ЮХАН ВИДЕКИНД

ИСТОРИЯ ДЕСЯТИЛЕТНЕЙ ШВЕДСКО-МОСКОВИТСКОЙ ВОЙНЫ,

книга шестая

Глава 1. В город введен гарнизон. Так утвержден был договор (Новгородский договор) обеими сторонами, как шведским командующим с полковниками, так и духовенством, знатью, купцами новгородскими. Все кругом шумело радостными поздравлениями (что встречено было хорошо) Заняв крепость, главнокомандующий Делагарди нашел там значительный запас орудий и пушек, список которых послал королю, но свинца, пороха, съестного и денег мало. Остальное. Возникали большие [188] затруднения: как распределить посты гарнизона по столь обширному городу, привести вельмож и народ московского княжества к единомыслию, соседние замки и области, все еще зависевшие либо от Лжедимитрия, либо от судьбы столицы, принудить силой или (Нет) привлечь на свою сторону убеждением (Нет), и притом, если не облегчить положение горожан, истощенных постоянными поборами, то хотя бы не раздражать их недавно полученной по договору властью (людей болтовней множества языков, больше склонных ко злу, чем к добру). Ведь, кроме 500 рублей, в казне ничего не было найдено, а, по словам наместника, все, что оставалось из сумм, испрошенных на московитский поход и на уплату шведам жалованья, тайком увез с собой [Иван] Михайлович Салтыков, польский воевода (Нет), что недавно был посажен на кол. Эта казна, из-за грабительства поляков пошла им вместо добычи в Москве.

Кроме того, пока Якоб, заняв западную часть города, теснил врагов отовсюду, Бутурлин ринулся с казаками через мост в восточную часть, где находятся богатейшие купеческие лавки ³³¹. Взломав их, он захватил все, какие там были драгоценные товары, и бежал в Ярославль, увозя их с собой. Поэтому всего, что удалось получить от горожан, едва хватило на уплату жалованья иноземцам за один месяц. Для добывания остального послан был с письмом в Швецию генерал-квартирмейстер Роберт Поплер.

Написано было также королю о денежном вспомоществовании, необходимом для набора воинских подкреплений и для остальных приготовлений, связанных с выполнением столь крупного дела, ввиду того что область пуста, народ обнищал от постоянных податей, а большая часть земель в ладожской области принадлежит монастырям и должна оставаться неприкосновенной. Мятеж вестергётландской конницы. В это время начало победоносного пути и растущая слава шведского народа в Московии стали сильно омрачаться поведением воинов из природных шведов: примеры распущенности иноземцев подействовали и на шведских уроженцев, а прежде других покрыл позором свои знамена вестергётландский полк. Закипел мятеж: конница начала шуметь еще более нетерпеливо, чем до сих пор, жалуясь, что обещания ей давались такие же и службу она несла такую же, а между тем за одинаковые дела и заслуги платят [189] неодинаковое жалованье; почему, кричали люди, участников военных действий лишают плодов победы (В самом начале дела, после таких успехов в продвижении на русской почве, вестергётландская конница подняла новый бунт, самый несвоевременный из всех Люди говорили, что не получают своей доли от побед его величества); они тут в далеких краях проливают кровь и жертвуют жизнью, так почему же дома их жены, земли, семьи, за которые они сражались, беззащитны перед судейским произволом? Об этом повсюду гремели мятежные крики, и (Нет), наконец, воины Йорана Бойе и Бенгта Кафле, развернув знамена, против воли начальников (Нет) вышли из города. Против безумства уходящих выступил знаменосец (прапорщик) Кафле, вырвав древко знамени (штандарт) из рук одного всадника (всадника, который захватил знамя); пока он связывал последнего, ворота города оказались запертыми, большая часть уходящих (всадников Кафле) была задержана внутри, некоторых предали военному суду, а зачинщиков по осуждении главнокомандующий велел повесить. Тем не менее всадники Йорана Ханссона Бойе ушли почти все, целыми ротами (с развернутыми знаменами, несмотря на настойчивые предупреждения офицеров), и остались только ротмистры. Ушедшие, назначив себе командиров, замышляют возвращение на родину. Между тем Якоб, послав письмо к начальникам Ниеншанца Ларсу Андерссону, Хансу Классону и Зигфриду Ларссону, поручает им захватить мятежников.

Но за несколько дней до того Ларс Андерссон, уходя, оставил замок без гарнизона (Но Ларса Андерссона с его всадниками в то время не было, а оставшиеся в крепости были слишком слабы, чтобы задержать тех). Поэтому Ханс Классон дал мятежникам спокойно пройти, а письмо главнокомандующего Якоба послал к выборгскому начальнику Иоахиму Берендту. Уходят в Выборг. Этот последний (г. Филиппу Шедингу и Иоахиму Берендту в Выборг. Они... и дальше заманили), спрятав письмо и делая вид, что ничего не знает, старался заманить к себе не подозревающих об опасности людей (дезертиров). Они, однако, чувствуя за собой вину, по прибытии в Малегрод, послали сначала к нему (г. Шедингу) двух человек из своих единомышленников просить свободного пропуска через город. Тот ответил, что не откажет (откажет, а наоборот даже снарядит их в дорогу), если они ушли с разрешения главнокомандующего (главнокомандующего, идут к его вел-ву) и если воздержались от враждебных действий и грабежа по пути. Вернувшись с этим ответом, посланные убеждают товарищей, которые уже наметили было иной путь в Тавастию, идти (сумели добиться того, что весь их отряд, наметивший было уже иной путь из Мала в Тавастланд, пошел) прямо в Выборг. Там они схвачены и по заслугам подвергаются казни. Подойдя к [190] городу (городу 16 августа), они несколько часов стоят у ворот с развернутыми знаменами. Заметив это, начальник города приказывает им либо как можно скорее идти через город, либо направиться в другую сторону (в нерешительности, пока наконец г. Шединг не послал им сказать, что, если они хотят пройти через город, им будет это разрешено, но стоять перед его глазами с развернутыми знаменами он не позволит). Они тотчас вступают в город, и, когда конница въезжает на крепостной мост, ворота запираются, со всех сторон направляют пушки на дезертиров (Г. Шединг, взяв несколько пушек с площади, поставил к воротам, а орудия, бывшие на валу, все повернул так, чтобы можно было обстрелять мост. Он хотел держать всех врагов Швеции в ловушке) их командиров ведут к начальнику, а остальных заключают в тюрьму. Оружие, седла и сбрую сносят в крепость, коней выпускают пастись. После допроса зачинщиков казнят, а остальных принуждают к работам по починке вала. Такая судьба изменников послужила уроком для дезертиров. И вновь Якоб просил короля о посылке пополнений и денег.

Глава 2. Якоб извещает москвичей о занятии Новгорода. Когда военный бунт был усмирен таким образом и город усилен гарнизоном, другой заботой было склонить на свою сторону соседние области. Поэтому к командирам и воинам (русским боярам), осаждавшим занятую польским гарнизоном Москву с ее крепостью, послан был в конце июля с письмом Йоран Бромме сообщить о занятии Новгорода и о заключении горожанами договора со шведским главнокомандующим; поддержать сторонников наступательных действий и изгнания поляков и литовцев, к которым, по слухам, уже шли на помощь Сапега и Ходкевич, и просить, чтобы вельможи и горожане Московской земли, оставив споры, вступили с ним в соглашение и выполнили обещания, недавно данные ими новгородцам через Йоханна Вахова и Ханса Мунка ³³². Почему москвичи ответили с запозданием, я изложу потом. Жители Нотебурга и Ладоги сообщили в письме, что готовы разделить стремление и судьбу новгородцев и москвичей и примкнуть к избранному великим князем шведскому принцу (вследствие известия о том переменили свое прежнее мнение и тотчас же послали гонцов в Новгород сказать, что с выбором великого князя решили окончательно и не желают никого иного, кроме сына шведского короля), но подтверждение этого крестным целованием отложили впредь до возвращения с ответом гонца, посланного к жителям Москвы. [191]

Якоб приготовляет все к осаде Ладоги и Нотебурга. Так как главнокомандующий видел, что тут все зависит от неопределенной судьбы города Москвы, он мог бы тотчас двинуть войска и (Шведы слишком долго уже кормились прекрасными словами русских и теперь не могли легкомысленно верить их обещаниям. Г. Якоб велел снаряжаться, намереваясь) применить силу, но по совету новгородцев, которые, казалось, стали искренни в своих указаниях, несколько отсрочил это. Если те, думал он, дойдя до крайности, запрут ворота и твердо решатся терпеть осаду, то примеру их последуют, может быть, многие города и замки, ведь слухи войну поддерживают, а это замедлит ход побед и потом помешает Якобу в более важном деле, Кроме того, не хватало и денег, этого "нерва" войны, чтобы воодушевить воинов на такое предприятие. Поэтому применение силы отложили до конца августа, а пока послали Класа Сланга попытаться выяснить, нельзя ли будет тех склонить к крестному целованию. Так как, однако, Якоб чувствовал, что они обманывают, а к тому же Лжедимитрий, ушедший уже из Ивангорода во Псков (Нет) ³³³, повсеместно старался перетянуть на свою сторону крепости, то к началу сентября (в сентябре) велел готовить из Кексгольма (Нет) оружие, людей (Нет), коней, лодки для осады города с суши и моря, а также вывел из Новгорода несколько конных отрядов с названным Слангом, которые соединились со взятыми из Ниеншанца отрядами Ларса Андерссона и Зигфрида Йогансона. Ларе Андерссон немедленно отправился в Кексгольм для погрузки на суда орудий и пороха (Нет) чтобы с их помощью отрезать те крепости от морских сообщений (Нет).

Глава 3. Между тем мнимость нового, четвертого, Лжедимитрия с каждым днем все более и более обнаруживалась: Петр Петрей, посланный королем Карлом (Нет) разузнать о его положении, вовсе не получил позволения увидеться и переговорить с ним, причем князь ссылался на то, что двор его украшен не с таким великолепием, как пристало бы для приема послов великих королей, и Петрею дана была возможность переговорить только с уполномоченным. Отсюда возникало подозрение, что это не настоящий, прирожденный Димитрий.

Лжедимитрий направляется во Псков. Лжедимитрий, испуганный появившимися слухами, собрав много приспешников и оборонительных средств, взяв с собой тысячу человек и несколько пушек (взяв с собой несколько орудий и другое снаряжение, а также несколько присоединившихся к нему отрядов), 24 июня ушел из Ивангорода в Псков, чтобы попытаться [192] каким-нибудь образом овладеть городом. Псковичи, стесненные осадой, да в то время уже напуганные и (Нет) наученные успехами шведов, не знали, что делать и куда повернуть, однако (Нет) тут на первый раз его не впустили, а стали просить у Якоба шведской (Нет) помощи против него ³³⁴. Горн против него. Эверт Горн и Коброн с восемью отрядами конницы из шведов и с добавлением нескольких тысяч конных и пеших новгородцев посланы (в конце июля посланы) были изгнать его, освободить город от осады и склонить на свою сторону горожан, которые до сих пор и в дальнейшем слишком сильно зависели от неведомых перемен судьбы. Этого я коснусь позднее, после того как вкратце расскажу о делах под Смоленском, Новгородом и Москвой, так как эти дела и заставляли их склоняться то в одну, то в другую сторону.

Глава 4. Состояние Московии в то время. Положение дел в то время в Московии было таково. Государство разрывалось главным образом между тремя партиями. Тогда как Ляпунов и Заруцкий, собрав войско с севера, осаждали поляков, засевших в Белом городе (Alba moenia) столицы, казанцы, астраханцы и остальное население нижней Московии (низовых областей) придерживались скорее нейтральной позиции и не склонялись к тем же намерениям. Кроме того, много наиболее сановных бояр находилось у поляков в крепости, будучи, без сомнения, их единомышленниками, а в руках поляков все еще оставалась вся южная область между столицей и Смоленском. Третья партия примкнула к упоминавшемуся (только что появившемуся) новому Димитрию, который занял уже Ивангород, Ям, Копорье, Гдов и, похваляясь мнимым происхождением от великого [Ивана] Васильевича, готовился основать новое царство. При таком ходе дел король польский все еще упорно осаждал Смоленск, чем, как я упоминал, безуспешно занимался уже довольно долго - с 1 октября 1609 г. до июня этого (1610. - Перев.).

Причины продолжительности осады Смоленска. Причину продолжительности осады видят отчасти в смутном состоянии Московитского государства, кроме того - в возникшей отсюда излишней самоуверенности короля, который стал думать, что одно его присутствие, без особенной военной подготовки, заставит начальника города сдаться (жителей Смоленска сдаться, и в этом он ошибся). На самом же деле этот последний (комендант города) (Шеин. - Перев.) ³³⁵, ободряемый известиями из столицы и успехами шведов, имея, кроме того, вдоволь хлеба, был тверд духом и, связав себя клятвой, готов был скорее [193] служить безвластной тени (умереть, если будет надо, на стороне) Шуйского, чем заставить несчастных горожан преклонить головы под польским ярмом.

