МУХАММАД ТАГЫ-ХАН

[СИПИХР]

ОТМЕНИТЕЛЬ ПРЕДЫДУЩИХ ИСТОРИЙ

НАСИХ-УТ-ТАВАРИХ

БОРЬБА ИРАНА С ХОРЕЗМОМ И ТУРКМЕНАМИ

В начале (1267 г. х. — ноябрь 1850 г.) шах Насир-уд-дин отдал приказ, чтобы шахзаде Султан Мурад-мирза воздал по заслугам серахским туркменам, которые не прекращали набегов на округу священного Мешхеда. Разумеется, Султан Мурад-мирза в Согласии с советом и благоусмотрением Сам хана, ильхани, и Аббас-кули-хана, джеханбеглю, который был назначен мирпанджем, закончил приготовления к походу и стал скликать войско из близких и дальних мест. Из столицы — Тегерана также прибыли один вслед за другим полки: караджадагский, (Караджадаг — горный район, расположенный между р. Араксом и горами Карадага в Азербайджане. Центр района — г. Ахар к северо-востоку от Тавриза, находящийся на высоте 1476 м над уровнем моря. Район состоит из 146 деревень с населением около 18 00 душ. Караванный путь приводит из Ахара к Худоаферинскому мосту на р. Араксе, а шоссейная дорога связывает город на юго-западе с Тавризом, на востоке с районом Мешкина, населенным юркским племенем — шахсевенами. Караджадацы отличались смелостью, известным чувством независимости и «наклонностью к разбойничьим подвигам». М. К и хан, Джуграфия-и-муфассал-и-Иран, II, стр. 164. Тегеран, 1311 г. х. (1933) шакакский, (Шакак — племя курдов в западном Азербайджане в районе Салмаса, Хоя и Котура. Отсюда набирались постоянные полки: II тумана — 5-й и 6-й полки, III тумана — 7-й полк. Сани-уд-доуле, «Матля-уш-шамс», Тегеран, 1301. Прил. стр. 26) конница шахсевенская, бейранвендская (Бейранвенд — одно из главных племен луров; живет в Пишкухе (восточная часть Луристана — «Предгорье», в противоположность западной части — Пуштекуху — «Загорью»), занимая северо-восточную часть Луристана. Принадлежит к так называемым племенам «лек к», говорящим на южнокурдском наречии, насчитывает 1000 семейств. Как и другие племена, кочевые и оседлые, племя бейранвенд обязано было выставлять для центральной власти, в случае необходимости, определенный военный контингент: при наличии у племени лошадей — конницу, при отсутствии тазовых — пеших стрелков) и мафийская. Словом, когда прошло два месяца со дня нового года, то Султан Мурад-мирза приказал сначала схватить и заключить в оковы всех бывших в г. Мешхеде туркмен, чтобы кто-нибудь из них не дал знать в Серахс. Затем, выступив из г. Мешхеда и двинув войско, он предпринял путь через Муздуранский проход. Этот путь крайне трудный, и от горы Муздуран до лежащих в четырех фарсахах расстояния земель Шурик нет места для привала и водопоев, да и в Шурике нет никакой воды, кроме соленой. Итак, Султан Мурад-мирза дошел до Шурика и здесь оставил позади себя обоз, вьюки и всю поклажу, а также три пушки и отряд солдат, чтобы они охраняли этот обоз и шли вслед за войском. Сам же, выбрав в лагере пять тысяч пятьсот человек из конницы и пехоты, форсированным маршем выступил к Серахсу, который находился на расстоянии пятнадцати фарсахов, и за ночь прошел шесть фарсахов пути. Когда наступил день, и солнце начало палить солдат, к мучениям пути и жажде прибавилась еще и сильная жара, многих это валило с ног, от жажды многие [245] падали на землю. Шахзаде приказал грузить ослабевших на вьючных животных и таким образом двигаться. Некоторые солдаты, искавшие убежища от изнурительной усталости под колючими кустарниками по краям пустыни, попались в плен к туркменам и были убиты.

Проделав путь с такими трудностями и лишениями, Султан Мурад- мирза остановился во время второго намаза в двух фарсахах от Серахса. Войско тотчас напилось воды и избавилось от мучений жажды. Отряд всадников сел на коней и в тот же день, захватив в окрестностях города сто человек мужчин и женщин из жителей Серахса, доставил их в лагерь, и хорасанские всадники, которые знали эти земли вдоль и поперек, поскакали и пригнали тысячу голов верблюдов. На следующий день они вместе о всадниками тимури и сархадди быстро проскакали до местности Шир-тепе, которая находится на расстоянии двух стоянок по ту сторону Серахса, и пригнали к Муздурану и Ак Дербенду сто тысяч голов овец, и каждый получил свою долю добычи. Когда в сердцах туркмен от этого набега и грабежа вселился страх и ужас, Султан Мурад-мирза отдал войску приказ сесть на коней и предпринять путь к Серахсу. Когда до крепости Серахса оставалось не больше как (расстояние) одного выстрела, из города выскочили толпами конные и пешие туркмены и некоторое время сражались, но не добились результата и, вернувшись, засели в крепости. А шахзаде (Султан Мурад-мирза) стал лагерем в виду Серахса и в течение четырнадцати дней осаждал его.

В это время открылось, что Мухаммед Эмин-хан, правитель Хорезма, с воинственной армией совершает поход на Мерв и ни в коем случае не откажется от помощи жителям Серахса.

С другой стороны, вельможи Серахса, придя к шахзаде, принесли ему выражение верноподданничества и преданности и обязались никогда не совершать ослушания и не браться за грабежи и набеги в землях Хорасана.

Разумеется, Султан Мурад-мирза, по соображениям дальновидности и требованию времени, направился в обратный путь, отступил па стоянку Пас Камар и здесь стал на бивуак. Ему сопутствовали также вельможи Серахса, но испугались остановки шахзаде в Пас Камаре и того, как бы он снова не пошел на Серахс. Поэтому, отправив в Мерв человека, они попросили помощи у хана Хивы. Тот послал в помощь им две тысячи всадников. Подойдя близко к лагерю Султана Мурад-мирзы, всадники устроили засаду. Случайно, бывшие авангардом войска, мафийские всадники столкнулись с ними и вступили в бой. Не прошло много времени, как мафийские всадники были разбиты, и весть о бегстве достигла лагеря. Султан Мурад-мирза выслал им на подмогу отряд кавалеристов, однако, как они ни спешили, все ate не нашли (даже и) пыли, поднятой туркменскими всадниками. После этого происшествия хорезмская армия и войско Серахса осмелели, и единодушно и согласованно они каждый день совершали налеты на окраины лагеря и по временам захватывали в плен воинов. Султан Мурад-мирза [246] волей-неволей должен был откочевать с этого места, уйти к священной земле Мешхеда и стать лагерем в Кала-и-Якути.

Со своей стороны, хан Хорезма, совершая один за другим переходы, подошел на расстояние одной стоянки к Серахсу. Здесь он заключил с людьми Серахса соглашение относительно грабежа и разорения мешхедской округи и, выбрав из хивинских, мервских и серахских людей пять тысяч всадников, дал им приказ совершить набег на земли Турбета, (Турбет-и-Шейх-и-Джам; см. примечание на стр. 255-256) взять эту укрепленную крепость, захватить в плен мужчин и женщин и привести их к нему вместе с их добром и имуществом.

В то время, когда известие о прибытии туркмен в округу Мешхеда коснулось слуха Султан Мурад-мирзы, он выслал Сам-хана, ильхани, и Аббас-кули-хана, мирпанджа, с полками турбетским и туршизским, двумя тысячами всадников и десятью пушками. Идя форсированным маршем, они за два дня прошли из Кала-и-Якути к гератскому Кухистану. Когда они прибыли, то туркмены с пленниками и добычей по дороге через Кухистан и Гуриян уже спешили к Серахсу. Воины прямо с дороги погнали своих коней, преградили путь туркменам, и некоторое время прошло в обоюдных стычках; вдруг туркмены увидели пыль, поднятую пушками и солдатами, которые сейчас же должны были прибыть с пути. Туркменам уже нельзя было медлить, они повернули к битве тыл и обратились в бегство, бросив (захваченное) добро и пленников. Однако воины не удовлетворились этим, погнались вслед за ними и захватили из (их) отряда триста человек пленных и четыреста лошадей. Захватив с собой оставленных туркменами пленных, они прибыли в лагерь.

Большая часть этого туркменского отряда, не имевшая во время бегства резвых коней, попряталась в порослях, покрывающих горные ущелья, и в течение недели жители Турбета и население Сарджама отправлялись в поросли и ловили там то одного, то по двое людей и коней и приводили их в свои весенние становища.

После этой победы правительственных войск хан Хорезма ушел в Хиву, а жителей Серахса обуял сильнейший страх, так что, выйдя разом из этого города, они бежали на пятнадцать фарсахов и только в Шуре-кала остановились и там у многих смиренно просили о заступничестве перед шахзаде (Султан Мурад-мирзой) и выражали желание, чтобы он назначил правителя над ними и считал бы их своими подданными.

Султан Мурад-мирза принял их раскаяние и послал на должность правителя над этими людьми Аббас-кули-хана из Дереджеза. По прибытии Аббас-кули-хана в Шуре-кала, население Серахса успокоилось сердцем, половина вернулась в Серахс, а другая половина расположилась в Шуре-кала на постоянное поселение. Аббас-кули-хан в течение трех месяцев ведал разрешением дел этого народа. [247]

Туркмены в отношении Аббас-кули-хана не руководствовались честностью и искренностью и после возвращения Султан Мурад-мирзы в Мешхед, тайно вошли в соглашение с эмиром Ахмед-ханом, джемшидом, который по поручению хана Хивы проводил время среди племен, чтобы обратить их к неповиновению и схватить Аббас-кули-хана. Благодаря своим наблюдениям и догадливости, Аббас-кули-хан понял их замыслы, и как-то утром под предлогом выезда на лов и охоту сел на коня и, ускакав из владений племени, не останавливался, пока не достиг Мешхеда:

После его отъезда страсти жителей Серахса разгорелись, и они при каждом удобном случае стали нападать на мешхедских людей и грабить их.

В том же (1267 г. х.) году, согласно приказу шаханшаха, Мухаммед Вели-хан, губернатор Астрабада, приступил к сооружению плотины на р. Гюргене. В течение нескольких месяцев он ежедневно держал на работе тысячу наемных рабочих, пока, наконец, двадцать шестого числа месяца шавваля не закончил эту постройку, возведя основательную плотину, а сам с тремя тысячами всадников и пехотинцев стал лагерем близ крепости Султан-абад, которая была построена также по приказу падишаха. Туркмены, («Тарих-и-мунтазам-и-Насири», т. III, стр. 210 «...туркменские племена Гурганской степи...») собрав свое войско, с двадцать первого числа месяца зуль-ка'да {17 сентября 1861 г.) окружили лагерь астрабадского губернатора и устраивали жестокие бои, но, будучи на голову разбиты, от лагеря отступили.

В это время, из-за того, что в лагере было мало фуража и продовольствия, Джафар кули-хан, мирпандж, с отрядом воинов двинулся к Ак-кала. (Укрепление, ныне разрушившееся, на р. Гюргене (левый берег), в 17 верстах к северу от Астрабада, построенное иранцами при шахе Насир-уд-дине для удержания в повиновении туркменских племен, кочующих в низовьях р. Гюргена. Описание его и оценку с военной точки зрения см. Л. К. Артамонов, Астрабад-Шахрудский район и Северный Хорасан. Ч. II, вып. 1, Тифлис, 1894, стр. 102; H.-L. Rabinо, Маzandaran and Astarabad. 1928, p. 86; E. Diez. Churasanische Baudenkmaeler. B. L, Berlin, 1918, S. 11)

Лишь только проведали об этом туркмены, то, преградив им путь, с утренней зари и до солнечного заката бились и сражались с ними. После того как двести человек и столько же коней погибло со стороны туркмен, только тогда они обратились в бегство, но, собрав большое войско, в начале месяца зуль-хиджа они вторично напали на лагерь. Сначала они атаковали укрепление Сиях бала. Люди в этом укреплении стойко и мужественно боролись. Им на подмогу прибыл также отряд из лагеря. Девять человек из туркменских старшин во время этой схватки попались в плен, другие люди пустились в бегство, а войско, преследуя беглецов по пятам, захватило множество пленников и лошадей.

После этих событий, в девятый день месяца зуль-хиджа 1267 г. х. {5 октября 1851 г.) Мухаммед Вели-хан и Джафар-кули-хан, взяв большое войско и две пушки, поспешили по следам туркменских племен. И этому народу не оставалось ничего иного, как снова вступить в бой. В этом [248] сражении был убит один из старшин этого народа, носивший имя Зуннун когда туркмены увидели это, то бросили обоз и вьюки и обратились в бегство, а воинам достался из их обоза в изобилии хлеб и зерно. Затем Мухаммед Вели-хан вернулся обратно и, возведя в нескольких местах на берегу р.Гюргена против поселений йомутских племен мощные башни, назначил в них караульные отряды с той целью, что если люди из йомутов направятся на Астрабад, они станут мишенью для ружейных пуль.

[Описывается празднование ноуруза 1268 г. х. (1861/52 г. х.). Знатные люди и представители различных племен на этом празднике приносят шаху выражения своих верноподданнических чувств.]

