4. Донесение королеве Христине из Ниен-Шанца 10 июля 1650 года.⁵⁹

Вашемy Kop. В-ству я могу по глубокообязаннейшей подданнической покорности этим известить, не умалчивая ни о чем, что мне стало известно после 16-го мая, что Их Цар. В-ство 22-го того же месяца совершат со своею супругой к празднику Св. Троицы обычное паломничество в Троицкий (Troiitz) монастырь, где они останутся месяц, а потом решили попутешествовать здесь и там по стране. Так как они отсутствовали бы один или 3 месяца, то я совершенно серьезно настаивал о (выдаче) остатка в 20.000 дукатов и о моем отпуске, но мне все это мало удавалось. Тогда я наконец решился потребовать к себе на 20-ое (мая) моего "пристава" и толмача (Tolche), и, так как Их Цар. В-ство были на охоте почти в 50 верстах от города, я приказал сказать канцлеру Михаилу Юрьевичу, что так как я теперь хорошо понял, что меня стремятся удержать, то я сам решил, чтобы казну, которую я имел при себе, оставить под наблюдением назначенной мне стражи, сам же отправлюсь к Их Цар. В-ству и буду от них домогаться моего отпуска. Я показал "приставу" моих лошадей, стоящих уже наготове, и сказал ему, что если из этого произойдет что-нибудь плохое, то я оправдаюсь, а канцлеру поставлю это в ответственность. Недолго спустя, пришел мой "пристав" и принес мне от канцлера уверение, что он сам скоро же выезжает к Их Цар. В-ству, чтобы убедить Их приехать и дать мне отпуск, а я должен изготовить только генеральную квитанцию по присланному мне несколько дней тому назад наброску, с которого, как и с того, который я им дал, я при этом подданнейше посылаю копии Вашему Кор. В-ству. ⁶⁰ Этим я удовольствовался и ожидал возвращения канцлера. 21-го (мая) дали мне, вместо оставшихся 20 т. дукатов, 20.000 рублей русских денег, которые я взял, так как они не имели более дукатов, а я же сам не мог из-за этого дольше задерживаться. 22-го дня Их Цар. В-ство приехали в город. Между тем я написал генеральную квитанцию, которой от меня домогался канцлер, и приказал потребовать себя к аудиенции, так что я еще в тот же день передал канцлеру в канцелярии (в Посольском [37] приказе) генеральную квитанцию ⁶¹ и пошел наверх на аудиенцию, во время которой я взял от Их Цар. В-ства свой отпуск и получил из Их рук отзывную грамоту к Вашему Кор. В-ству, которую я сам привезу и передам Вашему Кор. В-ству. ⁶²

Кроме того, Их Цар. В-ство также согласились отпустить мне 10.000 "четвертей" ржи по 1 рублю за четверть, на что я хотя первоначально не согласился, потому что это было гораздо дороже, чем возможно было дать по указу господина де Геера, но так как мне было трудно быть с русскими деньгами, а за зерно можно было уговориться с купцами за несколько векселей, то я решился его принять и в свою очередь продать купцам, а за это взять вексель. Когда я продал половину - 5.000 четвертей и получил за это вексель, пришло известие (zeitnng), что зерно в Голландии подешевело и стало по незначительной цене; так как я (вследствие этого) не мог продать другой половины, то я решил, чтобы все-таки не получить на этом столь большого убытка, выписать из Голландии корабли и отправить зерно в Голландию и из (него) уплатить господину Гееру, как я это потом и поручил (сделать) Давиду Рютцу ⁶³ (Davied Ruetz). Ho попутно как раз пришло [38] ко мне от господина де Геера другое письмо от 14-го июня, в котором господин де Геер давал мне поручение купить тонну (четверть) за 2 1/2 рстл., и таким образом зерно идет в Голландию на его счет.

