ТИТМАР ИЗ МЕРЗЕБУРГА

ХРОНИКА

CHRONICON

КНИГА ТРЕТЬЯ

Третий в числе королей, но по имени Отто 2-й
Да будет описан, и достойный славы заняв
Отца великого трон, пусть живёт сквозь теченье веков
Тот, кто во всякое время несчастным оказывал помощь.
Имея во всём по началу удачу, последние дни
Провёл он в печали ^а; виной тому были великие наши грехи.
Тогда поплатился мир злонравный за то, что правду презрел.
Многие в королевстве погибли от карающего меча.
Не очевидна для нас ни одна из причин,
Но всем сведущим ясно, что достойный сожаленья ущерб Мерзебурга
Причина того, что добродетельный мир надолго удалился
Из наших пределов, и всюду стал распоряжаться враг ^б.
Кто может сказать, что свирепствует он, когда сам от жестокой
Гибели не уберёг благодатного храма Христова.
Сойдясь в битве взаимно, пало много из наших,
Хотя превосходили они сарацинов ^в.
Счастливы те, кто всегда любя Христа,
Сохраняют спокойствие желанного мира и страха,
Возбуждающего злые сердца, совершенно не ведают.
Страха, который больше 30 лет ^г беспокоил
Предков наших и, к сожаленью, врагов
Вооружил, чтобы и нынче сокрушать наши земли.
Чтобы тот, кто объединил небо и землю, положил бы
Конец этим бедствиям, пусть теперь молит каждый верующий.

1. Третий правитель нашего королевства, Оттон II ¹, будет предметом этой моей книги. Будучи юн летами и отличаясь исключительной физической силой, он по началу имел склонность к дерзости. Кроме того, он был щедр, но неумерен в многочисленных делах благочестия, избегая зрелых советов. Однако позже, наставленный многими, он научился обуздывать себя с достойной похвалы доблестью, ведя более благородный образ жизни, о чём я расскажу в последующем.

Побуждаемый своей благочестивой матерью, под руководством которой вырос, Оттон, путём справедливого обмена, приобрёл город Мемлебен, где умер его отец, и десятины, которые принадлежали Герсфельду. Собрав там монахов, он основал свободное аббатство, снабдив его всем необходимым и утвердив папской привилегией ².

Сверх того, в присутствии архиепископа Адальберта, он предоставил императорским указом братии, служащей Богу в Магдебурге, право самим избирать архиепископа ³, и утвердил этот дар одной книгой, которая и сегодня там есть и в которой сияет золотом портрет его и императрицы Феофано. С разрешения цезаря и в его присутствии, архиепископ, подготовившись к мессе, прочитал вначале евангелие и, как обычно, превосходную проповедь, а затем, предъявив, огласил императорский указ о праве выбора, осудив на страшное отлучение того безрассудного, кто дерзнёт когда-либо это нарушить, и заставив остальных подтвердить сказанное возгласами: “Аминь! Да будет так! Да будет так!”.

Император обратил также внимание своей щедрой милости на бедное до сих пор епископство Мерзебургское, передав его епископу Гизилеру, которого очень ценил, во-первых, аббатство в Пёльде ⁴, затем, город Цвенкау ⁵ со всем ему принадлежавшим, - для службы св. Иоанну Крестителю. Далее он предоставил ему всё, что включают стены города Мерзебурга, с евреями, купцами и монетой; лес, лежащий между реками Заале и Мульде, и, соответственно, округами Сиусули и Плисни ⁶; и, наконец, Корен, Нерхау, Паузиц, Тауху, Портитц и Гундорф ⁷. Всё это Оттон утвердил грамотой, написанной его собственной рукой.

2. (2.) Между тем, умер Геро, выдающийся блюститель Кёльнского престола ⁸. О нём прежде я мало что сообщил, и хочу теперь рассказать то немногое, что приберёг на потом. Он велел тщательно вырезать из дерева то распятие, что сейчас стоит посреди церкви ⁹, где он и сам покоится. Увидев, однажды, что вершина его треснула, он исправил это, не надеясь на собственные силы, но прибегнув к помощи высшего творца, средству более спасительному. Часть тела Господня, наше единственное спасение во всех напастях, он соединил с частью спасительного креста, и вставил в трещину, а затем, пав ниц, с мольбой призвал имя Господа. Поднявшись, он смиренным освящением добился восстановления целостности распятия. Войдя, однажды, в свою часовню уже при свете дня, он увидел, о чём позже сообщил своей пастве, как Святой Победитель сражается с дьяволом и побеждает его.

