13. Донесение королеве Христине из Москвы 8 ноября 1651 года.

20-го прошлого месяца (октября) было (послано) к Вашему Кор. В-ству по подданнейшему смирению мое последнее (письмо), на которое я этим ссылаюсь.

С тех пор я был потребован 31 октября в замок и в "Посольский приказ" к господину канцлеру Михаилу Юрьевичу ¹²³ где канцлер мне объявил, что Их Цар. В-ство приказали ему доложить мне, что Их Цар. В-ство получили известие, что в Швеции один русский, говорят, выдает себя за Шуйского, но это обман, так как он приблизительно 8 лет тому назад был здесь в "Новой Четверти" (Novo Zetvert) писцом (подьячим); настоящее его имя Тимошка Анкидинов (Timosko Ankidinof), и он имеет при себе слугу, имя которого Костка Конюхов (Costko Connuchof); они обокрали казну Их Цар. В-ства и совершили много других плутней, но все это стало известно и замечено, и им могло грозить лишение жизни, и они тайно [72] убежали и отправились через польскую границу, а оттуда в Константинополь, где Тимошка со своим слугой объявился у турецкого государя также под именем Шуйского, принял оттоманскую, или магометанскую веру, но потом также произвел при этом дворе свои старые плутни; когда же он был в третий раз заключен в тюрьму, то в последний раз был брошен в самую опасную и самую гибельную башню, так как он был обречен этим на смерть; однако, говорят, он оттуда убежал и отправился в Польшу, Лифляндию, а оттуда к запорожским казакам, к гетману Богдану Хмельницкому; так как в то же время послы Их Цар. В-ства, именно Григорий Гаврилович Пушкин ^l24 [73] (Gabriel Gabrielowitz Buskin) со своими господами товарищами, были как раз в Польше и о нем получили известие, то они просили у (польского) короля, чтобы Их Кор. В-ство сыскали вышесказанного Тимошку и приказали им выдать: на это, говорят, король охотно согласился и постановил приказ об его поимке и выдаче; но тот, как и раньше, снова убежал оттуда и прибыл в Рим, где он снова, говорят, переменил свою религию и стал папистом; но он там задержался не слишком долго, а отправился в другия державы, пока наконец не явился в Швецию; как скоро это стало известно здесь, то к Вашему Кор. В-ству 17-го сентября был отправлен нарочный гонец, по имени Яков Козлов, от Их Цар. В-ства (с просьбой), чтобы по приказанию Вашего Кор. В-ства он (Анкидинов) был бы пойман, где он встретится в землях Вашего Кор. В-ства, и был бы выдан по силе вечного мирного договора Их Цар. В-ству; но теперь Их Цар. В-ство получили основательное известие, что оба вышесказанные изменника (пойманы): во-первых, слуга Костка Конюхов был схвачен в Стокгольме гонцом Их Цар. В-ства - Герасимом Головниным (Garassim Gollownin), который (Конюхов) из их рук, говорят, был заключен в тюрьму, но когда потом сказанный гонец просил об его обратной выдаче, то ему отказали; равным образом несколькими новгородскими купцами, именно Иваном Тетериным (Iwan Teterrin) и Максимом Воскобойниковым (Maxime Woskoboinick) с его товарищами, был пойман в Ревеле хозяин (Конюхов), именно Тимошка Анкидинов, с которым случилось то же самое, что и с предыдущим в Стокгольме, и он был губернатором Вашего Кор. В-ства - Эрихом Оксеншерном [74] (Erich Oxenstern) заключен в замок (e Вышегороде) под строгую охрану, но после требования (со стороны русских) его выдачи (Оксеншерн) также не хотели его возвратить. Хотя уже об этом воеводой из Новгорода было писано к сказанному господину графу Эриху Оксеншерну, но Их Графским Превосходительством до сих пор было только отвечено то, что упомянутый Тимошка имеет много паспортов от великих господ и государей, а в особенности один от Их Кор. В-ства, вследствие чего Их Гр. Превосх. не могут его выдать до предписания Их Кор. В-ства; к тому же, говорят, Их Гр. Пр. писали господину воеводе в Великом Новгороде, что часто упоминаемый Тимошка выдает себя за Ивана (Iwan), сына сына (внука) царя Василия Ивановича Шуйского (Wassili Iwanowitz Zuski) и говорит, что князь Иван Васильевич Шуйский (Wassili Iwanowitz Zuski), ¹²⁵ который будто был "воеводой" в Перми (Perm), был его отцом, где он, после смерти своего отца, прожил некоторое