АТ-ТАБАРИ

ИСТОРИЯ

110 год

В этом году Ашрас призвал к исламу зиммнев Самарканда и Мавераннахра с условием, что с них снимут джизйу. Они согласились на это, а когда приняли ислам, то он вновь наложил джизйу и стал требовать ее с них, и они начали против него войну. [209]

Рассказ о том, что было с Ашрасом и самаркандцами и кто был во главе их

Сообщают, что Ашрас во время своего правления в Хорасане сказал: “Укажите мне человека благочестивого и достойного, чтобы я мог послать его к тем, кто за рекой, призвать их к исламу”. Ему порекомендовали Абу-с-Сайда’ Салиха б. Тарифа, мавлу бану-дабба, а тот сказал: “Я не искусен в персидском”. Тогда к нему присоединили ар-Раби’ б. ‘Имрана ат-Тамими. Абу-с-Сайда’ сказал: “Я отправлюсь при условии, что с того, кто примет ислам, не будут брать джизйу: ведь харадж Хорасана на головах людей. Ашрас ответил: “Ладно”.

Абу-с-Сайда’ сказал своим сотоварищам: “Я выхожу, но если наместники не исполнят этого, то помогите мне справиться с ними”. Они ответили ему: “Ладно”. Он направился в Самарканд, а в нем военными делами и хараджем ведал ал-Хасан б. Абу-л-’Амаррата |1508| ал-Кинди. Абу-с-Сайда’ призвал жителей Самарканда и окрестностей принять ислам с условием, что с них снимут джизйу. И люди поспешили [принять ислам]. Тогда Гурек написал Ашрасу: “Поистине, харадж иссяк”. Ашрас написал Ибн Абу-л-’Амаррате: “Поистине, в харадже сила мусульман, мне сообщили, что согдийцы и подобные им, приняли ислам не по искреннему желанию, а ища спасения от джизйи. Посмотри, кто сделал обрезание, соблюдает предписания, искренен в исламе и может прочитать суру из Корана, с того сними его харадж”. Потом Ашрас снял Ибн Абу-л-’Амаррату со сбора хараджа и передал его Хани’ б. Хани’ и придал ему ихшида.

Ибн Абу-л-’Амаррата сказал Абу-с-Сайда’: “Теперь я не имею никакого отношения к хараджу, имей дело с Хани’ и ихшидом”. Абу-с-Сайда’ стал препятствовать им собирать джизйу с тех, кто принял ислам. Хани’ написал Ашрасу: “Действительно, люди уже приняли ислам и построили мечети”. Дихканы Бухары пришли к Ашрасу и сказали: “С кого ты будешь брать харадж, когда все люди стали арабами?” Тогда Ашрас написал Хани’ и финансовым чиновникам (‘уммал): “Берите харадж с тех, с кого брали”. Они снова наложили джизйу на тех, кто принял ислам. Согдийцы воспротивились и 7 тысяч из них ушли и встали лагерем в семи фарсахах от Самарканда, а к ним на помощь вышли: Абу-с-Сайда’, Раби’ б. ‘Имран ат-Тамими, ал-Касим аш-Шайбани, Абу Фатима ал-Азди, Бишр б. Джурмуз ад-Дабби, Халид б. ‘Абдаллах ан-Нахви, Бишр б. Зунбур ал-Азди, ‘Амир б. Кушайр  —  или |1509| Башир  —   ал-Худжанди, Байан ал-’Анбари и Исма’ил б. ‘Укба. Он говорит: тогда Ашрас сместил Ибн Абу-л-’Амаррату с руководства военными действиями и назначил его на место ал-Муд-жашшира б. Музахима ас-Сулами и придал ему ‘Умайру б. Са’да аш-Шайбани.

Он говорит: когда ал-Муджашшир прибыл [в Самаркан], то написал Абу-с-Сайда’, прося, чтобы он пришел к нему, он сам [200] и его сторонники. Абу-с-Сайда’ и Сабит Кутна явились, и он их арестовал. Абу-с-Сайда’ сказал: “Вы совершили предательство и отступили от своих слов”, а Хани’ ответил ему: “Не является предательством то, что прекращает кровопролитие”. Абу-с-Сайда’ он отвез к Ашрасу, а Сабита Кутну заточил у себя. Когда Абу-с-Сайда’ увезли, то собрались его сторонники и поручили командовать собой Абу Фатиме, чтобы сражаться с Хани’. Он сказал им: “Подождите, пока я напишу Ашрасу, а он сообщит свое мнение, тогда мы поступим по его приказу”. Они написали Ашрасу, а Ашрас написал им: “Наложите на них харадж”. Сторонники Абу-с-Сайда’ возвратились и ослабло их дело, их предводителей выследили, схватили и привезли в Мерв. А Сабит оставался в заточении.

Ашрас назначил Сулаймана б. Абу-с-Сари, мавлу бану-’увафа, ведать хараджем вместе с Хани’ б. Хани’. Хани’ и [его] чиновники настойчиво взимали харадж и пренебрежительно относились к знати неарабов. Ал-Муджашшир поставил ‘Умайру б. Са’да распоряжаться дихканами. Их поставили перед ним в разорванных |1510| одеждах и с поясами, повешенными на шеях, а с незначительных людей, принявших ислам, брали джизйу. Тогда Согд и Бухара обратились в неверие и призвали на помощь тюрков.

А Сабит Кутна продолжал находиться в тюрьме ал-Муджашшира, пока не прибыл Наср б. Саййар правителем, [стоящим] над ал-Муджашширом. Тогда он перевез Сабита вместе с Ибра-химом б. ‘Абдаллахом ал-Лайси к Ашрасу и тот заточил его. А Наср б. Саййар относился к нему [Сабиту] ласково и был добр к нему. Поэтому Сабит Кутна, будучи в заточении у Ашраса, восхвалил его (Насра) в стихах, сказав:

Что возбуждается твоя страсть от стоянки и камней,

От следов, которые смыли потоки дождей...(Далее следуют еще 18 строк, выдержанных в традиционной форме касыды, не содержащих конкретных сведений) |1512|

(Перевод В. И. Беляева) Говорит ‘Али: вышел Ашрас в поход, остановился в Амуле, где оставался три месяца. Он выслал вперед Катана б. Кутайбу б. Муслима, и тот переправился через реку с десятью тысячами. Жители Согда и Бухары, с которыми был хакан и тюрки, подступили и осадили Катана б. Кутайбу в его лагере со рвом. Хакан каждый день стал выбирать всадника, и тот переправлялся с группой тюрков через реку. А другие говорят: они (тюрки) гнали своих лошадей без сбруи, переправлялись и грабили пасущийся скот, людей. Ашрас освободил Сабита Кутну, бывшего под стражей, под поручительство ‘Абдаллаха б. Бистама б. Мас’уда б. ‘Амра и отправил его вместе с ‘Абдаллахом б. Бистамом во главе конницы. Они настигли тюрков и сражались с ними при Амуле, пока не отбили захваченное ими. Затем тюрки перешли реку, возвращаясь за ними. Затем Ашрас переправился с людьми [211] к Катану б. Кутайбе. Он отправил одного человека по имени Мас’уд, одного из сыновей Хаййана, во главе конного отряда. |1513| Отряд был встречен врагом, и он вступил с ним в сражение. Было перебито много мусульман и Мас’уд обратился в бегство и возвратился к Ашрасу...

Враг наступал, а когда он приблизился, его встретили мусульмане и вступили с ним в сражение, завязав схватки. В этих схватках было убито много мужей из мусульман. Затем мусульмане повернули после отступления, стойко бились с ним и многобожники бежали. Ашрас шел с войском, пока не расположился. под Байкендом. Враги перекрыли им воду. И Ашрас с мусульманами оставался в своем лагере этот день и ночь. Наступило утро и оказалось, что их вода исчезла. Они стали копать колодцы, но не достали воды, и их стала мучить жажда. Они отправились к городу, воду которого от них отрезали. Авангардом мусульман командовал Катан б. Кутайба. Враги вышли к ним навстречу, и они вступили с ними в сражение. Но их томила жажда, и погибло из них семьсот, так что люди не были в состоянии сражаться, и в рядах ар-рибаб оставалось только семеро. Дирар б. Хусайн едва не был взят в плен из-за мучений, которые он испытывал. Ал-Харис б. Сурайдж побуждал людей, говоря: “О, люди! Смерть от меча благородней всего в этой жизни и заслужит большую награду от Аллаха, чем смерть от жажды”.

Ал-Харис б. Сурайдж, Катан б. Кутайба и Исхак б. Мухаммад, племянник Ваки’, двинулись вперед со всадниками племен тамим |1514| и кайс и сражались, пока не отогнали тюрков от воды. Тогда люди бросились к ней, стали пить и утолили жажду.

