Папа взглянул неблагоприятно на покорение Риги и потребовал у ордена (7 мая 1330 г.) удовлетворить архиепископа. Орденский прокурор Конрад заявил, что Рига взята по праву войны за то, что архиепископ с литовцами опустошил орденские земли, что орден взял епископские замки не для удержания за собою, а лишь для защиты, и что, наконец, Рига не есть архиепископский, а имперский город. Папа потребовал однакоже возвратить apхиепископу его замки, его столовые имения у Лубанского и Буртневского озерах и вознаградить убытки по совестливой оценке. Папское письмо имело нecoмненнoe влияние на то, что магистр Мангейм дал ордену грамоту от 15 августа на сравнительно легких условиях. Дело о вознаграждении архиепископа и возвращении ему замков и столовых имений тянулось до 1336 г., когда папа назначил экзекутором дерптского епископа и, под угрозою отлучения от церкви, потребовал исполнения его решения по вознаграждению архиепископа. Орден исполнил требование, но Рига все-таки оставалась в его руках, чем и кончилась распря, тянувшаяся целые десятилетия.

Рига присягнула ордену и, в знак признания главенства его над городом, в городской герб включен орденский крест. Справедливость требует сказать, что Мангейм был хоть и строгим, но справедливым, даже милостивым властителем Риги. Большая часть бюргеров, однакоже, не забывала своего архиепископа, и тем способствовала к появлению впоследствии двоевластия над городом.

24. Борхард фон Дрейлеве, двадцать четвертый магистр тевтонского ордена в Ливонии, 1341 — 47.

В 1341 г. на должность магистра в Ливонии поступил Борхард фон Дрейлеве, который магистр в начале своего управления, в день Благовещения, стал строить великолепные замки на русской границе: Мариенборг и Фрауэнборг, к великой досаде [235] русских, которые потому и собрались, чтобы снова разрушить эти замки, выстроенные слишком близко к их земле. И когда они подошли к Мариенборгу и развели ужасный, густой дым, чтобы уничтожить в замке немцев, тогда немцы оборонялись истинно по рыцарски и убили 82 русских, не считая раненых. Хотя немцы и терпели великую беду от дыма, но они все таки одержали победу. Тогда Арнольд Фитингоф назначен был первым командором в Mapиeнбург. Эта война с русскими продолжалась еще некоторое время, в которое магистру пришлось достаточно потрудиться вместе со всем своим орденом.

Во время управления этого магистра в 1343 году в ночь на св. Георгия гарриенские крестьяне в Ливонии совершили ужасное злодеяние, безжалостно умертвив и предав смерти всех дворян немцев, молодых и старых, женщин и девиц, детей дворянских и слуг, и всех, кто только был немецкого происхождения. Тогда немцы находились в большой беде и опасности от мятежных крестьян в Гарриене и Вирланде, в Вике и на Эзеле и во всей Эстонии. В ту самую ночь, когда совершены убийства, несколько мужчин, женщин и девиц из дворян бежали без одежд и обуви чрез леса и болота в Виттенштейн, а некоторые в Ревель. Тогда не было дано пощады и монастырям, потому что в монастыри в Падисе также убито 28 монахов. После того крестьяне собрались в числе 10,000 человек, избрали из своей среды королей и князей и осадили город Ревель вместе с датским наместником в ревельском замке. Подобную же игру затеяли и викские крестьяне и осадили в Гапселе своего епископа со всеми канониками и многими дворянами. Кроме того эзельские крестьяне в то же лето на день св. Иакова убили на Эзеле всех немцев и осадили также орденского фохта вместе со всем конвентом в Пойде и когда фохт со своим конвентом не мог долее держаться в Пойде, то он потребовал для себя и своих людей свободного пропуска, что ему крестьяне торжественно обещали, но не сдержали слова. Потому что когда фохт со своими спутниками отступил от Пойды, то крестьяне всех их убили и умертвили, так что ни один из них не спасся.

Ревельскис крестьяне отправили своих послов к епископу в Або и в Выборг, прося помощи, и обещали шведам выдать город Ревель. Но между тем датский наместник просил помощи у магистра Борхарда фон Дрейлеве. Этот магистр, вняв усиленным просьбам как наместника, так и притесненных дворян, быстро ополчился, чтобы избавить город Ревель от осады и наказать мятежных крестьян.

Когда же крестьяне под Ревелем узнали о прибытии магистра, то отправили к магистру своих послов и предлагали [236] сдаться ему с таким условием, что они хотели быть данниками только магистра и ордена, но никакого дворянина не хотели они признавать за власть над собою, или предпочитали все умереть, потому что дворяне довольно долго оказывали им большое высоко мерие и всякого рода тиранства. Но властители и другие дворяне, друзья которых были умерщвлены крестьянами, усердно просили магистра, чтобы он не оказывал милосердия убийцам и не оставлял бы столь ужасных убийств безнаказанными. Затем магистр рродолжал войну и постепенно в схватках уложил много крестьян, чрез это нанес им значительный урон; наконец, он напал на крестьян под Ревелем и убил их почти всех, около 10,000 человек. После такой победы была большая радость и торжество как у датского наместника, так и у всех немцев в стране, и в городе Ревеле. Тогда они толпами бежали из города и с радостью осматривали трупы. За такое благодеяние датский наместник ласково благодарил магистра и просил его о дальнейшей помощи против шведов, которых ожидали. Тогда магистр поручил замок и город Ревель властителю Госвину ф. Эрке, командору феллинскому, совместно с королевским наместником и сам поспешно двинулся к Габселю, чтобы освободить от осады епископа и других немцев в Габселе. Но когда викские крестьяне под Габселем узнали о прибытии магистра, то все они бежали в леса и болота, и таким образом габсельцы также были спасены. Между тем прибыли финны из Выборга на нескольких кораблях, которые снарядили крестьянские послы, и когда они услышали, что крестьяне разбиты и город Ревель освобожден от осады, то они подошли к городу Ревелю и относительно крестьян прикинулись, будто ничего не знают, а стали жаловаться на различные вещи по датским делам. Тогда командор Госвин фон Эрке и наместник ласково их уговорили и успокоили, хорошо угостили и таким образом отправили их с добрым ответом. Когда же прочие крестьяне страны услышали, что так случилось с друзьями их под Ревелем, то некоторые из них пригласили русских, чтобы они опять бились с немцами; может быть к ним отойдут все крестьяне в стране. Русские не долго медлили, но скоро вторглись в епископство дерптское. Но епископские люди и некоторые вассалы мужественно встретили русское полчище при Оденпе и уложили их на месте более 1,000, а остальных обратили в бегство. При этом убиты и некоторые братья ордена и многие дворяне, между ними некто по имени: Иоанн фон Левенвольде.

Затем Борхард фон Дрейлеве, магистр ливонский, двинулся на Эзель к Винтерстагену, дабы наказать мятежных крестьян, убивших фохта с целым конвентом в Пойде и всех немцев, которые там находились; и он стал лагерем со своим [237] войском в Каррисе, где он стоял спокойно целых восемь дней и его войско опустошило эзельскую землю вдоль и поперек и убил около 9,000 человек, старых и малых. Но тут эзельцы пожелали помилования, которое и получили ценою тяжелых условий и уговоров. Тогда они должны были отдать все свое оружие и отвезти его в замок Леаль; кроме того они должны были немедленно начать строить замок Зонненборг, если только они хотели остаться в живых. Это случилось в 1345 г.

В то время как магистр находился со своим войском в Эзеле, в страну во время его отсутствия вторглись литовцы и ночью при посредничестве одного изменника семигала овладели замком Тарветеном в ночь на Reminiscere, убили там 8 братьев ордена и еще других немцев, затем они поспешно двинулись далее на Митаву, совершенно сожгли посад, так что огонь перебросился в самый бург Митов, где многие братья ордена с 600 других людей погибли от пожара.

Тогда литовцы стремительно дошли до самой Риги, пробыли там половину ночи и оттуда двинулись к Ниэмеле и быстро овладели Форбургом. Но их снова отбили. Затем они отправились под Зегевольде и у Валка стояли спокойно две ночи, и кругом страну ужасно опустошили, угнали из округа зегевольдского до 260 человек, а также из епископства рижского более 1,000 чел и много скота. Случилось это постом в 1345 г.

Говорят, что также во времена этого магистра произошло восстание феллинских крестьян, которые сговорились между собою убить в замке Феллине командора вместе со всеми немцами. И так как замок был сильно укреплен, то они придумали хитрую проделку, как им незаметным образом выполнить свой замысел. Заведено было обыкновение, что крестьяне феллинской области должны были приводить и отдавать в замок Феллин свою подать хлебом. Поэтому крестьяне условились так, что их большое множество, по силе равное немцам в замке, все в один день поедут в замок Феллин на своих санях и с большими хлебными мешками; но в своем мешке каждый вместо хлеба должен был ввезти в замок по сильному мужику с оружием; и когда они в достаточном количестве приедут, то всякий должен будет скоро развязать свой мешок и выпустить из него мужика, а таким образом они все общими силами должны были ударить на немцев и перебить их. Этот замысел очень понравился крестьянам и назначен был день, в который это должно было совершиться, именно в вечер св. Фомы. Но об этом мошенничестве донесла и открыла немцам феллинского замка одна старуха, сын которой также был участником в этом заговоре, потому то она заботилась об сыне — пришла к немцам и [238] просила их, чтобы они пощадила ее сына; она также сообщила немцам каким знаком будет намечен мешок, в котором будет находиться ее сын. Эта просьба была исполнена за объявленное ею известие; когда же крестьяне прибыли к замку Феллину с санями и мешками, то их впустили столько, со сколькими надеялись справиться. Тут немцы были уже на готове с оружием и всех в мешках покололи и подушили. В наказание за это и в память на вечные времена немцы положили и назначили на всех крестьян феллинской области, даже и на не виновных, новую дань, которую они обязаны были платить в вечер св. Фомы. Этот магистр управлял шесть лет.

