ЯКОВ СОБЕСКИЙ

ДНЕВНИК ДВУХЛЕТНЕГО МОСКОВСКОГО ПОХОДА КОРОЛЕВИЧА ВЛАДИСЛАВА 1617-1618

За предоставленный польский текст и ценные советы переводчик выражает искреннюю благодарность воскресенскому краеведу Андрею Фролову.

16 VI

Прибытие королевича в лагерь с зимних квартир ¹

Из Вязьмы войско двинулось к переправе.

В тот же день приехал гонец из столицы с письмами, в которых бояре отвечали на первое письмо и сообщали, что никоим образом не смогут прибыть к 16 июня. При этом извещали, что хотят послать Кондырева ² с подьячим, чтобы те съехались с нашими дворянами либо меж Вязьмой и Можайском, либо меж Волоком и Вязьмой. Чтобы не привлекать ненужного [внимания] ³ дворян к этому приезду, паны комиссары тут же отослали гонца, сохранив письмо ⁴, но не передав дворянам его [содержания], а также уведомив их, что комиссары сами хотят съехаться с московскими комиссарами, а о времени и месте [встречи] обещают сообщить им через своих [вместе] с присылкой охранной грамоты от Речи Посполитой.

В тот же день неожиданно случилось, что приехал отправленный с нашим письмом гонец, [который отъехал] совсем недалеко и вдруг увидел движущееся войско, показавшееся ему куда большим, чем на самом деле.

В тот же день роты пана Гимбулта ⁵ и пана Соколовского, ну и, конечно, пана Гонсевского ⁶, уже перейдя мостик и развернув прапорцы, чуть было не взбунтовались и не хотели идти якобы по той причине, что пан гетман обещал им не прекращать выплату денежного содержания, которое они самостоятельно получали у королевича. Пан гетман очень грозно предстал перед ними, мигом утихомирил и этим дал острастку другим ротам.

В тот же день прибыли послы от казаков и от смоленских солдат, отряды которых хотели присоединиться к конфедерации.

16 VI

Мы двинулись к острожку пана Гадена, где три дня ждали, пока соберется войско. А его милость пан гетман, посадив в лужу ⁷ Тимофея Микулина, прежнего можайского воеводу ⁸, провел войско так, чтобы отвлечь внимание противника ⁹; оставив Угру справа, он шел между Калугой и Можайском — и так до самого Юрьева ¹⁰.

22 VI

Из Вязьмы пришло сообщение, что москва в шестьдесят коней напала на посады до Вязьмы, до самой ставки пана гетмана. Там зарубили одну бабу и захватили несколько коней. Вяземский воевода Енгулджиев (Enguldzijejw) ¹¹, человек рыцарственный и верный, сам-седьмой гнал их пять московских миль.

В этот день стало известно, что московиты поймали слугу пана гетмана, которого тот уже по пути из лагеря отправил домой с письмами к [своей] жене, где сообщал некоторые секретные подробности ¹² этой войны. [Гетман] был весьма удручен перехватом этого письма.

В тот же день московита Корсакова ¹³ отправили под Можайск добывать языка.

В тот же день войско расположилось лагерем под Юрьевом, но, как только спешились, поднялась тревога и войско сразу же выбежало из лагеря.

23 VI

Корсаков сообщил в лагерь, что, удачно захватив коней, деньги и языков, [двигался] к Боровску, но, когда пас коней, в лесу на него напали московиты, а у него было лишь полсотни коней. Защищался [он] долго, а потом, когда убили коня, побежал в лес. Москва разгромила наших, отбив языков, полон и добычу. Но всем удалось уйти, кроме двух донцов, которые попали в неприятельские руки.

В тот же день пан гетман провел совещание (consilium), на котором приняли решение, что так как они оказались на распутье ¹⁴, а языки сообщили, что московиты, то есть Лыков ¹⁵, хотят дать нам бой, [следует] два дня оставаться под Юрьевом, чтобы получить больше информации от языков, [а также] чтобы и москва о нас узнала. А также ради пана старосты шремского, к которому снова вернулись от нас приехавшие было из Вязьмы [люди] из его полка, взяв с собой нескольких [человек] из казацких хоругвей. О своем приезде пан Александр Прусиновский ¹⁶, воеводич бельский и пан староста шремский, сразу же даст знать через моего казацкого ротмистра Левощинского ¹⁷, из-за чего ждать до 24 июня.