Сабит Кутна проходил мимо ‘Абдалмалика б. Дисара ал-Бахили и сказал ему: “Что бы тебе принять участие в награде будущей жизни за джихад!” И тот ответил: “Дай мне только срок совершить омовение и умаститься перед смертью”. Он подождал, пока тот выйдет, и они отправились вместе. Сабит сказал своим спутникам: “Я знаю лучше вас, как воевать против этих людей”. И он побуждал их к сражению. Они напали на врагов, и сраженье было жестоким, Сабит был убит вместе с группой мусульман, среди которых были Сахр б. Муслим б. ан-Ну’ман ал-’Абди, ‘Абдалмалик б. Дисар ал-Бахили, ал-Ваджих ал-Хурасани и ал-’Аккар б. ‘Укба ал-’Ауди. Тогда Катан б. Кутайба и Исхак б. Мухаммад б. Хасан соединили конные отряды из племен тамим и кайс, которые обязались взаимною клятвой сражаться насмерть, они бросились на врагов, сражались с ними и обратили их в бегство. Мусульмане гнались за ними по пятам, избивая их, пока не разделила их ночь и не рассеялись враги. Ашрас подступил к Бухаре и осадил ее жителей...

Рассказывает ‘Али: говорят, что Ашрас перешел реку и расположился |1515| у Байкенда, и не нашел там воды. Поэтому, когда настало утро, они выступили в поход. Когда они приблизились к замку бухархудата, —  а его жилище было на расстоянии мили от [212] них, —  их встретила тысяча всадников и окружила войско. Поднялась такая туча пыли, что один человек не мог видеть другого. От войска отделилось шесть тысяч, среди которых были Катан б. Кутайба и Гурек, один из дихканов, и достигли одного из |1516| замков Бухары, считая, что Ашрас погиб, в то время как Ашрас находился среди замков Бухары. Они встретились только через два дня, и Гурек перешел в этой схватке к тюркам, а до этого он вошел в замок вместе с Катаном. Катан послал к нему своего человека, но они позвали посланца Катана, и он присоединился к тюркам.

Говорят, что Гурек попал в тот день в самую середину конных и не мог избежать того, чтобы присоединиться к ним. Говорят также, что Ашрас послал к Гуреку, прося у него чашу, и тот ответил посланцу Ашраса: “У меня не осталось ничего, кроме этой чаши, из чего бы я мог умащаться маслом,  —  откажись от нее”. Ашрас послал сказать ему: “Пей из тыквы и пришли мне чашу”. И тот расстался с нею.

Правителем Самарканда был Наср б. Саййар, а его хараджем заведовал ‘Умайра б. Са’д аш-Шайбани, и они были осаждены. ‘Умайра был из числа тех, которые прибыли вместе с Ашрасом. Курайш б. ‘Абу Кахмас подъехал на коне и сказал Катану: “Эмир расположился лагерем с людьми, не хватает из войска только одного тебя”. И Катан с людьми отправился в лагерь Ашраса, а между ними была миля расстояния.

Говорят, что Ашрас расположился поблизости от города Бухары на расстоянии фарсаха, а это место называется ал-Масджид ⁷⁵. Затем он перебрался оттуда на луг (мардж), называемый Бавадира. И пришел к ним Сабаба (или Шабаба), отпущенник Кайса б. ‘Абдаллаха ал-Бахили, когда они расположились в Кемердже, —   а при Кемердже произошла одна из самых славных и значительных битв в Хорасане, битв Ашраса, когда он был наместником, и сказал им: “Хакан завтра пройдет мимо вас и я советую вам показать вашу готовность; он увидит вашу мощь и |1517| сплоченность и откажется от посягательства на вас”. И сказал один из них: “Проверьте этого, ведь он пришел, чтобы ослабить вашу мощь”. Они ответили: “Мы не сделаем этого, он  —  наш клиент, мы знаем его искренность”. И они не последовали совету того человека, а сделали так, как посоветовал им этот клиент.

Утром к ним подошел хакан, и когда оказался против них, поднялся к бухарской дороге, как бы стремясь к Бухаре, потом спустился со своими войсками позади холма, находившегося между ним и между ними (мусульманами). Они спустились и приготовились, тогда как они (мусульмане) не знали о них. И когда после того они (мусульмане) поднялись на холм, вдруг перед ними оказалось, как железная гора, войско из жителей Ферганы, Тарабенда, Афшины и Несефа и отрядов из жителей Бухары. Мусульмане растерялись. Тогда Кулайб б. Канан аз-Зухли сказал им: “Они собираются двинуться на нас. Пустите ваших лошадей, [213] одетых в броню, по дороге к реке, как будто вы желаете их напоить, и когда снимете броню с них, мчитесь по дороге к воротам наперегонки”. И когда увидели тюрки, что они помчались, то напали на них в теснинах. Но те знали дорогу лучше, чем тюрки, и поспели к воротам раньше них, и тюрки настигли их у самых ворот. Они убили человека по имени ал-Мухаллаб, который их охранял, а он был из арабов. И они сражались с врагами и захватили у них внешние ворота рва и вошли в них и завязали бой. Один из арабов принес связку тростника, которую он зажег, и бросил им |1518| в лицо. Они бросились в стороны, оставив убитых и раненых. Когда наступил вечер, тюрки отошли, а арабы сожгли мост. К ним пришел Хосроу, сын Йездеджирда, с тридцатью человеками и сказал: “Арабы, зачем вы губите себя; ведь это я привел хакана, чтобы он вернул мне мое царство, и я добьюсь для вас пощады”. Но они ответили ему бранью и он удалился.

Базгари явился к ним с двумястами. Он был хитрейшим из жителей Мавераннахра, и хакан ему не противоречил. С ним было два человека из родственников хакана и лошади из конной гвардии (рабита) Ашраса. Он сказал: “Гарантируйте нам безопасность, чтобы нам можно было приблизиться к вам и предложить вам то, с чем меня послал к вам хакан”. Арабы гарантировали ему безопасность, и он приблизился к городу, а они наблюдали за ним сверху. С ним были пленники из арабов. Базгари сказал: “Арабы, спустите ко мне человека из вас, с которым бы я мог поговорить о послании хакана”. И к нему спустили Хабиба, клиента махритов, из жителей Даркина (Даракайна), и они стали разговаривать с ним, но он не понял. Тогда Базгари сказал: “Спустите ко мне человека, который мог бы понимать меня”. И к нему спустили Йазида б. Са’ида ал-Бахили, который немного понимал по-тюркски, и тот сказал: “Это — конница гвардии и с нею знатнейшие арабы, попавшие в плен”. И еще сказал им: “Хакан послал меня к вам передать его слова: “Тому из вас, чье жалованье (‘ата’| равно шестистам дирхемов, я установлю тысячу, а чье жалованье равно тремстам  —  шестьсот”. И вместе с этим он готов оказать вам всяческую милость”. Йазид отвечал ему: “Это дело, которое не устроится; как могут арабы, которые  —   волки, быть с тюрками, которые  —  овцы! Между |1519| нами и вами не может быть мира”. Базгари рассердился, а два тюрка, бывшие с ним, спросили: “Не отрубить ли ему голову?” Но он ответил: “Нет, он спустился к нам, имея гарантию неприкосновенности”. Йазид понял, что они это говорили, и, испугавшись, сказал: “Хорошо; Базгари, но только с тем, что вы разделите нас на две половины, —  одна половина останется с нашим обозом, а другая  —  отправится с ним. И если хакан одолеет, то мы будем с ним, а если будет иначе, то мы будем на положении других городов согдийцев”. Базгари и оба тюрка согласились с тем, что он сказал, и первый сказал ему: “Предложи людям то, о чем мы согласились взаимно”. И он пошел, [214] ухватился за конец веревки, и его потащили, пока он не очутился на стене города. Тогда он возгласил: “Жители Кемерджи, собирайтесь! К вам пришли люди, которые призывают вас обратиться к неверию после веры,   —  что вы думаете?” Они отвечали: “Мы не согласны, нет!” Он продолжал: “Они вас призывают к войне против мусульман заодно с многобожниками”. Те отвечали: “Умрем все, прежде чем это случится!” Он сказал: “Так сообщите им об этом”.

Они показались перед врагами и сказали: “Эй, Базгари! Продашь пленных, находящихся в твоих руках, так мы их выкупим. Что же до того, к чему ты нас приглашаешь, то мы не согласны на это”. Он отвечал: “А разве вы не выкупите у нас себя самих? Ведь вы для нас на том же положении, как и те из вас, которые в наших руках”. В их руках находился ал-Хаджжадж б. Хумайд ан-Надри, и ему сказали: “Эй, Хаджжадж, почему ты не заговоришь?” Он ответил: “За мной наблюдают”. |1520| Хакан приказал срубить деревья и стали бросать сырые дрова,  —  в то время, как жители Кемерджи стали бросать сухие дрова,   —  чтобы перейти к ним, пока не сравнялся ров. Жители Кемерджи зажгли в нем огонь и поднялся сильный ветер, который даровал Аллах, великий и славный. Пламя охватило дрова и в один час сожгло то, что они сооружали в течение шести дней. И мы стреляли в них, причиняли им боль и, раня, мешали им действовать.

