Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

ПСЕВДО-ШАПУХ БАГРАТУНИ

ИСТОРИЯ АНОНИМНОГО ПОВЕСТВОВАТЕЛЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

В годы первой мировой войны, когда в результате политики геноцида, проводившейся младотурецким правительством в отношении армян, были варварски загублены свыше полутора миллиона армян, вместе с ними была уничтожена и значительная часть созданных ими духовных ценностей. Подверглись разграблению и разрушению многочисленные древние армянские монастыри и церкви — замечательные памятники армянского зодчества, были уничтожены и частью расхищены древнеармянские рукописи. Из многих сотен рукописей западной Армении удалось спасти лишь немногим более полутора тысяч.

В числе рукописей, которые удалось спасти и доставить в Эчмиадзин из Васпуракана и Мушской области, в 1917 г. была обнаружена небольшая, очень интересная по содержанию рукопись, сохранившаяся в единственном списке. В 1921 г. арменовед Месроп Тер-Мовсесян опубликовал ее как «Историю Шапуха Багратуни». Публикация вызвала ряд критических статей, авторы которых пришли к выводу, что Шапух Багратуни не мог быть автором настоящей истории, что это история Васпуракана и князей Арцруни 5.

Приписываемое Шапуху Багратуни произведение, которое мы (имея в виду в основном вторую часть), следуя [6] М. Абегяну, будем условно называть «Историей Анонимного повествователя», занимает особое место г. армянской средневековой книжности, как одно из тех редких произведений, в которых нашла свое отражение светская жизнь армянского общества IX—XI веков. В истории Армении IX век прошел под знаком героической борьбы армян против арабских завоевателей, которая в первой четверти X века завершилась успехом. Одной из наиболее ярких страниц этой борьбы было восстание армян против арабов в Сасуне и Хойте в 851 г., которое легло в основу всемирно известного армянского героического эпоса «Давид Сасунский». Постоянно посягавшие на независимость Армении Арабский халифат и Византия, между которыми Армения была зажата как между молотом и наковальней, были ослаблены длительными войнами и внутренними неурядицами, благодаря чему Армения получила возможность вести независимую нейтральную политику. В условиях независимой [7] государственности и мирной жизни начинается бурный подъем экономической и культурной жизни. На проходивших через Армению важных путях мировой торговли выросли такие города как Ани, Двин, Каре, Арцн, Ван, Хлат и др., по величине и многолюдности своей превосходившие современные западноевропейские города. В них велась оживленная торговля не только транзитными товарами, но и изделиями местного ремесла и продуктами сельского хозяйства.

В руках феодалов и городской верхушки скопились огромные богатства. Небывалого расцвета достигли также и монастыри. Одновременно резко обострились социальные противоречия, результатом чего были крестьянские движения и распространение еретических учений.

Все эти сдвиги в политической и социально-экономической жизни Армении послужили почвой для расцвета ее науки, литературы, архитектуры, живописи, музыки. Культуру той поры пронизывал жизнеутверждающий светский дух. И наиболее яркими явлениями духовной жизни Армении той поры являются построенный выдающимся армянским зодчим Манвелом по повелению царя Гагика I Арцруни замечательный Ахтамарский храм, стены которого покрыты великолепными барельефами, где на фоне виноградных лоз изображены, наряду с библейскими фигурами, разные сцены из светской жизни, и творчество Григора Нарекаци, одного из величайших лирических поэтов средневековья, влияние которого сказалось не только на всей средневековой армянской поэзии, но и на поэзии нового времени.

Эта яркая эпоха получила весьма своеобразное преломление в «Истории Анонимного повествователя».

В духовной жизни средневекового общества церковный элемент всегда играл значительную роль. В условиях [8] армянской действительности влияние церковной идеологии в книжности ощущалось особенно сильно, ибо борьба армян за свою независимость против персов, арабов, ромеев и турок проявлялась и в области религиозной, как стремление сохранить независимость своей национальной церкви против посягательств персидского огнепоклонства, а затем византийской церкви и мусульманства.

Вот почему армянская средневековая книжность была особенно подчинена влиянию церкви и большинство ее книжников были, как правило, представителями духовенства.

Однако, несмотря на это, мирское, жизнерадостное начало проникало в произведения некоторых армянских книжников. К числу таких следует отнести Фавстоса Бузанда (V в.), Иоанна Мамиконяна (VIII в.), Киракоса Гандзакеци (XIII в.), Аракела Даврижеци, Закария Канакерци (XVII в.). Но в еще большей степени это относится к «Истории Анонимного повествователя», которая даже на этом фоне представляет собой исключение, ибо в ней в наибольшей мере нашло отражение мирское, жизнерадостное отношение к действительности.

«История Анонимного повествователя», наряду с эпическими сказаниями и переводной литературой служит ярким доказательством того, что, кроме церковной литературы, в средневековой Армении была литература и светского характера. До нас дошло очень мало таких произведений только потому, что творчество подобного рода не имело доступа к письменности, такие произведения не переписывались и постепенно утрачивались. Не случайно «История Анонимного повествователя» дошла до нас в одном единственном списке, а «История» Шапуха Багратуни, которого обвиняли в просторечии, вообще потеряна. [9]

С точки зрения жанровой «История Анонимного повествователя» представляет собой свободное сочетание мотивов исторических сказаний с повестями новеллистического характера. Ряд наиболее занимательных исторических сведений о князьях Арцруни послужил как бы канвой, в которую вплетались более или менее вымышленные-сюжеты, исторические припоминания и любовные мотивы. Для всего произведения в целом характерно вполне свободное отношение к историческим фактам.

Все события в сказаниях Анонимного повествователя концентрируются в основном вокруг двух действующих лиц — Дерэна Арцруни, князя Васпуракана, и царя армянского, Смбата Багратуни. Они представляли две главные соперничавшие друг с другом силы в Армении того времени — феодальные дома Арцруни и Багратуни, стремившиеся установить свое господство над всей Арменией.

На более или менее правдоподобном историческом фоне перед читателем проходит целая галерея портретов, каждый из которых дан в его индивидуальных неповторимо ярких, запоминающихся чертах.

