Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

ХИЛАЛ-АС-САБИ

УСТАНОВЛЕНИЯ И ОБЫЧАИ ДВОРА ХАЛИФОВ

РУСУМ ДАР АЛ-ХИЛАФА

[Глава 3]

/71/ ЗАКОНЫ СЛУЖБЫ ХАДЖИБОВ И ПРАВИЛА ИХ ПОВЕДЕНИЯ

Хаджиб должен быть зрелого возраста, от 30 до 50 лет, опытным в делах, испытанным временем. Его ум и осторожность указывают ему верный путь действий. Он приветлив, знает, как вводить и уводить [посетителей]. Он должен расставить [56] приближенных соответственно занимаемому ими положению, не преступая границ с любым из них и не обременяя [каждого из них] тем, что тот не в состоянии вынести. Он неусыпно следит за ними, заставляя их быть осторожными в действиях и бдительными в поступках, чтобы они несли службу исправно и уважительно, без фамильярности.

Рассказал мне мой дед Ибрахим ибн Хилал: “Рассказал мне Джа'фар ибн Варка' аш-Шайбани 1-2: "В правление ал-Му'тадида, да будет милосерден к нему Аллах, я вместе /72/ с такими же, как я, детьми эмиров и ка'идов, которым предписывалось находиться в резиденции халифа, нес службу по очереди, бывшей у нас. Мы собирались обычно в комнате, в которой отдыхали после исполнения службы и окончания процессии. И вот мы сняли башмаки и чалмы и стали играть в шахматы и нарды. Один из осведомителей (Асхаб ал-ахбар) в резиденции шпионил за нами и написал донос на нас ал-Му'тадиду би-ллах, а мы не знали [об этом]. И тотчас же вышел молодой слуга из личных слуг халифа — и в руках его высочайший приговор по нашему делу, а на обороте подпись ал-Му'тадида би-ллах, да будет милосерден к нему Аллах. Приговор гласил: "Они заслуживают наказания, и нет им прощения". [Слуга] вручил бумагу Хафифу ас-Самарканди — хаджибу. Аллах сделал так, что это случилось не в тот день, когда была моя очередь. Когда Хафиф познакомился с приговором и [мерой] наказания, он обеспокоился, поднялся, подозвал тех, чья [в тот раз] была очередь, и ударил каждого несколько раз кнутом. После этого оставалось только всецело отдаться службе, избегая нескромности в поведении"”.

Рассказал Ибн Дахкана, сотрапезник [халифа]: “Ал-Му'тасим би-ллах, да будет милосерден к нему Аллах, выпил лекарство и приказал принести золотой поднос с хрустальной чашей [емкостью] в ратл 3, /73/ в которой [была] патока, чтобы перемешать ее с водой. [Поднос] поставили перед ним. Вошел Исхак ибн Ибрахим ал-Мус'аби, пришел Васиф, прося разрешения собрать судей по делу, при [рассмотрении] которого необходимо было их присутствие. Ал-Му'тасим позволил им войти. Исхак сказал ему: "Не разрешай им, [входить], — затем сказал слуге-великану: — Возьми это питье из рук эмира верующих". Тот взял. Тогда [Исхак] сказал Итаху 4: "Теперь впусти их". Люди 'вошли, а потом ушли. Исхак [вновь] обратился к Итаху: "Отдай питье эмиру верующих". Тот исполнил [приказание]. Не понравились ал-Му'тасиму его действия, и он сказал: "Что вынудило тебя противоречить мне? Это ведь патока, которую я хотел перемешать с водой". Исхак ответил: "Я не хотел [57] противодействовать тебе, эмир верующих. Но вот ты — имам, который устанавливает границы и пресекает недопустимое, а эти судьи — свидетели, и из-за [их свидетельства] летят головы, по их совету решаются дела. Если бы они увидели перед тобой напиток, никто не осмелился бы спросить, что это, или просить объяснения. Один сказал бы: "Патока", другой: "Вино". Враг утвердился бы в этом [последнем] мнении, а друг подумал бы иначе. Говорят: "Отвергли сомнение и поступай так, чтобы сомнения не было".

Сказал халиф: "Ты прав, Абу-л-Хасан, ты поступил правильно!"”.

Мухаммад ибн 'Умар ибн Йахйа 5 находился при дворе ал-Мути', да будет милосерден к нему Аллах, в правление Шараф ал-Даулы 6, и вместе с ним [были] Нихрир-слуга 7, Мухаммад ибн ал-Хасан ибн Салхан — вазир 8, Ибн ал-Хаййат — глава /74/ дивана переписки и ал-Хасан ибн Мухаммад ибн Наср — управляющий диваном тайной службы и почты. Все они [были] в черном 9, кроме Мухаммада ибн 'Умара. Он же был в белом 10. Вышел к ним Му'нис ал-Фадли — хаджиб и сказал Мухаммаду ибн 'Умару: “Нельзя, [черная] одежда — одежда двора. Тот, кто хочет войти, не [должен] появляться в таком [виде], как ты”. Мухаммад спросил: “Ты как будто не одобряешь белую одежду?” Тот ответил: “Да”. — “Но это мой наряд и одежда моих предков”. — “Мне нет до этого дела. Я не видел никого из твоих предков, входивших в этот дворец иначе, чем в черной одежде. И 'Умар ибн Йахйа 11, /75/ отец твой, бывал [здесь] в правление ал-Мути' ли-ллах, да будет милосерден к нему Аллах, для решения дел хаджжа, и те, кто с ним, — в савад асвад”. Мухаммад спросил: “Что значит савад асвад?” Му'нис ответил: “Черная крашеная одежда. Я впомнил об этом потому, что [твой отец] вспотел, и черная краска потекла у него по лбу, а он вытер ее платком, который был у него в руках”. Мухаммад ибн 'Умар спросил: “Чего ты хочешь, хаджиб?” Тот ответил: “Чтобы ты сменил эту одежду и поступал так, как требует обычай, — и добавил: — Или уходи. Выбирай!” Встал Мухаммад ибн 'Умар, спустился поспешно и вернулся к себе домой. Все обомлели от того, что произошло, и я удивился этому. Рассказал мне эту [историю] 'Али ибн 'Абд ал-'Азиз ибн Хаджиб ан-Ну'ман.

Порицается, если посетитель входит в резиденцию халифа в красных сандалиях, туфлях или башмаках, потому что красное — одежда халифа, а еще бунтовщиков. Случилось так, что Ибн Абу-ш-Шавариб, судья, — он был одним из знаменитых судей, чье родство восходит к Омейядам, — пришел во дворец ал-Мути' ли-ллах, да будет милосерден к нему Аллах, в красных башмаках. Увидел его Абу-л-Хасан ибн Абу ' Амр [58] аш-Шараби 12, хаджиб, а между ними была вражда. Абу-л-Хасан сказал ему: “Эй, кади, ты идешь к халифу, как и твои предки, с враждой и противодействием. Ну-ка, гулям, сними с него сапоги и повесь ему на шею”. /76/ Он продолжал насмехаться и [всячески] издеваться над ним из-за его оплошности. Ал-Мути' ли-ллах узнал об этом, но не порицал его. Ибн Абу-ш-Шавариб вернулся домой, уединился и больше не выходил, досадуя и терзаясь. И смерть его была следствием этой истории 13.

Рассказал мне Ибрахим ибн Хилал, мой дед: “Рассказал мне ал-Хасан ибн Мухаммад ал-Анбари, прозванный Абу ' Али:

"Я состоял каллиграфом при Дилвайхе-катибе 14, который должен был написать письмо брату Нуджха 15 Саламе 16, который был пожалован в правление ал-Кахира би-ллах почетным титулом ал-Му'таман (“Заслуживающий доверия”) и в то время был хаджибом ал-Кахира би-ллах. Обычно я сидел в подземной галерее у Баб ал-хасса 17 — ворот, ведущих от резиденции к Тигру. Я работал очень усердно, примостившись там на суфе. И [вот], когда я закинул ногу на ногу, стоявший за мной мой друг, один из помощников хаджиба, любивший меня сильно, подскочил ко мне и больно ударил по ноге палкой, бывшей у него в руке. Я испуганно вскочил, а он сказал: "О Абу 'Али, прости меня и [постарайся] понять, чего стоит мое извинение. Если бы здесь [был] тот, кто, как я опасаюсь, донес бы, что я извинился перед тобой!" Я спросил: "Что тебе не понравилось в моем [поведении]? Почему ты извиняешься передо мной?" Он ответил: "Нам приказано, если мы увидим кого-нибудь сидящим во дворце халифа так, как ты сидел, — нога на ногу, — схватить за ногу /77/ и вытащить его за пределы дворца". Он запретил мне повторять это или открывать голову, разуваться, подшучивать или допускать любую из этих ошибок. Я поблагодарил его за то, что он мне объяснил и в чем наставлял меня"”.

Рассказал мне мой дед, что человек, прозванный Абу-л-Хайсамом, явился во дворец 'Адуд ад-Даулы, сняв чалму с головы и держа ее перед собой. Его увидел кто-то из осведомителей и написал об этом [донос]. Вышел устадар 18, связал его, выбранил, схватил чалму и бил его ею по голове так, что [чалма] порвалась; он распорядился арестовать его. За него просили 'Адуд ад-Даулу: “У этого человека [был] головной жар, он не мог оставить чалму на голове, лишь по этой [причине] он так поступил, а не потому, что не знал предписаний службы”. При пересмотре дел 'Адуд ад-Даула приказал его отпустить.