Базгари поразила стрела в живот. Это произвело задержку мочи и он умер в ту же ночь... .

И когда был полный день, они (тюрки) привели пленных, которых было сто, среди них был Абу-л-’Ауджа’ ал-’Атаки с товарищами, и их убили и бросили к ним (мусульманам) голову ал-Хаджжаджа б. Хумайда ан-Надри. У мусульман находилось двести детей многобожников, которые были у них заложниками,  —  и их убили. Они возжаждали смерти, и разгорелось сражение.

И стали у ворот рва, а на стене ходили пять витязей. Кулайб сказал: “Кто возьмет на себя этих?” Зухайр б. Мукатил ат-Туфави отозвался: “Я расправлюсь с ними”,  —  и отправился поспешно, сказав воинам: “Идите за мной”,  —   а он был ранен.

Он говорит: в тот день было убито из этих витязей двое, а трое спаслись.

Он говорит: один из царей сказал Мухаммаду б. Вишаху (В каирском изд.: Висадж.  —  Ред): “Удивительно, что не осталось ни одного царя в Мавераннахре, который не сражался бы при Кемердже, кроме меня. Мне обидно, что я не сражался с равными мне и не было видно моей доблести”.

Жители Кемерджи оставались в таком положении, пока не подошли войска арабов и не расположились в Фергане. |1521|

Хакан стал поносить жителей Согда, Ферганы, Шаша и дихканов, говоря им: “Вы утверждали, что в этой крепости пятьдесят [215] ослов и что мы завоюем ее за пять дней. Но пять дней обратились в два месяца”. И он обругал их и приказал им отступить.

(Перевод О. Г. Большакова) Они ему ответили: “Мы не прилагали усилий, а завтра мы их проявим. А ты  — посмотри”. Когда наступило утро, хакан пришел и встал [на своем месте]. К нему явился царь Тарабенда. И попросил у него разрешения сразиться и пойти на них. Он (хакан) сказал: “Не думаю, что ты сразишься в этом месте”,  —  а хакан относился к нему с уважением. А тот ответил: “Отдай мне двух невольниц из арабок и я выйду на них”. И он разрешил ему. Он стал сражаться и были убиты восемь человек из них (тюрков). А он шел [впере], пока не остановился перед брешью, а рядом с брешью стояла палатка, в которой была дырка со стороны бреши, а в этой палатке был один человек из бану-тамим, больной. Он кинул в него крюк и зацепил за кольчугу, потом позвал женщин и детей, они потащили его (царя Тарабенда), он упал лицом вниз и на колени, а тот человек бросил в него камнем и попал в основание уха, он свалился, а человек пронзил его и убил. Тогда пришел безбородый юноша-тюрок и убил его (тамимита), забрал его аркан и меч, а тело его мы отбили у них.

Он говорит: говорят, что тот, кому поручили это, был витязь шашцев. А они (арабы) устроили ловушку (сан’а), которую приставили к стене у рва, а напротив того, что соорудили, поставили его двери, а за ними присели стрелки, среди которых были Галиб б. ал-Мухаджир ат-Та’и, дядя по отцу Абу-л-’Аббаса |1522| ат-Туси, и два человека, один из них из племени шайбан, а другой из наджи. Он (витязь) пришел и свалился в ров. Наджиец выстрелил в него и попал ему прямо в переносицу, но на том был тибетский шлем с забралом (кашхуда) и выстрел ему не повредил; затем выстрелил шайбанит, видя у него [незащищенными] только глаза, наконец выстрелил Галиб б. ал-Мухаджир, и вошла стрела ему в грудь и он рухнул. И не было для хакана ничего тяжелее этого.

Он говорит: говорят, что он (хакан) убил ал-Хаджжаджа и его товарищей из-за этого горя, постигшего его. И послал он [сказать] мусульманам, что, мол, мы не намерены уходить от города, который мы осадили, не завоевав его или не выгнав их из него. И сказал ему Кулайб б. Канан: “А наша религия не позволяет нам отдать его, пока мы не убиты, а тогда делайте, что хотите”. И увидели тюрки, что продолжать стоять против них  —   губительно, и гарантировали им безопасность с условием, что уйдет он, а они уйдут с семьями и имуществом в Самарканд или Дабусийу. И сказал им хакан: “Выбирайте, куда уйдете из этого города”.

Он говорит: увидели жители Кемерджи, в каком трудном положении находятся они из-за осады, и сказали: “Посоветуемся с самаркандцами”. Они послали Галиба б. ал-Мухаджира ат-Та’и. [216]

Он спустился в каком-то месте в вади и ушел в замок, называвшийся Фарзаване, дихкан которого был его другом. Он (Галиб) сказал ему: “Меня послали в Самарканд, отвези меня”. Тот ответил: у |1523| меня нет лошадей, кроме нескольких лошадей хакана, а у него их на пастбище пятьдесят”. Они вдвоем пошли на то пастбище. Он взял коня местной породы и поехал на нем, а на другом поехал с ним его друг. Он приехал в Самарканд той же ночью и сообщил им (самаркандцам) о положении их [в Кемердже]. Они посоветовали ему Дабусийу и сказали: “Она ближе”. Он вернулся к своим товарищам. Они взяли у тюрков заложников, чтобы те не напали на них. И попросили у них человека из тюрков, с которым они были бы увереннее, и людей из них.. Тюрки сказали им: “Выбирайте, кого хотите”. И они выбрали Курсула, чтобы он был с ними. И он был с ними, пока они не прибыли туда, куда хотели.

Говорят, что когда хакан увидел, что не доберется до них, то стал бранить своих сторонников и приказал им отступить от них. Но ал-Мухтар, сын Гурека, и цари Согда обратились к нему с такими словами: “О, царь, не делай этого. Лучше дай им пощаду, чтобы они вышли из нее. И они будут думать, что ты сделал им это из-за Гурека, который подчиняется им, и-из-за того, что его сын ал-Мухтар добивался от тебя этого,, опасаясь за своего отца”. Хакан ответил им на это согласием. Он послал к ним Курсула, чтобы он был с ними и защищал их от тех, кто вознамерится [напасть] на них.

Он говорит: заложники из тюрков оказались в их руках, и хакан объявил, что он направляется в Самарканд. А заложники, находившиеся в их руках, были из царей. Когда хакан отправился [в путь], Курсул сказал арабам: “Отправляйтесь”. Они ответили: “Мы боимся, что отправимся в путь, а тюрки не уйдут. Мы не уверены, что они не нападут на кого-нибудь из женщин, а арабы станут их защищать, и мы окажемся в том же состоянии войны, в каком были”.

Он говорит: он не тревожил их, пока хакан и тюрки не ушли. Когда арабы совершили полуденную молитву, Курсул велел им выступать и сказал: “Беда, смерть и страх  —  пока вы не пройдете двух фарсахов, затем вы доберетесь до соседних селений”.

|1524| Они отправились в путь, а в руках тюрков находилось несколько заложников-арабов, среди которых  —  Шу’айб ал-Бакри,  —   или: ан-Насри,  —  Сиба’ б. ан-Ну’ман и Са’ид б. ‘Атиййа; а в руках арабов  —  пять тюрков, а за каждым тюрком [сидел] араб с кинжалом, а на тюрках не было ничего, кроме кафтана (каба’). Так их и везли.

Потом инородцы (ал-’аджам) сказали Курсулу: “Ведь в Дабусийе 10 тысяч воинов и мы не уверены, что они не нападут на нас”. Тогда арабы сказали им: “Если они нападут на вас, то мы будем сражаться вместе с вами”. И они поехали. Когда же между ними осталось расстояние в фарсах или меньше, то [217] жители ее (Дабусийи) увидели всадников и пехоту и все войско и подумали, что Кемерджа взята, и что хакан направляется к ним.

Он говорит: мы приблизились к ним, а они стали готовиться к бою. Тогда Кулайб б. Канан послал человека из бану-наджийа, которого звали ад-Даххак, на местном коне-скакуне. А Дабусийей управлял ‘Акил б. Варрад ас-Сугди. Приехал к ним ад-Даххак, а они уже выстроились рядами, конные и пешие. Он им рассказал о том, что произошло, и поскакали жители Дабусийи и привезли тех, кто обессилел от ходьбы, и тех, кто был ранен.

Затем Кулайб послал к Мухаммаду б. Карразу и Мухаммаду б. Дирхаму, чтобы они известили Сиба’ б. ан-Ну’мана и Са’ида б. ‘Атиййу, что они благополучно прибыли; а затем они отпустили заложников. Арабы посылали одного из заложников-тюрков, которые были в их руках, а тюрки посылали одного из заложников-арабов, |1525| которые были в их руках, пока в руках тюрков не остался один Сиба’ б. ан-Ну’ман, а в руках арабов   —  один тюрок. И одна сторона боялась вероломства другой. Тогда Сиба’ сказал: “Отпустите заложника-тюрка”. Они отпустили его, а Сиба’ остался в руках тех. Курсул его спросил: Зачем ты это сделал?” Тот ответил: “Я был уверен в том, что ты намерен сделать со мной, и сказал себе: поднимись выше подозрения подобного человека в вероломстве”. И он (Курсул) отослал его, дав оружие и посадив на местного коня, и возвратил его его товарищам.