Особенно многогранен образ Дерэна, то благородного, великодушного жизнелюба, то властного и гордого человека, который может пойти против общепринятых устоев и традиций и никогда «не изменяет своему нраву». В образе Смбата подчеркивается особенно его коварство, стремление уничтожить своих политических врагов любыми средствами: «...змеенышей лучше убить, чтобы не превратились они в драконов»,— говорит он о сыновьях Дерэна. Любовно выписан портрет верного вассала Дерэна, Торга Зафрана, который и в радости, и в беде остается верен своему сюзерену. Скупо, одним, двумя выразительными штрихами обрисована Кулинар, [10] возлюбленная Дерэна. Образ храброго полководца Тачата, жизнь которого полна приключений, противопоставляется слезливому халифу Махмету. Здесь и сластолюбивый амир Али и жестокий, вероломный Усеп (Юсуф).

Описания войн и военных подвигов князей изобилуют разными подробностями, характеризующими интимную сторону быта феодалов — любовь и хождение на богомолье, охота и пиршества и т. д.

Для всех этих сказаний-новелл характерно отсутствие преобладания церковного мировоззрения. Более того, в первой новелле о Дерэне очень тонко высмеивается монашество, идеи аскетизма и умерщвления плоти, а в новелле, посвященной любви христианина Дерэна к мусульманской девушке Кулинар, провозглашается свобода любви от религиозных предрассудков.

Через все сказания проходят мотивы, характерные для литературы эпохи Возрождения.

Яркий образный язык в сочетании с живым изложением, насыщенным выразительными, остроумными диалогами, создает занимательное, впечатляющее повествование. В этом смысле «История Анонимного повествователя» представляет один из интереснейших памятников армянской средневековой художественной прозы.

* * *

Обратимся теперь к более подробному анализу содержания «Истории Анонимного повествователя».

«История Анонимного повествователя» была разделена Г. Тер-Мкртчяном и М. Тер-Мовсисяном на две части: первая часть содержит сказание о Мухаммеде и заключающую в себе несколько исторических сказаний «Историю Хацюнского креста», которые сохранились в многочисленных списках; вторая .часть представляет [11] собой сказания о князьях Арцруни, владетелях одного из самых крупных княжеств Армении — Васпуракана, существующие в одном списке 6, с которого и было осуществлено издание «Истории Шапуха Багратуни».

Из многих десятков рукописей, в которых имеется «История Хацюнского креста» (древнейшая из этих хранящихся в Матенадаране рукописей № 3777 относится к 1185 1188 гг.), лишь в нескольких ей предшествует сказание о Мухаммеде 7, причем это последнее фигурирует под особым заглавием «История рождения и воспитания слуги антихриста, Мухаммеда, и царствования (его)»[12]

В основе настоящего сказания лежит легендарная история встречи Мухаммеда с монахом несторианином Саргисом (Сергием) Бахирой, который будто бы помог Мухаммеду прославиться в роли пророка 8. Путаница и немногочисленных датах, перенесение места рождения и начальной деятельности Мухаммеда из Аравии в Персию, где против него выступил будто бы царь Хосров,— все это говорит о том, что сказание это было записано значительно позднее того времени, когда разыгрывались описываемые в нем события.

Изучение сказания о Мухаммеде в общем строе сказаний «Истории Хацюнского креста» показывает, что оно представляет собой законченное целое и связь его с «Историей Хацюнского креста» условна.

«История Хацюнского креста» начинается со сказания о Маврикии, далее следуют повествования о походах Ираклия в Персию и освобождении им священного древа креста, об арабском полководце Махмете и католикосе Сааке и, наконец, о князе Теодоросе Рштуни и сыне его Вард Патрике.

Весь ряд этих сказаний обычно принято считать одной повестью, однако, в действительности перед нами серия отдельных сказаний. Большое число рукописей 9 дает эти сказания под разными заглавиями, как отдельные повествования: после собственно «Истории Хацюнского креста» следует «Повесть о том, как царь Ираклий отвез святое древо креста из Тавриза в Константинополь», повествование о приходе Мухаммеда в Армению и как отправился ему навстречу святой епископ Саак, «Повествование о Теодоросе князе Рштуника и сыне его, [13] Вард Патрике». После каждого повествования, как отдельной единицы, имеются памятные записи. В некоторых рукописях 10 эти повествования встречаются раздельно друг от друга, а в рукописи № 4716 «Повествование о приходе Мухаммеда в Армению» отделена от «Истории Хацюнского креста» большим числом других материалов, не имеющих связи с исследуемыми сказаниями. По-видимому, эти сказания, заключающие материалы, сходные по содержанию и близкие по времени, будучи из века в век переписываемы вместе, стали постепенно восприниматься как нечто единое.

Материал, заключенный в рассматриваемых сказаниях, обладал значительной текучестью. Писцы свободно выбрасывали из них отдельные, иногда весьма большие отрывки, фразы, либо вставляли новые.

Содержание и четко выраженная в сказаниях тенденция говорят о том, что они созданы разновременно в церковных кругах.

С точки зрения жанровой «История Хацюнского креста» и «Повесть о том, как царь Ираклий отвез святое древо» входят в число повестей о чудотворных крестах, которые характеризуются сходством содержания, идейной направленности и характера изложения.

«Повествование о приходе Мухаммеда в Армению» представляет собой переложение соответствующей части труда Гевонда «История халифов» 11.

Наконец, последнее сказание — «Повествование о Теодоросе, князе Рштуника, и сыне его, Вард Патрике», представляет собой типичный образец житийной литературы.

За исключением «Повести о Хацюнском кресте», в [14] основе остальных сказаний лежит «История халифов» Гевонда.

Все сказания «Повести о Хацюнском кресте» проникнуты религиозным духом.

Таким образом, с точки зрения содержания и идейной направленности вполне закономерно, что цикл повестей, группирующихся вокруг «Истории Хацюнского креста», встречается в подавляющем большинстве сборников душеспасительных чтений, так называемых «Чарынтиров» 12 и сохранился во многих десятках списков.

* * *

Вторая часть «Истории Анонимного повествователя» представляет собой ряд сказаний о князьях Арцруни: Григоре-Дерэне, Ашоте Арцруни, Тачате Андзеваци, Гагике Абумерване и Хачике-Гагике. Одна новелла — новелла о халифе Али и Усепе (Юсуфе), хотя и относится к всеобщей истории, но связана также и с историей Армении, в частности Васпуракана.