Хаджиб не должен быть близок с тем, от кого отвернулся повелитель, и угождать тому, на кого владыка гневается. [Такому] не следует делать добро и оказывать гостеприимство, как [59] прежде. Поэтому-то Наср ал-Кушури, хаджиб, поступил так с Хамидом ибн ал-'Аббасом 19, который раньше был вазиром. А дело в том, /78/ что Хамид, боясь 'Али ибн Мухаммада Ибн ал-Фурата в [период] его третьего везирата, отправился из Васита в Багдад тайно, пришел в резиденцию, переодевшись в дервишское платье, и попросил допустить его к Насру ал-Кушури. Когда его ввели и Наср увидел его, то не поднялся ему [навстречу] и не оказал ему почестей, как делал это [прежде], а [сразу] спросил: “Зачем ты пришел?” Хамид ответил: “Я пришел по твоему письму”. Наср сказал: “Я писал тебе раньше, чтобы ты прибыл”. И он извинился перед [Хамидом] и сказал:

“Я не могу, зная, что халиф гневается на тебя, сделать больше того, что я сделал” 20.

Когда случался день церемоний, хаджиб ал-худжжаб 21 присутствовал в парадном одеянии, [состоящем] из черного кафтана, который носят простолюдины, черной чалмы, меча и перевязи. Перед ним хаджибы. с их помощниками — все они сидели в галерее за занавесом. Прибывали вазир, эмир войска и те, кому предписывалось участвовать в церемонии. Когда все были в сборе, хаджиб докладывал об этом халифу, и, если повелитель желал назначить общую аудиенцию, хадим харами раса'или 22 выходил и вызывал главного хаджиба; тот входил, доходил до центра [зала] и целовал землю, затем ему надлежало расставить людей по рангам. Потом он выходил и вызывал наследника престола, если он был [провозглашен] к этому времени, и сыновей халифа, если они у него были. Затем входил вазир, а хаджибы /79/ шли перед ним, пока не достигали трона. Как только они достигали [трона], то отступали от него [назад]. Вазир, поцеловав землю перед халифом, подходил и, если повелитель оказывал ему честь, протянув ему руку, брал ее, целовал и отступал, пятясь, пока не останавливался справа в пяти локтях от трона. За ним входил главнокомандующий, целовал землю и становился слева от трона, за ним [становились] главы диванов и катибы. [Следом] вводили ка'идов, перед которыми шли помощники хаджибов, которые расставляли их соответственно их званиям, и они выстраивались справа и слева на [заранее] предназначенных для них [местах]. [Затем] провозглашали [появление] хашимитов и тех, кто носил даннийу 23 и усердно предавался молитвам. Они подходили к краю ковра, приветствовали [повелителя] и становились обособленной [группой], затем звали судей. Сначала шли куда' ал-кудат, или главные судьи столицы. После этого разрешалось войти всем остальным. Входили воины и выстраивались в два ряда между двумя канатами, натянутыми в зале приемов (Сахн ас-салам). А натянуты они [60] [были] с той целью, чтобы воспрепятствовать толчее, тесноте, беспорядку и давке и чтобы халиф созерцал тех, кто входит, на некотором расстоянии и [в то же время] мог узнать, кто это. Так было великолепнее и торжественнее.

[Глава 4]

/80/ О ТОМ, КАК СДЕРЖАННО ДОЛЖНЫ ВЕСТИ. СЕБЯ ЛЮДИ, ЧТОБЫ НЕ СЛЫШНО БЫЛО ОТ НИХ НИ ЗВУКА

Рассказал мне 'Али ибн 'Абд ал-'Азиз ибн Хаджиб ан-Ну'ман, что, когда ат-Та'и' ли-ллах утвердил награждение 'Адуд ад-Даулы и пожалование ему титула Тадж ал-Милла (“Венец веры”). [а также] вверил ему управление делами, а это [было] в 367 году (367/978 г.), 'Адуд ад-Даула написал [халифу]: “Я прошу [дозволения] прибыть в дар ас-салам 24 верхом 25, ибо мое положение более высокое [по сравнению с другими], и [еще прошу], чтобы лицо халифа было закрыто покрывалом, чтобы никто не мог увидеть его прежде, чем я предстану перед ним”. Он не хотел, чтобы люди видели его целующим землю. Халиф обещал ему то, что тот просил, но за внешними воротами был сооружен барьер из кирпичей и глины, чтобы [Адуд ад-Даула] не смог преодолеть его, если попытается въехать верхом.

Прием был устроен [так]: ат-Та'и' ли-ллах, да будет милосерден к нему Аллах, восседал на троне (Caрир) в сидилле в аудиенц-зале на сиденье, обитом черной шелковой материей, шитой золотом, а вокруг него около 100 человек свиты в красивых нарядах, разноцветных кафтанах с поясами и мечами на перевязях, усыпанных драгоценными камнями, и с палицами (Дабабис) и боевыми топориками (Табарзинат) в руках. По обе стороны трона [стояли] старые слуги ал-Мути' из саклабов 26, среди которых [были] Халис, Тариф, Бадр, Ахиф, Сабур, /81/ Рийад, Мавахиб, Салаф и другие, с опахалами 27 в руках. Перед халифом — список Османа да будет милосерден к нему Аллах. На плечах [халифа] — плащ [пророка] 28, в руках — посох 29. Он [сидел], препоясанный мечом посланника Аллаха 30, в черном одеянии с русафийей 31 на голове. Между центральными колоннами был повешен парчовый занавес, присланный 'Адуд ад-Даулой, чтобы создать преграду перед ат-Та'и' ли-ллах, так чтобы ни один воин не взглянул на халифа раньше, чем он. Между колоннами в [61] аудиенц-зале были натянуты канаты. Первыми у входа стояли дейлемиты и тюрки, но при них не было ничего железного, не говоря уже о другом [оружии]. Дейлемиты стояли слева, а тюрки — справа. Знать (Ашраф), судьи, сановники (Асхаб ал-маратиб) [расположились] в зале без колонн, согласно занимаемому положению, по обе стороны. Хаджибы халифа, в то время [ими были] Му'нис ал-Фадли, Васиф, Ахмад ибн Наср ал-'Аббаси, 28 их заместителей — все в черных неарабских кафтанах /82/ с мечами и перевязями, перекинутыми [через плечо], и хаджибы 'Адуд ад-Даулы стояли перед канатами с обеих сторон.

Было испрошено у ат-Та'и' дозволение ввести 'Адуд ад-Даулу, и халиф разрешил. Когда ат-Та'и' почувствовал, что 'Адуд ад-Даула входит в зал, он приказал поднять занавес, который [тотчас же] и был поднят, и взгляд повелителя упал на буида. Му'нис и Васиф, встречавшие его и выступавшие перед ним, провозгласили: “Эмир верующих видел тебя, целуй же землю!”. И тот сделал [это]. Хаджибы взяли его под руки, и он поцеловал землю снова, проделав это несколько раз, пока не подошел к халифу. По обе стороны от него [шли] ал-Мутаххар ибн 'Абдаллах 32, 'Абд ал-'Азиз ибн Йусуф 33, сзади Джабра'ил ибн Мухаммад 34, Муса, Даранта, Шири, ал-Хасан ибн Ибрахим, Асфар ибн Кардавайх 35, Зийар ибн Шахракавайх 36, Мухаммад ибн ал-'Аббас, Вакид ибн Сулайман. Говорят, Зийар ибн Шахракавайх счел эти поцелуи чрезмерными и сказал:

“Это [ведь не] Аллах!” Услышал это 'Адуд ад-Даула и сказал 'Абд ал-'Азизу ибн Йусуфу: “Объясни ему, что он (халиф) [все же] наместник Аллаха на его земле”. 'Адуд ад-Даула дошел до сидиллы между двумя рядами [людей], и не шелохнулся ни один из [стоявших] за канатами. Посредине [зала] стоял Мурджан-слуга с рогаткой в руках; когда пролетал и каркал ворон, он отгонял его. Когда 'Адуд ад-Даула подошел к входу в сидиллу, ат-Та'и' ли-ллах обернулся к Халису и сказал:

“Пусть он приблизится”. 'Адуд ад-Даула сел на порог и дважды поцеловал землю. Ат-Та'и' обратился к нему: “Подойди /83/ ко мне”, и тот приблизился, бросился целовать ему руки и ноги, а ат-Та'и' протянул ему правую руку. Перед его троном было четырехугольное сиденье, покрытое армянской [тканью], на котором обычно сидели эмиры. Халиф сказал 'Адуду: “Садись, и указал [на сиденье], но 'Адуд не сделал [этого], пока ат-Та'и' не повторил: — Заклинаю тебя, сядь!” И тот, поцеловав сиденье, сел. Ат-Та'и' произнес: “Велико было наше желание [встретиться] с тобой и стремление разговаривать с тобой”. 'Адуд ад-Даула ответил: “Да простится мне появление перед [62] господином нашим!” Халиф сказал: “Мы полагаемся на тебя и доверяем тебе”. Тот утвердительно кивнул головой. Ат-Та'и' ли-ллах продолжал: “Я решил передать тебе дела [моих] подданных на востоке и на западе земли, которые возложил на меня Аллах, всевышний, преславный, и полное управление ими. кроме [дел] моих собственных [земель], имущества и того, что есть в моем дворце. Управляй [всем] этим с соизволения Аллаха!” 'Адуд ад-Даула ответил: “Да поможет мне Аллах в послушании и в служении господину нашему эмиру верующих! И добавил: “Я хотел бы, чтобы ал-Мутаххар, 'Абд ал-'Азиз ибн Йусуф и именитые военачальники (Вуджух ал-кусвад), прибывшие со мной, услышали слова эмира верующих о том, как он возвысил меня”.