А с другой стороны выстроились в ряд прибывшие из Астрабада вместе с мирпанджем Джафар-кули-ханом, туркменские старшины: («Рвением Аббас-кули-хана, беглербеги дерегезского, порядок в Серахсе достиг полнейшей степени ... На астрабадской дороге, благодаря новопостроенным там блокгаузам и проводимому охраной наблюдению царит полная безопасность ... Мирпандж Джафар-кули-хан, который был в свое время командирован в Астрабад и Гурган для наказания туркмен, привел это племя в покорность и привел их теперь, с разрешения правительства, с собой ко двору в Тегеран и удостоился получения шалевой джубы» («Тарих-и-мунтазам-и-Насири», т. III, стр. 215-216) Адина Назар-хан, правитель пяти тысяч кибиток племени джафарбай, затем Кули-хан, правитель двух тысяч семейств из племени атабай (ак-атабай), Ябав-хан — правитель тысячи пятисот кибиток девечи, затем Вели-сердар — правитель племени даз, затем Адина Клыч-хан, старшина шестисот кибиток из племени кучик, затем Курбан-хан, глава тысячи пятисот кибиток племени татар и кучик, затем Бек-Пулат, господин племени салак, затем Хызр Назар-хан, правитель тысячи кибиток каррави и бехлеке, затем Саин-кули, начальник (племени) кайкурме, затем Абариш, правитель (племени) пендерак, затем Хизин, старшина (племени) эймур, затем Навбат, старшина (племени) байрам-шали. Словом, осчастливленные милостью и благоволением падишаха, старшины туркмен повергли в знак благодарности чело свое во прах. (« ... Аксакалы туркмен гокленов и йомутов пожалованы почетными халатами и получили разрешение ехать обратно. Остальным туркменским аксакалам тоже пожалованы почетные халаты» («Тарих-и-мунтазам-и-Насири», т. III, стр. 219)

Так как после прибытия Джафар-кули-хана из пределов Астрабада группа туркмен теке обратилась к мятежу и неповиновению, то отряд из стражников, которые были назначены для пребывания в этих землях, совершил нападение, захватил их и снял с них головы. Случайно, головы туркмен теке доставили ко двору во время этого самого празднества и повергли в дорожную пыль.

В это время Султан Мурад-мирза принял твердое решение совершить поход в Серахс. Али Кули-хану, Мирпанджу, Аскер-хану генералу двух афшарских полков, (Афшары — одно из тюркских племен, перекочевавших в Иран вместе с монголами, с течением времени расселившееся по всему Ирану. В эпоху сефевидов входило в состав семи так называемых кызылбашских племен, вожди которых вершили дела государства. Одно из подразделений афшарского племени, жившее в северо-восточном Хорасане в Дерегезе, выдвинуло знаменитого Надир-шаха. В настоящее время афшары живут в разных местах Ирана, ведя оседлый и полукочевой образ жизни: в южном Азербайджане, около Урмии в Саин-кала, в провинции Хамсэ (вокруг г. Зенддаана), к югу от Казвина, в Тегеранской провинции, в северной части Хузистана, в юго-западной части Керманской области и других местах. Общая численность их — 80 000 семейств. Несколько афшарских полков снаряжались самими племенами, несколько же содержалось на счет казны. Enzyklopaedie des Islam. I, 1913, S. 188; Сани-уд-доуле, «Матля-уш-шамс», I, Прил., стр. 26, 28, 49) и тысяче всадников Хамсэ, которые прибыли из [249] столицы, он приказал заняться снаряжением войск и подготовкой к походу.

Когда весть об этом принесли в Серахс, то Ораз-хан и шестьдесят серахских старшин спешно прибыли в священный Мешхед и смиренно просили Али-кули-хана, мирпанджа, Сам-хана, ильхани, и Аббас-кули-хана дерегезcкогo о заступничестве; (за это) они налагали на себя обязательство и давали клятвенное обещание, что никогда не выйдут из повиновения, и пятьдесят человек из знатных семейств будут постоянно пребывать в священном Мешхеде в качестве заложников, пятьдесят храбрых мужей они оставят в свите Султан Мурада и лошадей их заклеймят тавром служения ему, а также еще сто человек будут нести караульную службу как хранители и защитники рубежей. Они дали подписку с приложением печати, что в случае если кто- либо из людей Серахса когда-либо вступит на путь вражды, то эти сто человек, пребывающие в Мешхеде, за его проступок будут преданы смерти и уничтожению.

Тогда, свершив (долгий) путь, явились к Султан Мураду в Мешхед семьдесят человек из числа знатных туркмен Мерва и, выразив ему покорность и преданность, дали клятвенное обещание, что они дадут группу своих людей в заложники и воздержатся от насилия в пределах и границах Хорасана.

[После этого выражают покорность и готовность служить иранскому правительству Али-хан, правитель Сеистана, приславший заложников в Мешхед, и знатные представители племени белуджей.]

Когда границы Сеистана, туркмен и афганцев были приведены в порядок, Сайд Мухаммед, правитель Герата, также стал опираться на силу правительства Ирана.

Затем (1269 г. х. — 1852/53 г.) о положении дел в Хорасане и о смуте в Мерве пришло следующее, донесение: так как Мухаммед Эмин-хан, правитель Хорезмского государства, выказал намерение покорить и разрушить г. Мерв, Абд-ур-рахман, бывший наместником Мерва, лишь только узнал об этом, послал своего сына Рахман-верды с пятьюдесятью всадниками («Тарих-и-мунтазам-и-Насири», т. III, стр. 225: начальниками и старшинами) в Мешхед к Султан Мурад-мирзе, в то время несшему обязанности правителя Хорасана, и доложил ему: «вот г. Мерв и его округа, которые лежат в землях Хорасана и находятся в пределах власти шаханшаха [250] Ирана, будут разрушены рукой Мухаммед Эмин-хана.. Назначьте своего правителя и избавьте подданных этой страны от бедствий и мучений со стороны жителей Ургенча.

Султан Мурад-мирза послал к царственному порогу донесение о положении вещей, и, по благоусмотрению правителей иранского государства, он назначил на управление Мервом Аббас-кули-хана дереджезского со ста пятидесятью всадниками.

Не прошло еще и одного месяца, как Мухаммед Эмин-хан поднял знамя завоевания царств, с десятью тысячами конных и пеших (войск) выступил из Хивы, двигаясь со страшной быстротой, прошел путь и прибыл к окраинам Мерва.

Аббас-кули-хан со своим немногочисленным войском приготовился к войне; из жителей Мерва он также снарядил войско, несколько раз вступал в столкновение с ханом Хивы и оттеснил его из окрестностей города. После отступления хана Хивы Аббас-кули-хан заболел и от этой болезни умер. Когда это известие принесли в Мешхед, то Султан Мурад-мирза послал для управления Мервом на место Аббас-кули-хана сына его Бахадур- хана и с ним четыреста всадников.

Бахадур-хан со своим отрядом вступил в земли Мерва. Так как путь следования его проходил неподалеку от лагеря хана Хивы, то Мухаммед Эмин-хан выслал им наперерез отряд своих воинов, дабы последние преградили ему дорогу и вступили бы в сражение.

Известный своей отвагой Бахадур-хан, несмотря, на малочисленность своего отряда, разгорячил своего коня, и прах поля битвы смешался с кровью храбрецов.

Хорасанские всадники напали справа и слева и затеяли битву и кровопролитие. Выйдя без потерь и урона из этого опасного положения, Бахадур-хан и его люди вступили в город Мерв.

В результате хан Хивы провел в землях Мерва три месяца, однако города этого не одолел. В это время в его стане появилась холера, и его люди ежедневно валились с ног. Тогда волей-неволей должен был он отправиться в обратный путь. (О холере в этом году пишут и хивинские авторы, целиком подтверждающие «ведения иранских источников (см. ниже)

При таких обстоятельствах хан поневоле двинулся в обратный путь и в Кара-ябе, (Подробно об устройстве укрепления Кара-яб около Мерва рассказывается в сочинении Агехи (см. ниже). Кара-яб обозначен на карте, приложенной к III тому книги Гродекова «Война в Туркмении») что в шести фарсахах от Мерва, со своей стороны оставил мир Ахмед-хана, джемшида, а сам, не останавливаясь, шел до Хивы.

Мир Ахмед-хан соблазнял подкупами и обещаниями жителей районов Мерва и Серахса, людей из далеких и близких земель и поселил их в Кара-ябе. Таким образом он собрал пять тысяч семейств. Тогда он принялся вредить обитателям Мерва и, когда только мог, грабил и нападал на них. А люди [251] Мерва страдали от голода и недостатка в зерне, потому что несколько раз, в пору жатвы пшеницы, снятия плодов и сбора зернового хлеба, на Мерв нападал хан Хивы и забирал все, что произрастало в садах и на земле.

Тогда один харвар пшеницы стоил пятнадцать туманов чеканным золотом. Старшины Мерва написали Султан Мурад-мирзе о положении дел, и тот доложил об этом у царственного порога.

Шаханшах Ирана отдал приказ: из государственных сборов отвезти некоторую сумму чеканным золотом в подарок жителям Мерва, а Султан Мурад-мирзе двинуть необходимое для охраны и защиты этих земель войско.

Случилось так, что незадолго до того, как прибыли к ним это золото и войско, проходил большой караван из Бухары к Мешхеду и остановился для отдыха на стоянке Чарджуй. Страшась людей из Кара-яба, они не отваживались вступить в Мерв.

С своей стороны, мир Ахмед-хан, джемшид, с тысячью всадников из узбеков из Меймене, салыров из Йолотана поджидал у дороги удобного случая для нападения на них.

Когда об этом узнал правитель Мерва Бахадур-хан, то он выслал Хасан- хана сабзеварского с тремя стами всадников, так что в двух фарсахах от Чарджуя тот встретился с мир Ахмед-ханом. Построив с двух сторон ряды, (противники) вступили в бой. Бахадур-хан сражался мужественно, ранил и сбросил (на землю) двести человек из всадников мир Ахмед-хана и заставил их бежать в сторону Меймене. Десять (отрубленных у людей) этого отряда голов он послал в Мешхед и благополучно переправил караван. (Этот же эпизод с караваном совершенно иначе рассказывается хивинским историком Агехи (см. ниже)

Тогда двести человек из мервских вельмож, направившись в Мешхед, явились к Султан Мурад-мирзе и поселились в Мешхеде в качестве заложников.

Султан Мурад-мирза дал полковнику Исмаил-хану, брату Аббас-кули-хана, мирпанджа, три полка хорасанских солдат, пятьсот всадников, шесть пушек, ядер, арсенал и послал его к Мерву, сам же пошел к Ак Дербенду и приказал старейшинам Серахса явиться к себе, а чтобы они не испугались за себя, оповестил их о продвижении войск к Мерву.

Старейшины Серахса также двинулись с войском, на своих землях запасли фураж и припасы для войска и, постепенно продвигаясь, пришли в земли Мерва. (В это время в Серахсе и Кара-ябе жили теке, а в Мерве — сарыки. Подробные сообщения о событиях этого периода мы находим также в хивинских хрониках (cм. ниже)

Близ Мерва с ними столкнулась тысяча всадников из Кара-яба, но после небольшой стычки последние обратились в бегство, а воины, проведя ночь на привале у р. Мерва, на следующий день вступили в город.

Тогда Султан Мурад-мирза послал в Мерв, в сопровождении Мухаммед- хана кяндебильского и Имам Али-бека, знамя с изображением Льва [252] и Солнца и куполом из чистого золота — каковое изображение является гербом Иранского государства, а сам вернулся из Ак Дербенда в Мешхед.

Шахзаде Феридун-мирза, Ферман-ферма, был назначен вместо своего единоутробного брата, Султан Мурад-мирзы, правителем провинции Хорасан, а военным везиром Хорасана назначен был мирза Афзалюлла. Отряд войска с артиллерией и арсеналом был назначен для похода в Хорасан.

Феридун-мирза и военный везир с достойной важностью девятого числа месяца раджаба (18 апреля 1853 г.) вступили в город Мешхед.

Прежде всего он (Феридун-мирза) выслушал весть о волнениях в Мерве. Дело заключалось в том, что, перед тем как Султан Мурад-мирза был отрешен от управления Хорасаном, он послал в Мерв эмира Хусейн-хана, брата Сам-хана, ильхани, с двумя стами всадников и приказал им отвезти большую сумму чеканным золотом Бахадур-хану дереджезскому и войску, которое стояло (там) для охраны мервских границ.

Когда эмир Хусейн-хан подошел на расстояние одной стоянки к Мерву, об этом сообщили в Кара-яб, и две тысячи всадников из Кара-яба, вскочив на коней, поспешили перерезать (ему) путь. Они окружили со всех сторон Эмира Хусейн-хана и его людей и в течение четырех дней держали их в блокаде, пока не иссякли вода и пищевые припасы. Когда на четвертый день это увидел эмир Хусейн-хан, то решился умереть и воодушевил свое войско, так что оно с обнаженными мечами разом ринулось вперед и напало на кара-ябцев. Пятнадцать человек из этого отряда предали мечу, а редут их захватили.

Людям из Кара-яба не хватило мочи устоять перед этим натиском, волей- неволей они повернулись спиной к битве и обратились в бегство.

Когда весть о прибытии эмира Хусейн-хана и вылазке людей Кара-яба для нападения на него достигла Мерва, то Бахадур-хан с полком солдат и артиллерией стремительно выступил (из города). Случилось так, что он подошел в то самое время, когда войско Кара-яба поспешно убегало; тогда он отдал приказ, чтобы всадники и солдаты бросились вслед за убегавшими.

Триста человек из этого отряда они убили, пятьсот ранили, а тысячу харваров зерна, которое в эту пору земледельцы везли для продажи в Кара-яб, они направили в Мерв.

Из войска эмира Хусейн-хана в этой битве было убито восемь человек и семеро получили ранения.

Словом, когда это известие привезли в Мешхед, то Феридун-мирза, «нарядив войско, двадцать первого дня месяца раджаба (30 апреля 1853 г.) выступил походом из г. Мешхеда и, не останавливаясь, шел до Ак Дербенда. И каждый день военный везир отправлял из г. Мешхеда в лагерь золото, серебро, провизию и фураж. Сам-хан, ильхани, и Али-кули-хан, мирпандж, с нусретским полком, афшарским полком и артиллерией явились в Ак Дербенд к Феридун-мирзе. [253]

Феридун-мирза направил оттуда в Мерв Сам-хана с тысячью харваров зерна и войском, достаточным для ведения войны, дабы он навел порядок в делах этих земель.

