ИВАН ТИМОФЕЕВ. ВРЕМЕННИК ИВАНА ТИМОФЕЕВА. DrevLit.Ru

[I]. Царствование великого государя царя и великого князя Ивана Васильевича всей Руси.

[3]. О царице и великой княгине Анастасии Романовне и о детях.

[4]. О царевиче и великом князе Иване Ивановиче.

[5]. О брате царя Ивана Васильевича всей Руси, князе Владимире Андреевиче Старицком.

[II]. Прославившееся постом благочестивое царствование великого государя царя и великого князя Феодора Ивановича всей Руси.

[1]. О заклании (убиении) государя царевича и великого князя Димитрия Ивановича в 99 году, и о приходе Крымского царя под Москву, и как он, Крымский хан, из-под Москвы побежал, и (как) Борис Федорович Годунов с боярами и ратниками спустя три дня из Москвы и из обоза преследовали его, царя, до Серпухова, и о пожаре, возникшем за Неглинной (рекой) благодаря изменникам и поджигателям. Все это происходило в одно время в том же 99 (1591) году.

[2] . О пострижении царицы Марии, матери царевича Димитрия Ивановича, после его смерти и высылка ее из Углича.

[4] . О перенесении мощей святого царевича Димитрия Ивановича из Углича в Москву.

[III] . О избрании на царство Бориса Федоровича в Новодевичьем монастыре н о воцарении его, и как ради него в монастырь ходили с крестным ходом, а после его — Бориса — смерти перестали ходить, и о его Серпуховском походе в 106 (1598) году, как он ходил против хана, [172] и о том, как при царе и великом князе Феодоре Ивановиче и при нем — Борисе — льстецы строили церкви во имя их ангела.

[1]. О крестном целовании царю Борису Федоровичу.

[IV] . Богом допущенное на Московское государство беззаконное царствование Расстриги.

[1]. Притча о сыне Римского царя, который постригся (в монахи) и потом, расстригшись, иноческое звание унизил — пожелал сочетаться браком.

[V]. Царствование царя и великого князя Василия Ивановича Шуйского.

[1]. О (том же) царе Василии Ивановиче и о таборах.

[2]. О князе Михаиле Ивановиче Скопине-Шуйском.

[5]. О бегстве воров (врагов) из Хутынского монастыря и о приходе их (в Москву).

[6]. О походе князя Михаила из Новгорода к Москве.

[8]. Летописец вкратце тех же вышеупомянутых царствований и о великом Новгороде, как он жил во дни каждого из этих царствований.

[9]. О крестном целовании королевичу Владиславу.

[10]. Две притчи о вдовстве Московского государства.

По достоинству самодержавные царствования благочестивых (царей), которые царствовали над новым Израилем ¹ — великой Россией — по милости (божией) при нашем поколении, имея превосходство над всеми.

[I]. ЦАРСТВОВАНИЕ ГОСУДАРЯ ЦАРЯ И ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА, САМОДЕРЖЦА ВСЕЙ РУСИ, ²

воистину превосходнейшего и славнейшего всех, (ранее) бывших; он был славим от края небес до края их, и (слава) о нем распространилась до таких мест, до каких возможно было во вселенной доходить слуху, потому что он имел на это обладающих (властью) сродников, как некогда царствовавший над вселенною (Александр) Македонский. ³ А говоря [173] о нем по родству, — (он имел предком) бывшего "инорогом" ⁴ в битвах, а лучше в благочестивых делах превосходящего всех пресветлых, государя великого князя Ивана III. ⁵ В России после своих предков, присоединив их уделы, был он (Иван IV) по крещении данным новым царем, (происходя) от сына (Ивана III), обладающего всей великою Россией, государя Василия Ивановича, ⁶ великого князя и царя. (Как имеющий) власть по прямому родству и муж крепкий по своему происхождению от прародителей, он был помазан на царство, на его (Василия Ивановича) престол, и (этот род) не погиб до нынешних лет и не окончится от поколения в поколение. Постоянное благородство у него было от отца, он был как посланный неувядающий цветок, как от солнца восходящая утренняя заря. Ибо не только от Рюрика и благодаря ему они начали властвовать, но от самого Римского кесаря Августа, ⁷ обладателя вселенной, тянулись их поколения до этого дня. Больше чем по родству, он (должен быть) причислен к прежде его бывшим благородным (князьям) по благочестию; благочестивейшие от благочестивых, сыновья от отцов, — они происходили законно и "святолепно" до нынешнего дня. Таков был издавна род самодержавных моих, они даже и бога до конца не прогневали; их владения, утвердившиеся на все четыре стороны света, доныне остаются непоколебимыми.

Итак, о твердости их царств довольно этих кратких слов, об управлении же державой того, имеющего благодатное имя царя (Ивана Грозного), о годах его юности и о приближении его наполовину к старости я скажу кратко ради того, что и следующее о нем слово будет кратко. Течение его жизни не было ровным; в юности он находился более чем часто в гневе и чрезмерной ярости, без милосердия поднимающихся в нем против нас за наши грехи, так как он был удобоподвижен к злобе как по природе, так вместе и из-за гнева. Больше к единоверцам, которые находились в его руках, под его властью, к близким ему людям — великим и малым, — нежели к врагам, он оказывался суровым и неприступным, [174] а к которым ему таким быть следовало, к тем он был не таким от поднимающегося в нем на своих людей пламенного гнева.

От замысла, (исполненного) чрезмерной ярости на своих рабов, он сделался таким, что возненавидел все города земли своей и в гневе своем разделил единый народ на две половины, сделав как бы двоеверным, — одних приближая, а других отстраняя, оттолкнув их как чужих, (так что) из-за его запрещения многие города не смели совсем и именем его называться; всю землю своей державы он, как топором, рассек на две половины. Этим он всех людей привел в смятение и пред лицом своим вместо себя, минуя единокровного сына, на время поставил из татар ⁹ другого некоего верного царя, ¹⁰ а себя, подобно рабу, смирил и, оставив себе небольшую часть владения из (своего) достояния, чрез малое время опять всем завладел, — играя так людьми божьими. А многих вельмож своего царства, расположенных к нему, перебил, а других изгнал от себя в страны иной веры и вместо них возлюбил приезжающих к нему из окрестных стран, осыпав их большими милостями; некоторых из них посвятил и в свои тайные мысли; другие полюбились ему знанием врачебного искусства и тем, что ложно обещали принести ему здоровье, используя свои знания, — а они, говоря правду, принесли душе его вред, а телу большее нездоровье, а вместе с этим внушили ему и ненависть к своим людям. Вот чему мы много дивимся: и людям со средним умом можно бы понять, что не следует вовеки доверять своим врагам, — а он, настолько мудрый, был побежден не чем иным, как только слабостью своей совести, так что своею волею вложил свою голову в уста аспида. ¹¹ Всем противным ему врагам, пришедшим из (других) стран, невозможно было бы и многими силами одолеть его, если бы он сам не отдал себя в их руки. Увы! все его тайны были в руках варваров, и что они хотели, [175] то с ним и творили; о большем не говорю — он сам себе был изменником. Этим он произвел в своей земле великий раскол, так что все в своих мыслях недоумевали о происходящем; думаю, что он и бога самого премилостивого ярость против себя разжег этим разделением, как бы предсказывая (прообразуя) теперешнее во всей земле разногласие, с того времени (начавшееся) и сейчас (происходящее); он тогда сам без благословения наложил руку на нее, и она и доныне, колеблемая грехом, остается неутвержденной, и нет ныне из людей ни единого, могущего ее (землю) утвердить, — по слову Христа: "всякое царство, разделившееся в самом себе, не может устоять" и прочее.

Как волков от овец, отделил он любезных ему от ненавидимых им, дав избранным воинам (опричникам) подобные тьме знаки: всех их он от головы до ног облек в черное одеяние и повелел каждому иметь у себя таких же, как и одежды, коней; всех своих воинов он во всем уподобил бесоподобным слугам. Куда они посылались с поручением произвести казнь, там они по виду казались темной ночью и неудержимо быстро носились, свирепствуя: одни не смели не исполнить воли повелителя, а другие работали своей охотой по своей жестокости, суетно обогащаясь, — одним видом они больше, чем страхом смерти, пугали людей. Читающие это от изображения вещи поймут и свойство ее.

[2]. О пленении Новгорода ¹² и о том, как царь в яростном гневе пролил кровь на святой город острием меча

Сильнее всей земли, всех ненавидимых царем, он (царь) некогда излил ярость своего гнева на моих ¹³ людей. Это нашествие его на меня было по всему подобно нашествию нечестивых, потому что он был внимательным слушателем ложных доносчиков и руководился одним непроверенным мнением. От чужих и неверных не предполагал я получить столько зла и страданий, сколько я принял труда от моего [176] владыки, от его рук, из-за наговоров на меня лживых доносчиков, ибо он всю землю мою напоил кровью, подвергая всех моих людей различным мучениям; не только землю (кровью) покрыл, но и воду ею сгустил, и один только бог знает, кто виноват, — тот или они. Всякое место от рук убивающих до того наполнилось телами мертвых, что не было возможности пожрать их трупы всяческим животным, по земле рыскающим, и в водах плавающим, и по воздуху летающим, так как они сыты были выше меры; а для многих тел, которые из-за страха не оберегались и сгнивали, то место было и гробом их. Кто и где был свидетелем сему? Небо со светилами и вместе земля с теми, кто (живет) на ней. А все имение моих людей царь равно разделил по жребию между рабами.

Подробного описания обрушившегося на меня царского гнева невозможно и поместить на этой убогой хартии, и никому из земных не исчислить количества погубленных людей, — их число объявится лишь в день суда божия, в его пришествие. Во время царского на меня гнева шел 78 год по седьмой тысяче лет. ¹⁴ Скудость моего недостаточного понимания всего этого может дополнить словами сила псалма, имеющего то же самое число, а следующего за ним 79-го ¹⁵ наполнит эти слова крепостью.

А те мои градограбители, или, лучше, убийцы, которые, омрачившись кровью, думали получить корысть, тогда вместе с собой внесли неразумно в царствующий город как бы некоторую полную искр головню, раздуваемую ветром, — так что не обогатились тогда на долгое время и не доставили этим присвоением и другим всем избытка и излишества.

По неведению внеся с собою в город как бы вспыхнувшие горящие огнем, могущие поджечь, угли, они сами этим как бы подожгли столицу. И как будто на другой день, в лето после этого 79-е текущего круга ¹⁶ (в 1571 г.) Измаильский народ, потомок Агари, ¹⁷ по попущению божьему придя с востока, гнездо всего царства ¹⁸ и место всегдашнего пребывания [177] и жительства самого царя с находящимися там всеми богатствами все предал огню и испепелил. О таких сказано: кто желает чужого, тот в скором времени заплачет и сам, лишившись всего; и еще: кто присваивает не свое, тому явно бывает зло. Число же людей тогда, в нем (в Москве) погубленных, было ничем не меньше, чем в древности, во время нашествия Тита на земной Сион ¹⁹ (Иерусалим); ясно, что и здесь (все это случилось) из-за уклонения на грех главы всех — самого царя, как некогда и Давид за грехи принял возвещенное ему богом (наказание); он сам выбрал себе из трех одну казнь — поражение рукою ангела ²⁰ множества людей. И как тогда тот, избрав казнь, терпеливо переносил ее, так и этот случившуюся невзгоду переносил кротко и молчаливо, — так, как когда неправедных постигает праведный божий суд. А всевидящий промыслитель бог скоро наказал насилующих отмщением, — язву мести — незабываемую с годами и не заглушаемую никакой радостью беспримерную скорбь — углубил в сердце самого царя — миро- и рабогубителя — и сделал его неизлечимо больным.

Ныне не все по порядку как обо мне, так и о самом царстве было рассказано, но по потребности описываемого времени, — что из слышанного пришло на память, то и было написано и приведено здесь для полноты других слов. Подробное описание всех скорбей того несчастия я кратко изложил в этих словах, сократив не из-за недостатка места, но от забвения по причине многих прошедших лет; все это я пропустил и оставил множеству тех (людей), которые тогда жили и сейчас еще не окончили жизнь и которые имеют здравый ум и могут обо всем подробно рассказать. А мы, по немощи природы, уставшие от работы на этом словесном пути и как бы в тихой пристани, пользуясь недолгим отдыхом, остановившиеся после сказанного, позаботимся, устремившись на прямой путь, (рассказать) о делах ранее бывших, чтобы, как бы выполняя некий долг, придать рассказу целость. [178]

Некоторые говорят, что приближенные погасили жизнь грозного царя прежде времени, чтобы сократить его ярость: Борис, который после был царем в России, ²¹ соединился в тайном намерении убить его с двумя, ²² — с тем, кто в то время был приближенным царским любимцем, по имени Богданом Бельским. ²³ Бог предусмотрительно допустил, чтобы это совершилось, провидя то, что должно было целиком исполниться в будущее время. Все государства, соседние с его владениями, державы, которые касались границ его земли, не только враги и близко живущие, но и далекие мнимые друзья его, смерти его весьма обрадовались, (считая) потерю его как бы некоторым для них великим приобретением, так как, когда жил, он был им часто неприятен, отнимая у них города и присоединяя их к своему царству; меч в его правой руке не напрасно падал вниз на противников и не переставал ощущаться (ими). И что удивительного, если смерти его коварно радовались посторонние? Ведь и рабы его, все вельможи, страдавшие от его злобы, и они опечалились при прекращении его жизни не истинною печалью, но ложной, тайно прикрытою. Вспоминая лютость его гнева, они содрогались, так как боялись поверить, что он умер, а думали, что это приснилось им во сне. И когда, как бы пробудившись от сна и придя в себя, поняли, что это не во сне, а действительно случилось, чрез малое время многие из первых благородных вельмож, ²⁴ чьи пути были сомнительны, помазав благоухающим миром свои седины, с гордостью оделись великолепно и, как молодые, начали поступать по своей воле. Как орлы, они с этим обновлением и временной переменой вновь переживали свою юность и, пренебрегая оставшимся после царя сыном Феодором, ²⁵ считали, как будто и нет его, того, кого бог восхотел смирить; а вскоре все эти "силентиары" ²⁶ (вельможи), побежденные тем же рабом — Борисом, один за другим все погибли, а что было после этого — об этом пространно дальнейшее слово изъяснит.

Осмелиться описывать подробно год за годом лета царствования [179] превеликого князя Ивана, как и когда царствовал он в течение всей жизни своей, — дело не моей худости и дерзости, потому что я не могу и не хочу (этого делать) из-за особого величия его сана, особенно же из-за благочестия его. Он правую веру в Христа, именно поклонение троице в единстве и единству в троице, после своих предков до самой смерти, как пастырь, сохранил непоколебимой и незыблемой. И что удивительно! Он так был всем страшен, что если бы захотел показать слабость веры в других, устрашая их, как мать (стращает) детей, мог бы страхом своей власти обличить нестойкость бежащих, хотя бы на время кое в чем отступая, употребив для этого изменение или убавление истины. Известно, что и между духовными ²⁷ нашлись бы такие, которые не смогли бы не побояться застращиваний и запретить это нездоровое (лукавое) искушение веры, если бы нашлись хотя немногие из других людей, которые первыми показали бы ему двоедушие. Это я говорю не затем, чтобы показать, что царь как бы играл церковью, но затем, чтобы сделать известною его собственную твердость в вере, а еще больше затем, чтобы показать бегство нестойких и слабость их веры. Его, царя нашего, такого верного слугу (церкви), державшего людей в совершенном страхе и, что удивительно, в противоположность этому изменившего крепость своей природы на слабость, за непоколебимое, подобное столпу стояние за веру и утверждение (в ней) прочих, (следует) увенчать, ибо он хорошо знаком был с книжным учением философов об истине ²⁸ и кроме того отличался внешнею скромностью. Ради этого не следует низшим людям много говорить о царствующих и (без) стыда сообщать, если в них что было и порочно; ибо лучше неблагообразие царского поведения покрывать молчанием, как одеждою; — известно о Ное, праотце нашем, что его срамота была покрыта его благоразумными детьми, ²⁹ а как тот, упившийся вином, так и этот осрамил себя грехом, которому все причастны. [180]

А о времени его юности и о вступлении в брак, и о том, что было до рождения у них детей, я сообщил здесь в следующих словах, не смешивая этого с другими его делами; я знаю, что об этом надо бы рассказать раньше, но что пришло на память, то и написал там, где мы это находим, не выбирая и не по порядку располагая каждое (сведение) в подобающем ему месте. Случается ведь, при раздроблении членов, голове лежать отдельно от прочих частей тела и после их, — но не обе ноги пригибаются (к голове), а голова (к ногам), — где бы они ни были.

Разве между собирающими в поросших лесом местах грибы или растущие на полях, употребляемые в пищу плоды, бывает такой особенный собиратель, который бы по порядку клал в сосуд (плоды) по их возрасту и величине, не смешивая большие со средними и мелкими? У них (собирателей) все старание направляется не на то, чтобы собрать сначала большие, потом мелкие, а на то, чтобы скорее, чем другие собирающие, наполнить свою корзину и сделать это раньше своих товарищей; чтобы при собирании не отстать от них, особенно же, чтобы не быть ими покинутыми, не быть застигнутыми ночью и не остаться вдали от своего дома или быть измоченными дождем, если они останутся (в лесу) дольше, чем нужно; а когда они придут домой, тогда уже и разбирают то, что принесли, на крупные и мелкие, как хотят.

И о сказанном здесь благоразумнее судить так, что это я написал так не потому, что не знал порядка событий и не ради красоты, а из-за поспешности. Подобно этому и в других местах моего повествования, если кто усомнится, почему написано (о чем-либо) не в своем месте и не по порядку, — мы молим не выносить нам осуждения, но каждому убивать в самом себе эту страсть к осуждению; относительно же порядка (изложения) держаться такой мысли, что если кто что сократит или захочет изложить (события) в своем порядке, особенно (если захочет) расположить все по своему желанию, за это пусть его не осуждают. И я не отрицаю, что (мне [181] надо) научиться лучшему; я знаю, что мои записки далеко не достигли во всем книжного разумения, но это случилось не из-за пренебрежения; если что-либо, прежде бывшее, по неведению из-за многих уже прошедших лет, вписалось после, то существу дела это не вредит, тем более, что написано было среди нужды, при рассеянном уме, как бы в темном углу, и не было возможности выбирать сначала по порядку все особенно нуждающееся в украшении; и рассуждающий здраво это поймет, если, читая, находится в таких же затруднительных обстоятельствах, как и мы. Этим мы разъяснили план начатых записок, из-за которого, как мы ожидаем, нас могут осуждать нерассудительные читатели.

