АТ-ТАБАРИ

ИСТОРИЯ

85 год |1138|

В этом же году ал-Хаджжадж б. Йусуф отстранил Йазида б. ал-Мухаллаба от управления Хорасаном и назначил правителем его ал-Муфаддала б. ал-Мухаллаба, брата Йазида.

Рассказ о причине, из-за которой ал-Хаджжадж отстранил его от управления Хорасаном и назначил ал-Муфаддала

‘Али б. Мухаммад рассказывает со слов ал-Муфаддала б. Мухаммада, что ал-Хаджжадж прибыл к ‘Абдалмалику и при возвращении своем проходил мимо одного монастыря и остановился в нем. Ему сказали, что в этом монастыре есть один старец из “людей писания” (ахл ал-китаб), знающий. Он призвал его и спросил: “О, старец! Находите ли вы в ваших книгах, в каком состоянии находитесь вы и в каком мы?” Он ответил: “Да, мы находим то, что прошло из вашего дела, то состояние, в котором вы находитесь, и то, что будет”. Ал-Хаджжадж спросил: “С именами или описательно?” Тот ответил: “Все это  —  описано без имени, и имя  —  без описания”. Он спросил: “А каковым находите вы описание повелителя верующих?” Тот сказал: “Мы находим его при упоминании нашего времени, в котором мы живем:

“Царь лысый, кто станет на его пути, будет повержен”. Ал-Хаджжадж спросил: “Затем кто?” Старец сказал: “Имя человека, которого называют ал-Валид”. Он спросил дальше: “Что же затем?” Тот сказал: “Муж, имя которого  —   имя пророка, через него будет открыта людям милость”. Он спросил: “А ты знаешь меня?” Тот сказал: “Мне о тебе говорили”. Ал-Хаджжадж спросил: “А знаешь ли ты, чем я управляю?” Тот ответил: “Да”. Он спросил: “А кто будет управлять этим после меня?” Старец сказал: “Человек, которого зовут Йазид”. Он спросил: “При моей жизни или после моей смерти?” Тот сказал: “Не знаю”. Он спросил: |1139| [96] “А знаешь ли ты его описание?” Старец ответил: “Однажды он совершит измену, кроме этого я не знаю ничего”.

Он говорит: и запала в его душу мысль о Йазиде б. ал-Мухаллабе. И он выехал и был в пути семь дней и все время в страхе от слов этого старца. Он прибыл и написал ‘Абдалма-лику, прося его об увольнении с управления Ираком. Тот же написал ему [в ответ]: “О, сын матери ал-Хаджжаджа! Я понял, чего ты желаешь, и [понял], что ты хочешь знать мое мнение о тебе. Клянусь моею жизнью! Я вижу место Нафи’ б. ‘Алкамы, перестань же думать об этом, пока не принесет Аллах то, что он принесет”.

Он говорит: и в то время, как однажды ал-Хаджжадж был один, он вызвал к себе ‘Убайда б. Маухиба и тот вошел, а он сидел с опущенными в землю глазами. Потом он поднял голову и сказал: “Беда, ‘Убайд! Вот люди писания (ахл ал-кутуб) рассказывают, что тем, что под моей властью, будет управлять некий человек, которого зовут Йазид. Я перебирал в памяти Йазида б. Абу Кабшу, Йазида б. Хусайна б. Нумайра, Йазида б. Динара,  —  все они не подходят. Если кто и может быть, так только Йазид б. ал-Мухаллаб”. ‘Убайд сказал: “Ведь ты почтил их и возвеличил их правление, и поистине они обладают численностью и силой, повиновением и удачей. А по нраву больше всего подходит Йазид”. Тогда он решил сместить Йазида, но не мог найти для этого предлога, пока не прибыл ал-Хийар б. Сабра б. Зу’айб б. ‘Арфаджа б. Мухаммад б. Суфйан б. Муджаши’, а он был из всадников ал-Мухаллаба и находился у Йазида. Ал-Хаджжадж сказал ему: “Расскажи мне о Йазиде”. Тот сказал: “Хорошего повиновения, мягкого обхождения”. Он сказал: “Лжешь! Говори мне о нем правду”. Тот сказал: “Аллах преславен и превелик! Он оседлал, но не взнуздал”. Ал-Хаджжадж сказал: “Ты сказал правду”  —  и назначил ал-Хийара после этого правителем Омана.

Он говорит: затем ал-Хаджжадж написал ‘Абдалмалику, порицая Йазида и род ал-Мухаллаба за приверженность к ‘Абдаллаху б. аз-Зубайру, но ‘Абдалмалик написал ему [в ответ]: “Поистине, я не считаю недостатком в роде ал-Мухаллаба их приверженность к роду аз-Зубайра, напротив, я считаю это их верностью им, а также, что их верность им побуждает их к верности мне”. Ал-Хаджжадж тогда написал ему, устрашая его их изменой, вследствие того, что рассказал ему этот старец. Тогда ‘Абдалмалик написал ему: “Ты много говорил о Йазиде и роде ал-Мухаллаба, так назови же мне человека, который подойдет для Хорасана”. И тот назвал ему Муджжа’у б. Си’ра (или Са’ида) ас-Са’ди. ‘Абдалмалик написал ему: “Поистине то же побуждение, которое заставило тебя опорочить род ал-Мухаллаба, побудило |1141| тебя [выбрать] Муджжа’у б. Си’ра. Присмотри же мне мужа энергичного, способного осуществить твое дело”, и он назвал Кутайбу б. Муслима. ‘Абдалмалик написал ему: “Назначь его правителем”. [97]

До Йазида дошли слухи о том, что ал-Хаджжадж сместил его и он спросил свою родню: “Кого, вы думаете, ал-Хаджжадж назначит правителем Хорасана?” Они сказали: “Кого-нибудь из племени сакиф”. Он сказал: “Нет, он напишет грамоту на управление [им] одному из вас. Когда же прибуду к нему, он сместит его и назначит правителем кого-нибудь из кайситов, и так подойдет для этого Кутайба”.

Он говорит: и когда ‘Абдалмалик разрешил ал-Хаджжаджу сместить Йазида, он не захотел написать ему о его смещении, а написал ему: “Оставь своим заместителем ал-Муфаддала и приезжай”. Йазид спросил совета у Худайна б. ал-Мунзира и тот сказал ему: “Оставайся и приведи в оправдание какой-нибудь предлог. Ведь повелитель верующих хорошего мнения о тебе, нападение на тебя идет только со стороны ал-Хаджжаджа. И если ты останешься и не станешь спешть, ты можешь надеяться, что он (‘Абдалмалик) напишет ему, чтобы он утвердил Йазида”. Йазид возразил: “Поистине мы  —  люди дома, благословенного в послушании, и мне лично претит непокорность и сопротивление”. И он начал собираться. Это показалось медленным ал-Хаджжаджу и он написал ал-Муфаддалу: “Я назначаю тебя правителем Хорасана”. И ал-Муфаддал стал поторапливать Йазида. Йазид же сказал ему: “Ведь ал-Хаджжадж не утвердит тебя после меня. То, что его побудило к его действию   —  только опасение, что я окажу ему сопротивление”. Он сказал: “Нет, ты завидуешь мне”. Йазид сказал: “О, сын проклятия! Я завидую тебе? Ты еще узнаешь!” И Йазид выехал в раби" II 85 года, а ал-Хаджжадж сместил ал-Муфаддала. И сказал поэт об ал-Муфаддале и ‘Абдалмалике,  —   а он его брат по матери: |1142|

О, сыны проклятия! Поистине посрамил вас мой господь в утро, когда ушел блистательный герой.
Вы рыли [яму] вашему брату, но упали [сами] в темную яму, в которой калечатся.
Будьте щедры в искреннем раскаянии, ведь только самый несчастный у прямится и отказывается от раскаяния.

И сказал Худайн Йазиду:

Я тебе заповедал решительною заповедью, но ты ослушался меня и вот оказался лишенным власти и сожалеющим.
И я не стану плакать по тебе из любви к тебе, и не стану молиться, чтобы ты возвратился невредимым.

Когда же прибыл в Хорасан Кутайба, он спросил Худайна:

“Как ты сказал Йазиду?” Он ответил: “Я сказал:

Я тебе заповедал решительною заповедью, но ты ослушался меня,  —  и так ты сам более достоин порицания, если порицаешь.
Ведь если дойдет до ал-Хаджжаджа, что ты ослушался его, то ты найдешь дело его тяжелым и серьезным”.

Он спросил: “А что это ты заповедал и он не послушался [98] тебя?” Тот ответил: “Я заповедал ему, чтобы он не оставлял ни желтого, ни белого (Т. е. ни золота, ни серебра), которого бы он не отправил к эмиру”.

Один человек сказал ‘Ийаду, сыну Худайна: “Что касается твоего отца, то когда Кутайба испытывал его, он нашел его надежным за его слова: “Я заповедал ему, чтобы он не оставлял ни желтого, ни белого, которого бы он не отправил к эмиру”.

‘Али говорит: мне рассказал Кулайб б. Халаф, который сказал: ал-Хаджжадж написал Йазиду: “Соверши поход на Хорезм”. Тот написал ему в ответ: “О, эмир! Он  —  скуден добычей, труден суровостью зимних походов”. Тогда ал-Хаджжадж написал ему: “Оставь вместо себя заместителя и приезжай”. Но он написал ему: “Я собираюсь совершить поход против Хорезма” Ал-Хаджжадж написал ему: “Не выступай в поход против него, |1143| ибо он таков, как ты его описал”. Но он отправился в поход, не подчинившись приказу ал-Хаджжаджа. Жители Хорезма заключили с ним мир и он забрал пленных, причитавшихся по условиям договора, и отправился в обратный путь зимой. Им досаждал холод и люди отняли одежды у пленных и надели их на себя, а те пленные умерли от холода.

Он говорит: Йазид остановился в Лестане. В этом году жителей Мерверруда поразила чума. И ал-Хаджжадж написал ему: “Приезжай”. И он прибыл. И через какой бы город он ни проходил, [жители] устилали ему [дорогу] душистыми травами. Йазид был назначен правителем в 82 году, а смещен в 85 году. И выехал он из Хорасана в раби’ второго 85 года, и в правление вступил Кутайба.

Что же касается Хишама б. Мухаммада [ал-Калби], то он рассказывает со слов Абу Михнафа об отстранении ал-Хаджжаджем Йазида от управления Хорасаном причину иную, чем та, которую упоминает ‘Али б. Мухаммад. И еще он рассказывает со слов Абу Михнафа, которому рассказали Абу-л-Мухарик ар-Расиби и другие, что у ал-Хаджжаджа, когда он покончил с ‘Абдаррахманом б. Мухаммадом [б. ал-Аш’асом], не было иной заботы, кроме Йазида б. ал-Мухаллаба и его родни. Ал-Хаджжадж до этого уже усмирил всех жителей Ирака, кроме Йазида, его родни и тех, кто были с ними в Хорасане из басринцев и куфийцев. Никого другого в Ираке он не опасался после ‘Абдаррахмана б. Мухаммада, кроме Йазида б. ал-Мухаллаба. И начал ал-Хаджжадж устраивать хитрости против Йазида, чтобы вызвать его из Хорасана. Он посылал за ним, отзывая его к себе, но тот отговаривался перед ним такими предлогами, как враг и война в Хорасане, и оставался в таком положении до конца |1144| правления ‘Абдалмалика. Затем ал-Хаджжадж написал ‘Абдалмалику, советуя ему сместить Йазида б. ал-Мухаллаба и сообщая ему о приверженности рода ал-Мухаллаба Ибн аз-Зубайру и о том, что им нельзя доверять. Но ‘Абдалмалик написал ему: [99] “Поистине я не считаю проступком сыновей ал-Мухаллаба их приверженность к роду аз-Зубайра и их верность ему, ибо их приверженность к нему и их верность ему побуждает их к приверженности ко мне и в верности мне”. Затем он рассказывает остальную часть повествования приблизительно так, как рассказывает ее ‘Али б. Мухаммад.