В это время распространился слух, что караван, направляющийся из Бухары в Мешхед, дошел до Серахса, а дальше, страшась за свою жизнь и боясь потерять имущество, итти не может, потому что племя отамыш решило ограбить этот караван, и несмотря на то, что отряд племени тохтамыш решил мирно переправить путников и довести их до Мешхеда, последние все же не осмеливаются двинуться в путешествие.

Словом, когда эта новость стала известна, военный везир счел необходимым покарать должным образом жителей Серахса.

Согласно его благоусмотрению и мудрым советам, Феридун-мирза снарядил войско и принял решение двинуться походом на Серахс.

Как только слух об этом достиг до жителей того города, они поняли, что вступать в борьбу с войском — значит обречь себя гибели, и решили искать средств для мирного разрешения конфликта. Ораз-хан, Коушут-хан, Рахман-кули-хан, Суфи-хан и прочие старшины Серахса дружно и единодушно поспешили к его высочеству шахзаде и, униженно, повергнувшись во прах, сказали: «С начала времен несли мы службу государям Ирана и получили от них тысячу разнородных благо деяний; так же точно и теперь мы не знаем падишаха более великого, нежели царь царей Ирана, и от служения ему мы возносим нашу честь и гордость до точки нахождения Сатурна. Вот племена отамыш и тохтамыш, в каждом из них по двенадцати колен, и в каждом колене тысяча семейств. Если они будут осчастливлены милостью правителей Ирана, то на служение им они не пожалеют душ и голов своих; пленников, захваченных в Серахсе, отпустят на свободу и примут на себя обязательство мирно пропускать по всем путям купцов из Бухары и из других стран. Изъявляя готовность служить, они просят, чтобы в том случае, если скот жителей Серахса будет приходить пастись в округе Мешхеда, правители Мешхеда предоставили бы им те же права, что и стадам Мешхеда».

Феридун-мирза удовлетворил их прошение и велел двадцать четыре семейства из знатный (племени) отамыш и тохтамыш перевести в Мешхед и поселить в нем в качестве заложников. Мухаммед-хана с несколькими всадниками он послал в Серахс, чтобы тот пошел и привел караван в Мешхед.

В это время военный везир задумал дать отпор Джафар-аге келатскому. Он виделся с теми людьми, которые многократно приезжали из Келата в Мешхед, и говорил им: «Джафар-ага чужд веры и (согласия с) правительством, до каких пор будет он жить бок-о-бок с вами. С одной стороны, он впал в неповиновение падишаху ислама, с другой стороны, он отвратился от Мухаммедова шариата, потому что взятых в плен шиитов посылает для продажи туркменам, а то, что я воздерживаюсь от снаряжения войск и нападения на его землю, так это для того, чтобы жители Келата [254] не погибли среди этой борьбы. Если вы хотите уладить дело мирным путем, то возмутитесь против него и свергните его, а если нет, то дело кончится тем, что вы понесете кару за его грехи».

Такие переговоры об условиях вел он с вельможами Келата в течение нескольких дней, пока не убедился в их враждебности к Джафар-аге. Тогда он послал в Келат Агасы-хана хурского, Риза-хана гуваршакского и Рахим-хана Чулэ с двумя тысячами стрелков.

Они быстрым маршем дошли до Келата и прямо с дороги сразу захватили ворота Нафти и ворота Аргун-шахи. Когда весть об этом достигла людей Келата, то они также возмутились против Джафар-аги, сбежались со всех сторон, образовали толпу и начали кричать и шуметь. Когда Джафар-ага увидел это, то его обуял сильнейший страх. Тотчас же сел он на коня и с четырьмя братьями и десятью всадниками (свиты) обратился в бегство и быстро бежал до ворот Хивы. Он примкнул к Мухаммед Эмин-хану, правителю Хорезма, и проживал у него до тех пор, пока не был убит в сражении под Серахсом, как будет об этом вскоре упомянуто.

Итак, после победы в Келате, по мудрому совету и благоусмотрению военного везира Джавад-хан Шакакы е четырьмястами всадников и Бахадур-хан дереджезский, сын Аббас-кули-хана, с отрядом воинов, были назначены для охраны крепости Келат.

С другой стороны, когда распространилась весть о взятии Келата и приведении в порядок границ Хорасана, сто пятьдесят человек из вельмож Серахса, явившись в Мешхед, принесли выражение покорности и повиновения.

Шахзаде Феридун-мирза вознамерился направиться в Келат.

Военный везир испугался, как бы не вышло так, что по отбытии шахзаде люди Серахса изменят образ своих мыслей и посеют смуту в делах Келата, с тем, чтобы правитель Хорасана, став слабым, сделался снисходительнее и мягче по отношению к ним.

В результате таких размышлений военный везир арестовал всех полтораста человек и заключил их в тюрьму, после этого Феридун-мирза с тремя полками солдат десятью пушками двинулся в сторону Келата

А когда жители Серахса узнали об аресте своих вельмож, то Ораз-хан, Коушуд-хан и Рахман-кули-хан с отрядом своих людей взяли путь на Келат и, присоединившись к его высочеству шахзаде, стали к нему на службу, дали в заложники группу из своих близких и освободили пленных.

Тогда шахзаде со спокойным сердцем привел в порядок дела Келата. Генерала полков Хамсэ — мирзу Ибрахим-хана с двумя полками солдат он оставил для управления этим городом и выступил из этого места. (Он) направился в земли Анау, (В тексте, повидимому, ошибочно «Атау») Ашхабада и Ахала, а Эмир-хана, генерала конницы куртбеглю, и Джавад-хана, начальника всадников шакакы, послал в авангарде войска. [255]

В тот день, когда шахзаде вступал в Ашхабад, туркмены, собравшись, устроили войскам засаду, столкнулись с Эмир-каном и, подняв шум сражения, бились больше часа, после чего бежали, будучи не в силах удержаться. Войско погналось вслед за ними, захватило несколько отрубленных голов и несколько человек из этой шайки взяло в плен.

В это время подоспел также и Феридун-мирза с конным и пешим войском и остановился в Ашхабаде. Когда туркмены услышали весть о его прибытии, то, покинув свои пастбища и выгоны, бежали в далекие округа, так что сколько шахзаде ни посылал войско на поиски их, никого из этого племени не было уже видно.

(Феридун-мирза) приказал, чтобы (те) тридцать шесть мощных укреплений и надёжных крепостей, которые туркмены, набив запасами зерна и хлеба, оставили здесь, солдаты захватили и предали со всеми припасами и продовольствием огню, а стены сравняли с землей.

Отсюда он вернулся обратно в Мешхед и доложил правителям государства о положении вещей...

Но, по отбытии Феридун-мирзы из Келата, Джафар-ага келатский, нашедший убежище в Хорезме, при поддержке хорезмского хана, пришел в Кара-яб, и, взяв здесь тысячу всадников, совершил нападение на Келат.

Полк Ибрахим-хана, занимавшийся охраной путей, завидев их, вступил с ними в сражение и послал весть об этом Ибрахим-хану. Ой немедля бросился со своими людьми к ним на помощь и повел сражение.

Эта битва длилась больше пять часов; брат Джафар-аги и сто человек из его людей были ранены и убиты, уцелевшие от меча пустились в бегство.

В общем, после приезда Феридун-мирзы в Мешхед, к нему в другой раз явились Ораз-хан и старшины Серахса, выразили готовность служить ему и приняли на себя обязательство, что всякий раз, как правитель Хорасана даст приказ, они, снарядив войско, явятся к нему в его распоряжение, и всякий раз как в пределах от Ирака до Герата подвергнется разграблению имущество паломников или путешественников, или кто-либо будет захвачен в плен, то обеспечение и ответственность за это падет на них.

Поэтому, когда из Герата в Мехшед шел караван, в гератских горах Мухаммед-шейх с кара-ябской конницей напал на него, захватил в плен путников каравана и забрал имущество этих людей; когда это известие принесли в Серахс, то, согласно заключенному договору, пятьсот снаряженных всадников сели на коней и спешно выступили из Серахса. С другой стороны двинулись Баба-хан и Мухаммед Риза-хан, хезаре, со всадниками джамскими, (Округ Джам примыкает на севере к Мешхедскому округу, на востоке к р. Герируду и Гератской провинции, на западе граничит с округом Турбет-и-Хайдери, а на юге отделен цепью гор от тесно связанного с ним во многих отношениях округа Бахарза и вместе с этим округом и примыкающим к этому последнему с юга округом Хафа составляет в административном отношении одно целое. Джам заключает около 6000 кв. верст с населением до 75000 душ; население состоит главным образом из племени тимури и таджиков. В древности Джам (называвшийся Зам) и Бахарз входили в состав двенадцати рустаков Нишапурской области. Центром округа является г. Турбет-и-шейх-и-Джам (т. е. гробница шейха Джама), отстоящий к юго- востоку от Мешхеда на 137 верст. Шейх Ахмед, ставший популярным в Хорасане при султане Санджаре, умер в Джаме в 536 г. х. (1141/42 г.) и считается выдающимся суфием, оставившим след в иранской литературе.

Л. Артамонов. Астрабад-Шахрудский район и Северный Хорасан. Ч. II, вып. 1, стр. 239-245 (описание Джам-Бахарз-Хафского округа); N. de Кhanikoff. Memoire sur la partie meridionale de l'Asie Centrale. Paris, 1861, 4°, pp. 115-119; Сани-уд-доуле. «Мир'ат-уль-бульдан-и-Насири», т. IV, Тегеран, 1296/97 г. х. (1879 г.), стр. 85-95 (Описание гробницы и других зданий) хафскими (Округ Хаф в юго-восточном Хорасане обнимает равнину того же имени, лежащую к югу от Бахарза, соприкасающуюся на востоке с Сабзеварским округом Гератской провинции; с юга и юго-запада этот округ пустынями отделяется от б. эмирства Каин. Площадь округа около 6700 кв. верст с населением около 18 000 душ обоего пола. Население — почти исключительно племя теймур и, живущее большею частью оседло. В административном отношении округ разделяется на два булюка — Бала Хаф и Паин Хаф. Главный пункт — город Руй (1000 домов). Л. Артамонов. Астрабад- Шахрудский район и Северный Хорасан. Ч. II, вып. 1, Тифлис, 1894, стр. 240-241) и хезаре; также Сайд Мухаммед-хан [256] Захир-уд-доуле послал из Герата отряд, чтобы охранять караваны от опасности нападения туркмен.

Сначала войска иранского государства и гератское войско встретились друг с другом и совместно совершили нападение на туркмен.

Огни битвы вспыхнули на землях Бахарза, и поднялся шум боевой схватки. Много туркмен было убито и ранено, и они поневоле оставили пленных с их добром и имуществом и бросились в бегство. Так как путь до Герата был недалек, то афганцы увели в Герат двадцать пять тысяч баранов, пятьдесят одного человека пленных и некоторые вещи, которые были отняты у туркмен. Когда же воины вернулись обратно и принесли в Мешхед весть об этом, то военный везир Али Мирза Мухаммед послал в Герат своего секретаря, чтобы он освободил всех захваченных пленных.

После этого туркмены снова собрались и, выбрав пятьсот человек отважных мужей, совершили нападение на земли Куш-ханэ и захватили окрестности селения Афризэ; а с другой стороны три тысячи всадников они посадили в засаду, чтобы, (когда) собравшись со всех краев и оставив свои округа, люди Хорасана двинутся для дачи отпора тем пятистам всадников и будут ими заняты, эти три тысячи всадников выскочили из засады и, где захотят, захватывали людей и имущество.

Словом, жители Афризэ вступили в борьбу с этими пятьюстами всадников и защищали от них свое укрепление. Когда туркмены увидели, что одолеть укрепление трудно, они пошли на нивы этих мест, предали огню сжатый хлеб обитателей Афризэ и угнали с пастбища их скот.

Когда такая весть достигла Яздан-верды-хана, брата Сам-хана, ильхани, то прежде всего он послал человека к Хаджи-хан-беку, начальнику Кушханэ, дабы он собрал своих людей и выслал их на помощь жителям Афризэ, а за ними вслед он отправил Кудратулла-агу с отрядом всадников и [257] мушкетеров. Подоспели на помощь людям Афризэ также еще и жители Хайрабада. Когда все войско стянулось к Афризэ, то эти пятьсот всадников отступили, но, с другой стороны, воспользовавшись тем, что в Хайрабаде не осталось войск, три тысячи туркменских всадников (бывшие в засаде) напали на селение и окружили крепость Хайрабад.

Хайрабадские женщины с немногими оставшимися дома мужчинами стали защищаться и с высоты стен и башен крепости сражались с врагами. Туркмены считали позорным потерпеть поражение от женщин, так что они с четырех сторон кинулись на штурм и, подставив лестницы, влезли по ним на крепостные башни. Со своей стороны женщины срубили головы тридцати туркменам и сбросили их с высоты стены вниз, а многих из находившихся кругом крепости сделали мишенью для своих пуль и заставили их отступить от укрепления.

Тем временем известие об этом распространилось до Афризэ, Кудрат-улла-ага и Хаджи-хан-бек взяли путь на Хайрабад и с четырьмястами всадников быстрым маршем достигли этого места и прямо с дороги вместе с горсточкой людей, что находилась в крепости, повели бой.

Как матерые львы нападали они справа и слева и, обратив в бегство три тысячи туркменских всадников, преследовали их по пятам, пока они не ушли из земель Хорасана.