[3]. О царице Анастасии Романовне ³⁰ и о детях

Так как жить жизнь — не без жены и не без детей, — он выбрал "свенечницу" (соучастницу) высоты своего царства, — не из (других) стран, не потребовал, чтобы она была равна ему по благородству, но нашел ее из народа своей земли, избрал дочь из рода боярского, (наделенную) больше других душевными добродетелями и телесною красотою — Анастасию, всю как бы ризами украшенную, — народу русской земли царицу; с нею он венчан был на царство и утвердил ее с собой на престоле. И она, как маслина, оказалась благодаря сожитию с царем очень доброплодною в деторождении, ибо она была матерью пятерых детей, из которых было три сына и две дочери. ³¹ Каким-то образом случилось, что из них две дочери и брат их Димитрий в младенчестве о господе почили. Все они нами считались наследниками; а один из них после первого, не по плоти только (рожденный), но, как некогда сын Анны Самуил, ³² испрошенный молитвой у созидающего младенцев для продолжения рода, был после отца и брата наследником царства, но недолго оставался им; о нем подробнее дальнейшее повествование расскажет. [182]

Лучший же этого (Димитрия) брат, получив от бога благодатное имя, подобный отцу по всему — по имени и мудрости, а вместе и храбрости, в добрых качествах ничем не унизил своего рода. Приближаясь уже к совершенному возрасту, достигнув без трех тридцати лет своей жизни, он по воле отца был уже в третьем браке, ³⁴ и такая частая перемена его жен случалась не потому, что они умирали в зрелом возрасте, но из-за гнева на них их свекра, — они им были пострижены; а жизнь свою он окончил на склоне отцовской старости, не получив по жребию земного, но стал жителем будущего царства. Думаю, что он близок был и к страданию, так как некоторые говорят, ³⁵ что жизнь его угасла от удара руки отца за то, что он хотел удержать отца от некоторого неблаговидного поступка. Очи всех потеряли надежду (видеть) в нем наследника царства, — потому, однако, что мы согрешили; лишившись его, вся земля тогда впала в скорбь и дошла совсем до безнадежности, размышляя о старости отца и о малой способности к царствованию его брата. Когда же после многих стонов источники слез у всех в сердце пересохли, все, хромая на ту или другую ногу, заболели недоверием к его брату Федору, который не хотел слышать о царстве. Споткнулся (Иван), а если бы не ранняя его смерть, думаю, что он мог бы при его молодой отваге остановить приближение к своей земле варваров и притупить остроту их вторжения: основанием для этого (была) его явная мудрость и мужественная крепость. После отцов он восстал на неприятелей, как новоявленный молодой инорог, ³⁶ взирая яростным оком на неверующих, которые были соседями его земли с востока и с запада. Пылая кипящею юностью, он, как необъезженный и неподдающийся обузданию жеребец, не подчинялся никому и, свободно обозревая, пас такое стадо верных, а на тех (варваров) злобно дышал огнем своей ярости, бросая на них пламенные искры. Этот инорог по плоти [183] хотел сам, придя, как овец поразить их, уповая на бога и желая отомстить соседним с его землей варварам за причиненную ими некогда мне обиду. Всеми владычествующий (бог), кто подчиняет намерения царей своим судьбам, привел его под иго своей всемирной власти и не допустил осуществиться его намерениям, но как бы некоторой уздой удержал его пределом смерти, избрав для него лучшее; он позвал его к себе, чтобы на том свете пред его лицом он воевал с врагами невидимыми и видимыми вместе с царем Константином ³⁷ и сродниками своими, двумя братьями Владимировичами (Борисом и Глебом), ³⁸ и с другими такими же, объединяясь на защиту отечества; всемогущий повелел ему вооружиться (на борьбу), передавая в настоящем (веке), вместо будущего, земное царство на несколько лет брату его Федору, что и исполнил чрез некоторое время.

А брат их был по виду ангел, а по толкованию его имени двоематерен ³⁹ (Димитрий), названный так, когда находился еще в чреслах родительских. Когда царь, отец дитяти, по обещанию ради молитвы путешествуя на далекое расстояние ⁴⁰ от царствующего города, возвращался назад на ладьях к своему отечеству (к Москве) с Бела озера, из лавры святого отца Кирилла, ⁴⁰ по неведомому совету божию случилось неожиданно отроку из рук няни, погрузившейся в сон, упасть в воду, и тут ангелы взяли душу младенца. Поистине, это было ужасное, достойное слез чудо: тут не случилось никого, что невероятно. Разве мало тут было сберегателей? А это произошло единственно по промыслу (божию), ибо господь всеведущ, он творит судьбу дел рук своих и, как добрый строитель, промышляя о своих творениях, в себе самом скрыл свое неведомое определение.

Не просто было зачатие и рождение и того, названного "благодать", ⁴² который наследовал имя отца, ибо, как сообщается в записях, и его даровала родителям молитва. После смерти младенца, брата их Димитрия, когда отец их и мать оканчивали ранее описанное путешествие, (направляясь) к царствующему [184] своему городу и отечеству от пределов города Ярославля, ⁴³ они по повелению царя переменили путь по воде и изволили двигаться к матери всех городов (Москве) по земному хребту. А когда достигли города Переяславля, ⁴⁴ здесь, в лавре чудотворца Никиты, у его целебоносного гроба, совершили совместное прилежное моление. С горькими рыданиями и громким плачем, жалобно, громкими голосами оба вместе они святому, как живому, возвестили о смерти своего дитяти и о безвременной, совсем не царской его гибели, случившейся по божию смотрению; они, не стыдясь, возложили обличение своих грехов и беспримерную свою печаль и на нас после бога, могущего эту их печаль скоро переменить на радость. Восстав после молитвы, они пришли в святой город, ⁴⁵ в дом своего царского достояния; утомленные путешествием и успокоившись немного от плача, по просьбе святого у Христа, явно их скорбь облегчающего, там они, заночевав, почили, и царь познал свою жену, как Адам Еву. Святой как-то чудесно явлением в ночи известил царя о зачатии сына, носящего имя благодати, ⁴⁶ и потом, когда самодержец прибыл в царствующий город, в скором времени по естественному закону родился благолепный младенец, — святой радостию, как губкою, отер пот печали у царствующих. Несправедливо утаивать и следующее: когда в грудном возрасте младенец заболел и когда ради его исцеления со всей их земли были снесены в одно место (многие святыни) для молебного пения, посреди этого собрания бог, как сообщается в написанном житии святого, прославил своего угодника Никиту: вода с вериг святого чудотворца Никиты, освященная в сосуде, когда рука отрока была над нею протянута, тотчас же, среди прочих принесенных туда вод, вскипела. Дивное чудо! Тогда вместе с окроплением водою младенец исцелился, здоровье одолело болезнь, и от того времени до самых последних дней жизни святой во всех обстоятельствах защищал отрока. И по этой причине самодержцы, наполнив всем потребным, расширили (обитель святого) и общежительством [185] и прочими милостями весьма почтили, — сравнили ее с великими лаврами, ⁴⁷ хотя ранее она и не была такой, и, не отличая ее от лавры преподобного Сергия, ⁴⁸ совершали в нее по временам свои путешествия. А отрок, по молитвам преподобного, из года в год укреплялся, приближаясь к совершенному мужеству, как о нем выше было сказано.

И вот из народов, соседних с нашей землей, безбожная Литва ⁴⁹ узнала о соединившихся в нем горящей юности и силе мужества и о том, что он мог, раздражив неудержимое свое стремление смелостью, нанести ей всякую досаду; так как земного владыки у них тогда не было, — он был выведен из жизни смертью, ⁵⁰ — они (литовцы) хитро придумали вымолить у его отца, а нашего царя, чтобы он отдал им и земле их его, храброго и мудрого старшего сына, чтобы он господствовал над ними. Но божий суд воспрепятствовал их истинному намерению и тому, кого они просили, определил нескончаемый век и даровал ему не временное и тленное царство, не один лишь угол, а все небесное царство, как пишется: "просите и не получаете, потому что просите не на добро". Другие же говорят, что просьба тех была о брате того Феодоре. ⁵¹ В день же смерти старшего брата вся природа, по повелению божию, соболезновала земнородным, даже самое солнце воздух покрыл мраком, рыдая вместе с множеством людей и, как капли слез, выливая воду из своих недр, при виде царя всех православных, ⁵² сошедшего в гроб. Ибо тогда угасла великая и пресветлая свеча мира, (муж), на заступление которого можно было надеяться; другого нам такого единорога ⁵³ во плоти после него не оставалось, поэтому и народы соседних земель не менее, чем смерти отца, прекращению его жизни рукоплескали, — они ликовали, как в свой праздник. А нам остался только второй родной брат его, который был для нас после него молитвенной опорой, ⁵⁴ на которого прежде в стране все мало надеялись, страдая неверием (в него), как я выше говорил, потому [186] что у него не было "брани против плоти и крови", — по писанию, ⁵⁵ но неприятелей своих он одолевал молитвою. И настолько помогала ему сила молитвы, что ею он привлекал на себя милость божию; и нечто даже более чудесное приобрел он в дарах добродетелей, именно — часть дара пророческого, если и не очень явно, но достаточно осведомленные знают; некогда, при его жизни, страшно было осмеливающимся приступить к нему, не очистив совесть, хотя он по-божьи не обличал согрешающих. Если кто, зная это, теперь с верою призовет его в молитвах, — не согрешит, и я первый из всех не поленюсь (это сделать). Ибо во дни его (правления) десница творца мира (бога) лучше всякой человеческой надежды самостоятельно управляла и сохраняла его царство.

[5]. О брате царя Ивана Васильевича, князе Владимире Андреевиче Старицком ⁵⁶

Был у него (Ивана Грозного) двоюродный брат по плоти, сидящий на своем отеческом достоянии — уделе; его рабы оклеветали его пред ним (царем) совершенно ложным доносом, — говорили, что он желает царства — великого достояния брата. А он, распаленный на него гневом, поверил клеветникам, утвердившись на мысли, что это действительно так; он не разгадал лукавого совета и, как лев, встретив его где-то на пути, умертвил своего брата, напоив его ядом вместе с женою и сыном, ⁵⁷ — все они принуждены были выпить горькую чашу смерти по повелению его руки. А он, сделав (это), как бы некий приятный уловив лов, вместе с убийцами радостно крикнул голосом, разнесшимся в воздухе; а всех рабов его дома, кроме доносчиков, предал различным мукам, всячески бесстыдно надругавшись над женским полом. Так как это благочестивым (царям) творить [187] было несвойственно, то и здесь говорить нельзя о том, что не подобает; поэтому и я не смею дерзкими словами раскрыть весь стыд его венца и рассказал кратко прикрытыми словами. А так как он не только самого своего брата, но и его наследника (сына) предал той же смерти, как бы выкопал из земли и корень и его отросток и выбросил (его вон), оставив род того без наследника, то кровь их, как кровь Авеля на Каина, ⁵⁸ до вечности будет вопить (на него); а так как отрок принял смерть вместе с родителями, то ясно, что вместе с ними он был и увенчан. А ту часть земли, которая им принадлежала, державный присоединил к своему великокняжескому владению и назвал своим именем. Больше в обличение убийства своего брата, чем в память его рода, одну только дочь, еще младенца, ⁵⁹ оставил, как наследницу, не имеющую наследства. После он ее, явно ради отца, устроил, обручив с некоторым еллином ⁶⁰ и выдав замуж за славного короля, — по лживому притворству, как будто за господина, по правде же — за нечестивого и худого, так как не захотел бы за такого выдать свою дочь. А он отсюда (из России) увез ее в землю единоверных с ним. И когда муж ее там скончался, в наставшее для этого время, поборник благочестия, сын того великого царя, после него царствующий, избранный Христом богом Федор, во дни пресветлой своей державы, после смерти ее мужа, найдя ее, из той нечестивой земли призвал в свет своего благочестия, приведя ее с прижитою там ее дочерью опять в свое наследованное отечество, в прежнюю веру. И по ее желанию, постриг ее в монашество и поместил в некоторой общежительной лавре ⁶¹ вблизи от своего обычного царского путешествия, снабдив ее из своего достояния, чтобы она жила вместе с инокинями в одном стаде, в ограде словесных овец. Там он наблюдал за нею, часто утешая своим святым посещением, снабжая всем потребным, не забывая родства (с ней) и восполняя этим грехи своего отца до дня своей смерти. А дочь ее вскоре умерла, приняв св. крещение по чину родителей. [188]

[II] . БЛАГОЧЕСТИВОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ ПРОСЛАВИВШЕГОСЯ ПОСТОМ ГОСУДАРЯ ЦАРЯ И ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ФЕДОРА ИВАНОВИЧА ВСЕЙ РУСИ

После первого брата остались два брата, — одного отца, но однако разных по плоти матерей, — они оба в одно время потеряли отца. ⁶² Старший из них, по толкованию, получил имя "божьего дара" ⁶³ (Федора) и по данной ему благодати был весьма благочестив, преуспевая как телесным после отцов благородием, так и еще более душевным, потому что сохранил свою первоначальную (чистоту), подражая во всем добродетелям матери. После отца он остался уже в совершенном возрасте и еще при жизни отца сочетался браком с супругою, ⁶⁴ а после смерти отца стал наследником всех царств родительского престола. После отца он без малого четырнадцать лет царствовал тихо и безмятежно, потому что во дни его правления земля не подвергалась нашествию врагов и пребывала в покое, в изобилии и в мире со всеми окружающими, как (Иудея) во дни Соломона, мирная, не знавшая войн с врагами, кроме внутренних народных волнений. При полном мира жительстве воины шлемы свои "расковали на орала и мечи на серпы", как пишется. Своими молитвами царь мой сохранил землю невредимой от вражеских козней. Он был по природе кроток, ко всем очень милостив и непорочен, и, подобно Иову, ⁶⁵ на всех путях своих охранял себя от всякой злой вещи, более всего любя благочестие, церковное благолепие и, после священных иереев, монашеский чин и даже меньших во Христе братьев, ублажаемых в евангелии самим господом. Просто сказать, — он всего себя предал Христу и все время своего святого и преподобного царствования, не любя крови, как инок проводил в посте, в молитвах и мольбах с коленопреклонением — днем и ночью, всю жизнь изнуряя себя духовными подвигами. После предков он явился в благочестии великим и усердным почитателем икон, подражателем благочестивому житию юного царя [189] Феодосия, ⁶⁶ ревновал всем, кто управлял царством благочестиво, как второй Иоасаф Индийский: ⁶⁷ тот в пустыне, а этот на царстве, тот на высоте монашеского подвига показывая венец царства, а этот, тайно внутри себя (в душе) совершая иноческие подвиги, скрытые диадемой. Монашество, соединенное с царством, не разделяясь, взаимно украшали друг друга; он рассуждал, что для будущей (жизни) одно имеет значение не меньше другого, (являясь) нераспрягаемой колесницей, возводящей к небесам. И то и другое было видимо только одним верным, которые были привязаны к нему любовью. Извне все легко могли видеть в нем царя, внутри же подвигами иночества он оказывался монахом; видом он был венценосцем, а своими стремлениями — монах, при чем второе не смешивалось (с первым) и не показывалось явно, и этого доброго стремления и любви к богу не могли остудить ни жизнь с супругою, ни высота самого царского престола, ни великое изобилие благ, связанных с самодержавием.

Одним словом, соединив все вместе, — и земное царство, и все удовольствия мира, — он все это решительно отверг и отряс с себя и всему предпочел бога, ревностно стараясь (подражать) святым, а все обольщение своей власти передал давно завидовавшему ему рабу, ⁶⁸ который этого ожидал в течение многих лет в тайных движениях сердца, хотя для всех явно. — Насколько кто старается подняться на высоту, настолько и большее падение испытывает; так, все мы можем видеть небесную высоту, но не (все можем) ее достигнуть. Или свет солнечного луча здоровыми глазами мы воспринимаем, насколько кто может, но подняться к нему и взять этот светлый луч невозможно; да и видеть его могут не все, а насколько кому дано. Это также указывает на их горькое падение. Но время все тайное выводит на свет; в последующих словах будет рассказано о падении, которого он (оказался) достоин, — а здесь нужно подобающими словами закончить рассказ о "святопомазанном" царе Федоре. [190]

У греков первым христианским царем был Константин, ⁶⁹ а в великой России закончил (ряд законных царей) этот Федор Иванович, поистине благочестивый самодержец; он своею жизнью запечатал весь свой род, подобно тому как Иоанн, сын Захарии, ⁷⁰ был печатью (т. е. последним) всех пророков. Если это и смело здесь сказано, и к тому не приложимо, но (это сказано) ради его великого благочестия. И если любящие упрекать начнут об этом спорить, во всем прочем мы не будем сопротивляться их воле, так как у писателя об этом не одно слово, но в этом сейчас нет нужды.

Некоторые говорят, ⁷¹ что лета жизни этого живущего свято в преподобии и правде царя, положенные ему богом, не достигли еще конечного предела — смерти, когда незлобивая его душа вышла из чистого тела; и не просто это случилось, а каким-то образом своим злым умыслом виновен в его смерти был тот же злой властолюбец и завистник его царства, ⁷² судя по всем обличающим его делам, так как он был убийца и младшего брата этого царя. ⁷³ Это известно не только всем людям, но небу и земле. Бог по своему смотрению попустил это и потерпел предшествующее (убийство), а он рассудил в себе (совершить это второе убийство), надеясь на наше молчание, допущенное из-за страха пред ним при явном убийстве брата того (Федора), царевича Димитрия. Так и случилось. Знал он, знал, что нет мужества ни у кого и что не было тогда, как и теперь, "крепкого во Израиле" ⁷⁴ от головы и до ног, от величайших и до простых, так как и благороднейшие тогда все онемели, одинаково допуская его сделать это, и были безгласны, как рыбы, — как говорится: "если кто не остановлен в первом, безбоязненно устремляется и ко второму", — как он и поступил.

