ТАМЕРЛАН

УЛОЖЕНИЕ ТИМУРА

Часть вторая

Я велел, чтобы четыре визиря постоянно присутствовали в диван-хане.

Первый визирь — визирь царства и подданных, в чьи обязанности вменяется сообщать мне все о положении дел в государстве и настроениях подданных; об урожае в областях, взыскиваемых податях (налогах), поступлениях и путях их распределения, о доходах и расходах, о благоустроенности [страны], благосостоянии населения и порядке в царстве.

Второй — войсковой визирь, который осведомляет меня о выдаче войску улуфа и танхах, заботится о положении войска.

Третий — визирь по делам странствующих [людей ] и оставленных [без присмотра] имуществ. Он составляет [107] реестр и хранит в качестве залога доходы от имущества отсутствующих, умерших или сбежавших, взимает закят ⁷⁰ и таможенный сбор с приезжающих и отъезжающих, стад и пастбищ, водопоев и [кормовых] лугов. А имущество пропавших без вести или умерших передает законным наследникам.

Четвертый — визирь, управляющий делами ханского имущества. Должен быть осведомлен о доходах и расходах, всех видах оборота ханской казны и расходах на содержание верховых, вьючных и иных животных.

Повелел назначить совет из трех визирей по приграничным владениям и подвластным мне областям ⁷¹, дабы они держали в руках бразды правления этими областями, собственность государства и имущественно-финансовое обращение [в них].

Эти семь визирей должны повиноваться диванбеги, вместе с ним осуществлять все имущественно-финансовые дела и ставить меня в известность [обо всем, что творится].

Повелел назначить арзбеги ⁷² , который должен разбирать и докладывать мне жалобы страждущих правосудия ратников и подданных, об упадке и расцвете владений, о находившихся в производстве и завершенных важных делах.

Повелел верховному садру ⁷³, чтобы докладывал мне о суюргалах сайидов и господ, жалованьях и имуществах, пожертвованных на богоугодные дела. Шариатский казий должен извещать меня о делах, подсудных по шариату, а казий ахдас — по судопроизводству дел, подсудных в рамках обычного права.

Повелел еще, чтобы докладывали мне в собрании о делах государства, установленных порядках, изменениях, замещениях и назначениях ратников и эмиров, замыслах и деяниях. [108]

Повелел, чтобы на моем совете присутствовал доверенный писарь [умеющий хранить тайну] ⁷⁴, ведающий перепиской по делам придворных, и правдиво вел бы запись обсуждений на тайных советах.

Также повелел назначить ведущих запись моих собраний ⁷⁵, которые поочередно являлись бы на заседания, записывали и хранили перечень обсуждаемых и решенных дел. Пусть они берут на заметку и вносят в дневник событий и моих деяний все, что было представлено мне на рассмотрение, о чем я вынес решение и то, что обсуждалось на собрании из общих и частных вопросов.

Повелел назначить писаря-счетовода для каждого государственного учреждения ⁷⁶, который вел бы запись доходов, расходов и ежедневных трат.

УЛОЖЕНИЕ О ВЫДВИЖЕНИИ ЭМИРОВ УЛУСОВ, КОШУНОВ ⁷⁷ И ТУМАНОВ

Повелел, чтобы во время военных походов эмир каждого улуса и тумана брал с собой в поход с каждой палатки по одному всаднику, с двух алачуков ⁷⁸ — одного, и с каждого двора — одного всадника; определить водопои и пастбища, с коих будет выдаваться воинам улуфа и где они смогут останавливаться. Выдать эмирам улусов отличительные знаки и знамена, и пусть они сообразно положению своих улусов и туманов набирают рать для похода.

Повелел, чтобы из сорока подвластных мне племен ⁷⁹ нижеперечисленные двенадцать — барлас, тархан ⁸⁰, аргын, [109] джалаир, тулкичи, дульдай, могол, сулдус, тугай, кипчак, арлат и татар — были отмечены оттиском моей тамги ⁸¹ и служили мне в качестве личных нукеров.

Из улуса барласов четырех человек назначил на должности верховных эмиров, из коих эмиру Худайдаду пожаловал Бадахшан; эмиру Джаку, эмиру Ику Тимуру и эмиру Сулайман-шаху дал пограничные области и округа. Еще сто человек из племени барлас назначил тысячниками и выдвинул эмира Джалалуддина на сан десятого эмира, а эмира Абу Сайида — девятым эмиром.

Из племени тархан эмира Баязида выдвинул седьмым эмиром и еще двадцать человек из этого племени назначил сотниками.

Таш-ходжу из племени аргын возвеличил в сан восьмого эмира и еще двадцать человек из этого племени назначил тысячниками, сотниками и десятниками.

Туг-Темура и Шир Бахрама из племени джалаир выдвинул восьмым и девятым эмирами и еще двадцать человек из этого племени назначил сотниками и десятниками.

Ульджайту Аперди из племени тулкичи назначил эмиром.

Табан-бахадура и Сан-бахадура из племени дульдай [также] назначил эмирами.

Темур-ходжу оглана из племени могол [также] возвеличил в сан эмира.

Эльчи-бахадура из племени сулдус [тоже] возвел в должность эмира.

Али Дервиша из племени тугай [тоже] выдвинул в сан эмира.

Из племени же кипчак был назначен эмир Сар-Буга.

Эмира Муайяда из племени арлат, который был женат на моей сестре, возвеличил в сан верховного эмира. Из этого же племени Салайчи-бахадура [также ] назначил эмиром.

Из племени татар эмиром был назначен Кунак-хан.

Двадцать восемь остальных племен, не получивших грамоту с оттиском тамги, были отданы под предводительство улусных эмиров, которые в военное время должны были выходить на поле брани с количеством всадников, установленным [настоящим] уложением. [110]

Подлинный нукер должен знать, что в своем подчиненном положении он должен ожидать от начальства такого отношения, которое он требовал бы от своего подчиненного. Итак, он не должен отстраняться от служения своему начальнику, и да знает он, что если начальник сперва окажет ему покровительство, а затем лишит своей милости, причину недовольства следует искать в самом себе, а не в начальнике.

Хороший нукер должен быть искренне предан своему начальнику и служить ему верой и правдой.

Нукер, лишенный чувства преданности к своему начальнику и обуреваемый обидой, в итоге ввергнет себя в пучину бесчестия и бедствий, а благосостояние и процветание преданного нукера будет умножаться день ото дня. Благоверным нукером следует признать того, кто не обижается на придирки и недовольство своего начальника и не держит обиды против него, а причину немилости начальника ищет в самом себе. Такой нукер достоин продвижения по службе.