А они стояли в один ряд за порогом между двумя рядами сановников и [теперь] приблизились. Ат-Та'и' произнес: “Подоидите, ал-Хусайн ибн Муса 37, Мухаммад ибн 'Умар 38, Ибн Ма'руф 39, Ибн Умм Шайбан 40 и аз-Зайнаби 41”. Их подвели, и они встали за спиной 'Адуд ад-Даулы. Ат-Та'и' ли-ллах повторил /84/ слова о передаче [управления] буиду и о доверии, [оказанном] ему. Затем он обратился к Тарифу-слуге, сказав: “Тариф, нужно облачить его в почетные одежды и возложить на него тадж”. 'Адуд ад-Даула поднялся, его провели в соседнее помещение. Вместе с ним вошли [туда] 'Абд ал-'Азиз ибн Йусуф, Хурршид ибн Зийар ибн Мафиннах, хранитель гардероба (Хазин) и четверо гардеробных слуг. Его облачили в почетные одежды, водрузили на голову тадж, один из концов которого, убранный прекрасными дорогими драгоценными камнями, был спущен [на грудь]. 'Адуд ад-Даула вернулся , [к трону], шатаясь под тяжестью одежды и драгоценностей. Он попытался поцеловать землю, но был не в состоянии [сделать это]. Ат-Та'и' ли-ллах сказал ему: “Достаточно для тебя, довольно!” — и велел ему сесть на сиденье. Тот сел. Затем aт-Ta'и' ли-ллах подозвал Му'ниса ал-Фадли, [приказав] внести знамена. Это было исполнено. Выставили два знамени, одно — на восток, другое -на запад. Ат-Та'и' ли-ллах воззвал к Аллаху, преславному, всевышнему, и прочел молитву в честь его посланника. Он соединил оба [знамени] и передал их в руки Му'нису, потом сказал: “Пусть зачитают грамоту о его назначении!” 'Абд ал-'Азиз ибн Йусуф зачитал ее, и, когда он кончил, ат-Та'и' ли-ллах сказал 'Адуд ад-Дауле: “Аллах избрал нас, тебя и мусульман. Я приказываю тебе то, что приказал бы тебе [сам] Аллах, и запрещаю то, что и он бы тебе запретил. На все остальное — воля божья. Поднимись, во имя Аллаха, и подойди ко мне!” Буид подошел, и халиф, взяв спущенный конец [таджа], привязал [63] его к таджу, как положено, согласно предварительной просьбе 'Адуд ад-Даулы.

Далее aт-Ta'и' ли-ллах вынул меч, лежавший между двух подушек, из черного чехла и из ножен и прибавил к почетному платью и мечу серебряное украшение. Когда 'Адуд ад-Даула решил удалиться, он обратился к ат-Ta'и' ли-ллах: “Не подобает мне уходить тем же путем, каким я пришел. Прошу открыть передо мной вот эти двери”, и он указал на внутреннюю дверь, выходящую в сад, а в саду были ворота, ведущие к Тигру. Халиф позволил ему это.

Сказал Ибн Хаджиб ан-Ну'ман: “Тотчас было ведено явиться около /85/ 300 ремесленников с инструментами, и были устроены для коня сходни, способные выдержать его. Ат-Та'и' смотрел, как 'Адуд ад-Даула сел верхом и поехал один, [без свиты], а остальное войско, пешее, растянулось вдоль всего берега между терновником и деревьями, пока они не скрылись за Баб ал-хасса. Следом за 'Адудом отбыли военачальники и войско [халифа]. 'Адуд ад-Даула [уже] ехал по городу”.

Что касается порядка въезда и выезда, то для этого существуют правила, известные стражам ворот, которые должны останавливать людей и пропускать. Помощники хаджибов и привратники должны препятствовать тому, чтобы военные входили в резиденцию при оружии, кроме слуг и гулямов-дари, которым положено [ношение оружия], и тех, кто получил на это [особое] разрешение. Право сидеть в резиденции имели только двое — главный хаджиб и главнокомандующий.

[Глава 5]

/86/ ПРАВИЛА СОПРОВОЖДЕНИЯ ХАЛИФА В ПРОЦЕССИИ

Рассказал мне об этом мой дед Ибрахим ибн Хилал: “Рассказал мне мой дед Синан ибн Сабит: "Мой отец Сабит был одним из самых опытных людей в правилах службы халифам. Я часто видел, как он выезжал вместе с ал-Му'тадидом би-ллах, Да будет милосерден к нему Аллах. Когда халиф призывал сопровождать его в процессии и приказывал вести с ним беседу, отец становился против него, будучи как бы несколько впереди. Я думал сперва, что он делал это по оплошности, пока не убедился на многочисленных примерах, что он [поступает так] преднамеренно. Я спросил его о причине этого, и он сказал:

"Сынок, в обязанности того, кого халиф удостаивает [чести принимать участие] в выездах и сопровождать его в церемониях, [входит], чтобы его конь был чистокровным, отборным, без недостатков, которые могли бы мешать во время выезда. [64]

Если у коня человека, сопровождающего халифа, много слюны, или он вертит головой, если все время ржет и волнуется, или упрямится и упирается — не подобает сопровождать халифа на таком коне. По этой причине церемониймейстеры предпочитают мулов с хорошим норовом. Да, а [еще] в правилах выезда халифов и знати, чтобы едущий с подветренной стороны следовал за повелителем, защищая его от пыли из-под копыт и от помета. Принято также, чтобы сопровождающий находился на солнечной стороне, отчего халиф и возглавляющий [процессию] были бы в тени, и чтобы сопровождающий ехал немного впереди, как, ты видел, поступаю я. Это делается для того, чтобы он мог вернуться к халифу, а не наоборот. Если беседа [с халифом] закончилась, сопровождающий должен уйти вперед и находиться в голове процессии. Если он [вновь] понадобится халифу, тот требует его к себе, не останавливаясь, [чтобы подождать] "”.

/87/ 'Адуд ад-Даула, прибыв в столицу в 364 году 42, [а это было], когда тюрки Му'изза [потерпели] поражение, и ат-Та'и', да будет милость Аллаха над ним, ушел вместе с ними, и опустела резиденция, хотел осмотреть ее и ознакомиться с ее сооружениями, местами заседаний, домами, дворами, входами и потайными местечками. Он отправился туда и обошел все целиком в сопровождении Му'ниса ал-Фадли, хаджиба, который все ему показывал и рассказывал обо всем. Но когда он дошел до “дома тайны”, предназначенного для гарема, Му'нис остановился и сказал: “О царь, это — место, куда [не смеет] зайти ни один мужчина, кроме халифа. Дело твое, [можешь] входить и [можешь] не входить, как того требует обычай”. 'Адуд ад-Даула ответил: “Давайте уйдем отсюда”. Он прошел мимо и не вошел [в этот дом]. Воспитанность Му'ниса, [проявившаяся] в том, что он остановился, была достойнейшей благовоспитанностью. Поступок 'Адуд ад-Даулы, отказавшегося от нарушения [этикета], — прекрасный поступок!

Остерегайся противоречить повелителю, когда он в гневе. Не заставляй его смягчиться, когда он сердится. Воистину, спор вызывает упорство, а стремление к добру не вовремя побуждает к усилению и продолжению зла. Ты должен молчать при вспышке гнева и сдерживать [свои] порывы. Старайся уйти от взгляда повелителя, когда он говорит в запальчивости и во время приступов ярости, и ожидай, когда он принесет тебе свои извинения. Если ты предан ему, душа его [со временем] успокоится и сердце охладится. Сделай это так, чтобы не вызвать подозрений, а не действуй напролом. Воистину, [добиваться] извинения — больший грех, чем [совершить] проступок [и не получить за него] прощения. Действуй, ища извинения, но не упорно, не повторяясь и не выгораживая себя, ибо [65] благоприятный исход не бывает без искреннего желания и дружеского чувства. Остерегайся промахов в своей речи и необдуманных слов. Не подчиняйся страстям и [тяге к] наслаждениям, владеющим тобой. Отвечай на то, о последствиях чего ты догадываешься и от чего можешь ждать бед, намеком, не поясняя [ничего] /88/ и изъясняясь немногословно. Лучше чего-то не сказать, чем, сказав, пытаться вернуть свои слова назад. Стерпи бессилие в этом, поскольку оно безопасно. Если нельзя отнести этот недостаток к избытку ума, то его нельзя отнести также к нехватке оного.

Спросили Аристотеля: “Что труднее всего для человека?” Он ответил: “Молчать”.

Остерегайся при встрече с повелителем излишней фамильярности или пресмыкания. Воистину, первое побуждает к неумеренности в том, чего нужно опасаться, второе — наносит вред тому, что есть. Придерживайся середины в обоих случаях. Нападая — бойся промахнуться и не будь беспечен, когда нападают [на тебя]. Не полагайся на своего господина и на свою способность оправдаться. Даже самый ничтожный человек найдет оправдание, и самый могущественный может споткнуться [в жизни]. Дарование проявляется в преодолении преград и затруднений. Опасайся шутить так, что повелитель разгневается на тебя. Сумей рассказать историю про повелителя так, чтобы смешным в ней оказался ты, а не он. Он не будет гневаться на тебя за то, что ты видел, как он смеется, даже если он старался сдержать [смех]. Может быть, не успев рассердиться, он придет в хорошее расположение духа. Когда он тебя облагодетельствует, ты не должен считать благодеяние недостаточным; когда он оказывает тебе честь, ты не смеешь считать ее малой. Не жалуйся, ибо жалоба обременительна для повелителя, и не упорствуй, ибо упорство — одна из самых главных причин лишений.

