ФРИДРИХ ХРИСТИАН ВЕБЕР

ПРЕОБРАЖЕННАЯ РОССИЯ

DAS VERAENDERTE RUSSLAND

331. Некоторые духовные лица в Москве уверяли меня, что два года тому назад, по приказанию царя, несколько человек из их среды посланы были в качестве священников и учителей к различным языческим народцам, и в особенности к Остякам, чтобы вывести этих бедных людей из мрака невежества и что будто это похвальное распоряжение в некоторых местах имело уже и желанный успех. Что это согласно с истиною, подтверждает и то прекрасное описание, которое составил Шведский капитан Мюллер во время своего пребывания пленником в Сибири о доселе неизвестных свету Остяках и которое я получил в рукописи в Петербурге ²⁰.

332. Когда 26-го Марта я снова возвратился в Петербург, то из нового нашел недавно обнародованный царский указ духовенству, следующего содержания ²¹. [1408]

333. Во все время отсутствия царя из своего государства, в Петербурге было мало, или почти ничего, замечательного, кроме разве того, что Ревельская гавань, постройка и исправление которой стоили неисчислимых денег, более чем на половину разрушена бурею и в два года затем снова приведена в прежнее состояние.

334. 30-го Июня умерла в Петербурге царевна Наталья Алексеевна, единственная родная сестра царя; набальзамированное тело ее оставалось во дворце ее до возвращения его царского величества.

335. В это время вышеупоминаемый Молдавский господарь Кантемир писал из своих Украинских деревень в Петербург к приятелю письмо на Латинском языке следующего содержания:

“Многочтимый друг мой!

Давши обет уже несколько лет тому назад посетить мощи Киевских святых, признанных святыми уже после их смерти, я отправился прошлого месяца в эту поездку и, исполнив святое обещание свое, возвратился домой к занятиям домашними делами и к возобновлению прерванной, но обычной моей переписки с отдаленными друзьями. Когда я возвратился таким образом из сказанной поездки, то 27-го Сентября, в “Regiomonte”, на Украйне, я получил разом четыре письма твои, посланные тобою из Петербурга, и хотя поздно, потому что они задержаны были где-нибудь (в Москве, может быть) и все исколоты были сорока предохранительницами [1409] (дырочками) от чумы, но тем не менее они были для меня весьма желанными, потому что уведомляли меня о многих обстоятельствах, которых я до того не знал, но которые всегда весьма желал узнать”.

“В замен этих сведений сообщаю здесь и тебе то, что удалось мне узнать во время моей Киевской поездки. Посланец Хотинского (Choziniensis) паши (Bassae), присланный к Киевскому правителю Голицыну (Gallyzinium), для изведания намерения, по которому Русские войска обращали оружие свое на Польшу, не только собственным свидетельством своим потверждал поражение Турок, но и сознавался даже, что оно было гораздо сильнее, чем как известно о нем по донесениям Немцев, добавляя к тому, что главною причиною неудачи Турок была трусость спагов (Sipahiorum) и остальных конных полков; что их-то стремительным бегством и началось общее поражение, что при этом погибло отменное Оттоманское войско в 80 тысяч человек; что в Белграде, на третий день после поражения, умер визирь Али-паша, раненый в битве в бок, и что на место его, по повелению султана, вытребован был префект Вавилонии, Гассан-паша. Я едва верю, что Гассан-паша примет предлагаемую ему почетную должность, потому что он живёт в своих странах (т.е. в Вавилонии) вполне с царским авторитетом, для которого ему не достает только одного этого титула, и тем более, что уже и прежде сего ему дважды предлагали визиратство, но он не хотел поступать на эту заманчивую с виду, но опасную должность, отговариваясь, что он не достоин занимать такое [1410] высокое место. Что бы и как бы то ни было, но так как Турки не могут в этом году собрать и вновь поставить уничтоженное у них войско, то, кажется, что победа эта принесёт великие плоды цезарю и послужит средством для дальнейших других, еще больших побед, лишь бы только порядком, противным природе, по падении на Востоке луны, не изошло на Западе солнце или наместник солнца, и не возмутило бы опасными последствиями (effluxibus) Христианского дела. Десять тысяч Татар, имевших намерение опустошить Трансильванию, загнанные Цесарскими войсками в тесные проходы Молдавских гор, погибли там все до одного. Носятся также слухи, что Венециане потопили в море, близь Корциры, множество Турецких трирем и что те же Венециане заставили положить оружие и сдаться 10 тысяч Янычар, которых Турки высадили уже на остров”.

“Конница его царского величества, при мне еще, под начальством Ренния (Roenii), разделенная на три отряда, вступила в пределы Польши. Киевский гонец, проезжавший через наши деревни, сообщал нам, что Поляки, кажется, не посмеют отказывать в корме и продовольствии сказанной коннице, пока не уверятся в помощи от Турок. Известно, что Татарский хан, с несколькими тысячами войска, стоял уже несколько времени в Хотине и намеревался оказать помощь Полякам против Русских; но после Венгерского поражения Оттоманы переменили образ мыслей, и более благоразумные из них полагают, что опасно возбуждать против себя еще новых неприятелей. Но, между тем, другой отряд Крымских Турок [1411] опустошил около р. Оскола ²² Русские земли, и сверх нескольких пленных угнал ещё полторы тысячи лошадей, пасшихся под Бахмутом. Хотя начальники местные и жаловались на такой грабеж, но Татары отвечали на эти жалобы, что грабеж совершен вовсе не по приказанию хана, а просто разбойниками; при чем, ни самых разбойников, ни похищенного ими они не отыскали. Постоянные дожди и довольно глубокий снег вредят нашим полям и угрожают осенним посевам гибелью, а следовательно и голодом всей стране нашей, если только Бог не предотвратит этого несчастия. Прощай. Из глуши моего Соломинео (Solomineo). 6-го Октября 1716-го года”.

“Твой – другой ты, Димитрий Кантемир”.

336. Превосходно собранная библиотека покойного герцога Курляндского, состоящая из 4000 книг, перевезена в крепость, в Петербург, и в этом городе тогда же вторично перечислены дома, которых оказалось теперь свыше 50000.

337. Два купца вошли в Сенат с предложением о том, что посредством соединения многих судоходных рек, озёр и притоков, Русские купцы могли бы проходить с своими товарами из Архангельска в Восточный Океан, а следовательно легко и кратчайшей дорогой сноситься с Японией и Ост-Индией, от чего государство Русское получило бы великую пользу. Реки же те от Архангельска были следующие: Двина, Тафта, Иртыш, Обь, Кета, Иенисей- Ангур, Байкал-озеро, Шилка и Амур, [1412] изливающийся через Даурию в Океан. В таком случае не было бы надобности помышлять об открытии пути через Новую Землю, который до сих пор не отыскан и считается почти невозможным.

338. Генерал-Фельдцейгмейстер Брюс, Шотландец по происхождению, хотя и родившийся в России, отлично знает математику, вследствие чего царь советовался с ним и назначал его по разным делам, касающимся Русского и Азиатских государств. Он уверял меня, что Японское государство, о географическом положении которого до сих пор еще ничего верного не знают, сопредельно с Татарией, а сия последняя граничит с Россиею. Года два назад он исходатайствовал у царя приказ к Нерчинскому коменданту в Даурию, где прежде того состоял комендантом кн. Гагарин, чтобы тот послал двух человек на самые крайние пределы России с тем, чтобы они сели на судно у берегов Восточного Океана и разведали бы, нельзя ли отрыть там в море где-либо земли. Эти два человека не имели ни малейшего понятия о мореплавании; тем не менее, проходивши несколько недель вдоль морского берега и выглядывая землю, они увидали наконец милях в двух от берега твердую землю, сделали чёлн, пустились на нем в море к усмотренной ими земле, и через два дня возвращались уже оттуда назад; но в то самое время, когда они почти уже достигли берега, налетевшая буря разбила и потопила их, так что поджидавшие их на берегу люди никак не могли спасти их. Таким образом осталось неизвестным, что нашли и открыли эти потонувшие люди. Брюс [1413] имел намерение посоветовать царю, чтобы послать туда еще раз несколько сведущих людей, которые разумели бы наблюдение светил небесных и употребление компаса, с надлежащим количеством экипажа, и чтобы люди эти построили себе надёжное судно и пустились в море, где наверное откроют нечто новое и найдут путь к наиполезнейшим сношениям с Японией.

У сего Брюса был кабинет Китайских редкостей, и он очень сожалел, что невозможно никак приобрести точных сведений о положении и особенностях Китайского государства, потому что наряжаемые туда посольства и все Русские купцы не имеют права оставаться там долее 3-х или самое большое 4-х месяцев; в противном случае они должны оставаться там на всю жизнь.