Поэтому время без толку (Нет) протекало в частых переговорах с неприятелем, а все предпринимавшиеся приступы никогда не обходились без какого-либо промаха или ущерба для осаждающих, так как горожане весьма храбро оборонялись при всех нападениях, а все подземные подкопы подрывали своими поперечными ходами (и вели много подземных работ).

Соперничество вождей. Польские писатели выставляют в качестве причины такого замедления постоянную беду своего государства (status) - соперничество вождей, которому не суждено никогда исчезнуть в этом государстве при войнах. Дело в том, что король польский поручил верховное военное командование Жолкевскому, которого для виду слушался, предпочитая на самом деле следовать советам Потоцких ³³⁶ относительно способа ведения войны и осады города. Это приводило в негодование старого, важного и (почтенного и до тех пор) удачливого полководца, не знавшего авторитета выше своего (своего в деле осторожного ведения войны), прославленного столькими победными трофеями со времен короля Стефана ³³⁷ и Яна (великого канцлера) Замойского ³³⁸. От этого и предприимчивость и старание в деле осады у него ослабели (он и не старался вести дело к скорому взятию города), да мешали и люди противной партии (партии с их оговорами и клеветой): все, в чем бы он ни погрешил по невниманию в присутствии короля (подобное), они толковали, как унижение королевской чести и славы. Поэтому Жолкевский желал и искал иного места для применения своей доблести без соперников и вскоре волею судьбы нашел его (его, как ниже будет сказано).

Наконец, и (Была и еще одна причина замедления осады) воины из-за неуплаты жалованья вяло слушались приказаний командиров. Ведь нервом этого похода была одна только подать, назначенная чинами королевства.

Такие (Такие польские писатели) указывают причины столь продолжительной осады.

Король польский в кольце трудностей. Между тем короля окружали все более серьезные затруднения: он слышал о новых успехах шведов, стоявших под Новгородом (занявших Новгород), о том, что его гарнизон в Москве терпит все более суровую осаду, а сверх того есть опасность, что либо бояре - московитская знать - и донские казаки, либо сильный десятитысячный отряд, собранный из остатков войска димитриевцев и занимающий Белую, или [194] явятся на помощь Шеину в крепость, или враждебно ринутся на королевский лагерь.

Признать подходящим лекарством от этой беды прибытие в столицу сына или свое король, по совету Потоцких (знатнейших господ), упорно отказывался. Кроме того, из Венгрии примчался испуганный гонец с известием (пришла весть), что Габриэль Баторий ³³⁹ стремится изменить положение и готовит войну против поляков. Он в свое время воспитывался в Польше у дяди своего (своего, кардинала Сигизмунда), племянника короля Стефана с братней стороны, а когда тот был убит, Габриэль отправился к владетелю Эсета, Баторию (Баторию, который был арианином), был усыновлен им и вскоре после его смерти унаследовал обширнейшие владения; пользуясь стечением отовсюду венгров из-за волнений на родине и недавнего отпадения (волнениями и дальше недавним отпадением) от цесаря Рудольфа, он не только сделался уже полным хозяином в Молдавии, изгнав ее воеводу, но, возгордившись от этого успеха, стал грозить войной и Польше, обессиленной отсутствием короля. Распространился слух, что его наступательные планы рождены и поддерживаются турецким императором, который относится с большой подозрительность к переходу Московии в обладание Сигизмунда или сына его (избранию в великие князья сына короля польского)и поэтому строго приказал своему патриарху, в силу общности веры у того с московитами, отсоветовать или (Нет) запретить ожидаемое призвание теми народами короля или принца Владислава. При таких опасных обстоятельствах, осложняемых распрями при дворе (Нет), Жолкевский был послан, и охотно поехал, в Польшу для противодействия попыткам Батория. Это, однако, по мнению польского писателя, было недальновидно, так как главный его соперник из Потоцких вскоре умер ³³⁹.

Глава 5. Встревоженный этими слухами король боялся, как бы из-за неуплаты жалованья не вспыхнул мятеж в его войске и в качестве единственного средства для предотвращения этой причины бунта назначает на тот же месяц сейм всех сословий Польши (общий сейм), на котором надо было (хотел сам) присутствовать и ему самому (Нет).

Беспокоился он между прочим и о том, что подумают (чтобы не предпринято было чего-либо необдуманного), когда он уедет: даже собственное присутствие его едва могло сдержать бунтующее войско, а тогда уж, надо было предвидеть, оно тем легче выйдет из границ [195] повиновения, что люди, ждущие смуты, будут распространять злобные слухи, будто сейм послужил лишь предлогом, а на самом деле король покинул Московию больше потому, что отчаялся в успехе. К этому надо добавить и упорство осажденных.

Вот почему он отправил гонцов внушить, как гарнизону в столице, так и воинам Струся ³⁴⁰, стоявшим в Можайске (Нет), надежду на скорую выплату жалованья, а русским напомнить о принесенной присяге на верность и просить их, объединившись в доблести с поляками, выступить против знамен заговорщиков (стараться подавить возникшие в стране смуты). Сверх того, он назначил для подкрепления полки Сапеги и Карла Ходкевича, который недавно был вызван из Ливонии и должен был, пользуясь властью верховного главнокомандующего, управлять и распоряжаться всем войском. [Сигизмунд] решает штурмовать Смоленск. Сам же король 13 июня, в день св. Антония, начинает штурм Смоленска всеми военными средствами. Войска были размещены таким образом (Нет): позиция казаков окружала восточную часть крепости; южную, где протекал Днепр, занимали гвардейцы; западную сторону, где развалины стен окружены спереди валом и рвом, должен был занять феллинский начальник (Нет), Стефан Потоцкий, а с юго-запада была позиция германской пехоты Иоганна Вейгера. На рассвете рокового дня (Нет) Потоцкий и начальник казаков (казаки) первыми всходят на стену, затем, пользуясь лестницами, выбираются пехотинцы Вейгера, и загорается ужасный бой на самих стенах. Некоторое время обороняющимся не давала сосредоточиться пальба из больших пушек, а затем под обстрелом пушек на стенах (поднятых на стены полевых орудий) все ряды их были порваны и рассыпались. Но и тут, уже заняв стену, поляки не решались ворваться в замок из-за крутизны спуска, за которым внимательно следили русские, но начальник гвардейцев Новодворский вовремя заметил ров, по которому через железную решетку (Нет) под стеной стекали нечистоты в Днепр, подвел к тому месту медную (Нет) петарду и взрывом сделал широкий пролом в стене. Что штурмуется. Это открыло его людям и остальным полкам возможность ворваться в крепость и устроить резню с яростью, вызванной тяготами долгой осады, упорством обороняющихся (Нет) и взаимной ненавистью двух народов. Жители и воины сбежались в храм; крышу его, с деревянными балками внутри (Нет) вдруг охватил губительный огонь, истребивший затем не только деревянный храм и драгоценные (Нет) товары, туда свезенные, но и много людей. По подземным ходам пламя [196] проникло в пороховой склад, и произошел взрыв с таким грохотом, что, казалось, небо обрушилось и земля; потряслись основания стен, множество горожан жалким образом погибло вместе со своим имуществом ³⁴¹; добычи не оказалось почти никакой, пленных мало, причем два человека, как это ни удивительно (Нет), двенадцать дней оставались живы под обломками (обломками; когда же их вытащили и дали поесть, они тут же умерли) ³⁴².

После нескольких дней ликования король, передав заботу о крепости и военных делах Шеину ³⁴³, сопровождаемый радостными приветствиями (Нет), уехал в Вильну, в Литву, где был встречен, как триумфатор, супругой своей Констанцией и сыном Владиславом, предпочитая побеждать, чем пользоваться плодами победы, которые и потерял, уехав. Из Вильны он затем поехал в Варшаву (Нет) ко дню, назначенному для сейма. Там в числе прочих торжеств наиболее выдающимся оказался (состоялся) триумф Жолкевского, привезшего с собой Василия Шуйского с братьями (Нет). Шуйского посадили в Гостинскую (Gossinsnsem; Gostin) крепость в почетное заключение, где через год (вскоре) он и умер от горя; брат его Димитрий умер почти тою же смертью, и (вместе с братом Димитрием) оба они обрели нежданную (сначала) могилу у ворот крепости. После окончания войны их тела были перенесены в Варшаву, а в 1620 г. был над ними поставлен и памятник, в течение пятнадцати лет говоривший взору об изменчивости судьбы царей и о неустойчивости тронов. По установлении мира останки Шуйских, с позволения Владислава, были увезены в Московию, а доска (склеп и памятник и дальше были уничтожены), по просьбе русских, была уничтожена, как будто, разбив камень, можно уничтожить и самую память о делах человеческих ³⁴⁴. Так как обо всем этом польские писатели говорят с более полным изложением документов, то я не считаю нужным писать подробнее. Теперь перехожу к описанию шведско-московитских дел под Москвой, Новгородом и Псковом.

Глава 6. Пока король таким образом занимал Смоленск и повсюду распространялись торжествующие предсказания, что Московия вскоре станет добавлением к королевству Польскому (попадает под власть королевства Польского), войско Ляпунова, как я говорил (Нет), с каждым днем увеличивалось; он все крепче сжимал кольцо вокруг Крымгорода (Krimgrodum) и Китай-города (Kataigorodum) и, конечно, выгнал бы оттуда польский гарнизон, если бы [197] натиск отовсюду стекающихся к нему войск несколько не сдерживали отряды Струся, часто имевшие удачу в бою, и если бы начинания москвичей не встречали препятствий в разногласиях, появившихся среди вождей ³⁴⁵. Может быть, как говорят польские писатели, оно коварно вызвано было предводителем врагов, Гонсевским, а может быть, как рассказывается в наших сообщениях, горожане и воины Московского княжества по собственному почину поднялись против Заруцкого и казаков, навязывавших им в великие князья сына Лжедимитрия. То и другое правдоподобно. Дело в том, что москвичи решительно отвергали сына Лжедимитрия, а Заруцкий считал главной причиной и виновником столь упорного отказа Ляпунова и искал лишь повода, чтобы покончить с ним. Убийство Ляпунова. Удачный случай представился в виде подложного письма Гонсевского, который и сам хотел покончить с Ляпуновым из-за его предприимчивости в делах и влияния. В этом письме от имени Ляпунова к его сторонникам приказывалось, чтобы в заранее назначенный день все мужественные люди поднялись для истребления донских казаков, которые составляли немалую силу в войске, поклявшемся действовать (Нет) против Гонсевского. Распря между казаками и москвичами. Обеспечив таким образом исполнение своего желания при любом исходе, произойдет ли избиение казаков или убийство Ляпунова, Гонсевский через соучастника этого тайного замысла послал письмо, которое было перехвачено казаками, а быть может, просто выдано посланным (Нет), и вызвало сильное смятение. Прокопий Ляпунов вскоре же был вытащен из своего убежища, как виновник преступного замысла, и, хотя призывал всех святых в свидетели своего неведения каком-либо письме и святой присягой подтверждал, что это - хитрость поляков, ничто не помогло; напрасно он кричал, что вышние силы знают его невиновность и грозил карами ада: рассвирепевшие воины, тайно подстрекаемые Заруцким, убили его, внушив страх и остальным русским, которым потом казаки никогда не доверяли. Сначала Гонсевскому казалось, что его хитрость вполне удалась, так как уничтожен Ляпунов, деятельный и предприимчивый вождь его врагов (Нет), но, как обнаружилось, русские нисколько не сломлены были этим событием: на место убитого они вскоре поставили Трубецкого, осторожного и бдительного командира, а тот, отрезав всякий подвоз хлеба, принудил наконец осажденных к сдаче. Да и для Заруцкого не осталось безнаказанным убийство соратника: об этом надо будет не забыть потом ³⁴⁶. [198]

Глава 7. При таком ходе дел Якобу казалось небезопасным покидать новгородскую крепость, откуда можно было действовать во всех направлениях. Поэтому, хотя он недавно получил письмо от короля Карла об отпуске, писанное 6 июля (Нет) из Кальмара, в котором согласно его желанию и просьбе разрешалось, передав руководство военными действиями Эверту Горну, как заместителю (Нет), самому ехать в Швецию для обсуждения планов дальнейшего и для устройства своих семейных дел, Якоб не пожелал воспользоваться этой милостью. Правда, признавая за королем право приказывать, а за собой обязанность повиноваться (Нет), он ясно видел, в какие затруднения попадает в будущем Московия, если он, лично явившись, не упросит короля как можно скорее послать (и насколько большего успеха может он, находясь здесь, добиться у короля в вопросе об отправке) туда сына, удовлетворяя желанию московитов, но, с другой стороны, Горн пока был далеко, под Псковом, а митрополит, воевода Иван Одоевский, все прочие бояре, горожане и купцы усердно просили его остаться у них, отговаривали ехать (Нет), указывая на возможность возникновения ссор между народом и войском, на необходимость подавлять смуты, на вновь возросшую после взятия Смоленска мощь поляков (поляков, которые, пожалуй, осмелеют в своих действиях), на то, наконец, что по недавности шведского владычества многим легко будет объяснить отъезд Якоба страхом и поднять народ (простой народ) к отпадению; кроме того, просившие обещали вскоре отправить посольство в Швецию, а по возвращении его предоставить Якобу полную возможность уехать.

