РАШИД-АД-ДИН

СБОРНИК ЛЕТОПИСЕЙ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПОВЕСТВОВАНИЯ О ЧИНГИЗ-ХАНЕ ОТНОСИТЕЛЬНО ЕГО ПОХВАЛЬНЫХ СВОЙСТВ, ДУШЕВНЫХ КАЧЕСТВ, О ЕГО ИЗБРАННЫХ [ОТМЕННЫХ] ОБЫЧАЯХ, О ПРЕКРАСНЫХ ПРИТЧАХ, СЛОВАХ И БИЛИКАХ, КОТОРЫЕ ОН СКАЗАЛ ПО КАЖДОМУ ОПРЕДЕЛЕННОМУ СЛУЧАЮ И ПОВЕЛЕЛ [ПРИНЯТЬ К ИСПОЛНЕНИЮ], РАССКАЗЫ, [ОТНОСЯЩИЕСЯ К ЕГО ВРЕМЕНИ], И СОБЫТИЯ, СЛУЧИВШИЕСЯ ВО ВРЕМЯ ЕГО ЦАРСТВОВАНИЯ, ИЗ ЧИСЛА [ТЕХ], ЧТО НЕ ВОШЛИ В ДВЕ ПРЕДШЕСТВУЮЩИЕ ЧАСТИ И ПИШУТСЯ ОТДЕЛЬНО ПО ТОЙ ПРИЧИНЕ, ЧТО СТАЛИ ИЗВЕСТНЫ ПОРОЗНЬ И НЕ ПО ПОРЯДКУ ОТ ВСЕВОЗМОЖНЫХ ЛИЦ И ИЗ РАЗНЫХ КНИГ.

Его назидательный рассказ.

Чингиз-хан сказал: «Народ, у которого сыновья не следовали биликам отцов, а их младшие братья [ини] не обращали внимания на слова старших братьев [ака], муж не полагался на свою жену, а жена не следовала повелению мужа, свекоры не одобряли невесток, а невестки не почитали свекоров, великие не защищали ¹⁵¹⁵ малых, а малые не принимали наставлений старших, великие стояли близко к сердцам [своих] служителей [гулам] и не привлекали на свою сторону [сердца] бывших вне их окружения [мардум-и бируни], люди, пользовавшиеся [всеми] благами, не обогащали население страны и не оказывали [ему] поддержки, пренебрегали обычаем [йусун] и законом [йаса], соображениями разума и обстоятельства, и по этой причине [становились] противниками управителей [мутаваллиан] государства: у такого народа воры, лжецы, враги и [всякие] мошенники затмевали солнце на его собственном стойбище, иначе говоря, его грабили, кони и табуны его не обретали покоя, а лошади, на которых, [идя в походы], выезжали передовые отряды [мангалэ], до того изнурялись, что, естественно, эти лошади падали, подыхая, сгнивали и превращались в ничто». Вот такие неупорядоченные и безрассудные народы, как только взошло счастье Чингиз-хана, подчинились ему, и его чрезвычайно строгая яса водворила у них порядок [джамиши]: тех, кто были мудрыми и храбрыми, он сделал эмирами войска, а тех, кого он нашел проворным и ловким, поручив им стан [угрук], сделал заведующими табунами [галлабан], невежд же, дав им плети, послал пасти скот. По этой причине дело его изо дня в день растет, словно молодой |A 97б, S 249| месяц, и с неба силою всевышнего господа нисходит к нему божья помощь, а на земле с его помощью появляется благоденствие. Его [260] летовки стали местом веселия и забав [джирхамиши], а зимние стойбища бывали соответствующими и подходящими [своему назначению].

Так как по милости великого господа я воспользовался этими [вышесказанными] положениями и привел от себя эти билики, то по причине этого наше спокойное, веселое и привольное житье продолжается до настоящего времени. В будущем, вплоть до пятисот, тысячи и десяти тысяч лет, если потомки, которые появятся на свет и воссядут на ханство, будут так же хранить обычай [йусун] и закон [йасак] Чингиз-хана, которые в народе ко всему применимы, и не изменять их, то с неба снизойдет помощь их державе и они будут всегда [пребывать] в радости и веселии. Господь вселенной взыщет их [своими] милостями, а жители мира будут за них молиться, они будут долговечными и будут наслаждаться благами [жизни].

На [все] это указывает [арабское изречение]: «Чье управление прекрасно, господство того продолжительно».

Еще он сказал: «Если великие люди [государства], бахадуры и эмиры, которые будут при многих детях государей, что появятся на свет после сего, не будут крепко держаться закона, то дело государства потрясется и прервется, будут страстно искать Чингиз-хана, но не найдут [его]!».