Прим. перев. Магистр Борхард Дрейлеве, по показаниям Вартберга (см. выше стр. 103) управлял ливонскими орденскими делами с 24 июня 1240 по 14 декабря 1355 г., а не с 1341 по 1337 г., как показано у Рюссова.

Магистр Дрейлеве сменил Мангейма в то время, когда орден совершенно уже управился с Ригою, когда внутренняя борьба в Ливонии стихла. С 1323 по 1341 г. (см. выше стр. 146) ливонцы не трогали псковичей и в псковской летописи не отмечено за это время ни одного известия о войне с орденом. Войны не было: ордену было не до Пскова во все эти 18 л., но и псковичи, новгородцы и полочане вовсе не находились в таком положении, чтобы воспользоваться ливовскими смутами. Чуть лишь смуты кончились и у ордена развязались руки, как начались и неприязненные действия против Пскова, а чтобы начать их, достаточно было самого незначительного повода.

У Вартберга (см. выше стр. 103) указано из за чего начались неприязненные действия. Немцы убили 9 сентября 1341 г. (во Пскове, по Вартбергу, в селе на Опочке по псковскому летописцу послов 5 муж), псковичи не замедлили напасть на дерптские земли и стали кланятся новгородцам о помощи, зная, что немцы не оставят набега без отомщения. Новгородцы помощи не дали, немцы пришли в декабре 1341, пришли со всею силою, поставили городок (Нейгаузен на реке Пивже) на псковской земле. Псковичи начали мелку войну, ездили воевать немецкие села. Как производилась эта война, можно видеть из следующего рассказа летописца (см. историю России Соловьева, III, стр. 318): двое удальцев: Филип Ледовиг и Олферий Релкович, подговоривши 60 человек поречан (село Поречье, в псковском уезде) послали спросить островичей (город Остров, псковской губернии): "Хотите ли ехать воевать Латыгору". Островичи согласились и назначили срок, когда собираться всем вместе на княжем селе — Изгоях. Поречане прибыли, но островичи замедлили, а между тем немецкий отряд, состоявший более чем из 200 человек, явился опустошать псковскую область; 60 человек псковичей, не дожидаясь товарищей, схватились биться с немцами, бились с солнечного восхода до [239] полудня, потеряли Ледовича и Селковича и еще семь человек своих, утомились и отступили: очень было им тогда "притужко" — говорит лелописец. Немцы не преследовали их, а начали переправлять трупы своих убитых за реку Великую; в это время явились островичи с посадником своим Васильем Онисимовичем, ударили со свежими силами на немцев; одних убили, других потопили в реке, а те, которые переплыли ее с трупами, бросились бежать, покинув мертвых.

25 марта 1342 г. магистр заложил против псковичей два замка Фрауэнбург и Мариенбург и потом осадил Изборск. Хотя литовские князья Ольгерд и Кейстут и прибыли в Псков на помощь, но помощи, однако, не оказали. Ольгерд говорит псковичам: "сидите в городе, не сдавайтесь, бейтесь с немцами, и если только не будет у вас крамолы, то ничего вам не сделают. А если мне пойти со всею силою на их великую силу, то столько там падет мертвых, и кто знает чей будет верх?" Пять дней немцы стояли под Изборском, и вдруг отступили, пожегли "пороки" и города свои, не зная, что в Изборске воды не было, и что он потому не мог долго держаться. Псковичи стали уговаривать Ольгерда креститься и сесть у них на княжение. Ольгерд отказался, говоря, что уже крещен, но согласился, чтоб сын его Андрей крестился и остался княжить в Пскове. Литовские князья вышли из псковской области, истребив, однако, в ней хлеба и травы.

В мае 1343 года псковичи с изборянами пошли воевать немецкую землю. Пять дней и пять ночей воевали они села около Одемпэ, не слезая с коней, воевали там, где не бывали их отцы и деды, и поехали назад во Псков с большим полоном. Немцы нагнали их близ Нового городка (Нейгаузена), вступили в бой и потерпели поражение.

Лет пять после этого орден не возобновлял своих нападений на псковские земли, отвлеченный от Пскова восстанием эстонских туземцев, начавшимся с 22 апреля 1343 года, восстанием, не бывалым по своим размерам и свирепости.

До последнего времени оставалось неизвестным, каким источником руководствовался Рюссов при описании событий, происходивших в первой половине XIV столетия (главным источником при описании предшествовавших событий служила рифмованная хроника Альнпеке). Это разъяснилось, когда в библиотеке бременского музейного общества была найдена в 1870 году рукопись ливонской хроники Реннера. Рукопись эта была издана в 1876 г. в Гетингене Рихардом Гаусманом и Константином Кельбаумом под заглавием: "Iohanu Renner's Livlandiche Historien", — того самого Реннера, которого бременская хроника находится в рукописных (неизданных поныне) списках во многих германских библиотеках и о ливонской хронике которого встречали упоминания в прошлом столетии. [240]

Иоганн Реннер родился в средине двадцатых годов XVI столетия в Текленбурге близ Оскабрика. С 1556 по 1560 год он находился на службе в Ливонии у иервенского фохта Берта фон Шмертена, из Ливонии около 1560 г. воротился на родину в Германию, служил в Шпейере, а потом в Бремене и умер, по всей вероятности, около 1533 г.

Он, следовательно, был современником Рюссову и проживал в Ливонии в самый разгар ливонско-русской войны и записывал все виденное и слышанное. Записки его составляют ценный материал для истории ливонских событий с конца пятидесятых годов XVI столетия. Но к своим запискам он предпослал полный обзор всей предшествовавшей истории Ливонии, при чем руководствовался рифмованною хроникою Альнпеке, дошедшею до нас, и другою хроникою, также рифмованною, написанною, как он говорит в предисловии к своей летописи, священником Варфоломеем Генекеном (Hoeneken), которая до нас не дошла, хотя и есть указания, что она существовала еще в начале XVII столетия. Очень быть может, что эта хроника со временем где нибудь и найдется в древних архивах, но в настоящее время она известна лишь по тем выпискам, которые сделал из нее Реннер. Эта вторая рифмованная хроника рассказывает ливонские события с 1315 (вернее с 1328 г.) по 1348 год и ею то именно пользовался и Рюссов при составлении своего описания ливонских событий с 1315 по 1348 г.

Это оказывается из сличений рассказов Рюссова и Реннера (оба писаны на нижненемецком наречии), причем оказывается также, что Реннер делает выписки из Генекена несравненно обильнее, чем то делал Рюссов. Издатели летописи Реннера напечатали все то, что он заимствовал из других авторов и обеих хроник особым мелким шрифтом и отметили на полях откуда именно и что заимствовано, за тем все, что принадлежит самому Реннеру, напечатали шрифтом более крупным, так что читатель совершенно ясно видит, что именно и откуда выписано и что именно есть собственное произведение летописца.

Эстонское восстание 1343 года, важное по своим последствиям, и Рюссов и Реннер изложили по рифмованной хронике Генекена, с тою разницею, что Реннер не был так скуп на выписки, как Рюссов, потому составитель этой книги и признал неизлишним поместить здесь из Реннера нижеследующую целую главу об эстонском восстании, напечатанную на стр. 86 — 93 "Livlaendische Historien". [241]

Как эстонцы в Гарриене, Вике, и на острове Эзель начали большую резню, умертвили всгех немцев и призвали на помощь шведов и русских, из чего произошла жестокая война; однако, все опять приведено к доброму концу.

В 1343 г., в ночь на Юрьев день, случилась большая резня в Гappиeне, ибо гарриенские эстонцы захотели иметь собственных королей и начали дело таким образом. Стоял на возвышении дом, который в ночь на Юрьев день захотели зажечь, затем они хотели разом произвести нападение и умертвить всех немцев, с женами и детьми. Так и сделано было, и начали они убивать дев, жен, слуг, служанок, благородных и простых, молодых и старых; все, кто был немецкой крови, должен был умереть. В падисском монастыре они умертвили 28 монахов и сожгли монастырь. Они сожгли все дворянские усадьбы, бродили по стране взад и вперед и умерщвляли всех попадавшихся им немцев. Затем выбрали они себе четырех эстонских крестьян королями, которые надели позлащенные шпоры и пестрые мантии, на голову надели себе девичьи диадемы (в то время употреблявшаяся и позлащенные), похищенные ими, повязали вокруг тела позлащенные пояса: это было королевским их нарядом. Кто спасся от мужчин из жен и детей, тех убивали эстонские бабы, жгли церкви и обители. Когда это случилось, то короли эти с эстонцами удалились и осадили Ревель с 10,000 человек, там они разбили рыцарей. Но они опасались, что, если не получат помощи извне, то владычество их просуществует недолго. Посему они отправили в Швецию к абовскому фохту за помощью, сообщая, что они умертвили всех немцев в Гарриене, за то, что те измучили, истязали, притесняли, так что они даже за великую и тяжкую работу свою не имели мякинного хлеба; за это немцам пришлось в свою очередь поплатиться; и так, если он подаст им добрый совет и помощь, то они покорятся ему; осадили они также Ревель, который передадут ему без удара меча. Фохт обещал вскоре придти к ним с большим войском. Таким образом, посланцы прибыли опять с радостью под Ревель и принесли весть, что Фохт вскоре прибудет с большим войском.

Чрез несколько дней после того викские эстонцы также умертвили всех немцев, коих могли найти, подобно тому, как это случилось в Гарриене; выступили в путь и осадили Гапсаль, умертвив в Вике 1,800 человек, старых и малых.