Нукер, чьи помыслы замутнены жаждой наживы и одеяний, в дни испытаний проявит слабость.

Нукер, который предает забвению долг службы и в час испытаний отвергает лик от господина, достоин всяческого порицания. Тот же нукер, который перед боем ищет повод для уклонения от сражения и требует увольнительную в военное время, а дело сегодняшнего дня откладывает на завтра, как поступили по отношению ко мне [в свое время] Булад и Темур оглан, покинувшие меня в час трудностей, такие нукеры не достойны даже упоминания, и да будет им судьей Всевышний.

Истинным султанам не следует поспешно ввергать в немилость тех своих нукеров, коих они сами же возвеличили, и да не низвергают они возвышенных своей милостью [нукеров]. Познанных и признанных да не предадут забвению. Но если все-таки окажут немилость, то пусть возместят они [урон] двукратным благоволением, и да предоставят [они себя] чувству благодарности и преданности сего нукера. Если же он [нукер] затаит обиду и вражду в душе, то они [эти чувства] станут источником его [111] несчастий. Нукер же, снискавший сердечную привязанность своего господина, пребудет в благоденствии.

Нукер, отлученный от своего господина по своей воле и против воли, в силу обстоятельств, а затем вновь ищущий покровительства, да будет прощен, ибо он раскаялся в содеянном и возвратился.

Повелел, чтобы всемерно уважали, возвеличивали в сане и почитали за преданного нукера того храбреца из вражеского стана, который сражался против нас, обнажив меч, и [тем самым] оправдывал хлеб-соль своего господина, но попал в плен или же перешел ко мне, разуверившись в моих неприятелях, и избрал стезю служения мне. Так случилось, например, когда Менгли-Буга, Хайдар Андхуди и эмир Абу Сайид во главе шести тысяч всадников столкнулись со мною на берегу Балхской реки ⁸² и вступили в сражение, но затем, разочаровавшись в Туглук-Темуре, попросили у меня убежища. Я оказал им всяческие почести и уважение и пожаловал им вилайеты Хисар-и шадман, Андижан и Туркестан ⁸³.

Повелел, чтобы ко мне на службу близко не подпускали тех из вражеского стана, кто был ценим и почитаем моим врагом, а во время сражения связывает нить дружбы с врагом своего господина, позабыв его хлеб-соль, долг служения и благодарности, и желает победы над своим господином врагу его. Да воздается такому возмездие самим провидением, и такого не следует брать на службу. Да не будет удостоен доверия тот нукер, который оставит своего господина во время сражения и перейдет [к вам] с изъявлениями верности. Но, ежели он после множества оказанных вам услуг, докажет свою преданность, пусть его не отталкивают. Но если же он придет [к вам] не во время сечи или похода и изъявит желание служить вам, пусть принимают его с почетом.

Если кто из визирей или нукеров [в военное время] предпримет шаги по налаживанию дружеских отношений с неприятелем и возжелает под этой маской помочь своему господину, тот есть наиболее мудрый среди друзей и нукеров. Но следует передать неприятелю того нукера, кто [112] войдет в сговор с неприятелем и проявит [таким образом] враждебность по отношению к своему господину.

Ежели кто из нукеров доблестно сражается и одолевает неприятеля, то пусть не слушают наветов завистливых людей и клеветников, не оставляют без внимания его Заслуги. И да воздают ему за содеянное добро вдесятеро и возвеличивают его в сане, чтобы другие нукеры стремились также самоотверженно служить.

И да не будет в стране места тем из отрядов или эмиров, кто, предав службу и союз, переметнется в стан неприятеля. Так, когда предводители Кешского войска, покинув меня, примкнули к эмиру Хаджи барласу, я впоследствии не доверял им.

Если кто из нукеров был возвеличен [и назначен] правителем области, а затем, изменив долгу, вошел в сговор с неприятелем и подчинил ему вверенную область, тот заслуживает смертной казни. Нукер же, который удерживает в своих руках вверенную ему область, достоин всяческого возвышения и почестей.

Тот эмир, кто в час трудности на поле брани тверд в своей преданности и на изменяет дружеской стезе, воистину достоин называться братом. Так, в то время, когда эмиры и войско Кеша покинули меня, около меня не осталось никого, кто бы сопровождал меня, кроме эмира Джаку барласа. Поэтому я признал его дорогим моему сердцу братом и сотоварищем моему государству и возвеличил до верховного эмира, жаловал ему области Балх и Хисар.

В те дни, когда, овладев Тураном, я воссел в Самарканде на царский престол, одинаково ровно обращался и с друзьями, и с врагами. Те из эмиров Бадахшана и иных эмиров кошунов из тюрков и таджиков, кто раньше проявлял недоброжелательность, поднимая смуту и интриги, обнажая против меня меч, теперь пребывали в ужасе от своих неблаговидных поступков, и когда они явились ко мне с повинной, я облагодетельствовал их так, что они были посрамлены величием моей души. [113]

Благодеяниями и дарами я постарался стереть следы огорчения в сердцах и вознаградил обиженных мною [ранее людей] всяческими почестями и чинами.

Однако, я проклял эмиров из племен сулдус и джете, которые в свое время возвели на ханский престол чингизида Кабул-шаха ⁸⁴ и клялись ему в верности и неизменной преданности, но, прослышав о моем восшествии на царский трон, нарушили свой обет, и желая благорасположить меня, убили его.

Тех, кто, вознамерившись подорвать мое могущество, проявлял ко мне зависть, так осыпал благодеяниями и благоволением, что они были пристыжены моим великодушием и глубоко раскаялись.

Друзей же, пришедших ко мне с мольбою о помощи, кои всегда действовали с моего согласия, признавал сотоварищами моего государства и не жалел ни имущества, ни снаряжения им в дар.

На опыте познал, что истинный друг тот, кто не держит обиду на друга, считает его врага своим врагом и не пожалеет жизни своей ради спасения оступившегося друга. Так, некоторые эмиры сопровождали меня, невзирая на опасности для их жизни, посему и я не ограничивал своей щедрости для них.

На опыте познал, что умный враг лучше глупого друга. Так, из сонма глупых друзей был эмир Хусайн, внук эмира Казагана, чьи поступки под личиной друга превосходили все зло врагов.