Тебе надлежит благодарить, ибо благодарность — основа благодеяния, и терпеть, ибо терпение есть оружие человека. Будь глухим к тому, что слышишь, и слепым по отношению к тому, что видишь, немым к тому, что тебе поручается хранить [в тайне], и хранителем того, что при тебе происходит. Не [старайся] проникнуть в тайну, которую скрывают от тебя, и не прислушивайся к речам, которые держат в тайне от тебя.

Рассказал мне Ибрахим ибн Хилал, мой дед, со слов своего отца Хилала, а тот — со слов своего отца Ибрахима: “Я был на аудиенции у ал-Муктафи би-ллах, да благословит его Аллах. Вдруг вспомнили Сабита ибн Курру, правильность его манер [общения с халифом] и воспитанность его души, проявившуюся в них. Рассказал нам слуга-грек (руми), который бывал на аудиенции у халифа (он назвал его по имени, но я забыл, как [66] его зовут) (Слова, выделенные курсивом, принадлежат автору, Хилалу ас-Саби). [Так] он сказал: "Я вошел к /89/ ал-Му'тадиду биллах, да благословит его Аллах, чтобы переговорить об одно из тайных дел его гарема, а в это время он беседовал с Сабитом и советовался с ним. Я стал говорить по-гречески, а Му'тадид знал греческий язык, и тогда Сабит поспешно вышел. Ал-Му'тадид би-ллах вернул его и спросил: "Почему ты ушел прежде, чем закончился разговор между мною и тобой?" Тот ответил: "Я хорошо понимаю греческий и не хочу слушать тайны эмира верующих. То, о чем говорилось, [должно быть] скрытым от меня". Халиф высоко оценил этот его поступок, и [это] еще больше склонило чашу весов в его [пользу]"”.

[Глава 6]

/90/ ПРИЕМЫ У ХАЛИФОВ, ОДЕЖДА ХАЛИФА, СВИТЫ И ПРОЧИХ ПРИСУТСТВУЮЩИХ НА ЦЕРЕМОНИЯХ

Обычно халиф восседал на троне 43 — на подушке 44, обитой армянской шелковой тканью или тканью хазз 45, и на всех [почетных] местах и зимой и летом лежали подушки из армянского шелка. На халифе был кафтан (Каба') черного цвета из чистого шелка или из шелка с примесью хлопка или шерсти. Дибадж 46 или саклатун 47, или цветная материя не [применялись]. Голову его венчала черная русафийа, он был опоясан мечом пророка, да благословит его Аллах. Между двух подушек трона слева от [халифа] клали другой меч в красных ножнах, а перед ним — Коран Османа, да будет милосерден к нему Аллах, до этого хранившийся в сокровищнице. /91/ На плечах халифа — плащ пророка, да благословит его Аллах, [в руках] — посох пророка. Гулямы-дари, телохранители и гулямы-баррани стояли позади трона (Сарир) и вокруг него при мечах, с боевыми топориками и палицами в руках. [Также] за троном и по обе стороны от него стояли саклабы, отгонявшие от него мух опахалами, отливающими золотом и серебром. Перед ним натягивали завесу из дибаджа: когда люди входили, ее поднимали, когда же он отсылал их — [завесу] опускали. В резиденции было заведено, что, когда приближалось время приема, слуги [стояли] с рогатками в руках, из которых они стреляли по воронам и [другим] птицам, чтобы они не каркали и не кричали.

Что касается знатных дов, то они [носили] черные каба' и черные легкие туники. Для них [существовали] различия в повязывании поясов и ношении меча, но не для тех из [67] них, кто относился к разряду судей. Судьи обязаны носить тайласан 48. Столичные судьи и местные, которые назначались на должность в ас-Савад, носили рубахи и тайласаны, даннийи и каракифы 49. И то, и другое никто не носит в наше время, их заменили черными блестящими чалмами. Некоторые люди доходили до крайностей и носили тонкое льняное и полушелковое платье черного цвета. Я видел только льняную одежду без узоров. Потомки ансаров [носили] желтое платье и тюрбаны, но к тому времени их оставалось слишком мало.

/92/ Что касается эмиров и военачальников, то они [носят] черные кафтаны из любой [материи] и такие же тюрбаны, а на ногах чулки и сандалии, подвязывающиеся шнурами. Так им надлежит одеваться по приказу [халифа]. Остальным запрещено [входить] в черном. Они носят одежду любого цвета по своему выбору, чтобы не выделяться и не нарушать главный закон [не носить шелкового платья].

[Глава 7]

/93/ ТОРЖЕСТВЕННЫЕ ОДЕЖДЫ [ПРИ ЦЕРЕМОНИИ] НАЗНАЧЕНИЯ [НА ПОСТ] НАМЕСТНИКА, ВОСШЕСТВИЯ НА ПРЕСТОЛ, ТОРЖЕСТВЕННОГО ПРИЕМА И ЗВАНОГО ОБЕДА

Те, кому полагалось одеяние военачальников и наместников завоеванных областей, [носили] массивную черную чалму, черное платье с воротом-джуруббан на подкладке и другое черное тяжелое платье без ворота, плотную, красного сусского 50 шелка рубаху с золотыми узорами, тунику из дабикийской 51 ткани, препоясанную мечом в красных ножнах, украшенных белым серебром, а на рукоятях их боевых топориков [были] серебряные пластины. На ножнах меча — серебряные бляхи и на перевязи — такие же. За ним находился Абу-л-'Аббас (Смысл неясен). Верховое животное — под арабским седлом с четырехугольными стременами, /94/ наиболее удобными для езды.

Героям походов и знатокам преданий полагались металлическая гривна 52, два браслета, меч и пояс. Это стало правилом для эмиров столицы. Когда пришел и стал править Ираком 'Адуд ад-Даула, он был пожалован упомянутыми почетными одеждами, браслетами и гривной, инкрустированной драгоценными камнями, а на его голову был водружен тюрбан с концами, на которые [были] нанизаны драгоценные камни. Такая же церемония была устроена для Афшина 53 в правление ал-Му'тадида би-ллах 54, для Бадра ал-Му'тадиди 55 при ал-Муктафи би-ллах, для Му'ниса 56 в дни ал-Муктадира би-ллах, для Ибн [68] Йалбака 57 в правление ал-Кахира би-ллах, для Баджкама 58 в дни ар-Ради би-ллах, для Тузуна 59 при ал-Мустакфи би-ллах, да будет милосерден Аллах к этим праведным халифам.

Кроме белого знамени, которое обычно имели эмиры войска, у 'Адуд ад-Даулы было знамя, шитое золотом, предназначавшееся только для наследников престола. Рассказывали, что первое [выставлялось] /95/ на восток, второе — на запад. Его везли на коне с богато украшенным седлом, и перед ним вели такого же [коня].

'Адуд ад-Дауле был пожалован титул Тадж ал-Милла, добавленный к титулу 'Адуд ад-Даула (“Поддержка державы”). Он был первым из эмиров, кто носил два титула. Назначение 60 было зачитано перед всеми в присутствии aт-Ta'и' ли-ллах. Издавна назначение передавали назначенному в присутствии халифа, и халиф говорил ему: “Вот мое назначение тебе. Исполняй!”

Что касается знамени 61, то оно было из белого шелка, и на одной его стороне было написано чернилами: “Нет божества, кроме Аллаха, единственного. Нет ему сотоварища, нет равного ему. Он — создатель всего, он — всемилостивейший, всезнающий!” В середине пустое место, чтобы привязывать [знамя к древку]. С другой стороны: “Мухаммад — посланник Аллаха, которого он послал "с прямым путем и религией истины, чтобы проявить ее выше всякой религии, хотя бы и ненавидели это многобожники" (Коран IX, 33)”. [И далее]: “Ал-Ка'им би-амри-ллах, эмир верующих”. На железном древке знамени с одной стороны написано: “Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Рабу Аллаха, 'Абдаллаху сыну Джа'фара, имаму ал-Ка'иму би-амри-ллах, эмиру верующих, да поможет ему Аллах! "...и Аллах избавит тебя от них. Он ведь — слышащий, знающий" (Коран II, 131)”. С другой стороны: “Поможет Аллах тому, кому Он поможет, — ведь Аллах силен, славен! — тем, кто — если Мы их укрепляем на земле — поддерживают молитву, и дают очищение, и приказывают ведомое, и удерживают от неодобряемого. К Аллаху — завершение /96/ дел!” (Коран XXII, 40, 41). Почетное платье вазира подобно описанным одеждам [и не заслуживает подробного описания], кони — горячие, под золочеными седлами.

Одежда для пиршества [состояла] из чалмы, расшитой золотом, накидки-мубаттана и дабикийского халата — дурра'а, поверх которого носили тахайа 62 и [мешочек] с ароматической глиной.