время; (Тимошка так говорит) объявляя, что он имеет письма, которые Их Цар. В-ство покойной памяти Михаил Федорович писали в Пермь его отцу, и что он также имеет герб (wappen) Шуйских и печать. Но так как это обман, то Их Цар. В-ство приказали канцлеру Михаилу Юрьевичу дать мне об этом некоторые сведения, с требованием, чтобы я это сообщил Вашему Кор. В-ству, дабы они, так как Их гонец так долго находится в дороге, могли от меня скорее получить ответ и известие (об этом). Они мне это тогда очень подробно представляли (разъясняли), именно канцлер мне сказал, ¹²⁶ что царь Василий Иванович Шуйский, как всем известно, не имел никакого сына, как же он (Тимошка) может тогда выдавать себя за [75] его внука или за сына князя Ивана Васильевича?! к тому же достаточно известно, что господа братья Василия Ивановича Шуйского - государственные советники князья Дмитрий Иванович (Dimetri Iwanowitz) и Иван Иванович Шуйский (Iwan Iwanowitz Zuski) не имели никаких детей; князь Василий Федорович Скопин-Шуйский (Wassili Foedorowitz Scopin Zuski), который весьма много лет тому назад умер, хотя и оставил одного сына, который был государственным советником и назывался князем Михаилом Васильевичем Шуйским (Michael Wassiliwitz Zuski), но он также не имел наследников и умер бездетным, а так как Вашего Кор. В-ства государственный советник и генерал-фельдмаршал господин граф Яков де ла Гарди ¹²⁷ (Iacob de la Gardie) был здесь в стране во времена царя Василия Ивановича Шуйского, то Их Высокографскому Превосх-у (Якову де ла Гарди) это все хорошо известно, и тут достаточно удостоверено, что Шуйская линия совершенно вымерла и ни единственный из них не остался; что же касается того, что изменнический Тимошка объявляет, что его отец будто был воеводой в Перми и что Их Цар. В-ство Михаил Федорович, покойной памяти, им писали в Пермь, то он, говорят, никогда (этого) не докажет, потому что во времена покойной памяти Их Цар. В-ства Михаила Федоровича более не осталось ни одного Шуйского, как (только) вышесказанный Иван Ивановнч, брат царя Василия Ивановича Шуйского, который с господином отцом покойной памяти царя Михаила Федоровича - Филаретом Никитичем (Villarett Nikitijz), святым патриархом, обратно пришел из Польши в Москву, где он, пока был в живых, служил многоупоминаемому покойному царю и теперешнему господину и царю Алексею Михайловичу; и ни он и никто из Шуйских не был воеводой в Перми, так что показание лживого и плутовского изменника лишь выдумано и направлено на распутные козни, что только возбуждает появление неприятностей между соседственными государями, так как это есть настоящий изменник и плут, который злоумышляет и который, как выше отмечено, из-за воровства и других плутней и вследствие заслуженной смертной казни бежал через границу из страны Их Цар. В-ства и теперь находится в стране Вашего Кор. В-ства; так как Их Цар. В-ство надеются, что Ваше Кор. В-ство по силе вечного договора прикажут беспрепятственно их выдать, то Их Цар. В-ство постановили послать для этой цели в Ревель с наивозможнейшей поспешностью в первый день к Вашего Кор. В-ства губернатору г. графу Эриху Оксеншерну одного "дворянина", по имени Янаклыча Григорьевича Челищева (Enaclitz Gregoriowitz Chelutzkin); [76] в сообществе с ним должен ехать Василий Григорьев сын Шпилькин ¹²⁸ (Wassili Gregorofsin Spielkin), который был писцом (подьячим) в Новой Четверти наряду с Тимошкой Анкидиновым, чтобы того узнать и уличить; (они поедут) вместе с переводчиком, по имени Вилльям Фик (Willem Fick); они должны потребовать согласно вечному мирному договору вышесказанного мнимого Шуйского, а если Их Гр. Превосх. не захотят его выдать, то им приказано, чтобы они тогда отправились в Стокгольм и там просили бы у Вашего Цар. В-ства выдачи обоих (Анкидинова и Конюхова). ¹²⁹

Кажется здесь сильно жаждут поймать обоих этих лиц, которые должны подвергнуться (здесь) скверной бане. Как скоро не последует Их выдачи, то (здесь) об этом возникнут странные мысли (подозрения), которые (уже) теперь, так как она (выдача) при первом требовании не последовала, стали, по моему взгляду, странными.