Тогда воины, вернувшись обратно, пришли к Яздан-верды-хану. Двадцать отрубленных голов и шесть человек туркмен послал он в столицу. Правители Иранского государства пожаловали его первым полковничьим орденом и белой лентой. После этого туркмены построили крепость в землях Атека, чтобы, устроив там склад военных припасов, оружия, провианта и фуража для войска, иметь трудно доступное место и отсюда делать набеги для убийства и грабежа мусульман При всяком удобном случае.

Когда об этом событии узнал Мухаммед Рахим-хан, шадилю, бузанджирдский наместник, он с отрядом ратных людей пошел на них и так как взятие крепости представляло большие трудности, то в течение некоторого времени он то справа, то слева совершал набеги в этой округе и захватил в плен пятнадцать человек туркмен.

Жители крепости сели на коней и погнались за ними. Когда они оказались далеко от крепости, Мухаммед Рахим-хан повернул коня и затеял битву.

Сорок отрубленных голов, тридцать человек пленных и сотню коней в этой схватке он захватил как добычу, а уцелевшие от меча обратились в бегство. Мухаммед Рахим-хан с быстротой молнии и ветра погнался вслед за Ними и так круто повел дело с этим отрядом, что туркмены не смогли вернуться в крепость. Волей-неволей пришлось им ее оставить и уйти.

В этом же году шахзаде Мухаммед Юсуф-ага, которому правители иранского государства поручили (наблюдение за) порядком на границах Джама, послал группу своих людей в земли Атека. Те отправились, захватили двадцать тысяч голов овец и взяли в плен пятнадцать человек [258] туркмен. Едва прошли они небольшую часть пути, как множество туркмен: настигло их с тыла и вступило с ними в борьбу и битву; после долгой драки, (в которой) несколько человек туркмен были убиты, они заставили отдать им половину овец и вернулись к Атеку.

Так же еще Мутталиб-хан, шахский стрелок, начальник конницы и стрелков гоударских, бастамских, арабских и джамских, на обязанности которого лежала охрана хорасанских путей, услышал, что отряд туркмен устроил засаду для (нападения на) паломников святого Мешхеда. Взяв, с собой войско, он напал на них (туркмен) и забрал у этого отряда десять, отрубленных голов, четыре человека пленных и обратил их в бегство, а головы и пленных отправил ко двору падишаха.

Бой под Серахсом и гибель хана Мухаммед Эмина

В начале этого года (1271 г. х. — 1854/55 г.) прежде всего история хана, Хорезма и убиение его стали провозвестником победы и счастья...

Следует сказать, что страна Хорезма с юго-западной стороны примыкает к территории Астрабада, а с юго-восточной граничит с Мервом, и так как эта страна находится по cю сторону Аму-дарьи, то ее причисляют к иранскому государству, а узбекские ханы, которые управляли хорезмским царством, всегда считались принадлежащими к числу слуг государей Ирана и подчинялись (их) велениям, а если когда-либо уклонялись от повиновения им, то несли за это кару. Так, например, во время правления султана Мухаммеда, сефевида, Джеляль-хан, сын Мухаммед-хана, узбека, стал на путь мятежа и неповиновения и был убит рукой Муртаза-кули-хана, губернатора Мешхеда. В то время, когда Хорезмом завладел Абдулла-хан из шейбанидов, правитель Хорезма Хадяш Мухаммед-хан искал защиты у его величества шаха Аббаса, и в 1006 г. х. (1597/98 г.) шах Аббас совершил поход в Хорезм и восстановил в Хорезме власть. Хаджи Мухаммеда-хана и сына его Араб Мухаммед-султана и низвергнул их врагов. Когда окончилась эпоха сефевидских государей, и в делах государства возник ущерб, на царский трон вступил Надир-шах, афшар. Он тогда (же) предпринял поход в Хорезм, победил и предал смерти Ильбарса, ведшего род от Фазиль-инака и Мухаммед Эмин-инака, и отдал управление Хорезмом Мухаммед Тахир-хану, сыну Мухаммед Вели-хана, узбека.

После царствования Надир-шаха Хорезмом завладело племя йомутов и правители этих земель бежали в Кунград. Эльтузер-хан, сын Эвез-инака,. сына Мухаммед Эмина, собрав войско, в 1210 г. х. (1795/96 г.) совершил нападение на Хорезм. (О действительном положении дел в Хорезме в середине и конце XVIII в. см. перевод из хивинских хроник (стр. 335 и сл.) Сразившись с ним, племена йомутов обратились в бегство и бежали в земли Гургана. Приведя в порядок свои дела, они [259] снова из Гургана взяли путь на Хорезм и у стоянки Ганге Чашкен устроив поле битвы.

В этой схватке они также были, разбиты, после этого управление Хорезмом досталось Эльтузеру.

Через два года, в 1212 г. х. (1797/98 г.) в управление Хорезмом вступил брат его, Мухаммед Рахим-хан, (Вступил на престол в 1806 г) и был правителем двадцать семь лет. После него в 1239 г. х. (1823/24 г.) на его место сел Алла-кули-хан, (Вступил на престол в 1825 г) его сын, и правил в течение восемнадцати лет. Когда он умер, страной Хорезма в течение пяти лет правил его брат Рахим-кули-хан, а затем верховным правителем Хорезма стал Мухаммед Эмин-хан, сын Алла- кули-хана, и правление его упрочилось в 1262 г. х.... (Следует его родословие.)

Так было до тех пор, пока на царский престол не вступил царь царей Ирана Насир-уд-дин падишах. Так как Мухаммед Эмин-хан вел себя заносчиво и строптиво и всегда, когда представлял в столицу доклады, то писал так, как пишет меньший падишах к большему падишаху, а это не соответствовало законам вассальной службы: во-первых, потому, что государство Хорезма является частью иранского государства, а во-вторых, потому, что у государя Ирана имеется больше двадцати человек вассалов вроде Мухаммед Эмин-хана, из которых каждый управляет царством более обширным, чем Хорезм. Конечно, его поступки пришлись не по гордому нраву падишаха. И несколько раз собирался он, снарядив войско, напасть на Хорезм и очистить это царство от Мухаммед Эмин-хана и его людей, но его превосходительство Садр-и-азам доложил, что «вести войну с Мухаммед Эмин-ханом и двинуть знамена и войско к Хиве очень тяжело и затруднительно, ибо на пути туда нет ни растительности ни воды. Для доставки туда провизии, фуража и воды придется израсходовать большие средства, и той прибылью, которая получится при победе над Хорезмом, мы не смогли бы окупить этих расходов. Если будет на то приказ, то вместо меча и копья я применю перо и пальцы, а взамен стенобитных пушек я напишу несколько строчек письма и вырву (из-под ног) Мухаммед Эмин-хана корни и основу».

Шаханшах Ирана ответил на его просьбу согласием.

И тогда Садр-и-азам составил несколько грамот и дарами и подарками , от шаханшаха Ирана склонил к себе жителей Мерва и Серахса, а также послал уведомить мирзу Афзалюлла — военного везира, чтобы тот вел дела с людьми Мерва и Серахса в духе дружелюбия и благосклонности, так что жители Мерва и Серахса, почувствовав себя уверенной в безопасности, разом отпали от хорезмского хана и, явившись в Мешхед, просили: правителей государства (назначить им) правителя и заведующего, как об этом было уже упомянуто. [260]

Однако Мухаммед Эмин-хан, тая в мыслях всяческую гордыню и соблазн, пошел походом в Мерв для сбора занята (Закят — налог со стад кочевников официальное размере 1/40 фактически значительно больше в силу произвола сборщиков) и, как это было уже описано, был разбит войсками Хусам-ус-салтане. Он послал также некоего человека в Серахс для сбора закята, но жители Серахса убили его посланного. Тогда хана охватила ярость, и он захотел пустить по ветру прах Мерва, а людей Серахса истребить за этот проступок.

Случилось так, что в Мерве усилился недород и голод. Войска, поставленные в этой стране правителями (иранского) государства для охраны мервских границ, не смогли больше жить там и волей-неволей должны были вернуться в Мешхед. Это обстоятельство воодушевило хана Хивы, он отдал приказ, чтобы собирались войска, послал посла к Хукумет-хану, правителю Меймене, и просил, чтобы Хукумет-хан прислал на помощь ему ко двору сына своего и тысячу всадников с обозом. Снарядился в поход и Мухаммед-шейх, сердар, с двумя тысячами всадников, а сын его дяди Абдулла-хан произвел смотр узбекскому войску, Бек Мурад-бай, теке, организовал войско из туркмен Кара-яба, а находившийся под его защитой Джафар- ага келатский ни секунды не переставал подстрекать и возбуждать войско к войне.

Таким образом Мухаммед Эмин-хан выступил из Хивы, имея в своих войсках сорок тысяч ратных людей из узбеков и туркмен. Он отобрал десять тысяч верблюдов для перевозки воды и на двадцать тысяч верблюдов погрузил продовольствие и фураж армии. Проделывая переход за, переходом, прошел он путь и не останавливался до самого Мерва.

По прибытии в Мерв он написал к старшинам Серахса и отправил с посланником письмо такого содержания: «Немедленно отправляйтесь в путь к нашему величеству, дабы я повидался с вами и был бы осведомлен о собирании с вас закята и о порядке в ваших делах».

Жители Серахса отправили обратно его посольство, а от поездки в Мерв все время уклонялись путем проволочек и посулов. Мухаммед Эмин-хан еще несколько раз посылал к ним послов и несколько писем с угрозами и обещаниями, но его посланные, не добившись никаких результатов, возвращались обратно.

Разумеется, Мухаммед Эмин-хан пришел в ярость и сказал: «Если вам так затруднительно явиться к нашему величеству, то для меня поход на Серахс будет легким», и, приказав, чтобы войско готовилось в поход, выступил из Мерва.

Когда эта весть достигла до людей Серахса, последние немедленно составили письменное донесение и с быстрым гонцом послали его к шах-заде Феридун-мирзе (заявляя): «Полагаясь на правителей государства Ирана и согласно письму, присланному нам мирзой Афзалюллой, военным везиром, по приказу Садр-и-азама, мы уклонились от повиновения хану [261] Хивы, а посланцев его предали смерти и погибели. А теперь хан Хивы подходит с сорока тысячами всадников и большим обозом, чтобы отомстить нам за наши деяния, и прах этой страны он подбросит до неба копытами своих коней; если вы считаете нужным защитить и оберечь нас, то пошлите » к нам необходимое для этой войны войско».

В первых числах месяца джумади II (февраль 1855 г.) Феридун-мирза узнал об этом обстоятельстве; он решил итти походом в Серахс и издал приказ о мобилизации войск.

Военному везиру запало в мысль, что, не дай бог, до прибытия в Серахс Феридун-мирзы хан Хивы прикажет торопиться и завладеет этим городом. Поэтому он потребовал к себе Хасан-хана сабзеварского, дал в его распоряжение четыреста боевых всадников и сказал: «Скачи во всю прыть отсюда до Серахса, уведоми жителей этих земель о скором прибытии шахзаде с конным и пешим войском и поддержи в них мужество, пока не подоспеет армия». Сказав это, он отправил его. Хасан-хан двинулся в путь с быстротой облака и метеора. Однако, с другой стороны, хан Хивы со своим большим войском подошел двадцать седьмого джумади II (17 марта 1865 г.) к пределам Серахса, разбил свою ставку и хотел, не подымая пыли и не проливая крови, подчинить жителей Серахса своей власти. Он несколько раз посылал в город послов и делал жителям его многочисленные угрозы и давал обещания, однако его слова не принесли никакой пользы.

Пламя его гнева бурно разгорелось, он сразу решил воевать и хотел, прежде чем подойдет иранское войско, покончить дело с Серахсом. Он приказал, чтобы пять тысяч всадников, выступив из лагеря, подошли к крепости. Жители Серахса, укрепив стены и башни, также выслали из города пять тысяч всадников, затеяли с ними бой, разбили узбекскую армию, забрали у них несколько пушек и пятьсот мушкетов и множество коней и верблюдов. Так шли дела в течение двух-трех дней, и каждый день узбекское войско обращалось в бегство. Однако, в виду того, что войско хана Хивы было многочисленно, а в городе трудно было достать фураж и провиант, жители Серахса задумали повести с ними дело к миру и полюбовному соглашению. Но в четверг девятнадцатого джумади II (9 марта 1865 г.) в лагерь генерала Мухаммед Хасан-хана вступил Хасан- хан сабзеварский и, устроив там осмотр снаряжения своего войска, на следующий день взял путь на Серахс, назначив проводником Сухбат-бека, сарыка, Узбек Клыча и Сафарака, которые были из числа туркменских старшин, вместе с пятью туркменскими всадниками. Он шел стремительно и, выйдя из рабата Махи в полдень, достиг караульной башни Муздуран. Там он посоветовался и побеседовал с туркменами, чтобы правильно рассчитать свои действия и для подхода к Серахсу избрать безопасную дорогу.

В конце концов они сочли остановку в той местности несвоевременной и, выслав авангардом войска четырех туркменских всадников и четырех кызылбашей, сами также сели на коней и скакали до Аб-и-Дуберар; в этом [262] месте их увидели девять узбеков, караульных хорезмского войска, и поспешили уведомить обо всем свое войско.

Когда это узнал Хасан-хан, то увеличил скорость и поспешность и от этого места до находившегося в четырех фарсахах Серахса скакал во весь опор. За час до того, как забрезжила утренняя заря, он вошел в г. Серахс.

Коушуд-хан, Рахман-кули-хан и все старшины Серахса обрадовались ж окрепли духом.

В тот же день, при первых лучах солнца, отряд хорезмских всадников атаковал крепость Серахса с северной стороны, а с юга двинулось большое войско с артиллерией. Жители Серахса также снарядились в бой, а Хасан- хан, невзирая на то, что проскакал восемнадцать фарсахов, не уклонился от участия в бою и, взяв своих всадников, вместе с войском Серахса, пройдя полфарсаха, выступил навстречу битве и выстроил ряды перед неприятельским фронтом.