Рассказал мне 'Али ибн 'Абд ал-'Азиз ибн Хаджиб ан-Ну'ман 63: “Когда ат-Та'и' даровал 'Адуд ад-Дауле почетное платье [69] и пожаловал [ему] титул Тадж ал-Милла, на третий день ему принесли калансуву, шитую золотом, фараджийу 64 /97/ из куфийской ткани, тяжелую от украшений, гилалу 65, завернутую в дабикийский платок, золотое блюдо весом в 800 мискалей 66, тазик [для омовений] из золота в 200 мискалей весом, хрустальный кувшин хурдази 67 с яблочным напитком, наполненный не до краев, как будто из него уже пили. На горлышке кувшина — шелковый лоскут, обшитый по краям бахромой; [еще] стакан, стеклянный кувшин с цепью; другое блюдо весом в 500 мискалей, на котором [было] пять фиалочниц 68 из нечистого золота, [внутренние стенки которых были из серебра], и между золотом и серебром — курящийся надд 69, а также пять [кусков] благоухающей шаммамы 70. На третьем золотом блюде весом в 500 мискалей — пять хрустальных сосудов разных форм 71 в футлярах из индийского тростника. /98/ [Ему принесли также] кресло, [обитое] парчой, затканное золотом, с кожаным сиденьем, на котором [было] вытиснено имя ал-Мути' ли-ллах, да будет милосерден к нему Аллах; корзину-фукка', прикрытую пестрым шелком, с 20 хрустальными кувшинами, наполненными розовой водой; тяжелую большую тариму 72 из тика. Когда все это принесли 'Адуд ад-Дауле, он очень обрадовался и сказал:

"Я предпочел бы, чтобы кресло было обито тисненой материей и его несли бы по базарам, чтобы показать его великолепие и через это, какой [мне] оказан почет"”.

Как-то ат-Та'и' ли-ллах позвал к себе во дворец Мухаммада ибн Бакийу 73, усадил его за трапезу и пожаловал ему парчовый изар 74, халат и шаровары с шелковым шнурком, [и то и другое] из дабикийской ткани. Когда тот уходил, за ним унесли серебряный поднос с благовониями.

Было 3 степени жалования почетными одеждами. [Самая почетная одежда] стоила 300 /99/ динаров, средняя — 100, низшая — 30. Теперь положение изменилось, так как [деньги] стали неполновесными. Не существовало обычая, чтобы верховым животным повелителя был мул и чтобы его покрывали джунагом 75 или попоной. Наоборот, это [должны были быть] кони с открытыми крупами. Не рекомендуется жаловать почетные одежды другим [лицам], из свиты награжденного.

[Глава 8]

/100/ ТО, ЧЕМ ПОЛЬЗУЮТСЯ ХАЛИФЫ ПРИ [ЦЕРЕМОНИЯХ] НАЗНАЧЕНИЯ НА ПОСТ И НАГРАЖДЕНИЯ ПОЧЕТНЫМИ ТИТУЛАМИ

Прежде такого не было. Распределение [церемониальных атрибутов] выпадало [на долю] только дворцовой свиты. Но когда обстоятельства изменились, стало меньше вещей и [70] обеднела казна, в обычай вошло устраивать церемонии [по поводу] назначения на пост и присвоения титула с использованием того, что было в сокровищницах из украшений, вещей, одежды, благовоний и оружия. Таким образом, чиновники и придворные получали все необходимое [для церемоний].

О тех, кто был близок к буидским эмирам, да будет доволен ими Аллах, я не знаю в подробностях, что они надевали. Но 'Али ибн 'Абд ал-'Азиз ибн Хаджиб ан-Ну'ман рассказывал мне: “'Адуд ад-Даула почувствовал к aт-Ta'и' расположение вслед за тем, как тот пожаловал ему в 367 году (367/977 г.) почетное платье и титул Тадж ал-Милла, и после того, как aт-Ta'и' послал ему с Хурршидом ибн Зийаром ибн Мафиннахом, хранителем одежд, парадное платье, к которому присовокупил дивные подарки, пожелания [долголетия], посуду, кресло и сундук, [набитый тканями], — все это несли пятьсот носильщиков, — а также 50 тысяч амманских динаров 76 в десяти кошелях из цветной парчи, запечатанных серебряными печатками (Ашриджат), и 1000 тысяч дирхемов в 200 мешках; 500 разных видов одежд от роскошного платья из парчи, /101/ стоимостью в 200 динаров [каждое], до белого с каймой по подолу, стоимостью в полдинара; тридцать серебряных подносов, золоченных и без позолоты, на которых [были разложены] амбра, мускус, фатик, навафидж, кафур, надд, тахайа 'уджн, 'уд индийский, магали и кита' 77; 20 блюд из китайского фарфора, на десяти из них — 'уд китайский, на других десяти — сукк 78 в виде круглых лепешек и несколько [ритуальных] фигурок [из благовоний], кора благоухающая, сандал, [распространяющий] крепкий аромат; /102/ [и еще] лимоны, два индийских клинка, два кресла, [обитых] парчой, [изготовленной] тустарийцами 79: одно из них [обито] голубой [парчой], другое — с золотыми узорами; 10 отборных коней, два из которых под золотыми седлами, три — под серебряными с позолотой, а пять — под ярко-красными попонами; десять мулов, два из которых [предназначены] под седло, а восемь — для [переноски] паланкинов ('Аммарийат) и вьюков со снаряжением; десять верблюдов с покрытыми головами”.

Самсам ад-Даула, Шараф ад-Даула и Баха' ад-Даула при передаче им власти и награждении почетными дарами унесли столько, что я не в силах подробно излагать, так этого было много, — поистине, и денег без счету и сундуки доверху!

Наконец, /103/ Султан ад-Даула 80 вывез из Фарса, при посредничестве Мухаммада ибн 'Али ибн Халафа 81 через 'Али ибн Мухаммада аз-Зайнаби, 10 тысяч бадрийских динаров, 1000 [71] хумасийских дирхемов 82, два сундука, наполненных одеждой и благовониями, и 30 тысяч дирхемов, принадлежавших Ибн Хаджибу ан-Ну'ману. Султан одарил аз-Зайнаби, которого [еще раньше] Мухаммад ибн 'Али ибн Халаф направил из Ахваза востребовать [все] это, 1000 бадрийских динаров и 20 одеждами. Аз-Зайнаби вез подарки на коне под золотым седлом.

Когда эмир верующих ал-Кадир би-ллах, да благословит его Аллах, пожелал [устроить] прием по поводу объявления наследника [престола] и присвоения почетных титулов, Ибн Халаф отвез в резиденцию [халифа] (Ад-Дар ал-'Азиза) много прекрасных ковров и занавесей. По окончании церемонии их отдали ему, но Ибн Халаф вернул их, сказав: “Я принес это для пользования, а не на показ”.

[Глава 9]

/104/ ПРАВИЛА СОСТАВЛЕНИЯ ПИСЕМ ОТ ХАЛИФА, СОДЕРЖАНИЕ ИХ, КАК ОНИ [ДОЛЖНЫ] НАЧИНАТЬСЯ, БЛАГОПОЖЕЛАНИЯ В НИХ, ЧЕМ ОНИ [ДОЛЖНЫ] ЗАКАНЧИВАТЬСЯ 83

Письма от халифов и [адресованные] халифам должны быть написаны четким почерком и в изящных выражениях. Строки [должны] располагаться по всему листу, а не лепиться [только] с одной стороны. И между строками [надлежит оставлять] пространство.

Писец должен писать мелкими, нерастянутыми буквами (...йакалла-л-машк ва-л-мадд), избегая небрежности [в написании] и слияния [букв], воздерживаясь от точек и огласовок. Ибо проставляя и то и другое, он унижает того, кому он пишет, так как выставляет его человеком, знания которого недостаточны и который нуждается в этом в своей переписке.

В адресе ('Унван), как правило, надлежит писать с правой стороны:

“Во имя Аллаха, милостивого, милосердного, рабу Аллаха, 'Абдаллаху Абу Джа'фару, имаму ал-Ка'иму би-амри-ллах, эмиру верующих” — без благопожелательной [формулы] (Ду'а'), не упоминая имени отца, даже если тот имел [особый] лакаб (“Титул”), потому что лакаб в форме му'минин (“Верующие”) уже занял место нисбы 84, по которой его [все] знают. [72] С другой (левой) стороны: “От раба его” или “Его раб и исполнитель”. Кроме того: “Пишет такой-то, сын такого-то”, [ставится] имя [отправителя] и имя его отца. Если у отправителя есть кунья 85, [данная] самим халифом, он не должен ее упоминать. Если же у него и кунья, и лакаб, то он пишет только лакаб, свое имя и имя отца. Если и у отца были лакаб и кунья, он пишет только лакаб и имя. После этого он ставит:

Мавла эмира верующих”, если он из неарабов или клиентов. Все, о чем мы сказали, он пишет в одну строку.

Прежде было распространенным писать адреса так, что сначала ставилось имя отправителя, а затем следовало имя того, /105/ кому пишут, кроме того случая, когда адресуются имаму или родителю; как передавали со слов посланника Аллаха:

“Если кто-нибудь из вас пишет письмо, то нужно начинать с себя, кроме тех случаев, когда [пишешь] отцу или имаму”. Зайд ибн Сабит 86 написал Му'авии и начал [письмо] с его имени, следуя этому совету и правилу.

Ал-Мансур, да будет благословение Аллаха над ним, упрекал Абу Муслима за то, что тот писал ему: “От Абу Муслима — Абу Джа'фару”, отступив этим от правила и не выполняя предписанного ему имамом.