Он говорит: осада Кемерджи длилась 58 дней. И говорят, что они не поили своих верблюдов 35 дней.

Он говорит: хакан разделил между своими воинами овец и сказал: “Мясо их съешьте, а в шкуры насыпьте землю и засыпьте этот ров”. Они так и сделали и засыпали ров; но Аллах наслал на них тучу, которая пролила дождь, и дождь смыл то, что они насыпали, и унес в большую реку.

А с жителями Кемерджи была группа хариджитов, среди которых был Ибн Шундж, мавла бану-наджийа.

В этом же году отложились жители Курдера. Мусульмане сражались с ними и победили их. А тюрки помогали жителям Курдера. Ашрас послал на помощь мусульманам, которые жили около Курдера, тысячу человек. Они направились к ним, а мусульмане уже прогнали тюрков и победили жителей Курдера.

И сказал ‘Арфаджа ад-Дарими:
Мы обошлись без мервцев и прочих,
Мы прогнали тюрков от курдерцев.
И если отдали то, что мы добыли, другим,
То несправедливо поступили с благородным мужем, а он терпит.

В этом году наместником... Хорасана был Ашрас б. ‘Абдаллах. [218]

111 год |1527|

В этом году Хишам сместил Ашраса б. ‘Абдаллаха с управления Хорасаном и назначил туда ал-Джунайда б. ‘Абдаррахмана ал-Мурри.

Рассказ о причине, по которой Хишам сместил Ашраса с управления Хорасаном и назначил туда ал-Джунайда

‘Али б. Мухаммад рассказывает со слов Абу-з-Заййала, который сказал: причиной смещения Ашраса было то, что Шаддад б. Хулайд ал-Бахили приехал к Хишаму и пожаловался на него. И тот сместил его и назначил ал-Джунайда б. ‘Абдаррахмана править Хорасаном в 111 году.

Он говорит: причиной его назначения туда было то, что он подарил Умм Хаким  —   дочери Йахйи б. ал-Хакама, жене Хишама, ожерелье с драгоценным камнем, которое понравилось Хишаму. Тогда он подарил Хишаму другое ожерелье, и тот назначил его наместником Хорасана и отправил на восьми почтовых лошадях; он (ал-Джунайд) просил еще больше лошадей, но Хишам не дал ему.

Он прибыл в Хорасан с пятьюстами, в то время, когда Ашрас б. ‘Абдаллах сражался с бухарцами и согдийцами. Он попросил человека, с которым мог бы поехать в Мавераннахр, и ему указали на ал-Хаттаба б. Мухриза ас-Сулами, заместителя Ашраса. Когда он (ал-Джунайд) прибыл в Амул, то ал-Хаттаб посоветовал ему остановиться и написать тем, кто в Замме и вокруг, чтобы они пришли, но он отверг совет и пересек реку. |1528|

Он послал Ашрасу письмо с просьбой: “Помоги мне конницей”, так как боялся, что его отрежут прежде, чем он дойдет до него. Ашрас послал к нему ‘Амира б. Малика ал-Химмани. Когда он прошел часть пути, на него напали тюрки и согдийцы, чтобы отрезать его, пока он не дошел до ал-Джунайда. ‘Амир укрылся за надежной стеной и сражался с ними в проломе этой стены, а с ним был Вард б. Зийад б. Адхам б. Кулсум, сын брата ал-Асвада б. Кулсума. Один из врагов выстрелил в него и попал ему в нос сбоку, пробив обе ноздри. И сказал ему ‘Амир б. Малик: “Эй, Абу-з-Захириййа, ты теперь будешь, как кукарекающий петух”.

У этого пролома был убит один из знатных людей тюрков. А хакан находился на холме, за которым были болотистые заросли. ‘Асим б. ‘Умайр ас-Самарканди и Басил б. ‘Амр ал-Кайси вышли со своими чакирами и обошли кругом, так что оказались позади этой воды, они насобирали дерева, тростника и чего еще могли, соорудили гать (расаф) и переправились по ней, а хакан ничего не подозревал, пока не послышался клич “Аллах велик!” и Васил со своими чакирами бросился на врага и завязал сражение. Под Василом была убита лошадь, а хакан и его войско были обращены в бегство. [219]

Тогда ‘Амир б. Малик вышел из-за стены и двинулся к ал-Джунайду с семью тысячами [воинов], встретил ал-Джунайда и пошел вперед вместе с ним. Во главе авангарда ал-Джунайда |1529| был ‘Умара б. Хурайм. Когда они достигли [места] в двух фарсахах от Байкенда, на них напала конница тюрков и завязалось сражение. Ал-Джунайд и те, кто с ним были, чуть не погибли, но затем Аллах помог ему, и он дошел до своего войска. Ал-Джунайд победил и побил тюрков. К нему подошел хакан и столкнулись они перед Зарманом, в области Самарканда. Катан б. Кутайба был во главе арьергарда ал-Джунайда, а Васил, который жил в Бухаре, во главе бухарцев  —  он захватил в плен царя Шаша, а ал-Джунайд в этом походе взял в плен среди тюрков сына брата хакана и послал его к халифу.

Ал-Джунайд оставил своим заместителем в Мерве на время этого похода ал-Муджашшира б. Музахима, а Сауру б. ал-Хурра, из племени бану-абан б. дарим,  —  назначил наместником Балха. А когда победил таким образом, то послал делегацию к Хишаму б. ‘Абдалмалику, в которой были ‘Умара б. Му’авийа ал-’Адави, Мухаммад б. ад-Джаррах ал-’Абди и ‘Абдараббихи б. Абу Салих ас-Сулами. Затем они двинулись в обратный путь, остановились г. Термезе и пробыли там два месяца. Потом ал-Джунайд прибыл в Мерв победителем. А хакан сказал: “Этот сумасбродный парень обратил меня в этом году в бегство, а я погублю его в следующем”.

Ал-Джунайд назначил своих наместников. Он назначал только мударитов: Катана б. Кутайбу   —  в Бухару, ал-Валида б. ал-Ка’ка’ ал-’Абси  —  в Герат, Хабиба б. Мурру ал-’Абси  —  начальником своей полиции, в Балх  —  Муслима б. ‘Абдаррахмана ал-Бахили. Наместником Балха был Наср б. Саййар, а между ним [1531] и бахилитами была вражда из-за того, что произошло между ними в Барукане. Муслим послал за Насром, и его схватили спящего и привели в одной рубахе, без шаровар, приволокли его за ворот, а он прижимал к себе две своих рубахи. Муслиму стало стыдно и он сказал: “Что же вы привели главу мударитов в таком виде?”

Потом ал-Джунайд сместил Муслима с управления Балхом и назначил туда Йахйу б Дубай’у, а ведать хараджем Самарканда назначил Шаддада б. Хулайда ал-Бахили, а при ал-Джунайде был ас-Самхари б. Ка’аб.

112 год

В этом году было сражение ал-Джунайда с тюрками, во главе которых был хакан, в ущелье. И был убит в этом сражении |1532| Саура б. ал-Хурр. Но говорят, что это сражение было в сто тринадцатом году. [210]

Рассказ об этом сражении, что было его причиной и как оно происходило

‘Али б. Мухаммад рассказывает со слов своих шейхов, что ал-Джунайд вышел в сто двенадцатом году в поход, направляясь в Тохаристан, остановился на реке Балха и послал ‘Умару б. Хурайма в Тохаристан во главе 18 тысяч, а Ибрахима б. Бассама ал-Лайси во главе 10 тысяч   —  в другом направлении. Тюрки собрали войско и пришли к Самарканду, наместником которого был Саура б. ал-Хурр, из племени абан б. дарим. Саура написал ал-Джу-найду; “Поистине, хакан поднял тюрков, и я вышел против них, но я не смогу защитить стену (ха’ит) Самарканда. Помоги же!

Ал-Джунайд приказал людям переправляться. Тогда пришли к нему ал-Муджашшир б. Музахим ас-Сулами и Ибн Бистам ал-Азди и Ибн Субх ал-Хараки и сказали: “Поистине, тюрки не таковы, как другие, они не нападут на тебя рядами и не будут наступать [строем], а ты рассеял свое войско: Муслим б. ‘Абдаррахман в ан-Найруде, ал-Бахтари  —  в Герате, и нет у тебя |1533| здесь талеканцев и ‘Умара б. Хурайм отсутствует”. А ал-Муджашшир сказал ему: “Действительно; правитель Хорасана не переправляется через реку, если у него меньше 50 000. Напиши ‘Умаре, пусть он придет к тебе, а сам не торопись и не спеши”.

Он (ал-Джунайд) сказал: “А что будет с Саурой и теми мусульманами, которые с ним? Да если у меня будут только бану-мурра или те, кто прибыл со мной из сирийцев, все равно переправлюсь!” И сказал еще:

Не самое ли достойное для людей участвовать при сражении,
Чтобы сразились герои, мощный против мощного.

