ГАРСИЛАСО ДЕ ЛА ВЕГА

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА ИНКОВ

COMENTARIOS REALES DE LOS INCAS

КНИГА ТРЕТЬЯ ПОДЛИННЫХ КОММЕНТАРИЕВ ИНКОВ

ОНА СОДЕРЖИТ ЖИЗНЬ И ДЕЛА МАЙТА КАПАКА, ЧЕТВЕРТОГО КОРОЛЯ. ПЕРВЫЙ ПЛЕТЕНЫЙ МОСТ, КОТОРЫЙ БЫЛ ПОСТРОЕН В ПЕРУ; ВОСХИЩЕНИЕ, КОТОРОЕ ОН ВЫЗВАЛ. ЖИЗНЬ И ЗАВОЕВАНИЯ ПЯТОГО КОРОЛЯ, ИМЕНОВАВШЕГОСЯ КАПАК ЙУПАНКИ. ЗНАМЕНИТЫЙ МОСТ ИЗ СОЛОМЫ И КАМЫША, КОТОРЫЙ ОН ПРИКАЗАЛ ПОСТРОИТЬ В ДЕСАГУАДЕРО. ОПИСАНИЕ ДОМА И ХРАМА СОЛНЦА И ИХ ВЕЛИКИХ БОГАТСТВ. ОНА СОДЕРЖИТ ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ГЛАВ.

Глава I

МАЙТА КАПАК, ЧЕТВЕРТЫЙ ИНКА, ЗАХВАТЫВАЕТ ТИА-ВАНАКУ И ЗДАНИЯ, КОТОРЫЕ ИМЕЮТСЯ ТАМ

Инка Майта Капак (имя которого нет надобности интерпретировать, поскольку Майта является именем собственным — во всеобщем языке оно ничего не обозначает, — а имя Капак уже было объяснено), исполнив церемонии погребения своего отца и торжества восхождения на престол своего королевства, вновь посетил его как полновластный король, ибо, хотя он при жизни своего отца посетил его два раза, он был тогда ограниченным опекой воспитанником, который не мог выслушивать дела, отвечать на них и оказывать милости без присутствия и одобрения людей своего совета, которым надлежало определять ответ и решения по просьбам, выносить приговоры и обдумывать и предусматривать милости, которые должен был оказывать принц, хотя он и был наследником [престола] , однако он не достиг возраста, чтобы править [самому]; то был закон королевства. Поскольку теперь он был свободен от воспитателей и опекунов, он захотел вновь посетить своих вассалов в их провинциях, ибо, как мы уже указывали на это, то было одним из [главных] дел, которые совершали князья [и] которые воспринимались с наибольшей благодарностью подданными. В силу этого и чтобы показать свою великодушную и прекрасную, кроткую и любящую душу, он совершил поездку, [сопровождая ее] огромными, высоко ценимыми кураками и остальными простыми людьми милостями.

Завершив поездку, он вновь устремил душу к главному для тех инков целу чести, каковым являлось обращение и подчинение варварских племен своей пустой религии, а под предлогом своего “идолопоклонства они удовлетворяли тщеславие и алчность к расширению своего королевства.

То ли [142] ради одного, то ли ради другого, или ради того и другого, ибо всемогущие могут все, он приказал поднять людей и с наступлением весны вышел с двенадцатью тысячами воинов, четырьмя мастерами боя и остальными офицерами и министрами армии, и шел он до водораздела великой лагуны Тити-кака, которая по причине того, что земли Кальяо были равнинными, представлялась более доступной для завоевания, чем любые другие [земли], а также потому, что люди того района казались более простыми и покорными.

Подойдя к водоразделу, он приказал построить большие плоты, на которых перешла его армия, и в первые же селения, которые он обнаружил, он направил обычные требования, которые нет нужды повторять столько раз. Индейцы легко покорились благодаря чудесам, которые они слышали об инках, и среди других селений, которые покорились, было одно — Тиа-ванаку, об огромных и невероятных зданиях которого будет правильно кое-что рассказать. (Тиа-ванаку (Тиауанако) — столица могущественного государства аймара {X—XII вв.). До государства инков в Перу сменилось несколько цивилизаций (В. А. Башилов. Древние цивилизации Перу и Боливии. М., 1972).) Так было, что среди других сооружений, которые имеются в том месте и вызывают восхищение, одно было горой или холмом, сделанным вручную; оно было таким высоким (исходя из того, что мог сделать человек), что вызывало восхищение, и, чтобы холм или нагромождение земли у них не расползалось бы и не исчез бы холм, они соорудили его на фундаменте из огромных камней, а зачем было построено то сооружение — неизвестно. В другой части селения, удаленной от того холма, стояли две высеченные из камня фигуры гигантов в длинных до земли одеяниях и со своими украшениями на головах, — все уже сильно разрушенное временем, что указывало на их большую древность. Видна также огромнейшая стена из таких огромных камней, что одна только мысль о том, какие человеческие силы смогли доставить их туда, где они находились, вызывала наибольшее восхищение, поскольку — и это правда — вокруг на громадном расстоянии нет скал или каменоломен, откуда можно было бы извлечь те камни. В другой части [Тиа-ванаку] видны другие великолепные сооружения, но больше всего поражают несколько огромных порталов из камня, поставленных в разных местах, многие из которых монолиты из одного только камня, обработанного со всех четырех сторон, но чудо этих порталов возрастает еще больше, ибо многие из них установлены на камнях, причем некоторые, будучи измерены, оказались тридцати футов в длину, пятнадцати в ширину и шести в высоту. И эти такие огромные камни и порталы были сделаны из одного куска; невозможно постичь и понять, каким инструментом или орудиями могли быть выполнены эти работы. Углубляясь в рассмотрение этой грандиозности, понимаешь, насколько более громадными были те камни до того, как их обработали.

Местные жители говорят, что все эти и другие сооружения, о которых не написано [здесь], были построены до инков, и что инки наподобие этим построили крепость Коско, о чем дальше мы скажем, и что они не знают, кто их соорудил, хотя слышали от своих предков, что все эти [143] чудеса возникли в одну только ночь на рассвете. Похоже, что те сооружения не были доведены до конца и были лишь началом того, что думали построить основатели [Тиа-ванаку]. Все сказанное из демаркации Педро де Сиеса де Леона, которую он написал о Перу и его провинциях, глава сто пятая, в которой он подробно описывает эти и другие сооружения, что мы рассказали суммируя; к этому я счел нужным прибавить другие [описания], которые мне сообщил один священник, мой соученик, по имени Диего де Алькобаса (которого я могу назвать братом, так как оба мы родились в одном доме и его отец, словно воспитатель, растил меня); наряду с другими сообщениями, которые мне присылали он и другие [соученики], он рассказывает следующее, говоря об этих огромных сооружениях Тиа-ванаку: «В Тиа-ванаку, провинция Кольяо, среди прочих имеется одна древность, достойная бессмертной памяти. Она соприкасается с озером, которое испанцы называют Чукуиту, настоящее же Имя Чуки-виту. Там находятся огромнейшие сооружения, среди которых имеется квадратный двор в пятьдесят морских саженей с одной и с другой стороны, ограда которого превышает высоту в два роста. По одну сторону двора находится зала длиною в сорок пять, а шириною в двадцать два фута, покрытая так же, как покрывались соломой комнаты, которые ваша милость видела в доме Солнца в этом городе Коско. Двор, о котором я говорю, как и его стены, и пол, и зала, и ее крыша, и покрытие, и порталы, и пороги двух входов, которые имеет зала, и другой вход, который имеет [сам] двор, — все это один-единственный монолит (pieca), вырубленный и сделанный из одной скалы, а стены двора и залы толщиною в три четверти вары, а потолок залы с внешней стороны похож на солому, хотя он из камня, ибо, поскольку индейцы покрывают свои дома соломой, камень причесали и покрыли линиями, чтобы он был бы похож на другие [крыши] и казался бы соломенной крышей. Озеро бьется об одну из стен двора. Местные жители говорят, что тот дом и остальные сооружения были построены в честь творца вселенной. Недалеко оттуда находится большое скопление камней, сделанных в виде таких натуральных мужских и женских фигур, что кажется, что они живые [и] пьют из сосудов, [держа] их в руках, другие — сидя, другие — стоя на ногах, другие переходят ручей, который течет среди тех сооружений; другие статуи стоят со своими детьми, [прижавшимися] к юбкам и подолам; другие несут их на спине и другие на тысячу разных манер. Сегодняшние индейцы говорят, что [люди] того времени были превращены в те статуи за великие грехи, которые они совершили, и за то, что забросали камнями одного человека, проходившего по той провинции». Досюда слова Диего де Алькобаса, который во многих провинциях того королевства служил викарием и проповедником индейцев, ибо его проповеди (perlados) вынуждали его переходить из одного места в другое, ибо как метис-уроженец Коско — он знает язык индейцев лучше, чем другие неместные жители той земли, и приносит большие плоды. [144]

Глава II

ХАТУН-ПАКАСА ПОКОРЯЕТСЯ, И ОНИ ЗАВОЕВЫВАЮТ КАКЙА-ВИРИ

Возвращаясь к инке Майта Капаку, укажем, что случилось так, что он почти без сопротивления покорил большую часть провинции, именовавшуюся Хатунпакаса, каковой является земля, расположенная по левую сторону от Десагуадеро. Был ли это только один поход или много — [неизвестно]; среди индейцев нет единого мнения, ибо большинство из них утверждает, что инки завоевывали земли мало-помалу, потому что они обучали вассалов и возделывали землю. Другие же говорят, что вначале, когда они еще не стали могущественными, было [именно] так, однако, став таковыми, они завоевывали все, что могли. Случилось ли это так или по-другому — не имеет большого значения. Будет лучше, чтобы не раздражать многократным повторением одних и тех же вещей, сразу называть то, что каждый из этих королей завоевал, если у них не вызовет обиду то, что не будет указано [число] походов, которые каждый из них совершил в разных направлениях (partes). Предприняв свое завоевание, инка дошел до селения, именуемого Какйа-вири, вокруг которого было расположено много хуторов, разбросанных без какого-либо порядка, и каждый из них имел господинчика (senorete), который управлял и командовал остальными. Все они, зная, что инка шел покорять их, договорились и собрались на холме, который имеется в том районе, словно бы построенный вручную — высотою почти с четверть лиги и круглый, как сахарная голова, хотя вся тамошняя земля ровная. Этот холм, поскольку он был [там] единственным и по причине его красоты, те индейцы считали священным, поклонялись и приносили ему жертвы. Они пришли искать его покровительство, чтобы он, будучи их богом, защитил и освободил их от своих врагов. Они построили на нем укрепление из смеси сухих (seca) камней и дерна. Говорят, что женщины взялись принести весь дерн, который был необходим, чтобы воздвигнуть как можно быстрее это сооружение, а мужчины со своей стороны укладывали камни. Они в огромном количестве укрылись в крепости вместе со своими женами и детьми, со всей едой, которую только можно было собрать.