В этой беде спасался бегством, кто только мог. Таким образом, мужчины, женщины и дети, голые и босые, прибежали в Вейсенштейн и сообщили фохту об плачевной резне, случившейся в Гарриене. Получены были также письма в Вик, того-же [242] содержания, тогда фохт поспешно написал магистру ордена. Магистр тотчас же послал к эстонцам орденского брата, умевшего говорить их языком и знакомого им, велев сказать им, что сообщено о великой резне, совершенной ими; он же, в воскресенье после праздника св. Креста, прибудет в Вейсенштейн, куда они должны прислать своих посланцев, так как там он рассмотрит, какой повод они имели к подобному нападению, и если вина окажется за немцами, то он приложит тщание опять все направить к лучшему. Это понравилось эстонцам, так как они, вероятно, рассудили, что не в состоянии долго провоевать с магистром. Магистр прибыл в Вейсенштейн, приказав своим людям следовать за собою, а также и из apиепископства рижского. Раз в деревню Равеник пришло 500 эстонцев, стали там варить и жарить, захватили большой скотный двор и хотели гнать скот в лагерь под Ревель. Узнал об этом брат Иоанн ф. Витте, командор тальковский, взял себе на помощь конюшего вейсенштейнского с другими орденскими служивыми, ворвался к эстонцам в деревню и убил их 300 чел.; остальные спаслись бегством. Таким образом немцы отправились опять домой. Об этой новости сообщено было магистру; он очень обрадовался и прибыл в Вейсенштейн, как выше сообщено. Туда прибыли: брат Госвин ф. Герке, командор феллинский, брат Дирк ф. Рамбоув, командор рижский, брат Вилькен ф. Ильзеде, фохт Иервенский, брат Герман ф. Незен, брат Андрей ф. Штейнберг и многие другие сановники ордена; туда же прибыл епископ ревельский и четыре эстонские короля с тремя служивыми. Тогда магистр спросил четырех королей, зачем они столь бедственно умертвили и избили немцев от старого до малого. На это один из них отвечал, что их так долго мучили и истязали, что они не могли дальше вытерпеть или ждать. Магистр опять спросил, зачем они убили бедных монахов в Падисе. Те отвечали, что за ними было вины довольно, и если бы еще оказался в живых немец, хоть бы в локоть длиною, то и тот должен умереть; но если он (магистр) хочет принять их в подданство (так как они подвластны королю датскому), то они будут ему повиноваться, а впрочем не хотят иметь никаких бар или господ. Магистр отвечал, что ему не подобает оставлять без наказания убийц, совершивших подобную резню, какой не слыхано от сотворения Mиpa; так пусть же они остаются в том месте, пользуясь полной свободой, пока он явится опять с любовью и не отомстит эстонцам. Услышав эти слова, короли рассердились и потребовали, чтобы их отпустили к их войску и им попытать счастия; также хотелось бы им поступить по крайнему разумению. Они говорили также тайно, что убьют всех [243] этих господ и тогда охотно умрут с великою славою. Выслушав их, магистр отправился оттуда и приказал Иервенскому фохту хорошенько обходиться с этими гостями. Это случилось на вышке в Вейсенштейне. Тогда один из эстонцев вознамерился убить фохта; это заметил его отрок (оруженосец) и заслонил собою своего господина, быв притом ранен в грудь и дважды в руку. Тогда приспела привратная стража этого сановника и изрубила в куски всех этих эстонцев и королей и служивых.

Немедленно магистр двинулся с великою силою к Ревелю, прибыл в деревню, называемую Киммоле и остался там сутки, чтоб дать собраться войску. Однажды в воскресенье, рано утром, до рассвета, пришли 200 человек эстонцев и хотели распространить свои поиски до этого места; на них произведено было нападение и 100 человек из них было убито; другие же спаслись бегством. Вскоре затем пришло еще 100 человек эстонцев, ничего не знавших об этом поражении; поэтому они были окружены немцами и 60 человек из них убито. Когда это случилось, то сели за стол и принялись за еду, но лошади стояли оседланный, на случай появления вновь неприятеля. В это время примчался слуга брата оберпаленского фохта и принес известие, что эстонцы появились с большими силами и хотят разбить фохта, а потому и требовал поспешной помощи. Немедленно же сели на коней и помчались к фохту, стоявшему в полумиле расстояния оттуда. По прибытии немцев, неприятели бежали в болото, называемое Канневер. Оно лежало, однако, так, что туда можно было проникнуть со всех сторон. Тогда магистр сказал своим, чтобы они сражались пешие; на это они согласились, слезли с коней и вошли в болото по горло. Из них были убиты брат Герман ф. Незен и еще два орденские брата, четверо дворян и 14 крестьян; однако и эстонцев спаслось немного. Магистр вышел из болота, мокрый и в грязи; но узнавши, что крестьяне опять собрались, он обратился к своим с речью и снова вступил в болото к крестьянам, и убили всех попавшихся им и возвратились потом в лагерь. Однако фохт иервенский должен был оставаться у болота и наблюдать за неприятелем. Последний через толмача своего велел кликнуть клич, что, ежели кто еще жив и сдается, тот будет помилован. Тогда вышли 15 эстовцев, оставшихся неуязвленными, один за другим, и просили пощады; если таковая будет им дана, то они с женами и детьми переселятся в Вейсенштейн; слово пощады было им сказано, почему они и сдались, а 1,600 человек было убито в этом болоте Канневер. Тогда фохт иepвенский двинулся в Биммеле для соединения с другими.

Оттуда магистр отправился к Ревелю и, приблизившись к городу в середу на одну милю, собрал своих на совет и [244] сказал, что есть большое болото, длиною в милю, в котором мог бы засесть неприятель, увидя сие многочисленное войско; поэтому он советует послать вперед две хоругви с тем, чтобы задержать его и не дать ему скрыться в это болото. Это было им по мысли, для чего избраны были фохт треденский и фохт венденский, которые и двинулись туда. Там фохт венденский обратился к эстонцам, говоря, что магистр послал спросить их, не думали ли они положить оружие и сдаться; если они это сделают, то будут помилованы, с тем однако, чтобы выдать зачинщиков резни. На это эстонцы согласились. Между тем, по приближении главных сил, фохт поехал навстречу магистру и сказал ему о том, что он сделал, а также и то, что эстонцы хотят сдаться, не обнажая меча. Затем магистр собрал все войско и сообщил им это, требуя их совета. Тут все восстали против этого и сказали, что, так как эстонцы умертвили их друзей и родных, то они хотят отомстить за это и не желают помилования этих убийц. Таким образом фохт опять был послан к эстонцам и отказал им в пощаде, предоставляя им право сопротивляться. Эстонцы немедленно же побежали в упомянутое болото, но это мало им помогло, ибо в короткое время было убито их 3,000, напротив чего убит был один молодой рыцарь ордена. Когда бой окончился, вышло много народу из города Ревеля посмотреть на убитых; между ними был один гражданин, который также стал ходить промеж мертвых, как вдруг вскочил на ноги эстонец, нагой и облитый кровью, и чуть не умертвил гражданина (такая была у них вражда к немцам, что полумертвый хотел еще убить гражданина); это заметил всадник, примчался и докончил эстонца. Затем магистр поставил свой шатер у замка на поле. Тут приведен был к магистру взятый в плен немец, который, боясь за свою жизнь, передался к эстонцам; он признался, что через 5 дней прибудет фохт абовский со многою силою и окажет помощь эстонцам, ибо шведы давно уже замышляли захватить в свои руки Ревель. Таким образом этот изменник-немец был повешен за ноги. Затем прибыли из замка королевско-датские начальники в Ревеле, благодарили магистра за спасение и за то, что они избавились от эстонцев и притом объяснили: лишась жен, детей и всего имущества, они не могут сопротивляться шведской короне, да и не могут с честью принять на себя ответственность за отнятие у короля датского этих местностей (ибо Гарриен с Ревелем и Вирландия, где лежит Везенберг, принадлежали датской короне); почему и просят магистра быть их покровителем и дать им начальником господина Госвина фон Герке, с тем, чтобы он был и наместником везенбергским. Магистр не имел охоты накликать на [245] себя опасность и мешаться в дела чуждых стран, но, в виду вышеупомянутой нужды, согласился на это, сказав однако: так как эти крепости имеют незначительные доходы, то он желает знать, как с ними поступать, чтобы из за них не было убытку. Они же возразили, что в течение года израсходовано будет сверх надлежащей дани, то они ему охотно заплатят и дадут ему в том запись с приложением печатей. Таким образом Госвин ф. Герке назначен был начальником этих крепостей от имени королевского. Затем умерщвлены были главнейшие эстонцы и зачинщики резни.

В одну пятницу после того магистр снялся с лагеря, двинулся к Гапсалю и затем хотел освободить епископа и попов от осады; когда эстонцы заметили это, то побежали в болота, леса и трясины.

В следующее воскресенье приплыл фохт выборгский с большим войском к Ревелю, но не дерзнул выйти на берег.

В понедельник прибыл фохт абовский, по имени Николай Сон; тот вышел на берег, но не знал, что эстонцы уже разбиты. На рейде стояло любекское судно; с него отправился корабельщик на лодке к фохту абовскому и рассказал ему, в каком положении находились дела и что эстонцы разбиты, а также, что магистр избран охранителем страны гарриенской и вирландской. При этой вести фохт рассердился и стал грозить, впрочем отправил гонца в Ревель и требовал свободного пропуска. Магистрат дал ему таковой с тем, чтобы он сам прибыл на берег. Когда же он прибыл в замок к брату Госвину фон Герке, то начал рассказывать о высокомерии короля датского в отношении к его государю, королю шведскому, почему он и хочет отомстить ему, захватив эту страну, о чем ему и следует подумать. На это Госвин отвечал, что ему не приходилось бы снова угрожать стране, претерпевшей великое бедствие от эстонцев: еслиже между обоими королями возникнет неприязнь, то он постарается окончить ее по добру. Этим фохт удовольствовался и они заключили между собою мир. Но последний в тот же день еще был нарушен, ибо шведы на лодках пристали к берегу, захватили ревельский городской скот и угнали его, или закололи, и снова возвратились в Швецию.