Таким образом, выяснилась необходимость остаться на месте. Якоб, послав людей повсюду, чтобы попытаться завладеть ближайшими замками и городами, и поставив Ханса Бойе правителем уезда (Новгородского уезда), сам, как и следовало в положении недавно установившейся власти, упорядочивает все состояние города и уезда (верховное управление над городом и уездом оставляет за собой), назначает служащих (гражданских и военных), дает поместья - феоды - заслуженным людям, как из иноземцев, так и из местных, стараясь устранить все препятствия, привлечь к себе расположение народа соблюдением старых законов и обычаев, а бунтовщиков (бунтовщиков и непокорных) подчинить военной силой.

Весьма много помогло его мероприятиям, во-первых, большое количество военного снаряжения, захваченного [199] при взятии города, а затем - немаловажное осведомление, почерпнутое из документов и счетов, обнаруженных в новгородском архиве (канцелярии замка), давшее возможность познакомиться с их древними обычаями и постановлениями (законами, обычаями, доходами и нравами), а также с планами, какие предлагались до тех пор новгородцами москвичам или москвичами новгородцам. Документ последнего рода, посланный московскими вельможами новгородцам 23 июня, незадолго до занятия города, в то самое время, когда Вахгофф и Мунк вели там переговоры от имени Якоба, я, переводя с русского языка, помещаю далее в том виде, как он написан, поскольку он дает понятие о духе времени и позволяет вкратце познакомиться с характерами (настроении москвичей и о том, как они применялись к обстоятельствам):

“Мы, бояре и воеводы московитского правительства, я, Димитрий Трубецкой, Иван Заруцкий, думный дворянин (Dupenovius Ciornimus, Depnoi Twornin) и воевода Прокопий Ляпунов, шлем привет тебе, боярину и воеводе Ивану Никитичу Одоевскому с братьями и товарищами (Нет) твоими и (и всех вас в Великом Новгороде) уведомляем, что, как недавно писал нам воевода (чашник и воевода) наш, Василий Иванович Бутурлин, он 8 июня имел свидание (вторично свидание) с командующим шведского короля Карла, господином Якобом Понтусом Делагарди и прилагал в переговорах все старание, чтобы тот согласился послать (прибыть на) подкрепление против поляков и литовцев горожанам Московского княжества (dominii). Ответ, уже ранее данный нам господином Якобом, повторен и теперь: он настаивает, чтобы в знак благодарности за оказанные и будущие военные услуги (помощь и поддержку со стороны короля) правильно платилось жалованье согласно договору и чтобы кое-какие укрепленные места на границе, без удаления, однако, горожан московитских и жителей из замков и местностей, были переданы в качестве залога шведским гарнизонам для занятия на некоторое время, до тех пор, пока жалованье по всем статьям не будет, как должно, выплачено (с тем, что, когда жалованье будет выплачено, эти укрепления будут возвращены обратно в том же добром состоянии, как были раньше). Все же доходы, собираемые там, должны идти в пользу короля и воинов. Что же касается сделанного господином Якобом предложения об избрании одного из двух сыновей короля Швеции в великие князья, то в этом случае король будет еще более [200] расположен бить врагов, защищать московитов и восстановить в целости их прежний строй” (Г. Якоб также говорил о том, что король имеет двух сыновей, и если они хотят кого-либо из них взять в правители Московского государства, то король, уже и раньше проявлявший свою любовь и доброжелательство к нам и ко всей России, еще более ясно подтвердит свое доброе расположение и будет защищать нас, вместе с нами противостоять нашим врагам ради свободы и безопасности всего Русского государства).

На письмо Василия Бутурлина мы ответили так:

"Все писанное чашником и [воеводой] Василием Бутурлиным, как и грамоты светлейшего короля и Якоба Понтуса, в переводе на наш язык, мы велели публично и всенародно прочитать; затем, взвесив все обстоятельства не наскоро и не кое-как, а заботливо, с обсуждением в течение нескольких дней, решили так: соизволением всевышнего совершилось, что все сословия Московитского государства (государства, а также служилые люди, стольники, стряпчие, дворяне - все объединились и) признали старшего сына короля Карла IX, юношу, обладающего исключительной ласковостью, благоразумием и авторитетом (Нет), достойным избрания великим князем и государем московитских земель. Это единодушное наше решение мы, вельможи и граждане здешнего княжества, утвердили, обозначив свои имена; экземпляр его, нами подписанный, посылаем тебе, владыке Исидору, тебе, боярину и воеводе Ивану Никитичу, тебе, чашнику Василию Ивановичу Бутурлину и всем гражданам Новгородского княжества. Ответные письма об этом мы отправили и к королю и к господину Якобу Понтусу. В них (к королю. Точно так же ответили мы и на то, о чем Якоб Понтус говорил с Бутурлиным при свидании, написав и ему. В письмах) мы объявляем, что тут решено с нашего единодушного согласия, и даем вам список с письма о нашем решении.

Кроме того, не так давно мы через Иоанна Спозителла и Иоанна Десбузовского сообщали митрополиту Исидору и тебе, воеводе Одоевскому (боярину), 16 июня наше мнение, что Бутурлин должен вести серьезные переговоры с господином Якобом о посылке как можно скорее войска нам на помощь, причем Нотебург и Ладогу можно пока оставить (Василий должен передать) в залог правильной уплаты жалованья. Об условиях же избрания шведского принца великим князем (государя) мы непосредственно договоримся с господином Якобом (Якобом, когда он прибудет), но вы пока будете просить, чтобы он, приняв во внимание горестное положение Московии, согласился удовлетвориться [201] несколько меньшим жалованьем, чем то, какое обещал в свое время Скопин, то есть князь Михаил (боярин и воевода, князь Михаил Васильевич) Шуйский. Извещаем также, что полковник Ян (польский) Сапега недавно примчался на помощь гарнизону столицы с войском и хлебом (большим войском). Мы решили посылать гонцов и стараться задержать его на некоторое время, маня надеждами на дружественное соглашение, пока прибудет помощь от вас. Если, быть может, по первому нашему письму у вас еще нет договоренности с Якобом Понтусом, то мы вновь поручаем вам при встрече открыто объявить ему, командирам и всему войску наше (всех сословий) единодушное желание и решение, то есть то, что мы избрали сына короля шведского великим князем всей Московии; и (а также сказать Якобу Понтусу, что) как только это наше желание будет подтверждено договором, вы должны серьезно просить его (он должен) поспешить со всем войском нам на помощь. Словесную формулу, по какой надлежит заключить с ним соглашение, посылаем Бутурлину; в нее надо внести все условные пункты. Если же, быть может, Якоб, получив один замок, не удовлетворится и вам не удастся склонить его к посылке нам помощи (Нет), то передайте ему оба замка (как Нотебургскую, так и Ладожскую крепости) на том условии, чтобы он не вводил туда слишком большого военного гарнизона из своих, а ввел лишь тех, кто нужен для истребования от горожан податей на содержание войска. Замок же Кольский острог (Kolk Ostrerog; Kolakestragy), что находится по направлению к Северному морю (Нет), решительно запрещаем уступать, так как он является наибольшей опорой для всех крепостей и городов того края, а если попадет в руки шведов, то они, пожалуй, устроят и укрепят (Нет) там гавань и склад для всяких товаров, отовсюду стекающихся на Двину и Каргополь и расходящихся оттуда. Затем говорите с воинами, чтобы они удовлетворились жалованьем, получаемым ими на родине, с тем, что по прибытии их в Москву оно будет удвоено. Это, впрочем, надлежит заявлять словесно, не подтверждая письменным документов. Сообщите также, что (Нет) мы как можно скорее пошлем полномочных послов к королю шведскому Карлу для переговоров обо всех сторонах этого дела (относительно его сына). Пока же просите Якоба Понтуса послать ему письмо и ходатайствовать, чтобы король согласился вместе с сыном прибыть в Выборг (свою пограничную крепость Выборг), поскольку таким образом [202] все можно было бы легче закончить (с ним ближе будет сноситься). Между прочим, начальник Кольского острога недавно доносил, что шведы несколько раз делали нападение на эту крепость, ходили грабежами по той области, стояли лагерем на границах Ребольской волости (Ratose Volosk) с целью напасть на Суму и Соловецкий монастырь, места, лежащие у Белого моря. Поэтому просим переговорить с Якобом Понтусом, чтобы он, написав к своему королю, постарался устранить в дальнейшем такие попытки. Но прежде всего говорите о том, чтобы господин Якоб Понтус как можно скорее (Нет) шел нам на помощь, иначе поляки и литовцы (Нет) окончательно покорят нас.

В Москве, 7119 г. июня 23" ³⁴⁷.

Глава 8. По этим и другим планам, бывшим в ходу, еще до взятия Новгорода (Нет), Якоб без труда мог усмотреть, что московские вельможи больше по необходимости (необходимости и применяясь к обстоятельствам), чем добровольно и по искренней склонности, собирались избрать великим князем одного из двух сыновей шведского короля. Вдобавок, то обстоятельство, что новгородцы скрыли письмо, посланное Якобу, и при помощи множества хитростей уклонились от выполнения московского совета о передаче Ладоги и Нотебурга, допуская даже, что москвичам придется совершенно погибнуть от польского оружия, позволяло, Намерения москвичей по их письмам. по упорной их медлительности в передаче замков, ясно видеть, что они скорее примкнут к Лжедимитрию, чем примут союз и помощь от Якоба и шведов. Это же видно было и по особенной предусмотрительности, с какой москвичи опасались отдачи северного края Московии.

Тут у них был только один расчет: если после притворного союза и подчинения придется уступить шведам Новгородское и Псковское княжества, то они хотели, пользуясь этим северным морским краем, получить от иноземных врагов Швеции помощь, как бы доску для спасения при этом крушении, а с нею вновь добиться возвращения старинной гавани и владений. Цель этого плана с большей ясностью обнаруживалась в мирном трактате (возместить это зло). Поэтому Якоб настаивает на спешном посольстве. Якобу не трудно было понять, что пройдет некоторое время, прежде чем послы обеих сторон получат возможность съехаться и договориться об условиях избрания государя, а между тем горячее пока расположение к нему может, он опасался, перейти в свою противоположность. Тем сильнее настаивал он на скорейшей отправке в Швецию [203] торжественного посольства с полномочиями для переговоров. Вперед посылают Ивана Якушкина. Пока оно готовится, посылают сначала к королю Карлу Ивана Якушкина с письмом примерно такого содержания:

После полного титула короля шведского -

"Мы, сословия государства (domini) Великого Новгорода: а именно митрополит, остальные воеводы, князья, бояре, начальники (praefecti), дворяне (aulici), стольники (dapiferi), полковники (tribuni), патриции, купцы и все крестьяне, находящиеся в княжестве (ducatu) Великого Новгорода, все мы (и прочие) бьем челом твоему величеству.