Первая новелла о князе Григоре-Дерэне (князю Григору-Дерэну посвящены три новеллы) начинается с родословной князей Арцруни, и, поскольку она расходится с показаниями историка рода Арцруни, Товмы, мы вначале сопоставим родословную Арцруни по Товме и как она представлена у Анонимного повествователя. Родословную по Товме Арцруни начнем с Хамзы, деда Григора-Дерэна, так как до него преемственность князей Арцруни нередко прерывается.

Сличение родословной Арцруни показывает на первый взгляд резкие различия. Если в родословной Анонимного повествователя взять за отправной пункт деда Григора-Дерэна, Ашота, поскольку мы и по Товме начинаем родословную с деда Григора-Дерэна, то заметим [15]

fig1.JPG (22187 Byte)

[16] гораздо более длинный ряд поколений с варьированием в основном характерных для этой семьи имен Ашота, Григора-Дерэна и Гагика. В известной мере совпадают второе, третье и четвертое поколения по Товмеи три последних поколения по Анонимному повествователю. В родословной, составленной по Анонимному повествователю, обращают на себя внимание три Григора-Дерэна, которым посвящены три сказания. Армянским историкам были известны два Дерэна—Григор и его внук Ашот. Второй Дерэн не оставил после себя очень заметного следа в истории и о нем историки или вовсе не упоминают, или упоминают мельком. Более всего пишет а нем Маттеос Урхаеци 13. Игрой случая второй Дерэн, так же как и первый, попал в руки эмира Гера, но, в противоположность первому Дерэну, ему удалось избежать смерти и вскоре освободиться. Вот, в- основном, все, что известно о нем. Однако дед его, Григор-Дерэн оставил значительный след в истории. Это был человек необузданного нрава, чрезвычайно властолюбивый и честолюбивый. Время княжения Григора-Дерэна характерно постоянными конфликтами его то с соседними князьями, то с его вассалами, то, наконец, с Ашотом Багратуни, сперва ишханац ишханом (князем князей), а затем и царем Армении. В противовес Багратуни он стремился утвердить доминирующее положение рода Арцруни и в этом смысле сын его Гагик оказался вполне достойным своего отца.

Безусловно, яркая личность Григора-Дерэна производила большое впечатление на современников, и все три новеллы о князьях Григорах-Дерэнах говорят об одном, [17] именно этом Григоре-Дерене 14. В первой новелле рассказывается, как Саак и Смбатуи вымолили себе у бога чадо и нарекли его Григором, решив посвятить его богу и отдать в монастырь, отсюда его прозвище Дерэн. Товма Арцруни пишет: «...князь Григор, прозываемый, Дереник, что в переводе (означает) «обетом испрошенный у бога» 15. Таким образом, здесь мы вполне определенно видим, что речь идет об известном нам Григоре-Дерэне.

У Дерэна родился сын Ашот, а у Ашота — три сына: опять Григор-Дерэн, Гагик и Амазасп. Об Ашоте ничего, кроме этого, не говорится, он служит своего рода связующим звеном между первой и второй новеллами.

Три брата поделили между собой Васпуракан ид три части. Известно, что, согласно Товме Арцруни, такой, раздел был совершен после смерти Григора-Дэрена; между его тремя сыновьями: Ашотом, Гагиком и Гургеном во время опекунства их двоюродного брата, Гагика Абумервана. Итак, этот момент не соответствует действительности, но это соответствие здесь и не требуется: нужно было лишь создать такие обстоятельства, которые дали бы возможность раскрыть одну из черт в характере героя — его неуемную любовь к жизни и ее радостям. Судьба приводит Григора-Дерэна в Багдад, где его, возвеличивает халиф, одарив огромными богатствами. С помощью халифа Дерэн возвращается в Васпуракан и овладевает всем своим княжеством. Вспомним, что действительный Григор-Дерэн, будучи еще мальчиком, попал вместе с отцом своим и многими, армянскими [18] князьями в плен к арабам и провел несколько лет в плену в Самарре. В 859 г. халиф, удержав у себя его отца, Ашота Арцруни, отпускает Дерэна в Васпуракан, который передает ему в качестве его родового владения. Именно это событие из жизни исторически реального Григора-Дерэна и получило свое художественное отображение во второй новелле о Дерэне. Еще одним моментом, подтверждающим тождественность обоих Дерэнов, является то, что жену его здесь называют Софи. Григор-Дерэн был действительно женат на Софи, только она была дочерью Ашота I Багратуни, а не Багарата, как говорится в сказании.

Третья новелла посвящена любовной истории Григора-Дерэна и его смерти от руки братьев его возлюбленной Кулинар, дочери владетеля Гера, Абумсыра. У армянских историков нет никаких прямых свидетельств о любовной подоплеке гибели Дерэна, убийство его объясняется политическими мотивами, но совершенное тождество обстоятельств смерти также не вызывает сомнений в том, что и этот Дерэн, все тот же князь Григор-Дерэн. Это подтверждается и описанием пленения Ашота Арцруни и Григора-Дерэна Бугой, с которого собственно и начинается третья новелла.

Итак, три Григора-Дерэна — это все один и тот же князь Григор-Дерэн, сын Ашота Арцруни, которому посвящены эти красочные сказания.

Тесно связано с новеллами о Дерэне и сказание о пребывании Ашота Арцруни в плену у халифа в Самарре и проявленных им в борьбе с врагами халифа чудесах храбрости, в основе которых лежит историческая правда

В эти сказания о Григоре-Дерэне и его отце, Ашоте, вклинивается сказание о Тачате Андзеваци, которое никак не укладывается в данные хронологические рамки. Если деятельность Ашота и Дерэна Арцруни относится [19] ко второй половине IX века, то события, получившие здесь весьма красочное оформление и связанные с личностью Тачата Андзеваци, князя одной из областей Васпуракана, относятся к последней четверти VIII века. Впрочем, в нашей новелле он представлен современником Ашота I Багратуни.