Потом люди договорились и решили ставить сначала имя того, кому пишут, а следом имя отправителя [письма] и делали так, [не присоединяя] благопожелания адресату до тех пор, пока ал-Фадл ибн Сахл не написал Ибрахиму ибн ал-Махди:

“Абу Исхаку — да продлит Аллах его жизнь! — от Абу-л-'Аббаса”. Ибрахим послал это письмо своему дяде Сулайману, как занятную диковину. Но едва оно дошло до Сулаймана, как тот получил через своего приверженца письмо от [самого] Фадла, похожее на то, которое переслал ему Ибрахим. После этого благопожелания стали обязательны в адресах, кроме писем, [адресованных] халифу и [исходящих] от него, которые оформлялись, как прежде.

Теперь же те, кто имеет лакабы, перестали упоминать их в адресах к халифам и ограничиваются [написанием] собственного имени и имени своего отца. Они полагают, что [выражают] этим почтение к халифу и покорность, но это не так, ибо лакаб — знак уважения со стороны владыки. Может показаться, что тот, кто забывает о лакабе, забывает о том, кто его уважил.

[Одно] из правил [писания] писем с лакабами [гласит]: надлежит писать эмиру верующих, [ставя] его лакаб и имя [собственное], а другим — лакаб и кунью. Но я считаю усечение лакаба правильным, потому что лакабы превзошли свои пределы и давно вышли за рамки дозволенного.

Что касается начала письма, то после славословия должно [73] быть: /106/ “Рабу Аллаха, Абу Джа'фару 'Абдаллаху, имаму ал-Ка'иму би-амри-ллах, эмиру верующих — без [формулы] благопожелания — от раба его такого-то, мир эмиру верующих! Я славлю перед ним Аллаха, нет божества, кроме него, и прошу, чтобы он благословил своего раба и посланника, да благословит его Аллах и да приветствует!”

В старину в начале [письма] ставили: “Отцу такого-то — такому-то, мир тебе! Далее”.

В правление ал-Ма'муна, да будет благословение Аллаха над ним, добавляли после [слов] “мир тебе”: “Я славлю перед тобой Аллаха, нет божества, кроме него, и молю, чтобы он благословил Мухаммада, раба своего и посланника, да благословит его Аллах и да приветствует!”

Начало, о котором мы говорили, должно занимать две строки. Затем говорится: “Далее. Да продлит Аллах жизнь господина и покровителя нашего, эмира верующих! Да увековечит его могущество, силу, щедрость, счастье и незыблемость! Да воздаст ему благодеянием своим! Да увеличит свою благосклонность и благорасположение к нему и осыплет дарами! Слава Аллаху!” — и перечисляются эпитеты Аллаха, если письмо начиналось уведомлением о завоевании или рассказом о [чем-либо] важном. Если [же это] было посланием-ответом, то говорилось: “Далее. Письмо господина и повелителя нашего, эмира верующих, да продлит Аллах его жизнь!” [Затем необходимо сказать], что адресат получил письмо, понял, [о чем там говорилось], сделал то-то и то-то, и ясно изложить то, что он хочет сказать.

Первым, кто сказал “амма ба'д” (“далее”) в своей речи, [был] Кусc ибн Са'ада 87, когда он останавливался в Указе 88. Посланнику Аллаха понравилось это, и он использовал это и следовал в этом его мыслям и делам. А смысл этого [выражения таков]: “Что касается [того, что следует] после упоминания Аллаха, то суть — такова”.

Когда письмо окончено и написана [формула] “если Аллаху угодно”, то говорится [в самом конце]: “Да ниспошлет Аллах благо эмиру верующих, да осыплет его милостями, да оденет его щедротами, безопасностью и покоем! Мир эмиру верующих, и да будет милосерден /107/ и благорасположен к нему Аллах! Написано в такой-то день, такого-то месяца, такого-то года”. Имя писца не пишется, потому что это [положено] делать в письмах от халифов, а не к ним.

Что касается слов в начале письма: “Мир эмиру верующих” — и в конце [тоже]: “Мир эмиру верующих”, то первое — начало и общая [формула], а второе — указание на первое и подтверждение, как бы говорящее, что начальное приветствие относится к эмиру верующих. [74]

В письмах к наследникам престола [пишется] по такому же правилу: эмиру — [называется] лакаб, если он у него есть, — такому-то, наследнику повелителя мусульман, сыну эмира верующих, если он — сын халифа.

В личной переписке между халифом и вазиром или начальником гвардии (Сахиб ал-джайш. ал-муким. 'ала бабихи) [послания] начинаются с сути дела, испрашивания совета, просьбы, ходатайства, а также текста жалоб, поступление которых документально подтверждено.

Для пишущих [от имени] просителей и жалобщиков необходимо, если они минуют вазира или начальника гвардии и сановников (Ахл ар-рутаб), чтобы они ставили собственное имя и имя отца на прошении, не упоминая слов хадим и 'абд, ибо не всякий писец может быть отнесен к этим разрядам.

Как правило, в письмах к халифу или от него или от вазира к наместникам ('Авамил) и от наместников к нему нужно [писать] только по одному делу. Если [же] их несколько, они должны быть [изложены] в нескольких посланиях.

[Глава 10]

/108/ ОБРАЩЕНИЕ К ХАЛИФАМ И БЛАГОПОЖЕЛАНИЯ, [ОТНОСЯЩИЕСЯ] К НИМ В ПИСЬМАХ

Давним правилом было после [уже] упомянутых вводных [слов] “и далее” говорить: “Да продлит Аллах жизнь эмира верующих! Да возвеличит он его!” — и желать ему в самом [письме] и при упоминании [его имени]: “Да продлит Аллах его жизнь, да возвеличит и укрепит его и почтит!”

Сулайман ибн Вахб 89 добавил [формулу] возвеличивания [халифа]: “Да продлит Аллах величие его!” Она продолжала употребляться [в такой форме], пока не стали упоминать его главенство. Тогда перешли от [выражения] “господин мой, эмир верующих” к [выражению] “господин наш, эмир верующих”, а затем утвердилась [формула]: “Господин и повелитель наш, эмир верующих”. Стали необходимы благопожелания в начале и в конце письма, как мы говорили об этом раньше.

Во [всех] частях письма и при упоминании [имени халифа] ставится: “Да продлит Аллах его величие, да поддержит его и его власть”. Это было обычным вплоть до правления ат-Та'и' ли-ллах, да будет милосерден к нему Аллах.

Теперь же новая формула отличается от прежних установлении. Поминание халифа состоит в том, что пишут: “Господину [75] нашему и повелителю, имаму, эмиру верующих” — и благопожелание ему: “Да продлит Аллах его жизнь, величие, да содействует ему, да защитит и упрочит его, да возвысит его, сделает могущественным, [укрепит] его власть и совершенство, да возвысит его слово, утвердит его господство, да охранит его династию и поддержит его знамена”. То, что пишущий выбирает сверх этого, — дополнение и преувеличение.

Я видел, как Йамин ад-Даула Абу-л-Касим Себуктегин 90 /109/ написал ал-Кадиру би-ллах, да будет благословение Аллаха над ним, в адресе: “Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Господину и повелителю нашему, 'Абдаллаху Абу-л-'Аббасу Ахмаду, имаму ал-Кадиру би-ллах, эмиру верующих! От раба и слуги его, исполнителя [его воли] и защитника его, Махмуда ибн Себуктегина”, [все] это в одну строку. И в начале: “Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Господину и повелителю нашему, 'Абдаллаху Абу-л-'Аббасу Ахмаду, имаму ал-Кадиру би-ллах, эмиру верующих! Раб его и слуга, исполнитель и защитник его, Махмуд ибн Себуктегин. Мир господину и повелителю нашему, имаму ал-Кадиру би-ллах, эмиру верующих, да будет милость и благословение Аллаха ему! Воистину, раб славит Аллаха и утверждает, что нет божества, кроме него, и испрашивает благословение Мухаммаду, его рабу и пророку, да благословит Аллах его и его досточтимую семью. Он отличил господина нашего и покровителя наилучшим пожеланием и приветом. Далее. Да продлит Аллах существование господина и повелителя нашего, имама ал-Кадира би-ллах, эмира верующих, да продлит он его силу и прочность, могущество и славу, преуспеяние и богатство! Господство его (халифа) простирается на восток и на запад, его знамена одержали победу на суше и на море. Он твердо управляет государством и блистает во время своего [правления]”.

И в конце письма после [формулы] “если Аллаху угодно” [стояло]: “Мир господину и повелителю нашему, имаму ал-Кадиру би-ллах, эмиру верующих, да будет милосердие и благословение Аллаха над ним!” Благопожелания, [стоявшие] в начале, пишутся и в конце [письма].

Я видел его письма, в которых перед адресом слева [было написано]: “Раб господина и повелителя нашего, имама ал-Кадира би-ллах, эмира верующих, исполнитель [воли] его, Махмуд ибн Себуктегин”. Само письмо начиналось [так]:

“Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Мир господину и повелителю нашему, имаму ал-Кадиру би-ллах, эмиру верующих!

Воистину, он — раб божий, который славит Аллаха, нет божества, кроме него, и который испрашивает благословения посланнику его Мухаммаду и его семье”. И [далее следуют] [76] благопожелания более [пространные] или менее по сравнению с теми, что мы упоминали.

Я видел у него письма, в которых эти [правила] нарушались. Это говорит о том, что /110/ люди не придерживались [только] одного порядка в переписке. Раньше такого не было. Да я и не видел, чтобы он писал лакабы халифа как при имени его [самого], так и при имени отца его, не [было также слов] “мавла эмира верующих” и “вали эмира верующих”. Если пишущий думает, что этим сокращением он возвеличивает и почитает халифа, то это не так, ибо это [лишь] сокращение и нарушение [установленного правила], как мы уже говорили раньше о лакабах. Употребление [же выражений] “мавла эмира верующих” и “вали эмира верующих” — [выражение] признательности [за то, что халиф почтил его титулом].