Там же обсуждали, куда двигаться: либо прямо на Можайск, либо к Калуге. Пан гетман хотел к Калуге — для того, чтобы над рекой Окой подкормить войско

и чтобы какими-нибудь интригами что-то сделать с Пожарским, которого [он] различными способами надеялся склонить на сторону королевича; замысел же состоял в том, чтобы до этого соединиться с войсками пана старосты шремского и пана Казановского ¹⁸. Но вопреки этим резонам двинулись к Можайску. Начинать надо было со столицы, caput rerum petere ¹⁹, а не с Калуги — там нам потом перекрыли бы дорогу от Вязьмы, а силы бы со временем ушли. Лучше тогда [идти] к Можайску, где можно разместить сторожевые охранения (czaty) на Лыковщине и Боровщине. На этой резолюции и остановились.

26 VI

Остановились в Куркове ²⁰. Там пришло известие от Левощинского, что полк пана Казановского соединился с паном старостой шремским. Им было приказано поспешить к Кременску, и сами мы тоже двинулись под Кременск.

28 VI

Наше войско прибыло в этот Кременск ²¹. Это было прекрасное место из-за двух рек и нескольких колодцев, а также из-за близости живности, которой наше войско неплохо подкормилось.

Июль

2 VII

Пришел полк пана старосты шремского и полк пана Мартина Казановского, сто семьдесят его конных гусар, сто пана Лаходовского, сто пана Карсницкого, сто пана Гневоша, сто семьдесят казаков пана Рожнятовского, сто рейтар, сто венгров Фекети ²², сто казаков Кочановского (Koczanowskiego) и с полтораста пехотицев Уяздовского и Запорского. Туда приехали и пан Чаплинский ²³ со своим полком лисовчиков и пан Кохановский (Kochanowski) со своей пехотой, ибо с малой горсткой людей было трудно оборонить Козельск, а оставить [там] гарнизон было не из кого. Московиты штурмовали его, но ничего не добились, однако пожгли козельские посады.

И тут в отношении регимента сразу же начались недоразумения ²⁴ между паном гетманом и паном Мартином Казановским, который поставил условие, чтобы [гетман] не разделял его полк. А королевич хотел, чтобы пан Казановский командовал его полком, то есть подчинил свою хоругвь королевичу, а пан сохачевский и пан староста шремский чтобы шли в гетманском полку. Это сильно задело пана гетмана и он спорил ²⁵ с королевичем через пана кавалера и через ксендза Щолдрского. Они отправились было к королевичу, который стал винить пана сохачевского и меня, что это мы пана гетмана баламутим ²⁶ и ссорим с паном Казановским. Из чего он потом сделал выводы, а пан гетман, который хотел это пресечь, одержал верх.

Там же советовались, что делать: идти прямо на столицу не следовало, не взяв Можайска; королевич [решил] осадить Можайск и добывать его во что бы то ни стало, ибо не взять его было бы позором ²⁷. Так как пан гетман хотел вызвать московитов на открытое сражение, он задумал взорвать замок Борисов, подложив петарды (так как пленники дали ложные сведения ²⁸, что ворота не были завалены, ибо не было фошей, что потом оказалось неправдой), и таким образом (опираясь на показания пленных) выманить их на помощь [Борисову], учинив засады и отправив лисовчиков для заманивания. Там полки построились и двинулись в такой последовательности: авангард охраняла хоругвь Корсакова, Якушовского и Глушанина ²⁹. Потом первым шел полк пана Кишки, немецкая пехота, потом орудия и пехота Невяровского. Вторым [шел] полк пана старосты минского, казаки Громыки, Соколовского и рейтары Платенберга ³⁰. Третьим [шел] полк старосты шремского: рота Гимбулта, рейтарская [рота] Потемкина, пехота Уяздовского и Запорского. Четвертым [шел] гетманский полк: рота пана референдария ³¹, рейтарская рота Клебека, мои гусары, пехота гетмана и пана Кохановского. Пятым [шел] полк королевича: рота пана сохачевского, рота пана канцлера литовского, пехота кавалера ³², придворная хоругвь, гусарские хоругви пана Карсницкого, пана Козаковского и пана Гневоша, отряды дворян, рейтарская рота Динхофа и Гадеркасова, казацкая [рота] пана Держка. Шестым [шел] полк пана Мартина Казановского.