Мне было сообщено по секрету, что московские купцы, которые торгуют в Стокгольме, говорят, здесь донесли, что часто упоминаемый Тимошка Анкидинов, когда он был у Хмельницкого, будто бы домогался от него рекомендации к Вашему Кор. В-ству; он (Хмельницкий), говорят, отказался (от выдачи рекомендации) и объявил, что в Швеции не имеет знакомства, но он передал ему предписание к князю Рагоци ¹³⁰ (Ragotzki), который мог бы его потом далее рекомендовать Вашему Кор. В-ству; он же это все получил (у Рагоци), и когда он пришел в Стокгольм и объявился у Вашего Кор. В-ства, то, говорят, ему было поднесено Вашим Кор. В-ством 400 дукатов. Равным же образом я узнал, что при здешнем дворе донесено, что русские в Ингерманландии и в Кексхольме (Kexholmschen), которые живут под Вашим Кор. В-ством, говорят, вышли навстречу ему с солью и хлебом и признавали в нем здешнего русского князя (Fursten). Что в этом есть (правды), я не мог узнать, но только я хорошо заметил, что все русские купцы, которые сюда прибывают из Лифляндии, строго расспрашиваются, а так как их известия - столь различны, то они сами не могут в этом разобраться и сами не знают, чему следует верить. [77]

Нo так как канцлер насчет этого ничего мне не говорил, то я так-же не мог ничего об этом узнать.

Когда я расставался с канцлером, он приказал меня спросить, не имею ли я какого-нибудь известия, где находится их последний отправленный гонец Яков Козлов, так как он уже давно отсюда отбыл, а (между тем) о нем еще не имеют никакого известия. Я ответил ему, что я о нем ничего не слыхал, и воспользовался случаем спросить, написали ли Их Цар. В-ство Вашему Кор. В-ству полный титул? Он ответил мне: нет. На это я дал ему понять, что ничего нет удивительного, что гонец долго задержан, так как, помоему, я сомневаюсь, приняты ли такие письма, потому что все другие государи пишут Вашему Кор. В-ству Ваш полный титул. На этом я взял свой отпуск (расстался). Потом 2-го дня был послан ко мне переводчик Вольф Якобсен, который должен был у меня разузнать и выведать, спрашивая меня, известно ли мне что-нибудь, что письма из-за титула могут быть не приняты. На это я ему отвечал, что я об этом должен получить известие, и не могу сказать (утверждать этого), но только сильно сомневаюсь в этом. Третьего дня сказанный переводчик снова был послан ко мне. Он тогда донес мне от канцлера, что так как Их Цар. В-ство узнали, что я сомневаюсь, могли ли быть приняты Их письма ради неполноты титула, то ведь в вечном мирном договоре постановлено и решено, как государи обеих сторон должны титуловаться, вследствие чего они ведь не знали об этом новом титуле, но если Ваше Кор. В-ство из-за этого писали бы Их Цар. В-ству, то, может быть, это было бы тот-час же исполнено, а теперь Их Цар. В-ство постановили для сохранения соседственной дружбы повелеть писать Вашему Кор. В-ству с вышеназванным посольством полный титул, как это потом и теперь будет приказано воеводам на границах. На это я ему ответил, что я на это согласен и хочу со всевозможной похвалою известить об этом Ваше Кор. В-ство. Что теперь далее в том и другом может произойти, я буду весьма усердно наблюдать и подданнейше сообщать Вашему Кор. В-ству.

Упомянутый в моем последнем (письме) отправляемый (в Польшу) Герасим Семенович Дохтуров еще здесь, так что его путешествие в Польшу беспрестанно затягивается, и, кажется, все это большею частью оттого происходит, что пронесся слух, что Хмельницкий с польским королем сговорились. Между тем они (русские) понемногу и втихомолку совершают всякого рода военные подготовления, которые, когда обстоятельства с Хмельницким переменились бы, могли бы пригодиться к защите против них.

(Далее следует добрые пожелания королеве и подпись:) Иоганн де Родес.

Москва, 8 ноября 51 г.