Так как раньше Ваше Кор. В-ство милостивейше приказали мне также разведывать о русской коммерции, то я все время, пока был в Москве, задался работой относительно этого, разведывал об этом у купцов в разных собраниях и сообщил им, насколько им было необходимо для осведомления, что я, следовательно, надеюсь совершить, с ними не малое дело, о котором я, по моему, волею Божьей, благополучном возвращении, должен буду сделать Вашему Кор. В-ству подданнейшее донесение. ⁶⁴

Так как я со всем прилежанием стремился разузнать, могла ли б наладиться с фактором Великого Князя или с "гостями" непрекращающаяся торговля красной медью взамен сырого шелка, то я сошелся с Василием Шориным ⁶⁵ (Wassili Schorin), но когда я посредством простого разведывания мог получить мало удовлетворения, то я пошел несколько дальше и дал ему понять, что теперь было бы моим серьезным намерением частным образом сторговать с ним только для себя одну партию шелка. Когда он это заметил, он доложил об этом и получил приказание начать со мной торг. Но так как начался этот псковский и новгородский бунт, и это стало мне известно, я все бросил и далее ничего не мог предпринимать, пока беспорядки в Новгороде не улеглись; но несколько дней до моего отъезда (из Москвы) я все-таки дальше с ним сговаривался и наконец условился о количестве шелка в 60 тюков - (baelen, таэлей), которые я in saldo привез сюда с собой, с условием, что за него будет заплачена половина в будущем декабре красной медью, шиффунт по 54 рстл., ⁶⁶ а остальная [39] половина - будущей весной (Vorjahr) рейхсталерами, при чем считая за пуд шелка - 94 рстл.. Хотя при этой торговле (шелком) не может быть столь слишком большой прибыли, между тем я все-таки уверен, что при этом не может быть и убытка. К совершению этого подало мне повод (желание получить) на первый раз не прибыль, но скорее, (чтобы) - узнать истинную основу этой торговли и разведать ее направление, а за удержанные деньги в Пскове получить в свои руки некоторое обеспечение (так как шелк был взят в доле): к этому меня тогда не мало побудило и то (обстоятельство), что если раз нужно начать дело, то при продолжении его нужно иметь в виду несколько выгод. ⁶⁷ Я пошлю упомянутые 60 тюков шелка отсюда (из Ниена) водой в Ревель, a 3 - 4 тюка отвезу с собой в Стокгольм, чтобы Mons-r Яков фон Утенхофен (Jacob von Vtenhofen) купил его и там обработал; остаток же оставлю лежать в Ревеле до тех пор, пока господин Луис де Геер [так как я узнал от Превосходительства генерал-губернатора Карла Мернера, что в Голландии предвидят и боятся волнений простонародья] не уведомит, куда следует их отправить. Также нужно обождать (и узнать), не пожелают ли всемилостивейше Ваше Кор. В-ство, чтобы вся партия была привезена в Стокгольм и там обработана. Я привез его из страны (России) свободным от пошлины и с даровым вывозом и на риск Их Цар. В-ства (так как доставка шелка была на счет царя, и он отвечал в пределах России за его целость).