Инка направил им обычные требования и, в частности, велел сказать, что он не собирается отнимать у них их жизнь и их владения, а хочет оказать им благодеяния, которые Солнце приказывало ему оказывать индейцам, чтобы они проявили бы уважение к его сыновьям, не сопротивлялись бы им, ибо они были непобедимы, потому что Солнце помогало им во всех их завоеваниях и сражениях, и чтобы они считали бы его своим богом и поклонялись ему. Инка много раз направлял послание индейцам, которые все время упорствовали, отвечая ему, что их образ жизни был хорошим, что они не хотели его улучшать, и что у них были свои боги, [145] одним из которых был тот холм, который защищал их и должен был оказать им помощь, что пусть инка уходит с миром и обучает других всему, чему они захотят, поскольку они не хотят чему-либо учиться. Инка не был расположен дать им сражение, ибо хотел победить их лаской или голодом, если иначе было невозможно; он разделил свою армию на четыре части и взял холм в окружение.

Индейцы кольа много дней упорствовали на своем, выжидая нападения на крепость, однако, видя, что инки не хотят сражения, они приписали это страху и трусости, и, становясь день ото дня все более решительными, они много раз совершали вылазки из крепости, чтобы сразиться с ними, но они, выполняя приказ и указание своего короля, лишь сдерживали их, хотя с одной и с другой стороны люди все же погибали, и больше⁸ со стороны кольа, потому что они, как люди безрассудные, [сами] бросились на оружие противников. Тогда среди индейцев Кольяо распространилась всеобщая молва, а позже инки распустили ее по всем своим королевствам, что в один из дней, когда осажденные индейцы сделали такую вылазку, чтобы сразиться с людьми инки, камни и стрелы и другое оружие , которое они метали в инков, возвращались назад против них же самих их что так погибли многие кольа, раненные своим же собственным оружием. Дальше мы расскажем эту сказку, относящуюся к числу наиболее почитаемых ими. Из-за многочисленных в тот день смертей мятежники, и в частности кураки, раскаявшиеся в своем упрямстве, сдались; опасаясь другого великого наказания, они собрали всех своих людей и направились группами просить милосердия. Они приказали, чтобы первыми шли бы дети, а за ними вслед их матери и старики, которые находились с ними. Немного спустя вышли солдаты, а затем шли капитаны и кураки со связанными руками и с веревками, свисавшими с шеи в знак того, что они были достойны смерти за то, что подняли оружие против сыновей Солнца. Они шли босые, что у индейцев Перу считалось знаков унижения, чем давали понять, что там присутствовало великое высочество или божество, которому они идут поклоняться.

Глава III

ОНИ ПРОЩАЮТ СДАВШИХСЯ, И СКАЗКА ПРОВОЗГЛАШАЕТСЯ

Поставленные перед инкой, они, [как шли] по своим группам, унижались на земле и с громкими криками поклонялись ему как сыну Солнца. По совершении общего поклонения подошли сами кураки, с присущим им почтением они говорили, умоляя его величество о своем прощении, а если же ему было более желательно, чтобы они умерли, они сочли бы за счастье свою смерть, если бы он простил тех солдат, которые, видя их дурной пример и [повинуясь] приказу следовать ему, оказали[146] сопротивление инке. Они также умоляли простить женщин, стариков и детей, которые не были виновны, ибо только они одни являлись таковыми и поэтому хотели сами заплатить за все.

Инка принял их, сидя на своем кресле, окруженный своими вассалами, и, выслушав их, он приказал развязать им руки и снять с шей веревки в знак того, что прощает их и дарует жизнь и свободу, и ласковыми словами он говорил им, что пришел не ради того, чтобы отнять у них жизнь или имущество, а совершить добро и научить их разумной жизни и закону природы, чтобы они оставили бы своих идолов и стали бы поклоняться Солнцу как богу, которому они были обязаны этой милости, что, поскольку так приказывало Солнце, инка прощает их и в виде милости вновь дарит им их земли и вассалов с единственным намерением оказать им добро, в чем они по долгому опыту убедятся сами, и их дети, и потомки, ибо так приказывало Солнце; поэтому они должны вернуться в свои дома, и вылечить свои болезни и раны, и подчиняться тому, что он им приказывает, ибо все совершается ради их блага и пользы. И, чтобы они унесли с собой свидетельство милосердия инки и большую уверенность в [своем] прощении, он приказал, чтобы кураки от имени всех своих [людей] объявили бы ему мир [прикасанием] к правому колену, чтобы было видно, что, разрешая им коснуться своей особы, он считает их своими. Эта милость и благодеяние считались среди них бесценными, ибо было запрещено и воспринималось как святотатство прикосновение к инке, который был одним из их богов, если [прикоснувшийся] не принадлежал к королевской крови или не имел на то его позволения. Увидя обнаженной благочестивую душу короля, они почувствовали свою полную безопасность в отношении наказания, которого боялись, и, вновь унижая себя на земле, кураки заявили, что будут добрыми вассалами, чтобы стать достойными столь великой милости, и что его величество словом и делом показал себя сыном Солнца, ибо людям, заслужившим смерть, он оказывал никогда никем не воображавшуюся милость. Провозглашая сказку, [о которой говорилось выше], инки рассказывают, что исторически достоверным (historial) в ней было то, что капитаны инки, видя наглость кольа, которая с каждым днем росла, тайно приказали своим солдатам, чтобы они приготовились бы сразиться с ними в огне и в крови и наказать их со всей силой своего оружия, ибо было неразумно [больше] допускать ту непочтительность, которую они позволяли себе в отношении инки. Кольа, как обычно, предприняли свои угрозы и бравады, не замечая ярости и готовности противника встретить их. Они были встречены и подвергнуты нападению с огромной суровостью; большинство из них погибло. И, поскольку до того случая люди инки сражались с ними не для того, чтобы убивать их, а только сдерживать, [инки] заявили, что в тот день они также не сражались, а что Солнце, не желая терпеть столь малое уважение, которое кольа проявили к его сыну, приказало, чтобы их собственное оружие повернулось бы против них сами [147] и наказало бы их, поскольку [сами] инки не хотели делать этого. Индейцы, будучи такими наивными, верили, что это было так, поскольку так утверждали инки, считавшиеся сыновьями Солнца. Амауты, которые были философами, аллегоризируя сказку, говорили, что раз кольа не хотели оставить оружие и покориться инке, когда он им так приказал, оружие обернулось против них же самих, ибо их же оружие стало причиной их смерти.

Глава IV

ПОКОРЯЮТСЯ САМИ ТРИ ПРОВИНЦИИ, ОСТАЛЬНЫЕ ЗАВОЕВЫВАЮТСЯ: ОНИ СОЗДАЮТ КОЛОНИИ И НАКАЗЫВАЮТ ТЕХ, КТО ПРИМЕНЯЕТ ЯД

Эта сказка и мягкий и милосердный приговор князя распространились среди соседей Хатун-пакаса, где произошел тот случай, и вызвали такое восхищение и удивление, а с другой стороны, и любовь, что многие селения добровольно покорились и пришли выразить покорность инке Майта Капаку; и они поклонялись и служили ему, как сыну Солнца, и среди других народов, выразивших покорность, были жители трех больших провинций, богатых множеством скота и могучих воинственными людьми, именовавшиеся Кавки-кура, Мальяма и Варина, где[позже] случилось кровавое сражение Гонсало Писарро и Диего Сентено. Инка, оказав милости и благодеяния как покоренным, так и тем, кто пришел по своей воле, вновь перешел водораздел в сторону Коско, и из Хатун Кольа он направил войско с четырьмя мастерами боя на запад от места, где он находился, и приказал им, чтобы они, пройдя ненаселенные земли, которые называются Хатун-пуна (у границ которых остановил свои завоевания инка Льоке Йупанки), покорили бы своему служению народы, которые они встретят по другую сторону ненаселенных земель на склонах Моря Юга. Он приказал им ни в коем случае не допускать развязывания сражения с противниками, и что если они повстречают какие-либо упорные и упрямые [народы], которые не захотят покориться иначе, как благодаря силе оружия, чтобы они не трогали бы их, ибо варвары теряли больше, чем инки выигрывали. С этим приказом и большим запасом провианта, который им пополняли день за днем, отправились в путь капитаны и перешли Снежные Кордильеры с некоторыми трудностями, вызванными тем, что там не было открытой дороги и в той стороне было более тридцати лиг пути по ненаселенным [землям]. Они дошли до провинции, называвшейся Кучуна, с разрозненным и разбросанным населением, хотя людей было много. Местные жители, узнав новость о новой армии, построили укрепление, куда ушли со своими женщинами и детьми. Инки окружили их, и, выполняя приказ своего короля, они не хотели нападать на укрепление, которое было весьма слабым; они предложили им пакт о мире и дружбе. [148]

Противники ничего не хотели принимать от них. И одни, и другие упорствовали так в течение пятидесяти дней, во время которых возникало немало случаев, когда инки могли причинить много ущерба своим противникам, однако, следуя своему старому обычаю и особому приказу инки, они не хотели сражаться с ними, лишь сжимая [кольцо] окружения. С другой стороны, на осажденных людей оказывал давление голод, их жестокий враг, и был он великим, ибо по причине внезапности прихода инков они не сумели запастись достаточным провиантом [и] не сообразили, что [инки] окажутся столь упорными в осаде, считая, что они уйдут, видя их упрямство. Взрослые люди, мужчины и женщины, переносили голод, не падая духом, однако юноши и дети не могли переносить его страдания; они шли на поля в поисках трав, и многие приходили к противникам, и родители разрешали им это, чтобы не видеть их смерть на своих глазах. Инки подбирали их и давали еду для них самих и кое-что, что они могли отнести своим родителям, и вместе с едой они посылали им обычные предложения мира и дружбы. Противники, видя все это и не ожидая помощи [со стороны], согласились сдаться без каких-либо условий, поскольку им казалось, что те, кто проявил себя столь милосердными и жалостливыми, когда они были бунтовщиками и неприятелями, станут еще милосерднее, когда увидят их побежденными и униженными. Так они покорились воле инков, которые приняли их приветливо, не проявляя гнева, не укоряя их за прошлое упрямство; они скорее проявили к ним дружелюбие, и дали им еду, и вывели их из заблуждения, объясняя, что инка, сын Солнца, стремится завоевывать земли не для того, чтобы тиранить, а для того, чтобы принести добро их жителям, как ему приказывал отец Солнце. И чтобы они увидели это на [своем] опыте, они дали предводителям (principales) одежду и другие дары, говоря, что инка оказывает им эту милость; простым людям они дали провиант, чтобы они шли по своим домам, отчего все остались весьма довольны.