Между тем два эстонца из Гарриена прибыли во Псков и сообщили русским, что все гарриенские немцы с магистром и братьями ордена убиты и что эстонцы избрали себе короля; если они хотят постараться получить славу, то могут приобрести себе страну. Тогда русские собрали 5,000 человек, вторглись в епископство дерптское, ужасно грабили и жгли, умерщвляли близ Оденпе людей и скот, что им ни попадалось. Брат Дидрих [246] фон Рамбоув стоял тогда в Киринпе и, получив о том весть, собрал братьев ордена, оруженосцев и целый отряд войска; на помощь ему пришли вассалы епископства и брат Гиллебрант фон Лентен, фохт оберпаленский, а также оба фохта: каркусский и сакальский; послал он также грамоты в Оденпе. Эти грамоты господин Иоанн Икскуль вручил одному эстонцу для доставки в Тарваст, чтобы и те пришли; но крестьянин дорогою добрался до пива и завалился там, так что грамоты не достигли своего назначения. Таким образом, брат Дирк со своим отрядом двинулся против русских и напал на них; брат Иоанн де Витте отважно бросился в среду неприятелей. В той же хоругви был рыцарь, по имени Иоанн фон Левенвольде; тот, с частью епископских вассалов, бросился на неприятеля и обратил его в бегство, так что русских погибло более тысячи, прочие-же бежали. Напротив того, пали господин Иоанн Левенвольде и брат Иоанн де Витте с двумя другими братьями и четырнадцатью человеками немцев.

В навечерие св. Иакова того же 1343 года, эзельцы умертвили всех немцев, старого и малого, подобно тому, как это случилось в Гарриене, утопили священников в море и двинулись в тот же день к замку Пойде, перед которым стояли восемь дней, очень хорошо зная, что замку не откуда получить помощи. Не в состоянии будучи удержать замок, фохт собрал людей на совет, чтобы просить мира и сдать замок. Это всем им понравилось, а потому они послали к крестьянам и велели им сказать, что полюбовно хотят сдаться. Крестьяне этому обрадовались, согласились свободно выпустить их, с тем однако, чтобы они ничего не брали с собою; каждому же господину разрешалось взять двух лошадей и сколько войдет во вьюк, дворяне же могли взять по одной лошади и по мечу. Когда, таким образом, врата были отперты, то они с горестью удалились, крестьяне же не сдержали обещания и побили всех каменьями. Так погиб фохт с пятью братьями ордена со множеством другого народа. Магистр Борхард написал великому магистру прусскому плачевную грамоту о помощи и сообщил ему об этих бедственных событиях в Ливонии. Тот прислал ему немедленно 2 командоров, 27 братьев и 600 хорошо вооруженных воинов. Те прибыли в Ригу на кораблях в навечерие всех Святых Божиих. Магистр обрадовался их прибытию и распределил войско там и сям; между ними был Вячеслав (Вацлав —Witzlaus), князь рюгенский. Молва разнеслась повсюду, что великий магистр прислал в Ливонию десять тысяч человек. Поэтому pyccкие стали готовиться к отпору. Гарриенцы сделали две засеки, а эзельцы — одну, за коими они хотели защищать своих жен, детей и имущество. В начали зимы магистр с [247] многочисленным войском двинулся в Гарриен и опустошил всю страну, а затем пешком приступил к засекам. Затем последовали крестьяне и напали на неприятелей. При этом тяжко ранены были два господина, один из Пруссии, другого же звали брат Буфф; оба умерли потом, но за то неприятели были побиты.

Затем брат Госвин, начальник ревельский, захотел узнать сколько погибло эстонцев с тех пор, когда началась первая резня; поэтому, он послал молодого парня из деревни в деревню и оказалось сорок тысяч человек, старых и малых.

Потом магистр предпринял поход на остров Эзель, но подойдя к Зунду, нашел его не замерзшим, почему он с грустию и воротился назад. Но скоро затем пришел человек и принес известие, что Зунд крепко замерз и что можно чрез него перейти. Тогда магистр собрал свое войско, двинулся на Эзель, грабил и жег, а потом отправился к засеке; та была велика и обширна, и в ней то собрались крестьяне. Он приблизился к ней пред восходом солнца и напал на неприятелей. Засека же была тщательно завалена деревьями и укреплена бруствером; в одном месте ее растащили крючьями. Затем брат Арнт фон Герке, товарищ зегевольдский, со знаменем вскочил на доски, и хотя ему проткнули руку, все таки он не покинул знамени, но вместе с другими ворвался в засеку. При этом пали 3 орденские брата и 9,000 эзельцев мужеского пола. Оттуда магистр двинулся к деревне Нектис. Туда прибыли посланцы от эстонцев, пали к ногам магистра и просили пощады, обещаясь никогда не действовать против христианства, но быть впредь покорными; таким образом были они прощены. Но недолго хранили они свое обещание, а вновь отпали, как сказано будет засим.

В Гарриене также собралось много крестьян, для того, чтобы взять Феллин. Но, не в состоянии будучи совершить это силою, они пустились на выдумки и велели посадить себя в мешки с рожью (которою они ежегодно должны были взносить дань) и таким образом ввезти в замок. Но это доказала женщина, сын которой был в том числе, которого она упросила помиловать. Таким образом, все другие были схвачены и брошены в тайник (это был весьма глубокий погреб в земле), где они погибли и их кости еще и поныне там. Таковый был исход войны в Гарриене и начинается опять рассказ об эзельцах.

Прим. пер. Что же вызвало этот кровавый эпизод ливонской истории?

Из ливонских властителей, датские короли были самыми щедрыми на раздачи ленов. Известно, что при самом первом подчинении Эстонии своему владычеству, датские короли раздали много [248] земельных участков в лены своим подручникам со всеми пользами, десятинами и доходами, но однакоже с оставлением за туземцами, проживавшими в ленных владениях, их земельных участков. Но датские короли, по смерти Вольдемара I, явились столь слабыми, что решительно не могли обуздывать своих вассалов не только в отдаленной Эстонии, но и в самой Дании. Барщина, подводная и воинская повинность, определявшаяся первоначально по размерам земельных участков, находившихся в собственности у туземцев, стали мало по малу зависеть от усмотрения господ (вассалов, помещиков). Усмотрения же эти были таковы, что эстонцам, народу несравненно более упорному и стойкому, чем латыши, ничего не оставалось делать, как отпадать от христианства. Они не раз и отпадали, но тем хуже становилась участь отпавших. Силою принужденные к повиновению, они обращались в дреллов, т. е. людей, не имвеших никаких политических прав, людей, составлявших вещь своего господина, т. е. таких людей, которыми первоначально были военнопленные или купленные невольники.

Жаловались на своих суровых и ненасытных господ эстонские крестьяне королю, но что мог сделать бессильный датский король со своими могущественными вассалами?

Эстонцам туземцам ничего не осталось делать, как поголовно восстать на своих помещиков.

Подробности эстонского восстания у Вартберга (см. выше стр. 103, 104 и 105) сходны с описанием Рюссова. Последствием эстонского восстания была продажа Эстонии тевтонскому ордену, но эта продажа произошла уже при преемнике Ворхарда, ливонском магистре Госвине фон Эркене, назначенном в эту должность 14 декабря 1345 г. (см. выше стр. 106).

25. Госвин фон Эрк, двадцать пятый магистр тевтонского ордена в Ливонии, 1347 — 60 г.

В 1347 году звания магистра удостоился Госвин ф. Эрк, командор феллинский, во время управления которого в Ливонии великий магистр в Пруссии, господин Гинрих Тюземер, откупил от короля Вольдемара III и брата его Отто земли Гарриген и Вирланд вмест с тремя городами и замками Ревелем, Нарвою и Везенбергом, со всеми принадлежащими им правами и вольностями, за 19,000 мар. лотного, чистого серебра по кельнскому весу. Эта покупка произошла в замке Мариенборг в Пруссии в 1347 году, в день Иоанна Крестителя. Тогда Отто, брат короля, вступил в тевтонский орден. После того, в день Всех Святых того же года, датчане должны были уступить ордену названные земли и города. Таким образом, Гарриген и Вирланд одним Вольдемаром были присоединены к датской короне, а другой Вольдемар их от нее отторгнул, и от Вольдемара II до Вольдемара III Гарригеном и Вирландом управляли один за другим десять [249] королей. В том самом году, когда датчане удалились из замка Ревеля, был туда назначен первый командор по имени Борхард ф. Дрейлевен, благородный брат предыдущего магистра, родом из Саксонии.

Этот магистр Госвин вел многие большие войны с витебскими, смоленскими и псковскими русскими и убил их в одном сражении более 10,000 (в день Сретения), в котором сражении также пали 8 братьев ордена и многие христиане. В следующем году он также воевал с самаитами, вторгнулся в их землю, грабил там, убивал и жег, в особенности в Траккене, Кнетове, Гейдегаллене и в земле Зоулов, штурмовал замки Кула, Базине, Дуббезине и Целу, взял их и до тла сжег и раззорил, затем с великою славою возвратился домой. Этот магистр управлял 14 лет. В его времена архиепископством ливонским управлял Фромгольд ф. Фифгузен, седьмой архиепископ рижский.

Прим. перев. О времени магистерства Госвина (с 14 декабря 1345 г. по 10 сентября 1359) у Вартберга (см. выше стр. 106, 107 и 108) сообщено несравненно больше подробностей, чем у Рюссова. Ни тот, ни другой ни упоминают, однако, о действиях ордена против Пскова, вероятно, по их незначительности. Лет шесть после сражения на Малом Борку (близ Нейгаузена), происходившая летом 1343 г., немцы и псковичи не трогали друг друга, но в 1348 г., в том же самом году, в котором прусские рыцари одержали блистательную победу на Страве над литовско-русскими полками (см. выше, стр. 152), в то время, когда войско псковское находилось в новгородских областях, помогая Новгороду в войне с шведами, немцы начали жечь псковские села, а весною 1349 г. отряд их явился внезапно у Изборска. В это время жил в Пскове литовский князь Юрий Витовтович; он вышел против немцев и был убит при первой стычке: была тогда в Пскове скорбь и печаль великая, все духовенство проводило князя и положили его в церкви св. Троицы. В том же 1349 году немцы поставили новую крепость над рекою Наровою; псковичи подняли всю свою область и поехали — одни в лодках, другие на лошадях, приехали к новому городку, обступили и зажгли его; немцы и чудь, кои в нем были, одни сгорели, другие пометались из крепости, и были побиты псковичами.