И сказал:

Позор мне, позор мне, позор мне,
Если я не сражусь с ними, то срежьте мой вихор!

Он говорит: он переправился и остановился в Киссе и послал ал-Ашхаба б. ‘Убайда ал-Ханзали, чтобы разузнал о тех людях. Он вернулся к нему и сказал: “Они идут к тебе, готовься к походу”.

Тюрки узнали [об этом] и засыпали все колодцы и водопои, которые были на дороге из Кисса. Ал-Джунайд спросил: “Какая из двух дорог в Самарканд лучше?” Сказали: “Дорога через ал-Мухтараку”. А ал-Муджашшир б. Музахим ас-Сулами сказал: “Смерть от меча лучше, чем смерть от огня, ведь по дороге через ал-Мухтараку   —  деревья и трава, там много лет не обрабатывали землю и все заросло. Если ты встретишь хакана, он зажжет все |1534| это, и мы погибнем от огня и дыма; лучше идти по дороге через горный проход, он одинаков для них и для нас”.

Ал-Джунайд направился по дороге через горный проход. Он поднимался в гору, а ал-Муджашшир взял его коня за повод и [221] сказал: “Было сказано: поистине, от руки сумасбродного человека из кайса погибнет одно из войск Хорасана,  —  и мы боимся, что это  — ты”. Тот ответил: “Успокойся”. Муджашшир сказал: “Как успокоишься, когда среди нас такой, как ты”. Он переночевал в начале горной дороги, а затем, когда настало утро, поехал дальше. Ал-Джунайд колебался: идти или стоять на месте, но им встретился всадник, он спросил его: “Как твое имя?” Тот ответил: “Харб (“война”)”. Он спросил: “А чей ты сын?” Тот ответил: “Сын Махрабы (“погибель”)”. Он спросил: “Из какого гы племени?” Тот ответил: “Бану-ханзала (“сыны колоквинта”)”. Он (ал-Джунайд) сказал: “Повелел Аллах через тебя войну, погибель и свирепость”.

Он пошел с людьми и вступил в ущелье, от которого до города (медина) Самарканда четыре фарсаха. Утром встретил его хакан во главе огромного полчища: к нему пришли согдийцы, шашцы, ферганцы и группа тюрков. Он говорит: хакан напал на авангард, во главе которого стоял ‘Осман б. ‘Абдаллах аш-Шиххир, он (авангард) возвратился к [основному] войску, а тюрки его преследовали и шли на них со всех сторон. А до этого ал-Ихрид сказал ал-Джунайду: “Возврати людей в лагерь, ведь пришло к тебе огромное войско”.

Когда показались первые отряды врагов, люди завтракали. Их увидел ‘Убайдаллах б. Зухайр б. Хаййан, но не хотел объявлять людям, пока они не кончат есть. А Абу-з-Заййал обернулся и увидел их и закричал: “Враг!” И поскакали люди к ал-Джунайду. Он поставил тамим и ал-азд в правое крыло, а раби’у в левое крыло, что со стороны горы. Во главе панцирной конницы бану-тамим стоял ‘Убайдаллах б. Зухайр б. Хаййан, а во главе легкой конницы ‘Омар,  —  или ‘Амр,  —  б. Джирфас б. ‘Абдаррахман |1535| б. Шакран ал-Минкари, а во главе всех бану-тамим  —  ‘Амир б. Малик ал-Химмани, а во главе ал-азда  —  ‘Абдаллах б. Бистам б. Мас’уд б. ‘Амр ал-Ма’ни, а во главе их конницы,  —  панцирной и легкой,  —   Фудайл б. Ханнад и ‘Абдаллах б. Хаузан, первый   —  над панцирной, второй  —  над легкой. А другие говорят: нет, это был Бишр б. Хаузан, брат ‘Абдаллаха б. Хаузана ал-Джахдами.

Столкнулись они, а раби’иты стояли со стороны горы, в узком месте, и к ним никто не подходил; враг устремился на правый фланг, на котором стояли тамим и ал-азд, на широком месте, где было пространство для конницы, и Хаййан б. ‘Убайдаллах б. Зухайр спешился перед своим отцом и передал свою лошадь своему брату ‘Абдалмалику. Отец сказал ему: “Эй, Хаййан, иди к своему брату, он молод и я боюсь за него”. Тот отказался. Сказал [отец]: “Эх, сынок, ведь если ты будешь убит в нынешнем положении, то будешь убит ослушником”. Тогда он вернулся к тому месту, на котором он оставил позади своего брата с лошадью, и видит: его брат уже присоединился к войску, а лошадь привязал. Хаййан обрезал ее повод, сел верхом и поехал [222] к врагу. А враг уже окружил место, на котором он оставил отца и своих товарищей. Ал-Джунайд послал им на помощь Насра |15З6| б. Саййара с семерыми, среди которых был Джамил б. Газван ал-’Адави, к ним присоединился ‘Убайдаллах б. Зухайр. Они набросились на врага и обратили его в бегство, но он вернулся и напал на них, и все они были убиты, и не спасся никто из тех, кто был на этом месте. Были убиты ‘Убайдаллах б. Зухайр, Ибн Хаузан, Ибн Джирфас и ал-Фудайл б. Ханнад.

Правый фланг то наступал, то отступал: ал-Джунайд стоял в центре, затем он перешел на правый фланг и стал под знаменем ал-азда, с которым он прежде грубо обращался, и сказал ему знаменосец аздитов: “Ты пришел к нам не для того, чтобы одарить нас или почтить нас, а потому, что узнал, что не доберутся до тебя, пока жив из нас (хоть) один человек. Если мы победим, то это будет для тебя, а если погибнем  —  ты не заплачешь о нас. Клянусь жизнью, если мы победим и я останусь жив, то никогда не заговорю с тобой”. Он вышел вперед и был убит. Знамя взял Ибн Муджжа’а и его тоже убили. Знамя побывало у восемнадцати человек, из них, которые были убиты. А всего было убито в тот день 80 аздитов.

Он говорит: люди держались стойко и сражались до изнеможения, мечи совсем не секли и не рубили, их рабы выломали дубины, которыми они сражались, пока оба войска не утомились. Потом схватились грудь с грудью и разошлись.

Были убиты из аздитов: Хамза б. Муджжа’а ал-’Атаки, Мухаммад б. ‘Абдаллах б. Хаузан ал-Джахдами, ‘Абдаллах б. Бистам ал-Ма’ни и его брат Зунайм, ал-Хасан б. Шайх, ал-Фудайл |1537| ал-Хариси, который возглавлял конницу, и Йазид б. ал-Муфаддал ал-Худдани, который ходил в хаджж и истратил на это 180000 [дирхемов]. Он сказал своей матери, Вахшиййе: “Моли Аллаха, чтобы он даровал мне мученическую смерть”, и она помолилась за него; он потерял сознание и умер мучеником через тринадцать дней после возвращения из хаджжа. С ним сражались двое из его рабов, которым он приказал уйти, они были убиты и погибли мучениками.

Он говорит: Йазид б. ал-Муфаддал привез в день [сражения] в ущелье для мусульман савик ⁷⁶ на 400 верблюдах и стал спрашивать о людях. И о ком он ни спрашивал, ему отвечали: “Убит”. Тогда он вышел вперед, говоря: “Нет бога, кроме Аллаха”, и сражался, пока его не убили.

Мухаммад б. ‘Абдаллах б. Хаузан сражался в тот день на рыжем коне, на котором была позолоченная броня. Он семь раз нападал и каждый раз убивал человека, возвращаясь [затем] на свое место. Все [враги], которые находились в той стороне, опасались его. И воззвал к нему переводчик врага: “Говорит тебе царь: не нападай, а переходи к нам, мы перестанем поклоняться идолу, которому поклоняемся, и будем поклоняться тебе”. Мухаммад сказал: “Я сражаюсь с вами для того, чтобы вы отказались [223] от поклонения идолам и стали бы поклоняться Аллаху единственному”. Он [продолжал] сражаться и был убит.

И был убит Джушам б. Курт ал-Хилали из бану-л-харис, был убит ан-Надр б. Рашид ал-’Абди, который вошел к жене, когда люди сражались, и спросил: “Что с тобой будет, когда принесут тебе Абу Дамру (Ан-Надр называет здесь себя другим именем, по сыну, “Отец Дамры”) в войлоке, залитого кровью?” Она разорвала одежду на груди и завопила. Он ей сказал: “Уймись! |1538| Каждую женщину, что будет вопить по мне, я отвергну ради [другой] черноокой”. Он возвратился и сражался, пока не пал мучеником, да помилует его Аллах.