339. В летние месяцы (считая весь Июль и половину Августа) в Петербурге была неописанная жара, от которой хлеб и плоды созрели чрезвычайно быстро; но первый, по причине наступившего за тем осеннего дождливого времени, свезен в риги сырой, сушился в избах и дал плохой умолот, потому что семя, или зерно в нем, почти всё высыпалось еще в те шесть жарких недель, когда и ночи были не холодны вследствие незначительного уклонения солнца от горизонта. В такой сильный зной очень плохо приходилось и от недостатка в напитках, потому что пиво, продающееся в царских пивных лавках, по крепости своей не утоляло жажды, да иностранец и не решался брать пива из этих простонародных кабаков, где стоило только взглянуть на продажу оного, чтобы потерять к нему всякий аппетит. Пиво это стоит [1414] там обыкновенно в огромных открытых кадках, или чанах, из которых теснящийся около них народ зачерпывает свою долю деревянным ковшом и, чтобы не проливать ничего даром, выпивает пиво над кадкой, в которую стекает таким образом по бороде то, что не попало в рот. (Рабочим простолюдинам, по недостатку бородобреев, надо было дозволить носить бороду). При том, если у пришедшего выпить не окажется денег, то он оставляет в заклад свой старый тулуп, рубаху, онучи или другое что, без чего может обойтись до вечера, когда получит подённую плату свою и заплатит за пиво, и он вешает такой заклад свой тут же, на кадку, которая часто кругом бывает обвешена этими грязными закладами, и никто не брезгает этим, хотя не редко то или другое из этого добра сваливается от тесноты людской в самую кадь и преспокойно плавается там в пиве по нескольку часов.

Для своего дому царь держит Английского и Голландского пивоваров, которые варят превосходное пиво всех сортов, и не так как все другие жители Петербурга, которые употребляют для варки раскаленные камни или ядра.

340. В это же лето окончательно устроена Морская Академия, и в целой обширной России не было ни одной знатной фамилии, которая бы не обязалась выслать в эту академию сына, или другого родственника, от 10 до 18 летнего возраста; поэтому, в Петербурге встречаешь этих молодых новобранцев из всех уголков и мест России, и в этой академии собраны таким образом представители всего Русского дворянства. [1415] Теперь уже четыре года, как весьма сведующие профессоры и учители обучают этих юношей всем знаниям относящимся до мореплавания, равно языкам, фехтованию и другим телесным упражнениям, и содержат их в строгом повиновении.

341. Из Шлезвига прибыли 20 овцеводов и посланы в Казань, чтобы ознакомить Русских со стрижкою тамошних овец и с обработкой шерсти, и чтобы шерсть эту употреблять и обращать в надлежащие изделия, с целью избежать необходимости за чистые деньги выписывать сукно на одежду армии из Англии, как это делалось до сих пор. Но с этими своими шерстяными изделиями Русские и по настоящее время далеко не ушли, и главнейшую причину дурного качества их шерсти приписывают тому, что стада овец в течении многих лет перемешаны с козами.

342. Напротив того, устроенная в 1/2 мили от Петербурга, льняно-ткацкая фабрика действует так успешно, что полотно, изготовленное на ней из Русского льна, не уступит самому тонкому Голландскому. Мастером на ней Голландец, а до двадцати подмастерьев его все из Германии. Пряжа изготовляется в особой вновь выстроенной прядильне, и одна старая Голландка надзирает за работой слишком 80-ти беспутных женщин, которые обучаются здесь

употреблению прялки, неизвестной до сих пор в России. Возделывание льна в России заведено также на разумных основаниях. Кроме того, в 2-х милях от описанной прядильни, за Дудергофом, по приказанию царя, устроена бумажная фабрика, а не в дальнем от неё расстоянии [1416] соломорезка, и оба эти заведения, приведенные в безукоризненно-отличное состояние, устроены и управляются Немцами, из коих каждый получает ежемесячно по 16-ти специес-талеров ²³. О соломорезках Русские до сих пор ничего не знали, равно как и об изготовлении хорошего масла, которое они топят из сливок только в горшке и тотчас употребляют.

Против Шлиссельбурга, у реки Невы, построено несколько мукомольных, пильных и резных мельниц, а ближе к Петербургу и в Москве пороховые заводы и лаборатории, селитряные и серные заводы. Все потребные материалы для этих заведений находятся в России, равно как и пенька для обширных веревочных работ, на которых в Петербурге, на большой назначенной исключительно для того площади, ежедневно работают несколько сот человек Русских рабочих, в изобилии доставляющих разные канатные и веревочные изделия, потребные для кораблей. То же самое должно сказать и о литейном заводе, на котором безостановочно выливаются новые орудия. В Олонецке в громадном количестве добывается железная руда, и командированный туда генерал-майор Геннингс, иноземными мастерами и Русскими подмастерьями и рабочими, изготовляет не только пушки, мортиры, гаубицы и малые огнестрельные орудия, но и всякое другое оружие, в таком огромном количестве и такого достоинства, что скоро можно будет торговать всеми этими изделиями в иностранных землях. В [1417] больших в Петербурге построенных кузницах куются якори и всякие другие железные снаряды, потребные для построек кораблей и домов.

Множество кирпичных заводов доставляют кровельную черепицу и обожженный кирпич для Петербургских построек, хотя материалы эти и оказываются еще не довольно прочны; а так как, кроме того, известка там не хороша, или же изготовляется и потребляется в дело зимою (постройки в Петербурге продолжаются беспрерывно, круглый год), то не удивительно, что возведенные вновь дома и дворцы, в два или в три года, требуют уже поправок. Улицы теперь во всем обширном Петербурге вымощены, что стоило жителям громадных издержек, по недостатку голыша в тамошней болотистой местности, и что в то же время придало городу совершенно другой вид. В добавок каждый домовладелец обязан насадить липы перед своим домом и двором. Книгопечатание не нуждается ни в каких усовершенствованиях, и царь приказал печатать в типографиях еженедельные Русские ведомости, чтобы всеми мерами обратить внимание своих подданных на то, что делается в свете, в каковых видах переведен в Праге четырьмя монахами, сведущими в Славянских языках, большой лексикон Буддея. Введение в историю Пуфендорфа, Разговоры Эразма Роттердамского, Истинное Христианство Арндта, Orbis Pictus уже три года переведены и напечатаны на Русском языке.

Так как я заговорил о различных знаниях в России, то кстати упомяну здесь вообще о том, что [1418] царь приумножил и улучшил в этом отношении в течении времени до 1720 года.

Открытие рудокопень, лежавших до сих пор погребенными в России, составляет после кораблестроения одно из важнейших забот его; так, учрежденная в 1718 году Берг- коллегия сделала уже и делает всевозможные распоряжения к отысканию и разработке разных руд, и есть уже надежда, что кроме существующих железных руд в горах и найденного в реках богатого золотом песку, найдутся сродства добывать и разрабатывать золото, и серебро, и другие менее ценные металлы большими кусками и глыбами, и таким образом от этой доходной работы получатся громадные богатства. Если теперь это великое предприятие удачно исполнится, то из приведенных выше новых порядков легко заключить, что, обладая своими металлами, порохом, свинцом, оружием, одеждой, продовольствием и золотом для содержания и употребления своей армии, царь не будет уже нуждаться ни в какой иноземной помощи, ни в каких чуждых странах. При том, так как он хорошо знает, что ввоз необходимых для России шелковых, шерстяных и льняных материй стоит несказанных денег, то, кроме упомянутых учреждений, он задумал с 1718-го года и о заведении шелковой мануфактуры, для чего выписал из Франции большое число мануфактуристов и привлек денежные средства нескольких Русских вельмож, которые добровольно пожелали положить на это дело часть капиталов своих. Но так как другие Русские напротив очень притесняли приехавших мануфактуристов [1419] в доставлении им содержания, поставляли всевозможные препятствия и делали неприятности, то большинство этих иностранцев уехало из России, и я не знаю уже, в каком положении находится там это дело в настоящее время.

Мне пришлось бы говорить чересчур много, если б я захотел привести здесь все относящиеся сюда заботливые распоряжения по части порядка, полиции, заведения машинистов, архитекторов и всякого рода художников, всевозможных профессий, какие только можно придумать; поэтому я удовольствуюсь подтверждением еще раз того, что при всем этом царь умеет соединить полезное с приятным. Ибо кроме того что он завел превосходные дачи или увеселительные загородные дома, сады с оранжереями, зверинцами, каскадами, гротами, водомётами и проч., устроил машину на главной церкви с колокольной игрой, изготовленную в Голландии, завёл зимние ассамблеи или собрания, кроме того, что приказал составить план постройки здания для оперы и концертов и разных других увеселений, служащих для забавы и привлечения иностранцев, он принял также все меры и к тому, чтобы сделать свою столицу приятною и для ученого мира.

Если будет продолжаться постоянно приращение и теперь уже драгоценной библиотеки, то в немного лет она станет на ряду с важнейшими Европейскими, не по числу, но по достоинству находящихся в ней книг. Превосходные картины, которыми обладает царь, нельзя купить ни за какие деньги. Вещи, перешедшие к нему от предков его и [1420] полученные им изо всех Азиатских областей, тщательно хранимые в Петербурге, составляют превосходнейший кабинет редкостей. Древности, которые найдены были у Каспийского моря в разных развалинах языческих капищ и молелен, в 1716 и 1718 годах, и которые состоят из всякого рода жертвенной утвари и ветхих, но разборчивых еще рукописей на пергаменте (они были у меня в руках), могут образовать прелюбопытное собрание идолов, и ученый, сведущий в древних восточных языках, в древностях и в мифической теологии, будучи допущен к изучению этих сокровищ, может многое разъяснить для всего ученого мира.