Как хорошо известно твоему королевскому величеству, на сторону негодяя Димитрия, нагло именовавшего себя сыном могущественнейшего государя, царя и князя [Ивана] Васильевича, Димитрием Ивановичем Углицким, стал сброд разных мятежников; получив помощь войсками от короля польского Сигизмунда, они долгое время теснили Московию осадой, пролили много крови, осквернили храмы божьи и монастыри, надругались над могилами и статуями святых, опустошили и оставили в запустении села и местности. В то время верховная власть в Московии и Владимире принадлежала Василию Ивановичу Шуйскому; когда же упомянутый выше негодяй пришел в Москву и остался там, надеясь захватить господство в Московии (разорить государство Московское) и ниспровергнуть их христианскую веру, великий князь, вышеназванный Шуйский, послал родственника своего великого (Нет) боярина и воеводу князя Михаила Васильевича Шуйского в Новгород охранять это княжество и побудить его помочь Московскому княжеству. Это царское поручение Михаил Васильевич Шуйский выполнил хорошо, а мы, митрополит Исидор с боярами (Нет), послали тебе, могущественный король Карл, письмо, в котором умоляли о помощи (Нет). Тронутый нашими просьбами, ты проявил большую заботу о нашей религии, а чтобы избавить нас от верной гибели, послал с большим войском в Московию Якоба Понтуса Делагарди с властью верховного командующего армией. Он вместе с боярином и воеводой князем Михаилом Васильевичем Шуйским занял весьма много укреплений, городов и монастырей в Московии, защитил их от вражеских нападений, во многих местах разбил неприятеля, а Московское княжество освободил от осады со стороны поляков, литовцев и негодяя Димитрия. Оттуда Якоб Понтус продвинулся до Можайска (Царева Займища) [204] навстречу полякам и литовцам, но, увы, по грехам нашим (Бог решил так, что), русские и шведы в разгар битвы пали духом и перешли к неприятелю (испугались врага). Затем верховный командующий твоего величества возвратился на родину (направился к Швеции), а неприятель, упорствуя в своем злом начинании, повсюду появлялся (остался) победителем. Так как могущественнейший государь, царь и верховный повелитель своего русского народа видел, что не может спасти русских, он удалился в монастырь и постригся в монахи. После этого бояре и прочие Московские княжества стали просить короля польского Сигизмунда отпустить в качестве государя и великого князя (князя всея Руси) своего сына Владислава, что Станислав Жолкевский подтвердил крестным целованием. Но король польский, уклоняясь от исполнения договора, сына своего в Россию не послал, а занял столичный город Москву и вел себя там тиранически, пока наконец москвичи и прочие сословия не отрешили короля польского, сына его и все потомство от Московитского царства; в единодушном согласии с ними решили и мы противостоять им, как врагам, не щадя для спасения родины ни жизни, ни достояния (крови). Получили мы, кроме того, письмо от московского правительства (a moscovitico domino) от 2 июля и собственноручно подписанное, в котором нам предлагалось здесь, в Новгороде, договориться с верховным командующим твоего королевского величества, чтобы ты отпустил к нам одного из своих сыновей, которого мы и поставим царем и государем всей Руссии и всех ее княжеств. Хотя чашник (zarnicius) и воевода Василий Иванович Бутурлин довольно часто говорил об этом с верховным командующим твоего величества, но это дело не удалось привести к желаемому концу. Когда же промыслом Божьим в нынешнем же 7119 г. 16 июля верховный командующий твоего величества Якоб Понтус занял вооруженной силой внешние укрепления города Новгорода и готовился уже к штурму крепости (каменной), мы, сословия новгородские и горожане прочих городов, стали думать о спасении христиан. Поэтому присягой и целованием св. креста мы подтвердили свою верность тебе, могущественнейший король, будешь охранять нас, покровительствовать нам своей властью и одного из своих сыновей, какого предпочтешь - Густава Адольфа или Карла Филиппа, предоставишь нам в качестве царя и великого князя всей Руси и Новгородского княжества, а мы без хитростей и злого умысла окажем ему всяческую верность [205] и повиновение (повиновение и будем по правде желать добра). Со своей стороны верховный (боярин верховный) командующий твоего королевского величества, полковники, командиры конницы и придворные (ротмистры и камер-юнкеры) от имени всего шведского войска, коснувшись св. евангелия, дали нам и всему Новгородскому княжеству согласие, что ты, могущественнейший король, примешь на себя нашу защиту и пошлешь к нам одного из своих сыновей (сыновей, который будет государем и правителем над всем Новгородским княжеством). Мы уже добились (просили) от Якоба, чтобы он нам не навязывал иной, кроме (ни в чем не изменял) нашей христианской веры, и не позволял никого под этим предлогом (Нет) грабить или несправедливо предавать смерти, а наоборот, чтобы соединив свои силы с остальными русскими, он со всем усердием старался разбить мятежников и врагов - поляков и литовцев.

Пока же мы повинуемся названному Якобу (очень довольны управлением г. Якоба Делагарди), все у нас идет должным образом, а он вместе с нами прилагает величайшее старание к тому, чтобы привести в повиновение будущему князю мятежные крепости, города и укрепления. Отправлены, наконец, и послы, избранные и почтеннейшие люди каждого чина, чтобы закончить это дело и позаботиться об утверждении договора самим королем. Совершено в Новгороде в год от сотворения мира 7119, 27 августа (августа. Снаружи на письме они написали свои имена: духовного чина - 10 человек, рыцарей и знатных - 12, купцов - 12, не считая других служилых людей)" ³⁴⁸.

Глава 9. Это письмо только на риксдаге в Нючёпинге вручено было принцу Густаву Адольфу ³⁴⁹, с ноября месяца вступившему на королевский престол ³⁵⁰, так как отец его, Карл, престарелый и утомленный заботами (всеми тяготами и заботами о благополучии русских), вернувшись с датской войны, умер (закончил свою долгую жизнь и достойную хвалы деятельность) 9 октября в Линчёпинге (Линчёпинге. За четыре дня до смерти, в противовес всем неприятностям, испытанным из-за несправедливых завоеваний датчан, он был очень утешен известием, что Великий Новгород перешел на сторону шведов, а большая часть русских сословий приветствует и просит кого-либо из его сыновей в великие князья. Завершение этого дела он, вместе со скипетром завещал герцогу Густаву Адольфу).

Эверт Горн прогоняет Димитрия от Пскова. Пока собирается торжественное посольство, Эверт Горн подходит (с несколькими тысячами человек подходит) к Пскову, что заставляет уйти Димитрия, [206] который осаждал город, обстреливая его огненными ядрами (стоял под городом сильно вооруженный). В Гдов. Димитрий спешит в Гдов, бросив пушки, а псковичи, еще до прихода Горна, увозят их в город.

Не пускают. Избавившись от угрозы Димитрия, горожане (Горожане колеблются и боятся все возрастающей силы шведов, почему и) запирают ворота и отказываются от союза с приглашенным шведским командующим и с новгородцами (проявляя пренебрежение и к шведскому герцогу, и к дружбе с новгородцами, которые дали согласие на его избрание) - то ли полагаясь на собственные силы, то ли в надежде на подкрепление из Москвы: они слышали, что Григорий Валуев, собрав кое-какие силы русских (Нет), стоит у Великих Лук, в 14 милях оттуда, и предлагает им свои услуги. Сверх того, распространился слух, что вскоре Ходкевич придет в Печеры ³⁵¹, в 8 лье (милях) от Пскова, а Лисовский - к городу Красному, 10 лье (милях). Правда, их войска действовали двусмысленно и не внушали доверия, но псковичи надеялись с их помощью разбить наших. Эверт Горн, которого звали на помощь против Димитрия (на помощь, и все-таки не впустили, закрыв ворота) - долго не мог решить, что ему делать: не имея стенобитных пушек, он не мог ни разумными доводами и посылкой вельможам убедительных (Нет) писем, ни силой прорваться в город. Решает осаждать город. Он был уверен, что при первом же натиске можно было бы проломить северные ворота, которые ведут на новгородскую дорогу, где река Пскова течет в город, если бы он захватил с собой петарды. Теперь же, пока он посылает привезти их из Новгорода и Нарвы, горожане, сняв створки, успевают заложить все проемы ворот толстой каменной кладкой, оставив всего одни ворота для доставки воды. Его укрепления. Этот город имел не только старинные укрепления, выстроенные еще в то время, когда там было народное правление (были), собственные законы и власти и когда приходилось постоянно воевать с соседями - с новгородцами, судетами [!] и ливонскими немцами, но был еще сильнее укреплен (усилен громадной стеной) не так давно - в том же 1581 г., когда Понтус Делагарди брал Нарву, во время осады города королем польским Стефаном ³⁵². Может быть, великий князь, учитывая поражения предшествовавших лет (Нет), предвидел осаду, во всяком случае, он провел большие работы для починки стен, которым из-за ветхости не придавалось значения (Нет), добавил новые наружные башни и, стянув чуть не все оборонительные средства из других крепостей, собрал их сюда (собрал сюда много народу). [207] Не лишним, я полагаю, будет в историческом изложении (Нет), если я несколько больше скажу о положении города, о старой истории и об укреплениях его: ведь именно в этой войне особенно частыми были шведские нападения на него (шведы терпели тут неудачи).

Древнее состояние города. Псков, русскими именуемый Плесков ³⁵³, лежит под 60° широты и 58° долготы (горизонта), на границе с Дерптским округом Ливонии (старым епископством). Это обширный и могущественный город, некогда процветавший в торговле с разными народами.

Чуть ли не единственный во всем пространном (Нет) государстве Русском, он окружен стенами. Он разделен на три части, из коих каждая имеет свои (свои хорошие) стены. Северную часть омывает (С нарвской стороны течет) река Пскова, откуда и имя города, южную - река Великая, которая, приняв в себя первую (Нет), впадает в весьма длинное озеро Пейпус. По выходе оттуда она меняет название и под именем Наровы подходит к крайнему (самому северному) ливонскому городу, которому дает имя. Ее глубоководность позволяет даже большим кораблям свободно приставать к городу. Ниже его она, наконец, впадает в Финское море в 30 милях выше Ревеля. Город находится в 24 милях от Дерпта, в 36 от Новгорода, в 40 от Нарвы и в 60 от Риги ³⁵⁴. Первое упоминание об этом городе в истории руссов имеется около 904 г. от Рождества Христова. Тогда, читаем, вышла замуж за князя России Игоря Ольга Псковитянка, которая до крещения, полученного в Константинополе, называлась Еленой (Так у Видекинда), а впоследствии причтена была русскими к числу святых и имеет свой праздник 11 июля ³⁵⁵. Позднее, как пишут, в 1242 г. город сдан был магистру Тевтонского ордена в (перешел под власть) Ливонии, Герману Фолькону (Нет), но два года спустя город снова вернул себе свободу, когда князь новгородский Мономахова рода Александр (Александр Мономах), сын Ярослава, победил тевтонов в большой битве (немецких рыцарей) ³⁵⁶. Хотя после того город имел князей, то из литовцев, то из русских, которые предлагались советом старейшин, но утверждались властью великого князя московского (Нет), однако правил там, руководствуясь отеческими законами, совет, так что лишь более серьезные дела, касающиеся войны, мира, союзов, избрания государя и другие общегосударственного значения, решались высшей народной властью (простым народом и общиной), состоявшей частью из знати, частью из купцов разных сообществ ³⁵⁷. В конце концов [208] чернь, избалованная праздностью, восстала против сената и стала требовать раздела общественной земли, которою пользовались более богатые, или по крайней мере, чтобы и простой народ был, как сенаторы и патриции, допущен к обработке ее и к получению с нее урожаев ³⁵⁸. Так как поладить с ними никак не удавалось, то сенат поручил епископам и священникам обратиться за помощью против простого народа прежде всего (Нет) к магистру Ливонии Вальтеру фон Плеттенбергу. Тот отказался, не считая возможным нарушить мир, заключенный с русскими на пятьдесят лет ³⁵⁹. Тогда они обращаются с просьбой к великому князю русскому Василию, чтобы он подавил народное буйство и вернул прежнюю власть совету старейшин. В то время Василий был у новгородцев, недавно покоренных им с помощью псковичей, оказанной частью благодаря союзу, частью из соперничества с Новгородом. Дело в том, что несколько ранее, когда ливонцы начали войну против Пскова, новгородцы и не вспомнили о нем (Пскова, жители его просили помощи у новгородцев, но не получили ее и были ими покинуты), а Иван - отец Василия - помог. Василий охотно воспользовался этим случаем, чтобы занять Псков: в качестве будущего судьи в распре и защитника свободы, подвинул войско к городу, вступил в него с немногими из своих, и тотчас заняв ворота, подчинил себе и совет, и патрициев, и народ. Немалое число из них вместе с епископом, который во всем этом и действовал от имени совета, он послал пленными в Московию, а весь город лишил свободы и привел в состояние крайнего рабского подчинения, в котором Псков и оставался в течение всего правления великого (Нет) Иоанна Васильевича ³⁶⁰.

Расположение города. Город имеет удлиненную форму и более узок с западной стороны. Река Пскова пересекает его посередине, а затем, поворачивая на север (с севера), впадает, как я сказал, в Великую. Северная его сторона, самая длинная из всех, тянется на восемь тысяч шагов своей стеной, целиком выстроенной из камня. К этой стене, после взятия Полоцка и Лук королем Стефаном, великий князь добавил другую, с внутренней стороны, сделав ее из толстого слоя земли, набитой в середину между двумя рядами свай (хорошо скрепленных балок).

Весь город делится на три части стенами, идущими в разных направлениях: часть, обращенная на запад, называется Запсковье (Sapskovs), то есть за Псковой. Крепость. Между нею и третьей частью посредине находится крепость - кремль, - также разделенная на три части: внешнюю, [209] выходящую на юг и реку Великую, обычно именуемую Арсемовия (Arsemovis) ³⁶¹, Довмонтову (Domantovam) и Среднюю ³⁶². Так как наружные башни старого строения были не вполне правильно выровнены, так что не давали возможности бокового обстрела одна из другой, то от углов их (Нет) проведены были новые стены, на которых сверху очень высоко уложен дерн, а в самих стенах на равных расстояниях (Нет) сделаны бойницы. Так как эти башни казались частью слишком малыми, частью слишком непрочными, чтобы выдержать тяжесть больших орудий при стрельбе, то к ним в добавление в подходящих местах с внутренней стороны были в разных местах поставлены другие башни, деревянные, прочного сооружения из крепчайших бревен (Нет), и снабжены великим множеством пушек (пушками). Вот почему в свое время король Стефан, хотя и крайне упорствовал в решении взять город, все-таки вынужден был бросить осаду ³⁶³.

