ИОГАНН МИХАЭЛЬ ФОН ТАЛЬМАН

ДОКЛАДЫ

№ 15

Константинополь, 12 марта 1710 г.

Хотя документ, содержащий заключение мира и новую капитуляцию между Портой и Москвой, был вручен московскому послу на данной ему султаном аудиенции 24 января ⁵⁹ и он собирался тотчас же послать его царю с пребывающим здесь московским капитаном, ему со дня на день откладывали выдачу почтовых полномочий от Порты и задерживали его. Но как только они были ему наконец вручены, 23 февраля, он в тот же день отослал означенного капитана с данным документом в Москву.

Я уже верноподданнически упоминал в моем последнем нижайшем послании о намерении раздобыть эту новую мирную капитуляцию, что мне в конце концов удалось, хотя и с великим трудом, потому что как Порта, так и московский посол старались держать ее в тайне. Последнюю я имею честь приложить к данному донесению.

Нет надобности много писать об этом, так как Ваше Светл. Превосходительство и Милость сами соизволят понять все из копии. Следует лишь удивляться тому, что московиты согласились на столь невыгодный для них договор ⁶⁰, в результате коего за ними из всех достигнутых в последнюю войну завоеваний ⁶¹ остается лишь крепость Ассак. И хотя им наконец простили сумму, уплачиваемую татарам до последней войны, выплаты которой Порта требовала и на будущее, они, однако, во время разработки этого трактата в течение [65] нескольких месяцев втайне передали турецким министрам такую большую сумму, что тем самым могли бы удовлетворить татар на несколько лет вперед, ибо, по словам некоторых моих очень опытных в подобных делах информаторов, сохранение мира стоило царю свыше 100 тыс. дукатов ⁶². Причем татары также получили весьма значительные выгоды ⁶³, поскольку им благодаря разрушению обозначенных в статье 2 крепостей Карикермы, Нутсекермы и Саджинкермы, наподобие Тавани, которая находится в прекрасном состоянии и вызвала великую зависть турок под именем новой крепости, вновь, как и до последней войны, предоставляется возможность в случае разрыва с Москвой или с разрешения Порты нападать на близлежащие земли — как Московия, Украина и Польша — и производить там свои обычные грабительские набеги. Также выгодно для них и служит хорошим барьером упомянутое в статье 5 опустошение земель от Перикопа до Ассака и от Озю до Заборова. Потому что московиты с их медлительными регулярными войсками и плохими конями не будут в состоянии пройти до Крыма через столь пустынную землю, в то время как татары с их легкими и быстрыми отрядами, нуждающимися лишь в самом минимальном питании для людей и коней, с легкостью продвинутся из Крыма через эти пустыни в обжитые земли и там смогут осуществлять свои набеги.

Теперь следует обождать, окажется ли так же легко выполнить этот трактат, как легко было его заключить. Потому что сама Порта в ожидании, что царь будет чинить всяческие препятствия, намеревается в скором времени отослать некоторые галеры и фрегаты из Черного моря в Босфор, дабы ускорить выполнение трактата. При этом она продолжает накапливать военный потенциал и заставляет свое ополчение, янычар, бостанджи и джебеджи ⁶⁴ упражняться в стрельбе; делается это также и в присутствии султана, который поощряет самых прилежных небольшими наградами, и все это делается с целью в случае необходимости вынудить осуществление трактата силой.

Далее, что касается короля Швеции, который все еще пребывает в Бендерах, то, хотя Порта недавно договорилась с местным московским послом, а через него и с царем, о том, чтобы сопроводить высокочтимого короля [66] с его службой и солдатами целым и невредимым из Бендер через Польшу или через границы Московии под эскортом турок и московитов до его земель, она сочла невыгодным посылать последнего по указанному пути и начала рассматривать другие маршруты. Как вдруг затем последовало предложение передать упомянутого короля с несколькими тысячами турок и татар Ракоци в Верхнюю Венгрию, откуда он при содействии названных войск и отрядов мятежников с легкостью сможет проникнуть в Померанию через Силезию или между Силезией и Польшей. Французы и венгры не жалели трудов, чтобы склонить Порту к выполнению этого плана. Наконец, рассматривался также маршрут через море, а именно что упомянутый король здесь, в Джалиполи ⁶⁵, или в Салониках, или в Турраццо садится на военный корабль французского [или] турецкого флота и перевозится в какую-нибудь французскую гавань или через Гибралтарский пролив океаном в Швецию. Но в конце концов Порта решила спросить Ваше Рим. К. В., не соизволит ли оно разрешить упомянутому шведскому королю пройти через его земли. Это решение великий везир передал мне через своего секретаря еще три недели назад, объяснив при этом, что короля доставят из Бендер через Валахию, Темешвар и Белград к границе с Сирмией и там передадут пограничному генералу, выделенному специально для этой цели с королевской стороны. Но великий везир самолично встретится со мной в каком-нибудь отдаленном доме, выбранном для этой цели, дабы инкогнито и тайно обсудить со мной этот план и точнее определить время, способ и место передачи... а также представить Вашему Светл. Превосходительству и Милости письменную просьбу относительно этого прохождения войск. Я должен буду тогда тайно послать одного из моих офицеров в Вену с этим письмом и как можно скорее получить на него ответ.

Меж тем секретарь только через 10 дней вторично передал мне сообщение, что великий везир все еще настаивает на этом намерении и что он, если будет время, обговорит со мной дело изложенным выше способом и будет ждать решения Вашего Светл. Превосходительства и Милости. Однако, после того как уже бывший здесь в сентябре прошлого года и затем вновь отбывший [67] в Бендеры генерал-фельдмаршал литовских войск Пугнотовский 17 февраля вернулся сюда из Бендер и сначала вступил в переговоры с местным шведским посланником, а затем несколько раз совещался наедине с реис-эфенди, Порта ничего более не сообщила мне об этом. Причина этого заключается, должно быть, в том, что названный Пугнотовский, который очень предан и французам и венгерским мятежникам и ведет подробную переписку с местным французским посланником и с эмиссаром мятежников Хорватом Ференци, у которого он также в последние дни обедал, упорно настаивал, вероятно, на том, чтобы Порта, особенно в силу того, что несколько шведских отрядов и отрядов Станислава... вошли в Верхнюю Венгрию, предоставила шведскому королю несколько тысяч турок и татар, с которыми король мог бы из Бендер войти в Верхнюю Венгрию и при содействии как названных отрядов, так и приверженцев Ракоци с легкостью вторгнуться в Померанию. Порта приняла это во внимание и, как уверяют меня некоторые мои информаторы, раздумывает над тем, должна ли она принять этот проект.