Химические и другие редкости из царства растительного и минерального, множество уродов, Готторпская сфера, представляющая систему Коперника, математические инструменты и множество других вещей, состоявших прежде под наблюдением умершего царского лейб-медика Арескина, по справедливости заставляют удивляться, каким образом такое громадное, драгоценное собрание могло быть составлено здесь в столь короткое время.

Зверинец диких животных и в особенности красивый лев и львица его, которых два года назад прислал из Персии царский посланник Волынский, также заслуживают того, чтобы полюбоваться ими.

Об ассамблеях я должен упомянуть здесь только то, что они начались с 1719 года, собирались трижды в неделю и что его царское величество приказал напечатать составленные для них правила, которые [1421] мною переведены и заключаются в следующем ²⁴:

Объявление

Каким образом асамблеи отправлять надлежит.

Асамблеи - слово Францужское, которого на Руском языке одним словом выразить невозможно, но обстоятельно сказать, волное, в котором доме, собрание или съезд делаетца не для толко забавы, но и для дела. Ибо тут может друг друга видеть, и о всякой нужде переговорить, также слышать что где делаетца, при том же и забава. А каким образом оные Ассамблеи отправлять, то определяется ниже сего пунктами, покамест в обычеи воидет.

1) В котором дому имеет Асамблея быть, то надлежит писмом, или иным знаком объявить людем, куды всякому вольно притить, как мужскому полу, так и женскому.

2) Ранее пяти или четырех часов не начинается, а далее десяти по полудни не продолжается.

3) Хозяин не повинен гостеи ни встречать, ни провожать, ни потчивать, и не точию вышеписаиное не повинен чинить, но хотя и дома не случится оного, нет ничего, но токмо повинен несколько покоев очистить, столы, свечи, питье употребляемое в жажду кто попросит, игры на столах употребляемые. [1422]

4) Часы не определяютца в котором быть, но кто в которои хочет ²⁵, лише б не ранее и не позжее положенного времени. Также тут быть сколько кто хочет, и отехать волен когда хочет.

5) Во время бытия в Асамблее волно сидеть, ходить, играть и в том никто другому прешкодить, или унимать, также церемонии делать вставаньем, провожаньем и прочим, отнюдь да не дерзает, под штрафом великого Орла, но только при приезде и отъезде поклоном почтить должно.

6) Определяетца, каким чинам на оные асамблеи ходить, а именно, с вышних чинов до обор офицеров и дворян, также знатным купцам и началным мастеровым людем, также и знатным приказным ²⁶; тож разумеетца и о женском полу, их жен и детей.

7) Лакеям или служителем в те апартаменты не входить, но быть в сенях, или где хозяин определит, также когда в Австерии, и в прочих местах будут балы, или бонкет, также не волно вышеписанным служителем в те апартаменты входить, кроме вышеозначенных мест ²⁷. [1423]

На этих асамблеях одна комната назначена для танцев, другая для всякого рода карточной игры и особенно для шахматной (в которой отличаются самые простые Русские люди), в третьей комнате курят и ведут беседы, а в четвертой женщины играют в фанты и другие забавные игры.

Хотя на асамблеях никому не предлагается вина или водки больше того, сколько кто сам пожелает, кроме случаев (которые нередко повторяются) когда кто поступит в противность установленным правилам; тем не менее иной Русский порядочно напивается и смотрит на учреждение асамблей, как на одно из лучших нововведений в России.

Обязанность дать у себя асамблею выпадает на долю каждого знатного [1424] придворного, по крайней мере однажды в зиму, и полицей-мейстер объявляет каждому, у кого она должна справляться, по усмотрению царя.

В тоже время заведены оперы и комедии и изысканы денежные на них средства, хотя сам царь так же мало находит удовольствия в этих зрелищах, как и в охоте.

Хотя Русские сами пытались завести у себя театральные зрелища, но без надлежащего руководительства попытки эти до сих пор были очень плохи.

Царевна Наталья, еще до отъезда царя, устроила представление одной трагедии, на которое дозволялось приходить всякому. Для этой цели она приказала приготовить большой пустой дом и разделить его на ложи и партер. Десять актеров и актрис были все природные Русские, никогда не бывавшие за границей, и потому легко себе представить, каково было их искусство. Сама царевна написала драму и комедию на Русском языке, взяв содержание их частию из Библии, частию из светских происшествий. В забавной пьесе появлялись вперемешку то арлекин, то обер-офицер, а под конец вышел оратор, объяснивший историю представленного действия и обрисовавший в заключении гнусность возмущения и бедственный всегда исход оного. Как уверяли меня, во всем этом драматическом представлении, под вымышленными именами, представлялось одно из последних возмущений в России. Шестнадцать музыкантов, состоявшие при этом зрелище, были все чисто Русские и играли, как и все другие артисты, без всякого искусства. Несколько офицеров заверяли меня и ежедневные наблюдения [1425] подтвердили мне эти уверения, что Русским, как науки, так и музыку, нужно вбивать и преподавать батогами (при чем провинившийся должен лечь на землю, и его бьют шпицрутенами), без чего они ничего усвоить себе не могут. Если у генерала остался какой-нибудь молодой парень, или уже и пожилой, которого нужно обучить полковой музыке, то такого, хотя бы он никогда не слыхивал никакой музыки и не имел к ней ни малейшей способности, отдают на известное время учителю, для первоначального обучения Евангельскому пенью, которое составляет их обычное пенье, менуэтам (Menuet) и проч.; если же учащийся в это время ничего не успел, то его бьют батогами, ради исправления, до тех пор и так часто, пока он не научится и не станет играть. Также поступают они и во всех других делах своих и даже в военных упражнениях. Отсюда и происходит, что в Русском народе, при такой строгой дисциплине, существует такое слепое повиновение старшим, в особенности у солдат, которые оказывают всевозможную верность и выносливость в войне, и при своем грубом невежестве обнаруживают знание и исполнение всего того, что необходимо каждому доброму воину.

Говоря о нововведениях, которыми стараются украшать Петербург и сделать его приятным, я вспомнил слова князя Меншикова, говорившего, что Петербург другая Венеция и что иностранцам заманчиво поэтому приезжать в Россию. Это со временем может будет и справедливо (за исключением, разумеется, климата), если только Русские наиболее приспособятся к воле и намерениям [1426] царя и радушнее будут встречать заезжих гостей своих, а равно, когда каждому предоставлена будет большая, чем до сих пор, свобода приезда в Петербург и выезда из оного, и когда уменьшится страшная дороговизна на все предметы.

Вдовствующая герцогиня Курляндская 31-го Августа отправилась из Петербурга в Митаву, с обер-гофмейстериной своей, графиней Матвеевой, женою бывшего посланника, для принятия во владение вдовьего удела своего. В настоящее время такою обер- гофмейстериной при герцогине состоит вдова генерала Рённен (Ronnen), графиня же Матвеева скончалась в Петербурге в 1720 году.

В зимние месяцы, по приказанию царя, приехало в Петербург несколько сот дворянских семейств, которые жаловались, что таким переездом они лишились двух третей своего состояния, потому что в Петербурге они должны были обстраиваться вновь и прокармливатъся на чистые деньги, тогда как внутри России они могли бы жить и продовольствоваться от своих имений несравненно дешевле. Крестьянам, которые обязаны бывают таким же образом тащиться в Петербург, перемещение это обходится не легче; но все эти неудобства и лишения, как знатные, так и простые Русские люди умеют как-то переносить с невероятным почти терпением. Простолюдины зачастую говорят, что жизнь их просто одна тягость. Если кто заболеет из них, то ложится на пол и мало печалится о том, встанет он или нет, почему и не хочет принимать никаких лекарств. Один Евангелический проповедник в России рассказывал [1427] мне, что когда он расспрашивал некоторых простодушных Русских крестьян об их вере и о том, что должны они делать, чтобы достигнуть блаженства, то они отвечали ему, что и не слыхивали о том, что могут попасть на небо и полагали всегда, что оно назначено только царям да знатнейшим боярам.

В Январе 1717 г. следовал я за царем в Германию и к концу того же года возвратился снова в Петербург, в каковой промежуток времени, как я сказал уже, внутри России ничего замечательного не случилось (кроме бегства царевича, о котором скажу ниже).

В заграничном путешествии своем в Данциг, в Данию, и Голландию и Францию царь провел почти два года, и все изданные им в это время распоряжения к предположенной мною задаче не относятся, почему я оставляю их в стороне и последую далее за внутренними, домашними делами в России.

343. В Октябре 1717 года царь снова прибыл в Петербург и до конца этого года непрестанно занимался тем, что приводил снова в надлежащее положение дела, совершенно запущенные в его отсутствии, а также подвергал справедливому наказанию тех, которые действовали противно своим обязанностям. Он взял на себя труд лично исследовать жалобы споривших сторон и каждое утро в 4 часа присутствовал в Сенате.

