ЗАЙН-АД-ДИН МАХМУД ВАСИФИ

УДИВИТЕЛЬНЫЕ СОБЫТИЯ

БАДАЙИ' АЛ-ВАКАЙИ'

ПРИЛОЖЕНИЕ I.

МАНШУРЫ

Маншур на заведывание библиотекой

Полный перевод маншура по причине крайней лексической и синтаксической сложности не целесообразен, поэтому [412] ограничиваюсь здесь сокращенной передачей и частичным переводом, которые дают представление об общей его структуре. ²⁶⁸

“Поскольку мудрый, щедрый бог назначил нас ²⁶⁹ на чтение книги попечения о благе народа и поскольку познавание принципов следования ему (т. е. богу) связано с изучением преданий и истории, повествующих о делах его, то все [наши] высокие помыслы устремились на собирание и хранение сих книг. Так как количество их увеличивалось с каждым днем и светлый дух наш с каждым мгновением приобретал все большую склонность и страсть к чтению их, представилось нам нужным поручить их хранение верному человеку, страницы книги нравов которого не были бы запятнаны знаками предательства и пороков, с тем, чтобы он эти книги хранил и по мере надобности, согласно нашего указания, представлял желаемое на высочайшее прочтение.

Поскольку кыбла писцов, достойнейший ходжа Насир аль Хаттат был известен этими достохвальными свойствами и уже в течение долгого времени, подобно каламу, склоняет главу к росчерку [нашего] приказа, отдаваясь исполнению наших повелений, поручили мы ему хранительство августейшей библиотеки и сделали его независимо-ответственным за это драгоценное дело.

Должно нашим благородным победоносным братьям, счастливым полновластным детям, славным эмирам, почтенным садрам, высокопоставленным везирам, столпам веры и государства, вельможам царства и народа и всем людям богоспасаемых царств из знатных и простых, считать упомянутого маулана [Насир-ад-дина] назначенным на это дело, доставлять ему все то, что для этого дела необходимо и причитается, кроме него никого [в качестве хранителя] не признавать и верить [сей грамоте] коль скоро будет украшена она высочайшей печатью” [413]

Привожу текст заключительной части документа (Т 557, В 290, С 224): ²⁷⁰

В интересах сравнения приводим также неполный текст второго, упомянутого выше, составленного Восифи уже в Ташкенте, маншура. ²⁷¹ Текст маншура дается в основном по рукописи п. н. с. 204 Гос. Публичн. Библиотеки им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде и по рукописи В 653 Института Востоковедения Акад. Наук СССР. Текст маншура в рукописи Т имеет большую лакуну в середине, а в рукописи С выписан на полях, попорчен и чрезвычайно неудобочитаем. Мы выпускаем восхваления (хамд) и начинаем с первой части, в которой излагается общее положение (стремление хана отличать людей, совершенных в науках). [415]

Сравнение этих двух документов, составленных Восифи, указывает на общность как со стороны языка, так и структуры. И там и здесь мы вначале имеем как бы вводную часть, определяющую общее положение, из которого вытекает частный случай данного пожалования. Затем идет констатация, с точки зрения изложенного общего положения, пригодности данного лица к восприятию пожалования и далее уже изложение сути пожалования, оканчивающееся типичной формулой обращения к августейшим братьям, детям и пр. Одинаков и язык обоих маншуров — составление официальных документов рассматривалось как один из уместных случаев для упражнения в одном из наиболее сложных видов реторики — реторики делового документа.

Интересно, что написание документов разделено значительным промежутком времени и расстояния: первый — маншур на заведывание библиотекой — составлен в Герате, во всяком случае не позже 1507 г., т. е. года изгнания тимуридских князей из Герата, а второй — в Ташкенте, не ранее 1532/33 г., т. е. года воцарения в ташкентском уделе Науруз Ахмада, непосредственно наследовавшего своему брату Кельди Мухаммеду, умершему в этому году. Очевидно, за 25 лет литературной деятельности Восифи (из которых двенадцать на территории Средней Азии), представления о составлении текста подобных документов заметно не изменились и были одинаковы для феодальных кругов как Герата, так и Средней Азии.

Отмеченные выше четырехчленная структура и особенности языка обоих маншуров одинаковы, независимо от совершенно различного характера самого предмета пожалований: (должность библиотекаря в одном случае и земли с рудниками в другом): для этого периода формула составления грамоты пожалования была одна, независимо от того, что жаловалось. Распространить этот вывод до обобщения, привлекая всего лишь два документа, составленные одним лицом, хотя бы в разных местах и на сравнительно большом отрезке времени, было бы неосновательно. Необходимы другие факты. Однако отмечу, что из довольно большого числа аналогичных документов среднеазиатского происхождения как XVI в., так и более поздних, которые мне приходилось рассматривать, многие имели [416] аналогичную структуру. Особенно устойчива была заключительная формула — обращение к братьям, эмирам и пр. Наибольшие расхождения наблюдались в первом — третьем членах т. е. там, где развивается наибольшее количество реторики, часто зависящей от составителя грамоты, требования и значения заказчика, значения пожалования и т. п.