Знатнейших он напугал и сделал несмелыми, менее знатных и ничтожных подкупил, средних между ними не по достоинству наградил многими чинами, как и сам он был не достоин царствования. Думаю, что здесь грешно умолчать [191] и о том, что не меньшую тяжесть мук, которые суждены этому цареубийце, понесут в будущем и все, молчавшие пред ним и допустившие его сделать это. Богом это не забывается, хотя он и долготерпелив к нам, если их грехопадение не покроется исправлением и разными видами покаяния. Эти люди и сейчас живут среди нас, как и я — увы! — описывающий это. Хотя я среди всех людей по ничтожности своей все равно, что среди песка одна раздробленная песчинка, все-таки я нигде не могу укрыться от очей божиих и остаться ненаказанным, потому что его руки, живой или мертвый, я не избегну, как и все другие в этом участники. "Вся тварь объявлена и нага пред ним", по писанию, — "создавший око, оком не смотрит ли?" и прочее. Он даже и до волос испытывает прегрешения всех. А сколько и что о том не досказано, то есть об убийстве двух братьев и о царях, — незнающие, чтобы убедиться, пусть прочитают эти книги, а мы опять вернемся к прежде сказанному.

Осененный святостью царь Федор оставил после себя отеческое царство без детей и без наследника, никем не возглавленное и безродное, так как тот убийца (не дал) мере его жизни окончиться самостоятельно, чтобы хотя малое зерно своего семени он оставил нам в наследство. Он за всю свою жизнь прижил одно только дитя — дочь, и ее, еще находящуюся в пеленах, невестой Христа послал прежде себя как молитвенницу в небесное царство, чтобы приготовить там на небе себе жилище. А его, великого, супруга, после него умилительно, как крепко закованная голубка, подобно торг лице, разлученной с другом, или как душа, насильно отделившаяся от тела, после многого плача и рыданий, которые достойны были слышания, из царских чертогов ушла в монастырь, удостоившись великого ангельского образа. ⁷⁵ Проведя после мужа шесть лет подвижнической жизни в посте, соединилась, надеемся, с богом венчанным с ней супругом и с своей благородной и благословенной (дочерью), младенческой отраслью царского святого произрастания; они увидели [192] ее в недрах Авраама ⁷⁶ вместе с незлобивыми младенцами, избиенными Иродом за Христа, ⁷⁷ и все они вечно вместе веселятся в том царстве, где нет зависти.

А другой брат этого благочестивого царя Федора, очень молодой отросток — ему после отца наступил только второй год от рождения, — по смыслу его имени (названный) "двоематерен", так как при наречении получил имя (Димитрия) мироточца Селунского ⁷⁸ и был ему отчасти сострадалец и совенечник, — еще в пеленах увенчан был от бога быть после его брата царем миру; если и не этого чувственного царства, но был намечен богом стать нам царем. Думаю, что из-за одной этой крови, со времени его смерти, во все эти годы доныне земля Российская потрясается всякими бедами, ⁷⁹ и (пролитая) кровь одного господина отмщается кровью многих; из-за того, что люди молчаливо под страхом допустили (свершиться) преступлению цареубийства и за прочие, совершенные нами, злодеяния вместе все мы казнимся, принимая суд божий.

Был из синклита один ближний у царя, ⁸⁰ он имел сестру, а она была женой вышеупомянутого благостного царя Федора; в писании нет толкования имени этого ближнего, ⁸¹ — ясно, что из-за богоненавистных его дел оно не было от бога вписано в книгах жизни. Был он злоковарен и лукав, под личиной милости скрывая от всех злобу своих дел; лютостью своей, скрывая свою злобу, он превосходил всех благороднейших его в царстве; он всех обольстил настолько, что впоследствии, благодаря этой многой лести, достиг и высоты царства, о чем следующее слово о нем скажет. Он царскую отрасль, данную богом в наследие миру, из назначенного ей прародительского наследия изгнал, закопав как бы огненную искру в пепле, без милосердия отправил его в некий город в ссылку вместе с матерью его и с родственниками его по матери. ⁸² Городу тому имя было Углич, ⁸³ от царского города он отстоял менее 200 верст по направлению к северу (и стоял) на берегу Волги. Нашел он и время для своего злого умысла, и тайного [193] себе соумышленника, из злых самого злейшего, некоего Луппа, ⁸⁴ собрата себе по нраву и делам, имя которого значит волк, — такое имя он получил по делам. Ради получения царства он воспылал из зависти, подобно Ироду, ⁸⁵ сильной злобой, и когда он решился на убийство младенца, то этот, как непорочный агнец, принесен был в жертву богу, когда возраст его был равен двум четверкам и 8 дням (по словам матери). Восьми лет он, руками согласившихся на злодеяние, был зарезан ножом пред глазами родной его матери. ⁸⁶ Как не распалась ее утроба из-за случившегося? Одной ей, его родившей, были известны тогда ее страдания. Ибо вышеупомянутый злой раб, лишивший незлобивого (младенца) земного царства, замыслил с тайной лестью его себе присвоить, что и исполнил, думая, что из-за видимого не будет лишен и небесного царствия, и бога так же обманет, как и людей. Но не только от бога, но и от людей не утаилось все задуманное им. Убийцы, дерзнувшие на это, ⁸⁷ сами не могли никак избегнуть смерти от жителей того города, и в тот же час с невинным младенцем на том же месте многие были убиты, и псы лизали на тех местах кровь грешников, дерзнувших на убийство. А он, не удовлетворившись кровью государя, прибавил к ней и (кровь) рабов, пролив ее путем кровавых мук: горожан, дерзнувших (убить) посланных им убийц государя, со всеми домашними погубил тайно от царствующего над нами благочестивого Федора, — одних за пределом всей земли в ссылке, заточив в темницы, уморил, а большую часть других из них повелел на пути насильно удавить. Родных же и родственников убитого по матери истерзал злейшими муками и также жестоко разослал ⁸⁸ в ссылку на крайние пределы земли в различные места; и самую мать облек в образ иноческого смирения, в монашество, где, как бы уединяя ее от света, и поселил ее у раба, ⁸⁹в месте, где не было никакого утешения и мало покоя; ее с ее рабом Гришка расстрига, ⁹⁰ придя, оттуда освободил и назвал своей истинной матерью к еще большему соблазну [194] мира, что действительно и было. А потом, попущением божиим, не только весь род убийц, но и все их племя, хотя некоторые и далеко были, Борис всех тогда нашел, наградил богато имениями и разнообразно (по своему усмотрению) щедро одарил.

А когда такое известие о безвременной смерти брата достигло слуха старшего брата Федора, тогда царь, понуждаемый природой к подвигу сожаления о брате, сильно застонал от скорби и в слезах испустил слова умиления, какие приличны родству их (братьев) и царскому разуму, украшенные премудростью, могущие, дойдя до слуха людей, всех, тут находящихся, подвигнуть к неудержимому плачу, когда все люди услышали, что их господин умер такою горькой и безвременной смертью; но, боясь запрещающего взора убийцы, от слез удержались. Тотчас царь, прекратив плач, приказал немедля произвести внимательное следствие о случившемся. Им посылается один из священных лиц — Сарский митрополит, и с ним из синклита очень знатный вельможа ⁹¹ в место, где святая душа царевича, не ведающая зла и не познавшая греха, насильно была отделена от его благоуханного тела, и где излилась кровь нового мученика, как (кровь) другого Авеля и Глеба, ⁹² убитых из зависти родными братьями, один — из-за жертвы, другой — ради царства; но они были убиты братьями, а этот рабом. Посланным приказано было после следствия спешно возвратиться к пославшему; но, однако, больше, чем царского повеления, посланные устрашились виновника убийства, покорились — несчастные — его воле и, что угодно было убийце, то, возвратившись, и доложили царю, первосвятителю и всем, как под страхом научены были губителем. А к этому не побоялись еще прибавить злую и лукавую ложь на неповинного; не убоявшись бога, при царе и патриархе, при всём синклите и многочисленном собрании тот убийца, желая хотя немного утвердить сочиненную ложь, сам виновный пред царем, патриархом и прочими, посреди собора перенес и возложил [195] такую вину на самого младенца, сказав, что он сам, играя, закололся. ⁹³ И приписал ему тяжкую болезнь, говоря, что, как некоторые, так и он страдал исступлением ума и впадал в оцепенение телом; он говорил, что тогда наступил у него такой час. К тому же и святитель, и вельможа, возвратившиеся с места убийства и прельстившиеся земными (благами), подтвердили, наученные этому, слова убийцы своим свидетельством; тогда решили, что было так, как он говорил, А после этого, когда пришло время, свидетельствовавший ложь вельможа, думаю, что из-за попущения (нами) той (лжи), был царем всей России. ⁹⁴

А выше названный убийца так был силен в управлении царством, что не захотел тогда подчиниться воле над всеми царствующего, чтобы хотя после смерти перенести мощи убитого младенца оттуда, где они были и где он был зарезан, в царствующий город и погребсти их вместе с его прародителями, но, оставив незлобивого младенца там, где он при смерти пролил свою честную кровь, там же (приказал) засыпать землей и предать земле без славы, совершив над ним погребение, как над простолюдином, и не выполнив над ним того, что подобает царю. Даже и после того, как младенец умер, властолюбец-злодей враждовал против праха его, — из этого дела и мысли этого убийцы стали известны. Убийца страшился его так же, как Ирод Иоанна, ⁹⁵ и боялся, чтобы убитый не обличил греха чудесами, когда из ссылки будет перенесена в отечество (Москву) св. гробница с его (царевича) нетленным телом, ради того, чтобы положить его с отцами и сродниками. (Он боялся), не будет ли он пред всеми явно уличен в том, что утвердилось в его мысли, в задуманном им стремлении к царству, и не будет ли от народа какого-нибудь препятствия и запрещения его желанию, если все люди, увидя безгрешную и неповинную кровь, умилятся, и его, злого властолюбца, возненавидят, и то, что он хотел сделать, откроют, и исполниться его злому умыслу не попустят. Из-за этого ему, окаянному, как и Иуде, объятому [196] сребролюбием, ⁹⁶ омраченный ум его не дал разуметь, что угодно богу. И если бог захотел бы тогда обличить его дерзость, мог бы на всяком месте задуманному им как-либо помешать и не допустил бы его и начать убийство, но он перенес суд над этим убийцей в будущее, чтобы в день суда, пред ангелами и всей вселенной, обличив его, предать вечным мучениям. ⁹⁷ Когда же пришло время, — при царе Василии, о котором упоминали раньше, еще прежде этого, — святой ковчег тот одним пришествием своим в царский город совершил двойное действие: первое, — он сам собой обличил Борисову рабскую смертоубийственную дерзость и недостойное Борисово воцарение, второе, — посрамил присвоение Гришкой расстригой его святого имени; одним пришествием своим тогда святой двух лжецарей обличил. ⁹⁸ (Обличил) и прочих, после этих, на то же дерзающих и, как разбойники, пытающихся вскочить на его отеческий престол, людей, происходивших от весьма неблагословенного корня, не от избранных людей, но от скопища страдников, безымянных, ничтожных и самозванных. ⁹⁹ Так же, как дикая маслина, они к доброй маслине по происхождению своему никак не могут прилепиться, но пропадут, как дым, рассеявшийся в воздухе; подобных он даже и теперь не переставая обличает. А источающее чудеса и непричастное тлению тело страстотерпца и нового мученика в раке, при гробах отцов, как на светильнике, всем светит и исцеляет и сейчас всякий недуг тех, кто с непоколебимой верою и чистой совестью к нему приходит, и отечество свое сохраняет от нападения врагов, и всех, изменивших ему, обличает своими чудотворениями. ¹⁰⁰

Кто мог предположить, что такой, как и вы все читающие знаете, благочестивый и благословенный богом и святыми его род, укоренившийся и утвердившийся на царстве в течение многих лет и до событий последних лет не страдавший бесплодием, ныне без наследника прекращается и кончается! И такой части вселенной под небом, такому как бы другому Риму, — всему православному царству остаться совсем без наследников? ¹⁰¹ [197] Ибо никогда в течение долгих лет и доныне отеческие корни не прекращали, по естественным законам, производить (молодые) отрасли, чтобы никогда из отеческих чресл не переводились царские стебли для наследия в таком отечестве; но за первыми следовали другие, как прекрасные и плодоносные, посаженные дома, молодые побеги, не прекращаясь из рода в род; и не доведен бы был до последнего, если бы ради зависти к царству не искоренен был тех род от близко находящихся злых рабов, преступивших крестную (клятву), когда бог попустил это за наши грехи и когда мы из-за робости умолчали и не обличили (их). Ветви рода того (распространились) от моря и до моря и даже далее их, как сказал пророк, ¹⁰² а теперь все высохли; "я дал вам царя, сказал бог, во гневе моем и отнял в ярости моей". Не знаю, есть ли под небом другой такой благочестивый во всем и православием сияющий мир, как этот, на котором солнце видит и всю землю, и море. ¹⁰³

От сильного желания, чтобы пребывали законные (цари), и имея в памяти установления высокой царской власти, как бы упившись тогда множеством скорби и силой этого горя, душа у державной (Марии Нагой) была безгласна, и, будучи вне себя, она казалась как бы бездушной (мертвой). И пусть никто в простоте не подумает и не предположит, что это такая же скорбь, как и у нас, худых, когда по естеству (она) проявляется; — нет, она так несравнима мерой — как в печалях, так и в радостях, — как капля дождя (несравнима) со всей великой пучиной моря; такое же имеется различие в том и другом — в скорбях и радостях — у имеющих власть и у подчиненных. О справедливо царствовавших над нами, прежде бывших царях, — а не о тех, которые были после них и по допущению божию (носили) имена их, ¹⁰⁴ — о высоте их сана, а вместе и о жизни их, совсем неудобно никому из людей — ни о словах их, ни о делах, неодобрительно о них отзываясь, чрез писание распространять дурное, если они в своей жизни что и сделали несовместимое (с их саном) и погрешительное; но [198] только то, что относится к их славе, к чести и похвале, — только это одно следует объяснять и излагать в писаниях на память будущим ревнителям. Прежние писатели привыкли рассказывать о таких делах тщательно и осторожно и нас (этому) научали. А то, что в них было недостойно, — совмещать с прочим неудобно и не есть дело человеческой силы, потому что таких судить может один бог, который над всеми; тот знает о всех все, не только явное, но и сокровенное, открывая и тайные мысли, и какие в уме были намерения сотворить грех, и все советы сердечные он обнажит в день суда и выведет на свет; ибо он может каждого по его делам или наградить, или предать вечным мучениям; а о других и о тех, которые без благословения и незаконно наскакивали на царство, ясно, что для них будет отдельный от благих суд. Думаю, что и писатели, которые умолчат и не обличат их нечестие, одинаково с ними будут истязаться.

[1]. О смерти государя царевича Димитрия Ивановича в 99 (1591) году и о приходе крымского ¹⁰⁵ (хана) под Москву, и как Борис Годунов с боярами, воеводами и войском в обозе ¹⁰⁶ стоял против него; и как крымского хана бог победил, и он из-под Москвы побежал; и как Борис, взяв с собой бояр, ходил из обоза в Москву и мешкал в городе три дня, чтобы хан подальше ушел, а все войско дожидалось в обозе; и (как) спустя три дня, взяв все войско из обоза, ходил Борис из Москвы, сказав государю: гнался за царем (ханом) до Серпухова ¹⁰⁷ и разбил (его). Тут же о пожаре за Неглинной, (устроенном) Борисовыми поджигателями. Все происходило в одно время, в том же 99 (1591) году, в одни недели и дни.

В то время, когда после семи тысяч шел 99 (1591) год ¹⁰⁸ в самой благочестивой державе, и когда шел седьмой год от помазания на царство преблаженного Федора Ивановича, государя всей Руси, по попущению божию, три несчастия [199] тогда вместе случились у нас к нашему искушению. Первое, — как бы убийственною рукою Ирода, неправедное заклание рабом незлобивого отрока царского племени. Второе зло — внезапный пожар от поджога, испепеливший большую часть всей столицы и дома богатых жителей, обильно наполненные всем необходимым, находящиеся на той стороне реки Неглинной. ¹¹⁰ Кто не знает, как угли всех домов, от страшного огня обратившиеся в пепел, были развеяны по воздуху? Это было задумано тем же (Борисом) и сделано по его повелению: он не побоялся бога сделать это в самый полдень, когда солнечная теплота жгла, как бы свыше помогая неудержимому яростному пламени, показывая (этим) злобу виновника пожара. Знающие рассказывают, что тогда от ярости огня многие рождающие (матери) вместе с младенцами сгорели, потому что это было сделано внезапно, во время полуденного сна, по-мучительски, чтобы из них ни один не спасся; поджигатели, посланные тем повелителем, везде в одно время в разных местах зажигали огонь, так что жившим тут не было возможности куда-либо убежать. Третье зло ¹⁰⁹ — татарское нашествие самого пришедшего с востока нечестивого царя, осмелившегося дойти даже до внешних укреплений моего города, так что такой наглости никогда не бывало.

Итак, два бедствия (произошли) от властолюбца Бориса, а третье ниспослано по небесному смотрению, но и первые два (случились) не без промысла (божия). И хотя державный Федор, благочестиво и пресветло над нами царствующий, богател своими добродетелями, но не мог, при случившихся несчастиях, один покрыть своим избытком нашу скудость и недостаток в добрых (делах); таким образом и бывает, что добродетель одного не может покрыть грехи всех людей и "никто не украшается чужими делами", как сказано в писании, но чьи труды, тех и дары; честь и венцы принадлежат победителям, — в божественных писаниях много подобного сказано для указания (нам). Но так как мы и убиение неповинного [200] младенца-царевича, и напрасное истребление огнем всего города, не желая, все перенесли, как бы ничего не зная, покрывшись бессловесным молчанием, — то этим попустили зложелателю до конца стремиться и к дальнейшему, как и теперь в наставших (обстоятельствах) мы, как немые, (смотрим) на случившееся. ¹¹¹ Об этом довольно.