3. О его смерти поведал некоей аббатисе Герберге, которую Геро по причине чистоты её тела и духа очень ценил и часто удерживал при себе, враждебный всему доброму дьявол, как он имел обыкновение проделывать это и ранее: “Я хотел бы открыть тебе мой секрет, хоть и знаю, что ты до сих пор никогда не хранила доверенные тебе тайны. Но, если обещаешь надёжно сохранить эту, я сообщу её с условием, что если ты когда-нибудь захочешь её кому-то открыть, не сомневайся, я отниму у тебя жизнь. Геро, твой лучший друг, в этом году в течение 3-х дней будет столь тяжело болен, что все будут считать его мёртвым. Но, если в течение этого срока кто-нибудь будет его охранять, он невредимым сможет избежать опасности”. Раба Христова, ошеломлённая этими словами, обещала надёжным молчанием утаить это от всех. Когда же она увидела, что тот исчез, тотчас, прямым путём, отправилась к архиепископу и всё ему рассказала. Дьявол, узнав это, столь сильно поразил её, что через несколько дней она сменила жизнь временную на вечную. Архиепископ же, служа мессу в день её похорон, объявил о её заслуге всем присутствующим, просил от них милости для неё и сам её даровал.

4. После этого, поражённый предсказанной болезнью, он поручил сторожить себя Эбергеру ¹⁰. А тот приказал его, из-за мучительной боли лежащего без сознания, омыть будто мёртвого, внести, положенного на носилки, в церковь, и на следующий же день похоронить. Он (Геро), как утверждают люди, на 3-ю ночь пробудившись будто от тяжёлого сна, услышал звон колоколов и трижды громким криком просил побыстрее ему открыть. Некто, услышав это, в изумлении бросился к Эбергеру, названному стражу церкви, говоря, что он должен выйти навстречу находящемуся в нужде епископу. А тот, утверждая, что он всё выдумал, ударил его большой палкой. Так 29 июня упокоился блаженной памяти епископ. Вскоре, однако, он явился аббату Лиудольфу ¹¹, сказал: “Вечный покой нам пойте!”, и исчез с глаз его. На место его в результате избрания и пожалования императора был помазан Варин ¹².

5. (3.) Во 2-й год правления Оттона Генрих ¹³, герцог Баварии, был взят под стражу, доставлен в Ингельгейм, и зорко там охраняем. 975 г.: В том году зима была суровая, длинная и сухая; обильный снег послало небо. После того, как умер Роберт ¹⁴, архиепископ Майнцского престола, император поставил во главе этой церкви своего канцлера, по имени Виллигиз ¹⁵, хотя многие не одобрили это по причине низости его рода. Он ведь знал, по свидетельству Петра, что Бог нелицеприятен, но более всех прочих он ценит тех, кто любит его от всего сердца, вознаграждая необъятным почётом. О том же, как милость Божья заранее указала на этого будущего пастыря, нельзя умолчать. Его мать, хоть и бедная, но как стало ясно в последующем, добрая женщина, когда носила его во чреве, увидела во сне, что солнце, сияя из её утробы, сверкающими лучами заполнило всю землю. А в ту ночь, когда она родила этого сына, подобным же рождением откликнулась вся скотина, которую она имела в своём доме, будто поздравляя свою хозяйку. Тот, кто тогда родился, был светочем, ибо лучами своей святой проповеди он просветил сердца многих, не ведавших Христовой любви. При его появлении на свет потому было рождено такое удивительное множество существ мужского пола, что явился муж Божий, предназначенный свыше к власти для блага всего отечества. Счастлива мать, которую Господь, посетив, настолько возвысил над остальными её современницами, что она родила сына, равного знатным и даже лучшего, чем некоторые из них, и делом доказала истинность надежды явленного её глазам видения. Но об этом скажу в другой раз.

6. (4.) В первом своём походе император взял город Буссю ¹⁶. Во втором, напав на восставших против него данов, он поспешил в Шлезвиг ¹⁷. Там же, видя, что его враги заняли войском ров, приготовленный для обороны отечества, и ворота, называемые Виглесдор, он, по совету герцога Бернгарда ¹⁸ и моего деда – графа Генриха ¹⁹, все эти укрепления мужественно одолел.

В этом походе впервые начали зло насмехаться над духовенством, что и поныне сохраняется дурными людьми. Достойно сожаления, что какое-нибудь доброе начинание порядочных людей используется лишь в малых размерах и, тотчас же, как крайне отвратительное, отвергается подавляющим большинством. А то, что Богу не угодно и влечёт человека к тому, чтобы заслужить наказание за свой грех, [охотно] изучают и укрепляют повторением. Многие, правда, насмешничают не всерьёз, тем не менее, грешники никогда не совершают это без ущерба [для своей души].

Цезарь, построив в тех краях некий город ²⁰, укрепил его гарнизоном.

9 марта умер Бруно ²¹, вышеупомянутый епископ, и, благодаря посредничеству Адальдага, архиепископа Бременского, был рукоположен Эрп ²², священник. В это время, 25 июля ²³, родился я.