[Глава 11]

/111/ ПРАВИЛА [ПИСАНИЯ] ПИСЕМ ОТ ХАЛИФОВ

Обычно тот, кто пишет от имени халифа, ставит в адресе:

“Во имя Аллаха, милостивого, милосердного, от раба божьего, 'Абдаллаха Абу Джа'фара, имама ал-К.а'има би-амри-ллах, эмира верующих — такому-то, сыну такого-то”, и пишется его [собственное] имя и имя его отца. Если у адресата была кунья, говорилось: “Отцу такого-то” — без упоминания имени собственного и имени отца. Если же у него были и кунья, и лакаб, говорилось: “Такому-то из даула 91, отцу такого-то”.

Если адресат был из неарабов или клиентов, писали: “Мавла эмира верующих”. Если у отца адресата был лакаб, [это] учитывалось и говорилось: “Такому-то из даула, отцу такого-то, сыну такого-то из даула, мавла эмира верующих”. Все это [писалось] в одну строку.

В начале [письма]: “Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! От раба божьего, 'Абдаллаха Абу Джа'фара, имама ал-Ка'има би-амри-ллах, эмира верующих — такому-то из даула, отцу такого-то, мавла эмира верующих, мир тебе! Эмир верующих славит перед тобой Аллаха, кроме которого нет другого божества, и испрашивает у него, чтобы он благословил Мухаммада, посланника и раба своего, да благословит его Аллах и да приветствует! Далее. Да сохранит и защитит тебя Аллах, да будет доволен тобой эмир верующих!

Эмир верующих получил твое послание о том-то, прочел и вник в содержание его и дал ответ на то, о чем спрашивалось”. Так [писали], если письмо было ответом. Если же оно было запросом, то [составлялось] соответственно [заданной] [77] цели, и халиф величал себя [в нем] эмиром верующих. Говорилось: “Эмир верующих сказал, эмир верующих полагает, эмир верующих приказывает”. Подобно тому как говорят от имени царей и эмиров: “Мы сделали, мы решили, мы считаем и мы приказываем”, так же говорит халиф в письмах и особо важных документах (Ат-тауки' ат ал-хасса). Что же касается указов и распоряжений, отдаваемых наместникам областей (Ал-кутуб ас-садира ила-л-билад), то он величает себя [в них] не иначе как эмиром верующих.

Когда заканчивается речь о существе [дела], /112/ то говорится: “Знай, что таково мнение эмира верующих и его приказ. Действуй сообразно [этому]”.

Не принято говорить от имени [самого] халифа: “Действуй так”, или же: “Сделай это”, или: “Подумай, как это сделать”.

Когда письмо заканчивалось [словами] “если Аллаху угодно”, то добавляли: “Мир тебе и милосердие Аллаха!”, не употребляя [формулу]: “Да ниспошлет он тебе благо!”, чтобы было различие между приветствием, [обращенным] к халифу, и приветствием, [адресованным] тем, [кому пишут].

Потом говорится: “Милосердие Аллаха! Писал такой-то, сын такого-то, вазиру [нашего] времени, управляющему делами”, если у писца не было ни лакаба, ни куньи. Если же [y него] была кунья, ставилось: “Писал отец такого-то”. Если были лакаб и кунья, говорилось: “Писал такой-то из даула, отец такого-то”.

Существовало также правило писать в адресе [письма] с левой стороны: “Упоминая то-то”, указывая повод, по которому составлено письмо.

Если письмо было [о награждении] куньей или лакабом, то в начале письма ни кунья, ни лакаб не упоминались — они ставились после того, как говорилось: “Дал тебе эмир верующих кунью и наградил таким-то титулом”. Адрес [шел] после.

Комментарии

1-2 Джа'фар ибн Варка' аш-Шайбани — поэт и чиновник. Ум. в 352/963 г. (примеч. Аввада).

3 Ратл (ритл) — мера веса. Багдадский ратл, считавшийся для Ирака каноническим, равнялся 406,25 г. См.: Хинц, с. 36—37.

4 Итах — тюркский военачальник, занимавший пост главного хаджиба при халифе ал-Му' тасиме. Ум. в правление Мутаваккила в 235/849 г.

5 Абу-л-Хасан Мухаммад ибн 'Умар ибн Йахйа ал-'Алави ал-Куфи — шариф, занимался делами просителей в правление халифа ал-Мути'. Ум. в Багдаде в 379/989-90 г.

6 Абу-л-Фаварис Ширзил ибн 'Адуд ад-Даула — буидский султан (376— 379/987—989), правил в Багдаде.

7 Нихрир — евнух, занимавший при буиде Шараф ад-Дауле пост наместника области ал-Джабал. Его называли Нихрир Малый. Уб. в 379/989-90 г.

8 Мухаммад ибн ал-Хасан ибн Салхан — вазир при буидских правителях Шараф ад-Дауле и Баха' ад-Дауле. Ум. в Багдаде в 416/1026-26 г.

9 Официальным цветом Аббасидов был черный, поэтому приглашенные ко двору были обязаны являться в черной одежде.

10 Ибн Халликан связывает эту историю с именем поэта ал-Байади, который также явился в собрание одного, из дских халифов в белой одежде. Халиф, указав на него, спросил: “Кто этот в белом?” (“Ман залика-л-байади?), — отсюда якобы пошла его нисба. См.: ас-Саби. Русум, с. 74, примеч. 2.

11 Аш-Шариф Абу 'Али 'Умар ибн Йахйа ал-'Алави. Известен своим посредничеством между халифом ал-Мути' и карматами в вопросе о возвращении черного камня в Мекку. Многие годы был предводителем хаджжа.

12 Его имя Мухаммад. Его упоминает ал-Хамадани (см.: Такмила, с. 213).

13 Он умер в 347/958-59 г.

14 Абу Мухаммад Дилвайх — секретарь хаджиба Насра ал-Кушури в правление ал-Муктадира и ал-Кахира.

15 Нуджх ат-Тулуни — эмир Исфахана, Куфы, Басры в правление ал-Муктадира.

16 Салама ат-Тулуни — хаджиб при халифах ал-Кахире, ар-Ради и ал-Муттаки. Состоял на службе до 382/943-44 г.

17 Баб ал-хасса — ворота во внутренней стене халифской резиденции.

18 По-видимому, главный евнух.

19 Хамид ибн ал-'Аббас Абу Мухаммад — один из богатейших людей времен ал-Муваффака и ал-Муктадира. Ум. в 311/923 г. (см.: EI, Bd 2, с. 265). Интересную характеристику дал ему Мец (см.: Meц. Ренессанс, с. 89).

20 Подробно эта история изложена у Хилала ас-Саби в Тухфат ал-умара', с. 36—38.

21 Хаджиб ал-худжжаб — “главный хаджиб”. Титул главного хаджиба был впервые пожалован халифом ал-Муттаки Бадру ал-Харшани в 329/940 г. (см.: ан-Нуджум аз-захира, т. 2, ч. 1, с. 294—295).

22 Хадим харами раса'или — слуга, чаще всего евнух, которому был разрешен вход в гарем и через которого осуществлялась связь гарема с внешним миром (примеч. Аввада).

23 Даннийа — головной убор конической формы, высотой около двух пядей, изготовлявшийся из листового серебра, унизанного чернеными серебряными бусинами, с медными пластинами, спускавшимися на грудь. Предназначался для знати, судей и духовенства (примеч. Аввада).

24 Так в рукописи (дважды, см. ниже). Издатель считает, что имелся в виду, вероятно, сахн ас-салам, т.е. аудиенц-зал (см.: ас-Саби. Русум, с. 80, примеч. 2 и 3).

25 На территории халифской резиденции появляться верхом не разрешалось.

26 См. примеч. 9 к гл. 1.

27 Мизабба — одна из инсигний верховной власти халифа. Опахала введены в употребление при дском халифе ал-Мансуре.

28 Одна из инсигний верховной власти в халифате. Этот плащ представлял собой квадратную накидку, полосатую или черного цвета. По преданию, этот плащ получил в подарок поэт Ка'б ибн Зухайр за касыду, восхваляющую пророка и корейшитов. Впоследствии его выкупил Му'авийа, в дское время он стал инсигнией верховной власти. Так было вплоть до завоевания Багдада монголами. См.: EI, Bd 1, с. 830.

29 Посох пророка. Инсигния верховной власти халифа.

30 Знаменитый меч пророка под названием Зу-л-фикар, бывший с Мухаммадом в битве при Бадре.

31 Русафийа — высокий головной убор, который носили халифы и члены их семей.

32 Ал-Мутаххар ибн 'Абдаллах — вазир буидского султана 'Адуд ад-Даулы. Ум. в 369/979-80 г.

33 Абу-л-Касим 'Абд ал-'Азиз ибн Йусуф ал-Хаккар — глава дивана переписки при 'Адуд ад-Дауле, Ум. в 388/998 г.

34 Джабра'ил ибн Мухаммад — конный вестовой в Багдаде.

35 Асфар ибн Кардавайх — предводитель войска ' Адуд ад-Даулы (примеч. Аввада).

36 См. примеч. 38 к гл. 1.