В своей самоуверенности они не становились ни на чью сторону. С тех пор, после кончины Иоанна Васильевича, скипетр московитский судьба делила между разными государями, а Псков, полагаясь на свои укрепления, упорно не признавал никого, выжидая, без сомнения, любого случая, чтобы вернуть себе прежнюю свободу. При тогдашнем ходе дел город, таким образом, не покорялся ни шведам, ни сторонникам Шуйского, ни полякам, ни димитриевцам, ни кому-нибудь другому (Нет), имея в виду сообразовать свои планы с исходом, какой даст войне судьба ³⁶⁴.

Горн, напав, разрушает часть стены. Эверт Горн искал воинской славы и, чтобы не стыдиться, что пришел напрасно, получив как можно скорее из Новгорода петарды, решил осаждать город с той стороны, где находятся Водяные (Aquatica porta) ворота, и на рассвете 8 сентября подвел туда две петарды. Взорвались они с такой силой, как никогда до тех пор не бывало: двойной ряд ворот был вдруг проломлен, камни обвалились на пространстве локтя (сажени) кругом и открылся вход для нападающих. Но, увы, замысел был несчастлив! До взрыва петард защитника Пскова ничего не замечали, и доступ в город для наших был бы свободен, если бы люди тотчас ринулись вперед с той же силой, с какой взломаны были ворота (после взрыва петард). Случайность. На самом деле не то случайность, не то недостаток у воинов решительности при нападении лишили нас этой удачи. Случилось так: когда вторая петарда была укреплена у ворот и надо было ее поджечь, поджигавший крикнул: "Отходите" (Retirez vous!), а наши поняли это в смысле позволения всем обратиться в бегство. Между [210] тем смысл был иной: надо было немного отойти, чтобы уклониться от силы взрыва, но тотчас вернуться и занять город. Так рассказывали некоторые офицеры (офицеры, и это действительно могло быть причиной) (offisisles), но Горн считал виновниками старших командиров рот, у которых не хватало ни мужества, ни дальновидности (мужества) для того, чтобы вести людей и вступить в город (в город. То, что они проиграли, было для них позором, поскольку они не использовали выгоды момента. Между тем счастье им так благоприятствовало, что русские не заметили их до взрыва первой петарды, действовавшей, как описано, и не оказывали никакого сопротивления, пока неприятель вдруг сам не побежал). Новая попытка. Поэтому, решив вторично попытать счастья - взойти на стены с другой стороны, где стоит какая-то (Нет) невысокая башня, он дает распоряжение быть всем наготове (Нет) следующей ночью. Но и на этот раз из-за вялости воинов усилия были напрасны: этот план не сохранился в тайне, и защитники имели время собраться, раньше чем наши могли взобраться на стены (враг успел собраться, и Горн принужден был отступить, не выполнив плана).

Лишенный машин, уходит. Так как все попытки были неудачны. Горн решил вести подкопы под стены города, но наместник Нарвы Филипп Шединг, может быть из зависти к славе Горна (так как снаряжения у него не было, он послал за ним к Филиппу Шедингу, наместнику Нарвы, но тот по какой-то причине), отказался доставить необходимые для такого дела военные приспособления, а из Новгорода по разбитым дорогам их подвезти было нельзя, да, кроме того, ввиду приближения осени, воины не могли дольше жить под открытым небом (да и были недовольны, что за столь долгие труды не получают денег). Поэтому Горн, сообщив о причинах, по каким город не взят (Нет), готовится к уходу оттуда. Думает либо склонить к себе Димитрия, либо преследовать его. Предварительно он послал Валуеву письмо ³⁶⁵, уговаривая перейти на свою сторону, а сверх того отправил одного надежного боярина к Димитрию, который, может быть, уже собирал в Гдове силы в помощь псковичам. Этот боярин должен был перед простыми воинами притвориться перебежчиком, а князю открыть свое происхождение и просить, чтобы тот, удовлетворившись княжением, какое ему даст шведский король, передал в руки Горна все занятые крепости и помог занять еще большее их число.

Ему, человеку низкого рода, должен был сказать посол, выгоднее и безопаснее взять верное взамен неверного. Пусть подумает о непостоянстве всего человеческого, о превратности счастья, обманывающего именно тогда, [211] когда больше всего улыбается. Обширным планам в смысле завладения государством теперь будет противиться не только король польский, но и сословия Московии и шведский король.

Так сказано было ему заранее, в надежде как-нибудь склонить его к благоразумию, но все это нисколько на него не подействовало: безумец, опьяненный самомнением и вообразивший себя государем, с приближением Горна выставил против него перед городскими воротами вооруженные (все вооруженные) силы.

Тот, потеряв много своих, вступает в Ивангород. Димитриевцы первые начали обстреливать людей Горна, но затем, с началом схватки, первые же и бросились в паническое бегство, причем главные (некоторые) были перебиты, а остальные, отогнанные внутрь городских укреплений, задумали на следующий день бежать к Ивангороду. Настигнув (Г. Горн погнался за ними и, настигнув) их близ Плюссы, места, находящегося в миле от Нарвы, Горн их разгромил чуть не до полного уничтожения, а сам их предводитель едва успел по мосту спастись в Ивангородский замок ³⁶⁶.

Из-за этой неудачи влияние его стало все больше и больше слабеть, стала крепнуть молва, что он не сын Димитрия, павшего в Калуге ³⁶⁷, а к тому же ивангородцы были охвачены стыдом по поводу столь поспешного своего подчинения ему и хлопотали уже, как бы им без урона для чести (поудобнее) освободиться. Ведь чуть не все его бояре с двумя начальниками конницы бежали к Горну: они ежедневно и рассказывали об этих смеха достойных вещах (его обманах). Горн уходит в Нарву. Горн ушел на зимовку в Нарву, а войска распределил (из-за недостатка провианта распределил) для прокормления по Гдовской земле. В их составе воины Коброна нетерпеливее других требовали должного жалованья (более других были близки к бунту). Написав об этом принцу Густаву Адольфу, Горн сумел получить несколько тысяч талеров из Финляндии в качестве противоядия от назревающего бунта; получил он и письмо, в котором одобрялось его рвение и давался совет, придерживаясь намеченного, осмотрительно добиваться военных успехов. Вскоре он отправился в Новгород к Якобу для выработки планов (планов, как об этом будет сказано).

Глава 10. Тихвинцы сдаются. Что касается Тихвина и Ладоги, то они, видя, что шведы подводят пушки с порохом и ядрами, а на помощь от москвичей нет и проблеска надежды, больше не медлят с выражением покорности, а поспешно, по утверждении договора о сдаче (Нет) переходят под наши знамена, целуют крест [212] и присягают на верноподданичество сыну шведского короля, как своему будущему государю.

Затем ладожане. В Ладоге стрельцы (стрельцы, занимавшие замок) были более упорны, чем горожане, при заключении мира (Нет): добивались возможности удержать крепость - кремль - до прибытия принца, говоря, что лично ему охотно ее передадут. Их, однако, силой принудили выйти, и только 50 из них, ради поддержания молвы о доброжелательном отношении (благовидности), было позволено жить внутри крепости, в избушках близ вала (вне замка, на валах в избушках).

Начальник крепости Ларс Арвидсон. Наместником крепости Якоб назначил Ларса Арвидсона, а в качестве гарнизона ввел туда сотню воинов из Остерботнии под командой Зигфрида Ларссона.

На двенадцатый день после сдачи Клас Эриксон с осаждавшими Ладогу послан был попытать удачи у нотебуржцев. Те тоже согласились признать шведского принца великим князем, а бояре даже готовы были немедленно подчинить крепость Новгородскому княжеству, но стрельцы, подстрекаемые некоторыми мятежными вожаками, наотрез отказались выпустить из своих рук крепость до прибытия сына короля.

Энергичная осада Нотебурга. Поэтому с особенным старанием (Нет) начата была подготовка к осаде (осада) с суши и с моря. Невское укрепление. Соседний, недавно поставленный Ниеншанц уже настолько окреп благодаря насыпям, валу и рвам, что в его укреплениях могло укрыться (защищаться) 500 человек.

Много народа изъявляет покорность. Начальник конницы, Франциск Стрийк, недавно отправленный главнокомандующим из Новгорода с несколькими лицами из гвардейской роты на границу Московского княжества принимать людей в подданство, сообщил по возвращении, что бояре и крестьяне на 60 миль вокруг целовали крест на верность и подданство шведскому принцу; присягнуть согласилось также все население областей, лежащих по направлению к Кексгольму и Онежскому озеру; те же, кто в Новгородском княжестве продолжал упорствовать, приведены к покорности оружием, так что всякое стремление к противодействию было как будто устранено.

Живущие у Белого моря хотят перемирия. Незадолго до того живущие у Белого моря из Сумерсского (Sumensi) края (Ледовитого океана, около Сумы) сделали нападение на Улеаборгскую область, где начальником был Эрик Харе, но встретили мощный отпор и, услышав о быстрой сдаче остальных, стали просить о перемирии.

Положение дел под Москвой было таково, как я упоминал выше. После убийства Ляпунова из-за коварства [213] Заруцкого люди там с каждым днем все больше ожесточались, не признавая навязываемого им Заруцким сына умершего в Калуге Димитрия. Вот почему и русские и казаки так горячо желали сына шведского короля.

Поэтому Якоб особенно усердно настаивает на прибытии Карла Филиппа. Это ставило Якоба перед необходимостью более часто и более настойчиво, чем позволяла (позволяли), казалось, печальная картина тогдашнего положения дел в Швеции (обстоятельства после смерти короля), писать королеве и сенаторам королевства, прося как можно скорее послать Карла Филиппа на границу.

Глава 11. Умирает король шведский Карл. При таком повороте дел в Московитском государстве и таких предвестниках роста Шведского государства главнокомандующего Якоба да и других не меньше повергло в великую скорбь и тревогу известие о неожиданной смерти короля Карла: величие духа, каким он обладал, его руководство и планы представлялись полезными и необходимыми для разрешения многих трудностей и раньше, и в особенности при том стечении обстоятельств.

Но дела смертных идут так же, как и все остальное в природе: великую радость часто сменяет еще большая печаль. Бежит море на берег и покрывает его своими волнами, а вскоре они широкой грядой снова возвращаются в прежние границы, и снова открывается земля, утонувшая было в морской глубине. Не меньше бушует и мир человеческий, рождая то счастливые, то несчастные, то радостные, то печальные случаи. Так, в этот раз усиление шведского дела в Московии вознаграждало как будто за отнятие Эльфсборга и Кальмара, но утрата короля не искупалась ничем. Три одновременно пылавших очага войны ³⁶⁸ до такой степени расстраивали благосостояние Шведского королевства, что оно казалось уже погибшим, если бы, устанавливая порядок, не воссияли божественный гений и счастье Густава Адольфа.

Якоб отдает себя в распоряжение королевы и Густава Адольфа. Якоб, думая о новой восходящей звезде (Нет), прежде всего пишет королеве Кристине ³⁶⁹, выражая скорбь о смерти короля, глубокое значение которой ему понятно (Нет). Теперь, говорит он, когда король взят из среды живых, узы верности, соединявшие его с королевской особой, разорваны, но он считает своим долгом убедить светлейшую королеву в неразрывности уз повиновения и подчинения, которыми вновь связан с королевой, ее наследниками и всем королевским домом. Эти отношения он обязуется соблюдать всегда ненарушимо и неизменно при любых ударах судьбы с мужественной, до последнего вздоха верностью самой королеве, сыновьям ее и родине и обязуется не [214] только за самого себя, но будет и других (своих подчиненных) побуждать к тому же. Он также вкратце представляет ее вниманию положение шведских дел в Московии и в частности указывает, насколько важно уберечь Новгород и другие добытые в государстве местности, чтобы не лишить избранного в великие князья принца, сына ее, выгод начатого дела. Поэтому он советует удовлетворить пожелания просящих и отправить к ним одного из сыновей, тем содействуя и своей славе (сообщает, какой твердой ногой стали шведы в Новгороде, взяв такую силу в России, что не только этот город, но и многие другие вместе с замками и крепостями, а также бояре и простые жители отдались под покровительство короля Швеции и выбрали одного из сыновей ее величества царем и великим князем. Поэтому, пишет Якоб, не угодно ли будет ее величеству позаботиться об устранении всяких затруднений, из-за которых могло бы не удасться или замедлиться дело, так хорошо начатое). А так как легко было предвидеть, что Швеция, осиротевшая со смертью короля (Нет), не отпустит старшего сына (герцога Густава Адольфа), то Якоб усердно просит поскорее [215] послать в Выборг Карла Филиппа. Там, пишет он, принц найдет столь же безопасное местопребывание, как и в Стокгольме, но вместе с тем и более близкий наблюдательный пост, с которого ему будет легче деятельно следить за ходом своих и московитских дел, и сверх того принудить поляков к готовности просить мира.