6 VII

Остановились у одного монастыря. Оттуда ночью с пехотой и конницей Соколовского выступили в дозор казацкие роты Громыки, Якушовского и Глушанина, а потом войско двигалось всю ночь.

7 VII

К Борисову приблизились, когда только рассветало. Москва остереглась, так как наши шли открыто. Показалось войско, пехота с орудиями подтянулась под замочек. Положение замочка было таково: каменная церковь, частокол со рвом и земляная насыпь, а оттуда потайной переход к самому каменному замочку. Трудность состояла в том, что частоколу орудия нисколько не вредили, ибо пули пролетали [насквозь]. Но даже если наши его и взяли бы, москва опять могла бы вредить нашим из церкви; а хоть бы и церковь взяли, они бы убежали в замочек, который и штурмом трудно было взять из-за большой толщины стен. И вот так, отстреливаясь, убили четырех наших, а за два дня было [уже] тридцать убитых и подстреленных. Лисовочики же подступили к Можайску. Валуев ³³ выступил, а Лыков встал между кобылами ³⁴ и острогом; одного лисовчика убили, троих ранили, а те оттеснили их до самого острога и четверых либо пятерых захватили в плен. Потом гетман приказал нам перенести лагерь под Борисов, ибо это было очень хорошее для него место из-за поля и прекрасной реки. Поэтому москва и не хотела сразу отдавать Борисов. Там было пятьдесят предателей конюховцев ³⁵, которые бежали от нас из острожка под Вязьмой, триста воинских людей и до восьмисот мужиков (chlopow). Ночью, то есть перед рассветом, пехота подожгла изгородь, потому что Уяздовский и его пехота уже изготовили шанцы с той и с другой стороны реки для защиты потайного перехода (potajnika) с воды. После этого наши с топориками сразу же пошли и вырубили изгородь, а халупы и дом подожгли. Тут же Лермонт ³⁶, Бутлер и Апельман со [своими] хоругвями и с иноземной пехотой наскочили на церковь, а московиты, боясь этой стратегемы, вывезли из острожка издавна бывшие там вещи в замок и сами все тоже убежали. При этом пан кавалер подложил петарды, но так как ворота были засыпаны, никакого эффекта не добился. Однако же подпалил изгородь у ворот, и уже занялись было и сами ворота, но их погасили водой. В это время там же подстрелили девятнадцать солдат Лермонта. Из Можайска вышли двенадцать их хоругвей, пробираясь к борисовскому острожку, но лисовчики их подстерегли и разгромили, а нескольких пленных послали пану гетману.

8 VII

Лыков с войском выдвинулся было против них за Можайск более чем на московскую милю ³⁷, выслав вперед татарский разъезд. Лисовчики погнались за ними и разогнали, однако некоторых [наших] подстрелили, одного товарища убили и попортили им многих коней, убив коня под венгерским ротмистром Яношем Фекети. Пан гетман послал им на помощь роту пана референдария, которому поручил командование, и рейтарские [роты] перновского старосты пана Кишки ³⁸, пана Клебека и пана Гадена ³⁹.

В тот же день в Польшу послали письмо (потому что одно уже перехватили), чтобы срочно отправили в Вязьму двести конных, необходимых для различных нужд, а также пушки и продукты.

В тот же день было совещание, что делать [дальше]: подступать ли со всем войском под Можайск, оставив Борисов, раз уж не получилось, и не бахвалиться перед неприятелем, потому что осаждать и добывать Можайск было нечем, а место для лагеря там было плохое. Так на этом совете и договорились, чтобы четыреста человек пехоты оставить при острожке у Борисова, а в лагере для [охраны] возов две роты Босацкого ⁴⁰. А сам королевич чтобы двигался под Можайск (хотя некоторые комиссары при этих [словах] вздрогнули) и, устроив засады и пустив вперед лисовчиков, пытался бы выманить [на себя] неприятеля. Ведь пленные, если они говорили правду, утверждали, что Лыков хочет дать нам бой.

