тогда в союз с его величеством и Шведской Короной, против чего москвичи в то время не только не возражали, но, наоборот, всячески это в своих письмах одобряли.

Невозможные условия русских. Неумеренные требования, предъявленные русскими представителями, были таковы: 1 - великий князь требует, [366] чтобы его величество король шведский передал ему обратно все крепости с землями, которые были заняты королем в Ливонии в нарушение всех существующих договоров, а также Кексгольм. Выборгский договор был нарушен переходом шведских солдат на сторону поляков под Царево-Займищем, и шведы должны передать великому князю все крепости и земли, которыми владели в Ливонии прежде великие князья и которые теперь находятся во власти его королевского величества; передача эта должна возместить убытки, причиненные шведским королем великому князю и Русскому государству занятием упомянутых крепостей и загладить несправедливые поступки шведов; 2 - великий князь требует передачи ему Нарвы с дополнительной уплатой 1 500 000 рублей, в обмен на что обещает отказаться от всех своих прав и притязаний на остальные крепости в Ливонии, находящиеся в руках его величества; 3 - русские представители требуют, чтобы все спорные вопросы были опротестованы сторонами и таким образом больше не мешали переговорам; они требуют далее, чтобы их великому князю были переданы все упомянутые крепости в России и Кексгольм, взамен чего великий князь откажется от всяких претензий на занятые его величеством в Ливонии крепости вместе с Нарвой, а также сочтет возмещенными убытки, понесенные им от налогов, собранных его величеством в занятых русских крепостях.

Посредники несколько дней даже не решались сообщить шведским представителям эти безмерные требования, русские же упорно на них настаивали. Тогда шведские представители указали им на неблагодарность, проявленную русскими в ответ на большую помощь, оказанную им Швецией. Они обратили также внимание русских на то, что его величество имел все права и возможности удержать захваченную им по праву войны и по указанным выше основаниям Новгородскую землю со всеми крепостями. Тем не менее его величество, желая показать свое миролюбие, уступил советам и просьбам посредников и выразил свое согласие возвратить великому князю город Новгород с крепостью на условиях, которые сообщены посредникам. Король согласен удовлетвориться сохранением за ним остальных находящихся сейчас в его владении крепостей, рассматривая их, как возмещение больших затрат, сделанных им при оказании помощи русскому народу в тяжелую для него минуту, и расходов, понесенных его величеством при обороне Новгородской области и во время Семилетней войны, начатой московитами, а также всех убытков, нанесенных ему войной в Ливонии, Швеции и Финляндии. [367]

Русские отклонили это предложение, не оценив или не желая ценить стремления его величества к миру и вместо этого начали оправдывать свою позицию множеством ложных доводов. Особенно охотно они ссылались на большие налоги, которые король будто бы собрал с населения занятых крепостей. На деле же там не было собрано ни одного далера. Напротив, его величеству, помимо всех перечисленных выше расходов, пришлось истратить несколько бочек золота на оборону Новгородской земли от поляков и от русских же беглецов и изменников.

Кроме того, русские не желали признавать прежних договоров, заключенных предыдущим великим князем с покойным королем Швеции и сохранявших свою силу. Поэтому шведские представители не могли заключить с ними нового договора, а между тем не желали понапрасну тратить время и проживать деньги из-за несговорчивости русских представителей, тем более что уже потратили даром пять месяцев и большие средства. Помимо прочего, русские переманили на свою сторону группу иноземных наемников, состоявших на шведской службе, а также нескольких рейтаров и теперь отказывались их выдать, несмотря на то что сбежавшие солдаты украли платье у шведского представителя Паулуна. Это вызвало величайшее недовольство как шведских представителей, так и английского посла, поскольку паулуновы солдаты были поселены в том же дворе, где жил и англичанин ⁵⁷².

Шведские представители собираются уезжать. По всем этим причинам шведские представители решили ехать домой и начать отсылать свои вещи в Новгород, возложив ответственность за могущее последовать кровопролитие на русских. Когда, однако, шведы пришли попрощаться с посредниками, русские сообщили им, что только что прибыл гонец от великого князя с его окончательным решением, которое обещали сообщить на следующий день. Поэтому посредники попросили шведских представителей остаться, чтобы узнать, какие указания получены русскими из Москвы. Русские не хотят сообщить условий. Явившись на следующий день к посредникам, русские представители заявили, что их великий князь принял условия, которые будут способствовать достижению мира и согласия, но сказали, что не могут огласить эти условия, пока шведские представители не предъявят своих, из коих было бы видно, что король шведский действительно хочет мира, так как условия до тех пор предлагавшиеся шведами, совершенно невозможны и неприемлемы для русских.

И наконец! Так как шведы отказались предлагать какие-либо новые условия, настаивая на своих прежних, то русские представители сообщили посредникам полученные ими [368] указания. Великий князь соглашался подтвердить два предыдущих договора, отказывался от своих притязаний на Кексгольм и сверх того предлагал 30 000 рублей за все крепости в России, занятые его королевским величеством ⁵⁷³. Русские представители сказали, что это окончательное решение и что больше они не прибавят и не убавят ни одного рубля, ни одного вершка земли. Предложения обсуждаются. Но и после этого шведские послы продолжали держаться своего намерения - возвратиться в Новгород. Предложение посредников. Тогда за дело взялись посредники: чтобы способствовать продолжению переговоров, они предложили шведам склонить великого князя на такие дальнейшие уступки: 1 - чтобы великий князь подтвердил Тявзинский и Выборгский договоры, кроме измененных настоящим договором пунктов, и передачу царем Василием Кексгольма шведам, а также отказался от притязаний на Нотебург и Тявзино и приказал срыть укрепления Ивангорода. Кроме того, чтобы за возвращение всех занятых его величеством в России крепостей великий князь заплатил 200 000 рублей. После того как шведские представители ответили на это предложение отказом, посредники прибавили Копорье; 2 - они предложили добиться, чтобы великий князь согласился передать шведам Ивангород вместе с Нотебургом и Тявзином, не срывая крепости, но при этом не уплачивал дополнительно никаких денег.

Так как представители его величества не согласились и на это, то посредники предложили третий выход: 3 - чтобы великий князь выплатил за все крепости тридцать бочек золота.

В ответ на это шведские послы указали посредникам, что их требования весьма невелики и вполне приемлемы, ибо дело идет о возвращении такого большого княжества (furstendome), как Новгородская земля. Они сослались на пример шведского короля, который уступил королю Дании несколько провинций, все суда и орудия, захваченные в бою датскими войсками, да сверх того, как известно, уплатил большую сумму денег. А ведь датский король захватил все это по праву войны да и войну-то вел не более полутора лет. Кроме того, ведь захваченное датчанами в Швеции не идет ни в какое сравнение с владениями его королевского величества в России; у датчан также не было ни к Швеции в целом, ни к какой-либо отдельной ее провинции справедливых претензий, подобных тем, что есть у его королевского величества по отношению к России и особенно к Новгородской земле. Справедливые претензии были призваны и подтверждены королем Великобритании, который подтвердил договор, определяющий сумму, подлежащую уплате за выдачу области со всеми ее [369] крепостями, а также в возмещение больших убытков его величества.

По вышеизложенным причинам шведские представители заявили, что не могут принять предложений посредников и не имеют на то полномочий. Кроме того, сказали они, им хорошо известно, что его королевское величество никогда не удовлетворится ни столь ничтожной суммой денег, ни другими их предложениями.

В ответ на это посредники стали повторять прежние пустые рассуждения русских: что прежде всего надо стремиться к миру и любить его, что война причиняет убытки и наносит ущерб всякой стране. Шведские представители продолжали настаивать на своем.

Тогда посредники внесли четвертое предложение: великий князь заплатит за выдачу всех крепостей сорок бочек золота; десять из них будет выплачено сейчас же в обмен на Новгород, Старую Русу и Порхов; по прошествии одного года будет выдано еще десять бочек, в обмен на что русским будут переданы Ладога и Гдов; на следующий год - то же самое: уступлены будут Нотебург и Копорье; на третий год выплачивается остаток, и русские получают Ивангород, Ям и Сумерскую волость. Однако и это предложение шведские послы по указанным выше причинам решительно отклонили.

Ответ шведам. Тогда посредники сделали пятое предложение: великий князь откажется в пользу его королевского величества от всех своих прав на Ивангород, Копорье, Ям и Нотебург со всеми их землями, кроме Сумерской волости; кроме того, он уплатит 100 000 рублей, из них - половину немедленно: по уплате этой первой половины великому князю будут сразу же переданы Новгород, Порхов и Старая Руса; вторая половина суммы будет уплачена через полгода, а до тех пор его величество удержит в залог Ладогу и Гдов; или шведы могут получать все вышеперечисленные крепости вместе с Сумерской волостью, но без денег.

О Ладоге и Гдове. На это шведские послы ответили посредникам, что согласиться на предложенные условия не могут, ибо имеют от его королевского величества следующие инструкции: 1 - потребовать, кроме вышеперечисленных крепостей, еще уступки Ладоги, Гдова, Колы и Сумы, а сверх того двадцать или по меньшей мере десять бочек золота; или - уплаты семидесяти бочек золота, уступки Тявзина и срытия Ивангорода; или - уступки Нотебурга и уплаты шестидесяти бочек золота.

Тут посредники обратились к шведским послам с увещеванием не препятствовать добрым переговорам предъявлением невозможных требований. Они сказали, что [370] даже государству в мирном и цветущем состоянии было бы трудно выплатить такую сумму, тем менее возможно это для русских при тяжелом положении их страны. К тому же Ладогу никак нельзя отделить от Новгорода, а Гдов от Пскова. Еще менее разумно требовать, чтобы великий князь уступил шведам крепости, находящиеся сейчас в его руках. Кроме того, английский посол указал, что в своем первом предложении его королевское величество за все занятые им в России крепости требовал только семьдесят бочек золота без всяких дополнительных условий.

На это шведские представители отвечали, что его королевское величество делал ему такое предложение, без сомнения, на тех же условиях, что указаны в их инструкциях, на что посол, вероятно, не обратил на это внимания. Кроме того, его величество говорил об этом с послом предположительно, а вовсе не для того, чтобы предложение было передано русским.