Таким же письмом, изменив, что нужно, он начинает свои сношения с Густавом Адольфом (Швеции, а своим прибытием доведет дело до того, что к нему не только перейдет Россия, но и наследственный враг Швеции, король польский, попадет в столь неудобное положение, что можно будет рассчитывать на мир с этим королевством на любых условиях. Писано 20 декабря 1611 г. Герцог Густав Адольф, наследный принц шведский, во время этого риксдага вступил на престол своих предков, после чего г. Якоб стал посылать ему те сообщения, что раньше посылал королю Карлу).

Глава 12. Известие о смерти короля он (Делагарди. - Ред.) некоторое время хранил в глубокой тайне, чтобы побольше народу успело выразить покорность, а обещанное посольство в Швецию (Нет) - двинуться в путь. Между тем некоторые области то поневоле, то добровольно покорились. Ярославское княжество с крепостью и городом, лежащее близ Волги, не той, что впадает в Каспийское море, а (Нет) той, что течет на север к Архангельску и впадает в Белое море ³⁷⁰, послав бояр, обещает выполнить, что будет ведено, как только шведский принц вступит в пределы Московии; пока же ярославцы просят разрешения поддерживать со шведами мир и (Нет) дружественные отношения.

Псковичи, дав такое же обещание и получив подтверждение (Нет), заключили с нашими перемирие, но скоро отступили от него: пока Горн отсутствовал в Нарве (был в Нарве), они послали гонцов в Ивангород звать в государи (к себе) Лжедимитрия, чтобы он, облеченный высшей властью, возглавил оборону, если придется терпеть предстоящую, вероятно (Нет), осаду. Тот охотно согласился, вступил в город с тысячей казаков и стрельцов и взялся за дело, не имея для этого достаточных сил. Это и ускорило его конец, как я сообщу в своем месте.

После Ярославля весь остальной северный край по направлению к Архангельску - Каргополь, Белозерск, Вологда, Холмогоры и остальные замки по направлению к Ледовитому морю (вдоль побережья Ледовитого океана) - согласно пришли к тому же решению. Жители их тем охотнее признавали новую власть, что предвкушали в будущем, с установлением в Новгороде и Пскове прежних купеческих товариществ (Нет), более [216] свободное и плодотворное развитие торговли через Балтийское море, господином которого является шведский король (своей торговли с новгородцами и псковичами). В качестве лишнего доказательства своей благонадежности они начинают корить новгородцев, что те слишком медленно двигают дело: можно опасаться, говорят они, что промедление погубит прекрасное начинание и шведы также уклонятся от него, как поляки.

Письма, полученные от жителей разных мест, Якоб посылает к наследному принцу королевства Густаву Адольфу. В этих письмах русские не без признаков радости уверяют, что единственный предмет их желаний - шведский принц, в правление которого снова вернется золотой век монархии, между тем как Московия давно уже живет в мучениях железного века, под властью стольких государей. Об условиях они думают легко договориться с тем, кто будет царствовать; лишь бы подошла религия с ее греческими обрядами и они тотчас присягнут принцу (Нет) ³⁷¹.

О том, чтобы принц крестился в их веру, люди более знатные и разумные просили без настойчивости, думая, что укоренившееся в простом народе мнение о необходимости этого легко рассеется, если только принц крепко и нерушимо сохранит им древние религиозные и правовые установления и привилегии.

Поэтому Якоб усердно (Нет) просил избранного короля и сенаторов (Нет) устранить всякие опасения и подозрения у светлейшей королевы, какие могут затруднить осуществление столь важного (Нет) начинания: при стекающихся отовсюду выражениях народного чувства (Нет) принц, пишет он, простой поездкой на границу добьется того, чего не сумел добиться король польский величайшим военным напряжением. Этот последний лишится впредь всякой возможности удачно вести дело в Московии: как только воссияет желанное светило (явится герцог, ожидаемый) из Швеции, тотчас будет вовсе покинут и казаками и русскими и должен будет несчастливо'' вернуться в Польшу, где его встретят мятежом (у него будет достаточно хлопот со своими).

Таким-то образом, думает Якоб ³⁷², шведские военные действия против него можно будет вести и закончить так, как желательно. И не только с этой стороны будет полезен шведам предлагаемый союз, но сверх того, и в южнoм (западном) направлении, ибо пошлина, налагаемая на ввоз товаров в Балтийском заливе (Эресунде), вредит шведам так, как не вредит никакая война. Когда установится [217] шведско-московитский союз или общение (Нет), то всевозможные товары легко можно будет перевозить и доставлять в Швецию через гавань св. Николая и остальные места, лежащие (Нет) у Норвежского океана ³⁷³. Отсрочка же или полный отказ в прибытии принца легко возбудит подозрение у всех сословий Московии (русских), что шведы уводят вспомогательные войска в трудный для нее момент из страха перед идущей у них войны с Данией, немало тяготившей в то время Швецию.

Тогда русские вновь будут принуждены взять великим князем опять польского принца, либо другого какого-нибудь врага шведов.

Посылая в Швецию эти советы, Якоб продолжал торопить отъезда торжественного новгородского посольства. Вместе с тем он просил как можно скорее отправить прежнего посла Ивана Якушкина, нeдaвнo (в декабре месяце) имевшего аудиенцию (аудиенцию у Густава Адольфа) на риксдаге в Нючёпинге, обратно в Московию, чтобы он мог самыми лучшими обещаниями скорого прибытия принца придать твердости слишком переменчивым людям.

Глава 13. Пока все это происходит в Новгороде, горожане Московского государства (domini) заключили между собой и скрепили тройным крестным целованием теснейший союз в том смысле, что никогда не признают над собою сына умершего в Калуге Димитрия и его матери, Марины Сандомирской; что будут врагами поляков вплоть до последней крайности, а шведскому принцу присягнут на верность, чуть только он перейдет границу; что если он не придет, они выберут другого, кого пошлет судьба ³⁷⁴. За удачу и успех этого обета они назначили по всему княжеству день торжественных молитв и поста, надеясь, что знамение с неба укажет им человека, способного положить конец их бедствиям. Важнейшие купцы и жители северного приморского края договорились о сборе денег и подати, какие надлежит давать прибывающему принцу для расходования на изгнание поляков ³⁷⁵. Русские и английские купцы, жившие в городе Вологде, в 100 милях к северу от Москвы, также послали гонцов к Якобу и новгородцам и подтвердили, что охотно подчинятся новому избранному князю, как только он прибудет. Этот город (Вологда. - Ред.), прежде бывший весь деревянным, в 1566 г. получил каменную (Нет) крепость столь же обширную, как в Москве. Он обведен круглой стеной и [218] расположен у реки Сухоны, которая начинается из родника в 10 милях выше города, потом течет по болотистым местам, проходит посередине города и широким руслом течет вплоть до Устюга, где внутри города (за городом) соединяется с рекой Югом и, переменив имя, называется уже Двиной, а эта последняя течет на север мимо Холмогор, в 20 милях оттуда, близ монастыря или гавани св. Николая и впадает в Ледовитое море ³⁷⁶. Эта болотистая и лесистая область (Вологодская. - Ред.) простирается с севера на запад (восток). Некогда она относилась к Новгороду, когда привозились товары - английские, персидские и со всей Московии - шедшие по рекам Двине, Сухоне, Волге, Сермаксе в Ладогу, а затем по Волхову.

Вот почему и теперь (Нет) купцы в Вологде (эти) стали просить, чтобы им разрешено было устроить там (в Новгороде) общественный торговый склад и таможню, а уже оттуда можно было бы развозить всевозможные товары во все города Балтийского моря.

Глава 14. Между тем в Москве (из Москвы приходили известия, что там) голод стал все больше и больше одолевать польский гарнизон. Ян Сапега стоял со своим войском на противоположной стороне города и частыми нападениями замедлял предприятия русских. Он решил прийти на помощь бедствующему гарнизону: получив из каждой его сотни по несколько человек всадников и распределив их по своим эскадронам, он начал делать набеги за фуражом и хлебом на более отдаленные места Московии, так как по соседству все было истреблено проходившими взад и вперед войсками. Моски теснят польский гарнизон. Дождавшись случая и воспользовавшись отсутствием Сапеги, моски с крайней решительностью нападают на убывший численно (Нет) гарнизон и осаждают его с таким пылом, что поляки вынуждены покинуть укрепления Белого города и укрыться в крепости, а между тем все сжимавшееся со дня на день кольцо осады преграждало всякий доступ туда. Попав в такое трудное положение, поляки держались несколько недель, дожидаясь возвращения Сапеги. Он напал с той стороны, где русские лишили осажденных всякой надежды на помощь, и напал с такой силой, что принудил русских обратиться в бегство, открыл широкую дорогу в крепость и доставил осажденным съестное, причем русские были вытеснены из той наружной башни, которую (должны были уступить ему укрепления Белого города, которые) перед тем с большим трудом заняли. Гарнизон, сделав в тот же [219] момент вылазку, немало помог этой победе. Они совершенно истребили бы русских, если бы некоторые (некоторые из зависти к Потоцкому) не предпочли предоставить славу снятия осады Ходкевичу, который скоро должен был явиться с ливонскими войсками и высшей военной властью (Нет) ³⁷⁷. Однако, как вскоре обнаружилось, без удачи! Эту славу отняли у него роковое соперничество Якова Потоцкого ³⁷⁸, воеводы брацлавского, завидовавшего его положению верховного главнокомандующего, а затем уход (так как его соперник, воевода брацлавский Якоб Потоцкий, в высшей степени недоброжелательно относившийся к его высокому званию главнокомандующего, вскоре после этого умер, а также вследствие ухода) 6 января 1612 г. из столицы и из Московии значительной части гарнизона из-за неуплаты жалованья и отказа в прибытии (промедления с прибытием) Владислава. [220]

Похвала храбрым. Такими планами и действиями заканчивалась и для шведов, и для поляков кампания 1611 г. в Московии. К сказанному я добавлю только имена некоторых ротмистров: Коброна, Поплера, Эрика Бертельссона, Класа Бойе, Йонса Лоде, Эверта Бемброха, Юхана Луута. Все они, получив за храбрые подвиги заслуженные воинские награды, были посланы справедливым ценителем доблести Якобом Делагарди к королю Карлу с рекомендательными письмами.

События в Ливонии за тот год. В Ливонии (Из Ливонии ничего не было слышно, так как) почти повсюду не только было затишье в военных действиях, но свободно шла торговля между городами и местечками (Нет), после того как заключено было перемирие на несколько месяцев, вплоть до декабря, между ревельским наместником Андерсом Ларссоном из Бо-тиллы и Ходкевичем, тогда уже получившим вызов в Московию.

Для продления перемирия властью короля были к концу года посланы секретари Эрик Йорансон Густедт и Петр Андерссон Экеби, которые вместе с венденским епископом Оттоном Шенкингом и пернавским наместником Фа-ренсбахом установили срок до июня следующего года ³⁷⁹.

Между тем на происходившем тогда бурном польском сейме намечалась отправка послов от короля и от сословий с большими полномочиями: они должны были вести переговоры либо о вечном мире, либо о продлении перемирия. Пока же, при сомнительности положения, в крепостях стояли для охраны сильные гарнизоны: в Ревеле - упомянутый Андерс Ларссон, в Виттенштейне - Нильс Ханссон, в Хасале - Ионе Майдель и Йохан Дерфельдт, в Салисе - Ионе Нильссон. Эзель опустошен шведами. Эзель, область, принадлежавшая к Ливонии, в ту пору, со времени штеттинских переговоров ³⁸⁰, была в подчинении Дании. Поэтому, когда с запада теснили ('датчане воевали против) шведов, они высадились на острове: командир шотландского полка Патрик Лермунд прежде всего захватил Монэ, а затем, отогнав шесть датских кораблей, готов был совершенно опустошить весь остров огнем и мечом (Нет), но, по совету хапсальского коменданта Адама Шраффера, предпочел сохранить его для прокормления войска зимой, так как надежды на помощь из Швеции или из Ливонии не было (Нет).

Таковы (Перед этим вставка: Он оставался там до весны, пока наши не снарядили туда флот), примерно, были события одиннадцатого года нынешнего века (1611 г. в России). [221]

Глава 15. Несмотря на заключенное таким образом перемирие (прочное перемирие) между шведами и поляками в Ливонии (Ливонии, причем ни одна из сторон там в течение долгого времени не причиняла другой вреда), Ходкевич не переставал отовсюду из пограничных областей Литвы противодействовать шведскому продвижению в Московии (следить за действиями г. Якоба). Так как он слышал, что после занятия Новгорода многие области стремятся перейти в подчинение шведам (шведам, сила которых растет) и думают об избрании Карла Филиппа, он, завидуя таким успехам, велел Лисовскому начать широко по Новгородскому и Старорусскому краям военные действия для устрашения шведов. Так тонка нить, на которой держится людская верность слову, когда мысль о выгоде советует иное! Впрочем, открытая война менее вредна, чем ложное перемирие (Нет). [222]

Якоб послал ему письмо такого, примерно, содержания: Ходкевичу, без сомнения, известно, что после взятия Новгорода вельможи и горожане Московского и Новгородского государств (dominiorum) единогласно избрали одного из двух сыновей короля шведского, Густава Адольфа или Карла Филиппа, в великие князья Московии и подтвердили это договором (договором и присягой). А так как перемирие, заключенное в прошлом году между Швецией, Польшей и присоединенными областями, продолжается и до сих пор, а о продлении его ведутся в Ливонии переговоры полномочными послами обеих сторон, то он (Делагарди. - Ред.) считает своим долгом напомнить об этом главнокомандующему (польских. - Ред.) войск потому в особенности, что, как он недавно слышал, Лисовский, вопреки договору, вторгается в Старорусский и Новгородский округа. Якоб настоятельно просит ответить, поручено ли тому вести военные действия против него или поддерживать согласно договору дружественные отношения (довести до сведения генерал-фельдмаршала в Польше Ходкевича о буйных нападениях, грабежах и разбоях, чинимых людьми Ходкевича, в особенности же находящимися под командой Лисовского в Новгородском и Старорусском уездах, вопреки заключенному и утвержденному договору. Якоб просит выяснить, как Ходкевич относится к подданным короля Швеции, а также к принадлежащим его величеству областям: намерен ли он согласно договору жить с офицерами и войском его королевского величества в дружбе и мирном единении. Новгород, 13 января 1612 г.).