P. S. Канцлер просил меня ради Их Цар. В-ства, чтобы я это письмо отправил нарочным, чтобы они получили бы от меня скорее известие, что я и сделал и моего слугу отправил, чтобы он день и ночь ехал в Ревель и г. графу Стейнбоку (Steinbock) рекомендовал бы (совершить) возможно поспешно дальнейшую доставку (этой) грамоты Вашему Кор. В-ству. ¹³¹

Комментарии

123. М. Гл. А. Ин. Д., шв. дела, р. II, 1651 г. авг., № 8: приезд в Москву де Родеса, поданные им царю грамоты и отпуски на них. Из этого дела (а также из дела 1652 г., № 4, первый лист) видно, что именно 2 ноября 1651 г. (а не 31 октября) в Посольском приказе думный дьяк М. Волошенинов, А. Иванов и Анд. Немиров говорили с комиссаром и объявили ему об Анкидинове "по сему письму" (текст этого письма тут же и приводится, и он сходен с тем, что пишет Родес в этом донесении).

124. В январе 1650 г. в Польшу были отправлены послами боярин Григорий Гаврилович Пушкин, окольничий и наместник алатырский Степан Гавр. Пушкин и дьяк Гавриил Леонтьев. Григорий Гаврилович Пушкин (у Родеса сказано Гавриил, а не Григорий, но это ошибка, как и у С. Соловьева, "Ист. Рос.", изд. II, т. X, 234, где тоже упомянут Гавриил Пушкин, но у Бантыша-Каменского, "Обз. вн. снош.", III, 127, 314 - Григорий; см. "Русский биографический словарь", изд. под наблюдением А.А.Половцова, СПБ, 1910 г.) был боярином, оружейничим и наместником Нижнего Новгорода. Еще в конце 1649 г. Григорий Пушкин готовился к посольству в Польшу, как узнаем из донесений Померенинга (от 25 окт. 1649 г.). Григорий Пушкин вместе с братом Степаном отправились 8 января 1650 г. в Польшу к новому польскому королю Яну Казимиру, чтобы его поздравить и также просить наказать поляков, злословящих Россию. Когда они были уже в Польше, то получили предписание от своего правительства поймать в запорожском войске самозванца Тимошку Анкидинова, который семь лет странствовал по разным странам (М. Гл. Арх. Ин. Д., польские дела, р. II, 1650 г., № 5: отпуск в Польшу посольства Григория Гавр. Пушкина, но на обложке этого подлинного дела ошибочно написано Гаврила Гавриловича Пушкина: 1650 г. авг.-нбр., № 8: статейный список дворянина Петра Протасьева и подьячего Григ. Богданова, посланных из Польши рус. послом Григорием Пушкиным к киевскому воеводе, митрополиту и Хмельницкому для сыска Анкидинова; р. I, кн. 77 о посольстве Григория Гавриловича Пушкина, который вернулся в Москву 1 сент. того же 1650 г., а 2 сент. уже подал - кн. 77, л. 561 об. - свой статейный список - кн. 78). По словам Анкидинова, в Константинополе он был в тюрьме три года, благодаря наветам русских послов. Когда он явился к Хмельницкому, тот выдал ему прохожий лист до границ московского государства, потому что Анкидинов говорил, что будто хочет итти к царю в Москву. Ян Казимир согласился выдать самозванца, но Хмельницкий, когда русские этого потребовали, отказался сам ловить его, отговариваясь тем, что по казацким обычаям все у них должны находить свободу, но потом все-таки изъявил согласие его выдать по соглашению со своими военачальниками. Но Тимошка бежал в Швецию. 16 июня 1651 г. был послан в Швецию по некоторым государственным делам подьячий Поместного приказа Герасим Головнин, и 14 авг. он прибыл в Стокгольм. Тут к Головнину пришли русские торговые люди и заявили, что в этом году из Ревеля приехал в Стокгольм Анкидинов; в Стокгольме тогда был и его слуга КосткаКонюхов. Головнин схватил Костку, но шведы приказали его освободить, а Анкидинов уехал в Ревель, где русские торговые люди его поймали, но шведы (граф Эрих Оксеншерн) тоже и его освободили. Новгородский воевода Юрий Петрович Буйносов-Ростовский писал нарвскому и ревельскому губернаторам, чтобы они выдали Анкидинова и Конюхова. В сентябре 1651 г. был послан в Швецию гонец Яков Козлов с грамотой от 17 сент. (Доп. к А. И., VI, № 138, 119), с просьбой поймать укрывающихся в Швеции Анкидинова и Конюхова, а когда русские узнали, что Э. Оксеншерн не хочет отпустить Анкидинова, то послали в Ревель с грамотой от 3 ноября (Доп. к А. И, VI, № 138, 121) дворянина Янклыча (Янаклыча, Енклыча) Григорьева Челищева, подьячего Василия Шпилькина и переводчика Вилим Вилимова (по русской транскрипции), чтобы они потребовали выдачи Анкидинова, но, приехав в Ревель, они получили ответ от Оксеншерна, что Анкидинов будто бы cам сбежал куда-то, и тогда Челищев поехал в январе 1652 г. в Стокгольм к самой королеве. Анкидинов же бежал в Пруссию, а Конюхов, освобожденный шведами, бежал в Ревель, но тут был схвачен, и Швеция его выдала России. Таким образом, Челищев возвратился 28 мая 1652 г. в Москву, привезя с собой Конюхова. Нужно думать, что выдача Конюхова совершилась не без влияния писем Родеса, который осторожно советовал своему правительству выдать русским обоих политических преступников.