Затем по этому вопросу в течение нескольких дней шли обсуждения и споры. Посредники уже не могли выдвигать дальнейших предложений от имени великого князя. Окончательное заявление и ответ шведов. Тогда, наконец, уступая их настоятельной просьбе, представители Швеции сделали 24 января окончательное заявление от своего имени, заручившись обещанием поддержки со стороны посредников для защиты этих условий перед его королевским величеством.

Оно было таково: если великий князь откажется в пользу его королевского величества от своих прав на Нотебург, Ивангород, Ям, Копорье и Гдов со всеми землями, а также на Сумерскую волость без уплаты какой-либо денежной суммы, то они удовлетворятся этим и заключат с русскими договор от имени его величества.

Посредники продолжали настаивать на том, что великий князь не может или не хочет отделить Гдов от Пскова, но шведские представители, сославшись на уже предложенные ими условия, заявили, что считают их вполне честными и приемлемыми, а в силу этого позволяющими им во всяком случае чувствовать себя оправданными в глазах всего света. Если же другая сторона не пожелает их принять, то этим обнаружит, кто на самом деле хочет срыва переговоров.

Посредники довели до сведения шведских послов, что у них в этот же день побывали русские представители и сделали им совершенно определенное заявление такого рода: если шведы не внесут какого-либо предложения, отличного от всех предыдущих, и не пойдут на уступки для достижения мира и согласия, то их великий князь будет вынужден соединиться с поляками, которые, как [371] представители узнали из письма великого князя, только и ждут сейчас решительного ответа от него, дело в том, что их положение не дает возможности противостоять одновременно двум столь могущественным противникам. В подтверждение истинности всего сказанного русские поклялись послам своими богами.

Шведские представители ответили, что их это вообще не очень трогает, а если бы посредники вместе с русскими хорошенько подумали, то увидели бы, что такой выход грозит русским вшестеро большей потерей земли и крепостей, нежели требует у них его величество. Поэтому, говорили они, для русских было бы гораздо выгоднее заключить мир со шведским королем на предложенных его величеством условиях. И уж во всяком случае этот мир был бы более надежным, чем мир с поляками. Русские на собственном опыте убедились, как можно полагаться на мирные заверения поляков. Кроме того, если бы даже они и заключили мир с крестным целованием, все равно папа мог бы распоряжаться делом по своему усмотрению. Однако, добавили шведские представители, им хорошо известна манера русских: сообщая сейчас такие вещи шведам, они одновременно, должно быть, уверяют поляков, что собираются заключить мир с его величеством королем Швеции.

И все же, так как посредники хотели возможно скорее покончить с делом, не желая тратить понапрасну время, шведские послы выразили свое согласие принять условия посредников в следующем виде: великий князь отказывается от всех своих прав на Ивангород, Ям, Копорье и Нотебург со всеми землями и на Сумерскую волость, уплачивая дополнительно сразу же 200 000 рублей, или в два срока с рассрочкой на год. За это ему будет передан Новгород с Порховом и Старой Русой; Ладогу же и Гдов его величество удержит в залог, пока не будет выплачена вторая половина денег и проведены новые границы; если же великий князь не захочет отдавать Сумерскую волость, как этого опасались посредники, указывавшие, что волость, собственно, принадлежит не Ивангороду, от которого она расположена на расстоянии 8 миль, а Гдову, то пусть он уплатит не 200 000, а 300 000 рублей в придачу к перечисленным выше крепостям.

Посредники нашли, что требования эти чрезмерно велики, и сказали, что ни в коем случае не решатся передать великому князю требование об уплате столь высокой денежной суммы наряду с передачей важных крепостей. Они сказали, что условий этих великий князь ни в коем случае не примет, а их будет подозревать в пристрастии к шведскому королю, и таким образом переговоры будут [372] сорваны. Тогда шведские послы ответили, что согласны на уплату 100 000 рублей в придачу к упомянутым крепостям вместе с Сумерской волостью или 200 000 рублей без Сумерской волости. Послы прибавили, что дальше ни на какие уступки не пойдут.

Однако посредники заявили, что считают вполне до статочной уплату предложенных великим князем 150000 (halfftannattusend!) рублей без Сумерской волости или передачу Сумерской волости с перечисленными выше крепостями без всякой дополнительной уплаты денег. Они выразили уверенность, что король Швеции не захочет из-за одной или двух бочек золота отказываться от мира, на подготовку которого потрачено уже столько сил, тем более что в мирное время подобный убыток легко может быть возмещен. Они сказали, кроме того, что еще не знают, согласится ли великий князь на их предложения, хотя и убеждали его весьма настойчиво.

Послано двое к великому князю за окончательным решением. Под конец было решено, что посредники пошлют двух дворян (aff Adel) с письмом к великому князю, и 4 февраля посланные отправились в путь. Решено было также шведским и русским представителям ждать ответа и решения великого князя в течение двенадцати дней. Двое послано к королевскому величеству. С своей стороны шведы, уступая просьбам русских, 6 февраля послали двух дворян к его величеству - не затем, чтобы привезти новые, более мягкие, условия, это было невозможно, а за тем, чтобы просить его величество согласиться на предложенные. При этом было условлено, что, когда, по уговору 16 февраля посланные вернутся с решением великого князя, то русские не будут больше откладывать переговоров и получат окончательный ответ его величества, если вели кий князь не примет шведских условий.

Пока происходили все описываемые события, 23 февраля на подворье шведских послов в Глебово явился знатный новгородский боярин по имени Михаил Клементьев ⁵⁷⁴, который был захвачен в плен у московитов в Клушинской битве и затем бежал из заключения. Так как ему было хорошо знакомо положение страны, то я приведу здесь его рассказ, совпадающий с тем, что нам было известно и раньше. Он полностью подтверждает то, что я выше вкратце рассказал о личности правящего великого князя, о его правлении и о государстве в целом.

Рассказ беглого боярина о Русском государстве. Что касается мирных переговоров русских со шведами то из рассказа было видно, что великий князь и все русские сословия гораздо более склонны к заключению мира со шведами, чем с поляками. А так как страна очень разорена, бедна деньгами и не в силах выплатить большой суммы, требуемой шведским королем, то, без сомнения, в тем [373] большей мере его претензии будут удовлетворены уступкой крепостей: разговоры об этом боярин слышал у канцлера в Москве.

Он рассказывал дальше, что начались переговоры между русскими и поляками; что представители обеих сторон съехались и расположились лагерем на берегу реки Днепра, но потом о чем-то заспорили и началась битва, в которой у обеих сторон вместе были убиты более 210 человек. После этого русские представители укрылись в русских укреплениях под Смоленском, а поляки вернулись в самый Смоленск. Затем переговоры должны были начаться вновь, но никакого решения принято не было. Московские бояре держатся того мнения, что если мирные переговоры между великим князем и его королевским величеством не увенчаются успехом, то русским придется отдать большую часть страны, не считая Смоленска, уже попавшего под власть Польши, коль скоро они захотят добиться мира с поляками ⁵⁷⁵.

Рассказал беглец и о том, что прошлым летом на Россию во многих местах напали ногайские татары, много тысяч русских убили и увели в плен. Того же можно ожидать и будущим летом. Сверх того, в России опасались набега крымских татар и, чтобы предупредить его, отправили к хану посла по имени Иван Измайлов с подарками и подношениями. О польском полковнике Лисовском он рассказал, что, пробившись с 1500 человек между Москвой и Осташковом, он пошел на Торжок, Городище, Ярославль, Кострому и до Нижнего Новгорода (Mindre Niugarden), затем двинулся через Муром (Ynorama) и Касимов (Laisamoff),3apaйск (Surch) и Seunein, вплоть до Брянска, сея на всем своем пути пожары и убийства ⁵⁷⁶. Не меньше разорения нанесли и сами русские казаки: они несколькими отрядами бродили по всей стране, грабя и разоряя все кругом, так что вся страна неописуемо разграблена и опустошена. Что же до военной силы русских, то войск наготове у них больше нет, кроме тех 8 или 10 тысяч, что стоят под Смоленском, а набрать новые нет возможности из-за общего разорения страны.

Глава 18*. Посланные не возвращаются. Хотя все послы ожидали в Глебове ответа великого князя в течение восьми дней сверх назначенного срока, истекшего 16 февраля, то есть до 24 февраля, но никакого ответа от него на предложения посредников получено не было. Письмо великого князя английскому послу. Вместо этого великий князь в своем письме английскому послу, полученном 21 февраля, писал, что не может так [374] быстро ответить на присланные ему предложения, во-первых, вследствие крайней важности вопроса, а во-вторых, по причине праздника и поста, соблюдаемого им и всеми его подданными в течение недели. Великий князь обещал сообщить свой ответ позднее.

Русские представители дали понять, что великий князь и не собирается давать ответа, прежде чем получит окончательное решение его королевского величества от посредников, хотя шведские послы и уверяли, что это решение уже сообщено.

Между тем в Глебове все сильнее давал себя чувствовать недостаток сена и продовольствия, да и распутица уже начиналась. Шведские солдаты стали перебегать к русским, а конница у шведов была малочисленна.

Все это, а главное - отсутствие какого-либо определенного ответа и затор в переговорах заставили наших представителей 25 февраля вернуться в Новгород.

Английский посол обещал отправиться в Москву для переговоров с великим князем и приложить там все усилия, чтобы начатые переговоры были доведены до благополучного конца. Когда же русские представители узнали, что голландские послы собираются ехать к королю Швеции, то очень просили их постараться привести дело к счастливому концу. Затем русские обратились к шведским послам через посредников с просьбой о четырехмесячном перемирии на таких условиях, чтобы в течение этого времени из Новгорода и других городов не вывозили ни колокола, ни орудия, чтобы не грабили монастыри и церкви, а жителей не облагали чрезмерно тяжелыми налогами. Заключение трехмесячного перемирия. Шведские представители, однако, согласились на заключение перемирия без всяких условий и не дольше, чем на три месяца, то есть до 1 июня, когда они собирались продолжить переговоры с русскими в подходящем месте между Ладогой и Тихвином, как это было сказано в охранных грамотах, врученных посредникам обеими сторонами ⁵⁷⁷.