Поскольку таковой проект принес бы большие невыгоды Вашему Римскому К. В., поскольку турецкие и татарские отряды, сопровождающие высокочтимого короля в Верхнюю Венгрию, могли бы оттуда с легкостью не вернуться, а оказать поддержку мятежникам и немало опустошить страну, я поручил кое-кому из моих информаторов вскользь тайно сообщить министерству, что такое мероприятие окажется в непосредственном противоречии с заключением мира и существующей между двумя государствами дружбой. Надеюсь, что Порта откажется от этого плана и скорее будет указанными выше способами просить Ваше Светл. Превосходительство и Милость о дружеском разрешении для вышеупомянутого короля пройти через королевские наследные земли или в конце концов выберет предложенный путь через море. Но следует опасаться того, что по прибытии нового французского посла, Дезальера ⁶⁶, который уже достиг Молдавии, дабы там побеседовать с королем Швеции, в чем ему, однако, было отказано Портой, будут предприняты новые попытки оказать некоторую поддержку мятежникам, некоторые из которых должны прибыть вместе с ним сюда, о распространении слухов [68] о чем я позабочусь в меру своих возможностей Я также своевременно пошлю Вашему Светл. Превосходительству и Милости верноподданнейший и нижайший доклад о всех событиях.

Между тем для полного урегулирования имеющихся между Портой и Москвой разногласий нет ничего более необходимого, как осуществление упомянутого мирного договора, которому великий везир придает большое значение. Всего 8 дней назад он вновь вызывал к себе московского посла и убедительно просил его о проведении названной процедуры, в случае невыполнения угрожая ему полным разрывом. Но посол обещал ему непременно обеспечить проведение оной. До тех пор, однако, король Швеции, у которого Порта всяческими посулами и предложениями разнообразных маршрутов старается поддерживать хорошее настроение, должен быть задержан в Бендерах. Потому что едва ли следует сомневаться в том, что Порта в данных обстоятельствах... вынудит царя пойти на столь невыгодный для Москвы трактат, для выполнения которого требуется именно присутствие короля. Но московский посол, дабы замаскировать этот невыгодный трактат, ложно внушает здешнему военному министру, хотя бы и в общих фразах, что заключил с Портой весьма выгодную капитуляцию. Однако в действительности дело обстоит именно так, как Ваше Светл. Превосходительство и Милость соизволят увидеть из прилагаемой копии.

№ 16

Константинополь, 9 июня 1710 г.

Король Швеции все еще находится в Бендерах, где между ним, татарским ханом и Юсуф-пашой состоялись переговоры, и татарский хан с разрешения Порты якобы заявил на них, что хочет предоставить королю своего султан-калгу, или везира, с несколькими тысячами татар, с которыми он мог бы попытаться возвратиться через Польшу. Однако вышеупомянутый король не желает довольствоваться одними только татарами и помимо таковых добивается еще корпуса турецких войск, с которым, как он считает, он с легкостью может предпринять путь домой через Польшу, где он, несомненно, [69] найдет большое число сторонников среди поляков, преданных ему или королю Станиславу, в чем Порта до сих пор не желает разобраться, хотя шведы умело подчеркивают значение одержанной ими в Скене победы над датчанами ⁶⁷; также на руку им и то, что недавно из Татарии в Порту экспрессом прибыла жалоба на казаков, которые убили в поле нескольких татар и угнали большое количество скота. Посему великий везир вызвал к себе московского посла и предъявил ему серьезные претензии по поводу этого факта, противоречащего возобновленному миру. Посол ответил, что он-де о том ничего не знает и что это, вероятно, были не казаки, верноподданные царя, а разбойники, коих следует совместными силами сыскать и примерно наказать.

Между тем недавно в Бендеры к королю Швеции прибыл Потовский ⁶⁸, стоявший с подчиненными ему войсками в Венгрии, каковые войска, однако, насчитывают как будто не более 2000 человек, и, судя по последним известиям из Бендер, высокочтимый король начинает отказываться от встреч с татарским ханом и Юсуф-пашой из страха, что турки хотят отравить его. Поэтому он также, когда тот или другой приглашают его на трапезу, отклоняет их приглашения. 10 дней назад Порта послала к Юсуф-паше чегодаря, который должен еще раз спросить короля, не намеревается ли тот начать мирное возвращение в свои земли, как это обсуждалось вначале, с разрешения московитов и поляков и в сопровождении турок. Теперь здесь ожидают ответа на этот вопрос, и до тех пор прибывший сюда польский посланник ⁶⁹ не уедет, чтобы после получения ответа иметь возможность договориться с королем о его возвращении.

Упомянутый польский посланник 4 мая получил аудиенцию у великого везира, на которой вручил тому послание короля Августа. Его задача, вероятно, заключалась только в том, чтобы сообщить Порте о возвращении короля Августа в Польшу и заверить ее в чувствах дружбы и добрососедства со стороны короля и Польской республики. В остальном же этот посланник пребывает в своей квартире под наблюдением турок, и ему не разрешается посещать находящихся здесь представителей, как он того требует. [70]

Кроме того, через прибывших сюда три дня назад из Бендер полковника Понятовского и старшего лейтенанта Гроттхауза стало известно, что, если бы при их отбытии из Бендер полковник Шверин был бы готов к путешествию, он отправился бы в Вену, дабы обсудить при королевском дворе путь, который король собирается избрать через королевские земли, это считается совершенно точным. Другие же считают, что король останется в Бендерах до тех пор, пока его войска, стоящие в Померании ⁷⁰, не вступят в Польшу и не пройдут через эту страну до турецкой границы, с каковыми войсками король желает тогда соединиться и уже вооруженным предпринять свой путь на родину. Однако более точные сведения даст нам об этом время. Зато все менее распространяется мнение, будто он собирается найти убежище у венгерских мятежников, на что турки также не предоставят ему войск.

№ 17

Константинополь, 14 июля 1710 г.

15 июня султан неожиданно лишил великого везира Али-пашу, занимавшего этот пост 4 года и 44 дня, его высокой должности, по поводу чего ликуют все жители Турции, как христиане, так и мусульмане, поскольку этот гордый и деспотический министр своим жестоким обращением и несправедливыми поборами заслужил всеобщую ненависть всех народов. В тот же день пост великого везира был отдан Кёпрюлюоглу-паше, для которого предназначалась должность белградского главнокомандующего. Относительно причин, побудивших султана пойти на эту перемену, существуют различные мнения. Вероятнее всего, однако, то, что силяхдар-паша ⁷¹, зять султана, уже на протяжении длительного времени выказывавший ревность по отношению к великому везиру Али-паше, подорвал авторитет последнего в глазах султана и что, после того как несколько месяцев назад Нуман-паша был вызван сюда и обручен с принцессой, дочерью бывшего султана Мустафы ⁷², он сумел столь ловко время от времени подчеркивать перед султаном праведность последнего и невыносимые для всей Турции акты насилия бывшего великого везиpa, [71] что султан стал все чаще и чаще сравнивать достоинства обоих. Поскольку к тому же он узнал, что Али-паша ввиду полного отсутствия денег уже в течение некоторого времени не выплачивает своим подданным жалованья, как он это делал в первые годы своего везирства, он пожелал предотвратить вытекающую из этого ненависть, направленную как против него самого, так и против его великого везира, удалив оного. На его место он назначил Нуман-пашу, известного всей Турции как человек, любящий справедливость.