В этом же году ал-Муфаддал совершил поход против Бадгиса и завоевал его.

Рассказ об этом

‘Али б. Мухаммад рассказывает со слов ал-Муфаддала б. Мухаммада, который говорил: ал-Хаджжадж сместил Йазида и написал ал-Муфаддалу о назначении его правителем Хорасана в 85 году, и тот управлял им девять месяцев. Он совершил поход против Бадгиса, завоевал его и захватил большую добычу; он разделил ее между людьми и каждый получил 800 дирхемов. Затем он совершил поход против Ахаруна и Шумана, одержал победу, взял добычу и разделил то, что захватил, между людьми. У ал-Муфаддала не было казны: он отдавал людям все, что бы к нему ни поступало, и если он завладевал какой-нибудь добычей, он делил ее между ними. И сказал Ка’б ал-Ашкари, восхваляя ал-Муфаддала:

Ты видишь и богатого, и бедного из всякого племени, как они разными группами направляются к ал-Муфаддалу.
Один посетитель надеется на переливающиеся через край его милости, другой, нужды которого удовлетворяются, уезжает.
Всякий раз, как мы направлялись в страну другую, чем твоя, мы не находили в ней ни хорошего пристанища, ни полного удовлетворения.
Всякий раз, как мы перечисляли благороднейших, обладателей разума, которые совершили что-нибудь хорошее, ты был первым.
Клянусь моею жизнью!  —   ал-Муфаддал совершил нападение, |1144| которое сделало доступным в Шумане места водопоя и пастбища.
И в день Ибн ‘Аббаса ты получил подобное этому, и это было тем, что разделило оба отряда [сражающихся].
Тебе целиком достался весь нрав ал-Мухаллаба, и ты облекся в те его деяния, которые можно надеть.
Отец твой  —  тот, кто совершил беспримерные деяния и оставил в наследство славу, которую никто не мог себе присвоить.

В этом же году был убит Муса б. ‘Абдаллах б. Хазим ас-Сулами в Термезе.

Рассказ о причине его убиения и его ухода в Термез до того, как он был убит

Рассказывают, что причина, по которой он отправился в Термез, заключалась в том, что когда его отец ‘Абдаллах б. Хазим перебил тех, кого он перебил, из племени тамим в Фергане,  —   а рассказ мой об их убиении был приведен раньше,  —  большая часть тех из них, кто еще оставался с ним, покинула его, а он ушел в Нишапур. Он опасался, как бы тамимиты не захватили его обоз в Мерве, и сказал своему сыну Мусе: “Переправь мой обоз из Мерва и перейди реку Балха, пока не найдешь убежище у одного из царей или же в какой-нибудь крепости, в которой ты и останешься”. И Муса выступил из Мерва с двумястами двадцатью всадниками и прибыл в Амул. К нему примкнуло много бродяг (са’алик) и он оказался во главе четырехсот человек, затем к нему присоединилось много людей из племени сулайм, |1146| среди которых был Зур’а б. ‘Алкама, и он прибыл в Земм. [Жители его] вступили с ним в м он перешел реку, подступил к Бухаре и стал просить ее владетеля, чтобы он дал ему убежище, но тот отказал, опасаясь его, и сказал; “Он человек отчаянный и товарищи его, как и он, люди воинственные и недобрые, и я им не доверяю”. И он послал ему в подарок денег, верховых животных и одежды. Он остановился у одного из бухарских вельмож в Нукане, но тот сказал ему: “Тебе не будет ничего хорошего от пребывания в этой стране, когда тебя боятся люди, не доверяя тебе”. Он оставался у дихкана Нукана несколько месяцев, затем выехал, разыскивая или какого-нибудь царя, у которого он мог бы найти убежище, или какую-нибудь крепость. Но в какую бы местность он ни приходил, жители его выражали нежелание того, чтобы он оставался среди них, и просили его, чтобы он выехал от них.

‘Али б. Мухаммад говорит: он прибыл в Самарканд и остался в нем. Царь его Тархун оказал ему почет и разрешил ему остаться и он пробыл там, сколько было угодно Аллаху. А у жителей Согда каждый год на один день ставили стол, на который выставлялись жирное мясо, хлеб и кувшин вина. Это устраивалось для лучшего витязя Согда и никто, кроме него, не мог приблизиться к столу; это было его пищей в тот день. Если же кто-нибудь, кроме него, ел с ним, он вызывал того на единоборство, и стол доставался тому, кто из них убивал своего противника. Один человек из сторонников Мусы спросил: “Что это за стол?” — и ему рассказали о нем. Помолчав, этот воин Мусы сказал: “Я непременно съем то, что на этом столе, и померяюсь силами с витязем Согда, и если убью его, буду витязем их”. Он сел и съел то, что было на нем. Об этом сказали тому, для кого стол предназначался, и он пришел разгневанный и сказал: “Эй, араб! Выходи на единоборство со мной!” Тот ответил: “А разве я хочу чего-нибудь иного, кроме единоборства?” И тот вышел на единоборство с ним, и воин Мусы убил его.

Тогда царь Согда сказал: “Я вас приютил и оказал вам почет, а вы убили витязя Согда. Если бы я не обещал тебе и твоим товарищам неприкосновенность, я перебил бы вас. Покиньте |1147| мою страну”. Он одарил его и Муса удалился и пришел к Кешшу. [101]

Владетель Кешша написал Тархуну, прося его о помощи, и тот прибыл к нему. Муса выступил против него с семьюстами и он сражался с ними, пока не свечерело и они не разошлись,  —   сторонники Мусы с многочисленными ранами. Когда рассвело, Муса приказал им обрить головы, как делают хариджиты, и они срубили стояки своих палаток, как это делают персы, когда обрекают себя [в бою] на смерть. И Муса сказал Зур’е б.’Алкаме: “0тправляйся к Тархуну и найди для него какую-нибудь уловку”. Тот пришел к нему и Тархун спросил его: “Зачем твои товарищи сделали то, что они сделали?” Он ответил: “Они обрекли себя на убиение. Но что тебе за нужда, о, царь, в том, чтобы убить Мусу и чтобы тебя убили? Ибо ты не доберешься до него, пока из вас не будет перебито столько же, сколько будет перебито из них. И даже если бы ты перебил его и всех их, то бы не имел удачи, потому что он пользуется [большим] влиянием среди арабов, и как только кто-нибудь вступит в управление Хо-расаном, как станет мстить тебе за его кровь. Таким образом, если ты уцелеешь от одного, ты не спасешься от другого”. Тархун возразил: “Оставить Кешш в его руках невозможно”. Тот сказал: “Тогда воздержись от войны с ним, пока он не удалится”. И он воздержался.

Муса подошел к Термезу, а в нем была крепость, стоявшая над рекой у одного ее берега ⁴⁶. И Муса остановился на жительство у одного из дихканов Термеза вне этой крепости, а дихкан этот был противником Тирмиз-шаха. И он сказал Мусе: “Поистине владетель Термеза горд и сильно блюдет свою честь. Но если проявишь к нему внимание и одаришь его, он впустит тебя в свою крепость, ибо он слаб”. Тот ответил: “Нет, но я попрошу его, чтобы он меня впустил в свою крепость”. Он попросил его, но тот отказал. Тогда Муса стал хитрить с ним, одарил его и обошелся |1148| с ним со вниманием, так что между ними установились добрые отношения. Он выехал и охотился вместе с ним, и Муса оказал ему множество знаков внимания.

Владетель Термеза устроил трапезу и послал сказать ему: “Вот я хочу почтить тебя, позавтракай же со мной, и приходи с сотней твоих спутников”. Муса выбрал из своих спутников сто человек, и они въехали на своих конях. Когда кони оказались в городе, они стали перекликаться ржанием, и жители Термеза увидели в этом дурное предзнаменование и сказали им: “Сойдите с коней!” Они спешились и их ввели в помещение пятьдесят на пятьдесят [локтей] и подали им завтрак. Когда же они кончили завтракать, Муса повалился на бок. Ему сказали: “Выходи!” Он ответил: “Мне не получить жилища, подобного этому, и я ни за что не выйду из него, так что оно будет моим домом или моею могилой”. С ним вступили в борьбу в городе, и было перебито большое число из жителей Термеза, а другие бежали, и они вошли в их жилища. Муса овладел городом и сказал Тирмиз-шаху: “Уходи, ибо я не собираюсь препятствовать ни тебе, [102] ни кому-либо из твоих сторонников”. И царь вышел вместе с населением города и они пришли к тюркам, чтобы просить их о помощи. Но те сказали: “К вам вошло сто человек и они заставили вас покинуть вашу страну. Мы также уже сражались с ними при Кешше, и мы не станем воевать с этими”. Таким образом, Ибн Хазим остался в Термезе. К нему присоединились его спутники и их стало семьсот, и он оставался [там]. Когда же был убит его отец, к нему из сторонников его отца примкнуло 400 всадников. Силы его укрепились и он совершал вылазки на тех, кто находился вокруг него.

Он говорит: тюрки послали некоторое количество людей к сторонникам Мусы, чтобы они собрали о нем сведения. Когда они прибыли, Муса сказал своим воинам: “Необходимо для этих придумать хитрость”.

Он говорит: дело было в самый сильный зной. Он приказал жечь костры и приказал своим воинам надеть зимние одежды. |1149| Они надели поверх их еще и войлок и протянули руки к огню, как-будто греясь. Муса дозволил тюркам войти. Они вошли и устрашились из-за того, что увидели, и спросили: “Почему вы это сделали?” Им ответили: “Нам холодно в это время и жарко зимой”. Они возвратились, говоря: “Джинны! Мы не будем с ними воевать”.

Он говорит: государь тюрков захотел совершить нападение на Мусу. Он отправил к нему послов и послал яд и деревянную стрелу в мускусе. Он имел в виду показать ядом, что война с ними жестока, стрела  —  война, а мускус  —   мир. Выбирай, де, войну или мир. Но тот сжег яд, сломал стрелу и рассыпал мускус. И сказали люди: “Они не желают мира,  —  и дал понять, что война с ними подобна огню и что он сломит нас”. Тогда [государь тюрков] отказался от похода на них.