Еще он сказал: «Только те эмиры туманов, тысяч и сотен, которые в начале и конце года приходят и внимают биликам Чингиз-хана и возвращаются назад, могут стоять во главе войск. Те же, которые сидят в своем юрте и не внимают биликам, уподобляются камню, упавшему в глубокую воду, либо стреле, выпущенной в заросли тростника, [и] тот и другая бесследно исчезают. Такие люди не годятся в качестве начальников!».

Еще он сказал: «Каждый, кто в состоянии содержать в порядке свой дом, в состоянии содержать в порядке и [целое] владение [мулк]; каждый, кто может так, как это положено, выстроить к бою десять человек, достоин того, чтобы ему дали тысячу или туман: он сможет выстроить их к бою».

Еще он сказал: «Каждый, кто может очистить от [зла] свое внутреннее, может очистить от воров [целое] владение».

Еще он сказал: «Каждого эмира десятка, который не в состоянии построить к бою своего десятка, мы обвиним вместе с женой и детьми, а из его десятка выберем кого-нибудь в качестве эмира, и таким же образом мы [поступим с эмирами] сотен и тысяч и эмиром-темником!».

Еще он сказал: «Можно в любом месте повторить любое слово, в оценке которого согласны три мудреца, в противном случае на него полагаться нельзя. Сравнивай и свое слово и слово любого со словами мудрых; если оно будет [им] соответствовать, то может быть сказано, в противном случае [его] не надо произносить!».

Еще он сказал: «Каждому, кто пойдет к старшему, не должно ничего говорить до тех пор, пока этот старший не задаст вопроса. И тогда пусть он согласно этому вопросу даст должный ответ, потому что, если он произнесет [свое] слово прежде [вопроса], то хорошо, если его услышат, в противном случае он будет ковать холодное железо».

Еще он сказал: «Добрым можно назвать только такого коня, который хорошо идет и откормленным и в полтеле, и одинаково [261] идет, будучи истощенным. Коня же, который хорошо идет [только] в одном из этих трех состояний, добрым назвать нельзя!».

Еще он сказал: «Старшие эмиры, кои суть начальники, и все воины должны, когда они выступают в поход, каждый установить свое имя и военный клич [авазэ], подобно тому как они назначают свои имена, когда выезжают на охоту, всегда молясь всевышнему господу, привязавшись к нему [всем] сердцем, да просят устройства восьми сторон, дабы силою извечного господа охватить [все] четыре стороны [света] сразу».

Еще он сказал: «Среди [мирного] населения будьте смирны, как малый теленок, а во время войны кидайтесь в бой, как голодный ястреб, бросающийся на дичину».

Еще он сказал: «Слово, которое сказали, подумав: хорошее ли [букв. крепкое] оно? – раз сказано всерьез или в шутку, [все равно] его нельзя вернуть».

Еще он сказал: «Мужчина – не солнце, чтобы [одновременно] показываться людям всюду. Жена, когда ее муж уезжает на охоту или на войну, должна содержать дом в порядке и прибранным с тем, чтобы, когда посол либо гость остановятся в доме, он увидел бы все в порядке, а она сделала хорошее кушанье и приготовила все, что нужно гостю. [Такая жена] естественно создает хорошую репутацию мужу, подымает его имя, и [муж ее] на общественных собраниях |A 98а, S 250| возвысится, словно гора. Хорошие качества мужа узнаются по xopoшим качествам жены. Если жена дурна и неразумна, беспутна и непорядлива, то и муж по ней познается!». Известна [следующая] поговорка:

Стихи

В доме все походит на хозяина.

Еще он сказал: «В пору смут должно так ездить, как, говорят, ездил Даракай-Ухэ из племени катакин: он ехал в смуту [булгак]; с ним было два нукера. Они издали заметили двух всадников. Нукеры сказали: «Нас трое, нападем на них, их [только] двое!». Тот ответил: «Так же как мы их увидели, так же и они должны были нас увидеть, нападать [на них] не следует!». И, ударив коня плетью, ускакал. Затем выяснилось, что одним из тех двух [всадников] был Тимур-Уха из племени татар и что он посадил [заранее] в ущелье в засаду около пятисот человек из своих нукеров, а сам показался с тем, чтобы, когда эти три всадника нападут на него, он, обратившись в бегство, кинется в то место [засады] и схватит их [там] с помощью сидящих в засаде нукеров. Но Даракай-Уха догадался об этом и ускакал. В тех окрестностях он имел двадцать других нукеров, он соединился с ними и всех [благополучно] вывел. Смысл [этого рассказа] таков: в делах необходимы осторожность и осмотрительность».