Смещенному везиру был пожалован пашалык Каффа в Крыму, куда он и удалился 18 июня. От него также потребовали выплаты большой суммы наличными деньгами, и только после заступничества его жены, дочери бывшего султана Мустафы, ему это простили Зато ему было приказано нанять за свой счет 3000 человек в Адрианополе, где он должен еще находиться, и выступить с таковыми к московитской границе. Но его. секретаря и казначея арестовали и потребовали от них 1000 кошелей. Впрочем, через 14 дней, после выплаты нескольких сот кошелей, их выпустили.

Вместо нынешнего великого везира Нуман-паши, для которого был предназначен пост белградского главнокомандующего, эта должность была пожалована султаном его брату Кёпрюлюоглу Абдулла-паше, который вскорости должен прибыть из своего Трапезундского пашалыка, пожалованного ему султаном, где он пребывал в последнее время, так что все дела императора с Портой, как здесь, так и на границе, будут решаться обоими братьями.

Нуман-паше сейчас около 37 лет, а его брату Абдулла-паше — 33, оба они сыновья великого везира Кёпрюлюоглу Мустафа-паши, павшего в 1697 г. в битве при Саламанке. Они принимали участие в том походе вместе с отцом и спасли только жизнь — и ничего более. Еще когда они были очень молоды, им были вверены пашалыки в разных провинциях, и вот первый из братьев стал великим везиром, а второй — белградским главнокомандующим.

Что же касается великого везира Нуман-паши, то он своим справедливым правосудием, которое воздавал в равной мере каждому по мусульманским законам, заслужил любовь всех подданных, и потому его назначение [72] великим везиром было всеми принято с радостью. Но так же, как он старается неукоснительно следовать упомянутым мусульманским законам в делах правосудия, так не оставляет он без внимания и то, что настоятельно предписывается ими оттоманским правителям по поводу завоевания христиан, как главный пункт мусульманской религии. Поэтому он, как свидетельствуют различные офицеры, бывшие в последние годы v него на службе, часто возмущался прежними великими везирами и называл их слепцами и людьми, не радеющими об укреплении религии ислама, так как они при столь благоприятных обстоятельствах последних 10 лет, когда соседние с Портой христианские державы были так заняты взаимными войнами, пребывали в постыдном бездействии и не предприняли ничего для того, чтобы отобрать назад потерянные в последней войне земли и отомстить врагам религии. А на это должны были их сподвигнуть деяния великих везиров — Кёпрюлюоглу Мехмед-паши, Ахмед-паши и Мустафа-паши, а равно его деда, двоюродного брата и отца, которые столь прославили Турцию и мусульманскую религию завоеванием Великого Вардена, Каменецка, Нейхейзель Кандии и, наконец, возвращением Ниссы, Белграда, Видина и Симендрии.

С этими мыслями он, несомненно, приступил и к обязанностям везира, что можно заключить из того, что он тут же 20 июня вызвал к реис-эфенди генерала короля Станислава — Понятовского, а 21 июня — шведского посланника, господина Нейгебауэра, чтобы выяснить их пожелания. 22 июня московский посол был также вызван к названному реис-эфенди, который выспрашивал его о разных делах.

Названный генерал Понятовский и шведский посланник сказали, что шведский король пребывает в Бендерах так долго только потому, что твердо надеется, что Порта наконец, как она обещала ранее, позволит ему с достаточным войском пройти безопасно через Польшу, что как Порте, так и ее высокому владыке немалую службу сослужит. Тем самым с легкостью можно вынудить московского царя, а также короля Августа очистить королевство Польское и передать таковое полномочному национальному королю Станиславу. В противном случае упомянутый царь так закрепится на [73] польских землях, граничащих с Турцией, что через некоторое время его нельзя будет оттуда выдворить. Но сейчас это было бы очень легко, так как у них нет сомнений в том, что имеющаяся в Польше сильная шведская партия и партия короля Станислава при возвращении короля и находящихся при нем польских войск... тотчас же с ними объединятся и обратят оружие против враждебной им партии. Неоднократно упомянутый король твердо верит в данное ему ранее как в устной, так и в письменной форме обещание Порты и не позволит аннулировать его.

После того великий везир совещался по этому делу с муфтием, силяхдар-пашой и Сулейман-пашой и представил в докладе султану заключение, что авторитет Оттоманской империи обязывает доставить неоднократно поминаемого короля в безопасности через Польшу и предоставить ему для этой цели армию из 50 тыс. турок и татар, дабы он мог оказать достойное сопротивление своим врагам.

Вследствие этого неоднократно упомянутый великий везир повелел вызвать к себе 24 июня московского посла и, угрожая ему, убедил его, что, несмотря на возобновленную дружбу, различные московские войска продолжают группироваться на польских границах Турции у Бендер, и, хотя посол пытался возразить, что это нужно единственно для того, чтобы держать под наблюдением шведского короля, их врага, и имеющиеся при нем войска, с тем чтобы они не могли предпринять враждебных действий против Москвы и Польши, великий везир не пожелал принять это во внимание и возразил послу в резких выражениях. Посол должен написать царю и сообщить ему от имени Порты, что все московские войска должны быть незамедлительно оттянуты от этих границ. Он должен также позволить беспрепятственно пройти шведскому королю, которого Порта намеревается сопроводить в его земли через Польшу с 50 тысячами турецких и татарских войск, в противном случае будет применена сила, и московитам следует быть готовыми к этому. Послу были даны Портой 40 дней, в течение какового времени он должен доставить подробный ответ царя.

Что дело обстоит именно так, заверяют меня не только мои информаторы, но в это верит каждый, поскольку [74] в согласии с этим упомянутый московский посол 10 дней назад написал царю и теперь ожидает ответа. Однако каким бы ни был ответ, несомненно, что великий везир с согласия султана решил под предлогом препровождения шведского короля через Польшу, несмотря на возобновленную всего полгода назад мирную капитуляцию, порвать с Москвой и унитис вирибус со Швецией начать войну против царя и короля Августа. Для этой цели он также еще несколько дней назад повелел погрузить на корабли 160 пушек и значительное количество вооружения и доставить Черным морем к границе Московии. Бывшие в здешнем арсенале почти готовые фрегаты и галеры были спешно приведены в состояние готовности и спущены на воду. На их месте было тут же заложено множество других кораблей, дабы применить их на Днепре и других реках, в то время как различные войска получили приказ выступить к Бендерам. Шведы же безбоязненно согласились на то, чтобы обучить турецкие войска по немецкому образцу и ввести в них шведских офицеров. Они, должно быть, намного превосходят московитов. Кроме того, у них полное согласие с местными французами ⁷³, и нынешний шведский премьер-министр Мюллер ведет оживленную переписку с французским послом Дезальером ⁷⁴. Таким образом, из всего этого могут возникнуть большие опасности и совершенно новая система в Европе, особенно при все еще продолжающихся французских и венгерских войнах.