9 VII

Подступив ночью к Можайскому замку, пан гетман устроил также засады, расставив лисовчиков перед самой горой, внизу и по сторонам в кустах. Потом [стояла] немецкая пехота, орудия и венгерская пехота; далее по правой стороне моя рота и рейтарские хоругви Соколовского и Платенберга; далее не некотором удалении [стояли] полки: сначала хоругвь королевича, [потом] пана литовского канцлера, пана Гимбулта, пана Гонсевского, пана сохачевского. На левом крыле, ощетинившись копьями у самой горы, поставили полк пана Казановского, за ним роты пана Кишки и пана минского старосты, а сбоку от них пана Гадена с рейтарами пана Динхофа в качестве подкрепления для меня с моей ротой и для пана старосты шремского. Перед этим выехали три хоругви лисовчиков и долго вызывали противника на гарцы, а перед этим ударили на их стражу, разгромили их хоругвь, поймали нескольких московитов и сотника и захватили их знамя. А потом вызывали их на гарцы, однако из-за тумана те не сразу полезли на рожон, потом высыпали. И, не остерегаясь наших, ибо [те] были скрыты, их поединщик (harcownik) помчался под самую гору, громко крича и ругая королевича. Потом лисовчиков оттеснили, [так как русские] отряды начали одновременно атаковать все их хоругви. А так как им пришлось тяжко, войско построилось и рысью поскакало к ним [на помощь]. На правом крыле были роты пана гетмана, моя, Клебека, Соколовского, Платенберга, Адеркаса; на левом пана Кишки, пана минского старосты, пана Гадена, пана Динхофа. Полк королевича соединился с другими ротами и построился в фалангу (in phalangen). Когда натиск противника усилился, о чем мы уже говорили, они подскочили к ним, а пан Казановский на левом крыле немного подался в сторону. Рейтары атаковали все сразу и тут же оттеснили московитов, а потом смешались с ними, когда те начали наводить их на заграждения. А там подкралась немецкая пехота и [своим] левым флангом разгромила их правый фланг, так что пешие и конные московиты побежали, особенно потому, что увидели еще и венгерские хоругви. И тут пан Гаден подумал, как бы московиты не узнали от языка, что они почти оставили лагерь, и не напали бы, и [туда] послали роту Гимбулта и Соколовского, ибо та была на фланге пана гетмана.

Примерившись к цели, московиты из двух орудий били по нашим шеренгам; боясь наших шанцев, сами подожгли окрестные монастыри и церкви. Трупов их было множество. Во время этой схватки две их хоругви бежали прочь к столице.

Были захвачены несколько пленников, в том числе князь Вяземский ⁴¹. У лисовчиков были потери в конях, у рейтаров тоже были потери; многих людей подстрелили, особенно из Лисовского войска: Гутовского, Зардецкого ⁴², поручика пана Гонсевского, ротмистра лисовчиков Плецкого, хоругвь которого показывала чудеса рыцарства, как обычно и все войско лисовчиков. Случились две ошибки: сначала лисовчики не скоро построились (в чем их упрекали), ибо пан гетман думал вывести их к королевичу [против] Москвы, а потом [они] не сразу присоединились к немецкой пехоте, с которой могли бы вступить в можайский посад и поджечь его. Потом долго стояли, поджидая, пока с поля уйдет пехота, а вечером двинулись назад к лагерю под Борисовым.

10 VII

На добычу продуктов послали хоругвь Соколовского, пятого конного из каждой роты и пятьсот лисовчиков. Но московиты, предупрежденные в Верее, что на них движется наш загон, подожгли острожек, а сами бежали, однако силы лисовчиков побили бегущих.

В тот же день (поскольку многие из нашей прислуги были задействованы на пастбищах) постановили, чтобы из каждого полка посылали по сорок коней с роты с пастухами (przy trawnikach).

В тот же день начали делать подкоп под Борисов, где старшим был воевода Константин Тутанин Ивашкин ⁴³.

11 VII

Из Можайска перебежал англичанин (Angielczyk), который рассказал, что Лыков надеялся на мастрюкову помощь, и что в позавчерашнем столкновении сгинуло до тысячи московитов. Также рассказал и о пленении князя Вяземского, который в Москве был значительным человеком и недавно исполнял посольство в Швецию.