Начало сражения положил один их хорезмских всадников, который пришпорил коня и стал справа и. слева нападать на противника; тогда выступил против него один из людей Хасан-хана и в первой же схватке обратил его в бегство: Когда это увидели воины, то обе стороны двинулись навстречу друг другу, столкнулись и в течение пяти часов бились друг с другом. Вдруг сын Ораз-хана увидел Век Мурад-бая, принадлежавшего к числу хорезмских вельмож; приблизившись к нему, он выстрелил и ружейной пулей снял его с коня. Когда это увидел Сафарак, то, подскакал к нему и срубил ему голову.

В итоге этой битвы погибло триста человек из людей Хивы, а с другой стороны упала лошадь храбреца Курбан Али-бека мервского. Сам он был ранен, и его унесли с поля битвы в сторону. Получил также ранение Мирза Гулям из людей Хасан-хана, мир Ахмед-хан получил ранение копьем и рану от меча, погиб также конь Коушуд-хана, а вместе с тем на этом поле сражения жители Серахса взяли в добычу две пушки и много другого оружия и боевого снаряжения. После этого оба войска прекратили битву. Однако, так как жители Серахса боялись многочисленности врага и недостаточности своего вооружения, то замыслили мирным путем разрешить дело с хорезмским ханом. Когда это узнал Хасан-хан, то сказал: «Не тревожьтесь, предоставьте мне ведение этой войны, если я добьюсь победы для вас и выйду победителем, то вы будете довольны, если же нет, то можете искать примирения и заводить о нем речи». Так они и решили и провели ночь... А Феридун-мирза приказал, чтобы пятьсот всадников со скоростью молнии и ветра шли вслед за Хасан-ханом и догнали бы его; кроме того, приказал, чтобы Мухаммед-хан, генерал фараханских полков, с двумя фараханскими полками, гяррусским полком, четырьмя пушками и пятьюстами всадников спешно взял бы путь на Серахс, и сам семнадцатого числа месяца джумади II (7 марта 1865 г.) собрался в дорогу. Ему сопутствовали: Али-кули-хан, мирпандж, со своими полками, Сам-хан, ильхани, с хорасанскими всадниками, Сулейман-хан дереджезский со своими всадниками, Джавад-хан [263] с всадниками шакакы, полковник Мухаммед Хусейн-хан с полком Гярруса и полковник Биюк-хан со своим полком. Имея в общей сложности десять тысяч войска, состоявшего из солдат, иракской и хорасанской конницы и с десятью пушками, он выступил в путь и направился к Серахсу.

Случилось так, что те пятьсот всадников, которые скакали впереди Хасан-хана, вступили в Серахс днем позже прибытия Хасан-хана, в тот самый день, когда последний обязался вести войну с узбеками. Таким образом на рассвете он приготовился к делу и вместе со своими людьми вышел за городские ворота. С своей стороны, Мухаммед Эмин-хан, лишь только получил уведомление о прибытии Хасан-хана и: иранских войск, испугался, как бы вдруг вслед за ними не прибыл бы Феридун-мирза, а тогда дело будет плохо. Кроме того, был он в крайней ярости из-за поражения, понесенного его ранее посланным к Серахсу войском.

Итак, в понедельник, в последний день месяца джумади II (19 марта 1856 г.), хан приказал, чтобы все войска всей массой вступили в бой, л прежде чем на помощь (осажденным) подоспеет большое войско, покончили бы дело с Серахсом. Он потребовал подать ему коня, сел верхом, и сорокатысячная армия (состоящая) из узбеков, туркмен, джемшидов, (Аггломерат племен, главная масса которых является иранцами по происхождению, выходцами, по их собственному преданию, из Сеистана. Говорят на персидском языке и занимают самый северно-западный угол Афганистана — область Бадгис, между pp. Кушк и Герируд, по р. Эгри-гёк, вплоть до границы СССР. Обычно джемшиды считаются входящими в состав четырехплемнного комплекса так называемых чахар-аймаков,_: наряду с хазаре и другими племенами монголо-тюркского происхождения. К западу от Бадгиса на территории Ирана джемшиды занимают район к востоку от Мешхеда, по низовьям Кяшав-руда по направлению к афганской границе и к северу от Турбет-и-Хайдери. (А. А. Семенов. Джемшиды и их страна. Изв. Турк. Русск. геогр. общ., XVI, 1923, стр. 161-174; Curzon. Persia and the Persian Question. London, I, p. 198-199) обитателей Кара-яба, теймени, жителей Меймене, Шибиргана и салыров, пришла в движение. Хан дошей до самого Серахса и остановился на холме, известном под именем Еанлу-тепе, который лежит на расстоянии двух выстрелов к востоку от Серахса, и разбил здесь свою палатку.

Вельможи Хивы и ханские родичи также спешились здесь и собрались вокруг Мухаммед Эмин-хана. Хан отдал приказ, чтобы войско взяло Серахс штурмом.

Половина серахских людей вышла вслед за Хасан-ханом сабзевари через южные ворота, а другая половина через северные ворота и приготовились вступить в бой с войском Хорезма. С обеих сторон войска стали в строй, солдаты построились рядами и выравняли правый и левый фланги. Храбрецы нападали справа и слева. От поднятой всадниками пыли и ружейного дыма над полем битвы нависла смоляно-черная мгла; завязался тяжкий бой. Воинство Серахса при поддержке иранского войска билось мужественно, так что три тысячи храбрецов Хорезма они повергли в этом бою в кровавую пыль, забрали девятнадцать пушек, двадцать четыре [264] фальконета, четыре знамени и пятьдесят мушкетов и захватили множество коней в верблюдов.

Хан Хивы смотрел из сени своего шатра на это сражение и наблюдал слабость своего войска. Многие из приближенных сказали ему: «Собирайся и беги, потому что наше войско дрогнуло, боимся, как бы не попасть нам во вражеские руки», на что он сказал: «Я никогда не побегу от жителей Серахса и не стану унижать род Чингиза». (Кунградская династия, к которой принадлежал хан Мухаммед Эмин, не вела своего происхождения от Чингиз-хана)

Не успели еще слететь эти слова с его языка, как вдруг хорезмское войско разом обратило к битве спину и подобно стаду, завидевшему волка, кинулось в бегство. Иранцы скакали вслед за ними, опрокидывая людей и животных в дорожную пыль и гнали отступавших мимо Канлу-тепе, на вершине которого находился хан Хивы. Лишь только Мухаммед Эмин-хан увидел это, его обуял страх, и он велел привести своего коня, чтобы на него сесть.

А Хасан-хан, сабзевари, увидав войско Хорезма рассеянным, повернул коня и направился к Канлу-тепе. Од прибыл туда в то самое время, когда хан Хивы и его родичи сели на своих коней и намеревались обратиться в бегство. Так как хан Хивы, подобно падишахам, разукрасил своего коня золотым венцом и драгоценными каменьями, то был приметен среди прочих всадников. Хорасанские всадники окружили его. Курбан Кяль, один из мервских людей, приблизился к нему. Мухаммед Эмин-хан увидел смерть воочию и воскликнул: «Уберите от меня этого еретика!».

Однако Курбан Кяль некому не дал возможности опередить себя" устремился вперед и нанес своей саблей удар слева таким образом, что рассек (ему) рот почти до уха. От этой раны хан Хивы упал с лошади и стал униженно, и смиренно умолять хорасанских всадников: «Отведите меня живым ко двору шаханшаха Ирана, дабы он приказал мне все, что пожелает», но они сказали: «Нам не к чему тащить с собой твой тяжелый труп; твою голову, как более легкую ношу, мы возьмем и повергнем перед падишахом в дорожную пыль».

Но каждый из серахских, мервских и хорасанских всадников желал сам отделить голову его от тела и представить ее в столицу. Из-за этого дело между всадниками кончилось боем, двенадцать человек было убито. В конце концов отрубил ему голову Сиххат Нияз-хан, сын Ораз-хана серахского.

А воины обратили (свои) кинжалы против его двоюродных братьев и приближенных. Четырнадцати родичам (хана), известным под именем «торе», поснимали головы. Казий Хорезма, Абдулла мехрем, даруга (градоначальник), мехрем Худаяр Али, Давлет Яр Али, Бекджан-диванбеги, сердар Векджан, Нияз-кулц-мингбаши, Алла-кули-юзбаши, Хакк Назар-мингбаши, Девлет Нияз-юзбаши, сын Нияз Мухаммед-бая, что прежде был правителем Мерва, сын Хукумет-хана, правителя Меймене, а также [265] Вейс-бай из Хивака, Бек Мурад-бай, теке из Кара-яба, Султан, теке, и Мухаммед-шейх, сердари, сын Аббас-хана, теке, погибли от мечей храбрецов.

Сверх этого, были убиты тридцать два человека из вельмож и знаменитых людей и двести семьдесят человек из хорезмских чиновных людей. Мир Ахмед-хан джемшидский, который с пятьюстами всадников был послан Мухаммед-ханом Захир-уд-доуле в помощь хану Хорезма, получил тяжелую рану и через три дня скончался. Сердар Салих, бывший послом Мухаммед- хана при хане Хорезма, был убит в этой схватке. Во время этой битвы был предан смерти также Джафар-ага келатский.

Итак, воины собрали головы убитых и отправили к Феридун-мирзе. Феридун-мирза стоял в это время на привале в Ак Дербенде, а полковник Мухаммед Хасан-хан фераханский подошел к Серахсу на расстояние шести фарсахов.

Словом, по вступлении в Ак Дербенд в ночь на понедельник, в последний день джумади II (19 марта 1856 г.), бывший днем убиения хана Хивы, Феридун-мирза приказал, чтобы Мехди-кули-мирза, Сам-хан, ильхани, шахзаде Мухаммед Юсуф Афган, Эмир-хан, полковник куртбеглю и Мухаммед Хусейн-хан, хезаре, с двумя тысячами всадников быстро скакали бы из Ак Дербенда в Серахс, находившийся на расстоянии пятнадцати фарсахов оттуда. Они прибыли после убиения хана Хивы в час заката солнца и присоединились к жителям Серахса. А тем временем сын Хукумет-хана со своими приближенными привезли голову хана Хивы к Феридун-мирзе, и шахзаде, составив тотчас же письменное донесение, передал его Риза-кули-хану казвинскому, наибу эшик-агасы, а также вручил ему головы, дабы он доставил (все это) в столицу. А военный везир мирза Афзалюлла, составив письменное донесение, с быстрым гонцом отправил его к шаханшаху; в ночь на тринадцатое раджаба (1 апреля 1855 г.), каковая ночь является ночью рождения Али, мир над ним, радостную весть об этой победе он доставил правителям государства, а пятнадцатого числа (3 апреля 1855 г.) в столицу прибыл Риза-кули-хан с грузом голов.

Через три дня («Тарих-и-мунтазам-и-Насири», III, стр. 238: в субботу 19 раджаба (7 апреля. 1855 г.) после этого шаханшах Ирана воссел на царский трон и дал всенародную аудиенцию, а я прочел в красноречивой форме письмо об этой победе; и тогда по приказу шаханшаха омыли головы хана Хивы и его друзей, завернули их в саваны и вне столицы, вблизи «ворот государства», предали земле, а над их могилой построили купол из обожженного кирпича.

После убийства хана Хивы двоюродный брат его Абдулла-хан бежал от битвы, достиг лагеря и послал некоего человека к жителям Серахса с такой просьбой: «Дайте мне сроку на эту ночь, чтобы я мог отдохнуть от этого тяжелого боя, а завтра на рассвете я подарю и благородным и простым (из вас) все, что пожелаете из моих родовых сокровищ и редкостных вещей, а сам двинусь в путь на Хорезм.»

Жители Серахса поверили его словам и оставили его в покое. Как только [266] спустилась темная ночь, и сумрак окутал землю, Абдулла-хан велел своим людям сесть на коней и захватить с собой сколько возможно золота, серебра и драгоценных камней, побросать тяжелую поклажу и бежать к Мерву. По прибытии в земли Мерва он роздал около полутораста тысяч туманов золота племенам этих земель, так что благополучно переправился через эти места и добрался до Хивы.

А когда поутру обнаружилось его бегство, то Сам-хан, шахзаде Мухаммед Юсуф, Эмир-хан и отряд из жителей Серахса на расстоянии двенадцати фарсахов гнались по пятам за Абдулла-ханом, но не настигли и поневоле вернулись в. Серахс ни с чем.

Четвертого раджаба (23 марта 1855 г.), через три дня после убийства хана Хивы, Феридун-мирза с двенадцатью тысячами конных и пеших войск вступил в Серахс и в течение пяти дней пребывал в Старом Серахсе. Одиннадцатого раджаба (30 марта 1855 г.) он приказал двинуться отсюда в Мерв. К его войску присоединилось еще пятьсот человек серахских всадников. На стоянке Дербенд-хан его встретили знатные племени сарыков, принесли ему выражения покорности и повиновения и предоставили войску своих верблюдов для перевозки тяжелого груза и воды на бедные водой стоянки, за что увидели от шахзаде ласку и милость.

В это время военный везир находился в г. Мешхеде и непрерывно посылал динары, диргемы, провиант и фураж, так что обилие жизненных благ из города Мешхеда было среди войска великим.

Итак, восемнадцатого раджаба (6 апреля 1855 г.) Феридун-мирза вступил в Мерв, потребовал к себе племена сарыков из Кара-яба и велел, чтобы они привезли из Кара-яба жен, детей, добро и пожитки свои; затем отдал приказ, чтобы укрепления Кара-яба совершенно разрушили, восемьдесят семейств сарыков послал в качестве заложников в Мешхед. Племени салыров он также назначил правителя и управление Мервом поручил Хансувар-хану, хезаре. Вторично наведя на обратном пути порядок в Серахсе, первого числа месяца он прибыл в Мешхед.