Еще он сказал: «Мы отправляемся на охоту и убиваем много изюбрей, мы выступаем в походы и уничтожаем много врагов. Поскольку всевышний господь указует [нам] путь, это [нам] легко удается, люди же забывают [это] и видят здесь другое». ¹⁵¹⁶

Еще он сказал: «Нет бахадура, подобного Есунбаю, и нет человека, подобного ему по дарованиям! Но так как он не страдает [262] от тягот похода и не ведает голода и жажды, то считает всех прочих людей, нукеров и ратников, находящихся с ним, подобными себе в [способности] переносить тяготы [походов], они же не в силах [их переносить]. По этой причине он не годен быть начальником. Достоин же быть таковым [лишь] тот человек, который сам знает, что такое голод и жажда, и судит по этому о состоянии других, тот, который в пути идет с расчетом и не допускает, чтобы [его] войско голодало и испытывало жажду, а скот отощал». На это же указывает [арабское выражение] – ходите ходьбою самих из вас.

Еще он сказал: «Так же как и наши купцы [уртак] приходят с ткаными золотом одеждами и добрыми вещами [тангсук] и твердо уверены в получении барыша с этих материй и тканей, то и эмиры войска должны хорошенько обучить сыновей метанию стрел, верховой езде и единоборству и упражнять их в этих делах. И такими сделать [их] отважными и неустрашимыми, чтобы они были подобны настойчивым купцам по тем искусствам [изворотливости и предприимчивости], которые они знают».

Еще он сказал: «После нас члены нашего уруга оденутся в затканные золотом одежды [каба] и будут вкушать вкусные и жирные яства, будут садиться на красивых коней и обнимать прекрасноликих жен, [но] они не скажут: «[Все] это собрали наши отцы и старшие братья [ака]», а забудут и нас и этот великий день!».

Еще он сказал: «Когда человек, пьющий вино и водку, напьется, он становится слеп, – ничего не в состоянии видеть; он становится глух – не слышит, когда его зовут; он становится нем, – когда с ним говорят, – не в состоянии ответить. Когда он напьется, то похож на человека при смерти: если он захочет сесть прямо, то не будет в состоянии [этого сделать], точно так, как оцепенел бы и обалдел человек, которого хватили по голове. В вине и водке нет ни пользы, ни разума, ни доблестей, и нет также доброго поведения и доброго нрава: [в хмелю люди] совершают дурные дела, убивают и ссорятся. [Вино] удерживает человека от того, что он знает, и от искусств, которыми он обладает, оно становится завесою [или преградою] на его пути и для его дела. И он бывает таким, что теряет определенный путь и, [как помешаный], внеся пищу и скатерть ¹⁵¹⁷ в огонь, [потом погружает] их в воду. Государь, который пристрастен к вину и водке, не в состоянии вершить ¹⁵¹⁸ великих дел и издавать билики и [устанавливать] важные обычаи [йусун]; эмир, пристрастный к вину и водке, не в состоянии держать в порядке ни дела тысячи, ни сотни, ни десятка [своего войска] и не в состоянии завершить их [благополучно]. Телохранителю, который пристрастен к вину, строжайше воздастся, его постигнет великая кара. ¹⁵¹⁹

|A 98б, S 251| «Люди карачу, иначе говоря, простонародье [‘аммэ], пристрастные к хмельным напиткам, пропивают полностью коня, стадо и все, что [263] у них есть, и становятся нищими; служилых людей [хидматкар], пристрастных к винопитию, судьба непрерывно мучает и тревожит. Эти хмельные напитки не смотрят на лицо и на сердце: они [одинаково] дурманят и добрых и злых и не спрашивают: плох [человек] или хорош. Они дурманят руки, так что те лишаются способности схватить и искусности [в своих действиях]; они дурманят ноги, и те перестают двигаться и ходить; они дурманят сердце, и оно не в состоянии здраво мыслить, они выводят из строя все чувства и орудия мышления.

«Если уж нет средства против питья, то человеку нужно напиться три раза в месяц. Как только [он] перейдет за три раза, – совершит [наказуемый] проступок. Если же в течение месяца он напьется [только] дважды, – это лучше, а если один раз, – еще похвальнее, если же он совсем не будет пить, что может быть лучше этого?! Но где же найти такого человека, который [совсем] бы не пил, а если уж таковой найдется, то он должен быть ценим!».