В тот же день пан гетман послал попа [договариваться] об обмене пленными. Лыков (который, женившись на тетке Михаила ⁴⁴, был его представителем) отписал, что не желает брать это письмо из-за титула королевича. Относительно обмена он послал запрос в столицу, ответ же вложил в дерево ⁴⁵, чем и продемонстрировал все варварство этого народа.

13 VII

Так как подкрепления не пришли, стали советоваться, что делать: осаждать Можайск трудно, так как осада потребовала бы месяца четыре; штурмовать его трудно [без подкреплений] из Вязьмы, из столицы, из Боровска и из Волока; в отношении столицы дела тоже обстояли скверно ⁴⁶, потому что Лыков имел твердое намерение переносить любые трудности. Чтобы скоротать время, паны комиссары надумали послать в столицу с охранной грамотой Речи Посполитой и назначить время будущих переговоров на 26 июля или 30 июля, а место между Борисовым и Можайском. С этим посланием делегировали товарища из роты пана канцлера — пана Стефана Гусаковского ⁴⁷. Однако когда он приехал в Можайск, его не хотели принимать, пока о нем не сообщили в столицу, а потом обещали дать нам ответ через своего [посла].

15 VII

Добровольцы, особенно из роты пана гетмана и из моей, [вызвались идти] к Можайску с двумя хоругвями лисовчиков и с хоругвью пана Кишки и устроить засады в ближайшем лесу — еще ближе, чем прежде. Хоругвь снарядилась в дорогу и выступила, а двадцать конных помчались к самому острожку. Москва насторожилась, увидев, что наши подступили к ним близко, а наши начали как бы убегать; [когда же] из Можайска высунулось еще больше людей, наши сразу же начали нарочно заманивать их притворным бегством. Как только московиты наскочили на боковые засады, их так разгромили, что наши гнали и рубили их до самого острога и до кобылин ⁴⁸. Живьем захватили трех бояр, а четвертый, сотник, был подстрелен и умер. Порубили их и кучу трупов навалили.

В тот же день случилась добрая засада. Послал было пан гетман в зажитие ⁴⁹ и в дозор пятьсот лисовчиков, рейтарскую роту Соколовского, отдельно [каждого] пятого конного из каждой знаменной роты и свободную челядь. Они расположились в двух милях от Боровска и от монастыря. С москвой [должны были] соединиться четырнадцать хоругвей от Мастрюка ⁵⁰, который строил острог в Рузе (Hruzie) и из предосторожности не хотел [идти] к Лыкову. Там было много видных людей, цвет царского двора, особенно смоляне, которые вместе с Салтыковым бежали было от короля, были и немцы, и перебежчики поляки — человек полтораста при оружии и в шишаках. К ним присоединились восемь хоругвей от Пожарского, восемь из Можайска, несколько из Боровска и из того монастыря. Узнав об этих людях, пан гетман послал также четырнадцать человек Чаплинского. Они думали, что наших будет легко одолеть, поскольку у них и веревки были, [чтобы] наших вязать, и несколько сотен мужиков вышли из лесов, чтобы бить и грабить наших, были и царевичи ⁵¹. Старшим над отрядом был Долмат ⁵², товарищ пана гетмана. Татары напали и первым делом начали забирать коней, наши сразу бросились к коням; казак Куршака сообщил об этом и стал говорить, что тут замешаны московиты. Наши напали на них: сначала столкнулись с польскими перебежчиками, а после этого Господь Бог даровал нам великую победу. С полтораста их легло на плацу, не считая раненых и тех, кого по лесам перебили во время погони. В плен взяли сорок знатных бояр в богатом убранстве, среди которых был немец Филипп, до этого бывший среди наших. Взято два шелковых знамени и татарский бунчук (ogon). Из наших не погибло и десятка; в плен захватили одного Неборовского, Янковского убили, Пледзкого подстрелили, в отношении лошадей тоже было не без убытка. В этом деле одни добыли припасы, другие утратили: кто как умеет, тот так и играет.

21 VII

Снова послали Гусаковского с нашим письмом, которое московиты отвергли (respuerunt), хотя потом [все-таки] отправили это письмо.

