39. Донесение королю Карлу X из Москвы 4 апреля 1655 года.

[…]

Хотя в моем последнем (письме) к Вашему Кор. В-ству я подданнейше отметил, что продажа 8.000 мушкетов, которые всемилостивейше было поручено мне продать, совершенно и вполне вероятна, но хотя это так и случилось и также не было споров относительно цены, именно по 27 1/2 ртр. за штуку с доставкой в Ниен-Шанц, однако, хотя мне было обещано доставить за это (за мушкеты) чистую пеньку (henff) по 12 рейхсталеров за шиффунт, они теперь не могут ее доставить, так как им препятствует, как они отговариваются, враг в Белороссии. Итак, это дело останется отложенным до другого предложения. Если бы мне было сдержано слово (данное русскими), как они обязались по совершившемуся уговору, то можно было получить на пеньке столько капитала, насколько простирается (стоимость) мушкетов по 2 1/2 рейхсталеров, но мое доброе намерение вследствие непостоянства (русской) нации расстроилось, что не мало огорчило меня, но так как оба канцлера на Казенном дворе (Schatzhoof), посоветовали мне, чтобы получить окончательную резолюцию, отправить нарочного к "боярину" Илье Даниловичу, то я и ожидаю от нарочного на это ответа.

[…]

Английский посланник Mon-r Вилльям Придакс (Prediaun) весьма недоволен невежливым образом действий русских, так как у него отняли и посадили в оковы русского повара, который служил ему на кухне, и которого он [так как его собственный повар, когда он отправлялся в Лондоне на корабль, заболел, и он должен был [243] отправить его обратно] взял в Архангельске с разрешения тамошнего "воеводы" и привез сюда. Между прочим ему (посланнику), сверх того, также запрещено выходить из квартиры. Он приказал передать канцлеру Алмазу грамоту об этом и в сильнейшей мере укорял его за такой образ действий.

[…]

Рано на другой день я отправился (к английскому посланнику) и сделал ему визит. Он встретил и отпустил меня с должной честью и уважением ради Вашего Кор. В-ства, и мы пробыли вместе свыше доброго часа. Тогда велись разного рода разговоры, среди которых он жалуясь, рассказал мне о русском образе действий и был со мной одного мнения, что ему замедляют до архангельского рейса (bis gegen der Archangelschen fahrt) ответ на его предложение, чтобы выиграть время, и чтобы они могли решить и дать ответ (на его предложения) после исхода войны. Единственно из его хорошего расположения я мог достаточно почувствовать хорошие отношения между Вашим Кор. В-ством и его Высочеством протектором, и его (посланника) желание было, чтобы он был в состоянии предпринять свое обратное путешествие по значительным причинам через Восточное море.

[…]

Москва, 4 апреля 55 г.. Иоганн де Родес.