7. (5.) В 976 г. от воплощения Господня Генрих, герцог Баварии, лишённый чести и церковного причастия, бежал в Чехию ²⁴. Против него, пребывающего у князя Болеслава, с сильным войском выступил император ²⁵; однако, действуя против них обоих, успеха не имел. Напротив, благодаря хитрости одного из воинов Болеслава, был истреблён большой отряд баварцев, пришедший сюда на помощь Оттону и разбивший лагерь возле города Пльзень. С наступлением вечера, баварцы, моясь, не выставили для своей безопасности никакой охраны. И вот, пришли вражеские латники и перебили их голых, бегущих им навстречу, в палатках и на зелёном лугу; после чего, весёлые и невредимые, с большой добычей, вернулись домой. Император же, когда узнал о потере стольких мужей, и о том, что все дороги для отступления закрыты, прямым путём устремился к своему городу под названием Хам, только в следующем году добившись подчинения бежавшего в Пассау герцога ²⁶. Ещё через год ²⁷ перед императором были обвинены: герцог Генрих ²⁸, граф Экберт ²⁹ и епископ Генрих ³⁰. Все они были схвачены в Магдебурге и приговорены к длительному изгнанию.

8. (6.) После этого император с особым рвением снарядил поход против Лотаря ³¹, короля из династии Каролингов, который с сильным войском отважился вступить в Аахен, занять дворец и королевский трон, всегда принадлежавшие нашей власти, и повернуть в свою сторону вращающегося орла. Орёл стоит в восточной части дворца, и обычаем всех, кто овладевает этим местом, было поворачивать его по направлению к своему королевству. Цезарь преследовал быстро удалившегося Лотаря, опустошая и сжигая всё по пути, вплоть до резиденции последнего – Парижа. В этом походе многие были поражены тяжёлой болезнью. От неё 30 ноября умер Бруно, граф Арнебургский ³², рыцарь, славный во всех отношениях. С триумфом вернувшись из похода, император внушил врагам столь великий страх, что те после этого никогда не осмеливались начинать [с ним войну]; так было отплачено за бесчестье, которое прежде они нанесли нам.

Между тем, Ульрих, пастырь Аугсбургской церкви, жемчужина священничества, уйдя из жизни в 50-й год своего пребывания в должности, был вознаграждён Христом, пожав плоды своего труда 4 июля ³³. Генрих же, наследовав ему, краткое время исполнял эту должность, о чём я расскажу позже ³⁴.

9. (7.) Граф Геро ³⁵ был обвинён Вальдо перед императором, и, по приказу архиепископа Адальберта ³⁶ и маркграфа Дитриха ³⁷ схвачен в местности, называемой Зёммеринг ³⁸, и передан под охрану моему отцу и дяде ³⁹. Затем, когда в Магдебург была созвана вся знать королевства, Геро и Вальдо вступили в судебный поединок на некоем острове. Дважды раненый в шею, Вальдо ещё сильнее набросился на врага, и, поразив его сильным ударом в голову, поверг наземь. Он спросил графа Геро, может ли тот ещё сражаться, на что тот вынужден был ответить, что уже лишился сил. Тогда Вальдо поднялся, сложив оружие, освежился водой и мёртвым упал навзничь. По приговору суда и указанию императора некоему палачу было приказано отрубить Геро голову 11 августа. Этот поединок никому не принёс радости, кроме архиепископа Адальберта и маркграфа Дитриха. Император же подвергся критике со стороны Отто ⁴⁰, герцога Баварии, сына Лиудольфа, пришедшего в тот же день, и графа Бертольда ⁴¹, говоривших, что из-за столь ничтожной причины был осуждён столь славный муж. Хочется мне вкратце описать заслугу отца Лиудольфа Корвейского, которому, за то, что он обильно истязал себя постом и ночными бдениями, Бог многое удостоил открыть. В день названного поединка, на рассвете, смиренно и богобоязненно, как обычно, служа мессу, он увидел над алтарём голову графа Геро. Закончив эту, он начал новую [службу] – за усопших. Сняв священническое облачение, он молча вышел, сообщил братии о смерти Геро и смиренно просил их сообща за него помолиться. Казнь его состоялась в тот же день при закате солнца.

10. В его память сестра его Тетта и жена Адела соорудили монастырь в местности под названием Альслебен ⁴², где он и сам покоится. [Десятую?] часть всего его наследства они передали Богу и любезному его предтече, утвердив это привилегией и указом императора, с условием, чтобы созданное здесь аббатство было свободным и пользовалось лишь верховной властью и защитой императора и его наследников. Тело названного графа через 3 года, когда рядом с ним была похоронена его супруга, было найдено нетленным вместе с одеждами.