22 VII

Его милость пан гетман учинил такое предприятие. [Он] зашел с войском и с королевичем с другой стороны Можайска от Вязьмы, [чтобы] на пастбищах ловить их коней и таким манером их выманивать, либо создать впечатление, будто наши подходят из Вязьмы. При них были роты Громыки, царевича и Дзержкова, которым придали рейтарские и гусарские роты Соколовского, Платенберга, Гонсевского и Гимбулта, чтобы они нападали на возы, а пан гетман мог застать их врасплох. Чтобы вывести из строя подъездные пути к Можайску вплоть до большой вяземской дороги, мы скрытно прошли мили четыре.

Потом, когда были всего в полумиле от Можайска, пан гетман пустил вперед лисовчиков. И тотчас пришла к нему весть, что в это время Мастрюков с двумя тысячами войска идет к Можайску, о чем сообщили пленные. Тогда пан гетман построил войско так: в первой линии за лисовчиками [стояли] его и моя рота, на левом крыле Адеркас, Клебек, Динхоф, рейтары, немецкая пехота Лермонта, на правом крыле хоругвь пана Гадона, старосты пярнавского ⁵³ и минского, в помощь им полк пана Казановского, а к нам в помощь встали пан староста шремский с паном сохачевским. Во второй линии были хоругви королевича, пана Козаковского, Карсницкого и пана литовского канцлера. Как только туда пришли [люди] Мастрюкова, они немедленно заняли просторный монастырь под Можайском, где с ними схватились лисовчики, а Лыков, вышедши под гору, встал в садах со всем войском. Туда подскочила пехота Лермонта, Гадена, Динхофа, их поддержали рейтарские роты, [при этом] из наших сгинули только двое из [людей] Лермонта. Люди Мастрюкова начали убегать в острог. Прячась за досками, которые моментально поставили, пехота Мастрюкова стреляла по ротам, особенно по нам. Шеренги пана гетмана и мои были сильно обстреляны из орудий (z dzial); под парнишкой из моей роты убило коня, Млоцкого ⁵⁴ зацепило (musniono z lasku) из самопала, лисовскому ротмистру Копачовскому прострелили голову. Московская сила полегла, пехота [разогнана] Лермонтом, обоз Мастрюкова разгромлен. Сам Мастрюков был в великой опасности ⁵⁵ и едва ушел. И вот так с викторией и с тремя [захваченными] неприятельскими знаменами мы вернулись в свой лагерь под Борисов.

26 VII

Ночью пан гетман узнал, что при царском дворе решили послать в Можайск три тысячи пехоты с пушками и продуктами, и послал против них полк пана Казановского с семьюдесятью лисовчиками. Но те, вовремя предостереженные об этом Лыковым, вернулись, хотя до шестидесяти их возов были разграблены дозором лисовчиков. Пан Казановский тоже воротился на боровский тракт (gosciniec), повернув от Груши и не встретив никого из московитов.

27 VII

Не успел он вернуться, как пан гетман отправил меня с моей и своей хоругвью и с хоругвями пана канцлера и пана стражника из Хорватова ⁵⁶, которая не слушалась (byla kusa); их с паном стражником трудно было послать присмотреть место для лагеря согласно намерению его милости пана гетмана. Однако же пану Казановскому приказали, чтобы отвлекал неприятеля, и [они] долго забавлялись гарцами. Подстрелили Костю ⁵⁷, товарища пана канцлера, и коня под моим товарищем Рыдзовским. Затем, когда московиты высыпали из Можайска со всем войском, пан гетман прибыл мне на помощь с немецкой пехотой Лермонта, ротой пана сохачевского и пана старосты шремского, но те остались при своих фортелях и воротились назад, а уже наступил вечер.

Комментарии

1. В оригинале: ex hibernis. Собеский периодически щеголяет своей латынью, которую он, по обычаю польской шляхты, вставляет и к месту и не к месту.

2. В оригинале: Kondywowa. Имеется в виду Иван Гаврилович Кондырев (1575-1635). В «Книге сеунчей» за 1618 год упоминаются также Кузьма Кондырев и Ждан Кондырев. Из потомства Ивана Кондырева происходила и Татьяна Федоровна Кондырева (Мария Прончищева), супруга и спутница выдающегося полярного исследователя Василия Прончищева (1702-1736).