Я выбрался из Москвы 13 июня и имел с собою для своего сопровождения за "пристава" дворянина Юрия Минича Копнина ⁶⁸ (Jurgen Minetz Copein), (стрелецкого) "сотника" со 100 "стрельцами" за конвой [40] и "толмача", которые доставили меня сушей до Бронницы ⁶⁹ (Bronitz). Bo время дороги, вследствие большой опасности от огня, я не хотел располагаться ни в одном селении, но расставлял всегда на поле в круг военный обоз, и сам помещался с деньгами посередине, а вокруг военного обоза приказывал ставить караульных. В Бронницах я остановился на два дня (ein Paar tage) и послал моего слугу с письмом в Новгород к "воеводе" ⁷⁰ и потребовал, чтобы он позаботился проводить меня в полной безопасности и доставить меня через границу. Он послал мне на другой день 5 больших дощаников (Bothen) и потребовал, чтобы я поехал от Бронниц водой (по Ильменю на Волхов), на что я согласился. Шелк и деньги были нагружены на дощаники, и я отправился на них на остров по названию Городище ⁷¹ (Grodischa), поблизости Новгорода. Там "воевода" приказал сказать мне, что он хотел бы на следующий день встретить меня (в Новгороде), но я покорно поблагодарил его и приказал ему сказать, что мне нечего терять времени в городе, и что он должен меня теперь дальше отправить. Тогда он приказал в свою очередь сказать мне, что он не может отпустить меня раньше, чем не даст знать о моем прибытии Их Превосходительству господину генерал-губернатору Карлу Мернеру и не получит от него ответа, намерен ли он принять меня. Так как на это потребовалось бы дней 8 или 10, то я приказал известить "воеводу", что если он намерен так долго задержать меня там, на месте, которому я не могу доверять, и на котором угрожает мне со стороны всего простонародья лишение жизни, то я буду принужден бросить все, а сам отсюда удалиться, а если из-за этого произойдет какая-нибудь беда, то он будет за это в ответе, так как казна пока еще принадлежит Их Цар. В-ству. ⁷² Но он [41] приказал немедленно сказать мне на это, что меня отпустит. На это я сейчас же выслал сюда (в Ниен) моего слугу, чтобы конвой от Их Превосх. господина генерал-губернатора встретил меня на границах Вашего Кор. В-ства у Лавы ⁷³ (Larwa), куда я прибыл водой 6-го этого месяца (июля) и нашел назначенный для меня Их Превосх. господином генерал-губернатором конвой и, кроме того, здешнего ландфогта. Так как я не хотел там долго задерживаться, а как можно скорее отправиться на эту (шведскую) сторону, то я приказал через "толмача" благодарить моего "пристава", как и "сотника", за то, что они меня так далеко доставили, и (сказать) что я рад наконец достигнуть блаженства и снова вступить на землю и в страну Их Кор. В-ства, и чтобы они доставили мне теперь деньги вместе с товарами через реку (Лаву) на границу Вашего Кор. В-ства, чего они вначале совершенно не хотели делать и потребовали, чтобы я им дал расписку, что они меня благополучно доставили, и в которой я дал бы "приставу" квитанцию (в получении казны) за перебежчиков. Так как это показалось мне против всякого рассудка, я приказал им в свою очередь сказать, что я не приму ни денег ни товаров и тем более не дам им расписки прежде, чем не получу всего из их рук на границе Вашего Кор. В-ства. Так как они не могли теперь ожидать от меня другого решения, а конвой Вашего Кор. В-ства они видели стоящим в полном порядке на другой стороне реки, то они решили доставить мне все посредине реки и потребовали получения расписки на своей (русской) стороне. Но так как я оставался только при моем первом намерении, то приказал им сказать, что мне теперь нечего с ними рассуждать, и они после долгого спора должны были не без значительного страха меня перевезти и все мне переправить. Вдоль берега, куда прибыли дощаники, стояли у каждого дощаника "стрельцы" со своим оружием так долго, пока мне всего не доставили, и я не вручил "приставу" расписки. ⁷⁴ Тогда [42] они в свою очередь поехали обратно на своих дощаниках, а я тотчас отправился с конвоем на одной ладье (ladigen) и направился в Нотебург (Noteburg), куда благополучно прибыл 7-го, а сюда (в Ниен) - 8-го (июля). ⁷⁵ Так как здесь нет ни одного перевозочного судна от Вашего Кор. В-ства, то я посоветовался с Их Превосх. генерал-губернатором и, по его указанию, решили нанять одну хорошую щучью шкоту (hechte Schuete) и отправиться (уже) из Ревеля в Стокгольм. Я также посоветовался с Их Превосх., как бы поступить с русскими деньгами, чтобы Ваше Кор. В-ство могли их как можно скорее получить, и мнение Их Превосх. господина генерал-губернатора было таково, что их можно было бы положить в здешней нарвской и ревельской пошлинной камере; из них платили бы лицам, которые были бы ассигнированы в (эти) камеры, а, напротив, рейхсталерами Ваше Кор. В-ство милостиво распоряжались бы. Так как я не могу так скоро найти никаких других и лучших способов, то я по необходимости должен буду на этом остановиться. Между тем, что буду в состоянии выменять в этих 3 местах (Ниене, Нарве. Ревеле) на рейхсталеры и дукаты, то я вместе с 50.000 дукатами привезу с собой (в Стокгольм). Из препровождаемой при этом ведомости Ваше Кор. В-ство всемилостивейше могут видеть, как распределены деньги.