Капитаны инки передали сообщение о всем том, что случилось во время конкисты, и попросили людей, чтобы заселить селения в той провинции, ибо земля показалась им плодородной и пригодной для значительно большего [числа] людей, чем она имела, и что было полезно поставить там крепость, чтобы обеспечить сохранность завоеванного и на всякий иной случай, который в дальнейшем может иметь место. Инка направил им людей, как они просили, с их женами и детьми, которые и заселили два селения; одно у подножья горы, где местные жители построили крепость; они назвали его Кучуна, что являлось именем самой горы; другое назвали Мокева. Одно селение удалено от другого на пять лиг, а сегодня те провинции называются по имени этих селений, и они входят в юрисдикцию Кольа-суйу. Когда капитаны закончили создание селений и указали принятый способ и порядок в своей вере и правлении, они дознались, что среди тех индейцев имелись некоторые, пользовавшиеся ядом против своих врагов, [и] не столько чтобы убить их, сколько [149] для того, чтобы обезобразить и причинить вред их телу и лицу. Это был слабый яд, от которого умирали лишь слабые комплекцией; те же, кто был здоров, продолжали жить, но с великими страданиями, потому что их рассудок и члены становились непригодными и разум тупел, а лицо и тело обезображивались. Они становились очень страшными, [как] пораженные белой проказой, покрытые белыми и черными пятнами; словом, они были разрушены внутри и снаружи, и все родные (linaje) очень страдали, видя их такими. Те, кто имел эту отраву, радовались их страданиям больше, чем если бы смерть наступила сразу. Капитаны, узнав об этом зле, сообщили о нем инке, который направил им приказ заживо сжигать всех, кого обнаружат применяющим ту жестокость, и сделать так, чтобы от них не осталось бы даже памяти. Этот приказ короля оказался настолько приятен местным жителям той провинции, что они сами провели расследование и исполнили приговор; они заживо сожгли преступников и все то, что находилось в их домах, которые [также] были разрушены и засыпаны битым камнем, как вещи, принадлежавшие проклятым людям; они сожгли их скот и разрушили поместья, даже выкорчевали посаженные ими деревья; они приказали, чтобы никто и никогда не воспользовался бы [всем] этим, чтобы там царило опустошение и никто не смог бы унаследовать зло их прежних владельцев. Строгость наказания породила такой страх у местных жителей, что, как они заверяют, никогда больше во времена королей инков тот яд не был использован, пока ту землю не завоевали испанцы. Исполнив наказание и устроив поселения переселенцев (transplantados) и правление среди покоренных, капитаны вернулись в Коско, чтобы отчитаться в совершенном ими. Они были очень хорошо приняты и вознаграждены своим королем.

Глава V

ИНКА ЗАВОЕВЫВАЕТ ТРИ ПРОВИНЦИИ, ОН ВЫИГРЫВАЕТ ОЧЕНЬ УПОРНОЕ СРАЖЕНИЕ

По прошествии нескольких лет инка Майта Капак решил направиться на покорение и присоединение новых провинций к своей империи, ибо день ото дня росла у этих инков жадность и стремление к увеличению своего королевства, для чего, собрав как только можно больше воинов и обеспечив себя провиантом, он пришел в Пукара в Ума-суйу, которая была последним селением, завоеванным в том направлении его дедом или, согласно другим, — его отцом, как мы говорили в должном месте. Из Пукара он пошел на восток в провинцию, которую называют Льари-каса, и без какого-либо сопротивления покорил ее местных жителей, которые с радостью признали его господином. Оттуда он пошел в провинцию, называемую Санкаван, и с той же легкостью подчинил ее себе, ибо, [150] поскольку по тем провинциям прошла слава, восхвалявшая прошлые подвиги отца и деда этого князя, местные жители с большим желанием шли к нему в вассалы. Эти провинции составляют в длину более пятидесяти лиг, а в ширину с одной стороны тридцать, а с другой — двадцать; провинции были очень заселены людьми и богаты скотом. Инка, установив обычный порядок в своем идолопоклонстве, и в хозяйстве, и в правлении новыми вассалами, прошел в провинцию, называемую Пакаса, и в ней он покорил и заставил служить себе ее местных жителей, которые не оказали ему какого-либо противодействия ни в сражениях, ни сопротивлением; наоборот, они все покорились ему и восхваляли как сына Солнца.

Эта провинция является частью той, которую, как мы говорили, завоевал инка Льоке Йупанки; она очень большая и имеет много селений, и вот так оба эти инки, отец и сын, завершили ее завоевание. Закончив конкисту, он приблизился к королевской дороге из Ума-суйу, недалеко от селения, которое сегодня называют Вайчу. Там он узнал, что впереди собралось множество людей, объединившихся, чтобы начать с ним войну. Инка продолжил свой путь в поисках противников, которые вышли [ему навстречу], чтобы защитить переправу через реку, которую называют река Вайчу. Вышли тринадцать или четырнадцать тысяч индейцев, воинов из различных племен (apellidos), хотя все они назывались этим именем кольа. Инка, чтобы не начинать сражение, а продолжать завоевание, так же как он до этого осуществлял его, много раз посылал противникам великие предложения мира и дружбы, однако они ни разу не захотели принять их; наоборот, день ото дня они все больше наглели, ибо им казалось, что предложения [мира], которые предлагал им инка, и его нежелание идти с ними на разрыв происходили от страха, который они ему внушали. С этой пустой презумпцией они отдельными отрядами переправлялись во многих местах через реку и нападали с великим бесстыдством на королевское войско инки, который, чтобы избежать смерти с обоих сторон, пытался любым путем привлечь их добром и переносил оскорбления противников столь терпеливо, что даже его [люди] стали воспринимать все это как зло и они говорили ему, что величие сына Солнца не может разрешать и терпеть такую дерзость тех варваров, ибо в дальнейшем оно могло вызвать презрение и потерю завоеванной репутации.

Инка сдерживал гнев своих людей, говоря, что подражает своим предкам и ради исполнения приказания своего отца Солнца, который приказывал ему беспокоиться о благе индейцев, что он не хотел наказывать тех [индейцев] оружием; что, не причиняя им зла, не давая им сражения, нужно дождаться такого дня, когда можно будет увидеть, не зародится ли в них понимание добра, которое он желал принести им. Этими и другими схожими словами много дней удерживал инка своих капитанов, не желая давать разрешение, чтобы они начали рукопашную с [151] противником. Пока однажды, побежденный настойчивостью своих [людей] и вынуждаемый дерзостью противников, которая была уже невыносима, он приказал начать сражение.

Инки, которые страстно желали этого, начали сражение со всей поспешностью. Противники, видя близость сражения, которого они так добивались, также выступили с великой радостью и поспешностью; вступив в рукопашный бой, и та, и другая стороны сражались с огромнейшей яростью и храбростью: одни, чтобы сохранить свою свободу и право не желать покориться и служить инке, даже если он был сыном Солнца, а другие, чтобы наказать за неуважение, которое проявлялось к их королю. Они сражались с великим упорством и слепотой, в особенности кольа, которые, словно не ощущая боли, бросались на оружие инков и, будучи варварами, упорствующими в своей непокорности, сражались отчаянно, без какого-либо порядка или согласованности [в действиях], благодаря чему смертность среди них была огромна. В этом упорном сражении они провели весь день без передышки. Инка был повсюду в сражении; ввязываясь или выходя [из боя], он то укреплял [ряды] своих воинов, выполняя обязанности капитана, то сам сражался с противником, чтобы утвердить славу доброго солдата.

Глава VI

ЛЮДИ ВАЙЧУ СДАЮТСЯ; ОНИ ПОЛУЧАЮТ ЛЮБЕЗНОЕ ПРОЩЕНИЕ

Более шести тысяч [людей] кольа, как говорят их потомки, погибло по причине плохой согласованности и безрассудства, проявленных в сражении. Наоборот, со стороны инков благодаря порядку и хорошему руководству было потеряно не более пятисот [воинов]. С ночной темнотой одни и другие собрались в своих лагерях; кольа, испытывая боль от уже поостывших ран и видя тех, кто был убит, потеряв боевой дух и мужество, которые до этого были у них, не знали, что делать и какой совет принять, потому что у них не было сил, чтобы защитить свободу, сражаясь оружием, а, чтобы спастись бегством, они не знали, как и где можно было бежать, ибо противники окружили их и заняли проходы; им казалось, что и они не могут уже просить милосердия, ибо из-за своей великой гнусности и пренебрежения к стольким и столь прекрасным условиям, которые предлагал им инка, они были недостойны его.

В этой всеобщей растерянности они избрали самый надежный путь, который виделся самым старым из них; они советовали, что, если все сдадутся, хотя и поздно, они смогут вымолить милосердие у князя и что он, хотя и оскорбленный, в проявлении сочувствия последует примеру своих отцов, о которых было известно, что они были чрезвычайно милосердны с взбунтовавшимися и небунтовавшими противниками. Согласившись [152] на это, они с рассветом оделись в самые презренные одежды, которые только могли придумать, обнажили головы, разулись, сняли накидки (manta), оставаясь в одних только рубашках. И капитаны, и знатные люди со связанными руками, не произнося ни единого слова, входили через ворота в лагеря инки, который принял их с большим благодушием. Кольа, встав на колени, сказали ему, что они не пришли просить милосердия, ибо хорошо знали, что недостойны, чтобы инка применил его к ним из-за их неблагодарности и великого упорства; что они просто просили его приказать своим воинам прикончить их кинжалами, чтобы они стали примером и другие не решились бы, как они, проявить непокорность сыну Солнца.