Когда шёл уже 6-й год императорской власти названного Оттона, к нему пришёл король Лотарь ⁴³ в сопровождении сына и с великолепными подарками. Дав ему удовлетворение, он приобрёл прочную дружбу Оттона. В том же году наш цезарь отправился в Италию, и, к сожалению, никогда больше не посещал эти земли ⁴⁴.

11. (8.) В то время, как император был уже в Риме, названный епископ Адальберт ⁴⁵ объезжал в 13-й год своего пребывания в должности, ради обучения и ободрения своих, диоцез епископа Гизилера ⁴⁶, который тогда был вместе с цезарем. 19 июня ⁴⁷ он служил в Мерзебурге мессу, а следующую затем ночь весело провёл в Корбете ⁴⁸ с Гемуцо, почтенным мирянином. На следующий день, встав в скверном расположении духа, он пожаловался на сильную головную боль, но, тем не менее, продолжил путь. Проезжая на пути к Фреклебену ⁴⁹ мимо села Чербен ⁵⁰, он стал понемногу соскальзывать с коня, и, если бы не был поддержан своими, упал бы на землю. Его положили на ковёр и, когда были исполнены все [молитвы], какие должны были произнести священники, он, как положено, отошёл ко Христу 20 июня ⁴⁷. Его тело было перенесено в Гибихенштейн ⁵¹, облачено в епископский наряд и на лодке доставлено в Магдебург. Там оно с плачем было принято братией и, особенно, монахами. Хильдевард, славный епископ святой Хальберштадтской церкви, при помощи достопочтенного аббата Гардинга ⁵², предал его [земле] посреди церкви пред алтарём апостолов Филиппа и Якова. Заметь, читатель, с каким усердием он заботился о подчинённом ему стаде! Часто он лично, сопровождаемый лишь 2-мя спутниками, в тишине ночи неожиданно входил в дом святого Иоанна Крестителя и святого Маврикия, узнавая, как братия собирается к утрене и кто остался в спальне. Если всё было хорошо, он благодарил Бога, если же нет, подвергал виновных заслуженному наказанию.

12. Духовенство и народ, огорчённые смертью столь великого отца, сообща избрали своим господином и архиепископом Отрика ⁵³, своего духовного брата, верно служившего тогда императору. Хотя названный архимандрит (т.е. Адальберт), пока был жив и здоров, часто открыто предсказывал многим из них, что это никоим образом не может случиться. Ведь когда епископ и Отрик не сошлись характерами, последний, дав отличное образование большому количеству братии и мирян, ибо был школьным учителем, предпочёл уйти, чем далее оставаться в монастыре. Цезарь едва добился для него у архиепископа разрешения служить ему. А в день святого Воскресения случилось, что епископ, готовый уже служить мессу, когда иподьякон, как обычно, держал перед ним святой крест, схватил крест обеими руками и, обливаясь слезами, просил, чтобы Отрик и Идо никогда не овладели его местом. Окончив службу Богу, уже сидя за столом, он открыто объявил всем присутствующим, что названные лица никогда не станут его преемниками. Как это ему стало известно, он не открыл, и мне никто не смог это поведать. А после своей смерти он явился во сне своему любимцу Вальтарду ⁵⁴, которого звали также Додико, и который лично сообщил мне об этом, и исполнение всего того, что он предсказал при жизни относительно этого дела, подтвердил следующим образом. Когда Додико лежал в постели и сознание покинуло его, он увидел, что архиепископ стоит у южного входа в церковь, примыкающего к кладбищу, и, поскольку он собрался идти в Рим с епископским жезлом, ругает его такими словами: “Мой Додико! Неужели ты хочешь отдать мою должность другому?”. А тот ответил ему: “Разве ты, дражайший господин, не в состоянии разглядеть, что в печальном моём положении не воля моя, но одно лишь послушание?”. На что последовал ответ епископа: “Будь уверен, Отрик никогда не займёт моего места!”.

13. Духовенство же всё и народ, совершив избрание, как я сказал выше, отправили Эккихарда, имевшего прозвище “Рыжий” ⁵⁵, вместе с другими братьями и рыцарями, уведомить императора о своём выборе и умолять его сдержать данное им обещание ⁵⁶. Достигнув тех районов Италии, где в то время находился цезарь ⁵⁷, они, ища поддержки Гизелера, который тогда пользовался большим расположением императора, открыли ему тайну своего посольства. Тот обещал им своё надёжное посредничество, но оказал содействие во всём деле себе, а не им. Ведь, донеся услышанное до слуха цезаря, он смиренно упал к его ногам, требуя обещанную и долго ожидаемую награду за тяжкие труды и, с согласия Бога, полностью добился желаемого. Когда он вышел оттуда, послы, и, особенно, Отрик, крепко полагавшийся на его верность, спросили, достиг ли он чего-нибудь во доверенном ему деле. А он ответил, что едва ли будет действовать здесь в их интересах. Затем, подкупив деньгами всех князей, и, особенно, римских судей, которые всегда были продажны, он первым делом тайно поразмыслил, каким образом он мог бы добиться архиепископства. После чего открыто и настойчиво просил папу Бенедикта, по числу своих одноимённых предшественников – VII-го ⁵⁸, о помощи, а тот обещал со своей стороны содействие, если он сможет получить одобрение всей знати.