3. В оригинале: ludifikacyja. Это как бы полонизация латинского слова ludificatio — высмеивание, вышучивание.

4. В оригинале: litteras salvi conductus.

5. В оригинале: Gembulta. Роты Гимбулта и Гонсевского были гусарскими, рота Соколовского — рейтарской.

6. Александр Корвин-Гонсевский (1575-1639) герба Слеповрон — староста велижский (1600), комендант Московского кремля (1610-1612), великий писарь литовский (1615-1625), воевода смоленский (1625-1639).

7. В оригинале: kalauza miawszy.

8. В оригинале: distractum redderet hostis animum.

9. Тимофей Микулин был можайским воеводой в 1611 году.

10. Имеется в виду не город Юрьев, а деревня Юрьево, которую Соловьев называет Юркаев.

11. Уже с конца XIV столетия в литовском войске появляются и позднее получают большое распространение отряды служилых татар с татарскими же командирами, многие из которых потом стали видными шляхтичами. Благодаря этому в литовском войске было немало знати с тюркскими фамилиями. Впрочем, и в московском войске тоже.

12. В оригинале: arcana particularia — особые секреты.

13. Корсаков — один из представителей знатного московского рода, перешедший на службу к королевичу Владиславу. Род Корсаковых (литовского происхождения) известен еще с конца XV столетия. В интересующее нас время воеводой в Тарусе (1616) был Воин Корсаков, воеводой в Соли-Галицкой и в Чухломе (1617-1619) — Матвей Корсаков, воеводой в Сургуте (1614-1616) и в Таре (1616-1618) — Елизарий Корсаков, и т.п. К одной из ветвей рода Корсаковых принадлежал и композитор Н.А. Римский-Корсаков.

14. В оригинале: in bivio.

15. Борис Михайлович Лыков-Оболенский (1576-1646) — русский боярин и воевода. Был женат на Анастасии Романовой (1606), сестре патриарха Филарета. Один из членов Семибоярщины (1610-1612). В 1618 году стоял в Можайске. Глава Разбойного приказа (1619), воевода Казани (1620-1622).

16. Александр Прусиновский герба Топор — ротмистр, сын бельского воеводы.

17. Левощинский — львовский шляхтич, казацкий ротмистр из хоругви Собеского.

18. Мартин Казановский (1563-1636) герба Гржимала — сын виленского старосты Миколая. В 1618 году имел чин региментария, позднее стал воеводой подольским (1632-1636) и польным гетманом коронным (1633-1636). Участвовал в битве под Цецорой (1620).

19. Caput rerum petere — спрашивают с головы.

20. В оригинале: w Kurkowie. Надо полагать, что имелась в виду деревня Куровка к северу от Юрьево. Обе деревни расположены недалеко от реки Протвы.

21. Село Кременское на берегу реки Лужа к югу от Можайска.

22. Янош Фекети — венгерский ротмистр, командир казацкой конной сотни, позднее участник Хотинской войны.

23. Станислав Чаплинский (1575-1618) герба Дрогослав — ротмистр (1609) и полковник (1616) иррегулярной кавалерии. После смерти Александра Юзефа Лисовского был избран командиром т.н. «лисовчиков». В 1617 году захватил Козельск. В каких родственных отношениях он состоял с чигиринским подстаростой Данилой Чаплинским (1610-1660) — неизвестно. По возрасту тот вполне мог быть его сыном или племянником.

24. В оригинале: simultates.

25. В оригинале: altercoval.

26. В оригинале: bechcemy.

27. В оригинале: ignominiosum — опозориться.

28. В оригинале: falsissime retulerunt.

29. Глушанин — литовский шляхтич герба Радван, ротмистр легкой хоругви.

30. Платенберг (Плеттемберг) герба Лагода — лифляндский дворянин, королевский ротмистр. Хотя герб у него был свой собственный, вполне возможно, что он принадлежал к тому же роду, что и ливонский магистр (1494-1535) Вальтер фон Плеттенберг.

31. Ян Святославский герба Роля — светский коронный референдарий (1609-1620).

32. Бартоломей Новодворский (1552-1625) — польский офицер, мальтийский рыцарь (кавалер).