«МАЛЫЕ ВОЙНЫ» С ТУРКМЕНАМИ НА ГРАНИЦАХ ХОРАСАНА

И в этом же году (1271 г. х. — 1854/55 г.) Джафар-кули-хан, ильхани из Бузанджирда, был назначен на должность правителя Астрабада, Джаджерма (Один из булюков Буджнурдского округа, расположенный к востоку от б. Нардинского ханства, на большой дороге в Исфераин. Селение Джаджерм состоит из 500 дворов, населено в большинстве иранцами; много прекрасных фруктовых садов (особенно славится миндаль). Л. Артамонов. Астрабад-Шахдурский район и Северный Хорасан. Ч. II, вып. I, Тифлис, 1894, стр. 136; Приложение, стр. 80, 81) и Нардина, (Название небольшой котловины, примыкающей с запада к Джаджермской равнине, около 30 верст длины и 10 верст ширины. Эта местность раньше представляла собою ханство на пути из Астрабада в Мешхед через Катуль, Фендереск и Исфераин. Населено ханство в большинстве курдами и отчасти тюрками, распределенными в пяти селениях и летовке Кяльпуш, с обильной водой, роскошным подножным кормом и даже лесом для охоты. Обязанности нардинского хана заключались в наблюдении за передвижениями туркменских отрядов, несении караульной службы и в сборе в случае военной тревоги вооруженного отряда численностью до 300 человек. После занятия русскими Ахала выплата субсидии нардинскому хану со стороны иранского правительства была прекращена, но с оставлением других льгот, напр. освобождения жителей ханства от уплаты податей. Подробное описание Нардина см. Л. К. Артамонов., цит. соч., стр. 24, 132-134; Приложение, стр. 76-79; Е. Diez. Churasanische Baudenkmaeler. Bd. I, Berlin, 1918, S. 14 ) а мирза Исмаил-хан мазандеранский получил должность везира при нем. [267]

Приведя в порядок свои дела, восьмого дня месяца раби II (29 декабря 1864 г.) он (Джафар-кули-хан) с солдатами арабского полка, шестьюстами пятидесятые всадников шадилю, четырьмястами чегенийских всадников, восемьюдесятью нардинских всадников, двумястами арабских и аджамских всадников, сорока всадниками гокленов и теке и с другими вступил в Астрабад. Жители города встретили его, множество туркмен из племен атабай, джафарбай и (прочих) йомутов, явившись к нему, выразили ему свою преданность и вернули группу пленников. А ильхани (т. е. Джафар- кули-хан) обратился к ним с речью, в которой сказал: «Если вы не возвратите захваченных вами в плен иранцев, то понесете достойную кару».

Туркмены испугались его слов, (так что) тысяча пятьсот всадников джафарбай и атабай снарядились в бой и послали племени курукчи такой ультиматум: «Либо освободите пленников, либо будьте готовы к войне». Так в течение короткого времени возвратили они девяносто четыре человека пленных и всякий день с покорностью приносили в дар ильхани коней и другие вещи.

[Шахзаде Султан Мурад-мирза осадил Герат. Среди описаний военных действий рассказывается между прочим следующее.]

На другой день прибыли с пути и расположились в лагере сто человек всадников из туркмен-сарыков, которые проживали в Мерве.

А в пятый день месяца зуль-ка'да (20 июля 1855 г.) прибыл в лагерь на служение к нему, Султан Мурад-мирзе, Гулям Риза-хан со старшинами (племени) теке.

В лагерь шахзаде приходит подкрепление. Ночью с двадцать третьего на двадцать четвертое зуль-ка'да (с 7 на 8 августа 1855 г.) двести человек всадников — серахских туркмен, которые были в Герате и действовали заодно с жителями этого города, бежали и скрылись в Серахс.

[Осада Герата затянулась, за что шах гневается, на помощь осаждающим досылает подкрепление.]

Лишь только подкрепление достигло земель Турбет-и-Шейх-и-Джам, как группа серахских туркмен, подстерегавшая случай для нападения на арсенал и его возчиков, (решила) воспользоваться моментом. Поэтому, когда арсенал везли из земель Турбета, туркмены задумали хитрость. [268]

Показались (сначала) немногочисленные всадники с тем, чтобы, когда солдаты, увидя их в малом количестве, смело бросятся преследовать их и удалятся от военных припасов, выскочить из засады и захватить арсенал.

Но солдаты были обучены боевым порядкам и воспитаны в военных правилах, не обратили на них внимания и двигались прежним темпом и порядком.

Когда туркмены увидели, что хитрость не помогла достижению цели, то выскочили из засады и все вместе устремились на арсенал; когда они приблизились, войско затрубило в трубы, а пушкари выстрелили из находившейся в арсенале пушки. Грохот пушки и вой труб (показался) ушам этой шайки трубой судного дня, и они, не мешкая, повернули к битве спину.

В четверг девятнадцатого зуль-хиджа (2 сентября 1855 г.) Султан Мурад-мирза приказал, чтобы Бахадур-хан, взяв отряд всадников шахзаде Мухаммед Юсуфа, шахзаде Мухаммед Ризы и Хаджи Гулям-хана, отправился в Мешхед и стал бы хранителем и защитником границ Мешхеда от набегов туркмен.

[В числе лиц, пришедших из Герата на сторону осаждающих, упоминается Аман Нияз туркмен; о нем же упоминается на стр. 741.]

В те дни (1272 г. х. — 1855/56 г.), когда войско Ирана было под Гератом, (Герат был осажден хорасанским наместником Султан Мурад-мирзой. В осаде Герата принимали участие, с одной стороны, отдельные группы туркмен сарыков и теке: «... сто человек всадников из туркмен племени сарык, которые проживали в Мерве», затем, «... в пятый день зуль-ка'да (20 июля 1855 г.) прибыл в лагерь к Султан Мурад-мирзе Гулям Риза-хан со старшинами племени теке» («Насих-ут-таварих», стр. 721-722). С другой стороны, серахские туркмены участвуют на стороне осажденных в Герате, так «... с двадцать третьего на двадцать четвертое зуль-ка'да (с 7 на 8 августа 1855 г.) двести человек всадников — серахских туркмен, находившихся в Герате и действовавших заодно с жителями этого города, бежали и скрылись в Серахс» («Насих-ут-таварих», стр. 726). Серахские же туркмены организовали неудавшееся нападение на транспорт оружия, посланный шахом из Тегерана в сопровождении Хусейн-хана и французского инженера Бюлера (там же, стр. 726). Упоминается, наконец, некто Аман Нияз, туркмен, перешедший в числе других из осажденного Герата на сторону осаждающих (там же, стр. 735) и награжденный после взятия Герата орденом и ценным оружием (там же, стр. 743) полные коварства туркмены Серахса (Независимо от этого иранское правительство постоянно старалось всеми мерами привлечь на свою сторону отдельные группы туркмен с их старшинами, в частности и туркмен Серахса: «...Высочайший рескрипт (1272 г. х. — 1855/56 г.) на имя Ораз-хана и других серахских туркмен преисполнил их великими упованиями, и ныне из них состоит верноподданными на службе иранского правительства 5-6 тысяч семейств (кибиток)» («Тарих-и-мунтазам-и-Насири», т. III, стр. 244) и Кара-яба, перестав быть верными слугами, ни на минуту не прекращали нападений на проезжих и избиение и ограбление караванов, захватывали в плен паломников и беспокоили купцов. В первых числах месяца раби I (во второй половине ноября 1855 г.) Мухаммед Шейх, туркмен, с тремя тысячами серахских, [269] кара-ябских и тедженских всадников, сев на коня, спустился близ Кариза (Селение у афганской границы на пути из Турбет-и-Шейх-и-Джама в Герат, в 12 фарсахах (78 км) к юго-востоку от Джама и в 5 фарсахах к северо-западу от р. Герируда. Здесь раньше находился русский наблюдательный санитарный пост по предупреждению распространения из Афганистана и Индии эпидемий и эпизоотий. Население — около 200 семейств племени хезаре) с гор и без страха и боязни явился на окраинах Хафа. В это время в Хафе собралось, чтобы двинуться к Герату, около трех тысяч человек, пять тысяч верблюдов из нишапурских, мешхедских, туркменских и караийских караванов.

Внезапно Мухаммед Шейх со своими людьми напал на этих людей, захватил их вместе с их доброди и имуществом, а также взял в плен большое количество жителей Хафа и, повернув в обратный путь, стал на привал в двух фарсахах от Кариза.

С другой стороны, случилось так, что Мухаммед Ибрахим-хан, каджар, и Хасан-хан сабзеварский с жахсевенскими всадниками ехали в Мешхед и, пройдя черезе Хаф, направились оттуда в Кариз.

В это же время генерал Сафар Али-хан и Абдуль-Азиз-хан, хезаре, с четырьмястами всадников, Мухаммед Хусейн-хан, хезаре, с пятьюстами всадников прибыли из Бахарза, (Округ в Восточном Хорасане, к югу от Мешхеда. Занимает равнину и бассейн того же имени, примыкая на востоке к Гератской провинции (округу Гуриян). Площадь Бахарза около 8200 кв. верст с населением до 20 000 душ обоего пола.

Население составляют главным образом хезарейцы, переселившиеся сюда из окрестных гор Герата, и смесь таджиков с разными другими афганскими выходцами. По религии большинство сунниты; по образу жизни значительная часть населения — скотоводы (разводят преимущественно овец и коз). Главный пункт округа — Шахр-и-Ноу. Л. Артамонов, цит. соч., стр. 240) а хаджи Хасан Али-хан хафский с тремястами мушкетеров и двумястами всадников примкнул к ним в Каризе.

Среди этих людей находился Баба-хан, хезаре, живший в Каризе. Он был тайно связан с туркменами, но по внешнему виду принадлежал к иранским войскам.

Одним словом, все эти люди вместе с Баба-ханом двинулись против туркмен. Мухаммед-хан, снявшись с места, ушел в лесные заросли, известные под названием Джангали Туман, а между начальниками возникли разногласия о том, напасть ли на него или стать на привал. Хасан-хан сабзеварский решился напасть; к нему присоединился Мухаммед Ибрахим-хан, а вслед за ними пустился в путь Баба-хан, хезаре. Сафар Али-хан, Мухаммед Хусейн-хан и Абдуль-Азиз-хан со своими людьми отдельно вступили в битву, и всадники-шахсевены выказали отвагу.

И туркмены конскими копытами смешали прах поля битвы с человеческой кровью.

Сначала Баба-хан, Хасан-хан и Мухаммед Ибрахим-хан были разбиты и обратились в бегство. Сафар Али-хан перерезал им путь и крикнул: «Подержитесь минутку, — поведем битву все вместе и воздадим врагу [270] по заслугам». Но на его слова они не обратили внимания и продолжали; бежать со всех ног. После их бегства Сафар Али-хан бился до тех пор, пока, люди его отряда не были уничтожены, и тогда поневоле он также обратился в бегство.

В это время мир Хасан Али-хан и мир Мухсин-хан хафский спешились среди мушкетеров Хафа и продолжали держаться. Тут подоспел Хасан Али-хан;. с потерпевшими поражение всадниками и, ни на что не глядя, врезался в толпу пехотинцев, чтобы прорваться и уйти.

От этого переполоха порядок среди пехотинцев расстроился, и часть их оказалась смятой под ногами конницы. И мир Хасан Али-хан, отведя в сторону отряд пехотинцев, построил себе укрепление. Туркмены окружили его облавой и с обеда и до солнечного заката с ним сражались. Ото тридцать человек из туркменских всадников были убиты, но в этот момент- у пехотинцев не стало уже свинца и пороха, поневоле сложили они руки, и мир Али-хан и эта сотня пехотинцев стали пленниками туркмен.

В этом сражении было убито двадцать человек туркмен. Ото человек хезарейцев и пятьсот человек хафцев были взяты в плен, однако, в виду заключенного с ними соглашения, в тот (же) день их освободили.

После этого события Мухаммед Хусейну, попечителю гробницы имама. Ризы (в Мешхеде), сообщили, что Аман Сад-бердар с полчищем туркмен приготовился ограбить святой Мешхед и подходит со всадниками и обозом.

Мухаммед Хусейн все учел и подготовил, и девятого раби II (19 декабря. 1855 г.) выслал из города на защиту две девятифунтовых пушки и еще одну" которые имелись в Мешхеде, вместе с боевыми припасами.

В это время Мухаммед Ибрахим-хан, каджар, правитель Джувейна, прибыл с двумя тысячами всадников из Герата, чтобы привести в порядок дела Дереджеза и арестовать некоторых людей, ставших на путь преступления .

Прежде всего он счел необходимым дать отпор туркменам и, взяв своих всадников и артиллерию, выступил и, пройдя некоторое расстояние, стал на привал в Шадише. Как только об этом узнали туркмены, они повернули, поспешили в Хафу и Турбету и, захватив пятнадцать человек в плен, вернулись обратно.

[После победы над Гератом в числе лиц, получивших халат, орден и ценное оружие, упомянут Аман Нияз, туркмен.]

Словом, Хусейн-хан-юзбаши, шахсевен, который сам в награду за службу был возведен в чин генерала и получил соответствующую этому званию ленту, взял из казны и шахского гардероба тяжелый груз и с подобающим конвоем выступил из столицы. Переход за переходом проходил он путь к Герату. Из Мешхеда он взял с собой полковника Фараджулла-хана с полком бекешлю, Лютф Али-хана давизанского с отрядом всадников и одну девяти фунтовую пушку.