Он говорит: вступил в управление Хорасаном Букайр б. Вишах, но не оказал ему (Мусе) противодействия и никого не отправил против него. Затем прибыл Умаййа и отправился в поход сам против него. Но Букайр оказал ему неповиновение и сверг его, тогда он (Умаййа) возвратился в Мерв. Когда же Умаййа примирился с Букайром, он не трогался с места весь тот год, а когда наступил следующий, он отправил против Мусы одного человека из племени хуза’а с многочисленным войском. Жители Термеза возвратились к тюркам и просили их о помощи, но последние отказались. Тогда тюрки им сказали: “Против них пошли в поход люди из них же и осадили их. И если мы поможем этим против тех, мы победим их”. Тогда тюрки в большом числе отправились вместе с жителями Термеза. Тюрки и этот хуза’ит окружили Мусу и он сражался с ал-Хуза’и в начале дня, а в конце дня  —  с тюрками. Он воевал с ними два или три месяца. Муса сказал "Амру б. Халиду б. Хусайну ал-Килаби, — а он был витязем: “Затянулась наша война с этими и я решил напасть ночью на лагерь ал-Хуза’и, ибо они чувствуют себя в безопасности от [103] ночного нападения. А как ты думаешь?” Тот ответил: “Ночное |1150| нападение  —  это превосходно, но пусть оно будет на иноплеменников (‘аджам), ибо арабы более осторожны, скорее помогают в опасности и смелее воюют ночью, чем иноплеменники. Напади же на них ночью, и я надеюсь, что Аллах поможет нам против них. Затем мы поведем войну против одного ал-Хуза’и, и мы будем в крепости, а они  —  на открытом месте, притом они менее стойки и менее сведущи в войне, чем мы”.

Он говорит: Муса решился на ночное нападение на тюрков И когда прошла треть этой ночи, он выступил с четырьмястами и сказал ‘Амру б. Халиду: “Выступайте после нас и будьте поблизости от нас, когда же услышите наше величание Аллаха, кричите и вы “Аллах велик!”. Он направился по берегу реки, пока не поднялся выше лагеря, затем он подошел со стороны Куфтана. Когда он приблизился к их лагерю, он разделил своих воинов на четыре отряда, потом сказал: “Окружите их лагерь, когда же услышите наше величание Аллаха, тогда кричите и вы “Аллах велик!”. Он подступил, выставив ‘Амра перед собой, и они шли за ним. Когда его увидели воины сторожевых постов, они окликнули: “Кто вы?” Те ответили: “Путники”.

Он говорит: когда они миновали тот сторожевой пост, они рассеялись, окружили их лагерь и закричали: “Аллах велик!” и тюрки не успели опомниться, как мечи начали рубить. Они пришли в замешательство, убивая друг друга, и обратились в бегство. Из мусульман было убито 16 человек. Они овладели лагерем тюрков и захватили оружие и имущество. Это сломило ал-Хуза’и и его воинов и они стали опасаться подобного же ночного нападения и приняли меры предосторожности. Тогда ‘Амр б. Халид сказал Мусе: “Поистине ты можешь одолеть только хитростью, потому что у них есть подкрепления и они |1151| многочисленны. Позволь мне пойти к ним, может быть, я улучу оплошность со стороны их начальника. Поистине, если я останусь с ним наедине, я убью его. Подвергни же меня [ради оскорбления] побоям”. Тот сказал: “Ты торопишься заранее получить побои и подставляешь себя под убийство?” Он ответил: “Что касается того, что я подставляю себя под убийство, то я каждый день подвергаю себя возможности этого, а что до побоев, то как это легко по сравнению с тем, что намереваюсь сделать!” Тогда Муса подверг его побоям: он дал ему пятьдесят ударов бичом, он вышел из лагеря Мусы и пришел в лагерь ал-Хуза’и, ища у него защиты, и сказал: “Я — человек из йеменцев. Я был с ‘Абдаллахом б. Хазимом, а когда он был убит, я пришел к его сыну, и все время был с ним. И я был первым, кто пришел к нему. Когда же ты прибыл, он заподозрил меня, ожесточился против меня и стал чуждаться меня, говоря: “Ты примкнул к моему врагу, и ты  —  его соглядатай!”   —  он подверг меня побоям и я не чувствую себя безопасным от убиения. И я сказал: после побоев остается [104] только убить. Тогда я бежал от него”. И ал-Хуза’и обещал ему неприкосновенность и он остался у него.

Он говорит: однажды он вошел к ал-Хуза’и в то время, как тот был один, и, не увидев у него оружия, сказал, как будто искренне ему советуя: “Да сохранит тебя Аллах! Поистине такому, как тебе, в таком, как твое, положении, не следует ни при каких обстоятельствах быть без оружия”. Тот сказал. “Со мною есть оружие”. Он поднял перед ним часть своего ложа и вот  —   обнаженный меч. ‘Амр взял его, ударил его и убил. Он вышел и сел на свою лошадь. И они узнали о нем после того, как он был уже далеко, преследовали его, но он ушел от них и прибыл к Мусе. То войско рассеялось и одни из них перешли реку, а другие пришли к Мусе, прося его предоставить им безопасность, и он им гарантировал неприкосновенность. Умаййа же не послал против него никого.

Он говорит: Умаййа был смещен и в качестве эмира прибыл ал-Мухаллаб. Он не оказал противодействия Ибн Хазиму и |1152| сказал своим сыновьям: “Берегитесь Мусы! Ибо вы будете правителями этой пограничной области, пока этот безбровый будет оставаться на своем месте. Если же он будет убит, то первым, кто явится к вам эмиром, будет муж из племени кайс”.

Ал-Мухаллаб умер, не послав против него никого. Затем правителем сделался Йазид б. ал-Мухаллаб, и он тоже не оказал ему противодействия. Ал-Мухаллаб когда-то подверг побоям Хурайса б. Кутбу ал-Хуза’и и тот ушел вместе со своим братом Сабитом к Мусе. Когда стал правителем Йазид б. ал-Мухаллаб, он захватил имущество обоих, их гарем, и убил их брата по матери ал-Хариса б. Мункиза; убил он также одного из их зятьев, за которым была замужем Умм Хафс, дочь Сабита. И до них дошла весть о том, что сделал Йазид.

Он говорит: Сабит выехал к Тархуну и пожаловался ему на то, что сделал с ним Йазид. А Сабит был любим среди неарабов и широко славился: они почитали его и защищались его именем. Бывало так, что когда какой-нибудь человек из них давал обещание, то, желая показать свое намерение сдержать его, клялся жизнью Сабита и не нарушал [такую клятву]. Тархун выступил в его защиту и собрал для него Низека, ас-Сабла и людей из Бухары и Саганийана. Они прибыли вместе с Сабитом к Мусе б. ‘Абдаллаху, а к нему уже явились до того остатки разбитых войск ‘Абдаррахмана б. ал-’Аббаса из Герата и разбитые беглецы Ибн ал-Аш’аса из Ирака и из окрестностей Кабула, а также значительное количество тамимитов, жителей Хорасана из тех, кто боролся с Ибн Хазимом в период смуты. Таким образом, к Мусе собралось восемь тысяч из племен тамим, кайс, ра-би’а и йеменцев.

Сабит и Хурайс сказали ему: “Ступай и перейди реку, чтобы изгнать Йазида б. ал-Мухаллаба из Хорасана и мы сделаем тебя правителем. Ведь Тархун, Низек и ас-Сабл, а также жители [105] Бухары с тобой”. И он думал так поступить, но ему сказали его сторонники: “Сабит и его брат опасаются Йазида, а если |1153| ты вынудишь Йазида покинуть Хорасан и они почувствуют себя в безопасности, они захватят власть и отнимут у тебя Хорасан силой. Оставайся же на своем месте”. Он принял их совет и остался в Термезе. А Сабиту он сказал: “Если мы изгоним Йазида, прибудет какой-нибудь из наместников ‘Абдалмалика. Лучше прогоним наместников Йазида из близких к нам частей Мавераннахра и эта область достанется нам в управление”. Сабит согласился на это и изгнал наместников Йазида из-за реки. К ним стали доставлять деньги, и дело их и дело Мусы укрепилось. Тархун, Низек, жители Бухары и ас-Сабл возвратились в свою страну. Управление всем делом было в руках Хурайса и Сабита, а Муса был эмиром только по имени.

Сторонники Мусы говорили ему: “Мы не видим, чтобы в этом деле у тебя в руках было что-нибудь, кроме названия эмира; что же до распоряжения, то оно принадлежит Хурайсу и Сабиту. Убей же их и завладей этим делом”. Но он ответил отказом, сказав: “Я не таков, чтобы поступить с ними вероломно, когда они укрепили мое дело”. Но те завидовали им и настойчиво воздействовали на Мусу в отношении дела их обоих до тех пор, пока не смутили его сердце и не внушили ему опасения перед их вероломством. И он задумал содействовать им в нападении на Сабита и Хурайса. И дело их пришло в расстройство. В таком положении они находились, как вдруг выступили против них эфталиты, тибетцы и тюрки и подошли в числе семидесяти тысяч, не считая незащищенных броней, и имеющих шлем без гребня, считая только одетых в шлемы с шишаком (?).

Он говорит: “Ибн Хазим вышел в предместье (рабад) города во главе трехсот пеших и тридцати всадников [на лошадях], одетых в доспехи. Ему было подано кресло и он сел в него.

Он говорит: Тархун приказал, чтобы в стене рабада сделали пролом. Муса же сказал: “Пусть сделают”. И они разрушили [ее] |1154| и первые их [ряды] вошли. Муса сказал: “Пусть их скопятся”, —  и стал вертеть в руке боевой топор (табарзин). Когда же они скопились, он сказал: “Теперь препятствуйте им!” Он сел на лошадь, бросился на них и сражался с ними до тех пор, пока не отогнал их от пролома. Затем он вернулся и сел на кресло. Царь побуждал своих воинов повторить нападение, но они отказались. Тогда он сказал своим всадникам: “Это  —   шайтан! Кому приятно взглянуть на Рустама, пусть посмотрит на сидящего в кресле. Кому же это претит, пусть нападает на него”. Затем иноплеменники (а’аджим) переместились в волость Куфтан.

Он говорит: они напали на пасшееся стадо Мусы и он опечалился, не ел и стал теребить свою бороду. Он отправился однажды ночью с семьюстами [воинами] вверх по руслу, по обоим берегам которого была растительность и в которой не было воды и которое вело к их лагерю за рвом. Под утро они оказались [106] около их лагеря. Стадо вышло и он (Муса) напал на него и угнал. Его преследовало некоторое количество врагов, но к нему присоединился Саввар, один из клиентов Мусы. Он пронзил одного из них и свалил его [на землю]. Тогда те вернулись, оставив [преследование] их, а Муса ушел целым со стадом.

Он говорит: иноплеменники наутро опять завязали с ним сражение. Царь их стоял на холме во главе четырех тысяч в полнейшей готовности. Муса сказал: “Если вы уничтожите этих, то остальные не стоят ничего”. И против них устремился Хурайс б. Кутба и бился с ними в начале дня. Он напирал на них, пока их не сбросили с холма. В тот день Хурайс был ранен стрелой в лоб. Затем сражающиеся разошлись. Муса напал на врагов ночью. Также и брат его, Хазим б. ‘Абдаллах б. Хазим нападал, пока не достиг свеченосцев их царя. Он ударил одного из них яблоком рукоятки своего меча, но его лошадь получила удар копьем, понесла его и сбросила в реку Балха и он утонул, а на нем было две кольчуги. Иноплеменники подверглись жестокому избиению и те, кому удалось из них спастись, спаслись в бедствен-|1155| ном состоянии. Хурайс б. Кутба умер через два дня и был погребен в своем шатре.

Он говорит: Муса снялся со стоянки. Воины несли головы до Термеза и построили из тех голов две башни, сложив одну голову лицом к другой. До ал-Хаджжаджа дошло известие об этой битве и он сказал: “Слава Аллаху, который оказал помощь лицемерам против неверных!”