Инка приказал, чтобы один из его капитанов ответил бы от его имени и сказал бы им, что отец Солнце послал его на землю не для того, чтобы убивать индейцев, а чтобы приносить им благодеяния, вызволяя их из животной жизни, которую они вели, и обучая их познанию Солнца, своего господа, чтобы дать им порядок, законы и правление, чтобы они жили бы как люди, а не как животные; e что он ради исполнения этого приказания шел из земли в землю, в которых он не нуждался, чтобы привлекать индейцев к служению Солнцу, и что он, как его сын, прощает их и приказывает им жить, хотя они недостойны этого, а что за бунт, который они подняли, его отец Солнце должен был наказать и наказал их, что вызывает у инки сожаление; что с этих пор и дальше они должны загладить свою вину и проявлять покорность приказаниям Солнца, благодаря благодеяниям которого они будут жить в процветании и покое. Дав им этот ответ, он приказал одеть и лечить их, и чтобы с ними обходились по возможности лучше. Индейцы вернулись в свои дома, рассказывая о зле, которое им причинил их бунт, и что они остались жить благодаря милосердию инки.

Глава VII

ПОКОРЯЮТСЯ МНОГИЕ СЕЛЕНИЯ; ИНКА ПРИКАЗЫВАЕТ ВОЗВЕСТИ ПЛЕТЕНЫЙ МОСТ

Затем новость о повальной смерти в том сражении и что она явилась наказанием, которому Солнце подвергло тех индейцев, потому что они не покорились его сыновьям инкам и не пожелали принять его благодеяния, распространилась по всей округе. В связи с этим многие селения, находившиеся еще дальше и жители которых [уже] поднялись на борьбу и построили военные лагери, чтобы оказать сопротивление инке, [сами] разрушили их, и, зная его милосердие и кротость, направились к нему, и попросили у него прощения, и умоляли его, чтобы он взял бы их своими вассалами, и что они были бы счастливы стать таковыми. Инка [153] принял их весьма любезно и приказал дать им [свою] одежду и другие дары, чем индейцы остались весьма довольны, рассказывая повсюду, что инки были настоящими сыновьями Солнца.

Этими селениями, которые принесли покорность инке, были те, что расположены от Вайчу до Кальа-марка, на юге по дороге из Лос-Чаркас, имеющей тридцать лиг пути. Инка прошел дальше от Кальа-марка еще двадцать четыре лиги по той же самой королевской дороге из Лос-Чаркас до Каракольо, подчинив служению себе все селения, которые находятся по одну и по другую руку от королевской дороги, пока он не достиг лагуны Париа. Оттуда он вновь повернул на восток, к Андам, и дошел до долины, которую сегодня называют Чуки-апу, что на всеобщем языке означает капитанское копье, или главное копье, что одно и то же. В том округе он приказал заселить перемещенными индейцами много селений, ибо он признал, что те долины были более жаркими для выращивания кукурузы, чего нельзя было сказать о всех остальных провинциях, значащихся под этим названием Кольа. Из долины Кара-кавту он пошел на восток до склонов великой Кордильеры и снежных гор Анд, расположенных в тридцати и более лигах от королевской дороги Ума-суйу.

На тех дорогах и в покорении людей, и в начертании планов селений, которые были им заселены, и в наведении порядка в своих законах, и в правлении он провел три года. Он вернулся в Коско, где был встречен величайшим праздником и ликованием. И, проведя в отдыхе два или три года, он приказал собрать к следующему лету провиант и людей для осуществления нового завоевания, чтобы душа его не страдала от праздности, и еще потому, что он вознамерился пойти на запад от Коско, где находилось то, что они называли Конти-суйу и включало в себя многие и большие провинции. А так как ему было необходимо переправиться через большую реку, называемую Апу-римак, он приказал соорудить мост, по которому переправилась бы его армия. Он дал им план, как его следовало соорудить, обсудив его с некоторыми весьма талантливыми индейцами. И, поскольку писатели из Перу хотя и говорят, что [там] имеются мосты из плетеного камыша, но не рассказывают, каким образом они строились, я счел нужным описать его здесь для тех, кто не видел их, и еще потому, что этот [мост] был первым плетеным мостом, который построили в Перу по приказу инков.

Чтобы построить один из тех мостов, они собирают огромнейшее количество ивовых кустов, которые, однако, не являются такими же, как в Испании, — они другого вида, с тонкими и жесткими ветвями. Из трех простых ивовых лоз делается очень длинная плетенка, размером в длину, которую должен иметь мост. Из трех плетенок по три ивовые лозы делаются другие [плетенки] по девять лоз; из трех таких делаются другие плетенки, которые вместе имеют уже двадцать семь ивовых лоз, а из трех таких делаются другие, еще более толстые; и таким образом они [154] увеличивают и утолщают плетенки, пока они не становятся такими толстыми, как тело человека, а то и толще. Таких очень толстых плетенок делается пять. Чтобы переправить их на другой берег реки, индейцы переправляются [туда] вплавь или на плотах. Они берут тонкий шнур, к "которому привязывают канат толщиною с трос из пеньки, которую индейцы называют чавар; к этому канату привязывается одна из плетенок, и огромная толпа индейцев тянет ее, пока она не перейдет на другую сторону [реки]. И, перетащив все пять [плетенок], они укладывают их на две высокие опоры, которые сделаны прямо из скалы (pena viva), где таковая имеется, а если она там не обнаружена, [то] опоры высекаются из таких же крепких, как скала, камней. Мост над [рекой] Апу-римак, который находится на королевской дороге из Коско в Лос-Рейес, имеет одну подпорку, [вырубленную] прямо в скале, а другая сделана из камней. Опоры на земле — пустотелые, с крепкими стенами по сторонам. В тех пустотах между одной и другой стенами каждая опора имеет пять или шесть поперечных балок, таких толстых, как быки, расставленных в своем порядке и соразмерности (compas), как ручная лестница; индейцы накручивают на каждую из этих балок каждую из толстых плетенок из ивовой лозы, чтобы мост был натянут и не ослабевал под своей собственной тяжестью, которая была огромна; однако, сколь сильно они ни тянули ее, она всегда вытягивается и провисает дугой, поэтому, войдя [на мост], до середины спускаются, а выходят, поднимаясь до самого конца, и при любом несколько более сильном ветре он начинает раскачиваться.

Три толстые плетенки они укладывают в качестве пола моста, а две другие ставят по одну и другую стороны вместо перил. На те [плетенки], которые служат полом, они кладут тонкие, как прутья, деревья, сложенные и переплетенные, как плетень, занимающий всю ширину моста, которая равна двум варам в ширину. Они кладут то дерево для сохранения плетенок, чтобы они не ломались бы так быстро, и крепко связывают их с самими плетенками. На дерево они накладывают большое количество связанных и уложенных в своем порядке ветвей. Они кладут их так, чтобы ногам животных было бы во что упираться и чтобы они не скользили и не падали бы. Нижние плетенки, которые служат полом, и верхние, которые служат перилами, оплетены множеством очень крепко привязанных ветвей и тонких деревьев, которые образуют стенку вдоль всего моста, и он становится таким крепким, что по нему переходят люди и животные. [Мост] над Апу-римаком, являющийся самым длинным из всех [мостов], имеет шагов двести в длину. Я не измерял его, но в Испании вместе с теми, кто ходил по нему, мы старались подсчитать, и все давали ему [именно] эту длину, и скорее даже большую, нежели меньшую. Я видел многих испанцев, которые не спешивались, чтобы перебраться через мост, а некоторые переезжали его рысью, чтобы показать отсутствие страха, что не было лишено некоторого безрассудства, [155] Эту столь гигантскую махину (maguina) начинают строить из трех только ивовых лоз, превращая в столь мощное и великолепное сооружение, каким оно [здесь] представлено, хотя и плохо нарисовано. Сооружение действительно чудесное; оно кажется невероятным, если бы его нельзя было бы увидеть, как [можно] увидеть сегодня, ибо всеобщая нужда в нем защитила и сохранила мост, хотя он мог бы быть разрушен временем, как случилось с другими, столь же крупными и [даже] большими [мостами], которые повстречали испанцы на той земле. Во времена инков те мосты подновлялись каждый год; на работы приходили соседние [с ним] провинции, между которыми в зависимости от их близости [к сооружению], от количества и возможностей индейцев каждой провинции были распределены [изготовление и доставка] материалов. Сегодня происходит то же самое.

Глава VIII

МОЛВА О МОСТЕ ПРИВОДИТ К ДОБРОВОЛЬНОЙ ПОКОРНОСТИ МНОГИЕ НАРОДЫ

Узнав, что мост уже построен, инка поднял свою армию, в которой он вел двенадцать тысяч воинов с опытными капитанами, и направился к мосту, где он обнаружил добрый гарнизон людей для его защиты, если противники захотели бы его сжечь. Но они были столь восхищены новым сооружением, сколь жаждали заполучить своим господином [того] князя, приказавшего построить такую махину, ибо индейцы Перу в те времена, и даже когда пришли испанцы, отличались такой простотой, что, когда появлялась какая-нибудь новая вещь, кем-то другим изобретенная, и которую они не видели, этого было достаточно, чтобы они покорились и признали бы сыновьями Солнца тех, кто ее создал. Именно так, а не иначе они были настолько поражены видом испанцев, сражающихся верхом на таких яростных, как им показалось, животных, как лошади, стреляющих из аркебузов и убивающих противника в двухстах и трехстах шагах, что они сочли их за богов и в первой же конкисте покорились. Благодаря этим двум вещам, которые оказались главными из того, что они увидели в испанцах, они посчитали их сыновьями Солнца и почти без сопротивления покорились им, как это случилось тогда; и уже здесь [в Испании] всякий раз они проявляли и проявляют восхищение и признание [чужого превосходства], когда испанцы показывают какую-нибудь новую для них и дотоле невиданную штуку, будь то мельницы для помола пшеницы, пашущие буйволы, строительство сводной арки из камня при возведении мостов через реки, ибо им кажется, что вся та огромная тяжесть повисла в воздухе; они говорят, что за подобные и другие дела (cosas), с которыми они сталкиваются ежедневно, испанцы [156] достойны того, чтобы им служили индейцы. Поскольку во времена инки Майта Капака была еще большей эта простота, те индейцы восприняли сооружение моста с таким восхищением, что он один внес вклад, благодаря которому многие провинции той округи приняли инку без всяких возражений, и среди них была одна, именуемая Чумпи-вилька, которая расположена в округе Конти-суйу и имеет двадцать лиг в длину и более десяти в ширину: они с большим удовольствием признали его своим господином как благодаря его славе сына Солнца, так и чуда нового сооружения, ибо им казалось, что подобные дела могли совершать только люди, спустившиеся с неба. Только в селении, именуемом Вильильи, он встретил некоторое сопротивление; там местные жители построили укрепление вне селения и укрылись в нем. Инка приказал окружить его со всех сторон, чтобы ни один индеец не ушел; с другой стороны, он призвал их к себе с обычным милосердием и кротостью.