В 1348 же году шведский король Магнус предпринял крестовый поход на русских (в папских буллах, называвшихся язычниками), осадил Орешек, стал крестить в свою веру, а которые не захотели креститься, на тех рать пустил, у всех попадавшихся в его руки русских велел стричь бороды, а потом перекрещивать в латинство. Король взял Орешек, но осенью 1348 года, новгородцы со псковичами взяла его обратно. В 1349 году король Магнус опять приплыл к русским берегам, [250] переночевал под Копорьем, но, узнав о приближение Новгородцев, ушел в море, где от бури потерял много войска. Новгородцы пошли к Выборгу, пожгли окрестности, разбили шведов, сделавших высадку, но после в Дерпте разменяли пленных с обеих сторон, и заключили мир.

Во время магистерства Госвина совершена для ордена весьма важная сделка по покупке Эстонии.

Известно, что Эстонией еще при епископе Альберте в 1219 г. овладели датчане, меченосцы в 1226 г. заняли эту страну, но по акту соединения орденов от 14 мая 1237 года должны были снова уступить ее датчанам. С тех пор властителями Эстонии и оставались датские короли, управляя ею чрез своих наместников и щедро раздавая земельные эстонские участки в лены датским дворянским родам.

Датские вассалы явились помещиками, господами в своих ленах через чур своевольными, забывая, что эстонцы народ не такой терпеливый как латыши. Целое столетие туземцы прожили под властию датчан и хотя за это время и происходили частные возмущения, но общего взрыва, общего восстания не было.

Восстание эстонских туземцев, начавшееся в ночь с 23 на 24 апреля 1343 г., по своей свирепости и жестокости имеет мало себе подобных. Уже за несколько лет до восстания была речь о продаже Эстонии тевтонскому ордену, так как датский король, обессиленный внутренними неурядицами в своем королевстве, ясно видел, что ему было невозможно удержать за собою отдаленную от королевства провинцию. Но дело о продаже не подвигалось вперед до общего восстания туземцев.

Датские вассалы, королевские ревельские советники, будучи не в состоянии собственными силами усмирить туземцев, обратились в мае 1343 г. за помощию к тогдашнему ливонскому магистру Борхарту фон Дрейнлеве. Магистр в это время воевал со псковичами (см. выше стр. 152), но согласился помочь на условии занять Эстонию и возвратить ее датской короне лишь по уплате издержек на военные надобности. Вассалы и королевские советники согласились на это условие, и в октябре 1343 г. совместно с ревельским епископом, ревельским капатулом и прочим духовенством в особой грамоте заявили необходимость временного занятия Эстонии орденом. Магистр в два года 1343 и 1344 г. усмирил восстание, истребив несколько десятков тысяч эстонских туземцев. В 1346 году, когда восстание было уже подавлено, король датский Вольдемар IV прислал в Ревель своим наместником Стигота Андерсона, чтобы принять Эстонию снова в свое владение. Магистр, не получивши никакого вознаграждения за военные издержки, конечно, и не думал о подобном возврате, напротив задержал за собою эстонские замки и прислал в Эстонию бывшего феллинского командора Госвина фон Герике (впоследствии ливонский магистр) для управления этою страною. Датские вассалы, не будучи в состоянии усмирить восстание туземцев в Алентакене, обратились за [251] помощью опять к ордену и заложили ему замок Нарву за 1423 парки серебра. В сентябре 1345 г. король сам прибыл в Ревель и нашел, что эстонские города, вассалы и духовенство вовсе не склонны возвратиться к Дании, напротив желают оставаться под главенством ордена. Утверждением привиллегий, увеличением доходности с ленов король думал преклонить на свою сторону вассалов и духовенство — но все было тщетно. Тогда, видя свое бессилие и невозможность удержать Эстонию за собою, он начал переговоры с орденом о продаже этой земли. В мае 1346 года он выехал из Ревеля и поручил Стиготу Андерсону и другому своему уполномоченному продолжать переговоры. Переговоры кончились в августе 1346 года тем, что орден обязался за Эстонию с городом Ревелем уплатить датской короне 19000 кельнских марок (на наши деньги около 247 тыс. руб.) и кроме того выдать маркграфу бранденбургскому, помогавшему усмирить восстание (см. выше стр. 104), вознаграждения за военные издержки 6 тыс. марок. Сыновья герцога Кнута Порсе разрешили магистрат и эстонское рыцарство от их присяги королю и объявили их подданными тевтонского ордена на том основании, что датский эстонский наследный принц Оттон еще прежде отказался от датской короны и сам вступил в тевтонский орден. Окончательная сделка совершилась в Мариенбурге. Датский король и Оттон прибыли сюда и 29 августа 1346 года подписали акт продажи. Акт этот был утвержден императором 20 сентября 1346 г., а папою Климентом VI-м — 2 Февраля 1348 г.

Великий магистр утвердил 4 ноября 1346 г. все резонные и справедливые (rationabilia et justa) права и привиллегии как Эстонии вообще, так и Ревеля в частности, и принял присягу от датского рыцарства. Эстония, таким образом, перешла под власть ордена. 1 ноября 1347 г. управление Эстониею было передано ливонской отрасли ордена, которая обязалась уплатить великому магистру деньги, израсходованные им при покупке страны. Окончательный расчет с великим магистром по этой покупке последовал 14 октября 1375 года (см. выше у Вартберга, стр. 129).

26. Арнольд ф. Фитингоф, двадцать шестой магистр тевтонского ордена в Ливонии, с 1360 года.

В 1360 году магистерства в Ливонии достиг Арнольд ф. Фитингоф, командор Мариенборгский, который магистр предпринимал многие замечательные походы зимой и летом против язычников, взял в Литве замок Кауну, забрал с ним вместе в плен короля Константина с его сыном и многими дворянами, убил там около 2,000 человек и затем дотла сжег и совершенно разрушил этот замок.

Прим. перев. По смерти магистра Госвина (10 сентября 1359 года), в управление ливонскими орденскими делами [252] вступил брат Арнольд фон Фитингоф, пробывши магистром также до своей смерти, последовавшей 11 июля 1364 г. (см. выше стр. 108 - 111).

В то время, как ливонский орден приобрел Эстонию, на берегах Немана (см. выше стр. 151) шла ожесточенная борьба тевтонского ордена с литовско-русскими князьями Ольгердом и Кейстутом, борьба, принявшая обширные размеры с того времени, когда великим магистром был избран (13 декабря 1345 г.) Генрих Дуземер фон Арфберг (см. выше стр. 106 и 152). В 1360 году тевтонский орден нанес литовцам сильное поражение, взяв в плен Кейстута (подробности см. выше на стр. 153). В 1362 г. великий магистр Винриг фон Книпроде, узнав о приготовлениях Кейстута вторгнуться в Пруссию, решился предупредить его и осадил Ковну — литовский замок, находившийся при слиянии Вилии с Неманом и в военном отношении составлявший ключ к Литве. В начале 1362 года орденское войско с большим числом крестоносцев, прибывших из Англии, Дании, Чехии, Германии Италии выступило в поход. Великий магистр, пригласив участвоват в походе и ливонского магистра Фитингофа с его войском, обложил Ковну 29 марта в надежде, что в этом замке находится сам Кейстут. В апреле к Ковне на кораблях прибыло и ливонское войско. Литовцы оборонялись отчаянно; наконец, стена не выдержала напора орудий и рухнула; орденское войско 15 апреля вломилось в крепость и немедленно зажгло ее. Почти все литовцы погибли или от огня, или от меча. Ольгерд и Кейстут стояли над Неманон, смотрели на гибель Ковны и не могли подать помощи. В плен взят не король, как пишет Рюссов, а сын Кейстут с начальником замка и его сыном и 37 другими литовцами. Bсе прочие (тысяч до двух) погибли. Орденское войско на развалинах Ковны весело отпраздновало Пасху, но воротилось назад, так как впереди стояли Одьгерд и Кейстут в готовности принять сражение.

Много крови и литовцам и ордену стоила Ковна. После разорения замка в 1362 году, литовцы немедленно же восстановили его, великий магистр 2 апреля 1363 года взял его снова и разорил. Литовцы снова отстроили замок; немцы в сентябре 1368 года снова его взяли, перебив весь гарнизон (см. выше стр. 116). В апреле 1369 года великий магистр решился стать твердо на правом берегу Немана и в миле от Ковны заложил замок Готесвердер. 12 сентября Ольгерд и Кейстут взяли этот замок, увели гарнизон в плен, и рядом с замком построили другой. 11 ноября того же 1369 г. немцы взяли оба замка, перебив гарнизон, который сам сжег оба замка. В 1384 г. немцы возобновили старую Ковну, дав ей название Ритерсвердера. Литовцы и русские, после упорной трехнедельной обороны этой крепости, взяли ее в следующем году, нанеся ордену огромный потери (см. выше стр. 154). [253]

27. Вильгельм ф. Фримерзен, двадцать седьмой магистр тевтонского ордена в Ливонии.

После Арнольда Фитингофа должность магистра наследовал Вильгельм ф. Фримерзен, во время коего бывали также тяжелые походы против русских, литовцев и семигалов. Во время этого магистра восьмым архиепископом рижским был Иоанн ф. Синтен.

Прим. перев. Орденский брат Вильгельм фон Вримгерсгейм принял должность магистра, по смерти Арнольда, 29 сентября 1364 года, и правил орденскими делами по 1394 г. С особенною подробностью Вартберг описал походы этого магистра до 1378 года (см. выше стр. 111 — 133) и уже из этого описания видно, что тевтонский орден в это тридцатилетие решительно не давал покоя Литве ни на один год и тем самым не давал возможности воинственным и предприимчивым литовским князьям Ольгерду и Кейстуту, а потом и их наследникам действовать против московских князей, сосредоточивавших под свою власть восточную Россию. Если Литва была для восточной России оплотом, о которой сокрушались силы тевтонского ордена и крестоносцев, то ожесточенная борьба с орденом сдерживала литовских князей, постоянно и беспрерывно отвлекала их от востока на запад и тем самым дала возможность московскому государству закончить свою внутреннюю борьбу и укрепить свои силы. С этой точки зрения борьба ордена с Литвою имеет весьма важное значение в истории всей восточной Европы.