Приверженцы Мусы стали говорить: “От дела Хурайса мы избавились, дай же нам отдохнуть и от Сабита”,  —  но он ответил им отказом, сказав: “Нет”. А до Сабита дошло кое-что из того, что говорили, и он подослал Мухаммада б.’Абдаллаха б. Марсада ал-Хуза’и, дядю Насра б.’Абдалхамида, [впоследствии  — ] наместника Абу Муслима над Реййем, который находился на службе у Мусы б. ‘Абдаллаха,  —  и сказал ему: “Воздержись разговаривать по-арабски, и если тебя спросят, откуда ты, отвечай: из пленников Бамийана”. И тот служил Мусе и передавал Сабиту сведения о них, так как он сказал ему: “Запоминай, что они говорят”. Сабит был настороже и обычно не спал, пока не возвращался тот слуга. Он приказал нескольким из своих наемников охранять себя и спать у него во дворе, с ними была также и группа арабов.

Люди приставали к Мусе и надоедали ему, и он сказал им однажды ночью: “Вы много уже приставали ко мне,  —  хотя в том, чего вы добиваетесь, гибель для вас,  —  и очень мне надоели. Но каким образом вы сможете убить его, чтобы я не совершил по отношению к нему вероломства?” Тогда сказал Нух б. ‘Абдаллах, брат Мусы: “Предоставь нам разделаться с ним, и когда он придет к тебе однажды утром, мы заведем его в какой-нибудь двор и там отсечем ему голову, прежде чем он побывает у тебя”. Он возразил: “Клянусь Аллахом! Поистине это  —  ваша гибель, [107] впрочем, вам лучше знать”. Слуга же слышал разговор. Он пришел к Сабиту и рассказал ему. Тот выехал в ту же ночь с двадцатью всадниками и скрылся. Настало утро и обнаружили, что он исчез, и они не знали, как их смогли обмануть; стали искать слугу и поняли, что он был соглядатаем Сабита у них.

Сабит достиг Хушвары ⁴⁷ и расположился во внутреннем городе, и к нему вышло множество арабов и иноплеменников. |1156| Муса сказал своим приверженцам: “Вы открыли дверь против самих себя, так заложите же ее”. И Муса выступил против Сабита, а тот вышел против него во главе большого войска и завязал с ними сражение. Муса повелел поджечь стену и сражался с ними, пока его воины не принудили Сабита с его приверженцами искать убежища во внутреннем городе, и они бились с ними, прикрывая внутренний город. Подошел Ракаба б. ал-Хурр ал-’Анбари и бросился в огонь и добрался до ворот внутреннего города. Один из приверженцев Сабита стоял, защищая своих товарищей, и он убил его. Затем он вернулся и пошел через пылающий огонь. От пламени занялись края накидки на нем, тогда он сбросил ее с себя и остановился. Сабит укрепился во внутреннем городе, а Муса остался в рабаде.

Когда Сабит выступил в Хушвару, он послал к Тархуну и Тархун прибыл к нему на помощь. До Мусы дошло известие о приходе Тархуна и он вернулся в Термез, а его (Тархуна) поддерживали жители Кешша, Несефа и Бухары. Сабит прибыл во главе восьмидесяти тысяч. Они осадили Мусу и отрезали от него доставку продовольствия, так что их стал томить голод.

Он говорит: воины Сабита днем переправлялись через реку [для действий] против Мусы, затем возвращались ночью в свой лагерь. Однажды вышел Ракаба,  —  а он был одним из друзей Сабита и до этого удерживал сторонников Мусы от того, что они сделали,  —  и вызвал Сабита. Тот вышел к нему, а на Ракабе была шелковая каба’ ⁴⁸. Сабит спросил его: “Как ты поживаешь, Ракаба?” Тот ему ответил: “Что ты спрашиваешь у человека, на котором шелковая джубба в разгар летнего зноя!”  —  и стал жаловаться ему на положение осажденных. Сабит сказал: “Вы сами сделали это с собой”. Тот возразил: “Клянусь Аллахом! Я не принимал участия в их деле. Я всегда не одобрял того, что они хотели”. Сабит спросил: “Где ты будешь, пока к тебе не придет то, что тебе предназначено?” Он ответил: “Я  —  у ал-Мухилла |1157| ат-Туфави, кайсита из рода йа’сур”. А ал-Мухилл был старик, любитель вина, и Ракаба поселился у него.

Он говорит: Сабит послал Ракабе пятьсот дирхемов с ‘Али б. ал-Мухаджиром ал-Хуза’и и со словами: “Вот у нас есть купцы, которые выехали из Балха; когда до тебя дойдет известие о том, что они прибыли, пошли ко мне [сообщить], и тогда к тебе придет то, в чем ты нуждаешься”.

‘Али прибыл к дверям ал-Мухилла и вошел, и вот Ракаба и ал-Мухилл сидят и между ними большая чаша с вином и [108] столик, на котором куры и хлебные лепешки; Ракаба с растрепанными волосами и красным пледом, перекинутым через плечо. ‘Али вручил ему кошелек и передал ему послание и то, что сказал Сабит. Тот принял кошелек и рукой сделал ему знак выйти, но не заговорил с ним.

Он говорит: Ракаба был дородным, большим, с глубоко сидящими глазами и выдающимися скулами, с редкими зубами, между двумя зубами у него было расстояние в один зуб,   — лицо его было похоже на щит.

Он говорит: когда воины Мусы почувствовали себя доведенными до крайности, так как им стала тягостна осада, сказал Йазид б. Хузайл: “Поистине, биться с этими сторонниками Сабита и пасть в бою лучше, чем смерть от голода. Клянусь Аллахом, я или убью Сабита, или погибну”. Он вышел к Сабиту и попросил у него пощады. Но Зухайр сказал Сабиту: “Я лучше, чем ты, знаю этого человека. Конечно, он приходит к тебе не из любви к тебе и не ради беспокойства за тебя. Он принес к тебе вероломный замысел,  —  остерегайся же его и предоставь мне иметь с ним дело”. Сабит ответил: “Я ни за что не соглашусь предпринять что-либо против человека, который пришел ко мне, и я не знаю, таков [как ты говоришь] он или нет”. Тогда тот сказал: “Так позволь мне связать его заложником”. Сабит послал к Йазиду сказать: “Что касается меня, то я не думал, чтобы человек мог допустить вероломство, после того, как он просит пощады, но сын твоего дяди лучше меня знает тебя. Рассмотри же то, о чем он будет договариваться с тобой”. Йазид сказал Зухайру: “Тобою руководит только зависть, Абу Са’ид!” Тот возразил: “А разве тебе не довольно того унижения, которое ты видишь? Я покинул |1158| Ирак и отбился от своей семьи, и попал в Хорасане в то положение, как ты видишь. Но разве не влекут тебя кровные узы?” Зухайр ответил ему: “Да, клянусь Аллахом! Если бы мне было оставлено мое мнение о тебе, то этого бы не было, но дай нам в залог двух твоих сыновей Кудаму и ад-Даххака”. Тот передал их ему и они находились в руках Зухайра.

Он говорит: Йазид продолжал выискивать оплошность со стороны Сабита и ему не удавалось то, чего он хотел, пока не умер один из сыновей Зийада Короткого ал-Хуза’и, известие о смерти которого пришло к его отцу из Мерва. Сабит выехал, одевшись в лучшие одежды, к Зийаду, чтобы выразить ему соболезнование; с ним были Зухайр и кучка его сторонников, среди которых находился и Йазид б. Хузайл. Солнце уже зашло, когда Сабит очутился у реки Саганийана. Йазид б. Хузайл отстал вместе с двумя людьми, пропустив вперед Зухайра и его спутников и, приблизившись к Сабиту, ударил его мечом. Меч глубоко рассек голову Сабита и проник до мозга.

Он говорит: Йазид и оба его сообщника бросились в реку ас-Саганийана. В них стали стрелять. Йазид спасся вплавь, а его сообщники были убиты. Сабита перенесли в его жилище. [109]

И когда настало утро, Тархун послал сказать Зухайру: “Приведи ко мне обоих сыновей Йазида”. и тот привел их к нему. Зухайр выставил вперед ад-Даххака б. Йазида и Тархун убил его и бросил его и его голову в реку. Затем он выставил вперед Кудаму, чтобы убить его, но тот повернулся и меч попал ему в грудь, не отделив головы. Тогда он бросил его в реку живым и тот утонул. Тархун сказал: “Их убил их отец и его вероломство”. Йазид б. Хузайл сказал: “Я непременно убью за моих сыновей каждого хуза’ита в этом городе”. Но ему возразил ‘Абдаллах б. Будайл б. ‘Абдаллах б. Будайл б. Варка’,  —  а он был из тех беглецов [разбитого] Ибн ал-Аш’аса, которые пришли к Мусе: “Если бы ты старался это сделать с людьми из хуза’а, это было бы тебе трудно”.

Сабит прожил семь дней, потом умер.

Йазид б. Хузайл был щедрым, храбрецом и поэтом: в дни Ибн Зийада он был правителем острова Ибн Кавана. Он сказал:

Я часто молил Аллаха искренне втайне, чтобы он предоставил |1591| мне власть над джизйей и людьми;
И тогда я сумею затмить на нем (острове?) память о Талхе, и будут прославляться на нем мои дары и деяния.

Он говорит: после смерти Сабита руководство делом иноплеменников принял на себя Тархун, а Зухайр стал руководить делом сторонников Сабита. Однако руководство их обоих было слабым и дело их пришло в расстройство. Тогда Муса решил напасть на них ночью. Один человек пришел и сообщил [об этом] Тархуну, но тот посмеялся и сказал: “Муса не в силах дойти в свою уборную, так как же он сможет напасть на нас ночью? Твое сердце улетело [от страха]! Пусть никто не охраняет лагерь этой ночью”.

Когда прошла треть ночи, Муса выступил с восемьюстами [воинов], которых он расположил в боевой порядок еще засветло, разделив их на четыре отряда.

Он говорит: над одним отрядом он поставил начальником Ракабу б. ал-Хурра, над другим  —  своего брата Нуха б. ‘Абдаллаха б. Хазима, третий отряд он отдал под команду Йазиду б. Хузайлу, а сам он стал во главе четвертого. Он сказал воинам: “Когда ворветесь в лагерь их, рассыпайтесь и каждый из вас, проходя мимо чего-нибудь, пусть бьет по нему мечом”. И они ворвались в лагерь их с четырех сторон, и когда пробегали мимо верхового животного, человека, палатки или мешка [с зерном], они ударяли по тому мечом. Низек услышал шум и, надев оружие, стал во мраке ночи и сказал ‘Али б. ал-Мухаджиру ал-Хуза’и: “Отправляйся к Тархуну и сообщи ему о моем местонахождении и спроси его: Что я, по твоему мнению, должен делать?” И тот пришел к Тархуну и вот видит, что он сидит под навесом на троне, а перед ним его наемники разожгли огни. Он сообщил ему послание Низека и тот сказал: “Садись!”  —  подняв взор в сторону лагеря и шума, как вдруг подбежал Махмийа [100] ас-Сулами, |1160| говоря: “Хамим! Им не будет дарована победа!” Наемники разбежались и Махмийа ворвался под навес. Тархун поднялся ему навстречу, и, опередив его, ударил его мечом, но не причинил ему никакого вреда.

Он говорит: Тархун кольнул его острием меча в грудь и поверг его, а сам возвратился к трону и сел на него, а Махмийа убежал.

Он говорит: наемники вернулись и Тархун сказал им: “Бежали от одного человека! Вы думаете, что если бы он был огнем, то смог бы сжечь из вас больше одного?” И он не кончил еще говорить, как вошли под навес его невольницы, и наемники выбежали. Он сказал невольницам: “Садитесь”,  —  а ‘Али б. ал-Мухаджиру сказал: “Встань!”