Однажды, эмир Худайдад ⁸⁵ сказал мне: "Храни врага своего как драгоценный камень. И когда ты упрешься в каменную глыбу, так ударь им по глыбе, чтобы и пылинки [от него] не осталось". И еще добавил: "Когда враг придет к тебе, моля предоставить ему убежище, и преклонит колени, пощади его и прояви милость". Так я поступил с Тохтамыш-ханом, его мольбы нашли благосклонный отклик в моем сердце ⁸⁶. [114]

Но если враг после оказанных ему милостей и благоволения вновь вступит в чертог вражды, предоставь его воле Всевышнего. Воистину, друг — это тот, кто не обижается на друга, а если и обидится, то великодушно простит его.

Повелел, чтобы мои сыновья, внуки и родственники располагались вокруг трона сообразно занимаемому положению стройными рядами, подобно светозарному ореолу сияющей луны.

Сайиды, казии, ученые, эмиры, нойоны, военачальники, предводители племен, туманов и кошунов, тысячники, сотники и десятники садились слева от меня соответственно своему чину. Диванбеги и визирям я отвел место напротив трона. Позади визирей стройными рядами рассаживались правители городов и селений.

Покрывшие имя свое славой бахадуры и искусные в сече воины рассаживались за троном справа; начальникам караула я велел садиться слева за троном.

Эмиру хиравула отводилось место напротив меня; махрам-ясаул ⁸⁷ должен был стоять у входа в шатер, напротив подножия трона. Жаждущие справедливости и правосудия (дадхасы) ⁸⁸ размещались стоя, слева и справа.

Рядовые ратники, слуги и челядь стояли в строго отведенных им местах.

Повелел, чтобы четыре мир-и тузук ⁸⁹ следили за расположением рядов справа и слева, спереди и позади от трона в соответствии с установленным порядком.

Повелел, чтобы после того, как собравшиеся на совет расположатся соответственно отведенным им местам, подавать [народу] тысячу блюд с едой и тысячу лепешок; и еще тысячу блюд подавали на частном совете, из коих пятьсот блюд поименно раздавали улусным эмирам и старейшинам. [115]

Всякое государство, ввергнутое в пучину зла, гнета и разброда, должно стать мишенью для похода справедливого падишаха, ведомого намерением восстановить истину и искоренить зло. Сам Всевышний Судья поможет ему освободить эти страны из-под гнета тирана, и, несомненно, передаст ему бразды правления. Именно поэтому, с целью восстановить справедливость, я отвоевал у злодеев общины Узбекия страну Мавераннахр.

Государство, где ослаблены устои шариата и не почитают святынь, установленных Аллахом, притесняют избранных Всевышним Творцом людей, должно побудить истинного султана, который вознамерился быть ревнителем веры и шариата Мухаммада, да благословит его Аллах и приветствует!, на вторжение в пределы такого государства в роли освободителя, и посланник Аллаха, несомненно, поможет ему в этом. Так, освободив столицу Хиндустана из-под власти султана Махмуд-хана — внука Фируз-шаха, Маллу-хана и Саранга ⁹⁰, я способствовал развитию веры и шариата и разрушил капища этой страны.

Прав султан, подчиняющий своей воле государство, люди которого притесняемы правителем и его наместником, и посему сердца их отвращены от своего владыки. Добродетельному султану стоит лишь вступить в пределы такого государства, как оно тотчас же станет его достоянием. Так, я освободил Хорасан от [гнета] картских султанов ⁹¹. Стоило мне приблизиться к Хорасану с целью освободить его, как султан Гийасуддин ⁹² вышел мне навстречу и собственноручно сдал страну со всеми богатствами и казной в качестве пишкеша.

Воистину предопределена погибель государства, в котором отвратились от религии и предались ереси ⁹³, а подданные [116] и войско впали в смуту и разбились на секты. Истинный миропокровитель обязан вторгнуться в такое государство. Так, например, я очистил Ирак-и аджам и Фарс от присутствия гнусных еретиков, низверг правителей, придерживавшихся всевозможных направлений Ислама и высвободил рабов божьих из под гнета самозванцев, повсеместно поднявших знамена независимости своих государств. Истинные султаны должны отвоевать страну и вернуть к истинной вере ее жителей, которые изменили вере хазрата повелителя пророков Мухаммада, да пребудет над ним милость Аллаха и да приветствует его!, и отступили от постановлений дома Пророка. Так, войдя в пределы Сирии, я предал наказанию всех вероотступников.

Приступая к покорению мира, твердо придерживался следующих четырех правил:

Первое — решив завоевать какую-либо страну, все тщательно обдумывал, советовался и намечал план действий.

Второе — во избежание неудачи действовал осмотрительно, соблюдая осторожность и бдительность, и все мои начинания Всевышний венчал удачей. Учитывал быт, нравы и характер жителей каждой страны; исходя из этого, назначал им подобающего правителя.

Третье — окружил себя тремястами тринадцатью доблестными, благородными, бесстрашными и умными людьми. Их сплоченность была столь крепка, что они казались нерасторжимым целым, в котором единым были и решения, и устремления, и слова, и дела. Решившись на что-либо, они не отступали от своего слова, пока не достигали своей цели.

Четвертое — не откладывал на завтра дело сегодняшнее. Где было можно, обходился с людьми мягко, а где нужно — жестко. Если время терпело, выжидал, а в делах, не терпящих отлагательств, действовал быстро. То, что можно было решить разумными действиями, не доверял мечу.

Дни свои проводил с опытными и мудрыми людьми за шахматной доской мирозавоевания ⁹⁴, а ночи свои я коротал, размышляя об устройстве государственных дел, и мысленно прикидывал различные способы их осуществления. Тщательно планировал способы завоеваний и намечал пути следования и отступления [из этой страны]. [117]

Тщательно продумывал свои отношения с воинами, чтобы не оплошать; намечал, кого мне следует возвысить и кому из них поручить то или иное дело. Питавших ко мне дружбу военачальников щедро одаривал, а питавших ко мне вражду усмирял тактичным обхождением. Тех, кто отвечал мне на добро злом, считал незаконнорожденными людьми, ибо посланник Господа миров изрек: "Зачатый в грехе не покинет этот бренный мир, пока не отплатит злом своему благодетелю".