Но так как дела, подлежавшие этому исследованию, казались в начале весьма запутанными и требовали немалого времени, чтобы удостовериться в злоупотреблении обвиняемых, то учрежден был особый [1428] суд (трибунал), и в тоже время расстрелян вполне изобличенный князь Волконский, губернатор Архангельский. Сказанный суд состоял из нескольких коллегий, а каждая коллегия из майора, капитана и лейтенанта лейб-гвардии, которые должны были, по здравому разуму и справедливости, исследовать каждое дело и учинить законный приговор. Таким образом в России дошло до того, что какой-нибудь почтенный член Сената, из важнейших родов государства, должен был являться перед лейтенантом и давать ему объяснения и ответы.

344. В Ноябре царь издал запрещение носить на одеждах золото и серебро, отпустил разных оказавшихся бесполезными ремесленников, вызванных из-за границы, других посадил на половинное жалованье и принял многие другие действительные средства, чтобы как-нибудь уменьшить недостаток в деньгах.

Около этого же времени некоторые знатные Русские люди составили общество (о котором я уже упоминал выше) изготовления золотой и серебряной парчи, которое царь освободил на много лет от пошлин и, напротив, привозную из-за границы парчу обложил: лучшую трижды удвоенною, а худшую дважды удвоенною пошлиною, каковой налог должен был впервые взиматься только с 1719 г. и имел конечною целию, вместе с поощрением новой мануфактуры, заставить иноземных купцов привозить в Россию вместо товара чистые деньги.

345. Юный великий князь (под которым я разумею здесь сына царевича) получил от царя царский портрет, усеянный бриллиантами и за свой бодрый, воинственный нрав [1429]

объявлен сержантом лейб-гвардии; затем его одели в сержантский кафтан и стали наставлять в первоначальных строевых приёмах, которые, впрочем, он не только быстро изучил, но уже год тому назад сам выделывал, по крайней мере, важнейшие из построений и упражнений.

346. В начале этого трактата я уже сообщал о Бухарском после Ачерби и об его представлении, в бытность его в 1714 году в Петербурге. Когда он, на обратном пути своем, приехал в Астрахань, то узнал, что в его отсутствие дела в отечестве его приняли совершенно другой вид и что там произошло всеобщее возмущение, вследствие чего, ради безопасности, он пробыл некоторое время в Астрахани, а затем решился всё-таки отправиться домой. Но едва только прибыл он в отечество, как вместе с несколькими тысячами других Бухарцев был казнен ханом Гамалием (Gamalie), который снарядил и отправил к царю другого посла, по имени Батуча (Batucha), для заявления царю своей покорности и возобновления старого союза, а в тоже время для испрошения защиты против хана Каракалпаков и других соседей.

20-го Декабря помянутый Батуча имел первую свою аудиенцию у царя, в канцелярии, где собралось и множество знатных Русских и хотя эти последние все стояли, но Батуча потребовал себе стул и сел на него с особенною важностию; когда же прошел великий канцлер и дал ему знак идти к царю, посол проворно вскочил со стула, бросил свою саблю в руки богато одетых [1430] прислужников и, низко наклонившись, пошел в царский покой.

По окончании аудиенции, царь вышел с послом из своего покоя в канцелярию, и здесь один старый Татарин, важнейший из прислужников Батучи, приветствовал его низким поклоном, с заявлением, что он желал бы сказать царю несколько слов; когда же ему дано было позволение говорить, он громким голосом и делая руками различные жесты, произнес речь, которую посол, знавший Русский язык, тут же перевел по-русски и которая собственно заключала в себе следующее пожелание: “подобно тому, как одно солнце освещает всю землю, так да будет он царь один ее обладателем”. Царь улыбнулся добродушному оратору, но оставил его без ответа.

347. 31-го Декабря его царское величество отправился в Москву, в которой он не был уже целые восемь лет; в это же время прибыл из Персии один Иезуит, с известием, что Русский посланник Артемий Волынский приехал уже в гор. Испагань, а секретарь посольства его, Венигеркинд (Wenigerkind), ученый Немец, с 30-ю служителями, умер от горячки по ту сторону Каспийского моря. Смерть этого почтенного мужа весьма прискорбна и достойна сожаления, потому что он обладал обширными познаниями в философии и имел намерение, а также и поручение, сообщать все замечательные открытия, которые он мог сделать в Персии и вообще на пути своем. В моих многочисленных поездках у меня пропали интересные письма этого человека, которые писал он ко мне во время пути своего. [1431]

348. Последний Русский караван, отправившийся в Китай, должен был простоять несколько месяцев по сю сторону Китайской стены, и присланный на границу мандарин, под разными ничтожными предлогами, всё отговаривался и не давал позволения проехать в Пекин; наконец, когда отправлен был к Китайскому двору нарочный и сделал более настоятельные и серьёзные представления, тогда уже надумались, и караван пропустили.

349. В Январе прибыл курьер из Украйны с неприятным известием, что Кубанские Татары снова собрались большими силами и приблизились к Русским границам, не подкрепляемые, впрочем, на этот раз Турками; ибо Турецкий комендант Азова сам прислал с нарочным к уполномоченным на Русских границах дать знать о таком замысле Татар, объясняя, что, так как никто не мог обуздать этого народа и он очень благоденствует после вторжения своего в прошлом году в Россию от приобретенной добычи, то и решился теперь со всею силою своею сделать вторичный набег в пределы России.

350. С этой Кубанскою войною не должно смешивать ту, которую царь предпринял и поручил вести у Каспийского моря Грузинскому кн. Александру Бекевичу и о которой 4-го Февраля получены были в Петербурге следующие подробности.

351. Выше было уже сказано, что два года назад царь вторично послал этого князя (который сам происходил от Татарских предков и женат был на княжне Голицыной, утонувшей в Волге), в качестве генерала и начальника войск в 3000 человек (в числе [1432] коих было и 300 пленных Саксонцев, захваченных при Полтаве в Шведских полках) в Великую Татарию для разработки там руд и золотого песку. Намерение царя было таково, чтобы построить у Каспийского моря две крепостцы, для облегчения торговых сношений и прикрытия лагеря, устроенного там для этой цели, что всё и было теми войсками исполнено, благодаря неимоверному множеству раковин, находившихся там на песчаных отмелях; и сначала Татары и Калмыки нисколько не мешали делу, позднее же, когда Русское войско двинулось во внутрь страны, так называемые степи, по утомительной и в следствии недостатка воды в высшей степени убийственной дороге, и приблизилось к месту нахождения золотого песку, жители подвластные хану Ширванскому, числом свыше 50,000, стали уже подозревать недоброе и отказались от подарков, предложенных им от имени царя. Но, в тоже время, они всё еще не обнаруживали нерасположения, притворяясь, что им очень прискорбно видеть, как такое почтенное войско терпит лишения и страдает; они предлагали даже свои услуги пособить горю, обещали доставить войску воду и продовольствие, если только оно раздробится на части и примет обратный путь отдельными колоннами. Генерал доверился таким предательским услугам, и частию по необходимости, частию по неопытности в войне, приказал своей армии разделиться и идти небольшими отрядами в 300 и 500 человек и таким образом предал себя и своих на разбой волков, скрывавшихся в овечьих шкурах. Самого его пригласили к обычному [1433] у Татар знаку кровопролития, именно: на разостланное на земле перед палаткою хана красное сукно, и так как он не хотел добровольно стать на колени на этом сукне, то несколько сабельных ударов по икрам были началом страшно-мучительной смерти его.

Такое же бедствие постигло и всё раздробленное его войско, и ни одному способному носить оружие не было пощады, кроме артиллеристов, которыми впоследствии воспользовались победители, вместе с их пушками и амуницией при завоевании одной пограничной Персидской крепости Мецец (Mezetz), в которой разграбили монастырь, обитый внутри золотом и множество других драгоценностей, а коменданта ее принудили к постыдному договору. Пощадили также музыкантов и многих молодых волонтеров, большею частию боярских детей, которых пораспродали, и один из них, перешедший через многие руки, попал снова к своим землякам и в настоящее время находится в Петербурге.

За тем обе помянутые крепости Русские разрушены Татарами без особенной трудности, и тамошний капитан галерного Флота, по имени Третель, имел счастие спастись во время и впоследствии сопровождал Русского посланника в Персию, Волынского, на пути его туда и обратно.

Простирающаяся на несколько тысяч верст степь или пустыня (в одной Немецкой миле пять вёрст) есть такое пространство, на котором хотя и растут в изобилии все возможные плоды, низменные Фруктовые деревья, рис и душистые цветы, кустарники, но высокий тростник закрывает собою даже всадника [1434] на лошади, и нужно прежде выжечь на тысячу и более вёрст тростник, чтобы можно было продовольствовать лошадь и доставить солдатам безопасность; в противном случае трава произрастает скудно и еще реже встречаются ключи, или колодцы.

В Петербурге твердо убеждены, что его царское величество, в скором времени и с незначительным даже войском, заботливо только снабженным водою и провиантом, может чувствительно отомстить этим Кибитским Татарам (как называют их некоторые от их палаток, именуемым по-татарски кибитками); ибо кроме сабель, стрел и быстрых лошадей, у этих Татар вообще средства обороны в плохом состоянии; говорят, что также скоро состроены будут и новые крепости для прикрытия назначенных туда чернорабочих и мастеров.