А приход безбожного татарина ¹¹² и приближение его к царствующему городу было напрасным и для нас совсем безвредным ради явного заступления вседержавной христианам на врагов помощницы, когда сын ее по ее ходатайству исполнил молитву после святых своего угодника, "миропреподобного" государя нашего Федора, истинно верующего, царя. Ибо (он) устрашил, я знаю, нечестивого и тех, которые были с ним, ночными чудесами: со всех каменных стен, ограждающих крепость, — громом пушек, разбивающих города, так как их слух не привык к этому — к огненной пальбе и громогласному, ужасному грохоту со многими отголосками, в дыме и сверкающем огне, — убивающим многих и звуком, до основания колеблющим землю и потрясающим небо. ¹¹³ Из-за этого пришедшего царя (хана) объял трепет и страх, (пройдя) в его кости и душу, и он ночью со всем войском поспешил бежать назад, гонимый при всем его страхе невидимыми преследователями, так что после бегства в течение той ночи он оказался далеко от города, называемого Серпухов, по ту сторону быстро текущей в своем яростном устремлении славной Оки, ¹¹⁴ которая всегда быстрым и глубоким течением своим, как преградой, препятствует наглому нападению на нас. Она от века премудро положена нашим создателем, как немалая защита от варваров, неудобная для перехода стена; она обтекает с юга, где она простирается, большую часть земли нашей и, опоясывая ее как бы поясом, течет быстро, обнимая отведенную ей меру земли, всячески всегда препятствуя врагам переходом чрез ее ложе (нападать) на нас; для них, кроме других трудностей, не безопасен был и переход чрез нее сюда и туда. [201]

Татар, пришедших пленить нашу землю, мы отогнали от столицы не одним громом огнестрельных орудий, сильно устрашив их; но вместе с этим, в то же время, сотворено было тогда богом и другое чудо, так как в тот же час, когда напал на них страх, бог вложил в мысль одному благочестивому воину, взятому в плен во время их прихода к городу и ими задержанному, обмануть их, когда они с принуждением допрашивали его: „Скажи нам, — говорили они ему, — ради чего видим мы в эту ночь в городе такое подобное молнии блистание из орудий и огненный бой, яростно против нас выпускаемый? Какая столице и затворившемуся в ней царю внезапно вдруг случилась радость? — сообщи нам!". Так они сказали ему и вместе с этим вскоре и мукам его подвергли, хотя и не тяжелым. Он же, будучи благоразумен, зная по закону православия, что ради благочестия не напрасно в мучениях и большую претерпеть боль, укрепляемый богом чрез доброго приставленного к нему хранителя ангела, — насколько скоро мог обнять умом то, о чем его спрашивали, — сшил словом разумно нужную для этого времени "грехопростительную" ложь, полезную осажденным в городе для освобождения; уповая на Христа, он сказал врагам в надежде, что они этому поверят: „радость в городе из-за того, что из западных стран, из земель Новгородской и Псковской, ¹¹⁵ согласно ранее посланным царем приказам, на помощь ему, соединившись вместе, быстро вошли в город многочисленные вооруженные войска, которых царь и жители города с нетерпением ожидали". Когда неприятели услышали это от сказавшего и вместе с известием еще более уверились в этом благодаря тому, что ночью видели они своими глазами, — то в ту же ночь, не дождавшись дня, устремились, как сказано ранее, в настоящее бегство. Они исчезли, подобно тому, как обильно вылившиеся из облаков воды, как будто и не было их прихода и ухода. Об этом пленный узник, убежавший с дороги к своим, все подробно, будучи спрошен, нашему царю рассказал; к этому не забыл сообщить [202] и то, что возможно было ему увидеть и что он понял из слов разговаривающих о делах, за то время, когда он был у врагов.

Наше православное ополчение, все войско земли нашей стояло тогда на некотором месте вблизи внешних укреплений самого великого города, по ту сторону Москвы-реки; оно называлось попросту — обоз, а по древнему названию — "гуляй". ¹¹⁶ По внешнему виду этот (обоз) был похож на деревянный город, сделанный из тончайших досок и для защиты верных имел устроенное подобно городским стенам ограждение, наподобие щитов. Каждая часть этих ограждений имела в длину меру в три локтя или несколько более, а в высоту — протяжение в одну сажень; эти части были сомкнуты друг с другом, как разные члены животных телесными жилами, а между собою связаны были скреплением железных цепей. А переход этого (обоза) с одного места на другое был устроен (наподобие) пешеходного движения: когда ему нужно было итти — он шел, а когда надо стоять — стоял. А двигался он на колесах; внутри по всей его окружности, как в колесницу, впрягались ослы, и силою их, везущих, (обоз) двигался на то место, на которое слово начальника над войсками и их расположением приказывало двинуться или (где) встать; а все животные в нем были совсем невидимы для глаз вне находящихся. По объему же внутри он имел такую величину, что и большую рать со всем для нее необходимым мог вместить в себе и затворить, и множество оружия, сколько было нужно. А для прямого сопротивления врагам выход на сражение нашим двигающимся в полках силам был свободен с каждой его стороны, потому что, смотря по надобности, когда наступление врагов было соразмерно (нашим силам), — открывалась стена; если же нет, тогда они спешно отступают назад, под его защиту; они могли понемногу двигаться, недалеко отодвигаясь от стен, имея у себя за спиной как бы прилепленную к ней защиту, в то же время они имели возможность выходить и не выходить, по [203] воле управляющих, в том случае, когда наступит удобное время; а отходят они от ограждения настолько, насколько наблюдающий за всем происходящим по своему разумению времени им укажет. Прочность же его внешнего строения такая: он может задерживать пущенные из лука стрелы, защищая от вреда, приносимого ими, и отлично притупляя их, но только их, а не иные, хотя бы и мелкие огнестрельные снаряды; тем более не может защитить от тяжелых орудий, начиненных сильно взрывчатыми веществами, (выстрелы) которых с многим огнем и клубами дыма подобны грому и страшному громогласному рыканию. Грозного приближения их, невидимо летящих по воздуху и разбивающих стены, сделанные из камня и железа, внешние тонкие стенки его (обоза) совсем не выдерживают, и тем более крупных: тонкую постройку его (обоза) они легко - разбивают, как стекло, или, лучше сказать, как построенную из песка. Но если даже это умелое строение было полезно только в определенное время и при одних обстоятельствах, все же оно бывает очень нужно в таких случаях, так как тогда такой щит охраняет от бед.

Непосредственные очевидцы говорят, что мысль о построении этого искусного сооружения в начале принадлежала одному князю, по имени Михаилу, по прозвищу Ивановичу Воротынскому. ¹¹⁷ Им впервые придумано было это хитрое устроение; он был поистине великий советник (член синклита) при царе и властно приказывал сделать то или другое, особенно же в военном снаряжении, на основании слова самодержца, подтвержденного врученным ему на это приказом с печатью. В военном деле он, сказывают, во всем был весьма искусен; он смог премудро сделать такую защиту для охраны православных воинов от вражеских стрел, частое уязвление (которыми), подобное уксусу змеи, приносит болезни; устроитель этот жил и при державе ранее бывших царей.

Во время указанного ранее ополчения против неверных в той ограде были собраны вместе все великие благородием, главные правители всей державы; между ними же был и первый [204] правитель дел, тот завистник, который с того времени и ранее стремился мыслью к царскому месту: проявление этого его желания видно было и в скрытом образе и познавалось от дел, хотя и не обличалось. Все величайшие от древних времен столпы (князья), которые и без него все, от малого до великого, снаряжение, (необходимое) для настоящего случая, могли бы устроить, бездействовали, еще ранее охваченные страхом перед этим властолюбцем; они возвышались над ним только именем и местом, но не властью, а по существу совсем не имели никакой власти. — Подобно пчелам, когда они бывают около своей матки, они вокруг него (проявляли) чрезмерное прилежание, но он по природе был (подобен) льву, а они подчинялись ему из-за страха. Так один он преобладал над всеми ими, и тогда еще более усилилась над всеми его власть, честь и слава, так что и при самом царе все не боялись и не стыдились хвалить его чрезмерными похвалами, прославляя и возвеличивая его до того, что едва не сравнивали его с царем; от этого он еще больше укреплялся в своем желании. Око державного все это видело и слухом он сам (все это) слышал, потому что божественная душа его не нуждалась для всего этого в свидетеле или обличителе; однако, что думал обо всем этом царь, — был ли он, по словам некоторых, вне плоти или в теле, слушал или не слушал, — ясно узнать об этом или изведать глубину царского сердца простецам невозможно; неузнанное осталось и непостигнутым, — каждый знал только, что благонравие не допустит царя до злобы. Когда же святые уши угодного богу по плоти царя нашего, несомненно молящегося вместе с другими, в душе молящимися о царстве, не привыкшие принимать всякий ложный слух, получили достоверную весть о богопротивном царе, об отступлении его от города и для всех совершенно неожиданном далеком бегстве, — тогда тот любитель сана, с места, окруженного тем построенным вне города укреплением, называемым обозом, вошел не со всеми силами, а только с именитыми и великими, [205] в город к нашему благочестивому царю. Все эти вельможи, сообщая патриарху и царю ¹¹⁸ о поистине богоподобном отражении нечестивого (хана), приписали все это человеческой славе, имея на языке славословие и умея истину претворять в ложь: они сочинили ложные слова, говоря, что именно тот (Борис) своим распоряжением отогнал нечестивого хана от царства (Москвы); этой лестью они указывали на незлобие царя и робость других, а на остальных не обращали внимания; эти (лжецы) хотели быть в милости у этого любителя славы и получить от него в награду всякие суетные (блага). И когда он, с помощью прислуживающихся льстецов, достиг желаемого, тогда все хранилище царских сокровищ, как обладатель, радостно, как бы играя и скача от веселья, потому что его хвалили, приказал отворить и (сокровища) вынести и, неограниченно награждая всех бывших с ним в укреплении, прежде всего удовлетворил своих словоласкателей, которые поощряли его смелее стремиться к конечному выполнению его желания, а потом наградил по чину и военных ратников настолько, насколько в поспешности успел.

Ради утверждения своей славы и раздачи незаконных наград, он (Борис), после бегства от города нечестивых татар и своего возвращения в город с места ополчения, три дня промедлил в городе. И когда он хорошо узнал, благодаря извещению, что (хан) бежал и не возвратится и что он за эти дни в последнем своем бегстве достиг города по имени Ливны, ¹¹⁹ тогда этот славолюбец, найдя в царствующем городе еще многих, ласкающих его желание и получивших от него награду, замыслил и даже сделал (следующее): приняв напрасную славу от людей, к первой ложной своей славе и новую приложил: (отправился) преследовать того (хана), как ветер, что делают обычно одни неразумные, допустив его уйти вперед из-за своего ненужного и нарочного промедления в городе. Да как бы он и не отпустил его? Против него, он, лживый храбрец, не мог во все время осады встать не огражденным! Он не захотел, не входя [206] в город, тогда же преследовать его из своего защищенного места, называемого обозом, пока тот еще не убежал далеко, — тогда храбрость преследователя бежавшего была бы очевидна. Он тогда не погнался за тем сразу потому, что видел свою трусость и знал, что если бы убегающий почувствовал преследующего за своими плечами, тогда, возвратившись, разбил бы непременно преследующего. О таких сам господь всех в св. писании сказал: "блюдитесь от псов", и в другом месте: "да не разорвут вас, возвратившись".

Но гоняющийся за славой не отложил своего скрытого намерения и, промедлив три дня в городе, ополчился опять и, поспешно собравшись на показ людям, вышел вслед за упомянутым ранее (ханом) и (дошел) до города Серпухова, а тогда едва уже слышно было, где находился тот, кого он преследовал. Таким образом он страхом омрачал (разум) людей; а мы и в этом повиновались ему молчаливо, как и в других (случаях). Возвратившись в царствующий город из этого притворного преследования, он опять начал прославляться похвалами, а правильнее сказать, — омрачаться льстецами: как паутина, плелась ему одежда славолюбия, ложь о победе его над ханом, — будто бы в том преследовании (хан) был побежден им. Но как поистине могло это быть, когда он, преследуя, и не слышал, а не только не видел его, разве только узнал о нем и поверил слуху, что он (хан) действительно ушел туда, откуда пришел, неся в себе непрекращающийся страх от того, что слышал и видел у города, когда стоял у его стен, а не ради "преследующего ветер"? После возвращения гонящегося за славой из преследования варваров льстецы плели ему хвалу за хвалой, особенно же говорили, что именно он от царствующего города прогнал сыроядцев и, преследуя, преславно победил самого хана. Таким образом, ложную славу на многих хартиях с царскими печатями они разослали по многим городам (Российской) державы, наполняя слух внимающих сочиненными ими лживыми измышлениями, всячески усердно побуждая [207] всех людей к одной мысли: что он желает всех их любить, — чтобы не иное что, а задуманное этим наострителем исполнить и чтобы ему видеть себя не в мечтах только помазанным на престол всей славы. Почти явно и откровенно — словом, в посланиях и речах — это о нем распространяли, чтобы все живущие самостоятельно в тонком прикровении это о нем думали, а в самом царствующем городе всякими словами побуждали людей к тому же одному, указывая им на одни его добрые дела, кроме противоположных, всех склоняя к единодушной любви к нему. А тех воинов, которых прежде своего похода и вышеупомянутого трехдневного в городе пребывания он не успел вместе с прочими в спешке тогда наградить дарами, этих по возвращении еще больше различным образом обогатил, увеличив награды, как бы лаская всех за то, что ими побежден богоборный царь. Ради этого им (роздана) была различная мзда: одни были опоясаны славой сана, другие награждены чинами начальствования, третьи посажены властителями, чтобы повелевать другими, иные (награждены) изобильно золотыми деньгами, иные — множеством серебряных, иные получили сделанные из серебра и позолоченные сосуды, иные — прекрасные и дорогие одежды, иные — богатые имения. И всех, с ним бывших, всячески одарил, так что все одаренные им очень удивлялись такой наглой его щедрости. Смеясь в душе, они говорили: "мы не знаем, ради чего мы даром получили такие большие подарки, каких прежде много раз в службе раненые или даже положившие свои головы в смертных (боях) и даже знаменитые по происхождению не получали, да потом таких (наград) не может и быть, — это явное чудо!" Правду всего этого все понимали, но скрывали это понимание в себе, не потому, что (получили) это суетное (богатство), но потому, что (видели), ради чего опустошаются царские ризницы: чтобы заранее все, как рабы, были им закуплены и (для получения) желаемого награждены. Так и случилось: если что и неестественное сделанное им увидят, о том [208] беспрекословно умолчат; это и было, так как они пред глазами имели, как обличителя, эту обильную предварительную взятку, принятую ими в руки, и от этой мзды онемели их языки и закрылись уста, а все наши чувства главным образом от страха ослабли.

Но честолюбивый (Борис) под видом веры, ради явленного тогда богом истинного чуда, на обозном месте, где стояло православное ополчение всего войска, построил новый каменный храм во имя пресвятой богородицы, по названию Донской, ¹²⁰ и устроил при нем монастырь, по виду ради богоугодного дела, а по правде — из-за своего безмерного тщеславия, чтобы прославить победой свое имя в (будущих) поколениях. Как в других подобных (поступках) он понят был, так и в этих, потому что на стенах (храма) красками, как в летописи, — что приличествовало лишь святым, изобразил подобие своего образа. ¹²¹ В этом его скрытом лукавстве из лести послужили ему в нужное время святители из духовенства: их сокровенные (побуждения) и лесть, и лукавство обнаружились потом наставшими временами. После построения и освящения церкви и после устройства монастыря он назначил в годовом круге определенный день, в который совершилось то победоносное и святое происшествие, и указал первосвятителю установить и узаконить обязательное хождение туда с крестным ходом и с честными хоругвями из года в год, как в настоящее время, так и в следующие года. ¹²² И во дни жизни повелителя это повеление исполнялось исправно, а что было после — будущее покажет и известит.

[2]. О пострижении Борисом царицы Марии, матери царевича Димитрия, после его смерти и ссылка ее из Углича.

Надо сказать, что после убиения святого (царевича), подражатель Ирода Борис не удовлетворился только кровью одного его, но и родительницу неповинно зарезанного отрока [209] с ненавистью одел в монашеские одежды и против ее воли поселил в некий монастырь, (находящийся) в удаленных от этого места пределах, в месте пустом, непроходимом и безводном, лишенном всякого телесного утешения; и приказал заточить ее там в бедности, лишив того, что необходимо телу, и не только всего этого самого нужного, но и, по сравнению с рабами, — даже пищи, сосудов и одежд, и прочего, что необходимо было дать. Бывшую соправительницу того мирообладателя (Ивана IV) окружил во всем всевозможными лишениями, как жену простого мужа, совершил как бы второе после сына убийство его матери. Таких нужд не терпит и ничтожнейшая чета рабов, а тем более (вдовы) таких царственных государей. Ту, которую он убийством сына оскорбил, ее же кроме этого и в требуемом ограничил, причинив ей в жизни двойную печаль, (но зато) и себе приготовил муку, гораздо большую той. Если бы даже, убив сына, он предоставил ей полный земной покой или если бы он — телесный враг ее — даровал ей все блага земного царства, которые немного ранее все находились в ее руках и были (от нее) неотъемлемы, разве все это могло сравниться с погублением царской души и разве бы тот тленный земной покой мог утолить такую печаль ее о сыне? Здесь ее не могла развеселить никакая радость, тем более присоединение лишней досады к материнской скорби об убийстве. В таких недостатках она прожила там от насильственной смерти сына — его убиения в 99 году до года 113, когда после смерти ее мучителей возведен был на царство Расстрига; потому что им она оттуда с честью опять возвращена была, как бы из Египта в обетованную землю, ¹²³ в царствующий город, когда он, домогаясь царства, злонамеренно назвался ее сыном. Но об этом подробнее будет рассказано в своем месте и порядке.