Наставник мой писал: "Повинуйся воле Аллаха и его Пророка, оказывай поддержку потомкам Пророка. Тех же султанов, которые пользуясь милостями Всевышнего, в то же время враждебны к Нему и Его пророкам, изгоняй из владений Аллаха. В царстве Всевышнего действуй по совести и справедливости, ибо сказано: "Власть может ужиться с богохульством, но не устоит на зле". Очищай владения Всевышнего от порочных побуждений и зловредных деяний, ибо воздействие их на мироздание можно уподобить вреду, наносимому телу плохой пищей. Искореняй зло на корню. Не допускай даже мысли, что долгая жизнь злодея в мире есть следствие его хороших качеств. Долголетие злодеев и подлых людей объясняется тем сроком, который им отпустил Аллах, дабы они проявили свои скрытые качества, после чего их настигает кара Аллаха. И настанет время, когда длань Всевышнего ввергнет злодея, презренного и порочного в тюремные оковы, и ниспошлет ему разорение, голод, нищету, мор и внезапную смерть. Порою случается так, что благочестивые, богобоязненные, праведные и безвинные люди становятся жертвами козней злодеев, подобно тому, как огонь в камышах одинаково испепеляет и сухие и мокрые стебли. Не удивляйся преуспеянию и неуклонному возвышению порочных безбожников и низменных злодеев, не впадай в ошибку, полагая, что благосостояние злодеев, презренных и развратников возрастает по мере усиления творимого ими зла и порока. Необходимо осознать причину подобного благоденствия, которая кроется в том, что, может быть, милость дарующего благополучие [Аллаха] заставит их отвратиться от зла, порока, безбожия и возблагодарить Его [Аллаха] за щедрость. Но если они и тогда не воздадут благодарности Аллаху, не возвратятся под покровительство Всевышнего и не признают милости к ним Аллаха и его Пророка, [118] то в конце концов их настигнет гнев Аллаха и заслуженная кара".

Получив послание моего наставника, я твердо вознамерился искоренить безбожников, вероотступников, лицемеров, подлецов и отобрать у них владения Аллаха.

В странах, кои я покорил, оказывал всяческие почести почитаемым людям и покровительствовал сайидам, ученым, шейхам и благородным мужам, выделив им суюргалы и пенсии ⁹⁵, назначал [положенное] жалованье ⁹⁶, старейшин тех стран почитал как братьев, а молодых лелеял как своих детей. Двери мои были открыты для воинов завоеванных земель, [желающих служить мне], а подданных склонял на свою сторону и держал их всех между страхом и надеждой. Отличающимся добрым нравом и хорошим поведением воздавал добром; алчных и мерзких гнал за пределы моего государства; трусливых и низких удерживал в положении, которое соответствовало им, не допуская их возвышения за определенную черту. Оказывал заботу вельможам, в каждой стране отворил врата справедливости и преградил путь гнету и злу. Признавшим мою власть правителям покоренных стран возвращал их владения, оказывал им благоволение и осыпал милостями, этим подчинял их своей воле. Не склонившим голову воздавал по всей суровости их деяний и назначал вместо них справедливых, мудрых и предприимчивых людей.

Промышляющих воровством и грабежом на дорогах по моему велению всюду наказывали по установлениям "Ясы"; из подвластных мне земель выдворяли подстрекателей, порочных и алчных людей. Пустомели и бездельники не имели доступа в области и города моего государства.

В каждый город и селение ⁹⁷ велено было назначать кутвалов, в обязанность которым вменялось опекать войско и подданных, а в случае кражи какой-нибудь вещи вся ответственность падала на них. [119]

Повелел, чтобы дороги охранялись специальными управляющими ⁹⁸ и чтобы они следили за безопасностью проезжающих купцов и странствующих, провожали бы их со всем имуществом и скарбом от стоянки до стоянки. В случае пропажи какой-нибудь вещи или смерти кого-либо в пути стражники отвечали по всей строгости закона.

Повелел, чтобы правители не смели наказывать ни одного жителя больших или малых городов по наговору завистливых, злословных и алчных людей. Преступник подлежал наказанию сообразно деянию лишь после освидетельствования его проступка четырьмя свидетелями.

Запретил взимать подушный и подворный налог ⁹⁹ в городах и селениях. Ни один ратник не смел насильно вселиться в жилища подданных или отобрать у них скот и лошадей.

Предписал действовать по совести и справедливости во взаимоотношениях с жителями стран и областей. Велел в каждом крае обеспечить нищих пропитанием и занять [каким-либо] делом, чтобы таким способом искоренить нищенство.

Повелел, чтобы в каждом пограничном крае, в каждой области, городе и войске были назначены оповестители, дабы уведомляли меня о делах и действиях правителей, подданных, войска и ополчения — своих и чужих; о ввозе и вывозе [через границу государства] различных товаров, въезжающих [извне] и отъезжающих [за пределы моих владений] чужестранцах, о прибытии караванов из различных стран, [ибо] они также доставляли сведения о делах соседних стран и падишахов, об ученых и благочестивых мудрецах из дальних стран, кои вознамерились искать моего покровительства и писать обо всем этом подробно и правдиво. [120]

Ежели они нарушат это [правило] и исказят ход событий в своих донесениях, то надлежит отрубить оповестителю пальцы; если же оповеститель утаивал доблестные деяния ратника или писал заведомо ложную информацию, надлежит отрубить ему руку; а если он составлял лживые донесения в целях клеветы или с тайным умыслом, то подвергнуть его смертной казни. По моему велению эти донесения доставлялись мне ежедневно, еженедельно и ежемесячно.

Повелел, чтобы одна тысяча верховых на верблюдах-скороходах, одна тысяча неутомимых в скачке всадников были назначены доставлять мне сведения о положении дел в стране и приграничных областях, о целях и намерениях правителей соседних стран, дабы я мог предпринять необходимые меры предосторожности, предотвратив тем самым нежелательный ход событий и возможные беды. Так, например, получив донесение о поражении Тохтамыш-хана в битве с Урус-ханом ¹⁰⁰, предвидел, что он теперь будет искать моего покровительства, и начал готовиться к сражению с Урус-ханом и оказанию помощи Тохтамыш-хану.

[Другой] пример: когда я задумал выступить в поход для покорения Хиндустана ¹⁰¹, мне донесли, что в каждой области этой страны восседает на престоле [независимый] правитель или наместник. Так, в Мультане ¹⁰² поднял знамя независимости Саранг, брат Маллу-хана, а в Дели — Султан Махмуд-хан. Маллу-хан собрал войско в окрестностях Лахора ¹⁰³, а в области Кунудж ¹⁰⁴ восстал Мубарак-хан, претендуя на верховную власть. Словом, в каждой области Хиндустана кто-то претендовал не самостоятельность и престол. Когда стало известно об этом, мне представилось, что завоевать это государство можно без труда, ратники же считали это трудным делом. Но в то время, когда покорил Хиндустан, я получил известие о том, что падишах Рума совершил набеги не мои владения, а грузины выступили за пределы своего края и, подступив [121] к некоторым из осаждаемых крепостей, оказывают помощь находящимся в осаде.