Еще он сказал. В то время когда Чингиз-хан предпринял поход на владения Хитая и выступил на войну против Алтан-хана, он один, согласно своему обыкновению, поднялся на вершину холма, развязал пояс и набросил его на шею, развязал завязки кафтана [каба], встал на колени и сказал: «О, господь извечный, ты знаешь и ведаешь, что ветром, [раздувшим] смуту, был Алтан-хан и начало распре положил он. Он безвинно умертвил Укин-Баркака и Хамбакай-каана, которых племена татар, захватив, отправили к нему, а те были старшими родичами отца моего и деда, я же домогаюсь их крови, лишь мстя [им]. Если ты считаешь, что мое мнение справедливо, ниспошли мне свыше в помощь силу и [божественное] вспоможение и повели, чтобы с высот ангелы и люди, пери и дивы стали моими помощниками и оказывали мне поддержку!» С полнейшим смирением он вознес это моление; затем сел на коня и выступил. Благодаря [своей] правоте и верному намерению, он одержал победу над Алтан-ханом, который был столь могущественным и великим государем, многочисленности войска, обширности страны, неприступным крепостям которого нет предела, и его владения и его дети очутились во власти [Чингиз-хана]!

Еще он сказал. Однажды Чингиз-хан расположился на возвышенности [бала-и пуштэ], название которой Алтай, и, окинув взором [свои] орды, слуг и окружение, соизволил сказать: «Мои старания и намерения в отношении стрелков [хурчиан] и стражей [туркак], ¹⁵²⁰ чернеющих, словно дремучий лес, супруг, невесток и дочерей, алеющих и сверкающих, словно огонь, таковы: усладить их уста сладостью сахара [своего] благоволения и украсить их с головы до ног ткаными золотом одеждами, посадить их на идущих покойным ходом меринов, напоить их чистой и вкусной водой, пожаловать для их скота хорошие травяные пастбища, повелеть убрать с больших дорог и трактов, являющихся общественными путями [шар’-и ‘амм], валежник и мусор и все, что [может причинить] вред, и не допустить, чтобы росли колючки и были сухие растения».

Еще он сказал: «Если кто-нибудь из нашего уруга единожды нарушит ясу, которая утверждена, пусть его наставят словом. Если он два раза [ее] нарушит, пусть его накажут согласно билику, а на [264] третий раз пусть его сошлют в дальнюю местность Балджин-Кулджур. После того, как он сходит туда и вернется обратно, он образумится. Если бы он не исправился, то да определят ему оковы и темницу. Если он выйдет оттуда, усвоив адаб, ¹⁵²¹ и станет разумным, тем лучше, в противном случае пусть все близкие и дальние [его] родичи соберутся, учинят совет ¹⁵²² и рассудят, как с ним поступить».

Еще он сказал: «Каждый из эмиров тумана, тысячи и сотни должен содержать в полном порядке и держать наготове свое войско с тем, чтобы выступить в поход в любое время, когда прибудет фирман и приказ, безразлично, ночью или днем!».

Еще он сказал: «Каждый мальчик, родившийся в местности Баргуджин-Токум, на Ононе и Кэлурэне, будет мужественным и отважным, сведущим и сметливым [от природы] без наставлений и выучки. И каждая девочка, которая там родится, будет хороша и прекрасна лицом без убранства, причесывания [машаг] и румян и будет безмерно искусна, проворна и добродетельна».

Еще он сказал. В то время, когда он послал Мукали-гойона с войском в Нангяс, тот взял 72 крепости [кал’э] той страны и послал |A 99а, S 252| к Чингиз-хану посла с сообщением об обстоятельствах тех побед и с вопросом, имеется ли [ему] разрешение на возвращение или нет? Последовал приказ в [виде] ярлыка: пусть не спешивается, пока он не возьмет других крепостей. Когда посол вернулся, Мукали-гойон [его] спросил: «Когда ты прибыл к Чингиз-хану и доложил мои слова, что он делал?». [Тот] сказал: «Он разделял [свои пальцы]». ¹⁵²³ [Мукали] спросил: «Мне он тоже клал палец?». [Посол] сказал: «Положил!». [Тогда] Мукали сказал: «Значит я значу что-то! Я буду [ему] усердно служить до смертного часа и выкажу усердие и рвение!». И снова спросил: «Кому он еще клал палец?». Вероятно, это кладение пальцев происходило путем [овлажнения их] слюною. Тот сказал: «Он прикладывал палец для Боорчи, Борагула, Кубилая, Чилагуна, Карачара, Джэдая, Бадая и Кышлыка – всем этим лицам, и соизволил говорить [при этом]: «Помощники и пособники у меня впереди и позади – они, они – слуги усердные, даровитые, ловкие стрелки, заводные кони [асп-и кутал], ловчии птицы на руке и охотничьи псы, притороченные к седлу!».