14. В Риме состоялся генеральный совет ⁵⁹. Собрались мудрейшие люди, и исполнилось то пророчество Иеремии, где говорится: “Как потускнело золото, изменился цвет лучший” ⁶⁰, и прочее. Наконец, судьи были спрошены папой, может ли Гизилер быть рукоположен в сан архиепископа. Ибо он не имел тогда определённого места, но несправедливо, как он всегда жаловался, был лишён его епископом Хильдевардом ⁶¹, а потому может считаться скорее не имеющим до сих пор места, чем обладающим им. А те подтвердили словами и примерами, что согласно каноническому праву он законно и заслуженно может получить эту должность, преступив таким образом предостережение Давида: “Справедливо судите, сыны человеческие!” ⁶², и ещё одно: “Продажный судья не может найти правду” ⁶³. Поверь, читатель, что мне, занимающему более низкое, чем они, положение, и досадно, и стыдно выражать такими словами то, что они к своему стыду в настоящем и будущем не хотели выпустить из рук. Мерзебург, который до сих пор свободно управлялся, после ликвидации епископского престола был подчинён Хальберштадтской церкви, а Гизилер, не пастырь его, но торговец, всегда стремящийся к более высокому ⁶⁴, получил желаемое 10 сентября, забыв пословицу: “Чем выше взлёт, тем глубже падение” ⁶⁵. В самом деле, пожелай он упорствовать во вверенной ему должности, с помощью императора он смог бы отвратить всё враждебное и противостоящее любым его начинаниям, и обеспечить себе и своим преемникам великую безопасность и изобилие во всех делах. Но, хотя суждения Бога неведомы людям, они всегда справедливы, и не только ему я ставлю это в вину, но и всем нашим грехам справедливо следует приписать все несчастья, которые с нами случаются.

15. Отрик же, придя после этого в Беневент, заболел. Духовный брат мой, по имени Хусвард, поведал мне, что Отрик увидел стоящего рядом с ним Адаллеиха ⁶⁶, который был некогда нашим священником, но к тому времени уже умер, издали протягивавшего ему аннону св. Маврикия. Напуганный этим видением, Отрик сказал: “Что ты предвещаешь, брат?” И рассказал ему всё по порядку. “Горе мне, - говорит, - несчастному грешнику, который ради честолюбия некогда пренебрёг своим монастырём и послушанием. Но, если милость Божья удостоит вернуть мне здоровье, я со смирением вернусь обратно в монастырь и никогда больше его не покину”. После этих слов болезнь его усилилась. А через несколько дней, 7 октября ⁶⁷, он умер в названном городе, и был похоронен, не оставив после себя никого, равного ему по мудрости и красноречию.

16. (9.) Гизилер же, получив от императора разрешение, 30 ноября прибыл в Магдебург, в сопровождении Дитриха ⁶⁸, епископа Мецской церкви. Он был другом цезаря и очень любим им. Будучи одним из взяточников, он получил 1 тысячу талантов золотом и серебром за сокрытие истины от архиепископа. Однажды, некто, по приказу императора благословляемый им во время утрени, в шутку сказал: “Накормит тебя Бог в будущей жизни золотом досыта, чего все мы здесь сделать не можем”. Тогда же всё, что принадлежало ранее нашей церкви, было достойным сожаления образом роздано, подобно славянским семьям, обвиняемым и рассеиваемым путём продажи. Часть нашей епархии, лежавшая между реками Заале, Эльстер и Мульде, и округами Плейссе, Ветау и Тойхерн ⁶⁹ с деревнями Поссен и Писсен ⁷⁰, была передана Фридриху, епископу Цейца ⁷¹. Фолькольду ⁷² же, епископу Мейсенской церкви, была уступлена часть с деревнями Вексельбург и Ластау ⁷³, относящаяся к восточной части Шкойдицгау и ограниченная реками Хемниц и Эльба ⁷⁴. Себе же Гизилер оставил 9 городов. Вот их названия: Шкойдиц ⁷⁵, Тауха ⁷⁶, Вурцен ⁷⁷, Пюхен ⁷⁸, Айленбург, Дюбен, Поух, Лёбниц и Цёкеритц ⁷⁹. Грамоты, содержавшие королевские или императорские пожалования, он или предал огню, или, путём изменения имени, сделал относящимися к своей церкви ⁸⁰. Крепостных и всё, о чём Мерзебург должен был заботиться, он, чтобы никогда опять это не было собрано воедино, лично рассеял. Учредив здесь аббатство ⁸¹, он поставил во главе его Отрада, почтенного монаха из [монастыря] св. Иоанна, а позже – Геймо, из того же монастыря. И заметь, читатель, какие события последовали вслед за этим разрушением!