По зрелому размышлению, я осознал, что дальнейшее пребывание в Хиндустане может нанести урон моему положению в Иране. Поэтому я без промедления завершил устройство всех моих дел в столице Хиндустана и выступил в [обратный] путь. Остановившись на несколько дней в Мавераннахре, затем направился на Рум и Грузию. Все эти страны были покорены мною.

УЛОЖЕНИЕ ПО УПРАВЛЕНИЮ НАРОДАМИ РАЗЛИЧНЫХ СТРАН, СОДЕРЖАНИЮ ГРОБНИЦ СВЯТЫХ И ПРЕДВОДИТЕЛЕЙ ИСЛАМА, УЧРЕЖДЕНИЮ ВАКФОВ И ПОЖЕРТВОВАНИЙ

Повелел, чтобы в каждой завоеванной мною стране ратникам, ищущим моего покровительства, предоставили место в моем войске и взяли в нукеры. Пусть охраняют подданных тех стран от нежелательных происшествий, убиения, пленения и защищают их имущество и скот от разграбления, ведут запись добычи с этих стран.

Пусть почитают сайидов, ученых, шейхов, мудрых старцев и благородных людей; склоняют на свою сторону кадхуда, старейшин, знать, дехкан ¹⁰⁵ и землепашцев. Подданных следует держать между страхом и надеждой; определять им наказание и кару сообразно их проступкам.

В покоренных нами странах я велел предоставить суюргал, вазифа и марсум сайидам, ученым, шейхам, мудрым старцам, дервишам и отшельникам. Бедным и нетрудоспособным назначить пропитание, помощь и пособие. Преподавателем медресе и шейхам установить жалованье.

Мазарам и усыпальницам святых, видных священнослужителей надобно выделять средства из вакфа, снабжать эти места паласом, питанием и средствами освещения. В первую очередь выделить вакфы из Неджефа ¹⁰⁶ и Хуллы на содержание священной усыпальницы эмира правоверных, предводителя доблестных — Али ибн Абу Талиба, да почтит Аллах лик его!, для излучающей лучи усыпальницы имама Хусайна, да будет им доволен Аллах!, усыпальницы [122] предводителя святых шейха Абдулкадыра ¹⁰⁷ и мазара великого имама Абу Ханифы ¹⁰⁸ , да помилует его Аллах!, и для мазаров других шейхов и предводителей Ислама, покоящихся в Багдаде, по мере возможности выделить в качестве вакфа земли и деревни вокруг Кербалы, Багдада и других городов [Ирак-и араба]. Для излучающих свет усыпальниц имама Мусы Казима ¹⁰⁹ , имама Мухаммада Наки ¹¹⁰ и Салмана Фарси ¹¹¹ выделить в вакф земли в Джазире и доходы с города Мадаин. На содержание благословенной усыпальницы имама Али ибн Мусы ¹¹² пожаловать в вакф местность Кутахбаст и земли города Туса; пусть выделят палас, средства освещения и ежедневное питание. Также выделять пожертвования и вакфы на содержание усыпальниц и мазаров шейхов Ирана и Турана, каждому в отдельности.

Повелел, чтобы в каждой покоренной мною стране собирали бы вместе всех нищих, обеспечивали их ежедневным питанием, жалованьем и чтобы лишить их возможности нищенствовать, поставили на их лице оттиск тамги. Если же и после этого они продолжат нищенствовать, то следует продать их [в рабство] в дальные страны или прогнать, дабы искоренить в моем царстве нищих.

Велел всячески избегать разорения подданных при сборе хараджа и не ввергать страну в пучину бедности, ибо [123] лишение подданных крова и семьи влечет за собою иссякание государственной казны, а иссякание казны является причиной роспуска рати, что, в конечном итоге, приводит к ослаблению государственной власти.

Когда я завоевывал какую-либо страну или она мне подчинялась без вооруженного сопротивления, что оберегало её от губительных последствий, то повелевал собрать сведения об урожае и доходах этой страны. Если подданные согласны на сбор податей по прежним [порядкам], то пусть действуют сообразно их желанию, а если не согласны, то пусть собирают по моему уложению. Еще повелел, чтобы харадж собирался с учетом снятого урожая и плодородности почвы. Так, например, сначала следует учитывать земли, постоянно орошаемые при помощи кяриза ¹¹⁴, родника, речек и каналов, затем из доходов с этих земель две части урожая оставлять подданным, а одну часть направлять в государственную казну. В случае, если подданные выразили желание выплатить подать с вошедших в реестр земель наличными, то пусть их [общую] сумму определяют, исходя из стоимости положенного к взиманию объема урожая по действующим ценам. И ратникам следует выдавать жалованье сообразно [установленным] ценам ¹¹⁵. Если же подданные не согласятся поделить урожай на три части, тогда следует вошедшую в реестр посевную площадь разделить на три части джериба ¹¹⁶. Пусть с первого джериба взимают три харвара от собранного урожая, со второго джериба — два харвара ¹¹⁷, с третьего — один харвар: половину пусть взимают пшеницей, а другую половину — ячменем и разделят его на три части и две части оставят крестьянину, а одну часть берут в качестве хараджа. Если подданный и в этом случае на соглашается платить харадж, то пусть оценят харвар пшеницы в пять мискалей ¹¹⁸ серебром, а харвар ячменя — в два с половиной мискаля серебром. Пусть прибавят к этому повинность в пользу [содержания] крепости ¹¹⁹. Запрещается требовать с подданных [124] что-либо под каким бы то ни было предлогом сверх этих установленных податей.

Собранный сверх этого осенний, весенний, зимний, летний урожаи, а также урожай от посева, орошаемого дождем, пусть оставят самому крестьянину, богарные же земли пусть разделят на джерибы и взимают подать по существующим правилам: одну треть или одну четвертую часть от урожая.

При сборе податей ¹²⁰, сборах с ремесла, поливных и богарных земель, взимаемых с городов и [сельских] местностей, с пастбищ и водоемов, пусть руководствуются существующим правилами и обычаями. Если же подданные не согласятся с этим, то следует взимать налог с учетом их возможностей.