Ваше Светл. Прев. и Милость сами милостивейше изволят поразмыслить над тем, куда, собственно, клонится имеющееся между турками и шведами согласие, мне в моем ничтожестве не к чему распространяться об этом. Но все же Вы милостиво позволите мне верноподданнейше заметить, что эта предстоящая война против Москвы и Польши может в скором времени принять совсем иное направление, потому что как турки, так и шведы немало боятся войны против Московии из-за обширных пустынных провинций и уже пережитых там неприятностей и трудностей. Если им удастся привести королевство Польское к послушанию королю Станиславу, что легко может случиться с помощью имеющихся там сторонников оного, тогда они объединенными силами вторгнутся в Силезию и Польшу, а затем в [75] Германию. Шведы уже ясно заявили об этом намерении и пытаются убедить турок в том, что, стоит показать в Германии шведский флаг, как вокруг него сразу же соберется 60 тыс. человек, и они-де немало раскаиваются в том, что не выполнили такого проекта еще три года назад и так легко дали выгнать себя из Саксонии. Отсюда может также возникнуть большая опасность для Венгрии и Трансильвании, потому что, если Порта ради шведов допустит до разрыва, она с легкостью поддастся на их уговоры, что, впрочем, и в ее интересах. А так как шведы очень сожалеют о нынешнем несчастном положении Франции, это может привести, принимая во внимание издавна существующий союз с этой короной, к поддержке таковой, а при том, что французская корона испытывает, как известно, ненависть к светл. императорскому дому Австрии, — к возможному закату оного.

Милостивейший и глубокочтимый Владыка! Я покорнейше предоставляю все это на суд Вашего Светл. Прев. и Милости и пребываю в верноподданническом ожидании, что изволит Ваша Милость предписать мне в силу столь критических обстоятельств. До сих пор я, по Вашему милостивейшему приказанию, проявлял свою полную незаинтересованность в этих щекотливых обстоятельствах и лишь тщился о том, чтобы Порта ничего не предпринимала непосредственно против Вашего Высочайшего К. В. Но если и в самом деле будет заключен этот турецко-шведский союз и шведский король сможет по своему желанию использовать татарские и турецкие войска для своих целей, что может случиться будущей осенью, из этого вскорости могут возникнуть вышеупомянутые трудности. Это было бы тем опаснее, что трудно предвидеть, во что может вылиться подобный союз, чтобы вовремя принять меры. Поэтому я предоставляю это на суд Вашего Светл. Прев. и Милости, не сочтете ли Вы необходимым в интересах королевской службы по возможности скорее снабдить меня значительной суммой денег, без которых здесь невозможно что-либо предпринять. Местные шведы, как и поляки короля Станислава, хотя в Вендорах они в силу недостатка денег не могли платить жалованье своим войскам, потратили здесь много денег и благодаря этому осуществили свои намерения против [76] московитов, после того как щедрость тех несколько иссякла. Со стороны короля было бы неосмотрительно не постараться по возможности избежать нависшей опасности, даже из недостатка денег, не сохранив старых друзей и не приобретя новых при новом правительстве. Присланные сюда в прошлом году деньги почти полностью истрачены, о чем я вскорости пришлю счет.

№ 18

Константинополь. 8 ноября 1710 г.

После того как по приказу Вашего Светл. Превосходительства и Милости я самолично представил великому везиру все, что может послужить помехой планируемых враждебных действий против Польши и Москвы, принимая во внимание шведов и французов, я повелел моим информаторам высказать все то же самое в нужных местах, а равно подчеркнуть великолепные победы, одержанные Вашим Рим. К. В. и союзниками, особенно в Испании, и, напротив, указал на отчаянное положение французов, шведов и мятежников, в поддержку которых Порта хочет взяться за оружие. После этого великий везир 22 октября и в последующие дни провел несколько конференций с другими министрами и послал султану заключение, в котором, по словам некоторых моих добрых друзей, говорилось, что при обстоятельствах, ухудшающихся с каждым днем, Порта считает необходимым для соблюдения приличий не идти на разрыв отношений с соседями. За правдивость этого факта говорит то, что с этих пор полностью прекращены работы над военным оборудованием в арсенале и вещевых складах. И обескураженные физиономии местных французов и шведов также свидетельствуют о том, что они оставили почти всякую надежду преуспеть в своих интригах.

Несмотря на это, они не перестают с величайшей наглостью день и ночь натравливать Порту и напоминать ей об обещаниях, данных шведскому королю, которые Порта не может аннулировать, не нанеся этим большого вреда высочайшему авторитету султана. Они также пытаются убедить Порту в том, что великая оттоманская держава могла бы добиться всего, пока ее [77] соседи заняты войной, а ее войска находятся под героическим командованием шведов. Зато они не замалчивают того факта, что, даже если австрийский имперский дом укрепится в Венгрии и Испании, а московский царь — в завоеванных им землях, Порта после поражения Франции и Швеции окажется в еще большей зависимости от великодушия своих врагов. Чтобы представить эти соображения в еще более выгодном свете, шведы используют предоставленную им турецким казначеем сумму в 800 кошелей, добрую часть которой, истраченную на подарки турецким министрам, дабы завоевать их расположение, они могут записать себе в доход.

Но Порта, чтобы хотя бы отчасти сохранить свой авторитет в вопросе о помощи, обещанной королю Швеции, намеревается, вероятно, с помощью трактата убедить московского царя, во-первых, вывести его войска из Королевства Польского и полностью эвакуировать их и, во-вторых, разрешить мирно проследовать шведскому королю с его людьми под мощным эскортом турецких войск через Польшу в его страну, на что упомянутый царь, по словам его здешнего посла, согласится в том случае, если турецкий эскорт будет состоять не более чем из 5 тыс. человек, коим будет гарантирована безопасность при вступлении и выходе из страны. Однако следует обождать, удовольствуется ли этим король Швеции, так как он не столько заинтересован в мирном возвращении через Польшу, сколько в том, чтобы натравить Турцию на Москву, с помощью турецких и татарских войск упрочить позиции короля Станислава, а также свои собственные позиции в Польше и осуществить свои прочие намерения.