17. (10.) Народы, которые, приняв христианство, служили, уплачивая налоги, нашим королям и императорам, притесняемые гордыней герцога Дитриха ⁸², единодушно отважились взяться за оружие ⁸³. Отцу моему, графу Зигфриду, раньше, чем это случилось, открылось следующее: Он увидел во сне, что воздух сгустился в плотное облако, и, в удивлении спросив, что это означает, услышал голос, сказавший: “Нынче должно исполниться пророчество, о том, что пошлёт Бог дождь над праведными и неправедными” ⁸⁴. Первым произошло 29 июня злодеяние в Гавельберге, когда был истреблён тамошний гарнизон и разрушена епископская кафедра ⁸⁵. Спустя 3 дня, когда первое преступление было уже оглашено, отряд славянских мятежников напал на Бранденбургское епископство, основанное за 30 лет до Магдебургского ⁸⁶. 3-й его епископ Фолькмар ⁸⁷ бежал загодя, а защитник Бранденбурга Дитрих с воинами едва ускользнули в тот день. Тамошнее духовенство было взято в плен, а тело Додило ⁸⁷, 2-го епископа этой церкви, который был задушен своими людьми и уже 3 года как покоился в земле, было извлечено из склепа, и, будучи до сих пор нетленным в своём епископском облачении, ограблено алчными псами. Затем, уже вторично, безо всякого почтения, оно было зарыто в землю. Все богатства церкви были расхищены и, достойным сожаления образом, залиты кровью многих [людей]. Вместо Христа и рыбака его, почтенного апостола Петра, вслед за тем стали почитаться различные демонические культы. Причём эту достойную сожаления перемену приветствовали не только язычники, но и христиане.

18. (11.) В это время церковь в Цейце была взята и разграблена чешским войском во главе с герцогом Деди ⁸⁸, а её 1-й епископ Гуго ⁸⁹ бежал. Затем [славяне] разрушили монастырь святого мученика Лаврентия в городе Кальбе, и гнали наших, как обращённых в бегство оленей ⁹⁰. Именно наши злодеяния придали нам – страх, а им – беззаветную отвагу. Мистуи, князь ободритов, разорил и сжёг Гамбург, где некогда была резиденция тамошнего епископа. А на чудо, которое там сотворил с небес Христос, пусть с благоговением обратит внимание всё христианство! Из высших пределов пришла золотая рука, ринулась, растопырив пальцы, в самый центр пожара, и, взяв что-то, на глазах у всех вернулась назад. С изумлением взирало на это войско, а Мстивой, увидев, остолбенел от ужаса. Об этом поведал мне Авико ⁹¹, который был тогда его капелланом, а позже стал моим духовным братом. Но мы с ним так рассудили: таким образом Бог взял на небо мощи святых, а врагов напугал и прогнал. После этого Мстивой, впав в безумие, был заключён в оковы. Когда его кропили святой водой, он говорил: “Святой Лаврентий сжигает меня!”. И, перед тем, как получить свободу, умер жалкой смертью.

19. Предав грабежу и пожару все города и деревни вплоть до реки, называемой Тангер ⁹², более чем 30 отрядов славян, пешком и верхом, собрались вместе. С помощью своих богов не претерпев никакого ущерба, они, с трубачами впереди, не поколебались опустошить оставшееся. Это не укрылось от наших. Собрались епископы Гизилер ⁹³ и Хильдевард ⁹⁴, с маркграфом Дитрихом ⁹⁵ и прочими графами: Рикдагом ⁹⁶, Ходо ⁹⁷, Биницо ⁹⁸, Фридрихом ⁹⁹, Дудо ¹⁰⁰, отцом моим Зигфридом ¹⁰¹ и многими другими. На рассвете субботнего дня, все они прослушали мессу, укрепили своё тело и душу святым причастием, и, уповая [на Бога], устремились на врага, вышедшего навстречу. Враг был разбит ¹⁰²; лишь немногие бежали на какой-то холм. Победители воздали хвалу Богу, который удивителен во всех своих делах, и сбылось истинно сказанное учителем [нашим] Павлом, что нет ни благоразумия, ни отваги, ни мудрости, противных Богу ¹⁰³. Были покинуты те, кто ранее отважился презреть Бога, те глупцы, кто предпочёл своему творцу сделанных вручную и совершенно бесполезных идолов. Когда настала ночь, наши разбили свой лагерь довольно далеко оттуда, и те, о ком я говорил выше, к сожалению, тайно бежали. А наши все на следующий день, за исключением 3-х человек, радостные вернулись домой, и все, кто шёл им навстречу или находился дома, ликовали.