Я запретил собирать подати с подданных до сбора урожая, а когда созреет, то взимать в три приема. Если подданные, не дожидаясь сборщика налогов, сами приносят подать, то не следует посылать к ним сборщика податей. Его следует посылать лишь в необходимых случаях, наказав ему взимать подати убеждением и добрым словом, но ни в коем случае при помощи палки, веревок или побоев. Запрещается также связывать их и заковывать в цепи.

Каждого, кто освоит пустыню или соорудит кяриз, разобьет цветущий сад или же вновь оживит заброшенную землю, то в первый год с него ничего не взимать, во второй год брать то, что он даст по собственному желанию, и лишь на третий год взимать с него харадж согласно уложению.

Если местные правители и старейшины притесняли бедняка или нанесли ему ущерб, то с этих правителей [землевладельцев] следует взыскать причиненный убыток и вернуть пострадавшему, чтобы он смог восстановить свое прежнее положение.

Если земли были заброшены или никому не принадлежали, то возделывать их на счет халиса ¹²¹, если же есть собственник, но он не в состоянии ее обрабатывать [в силу своего положения], то следует предоставить ему необходимые для возделывания земли вещи и орудия, дабы он смог привести в порядок свою землю. [125]

Повелел, чтобы строили кяризы в заброшенных землях, чинили разрушенные мосты, строили новые мосты над реками и каналами; на дорогах на расстоянии однодневного перехода ¹²² построить рабат, на дорогах поставить надзирателей и стражу. На каждом рабате расположить по несколько человек, чтобы они следили за состоянием и безопасностью дорог, и на них же возложить охрану имущества проезжающих.

Повелел, чтобы в каждом городе и селении построили мечети, медресе, ханака, лангар-ханы ¹²³ для бедных, лечебницы ¹²⁴ для больных и назначили туда лекарей. В каждом городе необходимо также построить здание для местных правителей ¹²⁵ и судей ¹²⁶. Для защиты посевов и подданных назначить вооруженную стражу ¹²⁷.

По моему велению в каждую область ¹²⁸ было назначено по три визиря. Один — для подданных, наблюдавший за сбором податей и повинностей с населения; также он вел строгий учет собранного наличными по тем или иным сборам и отвечал за их хранение. Второй визирь ведал делами войска и вел учет денежных сумм, как уплаченных, так и подлежащих к уплате на содержание воинов. Третий визирь отвечал за сохранность имущества пропавших без вести, странствующих купцов; следил за брошенным на произвол ветра урожаем, ведал имуществом сумасшедших, оставленным без наследников состоянием и штрафами, собираемыми по приговору казия и шейхулислама.

Повелел, чтобы имущество умерших передавали его наследникам, а если нет наследника, то пусть тратят на богоугодные дела или отправляют в священную Мекку. [126]

Когда численность вражеского войска меньше двенадцати тысяч всадников, в том сражении может командовать верховный эмир, к которому прикрепляется двенадцать тысяч всадников [набранных] из различных племен и туманов: и чтобы с ним были тысячники, сотники и десятники. Приблизившись к вражескому войску на расстояние однодневного перехода, пусть пришлет мне донесение.

Повелел разбить эти двенадцать тысяч всадников на девять полков в таком порядке: в центре ¹²⁹ один полк, на правом фланге три полка и на левом крыле три полка; во фланговом охранении один полк и в карауле один полк. Правое крыло [в свою очередь] состоит из флангового охранения, [отряда] наездников и [отряда] прикрытия. Точно так же левое крыло должно иметь соответственно отряд прикрытия, наездников и отряд флангового охранения.

Распорядился, чтобы верховный эмир при выборе поля битвы исходил из четырех условий: первое — близость воды; второе — выгодность места для расположения войска; третье — преимущество расположения войска по отношению к противнику; построение боевых колонн с таким учетом, чтобы не противостоять солнцу, дабы лучи его не ослепляли воинов; четвертое — поле битвы должно быть просторным и иметь открытый горизонт.

Повелел, чтобы за день до начала сражения построили войско и согласно уложению, разбив его на полки боевого порядка, выступили в направлении противника. Коней следует выстроить по направлению движения войска и не сворачивать ни влево, ни вправо. Лишь после того, как воины увидят неприятеля, им следует провозгласить: "Аллах велик" ¹³⁰ , и громогласно бросить боевой клич ¹³¹. [127]

В случае, если инспектирующий ¹³² обнаружит ошибки в действиях военачальника, то должен сместить его и [вместо него] назначить другого, предъявив эмирам и воинам мой указ, в соответствии с которым я наделил его такими полномочиями.

Командующему войсками велел, чтобы он совместно с инспектором прикинул общую численность своего и неприятельского войска, их вооружение, сопоставил своих и вражеских полководцев и с учетом этого устранял имеющийся недостаток в людях или вооружении, обеспечивал воинов всем необходимым для боевой готовности и для вступления в сражение. Им также надлежит тщательно изучить манеру ведения сражения неприятелем: вступает ли он в бой не торопясь, планомерно или же атакует наскоком; какого порядка тот придерживается при наступлении — бросается ли в атаку сразу всеми имеющимися силами, пуская конницу вскачь, или же ведет натиск отряд за отрядом, набегая [словно волны]. Еще им надлежит узнать: совершив первый натиск и вступив в сражение, возвращается ли он назад с тем, чтобы вновь двинуть полки вперед или же, ограничившись первым натиском, сражается до конца. Если неприятель предпочитает биться, не поворачивая назад, то моим войскам необходимо выдержать внезапность натиска, стойко выждать, пока атака врага захлебнется, ибо в таких случаях быть мужественным означает быть стойким в течение одного часа.

Еще велел моим войскам не вступать самочинно в сражение, а дождаться, пока неприятель начнет военные действия. Лишь после того, как неприятельское войско вступит на поле брани, военачальнику надлежит приказать построенным в боевой порядок девяти полкам ¹³³ выступить вперед и начать сражение. Задача военачальника состоит в том, чтобы стойко управлять боевыми действиями войск. Истинный предводитель войска — это тот, кто во время сражения не поддается страху и не теряется. Он должен [128] рассматривать каждое войсковое подразделение как одно из орудий ведения боя и использовать их своевременно и сообразно обстановке, подобно луку и стрелам, топору, мечу, палице, ножу и кинжалу. Знающий дело полководец должен чувствовать себя и девять своих полков как единый организм и действовать ими подобно богатырю, борющемуся, используя попеременно руки, ноги, грудь и другие части тела. Лишь в этом случае можно надеяться, что враг растеряется от обрушившихся на него один за другим девяти сабельных ударов полками и при девятом натиске, несомненно, будет разбит.