Те [люди] из укрепления по прошествии немногих дней — их прошло не более двенадцати или тринадцати, — сдались, и инка полностью простил их, а оставив ту провинцию умиротворенной, он пересек ненаселенные [земли] Конти-суйу, что составляло десять и шесть лиг пути; он обнаружил [там] недоброе болото шириною в три лиги, которое лежало по одну и по другую руку вдоль многих земель, препятствуя проходу армии.

Инка приказал проложить по нему дорогу, которую соорудили из больших и маленьких камней, между которыми насыпался земляной дерн. Сам инка работал на строительстве, обучая [индейцев] мастерству или помогая поднимать большие камни, которые укладывались в сооружение. Этот пример вызвал такое усердие у его людей, что шоссе было готово за несколько дней, хотя оно было шесть вар в ширину и две в высоту. Это шоссе пользовалось и пользуется сегодня великим почтением у индейцев той местности как по причине того, что сам инка работал над [этим] сооружением, так и благодаря той пользе, которую они получают, передвигаясь по нему, ибо оно намного сократило их путь и те усилия, которые прежде приходилось вкладывать, чтобы пересечь болото с одной либо с другой стороны. И по этой причине они проявляют величайшую заботу о его ремонте, чтобы камень, не успев упасть, уже стоял бы снова на своем месте. Они поделили его между своими областями, чтобы каждый народ заботился бы о своей части [шоссе], и благодаря упорству одних и других оно содержится так, словно его только сегодня закончили [строить]; и в любом общественном строительстве существовало такое же распределение [обязанностей] по родовым линиям, если сооружение было небольшим, либо по провинциям, если оно было очень крупным, как-то: мосты, хранилища, королевские и другие подобные сооружения.

Дерн приносит шоссе большую пользу, ибо корни, переплетаясь между собой среди камней, обхватывают, и сцепляют, и очень сильно укрепляют их. [157]

Глава IX

ИНКА ЗАХВАТЫВАЕТ ДРУГИЕ МНОГОЧИСЛЕННЫЕ И КРУПНЫЕ ПРОВИНЦИИ И МИРНО УМИРАЕТ

[Когда] шоссе было построено, инка Майта Капак прошел [болота] вошел в провинцию, именуемую Алька; много индейцев, воинов из всей окрестности, вышли защитить от него проходы на ужаснейших откосах и тяжелых перевалах, которые имеются на дороге; они такие [опасные], что передвижение по ним даже в самое мирное время вызывает ужас и страх, возрастающий во много раз, когда, двигаясь по ним, нужно преодолевать сопротивление противника. На тех переходах инка проявил столько благоразумия, и выдумки (consejo), и столь прекрасное военное искусство, что, несмотря на то что они защищали их с одной и с другой стороны и гибло много людей, он постоянно отвоевывал земли у противников. Видя, что они не могут оказать ему сопротивление на столь труднодоступных проходах, скорее день ото дня проигрывая [войну], они решили, что инки действительно были сыновьями Солнца, поскольку показали себя непобедимыми. С этой пустой верой (хотя они сопротивлялись более двух месяцев), с общего согласия всей провинции они признали его королем и господином, обещая ему верность преданных вассалов.

Инка вошел с великим триумфом в [их] главное селение, именуемое Алька. Оттуда он пошел в другие крупные провинции, имена которых Тау-рисма, Кота-васи, Пума-тампу, Пари-вана Коча, что означает озеро птиц фламинго, потому что на небольшом клочке незаселенной земли, который имеется в той провинции, лежит большое озеро: на языке инки они называют коча море и любое озеро или лужу с водой, а пари-вана означает птицу, которую в Испании зовут фламинго, и из этих двух слов они составляют одно, говоря Пари-вана Коча, называя ими ту провинцию, которая отличается красотой, плодородием и величиной и имеет много золота; а испанцы делают синкопу, называя ее Парина Коча. Пума-тампу означает хранилище львов и составлено из пума, что значит лев, и тампу, что значит хранилище: должно быть, в той провинции когда-то имелось логово львов или в ней больше львов; чем в любой другой [провинции].

Из Пари-вана Коча инка пошел дальше, пройдя ненаселенные земли Коро-пуны, в которой возвышается красивейшая и высочайшая снежная пирамида, которую индейцы с большим уважением называют Baea, что среди прочих значений, которые имеет это слово, здесь означает восхитительная (оно так и есть), и по своей старой простоте жители округи боготворили ее за ее высоту и действительно восхитительнейшую красоту Пройдя незаселенные земли, он вошел в провинцию, именуемую Аруни оттуда он прошел в другую, которую они зовут Кольава, которая доходит [158] до долины Аре-кепа, что, согласно отцу Блас Валера, означает звучная труба.

С большой легкостью для себя инка Майта Капак подчинил и включил в свою империю все эти народы и провинции, проявившие со своей стороны большую кротость. Ибо, поскольку они слышали о подвигах, которые совершили инки па тяжелых и ужасающих переходах в горах Алька, [и] считая их непобедимыми и сыновьями Солнца, они радовались [возможности] стать его вассалами. В каждой из тех провинций инка останавливался на время, которое было необходимо, чтобы дать ей порядок и законы, как полагалось для хорошего правления и ее спокойствия. Обнаруженная им долина Арекепа не имела обитателей; оценив плодородность [этого] места, теплоту воздуха, он решил перевести [туда] большое число тех индейцев, которых он завоевал, чтобы заселить ими ту долину. Разъяснив им выгоды и пользу, которые они получат, заселив то место и насладившись той землей, [и] не только те, кто [непосредственно] заселит ее, но также и весь его народ, ибо все они с избытком воспользуются благами той долины, он отобрал более трех тысяч дворов (casas) и основал четыре или пять селений. Одно из них называют Чимпа, а другое Сука-вайа, и, оставив в них губернаторов и других нужных министров, он вернулся в Коско, затратив на эту вторую конкисту три года, за время которых он подчинил и включил в свою империю в направлении, именуемом Кунти-суйу, почти девяносто лиг в длину, а в ширину — в одних местах десять или двенадцать, а в других пятнадцать лиг. Все эти земли соприкасались с теми, которые уже были завоеваны и подчинены его империей.

В Коско инка был встречен величайшими торжественными празднествами и ликованием, танцами и песнями, сочиненными в честь его побед. Инка, наградив своих капитанов и солдат благодеяниями и милостями, распустил свою армию, и, считая, что на тот период времени было достаточно того, что он завоевал, он решил отдохнуть от прошлых трудов и заняться своими законами и указаниями для хорошего правления своим королевством, [уделяя] особую заботу и внимание благодеяниям для бедных, вдов и сирот, на что он затратил оставшуюся часть своей жизни, которая, как и у предшественников, насчитывала более или менее тридцать лет царствования, хотя достоверно неизвестно, сколько [лет] он царствовал и сколько прожил, и я не смог узнать (pude haber) большего о его деяниях. Он скончался весь в подвигах и трофеях, которые совершил и добыл на войне и в мире. О нем горевали и плакали [целый] год в соответствии с обычаем инков; он был очень любим и желаем своими вассалами. Он оставил полновластным наследником Капака Йу-панки, своего первородного сына от своей сестры и жены Мама Кука. Помимо принца [наследника], он оставил других сыновей и дочерей, как от тех [женщин], которых называют законными по крови, так и от незаконных. [160]

ГлаваХ

КАПАК ЙУПАНКИ, ПЯТЫЙ КОРОЛЬ, ЗАВОЕВЫВАЕТ МНОГИЕ ПРОВИНЦИИ В КУНТИ-СУЙУ

Инка Капак Йупанки, имя которого уже объяснено именами ею предшественников, после того как умер его отец, принял в знак восхождения [на престол] красную повязку с бахромой (borda) и, совершив подношение подарков, отправился посетить всю свою землю и прошел по ее провинциям, интересуясь, как живут их губернаторы и остальные королевские министры: он истратил на посещения два года. Он возвратился в Коско [и] приказал собрать к следующему году людей и провиант, потому что задумал конкисту в направлении Кунти-суйу, что значит на запад от Коско, где, как он знал, находились многочисленные и большие провинции с многочисленным населением. Чтобы пройти к ним, он приказал на большой реке Апу-римак, в местности, именуемой Вака-чака, соорудить другой мост, расположенный ниже [моста] в Акча, и он был построен со всем усердием и оказался более длинным, чем предшествующий/ибо в том месте река течет уже более широко.

Инка вышел из Коско и повел почти двадцать тысяч воинов; он дошел до моста, находящегося в восьми лигах от города, — дорога, весьма неровная и тяжелая, ибо один лишь склон, по которому следует спускаться к реке, имеет три большие лиги почти перпендикулярного спуска, хотя высота его [по прямой] не достигает половины лиги; а подъем по другую сторону реки — еще три лиги. Пройдя мост, он вошел в прекрасную провинцию, именуемую Йана-вара, в которой сегодня находится более тридцати селений; неизвестно, сколько их было тогда, но первое же селение, которое стояло на той стороне [реки] и которое они называют Пити, вышло [навстречу инке] со всеми своими жителями — мужчинами и женщинами, стариками и детьми, с великим праздником и ликованием, с громкими песнями и обращениями к инке, и они признали его своим господином и свою покорность и вассальную зависимость. Инка принял их с большим одобрением и дал им большие подарки из одежды и других вещей, которые обычно имелись при его дворе. [Люди] из селения Пити направили посланников в остальные селения своей округи, принадлежавшие тому же народу Йана-вара, сообщая им о приходе инки и как они признали его королем и господином; их примеру последовали остальные кураки, и с большой радостью они поступили так же, как и [люди] из Пити.

Инка принял их, как и первых, и одарил милостями и подарками, и для большего их удовлетворения он пожелал увидеть и посетить все их селения, расположенные на пространстве в двадцать лиг длиною и более пятнадцати шириною. Из провинции Йана-вара он прошел в другую, именуемую Аймара. Между этими двумя провинциями находится [162] ненаселенная земля протяженностью в пятнадцать лиг. По другую сторону ненаселенной земли на холме, который называют Муканса, он встретил огромное число людей, намеревавшихся преградить ему дорогу и вход в свою провинцию, которая имеет более тридцати лиг в длину и более пятнадцати в ширину, населенную множеством людей, с многочисленным скотом, богатую шахтами с золотом, и серебром, и свинцом, которая до завоевания [инками] имела более восьмидесяти селений.