Еще. Однажды Бала-Калджа, один из уважаемых эмиров, спросил у него: «Тебя называют могущественным и богатырем, какие знаки завоеваний и побед видны на твоей руке?!». В ответ тот соизволил сказать: «Прежде чем я воссел на престол государства, я ехал однажды один по какой-то дороге. На [моем] пути шесть человек устроили засаду и держали против меня умысел. Когда я подъехал к ним, я обнажил меч и напал на них. Они в свою очередь меня обстреляли. Все стрелы пролетели мимо, и ни одна в меня не попала. Я их зарубил и проехал невредимым через то место. При возвращении путь мой случился мимо тех убитых. Шесть их меринов без хозяев бродили [кругом], не даваясь в руки. Я всех шесть погнал и привел [с собою]». [265]

Еще он сказал: «Я ехал с Богорчи, ¹⁵²⁴ на горе находилось в засаде против нас двенадцать человек. Богорчи ехал сзади. Я его не подождал, а, понадеявшись на [свою] силу и мощь, напал на них. Они все двенадцать разом выпустили [в меня] стрелы, их стрелы летали вокруг меня, а я нападал. Вдруг мне в рот попала стрела. Я упал и от жестокости [полученной] мною раны лишился чувств. Меж тем подоспел Богорчи и увидел меня ерзающим по земле ногами и катающимся, словно шар, словно человек, находящийся при последнем издыхании. Тотчас он нагрел и принес воды, и я прополоскал рот и выплюнул кровь, свернувшуюся в горле. Покинувшая меня душа [вновь] вернулась в тело, появилась [способность] чувствовать и двигаться. Я встал и вновь кинулся на них. Они устрашились моей крепости, скатились с той горы и отдали душу. Причина тарханства Богорчи-нойона и его уруга та, что в этот момент он проявил столь похвальное усердие».

Еще. Однажды в молодые годы Чингиз-хан встал на рассвете, а в его чубе [какул] уже побелело несколько волосков. Приближенные задали [ему] вопрос: «О, счастливый государь, возраст твой не достиг еще порога старости, почему же в твоем чубе появилась седина?!». В ответ он сказал: «Так как всевышний господь пожелал сделать меня главою и старейшиною туманов и тысяч и водрузить бунчук [тук] моего благоденствия, то он проявил на мне знак старости, который является знаком старшинства [михтари]».

Еще. Однажды Чингиз-хан спросил у Боорчи-нойона, бывшего главою эмиров, в чем заключается высшая радость и наслаждение ¹⁵²⁵ для мужа. Боорчи сказал: «В том, чтобы мужчина взял своего сизого сокола, [до сих пор] остававшегося на привязи и потерявшего за зиму свое оперение и [теперь опять] оперившегося, сел на доброго мерина, которого он содержал в теле, и стал охотиться в [пору] весенней зелени на сизоголовых птиц и чтобы он носил добрые одежды».

Чингиз-хан сказал Борагулу: «Ты тоже скажи!». Борагул сказал: «Для мужчины [величайшее] наслаждение заключается в том, чтобы выпускать [ловчих] птиц, вроде кречета [сонкур], на бурых [sic!] журавлей, с тем чтобы они ударами когтей сбивали тех в воздухе и хватали».

Затем [Чингиз-хан] спросил у сыновей Кубилая. Они сказали: «Наслаждение человека в охоте и в пускании [ловчих] птиц».

Тогда Чингиз-хан соизволил сказать: «Вы не хорошо сказали! [Величайшее] наслаждение и удовольствие для мужа состоит в том, чтобы подавить ¹⁵²⁶ возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет; заставить его замужних женщин ¹⁵²⁷ рыдать и обливаться слезами, [в том, чтобы] сесть на его хорошего хода с гладкими крупами меринов, [в том, чтобы] превратить животы его прекрасноликих супруг в ночное платье для сна и подстилку, |A 99б, S 253| смотреть на их розоцветные ланиты и целовать их, а их сладкие губы цвета грудной ягоды [‘унаб] сосать!».

Да будет мир над людьми мира! [266]

ПАМЯТКА

об эмирах туманов и тысяч и о войсках Чингиз-хана.