Такое короткое время было определено затем, чтобы переговоры не прекратились совершенно. По просьбе шведов, поддержанной посредниками, им было обещано, что русские в течение этого времени не прибегнут ни к каким крайностям, если шведы покажут хоть малейшее стремление к соглашению, а также, что новгородские жители будут поставлять шведским войскам самые необходимые продукты ⁵⁷⁸.

Глава 19. Все описанные события произошли в конце 1615 и в начале 1616 г. Прежде чем закончить эту книгу, я хочу [375] рассказать еще о замыслах поляков и привести имена офицеров, наиболее отличившихся в 1615 г.

Когда описанные нами переговоры начались, король постоянно находился то в Нарве, то в близлежащих крепостях, откуда все время следил за ходом переговоров и отвечал на письма и запросы послов. Одновременно он заботился о состоянии крепостей, куда были посланы: полковник Сванте Банер - в Гдов, Йоахим Берендт - в Копорье, Ханс Мунк и Ханс Стольхандске — в Кексгольм, Рихарт Розенкранц и Йоран Брюнельсон - в Ладогу, Балтазар Михель - в Нотебург, Ивар Христерсон, Нильс Ханссон и Коброн - в Нарву, Андерс Эриксон - в Ивангород.

О ходе войны во время переговоров. В военных действиях в течение этого года не произошло ничего особенного, так как его величество решил не переходить в решительное наступление, не желая давать русским повода прервать переговоры. Были предприняты только меры оборонительного порядка против появлявшихся в окрестностях отрядов. Так, в августе Лоренс Фишер со своими людьми разбил шайку лесных бродяг, которые заняли перед тем укрепление Царище и сожгли там все. Укрепление это, лежащее между Ладогой и Новгородом и важное для охраны водного пути, было взято вновь и восстановлено.

Вторжение в Копорскую область. В Копорскую область вторгся отряд казаков и спалил много деревень (bуаr). До этого казаки в течение целого года держались на Ладожском озере, а в сентябре стояли на судах в устье реки Свири числом до 500 человек. Из Тихвина, где тогда засели 300 бояр, 400 казаков и 500 стрельцов, часто делались нападения на Нотебургскую область, однако почти все они были отбиты комендантом. В сентябре и октябре под Гдовом разбойничали 300 казаков. Они же напали на Аллентакен (Allentacken) ⁵⁷⁹ и не только причинили большие убытки, но и перебили много людей, так что от трех лежащих под Гдовом погостов (pogaster) не осталось никакого воспоминания. В Ливонии. Кроме того, в декабре неприятель вторгся в Ливонию, и, прорвавшись до польской границы, прошел вдоль нее по территории, принадлежащей его королевскому величеству, что было сделано, как говорили сообщения, с ведома и одобрения поляков. Это причинило областям его величества большой ущерб, а крестьяне из деревень разбежались по лесам. Полковник Сванте Банер, вместе с Класом Христерсоном Горном и Хансом Врангелем, собрались их прогнать, но неприятелю удалось отступить через Дерпт, прежде чем конница из Сумерской волости подоспела ко Гдову; между тем с пехотой вести преследование было невозможно, так как [376] неприятель угнал всех крестьянских лошадей, так что нельзя было достать даже нескольких подвод для пехоты ⁵⁸⁰.

Жители Пскова и Дерпта заключили между собой соглашение о свободной торговле между городами. Чтобы воспрепятствовать этому, Банер приказал выстроить укрепление в Сумерской волости, при помощи которого можно было бы также держать в повиновении недоброжелательно настроенных крестьян.

В Псков явились из Сумерской волости 700 человек татар и 300 бояр — все конные; там их приняли на службу, а затем разместили по окрестностям, так как очень надеялись на заключение мира.

Итак, весь 1615 г. прошел в бесполезных и почти детских попытках [переговоров], уступая просьбе английского посла и всеподданнейшим советам своих представителей, король Густав прекратил осаду Пскова и тем самым упустил из рук выгодные условия, понадеявшись, что это, как обещал посол, приведет к ускорению хода переговоров с русскими ⁵⁸¹. Теперь, в конце года, король увидел, что все эти надежды были напрасны и все осталось по-прежнему.

Король Густав издает указ о созыве риксдага в Гельсингфорсе. Поэтому 1 ноября в Нарве король издал указ о созыве риксдага из представителей сословий Финляндии на 13 января 1616 г. в Гельсингфорсе. Риксдаг должен был обсудить вопрос о дальнейшем ведении войны, а также о безопасности Ливонии и Финляндии.

Перед своим отъездом из Нарвы его величество сообщил свое окончательное решение по пунктам, о которых писали шведские представители из Романова.

Король назначает ревизию завоеванных земель. Кроме того, король отдал все необходимые распоряжения о содержании войска и крепостей и назначил ревизорами в Ивангород, Ям, Копорье и Гдов с их областями и в Сумерскую волость господина Филиппа Шединга, государственного советника Швеции, камергера Андерса Нильссона, русского переводчика Ханса Флореска, Федора Аминева (Fadec Aminoff), гдовского наместника и других. Ревизорам было поручено исследовать и досконально разузнать во всех упомянутых областях и городах и во всех поселениях (hakelwarck) и погостах, какие доходы давали эти земли и что могут давать теперь, а также что могут собрать с населения этих земель начальники и офицеры.

Указ о торговле в Нарве. 20 ноября его величество издал указ, предлагавший всем купцам в Нарве, как горожанам, так и приезжим, местным и иноземным, вести правильную торговлю. Указа этого я не привожу из-за его обширности.

Перемирие между Польшей и Швецией в нескольких случаях нарушено. Что же касается перемирия между Швецией и Польшей, то хотя таковое и было заключено на два года вплоть [377] до 1616 г., как об этом рассказано в предыдущей книге, тем не менее поляки допустили, чтобы в Ливонии с их ведома разыгрались события, о которых было рассказано в этой главе. Кроме того, в стране распространялись призывавшие к мятежу письма польского короля и его приверженцев. Одно из таких писем в июле передано епископу в Стрэнгнесе горожанином, получившим его от боцмана с данцигского корабля. Письмо было обращено к сословиям Швеции. Епископ немедленно же переслал письмо королеве, а боцман был посажен в тюрьму до дальнейшего выяснения дела. По этому случаю Государственный совет вызвал архиепископа и епископа вестеросского и указал, что если где-нибудь еще будут подброшены подобные письма, то духовенство должно заботиться об изъятии их и представлении, куда следует.

Государственный адмирал, господин Йоран Юлленшерна был послан с несколькими кораблями к Данцигу разведать о намерениях поляков и, в случае надобности, расстроить их планы.

Кроме того, было обнаружено еще два подброшенных письма. Одно положила на стол капеллану архиепископа в Упсале ⁵⁸² какая-то незнакомая женщина. Письмо состояло из двух частей. Первая была адресована бургомистру Педеру Андерссону, вторая относилась к бургомистру и ко всему городскому совету Упсалы в целом. Другое письмо было найдено под Эльфсборгом и зачитано с кафедр несколькими священниками в церквах вблизи замка. Кроме того, в страну проник беглый упландский рейтар, подосланный в Гельсингланд и Далекарлию. Поэтому Государственный совет решил послать несколько человек в те края, чтобы выследить и захватить всю шпионскую группу. Затем было написано открытое письмо к простому народу всего государства, содержащее предостережение против различных писаний, распространяемых в отсутствие короля, и призыв к сохранению спокойствия и верности.

В сентябре возвратился с кораблями и людьми господин Йоран Юлленшерна, благополучно и без потерь перенесший большой шторм в пути. Он побывал под Данцигом, оставив часть кораблей под Ригой, и собрал все нужные сведения. Господин Йоран Юлленшерна рассказывает о замыслах поляков. Господин Юлленшерна сообщил, что в Данциге никакого более или менее значительного войска нет, но что Ходкевич и Христофор Радзивилл направлены для переговоров с русскими о перемирии или мире от имени Польши, имея при себе 10 тысяч человек с целью добиться смягчения условий или, в случае неудачи, продолжать войну ⁵⁸³. [378]

Совещание в Штеттине. Кроме того, он вместе с прибывшим из Данцига Пелле Персоном, рассказал, что была назначена встреча в Штеттине, куда ожидались послы ганзейских городов, короля Великобритании, Франции, курфюрста бранденбургского и польского короля, а также Йоран Поссе и другие из числа изменников-шведов. Настоящие причины этой встречи были неизвестны, хотя официально было объявлено, что она устраивается для содействия заключению мира между Швецией и Польшей. Тем не менее клеветнические письма о короле Карле IX, которые польский король писал ганзейским городам, почему, кстати, наши послы и не явились на совещание в Штеттине, а также ход самого совещания, всячески умалявшего права Шведской Короны, и сделанные там пустые предложения ясно показали истинные намерения польского короля: он собирался напасть на Швецию, притом, самое позднее, в следующем году. Король Густав предупреждает королей Англии и Дании. Поэтому король, следуя совету государственного канцлера, прибывшего в Нарву после заключения брачного контракта между его княжеской милостью пфальцграфом и фрекен Катариной, написал 6 ноября королю Великобритании и 10 ноября королю Дании. Он предостерегал монархов от интриг поляков, которые теперь, усомнившись в успехе своего предприятия в России, решили ударить в другую сторону и, используя свои выдуманные претензии к Швеции, нанести ущерб интересам обоих упомянутых государств. С этой целью король Сигизмунд в этом же году обратился к ганзейским городам с просьбой прекратить всякую торговлю со Швецией, за что обещал городам богатое вознаграждение. Кроме того, писал король Густав, поляки своими нарушениями условий перемирия сами доказали справедливость выдвигаемых против них обвинений.

Господину Якобу Делагарди пожалован графский титул. Кончаю я эту книгу не перечислением имен наиболее храбрых офицеров, как обычно, так как оно уже дано выше, а рассказом о том, как в мае 1615 г. его величество за мудрые и верные советы, храбрые действия и замечательные подвиги в этой войне пожаловал господину главнокомандующему Якобу Делагарди графский титул. Награда эта тем более высока и достопамятна, что за все время правления великого короля вместе с мудрой королевой Христиной и герцогом Юханом Эстергетландским она была присуждена одному только господину Якобу. В качестве графства господин Якоб получил Лэке. Прежде, в католические времена, при Магнусе Ладуласе, и еще ранее этот феод (feudum) был резиденцией епископа, а затем, после реформации, давался во владение многим господам, оставаясь, однако, собственностью короны.