Торговля золотым песком давно уже велась с успехом и Персиянами; но туземные жители засорили и сделали несудоходным устье реки Дарьи, по которой можно было из Каспийского моря прямо достигнуть до местонахождения золотого песку, и самую реку отвели в равнину. Восстановить всё это в прежнем виде и было поручено, между другими делами, Александру Бекевичу, с тою целию, чтобы избежать необходимости проходить опасным сухим путем, через степи; ибо сказанная река берет начало из находящихся внутри страны рудников и приносит с собою вниз заветный песок.

Вызванный из Саксонии на царскую службу мастер горных дел, теперешний горный советник Блюгер, вторично представил в Петербург несколько проб находящейся в описанных выше местах руды и золотого песку, по которым оказалось, что масса руды и песку, равная по весу 3-м дукатам, содержит с себе чистого золота на 2 ? дуката.

352. Из Новгорода получено известие, что царевич с тайным советником Толстым, прибыл из Неаполя, был в Новгороде проездом в Москву; из этого же последнего города извещали, что после того, как бывший там вице-царь Ромодановский скончался, и его царское величество возвёл в эту высокую должность единственного сына покойного, то в виду того, чтобы не вымерло имя такой знатной древней фамилии, повелено было: обеим сестрам теперешнего вице-царя, не имеющего по себе наследника и последнего представителя этого имени, выйти за муж за двух знатных Русских вельмож под таким условием, чтобы оба эти мужа откинули свои родовые прозвания и приняли бы прозвание Ромодановских.

353. В деле царевича напали теперь на более ясные следы, потому что 18-го Февраля, в полночь, дом прежнего великого любимца и адмиралитетс – советника Кикина оцепили вдруг 50 гренадеров, и самого его, бывшего уже в постели, при объявлении ему царской немилости, заковали в оковы и арестовали, так что он едва успел сказать несколько успокоительных слов и проститься с супругою своею, которая вместе с княгинею Черкасскою считалась первою красавицею в России. Таким же образом поступлено было с Сибирским царевичем и со всеми служителями царевича Русского, которых, большею частию уже закованных, 22-го Февраля, привезли в [1436] Москву, откуда один хороший приятель мой прислал мне следующее письмо:

“Тайный советник Толстой, ехавший с царевичем из Неаполя, достигнул Твери вперед и прибыл сюда и, ему было приказано съездить обратно в Тверь, откуда несколько дней тому назад он опять прибыл сюда и привез с собою царевича, который пал к стопам своего государя отца и встречен был гневною речью последнего. Не возможно описать смущение мыслящих по старине Русских, для которых Петербург, корабли, вода, иноземные обычаи и язык кажутся ужасом, и так как в теперешних смутных обстоятельствах много виноваты Русские священники, то легко отыскать причину, почему царь подрезал им крылья и определил им ограниченное содержание, приказав заниматься только церковью и священнослужением. Весь ход этого следствия будет напечатан, и на этот раз я сообщу здесь только то, что царевич всенародно отказался от наследования и лишь под этим условием, а также и под обязательством, что он откроет советчиков своих, дано ему прощение.

Кикин имел шпионов даже в покое царя и приспособил себе камер-пажа Баклановского, посредством 20 тысяч рублей, в случае наступления опасности заранее он должен был уведомить Кикина, чтобы дать ему время и возможность убежать. Баклановский стоял позади царя, когда тот писал князю Меншикову собственноручный приказ схватить и прислать сюда Кикина, и неверный слуга тотчас же побежал на почту и отправил к Кикину [1437] в Петербург курьера (который прибыл в Петербург почти в один час с царским нарочным и следовательно поздно уже); так как царю показалось подозрительным отсутствие пажа, и он послал в город осведомиться о том, зачем он уходил, то дело всплыло наружу, и паж заключен в тюрьму с остальными обвиняемыми”.

“Кроме этого произошло здесь и нечто забавное, что и сообщаю в заключение”.

“Известно, что здесь перед Кремлем и в других местах до сих пор стоят воткнутыми на высоких шестах, на показ, головы бывших бунтовщиков, со времени большого Стрелецкого бунта. Казненные были всё знатные господа, и наследники их, равно как и другие их родственники, люди все с состоянием и средствами, которые живут в Москве, или по деревням. Эти-то родственники решились в настоящее время войти ко двору с следующим челобитьем, или прошением: родные головы так долго уже стояли на воздухе часовыми, что можно было бы теперь и отпустить их. Они, родственники эти, могут еще открыть царю столько мошенников, воров и изменников, что такое зрелище могло быть заменено в десять раз большим количеством голов”... и проч.

“Москва, ⁶/₁₇ Февраля 1728 года”.

354. Говоря о Сибирском царевиче, привезенном под стражею в Москву, необходимо упомянуть здесь, что в России названием царевичей чествуют только сыновей Русских царей н потомков прежних царей Сибирских, остальные же Русские [1438] просто так и называются князьями. Супруга царя называется царицей, царская дочь - царевной.

Царевич Сибирский был внук Сибирского царя, который в 1587 поступил в подданство к Русскому царю Феодору Ивановичу и тем присоединял Сибирь к России; а так как это великое событие совершилось при сильном содействии одного Сибирского крестьянина Строгонова, то этому Строгонову и потомкам его дарованы были большие льготы и имения, и в настоящее время эти Строгоновы иначе и не называются как богатыми крестьянами (reiche Bauern). Старший сын умершего три года назад Строгонова находится теперь в Петербурге.

Помянутый Сибирский царевич есть последний представитель своей фамилии, не имеющий наследников; равным образом и фамилия Казанского царя Семеона, которого царство завоевано Русскими в половине 16 века и который сам был тогда взят вместе с женою своею в Москву, совершенно вымерла.

355. Князь Меншиков получил в Петербурге повеление прислать в Москву, за строжайшим караулом, генерал-лейтенанта, полковника лейб-гвардии Преображенского полка, кавалера ордена слона, бывшего в тоже время и генерал - инквизитором князя Василия Володимировича Долгорукого. По этому повелению князь Меншиков немедленно отправился с сильным отрядом солдат к Долгорукому, объявил ему царскую немилость, и тот, отдавая свою шпагу Меншикову, сказал; “Совесть у меня чиста, умирать - один раз”. В тот же вечер Долгорукий посажен в крепость, а Меншиков между тем посетил таким [1439] же образом и арестовал сенатора Петра Матвеевича Апраксина (брата великого адмирала, оказавшегося невинным), Абрама Федоровича Лопухина (бывшего до сих пор только под домашним арестом), сенатора Самарина, Воинова, Ворова, Ивана Васильевича Кикина, брата Александра Кикина, и девять других знатных Русских господ.

356. Около этого времени в Олонеце открыт был целебный источник или колодезь, и послан туда медик для исследования свойств воды, которую он должен был давать пить больным людям. Так как вода эта помогла находившимся там больным, а позднее и многим другим и даже самому царю, то источник Олонецкий вошел в такую славу, что в настоящее время он сделался почти универсальным лечебным средством в России, и к нему стекаются больные из всех концов и мест России. Целебное свойство воды главным образом состоит в том, что она очищает желудок и возбуждает аппетит; осадок в воде представляет красноватую землю, на вид очень похож на Португальский нюхательный табак, и я видел образчики этой земли, по которым оказалось, что железо в этой минеральной воде составляет почти треть ее основных начал. Источник этот или колодезь находится на восемь миль далее на север от Олонецких рудокопень. Так как при пользовании этими водами необходим сильный моцион, а по причине снегу и другим неудобствам холодного климата иметь его там невозможно, то его величество приказал устроить билиард и токарный станок, на которых во время своего пребывания [1440] он ежедневно и упражняет свой организм. Некоторые остроумные люди, угадывающие тайные намерения царя, рассказывают, что своим примером он старается только указать подданным дорогу в Олонец; ибо, бывши в Пирмонте, Карлсбаде и в Спа, он заметил, что многие знатные люди посещают эти воды только для развлечения, тем способствуя процветанию и обогащению вод. А так как рабочий народ в городке Олонеце не имеет почти ничего, кроме царского жалованья, а с другой стороны множество плохого орудия тамошнего изделия, шпаг и прочего, остается ежегодно непроданным, то сказанные люди и полагают, что открытием целебных вод царь желал только привлечь в Олонец своих подданных (которые и без того охотно прибегают к простым естественным средствам и имеют прирожденное отвращение к аптекам) и тем привести в лучшее состояние торговлю оружиями тамошнего артиллерийского управления, состоящего в ведении генерал-майора Геннингса, и самое место сделать более зажиточным.

357. По обнародовании в Москве отречения царевича от наследования престолом, прислан был в Петербург князю Меншикову и всему Сенату указ его царского величества о том, чтобы созвать в Петербурге всю милицию, дворянство, горожан и крестьян, для приведения их к присяге в верности наследному царевичу Петру Петровичу, как будущему царю, каковая церемония и совершена была с особенною торжественностию 9-го Марта, в церкви св. Троицы.