125. Тут у Родеса ошибка: повторение предыдущего имени вместо - Ивана Васильевича. Анкидинов выдавал себя за сына Ивана Васильевича, сына царя Василия Ив. Шуйского.

126. Родес близко передает смысл речи канцлера, который в сущности пересказал Родесу лишь содержание той грамоты, которая была послана шведам московским правительством с гонцом Челищевым. Согласно этой грамоте (Д. к Ак. Ист., т. VI, № 138, 421-422) "вор Тимошка называется Иваном Васильевым сыном Шуйским, блаженные памяти государя царя и великого князя Василья Ивановича всеа Руси внук, сына его сын, и будто он был наместником Велико-пермским... Мы, великий государь, наше царское величество, вашему королевину величеству о том объявляем, и во окрестных государствах про то ведомо, что блаженные памяти у великого государя и великого князя Василья Ивановича, всеа Руси, сына не бывало и внуку быти не от кого; также у братьев его, у бояр, у князя Дмитрея Ивановича и у князя Ивана Ивановича Шуйских детей не было; а боярин Василей Федорович Скопин-Шуйский умер тому многие годы, а после его был сын его, боярин же, князь Михайло Васильевич, и тот умер бездетен, и ведомо про то подлинно... Якубусу Делагардию..... и Велико-пермскими наместники николи не бывали, и Шуйских род весь пресекся, и ныне Их нет никого".

127. Граф Яков де ла Гарди, по русской транскрипции - Яков Пунтосов или Яков сын Понтуса Делагарди, был шведским полководцем, членом шведского государственного совета и генерал фельдмаршалом. В 1630 г. был назначен президентом военной коллегии. Род. - 1583 г., ум.-1652 г

128. Г. Форстен, "Сн. Шв. и Poс. в II полов. XVII в." Ж. М. Н. Пр. 1898, февр., 225-226, неверно передает по-русски имена: "Спелкин" (Spielkin) вместо Шпилькин, "Халютин" (Chelutkin) вм. Челищев и др..

129. Отпуск в Швецию гонцом Янклыча Челищева и подьячего Ваc. Шпилькина о выдаче Анкидинова и Конюхова, укрывающихся в Ругодиве и в Стокгольме: М. Гл. Арх. Ин. Д., шв. д., р. I, кн. 35, 7160/1651 г. сент. 18-нб. 2.; подлинники - р. II, 1651 г., № 9, нб. 2-31 дек. и тут же посылка ярославца и нескольких торговых людей из Новгорода и Пскова в шведские города для сыска этих самозванцев.

130. Анкидинов был также в Венгрии, где был венгерский (или трансильвинский, семиградский) князь Юрий (Георгий) Рагоци, игравший потом роль в войне Хмельницкого с Польшей. Он дал Анкидинову рекомендательные письма к королеве Христине.

131. 4 ноября 1651 г. была дана проезжая грамота об отпуске с Москвы человека Родеса - Данилко Монсон; велено его пропустить без задержания из Новгорода в Швецию, куда он захочет ехать, "а с ним русских людей и никаких иноземцов отпускать не велет". (М. Гл. А. Ин. Д., шв. д., р. II, 1651 г. авг., № 8).