Комментарии

481. См. комм. 480.

482. Имеется в виду инструкция от 18 июня 1613 г. (см. комм. 465). В.Г.

483. Имеется в виду Кнередский мирный договор (см. комм. 368). "Западным морем" назване здесь часть Баренцева моря. Малангер и Варангер - фиорды на севере Норвегии. В.Г.

484. Это признание свидетельствует о том, что война в России не пользовалась поддержкой на селения Швеции. Широкие круги шведского общества стремились к ее прекращению. В.Г.

485. Карл Филипп не был избран царем всех московских владений, а в качестве великого князя в соответствии с условиями договора 1611 г. был признан лишь Новгородом. "Многие области, связанные присягой Карлу Филиппу" фактически были представлены Новгородским уездом. В.Г.

486. ...бывало и прежде - Итоги государственного сейма в Эребру 1614 г. можно расценивав как срыв дальнейшей завоевательной программы Густава Адольфа на русском Севере, которая потребовала бы от его подданных новых налогов и наборов в войско. В руках Швеции к этому времени уже находились новгородские земли у побережья Финского залива удержать которые не составляло труда, а обладание ими было чрезвычайно выгодно. "Сословия" шведского государства настаивали на том, что Швеция должна проявить инициативу в мирных переговорах с новым русским правительством. Под давлением сейма король был вынужден в 1614 г. отказаться от дальнейших попыток захвата русского Севера вооруженным путем. (Шаскольский, 1950. С. 106; Замятин Г.А. Походы шведов в Поморье в на чале XVII в. // Учен. зап. Гос. пед. института им. В.М. Молотова. Вып. 8. 1941. С. 70; Флоря, 1986. С. 37). Однако есть факты, указывающие на то, что некоторые действия им в этои отношении предпринимались (см. комм. 509). И.К.

487. После взятия Смоленска поляками Смоленские земли, вероятно, широко раздавались в поместья польскому дворянству, как и после 1618 г. (Думин С. В. Опыт историко-генеалогического исследования смоленской шляхты в XVI1-XVIII вв. // Генеалогия. Источники, проблемы. Методы исследования. М., 1989. С. 37). После избрания Михаила Романов; значительная часть территории, занятой поляками, была отвоевана русскими войсками. Заключив перемирие со шведами и обратив все силы против Москвы, Гонсевский рассчитывал вновь захватить эти территории и вернуть свои поместья. В.Г., А.Х.

488. Полонизированный топоним Домброва - это Дубровна в 5 милях восточное Орши, "у рубежа", по дороге в Смоленск, где в 1514г. состоялся третий этап битвы литовских войск во главе с Константином Острожским и русскими под предводительством М.И. Булгакова и И.А. Челяднина (Герберштейн. С. 71; ПСРЛ. Т. XIV Ч. 1. С. 135; Т. 37. С. 53, 101; Т. 24. С 217; Зимин А. А. Россия на пороге Нового времени. М., 1972. С. 165-166). А.Х.

489. Под "боярами" В., очевидно, имеет в виду дворянское ополчение, Трубецкой назван В "полковником", но такого чина в русском войске тогда не существовало, Трубецкой был воеводой. Иван Заруцкий из-под Москвы ушел не в Сибирь, а на юг (через Тулу, Рязань Воронеж, Дон, Астрахань на Яик). 25 июня 1614 г. он был схвачен на Яике, привезен в Москву вместе с Мариной Мнишек и ее сыном и там казнен. Ошибочное указание на уход Заруцкого в Сибирь В. заимствовал, очевидно, из хранящейся в Государственном архиве Швеции записи допроса Н. Калитина (см.: АШБ. № IX; Бернадский В.Н. Конец Заруцкого // Учен зап. ЛГПИ. 1939. Т.19). В.Г., Г.К.

Войско князя Д.Т. Трубецкого было отправлено из Москвы для освобождения Новгорода еще осенью 1613 г. Постоянно возникавшие в войске конфликты между дворянам и казаками привели к тому, что часть казаков покинула службу. Однако позднее правительству удалось вновь привлечь их. В начале апреля 1614 г. Трубецкой подошел к Новгороду и укрепился в остроге в Бронницах, а часть его казаков засела в другом остроге за р. Метой. Подошедшие 14 июля 1614г. шведские войска захватили Бронницкий острог. Трубецкой отступил к Торжку. В ходе отступления войско стало распадаться, а казацкое движение приобрело характер восстания (см.: Станиславский. С. 104-118).

В рукописи Э.Пальмквиста, посетившего Россию в 1674 г., в описании дороги из Новгорода в Торжок можно прочесть, что рядом с Бронницами и селением Гривоколиным (Grivocolina), где "впадает в реку Мста широкая речка, называемая Глушница (Gluschnitsa), здесь же на крутом холме заметен еще старый окоп, у которого, по рассказам, графом Делагарди был разбит русский генерал Трубецкой, занимавший этот окоп. Положение укрепления прекрасно, так как оно господствует совершенно над всей равниной и низкой местностью вокруг; на холме имеется несколько ключей, источников, из которых один, как говорят, был оставлен русскими; здесь же русскими сооружена на память часовня (Пальмквист, С. 29). И.К.

490. Олонец - см. комм. 514. В марте 1613 г. из Ярославля во Псков было выслано войско С. В. Прозоровского и Л.А. Вельяминова. Значительную часть войска составляли казаки: правительству приходилось мириться с их присутствием из-за тяжелой внутри- и внешнеполитической обстановки. Не дойдя до Пскова, войско получило приказ идти в Тихвин и заняло город. Летом 1613 г. шведы безуспешно пытались взять Тихвин. В феврале 1614 г. "тихвинские сидельцы" должны были идти на соединение с войском Д.Т. Трубецкого, однако в казачьих частях и того и другого войска весной 1614 г. начались волнения. Наиболее решительно настроенные казаки собирались на юг, к Астрахани, чтобы присоединиться к движению И.Заруцкого, с которым казаки поддерживали связь. К середине 1614 г., узнав о поражении и пленении Заруцкого, многие из них вернулись на царскую службу. К осени 1614г. казацкое восстание приобрело большой размах. Оно было направлено в первую очередь против дворянства, однако несло разорение и гибель крестьянам северных областей (о ходе восстания см.: Станиславский, гл.IV). И.К.

491. Речь идет об острожке в Рамышевском погосте на берегу р. Ловать, закрывавшем дорогу из Старой Русы на Москву. Шведы осаждали его в феврале 1614 г. (АМГ. С. 98-99). л.д.

Сумбулов (Сунбулов) - Исаак Никитич, начальник отряда русских войск. И.К.

492. Сумерская волость, Сумерская область - расположенная в Шелонской пятине в окрестностях озера Сумро. И.К.

493. О новой попытке захвата Псково-Печерского монастыря, предпринятой шведами в феврале 1614 г. см.: АМГ. T.I. С. 108, 121. Отряд Делавиля (Петра Ловила русских источников) и "Карбела" сделал несколько попыток захватить монастырь - 12, 14, 16 февраля, но, потеряв 200 человек, отправился в "Литовскую землю". Часть иностранцев "цысарских людей" (около 130 человек) пошли "в свою землю". На карте "Борьба за Новгород в 1613-1614 гг." поход Делавиля показан неправильно: он шел из Новгорода через ям Мшагу по новгородско-псковской дороге (ср.: SK. S. 157). A.В.

Дерптское епископство (княжество) - зависимое от Ливонского ордена феодальное государство в Ливонии, основанное в 1224 г. и прекратившее свое существование в период Ливонской войны (см. комм. 12). В 1558 г. Тарту капитулировал перед войсками Ивана IV и был занят ими, однако по Ям-Запольскому мирному договору 1582 г. отошел к РП. На короткое время Дерпт (Тарту) был захвачен Швецией, но после 1603 г. вновь оказался в составе РП. Административное устройство отошедших к ней областей Южной Эстонии строилось по польскому образцу, результатом чего стал Тартусский президиат. В 1617-1625 гг. вновь возобновилась борьба РП и Швеции за территорию Эстонии и Тарту в составе Лифляндии стал шведским владением (История Эстонской ССР. Таллин, 1961. T.I. С. 335-372). И.К.

494. Изложение речи Г. Горна см.: Форстен. С. 126. В.Г.

495. ...послы чрезвычайно зависели — Смит Томас (Фабиан) - английский купец; после отъезда в Англию Д. Меррика (см. комм. 524) был главным торговым агентом Англии в России (Гамель И. Англичане в России в XVI и XVII столетиях. СПб., 1865. С. 242). И.К.

496. ...монастырь на реке, что течет к Ладоге - О каком из монастырей, стоявших на р. Волхове, идет речь, сказать с уверенностью трудно. И.К.

497. Выдержки из переписки новгородцев с Д. Трубецким приведены в работах Г.А. Замятина (Замятин. 1913. С. 135-136) и В.А. Фигаровского (Фигаровский В.А. О грамоте новгородского правительства в Москву в 1615 г. // НИС. 1938. Вып. II. С. 69-70). В.Г.

498. ...несоответствующий титул - шведов возмутило присутствие в титуле Михаила Федоровича указания на обладание им Новгорода и Лифляндии (см. титул, который употребил в послании к царю английский король - Лыжин. С. 132). Упоминание в царском титуле Лифляндии было введено Иваном IV и символизировало право России на владение Ливонией; оно сохранилось и после неудачно закончившейся Ливонской войны. Упоминание Лифляндии было снято только после заключения Тявзинского мира, когда Россия отказалась от претензий на Ливонию. Этот вопрос очень волновал Швецию: она настояла, чтобы этот отказ был подтвержден в Выборгском, а затем и в Столбовском договоре (Шаскольский. С. 121). И.К. Шведские политические деятели очень болезненно относились и к термину "обладатель", который возник в сфере российско-шведских отношений середины XVI в. В первой половине 50-х годов российская сторона стала вводить титул "повелителя Северные страны" в дипломатическую практику сношений со Швецией (сб. РИО. Т. 129. № 1. СПб., 1910. С. 14; Там же. № 2. С. 36, 41; Там же. № 3. С. 50. Август. 1556г., до 8 июля 1557 г.). Позднее он закрепился и в сношениях с иными государствами в сочетании с иным географическим определением. Так, в 1566 г. в титуле был указан прежний термин - "все Сибирские и Северные страны повелитель" (Там же. С. 382-387). Под наименованием "Северной страны" скрывалась "Нарботкая земля, а по-руски именуетца ... Северная страна" (Там же. № 1. С. 9), как это значилось в послании Густава Вазы от 1 июля 1556 г., присланном в Москву с Эриком Иогансоном. Норботтен -это крайняя северная оконечность Скандинавского полуострова, и включение этой территории в объектную - географическую - часть титула царя несомненно свидетельствует о его претензиях на господство в этом регионе. А.Х.