Того же числа отправился я из Петербурга в Москву и хотя надеялся [1441] проехать туда в три дня, подобно тому, как было это в первую мою поездку, но выпавший снег и ужасный холод воспрепятствовали этому и продлили время моего пути. В эту вторую поездку мою, между прочим, я дознал, что от Гамбурга до Москвы надо считать добрых 400 Немецких миль.

358. В Москве я нашел прибывшего обратно из Китая Лангена, который несколько уже недель поджидал там царя (царь остался очень доволен его экспедицией) и в Марте месяце получил из Китая по особому случаю еще одно известие о том, что тамошний император, по настоянию мандаринов, решился извести в своей империи христианскую религию и что преследование оной началось уже и на деле. Находясь в такой крайности, Иезуиты написали весьма трогательное письмо к Римскому императору, которое и препроводили с другим письмом к его царскому величеству на Латинском языке; это другое письмо было следующего содержания.

“Великомощнейший царь! В прошлом месяце текущего 1717 г. христианство в великой Китайской империи повелением 9-ти высших государственных чинов поставлено в крайнюю опасность, которую один Рим мог бы отклонить, если б только ему было известно истинное положение дел. Но из такой отдаленной страны и в настоящее именно время, когда никакие корабли отсюда не отплывают, я решительно не знаю, к кому обратиться и ничего иного не могу предпринять, как только нижайше повергнуться к стопам вашего царского величества и всеподданнейше просить, дабы вы соблаговолили высочайше и всемилостивейше [1442] повелеть мое донесение о здешних событиях, которое вместе с сим посылается, снабженное всеми надлежащими документами, верно и возможно скорее, переслать через страну вашего величества в Австрию, в Вену, к его императорскому величеству Карлу VI-му, как ближайшему родственнику вашего царского величества. Надеюсь, что, из любви к Богу и главе веры, ваше величество соблаговолите принять во внимание эту просьбу, так как, ревнуя к вере, ваше царское величество многократно уже подвизались собственною высочайшею особою своею, не щадя своей крови и жизни, против Турок, Татар и других неверных и в этих подвигах стяжали себе высокодостославные победы, которые ваше величество, по благословению Божию, одержали над врагами веры и тем расширили пределы своего царства. За такое, испрашиваемое здесь, всемилостивейшее благодеяние мы навеки пребудем всеподданнейше благодарны вашему величеству, и в числе 80-ти вероучителей и двухсот тысяч здешних христиан никогда не престанем молить неотступно Бога, дабы Он продлил на многие будущие лета жизнь и благосостояние вашего царского величества, всего царского дома вашего и царства, да приумножит и благословит Он ваше величество всеми временными и вечными благами Своими. Вашего царского величества, неизвестный вам, но на всегда преданнейший Килиан Штумпф, Китайский и Японский визитатор. Пекин, 25-го Июня 1717-го года.

Помянутые здесь миссионеры два года уже находились в опасном положении, ибо посланные ими на собственные средства в Рим уполномоченные, [1443] для исходатайствования у папы желаемой новообращенными христианами индульгенции на чествование Конфуция и на удержание некоторых языческих обрядов, не возвращались назад; вследствие чего, с дозволения совета мандаринов, миссионеры те напечатали воззвания на Латинском, Китайском и Татарском языках и распространили их по всему свету.

Между тем в Москве великий трибунал (судилище) постоянно занимался двумя уголовными делами: об упомянутых обвиняемых, привезенных из Петербурга, и о генерал - майоре Глебове. Это были два различные следствия, из коих одно касалось царевича Алексея, а другое прежней царицы, которая привезена была теперь в Москву, из Суздальского монастыря, вместе с генералом-майором Глебовым, и это последнее следствие окончено было в Москве, а первое в Петербурге. Присутствие всего двора, большей части генералов и штаб-офицеров и собранных изо всей России важнейших духовных чинов и бояр, оживило Москву до того, что она кишела народом, а процессии, совершавшиеся часто духовными чинами в царский дворец, в каретах и в сопровождении всего их штата, для суда над сочленом своим, епископом Ростовским, представляли вообще зрелище чрезвычайно любопытное. Но еще больший интерес возбуждали речи царя, которые он, в противность обычаю предков своих, держал в аудиенц-зале к духовенству и ко всем важнейшим чинам своего государства и в которых он, с прирожденным ему красноречием (в котором он на словах и в письме был первый [1444] во всём своем царстве) представлял этим высшим чинам и народу опасность, грозившую государству и преступления, замышленные таким множеством злодеев в оскорблении его величества. Вследствие : этих-то злоумышлений Досифей, епископ Ростовский и Пустынной (Pustinoi), духовник бывшей царицы, лишены были духовного сана и преданы светскому суду.

На этих торжественных собраниях царь всегда являлся в своем обыкновенном кафтане, и никто не запомнит, чтобы видел его когда-либо в древней, великокняжеской одежде или в чрезмерно богатом убранстве, к которому он чувствовал природное отвращение, хотя, по наследству от родителя и дедов своих, он обладает множеством клейнодов и драгоценностей, как это можно видеть между прочим из описания посланника императора Фердинанда I-го, Герберштейна, который говорит: “Во время аудиенции, на великом князе была корона, которая по своей ценности и дорогим камням отнюдь не уступит папской, или какой-нибудь другой короне. Царская мантия богато унизана была рубинами, бриллиантами и алмазами, из коих некоторые были величиною в орех, и царевич одет был также великолепно. По окончании аудиенции царь пошел к столу, за которым сотни боярских детей приносили такое же число кушаний на золотой и серебряной посуде, и оной вообще было такое изобилие, что можно было бы нагрузить ею до двадцати подвод”.

Присутствовавшие на венчании ныне правящего царя с теперешнею его супругою были изумлены богатством драгоценных камней в венце [1445] царицы, и вообще великолепие одежды ее при этом случае было неописанно. Царь же, напротив того, любит всегда простую одежду и очень небольшую свиту, так что даже и на этот раз, в Москве, среди домашней смуты, он не имеет у саней своих более двух или трех слуг, с которыми и разъезжает везде по городу, и днем, и ночью; а при производстве следствия сам трудится более всех, хотя заведывание оным возложено на тайного советника Толстого и на сенатора Мусина-Пушкина.

359. Сенатор Самарин объявлен был свободным, равно как и Петр Матвеевич Апраксин, сенатор и бывший Астраханский губернатор, потому что оказалось, что последний ничего другого не сделал, как ссудил только царевичу, при отъезде его из Петербурга в Германию, 3000 рублей, не зная вовсе об его намерениях. Князь же и генерал-лейтенант Василий Володимирович Долгорукий, напротив того, отдан под дальнейший и более строгий надзор.

360. Главные лица, замешанные во всем этом деле, кроме царевича и не раз упомянутого уже Кикина, были: бывшая царица Евдокия, или Авдотья, урожденная Лопухина, ее духовник, сводная сестра его величества Мария Алексеевна, царевич Сибирский, боярин Степан Глебов, архиепископ Ростовский Досифей и казначей Суздальского монастыря.

361. В это же время обнародовано объявление, в котором обнаруживалось преступление Суздальских виновных из писем и словесных признаний; но письма эти у меня все пропали, кроме того, которое епископ Досифей, запутавши многих своими вьмышленными видениями, [1446] собственноручно писал к сводной сестре его царского величества, царевне Марьи Алексеевне, каковое письмо найдено было в покоях царевны и заключало в себе следующее. ²⁸

362. 26-го Марта совершена казнь некоторых виновных на общественном рынке в городе Москве. Боярин Степан Глебов живой посажен на кол; епископ Досифей, Кикин, казначей Суздальского монастыря и еще один Русский колесованы, после чего тело епископа брошено в огонь, а голова его вместе с головою Кикина и двух других воткнуты на высоких шестах, расставленных четырехугольником на возведенной вновь высокой каменной стене; посреди этого четырехугольника помещено тело посаженного на кол Глебова. Паж Баклановский и несколько монахинь жестоко наказаны телесно, а остальные виновные перевезены в Петербург. Во время этой казни, к месту собралось громадное множество любопытного народа, живущего в Москве, так что некоторые насчитывали его от двух до трех сот тысяч душ.

363. По этому случаю кто-то поздравлял его царское величество с тем, что он открытием и казнию заговорщиков против его высокой особы, благодаря своей неутомимой заботливости и неустрашимости, снова привел благо государство в прежнее безопасное состояние. Царь, задумчиво отвечал: “Если огонь попадает [1447] на солому и другие легко сгораемые вещества, то распространяется все далее вокруг себя; если ж попадает на железо или камень, то гаснет сам”.

364. Ходившие в то время слухи о бывшем, или ожидаемом еще, восстании в России были совершенно неосновательны, и при этом случае я должен заметить, что хотя и нельзя отрицать того, что некоторые отдельные лица питали в себе разные возмутительные помыслы и были недовольны настоящим правлением; но простой, тёмный народ, никогда не поднимающийся без вождей, так страшно запуган, и безопасность царского трона так прочно установлена, что плохо пришлось бы недовольным, если б они вздумали посягнуть на восстание: ибо царь вполне может рассчитывать на преданное ему войско.