22 октября великий везир прислал ко мне на квартиру переводчика Порты Янаки Маврокордато с меморандумом, присланным в свое время в Порту через здешнего московского посла и составленным на турецком языке, чтобы дать мне его для прочтения. Названный меморандум содержит просьбу о том, чтобы, поскольку на кораблях, прибывших сюда недавно из Черного моря, содержится некоторое число московитских рабов, которых татары захватили в пограничных областях Московии, во время мира, в нарушение капитуляции, отпустить таковых на свободу и доставить назад. [78]

Причина, по которой великий везир прислал мне этот меморандум, заключалась, однако, в том, что посол величал в таковом своего господина «могущественнейшим царем и императором», из чего великий везир заключил, что царь лелеет далеко идущие честолюбивые планы укрепиться в Польше и не намеревается выводить оттуда свои войска. На это я повелел через переводчика ответить, что мне не кажется, что из этого можно сделать такие выводы. Правда, определение царя как императора ⁷⁵ является необычным, новым и не подобающим ему титулом, и, следовательно, Порте в случае, если указанный посол и в дальнейшем будет письменно или устно называть своего господина столь необычным способом, надлежит наказать этот способ действий, отбрасывая такие писания и не давая на них ответа, поскольку Порта в заключенной с Москвой капитуляции не признала за царем столь высокого звания и признает эту высочайшую честь и титул императора только за двумя самыми великими владыками — римским и оттоманским. Великий везир сообщил мне также при этой оказии, что хочет вручить мне указанный меморандум в оригинале с печатью посла, когда он не будет потребен ему самому. Упомянутый московский посол вообще еще не получил аудиенции у нового великого везира, но он заявил, что, поскольку таковая аудиенция не была ему предоставлена прежде, чем французскому послу, как он того добивался, он не желает впредь более получить аудиенцию у великого везира. Из чего Ваше Светл. Превосходительство и Милость изволят милостивейше заключить, что Москва публично притязает здесь на королевское достоинство и пытается заполучить его. Посему я нижайше вопрошаю, как подобает мне держать себя в столь неприятном деле в будущем и какие шаги следует мне предпринять при Порте.

3-го числа сего месяца сюда прибыл татарский хан, по старинному обычаю принятый великим везиром и прочими турецкими министрами перед городом и препровожденный в приготовленную для него квартиру. Но Юсуф-паша, которого вызвали сюда, приехать отказался, ссылаясь на свой преклонный возраст и дела в Бендерах, и прислал в Порту свое заключение о современном положении. Генерал Понятовский, служащий у Станислава, [79] выехал навстречу татарскому хану, чтобы встретить его на расстоянии двух дней пути и еще до прибытия сюда склонить на сторону шведского короля и короля Станислава, а шведский посланник Нейгебауэр еще 6-го числа с. м. получил аудиенцию у хана. Следовательно, ясно, какую резолюцию примет Порта с татарским ханом относительно шведских и московских дел.

В такой ситуации очень удачно сложилось, что я 3-го числа с. м. в частном послании получил известие о том, что их Католическое высочество Карл III действительно прибыл в Мадрид и что крепость Нейхейзель наконец сдалась Вашему Рим. К. В. Я тотчас же составил донесение об этих великих событиях на турецком языке и вручил его великому везиру через его секретаря, каковой везир самолично передал его 5-го числа с. м. в докладе султану.

№ 19

Константинополь, 27 ноября 1710 г.

Великий везир Мехмед-паша, спокойный и дружелюбный человек, вследствие моей покорнейшей реляции от 8-го с. м. всесторонне обдумал и уже принял с некоторыми турецкими министрами меры, дабы не быть вовлеченным из-за шведского короля в осложнения и дать последнему с согласия московитов мирно проследовать через Польшу в его земли с приданным ему ради его безопасности турецким эскортом. Однако с тех пор, как 3-го с. м. сюда прибыл татарский хан и несколько раз совещался относительно современного положения с султаном, а равно с великим везиром и другими турецкими министрами, вся оттоманская Порта о другом раздумывать стала ⁷⁶. А так как татарский хан дал первый повод к столь серьезной перемене, для лучшего понимания дел стоит вкратце повторить то, о чем я время от времени сообщал на протяжении восьми лет в моих нижайших донесениях.

Упомянутый татарский хан еще во времена Карловицкого мирного договора при султане Мустафе выказывал столь явное недовольство заключенной с Москвой капитуляцией, которую считал в высшей степени [80] невыгодной, что названный султан Мустафа еще восемь лет назад был вынужден, дабы сохранить мир с Москвой, утихомирить его силой, послав на Нижний Дунай в Бабадаг некоторое количество турецких войск под командованием Юсуф-паши. Затем, после происшедшего в то время переворота, имевшего следствием свержение султана Мустафы и возвышение султана Ахмеда, поскольку сей татарский хан продолжал упорствовать в своих беспокойных мыслях, султан Ахмед шесть лет назад сместил его, выслал на остров Родос и передал ханство его младшему брату. Но, после того как тот два с половиной года назад потерпел поражение в походе против кирасир, нынешний татарский хан два года назад был вновь призван сюда, и ему во второй раз было пожаловано ханство, которое он принял только с тем условием, что Порта обещает ему предпринять против Москвы такие меры, чтобы московиты, закрепившиеся слишком близко от Крыма и построившие там укрепления, тем или иным способом были удалены оттуда. С того времени он начал вести переписку с королем Станиславом, здешним пфальцграфом... и шведской партией, направленную против Москвы; но особенно с королем шведским, после того как тот вынужден был спасаться бегством с Украины в турецких владениях, в Бендерах, вошел он в тайный сговор против Москвы. А когда он узнал об имевшем место в начале этого года, в январе месяце, возобновлении московской мирной капитуляции, он был так возмущен этим, что без специального разрешения Порты тут же отправился к упомянутому королю в Бендеры, где пребывал более шести месяцев, пока благодаря его тайным интригам против возобновления мира с Москвой великий везир Али-паша не был смещен со своего высокого поста. Настроенный таким образом татарский хан призван сюда, как упомянуто выше, для консультации по современному положению; отсюда неизбежно, что либо он, татарский хан, будет вторично лишен своей должности, либо Порта, по его настоянию, пойдет на разрыв с Москвой.

Неоднократно поименованный татарский хан 9-го с. м. получил у султана торжественную аудиенцию, причем был принят с особыми почестями и торжественно одарен собольей шубой и шапкой, двумя [81] соргучами ⁷⁷, или султанами из перьев цапли, саблей, украшенной драгоценными камнями... луком и ценными стрелами. После этого он присутствовал на продолжавшемся в течение 5—6 часов тайном совещании султана с великим везиром, муфтием и силяхдаром Али-пашой.

Подобные совещания непрерывно проводились также и другими министрами почти во все последующие дни или, скорее, ночи, чему дал повод праздничный месяц Рамазан, при котором день обращается в ночь, так что принятые там решения можно с полным правом назвать творением тьмы, из-за чего, впрочем, оттоманский полумесяц может в свое время потерпеть затмение.

Совещания были объявлены также в объединениях ополчения, а также в корпусе янычар, у сипахи, джебеджи, или военнослужащих, у топчу, или оружейников, проведены они среди людей старшего возраста, особенно тех, кто остался от последней немецкой войны. На всех этих совещаниях обсуждалось, порвет ли Порта ради французов и шведов с московским царем и королем Августом или нет, пока наконец 18-го с. м. на тайном совещании, на котором присутствовали султан, татарский хан, муфтий, оба казиаскера, или судьи, из Румелии и Анатолии, силяхдар, Али-паша и Сулейман-паша, не было принято решение о разрыве и 20-го с. м. объявлено при соблюдении следующих формальностей.