Он говорит: в то время, как люди так сражались, надвинулось облако пыли и показались всадники. Глашатай ал-Джунайда возвестил: “На землю! На землю!” Он (ал-Джунайд) спешился и спешились люди. Затем глашатай ал-Джунайда возвестил: “Пусть каждый предводитель выкопает ров перед собой”. И люди окопались. Он говорит: ал-Джунайд увидел ‘Абдаррахмана б. Макиййу, нападающего на врага, и спросил: “Что это за хобот поливающий?” Ему ответили: “Это —  Ибн Макиййа”. Он воскликнул: “Чем не коровий язык? Как он хорош, что за человек!” Войска разъединились. И пало в битве 190 аздитов.

Столкновение с хаканом было в пятницу. Ал-Джунайд послал приказ ‘Абдаллаху б. Ма’мару б. Сумайру ал-Йашкури, чтобы он встал в местности около Кисса и задерживал тех, кто проходит мимо него; и пропускал бы тех, кто с грузами, и пеших. И пришли пешие мавла, среди которых был только один всадник, преследуемые врагом. ‘Абдаллах б. Ма’мар устоял перед врагом и пал мучеником среди пехотинцев племени бакр. Они стояли там в субботу, а в середине дня прибыл хакан и не увидел более удобного места для сражения, чем место, [где стояло] племя бакр б. ва’ил, во главе с Зийадом б. ал-Харисом. Он (хакан) двинулся на них, а бакриты сказали Зийаду: “Враги превосходят нас числом, позволь нам напасть на них, прежде чем они нападут на нас”. Он ответил им: “Я занимаюсь этим семьдесят лет и знаю, что если вы нападете на них, поднимаясь, то потерпите поражение. Нет, пусть они приблизятся”. Они так и сделали: когда те приблизились к ним, |1539| то они напали на них и рассеяли их. Тогда ал-Джунайд совершил молитву с земным поклоном. А хакан сказал в тот день: “Поистине, арабы, когда их ставят в отчаянное положение, ищут себе смерти; оставьте их. чтобы они вышли, не становитесь на их пути, ведь вам не устоять против них”.

Вышли невольницы ал-Джунайда с воплями, а сирийцы воззвали: “Аллаха, Аллаха [побойтесь], хорасанцы, куда вы?” И сказал ал-Джунайд: “Ночь подобна ночи ал-Джарраха, и день, как день ал-Джарраха”.

В этом году был убит Саура б. ал-Хурр ат-Тамими. [224]

Рассказ о том, как он был убит

Рассказывает ‘Али со слов своих шейхов, что ‘Убайдаллах б. Хабиб сказал ал-Джунайду: “Выбирай между тем, погибнуть тебе или Сауре”. Он ответил: “Гибель Сауры для меня легче”. Тогда тот сказал: “Напиши, чтобы он вышел к тебе во главе самаркандцев, ведь тюрки когда узнают, что Саура направляется к тебе, уйдут к нему и будут сражаться с ним”. Он (ал-Джунайд) написал Сауре, приказывая выступить. Говорят: он написал ему: “Помоги мне”. ‘Убада б. ас-Салил ал-Мухариби Абу-л-Хакам б. ‘Убада сказал Сауре: “Присмотри себе самый прохладный дом в Самарканде и спи в нем. Ведь если ты выйдешь, то тебе уже будет все равно, будет гневаться на тебя эмир или будет доволен тобой”. А Хулайс б. Галиб аш-Шайбани сказал ему: “В самом деле, между тобой и ал-Джунайдом  —  тюрки, и если ты выйдешь, то они обратятся на тебя и |1540| схватят тебя”.

Тогда он написал ал-Джунайду: “Поистине, не могу выйти”. А ал-Джунайд написал ему: “Эй, сын вонючки, ты выйдешь!, а не то пошлю к тебе Шаддада б. Халида ал-Бахили, —  а он был его врагом,  —  иди вперед, а такого-то поставь в Фаррухшазе с пятьюстами лучниками. Держись воды и не уходи от нее”.

Он стал готовиться к походу, а ал-Ваджаф б. Халид ал-’Абди сказал ему: “Погубишь себя и арабов, если пойдешь в поход, и погубишь тех, кто с тобой”. Он ответил: “Не успеют барашка вынуть из печи, как я отправлюсь”. Тогда ‘Убада и Хулайс сказали ему: “Уж если ты отказываешься от всего, кроме похода, то иди по каналу (нахр)”. Он ответил: “Если я пойду го каналу, то не доберусь к нему за два дня, а по этому направлению между мной и им только ночь, а утром я буду у него. Когда отдохнут ноги, я пойду и переправлюсь к нему”.

Лазутчики тюрков пришли и известили их [о выступлении]. Саура приказал выступать, оставил своим заместителем в Самарканде Мусу б. Асвада, одного из бану-раби’а б. ханзала, и вышел с 12 тысячами. Утром он оказался на горе, а повел его этим путем неараб, которого звали Карткубад. Когда наступило утро, хакан напал на него. А он (Саура) прошел три фарсаха, а между ним и ал-Джунайдом [оставался] один фарсах.

Абу-з-Заййал говорит: стойко он сражался с ними на вязкой земле и они (тюрки) были стойки, пока не усилилась жара. А другие говорят: Гурек сказал ему (хакану): “День будет |1541| жаркий, так не сражайся с ними, пока солнце не припечет их, а они ведь в доспехах, которые их отяготят”. Хакан не стал сражаться с ними, последовал совету Гурека, и поджег траву; он стоял, отрезав их (мусульман) от воды.

Саура спросил ‘Убаду: “Каково твое мнение о, Абу-с-Салил?” Тот ответил: “Ей-богу, я думаю, что нет среди тюрков никого, кто не хотел бы добычи. Так подрежь поджилки этим [225] лошадям и сожги это имущество, обнажи меч, и они откроют нам дорогу”.

Говорит Абу-з-Заййал: Саура спросил: “Что посоветуешь?” Тот ответил: “Ты [уже] отверг совет”. Он сказал: “А что ты посоветуешь сейчас?” Тот ответил: “Чтобы мы спешились, взяли копья наперевес и пошли бы на них в наступление. Тут всего фарсах идти до войска” Он сказал: “Не хватит у меня сил на это. Не хватит сил такому-то и такому-то”, —  и он перечислил несколько человек. —  “Я считаю, что мне нужно собрать конницу и тех, кто, по-моему, может сражаться, и броситься на них, останусь ли я жив или погибну”. Собрал он людей, они напали, и тюрки стали отступать. Поднялась такая пыль, что [все] они ничего не видели. А позади тюрков была расщелина, и в нее стали падать и враги, и мусульмане. Саура тоже упал и сломал себе бедро. Когда тьма рассеялась, оказалось, что люди разрозненны, тюрки стали их рубить и перебили их, спаслось из них только две тысячи, а другие говорят: [только] тысяча.

Среди тех, кто спасся, был ‘Асим б. ‘Умайр ас-Самарканди, он был знакомым одного из тюрков и тот взял его под свое покровительство. Пал мучеником Хулайс б. Галиб аш-Шайбани. |1542| Тогда один из арабов сказал: “Хвала Аллаху, Хулайс пал мучеником! Я видел, как во времена ал-Хаджжаджа он обстреливал Дом ⁷⁷ [камнями], говоря: “Рассыпься ‘Укаб на кирпичи и дерево”. [Рядом] стояла женщина и каждый раз, как он метал камень, эта женщина говорила: “О, господи, в меня, а не в твой дом”. И вот, дарована ему мученическая смерть”.

Ал-Мухаллаб б. Зийад ал-’Иджли во главе семисот, а с ним Курайш б. ‘Абдаллах ал-’Абди, отошли к рустаку под названием ал-Мургаб и сразились с обитателями одного из их замков, при этом погиб ал Мухаллаб б. Зийад. Они поручили командование собой ал-Ваджафу б. Халиду. Затем к ним подошел ал-Ашканд, правитель Несефа, с конницей, а с ним  —  Гурек. Гурек сказал: “О, Ваджаф, [гарантирую] вам пощаду”. Курайш сказал: “Не доверяйте им. Лучше когда наступит ночь, мы нападем на них, чтобы дойти до Самарканда. А если утром мы будем с ними, то они убьют нас”.

Он говорит: они (арабы) ослушались его и остались. Их привели к хакану, который сказал: “Я не подтверждаю пощады, которую дал Гурек”. А Гурек сказал ал-Ваджафу: “Я [ведь] один из рабов хакана, один из его чакиров”. Они сказали: “Зачем же тогда ты обманул нас?” Ал-Ваджаф и его спутники сразились с ними и все были перебиты, кроме семнадцати человек, которые вошли внутрь укрепления и дождались вечера. А язычники срубили дерево и заткнули им пролом в стене. Курайш б. |1543| Абдаллах ал-’Абди подошел к дереву, отбросил его и вышел с троими, они заночевали в наусе, укрывшись там, а остальные струсили и не вышли, а когда наступило утро, их убили. И был убит Саура. [226]

Когда он был убит, ал-Джунайд вышел из ущелья, желая прийти в Самарканд раньше [тюрков]. Халид б. ‘Убайдаллах б. Хабиб сказал ему: “Иди же, иди!”, а Муджашшир б. Музахим ас-Сулами сказал: “Заклинаю тебя Аллахом, останься!” Ал-Джунайд продолжал двигаться. Когда ал-Муджашшир увидел это то спешился, взял коня ал-Джунайда за уздечку и сказал: “Клянусь Аллахом! Ты не поедешь, остановишься обязательно, хочешь или не хочешь. Мы не позволим тебе погубить нас по совету этого ал-Хаджари. Слезай!” Он слез с коня и стали слезать с коней люди, но не успели все спешиться, как появились тюрки. Тогда ал-Муджашшир сказал: “Если бы мы их встретили в походе, разве они не истребили бы нас до последнего?”