Жизнь исторически-реального Тачата Андзеваци, очень похожа на занимательный приключенческий роман Недовольный по каким-то причинам арабами, он удалился из своего княжества и поступил на службу к византийскому императору. Вскоре он оказался в числе четырех наиболее блестящих византийских полководцев-армян, на счету которых было немало серьезных побед над арабами. Однако после смерти Льва IV Тачат, из-за конфликта с фаворитом императрицы Ирины, Ставрикием, изменяет Византии и переходит на сторону арабов. С его помощью арабы одерживают крупную победу над Византией и в награду за это он получает от сына халифа, Гарун-ар-Рашида, звание патрика и правителя Армении. Спустя некоторое время однако, из-за происков арабского востикана Армении, Тачат гибнет во время войны с хазарами 16. Эти реальные события его жизни послужили основой для новеллы, выдержанной в несколько сказочном духе.

Последняя часть «Истории Анонимного повествователя» связана с теми событиями, которые разыгрались в Васпуракане после гибели Григора-Дерэна и смерти царя Ашота I, то есть с событиями конца IX — начала X веков. Хронологические рамки эти, как мы увидим ниже, конечно, весьма условны.

В этой части охвачено довольно много событий. Сперва описывается война Смбата I с владетелем Мосула [20] Хабибом ибн Саликом и поражение Смбата вследствие измены Гагика Абумервана, который после смерти Дерэна овладел Васпураканом, засадив трех сыновей его в крепость. Узнав об измене Абумервана, Смбат велел убить его и вернул Васпуракан Гагику.

Дальше в общий строй повествования вклинивается новелла о халифе Алии и Усепе, то есть Юсуфе Саджиде, владетеле Атрпатакана [Атропатены], которая на первый взгляд не имеет связи с Арцруни. Однако, если вспомнить, какую роковую роль сыграл Юсуф Саджид в судьбах Армении того времени и его связи с князем Гагиком Арцруни, который в 908 году получил от него корону, то и это сказание оказывается здесь вполне на своем месте. В лице Алия перед нами встает обобщенный-образ халифов периода упадка халифата. В сказании дается любовная подоплека возвышения Юсуфа и его брага Афшина, которые, будто бы войдя в доверие к Алию, убили его и захватили всю Персию.

Наконец, последний исторический сказ описывает войну царя Смбата I против абхазского царя Датоса. Вместе с Смбатом на эту войну отправляются и другие армянские князья, в том числе и васпураканский, с многочисленными войсками.

Насколько однородны по своему духу первая и вторая части «Истории Анонимного повествователя»?

Вспомним, что Г. Тер-Мкртчян разбил эту «Историю» на две части и что первую часть составляет встречающаяся в многочисленных списках «История Хацюнского креста», через все сказания которой красной нитью проходит идея единения христианского мира перед лицом инаковерующих—сперва персов, затем арабов. Все сказания эти проникнуты религиозным духом, духом подвига во имя господа бога и идеей его всемогущества. [21]

Дух второй части сборника совершенно противоположен духу первой

Вот первая новелла о Дерэне: вымоленный у господа-бога сын отдается на воспитание в монастырь, однако мирская любовь оказывается сильнее бога — юноша влюбляется в племянницу настоятеля и соблазняет ее. Его изгоняют из монастыря. Во второй новелле Дерэн, пренебрегая обязанностями, которые накладывает на него сан князя-правителя, предается мирским утехам, все дни проводя в пиршествах и веселье. В третьей новелле Дерэн покидает жену и отдает свою любовь другой женщине, к тому же чужеземке и мусульманке.

Вся вторая часть проникнута мирским духом, стремлением вкусить радости жизни.

Характерна еще одна черта — отсутствие единства христианских правителей против арабов. В этих новеллах, как о вполне нормальном, само собой разумеющемся явлении, говорится о дружеских взаимоотношениях и союзах между христианскими и арабскими князьями. Так Дерэн пользуется величайшей благосклонностью халифа. С легкостью изменяет своему союзу с христианами-греками и вступает в союз с арабами и Тачат Андзеваци. И, если Вард Патрик свою измену грекам, а по сути, идее единства христиан, искупает покаянием и измена рассматривается как поступок греховный, то здесь этого осуждения не чувствуется.

В этих двух частях «Истории Анонимного повествователя» нашли свое отражение два исторических периода: первый — это период, когда христианские народы Ближнего Востока вместе с Византией успешно боролись с персами, а затем начали сопротивление победоносному наступлению арабов; второй период — это период, когда арабский халифат переживает глубокий упадок, но и Византия не представляет больше прежней силы, [22] возникает ряд арабских эмиратов, с которыми армянские князья, в зависимости от личных интересов, то заключают союз, то находятся во враждебных отношениях.

Это также два периода в истории армянской церкви.

«История Хацюнского креста» соответствует тому-периоду, когда византийская церковь навязывала армянской церкви халкедонитство даже силою оружия, и какое-то время халкедонитство было официально принятой догмой в армянской церкви. Именно стремлением швее затушевать эту борьбу и представить союз с греками как единственно возможный и угодный богу и отличаются повести Хацюнского креста 17. В этом смысле весьма характерен тот факт, что ближайшим другом и советчиком Ираклия, стремившегося утвердить в Армении постановления Халкедонского собора, здесь оказался вардапет Иоанн Майраванеци, который в действительности вел энергичную борьбу против принятия постановлений Халкедонского собора армянской церковью. и, даже, подвергся поэтому преследованиям со стороны армянского католикоса Езра, пытавшегося осуществить, требования Ираклия.

Арабское владычество изменило соотношение сил в. этом вопросе и способствовало успешному завершению, борьбы против халкедонитства в армянской церкви. Вехами этой борьбы явился ряд церковных соборов, из которых Еразгаворский собор 862 г. относится непосредственно к тому времени, которое к нашло отражение во второй части «Истории» Анонимного повествователя.

Что же все-таки объединяет столь разнородные по своему мироощущению, по своему духу, части сборника? [23]

Только то, что обе они связаны с Васпураканом и князьями Арцруни, причем сама эта связь также, по-видимому, случайна, как и сочетание цикла повестей, сгруппированных вокруг «Истории Хацюнского креста».

Выше уже говорилось о том, что все арменоведы, рассматривавшие вопрос авторства новооткрытой рукописи, отметили в ней ряд анахронизмов, которые в свою очередь считаются доказательством того, что «История Анонимного повествователя» не может принадлежать Шапуху Багратуни.

Насколько случайный характер носят эти анахронизмы и историческая путаница? Внимательное рассмотрение «Истории» показывает, что историческая путаница и анахронизмы лежат в самой ее основе, составляют неотъемлемую ее сущность.