Он говорит: и они вышли вдвоем и вот видят  —  Нух б. ‘Абдаллах б. Хазим в шатре. Они (Тархун и Нух) покружили несколько времени и обменялись ударами мечей, но не причинили друг другу никакого ущерба. Нух повернул тыл, а Тархун, преследуя его, пронзил копьем заднюю ногу коня Нуха, он поднялся на дыбы, и Нух вместе с конем упали в реку Саганийана. Тархун же возвратился и с меча его капала кровь. Он и ‘Али б. ал-Мухаджир вошли сначала в шатер, а затем  —  под навес, и Тархун сказал невольницам: “Возвратитесь!”   —  и они вернулись в шатер. Тархун послал сказать Мусе: “Удержи своих приспешников, потому что мы уйдем, как только рассветет”. И Муса возвратился в свой лагерь. Когда забрезжил рассвет, Тархун и иноплеменники вместе с ним снялись с лагеря и каждая группа людей ушла в свою страну.

Он говорит: жители Хорасана говорили: “Такого, как Муса б. ‘Абдаллах, мы не видели и не слышали: воевал вместе с отцом два года, потом вышел походом в Хорасан, пришел к одному царю, отнял у него его город и изгнал его оттуда; потом стеклись к нему войска из арабов и тюрков и он стал тогда в начале дня воевать с арабами, а в конце дня  —  с иноплеменниками”.

И он оставался в своей крепости пятнадцать лет и Мавераннахр перешел под власть Мусы, так что никто не мог соперничать с ним в силе. |1161|

Он говорит: в Кумисе был один человек, которого звали ‘Абдаллах. У него собирались молодые люди, которые бражничали с ним на его счет, жили на его иждивении. У него образовался значительный долг. Он пришел к Мусе б. ‘Абдалаху и тот подарил ему 4000 [дирхемов], а он принес их своим товарищам. И сказал поэт, браня одного человека, которого звали Муса:

Но ты  —  не Моисей,  —  ибо он беседовал со своим богом, и не Муса б. Хазим, даритель рабынь.

Он говорит: когда Йазид был смещен и в управление Хорасаном вступил ал-Муфаддал, он захотел снискать благоволение [111] ал-Хаджжаджа борьбою с Мусой б. ‘Абдаллахом. Он выпустил ‘Османа б. Мас’уда, которого Йазид подверг заключению, и сказал: “Я хочу послать тебя против Мусы б. ‘Абдаллаха”. Тот ответил: “Клянусь Аллахом! Он, действительно, причинил мне вред и я намерен мстить за сына моей тетки Сабита и за хуза’ита, но ведь и рука твоего отца и твоего брата в моем мнении и в глазах моей семьи нехороша: вы подвергли меня заключению и изгнали сыновей моего дяди по отцу, а также конфисковали их имущество”. Но ал-Муфаддал сказал ему: “Оставь это, отправляйся и отомсти за себя”. И он отправил его с тремя тысячами, сказав ему: “Прикажи глашатаю объявить: Кто к нам присоединится, тому обещано занесение в войсковой список (диван)” ⁴⁹. И он объявил об этом на рынке, и к нему поспешно стали стекаться люди. Ал-Муфаддал написал Мудрику, который был в Балхе, чтобы он отправился вместе с ним, и он выступил. Когда он был в Балхе, вышел он однажды ночью сделать обход лагеря и услышал, как один воин говорил: “Я его убью, клянусь Аллахом!” Он вернулся к своим спутникам и сказал: “Я убью Мусу, |1162| клянусь господом Ка’бы!”

Он говорит: наступило утро и он выступил в поход из Балха,  —  Мудрик также выступил, против воли, вместе с ним. Он перешел реку и расположился на острове у Термеза, который называется теперь “Остров ‘Османа”, так как на нем стоял ‘Осман с пятнадцатью тысячами. Он написал ас-Саблу и Тархуну и они прибыли к нему. Они осадили Мусу и стеснили его и его сторонников. Муса однажды ночью сделал вылазку и подошел к Куфтану и захватил в нем продовольствие, потом вернулся. Он оставался два месяца в тяжелой осаде: ‘Осман окопался, опасаясь ночного нападения, и Муса не мог улучить никакой оплошности с его стороны. Он сказал своим воинам: “До каких же пор! Устроим вылазку и сделайте это вашим днем: либо вы одержите победу, либо будете убиты!” Он сказал также им: “Устремляйтесь против согдийцев и тюрков”. Он устроил вылазку и оставил заместителем своим ан-Надра б. Сулаймана б. ‘Абдаллаха б. Хазима во внутреннем городе, сказав ему: “Если я буду убит, то ни за что не сдавай город ‘Осману, а сдай его Мудрику б. ал-Мухаллабу”. Он вышел и разместил треть своих воинов напротив ‘Османа, сказав им: “Вступайте с ним в бой только, если он сам завяжет с вами сражение”. Сам он устремился против Тархуна и его воинов и они стойко бились с ним. Тархун и тюрки обратились в бегство, и они захватили их лагерь и стали переносить то, что было в нем. Му’авийа б. Халид б. Абу Барза посмотрел на ‘Османа, который был на одном из коней Халида б. Абу Барзы ал-Аслами, и сказал: “Нападай, о, эмир!” Но Халид сказал: “Не нападай, потому что Му’авийа  —  злополучен!” Согдийцы и тюрки произвели обратный натиск и стали между Мусой и крепостной стеной. Он вступил с ними в бой, но у его коня подрезали поджилки и он упал и сказал одному из своих клиентов: “Подвези меня!” Тот ответил: [112] “Умирать неохота, но все же садись позади, и если спасемся, спасемся вместе, если же погибнем, то и погибнем вместе”.

Он говорит: Муса сел позади седла, а ‘Осман смотрел на него, |1163| когда он прыгнул и сказал: “Прыжок Мусы, клянусь господом Ка’бы!” На нем был один из его мигфаров ⁵⁰, вышитый красным шелком, на верхушке которого был сапфир. Он вышел из-за окопа и они обратили в бегство сторонников Мусы. Он устремился к Мусе, конь Мусы споткнулся и он упал вместе со своим клиентом. Воины подбежали к нему, окружили его и убили. Глашатай ‘Османа возгласил. “Не убивайте никого из тех, кого встретите, а берите их в плен!”

Он говорит: приверженцы Мусы разбежались, а значительное число их было взято в плен, и их привели к ‘Осману. Когда к нему подводили пленника из арабов, он говорил: “Наша кровь для вас разрешена, а ваша для нас запретна?”  —  и приказывал его убить. Когда же к нему подводили пленника из клиентов, он бранил его, говоря: “Эти арабы воюют со мной, почему же ты не стал на мою сторону?”  —  и отдавал приказ убить его ударом в затылок. А он был бесчеловечным и грубым. Его приветствовал саламом в тот день только один пленник,  —   ‘Абдаллах б. Будайл б. ‘Абдаллах б. Будайл б. Варка’,  —  так как он был его клиентом. И когда ‘Осман взглянул на него, отвернулся от него, сделав знак рукой, чтобы его отпустили. Также и Ракаба б. ал-Хурр, когда его подвели к нему, он посмотрел на него и сказал: “Этот не совершил против нас большого проступка. Он был одним из друзей Сабита, был с людьми и был им верен. Удивительно только, как вы его поймали в плен!” Ему сказали: “Его лошадь пронзили копьем и он упал с нее в ложбину, и его взяли в плен”. Он отпустил его и дал ему коня, сказав Халиду б. Абу Барзе: “Пусть он будет при тебе”.

Он говорит: тем, кто прикончил Мусу б. ‘Абдаллаха, был Васил б. Тайсала ал-’Анбари. ‘Осман взглянул в тот день на Зур’у б. ‘Алкаму ас-Сулами, ал-Хаджжаджа б. Марвана и Сина-на ал-А’раби, стоявших в стороне, и сказал: “Вам дается пощада”. Люди же подумали, что он не давал им помилования, пока они не внесли ему отпускного выкупа.

Он говорит: внутренний город (медина) оставался в руках |1164| ан-Надра б. Сулаймана б. ‘Абдаллаха б. Хазима. Он сказал: “Я не сдам его ‘Осману, а только Мудрику”. И он сдал город ему и тот даровал ему пощаду. Мудрик же передал город ‘Осману. Ал-Муфаддал написал о победе ал-Хаджжаджу и ал-Хаджжадж сказал: “Удивителен этот проклятый! Я приказываю ему убить Ибн Самуру, а он мне пишет, что он его прибежище, и пишет мне, что он убил Мусу б. ‘Абдаллаха б. Хазима”.

Он говорит: Муса был убит в 85-м году. Ал-Бухтури же рассказывает, что Мусу убил Магра’ б. ал-Мугира б. Абу Суфра, и сказал: [113]

И конница в жестоком натиске теснила Хазима, Нуха и Мусу отрядами.

Он говорит: один человек из войска ударил мечом по голени Мусы, и когда в управление вступил Кутайба, ему рассказали об этом. Он спросил: “Что побудило тебя к тому, что ты сделал с витязем арабов после его смерти?” Тот ответил: “Он когда-то убил моего брата”. И Кутайба повелел убить его перед собою. |1178|

86 год

В этом же году Кутайба б. Муслим прибыл в Хорасан правителем над ним от имени ал-Хаджжаджа.

‘Али б. Мухаммад рассказывает, что Кулайб б. Халаф рассказывал |1179| ему со слов Туфайла б. Мирдаса ал-’Амми и ал-Хасана б. Рушайда со слов Сулаймана б. Касира ал-’Амми, который говорил: мне рассказал мой дядя по отцу, который говорил: я видел Кутайбу б. Муслима, когда он прибыл в Хорасан в 86-м году. Он прибыл в то время, как ал-Муфаддал делал смотр войску, намереваясь отправиться в поход против Ахаруна и Шумана. Кутайба обратился к людям с речью, побуждая их к священной войне, и сказал: “Поистине Аллах поселил нас в этом месте, дабы прославить свою религию и защитить вами святыни, умножить благодаря вашему посредству богатство обильно и увеличить унижение врага. Он обещал своему пророку,  —  да благословит его Аллах!  —   победу в предании правдивом и в книге ясной. Он сказал: “Он  —  тот, который послал своего посланника с прямым путем и религией истины; чтобы проявить ее выше всякой религии, хотя бы и ненавидели это многобожники” (Коран, IX, 33; XI, 9). И он обещал ведущим войну на пути его наилучшую награду и величайшее сокровище у него и сказал: “Это  —  за то, что их не постигала ни жажда, ни усталость, ни голод на пути Аллаха”  —   до слов его “лучшим, чем то, что они сделали” (Коран, IX, 121 — 122). Затем он сообщил о тех, кто был убит на пути его, что он жив и получил надел, и сказал: “И не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми”. Нет, живые. Они у своего господа получают удел” (Коран. III, 163). Ведите же к доброму концу обетование вашего господа. Приготовьтесь к отдаленнейшим подвигам и к острейшей боли. И берегитесь у меня медлительности!”