19-го на названный день, на вторник, в который обычно... не проводится Диван, был назначен большой Диван, и на него к 5 часам утра кроме многих других должны были явиться все названные выше министры и объединения ополчения, а также шейхи и улемы, те, кто сведущ в законах и юриспруденции. После того как в назначенный день и час каждый занял в присутствии султана по порядку свое место, татарский хан, как зачинщик принятой резолюции, начал речь. Он сказал, что прибыл из Крыма к султану с твердым намерением преклонить свою голову у его ног и вернуться назад лишь с оружием в руках. Он рад, что наконец принято целительное решение, без которого ни он, ни сам султан не смогли бы в будущем прогнать врага от своих земель, уже почти полностью окруженных им ... Затем заключение и резолюция были подписаны всеми министрами, а также объединениями ополчения, и в довершение [82] всего были высланы на улицу несколько чаушей (глашатаев), чтобы произнести следующую речь перед собравшимся во множестве народом: «О народ Магомета! Могущественнейший император со своим Диваном принял решение о войне. Каково ваше мнение?» Народ единодушно вскричал: «Зафер истериз! Зафер истериз! — Хотим войну!» Так как для законного объявления войны недоставало теперь только фетвы, т. е. требуемого законом высказывания муфтия, оно было изложено на бумаге и скреплено собственноручной подписью султана — Хатти-шериф,— после чего муфтий сотворил предусмотренную для таких случаев молитву, так называемую феттах, каковая молитва сейчас продолжает твориться во всех мечетях.

Москва в 15 пунктах обвиняется в действиях против мира: что она-де никогда не выполняла условий заключенной мирной капитуляции, но вопреки таковой укрепилась на границах татарской территории и заложила там различные укрепления, каждое из которых составляет пункт обвинения; после битвы под Полтавой она преследовала шведов до самой турецкой территории, где многие были убиты и взяты в плен; минувшей зимой несколько отрядов московитов вторглись в Молдавию и убили там множество шведов, а других увели в плен; подданные царю казаки устраивали различные эксцессы в Ногайской Татарии; московский генерал недавно позволил себе потребовать от молдавского князя провиант; царь отказался разрешить шведскому королю проследовать в земли оного через Польшу, в которой сей царь ни малейшего участия принимать не должен; московский же посол благодаря коррупции прежнего министерства добился продления мирной капитуляции; и наконец, московиты ввозом и распространением изображений идола (как называют это турки), из которых большая часть была публично сожжена в разных местах, пытались отвратить живущих на землях Крыма подданных Турции от повиновения султану. Все это в свое время было сообщено мне различными информаторами, лично при сем присутствующими.

Во все это время я своей ничтожнейшей властью разными способами пытался действовать ад литтерам в соответствии с инструкцией Вашего Светл. Прев. и Милости, милостивейше мне предписанной, и не преминул [83] использовать как прибывшие из Испании, Артезии и Венгрии добрые вести и довести их до сведения всего турецкого министерства и самого султана, так и со всей осторожностью и скромностью использовать в надлежащем месте другие мотивы, которые могли бы удержать Порту от разрыва. Большее и менее скромное усердие могло бы ввергнуть нас в другие, более опасные затруднения и, вместо того чтобы предотвратить разрыв с Москвой и Польшей, могло бы привести к тому, что оттоманская держава обратилась бы именно против Венгрии, что и составляло основную цель французов. Благодаря принятой Портой резолюции — хвала божескому провидению! — удалось, несмотря на существующую уже семь лет опасную конъюнктуру, добиться того, что ничего подобного не может угрожать Вашему Рим. К. В., что было бы чревато большими, по всем человеческим понятиям, трудностями всему наисветлейшему императорскому австрийскому дому.

20-го с. м. я направился к английскому и голландскому посланникам, чтобы сообщить им все вышесказанное, каковые поначалу были очень удивлены и чуть ли не подвергли мои слова сомнению, но позже они получили достаточно доказательств с других сторон, так как английский посол во время нанесенного мне визита 24-го с. м. сообщил мне, что они напишут своим высоким владыкам то же самое. Присутствующий здесь посланник короля Августа также послал просить меня доставить через Вену это приложение, адресованное его польскому величеству.

Более всего содействовали всем вышеизложенным событиям французы, шведы и поляки, служащие у Станислава, а именно генерал Понятовский, и пфальцграф, и шведский комиссар Функ, которые часто, переодевшись в турецкое платье, ночевали в квартирах турецких министров. Они до небес превозносили оттоманскую и татарскую мощь, что было по сердцу гордым и тщеславным туркам, они заверяли их в том, что те могут рассчитывать почти на всех поляков, которые, вне всякого сомнения, выступят за короля Станислава, а также на венгерских мятежников Они говорили, что Франция также в состоянии вести войну еще несколько лет и, вероятно, благодаря столь важной диверсии сможет полностью поправить свои дела. В то же время [84] римскому императору совершенно невозможно вмешаться в это дело. Шведский король нанес 5 октября столь сокрушительное поражение датскому флоту, что король Дании был вынужден заключить со шведами сепаратный мир, и после такого успеха Швеция может напасть на Москву с другой стороны. Названный генерал Понятовский также передал великому везиру проект с указанием, как в короткое время сделать турецкие войска регулярными и непобедимыми. Новый французский посол, Дезальер, похваляется, что более всего способствовал этому, так как он якобы вел все дело своими советами. 19-го с. м. он вместе с Понятовским получил тайную аудиенцию у великого везира, а 21-го посетил татарского хана, причем французы, его подчиненные, с великой радостью обнимали татар и называли их своими братьями.

20-го с. м. шведы спешно послали отсюда в Бендеры на почтовых офицера, каковой должен устно сообщить о принятой Портой резолюции о войне против Москвы, 24-го с. м. отсюда в Бендеры отбыл также пфальцграф, которому Порта повелела выплатить 10 тыс. дукатов и предоставить его людям, стоящим в Молдавии, достаточное количество фуража и провианта. Названный пфальцграф должен иметь приказ привлечь на свою сторону находящихся в Польше приверженцев партии короля Станислава, чему он хотел положить начало еще здесь, предлагая своему исповеднику, польскому иезуиту, вступить в партию Станислава, под угрозой того, что здесь его ожидает самое жестокое обращение, поскольку московского посла бросят в Семь башен, а с ним обойдутся еще хуже. Об этом он дал мне понять через своего секретаря и желал получить у меня совет, на что я повелел призвать его к стойкости.