Не повторяя анахронизмов и путаницы, уже отмеченных арменоведами, приведем несколько до сих пор еще никем не замеченных примеров, когда в ходе изложения обнаруживаются более древние элементы или когда события, отделенные друг от друга несколькими десятилетиями, сливаются в нашей «Истории» в одно единое.

Во второй новелле о Дерэне, к нему, уже потерявшему свои владения, является раненый чужеземец, которому он оказывает помощь. Рассказывая о себе, чужеземец говорит ему: «Я царь вавилонян; в наш город Багдад пришли с запада чужеземцы, коих зовут арабами; выступил я против них войной, но войска мои изменили мне и возмутились и я, преследуемый ими, бежал сюда, ибо не было у меня возможности вернуться в город мой Багдад. И решил я пойти в страну Хорасан...». Здесь исторические события, совершившиеся в середине VII века и связанные с бегством последнего сасанидского царя Иездигерда от арабов в Хорасан, перенесены в конец [24] IX века, приобрели иную окраску и концовку и тесно вплелись в повествование, став одним из решающих моментов в судьбе нашего героя.

В новелле об Ашоте Арцруни рассказывается, будто на халифа напали магрибцы (западноафриканцы) и спас его князь Ашот с полком своих азатов. Это свидетельство является, по-видимому}, отголоском тех неурядиц и войн, которые велись между багдадскими халифами и африканскими правителями — Аглабидами и Фатамидами

Следы восстаний карматов в весьма искаженном виде можно обнаружить в сказе о халифе Алие и Усепе, в котором описывается любовная история, связанная с дочерью 4бу-Тахира, и возвышение Усепа, женившегося на ней. Абу-Тахир — один из самых видных и могущественных вождей секты карматов — долгие годы держал в страхе жителей Ирака и даже столицы халифата, Багдада Против него халиф направил Юсуфа Саджида, который попал в плен к Абу-Тахиру и был убит им. Как видим, историческая правда в нашей новелле значительно затемнена.

На стр. 170— 174 описывается война царя Смбата I с правителем Мосула Хабибом, на сторону которого перешел Гагик Абумерван, захвативший княжескую власть в Васпуракане и заточивший в разных крепостях сыновей Григора-Дерэна.

Смбат I, как известно, воевал в 896 г. с правителем Месопотамии, который, постепенно расширяя свои владения на севере, захватил ряд исконных армянских областей, в том числе и Тарой.

Описание обстоятельств войны, измены Абумервана и его гибели в общем соответствует действительности, кроме имени правителя Месопотамии: Смбат I воевал с Ахмедом ибн Исой, меж тем у Анонимного повествователя [25] речь идет о Хабибе, сыне Салика. Думается, что это никто иной, как Хабиб ибн Маслама арабский, военачальник середины VII века, который в 654 г. двинувшись на Армению, занял сперва Карин, затем двинулся на Ван, подчинил себе Хлат и Мокк и, наконец, овладел Двином. Историк Себеос именует его «безжалостным палачом» 18.

В последней новелле описывается война царя Смбата против абхазского царя Датоса. Известно, что Смбат I действительно воевал с абхазским царем, но Константином III (893—-929), а не Датосом, в союзе с грузинским князем Атрнерсехом (Адарнесе) в 905— 907 гг. Война эта закончилась поражением Константина, с которым Смбат вскоре заключил дружественный союз. Однако некоторые детали в этой новелле показывают, что тут мы сталкиваемся с сочетанием событий, которые были отделены друг от друга несколькими десятилетиями. Царь Датос, с которым воюет здесь Смбат, это Феодосии III, современник царя Смбата II (977— 990). Царь Смбат II в союзе с тайкским куропалатом Давидом в 988 г. лишил престола еще раньше ослепленного Феодосия. Таким образом, война, которую вел Смбат II, приписывается здесь Смбату I. Другим обстоятельством, подтверждающим это, является участие васпураканских войск в этой войне. В войне Смбата I с абхазским царем Константином васпураканские войска участия не принимали, но при Смбате II в Абхазию вместе с другими прибыли и васпураканские войска во главе с братом васпураканского царя Сенекерима (981— 1021), Гургеном. И так же, как совпадают имена Смбата I и Смбата II, точно так же совпадают имена Гургена, [26] брата васпураканского князя, а затем и первого царя Хачика Гагика и Гургена, брата последнего васпураканского царя Сенекерима. Таким образом, события, происходившие в разное время, представлены в источнике слитно.

Примеры исторической путаницы можно еще продолжить, но мы ограничимся этим.

Таким образом, в «Истории Анонимного повествователя» нет хронологически последовательного изложения событий, свободно перемещаемых из одного столетия в другое; историческая действительность предстает в образах художественного вымысла, исторические лица и их поступки, вся обстановка носят нередко даже несколько сказочный характер. По своей структуре это типичные исторические сказания, как называет их М. Абегян. Вот почему было бы правильнее назвать вторую часть «Истории Анонимного повествователя» сборником сказаний о князьях Арцруни.

С анализом содержания сказаний тесно связан вопрос времени их создания.

Мнения арменоведов в этом вопросе в общем сходятся. Н. Акинян полагает, что труд этот относится к первой четверти XI века 19. Маркварт в частном письме к Акиняну высказал мнение, что произведение это не могло быть написано ранее XI века 20. Издатель текста, М. Тер-Мовсисян, поскольку считает это сочинение трудом Шапуха, а Шапуха — историком IX—X веков,, время его создания относит к первой половине X века 21. Наконец, М. Абегян полагает, что эти сказания написаны не ранее конца X века. «Ибо эти народные «исторические сказания», даже датированные 913 годом, большей частью [27] весьма развиты, имеют наслоения и достаточно отдалены от реальной истории, составленной современниками. Эти сказания написаны были также не позднее первых десятилетий XI в., так как историческая основа их, касающаяся конца IX века и первых десятилетий X века, еще не вполне помрачена» 22.

При решении вопроса о времени создания этого произведения следует уяснить себе прежде всего, в какой мере оно однородно. Выше мы уже говорили, что сказы первой части связаны со сказами второй части только тем, что они повествуют о князьях Арцруни. При этом повесть о Хацюнском кресте далеко не вся касается Арцруни, а лишь в той своей части, которая относится к Теодоросу Рштуни и Вард Патрику.