(Далее следует доброе пожелание королеве и подпись:) Иоганн де Родес. ⁷⁶

Упомянутую ведомость я вследствие краткости времени не мог приготовить с этим гонцом, но она несомненно последует через 8 дней.

Копия с образца квитанции, которую русские послали Родесу, чтобы он в таком виде написал генеральную квитанцию о получении денег за перебежчиков. ⁷⁷

Божьей Милостью Великого Господина Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, Самодержца всея России и многих владений господина и обладателя, Их Цар. В-ства.

Велемощнейшей высокорожденной Княжны и Фрейлины Христины милостью Божьей, Королевы шведской и т. д., Их Кор. В-ство комиссар [43] Иоган де Родес признаю этим моим письмом, что по состоявшемуся договору между великими и полномочными послами Их Цар. В-ства - "окольничьим" и "наместником" брянским Борисом Ивановичем Пушкиным (Boris Iwanowitz Buckin) вместе с его товарищами - и великими и полномочными комиссарами - господином Эрихом Гульденштерном (Erich Guldenstern) с его товарищами - я, Иоганн де Родес, был отправлен к великому Господину Их Цар. В-ству от велемощнейшей Фрейлины Их Кор. В-ства с ее кредитивом, согласно состоявшемуся договору, который закреплен собственноручными подписьями и печатьями с обеих сторон: великими и полномощными послами Их Цар. В-ства и великими и полномощными комиссарами Их Кор. В-ства, в котором постановлено, что ради более лучшего и беспрерывного поддержания союза и дружбы между обоими великими государями, Их Цар. В-вом и Их Кор. В-ством, и спокойствия их великих государств, они сговорились относительно перебежчиков, что все перебежчики, которые с тысяча шестьсот семнадцатого года (1617 г.), а по русскому летосчислению со сто двадцать пятого года (125 г.), когда был заключен последний мирный договор в Столбове (Stolbou), с того самого времени по первое сентября тысяча шестьсот сорок седьмого года (1647 г.), а по русскому летосчислению по сто пятьдесят шестой год (156 г.), перебежали через границы Их Цар. В-ства, без всякого различия: преступники ли они или не преступники, крестьяне или всякого рода другие люди, сколько бы их ни было по сегодняшний день на стороне Их Цар. В-ства, со всем тем (имуществом), что они увезли с собой на сторону Их Цар. В-ства, все должны быть оставлены в вечном подданстве под Их Цар. В-ством и Их наследников, а в будущем, после них, под русским Великим Господином Царем и Великим Князем русского государства. Но за остальных перебежчиков, которых оказалось более на стороне Их Цар. В-ства, и за вред, который Их Кор. В-ство и Их подданные вследствие этого потерпели, было постановлено и уговорено, что Их Цар. В-ство должны выдать Их Кор. В-ству сто девяносто тысяч рублей (190.000 р.). Из этой упомянутой суммы денег семьдесят тысяч рублей должны быть выданы и внесены венгерскими дукатами, каждый дукат за один рубль, а остальные сто двадцать тысяч рублей - московскими копейками.

По этому заключенному договору великих и полномочных послов Их Цар. В-ства и великих и полномочных комиссаров Их Кор. В-ства, как в нем обстоятельно и подробно написано, так я по посланному об этом со мной к Их Цар. В-ству кредитиву Их Кор. В-ства, за подписью и печатью Их Кор. В-ства, я в этом тысяча шестьсот пятьдесятом году (1650 г.), а по русскому летосчислению в сто пятьдесят восьмом (158 г.), в месяцах январе и феврале, в различные сроки, я, назначенный комиссар, Иоганн де Родес, к Москве из казны Их Цар. В-ства, во-первых, из "Новгородской Четверти", как и из "Приказа" Большой Казны Их Цар. В-ства, получил сто [44] двадцать тысяч рублей (120 тыс. р.) московскими деньгами и семьдесят тысяч венгерскими дукатами (70 тыс. дук.) все полностью, согласно заключенному договору. И этот заключенный договор должен быть, как тот, который великими и полномочными послами Их Цар. В-ства за их подписью и печатью, так и тот, который великими и полномочными комиссарами Их Кор. В-ства за их подписью и печатью, отныне крепко установлен между обоими великими государями относительно выторгованных перебежчиков, и эти выторгованные перебежчики, как и упомянутые деньги и дукаты, не должны быть отныне по этому заключенному договору ни от Их Цар. В-ства ни от наследников Их Цар. В-ства более требуемы ни Их Кор. В-ством, ни Их наследниками, ни шведской Короной.