499. Бронницы - село близ Новгорода на р. Мсте. И.К.

500. ...стороне реки - см. комм. 491.

501. ...покинул Швецию — В начале 1614 г. Густав Адольф прибыл в Финляндию и провел там всю весну, готовя летнее наступление на Россию. И.К.

502. Неизвестно, откуда В. почерпнул сведения о запрещении сеять хлеб в окрестностях Новгорода. В русских источниках таких данных нет. В.Г..

503. Ошибка происходит из записи допроса Калитина. См. комм. 419. В.Г.

504. См. комм. 284, 489.

505. фон Дюик — Якоб ван Дейк, шведский дипломат. И.К.

506. День св. Филиппа и Иакова - 1 мая; день св. Иоанна - 24 июня. В.Г.

507. ...В Онеге - В 1613-1614 гг. в Карелии действовали польско-литовские отряды из числа остатков войска интервентов, занимавшиеся грабежом на окраинах России. Основную часть их составляли запорожские казаки - "черкасы", выходцы из южных областей РП. Эти отряды поступали на службу к шведам, в частности, в период подготовки осады Тихвина в 1613 г. После поражения под Тихвином Делагарди решил использовать отряды "Черкасов" для захвата районов русского Севера, прилегающих к Белому морю (Очерки истории Карелии. Петрозаводск, 1957. Т. 1. С. 118-120; Шаскольский, 1950. С. 106-109; о дальнейших действиях этих отрядов см. там же. С. 109-113. И.К.

508. См. комм. 419.

509. ... нашел Арнгейма - Ганс Георг фон Арним - наемный немецкий военачальник. Г.А. Замятин, ссылаясь на письмо Густава Адольфа к А. Оксеншерне, говорит и о другом контракте короля с Арнимом относительно захвата Колы (Замятин Г.А. Походы шведов... С. 69-70). И.К.

510. ... оказать им помощь - В сочинении В. отразилась борьба группировок европейских государств, впоследствии вылившаяся в Тридцатилетнюю войну 1618-1648 гг. Испанские и австрийские Габсбурги и католические князья Германии образовали в 1609 г. так называемую Католическую лигу, союзниками которой стали папская курия и РП. Им противостояла Евангелическая (Протестантская) уния, созданная в 1608 г. протестантскими князьями Германии. В поддержку последней выступали протестантские государства (Англия. Голландия, Дания, Швеция) и Франция, которым в конечном счете угрожали планы Габсбургов (Поршнев. С. 34-36). И.К.

511. Тесово - село в Новгородской земле в верховьях р. Луги. И.К.

512. Имеется в виду река Мета. О боях под Бронницами см.: ПСРЛ. T.XIV. Ч. 1. С. 132; Попов. С. 358-359. В.Г.

513. ...между боярами и казаками - Здесь В. вновь называет дворян боярами. Напряженные отношения между казачеством и дворянством, их борьба за господство в армии, за право взимать доходы с населения, проявлявшиеся еще в Первом ополчении, с особой силой вспыхивают во второй половине 1614 - начале 1615 г. Неудачи русского войска под Новгородом усиливают брожение в казацкой среде (см. комм. 490). Территория восстания расширяется: в конце ноября - начале декабря 1614 г. она охватывает район Белозерска и Вологды. а к марту - апрелю 1615 г., когда восстание уже возглавлял М. Баловень, распространяется на весь Белозерский край, Пошехонье и Чаронду. Борьба правительства с казаками закончилась только к концу июля 1615 (Станиславский. Гл. IV). И.К.

514. Олонец - территория к северу от Свири, занимающая перешеек между Онежским и Ладожским озерами, административным центром ее был Олонец, крупное селение к востоку от Ладоги. Лопские погосты находились во внутренней, западной части Карелии (к югу от бассейна р. Кеми). И.К.

515. ...Йонссон — в рассказе В. много неясностей и несоответствий, (см. версию событий, предложенную И.П. Шаскольским: Шаскольский, 1950. С. 112). И.К.

516. Имеется в виду нарушение "крестьянского перемирия", заключенного по инициативе порубежного населения местными властями еще в 1612 г. По его условиям обе стороны обязались жить в мире, не предпринимая каких-либо враждебных действий друг против друга (см. Беспятых Ю.Н. Крестьянское перемирие и пограничная торговля между северными районами России и шведской Финляндии в начале XVIII в. // Скандинавский сборник. 1980. T.XXV.C.51).Г.К..

517. Клас Свантесон - последний представитель рода Стуре. Стуре - фамилия четырех дворянских родов Швеции, существовавших на протяжении XIV-XVII вв. Так называемый младший род Стуре, ведший свое начало от Нильса Стуре (к которому принадлежал Свантесон), угас в 1616г. И.К.

518. речь идет о сестре Густава II Адольфа Екатерине, матери будущего шведского короля Карла X. Ее брак с пфальцграфом Яном Казимиром Пфальц-Цвейбрюккенским был заключен 11 июня 1615 г. В.Г.

519. В 1614г. Швеция вступила в оборонительный союз с Нидерландской республикой и получила у нее государственный заем, что помогло шведам в срок (в 1619г.) выкупить заложенные датскому королю территории. Союз с Нидерландами надолго стал одним из краеугольных камней шведской внешней политики (История Швеции. С. 186-187). В.Г., Г.К.

520. Гдовская крепость сильно пострадала от шведской артиллерии. На треть была разрушена стена (более 110 сажен из 392). См.: Сб. МАМЮ. М., 1914. Т. VI. С. 309, 317, 328-329). А.В.

521. Летом 1613 г. московское правительство действительно отправило своих послов в названные государства. Михаил Федорович извещал правительства этих стран о вступлении на престол и просил у них помощи оружием и деньгами против своих врагов и содействия в прекращении русско-польской и русско-шведской войн. Англия и Голландия, заинтересованные в скорейшем окончании военных действий в России и надеявшиеся получить торговые льготы у московского правительства, первыми откликнулись на эту просьбу. Уже летом 1614 г. в Москву был отправлен английский посредник Джон Мерик, а в августе 1615г. Нидерландская республика направила своих послов в Новгород (отчет этого посольства см.: Сб. РИО. Т.24). В.Г.

522. Это письмо среди русских источников, по-видимому, не сохранилось. В.Г.

523. Здесь явная ошибка. Как уже было сказано, И. Заруцкий был разбит русскими войсками, а затем взят в плен (см. комм. 489). Правда, в начале борьбы с ним были сделаны попытки привлечь его на свою сторону (см.: ААЭ. T.III. № 28, 29), однако они не удались. Возможно, что именно эти попытки были истолкованы В. как свидетельство перехода И. Заруцкого на сторону царя. В.Г.

524. Мерик Джон (в русских источниках Иван Ульянов) - агент Московской компании в Ярославле (до 1592 г.), затем член Московской компании (в Москве до 1600 г.), глава ее, посвящен в рыцари в 1614 г. Заслужил доверие Бориса Годунова, затем был в милости у Лжедмитрия I и В. Шуйского. По вступлении на престол М. Романова вновь выехал в Россию, был в Архангельске 22 июля 1613 г., но, встретив в Холмогорах русских послов, отправился с ними в Лондон, а затем снова прибыл в Россию в декабре 1614 г. (Лыжин. С. 19-20; Гамель. Указ. соч. с.232-235; Willan T.S. The Muscovy merchants of 1555. Manchester, 1955. P. 114; Anderson M.S. Britain's Discovery of Russia, 1553-1815. London, 1958. P. 33. 40, 44; Phipps E. John Merrick. Newtonsville, 1983). Г.К., И.К., А.Х.

525. "Бочка золота" равнялась 50 000 рублей или 200 000 талеров. В.Г., Г.К.

526. ...noд знаком Марса под щитом - Щит и копье, якобы упавшие с неба, были главной святыней бога войны Марса. Щит Марса считался символом непобедимости Рима. И.К.

527. Выдержки из этого письма см.: Форстен, 1889. С. 209-210; Форстен. С. 135. В.Г., Г.К.

528. Рассказ о И. Заруцком и М. Мнишек составлен В. с помощью разных источников. Сообщение В. о том, что Делагарди пытался переманить Заруцкого на свою сторону, не известно по другим документам. В.Г. Ср.: Назаров В.Д. Заруцкий И.М. // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 г. Энциклопедия. М., 1996. Т.2.

529. Речь идет о Марине Мнишек. Но она поддерживала более тесные контакты не с иезуитами, а с бернардинами, у которых в Самборе (откуда она была родом) был монастырь. Для сопровождения Марины во время ее поездки в Москву на свадьбу с Лжедмитрием I были назначены семь членов этого монашеского ордена. С ними ехал также иезуит Савицкий (Пирлинг А. Из смутного времени. Статьи и заметки. СПб., 1902. С. 45-46).

В своем сочинении В. касается вопроса о влиянии, которое оказали на Лжедмитрия I и его предприятие иезуиты и римская курия. Эти влияния и контакты действительно имели место: в апреле 1604 г. иезуиты дискутировали с Лжедмитрием I по вопросам вероучения. Именно иезуит Савицкий принял его отречение от православия. При содействии Савицкого было написано письмо папе Клименту VIII, в котором Лжедмитрий I говорил, что при его помощи можно будет присоединить к католической церкви православное население Русского государства (Пирлинг П. Дмитрий Самозванец. М., 1912. T.I. С. 103-109). Впоследствии, после начала военных действий, иезуиты находились в войске Лжедмитрия I. Вопрос, однако, заключается в том, насколько это влияние иезуитов на Лжедмитрия I было решающим.