24-го с. м. некий везир Агаши, по имени Хасан, который уже несколько лет по поручению Порты следил за московским послом и оказывал послу в его делах различные полезные услуги, был арестован и под пыткой сообщил, что ему известно о московских делах. И он, между прочим, показал, что названный посол, дабы продлить мир, к которому стремились год назад, раздал в различных местах около 3000 кошелей, или полтора миллиона талеров, что представляется почти [85] невероятным, из чего главную долю должны были получить бывший великий везир Али-паша, смещенный три месяца назад муфтий и дефтердар эмир Али-эфенди, однако точными сведениями на этот счет располагает молдавский господарь, Николаки Маврокордато, бывший тогда переводчиком Порты; поэтому он, молдавский господарь, и без того обвинявшийся в приверженности к Москве, 25-го с. м. был лишен своего господарства, его велено было доставить сюда под надежной стражей. На его место господарем был тотчас назначен некий Димитрашо Кантемир ⁷⁸.

При этом весьма удивительно то, что хотя возобновление мира стоило Москве в прошлом году немало, как это можно с уверенностью предположить, и, следовательно, надо думать, для них это имело большое значение, однако московский посол из-за спора о преимущественном праве с французским послом (он требовал аудиенции у великого везира до оного) более ни разу, невзирая на столь критическое положение, не пожелал получить аудиенции у великого везира, которого он так ни разу и не посетил. Тогда как великий везир, когда он еще вел переговоры по поводу разрыва, охотно побеседовал бы с ним, и могло бы оказаться вполне вероятным, что, если бы удалось преодолеть недоверие, которое вызывало у Порты постоянное пребывание московитских войск, все дело можно было бы уладить мирным путем.

Перейдем после вышеизложенного от объявления войны к приготовлениям Порты к войне: меня заверили, что дефтердар (финансовый начальник) получил приказ раскрыть реестры и оборудовать все по образцу экспедиции, предпринятой в 1683 г. Это значит держать в боевой готовности столько же личного состава, артиллерии, оружия, провианта и фуража, как тогда. Помимо небольшого увеличения численности янычар и того, что сипахи и другие подчиненные пашам войска в провинциях уже стоят наготове, личный состав легко мобилизовать, и недостаток будет ощущаться скорее в их боевых качествах и опытности, нежели в численности. Артиллерией и боеприпасами здешние склады обеспечены в достаточном количестве, и уже в течение двух лет их столько вывозится отсюда к московитским границам, что, вероятно, понадобится для войны ненамного [86] больше. А провианта в турецких землях такое изобилие, что можно было бы целый год снабжать им Францию, Италию и Испанию и страна даже не заметила бы этого. Недостатка в деньгах, этой важнейшей основы для войны, не будет тем более, что, по оценке самых осторожных турок, в кассе султана находится по меньшей мере 40000 кошелей, или 20 миллионов талеров наличными.

Меж тем софийскому паше — Кара Мехмед-паше — уже отправлен приказ без промедления отправляться в Бендеры и принять там в качестве сераскера команду на эту зиму вместо Юсуф-паши, которого по требованию татарского хана отозвали и приказали отправиться в Килию. Сам султан с великим везиром и всей Портой должен в первые дни после мелкого турецкого праздника... который состоится в начале февраля, отправиться отсюда в Адпианополь. к каковому выступлению здесь должны собраться 60 000 янычар, сипахи, джебеджи и топчу. Будущей весной султан должен отправиться из Адрианополя в Силистрию на Дунае, чтобы ближе осмотреть театр боевых действий и воодушевить турецкую армию, которую поведут на Москву великий везир и шведский король. Упомянутый великий везир заявил, что он не мог бы сыскать лучшего командующего. нежели шведский король, который достаточно ожесточен против московитов, знает их и немало имел с ними дел за последние 10 лет. Татарский хан намеревается с часу на час выступить отсюда, и можно быть уверенным в том, что перед своим выступлением он оставил Калга-султану, или его великому везиру и брату, полномочный приказ держать в боевой готовности 50 000 татар, чтобы по первому знаку выступить на Москву и казацкие земли, о каковой экспедиции мы еще впоследствии немало услышим. С татарским ханом отсылается также... послание султана к московскому царю, в котором в последний раз предписывается вывести московитские войска из Польши, позволить шведскому королю совершить вышеупомянутый проход и вернуть казакам их прежние права и вольности. Однако, по полученным сведениям, это предпринято единственно для того. чтобы соблюсти видимость, усыпить бдительность московитов еще на какое-то время, и ни в коей мере не для. того, чтобы достичь урегулирования. [87] Новый господарь, Кантемир, тоже отбывает с ним в Молдавию, чтобы собрать там 5000 молдавского войска, которые, как и 10000 валахов, каковых должен предоставить валахский господарь, должны после присоединиться к находящимся в Молдавии польским войскам под командованием пфальцграфа... с которыми затем, как с чисто христианскими войсками, названный пфальцграф должен попытаться привлечь на свою сторону поляков, доброжелательно настроенных к королю Станиславу, и всех других.

Так как многие прежние примеры показывают, что Турция в прошлые времена часто делала вид, будто ведет войну против одной державы, а потом неожиданно оборачивалась против другой, я стремился всеми способами точно, но незаметно разведывать у моих информаторов и других добрых друзей, не намеревается ли Порта втайне использовать свою мощь против Вашего Римского К. В. в Венгрии. Но я не нашел никого, кто имел бы такое мнение, к чему, впрочем, не имеется никаких видимых поводов. Только московский посол сказал нескольким людям, зная, что они передадут это мне, что якобы разрыв с Москвой еще не решен окончательно и все дело можно было бы рассматривать как направленное против Венгрии. Но, несомненно, он сделал это только для того, чтобы либо польстить самому себе, либо встревожить нас к своей выгоде.

Но какие бы невыгодные последствия ни повлек за собой объявленный Портой разрыв отношений с Москвой и Польшей для высочайших интересов Вашего Рим. К. В., мне по причине моей ничтожнейшей должности не подобает распространяться об этом, и я хотел бы лишь верноподданнически подчеркнуть, что, если шведы и поляки короля Станислава опять обретут в Польше почву под ногами, венгерский мятеж, если он вскоре не будет совершенно подавлен, почерпнет из этого новые силы, и Силезия и Саксония не долго будут оставаться тогда в безопасности. А если турецкие войска под шведским руководством переймут европейские правила ведения войны, оттоманская держава вновь окажется страшной опасностью для христианства.

Комментарии

59. «Хотя документ, содержащий заключение мира... был вручен московскому послу на данной ему султаном аудиенции 24 января...-» Дата указана неправильно. На ратификационной грамоте Ахмеда III стоит дата 3 января 1710 г., или 14 января по нов. ст. [9, т. IV, с. 468]. Об этом же событии русский посол в Стамбуле Толстой доносил канцлеру Головкину 7 января: «...настоящего генваря в 3-й день был у салтанова величества на аудиенцию, принял я новомирных договоров инструмент на турецком языке» [62, с. 225; см. также док. № 14].