Настоящий полководец вначале двинет на неприятеля хираульный полк, подкрепив этот натиск наездниками авангарда правого крыла, а вслед ему введет в сражение авангард левого крыла. Таким образом, на неприятеля обрушатся один за другим три мощных удара. Если же эти два полка флангового охранения потерпят поражение, тогда необходимо ввести в бой первый полк правого крыла. Если и в этом случае враг не будет подавлен, следует ввести в бой второй полк правого крыла, подкрепив его действия атакой первого полка левого крыла и послать мне обо всем донесение, затем ждать моих дальнейших распоряжений. После этого, вверив себя благоволению и поддержке Аллаха, пусть и сам военачальник вступает в сражение и считает меня присутствующим на поле брани, таким образом, после восьми непрерывных атак на неприятельские ряды девятая непременно сломит сопротивление врага и принесет славную победу.

Настоящий полководец не проявляет поспешности в сражении и умело управляет действиями войск. Если же он и сам бывает вынужден вступить в сечу, то должен всячески оберегать себя от погибели, ибо смерть полководца ложится позором на войско и способствует победе вражеской рати.

Словом, полководец должен действовать, сочетая мудрость с предприимчивостью, и не поддаваться безрассудной и опрометчивой поспешности, ибо поспешность — есть дело шайтана. И пусть полководец не принимается за неосуществимое дело, ибо не сможет довести его до конца. [129]

Если вражеское войско превышает двенадцать тысяч всадников, но не достигает сорока тысяч, велел принять командование одному из моих осененных счастьем сыновей, поставив под его начало двух бекларбеги, эмиров кошунов, туманов и улусов с общим числом рати не менее сорока тысяч всадников. Мои победоносные войска при этом должны считать, что я постоянно нахожусь на поле боя, дабы не лишиться благоразумия, доблести и отваги.

Повелел, чтобы выставили впереди войска мой приносящий удачу и победу шатер, после чего они делились на двенадцать полков, над которыми эмиром ставили одного из предводителей племен. Он должен до тонкости знать составленные мною двенадцать уложений о порядке боевого расположения войск, рассеивания вражеских полчищ, способах наступления и отступления во время сечи.

Прирожденный полководец, получив данные о численности вражеского полчища, выставляет равных им [по числу и способности] военачальников; учитывает, какой вид вооружения предпочитает использовать неприятель на поле брани — лучников, сабельщиков или же копьеносцев. Полководец должен бдительно следить за передвижением вражеского войска и сделать вывод, посылает ли [военачальник] неприятельское войско на поле сражения медленным непрерывным потоком, отряд за отрядом, или же посылает их в атаку одним броском. Он должен мысленно [130] представить и держать в поле зрения все подходы и отходы, благоприятные для проведения наступления или же отступления, и уяснить для себя тактику ведения сражения.

Порою неприятель прикидывается малочисленным или же проявляет склонность к отступлению. В таких случаях полководец не должен принимать на веру злонамеренные и коварные действия противника и не поддаваться на уловку ложного бегства с поля брани.

Испытанный в битвах, многоопытный военачальник до тонкости знает все военные уловки и точно представляет себе план действий. Он хорошо разбирается в военной премудрости и точно знает, когда и какой полк надо ввести в бой, каким способом вести боевые действия. Опытный военачальник должен чувствовать малейшее намерение врага, предугадывать, каким именно образом тот собирается вести сражение, и воспрепятствовать врагу осуществить его план действий, спутав все его замыслы.

Истинный военачальник тот, кто сумел составить из сорока тысяч всадников четырнадцать полков в следующем порядке: сначала пусть построит свое войско и назовет его центром. Затем, пусть сформирует три полка правого крыла и один его полк выделит в качестве авангарда правого крыла. Таким же образом, пусть составит три полка левого крыла, выделив один полк в качестве наездного полка авангарда левого крыла. Далее он должен выставить перед правым крылом еще три полка, предназначенные для наезда, причем один из них будет служить авангардом наездного полка. Таким же образом следует составить еще три других полка и выдвинуть их перед линией левого крыла, предназначив для арьергарда. Один из этих трех полков назначить авангардом арьергарда ¹³⁴ . После этого он должен построить впереди центра большой авангард (хираул), состоящий из испытанных в боях и многоопытных лучников, меченосцев, копьеносцев и доблестных бахадуров. Именно эти отборные полки должны громоподобным и неистовым натиском сломить ряды неприятельского авангарда.

Истинный военачальник должен внимательно следить за каждым продвижением вражеского войска и наказывать [131] тех эмиров, которые без команды начинают движение и опережают остальных.

Настоящий полководец тот, кто держит в поле зрения способы наступления и отступления противной стороны и не допускает опрометчивых шагов, благоразумно выжидает, когда же враг начнет военные действия. После начала наступления неприятеля полководец должен стремиться познать его методы ведения боя, порядок построения войска на маршах и контрмаршах, маневры при атаке, возвращаются ли они после броска или же, временно отступив, выжидают удобный случай для начала новой атаки. Военачальник не должен поддаваться на уловки неприятеля, без видимой причины начавшего бегство, как бы признавая свое поражение, и не преследовать его, ибо тот может заманить его в западню, где находятся сильные вспомогательные резервы. Военачальник должен обращать внимание на маневры неприятеля при наступлении: атакует ли тот, собрав все свои силы воедино, словно бутон, или же разворачивает при броске левое и правое крылья своего войска, подобно лепесткам. Исходя из этого, военачальнику следует вначале бросить против неприятеля полки авангарда. Затем подкрепить большой авангард, вводя в бой поочередно наездников и арьергард. А вслед за ними бросить в бой первый полк наездников и второй полк арьергарда, затем ввести в сражение второй полк наездников и первый полк арьергарда.

Если и после этих семи ударов, нанесенных вражескому войску, не будет одержана победа, то следует ввести в бой авангард правого крыла и авангард левого крыла, доведя число атакующих ударов по врагу до девяти бросков. Если и после девятого удара не будет одержана победа, надлежит ввести в сражение первый полк правого крыла и второй полк левого крыла. Но если и эти одиннадцать ударов по неприятелю не принесут долгожданной победы, наступает черед ввести в бой второй полк правого крыла и первый полк левого крыла. Есть надежда, что после производства этих тринадцати ударов, сопротивление неприятеля будет сломлено и будет одержана победа. В случае, если и эти тридцать ударов не принесут желанной победы, то военачальнику следует подготовить и послать на поле битвы полки центра, а самому двинуться на врага подобно горе, неспешной поступью и сомкнутым строем, [132] надвигаясь все ближе и ближе [к нему]. Пусть он прикажет бахадурам ринуться в атаку, обнажив клинки, лучники же должны плотным градом накрыть стан врага свистящим роем стрел. Если и в этом случае победа не будет достигнута, то пусть военачальник сам бросится в гущу боя и ждет моего указания.