Когда наступило утро, они начали сражаться, затем войско [тюрков] отступило, люди поскакали им вслед. Ал-Джунайд закричал: “Эй, люди, берегитесь огня!”  —  и они вернулись. Ал-Джунайд приказал одному человеку возгласить: “Кто из рабов будет сражаться  —  тот свободен!” Рабы сражались так ожесточенно, что люди удивлялись. Некоторые из них брали войлок, разрезали его, продевали в него голову и защищали себя им. Люди радовались, видя их стойкость. Враги снова напали, и люди стояли твердо, пока не разгромили их, а затем пошли дальше. Муса б. ан-На’р сказал людям: “Радует ли вас то, что вы увидели от рабов? Ей-богу, от них сегодня был им (врагам) жаркий день” ⁷⁸.

Ал-Джунайд пошел, а враги схватили одного человека из |1544| ‘абдалкайса, связали по рукам и ногам и привесили ему на шею голову Бал’а’ ал-’Анбари б. Муджахида б. Бал’а’; когда люди нашли его, то тамимиты взяли голову и похоронили ее.

Ал-Джунайд ушел в Самарканд и привез семьи тех, кто был с Саурой, в Мерв. В Согде он пробыл четыре месяца. Его советниками в ведении войны в Хорасане были: ал-Муджашшир б. Музахим ас-Сулами, ‘Абдаррахман б. Субх ал-Хараки и ‘Убайдаллах б. Хабиб ал-Хаджари. Ал-Муджашшир расставлял людей под их знаменами и организовывал передовые отряды, в этом ни у кого не было такого разумения, как у него. А когда в войне случалось опасное, то ни у кого не было такого верного суждения, как у ‘Абдаррахмана б. Субха. А ‘Убайдаллах б. Хабиб ведал подготовкой к битве. Среди мавлей [тоже] были люди, подобные этим по разумности суждения, [полезности] советов и знанию войны. К ним относились: ал-Фадл б. Бассам, мавла бану-лайс, ‘Абдаллах б. Абу ‘Абдаллах, мавла бану-сулайм и ал-Бахтари б. Муджахид, мавла бану-шайбан.

Он говорит: когда тюрки ушли в свою страну, ал-Джунайд посылал Сайфа б. Вассафа ал-’Иджли из Самарканда к Хишаму, но тот испугался ехать и убоялся дороги, и попросил позволения не ехать, и он (ал-Джунайд) позволил ему. Тогда он послал Нахара б. Тауси’у, одного из бану-тайм ал-лат, и Зумайла б. Сувайда |1545| ал-Мурри,  —  из [клана] мурра [племени] гатафан. Он [227] (ал-Джунайд) написал Хишаму: “Поистине, Саура ослушался меня: я приказал ему не отходить от воды, а он не сделал этого, и были разогнаны от него люди, одна часть пришла ко мне в Кисс, другая часть   —  в Несеф, и часть  —  в Самарканд, а Саура погиб с остальными воинами.

Он говорит: Хишам призвал Нахара б. Тауси’у и спросил его о происшедшем, и тот сообщил о том, чему был очевидцем.

Сказал Нахар ат-Тауси’а:

Клянусь твоей жизнью, ты не одарил меня, когда послал с делегацией,
Однако подверг меня опасности,
Позвал ты для этого люден, а они отказались из страха.
А я  —  человек, готовый ехать на опасности,
Я твердо знал, что если Аллах не защитит, то я
Стану пищей львов и птиц, простерших крылья.
Я — напарник 'Ирака, который может легко погибнуть
Из-за тебя, и которого ты снабдил грамотами
И хоть его ты предпочел за родство,
Все равно я удачливее в получении даров халифа:
Посланцами мы были во времена ‘Османа и до него
И были мы обладателями наследованной и приобретенной славы.

Он говорит: ‘Ирак был с ним в делегации, а он  —  сын дяди ал-Джунайда по отцу. Он (халиф) написал ал-Джунайду: “Я уже послал тебе 20 тысяч подкрепления: 10 тысяч басрийцев во главе с ‘Амром б. Муслимом и 10 тысяч куфийцев во главе с ‘Абдаррахманом б. Ну’аймом, а оружия [послал]  —  30 тысяч копий и столько же щитов. Я раздаю [жалование] и тебе не надо заботиться об уплате пятнадцати тысячам”.

Он говорит: говорят, что ал-Джунайд послал делегацию к Халиду б. ‘Абдаллаху, а Халид послал к Хишаму делегацию сказать: “Саура б. ал-Хурр выехал поохотиться с некоторыми из своих людей, на них напали тюрки, и они погибли”. Хишам сказал, когда прибыло к нему известие о гибели Сауры: “Мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! Место гибели Сауры в Хорасане, а ал-Джарраха  —  в ал-Бабе”.

Наср б. Саййар выказал в тот день большую отвагу, меч его |1546| сломался и оторвались ремни стремени. Тогда он схватил ремни стремени и бил ими одного человека, пока тот не умер. В тот день упал в расселину вместе с Саурой ‘Абдалкарим б. "‘Абдаррахман ал-Ханафи и с ним   —  одиннадцать человек. А спаслось из соратников Сауры  —  тысяча человек.

‘Абдаллах б. Хатим б. ан-Ну’ман рассказывает: “Я увидел шатры, поставленные между небом и землей, и спросил: “Чьи это?” Мне ответили: “‘Абдаллаха б. Бистама и его соратников”; и они были убиты назавтра”. Один человек рассказывает: “Проходил я по этому месту через некоторое время и ощутил сильный запах мускуса”.

Он говорит: ал-Джунайд не поблагодарил Насра за проявленную им храбрость, и сказал Наср:

Если вы мне завидуете за то, что я храбро сражался для вас
Однажды, то лишь такая моя отвага вызвала эту зависть. [228]
Отказал вам в ней Аллах, который возвысил своей мощью
Мою пяту над вами и сделал плечо мощнее, чем у вас.
Сколько ударов мечом я нанес, отгоняя от вас тюрков в тот день,
Когда вас рассеяли в ущелье, так что даже поднялся на склон.

Он говорит: в “день ущелья”, когда ал-Джунайд вошел в ущелье, он не думал, что кто-то может спуститься на него с гор, и послал Ибн аш-Шиххира во главе своего авангарда, отрядил |1547| арьергард, но не отрядил фланговых отрядов. Хакан пришел, разгромил авангард, и были убиты многие из тех, кто был в нем; затем хакан зашел с его левого фланга, джабгуйа  —  со стороны его правого фланга, и погибли многие аздиты и тамимиты, а ему достались шатры и постройки. Вечером ал-Джунайд приказал одному из своих родственников: “Пройдись среди рядов и повозок и послушай, что говорят люди, и как себя чувствуют”. Он сделал это, а потом вернулся к нему и сказал: “Я увидел, что они в хорошем настроении, декламируют стихи и читают Коран”. Это его (ал-Джунайда) обрадовало и он возблагодарил Аллаха.

Он говорит: говорят, что в “день ущелья” рабы поднялись в сторону от лагеря, а тюрки и согдийцы уже прибыли и стали спускаться, рабы встретили их, набросились на них с кольями и убили девятерых из них, а ал-Джунайд отдал им их добычу... |1548|

Он говорит: ал-Джунайд пробыл в Самарканде весь этот год, а хакан ушел к Бухаре, которой управлял Катан б. Кутайба. Люди испугались за Катана из-за тюрков. Ал-Джунайд стал советоваться с людьми и одни ему сказали: “Не покидай Самарканд и напиши эмиру верующих, чтобы помог тебе войском”; а другие сказали: “Выступай, иди до Рабинджана, а потом из него направляйся к Киссу, а потом из него направляйся к Несефу, оттуда достигнешь земли Земма, переправься через реку и стань у Амула, а через него иди по [главной] дороге”. Он послал за ‘Абдаллахом б. Абу ‘Абдаллахом и сказал ему: “Люди говорят мне разное,  —  и сообщил ему, что они говорили,  —  каково же правильное решение?” ‘Абдаллах поставил ему условие, что он последует тому, что тот посоветует, будь то поход, пребывание на месте или сражение. Он сказал: “Ладно”. Тот сказал: “Прошу тебя следовать нескольким правилам”. Он спросил: “Каким же?” Тот ответил: “Окапывайся, где бы ни остановился, не упускай |1549| запастись водой, даже если будешь на берегу реки, и слушайся меня  —  надо тебе остановиться или надо идти”. Он дал ему согласие на то, что тот хотел. Тот (‘Абдаллах) продолжил: “А что касается совета тебе остаться в Самарканде до прибытия к тебе подкрепления, то [ведь] подкрепление не поспеет к тебе. А если ты выступишь и поведешь людей не по [главной] дороге, то этим ты ослабишь их силы и они не смогут справиться со своим врагом, а хакан осмелится напасть на тебя. Сейчас он требовал открыть [ворота] Бухары, а бухарцы не открыли ему. Если ты поведешь людей не по [главной] дороге, то люди разбегутся от тебя, чтобы поскорее достичь своих жилищ, а бухарцы, узнав об этом, сдадутся своему [229] врагу. Если же ты пойдешь по главной дороге, то враг побоится тебя. Разумное решение для тебя   —  займись семьями погибших [в битве] в ущелье соратников Сауры, распредели их между их сородичами и вези их с собой. И я надеюсь, если сделаешь это, то Аллах дарует тебе победу над твоим врагом. А каждому из тех, кого ты оставляешь а Самарканде, дай по 1000 дирхемов и по лошади”.