Принятие Лжедмитрием I католичества и заверения, даваемые нунцию К. Рангони и Клименту VIII, были для него лишь средством заручиться моральной и материальной поддержкой для достижения своих целей. Обещания Лжедмитрия I находились в русле политических планов папства по отношению к Московии. В 1596 г. в Бресте была подписана уния между православной и католической церквями на территории РП. Лжедмитрий I мог бы способствовать распространению католического влияния, церковной унии и в Русском государстве.

В то же время он далеко не был лишь игрушкой в руках иезуитов, как считает В. Судя по всему, поддержка папского престола была необходима ему лишь в начале его авантюры. Войдя в Москву, он не спешил с введением католичества, понимая, что может вызвать этим сильное недовольство населения.

Надежды, которые питали в папской столице в связи с воцарением Лжедмитрия I, рухнули 17 мая 1606 г. после его гибели, однако в Риме лишь в конце 1608 г. окончательно убедились в этом (Шмурло Е.Ф. Римская курия на русском православном востоке в 1609-1654 годах. Прага, 1928. С. 9). После начала военных действий Сигизмундом III осенью 1609 г. эти надежды возродились вновь. Накануне избрания 17 августа 1610 г. московским царем сына Сигизмунда III Владислава нунций Симонетта писал в Рим кардиналу Боргезе: "...дай-то Бог, чтобы московиты действовали искренно и доблестный поход доведен был до конца - король получит награду за свое благочестие и достойно увенчает свои труды в тот день, когда такая громадная страна, как Россия, вступит в единение с святой Римскою церковью" (Там же. С. 11). Таким образом, вряд ли следует считать, что начинание Лжедмитрия I было инспирировано в результате тайных козней римской курии и при помощи иезуитов. Скорее Лжедмитрий I решил воспользоваться этой поддержкой в своих целях, а иезуиты и римская курия оказывали ему эту помощь, видя в нем человека, который может помочь в реализации давних планов папства. С.Я.

530. Биографическая справка об И. Заруцком заимствована В. из эпитафии Заруцкому, написанной Ст. Кобержицким (Kobierzicki. S. 473). В.Г..

531. Vellifof - очевидно, Григорий Леонтьевич Валуев, который в качестве вологодского воеводы действовал против казаков и помогал тихвинцам против шведов (АИ. T.III. № 48). В.Г.

532. Польско-литовские отряды, в составе которых были так называемые "черкасы", т.е. запорожские казаки, действовавшие на русском Севере в 1613-1615 гг., хотели пробиться на юг к Заруцкому (см.: Шаскольский, 1950. С. 106-114; Станиславский; Kirkinen H. Op. cit. S. 268-275). В.Г., Г.К.

533. Переговоры между русскими и польскими представителями при посредничестве имперского посла велись с сентября 1615 по январь 1616 г. (СГГД. Ч.III. № 24. С. 113) и остались безрезультатными. (Подробнее изложение хода переговоров см.: Соловьев. Кн. V; Т.9. С. 48-55). В.Г., Г.К.

534. Письмо Г. Горна Густаву II Адольфу от 12 декабря 1614 г., в котором изложены вышеприведенные факты, напечатано в АШБ № 13. В.Г., Г.К.

535. День св. Михаила - 29 сентября. В.Г.

536. ...с турками - В конце XVI в. Молдавия и Валахия находились под властью турецких султанов. На рубеже XVI-XVII вв. РП перешла к открытым военным действиям, направленным на подчинение Молдавии и Валахии, в результате чего эти области оказались в двойной зависимости: от Турции и от Польши. И.К.

537. Речь идет о посольстве новгородцев в Москву, которое возглавил игумен Хутынского монастыря Киприан (см.: Фигаровский В.А. О грамоте новгородского правительства в Москву // НИС. 1937. Вып. II. А.В.

К началу 1615 г. война с Россией начинала тяготить Швецию (см. комм. 486). Одновременно шведскому правительству приходилось следить за возможностью чрезмерного усиления соперника - РП. Шведские власти стали склоняться не только к заключению мира с Россией, но и к образованию совместного союза против РП. Об этих планах следовало информировать русское правительство, что и было поручено новгородскому посольству, отправившемуся в Москву в январе 1615 г. (Флоря, 1986. С, 38-39). Изменение общеполитической обстановки учитывали и новгородцы: "Новый летописец", автором которого, возможно, был сам Киприан, так излагает цель посольства: "биша челом государю о своих винах, что по грехам учинилось: целовати крест по неволе королевичю, а ныне у нево государя милости просим, чтоб государь милость над нами показал, вступился за новгородцкое государство, чтоб и достальныё бедные не погибли" (ПСРЛ. T.XIV. 4.1. С. 138; Морозова Л. Е. Количественные приемы в изучении Нового летописца // Комплексные методы в исторических исследованиях. Тезисы докладов и сообщений научного совещания. М., 3 - 5 февраля 1988 г. М., 1987). И.К.

538. Это сообщение В. расходится с другими данными о результатах русского посольства в Голландию в мае 1614 г. На просьбу русских послов о денежной помощи нидерландское правительство ответило отказом, ссылаясь на то, что сама Голландия совсем недавно вышла из состояния войны (Соловьев. Кн. V. Т.9. С. 68-69). В.Г., Г.К.

539. После долгого перерыва возобновились отношения России с Крымом: в апреле 1614 г. к крымскому хану было отправлено посольство А. Лодыженского и П. Данилова. Позднее туда уехали для заключения мирного договора Г. Волконский и П. Евдокимов. В июле 1615 г. произошел "размен" послов: их сменили И. Спешнев и Б. Нестеров. О приезде же крымских послов ничего не известно. В мае 1615 г. в Москву прибыл ногайский посол Аб-дулла Хожа, которого и мог иметь в виду датчанин (Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в XVII веке. М.: Л., 1948. С. 77, 83-84). И.К.

540. Ответ москвичей был послан Э. Горном Густаву II Адольфу в приложении к письму от 27 апреля 1615 г. (Письмо Горна без ответа москвичей см.: АШБ. Вып. V. № XVI. Краткое содержание ответа см.: Фигаровский В.А. Отпор шведским интервентам в Новгороде // НИС. 1938. Вып. III-IV. В.Г.

541. Ответ Э. Горна москвичам среди русских источников не сохранился. В.Г.

542. Имеются в виду члены новгородского посольства 1615 г. в Москву: архимандрит Киприан, Яков Боборыкин, Матвей Муравьев и Никифор Мещерский. О репрессиях против них см. письмо Э. Горна Густаву II Адольфу от 27 апреля 1615 г. // АШБ. № XVI. В.Г.

543. Речь идет о грамоте новгородцев в Москву, отправленной посольством Киприана, когда вопрос о титулах стоял особенно остро. См. письмо Горна королю от 26 мая 1615 г. // АШБ. № XX. В.Г., Г.К.

544. Воевода Иван Сапилов в Тихвине по русским источникам не известен. Возможно, что В. имеет в виду воеводу Исаака или Исаю Сумбулова, действовавшего под Тихвином. В.Г.

545. Эти сведения сообщаются Э. Горном Густаву II Адольфу в письме от 26 мая 1615г. // АШБ. № XX. В.Г.

546. Письмо Э. Горна А. Теннессону от 6 мая 1615 г. см.: АШБ. № XVIII. В.Г.

547. Имеются в виду действия шведов в районе Тихвина против казачьих отрядов, перешедших на сторону московского правительства. В.Г.

548. ...нового великого князя — Михаил Федорович Романов (1596-1545). Н.Г.

549 В. путает имена: Мстиславский не Иван Васильевич, а Федор Иванович (Иваном Васильевичем был Голицын), дядя царя - не Никита, а Иван Никитич Романов, Шереметева Андрея Петровича вовсе не было (Андреем Петровичем был Куракин); вместо князя Дмитрия Михайловича Ростовского следует разуметь князя Дмитрия Михайловича Пожарского и Афанасия Васильевича Ростовского. В последнем случае В. пропустил фамилию, присоединив предшествующее имя к следующей фамилии, как показывает сравнение его списка с другим, составленным, по словам Форстена, на основании сообщения возвратившегося из Москвы в марте 1615 г. новгородского посольства Киприана (Форстен, 1889. С. 204). Некоторые фамилии, в частности Михаил Салтыков и загадочный Kossefski (его, очевидно, можно отождествить с Афанасием Васильевичем Лобановым-Ростовским, фамилия которого была прочитана неправильно). Однако в Шведском Государственном архиве были и другие аналогичные списки (Ржига), в том числе один, составленный на основе сообщения перебежчика Михаила Клементьева (см. комм. 445, 574). Из сообщения М. Клементьева В. заимствовал сведения о том, что "представители сословий", т.е. Земские соборы, не играли существенной роли при принятии решений (хотя их значительная роль, в особенности в первые годы царствования Михаила Романова, общеизвестна (ср.: Черепнин. С. 216-229). Оттуда же происходит и утверждение В. о большом влиянии на царя его матери - инокини Марфы, что, как показал С. Ф. Платонов, неверно: "Течение политической жизни шло мимо ее кельи и направлялось не ею" (Платонов С. Ф. Статьи по русской истории. Изд. 2. СПб., 1912. С. 339). Дьяк Посольского приказа Петр Третьяков действительно пользовался особым влиянием и прибывший снова в Москву Исаак Масса называл его в 1618 г. "великим канцлером". В.Г., Г.К., А.Х.

550. ...в ее торговле с русскими - В сопроводительном письме, привезенном Мериком от английского короля, на первом месте действительно стоит просьба "вперед держати всякие те вольности... которые были преж сего у наших подданных в ваших государства", а затем уже идет вопрос о посредничестве в переговорах со Швецией (Лыжин. С. 132-233). Однако Англия, как и Голландия, была весьма заинтересована в установлении мирных отношений между Швецией и Россией. Англия и Голландия стремились привлечь Швецию в качестве важного союзника антигабсбургской коалиции. Вступить в Евангельскую унию (см. комм. 510), которую поддерживали Англия и Голландия, Швеции мешала война с Россией и Польшей. Таким образом, ликвидация русско-шведского конфликта была на руку протестантским государствам, а Столбовский мир стал победой антигабсбургской дипломатии (Вайнштейн О.Л. Россия и Тридцатилетняя война. Л.; М., 1947. С. 32-35). И.К.