А с другой стороны, так как туркмены всегда имеют лазутчиков на. больших дорогах, то, узнав о путешествии Хусейн-хана и об обозе с [271] сокровищами, они вышли ему наперерез, а сначала захватили в землях Джама и округе Хезаре некоторое количество людей в плен и угнали много быков- и баранов, спрятали (их) в надежном месте и, сидя там, поджидали Хусейн- хана и удобного случая, чтобы напасть на него.

А Хусейн-хан дошел до места Махмуд-абад и семнадцатого числа месяца джумади I (26 января 1856 г.) направился из Махмуд-абада в сторону Турбет-и-Шейх-и-Джам. Лишь только прошел он полфарсаха пути, как показалось несколько человек туркменских всадников. Хусейн-хан понял, что это караул войска и пожелал узнать, каково их вооружение, и численность. Он на минуту остановился и сказал Рахмадулла-хану, полковнику полка шакакы, Фараджулла-хану, полковнику полка Аджама, Лютфулла-хану, командиру давизанских шахсевенских всадников, Мухаммед Али-хану и Насрулла-хану, командирам всадников Джама и Али- кули-хану, придворному гвардейцу, чтобы они приготовили своих людей к сражению. Тогда туркмены, несмотря на (свою) малочисленность, произвели атаку, налетев на них, захватили двух человек, одного зарубили мечом, а другого взяли в плен.

Через два часа появились другие четыре знамени туркмен, и открылось, что восемьсот всадников из жителей Серахса, Ахала и Кара-яба. действуют заодно с туркменами в грабительском нападении на казну.

Когда Хусейн-хан увидел это, то привел обоз и грузы обратно в Махмуд-абад и там оставил. Соорудив перед сокровищами укрепление, он поставил караул и, взяв конницу, пехоту и артиллерию, погнался вслед за туркменами. Он преследовал их на расстоянии пяти фарсахов и время от времени вступал с ними в сражение. Он узнал, что из районов Джама уведено в плен сто человек и угнано шестьдесят тысяч голов баранов, тысяча верблюдов, тысяча коров и ослов.

Тогда борьба стала жестокой, закипела битва, и обе стороны ринулись, в атаку. Туркмены не устояли, дрогнули, побросали тут всех пленных, имущество и скот и пустились в бегство. С туркмен было снято семьдесят голов, и сто человек захвачено в плен. Да еще сто пятьдесят лошадей было взято у этой шайки. А с другой стороны никто не погиб, за исключением одного всадника шахсевена.

Когда Хусейн-хан увидел такую доблесть командиров и всадников он подарил триста туманов чеканным золотом командирам и воинам. После этого сражения он (снова) навьючил казну и почетные одежды и отправился в Герат.

[Султан Мурад-мирза дает распоряжение о подвозе в Герат хлеба.] Точно так же он отдал приказ, чтобы конница давизанских шахсевенов, спешно проделав путь до Турбет-и-Хайдерийе, доставила оттуда в Герат фураж и хлеб, а для того, чтобы находящиеся в лагере люди терпели меньше лишений от недостатка хлеба и зерна и, для того, чтобы границы Хорасана находились в безопасности от набегов туркмен, он хотел услать- из Герата большое количество воинов. Поэтому он приказал, мирзе [272] Мухаммеду, Кавам-уд-доуле, итти походом к священному Мешхеду. Он дал в его распоряжение генерала Касим-хана с мухбирским полком и тремя хорасанскими полками. Мирза Мухаммед, выступив из Герата, дошел до Турбет- и-Хайдерийе и оттуда пришел в Мешхед.

Случилось так, что двадцать седьмого джумади II (5 марта 1856 г.) распространилась весть, что две тысячи туркменских всадников вышли из земель Дербенда и вторглись в округ Мешхеда. Шукрулла-хан, Абуль- Фатх-хан, командиры хезар-джерибские, (Хезар-джериб, один из булюков Мазандерана, граничит на востоке с Дамганом, на юге с Семнаном, на западе с Фирузкухом и Савадкухом и на севере с различными булюками Астрабада и низменными частями Мазандерана. Булюк состоит из двух главных подразделений — Чахарданьгэ и Дуданьгэ («даньг'ом» называется одна шестая часть всякого недвижимого имущества). По преданию, сын имама Зейн-уль-Абидина Фахр Имад-уд-дин разделил свое имение между тремя своими сыновьями, один из которых был от другой жены. Два из них в совокупности получили четыре (чахар) «даньг'а», третий — остальные два (ду). Н. L. Rabino. Mazandaran and Astarabad. London, 1928, pp. 56-57) Хасан Али-хан, полковник аджамского полка и командиры хорасанской конницы с двумя пушками выступили и, подвигаясь форсированным маршем, через два часа после захода солнца вступили в Гурган, который находился в пяти фарсахах от Мешхеда. (Тут) они узнали, что туркмены ограбили племя тимури и увели множество пленников и баранов, но так как не было подходящего войска, то вслед за ними кинулись Мухаммед Риза-хан и Аллаяр-хан джемшидский с семьюдесятью всадниками.

Итак, военачальники провели эту ночь на привале в Гургане, пока не прибыла артиллерия. А на утро с солдатами и пушками они двинулись (в поход) и шли до Ленгерека. Мухаммед Риза-хан и Аллаяр-хан, которые выступили раньше, находились (уже) в Ленгереке вместе с Вахадур-ханом, Ферамурз-ханом, Мухаммед-ханом и Багыр-ханом. Тогда оба войска соединились друг с другом. В это время прибыл лазутчик Мухаммед Риза-хан и привез известие, что «туркмены остановились на берегу р. Чахар Гумбед, заняты сооружением моста для переправы пленников и баранов и находятся не более как в двух фарсахах расстояния от вас...»

Абуль-Фатх-хан испугался и хотел отступить, но командиры осыпали его упреками, порицали его, и кое-как против желания его провели с собой еще полфарсаха, тут Абуль-Фатх-хан вдруг обернулся (к ним) и сказал: «Послушал я ваших слов и не хочу уронить славу государства, (но) вот у меня не больше двухсот пятидесяти человек солдат, для чего же я стану вступать при такой малочисленности в бой с двумя тысячами туркменских всадников и предам смерти и истреблению весь отряд». Сказав это, он устремился обратно. Полковник Шукрулла-хан с аджамскими и хезар-джерибскими солдатами и хорасанской конницей решился напасть на туркмен. Как только прошел он небольшой отрезок пути, туркменские разведчики увидели его и известили об этом свой отряд, и туркменские люди, [273] испугавшись прибытия войск, собрались и с теми пленниками и баранами, которых успели переправить через реку, обратились в бегство, а тридцать человек пленных и двенадцать (тысяч баранов, которые находились по эту сторону реки, оставили и ушли.

Так как у войска не было необходимого количества солдат и пушек, то оно не сочло возможным преследовать их дальше и вернулось обратно.

В этом же году отряд серахских туркмен совершил набег. Среди ночи .подошли они к крепости Елик, которая находится в административной зависимости от Келата. Несколько человек солдат, которые по распоряжению генерала мирзы Ибрахим-хана были охранителями этой крепости, вместе с ее обитателями вышли в бой. Четверо из туркменских начальников были убиты, а один попался в плен. Поневоле туркмены были вынуждены обратиться в бегство.

А в другой раз, в пятый день месяца раджаба (12 марта 1856 г.), учтя (трудности) дела, к крепости Завэ пришла тысяча пехотинцев (туркмен) и сто пятьдесят всадников и привезли с собой многоступенные лестницы, чтобы с их помощью забраться на верх укрепления. Однако и в этот раз пятьдесят человек .солдат, охранявшие эту крепость, вместе с ее жителями дали серьезное сражение, так что триста человек из этого отряда было убито или ранено. Дальше туркмены не могли устоять перед ними и, погрузив убитых на лестницы, обратились в бегство, а семерых из убитых, которых они не смогли захватить с собой, на утро подобрали жители крепости и, сняв с них головы, послали эти головы вместе с вестью (о победе) в священный Мешхед.

Раньше уже рассказывалось (1273 г. х. — 1856/67 г.) о правлении Джафар-кули-хана, ильхани, в Астрабаде и Бузанджирде и сообщалось о наведении его рукой порядка в этих землях.

После того как он освободил много пленных иранцев и большинство туркменских племен подчинил своим распоряжениям, группа туркмен из племени теке, обитавших в Кызыл-рабате и Ахале, в особенности те; которые проживали под управлением Ага Мухаммед-сердара, не посчитались с ним и не возвратили пленных и добычу, захваченную в предыдущем году в Семельгане. (Одно из селений Буджнурдского района, к западу от г. Буджнурда) Ильхани счел своей обязанностью дать им отпор. Он снарядил войско из (жителей) Астрабада, гокленов и йомутов, а также собрал бастамскую конницу и полк Фендерёска и тогда, вместе с шахзаде [Джехансуз-мирзой, генералом арабского и аджамского полков, выступил из Астрабада и не останавливался до земель Гили-дага. Подошло также и войско шадилю. Через день после празднования нового года он выступил из этого места в Путь, оставив здесь пехоту, вьюки и грузы, отобрал из числа всадников три тысячи смелых удальцов и, двигаясь быстрым маршем, проделал за одни сутки около тридцати пяти фарсахов пути. Е обеду он [274] при был к весенним становищам племени Ага Мухаммед-сердара и соседящих с ним племен, неожиданно поднял на этот народ свой меч и землю сделал алой, как рубин от крови бойцов. Тогда, захватив в добычу жен и детей и награбив их (туркмен) добра и имущества, (ильхани) повернул обратно.

Так ,как ко времени возвращения войско оказалось утомленным быстрым маршем, и было трудно увозить добычу, гнать коров и баранов, да и пленники, состоявшие исключительно из женщин, детей и пешик, не могли подвигаться быстро, то солдаты поневоле двигались замедленным темпом. Благодаря этому туркменам, дома и жилища которых находились в землях Атека, давалась в руки возможность (для нападения). Три тысячи опытных в бою людей, сев на быстроногих коней, помчались и внезапно напали с фронта, на ильхани (Джафар-кули-хана).

Ильхани отдал приказ, чтобы все войско выравняло свой строй и с четырех сторон окружило бы пленных и добычу; сражаясь, они продолжали подвигаться своим путем, пока не подошли к подножию горы и не заняли надежную позицию. Тогда, собрав войско вместе, (ильхани) ринулся сверху горы вниз подобно всесокрушающему потоку. Первым же натиском он обратил туркмен в бегство и преследовал их на расстоянии двух фарсахов и много народу поверг во прах. Затем он вернулся и в эту ночь на той же самой позиции стал- привалом, дабы дать войску немного отдохнуть. На утро двинулись в путь, дошли до Чандыра, где соединились со своим обозом. Отсюда двинулись на Бузанджирд.

Прошло несколько дней, и открылось снова, что из Ахала, Ашхабада и Кызыл-рабата собрались десять тысяч текинцев и стали лагерем в урочище Курук, чтобы в возмещение (понесенного) ущерба совершить нападение на деревню Раз, находящуюся на границе государства.

Чтобы помешать этому делу, ильхани отправил нескольких лазутчиков на большие дороги, дабы они наблюдали и давали бы сведения о передвижениях и остановках врага. А сам несколько дней оставался в земле Манэ, оттуда пришел в Раз и привел в порядок башни и стены этой крепости. Когда об этом узнали туркмены, то, отказавшись от своих намерений, сели на коней (и ушли обратно).

Ильхани же, успокоившись относительно этого дела, возымел твердое намерение наказать людей Нухура, (Сел. Нухур существует в Туркменистане поныне) стоянка которых находится в двух фарсахах от Атека.

Так как они поселились между двух гор, то всякий доступ к ним, кроме как по северному пути, был закрыт, и там поселилась тысяча славных наездников да отряд воинственных пехотинцев, которые являются постоянными лазутчиками и переводчиками текинских туркмен в грабежах на иранских границах. В ту пору случилось так, что среди населения Нухура поднялось разногласие, часть народа отказалась от союза с жителями Атека и призвала ильхани завладеть Нухуром. Когда об этом узнала (другая) [275] группа, то вызвала для отражения ильхани туркмен. Так как путь до Атека был близок, то сначала двести человек туркменских стрелков пришли в Нухур, заняли крепость и арестовали некоторых людей из тех, что приглашали ильхани.

А ильхани, не зная о туркменах, подступил к Нухуру с малочисленным (отрядом) и (тут) узнал о прибытии туркмен. Хотя он и не рассчитывал вступать с ними в бой, но все же постыдился вернуться обратно; с таким малочисленным отрядом взялся он за дело, воздвиг солидные укрепления и закрыл обитателям крепости вход и выход. В течение суток воевал он с ними, обстреливая их из ружей.

Когда жители Нухура увидели себя осажденными, то послали в Атек человека за подкреплением. Не прошло много времени, как из Атека прибыл отряд конницы и пехоты. Пехота немедленно вошла в крепость, а конные поднялись на вершины гор, осадили ильхани с отрядом его людей меж двумя горами и с высоты гор словно весенним ливнем осыпали их пулями. А пехота из. крепости заодно с ними устроила вылазку и атаковала их. Такое нападение и натиск не испугали воинов; точно храбрые львы бросились они в битву. Саблей, ружьем и копьем сражались они и пятнали кровью и прахом головы людей и коней. Еще сутки длилось сражение. На третий день прибыло еще многочисленное войско из теке и преградило войску ильхани путь к воде и зажгло огни сражения. И все же ильхани не изменил своих планов. Он разделил своих людей на две части: одну половину он дал в распоряжение Джехансуз-мирзе, а Мухаммед-хану, чегени, полковнику Муртаза-кули-хану, Мухаммед Рахим-хану, Мухаммед-кули-хану и Шир Мухаммед-хану дал приказ, чтобы каждый из них занял свое место в укреплении, сам же взял другую половину (войска) и с Субхан-кули-ханом преградил дорогу всадникам, и завязалась битва. Он оказался настолько упорен, что туркмены обратились в бегство. Он гнался на протяжении четырех фарсахов вслед за ними и много народу перебил. Джехансуз-мирза завязал жаркий бой с жителями крепости, пехотинцев их, разбив, он заставил бежать из укреплений внутрь крепости, всадников обратил в бегство и на большом расстоянии гнался вслед за ними и захватил пятьсот коней и пленных.