По своему мироощущению и манере изложения эти две части настолько отличаются друг от друга, что не могут рассматриваться как одно целое. Поэтому и вопрос их датировки также следует рассматривать отдельно. При этом от «Истории Хацюнского креста» следует отделить и «Повесть о Мухаммеде».

Обращаясь к сказаниям «Истории Хацюнского креста», мы должны отметить, что наиболее поздние события в ней относятся к первым десятилетиям VIII в. и позднейших наслоений в ней не обнаруживается. Если признать, что одним из источников «Истории Хацюнского креста» был историк VIII в. Гевонд [а основанием для такого предположения служит очень большое сходство, местами почти тождество, соответствующих фрагментов], то тогда нижней границей времени создания этой повести можно считать IX век. Древнейший список «Истории Хацюнского креста», хранящийся в Париже, М. Тер-Мовсисян датирует XI веком 23. Из списков, хранящихся [28] в Матенадаране, наиболее древний относится к концу XII века 24. Таким образом, верхняя граница времени создания повести определяется не позднее, чем XI веком, скорее всего X веком. Здесь следует отметить два момента в исследуемом тексте, а именно наличие в нем термина «франк», относящегося ко времени крестовых походов, и упоминание города Ани в сказе о Маврикии. Термин «франки», как это отмечает М. Тер-Мовсисян, является, несомненно, позднейшим добавлением, доказательством чему служит то, что в ряде рукописей, в том числе и в рукописи № 3777 XII века 25, он отсутствует. Точно так же во всех известных нам рукописях «Истории Хацюнского креста» отсутствует вся та часть сказа о Маврикии, которая связана с притчей об отце, дающем иносказательный совет сыну и, следовательно, и упоминание о городе Ани. Из армянских историков эта часть сказа о Маврикии приводится только историком XIII века Киракосом Гандзакеци. Очевидно, и эта притча является позднейшей вставкой в текст «Истории Хацюнского креста»

Значительно сложнее по своей структуре сказания второй части «Истории Анонимного повествователя»; в них много анахронизмов и наслоений, что говорит о том, что они были записаны значительно позднее тех событий, которые в них описываются, и прошли весьма большой путь в устной передаче. События, имевшие место в X веке, очень искажены, особенно затемнена историческая действительность в сказании об Алии и Усепе [Юсуфе].

Для определения времени записи этих сказаний особый интерес представляет последнее из них, где описывается война Смбата I с Датосом. [29]

Выше мы уже показали, что там мы имеем дело с описанием войны Смбата II с Феодосией III, то есть с событиями конца X века. Из этого следует, что вряд ли эти сказания могли быть записаны в первые десятилетия XI века. События 20—30-летней давности не могли быть настолько помрачены, как мы видим это здесь. В сказании обращает на себя внимание еще одно обстоятельство — решающее сражение между царем Смбатом и Датосом разыгрывается около города Гори, основанного, согласно свидетельству Маттеоса Урхаеци 26, в начале XII века царем Давидом Строителем. И действительно, ни в одном из армянских и грузинских источников до Маттеоса Урхаеци Гори не упоминается, так же как не упоминается Гори и в связи с войной Смбата I с абхазским царем Константином III. Приведем некоторые из свидетельств источников.

Описывая войну царя Смбата I с егерским царем Константином, историк католикос Иоаннес Драсханакертци пишет: «увидев, что не может противостоять им, Константин повернул вспять и укрылся в укрепленном месте» 27 (стр. 145), Глагол укрылся передан словом ***, означающим дословно «войти в берлогу, нору, пещеру» от *** — «пещера, логово, нора». По-видимому, это было не просто укрепленное место, а укрепление, напоминавшее пещеру, берлогу. По свидетельству грузинской хроники «Жизнь Картли», Смбат «выступил с большим войском и осадил Уплис-цихе» 28, где укрывался Константин III (893—929). После того, как Смбат отпустил Константина из плена, они заключили мирный договор, по которому Смбат уступил Константину Уплис-цихе [30] и всю Картли 29. В древнеармянском переводе грузинской исторической хроники читаем: «во времена армянского царя Смбата-Самодержца, который, вступив (в сражение с царем абхазов, Константином, овладел Картли и Уплис-цихе...» 30.

Таким образом, грузинские хроники указывают на Уплис-цихе, как на место сражения между Смбатом и Константином, а Иоаннес, в осведомленности которого, как современника, находившегося в самой гуще событий, сомневаться не приходится, отмечает укрепленность места, по-видимому похожего на пещеру, не называя его. «Уплис-цихе Касписа или Каспи — вырытый в скалах город-крепость» 31  — описание, которое, по-видимому, соответствует сообщению Иоаннеса. Уплис-цихе на протяжении ряда веков был «царским городом», главным административным центром Картли, но с XII века он постепенно уступает место Гори. Из этого можно сделать вывод, что запись исследуемых сказаний была произведена не ранее второй половины XII века, когда Гори занял по своему значению место Уплис-цихе.

Для датировки исследуемых сказаний большую важность представляет и язык рукописи.

Р. Ачарян считает, что язык и стиль рукописи ничем не отличаются от языка и стиля писателей периода упадка и приводит при этом в пример историка Вардана (XIII век). [31] Издатель текста М. Тер-Мовсисян обращает внимание на ряд слов, как например: *** др., считая их случайными позднейшими добавлениями. При этом он отмечает, что, если, их не считать таковыми, время записи этих сказаний следует отнести к XII—XIV векам 32. Внимательное изучение текста показывает, что все вышеупомянутые слова встречаются только во второй части «Истории Анонимного повествователя», то есть в сказаниях о князьях Арцруни, тогда как следы неграмотности переписчика рукописи в одинаковой мере обнаруживаются в обеих ее частях. В первой части, как и во второй, сплошь и рядом встречается характерное для ванского диалекта проставление буквы *** вместо ***.,*** вместо ***, и наоборот; например: *** вместо ***, *** вместо ***, *** вместо ***, *** вместо ***, *** вместо ***, *** вместо ***и так далее.

Таким образом, если считать слова ***, ***и т. д. позднейшими добавлениями писцов, то совершенно непонятно, почему писцы вставляли их только во второй части рукописи.