Инка приказал расположить свою армию у подножья холма, чтобы отрезать выход противникам, которые, будучи варварами, не [зная] военное искусство, бросили свои селения и собрались на той горе, как в укрепленном месте, не обращая внимания, что оказались обложенными, как в загоне. Много дней инка не хотел начинать бой и не допускал, чтобы им причинялось бы иное зло, кроме как оказание противодействий их снабжению провиантом, что могло случиться, ибо голод должен был заставить их сдаться; с другой стороны, он предлагал им мир.

Так более месяца упорствовали одни и другие, пока восставшие индейцы, вынуждаемые голодом, не направили посланцев к инке, заявляя, что они готовы и согласны признать его своим королем и поклоняться ему как сыну Солнца, если он в качестве такового сына Солнца даст им свою клятву и слово завоевать и включить в свою империю (после того как они покорятся) соседнюю с ними провинцию Ума-суйу, населенную воинственными и тираническими людьми, которые проникали к ним, пожирая их провиант прямо у самых дверей их домов, и причиняли им другие беды, в результате чего возникали войны со многими смертями и грабежами, [и], хотя они много раз замирялись, столько же раз вновь разгорались войны и всегда из-за тирании и нарушения соглашений [людьми] из Ума-суйу; поэтому они умоляли его, поскольку им придется стать его вассалами, чтобы он избавил их от тех злых соседей, и что на этом условии они покоряются ему и признают князем и господином.

Инка через одного капитана ответил, что он пришел туда ради уничтожения безрассудства и обид и обучения всех тех варварских народов, чтобы они жили по человеческим, а не по звериным законам, чтобы указать им познание своего бога Солнца, и что уничтожение обид и приведение к разуму индейцев являются обязанностью (oficio) инки; [поэтому] у них не было причин ставить условием то, что король был обязан осуществлять по службе; что он принимал их своими вассалами, но не на их условиях, ибо они должны были не диктовать ему законы, а принимать их от сына Солнца; что же касалось их распрь, ссор и войн, то пусть они оставят их на усмотрение инки, ибо он знал, что следовало делать.

С этим ответом вернулись послы, а на следующий день пришли все индейцы, которые укрывались на том холме и которых было более двенадцати тысяч воинов; они привели с собой своих женщин и детей, которых было более тридцати тысяч душ, [и] все они шли по своим отрядам, [163] включавшим людей из каждого отдельного селения, и, встав по своему обычаю на колени, они выразили покорность инке, и вручили ему себя в вассальную зависимость, и в знак этого они отдали ему золото, и серебро, и свинец, и все остальное, чем владели. Инка принял их с великой лаской и приказал, чтобы им дали еду, ибо они исстрадались от голода, и обеспечивали бы их провиантом, пока они не доберутся до своих селений, чтобы они не страдали бы в пути, и он приказал им, чтобы они разошлись бы затем по своим домам.

Глава XI

ЗАВОЕВАНИЕ АЙМАРА, ПРОЩЕНИЕ КУРАКОВ. ОНИ УСТАНАВЛИВАЮТ ПОГРАНИЧНЫЕ ЗНАКИ НА СВОИХ ГРАНИЦАХ

Разослав [по домам] людей, инка пошел в одно. из селений той самой провинции Аймара, которое называется Вакирса, состоящее сегодня более чем из двух тысяч домов, а оттуда он направил [своих] посланцев к касикам Ума-суйу. Инка приказал им предстать перед ним, ибо он, как сын Солнца, хотел выяснить разногласия между ними и их соседями, [людьми] из Аймара, относительно пастбищ и лугов и [сообщил], что ожидает их в Вакирса, чтобы дать им законы и указы, благодаря которым они будут жить как разумные люди и не будут убивать [друг друга] как тупые звери за столь незначительные вещи, как пастбища для их скота, поскольку было очевидным, что и одним и другим хватало места пасти скот. Кураки из Ума-суйу, собравшись вместе, чтобы обсудить ответ, дабы он был общим, ибо таким именно был приказ [инки], заявили, что они не нуждаются в инке, чтобы идти туда, где он находился, но что если инка нуждался в них, то. пусть он ищет с ними встречи на их землях, где они ждут его с оружием в руках, и что они не знают, является ли он сыном Солнца, и не считают своим богом Солнце, и не хотят его [считать таковым]; что у них были природные боги своей земли, с которыми им было хорошо, и они не желали других богов; пусть инка дает свои законы и распоряжения (prematicas) тем, кто хочет соблюдать их, для них же было очень хорошим законом добывать оружием то, в чем они нуждались, и силой отнимать это у любого, кто этим владеет, а самим защищать свои земли от любого, кто ступит на них, причиняя им неприятности; что таков был их ответ, а если инка хотел иного, они его дадут ему на поле боя как храбрые солдаты.

Инка Капак Йупанки и его мастера боя, рассмотрев ответ [кураков] Ума-суйу, решили как можно быстрее захватить их селения, чтобы, застав их врасплох, подавить их решимость и наглость скорее страхом и угрозой оружием, нежели причинением вреда, ибо, как уже говорилось,[164] для всех королей — потомков первого инки Манко Капака было законом и его ясным приказом ни в коем случае не проливать кровь, если этого хоть как-то можно было избежать, и чтобы они старались привлекать к себе индейцев лаской, и благодеяниями, и доброй сноровкой, ибо так завоеванные ими вассалы будут любить их по любви, а в противном случае, как покоренные и принуждаемые оружием, они будут ненавидеть их. Инка Капак Йупанки, понимая всю полезность для себя соблюдения этого закона ради увеличения и сохранения своего королевства, приказал со всей тщательностью подготовить восемь тысяч самых отборных из всей его армии мужей, с которыми он, шагая дни и ночи, в очень короткий срок оказался в провинции Ума-суйу, где проявлявшие беспечность противники ожидали встретить его не раньше, чем через месяц, поскольку его сопровождали огромная армия и большие трудности. Однако увидев его столь неожиданно с избранным войском посреди своих селений и [понимая], что вся остальная [армия], которая осталась позади, шла за ним следом, они решили, что не смогут достаточно быстро собраться вместе, чтобы защитить себя, ибо инка раньше успеет сжечь их дома; кураки, испытывая раскаяние за свой дурной ответ, бросив оружие и известив друг друга посланниками, со всей поспешностью направились просить милосердия и прощения за [свое] преступление. По мере того как они приходили, одни раньше, а другие позже, они предстали перед инкой и молили его простить их, ибо признавали его сыном Солнца, и просили, чтобы он, будучи сыном такого отца, взял бы их своими вассалами, публично обещая верно служить ему.

Инка совсем вопреки страхам курак, считавших, что он прикажет обезглавить их, принял их с великим милосердием и приказал сказать, что он не удивлялся, что они, будучи плохо образованными варварами, не понимали того, что было полезно для их религии [и] для их духовной жизни; что стоит им только испробовать вкус порядка и правления его предшественников королей, как они будут счастливы стать его вассалами, и что точно так же они станут презирать своих идолов, как только познают и признают множество благодеяний, которые они и весь мир получают от его отца Солнца, за что оно воспринимается как бог и достойно поклонения [в отличие от] тех, кого они называли богами своей земли, которые, будучи фигурами грязных и презренных животных, были прежде всего достойны презрения, а не поклонения как богам; посему он приказывал им, чтобы они во всем и всюду слушались его и делали бы то, что инка и его губернаторы прикажут им как в религии, так и в законах, потому что и одно и другое было приказано его отцом Солнцем.

С великим унижением кураки ответили, что обещают не иметь иного бога, кроме Солнца, его отца, не соблюдать иных законов, кроме тех, что он пожелает дать им; что, судя по тому, что они слышали и видели, они поняли, что все приказания делались ради чести и блага его вассалов. Инка, желая оказать милость новым вассалам, направился в главное селение [165] той провинции, называвшейся Чирарки, и там, будучи осведомлен о расположении пастбищ, о которых шли споры и войны, и, рассудив то, что подходило обеим сторонам, приказал проложить границы там, где он счел, что будет лучше всего, дабы каждая из провинций знала свою часть [земель] и не проникала бы в чужую. Эти пограничные знаки охранялись и охраняются сегодня с великим почтением, ибо они были ?первыми установлены в Перу по приказу инки.

Кураки обеих провинций поцеловали руки инке, долго благодаря его за то, что их всех так удовлетворил раздел [земель]. Король, не торопясь, посетил те две провинции, чтобы утвердить свои законы и указания, и, совершив это, он решил вернуться в Коско и пока не продолжать завоевания, хотя он мог бы это сделать, о чем свидетельствовали процветание и добрый успех, которые сопутствовали ему до этого. Инка Капак Йупанки вошел со своей армией в свой королевский двор как триумфатор — кураки и знать из трех вновь завоеванных провинций, шедшие с королем посмотреть имперский город, несли его на своих плечах в золотых носилках в знак того, что они покорились и вошли в его империю. Вокруг носилок шли его капитаны, а впереди — воины, [сохраняя] военный строй и порядок, по эскадронам, каждая провинция отдельно от другой, по старшинству, в зависимости от того, когда они были завоеваны и подчинены империей, ибо те, кто были первыми из них, шли ближе всего к инке, а самые последние [шли] дальше всех. Весь город вышел встретить его с песнями и танцами, как это было принято.