60. «Следует лишь удивляться тому, что московиты согласились на столь невыгодный для них договор...» Это утверждение необоснованно. Русско-турецкий мирный договор 1710 г. — точная копия Константинопольского мира 1700 г., о чем свидетельствуют обе стороны. В ратификационной грамоте султана от 3 января 17.10 г., говорится, что «он слово в слово» обновляет все 14 статей договора 1700 г. После этого абзаца в тексте, напечатанном в «Полном собрании законов», сказано: «В сем месте вписаны все статьи перемирного трактата, заключенного 3 июля 1700 г. в Константинополе [9, т. IV, № 2242, с. 468-469]. Толстой доносил канцлеру Головкину 7 января 1710 г., что новый договор «слово в слово написан противу прежнего без всякие убавки и прибавки» [62, с. 225].

61. «...за ними из всех достигнутых в последнюю войну завоеваний...» Имеются в виду Азовские походы Петра I в 1695 и 1696 гг. против Турции, когда русские войска завоевали г. Азов (1696) и ряд турецких городков на Днепре. В соответствии с Константинопольским договором ,1700 г. городки на Днепре были разрушены, а Азов Россия сохранила за собой [31, с. 152-159].

62. «...сохранение мира стоило царю свыше 100 тыс. дукатов». Согласно показаниям некоего везира по имени Хасан, следившего на продолжении нескольких лет за Толстым, русский посол, чтобы осуществить продление мира, «раздал в различных местах около 3000 кошелей, или полтора миллиона талеров». Тальман пишет, что это «представляется почти невероятным» (см. док. № 19).

63. «Причем татары также получили весьма значительные выгоды...» Свое мнение Талкман подкрепляет ссылкой на статьи 2 и 5 договора. Статья 2 говорила о разоружении «поселочных у Днепра городков» — Тавани, Кызыкермена, Нустрет Кермена и Сагин Кермена. Статья 5 указывала, что земли от Перекопа до Азова остаются пустыми. Но эти статьи повторяли лишь то, что по этому поводу говорилось в договоре 1700 г. [9, т. IV, о. 67, 68].

64. Бостанджи — солдат дворцовой стражи. Джебеджи — латник; кирасир; один из корпусов турецкого войска.

65. Ныне Галиполи.

66. «...прибытие нового французского посла, Дезальера...» Маркиз Дезальер (Des Alleurs) в апреле 1710 г. сменил французского посла в Стамбуле Ферриоля. До этого он был послом в Мукачеве, при Ракоци. О враждебных по отношению к России действиях Дезальера в Турции доносил в Вену чрезвычайный посол цесаря в России генерал Велчек [65, с. 84, 85, 89, 94 и др.; 8, т. XI, вып. 1, с. 335-337].

67. «...одержанной ими в Сцене победы над датчанами...» Сцене — Скония (Шония) — шведская провинция на юге Скандинавии. В конце октября ,1709 г. датчане высадили десант и захватили ее. В феврале 1710 г. шведские войска под командованием генерал-фельдмаршала Магнуса Стенбока разгромили десант датчан, потерявших в бою 6000 человек. В октябре 1710 г. Дания капитулировала и заключила со Швецией сепаратный мир [8, т. X, с. 479; 56, с. 362].

68. «...недавно в Бендеры к королю Швеции прибыл Потовский...» Имеется в виду польский вельможа Иосиф Потоцкий, виднейший представитель партия С. Лещинского, приверженец Карла XII и противник Августа II. В начале 1709 г. под его командованием находилось 10-тысячное войско. В октябре того же года он помог стоявшему в Польше шведскому корпусу генерала Крассова и С. Лещинскому уйти от преследования русских войск в Померанию. Войско его быстро таяло и к концу года насчитывало «толко с ты-сячю». Тальман указывает 2 тысячи (см. док. № 16). Потоцкий пытался перейти со своим отрядом прусскую границу, но безуспешно. Тогда он ушел в Венгрию, соединился с повстанцами, а вскоре без ведома Ракоци ушел в Молдавию и присоединился к Карлу XII (в самом конце 1709 или в начале 1710 г.) [см. 8, т. IX, вып. 2, с. 1300, 1301-1303; т. X, с. 478-479, 506, 545, 575, 594 и др.].

69. «...прибывший сюда польский посланник...» Речь идет о после короля Августа II, коренном ловчем Рыбинском.

70. «...его войска, стоящие в Померании...» Говорится о шведском корпусе генерал-лейтенанта Краосова. Относительно Померании, стоявших там шведских войск и столкновения интересов разных стран см.: сборник «Полтава» (М., 1969); Т. К. Крылова. Историческая подготовка вступления русской армии в Померанию в 1711 г. — Исторические записки. Кн. 19. М., 1946.

71. Силяхдар (силяхтар) — оруженосец, один из придворных чинов; также название одного из корпусов османской армии.

72. «...бывшего султана Мустафы...» Речь идет о Мустафе II (1695 — 1703). При этом султане Порта заключила с Россией Константинопольский мир на 30 лет. Свергнут с престола в 1703 г. Его сменил брат (Ахмед III, 1703 — 1730).

73. «...у них полное согласие с местными французами...» Имеются в виду постоянные контакты между шведскими и французскими представителями в Стамбуле.

74. «...Мюллер ведет оживленную переписку с французским послом Дезальером». Мюллер — шведский бендерский канцлер. Свидетельство Тальмана об оживленной переписке между шведским премьер-министром и французским послом в Стамбуле подтверждает данную Петром I оценку французской политики в 1710 г. в Турции, как враждебной по отношению к России [5, ч. I, с. 309 — 310].

75. «...определение царя как императора...» Официальный титул «императора всероссийского» Петр I получил в 1721 г., после окончания Северной войны. Тогда же Россия стала называться империей. По этому поводу между австрийским и русским дворами шла длительная переписка историко-юридического характера. Она составляет целый том — 179 листов [14; 66; 40].

76. «...оттоманская Порта о другом раздумывать стала», т. е. думать о войне с Россией. Это произошло под влиянием крымского хана, прибывшего в Стамбул в начале ноября. Аналогичное мнение высказал П. А. Толстой в письме Головкину от 10 ноября (ст. ст.): «А все сие учинилось от хана крымского, понеже возмутил народ, и всем народом воабудились к войне» [8, т. X, с. 769].

77. Соргуч — султан на шляпе.

78. «...господарем... назначен некий Димитрашо Кантемир». Д. К. Кантемир (1673 — 1723) — ученый и политический деятель Молдавии и России. Много лет прожил при султанском дворе. Назначен молдавским господарем вместо Николая М.аврокордато 26 ноября 1710 г. В апреле 1711 г. между ним и Петром I был заключен тайный договор об освобождении Молдавии от турецкого ига и о присоединении ее к России. После Прутского похода Петра переселился в Россию [29, с. 360-362; 32, с. 452-460].