Ливонский магистр Вильгельм и великий магистр в Пруссии Винрих, люди, бесспорно, энергические и воинственные, жили и действовали почти одновременно, весь век свой проведя в походах, набегах и кровопролитных схватках. Они оба были современниками княжения в Москве Дмитрия Иоанновича Донского (1362 — 89) и оба были свидетелями весьма важных перемен, происшедших в Западной России и ее отношений к Польше.

Если орден не давал минуты покоя литовцам, то не знал покоя также и Псков. Вот что говорят на этот счет наши летописи (см. Соловьева, III, стр. 375). С 1349 и по 1362 года на псковских и новгородских границах было сравнительно тихо: шведы не воевали с новгородцами, псковичи и орден не беспокоили друг друга. Но вот в 1362 г. пригнали немцы и перебили на Лудве (в нынешнем Гдовском уезде) несколько сот голов на миру; за это псковичи задержали немецких купцов, коих было тогда много в Пскове. В следущем 1363 году приехали в Новгород послы немецкие из Юрьева и Феллина договариваться со псковичами; приехали и псковичи; наговорили много, а поехали прочь без мира, за что купцов новгородских задержали в Юрьеве. Тогда новговодцы отправили туда своих послов, по боярину из каждого конца, которым удалось "смолвить в [254] любовь" (помирить) немцев со псковичами: немцы отпустили новгородских купцов, а псковичи — немецких, взявши с них серебро за головы убитых на Лудве. Мир, как обыкновенно, был непродолжителен; на этот раз миротворцем хотел быть великий князь московский, и в 1367 г. посол его Никита приехал в Юрьев, жил здесь долго, но не сделавши ничего доброго, возвратился во Псков, а вслед за ним явилась рать немецкая и пожгла посад; но стояла только одну ночь под городом и ушла назад. В то же время немецкая другая рать явилась у Велья (местечко псковской губ., опочкинского уезда) и разбила псковскую погоню: много пало голов добрых людей. Потом псковичи отправились к Новому Городку (Нейгаузену) воевать чудь, причем небольшой отряд охочих людей под начальством Селила Скертовского поехал в разгон в Киримпе (мыза в Дерптском уезде), наткнулся на отряд немецкий и был разбит им. Князь псковский Александр приехал на место битвы, похоронил убитых, собрал раненых, разорявшихся по лесу, и возвратился назад.

Псковичи отправили послов сказать новгородцам: "Господа братья! Как вы заботитесь об нас, своей братье младшей?" Новгородцы задержали послов немецких; потому что новгородские купцы были задержаны в Юрьеве и других городах ливонских, и в 1368 г. отправили войско к Изборску, осажденному немцами. Немцы бросили осаду, заслышавши о приближении новгородцев, но в следующем году явились опять под Псковом, выстояли под ним три дня и две ночи, и ушли, ничего не взявши; летописец упоминает только имена двух убитых псковичей и одного взятого в плен и затравленного немцами. В 1370 году новгородцы и псковичи захотели отомстить рыцарям за их нападения, и пошли к Новому Городку, но не взяли его, потому что был тверд — говорит новгородский летописец, — а псковской жалуется на новгородцев, зачем они от Городка не пошли в немецкую землю, а возвратились назад, не пособивши ни мало псковичам, которые одни сожгли Киримпе и взяли множество добычи. Немцы одни были побиты, а другие задохлис от зноя в погребах. В 1371 году новгородский посадник Юрий Иванович с тысяцким и двумя другими боярами заключил мир с немцами под Новым Городком (см. выше стр. 120); но под 1377 г. летописец упоминает о походе новгородских молодых людей к Новому Городку: они стояли долго под городом, посад весь взяли, волость всю потравили, полона много привели и сами пришли все по здорову.

В это время в Литве произошли важные перемены, имевшие большое влияние на дальнейший ход борьбы ордена с литовцами. В 1377 г. умер Ольгерд, постригшись пред смертью в монахи. Великим князем стал сын его Ягайло (в православии Яков), и дядя Кейстут, князь троцкий, присягнул племяннику. Но Ягайло взял старшинство не по праву, по мимо старшего брата; братья не замедлили поссориться и двое Ольгердовичей Андрей и Дмитрий вступили в службу к московскому князю [255] Дмитрию Донскому. Ленивый, коварный, любивший удовольствия и слабый характером Ягайло начал усобицу с Андреем Кейстутовичем, князем полоцким, и призвал на помощь себе немцев. Старик Кейстут раздраженный поступками и союзом Ягайла с немцами явился с войском пред Вильною, взял ее, взял в плен и Ягайлу с его договорною грамотою с немцами.

Сын Кейстута Витовт прибыл в Вильну и здесь они решили посадить Ягайлу на княжение в Витебске, а Кейстуту быть великим князем. Недолго Кейстут пользовался своим новым положением. Вдова Ольгердова, Иулиания, и ее дети завели сношения с немцами; Ягайло также пристал к действиям против дяди. Воспользовавшись отсутствием Кейстута из Вильны, Ягайло овладел этим городом и Троками. Кейстут поспешил походом на Ягайлу, вошедшего в союз с немцами. Ягайло коварно заманил к себе в стан Кейстута с Витовтом и схватил их обоих. Пленных свезли в Крево, где Кейстута задушили в тюрьме, но Витовт спасся и бежал в Плоцк.

Это происходило в то время, когда московский князь Дмитрий напрягал все силы восточной России на борьбу с татарами (Мамай, Куликовская битва, Тохмамыш).

Витовт не оставил в покое Ягайла; вошел в сношения с орденом, для которого раздор между литовскими князьями открывал дорогу к покорению Литвы, и начал войну со своим соперником. Великий магистр Конрад Цельнер выступил в поход вместе с Витовтом (здесь впервые подле хоругви ордена развивалось знамя литовско - жмудское) и овладел Троками. Но Ягайло, когда великий магистр вышел из Литвы, снова овладел Троками. Тогда Витовт, чтобы получить решительную помощь от ордена, принял католичество, объявил себя вассалом ордена и лучшую часть собственной Литвы и Жмуди уступил во владение ордену. Орден, вследствие этого, в 1384 г. решился возобновить старую Ковну и заложил крепость Ритерсвердер.

Враждовавшие братья скоро, однако же, поняли, к чему может послужить их дальнейший раздор. Они во время помирились, Витовт отказался от союза, переменил католичество на православие, и оба брата нанесли ордену сильное поражение — предвестник окончательного низложения военного братства.

28. Лоббе ф. Ульзен, двадцать восьмой магистр тевтонского ордена в Ливонии, до 1394 (96) г.

После Вильгельма ф. Фримерзена магистром в Ливонии стал Лоббе ф. Ульзен, во время управления коего было совершенное спокойствие от внешних врагов, но с дерптцами и туземцами снова началась война.

Прим. перев. Брат Лоббе фон Ульзен управлял ливонскими орденскими делами до своей смерти, последовавшей в [256] 1396 г. Рюссов не объясняет с какими дерптцами и туземцами началась в последние годы война и из за чего именно. А между тем эта война — вернее спор — для ордена имела очень важное значение. Этот эпизод ливонской истории на столько любопытен, что заслуживает упоминания более подробного, чем то сделано у Рюссова.

После примирительной грамоты, данной магистром Мангеймом городу Риге 30 марта 1330 года, после занятия орденом Динаминда, после возведения орденского замка (нынешний замок стоит именно на месте прежнего), рижане не могли особенно благоволить к ордену, владевшему устьем Двины и след. рижскою гаванью, могущему всегда так или иначе влиять на рижскую торговлю и оружием укротить упрямых и непокорных. Не могли благоволить к ордену и архиепископ с прочими епископами, потому что орден хоть на бумаге и числился вассалом ливонского духовенства, но на деле стремился быть верховным властителем всей земли. Отсюда безконечные пререкания и споры: архиепископ и епископы жаловались и не без оснований на то, что орден притесняет их, стесняет в местном праве, лишает доходов, захватывает их замки; орден с своей стороны жаловался и тоже не без оснований, что архиепископ и епископы порочат рыцарей пред королями и князьями, пред приморскими городами, не оказывают ордену надлежащей помощи в войне с язычниками литовцами и еретиками русскими, а если орден и держал свои гарнизоны в епископских замках, то это происходит от того, что духовные лица военного дела не смыслят и оборонять своих замков от враждебных покушений не в состоянии.

Не раз бывали и съезды для уложения споров, для определения взаимных отношений, но эти съезды не приводили ни к каким результатам (см. выше стр. 110 — 112), но и не могли привести, потому что ни орден, ни духовенство и не думали уступить в чем бы то ни было друг другу.

Нет надобности излагать подробности этих споров, достаточно сказать, что споры продолжались при архиепископе Фромгольде фон Финфгаузене (сменившем 17 марта 1346 года Энгельберта), при его преемнике Зигфриде фон Бломберге (с 11 Февраля 1370 г.), известным своим спором об одеянии духовенства орденского и архиепископского, кончившимся тем, что в 1373 году неорденскому духовенству воспрещено было носить белые мантии с черными крестами, присвоенная духовными братьями ордена, а носить черное одеяние августинских монахов; спор с особенною силою разгорелся при Иоанне фон Синтене, сделавшимся архиепископом, по смерти Зигфрида, 23 октября 1374 года.