Глава XII

ИНКА ПОСЫЛАЕТ ЗАВОЕВАТЬ КЕЧВА. ОНИ ПОКОРЯЮТСЯ ДОБРОВОЛЬНО

Четыре года инка посвятил правлению и благодеяниям своим вассалам; однако ему показалось, что было неразумно тратить столько времени на спокойную жизнь и удовольствия в мире, и поэтому следовало уделить время военным занятиям; он приказал особо внимательно запастись провиантом и оружием и подготовить людей к наступающему году. Когда пришло время, он избрал генерал-капитаном своего брата по имени ауки Титу, а четырех инков из [числа] самых близких родственников, людей опытных в мире и войне, [назначил] мастерами боя, чтобы каждый из них возглавил одну терцию в пять тысяч воинов и все впятером командовали бы армией. Он приказал продолжить дальше завоевание, начатое им в округе Кунти-суйу. И, чтобы положить доброе начало кампании, он направился с ними до моста в Вака-чака; обязав их следовать примеру инков, своих предшественников, в завоевании индейцев, он вернулся в Коско. [166] Инка-генерал и его мастера боя вошли в одну провинцию, именуемую Кота-пампа; они нашли господина [этой] провинции, которого сопровождал один его родственник, господин другой провинции, которую называют Кота-нера; обе они [принадлежали] народу, называвшемуся кечва. Касики, узнав, что инка направил свою армию в их земли, собрались вместе, чтобы признать его полностью [и] добровольно своим королем и господином, ибо они уже много дней желали этого, и поэтому они вышли в сопровождении множества людей с танцами и пением, и приняли инку ауки Титу, и с проявлениями большого удовлетворения и радости сказали ему: «Добро пожаловать тебе, инка апу (что значит генерал); ты дашь нам новое существо и новое качество, сделав нас слугами и вассалами сына Солнца; за это мы поклоняемся тебе, как его брату, и сообщаем тебе как чрезвычайно достоверную новость (cosa), что если бы ты не явился так скоро покорить и подчинить нас служению инке, то в наступающем году мы, как решили, пришли бы в Коско отдать себя королю и просить его приказать принять нас в свою империю, ибо слава подвигов и чудес, совершенных этими сыновьями Солнца в мире и на войне, превратила нас в таких сторонников [инков], и жаждущих служить им, и стать их вассалами, что каждый день становился для нас годом. Мы также хотели этого, чтобы почувствовать себя свободными от тирании и жестокостей, которые с давних времен, со времен наших дедов и предшественников, причиняют нам народы чанка и анко-вальу и другие их соседи, ибо у них [наших предков] и у нас они захватили много земель и причиняют нам много беспорядков и держат нас в страшном угнетении; по этой причине мы хотим [войти] в империю инков, чтобы ощутить себя свободными от тиранов. Пусть Солнце, твой отец, покровительствует и защитит тебя, ибо ты исполнил наше желание». Сказав это, они выразили свою покорность инке и мастерам боя, и передали им много золота, чтобы они отослали его королю. После войны, [начатой] Гонсало Писарро, провинция Кота-пампа стала репартимьенто дона Педро Луиса де Кабрера, уроженца Севильи, а провинция Кота-нера и другая, с которой мы познакомимся ниже, именовавшаяся Вамам-пальпа, принадлежали Гарси-ласо де ла Вега, моему господину, и они были вторым репартимьенто, которые он имел в Перу: о первом мы расскажем дальше в нужном месте.

Генерал ауки Титу и капитаны ответили им от имени инки и сказали, что благодарят их за добрые намерения в прошлом и настоящую службу, что о том, и о другом, и о каждом слове, которое они произнесли, они дадут подробный отчет его величеству, чтобы он приказал бы наградить их, как награждали всех, кто служил ему. Кураки остались очень довольны, узнав, что инке станут известны их слова и служба; и поэтому они с каждым днем проявляли все большую любовь и с большей радостью выполняли все, что им приказывали генерал и его капитаны. Эти же, установив, как обычно, добрый порядок в тех двух провинциях, перешли [168] в другую, именовавшуюся Вамам-пальпа; они также покорили ее без войны и какого-либо сопротивления. Инки переправились через реку Аманкай, текущую по тем провинциям двумя или тремя рукавами, которые, соединясь вместе несколько ниже, образуют многоводную реку, именуемую Аманкай.

Один из этих рукавов проходит через Чуки-инка, где имело место сражение Франсиско Эрнандеса Хирона с маршалом Алонсо де Альварадо, и на этой же самой реке годами раньше имело место [сражение] дона Диего де Альмагро и названного маршала и оба раза был побежден дон Алонсо де Альварадо, как будет более подробно рассказано в надлежащем месте, если господь позволит нам дойти до него. Инки шли, покоряя провинции, расположенные по одну и по другую стороны реки Аманкай; их было много, и они объединены [одним] этим названием кечва. В них много золота и скота.

Глава XIII

НА МОРСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ ОНИ ЗАВОЕВЫВАЮТ МНОГИЕ ДОЛИНЫ. ОНИ КАРАЮТ СОДОМИТОВ

Установив в них порядок, необходимый для правления, они вышли на ненаселенные земли Вальа-рипа — горная цепь, знаменитая огромным количеством золота, которое было там добыто, и еще большим, которое осталось там для добычи, — и, пройдя через одну из полос (manga) ненаселенной земли, которая в том месте имеет тридцать пять лиг пути, они спустились на равнину, каковой является побережье моря. Всякую землю, являющуюся морским побережьем, и любую другую жаркую землю (tierra caliente), индейцы называют йунка, что означает жаркая земля: под этим названием йунка понимаются многие долины, которые имеются по всему тому побережью. Испанцы же называют долинами земли, которые орошаются реками, сбегающими в море с гор. Именно эта земля обитаема на том побережье, ибо все то, до чего не доходит вода, дающая влагу земле, необитаемо, потому что это мертвые пески, на которых не растет трава, ни что-либо иное, приносящее пользу.

В местности, через которую эти инки спустились в долины, находится долина Хакари, большая, плодородная и очень густо населенная, ибо в прошлые времена в ней проживало более двадцати тысяч жителей-индейцев, которых они с большой легкостью подчинили своей власти и службе. Из долины Хакари они прошли в долины, которые называются Увиньа, Камана, Кара-вильи, Пикта, Келька и другие, которые расположены дальше вдоль того побережья с севера на юг в пространстве длиною в пятьдесят лиг. А эти поименованные долины имеют в длину более двадцати лиг вниз по [течению] реки от гор до моря, а в ширину они [169] имеют столько [земли], сколько может оросить река по одну и по другую руку, ибо одни орошают две лиги, другие — больше, а другие — меньше, в зависимости от того, мало или много воды они несут. Некоторым из рек того побережья индейцы не дают дойти до моря, выводя их из русел, чтобы орошать свои поля и рощи. Инка генерал ауки Титу и его мастера боя, без сражений подчинив служению своему королю все те долины, направили ему отчет обо всем случившемся и, в частности, передали ему, что, исследуя тайные обычаи тех местных жителей, их ритуалы, и церемонии, и их богов, каковыми являлись рыбы, которых они убивали, они обнаружили, что там имеются содомиты, но не во всех долинах, а в такой-то и такой, [и] не повально среди всех жителей, а среди некоторых из них, в тайне совершавших тот страшный грех. Они сообщили также, что в том направлении не было больше земель, чтобы завоевывать их, ибо то, что осталось позади [уже] завоеванным, закрыло [путь] дальше к югу побережья.

Инка весьма возрадовался сообщению о завоевании, а еще больше, что оно было проведено без пролития крови. Он послал приказ, чтобы они, наведя принятый порядок для правления, вернулись бы в Коско. И он особо приказал, чтобы с великим старанием они выследили бы содомитов и на общественной площади сожгли бы живыми тех, кого обнаружат, [и] не только виновных, но и подозреваемых в преступлении, сколь незначительным не было бы [подозрение]; точно так же следовало сжечь их дома, и стереть их с земли, и сжечь деревья из их владений, вырвав их с корнями, чтобы никоим образом не сохранилась бы память о столь мерзком деле, и провозгласить нерушимым законом, чтобы отныне и впредь они остерегались бы совершать подобные преступления под страхом, что за грехопадение одного [жителя] будет опустошено все его селение и сожжены все его жители вообще, как сейчас [сжигались] отдельные [преступники].

Все это было исполнено, как приказал инка, вызвав величайшее восхищение местных жителей всех тех долин этой новой карой, которая свершалась над гнусностью, которая вызывала такое отвращение у инков и у всего их поколения, что даже само только его имя было им столь ненавистно, что они никогда не касались его своими устами, а если какой-либо индеец из уроженцев Коско, даже не являвшийся инкой, в гневе, в ссоре с другим произносил его в виде оскорбления, то сам оскорбитель покрывал себя позором, и много дней остальные индейцы смотрели на него как на гнусный и омерзительный предмет, ибо он коснулся своими устами такого слова.

Генерал и его мастера боя, завершив все то, что инка приказал им, вернулись в Коско, где были встречены с триумфом и им были оказаны великие милости и благодеяния. По прошествии нескольких лет после конкисты, о которой было рассказано, инка Капак Йупанки решил лично предпринять новый поход и расширить границы своей империи в направлении [170], называвшемся Кольа-суйу, ибо в двух прошлых конкистах они не выходили за пределы округа, именовавшегося Кунти-суйу. С этим намерением он приказал, чтобы к наступающему году подготовились бы двадцать тысяч отборных солдат.

В то время как люди готовились [к походу], инка предусмотрел все то, что подходило для правления всем своим королевством. Он назначил своего брата генерала ауки Титу губернатором и наместником. Он приказал, чтобы четыре мастера боя, которые ходили с ним [в поход], остались бы советниками брата. Чтобы взять с собой, он отобрал других четырех мастеров боя и капитанов, которые руководили бы армией — только инков, ибо поскольку они были ими, то [люди] других народов не могли стать капитанами, и даже если солдаты, приходившие из различных провинций, приводили капитанов, избранных из своего собственного народа, то после того, как они вливались в королевское войско, каждому чужеродному капитану придавался начальником инка, приказу и указанию которого в военных делах он подчинялся, выполняя их как его лейтенант: этим путем всей армией командовали [только] инки, но при этом другие не лишались должностей, которые они занимали, ибо если бы у них их отняли, то они сочли бы себя отвергнутыми и лишенными милости. Потому что инки во всем, что не противостояло их законам и порядкам, всегда доставляли своим управлением удовольствие и удовлетворение куракам и провинциям каждого народа: благодаря этой мягкости в правлении, проявлявшейся в любом деле, индейцы с такой быстротой и любовью отзывались на призыв служить инкам. Он приказал, чтобы принц-наследник сопровождал бы его для обучения военному искусству, хотя ему было немного лет.

