26. Донесение королеве Христине из Москвы 25 ноября 1652 года.

Вашему Кор. В-ству по глубокообязаннейшему и искреннейшему подданству 16-го этого (месяца) было (послано письмо), на которое дальше ссылаюсь.

Я не могу подданнейше не упомянуть Вашему Кор. В-ству, что позавчера прибыл сюда отправленный псковским воеводой гонец, с которым упомянутый воевода послал сюда в оригинале письма, которые ему писали из Любека двое граждан, по имени Гуго Шокман и Ян фан Горн (Jan van Gooren), приблизительно такого содержания: он (Гуго Шокман) [он был отправлен в эту весну городом Любеком, чтобы получить подтверждение привилегий, полученных от этого царя, которые (любчане) до сих пор имели долгое время в Новгороде и Пскове, и он их всех получил, исключая свободы пошлины и русских монет] старался для Их Цар. В-ства изменника мнимого Шуйского, или Тимошку Анкидинова, на каком бы месте он его ни нашел, захватить и поймать, завладеть его личностью и отправить к Их Цар. В-ству; раз так и представился хороший случай, когда он (самозванец) находился недалеко от Любека, в области герцога (Fursten) Голштинского, [129] в городке Нейштат (Nije Statt), где они (Шокман и Горн) тотчас сами взяли его под арест и его личность наивернее обеспечили себе у герцога (Голштинского) представленным порядочным залогом; а так как в Германию было отправлено (из России) несколько (лиц), чтобы его (самозванца), где только могут его встретить, поймать, то они (Шокман и Горн) между прочим Петру Микляеву (Peter Miclaof), русскому купцу, который тоже ради Анкидинова поехал в Голландию, писали, извещая его об аресте самозванца, чтобы он (Микляев) туда отправился и мог бы присутствовать при деле. Как я узнал, город Любек очень старается в этом отношении, в надежде этим более увеличить свои привилегии. Но я очень сомневаюсь, выдаст ли его Их Герцог. Светлость Голштинии городу Любеку, так как Их Герцог. Св. будут сильно соблюдать при этом случае свои собственные интересы и выдачу его отстрочат до тех пор, пока Их Цар. В-ство не выдадут Их Герцог. Светлости подписи и печати, которые Брюгман (Gruyhman) здесь оставил на 100.000 рублей во время предполагаемого персидского проекта. ²⁰⁰ [130]

Что теперь в здешнем месте будет предпринято в этом отношении и что у Их Г. С. и в городе Любеке последует, это скоро выяснится, о чем я Вашему Кор. В-ству при первом случае сообщу.

В моем последнем (письме) я подданнейше отметил, что калмыцкие татары еще осаждают Самару, Саратов и Камышин (Cammirzin), однако теперь это не подтверждается, но объявляется, что они сделали туда только набег и, говорят, увели с собой более 2.000 людей.

[…]

Москва, 25 ноября 52 г.. Иоганн де Родес.

Комментарии

200. В 1634 г. послы от голштинского герцога Фридерика - Крузиус и Брюгеман (или Брюгман) были в Москве, и заключили с царем договор, по которому Голштиния обязалась платить ежегодно России 300 тыс. рублей, а за это Голштиния имела право беспошлинно производить через Россию торговлю с Персией, но она начала торговлю только в 1636 г. Однако в 1640 г. герцог Фридерик (в русских актах называемый - "князем") просил уничтожить договор, заключенный не по его наказу, а по самовольному соображению Брюгмана, за что тот и был казнен герцогом; герцог просил выдать все бумаги, относящиеся к договору, но русские отказали и потребовали уплаты договоренных денег. Однако обстоятельства переменились, когда Анкидинов бежал в Голштинию и был там пойман; из Нейштата он был перевезен потом в Готторф. 2 декабря 1652 г. царь послал к Фридерику в гонцах подьячего Василия Шпилькина, с просьбой выдать Анкидинова; 3 января 1653 г. послан с тою же целью новгородский посадский человек Петр Микляев, но герцог за выдачу самозванца потребовал выдачи бумаг, касающихся заключенного с Россией договора о голштино-персидской торговле. (Содержание грамот об Анкидинове и Конюхове датскому королю и герцогу шлезвигскому Фридерику у Ю.Н.Щербачева - "Датский Архив. Материалы по ист. др. Рос., хранящиеся в Капенгагене. 1326-1690 г.г.". М., 1893 г., 235-237). Русские тогда в мае 1653 г. постановили возвратить все эти бумаги и разменять их в Любеке на самозванца, и Анкидинов был привезен в Москву, где 28 декабря 1653 г. его пытали, а потом казнили, Яган Вилимов фон-Горн, любчанин, за поимку Анкидинова получил в 1656 году звание "гостя" и право беспошлинно торговать на 10 т. рублей в течение 8 лет. Родес подробно описывает казнь Тимошки (этого донесения мы не печатаем). Чтобы лишить его возможности говорить, Анкидинову была вложена в рот большая палка, привязанная концами назад. Его вели на казнь около польского посольства, чтобы показать, что, несмотря на нежелание Польши выдать изменника, он все-таки в руках русского правительства. Перед казнью подвели к нему мать и сына, но он их не признал. Его четвертовали, а потом мимо него провели польских нарочных. Конюхов же был сослан в Сибирь (Г. Форстен, "Сн. Шв. и Poс.", Ж. М. Н. Пр., 1898 г., февр., 227 - 8). Примеры самозванства, как известно, впоследствии не раз повторялись. Так, например, интересно в бытовом отношении обширное дело 179 авг. - 187 нб. о пытках и казни душевно больного новгородца Ив. Клеопина, выдававшего себя за царевича Алексея Алексеевича ("Материалы по ист. психиатрии в России", Зап. Моск. Арх. Инст., XVII, 1912 г., 12-60).