Главным спорным пунктом при архиепископе Иоанне фон Синтене было то обстоятельство, что орден постоянно забирал архиепископские лены то покупкою, то принятием в залог. В 1388 г. архиепископский вассал Герман Икскул заложил ордену в 4000 марках очень важный архиепископский замок Икскуль. [257] Это подало повод архиепископу Иоанну фон Синтену подать формальную жалобу папе Бонифацию IX, который буллою от 10 мая 1391 г. объявил недействительными все обманным образом совершенные купчие и закладные на архиепископские лены и, под угрозою церковного отлучения, воспретил совершать таковые впредь. Рыцари на подобную угрозу, не подкрепленную оружием, ответили тем, что заняли архиепископский замок Салис. Тогда архиепископ, неуверенный в своей собственной безопасности в Риге, сел на корабль с частью своих каноннков и отправился в Любек. Рыцари, захватив рижского пробста и одного каноника, заключили их в тюрьму, объяснив чрез орденского прокуратора в Риме, что они арестовали пробста и каноника, как главных заводчиков смуты.

Архиепископ из Любека послал к папе и немецким князьям жалобы на самоуправство ордена, который, в свою очередь, не стесняясь юридическими формальностями, занял все apxиепископские замки и арестовал всех рижских каноников под тем предлогом, будто архиепископ состоит в тайном союзе с язычниками-литовцами и русскими. Архиепископ удвоил свои жалобы: многие немецкие князья и сам император Венцель приняли сторону архиепископа; Венцель написал великому магистру, чтобы он немедленно приказал освободить арестованных каноников и отдать им захваченные замки и бурги, так как те и другие составляют лены римской империи. Великий магистр отвечал, что орден занял архиепископские лены временно и для пользы христианства по той причине, что архиепископ со своими бежал, не оставив в замках необходимых гарнизонов.

Архиепископ обратился и к польскому королю Владиславу (Ягайло) с жалобою на орден. Король в ответе своем на жалобу советовал архиепископу просить папу, чтобы он назначил экзекуторами для возвращения архиепископских имений его, короля, и королевского брата Витовта, причем Ягайло не пощадил резких слов на осуждение ордена, назвав рыцарей волками в овечьей шкуре и врагами слова Божия и истинной веры. Гонец, везший этот ответ архиепископу, попал в руки орденских сановников, которые и узнали таким образом содержание королевского письма.

Предстояло решить дело папе. В 1387 году на папский престол в Риме вступил Бонифаций IX, в то время как, в Авиньйоне жил и правил папа Климент VII. Об этом Бонифаций IX-м остались свидетельства, что он был плохой знаток богословия и больше всего на свете уважал оружие и золото: торговал духовными местами и за деньги готов был сделать что угодно. Орденский прокуратор написал магистру, что в Риме кто имеет и дает, тот все и получит, а один из кардиналов сказал прокуратору: "Тевтонский орден могущественен и богат, а между тем не оказывает никакой чести святому отцу: это меня удивляет!" Орден, конечно, воспользовался таким ясным указанием, не пожалел снабдить римский двор богатыми дарами [258] (muneribus pretiosis), и за то узнал не только все тайны своего противника, но и получил наставление как лучше всего опровергнуть архиепископские жалобы.

Подарки свое дело сделали: ордену было предоставлено удержать за собою все секвестрованные имения apxиепископа и рижской церкви, с тем чтобы уплачивать папе ежегодной аренды 11,500 золотых гульденов. В марте 1394 года магистр уплатил наличными первые пять тысяч золотых гульденов и в награду за то получил от Бонифация IX буллу от 20 марта 1394 года, в которой было сказано, что в рижском архиепископстве никто не может быть назначен ни каноником, ни на какую либо другую должность, если предварительно не примет обетов тевтонского ордена (т. е. не сделается духовным братом ордена), что духовные лица рижского архиепископства должны быть не августинского ордена, а тевтонского, и потому должны носить одеяние сего посдйднего.

После такой буллы архиепископу Иоанну фон Синтену не оставалось ничего сделать, как сложить с себя архиепископство. Это он исполнил и охотно принял от папы назначение быть патриархом александрийским. На его место рижским архиепископом был избран Иоанн фон Валенрод (двоюродный брат великого магистра Конрада Валенрода), предварительно избрания вступивший в орден и признавший над собою полную власть ордена. Папа, по просьбе великого магистра, издал 7 апреля 1397 года буллу, в которой постановил, чтобы впредь в рижские архиепископы избирать только брата тевтонского ордена.

Орден явился таким образом полным властителем рижского архиепископства и не замедлил сделать попытки овладеть и прочими епископствами. Начали с епископа дерптского, коим был в это время секретарь императора Карла IV Дитрих Даммеров (с 21 декабря 1378 г.). Он уже и прежде враждовал с орденом, был однажды орденом удален с епископства. Теперь орден предложил Дитриху или платить ежегодную дань, или удалиться с дерптской епископской кафедры. Но тут орден встретил неожиданное и сильное сопротивление. Дитрих преклонил на свою сторону не только императора Венцеля, но, вступив в союз с русскими, с литовцами (самаитами) и, кажется, с тогдашними морскими разбойниками, известными под именем Виталиевых братьев и грабившими на Балтийском море, преклонив также на свою сторону многих архиепископских вассалов, в том числе сильного и богатого Тизенгаузена, восстал на орден и против силы выставил свои силы. Противники сразились у Пейпуского озера; бой был однако нерешителен: тут явились посредники со стороны императора, которые 15 июля 1397 года в Данциге примирили соперников. Епископ дерптский обязался оказывать законное повиновение архиепископу Валенроду, архиепископ же и орден обязались не нападать вооруженною силою на епископа. Орден обязался примириться со всеми вассалами архиепископа (здесь они [259] впервые являются как корпорация), обязался возвратить Тизенгаузену замок Берзон, вместо Кокенгузена дать другое имение; орден не будет требовать с епископств ратников; дороги в орденских землях для всех жителей дерптского епископства делаются свободными и пр.

Данцигское соглашение произошло когда ливонским магистром, по смерти Лоббе фон Ульзена (1396 г.), был уже Вальдемар фон Бриггеней.

29. Вольдемар ф. Брюггеней, двадцать девятый магистр тевтонского ордена в Ливонии 1394 — 1402 (1396 — 1404) г.

В 1394 году звание магистра в Ливонии получил Вольдемар ф. Брюггеней, который магистр довершил начатую войну с дерптцами. Потому что жители Дерпта соединились с неверными псковскими русскими, литовцами и самаитами против ордена. И когда эти названные враги прибыли к дерптцам вдоль Пейбеса и сильно опустошили Ливонию, тогда магистр Вольдемар также вооружился по возможности с друзьями ордена, и с большим мужеством снова выбил врагов из страны, и эта битва не обошлась без значительных потерь с обеих сторон. Затем обе стороны были выслушаны по этому делу в Данциге и, наконец, улажены и враждовавшие примирены.

Во время управления этого магистра, Конрад ф. Юнгинген, великий магистр в Пруссии, даровал рыцарству в Гарригене и Вирланде особые великие вольности и привиллегии, преимущественно пред всеми другими дворянами в Ливонии, именно, что дочери, как и сыновья дворян могут наследовать в упомянутых землях не только движимое, но и недвижимое имущество, как то: участки земли, дворы и деревни, замки и бурги до пятого колена, вопреки всем ленным правам. Такая милость и вольность дана, утверждена письменно и скреплена печатью великим магистром прусским в Данциге в 1397 году, в день Маргариты.

Кроме того гарриенским и вирским дворянам дали на всегда как привиллегию сначала королей датских, а затем великих магистров прусских, великое рыцарское право, по которому в суде заседали шесть гарриенских и шесть вирских советников и два сановника, именно командор ревельский и фохт везенбергский, и что этот суд выскажет и приговорит, то признавалось правом, и спорившие должны были подчиняться приговору, и затем следовало всегда без всякого оспаривания исполнение приговора посредством манрихтера, который по ливонскому рыцарскому праву был фохтом; а на этот суд никто не мог апелировать даже и властителю земли. [260]

Далее дворянство имело право издавать смертные приговоры в своем дворе и своем имении, и если преступник бывал захвачен в дворянском поместье, то и подлежал суду не начальства, а того дворянина, в пределах и границах которого совершилось преступление.

И чем щедрее ливонское дворянство было одарено привиллегиями, тем скуднее были права в суде бедных крестян этой земли. Ибо бедный крестьянин не имел никакого другого права, кроме того, которое предоставлял ему помещик или фохт. И бедный человек не смел жаловаться ни какой высшей власти на какое бы то ни было насилие и несправедливость. И если умирали крестьянин и его жена, оставив детей, то опека над детьми учреждалась такая, что господа брали к себе все, что оставалось после родителей, а дети должны были находиться нагие и босые у очага помещика, или же побираться милостынью по городам, лишаясь всего родительского имущества. И все, чем владел бедный крестьянин, принадлежало не ему, а господам. И если крестьянину случалось немного провиниться, то ему помещик или ландфохт, которого здесь называли ландкнехтом, без всякого милосердия и человеческого чувства, приказывал раздеть до нага, и не щадя возраста, его стегали длинными, острыми розгами. Только богатый крестьянин мог во всякое время откупиться приличным подарком. Бывали многие и такие дворяне, которые обменивали и выманивали своих бедных крестьян и подвластных на собак и гончих. Такое и подобные своеволия, несправедливости и тиранства должны были терпеть и переносить бедные крестьяне этого края от дворян и ландкнехтов, оставленные властями без всякого внимания.

Так между крестьянами в Ливонии было в обычай языческое, противное христанскому учению право, в чем винить следует не столько крестьян, сколько господ, позволявших такие вещи. Потому что если кто нибудь был убит и лишен жизни, то ближайшие друзья убитого употребляли свой собственный суд и расправу и убийцу, на том месте, где его найдут и поймают, немедленно казнили без палача, хотя бы он совершил убийство, защищая свою жизнь. И если настоящего убийцу нельзя было поймать, то за него нередко расплачивался его ближайший друг, а иногда даже дитя в колыбели убивали вместо отца. Этот магистр управлял восемь лет.

Прим. перев. Рюссов упоминает здесь о рыцарском праве. Когда же оно появилось в Ливонии? Что служило руководством властителям при внутреннем управлении ливонских областей?

Основанием и руководством служили прежде всего буллы пап и грамоты римских императоров, далее кодексы (собрания [261] законов области или состояния), потом положения ландтагов и, наконец, договоры между местными властителями края.