Рассказ о том, что произошло из дела Кутайбы в Хорасане в этом году

Затем Кутайба произвел смотр войску в оружии и снаряжении и выступил, оставив своим заместителем в Мерве по военным [114] делам Ийаса б. ‘Абдаллаха б. ‘Амра, а по хараджу  —  ‘Османа б. ас-Са’ди. И когда он был в Талекане, его встретили дихканы Балха и некоторые знатные люди и отправились вместе с ним. Когда он перешел реку, его встретил Тиш Кривой, царь Саганийана, с дарами и золотым ключом и пригласил его в свою страну, и он пришел к нему. Прибыл также с дарами и деньгами царь Куфтана и пригласил его в свою страну. Он прошел вместе с Тишем в Саганийан и тот ему передал свою страну. А царь Ахаруна и Шумана до этого нарушил добрососедские отношения с Тишем, напал на него и стеснил его. Кутайба направился против Ахаруна и Шумана,  —  а они принадлежат к Тохаристану. Тогда прибыл к нему Гуштасбан и заключил с ним мир на условии выплаты выкупа, и Кутайба принял выкуп, удовлетворившись им. Затем он возвратился в Мерв, оставив своим заместителем над войском своего брата Салиха б. Муслима. Войско двинулось вперед, а он поехал впереди него к Мерву.

Салих, после возвращения Кутайбы, завоевал Басара ⁵¹... и с ним был Наср б. Саййар, и он отличился в тот день, и Салих подарил ему селение, называемое Тенджана. Затем Салих прибыл к Кутайбе и он назначил его наместником Термеза.

Он говорит: что же касается бахилитов, то они говорят: Кутайба прибыл в Хорасан в 85-м году и сделал смотр войску. Общее количество кольчуг, которое насчитывали в войске Хорасана, оказалось 350, и он отправился в поход против Ахаруна и Шумана. |1181| Затем он возвратился, сел на лодки и спустился по течению до Амула. Там он оставил войско и они прошли по балхской дороге до Мерва. Это дошло до ал-Хаджжаджа и он написал ему, браня его и показывая ему слабые стороны его решения оставить позади себя войско. Он написал ему: “Когда ты идешь в поход, то будь в авангарде людей, а когда возвращаешься, будь в их задних рядах и в их арьергарде”.

Говорят, что Кутайба, прежде чем перейти реку, в этом году оставался около Балха, потому что часть его была мятежной против него и открыто вела войну с мусульманами. И он начал войну с его жителями. Среди тех, кто был взят в плен, была жена Бармака, отца Халида б. Бармака, а Бармак был главой Наубехара. И она досталась ‘Абдаллаху б. Муслиму, которого прозвали ал-Факир (“Бедняк”), брату Кутайбы б. Муслима, и он сошелся с нею,  —  а он слегка был болен слоновостью. Затем жители Балха заключили мир на другой день после того, как напал на них Кутайба, и Кутайба приказал возвратить пленных. Тогда жена Бармака сказала ‘Абдаллаху б. Муслиму: “Эй, тази ⁵², я уже зачала от тебя”. Когда ‘Абдаллаху б. Муслиму настала кончина, он завещал, чтобы к нему было причислено то, что было в ее утробе, а она была возвращена Бармаку.

Рассказывают, что сыновья ‘Абдаллаха б. Муслима пришли в дни ал-Махди, когда он прибыл в Рейй, к Халиду и заявили ему претензию. Но Муслим б. Кутайба сказал им: “Если вы требуете [115] от него связать себя с вами и он это сделает, то вам неизбежно придется женить его [на нашей женщине]”. Тогда они оставили его и отказались от своей претензии. А Бармак был врачом и после того лечил Масламу от болезни, которая была у него.

В этом году ал-Хаджжадж б. Йусуф подверг заключению |1182| Йазида б. ал-Мухаллаба и отстранил Хабиба б. ал-Мухаллаба от управления Керманом, а ‘Абдалмалика б. ал-Мухаллаба с поста начальника его полиции.

В этом году... эмиром всего Ирака и всего Востока был ал-Хаджжадж б. Йусуф..., а Хорасана  —  Кутайба б. Муслим. |1184|

87 год

В этом же году Низек прибыл к Кутайбе и Кутайба заключил с жителями Бадгиса мир на условии, что Кутайба не войдет в него.

Рассказ об этом

‘Али б. Мухаммад рассказывает, что Абу-л-Хасан ал-Джушами рассказал ему со слов нескольких шейхов из жителей Хорасана и [со слов] Джабалы б. Фарруха со слов Мухаммада б. ал-Мусанны, что у Низека Тархана были в руках пленные из мусульман и Кутайба написал ему, когда заключил мирный договор с царем Шумана, относительно пленных мусульман, находившихся в его руках, чтобы он освободил их, и угрожал ему в своем письме. И Низек побоялся его и отпустил пленных и послал их к Кутайбе. Кутайба же отправил к нему Сулайма-Советчика, клиента ‘Убайдаллаха б. Абу Бакры, приглашая его к заключению мира и к тому, что он дарует ему неприкосновенность. Он написал также ему письмо, в котором клялся Аллахом, что если он не прибудет к нему, то обязательно отправится против него в поход, затем станет его преследовать, где бы он ни находился, не отставая от него, пока не захватит его, если только не умрет раньше этого. И Сулайм принес Низеку письмо Кутайбы и стал уговаривать его. Тот возразил ему: “Эй, Сулайм! |1185| Я не думаю, чтобы у твоего господина было добро. Он написал мне письмо, какого не пишут такому, как я”. Сулайм сказал: “О, Абу-л-Хаййадж! Это  —  человек сильный в своей власти, ровный, когда с ним обращаются ровно, крутой, когда с ним поступают сурово. Пусть же не помешает тебе прийти к нему грубость его письма к тебе, и как хорошо будет твое положение у него и в глазах всех мударитов!” И Низек прибыл вместе с Сулаймом к Кутайбе и население Бадгиса заключило с ним мирный договор в 87-м году на условии, что он не вступит в Бадгис. В этом же году Кутайба совершил поход против Байкенда. |1186|

Рассказ об этом его походе

‘Али б. Мухаммад рассказывает, что Абу-з-Заййал рассказал ему со слов ал-Мухаллаба б. Ийаса, передававшего рассказ [116] своего отца со слов Хусайна б. Муджахида ар-Рази и Харуна б. ‘Исы, а они  —  со слов Йунуса б. Абу Исхака и других, что Кутайба, когда заключил с Низеком мирный договор, оставался [в Мерве] до времени похода, затем совершил поход в том, т. е. в 87-м году, против Байкенда. Он выступил из Мерва и прибыл в Мерверруд, затем пришел в Амул, потом пришел к Земму и перешел реку и направился к Байкенду, а он   —  ближайший к реке из городов Бухары, который называют “город купцов”, в начале пустыни от Бухары. И когда он расположился на их окраинах, они обратились за помощью к согдийцам и просили о подмоге тех, которые находились вокруг них. И те пришли в большом числе и перехватили пути, так что ни от Кутайбы не пробивался посланец, ни к нему не прибывал посланец и не было у него связи в течение двух месяцев. Сообщения от него к ал-Хаджжаджу задерживались и ал-Хаджжадж беспокоился за войско. Он приказал людям молиться за них в мечетях и написал об этом по окружным городам, в то время, как они сражались каждый день.

Он говорит: у Кутайбы был соглядатай из неарабов по имени Танзар. Жители Верхней Бухары дали ему денег с тем, чтобы он отвел от них Кутайбу. И он пришел к Кутайбе и сказал: “Позволь мне говорить с тобой наедине”. Люди удалились и Кутайба задержал только Дирара б. Хусайна ад-Дабби. И сказал Танзар: “Вот наместник прибывает к тебе,  —  ал-Хаджжадж смещен. Если бы ты возвратился с людьми в Мерв!” Кутайба кликнул своего клиента Сийаха и сказал: “Отсеки голову Танзару”, — и тот убил его. Затем он сказал Дирару: “Не осталось никого, |1187| кто бы знал эту весть, кроме меня и тебя. И я даю обет Аллаху, если разгласится этот разговор от кого-нибудь, пока не закончится эта наша кампания, я обязательно отправлю тебя за ним! Держи же свой язык, ибо разглашение этого разговора ослабит руки людей”. Затем он разрешил войти людям.

Он говорит: они вошли и их ужаснуло убийство Танзара, они подавленно молчали, опустив глаза к земле. Кутайба сказал: “Что вас ужасает в убийстве раба, которого погубил Аллах?” Они ответили: “Ведь мы считали его искренним по отношению к мусульманам!” Он возразил: “Нет, он был двуличным, и Аллах погубил его за его грех. Теперь он ушел своим путем, вы же ступайте завтра утром в бой с вашим врагом и встретьте их не так, как встречали до сих пор”.

На другое утро люди приготовились к бою и заняли места в своих рядах. Кутайба прошел [по рядам] и побуждал к бою знаменосцев. Между людьми произошла [конная] стычка копьями, затем двинулись друг против друга основные массы войска, столкнулись и заработали мечи. Аллах ниспослал мусульманам стойкость и они сражались с ними, пока солнце не стало клониться к закату. Затем Аллах отдал мусульманам их плечи и они бежали, устремлясь в город, а мусульмане их преследовали [117] и воспрепятствовали им войти [в горо] и они рассеялись; и насели на них мусульмане, убивая и захватывая в плен, как хотели. Те, которые вошли в город, нашли в нем убежище, но их было мало. Кутайба поставил у основания его [стен] рабочих, чтобы разрушить ее (стену), тогда они запросили мира, и он заключил с ними мир, назначив над ними правителя из сыновей Кутайбы.

Он удалился от них, намереваясь возвратиться. Когда же он прошел один или два перехода и был от них на расстоянии пяти фарсахов, они нарушили договор и снова впали в неверие, убили наместника и его людей и отрезали им носы и уши. Это дошло до Кутайбы и он вернулся к ним, а они уже успели укрепиться. И он вел с ними бои в течение месяца, затем поставил у основания его [стен] рабочих и они подвесили стену на бревнах: а он хотел, когда кончат ее подвешивать, чтобы дерево подожгли и стена бы рухнула ⁵³. Но стена упала в то время, как они ее подвешивали, и убила сорок рабочих. Осажденные стали просить |1188| мира, но он отказал, сражался с ними и овладел городом с боем. Он перебил всех бойцов, которые были в нем. Среди тех, кто был захвачен в городе, был один кривой,  —  он был тот самый, который звал тюрков на помощь против мусульман. Он сказал Кутайбе: “Я выкуплю себя”. Сулайм-Советчик спросил его: “А что ты предложишь?” Он ответил: “Пять тысяч кусков китайского шелка, цена которых миллион [дирхемов]” ⁵⁴. Кутайба спросил [своих]: “Что вы думаете?” Они ответили: “Мы считаем, что его выкуп увеличивает добычу мусульман и не может быть, чтобы его выкуп был хитростью”. Он сказал: “Нет, клянусь Аллахом! Не испытает никогда из-за тебя страха ни одна мусульманка”. И приказал его убить.

‘Али говорит: говорит Абу-з-Заййал со слов Мухаллаба б. Ийаса, а тот со слов своего отца и ал-Хасана б. Рушайда , со слов Туфайла б. Мирдаса, что когда Кутайба завоевал Бай-кенд, в нем захватили золотых и серебряных сосудов несчетное число. Он назначил ведать добычей и ее разделом ‘Абдаллаха б. Ва’лана ал-’Адави, одного из бану-малакан,  —  а Кутайба обычно звал его “Надежный сын Надежного”,  —  и Ийаса б. Байхаса ал-Бахили. Они расплавили сосуды и идолов и доставили это Кутайбе; доставили они ему также шлак того, что они расплавили, и он подарил им двоим его. Им досталось благодаря этому 40 тысяч. Они ему сообщили об этом и он перерешил, приказав им [повторно] расплавить шлак. Они его расплавили и из него получилось 150 тысяч или 50 тысяч мискалей ⁵⁵.