В окончательном удостоверении и нерушимом сохранении и непоколебимости я по приказанию великого Господина Их Цар. В-ства (подписываюсь):

Велемощнейшей Королевы, Их Кор. В-ства по силе верющего мне кредитива, я, назначенный комиссар, Иоганн де Родес, дал от себя эту квитанцию, как следует, за моей подписью и печатью, что случилось в царской столице и резиденции Москве. В году (1650, 22 мая).

Копия генеральной квитанции о получении денег за перебежчиков, которую Родес дал русским в 1650 г. 22 мая. ⁷⁸

Велемощнейшей, высокорожденной Княжны и Фрейлины, Фрейлины Христины, шведской королевы и т. п. Их Кор. В-ства глубокообязанный слуга и в настоящее время посланный комиссар к великому Господину Царю и Великому Князю Алексею Михайловичу всея Руси "Самодержцу" и иных к Их Цар. В-ству, я, Иоганн де Родес, признаю этим, что те деньги [которые в договоре между моей всемогущественнейшей Королевы Их Кор. В-ства великим и уполномоченнейшим господином комиссаром государственным-советником и камер-советником господином Эрихом Гульденштерном с его господами товарищами - с одной стороны, а Великого Господина Их Цар. В-ства великим и уполномоченнейшим господином послом "окольничьим" и "наместником" брянским Борисом Ивановичем Пушкиным с его господами товарищами - с другой стороны, 19-го октября 1649 года в Стокгольме было постановлено относительно перебежчиков, которые с 1617 года до 1647 года перебежали, как в договоре, на который я этим ссылаюсь, написано и далее можно видеть] я по кредитиву высочайше упомянутых Их Кор. В-ства к Их Цар. В-ству получил сполна из казны Их [45] Цар. В-ства от "думного дьяка" Их Цар. В-ства Михаила Волошенинова (Michaelo Wolosseninof) и "дьяка" Алмаза Иванова (Almaes Iwanof) 29 января ⁷⁹ - 20.000 рублей, потом 7 февраля - 40.000 рублей, а 21 того-же (февраля) - 60.000 рублей в русской монете, как и в месяце марте 50.000 дукатов, а вместо оставшихся 20.000 дукатов (nолучил) 21 мая - 20.000 рублей русскими деньгами, всего вместе - 190.000 рублей, о чем я за высочайше упомянутые Их Кор. В-ства этим дал Их Цар. В-ству сию надлежащую квитанцию. В удостоверении сего я подписал собственноручно, а к вящему обеспечению скрепил моей обыкновенной печатью. Совершено в резиденции-городе Их Цар. В-ства Москве 22 мая 1650 года.

Комментарии

59. Это донесение (по нашей копии) не имеет даты и обозначения места, откуда оно отправлено, но дата и место отправления вполне ясно устанавливаются из содержания последующего (из Ниен-Шанца, 18 июля) донесения.

Начиная с этого донесения, обращение Родеса к королеве Христине ("Пресветлейшая, Велемощнейшая Королева, Всемилостивейшая Фрейлина") нами опускаются, как и заключительные слова Родеса ("Этим на этот раз я заканчиваю......"), которые во всех донесениях почти одинаковы.

60. Эти две копии напечатаны нами непосредственно за этим донесением.

61. Подлинник этой квитанции от 22 мая 1650 г. хранится в М. Гл. Арх. М. И. Д. (Реестр шведским трактатам 1801 г., № 38). Написана она на пергамене, по-немецки, мелким, но отчетливым почерком, и подписана собственноручно Родесом, а под этой подписью приложена его маленькая сюргучная печатка. Содержание этой "отписи" (квитанции) вполне точно было передано Родесом королеве.