Он говорит: он (ал-Джунайд) последовал его совету и оставил в Самарканде ‘Османа б. ‘Абдаллаха б. аш-Шиххира с восемьюстами: четырьмястами конников и четырьмястами пеших, и дал им вооружение. Люди бранили ‘Абдаллаха б. Абу ‘Абдаллаха, мавлу бану-сулайм и говорили: “Подставил он нас хакану и тюркам, не желая ничего, кроме нашей погибели”. ‘Абдаллах б. Хабиб спросил Харба б. Субха: “Сколько было у вас в арьергарде в тот день?” Тот ответил: “Тысяча шестьсот”. Он (‘Абдаллах) б. Хабиб сказал: “Да, нас предоставили погибели”.

Он говорит: ал-Джунайд приказал везти семьи. Он говорит: |1550| он (ал-Джунайд) вышел со своими людьми; во главе его авангарда стояли ал-Валид б. ал-Ка’ка’ ал-’Абси и Зийад б. Хайран ат-Та’и. Ал-Джунайд выслал вперед ал-Ашхаба б. ‘Убайда[ллаха] (В каирском изд. ‘Убайдаллах исправлено на ‘Убайд (‘Абид).  —  Ред) ал-Ханзали с десятью воинами из авангарда войска и сказал ему: “Как пройдешь один переход, так посылай ко мне человека, чтобы известить меня”.

Он говорит: ал-Джунайд продолжал идти, и когда оказался у Каср-ар-Рих, ‘Ата’ ад-Дабуси схватил за стремя ал-Джунайда и придержал его, а Харун аш-Шаши, мавла бану-хазим, так ударил его по голове [древком] копья, что копье сломалось об его голову. Ал-Джунайд сказал Харуну: “Оставь ад-Дабуси!” и спросил того: “Что у тебя, дабусиец?” Тот сказал: “Выбери самого слабого старика твоего войска, надень на него полное вооружение, дай ему меч, колчан и щит, дай ему копье, а потом веди нас с такой скоростью, с какой он сможет идти. Ведь мы  —  пехота и не можем идти и сражаться при такой скорости движения”. Ал-Джунайд так и сделал.

Люди не встретили препятствий [со стороны противника], пока не вышли из опасных мест и не приблизились к Тававису, где авангард сообщил о приближении хакана. Они приготовились к бою с ним в Кермине в первый день рамадана ⁷⁹. Когда ал-Джунайд выступил из Кермине, то в конце ночи вышел вперед во главе всадников Мухаммад б. ар-Рунди; оказавшись на краю степи Кермине, он увидел слабость противника, вернулся к ал-Джунайду и известил его об этом. Глашатай ал-Джунайда возгласил: “Неужто не выйдут воины конных отрядов (мукаттабун) на своего |1551| врага?” Люди вышли и разгорелось сражение. Один человек возгласил: “Эй, люди, вы стали харуритами ⁸⁰ и потому ищете смерти?” [220]

‘Абдаллах б. Абу ‘Абдаллах пришел, смеясь, к ал-Джунайду. Ал-Джунайд сказал: “Сегодня не до смеха”. Ему сказали: “Он смеется от восхищения. Хвала Аллаху, столкнувшего тебя с этими [тюрками] в горах, где нет воды, и так, что они неукрыты, а ты окопался, во второй половине дня, да еще при том, что они лишены припасов, а ты их имеешь”.

Они недолго сражались, а потом отошли. В то время, когда они сражались, ‘Абдаллах б. Абу ‘Абдаллах сказал ал-Джунайду: “Выступай!” Ал-Джунайд спросил: “Это что — [военная], хитрость?” Тот ответил: “Да. Отойди со своим знаменем на три полета стрелы, ведь хакан хотел бы, чтобы ты стоял на месте, а он нападал бы, когда захочет”. Он (ал-Джунайд) отдал приказ выступать, а ‘Абдаллах б. Абу ‘Абдаллах командовал его арьергардом. Затем он (Абу ‘Абдаллах) послал сказать: “Остановись!” Тот (ал-Джунайд) сказал: “Как же я остановлюсь там, где нет воды?” Он послал сказать ему: “Если не остановишься, то Хорасан уйдет из твоих рук”. Он остановился и приказал людям напиться. Пехотинцы и стрелки, составлявшие две линии, ушли и набрали воды. Они переночевали, а утром снова пошли.

‘Абдаллах б. Абу ‘Абдаллах сказал: “О, арабы, ваше войско из четырех частей (джаваниб), которые не хуже друг друга, но каждая четверть не покидает своего места: авангард, а он является сердцем [войска], оба фланга и арьергард. Если хакан соберет |1552| свою конницу и пехоту, а затем ударит по одной из частей, которая является арьергардом, то это будет вашей погибелью, а он именно так и предпочтет сделать. Я опасаюсь этого сегодня. Укрепите арьергард конницей”. Ал-Джунайд послал [туда] конницу тамимитов и панцирную конницу. Тут появились тюрки и повернули к арьергарду, а мусульмане уже приблизились к Тававису, и завязался бой, ожесточенный бой. Салм б. Ахваз напал на одного из вельмож тюрков и убил его. Он говорит: тюрки сочли это дурным предзнаменованием и ушли от Тавависа. Мусульмане [тоже] пошли и пришли в Бухару в день михраджана.

Он говорит: встретили нас бухарскими дирхемами, каждому из них дали по десять. ‘Абдалму’мин б. Халид сказал: “Я видел во сне ‘Абдаллаха б. Абу ‘Абдаллаха после его кончины и он сказал мне: “Расскажи людям, какие я давал советы в “день ущелья”.

Он говорит: ал-Джунайд, поминая Халида б. ‘Абдаллаха, говорил: “Грязная тряпка из грязных тряпок, безродный сын безродного, бобыль сын бобыля (ал-кулл), гиена из гиен (хайфа)”. Как утверждают [ученые], хайфа  —  гиена и ‘уджра  —  свинья (По-видимому, в тексте опущено сравнение Халида б. 'Абдаллаха со свиньей, а в пояснении сохранилось употребленное при этом слово. —  Ред), а кулл — одинокий человек.

Двинулись вперед войска с ‘Амром б. Муслимом ал-Бахили во главе басрийцев, а ‘Абдаррахман б. Ну’айм ал-’Амири во главе куфийцев был в ас-Саганийане. С ними шел ал-Хаусара б. |1553| Йазид ал-’Анбари во главе тех купцов и других людей, которые были: отправлены с ним; он приказал им, чтобы они свезли детей самаркандцев, а воинов оставили [в Самарканде].

В этом году в Хорасан прибыла группа пропагандистов Аббасидов. |1560| Ал-Джунайд б. ‘Абдаррахман схватил одного человека из них, убил его и сказал: “Кровь тех из них, кто погибает, пропадает [понапрасну].

Комментарии

75 В. В. Бартольд (Соч. Т. I. С. 171) считал, что эта местность тождественна Афшине, но от Афшины до Бухары более четырех фарсахов, а здесь идет речь об окрестностях Бухары. Вероятнее всего отождествлять ее с Самтином, где со времени Кутайбы находилась бухарская мусалла.

76 Савик—дорожный припас из крупномолотой (или дробленой) пшеницы или ячменя, вареной с жиром и солью, иногда с добавлением фиников, и затем подсушенной — продукт, пригодный к употреблению без варки.

77 Дом, или Дом Аллаха — Ка’ба. Имеется в виду обстрел Мекки при осаде ее ал-Хаджжаджем в 692 г., при котором была задета и Ка’ба.

78 Стена, за которой спрятались беглецы, скорее всего была оградой земельного участка.

79 Первый день рамадана 112 г. х. приходился на 17 ноября 730 г.

80 Харуриты — сторонники Али, отколовшиеся от него после его согласия на третейский суд, и остановившиеся в местности Харура’ около Куфы. Понятие в целом аналогичное хариджитам, различия их позиций не совсем ясны.