Где те, которые некогда говорили, что Борис неповинен в убийстве царского дитяти и что он не завидовал ему как наследнику царства? И ужели его повеление о законопреступном [210] убийстве не обнаруживается из того, что его злоба не потерпела тех многих граждан, которые во время убиения подняли свои руки на убийц и не пощадили их? Ибо одних, за такую их дерзость, что они убили убийц царевича после его заклания, он пытал и предал различным мукам; других — после мучений отправил в заточение в западные земли, где солнце, заходя, садится, а иных уморил всякими бедствиями и оковами, когда они тяжелым путем шли туда. И если бы они не против его воли поступили так с убийцами, то и он вместе с ними так же бы поступил с убийцами государя, — он имел полную власть на то, чтобы не только их замучить, но и родственников их справедливо наказать, если бы не было от него повеления с их противниками так поступить. Род и племя убийц царевича, которые исполнили его волю, он не только не предал казни или чем-либо немного наказал, но, найдя всех их, руки их наполнил наградами, имениями и многими дарами. Он тем, и не желая, показал миру свое действительное сожаление об убийцах, когда ради этих самых убийц, родных их, достойных казни, сделал богатыми. Для находящихся в стране были такие законные и справедливые обычаи: ради достойных дел родственники лиц, прославившихся победами и благочестиво умерших, должны были получать подобающие дары; а он, в противность этому, награждал племя, делавшее зло, а тех скорых мстителей из народа, которые не стерпели зрелища убиения своего господина и, (не считая) кровавое мщение злом, отомстили убийцам за неправду, — их по злобе осудил на далекую ссылку. ¹²⁴ О, какая тьма мрака ослепила его разум, запятнанный убийством, которое он считал скрытым! Как велико было и наше несогласие, происходящее от робости и бесчеловечия, допустившее его до этого! Этим мы сделали его дерзающим и на прочее.

"Господоненавистная" жестокость повелителя убийства Бориса к убитому им младенцу и после его смерти была такова, что он не совершил достойного и тщательного расследования [211] об убийстве убитого, которое было бы проведено строго, с пытками, и не захотел даже приравнять к тому расследованию, какое было произведено о смерти нечестивых государей, которые некогда, при державе Федора, пришли для служения ему в нашу землю от язычников: с востока — сына татарского царя, ¹²⁵ а затем с запада — двух сыновей латинских королей, ¹²⁶ которые здесь умерли от Бориса же причиненною им смертью. В отношении же царства и всякого господства он был так завистлив ко всем окружающим сверстникам своим, особенно же к тем, которые были благороднее его, что ни одному из них, кроме себя, не дозволил (касаться) этого ни делом, ни словом, ни мыслью и ради этого в первые годы своего управления удалял от царя (знатнейших) себя по происхождению и рассылал их в концы земли.

Об одном из многих (злодеяний), которое было совершено им в конце его жизни, здесь я немного и кратко расскажу. Был некто, по имени названный Богдан, из всего царского синклита самый близкий и главный советник при глазах преславного царя Ивана, — едва ли в царстве и были многие по благородию славнейшие его; он был больше всех любим царем за угождение: сердце царя всегда к нему жадно стремилось, и глаза свои он неуклонно всегда обращал на него, раненный срамной стрелой тайной любви. В одно время с ним близок был к царю и тот Борис, но первый (Богдан) в славе много превосходил второго (Бориса), хотя он тогда еще и не был увенчан славой высшего служебного звания; а второй потом превзошел первого на ступенях царства, как бы ногами встал на голову первому и, благодаря брачному союзу с (царским) племенем, стал выше его. Прошло время, и цари изменились, и произошла перемена во власти правящих и ниспровержение Борисом первых в царстве, по принятому им обычаю; жизнь того, о ком здесь начата была речь, [212] продолжилась до того времени, когда Борис воцарился. При великом (царе) Федоре, имея всегда общение с великими по благородию и будучи ничем не ниже по сравнению с прочими, а в иных случаях и превышая их, он от Бориса получил к прежней чести своего имени некоторое немалое приложение, так что немногим чем не достиг в мирской славе высокого чина великих. До этого, после смерти чрезвычайно любившего его царя, он много лет жил вдали от царского города в своих имениях, удалясь от молвы мира ради начавшейся из-за него тогда в царстве смуты. ¹²⁸ Переезжая из села в село, он там проводил все время с домашними в покое и изобилии, только не видел очей подобного святому царя Федора, не был участником всегдашней славы его и тех, кто вместе с ним управлял, и не получал вместе с ними той же чести. Во время же его пребывания в сельских местах он получал такое содержание от того же Бориса, что все пожелания чего-либо нового из земных (благ), как во сне, в нем утихли и уснули, и всякая молва о нем в городе прекратилась. После смерти первого царя, сын его тогда, как новый царь, укреплялся и утверждался на царстве, а при нем и вельможи, близкие к нему, обновлялись, и все приближенные царя переменились, укрепляя прежде бывшее; ибо из-за царей тогда много было разногласия в земле среди людей. Но возвращусь опять в рассказе к тому, где я оставил слово недоконченным.

Когда же тот (Бельский) тем же Борисом послан был на обычную службу в некоторый город, соименный Борису (Борисов), ¹²⁹ находящийся на востоке, откуда солнце нам восходит, — оттуда ложным доносом тому (Борису) оклеветали его, приписав ему самое большое — желание царства, когда и у самостоятельно правящего (Бориса) уже было готово такое мнение о нем. Гнев в нем был скрыт так же, как курится дымом скрытый внутри какой-нибудь не разгоревшийся огонь; поэтому он поверил клеветникам, а еще более утвердился в своем мнении и оклеветанного прежде всего лишил должности, — [213] изгнал бесчестно из среды верховного правительства и вовсе отобрал все его многочисленные приобретения со всем прочим. У того было много дорогих вещей, потому что (известно), какое положение занимал он прежде при царях, это во-первых; (во-вторых), он приумножил их, потому что благополучные годы жизни не без пользы провел при славе царей, — тогда богатство его увеличивалось день ото дня и никогда (не знало ущерба). Когда же он лишен был славы, властвующий назначил ему в наказание позорную казнь, ¹³⁰ установленную городскими законами, какою по городам казнили злодеев, разбойников и взяточников; и другие бесчестнейшие поругания и срам по воле повелителя ему причинили, и был он послан в заточение в далекие места. Знаю, что, устрашая этим других, то же думающих, он полагал, что, совершая все прочее, неудобно поступить с ними так же, как с этим, (особенно) с теми, которых он — великий — боялся. Не один из таких же, как и тот ранее названный, был оклеветан перед ним (Борисом), но и другие к нему были приплетены, (обвиненные) в подобных замыслах, ¹³¹ и их также, после пыток, лишив всего имущества, объятый на них яростным гневом за первого, разослал он в (разные) страны. Там, заключенные в темницах, они пробыли много времени, а некоторые из них там же в такой нужде приняли и смерть; для прочих же и для ранее названного (Богдана Бельского) причиной возвращения назад из ссылки были смерть правителя и разрешение того, кто его низложил, а именно — пришедшего на царство Расстриги. А когда этот того (т. е. Бориса), как козел рогами, забодал и с престола свергнул, — о чем в другом месте больше сказано, — те, которые понесли бесчестие и приняли раны вместе с первым пострадавшим, возвратившись опять к себе, от Расстриги получили на земле жизнь лучше прежней: названный первый между пострадавшими получил тогда полную честь — звание высшего сановника, ¹³² а вместе с ним страдавшие получили и чины и почести, каждый в соответствии с возрастом. Не было бы никакой [214] нужды здесь с прочими сказаниями это описывать, но (это сделано) ради обнаружения многих злодеяний Бориса. "Воссияет нам, как звезда от Иакова, и восстанет человек от Израиля, который упасет, как новых людей, этого Израиля и сокрушит племя Моавитян". ¹³³ Эти пророчества сказаны о самом Христе, все они поистине сбылись, и хотя (говорят) о воплотившемся и не приложимы к рабу, (сделавшемуся) царем из-за теперешней нашей зависти, — второму приличествуют они не по существу, а как близкие образы. И пусть никто из прочитавших не смущается мыслью о чрезмерной смелости несравнимого сравнения, потому что после воплощения того (Христа) по его смотрению много (в нем) было свойственного рабам, ибо по плоти он стал доступен всем. Так нам сказали писания, ¹³⁴ и ко многому (в них сказанному) здесь я присоединяю короткий ответ и пишу не ради тех, которые могут хорошо это обсудить, но ради ненавидящих и мятущихся в мыслях. А если кто начнет мне (говорить) о дерзости, то я, более чем они, имеющие такую же природу, боюсь истязания того, кто вложил мне душу и может вместе с ней и тело погубить в геенне; и если, помня это, рука верно и без страха написала эти слова, то (говорит) здесь во мне духовный голос.

[4]. О перенесении мощей св. царевича Димитрия

Василий, который после других был над нами царем и некогда до своего правления лжесвидетельствовал из-за страха перед убийцей о смерти св. младенца, потом сам же во время своего царствования был виновником обретения его мощей и, (вынув) их из-под земли, из-под земного спуда, из места изгнания перенес в царствующий город, истинное того отечество, — и не так бесславно, как совершилось при мучителе его страдание и погребение, но весьма торжественно и с многою честью, как подобало святым. Первосвятитель Гермоген, ¹³⁵ великий патриарх всей России, [215] со всем собором следуя за иконами на встречу нового мученика, а также и царь во всей своей славе, а за ним в порядке и все его вельможи, потом бесчисленное множество народа, обоего пола, старые люди и молодые, мужчины и женщины с младенцами, — такой встречей почтили страстотерпца и нового мученика. Царь с подчиненными, встречая царя, убитого из зависти к царству, как нового Глеба Владимировича, ¹³⁶ — ибо оба в различном возрасте из-за одной причины, из зависти к царству, приняли горькую смерть, — этот от брата, а тот от раба, — при встрече испускали различные соответствующие возгласы, восклицая: как поневоле, из-за убийцы, мы не удостоились присутствовать при твоем погребении, хотя сердца наши тогда и были снедаемы тайною болью, так теперь все мы свободно и по (своей) воле встречаем тебя; после смерти твоего мучителя ты, по воле благого бога, удостоил нас, чрез перенесение (мощей), своего возвращения к нам и пришел к нам, чтобы мы этой встречей, как следует, дополнили твое, — наш новый страдалец, младенец-мученик, сотворивший дивное чудо в наши дни, — достохвальное погребение. Итак, иди, незлобивый, невинный, принесший себя в жертву богу, не познавший греха! Возвратись, приди к своим, и свои примут тебя, ибо вот мы теперь по желанию с любовью встречаем тебя, радуясь тому, что ты не оставил нас сиротами, и плача о том, что из-за страха перед твоим губителем не удостоились быть очевидцами твоего страдальческого погребения! Тогда мы закованы были как бы в адские узы, а теперь при встрече, опять обратив лица к городу, следуем за твоими мощами! Это вмени нам взамен того, что мы по нужде из-за страха не удостоились быть на твоем погребении, — сегодняшним восполни наши недостатки!

Он же, незлобивый, так как младенцам свойственен незлобивый нрав, как бы послушно и скоро склонившись душою к молитве своих рабов, дойдя до общего, удобного для погребения места, где были положены его предки, (а именно) — храма преславного в чудесах архангела Михаила, ¹³⁷ где вместе, [216] в недалеком друг от друга расстоянии расположенные, погребены были тела его бывших правителями сродников, — встал, увенчанный за победу, на богом уготованном для него месте, как утренняя звезда на востоке, от запада пришедшая. И положен был выше земного праха, обагренный своей честной, добропобедной кровью, готовый к суду, той (кровью) обличающий своих врагов: во-первых, самого убийцу, потом тех, которые присвоили себе его святое и несравнимое имя, и всех, вместе с прочими разоривших его царство. Ибо пятнадцать лет прошло со времени его смерти до его возвращения, в отечество; после своего страдания он там был в земле, и за такое время тление не смело прикоснуться и к его — святого младенца — одеждам, и к его освященному телу, кроме взятой тлением части его по общему закону, как некогда огонь печи устыдился трех отроков. ¹³⁸ Что может быть достовернее — для суждения о невинности убитого и о зависти убившего — источаемых им при этом чудес?

Не малым указанием на убийцу (является) и это: мы видим теперь страдальца в гробнице не в погребальных белых одеждах, как (следовало бы) по закону, но в тех, которые были на нем во время убиения святого, обагренных тогда его кровью, в которых он и в земле немало лет пролежал; и при перенесении ни первосвятителю, ни царю святой (Димитрий) не вложил мысли, чтобы переменить их, потому что спешил (явиться) так пред лицо судьи вселенной для обличения своего убийцы и старался в них предстать на суд. Они, обагренные его добропобедной кровью, — безмерно драгоценнее самой царской порфиры; порфира эта не чужая ему, но, как некогда Иосиф, он снял ее и бросил тому властолюбцу, как тот — сластолюбивой египтянке. ¹³⁹ В гробу число одежд его было такое: одна, которая обычно при жизни его надевалась после первой на сорочку, была подпоясана, затем две, одного качества, сотканные из белой ткани, которые надевались прямо на тело, сорочка и штаники, покрывающие нижние части тела до ступней; сверх них, кроме [217] этого, сапожки с обувными платками, вид их темнокрасный, а шапка на честной его главе из-за недостатков моего зрения мною забылась, (не знаю), была ли она тут с прочими (вещами), или нет. Замечательно и то, чем занимался он во время его убиения: тогда и прежде не царством он занимался, — чего боялся Борис, чтобы он потом, предупредив, не похитил его, — но занятие его по всему было младенческое: потому что в гробнице, внутри ее, у святой его груди хранились орехи, тогда у него бывшие, обагренные при убийстве его честной кровью, самостоятельно и обычно выросшие, притом дикие, а такая младенческая пища уже по самой природе своей не указывала на зломыслие. ¹⁴⁰ Так, уже вещами, перечисленными и бывшими при нем, всем ясно указывалось, что этот святой стебель царского семени и отрасль незлобия ныне в радости святых ликует с такими же незлобивыми, убитыми в Вифлееме Иродом; он в день суда божия ожидает себе большего оправдания. А мы понуждаемся довершить начатое в ранее рассказанных (очерках), начиная с того, где мы остановились.

1 Новому Израилю, велицей Росии. Израиль, по Библии, - "избранный" народ. После Флорентийской унии 1439 г. и завоевания Константинополя турками в 1453 г. московские книжники начали называть избранным народом русский народ как единственного хранителя православия; отсюда Русь и стала называться "новым Израилем" (см. ПСРЛ., т. VI, стр. 228-229).

2 Великого князя Ивана Васильевича всеа Русии самодержца. Иван Васильевич IV Грозный, сын великого князя Василия III, родился в 1530 г., в 1533 г., после смерти отца, объявлен великим князем; в 1547 г. венчался на царство и принял титул царя. Умер в 1584 г.

3 Яко же Макидон. Под этим названием Иван Тимофеев разумеет Александра, сына Македонского царя Филиппа, жившего в 355-323 гг. до н. э. Среди народов Востока и Запада вокруг имени Александра Македонского сложилось множество легенд и сказаний. Наиболее известным литературным произведением о нем является повесть "Александрия", содержащая полное фантастики жизнеописание знаменитого полководца. "Александрия" была переведена на русский язык в XI-XII вв.. и сделалась одной из наиболее популярных книг.

4 Инорога бывша во бранех. Инорог, единорог - носорог, которого в средние века представляли животным с фантастическими свойствами. В азбуковниках XVI - XVII вв. единорог изображается так: "Зверь, подобен есть коню, страшен и непобедим, промеж ушию имать рог велик, тело его медяно, в розе имать всю силу. И внегда гоним, возбегнет на высоту и ввержет себя долу, без пакости пребывает. Подружия себе не имать, живет 532 лета. И егда скидает свой рог вскрай моря, и от него возрастает червь; а от того бывает зверь единорог. А старый зверь без рога бывает не силен, сиротеет и умирает". (Сахаров. Сказания русского народа, т. 2, кн. 1, стр. 156). В "Христианской топографии" Козьмы Индикоплова есть рисунок, изображающий единорога. У Тимофеева "единорог", или "инорог", является образом храброго и непобедимого человека. Здесь "инорогом" Тимофеев называет деда Ивана Грозного - великого князя Ивана III.

5 Князя Ивана - великого князя Ивана Васильевича III, сына Василия Темного; он княжил с 1462 по 1505 г., являлся энергичным объединителем русских земель вокруг Москвы; при нем было свергнуто татарское иго. К концу своего княжения Иван III "становится совершенно независимым государем, женою его делается дочь последнего императора Византии; Казань лежит у его ног, и остатки Золотой Орды стремятся к его двору. Новгород и другие народоправства приведены к повиновению. Литва ущерблена, ливонские рыцари потеснены... Изумленная Европа, которая в начале царствования Ивана III едва подозревала о существовании Москвы, зажатой между литовцами и татарами, была огорошена внезапным появлением колоссальной империи на ее восточных границах" (К. Маркс. Секретная дипломатия XVIII века, цит. по: История СССР, т. I, 2-е изд., 1948, стр. 259-290).

6 Государя Василия Ивановича, великого князя и царя. Василий Иванович, сын Ивана III, правил Московским государством с 1505 по 1533 г., продолжая дело своего отца - объединение русских земель вокруг Москвы.

7 От самого Августа Цесаря Римского. Август, называвшийся ранее Октавианом, был племянником Юлия Цезаря и с 30 г. до н. э. сделался единственным и неограниченным правителем Римской державы; в 27 г. принял от Римского сената почетное прозвище "Август" (священный, величественный). Иван Тимофеев использует сложившееся на Руси, вероятно в XV в., "Сказание о князьях Владимирских", которое считает Рюрика, легендарного предка русских князей, потомком Августа.

8 О опричнине. Опричнина (опричь - особо, кроме) - одна из важнейших реформ Ивана Грозного - была введена им в 1564 г. и направлена против родовитой боярской знати. Царь выделил в опричнину большую часть земель государства, главным образом те города и уезды, где находились вотчины родовитого боярства. Остальная часть земель стала называться земщиной. Отобрав крупные земельные владения у бояр - потомков прежних удельных князей, Грозный передал их служилому дворянству; благодаря этому перераспределению крупные земельные вотчины превратились в мелкие поместья, боярство лишилось экономической базы и потеряло свою силу. Опричнина сделала невозможной реставрацию в стране феодальной раздробленности. Она была направлена не столько против лиц, сколько против феодальных привилегий и являлась делом большой государственной важности; закрепляя основы государственного строя русского национального государства, опричнина была в свое время прогрессивным историческим явлением. Сопровождавшаяся террором и истреблением целых боярских фамилий, она вызвала глубокое недовольство боярства, но была поддержана дворянством, городским населением и духовенством. Термин "опричнина" исчезает из источников в 1572 г. и заменяется термином "двор" (П. А. Садиков. Очерки по истории опричнины.М.-Л., 1950).