365. Для возмущения необходимо, чтобы духовенство или знатнейшие бояре пошли впереди. Но большинство попов в России люди низкого происхождения, без связей и богатства, всю же светскую знать из целой России царь призвал в Петербург и постоянно имеет её на виду, перед своими глазами; поэтому невероятно, чтобы этот монарх, пока он жив, мог чего-либо опасаться.

366. Хотя Русское дворянство искони отличалось покорностию и преданностию царям своим, но черты эти в прежнее время были ничто в сравнении с теперешними.

367. Уже брат ныне правящего царя, царь Феодор проложил путь к настоящей форме правления; он созвал дворян изо всей России, с приказанием, чтобы они представили ко двору все письменные документы [1448] о своем происхождении, о льготах и проч., для утверждения. Вследствие этого каждый боярин постарался представить во дворец все самые точные грамоты свои, которые царь, не читая, свернул все в комок и целою кучей бросил в печь, объявив боярам, что отныне все вольности и прерогативы должны будут основываться исключительно на заслугах, а не на породе. Этому закону ныне царствующий император и дал полную силу.

368. Известно уже, что власть духовенства теперь ограничена; но не смотря на то, царь сам не лишает никого из духовных сановников служебного сана, а созывает для этого духовные чины; поэтому-то, при лишении сана судимого в Москве архиепископа Ростовского происходили такие частые прения: ибо господа члены духовенства отговаривались тем, что за неимением патриарха, они не могут лишить своего товарища его звания; когда же эти духовные чины, на вопрос царя о том, могут ли они возвести и облачить кого-либо в архиепископы, отвечали: “могут”, то он изрёк, такое решение: “Ну, так вы можете и низвести его и разоблачить”.

369. Приведенное мною выше сведение о письменных родословных и разных привилегиях даёт мне повод сказать здесь, что Русская История и в особенность недавно вышедшее в Гельмстеде дельное введение в оную, могли бы значительно пополниться и уясниться, если б явились на свет и обнародованы были во всеобщее сведение те рукописи и письменные памятники, которые хранятся в разных местах у некоторых Русских фамилий; ибо многие знатные дома, или роды, не смотря [1449] на бывшее невежество свое, в течении нескольких столетий вели последовательно, передавая от отцов детям, записки о разных происшествиях при прежних царях, в которых семейства их, или родственники их, принимали какое-либо участие, и такие записки оставили и потомкам своим.

370. Большое историческое сочинение, которое три года тому назад написал и приготовил к печати член военного совета, г. Гюйсен, о славнейших деяниях его царского величества, хотя само по себе очень хорошо и достойно прочтения; но так как этот неоспоримо ученый муж не имел под руками никаких сведений из Русских канцелярий и других правительственных мест, кроме тех, которые помещались в разных газетах, как напр. в Mercures Historiques, и в подобных общедоступных изданиях, то в его сочинении многое следовало бы исправить и изменить, и желательно, чтобы автор, прежде издания своего труда, познакомился с более верными источниками и таким образом составил бы более правдивое и совершеннейшее описание деяний царя.

371. Перед отъездом царя, было еще несколько конференций с посланником Бухарских Татар и с казацким гетманом, и так как я имел случай познакомиться с первым, то и стал было расспрашивать его о разных делах страны его и о соседственных с нею землях; но он отвечал мне так необстоятельно и даже глупо, что советники его должны были помочь ему и разъяснить мне его ответы. Я узнал потом, что посланник этот был просто Астраханский купец и что [1450] Татарский хан прислал его в качестве посланника собственно потому, что он знает Русский и Татарский языки и с давнего времени находится в сношениях с Русскими. Посланник этот просил между прочим, чтобы царь подарил ему несколько Шведских девиц, или дозволил бы ему купить их, ибо - де повелитель его слышал, что Шведы народ воинственный и он очень бы желал развести в своей стране такую воинственную породу. Разумеется, ему отказано было в такой забавной просьбе, и он удовольствовался тем, что приобрел двух Шведских слуг и увёз их с собою.

Бухарцы эти не подвластны царю; но так как их сильно притесняют соседние с ними Калмыки и Монголы, обитающие в странах между Китайскою стеною и рекою Аргунь, то обыкновенно они ищут защиты царя, за что с своей стороны обязываются, по первому мановению его, являться к нему на службу.

372. Когда мы отправлялись 1-го Апреля из Москвы, то из дворца дали нам знать, что так как крестьяне на большой дороге чрезвычайно обессилены и отягчены, то чтобы мы ехали другою дорогою, взяв несколько правее, по направлению на Ладожское озеро. Эта дорога в зимнее время для проезда довольно удобна; но так как на пути нас застигла ростепель и мы должны были переправляться через двадцать и более рек, на которых не было ни мостов, ни паромов, так что мы сами принуждены были устраивать последние, и так как, с другой стороны, крестьяне в этих местах никогда не видывали подобных нам путешественников и, завидя [1451] нас, бежали от нас с детьми и лошадьми своими в леса, то это было наитруднейшее из путешествий, какие когда-либо совершал я, и бывшие между нами некоторые странствующие господа, изъездившие целые две части света, говорили, что они не помнят, чтобы переносили когда-либо такую бездну неприятностей и лишений, какие вынесли они на этой дороге.

С великими трудами добрались мы наконец до Кашны (Kaschna, Кашин), где воевода Алсуфьев прислал нам для подкрепления пива, меду, водки и хлеба, за тем сам отговорил нас и представил нам очевидную опасность, которой мы подвергнемся, если будем продолжать нашу прежнюю дорогу; поэтому, без дальнейших размышлений, мы воротились в Тверь, а оттуда поехали уже по большой дороге, и таким образом в три недели прибыли наконец в Петербург, где в это время делались приготовления к приему вице-царя Московского, Ромодановского.

373. Он приехал в Петербург перед праздником, и в почет ему не только стреляли троекратно из пушек, но и сам его величество, в качестве вице-адмирала, с большою свитою явился к нему на встречу, принял его с глубоким уважением и вместе с генерал-лейтенантом Бутурлиным сел спиною к вице-царю на переду кареты, провез его таким образом во дворец, где его также со всем почтением приветствовала царица вместе со всеми своими дамами и усадили его в кресла, а царь и царица стали по сторонам его и подчивали его вином и водкою. Ромодановский человек лет около 40, и женат [1452] он был на родной сестре царицы Прасковьи (матери герцогини Мекленбургской).

374. Государственные преступники также привезены в Петербург из Москвы, и наложница царевича под стражею из Лейпцига. Камергер же Нарышкин, родственник царя с матерней стороны, сослан в свои поместья, где и сошел с ума.

375. Из Порты приехал Турецкий ага и передал свои кредитивные грамоты великому канцлеру и вице-канцлеру, но по причине оказанного сему последнему в Константинополе сурового приема и содержания, и аге дана была сухая аудиенция, которую он должен был простоять.

376. Его царское величество совершал в это время увеселительные прогулки по разным местам, но особенно занят был спуском в море 22 линейных кораблей.

377. Сводная сестра его царского величества, Екатерина Алексеевна, уже много лет жившая в Москве и не замешанная в последнем заговоре, скончалась там последнего числа Мая месяца, и при дворе по этому случаю наложен был траур.

378. Наложница царевича, Евфросиния, получила свободу, так как добровольно во всем призналась и кроме того доказала, что своими увещаниями она много содействовала к возвращению царевича в отечество. Происхождения она была самого низкого, родом из Финок, попала в плен и, по её уверению, вступила в любовную связь по принуждению: на нее замахивались ножом и грозили смертию, в случае ее сопротивления. Многие уверяли, будто, приняв Русскую веру и родив первого ребенка, она была повенчана с царевичем, [1453] во время путешествия, одним Греческим священником, который также был заарестован и привезён к следствию из Лейпцига; обстоятельство это многим казалось основательным, потому что, когда царь совершенно освободил и простил Евфросинью, то ей возвращены были некоторые драгоценные вещи, и сверх того ей объявили, что если она выйдет замуж, то её мужу будет выдан из царской казны хороший брачный подарок; но на это последнее предложение она решительно отвечала, что, взятая и в первое сожительство по принуждению, она не хочет по своей воле принадлежать еще кому-либо. О таком ответе ее ходили разного рода толки.

379. Сначала полагали было, что последними кровавыми казнями в Москве всё следствие закончено и всякий повод к дальнейшим беспокойствам уничтожен, тем более, что, со времени прибытия нашего в Петербург, все что было открыто по следствию, тщательно хранилось в тайне, что и давало повод думать, что важнейшее всё дознано и подавлено при последних Московских казнях; но теперь, к прискорбию, увидали, что все употребленные в Москве пытки и казни далеко еще не разъяснили истины, и что из показаний находящихся в заключении подсудимых ничего бы не добились, если б по перехваченным и по зашитым в разных одеждах письмам не обнаруживалось вполне всё дело. По этому его царское величество вынужден был назначить вторичное уголовное судилище и немедленно вызвать для этого в Петербург из внутренних областей России важнейших духовных чинов. [1454]

380. Когда все эти чины собрались в Июне в Петербурге и царь в тоже время нарядил и светское судилище (из министров, сенаторов, губернаторов, генералов и штаб-офицеров лейб-гвардии), то духовные члены суда сперва, в течении 8-ми дней, ежедневно совершали по нескольку часов коленопреклонение и, проливая горячие слёзы, неотступно молили Бога, дабы Он внушил им такие мысли, каких требовали их честь и благо Русского народа. За тем 25-го Июня открыт был в Сенате Уголовный Суд, в который его величество явился со всеми духовными и светскими судьями, по отправлении в церкви св. Духа торжественной литургии, для испрошения помощи Божией в таком важном предстоящем им деле. Когда все это собрание расположилось за судейскими столами, открыли двери и окна присутствия, чтобы каждому был свободный доступ и привели царевича, под караулом 4-х унтер-офицеров. За тем начался допрос царевичу и прочитано, во всеуслышание, всё следственное производство, извлечение из которого, переведенное и сообщенное мне в Петербурге, я привожу здесь для того, чтобы передать читателю сведения о главнейших обстоятельствах этого важного события ²⁹.