20. (12.) Между тем, цезарь так управлял Римской империей, что удержал всё, о чём ранее заботился его отец, и мужественно отразив напавших на него сарацин, совершенно изгнал их из своих земель. Узнав, что Калабрия испытывает великое бедствие от частых набегов греков и грабежей сарацин, цезарь призвал для укрепления своего войска баварцев и отважных в бою алеманнов ¹⁰⁴. Сам же он, вместе с герцогом Отто, сыном его брата Лиудольфа, поспешил к городу Таренту, которым овладели данайцы и уже укрепили гарнизоном, и, в короткое время взял его штурмом ¹⁰⁵. Стараясь также победить сарацин, с сильным войском опустошавших [окрестности], он отправил надёжных лазутчиков, давших ему точные сведения о врагах. Сначала он запер их в каком-то городе ¹⁰⁶, и, победив, обратил в бегство. Затем, смело атаковав их, выстроившихся для битвы в поле, он перебил огромное их количество и надеялся, что они уже полностью разбиты. Однако те, неожиданно собравшись, единодушно ринулись на наших и, к несчастью, перебили их, слабо сопротивлявшихся 13 июля ¹⁰⁷. Погибли: копьеносец Рихер, герцог Удо ¹⁰⁸, дядя моей матери, графы Титмар, Бецелин, Гебхард, Гунтер ¹⁰⁹, Эцелин и брат его Бецелин, далее – Бурхардт, Деди ¹¹⁰, Конрад и огромное множество других, имена которых знает Бог.

21. Император же с названным Отто и прочими, бежав, прибыл к морю. Увидев в дали корабль под названием “Саландрия” ¹¹¹, он верхом на коне Калонима-еврея ¹¹² поспешил к нему. Однако, тот, пройдя мимо, отказался его принять. Тогда, ища спасения на берегу, он застал там до сих пор стоящего еврея, с беспокойством ожидавшего решения участи любимого им господина. Увидев, что враги приближаются, Оттон в печали спросил его, что теперь с ним будет. Заметив, однако, что он имеет друга среди экипажа другой, следовавшей за первой, “Саландрии”, на помощь которого он рассчитывал, он вторично верхом на коне бросился в море, устремившись к ней. Узнанный одним лишь Генрихом, своим воином, который имел славянское имя Золунта, он был впущен на борт. Всё же, когда его положили в постель капитана этого корабля, тот также узнал его, и спросил, не император ли он. Долго стараясь это скрыть, Оттон, наконец, открыто признался: “Это я, – говорит, – который за грехи свои по праву ввергнут в такое несчастье. Но внимательно выслушайте, что нам сейчас вместе надлежит сделать! Лучших людей из своей империи я сейчас, несчастный, погубил, и, поражённый этой болью, не могу, и не хочу ни в земли те вступить, ни друзей своих увидеть. Пойдёмте же к городу Россано, где моего прибытия ожидает жена моя, возьмём на борт всё имущество, которым я обладаю во множестве, и посетим вашего императора ¹¹³, моего брата, который, как я надеюсь, окажется в данных обстоятельствах верным мне другом”. Обрадованный этими любезными речами, капитан корабля с радостью согласился, и весь день и всю ночь торопился добраться до указанного места. Когда они приблизились, тот воин, что носил двойное имя, был отправлен, по приказу императора, вызвать императрицу и бывшего при ней вышеупомянутого епископа Дитриха ¹¹⁴, со множеством вьючных животных, якобы нагруженных деньгами.

22. Греки же, увидев, что императрица вышла из города со столькими подарками, бросили якорь и впустили на борт епископа Дитриха с немногими людьми. Император же снял по просьбе епископа пришедшие в негодность одежды и надел лучшие. Будучи уверен в своих силах и своём умении плавать, он, – так как стоял на носу корабля, – быстро прыгнул в море. Один из стоящих рядом греков, схватив его за упомянутые одежды, пытался задержать, но, пронзённый мечом Лиуппо ¹¹⁵, славного воина, упал навзничь. Греки бежали в другую часть корабля, а наши, невредимые, пересели в те лодки, на которых пришли сюда, и последовали за цезарем, в безопасности ожидавшем их на берегу и собиравшемся всё же заплатить данайцам обещанные им великие дары. Те, однако, сильно напуганные и не верящие его обещаниям, ушли, вернувшись в пределы отечества. Всегда хитростью побеждали они все прочие народы, а теперь почувствовали себя обманутыми тем же способом. А с каким ликованием император был встречен присутствующими и пришедшими позже, я не в состоянии изобразить.