37 Абу Ахмад ал-Хусайн ибн Муса ибн Мухаммад ибн Ибрахим ибн Муса ибн Джа'фар ал-Мусави. (304—400/916—1009)—известный проповедник буидского времени. Обладатель многих почетных титулов: ат-Тахир (безупречный), Зу-л-манакиб (обладатель достоинств), ал-Аухад (первейший). Буид Баха' ад-Даула, высоко ценивший ал-Мусави, назначил его на должность главного кади, однако халиф ал-Кадир не утвердил его на этом посту. Впоследствии ал-Мусави исполнял обязанности накиба и предводителя хаджжа.

38 См. примеч. 5 к гл. 3.

39 Абу-л-Хусайн Мухаммад ибн Абу Мухаммад 'Убайдаллах ибн Ахмад ибн Ма'руф — верховный судья (примеч. Аввада).

40 Мухаммад ибн Салих ибн 'Али ибн Йахйа ибн 'Абдаллах ал-Хашими — судья Багдада. Ум. в 369/979-80 г.

41 Абу Таммам ал-Хусайн (ал-Хасан) ибн Мухаммад ибн 'Абд ал-Ваххаб ибн Сулайман ибн Мухаммад аш-Шариф — верховный судья Багдада. Ум. в 372/982-83 г.

42 14 джумада I 364/30 января 975 г. буидский султан 'Адуд ад-Даула, одержав победу под Васитом над тюрками Алфтегина, вступил в Багдад. Покидая Багдад, тюрки насильно увели с собой в Тикрит халифа ат-Та'и'. 'Адуд ад-Даула, стремясь придать своему правлению законную силу, вскоре вернул халифа в столицу. Об этом см.: Ибн ал-Асир, т. 8, с. 476—477.

43 Курси муртафа' — инсигния верховной власти халифа, унаследованная от Сасанидов. См.: Sourdel. Les questions, с. 13l.

44 Даст — подушка специально для халифского трона в отличие от фарш :(мн. ч. фуруш) — обычная подушка.

45 Хазз — полушерстяная ткань.

46 Дибадж — род атласной ткани, чаще всего переводится как “парча”. См.: Иностранцев. Торжественный выезд, с. 42, № 4.

47 Саклатун — тип драгоценной восточной ткани. См. о ней: Иностранцев. Торжественный выезд, с. 42, № 4.

48 Тайласан (мн. ч. тайалиса) — зеленая полушерстяная накидка, которую носили знатные ученые мужи (примеч. Аввада). См. также: Me ц. Ренессанс, с. 307.

49 Каракифа — головной убор, конусообразный колпак, который в дское время носили факихи и судьи (примеч. Аввада).

50 Сус — город в Тунисе, славившийся выделкой шелков.

51 См. примеч. 122 к гл. 2.

52 Таук, см. об этом: Силат та'рих ат-Табари, с. 3, 35.

53 Афшин Хайдар ибн Кавус — тюркский военачальник в правление халифа ал-Му'тасима. Известен своими победами над византийцами в Малой Азии, а также подавлением восстания Бабека. В 226/841 г. был обвинен в измене исламу и заключен в тюрьму, где и умер голодной смертью.

54 В рукописи ошибочно упомянут халиф ал-Му' тадид вместо ал-Мутасима.

55 Бадр ал-Му'тадиди — вольноотпущенник халифа ал-Му'тадида, полководец, убит при халифе ал-Муктафи в 289/901-02 г.

56 My'нис ал-Музаффар — знаменитый военачальник, первый, кто получил титул алир ал-умара сосредоточивший в своих руках военную и светскую власть. При восшествии на престол ал-Кахира (во второй раз) Му'нис был схвачен и зверски умерщвлен в 321/933 г. См.: Мец. Ренессанс, с. 294; EI, Bd 3. с. 781.

57 Али ибн Йалбак — один из военачальников при Му'нисе (см. примеч.7 к гл. 7). Уб. в 321/933 г. вместе с Му'нисом.

58 Баджкам — тюркский военачальник, амир ал-умара' в правление халифов ар-Ради и ал-Муттаки. Уб. в 329/941 г. См. подробнее: EI, Bd 1. с. 716—717.

59 Тузун — тюркский военачальник, которого халиф ал-Муттаки назначил главнокомандующим. Ум. в 334/945 г.

60 Текст этого документа был составлен Абу Исхаком ас-Саби и вошел в Раса'ил ас-Саби, с. 192—197 (примеч. Аввада).

61 Знамя халифа было черного цвета. На нем белым было написано: “Мухаммад — посланник Аллаха”. См.: Таджариб ал-умам, т. 1, с. 176.

62 Тахийа (мн. ч. тахайа) — “редкость, диковина”, чаще всего цветы или тамариск, которыми приветствуют гостей и украшают места пиршеств.

63 См. примеч. 96 к гл. 1.

64 Фараджийа — накидка с воротником, длинными рукавами и с застежкой на пуговицах сверху донизу (примеч. Аввада).

65 Гилала — короткое одеяние типа туники. См.: Dozy. Noms des vetements, с. 319—323.

66 Мискал — мера веса, иракский канонический мискал равен 4,46 г. См.: Хинц, с. 15.

67 Хурдази — хрустальный сосуд с узким горлышком, расширяющийся к основанию, или кувшин с ручкой и носиком для вина или масла (примеч. Аввада).

68 Нафсаджийа — сосуд из серебра или золота; ваза, в которую ставят цветы (примеч. Аввада).

69 Надд — ароматическое вещество, смесь мускуса, амбры и муската (примеч. Аввада).

70 Шаммама — сильно пахнущее благовоние (примеч. Аввада).

71 Кихф (мн. ч. акхаф, или кухуф. или кихафа) — деревянный сосуд для вина, формой напоминающий человеческий череп, емкостью 1,0312 л; куб (мн. ч. акваб) — кубок, чаша без ручки; нисфийа — сосуд емкостью 0,5 л; сулсийа — сосуд в 1/3 л; нафидж (мн. ч. навафидж} — сосуд для мускуса (примеч. Аввада).

72 Тарима — сундук из дерева ценной породы, в него обычно складывались дорогие ткани (примеч. Аввада).

73 Насир ад-Даула Абу Тахир Мухаммад ибн Мухаммад ибн Бакийа — вазир Бахтийара 'Изз ад-Даулы. Вначале он был шеф-поваром при дворе Му'изз ад-Даулы, в 362/973 г. 'Изз ад-Даула назначил его вазиром. После завоевания Багдада и перехода к власти к 'Адуд ад-Дауле в 364/975 г. Ибн Бакийа переходит на его сторону и получает в управление Васит. На этом посту он выказал 'Адуд ад-Дауле неповиновение и интриговал против него, поддерживая 'Изз ад-Даулу. Последний же приказал схватить его и ослепить. Затем Ибн Бакийа был выдан 'Адуд ад-Дауле, который приказал бросить его под ноги слонам (казнь, впервые примененная при исламе). См.: EI, Bd 2, с. 389.

74 Изар — здесь: рубаха, надеваемая под верхнее платье. О других значениях слова изар см.: Dozy. Noms des vetements, с. 24—46.

75 Джунаг — богатая накидка на седло, употреблявшаяся в качестве украшения (примеч. Аввада).

76 В IV/X в. в Аммане находился один из монетных дворов (примеч. Аввада).

77 Различные виды благовоний.

78 Сукк — благовоние.

79 Квартал ткачей, выходцев из Тустара (Хузистан), который славился на средневековом Востоке изготовлением дорогих тканей; был расположен в западной части Багдада, между Тигром и кварталом Баб ал-Басра.

80 Султан ад-Даула Абу Шуджа' ибн Баха' ад-Даула Фируз ибн 'Адуд ад-Даула — буидский султан (403—412/1012—1021).

81 Мухаммад ибн ' Али ибн Халаф, он же Фахр ал-Мулк — знаменитый вазир эпохи Буидов. Уб. в 408/1017-18 г.

82 Название этого дирхема происходит от слова хумаси (“состоящий из пяти частей”).

83 См. об этом: Субх ал-а'ша, т. 6, с. 227—229 (примеч. Аввада).

84 Нисба — прозвание человека, чаще всего по месту рождения или проживания, грамматически выражается именем относительным с окончанием на долгое и.

85 См. примеч. 1 к гл. 2.

86 Зайд ибн Сабит — один из ближайших сподвижников Мухаммада, участвовал в составлении окончательной редакции Корана. Ум. в 45/665-66 г. См.: El, Bd 4, с. 1293.

87 Кусе ибн Са'ада — один из знаменитых доисламских ораторов. Ум. в 600 г.

88 Указ — местность недалеко от Таифа, где в доисламское время ежегодно происходили большие ярмарки, на которых устраивались состязания поэтов и ораторов. См. подробнее: Му'джам ал-булдан, т. 3, с. 704—705.

89 Сулайман ибн Вахб — глава секретарей при ал-Ма'муне, вазир в правление ал-Мухтади и ал-Му'тамида. Ум. в 272/885-86 г. (примеч. Аввада).

90 Йамин ад-Даула Абу-л-Касим Себуктегин — правитель Хорасана и Сиджистаяа. Был удостоен четырех почетных титулов: Йамин ад-Даула (правая рука державы). Амин ал-Милла (опора веры). Низам ад-Дин (вероустронтель), Насир ал-Хакк (правозаступник). Ум. в 421/1030 г.

91 Почетный титул в этот период, как правило, включал слово даула — “держава”, “династия”. Например: 'Адуд ад-Даула, 'Изз ад-Даула и т.д.

Текст воспроизведен по изданию: Хилал ас-Саби. Установления и обычаи двора халифов. М. Наука. 1983.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.