Те, что принадлежали к центру, правому флангу и левому и после него по наследству стали принадлежать его четвертому сыну Тулуй-хану, по прозванию Екэ-нойон, и те, что, будучи отданы другим [его] сыновьям, братьям, племянникам и матери, стали специально им принадлежать, соответственно с тем, что удалось выяснить за [наиболее] достоверное на основании исследования, и согласно [тому, что] занесено в «Алтан-дафтар» [Золотой свиток], за исключением многого такого, которое осталось неизвестным вследствие длительности [протекшего] времени и обширности территории [его владений] – [составляли] сто двадцать девять тысяч человек.

РАЗДЕЛ

Те, которые принадлежали к голу, барунгару и джунгару, ¹⁵²⁸ иначе говоря, – к центру и двум флангам, и по наследству достались Екэ-нойону, – было (их) сто одна тысяча человек.

Подраздел. ¹⁵²⁹

Гол – это была личная тысяча [хазарэ-и хасс] Чингиз-хана; все ев-угланы его четырех главных орд [урду-и-бузург] и лица, которые принадлежали к тем ордам, [составляли] тысячу человек.

В ту эпоху было установлено следующее: личная тысяча [Чингиз-хана], несмотря на то, что она главнейшая тысяча, [численно] не должна была превышать тысячи человек. Эмиром этой тысячи Чингиз-хана был человек из племени тангут, по имени Чаган. Когда ему было одиннадцать лет, Чингиз-хан, усыновив, его воспитал и называл его также пятым сыном. Средства передвижения [улаг], продовольствие [шусун], веревки [аргамчи] и прочее он получал от этой тысячи и часть, [причитавшуюся] Чингиз-хану, требовал [для него] без [всякого] пристрастия.

После [смерти] Чингиз-хана, по приказу Угедей-каана, он отправился в область Хитай в качестве начальника царевичей, эмиров и войск, находившихся в той стороне. Когда его послали в Хитай, то вместо него назначили на должность эмира личной сотни и тысячи [Чингиз-хана] [некоего человека] из племени тангут, по имени Бурэ, ¹⁵³⁰ которого [когда-то] привели в качестве пленного и возвысили. Этот Бурэ был из орды Бортэ-фуджин.

Сотни этой тысячи распределяются следующим образом: главная сотня Чингиз-хана.

Сначала [ею] владел [букв. имел] упомянутый Чаган-нойон, а когда он пошел в Хитай – Бурэ-нойон.

Сотня Ил-Тимур-стольника из племени сунит, младшего брата Чингиз-хана[?], ¹⁵³¹ орды Бортэ-фуджин. [267]

Сотня Юраки-стольника из племени дурбан, деда Пулад-ака, который здесь [в Иране] – из числа старших эмиров орды Бортэ-фуджин.

Сотня Улдай ¹⁵³²-курчи из племени джалаир; он был начальником [шихнэ] четырех орд.

Сотня Албакар ¹⁵³³-стольника, принадлежавшего к ответвлению албат от племени кераит, – орды Бортэ-фуджин.

Сотня Джемал-ходжи из племени меркит, брата Кулан-хатун.

Сотня Кинкиядая ¹⁵³⁴ старшего, сына Есулун-хатун.

Сотня Есун-туа ¹⁵³⁵ из татар. Он был эмир-ахтачи ¹⁵³⁶ четырех отрядов личной охраны [казик] и принадлежал к орде Бортэ-фуджин. Бекташ, которого каан послал с посольством к Хулагу-хану, был он.

Сотня ….. ¹⁵³⁷

Сотня ….. ¹⁵³⁸  

Когда [что-либо] выяснится [об этих двух сотнях, то тогда будет] |A 100а, S 254| о них [написано].

РАЗДЕЛ

Те, которые принадлежали к правой руке и левой, т.е. к мейманэ [правому крылу] и мейсарэ [левому крылу], – было сто тысяч человек.

Правое крыло [мейманэ].

Иными словами, войско правой руки. Предводитель их был Боорчи ¹⁵³⁹-нойон, а [его] сунгусуном, ¹⁵⁴⁰ что значит «заместитель», [был] Борагул ¹⁵⁴¹-нойон. [В нем числилось] тридцать восемь тысяч человек.

Личная тысяча Боорчи-нойона.