62. Царская грамота от 22 мая 1650 г. издана в Доп. к А. Ист., т. VI, № 138, 415-417. Ею сообщается, что "в разных месяцех и числех договоренное число - 190 тысяч рублев - из нашие царского величества казны вашего королевина комисару Ягану Деродесу по договору отданы все сполна", а что касается хлеба, то "указали дати у Архангельского города 10 тысяч четьи ржи кого ваше королевино величество с деньгами пришлете", считая по 2 любских ефимка за четверть. Эта же грамота сообщает о пограничных разграничительных делах и об отпуске царем Родеса. Подлинник писан на александрийском листе с украшениями; печати не сохранилось; на лицевой стороне написано вверху: "Praesentatum den 27 Aug. 1650", а на обороте: "Iohan de Rodes Recreditiv daterat den 22 Maij 7158/1650. Praesenterat den 27 Augusti Ao 1650". (Доп. к А. Ист., т. VI, примеч. стр. 14).

63. Давид Николаев Рютц, датчанин, покупал в 1627 и 1628 г., как приказчик датских купцов, в России хлеб. В 1634 г. датский король объявил его в Москве датским приказчиком, а в 1653 г. это было подтверждено им, но в 1654 г. он уже называется датским резидентом. В янв. и февр. 1649 г. он продавал Швеции голштинский дом для ее торгового двора, но Швеция его не купила. Родес просил русских, чтобы договоренный хлеб "у архангельского города без всякого замочанья здешнему торговому иноземцу господину Давиду Рюцу принять, а платеж он учинит здесь, на Москве, из тех у него оставленных денег после приниманья того хлеба" (М. Гл. Арх. М. Ин. Д., шв. дела, р. I, кн. 28, л. 179).

64. Родес здесь подразумевает устройство в Ревеле английского стапеля, о чем он писал королеве в донесении из Москвы от 14 марта 1650 г.

65. Василий Григорьевич Шорин, богатый московский гость, был обвинен народом в московское возмущение 1648 г. в возвышении цен на соль, и его дом был разграблен; также в 1662 г. во время нового московского бунта его дом был снова разграблен.

66. Русские хотели получить медь. Когда они еще торговались с Родесом о цене хлеба, требуя с него высокую цену, которую Родес считал невозможным дать, то дьяки ему заявили, что, если цена за хлеб для него высока, они в обмен на хлеб могут купить у королевы "меди дощатые", так как красная медь была в Швеции государственной монополией. Родес на это выразил согласие поставить во Пскове медь, считая пуд по 7 ефимков. Но "дьяки говорили (Родесу): про то здесь ведомо, что в Стекольне медь купят московской пуд в 4 ефимки", и что Родес объявил большую цену (М. Гл. А. Ин. Д., шв. дела, р. I. кн. 28, л.л. 108, 109 об., 110). Таким образом Родес за шиффунт требовал 35 руб., а русские давали за него 20 руб., но при продаже шелка на медь обе стороны сошлись, как видим, на средней цене - 27 руб.

67. Совсем иначе переведено это место в "Сборн. Новг. Общ.", VI, 70, так как редакция "Сборника" в данном месте имела, очевидно, другой, полнее текст: "кроме того, меня немало побудило и то, что, раз будет сделано начало, то последует и продолжение. Относительно цены я немного превысил приказ господина де Геера, но однако надеюсь, что он примет эту сделку и будет ожидать больше пользы от продолжения".

68. 9 июня была выдана память, которой новгородцу Юрью Миничу Копнину велено быть в приставах для сопровождения Родеса на рубеж. Копнину строго-на-строго указано было оберегать Родеса и его казну от всяких воровских людей и от пожара, а стрельцам, которых была сотня со своим сотником, запрещено было по дороге по кабакам напиваться "чтобы от пьяных какова дурна не учинилось''. Родесу было дано 20 подвод под его рухлядь, людей и для его шурина (Apмана Вестмана), а под шелк-сырец, купленный из царской казны для "свейской королевы" числом 60 тай, дано "60 подвод с телеги". Прежде думали положить на телегу по 2 тай, но Родес заявил, что "крестьянские тележки" малы для 2 тай, так что нужно было класть на одну подводу одну таю. (М. Гл. А. Ин. Д. шведские дела, р. I, кн. 28, л.л. 192 об., 177. 179 об.-180).