381. Когда таким образом, заключением духовного суда и приговором суда светского, царевич осужден [1455] был на смертную казнь, то рано утром 6-го Июля собрался снова Уголовный Суд, и царевич, приведенный из крепости 4-мя унтер-офицерами и поставленный пред судом, должен был еще раз признаться перед ним в своем преступлении и выслушать подписанный светскими судьями смертный свой приговор, после чего его снова отвели в темницу.

382. В Четверг, 7-го Июля, его царское величество рано утром получил донесение, что чувствительное душевное потрясение и страх смерти причинили царевичу сильный апоплексический удар; в полдень, второй гонец принёс еще известие, что царевич опасен, вследствие чего его величество созвал важнейших придворных чинов и держал их всех у себя до тех пор, пока 3-й гонец не принес вести, что царевич безнадежен, не переживет вечера, почему и желал бы видеть и в последний раз говорить с государем, отцом своим. Его величество отправился поэтому со всем высоким обществом к находившемуся в агонии царевичу, который, завидев государя-отца, в слезах и простирая к царю свои руки, говорил, что он тяжко и дерзко согрешил против Бога и его величества; что он не надеется на выздоровление, и что если ему суждено умереть, то так тому и быть, ибо он не достоин жизни; но всё таки он умоляет его величество, ради Бога, снять с него проклятие, которое царь наложил на него в Москве, простить ему все его преступления, дать ему свое отцовское благословление и молиться за его грешную душу. [1456]

Во время этой трогательной речи его величество и всё бывшее с ним общество плакали не переставая; за тем, в ответ на слезную речь сына, царь в патетических, но кратких словах, высказал ему все его против его величества преступления и в заключение простил ему всё, дал ему своё благословение и расстался с ним, при громких рыданиях и обильных слезах с обеих сторон.

Вечером, в 5 часов, явился 4-й гонец (майор лейб-гвардии Ушаков) с донесением, что царевич молит об исполнении последнего его желания: еще раз поговорить с государем отцом своим, на что его величество не решался было; но за тем, когда ему представили, что следовало бы уважить эту последнюю просьбу, что он не может отказать в таком утешении борющемуся со смертию и может быть не помирившемуся еще со своею совестию царевичу, царь уступил; но только что он вошел было в шлюпку, чтобы отправиться к сыну, как явился 5-й гонец, с известием, что царевич отдал уже душу свою Богу.

383. 9-го Июля тело покойного в гробу, обитом черным бархатом и покрытом богатою золотою парчею, взято из крепости и под водительством великого канцлера и некоторых других знатных особ перенесено в церковь святые Троицы, где и выставлено для того, чтобы все желающие могли видеть его. Четыре офицера лейб-гвардии стояли постоянно у гроба, составляя стражу и допуская приходивших, которых теснилось несчетное множество, к последнему целованию руки царевича.

384. 10-го Июля тело всё еще было выставлено в той же церкви, а 11-го числа был обряд погребения; именно, [1457] вечером, в сопровождении царя, царицы и всех придворных чинов, тело покойного из церкви св. Троицы снова перенесено в крепость, в тамошнюю соборную церковь, где и положено в погребальном склепе, рядом с блаженной памяти его супругою. Царь и все остальные провожатые в этой печальной процессии держали в руках маленькие горящие восковые свечи, но все были без траурных мантий, и только одни дамы одеты были в черных тафтяных платьях. Присутствовавшие на похоронах уверяли, что его величество, провожая тело сына в церковь, горько плакал и что священник для подобной речи своей, взял текстом слова Давида: “Ах, Авессалом, сын мой, Авессалом”.

(Окончание следует).

Комментарии

15 Немецкий подлинник этих записок разделен (довольно произвольно) на параграфы, из коих первые 275-ть, в переводе на Русский язык, помещены выше (стр. 1057 и след.) Записки составлены уже по возвращении автора домой, и вероятно параграфами означены его выдержки из современных, веденных в России, отметок и тетрадей. П. Б.

16 В Хвостове или Фастове.

17 Вероятно Иов - патриарх. Примеч. переводчика.

18 Монастырь этот есть Вознесенский, а не Чудов, который стоит тут же вблизи и называется Архангело-чудовым, и из него-то автор и пошел в Вознесенский женский монастырь. Пр. переводчика.

19 Такого святого и мощей не было и нет, и в Вознесенском монастыре покоятся мощи только одной святой, Ефросинии. Под этим именем не хотел ли автор сказать о Тайтуле, жене Татарского хана, которую, как известно, св. Алексий излечил от глазной болезни. Вероятно Веберу сообщили об этом событии, а он плохо понял, перепутал и из имени Татарки Тайтулы сделал св. Айтуля. Примеч. переводчика.

20 Далее у Вебера следует, на стр. 169-215, опускаемое здесь описание Остяков.

21 Указ этот в П. Собр. Зак. том V № 2985, где он озаглавлен так: “Генваря 22. Сенатский. О рассылке копий с обещания, чинимого архиереями при поставлении их в сей чин”. Архиереи обязуются к умеренности в наложении церковного проклятия, к строгости относительно монахов; дают обет не строить лишних церквей, не потворствовать юродивым, явлению ложных мощей и мнимо-чудотворных икон, и не вступаться в мирские дела.

22 Эта река впадает в реку Дон, неподалеку от его истока. Прим. Вебера.

23 Специес-талер равняется талеру и восьми грошам.

24 Объявление это Вебером переведено на Немецкий с Русского довольно верно, но с незначительными пропусками, почему мы сочли за лучшее привести здесь не перевод с Веберова перевода, а подлинный текст объявления, как оно перепечатано с двух современных корректурных экземпляров в Библиографических Записках 1859 г. стр. 270, с соблюдением и современного правописания.

25 У Вебера прибавлено здесь: “лишь бы его видели на асамблеи”, и этим пункт этот у него и заканчивается.

26 В первой из современных корректур этот пункт оканчивается так: “таким же образом разумеется и женскому полу приходить на Асамблеи против выше означенных мужеска полу чинов”. См. там же стр. 271. К мастеровым людям у Вебера прибавлено: “преимущественно кораблестроителям”.

27 Этот 7-пункт у Вебера переведен иначе, именно так: “Лакеям (за исключением хозяйских) определяется место особо, чтобы в комнатах Асамблеи оставалось достаточное пространство”. Этим у Вебера и заканчивается объявление; но в первой из означенных современных корректур есть еще следующее продолжение, которое мы также считаем нелишним привести здесь читателю.

8) Также объявляется при сем реестр кому Асамблеи держать, которые начнутся от 27 числа сего месяца. Первая будет у Князь Папы, а потом будут следоваться другие, кому сказано будет от того хозяина у кого будут сидеть на Асамблее, а тот хозяин повинен спрашивать о том у Принцыпалов. И у кого означат Асамблее быть, то повинен тот хозяин тогда объявить тому, кому повелено иметь асамблея.

Реестр.

Князь Папа. Санкт Петербургский Архиерей Стрешнев. Адмирал Апраксин. Вице -Адмирал Петр Михаилов. Вице-Адмирал Креис. Шаутбеинахт Светлейший К. Меншиков. Шаутбеинахт Падан. К. Яков Долгорукой. К. Дмитрей Галицын. Обор К. Серваер Иван Головин. Петр Толстои. Гаврила Головкин. Петр Шафиров. К. Алексеи Черкаской. К. Щербатов. Адам Веиде. К. Петр Галицын. Алексеи Салтыков. Григореи Чернышев. Павел Егушинскии. Антон Девиер. Стефан Клокачев. Стефан Нелединскии. Иван Стрешнев. Андреи Апраксин. Алексеи Макаров”. Под именем Вице-Адмирала Петра Михайлова разумелся, как известно, сам царь (Там же стр. 272).

28 Письмо это, равно как и пояснительные ответы при допросе Досифея на тёмные места в нем, напечатаны в приложениях к VI-му тому Устрялова Истории Петра Великого, почему мы здесь их и не приводим.

29 Это извлечение или экстракт, как называет его Вебер, переводить здесь считаем излишним, потому что все документы, по процессу царевича, были обнародованы по повелению Петра, и кроме того они приводятся у разных писателей и между прочим у Устрялова в приложениях к VI тому его Истории Петра Великого.

Текст воспроизведен по изданию: Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872