Он – из племени арулат и был самым старшим из эмиров Чингиз-хана. Вначале он был эмиром личной охраны [казик], потом стал эмиром-темником, а затем ведал [войском] правой руки. Когда в эпоху Угедей-каана он скончался, местом его ведал Буралдай. Во время Менгу-каана [этим местом ведал] Балчик, а во время Кубилай-каана ведал сын Боорчи-нойона, Ил-Тимур, а впоследствии Буралдай, сын Иргатмыша, ¹⁵⁴² у последнего было много других сыновей, все они – старшие эмиры. Один [из них], Ур-Тимур ¹⁵⁴³ – эмир стольников [баурчи], инак ¹⁵⁴⁴ и известное [лицо] в этом владении [т.е. Иране], к его потомкам принадлежат Бекламиш и его сын Учан, ¹⁵⁴⁵ [еще] Тулак, ¹⁵⁴⁶ который за стачку с Сукаем был казнен. [268]

Тысяча Борагул-нойона. Он был эмиром тысячи и заместителем [суткусун] Боорчи-нойона, принадлежал к числу старших эмиров и старых друзей [Чингиз]-хана, [был] из племен хушин. Он перешел за степень Боорчи-нойона. В [войсках] правой руки старше его никого не было, сначала он был букаулом, [затем] баурчи и кезикту, а впоследствии стал эмиром-темником. Во время Угедей-каана [начальником этой тысячи] был Джубукур-Кубилай, его сын, а во время Кубилай-каана – Турчи ¹⁵⁴⁷-гургэн, которому отдали сестру Кылмыш-ака, по имени Ширин, племянницу Хулагу-хана. И все!

Тысяча Джэдай ¹⁵⁴⁸-нойона. Он был из племени мангут. После него во время Кубилай-каана его местом ведал его внук по сыну, по имени Мангутай. Рассказ об этом Джэдай-нойоне и их родичах приведен подробно в разделе о [племени] мангут. Эмир Кутлуг-шах-нойон – из его потомства.

Тысяча Кинкиядай ¹⁵⁴⁹-нойона. Он [сам] принадлежит к племени олкунут. Во время Кубилай-каана на его месте был его внук Бука. Турату-гургэн и Есур ¹⁵⁵⁰-старший [бузург] происходили из его потомства. И все!

Тысяча Тулун-Чэрби из племени конкотан, сына Мунлик-эчигэ, который был мужем матери Чингиз-хана, Оэлун-экэ. Тот имел другого сына, по имени Кокэчу, которого называли также Тэб-Тэнгри. И все!

Тысяча Сукэту ¹⁵⁵¹-Чэрби, бывшего из племени конкотан, брата упомянутого Тулун-Чэрби. В этом государстве [т.е. Иране] из его потомства были: муж Чакан ¹⁵⁵²-хатун, по имени Тусанэ[?], и Абишка, который отправился к каану. И все!

Тысяча Бала-нойона из племени джалаир; во время Кубилай-каана на его месте был [некто], по имени Маду. ¹⁵⁵³ Посол каана, по имени |A 100б, S 255| Ахин, ¹⁵⁵⁴ который приезжал сюда [в Иран], был его родственником; а здесь [в Иране] Нурин-актачи [тоже] был из его родичей.

Тысяча Аргай ¹⁵⁵⁵-Касар-нойона, тоже [бывшего] из племени джалаир. Он был старшим братом упомянутого Бала-нойона. И все!

Тысяча Тогорила из племени сулдус. Он был родичем Шидун ¹⁵⁵⁶-нойона. Чаран ¹⁵⁵⁷-стольник, тот старший эмир, который был на службе Менгу-каана, был его родичем. Кубилай-каан его казнил за то, что он побудил к возмущению Ариг-Буку и сбил его с пути.

Тысяча Шидун-нойона из племени сулдус. Он был известен и знаменит, из его уруга был при Кубилай-каане Каджу. ¹⁵⁵⁸ Он же до времени Кубилай-каана был в живых, но настолько одряхлел и выжил из ума, что не узнавал своей собственной снохи [‘арус] и говорил: «Дайте ее мне!». Эмир Чобан происходил из его потомства. [269]

Тысяча Шики-Кутуку, ¹⁵⁵⁹ бывшего из племени татар. В то время, когда предали татар на поток и разграбление, он плакал в колыбели. Так как в то время Бортэ-фуджин не имела детей, Чингиз-хан приказал, чтобы она его воспитала. Когда тот вырос, он называл [Чингиз-хана] отцом [ата], а Бортэ-фуджин тэригун-экэ, ¹⁵⁶⁰ Чингиз-хан же называл его пятым сыном, а Угедей – старшим братом. Он сидел выше Менгу-каана и скончался во время смуты [булгак] Ариг-Буки.

Тысяча Дуисукэ, ¹⁵⁶¹ бывшего из племени дурбан. Уркэту ¹⁵⁶²-нойон и его сын Есу-Бука-гургэн принадлежат к числу его прямых потомков.