9 От Измаиле инаго некоего верна царя на время поставль. Измаильтянами называются потомки Измаила, сына библейского патриарха Авраама и рабыни его Агари - египтянки. Агарь и ее сын Измаил, по ветхозаветной легенде, были отосланы по настоянию жены Авраама Сарры в Аравийскую пустыню, где Измаил якобы и стал родоначальником арабских племен. Отсюда и название "измаильтяне", или "агаряне", - по имени матери Измаила - Агари. Русские книжники называли измаильтянами восточные народы, в частности - татар.

10 Некоего верна царя. На полях рукописи ошибочно указано, что здесь говорится о Казанском царе Симеоне. Речь идет о бывшем хане касимовском, Симеоне Бекбулатовиче, сыне крымского царевича Бекбулата, который выехал в Русское государство с семьей в 1561 г. Сын Бекбулата при крещении получил имя Симеон, был женат на дочери кн. И. Ф. Мстиславского. В августе 1575 г. Иван Грозный присвоил Симеону титул "великого князя всея Руси", а в августе 1576 г. Симеон был сведен на великое княжение в Тверь и Торжок; при Борисе Годунове был лишен удела и своего двора, потерял зрение и жил в скудости. При самозванце он был пострижен в монахи и кончил свою жизнь в Соловецком монастыре (ср.: Я. С. Лурье. Вопросы внешней и внутренней политики в посланиях Ивана IV. Послания Ивана Грозного. Литерат. памятники, М.-Л., 1951, стр. 482-484).

11 Уста аспида. Аспид - ядовитая змея.

12 О новгородском пленении. Новгород - один из древнейших городов Руси, расположен при истоке реки Волхова из озера Ильмень; управлялся князьями, власть которых ограничена была "вечем , т. е. народным собранием, руководимым крупнейшими боярскими фамилиями. Благодаря своему выгодному географическому положению Новгород вел оживленную торговлю с заграницей, был городом богатым и владел обширной областью. Объединяя вокруг Москвы русские земли, московские князья вели упорную борьбу с Новгородом, не желавшим терять свою самостоятельность. Окончательно присоединен был Новгород к великому Московскому княжеству при Иване III, в 1478 г. Иван Тимофеев рассказывает о карательной экспедиции Ивана Грозного в Новгород в 1570 г., когда во время Ливонской войны правящая верхушка в Новгороде задумала отделиться от Москвы и передать город Литве. Узнав о готовящейся измене, Грозный сурово покарал новгородцев. Тимофеев не выясняет причин гнева царя и изображает это событие как акт личной жестокости Грозного.

13 На люди моя ярость гнева своего излия. Рассказывая о Новгороде, И. Тимофеев всегда говорит о нем в первом лице, как бы отождествляя Новгород и себя, думается, потому, что вместе с городом он пережил оккупацию его шведами; здесь пришла ему и мысль описать переживаемые события, здесь же побуждал его к этой работе митрополит Исидор, наконец - здесь была выполнена основная часть работы, - написаны важнейшие главы "Временника". Можно предполагать, что Тимофеев был и родом из Новгорода.

14 Лето... тогда течаше к седьми тысящам 78-е. И. Тимофеев ведет летосчисление от "сотворения мира", как принято было в древней Руси. По этому летосчислению, от "сотворения мира" до "рождества Христова" протекло 5508 лет. Здесь Тимофеев обозначает 7078 г.; вычитая из этого числа 5508 лет, получим 1570 год, в котором действительно и был поход Ивана Грозного на Новгород.

15 Тождество числа самого всего псалма сила и соседствующего ему 79-го. И. Тимофеев ссылается здесь на 78-й и 79-й псалмы. Псалом 78-й написан после взятия главного еврейского города Иерусалима вавилонским царем Навуходоносором и описывает опустошение земли Иудейской: "боже, язычники пришли в наследие твое, осквернили святый храм твой, Иерусалим превратили в развалины; трупы рабов твоих отдали на снедение птицам небесным, тела святых твоих - зверям земным, пролили кровь их, как воду, вокруг Иерусалима, и некому было похоронить их" и т. д. (етлб. 1-3). В псалме 79-м описывается подобное же разрушение Иерусалима ассириянами и содержится молитва составителя псалма к богу, чтобы он восстановил разрушенный город и спас народ от окончательной гибели.

16 79 круга обществие. - Весной 1571 г. крымский хан Девлет-Гирей дошел до Москвы, сжег ее всю, кроме Кремля, и ушел с громадным полоном. Говоря об этом событии, Иван Тимофеев определяет его время по старому летоисчислению. См. прим. 14.

17 Измаиле семя, Агары же порожение - см. прим. 9.

18 Гнездо всего царствия, т. е. город Москву.

19 На земный Сион Титова древле нашествия. Сион - гора на южной стороне Иерусалима, в переносном смысле Сионом назывался и самый город Иерусалим. Тит - старший сын римского императора Веспасиана, в 70 г. осадил Иерусалим и после шестимесячной осады взял его. Осада причинила страшные бедствия жителям Иерусалима, множество их погибло от голода, оставшиеся были проданы в рабство, храм сожжен и самый город разрушен до основания.

20 Поражение смертно людий множеству рукою ангела. По библейской легенде, за грех царя Давида бог послал на еврейский народ трехдневную моровую язву. С этим событием Тимофеев сравнивает нашествие на Москву татарского хана Девлет-Гирея и сопоставляет Ивана Грозного и Давида, будто бы одинаково - с покорностью и смирением - перенесших народное бедствие.

21 Борис, иже последи в Росии царь бысть. В 70-х годах XVI в. род Годуновых вошел в Думу в лице Димитрия Ивановича, Ивана Васильевича и Бориса Федоровича Годуновых. Личная карьера Бориса началась рано: лет 20, около 1570 г., он женился на дочери любимца Грозного Григория Лукьяновича (Малюты) Бельского-Скуратова и при Иване Грозном занимал должности "кравчего, рынды и дружки" на пирах, выходах и свадьбах царя. В 1580 или 1581 г. он: получил боярство. В это же приблизительно время Иван Грозный женил своего сына Федора на сестре Бориса Ирине Федоровне Годуновой. В качестве царского родственника Борис в ноябре 1581 г. вмешался в ссору Грозного со старшим сыном Иваном и получил от царя "многое истязание". Несмотря на это, Борис до самой кончины Грозного "пребывал у него в близости" и после смерти царя находился в числе первейших государственных чиновников, а при преемнике Грозного Федоре стал формально признанным регентом государства, "царского величества шурином" и "добрым правителем", который "правил землю великого государя" (с 1588 по 1597); наконец, в 1598 г. был избран Земским собором на царство и стал "великим государем, царем и великим князем всея Руси". Борис Годунов умер 13 апреля 1605 г. В летописях и исторических сказаниях XVII в. Годунову отводится много места, причем писатели рисуют его убийцей и узурпатором престола, но отмечают и положительные его черты как правителя государства. Так изображает Годунова и Тимофеев.

22 Борис... сложившийся купно с двема в тайномыслии о убиении его - Ивана IV. Используя ходившие в народе слухи, Тимофеев обвиняет Бориса в смерти Ивана Грозного. Из двух предполагаемых сообщников Бориса Тимофеев называет только одного - Богдана Бельского. Кого называли вторым соучастником Бориса в этом мнимом убийстве - неизвестно. Иван Грозный умер естественной смертью 18 марта 1584 г.

23 Возлюблеником неким, глаголемым Богданом Бельским. Богдан Яковлевич Бельский, незнатный дворянин, вероятно, благодаря родству с Малютой Скуратовым, попал ко двору Ивана Грозного, приобрел расположение царя и стал ближайшим к нему лицом, "неотходным хранителем его". После смерти Грозного Бельский, интриговавший против сына Грозного, Федора, был удален из Москвы в Нижний Новгород и жил там в качестве воеводы; но в 90-х годах он опять появляется в Москве, участвует в военных походах и при воцарении Бориса Годунова выступает против него, за что Годунов высылает его из Москвы, поручая ему строить на реке Донце город Борисов (1599-1600). Своим вызывающим поведением здесь Бельский возбуждает гнев Бориса, последний лишает его звания окольничего, подвергает наказанию и отбирает у Бельского все имущество. После смерти Годунова Бельский возвратился в Москву. Здесь он сначала выступает против самозванца, но когда Лжедимитрий вступает в Москву, Бельский с клятвой уверяет народ, что он (самозванец) - истинный царевич Димитрий. Может быть за это Лжедимитрий наградил Бельского боярством, но царь Василий Шуйский снова удалил Бельского из Москвы, назначив его воеводой в Казань. Здесь в 1611 г. Бельский был убит жителями Казани за то, что отказался присягнуть "Тушинскому вору" (С. Ф. Платонов. Очерки по истории смуты. 3-е изд., 1910).

24 Многи некия от сигклит. Сигклит (sinklhtoV)- слово греческое, им обозначался высший государственный совет при византийских императорах. Тимофеев под сигклитом разумеет "боярскую думу" и заседающих в ней бояр называет "синклитиками". Кто были эти бояре, которые после смерти Грозного "начали творить свою волю" и пренебрегли сыном Грозного, Федором, Тимофеев не указывает, но так как далее он говорит, что все они погибли от Бориса Годунова, то, может быть, он разумеет тех бояр, которые вскоре после воцарения Федора высланы были из Москвы как "возмутители народа", и тех, которых Борис сослал и заточил, продолжая начатую Грозным борьбу с боярством.

25 О сыне Цареве Феодоре небрегше. Федор Иванович, младший сын Ивана Грозного и первой жены его Анастасии Романовны, родился 11 мая 1557 г. Он был женат на сестре Бориса Годунова Ирине, имел от нее дочь Феодосию, которая умерла через год после рождения. Перед смертью (1584 г.) Иван Грозный объявил Федора наследником престола, назначив ему в помощь знатнейших бояр, среди которых самым близким к царю и влиятельным стал шурин царя Борис Годунов. Федор Иванович считал себя неспособным к правлению и уклонялся от государственных дел, проводя время в поездках по монастырям и посещении богослужений. Федор умер в начале 1598 г.

26 Силентиары. Для наименования членов боярской думы Тимофеев употребляет латинское слово "силентиары", т. е. вельможи.

27 Освятованных - освященных, посвященных на служение богу. Здесь разумеются высшие чины церковной иерархии - митрополиты и епископы, получающие особое посвящение. Тимофеев думает, что если бы Иван Грозный при своей власти захотел что-либо изменить в христианских догматах, то и среди высших представителей духовенства едва ли нашлись бы такие мужественные люди, которые, не боясь его гнева, осмелились бы сопротивляться ему.

28 Добре он грамотечное о истине по философех научение сведыи. Характеризуя Ивана Грозного как писателя, С. В. Бахрушин говорит, что "никто, даже враги не могли отказать Ивану IV в остром и проницательном уме; "смышлением быстроумный", он развил свои природные способности чтением, был "в науке книжного поучения доволен" и "в словесной премудрости ритор". Воспитанный в иосифлянских традициях, он с большой страстностью развивал идею преемственности самодержавной власти, делая из этой предпосылки соответствующие политические выводы, которые проводил на практике" (С. Бахрушин. Иван Грозный. М., 1942, стр. 65, 68). Иван Тимофеев говорит, что Грозный хорошо знал и учение философов об истине. Но так как ранее он хвалит его за "непоколебимое веры столповидное стояние", то под философами здесь следует разуметь не древних греческих философов, а "отцов церкви", объяснявших догматы христианской религии. Сохранившиеся письма и послания Грозного указывают, что он был хорошо начитан в исторической и церковной литературе.

29 Иже о Нои, праотце нашем, от благоискусных детей его срамоте того прикровение бысть. Тимофеев вспоминает здесь находящийся в библии легендарный рассказ о патриархе Ное, при котором будто бы был всемирный потоп. Ной, спасшийся от потопа со своим семейством, насадил виноградник; напившись виноградного сока, он опьянел и лежал обнаженный. Увидев отца в таком виде, один из сыновей, Хам, стал над ним смеяться и рассказал о нем братьям, но они не последовали его примеру, а, подойдя к спящему отцу, прикрыли его одеждой.

30 О царице Анастасии Романовне. Анастасия Романовна, первая жена Грозного, была дочерью Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина и его жены Иулиании Федоровны. Роман Юрьевич был окольничим Ивана III и умер до брака дочери с Иваном Грозным. Брак их состоялся 3 февраля 1547 г. Анастасия Романовна прожила в браке с Грозным 13 лет, имела пятерых детей и умерла еще молодой 7 августа 1560 г. от простуды. Прося у архиерея и других духовных лиц разрешения на четвертый брак, Иван Грозный говорил, что он "женился первым браком на Анастасии, дочери Романа Юрьевича, и жил с нею тринадцать лет с половиною, но вражьим наветом и злых людей чародейством и отравою царицу Анастасию извели". В письме к Курбскому Грозный говорил: "А зачем вы разлучили меня с женой? Если бы вы не отняли у меня мою юницу, то Кроновых жертв и не было бы". Из этих слов Грозного можно заключить, что он считал виновниками смерти Анастасии Романовны бояр, которые будто бы отравили ее, но во всех других современных рассказах о смерти Анастасии это обвинение не подтверждается (cм. второе послание Курбскому 1577 г.: Послания Ивана Грозного. "Литературные памятники", изд. АН СССР, М.-Л., 1951, стр. 210).

31 Пяторице по числу отраслей сия бе родительница, от них же сына три и дщери две. Первый сын - Димитрий - родился у Анастасии Романовны в 1552 г. и умер в следующем году во время путешествия царя и царицы на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь. Второй сын - Иван - родился в 1554 г. 28 марта; на 27-м году жизни он был ранен отцом и скончался 19 ноября 1581 г. в Александровской слободе. Третьим сыном был Федор, о нем см. прим. 25. Иван Тимофеев говорит, что у Анастасии Романовны было две дочери, видимо, имея в виду Анну, родившуюся в 1549 г., и Марию, родившуюся в 1551 г. В летописях упоминается еще третья дочь - Евдокия, родившаяся в 1556 г. Все они умерли в младенческом возрасте.

32 Яко Анна Самуила некогда у наздавающего младенцы молитвою испроси. Анастасия Романовна здесь сравнивается с Анной, матерью библейского пророка Самуила, которая, по легенде, выпросила себе сына молитвой. Второй сын - Иван - родился у Анастасии Романовны после путешествия родителей на богомолье. Подробно об этом Тимофеев рассказывает в отрывке "О царевиче Иване Ивановиче".

33-35 О царевиче Иванне Ивановиче. Иван Иванович, второй сын Ивана Грозного, родился в 1554 г.; будучи мальчиком, он принимал вместе с отцом участие в государственных делах. Он имел склонность к писательству, - осталось сочиненное им "Житие Антония Сийского" со службой и похвальным словом, написанное, по оценке Карамзина, "не очень красиво и складно, но по-тогдашнему грамотно". Иван Иванович был женат три раза. Первая его жена, Евдокия Богдановна Сабурова, и вторая, Парасковья Михайловна Соловая, были пострижены в монахини, Сабурова - в Суздале, а Соловая - на Белоозере. Обе скончались в 1620 г. Третьей женой Ивана была Елена Ивановна из рода Шереметевых. Иван Тимофеев говорит, что все они были пострижены по приказанию царя Ивана. В ноябре 1581 г. Иван Иванович был смертельно ранен отцом и 19 ноября скончался. В объяснении причины гнева Грозного на сына исторические свидетельства не согласны: в Псковском летописце сказано, что Грозный поколол сына жезлом за то, что царевич понуждал его продолжать войну с Польшей и освободить завоеванный Стефаном Баторием Псков; Поссевин, посол папский, рассказывает, что убийство произошло вследствие семейной ссоры (см.: С. М. Соловьев. История России, т. 2, стлб. 323, 324).

36 Младый инорог - см. прим. 4.

37 Позва в веце оном... Константину цареви своинствовати. Константин, сын Констанция Хлора и жены его Елены, с 325 г. н. э., после победы над соправителем Лицинием, сделался единодержавным правителем Римской империи. В 313 г. он вместе с Лицинием издал Миланский эдикт, которым признавалось равноправие христианской религии с языческим культом, а затем сделал христианства государственной религией и покровительствовал ей. В 330 г. он перенес столицу империи из Рима на берега Босфора, украсил ее великолепными зданиями и назвал Константинополем - городом Константина. Перед смертью, в 337 г., Константин, по-видимому, принял крещение.

38 Сродными близ ему сущими Владимеричи братома двема. Здесь разумеются дети великого князя Владимира Святославича (княжил в 978-1015 гг.) от византийской царевны Анны - Борис и Глеб, которые после смерти Владимира были убиты своим старшим братом Святополком. К ним и к Константину "равноапостольному" присоединяет Тимофеев и царевича Ивана как невинно убитого.

39 Брат же сих видоангелен бе, именем же двоематерен по толку. Не называя по имени брата Ивана Ивановича, Тимофеев иносказательно обозначает его имя, говоря, что, по толкованию этого имени, он "двоематерен". Имя старшего брата Ивана Ивановича (Димитрия), о котором говорится здесь, составлено из двух слов: duo - два и mhihr - мать, следовательно, в переводе оно значит "двематерен", или "двоематерен". К подобному иносказательному обозначению имен Иван Тимофеев прибегает и в других случаях. Этим литературным приемом широко пользуется и автор "Степенной книги".

40-41 С Бела озера от лавры св.отца Кирилла. Озеро Белое находится в современной Вологодской области; оно имеет в длину более 40 км и в ширину около 30 км, из него вытекает река Шексна, приток Волги. Кирилло-Белозерский монастырь основан монахом Кириллом, умершим в 1427 г. Монастырь пользовался глубоким уважением у московских царей, и они совершали туда поездки "на богомолье". Тимофеев рассказывает о поездке в монастырь Ивана Грозного с женой и первым сыном Димитрием в мае 1555 г. после тяжелой болезни Царя и о возвращении их в Москву.