Очевидно, что обилие слов, характерных для времени после XII века и наличие их именно во второй части рукописи исключает их случайность и тоже служит подтверждением того, что сказания эти в том виде, в каком они дошли до нас, являются продуктом более позднего времени, а именно, не ранее XII века, скорее позднее. К сожалению, рукопись обрывается там, где должно следовать описание борьбы Гагика-Хачика за создание независимого Васпураканского царства. Весьма [32] возможно, что анализ последующих сказаний дал бы больше материала для уточнения времени их записи.

Рассматривая вопрос источников «Истории Анонимного повествователя», особое внимание следует обратить на «Историю дома Арцруни» Товмы и Анонима Арцруни 33.

Сравнение «Истории Анонимного повествователя» с «Историей дома Арцруни» показывает ряд моментов, которые могли исходить из общего источника.

Так, описывая возвращение Григора-Дерэна из арабского плена, Товма пишет: «тогда повелел он (халиф) привести к себе Ашота и сына его, Григора. И облачил он их в одеяния, и возложил на них знаки княжеского достоинства, и опоясал их мечом и поясом, усыпанным каменьями, [дал] коня благородного, изукрашенного и вывел из дворца в великолепии, пышности и «с большими почестями под пение песен и трубные звуки. И возвещали громогласно глашатаи, мол, дал он власть над страной Васпураканской Ашоту и сыну его, Григору, ибо в руках глашатаев находился царский указ о [33] том, что посылает царь Григора, сына Ашота, в страну его владеть землей своей вместо отца» 34.

У Анонимного повествователя все эти события описываются подробнее, красочнее, даже несколько сказочнее на страницах 148—156, что вполне естественно, поскольку в первом случае мы имеем дело с трудом историческим, а во втором — со сказаниями. В обоих случаях очевидна одна основа.

Гораздо больше общих моментов у Анонимного повествователя с Анонимом Арцруни, что особенно заметно в описании обстоятельств гибели Григора-Дерэна.

Товма Арцруни убийство Дерэна приписывает исключительно политическим мотивам и в качестве убийцы его называет правителя Гера, Абл-Барса. Даже при наличии некоторых подробностей, описание этого события у Товмы отличается от Анонима Арцруни некоторой сухостью.

Анонимный повествователь смерти Дерэна посвящает целую новеллу, в которой описывается его любовь к дочери правителя Гера, послужившая для царя Смбата I 35 поводом, чтобы расправиться с Дерэном.

Аноним Арцруни посвящает этому событию несколько весьма ярких страниц, причем вводящий в события абзац особенно интересен заключенными в нем туманными намеками.

«Меж тем лукавый искуситель сатана,— пишет он,— подобно тому, как в прошлом влиянием женщины соблазнил легковерного праотца [нашего], дабы вкусил он [запретный] плод и лишился бессмертной природы жизни, которую вел в раю, так и здесь разжег пламя [34] зависти против храброго и прославленного князя, породив злобную ненависть в сердцах некоторых из армян и сделав их своими пособниками; он возбудил и врагов креста Христова» 36.

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что к гибели Дерэна была причастна и женщина, которою воспользовались политические враги Дерэна, чтобы погубить его. Как и Анонимный повествователь, Аноним Арцруни называет правителем Гера Абумсыра, сын которого и устроил западню Дерэну.

Подробности убиения Дерэна все три источника дают одинаково.

Характерна еще одна черта, общая для Анонимного повествователя и для Анонима Арцруни — это явная враждебность к царю Смбату.

Таким образом, по общему духу и ряду подробностей Анонимный повествователь стоит ближе к Анониму Арцруни.

Общее сравнение показывает, что все три произведения пользовались каким-то одним источником. Этим общим источником могли быть семейные предания князей Арцруни и фольклор. При этом Товма Арцруни, начавший писать свой труд по заказу Дерэна, дает более достоверную и отвечающую политическим и моральным интересам князей Арцруни историю Дерэна. Современник царя Гагика Арцруни, Аноним Арцруни, излагая историю Дерэна, пользовался преданиями из вторых и третьих уст, поэтому в некоторых фактических данных он расходится с Товмой и в то же время рядом фактов и интимной взволнованностью повествования стоит ближе к Анонимному повествователю 37. [35]

И, наконец, запись самих родовых преданий Арцруни, но преданий, прошедших большой путь в устной передаче, со значительными искажениями исторической правды и напластованиями и представляет собой «История Анонимного повествователя».

Будучи по своему происхождению родовыми преданиями князей Арцруни, «История Анонимного повествователя» преследует определенную цель — возвеличение отдельных представителей этого рода. Феодальный характер произведения четко проявляется в той вполне определенной враждебности к центральной царской власти в лице Смбата I Багратуни, которая красной нитью проходит через эти сказания.

Резюмируя вышеизложенное, можно сказать:

1) «История Анонимного повествователя», как это признают все арменоведы, не принадлежит перу Шапуха Багратуни;

2) она представляет собой сборник исторических сказаний;

3) парная часть сборника, «История Хацюнского креста» является сочетанием отдельных повестей и связь ее со второй частью сборника — циклом сказаний о князьях Арцруни — условна;

4) «Историю Хацюнского креста» можно датировать IX—X веками; вторая часть — сказания о князьях Арцруни дошла до нас в том виде, в каком она существовала после XII века.

«История Анонимного повествователя» представляет несомненную историко-литературную ценность. [36]

* * *

К русскому переводу «Истории Анонимного повествователя» прилагается армянский текст в том виде, в каком его издал М. Тер-Мовсисян, вместе с его текстологическими примечаниями. Видные арменоведы Г. Тер-Мкртчян и М. Тер-Мовсисян проделали большую, кропотливую работу над текстом рукописи, которая попала к ним в очень потрепанном виде, с перепутанными страницами. Опубликованный текст, который с совершенной точностью воспроизводит рукопись, М. Тер-Мовсисян снабдил важными текстологическими примечаниями, сделав ряд ценных филологических уточнений.

Поскольку начало рукописи «Истории Анонимного повествователя» дефектно и «История Мухаммеда», которою она начинается, представлена в ней лишь двумя последними фрагментами, мы даем «Историю Мухаммеда» по рукописи Матенадарана № 6961, стр. 91б—96б, заключив ее в квадратные скобки и оставив вне скобок ту часть текста, которая имеется в «Истории Анонимного повествователя».