Германские пришельцы принесли с собой свои обычаи, свои уставы и ленную-систему. Эти обычаи и уставы, обязательные для вассалов каждой области, были собраны в отдельной книги (книги прав — "Rechtsbuecher"), из которых важнейшие были для Лифляндии: право рыцарское, вик-эзельское ленное право, правила для адвокатов (formulare procuratorum) Фабри, крестьянские узаконения; для Эстляндии: ленное право Вольдемара Эриха, красная книга.

Книга о рыцарском и земском праве дошла до нас в трех разных видах: древнее, среднее и исправленное. Нельзя сказать с точностию к которому именно году относится составление этих сборников, но, по всей вероятности, книга о древнейшем и первом лифляндском рыцарском и земском праве (хранится в архиве лифляндского дворянства в Риге) составлена не в ХIII, а в XIV столетии. Она состоит из 67 глав, в которых говорится об инвеституре на лены и о правах и обязанностях вассалов, об опеке, о гражданском и уголовном судопроизводстве по делам о ленах, о владении крестьянами и проч. Среднее рыцарское право состоит из 249 глав. Кажется, что сборник этот был составлен частным лицом первоначально для руководства одних вассалов рижского архиепископства, но в XV столетии оно действовало уже во всей Ливонии, как имеющее силу закона. Исправленное рыцарское право, по всей вероятности, относится к XV столетии и есть не что иное, как среднее право, приведенное в известную систему и разделенное на три книги.

Вик-эзельское ленное право есть сборник обычаев и узаконений, действовавших в эзельском епископстве. Сюда вошли статьи из древнего и среднего рыцарского права с некоторыми сокращениями.

Formulare procuratorum (правила для адвокатов) есть не что иное, как устав судопроизводства. Книга эта составлена синдиком ливонского ордена Дионисием Фабри в 1533 — 1538 г., след, относится к последним годам самостоятельности Ливонии.

В рыцарском праве, касающемся почти исключительно вассалов, встречаются постановления и о крестьянах, но в древния времена были и особые крестьянские положения, из которых известно: "Крестьянское право ливов", приписываемое епископу Альберту и другое озаглавленное: Diet seint dye vornemlichen Rechte vonn denn Bisehofen von Leyffland und vonn Rittern Gotz und vonn denn deutchen und oldenn Lyfflenderren, то есть, сии суть главнейшие законы епископов лифляндских, рыцарей божиих, немцев и древних лифляндцев. Этот второй сборник сходен с крестьянским правом ливов, но содержит в себе, кроме исчисления преступлений и наказаний, и гражданские постановления относительно наследства вдов и детей. [262]

В Эстонии, во времена ливонской самостоятельности, законами служили грамоты королей датских, данные эстонским вассалам с 1238 по 1347 годы, грамоты великих и ливонских магистров и ленное право Вольдемара-Эриха. Сборник законов, известный под именем ленного права, составлен в 1315 году до приказаний датского короля Эриха VII и заключает в себе постановления Вольдемара II о правах вассалов. Многие исследователи не без оснований полагают, что древнее рыцарское право лифляндское заимствовано из ленного права Вольдемара-Эриха, которое в свою очередь заимствовано из ленного права саксонского. В Вольдемар-Эрихском ленном праве говорится о ленной инвеституре, о наследовании в ленных владениях, об опеке над малолетними, о назначении королевского наместника с правом судить и назначать судей, о судопроизводстве.

В средине XVI столетия секретарь эстляндского рыцарства, по требованию ландратов Гарриена и Вирланда, собрал в одну книгу все грамоты и привиллегии, дарованные рыцарству, определения общих ливонских ландтагов и постановлений дворянства гарриенского и вирландского. Книга эта, по переплету, названная красною (хранится в архиве эстляндского дворянства в Ревеле) долгое время служила единственным основанием прав и преимуществ эстляндского дворянства.

Ливское крестьянское право действовало и в Эстонии. Рюссов обращает особенное внимание на привиллегию, дарованную эстонским вассалам великим магистром Конрадом фон Юнгингеном в 1397 г. Действительно, это весьма важная привиллегия, так как ею права наследства в ленах распространены до пятого колена мужского и женского пола. Привиллегия эта впоследствии, в 1452 году, была подтверждена великим магистром Эрлихгаузеном, а с 1457 г. распространилась и на всю Ливонию, как о том уже упомянуто выше, в введении на стр. XXI.

30. Конрад ф. Фитингоф, тридцатый магистр тевтонского ордена в Ливонии, с 1402 (1404 — 13) г.

В 1402 г. управлять в должности магистра ливонского начал Конрад ф. Фитингоф, который вел ожесточенную войну против русских и предпринял поход в псковскую область, где имел сражение с русскими при водах Модды (Великая), убил из них 7000 человек и отбросил множество их в воду, так что они должны были потонуть. После такой победы магистр хотел далее преследовать своих врагов, но должен был воротиться ради пруссаков, на которых сильно нападали Ягелло, король польский, и Витольд, великий князь литовский, чтобы подать помощь и освобождение пруссакам. [263]

Во время управления этого магистра в 1407 г., в день св. Вита, начата постройка великолепного монастыря Мариендаль, ордена св. Бриггиты, на расстоянии около мили от Ревеля.

Начало постройки положили три богатых купца, именно: Гинрих Швальберг, Гинрих Гуксер и Герлах Крузе, которые купцы отдали для этой цели все свое имущество и сами пошли в братство монастыря, и Гинрих Швальберг был строителем монастыря и строил его 29 лет. В этом монастыре жили как монахи, так и монахини, отделенные одни от других каменною стеною.

Прим. перев. Конрад фон Фитингоф вступил в управление ливонскими орденскими делами в 1404 г., когда старинный спор между орденом и архиепископом окончился данцигским соглашением в явную пользу первого, когда орден явился полным властителем рижского архиепископства, ибо сам архиепископ Иоанн фон Валенрод был духовным братом ордена, когда и прочие епископства подчинялись его влиянию.

Управившись с домашними делами, орден не замедлил обратиться на своего старинного врага Псков и вступил с ним в ожесточенную борьбу, не повлекшую за собою, однако, никаких особенно важных результатов. Битва, о которой упоминает Рюссов, происходила на Логозовицком поле (псковского уезда, по дороге к Изборску). Ей предшествовали следующие обстоятельства (см. Соловьева, IV, стр. 41):

В 1406 г. пришел "местер рижский" (Конрад Фитингоф), рассказывает псковский летописец, и ходил со всею силою две недели по псковской волости. Жители пригорода Велья (опочкинского уезда при речке Вельи), в числе 150 человек, помолились Богу и св. Михаилу и ударили на немцев: поганые не выдержали и бежали. Это было в августе. В октябре 1406 года псковичи подняли всю свою волость и сами пошли в немецкую волость, подстерегли немецкую рать, убили у нее 20 человек, да 7 взяли живых; потом пошли за Новый Городок, встретили другую немецкую рать, ударили и на нее, убили 315 немцев, потеряли своих 34 человека, и возвратились домой с большею добычею.

В следующем 1407 г. приехал в Псков Константин, брат великого князя московского Василия Дмитриевича (1389 — 1425 г.), и послал слугу своего в Новгород просить помощи на немцев, новгородцы помочь отказались. Тогда князь Константин, будучи юн верстою, по выражетю летописца, но совершен умом, поднявши всю область псковскую и пригороды, пошел воевать за Нарову. Повоевали много погостов, много добычи взяли, со времен князей Довмонта и Давида псковичи еще не были так далеко в немецкой земли. Благополучно возвратились псковичи домой, но скоро князь Константин уехал от них и дела переменились. [264]

Магистр Конрад пришел ко Пскову со всею силою. Псковичи вышли к нему на встречу; четыре дня стояли неприятели друг против друга и бились об реку. Немцы не отважились перейти ее и пошли уже назад, как псковичи, ободренные этим отступлением, перешли реку, и погнались за ними. Тогда немцы оборотились и на Логозовицком поле нанесли псковичам сильное поражение: убили 3 посадников, множество бояр и сельских людей, всего 700 человек (а не 7000, как пишет Рюссов). Это побоище было столь же сильное — говорит летописец — как ледовое (см. выше стр. 136) и раковорское (см. выше стр. 142). Немцам победа стоила также дорого и они не могли воспользоваться ею. В то же время и другая рать псковская была разбита за Наровою, принуждена была бросить свои лодки и бежать от неприятеля.

В следующем 1408 г. магистр опять пришел со всею силою на псковскую волость, ходил две недели, безуспешно осаждал Велье и вышел, ничего не достигнув. Псковичи пошли на немецкую землю, но потерпели неудачу. В 1409 г. магистр опять ходил на псковичей, разбил псковских охочих людей, но никаких важных результатов не достиг. В следующем 1410 году псковские посадники и бояре съехались с рыцарями у Киремпе и заключили мир по старине, на псковской воде.

Магистр вынужден был заключить мир, ради пруссаков — говорит Рюссов. Действительно, в этом году 15 июля произошла роковая для ордена катастрофа — грюнвальдская битва, в коей ливонцы хотя и принимали, но самое незначительное участие. Последствия этой битвы уже указаны выше на стр. 154.

Позднею осенью 1410 г. магистр Фитингоф прибыл с 30-ю только всадниками в Пруссию, скоро после него прибыли архиепископ рижский и епископ вюрцбергский. В воскресенье пред днем св. Мартина единогласно великим магистром был избран Генрих фон Плауен, спасший для ордена Мариенбург. В декабре 1410 года последовало перемирие между Польшею и орденом, а в Феврале 1411 г. в Торне заключен был мир между Польшею и Литвою с одной и Пруссиею и Ливонию с другой стороны. Король польский обязался возвратить ордену все занятые замки, границы оставались те же, что и до войны; Жмудь должна находиться в пожизненном владении Ягелла и Витовта и по их смерти перейти ордену, великий магистр обязался заплатить 100,000 коп грошей за военные издержки.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.