42 Не просто же и оного, благодати тезоименного... зачатие и рождение бысть. Собираясь говорить о втором сыне Грозного - царевиче Иване Ивановиче, Тимофеев не указывает его имени прямо, а прибегает к иносказанию, называя его "тезоименным благодати". Иоанн (по др.-евр.) значит "благодать"; "тезоименный" - тождественный, соименный, носящий то же имя. Отсюда - тезоименитство, т. е. праздник соименного святого, именины.

43 Града Ярославля. Ярославль, основанный, по преданию, князем Ярославом Мудрым, лежит на правом берегу Волги при впадении в нее реки Которосли, связывающей Ярославль с городом Ростовом. Ярославль уже в начале XIII в. был большим торговым городом; присоединен к Москве в 1463 г.

44 Града Переаславля. Переяславль Залесский лежит на реке Трубеже у озера Клещина, на пути из Ярославля и Ростова в Москву. В летописях первый раз упоминается в 1152 г., когда князь Юрий Долгорукий "град Переяславль от Клещина перенесе и созда больши старого". Переяславль назван Залесским потому, что находился в дремучих лесах, отделяющих его от других городов. Переяславль входил в Ростово-Суздальскую область и был значительным политическим и культурным центром.

45 Во святой град, т. е. в Переяславль, где, как видно из дальнейшего, у Грозного был свой, царский дом.

46 Нощеявлением зачатие сына царю благодати тезоименна известившу. Иван Тимофеев передает легенду о том, что Никита столпник будто бы ночью явился Ивану Грозному и сообщил ему, что Анастасия Романовна зачала сына. На основании этого сообщения исследователи считают, что Тимофеев пользовался Житием Никиты как источником (о Житии Никиты см.: В. О. Ключевский. Жития святых как исторический источник, стр. 43, 44); однако ни в одном из списков Жития не находим такой легенды.

47 С великими лавры сравниша. Греческое слово labroV (лавра) значит - "широкий", "многолюдный". Лаврами в Греции в древнее время назывались многолюдные монастыри. Иван Грозный дал имя лавры Никитскому Переяславскому монастырю.

48 С лаврою преподобного Сергия. Сергий, прозванный Радонежским (умер 25 сентября 1392 г.), был видным политическим деятелем, поддерживал московских князей в их политике объединения русского государства и, по преданию, благословил Димитрия Донского на битву с Мамаем. С этого времени он стал считаться помощником русских людей в борьбе с врагами. Известно его Житие, написанное Епифанием Премудрым. Основанный им в 60 км от Москвы (г. Загорск) монастырь был одним из крупнейших монастырей-лавр на Руси.

49 Безбожная Литва. Литовские племена в XIII в. занимали территорию к югу от Балтийского моря, от устья Вислы до Западной Двины. В 1569 г. на польско-литовском сейме в Люблине состоялось объединение Литвы и Польши в одно государство - Речь Посполитую. После унии с Польшей Литва стала страной католической. В древней Руси католичество приравнивалось к язычеству, поэтому Тимофеев называет Литву "безбожной".

50 Плотску господу их тогда в них не сущу, от жизни сея смертию соотведену. Речь идет о смерти польско-литовского короля Сигизмунда II Августа, после которой обсуждалась кандидатура на польский престол русского государя.

51 Прочии же глаголют, яко о Феодоре, брате сего, тех прошение бысть. После смерти Сигизмунда II Августа Литва просила Ивана Грозного дать им в короли старшего сына, царевича Ивана Ивановича; по другим источникам, речь шла не о старшем, а о втором сыне Грозного, Федоре Ивановиче. Просьба не имела успеха, потому что условия той и другой стороны были неприемлемы ни для Литвы, ни для Грозного. Происходило это в 1573 г., за восемь лет до смерти царевича Ивана.

52 Всего православия царя. Так назван царевич Иван Иванович. Тимофеев, вслед за книжниками XVI в., истинно православной страной и оплотом православной веры считал Русскую землю, так как Византия, после завоевания Константинополя турками, потеряла в глазах русских свое значение хранительницы истинной веры.

53 Плотской инорог - см. прим. 4.

54 Молитвенный рог крепости. Такой эпитет Тимофеев дает младшему сыну Грозного, Федору Ивановичу, и ниже (л. 41) говорит, что Федор молитвами ограждал землю "от вражьих козней". "Рог" на славянском языке означает силу, крепость, преимущество. У Федора, по Тимофееву, эта сила была в его молитве.

55 Не бе "брань его к плоти и крови". Эти библейские слова указывают, что Федор боролся не с внешними врагами, а со своими недостатками.

56 О брате царя Ивана Васильевича князе Владимире Ондреевиче Старицком. Владимир Андреевич был внуком Ивана III, сыном Андрея Ивановича Старицкого, и приходился двоюродным братом Ивану Грозному. Отец его погиб в темнице в 1537 г. по воле правительницы Елены, матери Ивана Грозного, и Владимир Андреевич вместе со своей матерью около трех лет находился под строгим надзором. В 1540 г. бояре, управлявшие государством в малолетство Грозного, возвратили князю Старицкому его владения. С этого времени он жил в Москве. Иван Грозный полюбил его, брал с собою в походы, доверяя ему воеводство, и оставлял в Москве наместником государства. Во время болезни Грозного в 1555 г., когда царь назначил своим преемником сына Димитрия, еще младенца, Владимир Андреевич отказался дать ему присягу и с этого времени встал во главе боярской оппозиции. Во время Ливонской войны в 1567 г. Владимир Андреевич принимал участие в заговоре бояр, предполагавших выдать Грозного польскому королю. Это послужило причиной казни его и его семейства (И. И. Смирнов. Иван Грозный. ОГИЗ, Л., 1944).

57 Порази брата си напоением смертным купно з женою и с сыном. Тимофеев приводит ту версию рассказа о смерти Владимира Андреевича, которую позднее сообщает Карамзин со слов иностранцев Таубе и Крузе, бывших тогда при дворе Ивана (Карамзин. История Государства Российского [в дальнейшем И. Г. Р.], т. IX, гл. 13, стр. 83-84 и прим. 276). Тимофеев пишет, что тогда же погибли жена Владимира Андреевича и его сын. Сведения о детях Владимира Андреевича у историков противоречивы: С. М. Соловьев замечает, что, по одним родословным книгам, у князя Владимира был один сын Василий, по другим - трое детей. Василия называет и Курбский, а о другом сыне пишет, что он имя забыл. В завещании Грозного, написанном в 1572 г. (казнь Владимира Андреевича была 9 октября 1569 г.), сыну В. А. завещаются те же города, какие имел и отец. У Владимира Андреевича, кроме сыновей, были еще две дочери - Евдокия и Мария. Мария в 1573 г. была выдана замуж за датского принца Магнуса, которого Грозный объявил королем Ливонским и который потом изменил царю.

58 Их же кровь яко Авеля вопиет на Каина. По библейской легенде, у первых людей, Адама и Евы, родились два сына - Каин и Авель, и старший Каин из зависти убил младшего.

59 Дщерь едину, младенца сущи, т. е. Марию, дочь князя Старицкого; о ней см. прим. 57.

60 Некоему еллину сопряже. Еллином Тимофеев называет датского принца Магнуса, за которого выдана была Мария Владимировна. Муж ее умер еще при жизни Грозного; от Магнуса Мария имела дочь Евдокию. Когда умер отец, ей было два года. В царствование Федора Ивановича, вероятно, по просьбе царя, Борис Годунов призвал их в Москву, обещая дать им особый удел; но когда они прибыли, Марию заставили принять монашество. Мария, в иночестве Марфа, скончалась в 1589 г. и похоронена вместе с дочерью, рано умершей, в Троице-Сергиевом монастыре (И. Г. Р., т. X, прим. 152).

61 В лавре общей некоей - в Вознесенском женском монастыре, находившемся в Кремле, возле Спасских ворот, построенном в 1389 г. женой Димитрия Донского Евдокией.

62 Брата два, единоотечни убо, по плоти матерей же обаче... остаста. После смерти старшего сына Грозного, царевича Ивана Ивановича, у Грозного остались два сына: старший Федор, сын первой жены Грозного Анастасии Романовны, второй - Димитрий, сын седьмой жены Ивана Марии Федоровны Нагой.

63 Вяшший по толку божия си дара стяжа имя. Не называя Федора, Тимофеев и здесь, как и во многих других случаях, дает только толкование его имени; Феодор - имя греческое, оно состоит из двух греческих слов: qeoV - "бог" и duron - "дар" и значит - "дар божий"

64 Супружеству брака еще в жизни отца сочетан. Федор Иванович в 1580 г., за четыре года до смерти отца, женился на сестре Бориса Годунова Ирине Федоровне; когда умер Грозный, ему было 27 лет.

65 Иов - главное действующее лицо в библейской "Книге Иова", где говорится, что Иов был человеком непорочным, справедливым, богобоязненным и "удалялся от зла". Такие же свойства Тимофеев приписывает и Федору Ивановичу.

66 Юного Феодосия царя благочестивому житию подражатель. Император Византийский Феодосий царствовал с 379 по 395 г. При нем в Византии окончательно восторжествовала христианская религия.

67 Яко второй Иасаф Индейский - герой повести о Варлааме и Иоасафе, одной из древнейших по времени своего появления у нас переводных повестей. Повесть была создана в Индии и содержала жизнеописание Будды. В греческом переводе восточные имена были заменены христианскими, и Будда превратился в благочестивого царевича Иоасафа. В XI в. повесть из Византии проникла на Русь. Древнейший список ее относится к XIII-XIV в. Иоасаф и его учитель Варлаам стали считаться святыми, и повесть превратилась в житие. Мы находим ее в Четиях-Минеях митрополита Макария и Димитрия Ростовского, под 19 ноября (см. о "Повести о Варлааме и Иоасафе": А. Орлов. Переводные повести феодальной Руси и Московского государства XII-XVII вв. Л., 1934).

68 Издавна завидящему властолюбцу рабу - так называет Тимофеев Бориса Годунова, которому Федор Иванович поручил управление страной. О Годунове см. прим. 21.

69 Начало убо греком первый Костянтин во христианех царь. О царе Константине см. прим. 37. Тимофеев называет Константина "началом греком" потому, что Константин в 330 г. перенес императорскую резиденцию из Рима в Византию и назвал ее Константинополем. Сначала эта восточная часть Римской империи составляла с западной одно государство, но после смерти императора Феодосия в 395 г. она в числе восьми диоцезов (областей) обособилась в самостоятельное государство - Византию, в котором с VII в. государственным языком стал язык греческий.

70 Пророком всем Иоан Захариин печать бысть. Последним пророком, по христианской легенде, был Иоанн, сын священника Захарии; он закончил собой ряд пророков и назывался поэтому "печатью пророков".

71-72 Глаголют неции... той же властолюбец злый... виновну ему смерти сущу бывша. Говоря о смерти царя Федора Ивановича, Тимофеев пишет, что она была преждевременной и приключилась "зломудрием злого властолюбца", т. е. Бориса Годунова; он прибавляет, что об этом "глаголют... неции". То же известие находим в Псковской летописи, где говорится, что Федора Ивановича "отравою окорми" сестра жены Годунова "княгиня Димитриева Шуйского"; в Степенной книге Латухина сообщается, что царь "прият смерть от Борисова злохитроства", причем и здесь сказано, что об этом "глаголют неции". В Морозовском летописце приводится уже целый рассказ об отравлении, с чисто баснословными подробностями. Из памятников начала XVII в. об отравлении Федора Борисом рассказывает "Сказание о царстве царя Федора Иоанновича". Очевидно, разговоры об этом ходили среди современников, и Тимофеев, бывший тогда в Москве, конечно, слышал их. Карамзин не верит этим слухам и справедливо указывает, что "летописцы достовернейшие молчат об этом".

73 О уншем брате сего царя, т. е. царевиче Димитрие, сыне Ивана Грозного и его 7-й жены Марии Нагой, погибшем в городе Угличе 15 мая 1591 г. Многие современники, несмотря на то, что было проведено следствие, утверждавшее, что царевич закололся ножом в припадке падучей, считали его убитым и это убийство приписывали Борису Годунову (см. памятники начала XVII в., напечатанные в XIII т. "Русск. ист. библиотеки", 2-е изд., 1909).

74 Не бе тогда и доныне крепкого во Израили, т. е. в Русской земле. См. прим. 1.

75 Супруга же его (Федора Ивановича)... ангельского великаго сподобився образа. После смерти Федора (7 января 1598 г.), по предложению Бориса Годунова, бояре присягнули Ирине, жене Федора, но она в девятый день после кончины мужа отказалась от царства и выехала из Кремлевского дворца в Новодевичий монастырь, где и приняла монашество, с именем Александры.

76 В недрах Авраамлех ю узреша. Авраам - библейский патриарх, по христианской легенде, обитающий в "раю" вместе со всеми "праведниками".

77 С младенцы... за Христа от Ирода избиенными. По евангельской легенде, царь Ирод избил в Вифлееме младенцев, рассчитывая умертвить родившегося там Христа.

78 Селунского мироточца имени наречение стяже. Царевич Димитрий, сын Ивана Грозного от жены его Марии Нагой, назван был Димитрием в честь мученика Димитрия, замученного в городе Солуни - Фессалониках.

79 Его же крове ради... ныне Росийска земля всяко от бед потрясаема. "Убиение" царевича Димитрия Иван Тимофеев считает одной из причин тех бедствий, которые претерпела Русская земля в эпоху так называемого "смутного времени".

80 Бе бо синклит некто - так называет Иван Тимофеев Бориса Годунова, игравшего большую роль в боярской думе.

81 Сего же ближника имяни писания толку не имать. Тимофеев, толкующий имена, которые русский народ после принятия христианства заимствовал у греков, не мог объяснить русского имени Годунова - Борис и считал, что это имя в "животных" книгах, т. е. в "книгах жизни", "не вписася от бога". Он думает, что это имя не вписано "ради богоненавистных" дел Бориса, забывая, что многие старорусские имена (Глеб, Ольга и др.) тоже не могут быть истолкованы.

82 Во град некий... его оземством немилостивне осуди. После кончины Грозного бояре, которым Иван Грозный поручил Федора, желая предотвратить готовую возникнуть борьбу за престол, тотчас же отправили в Углич жену Грозного Марию Нагую вместе с ее малолетним сыном Димитрием и родственниками - Нагими.

83 Углечь - город Углич на Волге, в Ярославской области - один из древнейших русских городов. По летописям, он основан братом или родственником княгини Ольги - Яном. Великим князем Владимиром Углич был дан в удел сыну его Борису вместе с Ростовом. В 1212 г. Углич был отделен от Ростова и отдан в удел князю Всеволоду Константиновичу.

84 Луппа некоего. Такое прозвание носил Андрей Петрович Клешнин, окольничий царя Федора, который вместе с князем Василием Шуйским ездил в Углич производить следствие о смерти царевича Димитрия. Клешнин умер в 1599 г. схимником, почему и была создана легенда о том, будто бы он был одним из главных сообщников Годунова в деле убиения Димитрия (см. "Новый летописец", гл. 40, изд. Оболенского, стр. 33).

85 Иродотворительною люте яростию - см. прим. 77.

86 Заклан бысть пред очима своея матери. Смерть царевича Димитрия И. Тимофеев описывает согласно с первыми повестями об этом событии и теми грамотами, которые рассылало правительство Шуйского. В грамоте Марии Нагой к воеводам сибирских городов от 21 мая 1606 г. говорится, что царевич убит на Угличе на глазах ее и ее братьев. Почти то же говорит и Тимофеев; между тем, известно, что в момент ранения царевича матери при нем не было, и она выбежала из дворца, когда сын уже лежал на земле с перерезанным горлом. Убит был царевич или закололся сам, - остается невыясненным.

87-88 Убийцы на ее дерзнувший, от града жителей... убиени быша мнози. Тимофеев не называет имен убийц. В других повестях того же времени ("Повести 1606 г.", "Житии" царевича, "Сказании о царстве царя Феодора Иоанновича") они названы: это - Осип Волохов, сын Василисы Волоховой, мамки царевича, Данило Битяговский, сын дьяка Михаила Битяговского, которому поручен был надзор за царевичем его матерью и родственниками ее - Нагими, Никита Качалов, племянник Битяговского. Угличане, созванные к месту происшествия набатом, по инициативе Нагих убили Михаила Битяговского, его товарища Данилу Третьякова, Данилу Битяговского, Никиту Качалова и Осипа Волохова, а также слуг Битяговского и некоторых других лиц, которых Нагие обвинили в убийстве Димитрия. После донесения следственной комиссии, посланной в Углич, и после слушания дела в Думе царицу Марию насильно постригли и вывезли в Никольский монастырь на реке Выксе, близ города Череповца; ее родных - Нагих, после пыток, сослали в отдаленные города и заключили в темницы, а жители города Углича подверглись разного рода наказаниям (см. "Новый летописец", изд. Оболенского, стр. 35).

89 К рабу сию всели... юже по времени с рабом ея рострига Гришка... оттуду извед. Тимофеев не называет имени этого слуги, к которому сослана была на Выксу Мария Нагая и с которым Лжедимитрий возвратил ее обратно в Москву. Карамзин сообщает, что в ссылке царице были даны два служителя (И. Г. Р., т. X, ч. 2, прим. 244). Царица Мария Нагая, в монашестве Марфа, возвращена была из ссылки в 1606 г., пробыв в изгнании 13 лет. После возвращения она жила в Вознесенском женском монастыре, в Кремле.

90 Рострига Гришка - самозванец, ставленник польской шляхты, Лжедимитрий I, царствовал в Москве с 20 VI 1605 по 17 V 1606. Вопрос о его личности вызвал среди историков немало споров. Карамзин и Соловьев примыкали к официальной версии, объявившей его беглым московским человеком Григорием Отрепьевым, монахом Чудова монастыря, бежавшим за границу. С. Ф. Платонов, ссылаясь на Пирлинга, также считает его москвичей ("Очерки по истории смуты", стр. 237, прим. 70). В настоящее время русское происхождение самозванца может считаться доказанным, но был ли он Григорием Отрепьевым - не известно.

91 От синглит вельможа благороден вельми - князь Василий Шуйский. В Углич производить дознание об убийстве царевича Димитрия были посланы: Василий Иванович Шуйский, окольничий Андрей Клешнин, крутицкий митрополит Геласий и дьяк Вылузгин. Тимофеев называет Геласия митрополитом Сарским, т. е. Сарайским; Сарайская епархия открыта была в Орде при митрополите Кирилле II в 1280 г., но после падения Орды она была закрыта, и с 1454 г. сарайский епископ стал жить в Москве на Крутицах и называться Крутицким.