23. (13.) Но, чтобы ты, дражайший читатель, во всех вопросах добился ясности, коротко сообщу, что это за корабль “Саландрия” и что она делала в этих местах в это время. Она представляет собой, как я уже говорил, корабль удивительной длины и быстроты, с обеих сторон содержит по 2 ряда вёсел и насчитывает 150 матросов. Двум кораблям принадлежит это имя (“Саландрия”). Оба они по приказу василевса Никифора ¹¹³ отправились в Калабрию собирать дань. Калабрия, хоть и блестяще служит Римской империи, чтобы не терпеть от греков какой-либо тягости, ежегодно добровольно уплачивает в Константинополь определённую сумму золотом. Император же, по прибытии этих судов, несущих неугасимый, благодаря уксусу, жидкий огонь ¹¹⁶, присоединил их к себе и направил в море против собравшегося сарацинского флота, с целью его сжечь. Одно из этих судов, как я уже говорил, отказалось принять его, потерпевшего поражение, на борт, то ли не узнав, то ли опасаясь вражеского преследования. Второе же, побуждаемое Генрихом, приняло его, и, как я сказал, в раздражении вернулось домой.

24. (14. ^1-я) Несколько уклонившись в сторону, мне остаётся лишь окончить своё начинание. Вся наша знать, получив столь горестную весть, собралась в печали и, единодушно и со смирением, просила у Оттона, через отправленного к нему с письмом гонца, позволения видеть его. Цезарь, услышав их желание, с радостью согласился. В городе Вероне состоялось собрание ¹¹⁷. Сюда были приглашены все князья, чтобы обсудить многочисленные насущные проблемы. Только герцог Бернгард вернулся с пол пути; дело в том, что один из его городов… ¹¹⁸, который император укрепил против данов рвом и гарнизоном, опять был хитростью взят ими и, после истребления его защитников, сожжён.

В 983 г. от воплощения Господня император пребывал в Вероне ¹¹⁷, а Генрих Младший, освобождённый из изгнания, стал герцогом Баварии ¹¹⁹. В том же году славяне оказали цезарю и маркграфу Дитриху единодушное сопротивление ¹²⁰. Сын императора был избран всеми [князьями] своим государем.

25. (14. ^2-я) Через несколько дней князья разъехались, в последний раз сказав императору “Будь здоров!”. Ведь, когда Оттон пришёл в Рим, оставив свою почтенную мать в городе Павии, он, тяжело заболев, ясно понял, что пришёл его конец. Поэтому, разделив всё своё имущество на 4 части, он одну часть передал церквям, вторую – бедным, третью – своей любимой сестре Матильде ¹²¹, которая, как преданная служанка Христова, управляла аббатством в Кведлинбурге, а четвёртую отдал своим опечаленным слугам и воинам. Тайно исповедавшись перед лицом папы, а также прочих епископов и священников, он получил от них желаемое отпущение и 7 декабря ¹²² оставил этот мир. Тело его было предано земле там, где восточный вход в парадиз Собора св. Петра открыт всем верующим, и где стоит созданное достойным образом изображение Господа, благословляя всех входящих.

Помня о человеческом жребии и сам сильно нуждаясь в милосердии, я смиренно молю Бога и Господа неба и земли, чтобы всё, в чём он когда-либо погрешил против моей церкви, он милостиво простил бы ему, за милости же – воздал стократно. Властью, незаслуженно мне вверенной, я прощаю его и убедительно прошу тебя, мой преемник, всегда от чистого сердца оказывать ему милость, в которой никому в крайности нельзя отказать.

26. (15.) Его благородный сын, рождённый ему в лесу, носящем название Кессель ¹²³, был в день Рождества Господня ¹²⁴ посвящён в Аахене в короли архиепископами Иоанном Равеннским ¹²⁵ и Виллигизом Майнцским. Тотчас, вслед за окончанием церемонии, прибыл посол с печальной вестью, нарушив тем самым столь великую радость. Сердца многих охватила несказанная скорбь ¹²⁶; унесённая от нас доблесть, которая, будучи невредимой, часто преследуется человеком слабым и колеблющимся, была оплакана. Дважды по 5 солнечных лет правил он после смерти своего отца, будучи защитником королевства и империи, ужасом для всех врагов и несокрушимым оплотом для вверенного ему стада. Колеблется в столь важных делах тревожное мнение народа, но быстро укрепляется состраданием величия Божьего.

Герцог Генрих ¹²⁷ был освобождён из-под ареста в Утрехте. Малолетний король был взят им то ли для воспитания, то ли для низложения, у Варина, архиепископа Кёльнского, надёжной верности которого тот был доверен умершим императором. Закрою теперь повесть 3-й книги суровым запором достойной плача смерти 3-го нашего императора, и попытаюсь, уже в весёлом расположении духа, изложить пером достоверность благодатной милости, которая исключает всякую двусмысленность.