33. Григорий Леонтьевич Валуев (1570-1626) — думный дворянин и воевода. Прославился как один из убийц Лжедмитрия I (1606). В 1618 году отправлен защищать Можайск.

34. В оригинале: kobylinami — нечто вроде деревянных «противотанковых» ежей.

35. В оригинале: Koniuchowych zdraicow. Так наш автор именует «вероломных» казаков под началом атамана Дмитрия Конюхова. См.: Majewski A.A. Moskwa 1617-1618. Warszawa, 2006. Стр.133.

36. Петер Патрик Лермонт (1595-1650) — шотландский ротмистр на польской службе. Младший брат Джорджа Лермонта (1590-1633), убитого под Смоленском 30 августа 1633 года. Один из предков М.Ю. Лермонтова.

37. Миля обычно понимается как тысяча шагов, причем в шаге около 70 см. Однако на практике считают пары шагов, а это в два раза больше. Русская верста в XVI веке составляла немногим более километра и соответствовала итальянской миле, а в середине XVII века выросла до 1,5 км. А вот польская миля (у Стрыйковского) была намного длиннее — почти 7,5 км. Немецкая миля (у Герберштейна) составляла около 5 км. Не очень понятно, что наш автор называет «московской» милей, но мы предполагаем, что это от 3 до 5 км.

38. Януш Кишка (1586-1654) герба Дубрава — сын Станислава Кишки, генерального старосты жемайтского и Эльжбеты Сапеги. Учился в университете Вильно, где и перешел из кальвинизма в католичество. Участник битв под Кирхгольмом (1605) и Хотином (1621). Староста перновский (1610-1620), впоследствии воевода полоцкий (1621-1654), польный гетман литовский (1635-1646) и великий гетман литовский (1646-1654).

39. Клебек — представитель немецкого рода из Вестфалии, переселившегося в Лифляндию во второй половине XV столетия. «Остзейским немцем» был и Гаден (Гадон). Оба этих рода были впоследствии включены в гербовник Российской империи.

40. Босацкий — литовский ротмистр родом, вероятно, из Саксонии.

41. Вероятно, один из сыновей пермского воеводы (1606-1608) Семена Юрьевича Вяземского.

42. Зардецкие герба Целек были ротмистрами у короля Стефана Батория.

43. Константин Михайлович Ивашкин. Опасаясь дальнейших атак, воевода самовольно оставил Борисов и уехал к князю Пожарскому.

44. В оригинале: Mychalka. Смотри примечание 15.

45. Возможно, имелся в виду расщеп на конце палки.

46. В оригинале: infectis rebis indecorum. Смотри примечание 1.

47. Стефан Гусаковский герба Сас из роты Льва Сапеги, великого канцлера литовского (1589-1623).

48. Смотри примечание 34.

49. В оригинале dla zywnosti, то есть за продуктами, на фуражировку.

50. Мастрюк — князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский (1590-1651), сын кабардинского князя Мамстрюка Темрюковича, племянник царицы Марии Темрюковны. Боярин и воевода, активный участник войны 1612 года.

51. Очевидно, Собеский имел в виду татарских «царевичей».

52. В Литве было два рода Долматов или же две ветви этого рода: герба Прус и герба Розмяр. Одного из литовских Долматов Собеский упоминает и во время Хотинской войны.

53. То есть старосты Пярну (Пернова).

54. Анджей Млоцкий герба Правдзич, шляхтич из Плоцкого воеводства, известен с 1607 года и упоминается Мархоцким в «Истории Московской войны».

55. В оригинале: in summo periculo.

56. Каспер Хорват герба Побог, предводитель пехоты. Этот венгерский дворянин, перебравшись в Польшу, участвовал в войнах Стефана Батория и Сигизмунда I, а в 1601 году побывал и в Лифляндии. Речь идет либо о нем самом, либо о его сыне Ежи, который в 1636 году получил от короля Владислава IV земельные пожалования в Черске.

57. Костя (Koscia), литовский шляхтич герба Лелива - вероятно, сын Хребора (Hrebor), который в 1596 году был помощником витебского судьи (podsedek).

Текст переведен по изданию: Jakub Sobieski. Diariusz ekspedycyjej moskiewskiej dwuletniej krolewicza Wladyslawa 1617-1618. Opole. 2010.