69. Бронницы были ямом, т.е. там брали свежих лошадей. Оне лежат недалеко от Ильменя, на левом берегу р. Мсты, в 24 верстах по теперешней шоссейной дороге от Новгорода. Здесь путешественники обыкновенно или переправлялись через Мсту, если хотели ехать по сухопутью в Новгород, или же прямо спускались водой по Мсте в Ильмень и плыли в р. Волхов к Новгороду.

70. Во время бунта в Новгороде был воеводой окольничий князь Федор Андреевич Хилков, назначенный туда в 1649 г.. 17 апреля 1650 г. царь объявил новгородцам, что, согласно их челобитью, он сменяет его и назначает боярина князя Юрья Петровича Буйносова-Ростовского. Копнину было указано не въезжать с Родесом сразу в Новгород, но прежде переговорить с Буйносовым-Ростовским.

71. Большой остров между Ильменем и Новгородом, образуемый рукавами Волхова, на котором лежит село Рюриково Городище (на берегу р. Волхова). Это село называлось и просто - "Городище".

72. Боязнь новой вспышки мятежа вполне понятна со стороны Родеса, потому что это было время, когда, хотя сам Новгород уже успокоился (он покорился царю с половины апреля), но Псков еще не сдавался и был осажден Хованским; только к концу августа Псков снова присягнул царю (по Г. Форстену псковичи присягнули - 6 августа. "Сн. Ш. и Р.", Ж. М. Н. Пр., 1898 г., февр., 220).

73. Лава (Лавуа) - река между г. Ладогой и г. Орешком, у Ладожского озера. Тут был рубеж, и здесь русские и шведы останавливались, размениваясь своими обязательствами или же разбирая пограничные дела.

74. Копнину, по данной ему памяти, было велено стать у границы "на государевой стороне, где пригоже", почему он так и долго спорил с Родесом. Кроме того, он должен был взять от встретившего их шведского "державца", расписку, что тот "того посланника (Родеса) и казну за перебежчиков принял в целе". Копнин хорошо исполнил поручение, доставил благополучно Родеса на р. Лаву и получил от него немецкую расписку, которая была переведена русскими так: "Для ее королевина в-ства, моей всемилостивейшей королевы, мне, по приказу его царск. в-ства, пристав Юрий Минич Копнин высокупомянутые ее королевина в-ства договорные деньги проводили, он и сотник Иван Андреевич Бедняков, и со своими стрельцами июля 6 дня до ее ее королевина величества рубежа, да Лавы поставили здорово, то я ниже сего написаньи объявляю. Писан на ее кор. в-ства рубеже, на Лавах, июля 6 дня, 1650 году". Подпись Родеса. (М. Гл. А. Ин. Д., шведские дела, р. I, кн. 28, л.л. 194 об., 211 об., 212).

75. Нотебург, по-русски называемый Орешком, с Петра I - Шлиссельбург, лежит при начале Невы, у Ладожского озера. Ниен, или Шанц, или же Ниен Шанц, по-русски Канцы, лежал при устье Невы ("Карты и планы Невы и Ниеншанца, собранные А.И.Гиппингом и А.А.Куником, с предварительной заметкой А.С.Лаппо-Данилевского," СПБ., 1913 г.).

76. Даты нет. В "Сборн. Новг. Общ.", VI. 73. ошибочно поставлена дата "30 июля", между тем как должно быть "10 июля", а также нет последующей приписки.

77. Но Родес, как видно из его предшествующего донесения, отказался от этого образца, написав квитанцию по-своему.

78. "Перевод с образцовой отписи", поданной Родесом в Посольском приказе, сделанный тогда русскими с этой квитанции, находится в М. Гл. Арх. М. Ин. Д., в делах шведского двора, р. I, кн. 28, л.л. 148 об.-150 об.

79. В "Сборн. Новг. Общ.", "VI, 64, ошибочно указано 24 янв.. Согласно нашей копии и архивной подлинной расписке (М. Гл. А. И. Д.): 29 января.