На это Ходкевич, человек, способный на всякие хитрости и применяющийся к обстановке, ответил, что он не только охотно будет соблюдать договор, который вскоре вновь заключат шведские и польские представители, но сверх того, как будет рассказано (рассказано ниже, после сообщения о только что выехавшем из Новгорода русском посольстве) считает нужным всячески склонять к себе Якоба.

Послов отправляют в Швецию. Между тем стали с пышной торжественностью (Нет) собирать московитское посольство в Швецию, и 23 января оно уже готовилось пуститься в путь на Выборг (но вследствие недостатка в необходимости для его снаряжения, оно, против ожидания, задержалось, так что вступило на шведскую границу только в январе, а в Выборг прибыло 23 января). Известие о смерти короля, остававшееся пока втайне (втайне в Новгороде, пока вышеназванное посольство оттуда не выехало), заботливо охранялось в узком кругу знающих, а чтобы как-нибудь не выдал колокольный звон (Большое затруднение представляло то, что тогда по всем областям звонили в колокола по поводу смерти его величества. Поэтому, чтобы русские не узнали), весь посольский поезд, [223] состоявший из 100 человек, всегда помещали на стоянках вместе и без выхода; следили, чтобы переводчики не могли говорить ни с кем, кроме назначенных для этого лиц. В пути спешили, так что уже к началу февраля прибыли в Або, где главный посол князь (князь и воевода) Полуэкт Матвеевич (Polincha Matfrivicius) скончался (скончался в первый же день по приезде) ³⁸¹.

Комментарии

331. В данном случае определение местоположения Новгорода относительно частей света дано В. правильно. Западная часть города - это Софийская сторона, а восточная - Торговая сторона. В.Г.

332. На основании послания Делагарди королю от 28 августа 1611 г. X. Альмквист считает, что посланник из Новгорода Й. Брюнно был отправлен в Москву в начале августа (Almquist. S. 253; Almqust H. Die Carenwahl des Jahres 1613 // Zeitschrift fuеr osteuropaеische Geschichte. Berlin, 1913.Bd.IILS. 172). А.В.

333. ... Лжедимитрий, ушедший уже из Ивангорода во Псков - см. комм. 296.

334. Ни в шведских (судя по работе X. Альмквиста. - А.Х.), ни в русских источниках нет указаний на то, что псковичи просили Делагарди оказать им помощь против Сидорки. Не исключена, конечно, возможность, что бежавшие из Пскова в Новгород дети боярские, позднее приходившие со шведами к Пскову, действительно вели соответствующие переговоры с Делагарди. В.Г.

335. Шеин Михаил Борисович (умер в 1634 г.) - боярин, воевода смоленский с конца 1607 г. В 1602-1603 гг. участвовал в подавлении восстаний крестьян и холопов; в 1606-1607 гг. -восстания И. Болотникова. Возглавил оборону Смоленска 1609-1611 гг. При взятии Смоленска поляками в 1611 г. был ранен, попал в плен и увезен в Польшу. По возвращении в Россию в 1619 г. стал доверенным лицом патриарха Филарета, был привлечен к приказной и дипломатической службе. Во время русско-польской войны 1632-1634 гг. назначен главнокомандующим армией, но после вынужденной капитуляции русского войска в 1634 г. обвинен в измене и казнен. И.К.

336. Потоцкие - польские магнаты; шляхетский род, особенно возвысившийся в конце XVI в. В польском лагере под Смоленском находились Ян, Яков, Станислав, Стефан и Николай Потоцкие (PSB. 1984. Т. XXVIII (1). S. 20, 27, 105, 140, 174). И.К.

337. Стефан Баторий (1533-1611) - король польский и великий князь литовский (с 1576 г.). И.К.

338. Замойский Ян (ок. 1552-1611) - воевода брацлавский, гетман польского войска под Смоленском. И.К.

Габор Батори - Габриэль Баторий, князь, правитель Трансильвании (1608-1613). В 1610-1611 гг. вел войну против валашского воеводы Раду Шербана (История Венгрии. М., 197 I.T.I. С. 389-390). И.К.

339. ...вскоре умер - Неприязненные отношения сложились у С. Жолкевского с Яном Потоцким, который возглавил осаду Смоленска. Я. Потоцкий умер в 1611 г. (Жолкевский. С. 41-43, 126). И.К.

340. Струсь Николай - староста Хмельницкий, польский военачальник; племянник Я. Потоцкого. Вместе с гетманом Жолкевским командовал занявшим Москву, а затем осажденным в Кремле Вторым ополчением польско-литовским гарнизоном. Был пленен после сдачи поляками Кремля. Его челобитную М.Ф. Романову см.: СГГД. Ч.III. № 9. С. 38, 20.111. 1613 г. И.К.

341. ...вместе со своим имуществом - По другой версии жители Смоленска, запершись в соборной церкви Успения Богородицы, сами зажгли порох, находившийся в погребах, и взлетели на воздух (Соловьев С. М. Кн.V. T.9. С. 639). И.К.

342. Штурм Смоленска изложен В. по Кобержицкому (Kobierzicki. S. 404-419). Русские источники, сообщая об этом штурме, как и при захвате Новгорода шведами, говорят об измене (ПСРЛ. T.XIV. 4.1. С. 111). И.К.

343. Здесь у В. явная ошибка. Боярин М.Б. Шеин после захвата поляками Смоленска был подвергнут допросу с пыткой, а затем заключен в тюрьму на 9 лет (ПСРЛ. T.XIV. 4.1. С. 111). Руководство польскими войсками в Смоленске было поручено Сигизмундом III Якову Потоцкому (Kobierzicki. S. 423-424). В.Г.

344. ...о селах человеческих - О судьбе В. Шуйского в Польше см.: Цветаев Д.В. Царь Василий Шуйский и места погребения его в Польше. 1609-1910. М.; Варшава, 1910. T.I; Царь Василий Шуйский с братьями на Варшавском сейме. Варшава. 1905. И.К.

345. ...среди вождей — Главной причиной разногласий, возникших в Первом ополчении, была его социальная неоднородность. Лишь в мае 1611 г. сформировалось временное правительство "троеначальников": Ляпунов, который представлял дворянство, и Трубецкой с Заруцким, отстаивавшие интересы казачества. В июле 1611 г. П. Ляпунов стал жертвой казаков, недовольных крепостнической и антиказацкой направленностью его политики. И.К.

346. Разрывая последовательность событий, В. подводит итоги деятельности не Первого, но уже Второго ополчения. В.Г.

347. Приговор ополчения от 23 июня 1611 г. среди русских источников не сохранился. "Новый летописец" по вполне понятным причинам умалчивает о его существовании. Поэтому приводимый В. полный перевод его представляет большой интерес. В.Г., Г.К.

348. Этот документ, по-видимому, также не сохранился среди русских источников. В.Г. Текст его был вручен Густаву II Адольфу послом Иваном Якушкиным (В. писал об этом и в "Истории Густава Адольфа". См.: Widekind J. Gustav II Alolfs historia. S. 25). Король дал ответ лишь 12 января 1612г. Неполный текст ответа см.: Sodergren G. Op. cit. S. 29-32. В. этот документ был доступен в современном тексту переводе на немецкий Г. Флериха (Almquist. S. 264. N. 2). А.Х.

Густав II Адольф без энтузиазма отнесся к династическому проекту Делагарди относительно Карла-Филиппа, т.к. надеялся, что скипетр великого князя перейдет к нему (Sodergren С. От Gustafll Adolfs plan att blifva rysk czar. Lund-Wexio, 1868. S. 9-11). Г.К.

349. Это послание было отправлено 30 декабря 1611 г. (Almquist. S. 265). А.Х.

350. ...престол — См. комм. 3.

351. Печеры - Псково-Печерский монастырь. Красное (Красный) город в Псковской земле, крепость. А.В.

352. ...Стефаном - В 1558 г. в ходе Ливонской войны Россией была взята Нарва, принадлежавшая до этого Ливонскому Ордену. На последнем этапе войны, воспользовавшись тем, что русские войска сосредоточились под Псковом, осаждаемым войсками Стефана Батория, Швеция начала активные военные действия в Ливонии. 4 сентября 1581 г. шведы во главе с Понтусом Делагарди овладели Нарвой (Зимин. 1986. С. 76). И.К.

353. ...Плесков - Наименование "Плесков" ("Pleskobia") встречается у Меховского и у Поссевино (с сочинением последнего был знаком В.). Герберштейн употребляет название Pleskowia в отношении реки Псковы, город же он именует Pskow (Obskow). П. Петрей называет город Pleskovv, Plesskovv, Pleschow (Петрей. С. 50, 140, 291), а реку Пскову - Pskow (Там же. С. 50). И.К.

Топоним “Плесков”, имеющий новгородское происхождение, в XI-XIII вв. получил широкое распространение на Руси, среди прибалтийских немцев и латышей. К первой половине XV в. эта форма постепенно вытесняется и уступает место топониму “Псков”, которым свой город традиционно называли псковичи. Он происходит от реки, в устье которой и возник город. Гидроним “Пскова” имеет прибалтийское-финское происхождение (Седов В.В. О происхождении топонима Псков // Древности Пскова. Археология, история, архитектура. К юбилею Инги Константиновны Лабутиной. Псков, 1999. С. 16-22). А. Ю.

354. ...60 от Риги — Сведения о географическом положении Пскова полностью заимствованы В. у Герберштейна (Герберштейн. С. 151). Правда, в отличие от Герберштейна В. делит Псков на 3 части, а не на 4. Повторяя ошибку Герберштейна, В. дает неверное описание речной системы Северо-Западной Руси. В действительности р. Пскова - приток р. Великой, впадающей в Псковское озеро, которое сообщается с Чудским (Пейпус). И.К.

355. ...11 июля - Псков впервые упоминается в Повести временных лет (Лаврентьевская летопись) под 903 г.

Ольга — (умерла в 969 г.) великая княгиня киевская, жена Игоря, великого князя киевского. Елена - ее христианское имя, а не наоборот, как у В. Сведения о княгине Ольге В. заимствовал у Петрея (см.: Петрей. С. 95-97). И.К.

356. ...в большой битве - Ливонские рыцари, поддерживаемые датскими феодалами и крестоносцами из северонемецких земель, вторглись в Псковскую землю в 1240 г. - приступом был взят Изборск. После поражения новгородцев под Изборском при изменнических настроениях части псковских верхов был сдан Псков. Относительно времени сдачи Пскова мнения расходятся (Тихомиров М.Н. Борьба русского народа с немецкими интервентами в XII-XV вв.: Он же. Древняя Русь. М.. 1975. С. 332-333). Но в любом случае датировка В. (1242) неверна. В 1242 г. на льду Чудского озера произошла битва, вошедшая в историю как "Ледовое побоище", которая закончилась победой русского войска под предводительством Александра Невского. И.К.

Существует предположение, согласно которому Орден являлся политическим союзником псковского князя Ярослава Владимировича, из рода смоленских Ростиславичей в его противостоянии потомкам Всеволода Большое Гнездо из суздальского княжеского дома. В связи с этим события 1240 г. в Изборске рассматриваются как временное размещение ограниченного контингента союзнического орденского войска, произведенное по просьбе псковского князя (Белецкий С. В., Сатырева Д. Н. Псков и Орден в первой трети XIII в.// Князь Александр Невский и его эпоха Исследования и материалы СПб , 1995 С S3 84). А.Ю.

357. …купцов разных сообществ - В 1348 г Псков отделился от Новгорода, став самостоятельной феодальной республикой Управление в ней осуществляли посадники, боярский совет, князь и вече (Кафенгауз Б. Б. Древний Псков Очерки по истории феодальной республики М., 1960; Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время Л , 1980 С 12-41) И.К.