В виду того, что к этому времени у воинов осталось мало пуль и пороха и без осадной артиллерии было трудно взять крепость, Джафар-кули-хан, ильхани, не видел более смысла оставаться здесь и двинулся в обратный путь. Совершая переход за переходом, дошел он до Астрабада. Он послал ко двору шаханшаха донесение о положении дел и был пожалован мечом с усыпанной алмазами рукояткой.

Вскоре после этого в землях туркмен разнеслась молва, что десять тысяч гокленских семейств, которые стояли в Хиве, с тысячей семейств пленных кызылбашей, навьючив все свое добро и имущество (на животных), с женами и детьми двинулись в путь, остановились в Карры-кала и просили покровительства y иранского государства. [276]

Как только об этом узнал ильхани, он послал к ним Мухаммед Рахим-хана и юзбаши Кули-хана, чтобы они перевели этот народ в Кальпуш и велели бы им там остановиться, чтобы не пришлось им потерпеть вреда от врагов. Они (туркмены) сказали: «Мы благодаря счастью царя царей Аджама и покровительству иранского правительства можем охранять себя» и, отпустив на волю пятьсот человек иранских пленных, вручили их Мухаммед Рахим-хану. Сто сорок человек из их старшин явились к ильхани и принесли ему выражение покорности и послушания.

Так как в это время дело дошло до войны между иранским государством и Англией, то шесть тысяч туркменских всадников йомутов, явившись к ильхани, высказали желание, чтобы правители иранского государства дали им разрешение направиться в Бендер-Бушир на борьбу с английскими войсками. Ильхани составил донесение о положении дел и послал его в столицу. Венценосный шаханшах сказал (по этому поводу следующее): «Для войны с Англией нам достаточным может быть государственное войско, и нет надобности призывать и подвергать трудностям туркменских людей или бойцов иранского государства, которые не числятся в списках армии. Хорошо будет, если туркмены станут тихо и мирно проводить дни в своих становищах, чтобы, если явится нужда, мы могли бы их вызвать».

Садр-и-азам доложил, что туркмены не подчинялись приказу ни одного из царей Ирана, так что шаху Надиру, афшару, не удалось победить группу из этого народа и задержать Мухаммед Xacaн-шаxa, каджара. А ныне силою счастья и милостью господа степные туркмены и туркмены с иранских границ приносят покорность и вступают на путь повиновения, и если сегодня падишах вдруг отстранит их от своего величества, то это вызовет печаль и огорчение, и лучше бы дозволить явиться ко двору их знатным людям, дабы они были обрадованы царской милостью.

По благоусмотрению Садр-и-азама вышел приказ, чтобы ильхани (Джафар-кули-хан), выбрав две тысячи человек из туркмен, с астрабадскими вельможами отправился в столицу.

В одиннадцатый день месяца, раджаба (18 марта 1856 г. или 7 марта 1857 г.), когда он вступал в Тегеран, согласно приказу, Мухсин-мирза, эмир-ахур, Джехансуз-мирза, мирза Зейн-уль-абидин, Мелик-уль-куттаб, со свитой из гвардейских гулямов вышли к нему навстречу. После прибытия (в столицу) они удостоились приема у Садр-и-азама и приближения к порогу царя царей Аджама.

…. В виду того, что, между государством Ирана и Англией закончилось дело миром, правители иранского государства пожаловали туркмен драгоценными халатами, роздали им почетные знаки, одарили подарками и, выказав ласку и милость, Отпустили обратно.

Через несколько дней ильхани также получил разрешение (уехать), и в конце месяца зуль-хиджа двинулся в обратный путь к Астрабаду, дабы привести в порядок эту страну и повысить государственные доходы. [277]

В этом же году (17 мая 1856 г. или 6 мая 1857 г.), в ночь на двенадцатое число месяца рамазана, открылось, что туркмены Серахсаи кара-ябские, с Мухаммед Шейхом, сердаром туркменом, (в количестве) четырех тысяч всадников устремились к Сарджаму и Бивежену и, пройдя через эти земли, двинулись к Нишапуру. Когда эта весть достигла в священном Мешхеде до мирзы Мухаммеда, то прежде всего он командировал генерала Абуль-Фатх-хана с отрядом пехоты и конницы, дабы они наблюдали за границами государства и каждый день посылали бы вести. А сам с полуторатысячами всадников чардевели, Хамсэ, Хорасана и хезаре, которые там находились, вышел из Мешхеда, устроил смотр войскам и их также послал вслед за Абуль-Фатх-ханом.

А туркмены грабили и разоряли земли Сарджама, Бивежена и окрестности Нишапура и захватили в качестве добычи у племен тимури, поселившихся в землях Мешхеда, и у белуджей тридцать тысяч баранов и три тысячи коров, верблюдов и ослов. Сверх того, часть женщин и мужчин этих племен да группу паломников, (шедших) к гробнице Риза, (численностью) около тысячи человек, они взяли в плен. Четырнадцатого числа месяца рамазана (19 мая 1856 г. или 8 мая 1857 г.) они вступили в Карфуш, а в ночь на пятнадцатое (20 мая 1856 г. или 9 мая 1857 г.) взяли оттуда путь на Меямей. Но на рассвете Абуль-Фатх-хан с двумя пушками, тысячей солдат и двумя с половиной тысячами всадников хорасанских, Хамсэ и чардевели явился перед фронтом туркмен, и оба войска, построив ряды, бросились в бой друг с другом. Артиллеристы навели дула пушек (на врагов) и в начале атаки разбили туркмен. Туркменские всадники в ужасе и смятении бросили группу пленников и всю добычу и пустились в бегство. Воины быстро гнались вслед за ними, убили и связали триста человек, и, взяв пленных туркмен, отвели их в Мешхед, чтобы заключить в тюрьму.

Жителей Мешхеда взволновали неприятности, которых они натерпелись от этой шайки, они подняли беспорядок и по дороге в тюрьму убили пятьдесят человек из пленных туркмен.

И в другой раз случилось так, что отряд из племени текинского сердара Ак Мухаммеда в землях Мияндашт захватил шестьдесят верблюдов, из которых часть несла торговые грузы, а другие везли полированные камни, на которых должна была быть водружена гробница святого Ризы, а также взяли в плен четверых погонщиков.

Фараджулла-хан, несший обязанности правителя Нар дина, как только узнал об этом, сел со своими людьми на коня и погнался с величайшей поспешностью по следам туркмен и увидел их в землях Як Туклан. Когда туркмены заметили врага, то поскидывали со спин верблюдов груз и что есть мочи погнали их.

Фараджулла-хан, дав шпоры, погнал коня и, как палящая созревший хлеб молния, налетел на них. Некоторых убил, иных обратил в бегство и, захватив пленников и верблюдов, вернулся обратно. [278]

В то время, когда Султан Мурад-мирза находился в Герате, с каждым днем увеличивались грабежи и набеги туркмен Серахса и Кара-яба.

Случайно Хасан-хан, командир карапапакской конницы, с двумястами всадников совершал путь к Герату и в субботу десятого зуль-хиджа на середине пути между Хафом и Гурияном увидел двести человек туркменских всадников. Незамедлительно он решил вступить с ними в битву. Один человек из жителей Гурияна сказал ему: «Кроме этих всадников, которых ты видишь издалека, в засаде находится (еще) отряд. И будет благоразумно, если ты не вступишь с ними в битву.» Хасан-хан сказал: «Я никогда не отстану от этого отряда». Он ударил коня и погнался за ними. Увидев такую отвагу, туркмены обратились в бегство, а Хасан-хан на протяжении четырех фарсахов вскачь преследовал их по пятам и нагнал. Волей-неволей пришлось туркменам повернуть и приготовиться к сражению. Когда шестеро из них было уложено в пыль ружейными пулями, они снова бросились в бегство, а Хасан-хан, дав шпоры коню, семь фарсахов их преследовал и забрал у них людей и коней. В итоге у тридцати человек этого отряда частью снял он головы, а некоторых забрал в плен, взял в добычу сорок лошадей и поспешил обратно.

Когда эта весть была доложена правителям государства, то Хасан-хана наградили орденом Льва и Солнца первой полковничьей степени и белой лентой. А после того как Султан Мурад-мирза отправился из Герата в Мешхед, ему принесли сведения о том, что множество туркменских всадников, переправившись из земель Ак Дербенда, имеют намерение совершить набег на границы Хорасана.

Шахзаде командировал Сафар Али-хана, генерала конницы шахсевенов инанлю Хасан-хана, командира конницы карапапак, и Мухаммед Тагы-хана, командира шахсевенов афшаров, дабы они спешили в земли Сангбаст и следили за туркменами. Он велел Лютфулла-хану, начальнику давизанской конницы, и Зуль-Фекар-хану, командиру всадников Хамсэ, Парвиз-хану, полковнику конницы чардевели, двинуться из лагеря, который в это время находился в Кала-и-Якути, к Инаят-абаду.

На другой день пятьсот туркменских всадников захватили на границах государства несколько человек в плен. Двое из пленных бежали и оповестили (о случившемся) Сафар Али-хана, и он с карапапакской и афшарской конницей погнался в догонку за туркменами и по ту сторону от Шора-кала (То же, что и Кала-и-Якути) настиг их и затеял с ними бой. Когда туркмены увидели это, то оставили пленных и все, что награбили, и бросились бежать к Инаят-абаду, а войска поскакали вслед за ними. Через пять фарсахов к ним присоединилась, узнав (о происходящем), еще конница дувиранская, Хамсэ и хараканская. Соединенными силами поспешили они (за врагом), нагнали туркмен и часть их посекли саблями, а других взяли в плен. Невредимыми из этого отряда ушло не больше тридцати — сорока человек. [279] А с другой стороны на Бузанджирд напал туркменский сердар Ак Мухаммед с четырьмя тысячами всадников. Об этом узнал Субхан-кули, брат Джафар-кули-хана, ильхани, и со своими всадниками да сотней мушкетеров выступил на защиту. Он перерезал туркменам путь и затеял с ними сражение. После долгой борьбы и больших усилий Ак Мухаммед и его люди были разбиты и обратились в бегство.

Субхан-кули-хан захватил в добычу полтораста отрубленных голов и сoтню пленных. И так как Джафар-кули-хан, ильхани, как уже упоминалось, вернулся из столицы в Астрабад, то подобно молнии и ветру он поспешил в ту сторону и прямо с дороги воздал по заслугам туркменскому племени джафарбай, которое является источником зла и вреда. Он прошел быстрым маршем с бывшим здесь конным полком тридцать фарсахов, внезапно явился среди племени джафарбай и стал их избивать и грабить.

Двести человек туркменских мужей изрубил он саблей, шестьсот человек взял в плен и, вернувшись_t в Астрабад, бросил пленников в тюрьму.

После этого туркменские старшины часто привозили в Астрабад награбленное имущество и всех пленных, какие когда-либо были захвачены, и отдавали их, чтобы освободить своих пленников. (Сведения о многочисленных набегах туркмен и карательных экспедициях против них сообщаются и в других источниках: В «Тарих-и-мунтазам-и-Насири» перечисляются: карательная экспедиция наместника Хорасана (1274 г. х. — 1857/58 г.) против серахских туркмен (т. III, стр. 256), экспедиция в Мерв 1276 г. х. (1859/60 г.) [об экспедиции в Мерв «вследствие мятежа некоторых мервских племен» в 1274 г. х. (1857/58 г.) сообщается в «Матля-уш-шамс», т. II, стр. 372; экспедиция (1277 г. х. — 1860/61 г.) правителя Астрабада и Мазандерана против туркмен даз (там же, стр. 272); сражение с туркменами-теке Мерва 9 раби II (14 октября 1861 г.) наместника Хорасана (там же, стр. 276); набег на Мешхедскую равнину, в том же году, отряда туркмен под предводительством Шейх Мухаммеда (там же, стр. 276); прибытие ряда аксакалов салыров и сарыков на службу к наместнику Хорасана в 1279 г. х. <1862/63 г.>) Султан Мурад-мирзе (там же, стр. 280); разгром салыров и сарыков, «которые приходили (1280 г. х. — 1863/64 г.) с целью грабежа в пределы Хорасана» (там же, стр. 284); карательная экспедиция «для установления порядка на всей Астрабадской границе» (1280 г. х. — 1863/64 г.) сипахсалара «всех регулярных и нерегулярных войск» мирза Мухаммед-хана (там же, стр. 286 и 289); об этой же экспедиции сипахсалара см. «Тарих-и-мунтазам-и-Насири», т. III, стр. 303-304, и «Матля-уш-шамс», т. II, стр. 375; прибытие начальников туркмен гокленов и йомутов к сипахсалару в Кальпуш (1281 г. х. — 1864 г.) с просьбой «о прощении и благосклонном согласии принять от них числящиеся за ними недоимки по податям и налогам» (там же, стр. 289); экспедиция 1285 г. х. (1868/69 г.) в Ахал (там же, стр. 309); набег 1288 г. х. (1871 г.) туркменского сердара Ишана в пределы Хорасана (там же, стр. 320); набег туркменского предводителя Коджа 1289 г. х. (1872 г.) на хорасанскую границу (там же, стр. 324) и т. д. до 1882 г. (см. там же, стр. 327, 333-335, 340, 344, 351, 354, 381].)

(пер. Н. Дьяконовой)
Текст воспроизведен по изданию: Материалы по истории туркмен и Туркмении, Том II. XVI-XIX вв. Иранские, бухарские и хивинские источники. М.-Л. АН СССР. 1938