Хорошим примером такой сокращенной редакции является другая, составленная Восифи в Мавераннахре, грамота — нишан на пожалование должности главного портного (старшины цеха портных) удела Шахрухийе. В этом, менее значительном, документе реторика количественно сведена до минимума, изменена несколько и структура его. Основные элементы построения документа сохранены, хотя и переставлены: на лицо формула обращения к подданным, констатация общей причины пожалования, заслуги получающего грамоту и суть в нескольких кратких словах. Приводим текст документа целиком. ²⁷² [417]

“Победоносные сыновья, счастливые именитые эмиры, высокие садры, счастливые везиры, наибы царского порога и хаджибы небесного двора и другие столпы и знатные люди государства, да исполнит великий Аллах их надежды и да воссоединит с благом дела их в вечном пребывании султанства, ²⁷³ пусть ведают, что с тех пор, как единый предвечный, несравненный в своем деле портной и мастер вечной мастерской сшил драгоценный халат власти и счастья на рост величия и славы иглой благоденствия и ниткой преуспеяния и [с тех пор, как] портной божественного искусства, который трудится над одеждою [нашего] несравненного величия и пышности, вышил одежды нашей славы вышивкою милости — постоянно [наши] высокие помыслы были устремлены на то, чтобы рабы и слуги победоносного двора, которые, подобно подолам, не подымают головы от ног службы и точно рукава, блюдут [свои] руки, всегда были бы облачены в одежды [наших] милостей.

Поскольку в настоящее время мастер Хусейн Портной, который точно иголка обратил голову в ноги ²⁷⁴ и не выпускает из рук нитку служения и в боязни упущения в службе дрожит точно завязки каба и бежит противодействия августейшему мнению, мастер, в горне искуса накаляемый подобно утюгу, то режет, приуготовленный точно ножницы к разрезанию дел, то сшивает [их] подобно иголке, то решено, чтобы упомянутый мастер был бы старшим портным области Шахрухийе. Они должны ему повиноваться и относиться к нему таким же образом, как ранее к мастеру Али Портному и не противиться ему”.

Распространение установившихся формул и отдельных выражений на совершенно с нашей точки зрения различные случаи хорошо иллюстрируется примером, приведенным [418] у В. В. Бартольда ²⁷⁵ и почерпнутым им в “Хабиб-ас-сияр”: это-обозначение заведующего библиотекой термином “даруге”, который В. В. Бартольд переводит как “командир библиотеки”. В связи с этим уместно отметить два других случая распространенного применения термина “даруге” в мемуарах Восифи. В одном случае так названо лицо, заведывавшее постройкой медресе в Сауране ²⁷⁶ (примерно в смысле “начальник строительства” в нашей терминологии). В другом дело идет о пожаловании Султан-Хусейном соответствующей должности (“даругаги”) — заведывания бадахшанскими рубиновыми рудниками поэту Риази. Там же рядом термин “даруге” применен в привычном контексте: “даруге города Туса”. Этих примеров достаточно, чтобы установить, что термин “даруге” имел в XV—XVI вв. значительно более широкое значение, как правитель, управитель, заведующий вообще, в частности нет надобности понимать его как только “командир”, в особенности когда дело идет о библиотеке.

Приведенное там же В. В. Бартольдом соображение о значительности обязанностей хранителя библиотеки Султан-Хусейна в Герате вполне подтверждается вышеописанным фактом выдачи библиотекарю царской торжественной грамоты, средактированной по всем правилам составления жалованных грамот вообще.

Комментарии

268 При этой передаче выпущены частично или целиком вводные придаточные предложения, расширяющие и определяющие с риторической целью какой-либо элемент соответствующих главных предложений; также опущены все многочисленные цитаты из корана и хадисов. Выпущенная часть составляет около половины всего текста маншура.

269 Имеется в виду Фаридун-Хусейн.

270 Текст во всех трех рукописях совпадает за исключением некоторых совершенно несущественных разночтений.

271 Маншур на пожалование пустошей и рудников ташкентского вилайета См. “Мемуары”, стр. 268.

272 T 380, В 255, С 155.

273 Последнее выражение мне не вполне ясно.

274 Т.e. постоянно пребывает в почтительной позе с опущенной головой.

275 Цит. раб., стр. 139.

276 “Мемуары”, 244, 253.

Текст воспроизведен по изданию: Очерки жизни гератского общества на рубеже XV-XVI вв. // Государственный Эрмитаж. Труды отдела Востока. Т IV. Л. 1947