В Байкенде была захвачена обильная добыча и в руки мусульман попало из Байкенда такое количество, подобного которому они не захватывали в Хорасане. Кутайба возвратился в Мерв и мусульмане усилились и стали покупать оружие и лошадей, и к ним начали привозить верховых животных. Они стали соперничать в красоте вооружения и снаряжения. И оружие |117| покупали по чрезмерно высокой цене, так что цена копья дошла до семидесяти [дирхемов]. Ал-Кумайт сказал:

И день Байкенда, чудеса которого не счесть, и Бухара не из того, что избежит счета.

Арсеналы были наполнены многочисленным оружием и различным военным снаряжением. Кутайба написал ал-Хаджжаджу, прося у него разрешения раздать это оружие войску и тот разрешил ему. Тогда извлекли все, что было в арсеналах из вооружения и дорожного снаряжения, и он разделил это среди людей. И люди стали снаряжаться. Когда же наступили весенние дни, он стал посылать людей, говоря: “Я поведу вас в поход прежде, чем вы будете нуждаться в том, чтобы везти с собой дорожные припасы, и возвращу вас из похода прежде, чем вы станете нуждаться в теплой одежде”. И он выступил, прекрасно снаряженный конями и оружием, и прибыл в Амул. Затем он переправился в Земме, [направляясь] в Бухару, и дошел до Нумушкета, а он относится к Бухаре. И они заключили с ним мирный догоговор.

‘Али говорит: нам рассказал Абу-з-Заййал со слов шейхов из племени ‘ади, что Муслим ал-Бахили сказал Ва’лану: “Вот у меня есть деньги, которые я хотел бы отдать тебе на сохранение. Тот спросил: “Хочешь ли ты, чтобы этот [вклад] был тайным или ты ничего не имеешь против того, чтобы узнали о нем люди?” Он ответил: “Я хотел бы, чтобы ты его оставил тайным”. Тот сказал: “Пошли его с человеком, в котором ты уверен, в такое-то место и прикажи ему, чтобы он, когда увидит в том месте, человека, положил бы то, что с ним, и удалился”. Он ответил: |1190| “Хорошо”. Муслим положил деньги в перекидной мешок (хурдж), затем погрузил его на мула и сказал одному из своих клиентов: “Отведи этого мула к такому-то месту и когда увидишь сидящего человека, оставь мула и возвращайся”. Тот человек отвел мула. Ва’лан пришел раньше на условленное место, а посланец Муслима запоздал к нему; когда условленное время истекло, Ва’лан подумал, что у Муслима изменилось решение, и удалился. Тогда пришел какой-то человек из таглибитов и сел в том месте. Пришел и клиент Муслима, увидал сидящего человека, оставил мула и возвратился. Таглибит подошел к мулу и когда увидел деньги и не увидел с мулом никого, отвел мула в свой дом, забрал мула и забрал деньги. Муслим думал, что деньги попали к Ва’лану и не спрашивал о них, пока они ему не понадобились. Он встретил его и сказал: “Мои деньги”. Тот ответил: “Я ничего не получал и нет у меня никаких твоих денег”.

Он говорит: и стал Муслим жаловаться на него и дурно говорить о нем. Он говорит: однажды он пришел в собрание бану-дубай’а и жаловался на него, а тот таглибит сидел там. Он подошел к нему, отвел его и наедине расспросил его о деньгах. [119]

Тот рассказал ему. Тогда он повел его в свое жилище, вытащил хурдж и спросил: “Признаешь ли ты его?” Тот сказал: “Да”. Он спросил: “А печать?” Тот ответил: “Да”. Он сказал: “Возьми свои деньги”,  —  и рассказал ему о случившемся. И стал Муслим обходить людей и племена, которым он жаловался на Ва’лана, и оправдывал его, рассказывая им о происшедшем. И о Ва’лане говорит поэт:

Ты  —  не такой, как Ва’лан, который возвеличился благочестием, и ты  —  не таков, ни как ‘Имран, ни как ал-Мухаллаб.
А ‘Имран  —  Ибн ал-Фасил ал-Бурджуми.

В этом году... правителем Ирака и всего Востока был |1191| ал-Хаджжадж б. Йусуф, а его заместителем (халифа) над Басрой в этом году, как говорят, был ал-Джаррах б. ‘Абдаллах ал-Хаками..., а правителем Хорасана был Кутайба б. Муслим.

88 год

(Перевод А. Б. Халидова) В этом году Кутайба совершил поход против Нумушкета и Рамитана.

Рассказ о том, что было, сообщаемый об этом его походе

‘Али б. Мухаммад рассказывает, что ал-Муфаддал б. Мухаммад |1195| сообщил ему со слов своего отца и Мус’аба б. Хаййана, которые передавали со слов одного их клиента, современника тех [событий]: Кутайба совершил поход против Нумушкета в 88-м году, оставив своим заместителем в Мерве Башшара б. Муслима. Навстречу ему вышли жители города и он заключил с ними мир. Затем он отправился к Рамитану и его жители заключили с ним мир. И он двинулся обратно.

Но к нему подступили тюрки вместе с согдийцами и ферганцами и преградили дорогу мусульманам. Они настигли ‘Абдаррахмана б. Муслима ал-Бахили, командовавшего арьергардом, а Кутайба и авангард войска были в одной миле от него. Когда враги приблизились к нему, он послал гонца к Кутайбе с вестью о себе. Тюрки напали на него и вступили в сражение с ним. Гонец прибыл к Кутайбе и тот вернулся с людьми. Он добрался до ‘Абдаррахмана, когда тот бился с тюрками, которые уже почти одолевали их. Но когда люди увидели Кутайбу, возрадовались и проявили стойкость. Сражение между ними продолжалось до полудня. В тот день отличился Низек, а он был вместе с [110] Кутайбой. И Аллах обратил в бегство тюрков и рассеял их сборище. А Кутайба возвратился, направляясь к Мерву. Он перешел через реку у Термеза, держа путь на Балх. Затем он прибыл в Мерв.

Бахилиты говорят: мусульмане встретили тюрков под началом Курмагануна Тюркского, сына сестры царя ас-Сина, во главе двухсот тысяч. Однако Аллах даровал мусульманам победу над ними.

89 год

|1198| В том же году Кутайба совершил поход против Бухары и завоевал Рамитан.

Говорит ‘Али б. Мухаммад, ссылаясь на бахилитов, что они, де, рассказали это: Кутайба возвратился после того, как завоевал его (Рамитан), по дороге через Балх. Когда же он был в Фарйабе, ему пришло письмо ал-Хаджжаджа, чтобы он выступил против Вардан-худата. Поэтому Кутайба вернулся в 89-м году, прибыл в Земм и переправился через реку. Его встретили согдийцы и жители Кисса и Несефа на дороге в пустыне и вступили в сражение с ним. Он одержал победу над ними и двинулся к Бухаре. Он сделал остановку в Нижней Харкане правее Варданы и тут они встретили его с большим войском. Два дня и две ночи он сражался с ними, после чего Аллах даровал ему победу над ними. Нахар б. Тауси’а сказал об этом:

Была им от нас ночь в Харкане, и та наша ночь в Харкане была предлинной.

|1199| Говорит ‘Али: сообщили мне Абу-з-Заййал со слов ал-Мухаллаба б. Ийаса и Абу-л-’Ала’ со слов Идриса б. Ханзалы, что Кутайба совершил поход против вардан-худата, царя Бухары, в 89-м году, но не смог его одолеть и не овладел никакой частью той страны. Затем он вернулся в Мерв и написал ал-Хаджжаджу об этом. А ал-Хаджжадж написал ему [в ответ]: “Нарисуй мне ее (страну)”. Кутайба послал ему ее рисунок и ал-Хаджжадж написал ему: “Возвратись на свое пастбище и покайся перед Аллахом в том, что ты сделал, и вступи в нее через такое-то место”.

А говорят, что ал-Хаджжадж написал ему: “Соображай (кис) в Киссе, разрушай (инсиф) в Несефе и иди (рид) к Вардане, берегись кружных путей и не смей у меня забираться на малые дороги!”

90 год

|1201| В этом же году Кутайба завоевал Бухару и обратил в бегство полчища врагов в ней. [121]

Рассказ об этом

Рассказывает ‘Али б. Мухаммад, что Абу-з-Заййал сообщил ему со слов ал-Мухаллаба б. Ийаса и Абу-л-’Ала’  —  со слов Идриса б. Ханзалы: когда Кутайбе пришло письмо ал-Хаджжаджа с повелением ему покаяться в том, что было,  —  в его отступлении от Вардан-худата, царя Бухары, прежде чем он победил его,  —  и выступить против него, с точным указанием места, через которое ему следует пройти в ту страну. Кутайба выступил в поход против Бухары в 90-м году. Вардан-худат послал к согдийцам, тюркам и их соседям, прося у них помощи, и они пришли. Но Кутайба поспешил к Бухаре и осадил ее жителей, а когда к ним прибыли подкрепления, они (мусульмане) вышли против них, чтобы сражаться. Аздиты попросили: “Пустите нас одних и дайте нам сразиться с ними”. Кутайба сказал: “Идите вперед!” Тогда они двинулись вперед сразиться с ними, а Кутайба сидел в светлом плаще поверх доспехов. Обе стороны стойко бились долгое время, затем конница мусульман побежала, а многобожники ринулись за ними вплотную, расстроили их ряды, ворвались в лагерь Кутайбы и проскочили его, так что женщины били по мордам коней отступавших и плакали. Тут мусульмане развернулись для контратаки и оба их фланга сомкнулись против тюрков, и они бились до тех пор, пока им не удалось оттеснить тех на прежнюю позицию.

Тюрки расположились на высоте и Кутайба спросил: “Кто |1202| выбьет их ради нас с этой позиции?” Но никто не двинулся вперед, все племена стояли.

Тогда Кутайба пошел к тамимитам и сказал: “О, сыны Тамима! Вы непробиваемы, как кольчуги ал-хутамийа, а сей день  —  день вашей славы. Да будет мой отец выкупом за вас!” Он говорит: Ваки’ взял в руку знамя и сказал: “О, сыны Тамима, последуете ли вы сегодня за мной?” Они ответили: “Нет, Абу Мутарриф”  —   Хурайм б. Абу Тахма ал-Муджаши’и командовал конницей тамимитов, а Ваки’ был их вождем. Все люди стояли и никто не хотел идти в бой. Тогда Ваки’ сказал: “Хурайм, выступай первым!”, отдал ему знамя и добавил: “Веди вперед свою конницу!” Хурайм двинулся вперед и [за ним] пошел Ваки’ с пехотой. Хурайм добрался до реки, отделявшей его от противника, и остановился. Тут Ваки’ скомандовал: “Смелее вперед, Хурайм!” Он говорит: Хурайм посмотрел на Ваки’ как разъяренный верблюд и сказал: “Я должен бросить свою конницу в эту реку! Да если она отступит, это обернется ее гибелью. Клянусь Аллахом, ты дурак!” Ваки’ вскричал: “Мать твоя  —  вонючка. Уж не собираешься ли ты возражать против моего приказа!” и кинул в него палицей, что была при нем.