Глава XIV

ДВА ВЕЛИКИХ КУРАКИ ПЕРЕДАЮТ ИНКЕ НА РЕШЕНИЕ СВОИ СПОРЫ И СТАНОВЯТСЯ ЕГО ВАССАЛАМИ

Настало время похода, и инка Капак Йупанки вышел из Коско и дошел до лагуны Париа, являвшейся последней оконечностью [империи] в том направлении, завоеванной его отцом. Он шел со своими министрами по дороге, собирая воинов, которые в каждой провинции уже были готовы [выступить]. Он проявил заботу о том, чтобы по одну и по другую сторону дороги посетить все селения, до которых мог добраться, чтобы своим присутствием оказать милость тем народам, и они считали эту милость посещения инкой своих провинций столь великой, что многие из них все еще сегодня хранят в памяти многие места или селения, в которых инки соблаговоляли сделать остановку в пути, чтобы отдать какой-то приказ, или оказать им какую-либо милость, или отдохнуть от дороги. Такие места [и] [171] сегодня почитаются индейцами, поскольку там находились их короли. Инка, после того как он прибыл в долину Париа, стремился покорить своей власти селения, которые он обнаружил в той округе: одни покорялись ему из-за добрых вестей, которые они слышали об инках, а другие потому что не могли оказать ему сопротивление. Он был занят этими завоеваниями, когда к нему прибыли посланцы двух великих капитанов, которые вели друг с другом жестокую войну. А чтобы лучше понять [эту] историю, необходимо знать, что эти два великих курака были потомками двух знаменитых капитанов, которые в прошлые времена — еще до инков — каждый сам по себе отличился в тех провинциях, и завоевал много селений, и стал великим господином. Не удовлетворяясь завоеванным, они направили свое оружие один против другого ради присущего всем стремления царствовать, не признавая себе равных. Они вели жестокую войну; то один, то другой выигрывал и проигрывал ее, хотя, будучи отважными капитанами, они оба до конца своей жизни продолжали храбро бороться. Эту войну и борьбу они оставили в наследство своим сыновьям и потомкам, которые продолжали вести ее с тем же мужеством, как и их предки, вплоть до времени [царствования] инки Капак Йупанки.

Видя, что неутихавшая и жестокая война, которую они вели, уже не раз приводила их к почти полному истреблению, и опасаясь, что они уничтожат друг друга без какой-либо выгоды [хотя бы] для одного из них, ибо всякий раз их мужество и сила были одинаковыми, они по совету и по мнению своих капитанов и родичей пришли к соглашению отдать себя суду и воле инки Капак Йупанки и поступить так, как он прикажет и укажет им в отношении их войн и страстей. Они пришли к этому соглашению, побуждаемые прошлой и настоящей славой инков, чья справедливость и прямота вместе с чудесами, которые, как рассказывали, их [руками] совершал их отец Солнце, были так широко известны среди тех народов, что все они хотели познакомиться с ними. Одного того господина звали Кари, а другого Чипана: эти же имена имели их предки, начиная с самых первых; потомки хотели сохранить их в памяти, один за другим наследуя их имена, чтобы помнить и подражать своим старшим, ибо они были отважными [людьми]. Педро де Сиеса де Леон, глава сотая, коротко касается этой истории, хотя [по времени] ставит ее гораздо позже, чем она случилась; одного из кураков он называет Кари; а другого — Сапана. Поскольку кураки знали, что инка вел завоевания неподалеку от их провинций, они направили к нему посланников, сообщив ему о своих сражениях и борьбе, умоляя его, чтобы он счел бы за благо дать им позволение прийти поцеловать ему руки и передать ему самое подробное сообщение о своих страстях и разногласиях, чтобы его величество уладил бы их и примирил, что они публично заявляют, что сделают то, что инка прикажет им, поскольку весь мир признает его сыном Солнца, справедливость которого, они надеются, станет правосудием для обеих сторон, чтобы был бы вечный мир. [172]

Инка выслушал посланников и ответил, что пусть кураки прибудут, когда сочтут удобным, а он постарается примирить их и надеется установить мир и сделать их друзьями, потому что законы и порядки, которые он им дает, будут приказаны его отцом Солнцем, с которым он посоветуется по тому делу, чтобы решение по нему оказалось бы наиболее разумным. Ответ очень обрадовал кураков, и через несколько дней они пришли в Парна, где находился инка, и вошли они туда с разных сторон, ибо так они договорились. Представ перед королем, они одновременно поцеловали ему руки, дабы ни один из них не имел преимущества перед другим. И Кари, земли которого были расположены ближе к инке, заговорил от имени обоих и подробно рассказал о ссоре, которая существовала между ними, и о ее причинах. Он сказал, что иногда ею была зависть, которую каждый из них испытывал к подвигам и богатствам другого, а в других случаях — амбиция и алчность толкали их на захват [чужого] государства (estado) или по крайней мере пограничных районов и на [расширение своей] юрисдикции; что они умоляли его величество умиротворить их, приказав то, что ему заблагорассудится, ибо они оба пришли для этого, устав от войн, которые ведутся между ними с давних пор Приняв их с обычной любезностью, инка приказал им провести один день в его армии и чтобы два самых пожилых капитана инки обучили бы каждый своего [кураку] законам, в основе которых лежит закон природы, при помощи которых инки правили своими королевствами, чтобы их вассалы жили в мире, уважая друг друга как в [делах] чести, так и имущества. А чтобы решить разногласия, которые имелись в отношении границ и юрисдикций, из-за которых у них возникали войны, инка направил двух: своих родичей инков провести в провинциях тех кураков расследование» чтобы выяснить корень причин тех войн. Будучи осведомлен обо всем и посоветовавшись с членами своего совета, инка позвал кураков и в немногих словах сказал им, что его отец Солнце приказывал ei для жизни в мире и согласии соблюдение законов, которым их обучили инки, и заботу о здоровье и росте [числа] вассалов, ибо войны прежде всего служили для уничтожения одних и других, а не для их приумножения; что они должны знать, что, видя их раздоры, другие кураки могут встать против них и покорить их, ибо они окажутся слабыми и обессиленными, и отнять у них их государства, и стереть навсегда память об их предках; в мире же все это и сохранится, и укрепится. Он приказал им установить в тех и тех местах пограничные знаки и не нарушать границ. Напоследок он сказал, что так приказывал и указывал его бог Солнце ради их жизни в мире и отдыхе, а инка подтверждал это под страхом строгого наказания того, кто это нарушит, ибо в их разногласиях он был судьей.

Кураки ответили, что полностью подчиняются его высочеству и ради любви, которой они прониклись к службе инке, они станут настоящими друзьями. Затем касики Кари и Чипана обсудили между собой законы [173] инки, правление его домом, и королевским двором, и всем его королевством, мягкость, с которой он действовал на войне, и его справедливость, оказываемую всем, не допускавшую нанесения кому-либо обиды. Так они увидели, в частности, сколь мягким и беспристрастным было его отношение к ним обоим, и сколь справедливым был его раздел их земель. Рассмотрев и обсудив все это должным образом со своими родственниками и подданными, которых они привели с собой, они решили вручить себя инке и стать его вассалами. Они поступили так еще и потому, что видели, что империя инки очень близко подошла к их государствам и однажды неизбежно они будут завоеваны силой, ибо они не были столь могущественны, чтобы оказать ему сопротивление. Будучи благоразумными, они решили стать его вассалами добровольно, а не по принуждению, чтобы не утратить заслуги, которые они приобретали таким путем перед инками. Согласившись на этом, они предстали перед инкой и сказали, что просят его величество принять их к себе на службу, что они хотят стать вассалами и слугами сына Солнца и что с этого момента они передают ему свои государства; пусть его величество направит [своих] губернаторов и министров обучить новых подданных тому, что им следует делать на своей службе.

Инка сказал им, что благодарит их за доброе стремление и не забудет одаривать их каждый раз милостью. Он приказал вручить им много одежды для касиков из своего гардероба и другой, не такой дорогой, для их родичей; он оказал им много других богатых и высокоценимых милостей, чем кураки остались весьма довольны. Таким образом инка подчинил своей империи многие провинции и селения, которыми те два касика владели в области Кольа-суйу, среди которых были Поко-ата, Муру-муру, Макча, Кара-кара и все то, что находится на востоке от этих провинций до великой Кордильеры Анд, и еще все те огромные ненаселенные земли, которые доходят до оконечностей большой провинции, называемой Та-пак-ри, которую испанцы зовут Тапа-кари; [а] те ненаселенные земли имеют в поперечнике более тридцати лиг очень холодной земли, и, поскольку она является таковой, она не населена жителями, однако из-за множества пастбищ на ней обитает бесчисленное множество дикого и домашнего скота, и есть там множество источников такой горячей воды, что невозможно даже на миг удержать в них руку, а по пару (baho), который, выходя [из земли], выбрасывает вода, видно, где находится источник, если он даже расположен далеко. И вся эта горячая вода воняет серным камнем, и следует отметить, что среди этих источников столь горячей воды имеются другие с холоднейшей и очень вкусной водой, и из тех и других рождается река, которую называют Коча-пампа.

За большой ненаселенной землей с источниками начинается горный склон, спуск по которому до равнины провинции Танак-ри равен семи лигам пути; это был первый репартимьенто индейцев, которым владел в Перу Гарсиласо де ла Вега, мой господин. Он состоит из плодороднейших [174] земель со множеством людей и скота и имеет двадцать лиг в длину и более двенадцати в ширину. В восьми лигах дальше расположена прекраснейшая провинция, именуемая Коча-пампа; [эта] долина с многоводной рекой, образующей долину, имеет тридцать лиг в длину и четыре в ширину. Среди прочих эти две прекрасные провинции вошли в то, что кураки Кари и Чипана подчинили [империи инков], когда они, как было рассказано, поступили так со своими государствами. С [этим] завоеванием империя инков увеличилась в длину на шестьдесят лиг. В провинции Коча-пампа, которая была столь прекрасной и плодородной, испанцы в году тысяча пятьсот шестьдесят пятом основали селение; они назвали его Сан-Педро-де-Карденьо, потому что его основателем был кабальеро, уроженец Бургоса, которого звали капитан Луис Осорио.

Завершив покорение, инка приказал, чтобы два мастера боя из тех, что находились с ним, направились в государство тех курак и взяли министров, необходимых для правления и обучения новых вассалов; проделав это, он счел, что для того года было вполне достаточно [уже] осуществленных завоеваний, ибо они оказались значительнее того, что он ожидал, и вернулся в Коско, взяв с собой обоих касиков, чтобы они увидели бы королевский двор, и чтобы одарить их, и торжественно принять при дворе. В городе их принимали очень хорошо, и обоим куракам было устроено множество празднеств, оказаны им честь и уважение, ибо так приказал инка. По прошествии нескольких дней он дал разрешение, чтобы они вернулись в свои земли, и они отправились весьма довольные милостями и благодеяниями, которые он им оказал, а перед отправлением инка сказал им, чтобы они были готовы, ибо он думал вскоре направиться в их государства на покорение индейцев, которые жили по другую сторону их [государств].

Текст воспроизведен по изданию: Гарсиласо де ла Вега. История государства инков. Л. Наука. 1974