Сведения В. относятся к периоду существования в Пскове независимого республиканского государства, возникшего в результате отделения от Новгорода, которое произошло по наиболее распространенной, гипотезе - в 1348 г с заключением “Болотовского” договора (которым, возможно, был оформлен порядок, сложившийся еще в середине - конце XIII в.), а по другой - не позднее 1137 г., когда псковичи призвали на княжение изгнанного из Новгорода князя Всеволода Мстиславича С этого времени Псков имел особый княжеский стол, а не позднее 1136 г новгородцы перестали посылать сюда своих посадников (Янин В.Л. “Болотовский” договор о взаимоотношениях Новгорода и Пскова в XII-XIV веках//ОИ 1992 №6 С 3, 11)

Управление Псковской республикой осуществляли посадники, боярский совет, князь и вече Высшим законодательным и распорядительным органом власти являлось вечевое собрание, состоявшее из бояр (по В. - “знати”) и “черных людей” - представителей кончанских и уличанских вечевых собраний (по В. - “из купцов разных сообществ”). В компетенцию веча входило объявление войны и мира, избрание князя, принятие законов, распоряжение государственным имуществом Посадники, избиравшиеся из бояр, обладали правом законодательной инициативы, участвовали в суде “у князя на сенях”. В первой четверти XIV в. посадничество было единоличным, без ограничения срока исполнения обязанностей. На рубеже 30-40-х годов XIV в. исполнительная власть принадлежала боярскому совету, членами которого становились посадники, избранные как представители от появившихся в Пскове в конце XIII - начале XIV вв. четырех концов в центральной части города; во главе совета стоял один из посадников - степенной. В ходе судебно-административной реформы конца XIV - первой четверти XV вв. состав совета был увеличен вдвое и введено ограничение времени пребывания посадника на степени - полгода. В конце 50-х - 60-е годы XV в. численность совета возросла до 10-12 (в него вошли представители из двух вновь образованных концов в Запсковье), а в 70-80-е годы -до 16 человек. В б0-е годы XV в. было введено двойное степенное посадничество.

С конца XIV - начала XV вв. при выборе нового князя псковичи постоянно обращаются в Москву. В первой половине XV в. отправляемое в Москву посольство предлагало на утверждение великого князя определенную кандидатуру на княжеский стол. Однако с начала 60-х годов XV в. в нарушение “старины” великий князь стал присылать своего кандидата на княжеский стол, не интересуясь при этом мнением псковичей.

Первая кодификация псковского права состоялась в 1397 г., когда на вече была принята Псковская судная грамота, регламентировавшая социально-экономические отношения, административное устройство и управление, судебную систему республиканского государства. Вторая редакция относится к 1409-1424 гг. и третья - после 1462 г. (Колосова И.О. “...И посадникам доложить господина Пскова на вече...” (Краткий очерк социально-политической истории Псковской феодальной республики) // Археологи рассказывают о Древнем Пскове. Псков, 1991. С. 80-99; Кафенгауз Б.Б. Древний Псков: Очерки по истории феодальной республики. М., 1969; Алексеев Ю.Г. Псковская Судная грамота... С. 11). А.Ю.

358. ...с нее урожаев — Возможно В. приводит здесь какие-то сведения о псковских событиях 1483-1486 гг., которые происходили в княжение Ивана III (см.: ПЛ. Вып. 1. С. 79; Вып. 2. С. 65-66). В таком случае в изложении В. большая путаница (ниже он говорит об обращении псковичей к Плеттенбергу и затем к Василию III). Что касается волнений в Пскове 1483-1486 гг., то тогда псковичи действительно обращались к великому князю Ивану III по поводу конфликта со смердами (по-видимому, государственными крестьянами). Противниками последних выступали псковские посадники и посадские люди. Иван III выступил в защиту смердов (О так называемом "движении смердов" см.: Греков Б.Д. Движение псковских смердов 1483-86 гг. и "смердьи грамоты" // ИЗ. 1946. Т. 20, С. 3-23; Черемши Л.В. Социально-политическая борьба в Псковской феодальной республике в конце 70-х - начале 80-х гг. XV в. // ИСССР. 1958. № 3. С. 145-171; Хорошкевич А.Л. "Брань" из-за смердов в Пскове в 80-х годах XV в. // Русский город. М., 1983. Вып. 6.) Источник сведений В. неясен. И.К.

359. ...на пятьдесят лет - В 150)-1503 гг. шла русско-ливонская война, развязанная Орденом. Войсками ливонцев командовал магистр Ордена Плеттенберг, упоминаемый В. В 1503 г. в Новгороде было заключено шестилетнее перемирие между Россией и Ливонией (Казакова Н.А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения конца XIV - начала XVI в. Л., 1975. С. 224-226). Некоторые сведения об этих событиях В., вероятно, почерпнул из сочинения А. Поссевино "Ливония" (см.: Поссевино. С. 216-217; как считает издатель последнего, Л.Н. Годовикова, сам Поссевино излагает сюжет о русско-ливонской войне 1501-1503 гг., находясь под влиянием Герберштейна // Там же. С. 257; см. также: Герберштейн. С. 197-198). Как Поссевино, так и В. определяют срок перемирия в 50 лет, причем Поссевино связывает начало Ливонской войны (1557 г.) с его истечением. И. К.

Что касается обращения "Сената" Пскова к магистру ордена Плеттенбергу, этот факт по русским источникам неизвестен. Г.К.

360. ...Иоанна Васильевича - Псков действительно потерял свою самостоятельность при Василии III. В 1509 г. к Василию III, находившемуся тогда в Новгороде, приезжали жаловаться друг на друга князь И.М. Репня-Оболенский, наместник Пскова, и челобитчики-псковичи. Василий III воспользовался этим поводом для ликвидации псковских вольностей и, навязав псковичам свои условия, 24 января 1510 г вступил во Псков. Псковское боярство и купечество были "выведены" в московские земли, а управление городом передано великокняжеским наместникам (Масленникова Н.Н. Присоединение Пскова к Русскому централизованному государству. Л., 1955; Зимин. 1972. С. 112-123; Перхавко В.Б. "Выводы" и "своды" купцов в феодальной России // Купечество в России. XV - первая половина XIX в. Сб. статей в честь проф. А.А. Преображенского. М., 1997. С. 115-117).

Основной источник В. об обстоятельствах присоединения Пскова неясен. Неверное представление о том, что Псков потерял независимость при Иване III. он мог почерпнуть у Герберштейна, как и подробность о выводе псковичей (см.: Герберштейн. С. 151). И.К.

361. Подобное же название южной части Пскова имеется на плане города, составленном шведом Э. Пальмквистом в 1674 г. На самом деле эта часть города носила название Полонища. Г.К.

...Ацетон (Arsemovia) - Возможно, В. имел здесь в виду наименование конца "Острая лавица" ("Остролавицкий"), который Д. Прозоровский, например, отождествлял с Полонищем (Новгород и Псков по летописям, с дополнениями по другим источникам. Сост. Д. Прозоровский. СПб., 1887. С. 29). И.К.

362. Неизвестно, на основании каких источников В. дает такое фантастическое описание Пскова. А.В. В. неточен: восточная, основная часть Пскова состояла из кремля, а также из разделенных стенами трех частей - Довмонтова города. Среднего города, Полонища. Ср. с описанием шведского инженера Э. Пальмквиста 1674 г.: "Сам город, прежде всего речкой Псковкой (Pleska) и ее берегами делится на две части: западная сторона называется Забско (Sabsko)... Восточная, не включая сюда городского кремля, делится в свою очередь на три особыми стенами..." (Пальмквист Э. С. 69). А.Ю.

363. ...бросить ocаду - Имеется в виду героическая оборона Пскова 1581-1582 гг. периода Ливонской войны. И.К.

364. ...даст войне судьба - В. ошибается, говоря об "отделении" Пскова после кончины Ивана IV. Но пережитки былой самостоятельности Пскова давали себя знать и в начале XVII в. Уже с сентября 1608 г. власть во Пскове фактически принадлежала мирскому сходу и Земской избе (Платонов. С. 283-288; Тихомиров М.Н. Классовая борьба в России XV11 в. М., 1969.С. 28). И.К.

365. В Государственном архиве Швеции сохранились современные немецкие переводы двух недатированных писем Горна, оформленные в стиле русских грамот (Almquist. S. 262. N. 4). А.Х.

366. О победе Горна в конце ноября 1611 г. В. писал и в "Истории Густава Адольфа" (Widekind J. Gustaf Adolfs historia. S. 28). А.Х.

367. Здесь у В., очевидно, описка. Самозванец выдавал себя за Дмитрия, о чем В. знал. Сын Марины от Дмитрия тогда только что родился. В.Г.

368. В 1611 г. Швеция была в состоянии войны с РП, Россией и Данией. Кальмарская война с Данией (1611-1613) велась преимущественно на шведской территории с перевесом для датчан, господствовавших на море, и закончилась в их пользу Кнередским миром 1613 г. (История Швеции. С. 185). В.Г., Г.К.

369. Т.е. вдове короля Карла IX королеве Кристине, матери наследника шведского престола Густава Адольфа и его брата принца Карла Филиппа. В.Г.

370. Очевидно, эта ошибка В. восходит к Петрею, который писал, что в Ярославе "товары укладываются и грузятся на суда, плывущие по Волге в Архангельск" (Петрей. С. 40). В.Г.

371. Утверждение В. о покорности северо-западных городов шведам не соответствует действительности. Что касается "Ярославского княжества", то В. просто повторяет Петрея (Петрей. С. 308-309), который здесь имеет в виду переговоры "Совета всей земли" в Ярославле с Новгородом летом 1612 г. (с 26 июля 1612 г.), а отнюдь не непосредственно после захвата Новгорода, как изложено у В. См. послание от 16 апреля 1612г. (Widekind J. Gustaf Adolfs historia. S. 53-54). Русские источники позволяют говорить лишь о том, что осенью 1611 г. воеводы Сумского острога начали переговоры с пограничными шведскими воеводами о прекращении военных действий, ссылаясь на то, что в Новгороде заключен договор о признании русским царем шведского принца (ААЭ. Т.Н. № 193, 195, 196), а также, что в Тихвине и в Белозерском уезде шведскому королю "крест целовали" (ААЭ. Т.Н. № 201). Событий во Пскове В. не понял, так как не учитывал существования там двух враждебных партий: "больших" и "меньших" людей. Представители партии "больших" людей предпринимали попытки с помощью шведов расправиться с "меньшими". В.Г., А.Х.

372. В. излагает послание Делагарди от 3 октября 1611 г. (Almquist. S. 257-258). А.Х.

373. Морской путь в Швецию через Зундский пролив контролировался враждебной Швеции Данией, взимавшей за товары, идущие в Швецию, большую пошлину. Собственных выходов к Северному морю Швеция не имела. Поэтому русские северные порты привлекали внимание Швеции. В.Г., Г.К..

374. ...кого пошлет судьба - Находясь в Ярославле, руководители Второго ополчения весной 1612 г. начали через новгородцев переговоры об избрании на престол шведского принца (см. комм. 41 X). И.К.

375. фактическая сторона вопроса подробно изложена у С.М.Соловьева (Соловьев. Кн. IV. Т.8. С. 600-663). В.Г., Г.К.

376. Описание Вологды и северного речного пути почти дословно заимствовано В. у Петрея (Петрей. С. 40, 81-82). Сведений о посылке вологодскими купцами гонцов к Делагарди в русских источниках нет. В.Г.

377. Эти события изложены В. по Кобержицкому (Kobierzicki. S. 434-438). В.Г.

378. Потоцкий Яков (ок. 1554-1613) - брат Яна Потоцкого; после смерти последнего в 1611 г. Якову было передано руководство польскими войсками в Смоленске. И.К.

379. В начале 10-х годов XVII в. прямых военных столкновений между Швецией и РП не было; повторно продлевалось перемирие и борьба велась косвенным путем - через шведскую "контринтервенцию" в Российском царстве (История Швеции. С. 186). Г.К.

380. Датско-шведская война 1563-1570 гг., шедшая с переменным успехом, завершилась подписанием Штеттинского мирного договора. По его условиям Дании удалось сохранить за собой Эльвсборг - единственный шведский город на Северном море, который она захватила, воспользовавшись междоусобной борьбой Эрика XIV и Юхана (Winding К. Danmarks historiе. Kovenhavn, 1974. S. 129). Г.К.

381. Новгородское посольство к шведскому королю выехало из Новгорода в январе 1612 г. Его возглавлял архимандрит Юрьева монастыря Никандр. Приговор посольству был утвержден митрополитом, воеводой и земскими чинами 25 декабря 1611 г. (ДАИ. T.I. № 162). В.Г., Г.К. Митрополит Исидор вынашивал план создания самостоятельного Новгородского государства. Возможно, основанием для этого служил "временник" Ивана Тимофеева (Морозова Л.Е. Смута в России начала XVII века в сочинениях ее современников // Культура средневековой Москвы. XVII век. М., 1999. С. 264-266). 

Текст воспроизведен по изданию: Юхан Видекинд. История шведско-московитской войны XVII века. М. Российская Академия Наук. 2000