Хурайм тогда ударил своего коня и бросился с ним в реку, сказав: “Это легче, чем сносить такой [позор]” или “Такой [позор] будет труднее снести, чем это”. И Хурайм переправился с [122] конницей. Ваки’ же, достигнув реки, потребовал [доставить] бревен, навел мост через реку и сказал своим людям: “Кто из вас готов принять свою смерть, пусть переходит, кто  —   нет, пусть остается на месте”. И с ним переправились только 800 пеших воинов. Во главе их он совершил марш, давая им передохнуть лишь когда они совсем выбивались из сил, пока не сблизился с противником. Конницу он расположил на флангах и сказал Хурайму: |1203| “Я прорву их строй, ты только отвлеки их от нас конницей”, а своим воинам сказал: “Крепитесь!” И они бросились не сворачивая, пока не смешались с врагами, а Хурайм направил против них свою конницу и завязал схватку на копьях. И они бились с ними неотступно, пока не заставили их сойти с занимаемой позиции. Кутайба возгласил: “Разве вы не видите, что враги отступают?” Но никто не перешел ту реку, пока враги не обратились в бегство. Люди их преследовали и Кутайба объявил: “Кто принесет голову, тому сто [дирхемов]”.

Он говорит: Муса б. ал-Мутаваккил утверждает, будто бы в тот день пришли одиннадцать человек из бану-курай’, неся каждый по одной голове. Его спрашивали: “Ты кто?” Он отвечал: “Курай’ит”. Он говорит: один аздит принес и бросил голову, и его спросили: “Ты кто?” Он ответил “Курай’ит!” Он говорит: там сидел Джахм б. Захр, который сказал: “Лжет он, клянусь Аллахом, — да сохранит тебя Аллах! — это же мой двоюродный брат по отцу! И Кутайба сказал ему: “Горе тебе! Что побудило тебя к этому?” Тот ответил: “Я видел, что каждый, кто приходит, — курай’ит. Так я и подумал, что всякому, принесшему голову, полагается отвечать “курай’ит”. Он говорит: Кутайба посмеялся.

Он говорит: в тот день были ранены хакан и его сын. Кутайба же вернулся в Мерв и написал ал-Хаджжаджу: “Я послал ‘Абдаррахмана б. Муслима и Аллах дал победу его руками”.

Он говорит: оказалось, что очевидцем победы был один из клиентов ал-Хаджжаджа. Он прибыл и сообщил ему весть. Так ал-Хаджжадж разгневался на Кутайбу, и он огорчился этому. А люди ему сказали: “Пошли делегацию из тамимитов, одари их и ублажи, чтобы они оповестили эмира, что дело было, как ты писал”. И он послал мужей, в числе коих был ‘Урам б. Шутайр ад-Дабби. Когда они прибыли к ал-Хаджжаджу, тот кричал |1204| на них и корил их, потом позвал цирюльника с ножницами в руках и сказал: “Непременно велю отрезать вам языки, ежели только не скажете мне правды”. Они отвечали: “Эмир  —  Кутайба, он послал против них ‘Абдаррахмана, ведь победа принадлежит эмиру и военачальнику, который возглавляет людей”. А говорил это ему ‘Урам б. Шутайр, и ал-Хаджжадж успокоился.

В этом же году Кутайба возобновил мирный договор, заключенный между ним и Тархуном, царем Согда. [123]

Рассказ об этом

Говорит ‘Али: Абу-с-Сари рассказывал со слов ал-Джахма ал-Бахили, говоря: когда Кутайба разгромил бухарцев и разогнал их объединенное войско, согдийцы стали бояться его. Тархун, царь Согда, вернулся с всадниками и расположился вблизи лагеря Кутайбы, а их разделяла река Бухары. И он попросил прислать человека для переговоров. По приказанию Кутайбы к нему отправился один человек. Бахилиты же говорят: Тархун кликнул Хаййана ан-Набати и тот пришел к нему. Он просил мира на условии выкупа, который он им заплатит. И Кутайба ответил согласием на его просьбу и заключил с ним мирный договор, взяв у него заложника до той поры, когда он сможет прислать то, что было обусловлено договором. Тогда Тархун удалился в свою страну, а Кутайба вернулся и вместе с ним  —  Низек.

В этом же году Низек проявил вероломство и нарушил мирный договор, заключенный между ним и мусульманами, укрепился в своей крепости и возобновил войну. Тогда Кутайба совершил против него поход.

Рассказ о причине его вероломства и причине победы над ним

Говорит ‘Али: рассказали Абу-з-Заййал со слов ал-Мухаллаба |1205| б. Ийаса, ал-Муфаддал ад-Дабби со слов своего отца, ‘Али б. Муджахид и Кулайб б. Халаф ал-’Амми  —  каждый из них рассказал кое-что, а я это свел; некоторые известия передавали бахилиты, это я добавил к сообщениям тех и свел вместе.

Кутайба покинул Бухару и вместе с ним   —  Низек, устрашенный теми победами, которые он видел. Он опасался Кутайбы и сказал своим сторонникам и приближенным: “Я его подозреваю и не доверяю ему. Суть в том, что этот араб, все равно что пес: когда его ударишь, он залает, когда его накормишь, он завиляет и пойдет за тобой, когда нападешь на него, а потом отдашь ему что-нибудь, он бывает довольным и забывает, что ты ему сделал. Вот Тархун сражался с ним много раз, а когда он отдал ему выкуп, тот принял его и удовлетворился. Он своевластен и безнравственен. Мне бы попросить разрешения уйти и возвратиться, это было бы правильно”. Они сказали: “Проси у него разрешения”. И когда Кутайба был в Амуле, он попросил у него разрешения вернуться в Тохаристан, и тот разрешил. Когда же он покинул его лагерь, направляясь в Балх, он сказал своим людям: “Ускорьте ход!” и они двинулись ускоренным маршем, пока не пришли в Наубехар. Там он остановился, чтобы помолиться и просить благословения, затем сказал своим людям: “Я не сомневаюсь, что Кутайба уже раскаялся, когда мы покинули его лагерь по данному им мне разрешению. Он тотчас пошлет своего гонца к ал-Мугире б. ‘Абдаллаху с приказом арестовать меня. Стойте на холме и наблюдайте, если увидите, как гонец миновал [124] город и вышел из ворот, то не успеет он добраться до Барукана, как мы доберемся до Тохаристана. Ал-Мугира пошлет человека, и он не догонит нас раньше, чем мы войдем в Хулмский проход”. Так они и сделали.

Он говорит: подъехал посланец Кутайбы к ал-Мугире с приказом задержать Низека. И когда тот посланец проследовал к |1206| ал-Мугире, находившемуся в Барукане,  —  а медина Балха была тогда разрушенной,  —  Низек и его спутники сели верхом и выступили. Посланец явился к ал-Мугире, и он сам двинулся верхом искать его, но обнаружил, что он уже вошел в Хулмский проход; и ал-Мугира возвратился.

Низек открыто выразил неповиновение и написал испехбеду Балха, царю Мерверруда Базаму, царю Талекана Сахреку (Сухрабу?), царю Фарйаба Турсулу и царю Джузаджана ал-Джузаджани, призывая их отказаться от повиновения Кутайбе, и они ответили ему согласием. А ар-Раби’ сговорился с ними, что они соберутся для совместного похода против Кутайбы, и написал Кабул-шаху, прося у него поддержки, и отослал к нему свой обоз и казну; он просил также, чтобы тот разрешил ему, если будет принужден к этому, прибыть к нему и получить гарантию неприкосновенности в его стране. Тот ответил согласием и принял его обоз.

Он говорит: “Джабгуйа же, царь Тохаристана по имени аш-Шазз, был слабым, и Низек схватил его и заковал в золотые оковы из опасения, что он возбудит смуту против него, — хотя Джабгуйа  —  царь Тохаристана, а Низек   —  из числа его рабов! Обезопасив себя от него, Низек приставил к нему своих надзирателей и выгнал наместника Кутайбы из страны Джабгуйи, а наместником был Мухаммад, сын Сулайма-Советчика.

Весть о его (Низека) неповиновении дошла до Кутайбы незадолго до зимы, а войско уже рассеялось и с Кутайбой оставались лишь жители Мерва. И он послал своего брата ‘Абдаррахмана |1207| в Балх во главе 12 тысяч, к Барукану, сказав: “Оставайся там и ничего не предпринимай, а когда пройдет зима, снаряди войско и иди на Тохаристан. И помни, что я поблизости от тебя”. ‘Абдаррахман отправился и расположился в Барукане. Кутайба же помедлил, и когда наступил конец зимы, написал в Абрашахр, Биверд, Серахс и жителям Герата, чтобы прибыли раньше того срока, в который они обычно прибывали к нему.

В этом же году Кутайба совершил нападение на жителей Талекана в Хорасане, как говорят некоторые историки, и учинил жестокое избиение его населения: он распял их двумя рядами на четыре фарсаха, расставив одинаково.

Рассказ о причине этого

Причиной этого, как рассказывают, было то, что когда Низек Тархан совершил вероломство, вышел из повиновения Кутайбе [125] в решил воевать против него, царь Талекана согласился участвовать в войне на его стороне, и другие цари, откликнувшиеся согласием подняться вместе с ним на войну против Кутайбы, дали обещание прийти к нему. Когда же Низек бежал от Кутайбы и вошел в Хулмский проход, ведущий в Тохаристан, он знал, что ему не одолеть Кутайбу, и бежал. А Кутайба двинулся на Талекан и напал на его жителей и сделал то, о чем я выше упомянул.

Но есть сообщения, противоречащие этим словам, и я приведу их в связи с событиями 91 года.

В этом году правителем Ирака и Востока был ал-Хаджжадж |1208| б. Йусуф..., а его наместником в Хорасане  —  Кутайба б. Муслим. |1218|

Комментарии

46 Очевидно имеется в виду прямоугольная кала над рекой, которая, судя по дальнейшему рассказу, считалась в то время собственно городом (мадина).

47 Чтение предположительное: в тексте: Бхшура. Возможно, что первая согласная представляет предлог би («в»), который требует после себя глагола лахика («достигать»), тогда название города следует читать Хушвара (так в указателе к изданию де Гуе), но город с таким названием неизвестен.

48 Каба’ и джубба — верхняя одежда, плащ, накидка без рукавов. Характерно, что здесь одна и та же одежда называется то каба’, то джубба.

49 Занесение в войсковой список означало зачисление на постоянное жалование.

50 Мигфар — кольчужный головной убор, шлем.

51 Область Басар упоминается у Ибн Хордадбеха (с. 37), ал-Йа’куби (с. 92), Ибн Русте (с. 289), она находилась где-то между Хутталом и Вахшабом (Бартольд. Соч. Т. I. С. 120, прим. 2.).

52 Тази — араб; искаженное «таййи», т. е. араб племени тайй, в сирийском языке таййитами (тайайа) называли арабов вообще. Позднее тази, тазиками называли всех мусульман-нетюрков.

53 «Подвешивание стены» — способ разрушения глинобитных крепостных стен, при котором под основание стены подводится подкоп и кровля подпирается балками и стояками («подвешивается»), по завершении подкопа крепление зажигается и часть стены проседает в подкоп.

54 Цена, видимо, достоверна, так как согласно договору Кутайбы с Самаркандом кусок ткани (шелковой?) приравнивался 100 дирхемам (Ал-Куфи. Футух, VII, с. 245).

55 Здесь явная ошибка, поскольку из шлака, содержащего 40 тысяч дирхемов металла (около 120 кг), невозможно выплавить 50 тысяч мискалей (около 225 кг.).