Постановляю; что в тех битвах, где войско неприятеля превышает сорок тысяч всадников, всем бекларбеги, эмирам, тысячникам, сотникам, десятникам, бахадурам и прочим воинам стать под мое победоносное знамя и повиноваться моей воле.

Эмиры каждого полка должны неукоснительно следовать моим распоряжениям, кои я рассылаю им в своих ярлыках; не должны противоречить или самовольничать. Если же кто-либо из эмиров или бекларбеги осмелится [133] действовать вопреки моей воле и поступить по своему усмотрению, такого следует предать смерти и вместо него назначить его заместителя, ожидающего чина эмира.

Повелел, чтобы из отрядов, составленных из сорока племен, улусов, кошунов и туманов, двенадцать племен, отмеченных моей тамгой, пусть составят сорок полков. А эмиры [оставшихся] двадцати восьми племен, не получивших тамгу, пусть выстраиваются за полком центра (кул). Мои сыновья и внуки во главе своих полков пусть располагаются перед правым крылом центрального полка: родственники и приближенные пусть во главе своих полков занимают место перед левым крылом центрального полка. Эти силы составляют резерв и посылаются во время сражения туда, где требуется подкрепление.

Правое крыло (барангар) составляется из шести полков, и еще один полк выдвигается вперед в качестве авангарда правого крыла. Таким же образом из шести полков следует составить левое крыло (джавангар) и точно так же один полк выдвигается авангардом.

Так же расположить перед линией правого крыла шесть полков и назвать их наездным полком (чапаул) и присоединить к ним еще один полк в качестве авангарда наездников (хираул-и чапаул). Точно так же перед линией левого крыла необходимо выдвинуть шесть полков и назвать их арьергардом (шикаул), придав ему полк в качестве авангарда (хираул-и шикаул).

Перед полками наездников (чапаул) и арьергарда (шикаул) пусть поставят шесть полков во главе с опытными эмирами и проверенными в сражениях бахадурами и именуют их большим авангардом (хираул-и бозорг). Помимо этих шести полков на самое острие атаки пусть выдвинут полк и именуют его передовым полком авангарда (хираул-и хираул).

Направо и налево от передового полка авангарда следует разместить полки, составленные только из родичей и близких, во главе с двумя караул-беги; они должны производить разведку общей остановки и наблюдать за действиями противника.

Эмирам сорока боевых полков запретил вступать в сражение до получения моего ярлыка и не двигаться до тех пор, пока не наступит их черед вступать в сражение. Но они постоянно должны быть в боевой готовности. [134]

Получив приказ о вступлении в сражение, они должны знать, с какой стороны может появиться неприятель и перекрыть ему дорогу, а дороги, кои закрыты неприятелем для их продвижения, всеми мерами открыть.

Велел: после того, как передовая часть авангарда ¹³⁵ вступит в сражение, эмир хираула вводит в бой свои шесть полков один за другим, ибо после такого шестикратного удара ряды неприятеля расстроятся, и они потерпят поражение. Тогда эмир полка наездников ¹³⁶ правого крыла посылает для закрепления успеха один за другим свои шесть полков, а вслед за ними сам совершает нападение.

Вслед за ними пусть эмир полков арьергарда ¹³⁷ посылает на подмогу сражающимся войскам свои шесть полков, а затем и сам поспешает вслед за ними на поле сражения. И может быть, при помощи и благоволении Аллаха, после этих восемнадцати ударов, неприятель не выдержит и обратится в бегство.

Но если и после этих ударов неприятель не сдается, эмирам левого и правого крыльев следует ввести в бой свои авангардные полки ¹³⁸. После такого одновременного удара двух полков авангарда слева и справа, враг несомненно будет обессилен и сломлен. Но если и после этого неприятель продолжает оказывать сопротивление, то эмирам правого и левого флангов следует бросить свои полки на врага один за другим. Если и эти победоносные воины не сметут врага, то эмирам правого и левого крыльев самим нужно броситься в атаку. А если же эмиры левого и правого крыльев окажутся бессильны, то вперед выступают резервные силы правого крыла под предводительством моих потомков и резервные силы левого крыла, ведомые родичами, и все вместе стремительно бросаются на неприятеля. Все их помыслы должны быть направлены против главнокомандующего вражеским войском и на свержение его знамени. Они должны яростно и храбро рассеивать неприятельские ряды, чтобы взять в плен вражеского главнокомандующего и низвергнуть в прах его знамя. Если же враг и после этих ударов не отступает и твердо стоит на своем месте, то вперед выступают отборные полки и бахадуры [135] центра ¹³⁹, а также ждущие своего часа за линией центра ополчения улусов. Они единой ударной волной накатываются на врага. Если же и тогда победа останется недосягаемой, то сам султан должен действовать, подобно бесстрашному льву, решительно и твердо.

Так, когда я воевал против Румского султана ¹⁴⁰, приказал полководцу правого крыла мирзе Мираншаху ¹⁴¹ стремительно напасть на левое крыло султана; эмирзаде Султан Махмуд-хану ¹⁴² и эмиру Сулайману, командовавшим левым крылом [нашей армии], велел атаковать правое крыло войска султана; командующему резервом ¹⁴³ правого крыла мирзе Абу Бакру ¹⁴⁴ велел совершить наезд против центра войска Баязида Молниеносного, расположившегося на возвышении. Сам же повел полки центра с ополчениями племен против самого султана. При первом же натиске войска султана потерпели поражение. Султан Махмуд-хан бросился вдогонку за султаном, настиг его, захватил в плен и доставил ко мне в верховную ставку. Руководствуясь этими же уложениями, я разгромил Тохтамыш-хана и велел низвергнуть его знамя.

Но если неприятель предпримет удачную атаку и смяв авангард, арьергард и боевые полки левого и правого крыльев, сумеет все же пробиться к центру, тогда султан должен упереться ногой храбрости в стремя выдержки и ринуться вперед, дабы отбросить неприятеля и уничтожить его. Так я поступил, например, в сражении против Шах Мансура ¹⁴⁵. Ему [тогда] удалось прорваться к моей ставке, и я столкнулся с ним лицом к лицу и сражался, пока не растер его в прах ¹⁴⁶. [136]