551. Имеется в виду английский посредник Джон Мерик (см.: Любименко И.И. Торговые отношения России с Англией при первых Романовых // ЖМНП. 1916. Ноябрь. См. также комм. 524. В.Г.

552. В словах Джона Мерика отражается длительное соперничество между Англией и Голландией за получение монопольного права на торговлю в Московском государстве. Этим объясняется и то, что Мерик под разными предлогами старался устранить голландское посредничество в русско-шведских переговорах. Упоминаемый В. граф Мориц - это граф Мориц Нассауский (1567-1625) -штатгальтер (наместник) Голландской республики. В.Г.

553. Т.е. присяги на верность шведскому королю, принесения которой требовал от новгородцев Г. Горн. В.Г.

554. "Опись Новгорода 1617 г." также сохранила сведения о "море" (см.: Опись Новгорода 1617. М., 1984. Вып. I. С. 492 и др.). И.К.

555. Боровичи - село на р. Мете (Бежецкая пятина). И.К.

556. В. опускает здесь часть фразы Густава II Адольфа, содержание которой Г.В. Форстен передает так: "К Делагарди он писал, чтобы тот в случае крайней нужды покинул Новгород, предварительно сделав город и крепость бесполезными для русских, т.е. сжегши их, сравняв с землей" (Форстен, 1889. С. 205; ср. Лыжин. С. 94). В.Г.

557. ...cecidere - Это высказывание относилось к выдающемуся римскому полководцу Сципиону Эмилиану (ок. 185-129 г. до н.э.), умершему внезапно, в расцвете сил (Трухина Н.Н. Политика и политики "Золотого" века Римской республики. М., 1986. С. 148). И.К.

558. Горны - шведский дворянский род, имеющий две ветви, которые упоминает В. Генрих Классон (1513-1595) - шведский полководец, участник Ливонской войны. Братья Горны Генрих (1578-1618), Эверт (1581-1615) и Густав (1592-1657) - первый из которых дипломат, а два других - видные полководцы. Крупным полководцем был и еще один Генрих Горн (1618-1693), племянник Густава, возглавлявший войска в войнах Карла Х и Карла XI. Под "ныне живущими" Горнами В. несомненно подразумевает и его. И.К.

559. ...близ монастыря... Святая гора - Речь идет о монастыре Богородицы на Снетной горе, располагающемся на правом берегу р. Великой к северо-западу от Пскова (Лабутина И.К. Историческая топография Пскова в XIV-XV вв. М., 1985. С. 168-169). О лагере Густава Адольфа на Сметной горе находим свидетельства и в русских источниках (Замятин, 1952. С. 202). И.К. После гибели Э. Горна 30 июля 1615 г. шведское войско в ожидании подкрепления и артиллерии 14 дней дислоцировалось в Снетогорском монастыре, который привлек его удобством расположения. Королевский проповедник И. Рудбек в своем письме из Пскова отмечал, что место, где находится монастырь “некоторым образом укреплено природой, почти полностью обтекаемое водой, а с остающейся сухопутной стороны прикрыто рвом и стеной” (Кирпичников А.Н. Оборона Пскова в 1615 г. (по новым русским и шведским материалам) // Средневековая и новая Россия. Сб. научных статей. К 60-летию профессора Игоря Яковлевича Фроянова. СПб., 1996. С. 427). А.Ю. Описание и изображение монастыря 1665 г. см.: Витсен Н. Указ. соч. С. 57. А.Х.

560. Летом 1615 г. шведы предприняли последнюю попытку изменить ход борьбы в свою пользу. 30 июля у стен Пскова состоялась битва, в которой и был "пострелен в главу из пищали" Эверт Горн. Густав II Адольф лично руководил осадой Пскова. Вокруг города было воздвигнуто больше 10 "городов" - укреплений и 2 моста на Великой реке. Судя по шведскому плану осады Пскова, сделанному в 1615 г., Псков был окружен 6 укрепленными шведскими лагерями (SK. S. 5210, После трехдневного обстрела из 15 пушек часть стены между Варлаамовскими воротами и той же наугольной башней была разрушена, 9 октября начался штурм. Псковичи взорвали развалины башни, куда проникли шведы, отбили штурм и преследовали врагов до укрепленного лагеря (ПСРЛ. T.IV. С. 331-332; Повесть о прихождении свейского краля с немцы под град Псков // ЧОИДР. 1869. Кн.1. С. 3-8; Лебедев А.Е. Историко-статистический очерк Псковоградской Варлаамовской церкви. Псков, 1895). После неудачного штурма 11 октября 1615 г. Густав Адольф снял осаду (Замятин, 1952). А.В., Г.К. Э.Пальмквист, побывавший во Пскове в 1674 г., замечает: "... в окрестностях и теперь еще можно видеть также несколько бывших шведских осадных укреплений и батарей, выстроенных здесь при осаде этого города и обозначенных у меня на карте знаком Oz" (Пальмквист, С. 69).

Шведские историки считают, что Густав II Адольф сумел извлечь урок из своего поражения. Он убедился, что уровень подготовки шведской армии не соответствует современным требованиям, и наметил путь военных реформ. В этом смысле "неудача осады Пскова имела все-таки неоценимую пользу" (SK. S. 534). Г.К.к

Публикацию и исследование шведских графических планов осады Пскова в 1615 г. см.: Кирпичников А.Н. Оборона Пскова в 1615 г. (по новым русским и шведским материалам) // Средневековая и новая Россия. Сб. научных статен. К 60-летию профессора Игоря Яковлевича Фроянова. СПб., 1996. С. 424-450. А.Ю.

561. ...король прекратил ocaдy - Поражение под Псковом сыграло исключительно важную роль в прекращении военных действий и отступлении шведов. Неудача Густава Адольфа позволила истощенной многолетними испытаниями России вступить в мирные переговоры при значительно ослабленных позициях Швеции. И.К.

562. Публикацию письма см.: Лыжин. Прил. 16. С. 191-192. В.Г.

563. Публикацию письма от 5 сентября 1615 г. см.: АШБ. № XXII. В.Г.

564. Песок (Пески) - селение в Деревской пятине, на р. Яуне (приток р. Полы). И.К. Реляция Генриха Флеминга, возглавлявшего шведскую делегацию, изложена в письме шведских послов Густаву II Адольфу от 3 ноября 1615 г. (АШБ. № XXVI. Ср.: Лыжин. С. 33-35). В.Г.

565. ...монастырь по имени Звад (Swadh) - Взвад - погост на реке Ловати, близ ее впадения в о. Ильмень, на котором находился Спасский монастырь (Андрияшев A.M. Материалы по исторической географии Новгородской земли. М., 1914. С. 275). Ср. пояснения к плану Пскова у Э.Пальмквиста: под литерой "k" - "Спасский монастырь, лежащий у реки Спаса, теперь разрушенный; здесь также была шведская батарея" (Пальмквист Э., С. 71). И.К.

566. Романово, Полоново, Полометь, Селище, Дедерино - селения в Деревской пятине (см. карту № 6). Виды большинства из них запечатлены на гравюрах с рисунков участника описываемых В. переговоров в Дедерино - А. Хутеериса (см.: Малков Ю.Г. Новгородская земля в рисунках Антониса Хутеериса (1615 год) // Древний Новгород. История. Искусство. Архитектура. М., 1983). И.К.

567. Изложение споров о титулах между русскими и шведскими представителями в "Выписке из памяти шведских послов королю Густаву Адольфу" (см.: АШБ. Вып. V. № XXX). В.Г.

568. Публикацию грамоты см.: АШБ. Вып. V. № XXI; Сб. РИО. Т.24. С. 131-134. 4 декабря 1615 г. В.Г., Г.К.

569 Речь идет о голландском посольстве Р. фан. Бредероде, Д. Басса и А. Иоахими (его отчет см.: Сб. РИО. Т.24). 26 августа 1615г. посольство выехало из Амстердама, 22 сентября прибыло в Нарву, а 25 октября - в Новгород. 19 ноября послы приехали в Романове, где состоялась их встреча со шведскими уполномоченными, вместе с которыми они 17 декабря отправились к месту переговоров в Глебово (Сб. РИО. Т.24. С. 15-73, 127). В.Г., Г.К.

570. Об отказе русских послов включить имена голландских посредников в охранную грамоту подробнее см. в Отчете нидерландских послов (Сб. РИО. Т. 24. С. 125-131). В.Г.

571. С жителей Новгородской земли собирали хлеб, корм для лошадей шведской конницы, они давали подводы "для немецких людей". Собирали и деньги: мотивировалось это "скудостью" самих шведов и "пользой", приносимой ими России. Источники сохранили сведения о сопротивлении местного населения, начиная от коллективных челобитных и неповиновения правительственным агентам, собиравшим налог, и кончая действиями отрядов "шишей" (Черепнин, 1961. С. 239-241, 242-243, 245, 246). О размерах налогов, взимаемых в Новгородском уезде, см. Форстен, 1889. С. 203; ДАИ. Т.II. № 24. В.Г.

"Опись Новгорода 1617 г. "содержит многочисленные свидетельства о жестоких "правежах", которым подвергалось местное население ("убит на провежи", "сошли от провежю"- Опись. С. 153, 155 - 157, 163, 165, 167 и др.). См. также комм. 601. И.К.

Шведы организовали собственную чеканку на Новгородском денежном дворе. Шведское командование сохранило в неприкосновенности организацию денежного дела и традиционный вид русских монет. Однако оно столкнулось с двумя важными проблемами: 1) выбором имени правителя, от лица которого велась чеканка; 2) выбором такой весовой нормы, которая соответствовала бы нормам ходячей русской монеты. Первая проблема была решена шведами согласно официальному толкованию миссии шведов в России: они выполняли союзнические обязательства по договору 1609 г., заключенному с царем Василием Шуйским, поэтому царя Василия Шуйского, несмотря на его низложение, продолжали считать своим союзником. Монеты на Новгородском денежном дворе было решено выпускать от имени этого правителя. Шведы использовали те маточники и чеканы, которыми чеканили монеты при Шуйском.