92 Яко же Авеля другаго и Глеба - см. прим. 38 и 58.

93 Яко самому ему, играя, заклатися. В привезенном из Углича "следственном деле" были записаны свидетельские показания, что царевич заколол себя ножом в припадке падучей. Об этом и доносили царю лица, посланные из Москвы собранием боярской Думы от 2 июня 1591 г. (Угличское следственное дело, издано Клейном в 1913 г.).

94 Лжу свидетельный синклитик - князь Василий Иванович Шуйский, один из членов посланной в Углич следственной комиссии, стал царем после убийства Лжедимитрия I и царствовал с 1606 по 1608 г. См. прим. 241.

95 Яко же Иванна Ирод. Сравнение взято из евангелия, где рассказывается, что царь иудейский Ирод, обличаемый пророком Иоанном крестителем, сначала заключил Иоанна в темницу, а потом отсек ему голову.

96 Яко Иуде, сребролюбием объятому. По евангельской легенде, Иуда - один из учеников Христа - предал своего учителя за 30 серебренников. Его имя стало нарицательным для всякого предателя.

97 Яко да в день судный пред ангелы и вселенною обличив того, вечно умучит. И. Тимофеев убежден, что на последнем (по верованию христиан) суде бог осудит Годунова за его преступления.

98 Единопришествие тогда, святый дву лжецарей купно заусти. Перенесение тела царевича Димитрия из Углича в Москву (1606 г. 3 июня ст.ст.), предпринятое правительством Шуйского, было вызвано политическими причинами. Тимофеев указывает, почему это было нужно: это должно было, во-первых, доказать, что царевич не сам закололся, а был зарезан подосланными Годуновым злодеями, а во-вторых, ясно обнаруживало самозванство Отрепьева, говорившего всем, что он не был убит, а спасся, и ложно объявлявшего себя сыном Ивана Грозного и Марии Нагой - Димитрием. Обличение Бориса Годунова и Лжедимитрия должно было оправдать в глазах народа вступление на престол Шуйского.

99 От страдническия четы, безъименных мельчайших и самозванных. Кроме Бориса Годунова и Лжедимитрия I, царевич Димитрий, по мнению Тимофеева, обличает и других самозванцев. После первого самозванца вскоре на Тереке появился некто Илья Горчаков, из города Мурома, назвавший себя мнимым сыном царя Федора - Петром; затем в январе 1607 г. в Старо дубе выдвинут был поляками Лжедимитрий II, назвавший себя спасшимся царевичем Димитрием и известный под именем "Тушинского вора"; наконец, во Пскове в 1609 г. оказался свой самозванец - Сидорка. Самозванцы временно собирали вокруг себя народные массы, так как "царистская" идеология - важнейшая черта крестьянских движений XVII-XVIII вв., как указывает И. В. Сталин (Соч., т. 13, стр. 112-113).

100 Отечества си снабдевает от враг ненаветно, изменших же ему всех обличает своими чудотвореньми. Правительство В. И. Шуйского, перенеся в Москву прах царевича Димитрия, объявило его святым. Приписывая ему "чудеса" - исцеления больных, оно причисляло Годунова к "святоубийцам" и этим увеличивало его преступление в глазах народа. Первое сообщение о "чудесах" от гроба царевича Димитрия находится в известительной грамоте царя В. Шуйского от 2 июня 1606 г. Затем оно повторяется и расширяется и в других грамотах и документах, а оттуда попадает и в литературные памятники того же времени: "Повесть како восхити неправдою на Москве престол Борис Годунов" и "Житие" царевича Димитрия. Царевич Димитрий как святой стал считаться помощником в борьбе Русского государства с врагами и самозванцами.

101 Такову убо яко ни Риму другому царску всему православных жребию ненаследовану в прочее остати? Тимофеев, сравнивая Русское государство с Римским и называя его "другим Римом", примыкает к тем русским книжникам, которые, вслед за старцем Елеазарова монастыря Филофеем, писали, что "православная церковь бежала из Рима, понеже весь великий Рим падеся и болит неверием неисцельно", в новый Рим, "еже есть Константин град, но ни тамо покоя обрет съединения их ради с латынею на осмом соборе, и оттоле Константинопольская церковь разрушися и положися в попрание, яко овощное хранилище; и паки в третий Рим бежа, иже есть в новую великую Русию" (Послание к великому князю Василию Ивановичу 1510 г. См.: В. Н. Малинин. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Приложения. Киев, 1901, стр. 49-56).

102 Рече пророк... - слова из 79-го псалма, а затем приводится стих из 13-й главы пророка Осии.

103 На елику солнце зрит землю всю и море же. Место, видимо, испорчено. Тимофеев хочет сказать, что другого такого сияющего православием государства нет, оно так обширно, что солнце видит в нем и землю и море.

104 А не иже по них богопустнех на то именех онех, т. е. тех, кто занял царский престол не по праву наследования, а лукавством и злодеяниями, как Борис Годунов, или ложью и дерзостью, как первый Лжедимитрий и другие самозванцы. Обличать их и говорить об их худых делах Тимофеев считает долгом и обязанностью правдивого писателя.

105 О приходе Крымского (хана) под Москву - о набеге на Москву крымского хана Казы-Гирея в 1591 г.

106 В обозе стоял. Обоз, иначе "гуляй-город", - дощатый подвижной городок, поставленный на колеса; в нем могли помещаться не только воины, но и оружие и пушки с необходимым для них военным снаряжением. Тимофеев приписывает мысль создания такого городка князю Михаилу Ивановичу Воротынскому и далее подробно описывает его устройство (см. лл. 65 и 66 "Временника").

107 До Серпухова. Серпухов - город на р. Оке; в XIV в. входил в состав вотчинных земель великого князя московского Ивана Калиты. В 1374 г. внук Калиты Владимир Андреевич заложил здесь большую деревянную крепость. Серпухов как город, находящийся на южной окраине Московского княжества, входил в ряд городов передовой охранительной черты по р. Оке, защищавшей Москву от набегов татар.

108 Иже по седьмой тысящи 99-летнее обхождение круга - 1591 г. н. э., см. прим. 14.

109 Внезапное пожжением запаление... иже обонпол Неглинны реки бывшее. В 1591 г. накануне праздника Троицы, когда царь Федор Иванович с боярами был в Троице-Сергиевом монастыре, в Москве начался большой пожар. В несколько часов сгорели улицы Арбатская, Никитская, Тверская, Петровская до Трубы, весь Белый город и за ним Посольский двор, Стрелецкая слобода и все дома, находившиеся за рекой Неглинной. Этот пожар Тимофеев ставит в вину Годунову, который будто бы хотел им отвлечь царя от решения ехать в Углич на похороны царевича Димитрия, а москвичей - заставить забыть о смерти царевича (см. о том же пожаре в Сказании Авраамия Палицына. Русская историческая библиотека, т. XIII, 1909, изд. 2).

110 Третье зло - Агарянско нахождение... с восток нечестивна царя - см. прим. 105.

111 Бессловесным молчанием спокрывшеся... якоже и ныне о наставших онемехом. Тимофеев обвиняет русское общество того времени в "бессловесном молчании", т. е. в политическом индифферентизме, попустительстве, молчании перед властью, что, по его мнению, дало Годунову смелость совершать свои злые дела, и сопоставляет прошлое с событиями "смуты", считая, что и в это время многие несчастия произошли из-за всеобщего "молчания". Тимофеев, ограниченный своей узко классовой точкой зрения, не видит широких масс народа, который во время крестьянской войны начала XVII в. не молчал, а мужественно боролся против своих угнетателей (восстание Болотникова).

112 Измаильта - татарского хана Казы-Гирея, подступившего тогда к Москве. О "измаильтянах" см. прим. 9.

113 Устрашил бо нечестиваго... многими отрыганий рыканьми. На подступивших к Москве татар произвела сильное впечатление стрельба из пушек, которых они не имели, тем более, что Годунов, не жалея пороху, велел стрелять не только днем, во время сражения русских с татарами, но и ночью - для устрашения неприятеля.

114 Обонпол яростнаго устремления быстротечением преславные Оки. Река Ока в XVII в. уже вся входила в пределы Русского государства; так как в это время весь юг занят был татарами, которые часто тревожили Русь своими набегами, то быстрая и многоводная река являлась естественным и удобным барьером, дававшим возможность Русскому государству сосредоточивать на Оке свои военные силы для сопротивления. Это значение Оки и отмечает здесь Иван Тимофеев.

115 Новгородский и Псковския земля. ратей вооруженых многочислие. Во время нашествия Казы-Гирея главные русские военные силы стояли в Новгороде и Пскове против шведов и не могли, конечно, поспеть к Москве, чтобы отразить нападение крымских татар. Казы-Гирей знал это, и поэтому ему удалось так скоро и беспрепятственно дойти до Москвы. Но когда он от русских пленников услыхал ложное известие о том, что главные силы из Пскова и Новгорода пришли в Москву, это испугало его, и он, поверив пленным, не решился вступить в битву с русскими войсками и бежал от Москвы (см. "Новый летописец", изд. Оболенского, стр. 36, 37).

116 Обоз древним же званием - гуляй - см. прим. 106.

117 Михаила порекло Иванович Воротынский - победитель татарского хана Девлет-Гирея. Девлет-Гирей в 1571 г. сжег всю Москву, кроме Кремля, и в 1572 г. снова пришел на Русь с огромным войском, чтобы заставить Ивана Грозного возвратить татарам Казань и Астрахань. В решительной битве 1 августа 1572 г. князь Воротынский разбил хана, спас Москву и навсегда утвердил за Россией Казань и Астрахань. Известно, что в этой битве Воротынский пользовался "обозом", или "гуляй-городом" (И. Г. Р, т. IX, гл. 3, прим. 391).

118 Патриарху же и царю. Патриарх - слово греческое (arkh - начало, верх, и pathr - отец), имя верховного главы восточной христианской церкви. Сан патриарха носили сначала лишь представители греческих церквей александрийской, иерусалимской, антиохийской и константинопольской. В России главные иерархи носили титул митрополитов, ставились Византией и находились в зависимости от константинопольских патриархов. Первым митрополитом русским, избранным собором русских епископов, был Иона. При Федоре Ивановиче, в 1589 г., в России было учреждено патриаршество; первым патриархом стал Иов, митрополит московский. Ему и сообщил Борис Годунов о неожиданном бегстве из-под Москвы хана Казы-Гирея.

119 Ливны-град - город Ливны. Находится в местности, лежащей между верховьями Оки и Дона; он был расположен невдалеке от границ Русского государства XVII в. Достижение ханом Казы-Гиреем этого далекого от Москвы города свидетельствовало, что он уже не возвратится к Москве. Иван Тимофеев, желая унизить Годунова, дает событиям несколько иную, чем было в действительности, окраску. Известив Федора Ивановича и патриарха о бегстве врагов, Годунов и воеводы выступили со всеми полками вслед за ханом и хотя главные воеводы не ходили дальше Серпухова, но передовые полки настигли бежавшего неприятеля около Тулы, разбили арьергардные отряды его, взяли до тысячи пленных и выгнали татар из русских пределов. Догнать самого хана они, действительно, не могли, потому что он "бежал без памяти" и 2 августа был уже в Крыму, в Бахчисарае (С. М. Соловьев, История России, кн. 2, т. 7, стр. 612, 613).

120 Возградил новокаменозданен храм во имя пресвятыя Богородица, прорекло Донския, и лавру в нем устроил. На том месте, где стояло укрепление московского войска, вышедшего против хана, заложена была каменная церковь и основан монастырь, названный Донским от имени иконы, которая в 1380 г. была с Димитрием Донским на Куликовом поле, теперь же сопутствовала в московской битве Годунову. В настоящее время на территории бывшего монастыря находится "Донское" кладбище.

121 Образ бо своего подобия и имени на стенах вапнотворением святым состоятельна легописне вообрази. Фрески в Донском монастыре не сохранились, поэтому установить, что именно было написано по приказанию Бориса Годунова в память победы над ханом, в настоящее время нельзя.

122 Нарек день, в онь же... святопроисхождение ...творити. В память победы над ханом (см. прим. 115) был установлен крестный ход из Москвы в Донской монастырь, который и совершался каждый год в определенный день, по словам Тимофеева, - до смерти Бориса Годунова.

123 Яко от Египта во обетования землю. Возвращение царицы Марии из изгнания сравнивается с освобождением еврейского народа от египетского рабства.

124 Сих злом он в далечная посуди. Борис Годунов после смерти царевича Димитрия щедро наградил тех лиц, которые пострадали при этом от Нагих и сурово наказал виновных в расправе с Битяговскими (см. прим. 87, 88). Врагами Годунова это было истолковано как доказательство виновности его в смерти царевича Димитрия. Так рассматривает поведение Годунова и Тимофеев.

125-126 Сыну Агарянска царя и двема сыновом Латынских кралей. С. Ф. Платонов (Сказания и повести о смутном времени, как исторический источник, изд. 2-е, СПб., 1913, стр. 181, прим. 1) указывает, что под сыновьями "латинских кралей" Тимофеев разумеет принцев Иоанна датского и Густава шведского, приехавших в Россию при царе Борисе Годунове и умерших здесь. Под именем "Агарянского царевича" всего вероятнее предполагать крымского царевича Мурата, жившего в Астрахани и умершего, по слухам, насильственной смертью. В гибели всех этих лиц враги Бориса обвиняли его (Никоновская летопись, VIII, 13-15; Летопись о многих мятежах, 2-е изд., 17--19; Новый летописец, 30-31). См. прим. 149.

127 О Богдане Бельском - см. прим. 23.

128 За наставшую о нем во царствии тогда бывшую крамолу. Имеется в виду борьба за престол после смерти Ивана Грозного при воцарении Федора Ивановича: Бельский и некоторые бояре хотели видеть на престоле младшего сына Грозного - Димитрия. См. прим. 22.

129 Борисов град - город Борисов, находился на самой границе Русского государства, на реке Донце, в пределах Слободской Украины. Годунов в 1600 г. послал туда Богдана Бельского и велел ему построить там крепость. Бельский построил город и назвал его Борисов, в честь Годунова.

130 Казнь обладатель позорную ему дав. Годунову донесли, что Бельский хочет объявить себя независимым царем; Бельскому был вынесен смертный приговор, но царь, "помиловав" его, приказал только отобрать у него имение и выщипать ему его длинную густую бороду, а затем заточить в один из низовых городов. См. прим. 23.

131 И ины с ним в тождество единомыслие ему приплетоша. Кроме Богдана Бельского, при Годунове, продолжавшем политику Ивана Грозного, подверглись гонению и многие другие бояре, в частности - семья Романовых. Так, в 1601 г. по приговору бояр был пострижен Федор Никитич Романов (в будущем патриарх Филарет) и сослан в Сийскую Антониеву обитель; его жену Ксению Ивановну, также постриженную и названную Марфой, сослали в один из Заонежских погостов. Были отправлены в ссылку в разные города и родственники и сторонники Романовых (см. "Никоновский летописец" и "Дело о ссылке Романовых" в ЦГАДА).

132 Впервоглагольний... тогда синклитско си прия имя. Богдан Бельский, возвращенный из изгнания к царскому двору при первом самозванце, получил от него чин "великого оружничьего". Тогда же были "пожалованы" Нагие и другие пострадавшие при Годунове бояре. (С. Ф. Платонов. Очерки по истории смуты, стр. 275; Собр. государственных грамот и договоров, II, стр. 206 и след.).

133 Сокрушит начатки моавля. Тимофеев приводит библейские изречения, будто бы "пророчествующие" о Христе, смешивая два разных текста.

134 Писания сказаша. Под "писаниями" здесь разумеются евангелия.

135 Первосвятительный Гермоген, всеа Росия великий патриарх. Гермоген в 1606 г., когда совершилось перенесение мощей царевича Димитрия, едва ли уже был патриархом. Будучи епископом казанским, он протестовал против брака Лжедимитрия с католичкой Мариной Мнишек и требовал ее крещения, за что и был удален Лжедимитрием из Москвы в Казань. Когда он прибыл из Казани после избрания его патриархом, не известно; едва ли это было до 3 июня, когда было привезено в Москву тело царевича Димитрия. 1 июня венчал на царство Василия Шуйского новгородский митрополит Исидор со всеми бывшими тогда в Москве архиереями, но Гермогена тогда еще не было в Москве, едва ли был он и 3 июня. В памятниках того времени по этому вопросу нет согласия: так, в "Никоновской летописи" сказано, что Шуйского венчал на царство казанский митрополит Гермоген, а "рукопись Филарета" отрицает это, но она же свидетельствует, что мощи царевича Димитрия встречены были патриархом (а им мог быть только Гермоген). Иван Тимофеев был в Москве во время перенесения туда тела царевича Димитрия; возможно, что его свидетельство и правильно.

136 Яко новому Глебу Владимиричю - см. прим. 38.

137 Храм пречюдного в чюдесех архистратига Михаила. Этот храм находился в Москве, в Кремле, в монастыре, именуемом Чудовым. Построен митрополитом Алексеем в 1365 г., по поводу его благополучного возвращения из Константинополя.

138 Яко же иногда тричисленных устыдеся пещный пламень. По библейской легенде, вавилонский царь Навуходоносор приказал бросить в горящую печь трех юношей, отказавшихся поклоняться идолам, но огонь будто бы не опалил их, и они вышли из печи невредимыми.

139 Но яко Иосиф... поверг сию, яко любострастней Иегиптяныни. Тимофеев неудачно сравнивает царевича Димитрия с библейским Иосифом; как Иосиф бросил свою одежду египтянке, так, будто бы, бросил Борису Годунову царскую порфиру Димитрий царевич, оставив себе вместо нее окровавленную одежду мученика.

140 И младенческая такая пища ниже естеством она зломыслия образ бе. Об орехах, которые найдены были в гробе царевича и которыми он играл, будто бы, перед смертью, упоминается, кроме "Временника" Тимофеева, в грамотах царя Василия Шуйского.

ИВАН ТИМОФЕЕВ

ВРЕМЕННИК ИВАНА ТИМОФЕЕВА

Комментарии