Работая над русским переводом «Истории Анонимного повествователя» мы изучили несколько десятков рукописей «Истории Хацюнского креста», с помощью которых смогли уточнить некоторые искаженные места текста. Несколько исправлений, которые, полагаем, не вызывают сомнений, внесены нами как в армянский текст, так и в русский перевод, в остальных случаях мы ссылаемся на соответствующие комментарии.

К русскому переводу прилагаются также комментарии и указатели — именной, этнический и географический.

Комментарии

5 Т. Абдалбекян, Предполагаемый Шапух (несколько слов к вопросу об определении автора книги «История Шапуха Багратуни»), "Вестник Научного института Армении", кн. 1 и 2, Вагаршапат, 1921—1922. H. Акинян, Шапух Багратуни и его история. Библиографические исследования. Разыскания и тексты, т. I, Вена, 1922. P. Ачарян, Новые армянские слова в «Истории Шапуха Багратуни», «Базмавеп», 1922. С. Канаян, История св. знамения св. Ахберика и Шапух Багратуни, «Вестник Научного института Армении», кн. 1—2, 1921—1922.

6. Один фрагмент из «Истории Шапуха Багратуни (а именно, любовная история Дерэна) стал известен арменоведам еще в 1905 г., когда в журнале Арарат (***, 1905, стр. 551-559) был опубликован кондак-картулярий монастыря св. Ахберика в Муше под заглавием «История богом приятого ев знамения св. Ахберика». Кондак этот датирован 1104 г. и реставрирован в 1613 г. неким писцом Григором Ахтамарци. При ознакомлении с текстом кондака становится очевидным, что фрагмент из «Истории Шапуха Багратуни» является позднейшей интерполяцией. Кондак явно фальсифицирован, что видно ш путаницы в датах и фактах исторического характера. Скорее всего кондак этот был сфальсифицирован уже после 1113 г., когда епископ Ахтамарский, Давид, при поддержке части епископов объявил себя католикосом армян. По поводу кондака см. вышеупомянутую статью С. Канаяна, История св. знамения св. Ахберика… Н. Акинян, Книга, содержащая историю католикосов Ахтамара, Вена, 1920г. ***(***—1250 р.), Г. Овсепян. Памятные записи рукописей, т. I (V в. 1250 г.), Антилиа, 1951, стр. 182-190.

7. Матенадаран, рук. № 234, 2506, 3206, 3260, 3447, 6961, 8100,8387.

8. См. А. Мюллер, История ислама с основания до новейших времен, т. I, СПб, 1895, стр. 50—51.

9. См. рук. № 234, 2506, 3206, 3260, 3447, 6961, 8100, 8387..

10. См. рук. № 2506, 3109, 3206, 3260, 3447, 3941, 3965, 8387.

11. История халифов вардапета Гевонда, писателя VIII века, перевод с армянского К. Патканяна, СПб, 1862.

12. Букв. «Избранные повести» (Гомилиарий).

13. Маттеос Урхаеци, Хроника, Вагаршапат. 1898, стр. 30—33.

14. Это обстоятельство, не останавливаясь на нем подробно, отмечает впервые М. Абегян в своей «Истории древнеармянской литературы», т. I, стр. 398, Ереван, 1948.

15. «История Товмы Арцруни», Вена, 1852, стр. 315.

16. См Гевонд, История халифов, стр. 108, 109—111, Лео, История Армении, том II, Ереван, 1947, стр. 416, 417—419

17. По поводу армянской халкедонитской литературы см. Антиох Стратиг, Пленение Иерусалима в 614 г., грузинский текст исследовал, перевел, издал и арабское извлечение приложил Н, Марр, СПб, 1909.

18. «История епископа Себеоса», под редакцией Ст. Малхасянца, Ереван, 1939, стр 152

19. Н. Акинян, Шапух Багратуни..., стр. 218.

20. Там же.

21. М. Тер-Мовсисян, История Шапуха Багратуни, стр. XXII.

22. М. Абегян, История древнеармянской литературы, стр. 397.

23. «История Шапуха Багратуни», стр. XXI.

24. Матенадаран, рук Л» 3777, от 1185—1188 гг

25. Матенадаран, рук № 3777.

26. Маттеос Урхаеци, Хроника, стр. 356.

27. Иоаннес Драсханакертци, История, стр. 145.

28. Цит. по книге 3. В. Анчабадзе, Из истории средневековой Абхазии (VI—XVII вв.), Сухуми, 1959, стр. 126.

29. Там же, стр. 127.

30. Древнеармянский перевод грузинских исторических хроник (Картлис Цховреба), грузинский оригинал и древнеармянский перевод с исследованием и вокабулярием издал И. В. Абуладзе, Тбилиси, 1953, стр. 215.

31. С. Т. Еремян, Армения по «Ашхарацуйцу» (Армянской географии VII века), Ереван, 1963, стр. 60.

32. См. «История Шапуха...», стр. XXX.

33. На третьем продолжателе истории мы останавливаться не будем, поскольку хронологически он выходит за рамки изучаемого материала. Подробный анализ этого труда см. в работе Норайр Бюзандаци, Товма Арцруни и Аноним Арцруни два разных историка, “Базмавеп", 1905, см. также  И. Маркварт, Область Парскаhайк, Неопубликованный немецкий оригинал исследовал, перевел на армянский язык, снабдил примечаниями и подготовил к изданию Г. В. Абгарян, «Историко-филологический журнал», Ереван, 1961, № 1—2, стр. 196—197, прим. 4.

34. «История Товмы Арцруни», стр. 227.

35. Участие Смбата I в этих событиях относится к числу тех анахронизмов, которыми изобилует «История Анонимного повествователя». Современником Григора-Дерэна был царь Ашот I.

36. «История Товмы Арцруни», стр. 294.

37. Это сходство послужило основанием для известного арменоведа Г. Осепяна высказать мнение, что «для Псевдо-шапуха источником послужили католикос Иоаннес и Товма Арцруни...» см. Гарегин I католикос, Памятные записи рукописей, т. I (V в. 1250 г.), Антилиа, 1951, стр. 183.

Текст воспроизведен по изданию: История анонимного повестователя. Ер. 1971

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.