Более сложным был вопрос с выбором весовой нормы. Когда шведы вошли в город, на денежном дворе чеканились монеты по трехрублевой весовой стопе. По такой же весовой стопе чеканили в это время на Московском денежном дворе копейки с именем Владислава Жигимонтовича (1610-1612). Но во второй половине 1611 г. в Москве вес монет был снижен на половину почки, и из гривенки стали чеканить не 300, а 340 копеек. Шведам нужно было следовать за москвичами, в противном случае их более тяжеловесная монета не смогла бы удержаться в денежном обращении. Хотя шведы не испытывали таких затруднений со снабжением серебром, как Москва, окруженная и блокированная войсками Первого ополчения, им пришлось начать выпуск собственной монеты тоже с пониженной весовой нормой. Вес копеек, чеканенных в Новгороде, уменьшился, как и в Москве, на половину почки, однако почки не общерусской, равной 0,17 г, а старой новгородской - в 0,20 г. Сказались столь живучие в Новгороде сепаратистские настроения, возможно подогретые шведскими властями. Нормативным весом новгородской копейки стал 0,58 г, а из гривенки стали выходить 360 копеек. Такие копейки чеканились в Новгороде с 1611 до 1615 г. За эти годы вес монет, чеканившихся в Москве и в Ярославле (1612-1613 гг.), снизился на целую почку. В 1613 г. в Русском государстве утвердилась новая стопа - из гривенки чеканили 400 копеек, а нормативным весом копеек стал 0,51 г. Шведы были вынуждены также снизить вес своих копеек. Из гривенки теперь выделывали 390 копеек, а вес копейки уменьшили на полторы новгородских почки. Весовой нормой копеек в 1615 г. стали 0,52 г. Однако шведские копейки, которые чеканились с 1615 г. вплоть до возвращения Новгорода России в 1617 г., весили гораздо ниже нормы - фактически вес их уменьшился на целую новгородскую почку и составил 0,48 г.

Начиная с 1615 г. политика шведов в денежном деле становится откровенно грабительской. Она выражается не только в чеканке монет пониженного веса. Нумизматические данные свидетельствуют, что между 1615-1617 гг. шведы приступили к выпуску фальшивых монет, подражающих русским ходячим деньгам.

Политику шведов в денежном деле раскрывают письма Густава-Адольфа, написанные под осажденным Псковом в июле 1615 г. Король выражал желание, чтобы шведское казначейство обеспечило содержание шведских гарнизонов в России за счет организации чеканки "новых копеек" на Новгородском денежном дворе. Однако чеканку эту король просил сохранить в тайне. Далее король предоставлял казначейству широкие полномочия для получения максимума доходов от чеканки, "чтобы монетная чеканка производилась чем больше, тем лучше, тем большую выгоду мы будем иметь от нее... На все это требуется время и терпение. Так где же еще мы сможем найти подобные выгоды? И мы предоставляем вам все полномочия в настоящем деле". Монеты, которые выпускались шведами, должны были, согласно требованию короля, быть "также хороши, или даже лучше тех, которые чеканят теперь в Москве".

Все намерения шведов организовать в Новгороде чеканку монет, полностью подражающих ходячим русским копейкам, было вопиющим нарушением монопольного права русского правительства на чеканку собственной монеты. В сущности Густав-Адольф давал приказ о массовом выпуске фальшивых, "воровских" копеек на денежном дворе, не находящемся в подчинении у русского правительства, тем более что и на Московском денежном дворе с ноября 1613 г. начался массовый выпуск копеек с именем Михаила Романова.

Монопольное право русского правительства на чеканку государственной монеты со стороны шведского командования нарушалось и после заключения Столбовского мира. В феврале 1617 г. из Новгорода, вопреки условиям договора, были вывезены мастера денежного двора - "Нефедка с товарищи", а также чеканы, которыми чеканили монеты. Об этой незаконной акции шведского командования говорилось во время приезда в Москву шведского посла Стенбука в 1618 г. Однако эти претензии, по всей видимости, остались без последствий.

В денежном обращении северо-западных областей Русского государства, а также в Ижорской земле, которая по условиям Столбовского мира отошла к Швеции, широко распространились фальшивые монеты, подражающие копейкам с именем Михаила Федоровича, чеканенным на Московском, Псковском и Новгородском денежных дворах. Копейки отличались низким весом и пробой, а также качеством рисунков и надписей. Нумизматические доказательства неоспоримо свидетельствуют, что монеты эти выпускали шведы руками "Нефедки с товарищи" (Мельникова А.С. Русские монеты. С. 136-157; Она же. Новые данные о чеканке монет в Новгороде в 1611-1617 гг. // Нумизматический сборник. М., 1977. 4.V. Вып. 2; Спасский И.Г. Новые материалы о новгородском денежном дворе в 1611-1617 гг. // Новое в археологии: Сб. в честь 70-летия А.В. Арциховского. М., 1972; Спасский И.Г. Чеканка копеек шведскими властями в Новгороде в 1611-1617 гг. // Л., 1972. T.IV). А.М.

572. ...где жил и англичанин - Ср. "Извет князя Артемья Астона о желании многих шкотских и английских офицеров, находящихся в шведской службе, вступить в российскую". Январь 1615 г. // Лыжин. Прил.6. С. 127-131. И.К.

573. Вопрос о том, чем расплачиваться со шведами - деньгами или городами ("на чем бы с свейскими послы делати: на городы ль или на деньги") действительно был поставлен правительством на Земском соборе 1616 г. Выборные дали такой ответ: "И ныне б государь пожаловал, велел послом своим государевым с свейскими послы мир делати на городы, а не на деньги" (Замятин Г.А. Два документа к истории Земского собора 1613 г. Воронежская типография газеты "Воронежской Коммуны", б.г. С. 9-10). В.Г.

574. Новгородский дворянин Михаил Клементьев перешел на сторону шведов в январе 1616 г. Он составил отчет о состоянии Русского государства в начале XVII в., который был использован В. Этот источник до сих пор оставался вне поля зрения советских историков. К нему обращался шведский исследователь К. Таркиайнен (Tarkiainen К. Var gamvie arffiende ryssen. Uppsala, 1974. S. 43). Г.К.

О генеалогии Клементьевых см.: Янин ВЛ. Новгородская феодальная вотчина. М., 1981. С. 188-189; Lind J.H. De Ingermanlandske "Ryss-Bajorer" // Gentes Finlandiae. T. VI. Helsingfors, 1984. S. 25-27. А.Х.

575. ...мира с поляками - Еще в марте 1613 г. новое правительство М.Ф. Романова направило посольство Д.Г. Оладьина в РП с целью решительно отказать в праве на русский трон Владиславу и начать обмен пленными (Сб. РИО. Т. 142. С. 310-420). Осенью 1615 г. переговоры возобновились на литовской границе при посредничестве имперского посла Е. Ганделиуса. С русской стороны их возглавляли И. Воротынский и А. Сицкий (см. комм. 583).

Однако переговоры закончились безрезультатно 28 января 1616 г.: камнем преткновения оставались вопросы права на русский престол Владислава и передачи Смоленска и Северских городов Польше (Соловьев. Кн. V. Т.9. С. 35-55). Битвы, о которой пишет В., причиной которой стали бы дипломатические разногласия, не было. И.К.

576. ...пожары и убийства - Против Лисовского были высланы воеводы Д. Пожарский и С. Исленев, однако их действия не увенчались успехом. После опустошительного похода, о котором упоминает В., Лисовский ушел в Литву (Соловьев. Кн. V. Т.9. С. 33-34). И.К.

577. Эти "охранные грамоты" см.: Лыжин. Прил. 1-2; Сб. РИО. Т.24. С. 334-350, 567-570. В.Г.

578. Ход переговоров в Дедерине изложен В. на основании материалов Государственного архива Швеции, которые частично изданы в русском переводе (см.: АШБ. № XXVI-XXX; Лыжин. С. 35-57; Сб. РИО. Т.24. С. 127-352). Эти переговоры довольно подробно освещены С. М. Соловьевым (Соловьев. Кн. V. Т.9. С. 79-85). В.Г., Г.К. И.П. Шаскольский указывает на отсутствие научного анализа материалов русско-шведских переговоров 1615-1617 гг.: все, писавшие о переговорах, в основном пересказывали содержание источников. Между тем данные источников различного происхождения значительно расходятся как в датировках, так и в освещении конкретных вопросов. Это - статейный список русских послов; протоколы переговоров, составленные шведскими представителями; донесения голландских посланников (Шаскольский, 1964. С. 40, 42). И.К.

579. Allentacken - Аллентакен: прилегающая к Нарве местность на западном берегу реки Наровы (Карта бывших губерний Ивангорода, Яма, Копорья и Нотеборга, составленная по масштабу 1/200 000 1827 г. под присмотром генерал-майора Шуберта, Генерального штаба штабс-капитаном Бергенгеймом I из материалов, найденных в шведских архивах, показывающая разделение и состояние оного края в 1676 году [СПб., 1827]). А.В.

580. Об этом нападении см. письмо Сванте Банера Густаву II Адольфу от 15 декабря 1615 г. (АШБ. № XXXII). В.Г.

581. Густав II Адольф снял осаду Пскова, вовсе не уступая просьбе английского посла, а убедившись в безрезультатности этого предприятия. В.Г.

582. г. Упсала (Старая Упсала) - древний политический и религиозный центр Швеции в восточной ее области (Упланд).

Гельсингланд — область на севере Швеции.

Далекарлия (Даларна) - область, лежащая между Северной и Средней Швецией. И.К.

583. ...продолжать войну - в сентябре 1615 г. переговоры с Россией с польской стороны возглавляли киевский епископ князь Казимирский, гетман Я. Ходкевич, канцлер Л. Сапега, староста велижский А. Гонсевский. Христофор Радзивилл выступал в этом посольстве на вторых ролях (Соловьев. Кн.V. Т.9. С. 41, 49).

Радзивилл Христофор (1585-1640) - гетман польный (с 1615 г.), воевода виленский (с 1633 г.), гетман великий литовский (с 1635 г.); впоследствии активный участник русско-польской войны 1632-1634 гг.) И.К.

Текст воспроизведен по изданию: Юхан Видекинд. История шведско-московитской войны XVII века. М. Российская Академия Наук. 2000