Тысяча Myнкал-Туркана ¹⁵⁶³ из племени баарин. Баян, который в эпоху Абага-хана отправился отсюда к каану и стал там эмиром войска, принадлежит к числу его потомков. И все!

Тысяча, состоящая из племен ойрат. Их было [собственно] четыре тысячи, однако в подробностях [они] не известны. Эмиром и повелителем [падишах] их был Кутука-беки. Когда он подчинился [Чингиз-хану], все ойратское войско по [установившемуся] обычаю утвердили за ним, а эмирами-тысяцкими были те люди, которых он хотел. После него [этими тысячами] ведали его сыновья, которые были побратимами-сватами [андэ-худэ]. И все!

Тысяча Бааритая-курчи ¹⁵⁶⁴-нойона, бывшего из племени баарин и родичем Мункал-Туркана. Их [по существу] было десять тысяч, и [потому] они известны за один туман. Имена их эмиров-тысяцких не известны, ибо большая часть тех войск в давние времена была из их племени и таким образом по их обычаю [их] считали за один туман. И все!

Тысяча Балуган-Калджа ¹⁵⁶⁵ из племени барулас. Говорят так, что [баруласы все] вместе близки с племенами дурбан и баарин и ответвились друг от друга.

Тысяча Тайджу-гургэна из племени олкунут, брата матери Чингиз-хана. Он сосватал его [Чингиз-хана] младшую дочь Алталукан-ака. Чингиз-хан по чрезмерной своей любви к этой дочери дал ему прозвание Джаур-сэчэн. Рассказ о нем изложен на своем месте. И все!

Тысяча Мукур-Курана ¹⁵⁶⁶ из племени хадаркин, ответвления кият из племен нирун. Значение [слова] куран – пила. Его назвали этим именем вследствие того, что он был нудного характера. Был он очень высокого роста. Букури ¹⁵⁶⁷ был его внуком. И все!

Тысяча Есун-Туа-Тарки ¹⁵⁶⁸ из племени урянкут; он был младшим братом Есу-Бука ¹⁵⁶⁹-тайши, который был лучником [курчи] |A 101а, S 256| [270] Чингиз-хана и эмиром тысячи лучников [курчи]. Отец Арука и Бука, Уклай-курчи, в должности лучника находился неотлучно при нем благодаря его покровительству. Он стал влиятельным и прибыл в это государство [т.е. Иран].

Тысяча Кадан-кабтаула из племени сунит; он начальствовал тысячью кабтаулов. ¹⁵⁷⁰

Тысяча Мунлик-эчигэ из племени конкотан. Он был отец Кокэчу-Тэб-Тэнгри и Тулун-Чэрби и мужем матери Чингиз-хана. Рассказы о нем подробно изложены в самом начале летописи.

Тысяча [из] племен онгут. Их [собственно] было четыре тысячи. Их эмиром был Ай-Бука, ¹⁵⁷¹ а после него Алакуш-тегин и Шен-гуй ¹⁵⁷² из племени онгут, это племя подчинилось искренне [Чингиз-хану], и прочно утвердилось [за ним].

Тысяча Куки-нойона и Мугэду-Кияна, ¹⁵⁷³ сыновей Кияна. Племя кият, которое в настоящее время находится у Токтая и о котором говорят, что оно составляет один туман, и большинство других киятов суть из их потомства [насл]. И все!

Левое крыло [мейсарэ].

Иначе говоря, войско левой руки, а по-монгольски его называюг джунгар. Предводителем его был Мукали-гойон, а его заместитель [сунгусун] – Ная-нойон из племени баарин. Всего в нем – шестьдесят две тысячи человек.

Тысяча Мукали-гойона. Мукали был из джалаиров. Так как он был влиятельным эмиром и оказал похвальные услуги, Чингиз-хан ему препоручил все войско племен джалаир. Он же, распределив его по тысячам, доложил [Чингиз-хану]; всего их [джалаиров] было три тысячи человек. Когда Чингиз-хан отправил его [Мукали-гойона] в местность Караун-Джидун, которая граничит с Хитаем, хитаи прозвали его гойон, т.е. «старший и уважаемый». Впоследствии Чингиз-хан утвердил за ним это прозвание; потомков его также именуют гойон. Хантун ¹⁵⁷⁴-нойон, которого Кайду держал в темнице до времени возвращения Нумугана, ¹⁵⁷⁵ – один из его сыновей, Джаукур ¹⁵⁷⁶ и Амук ¹⁵⁷⁷ принадлежат к его потомству [насл].

Тысяча Есу-Бука ¹⁵⁷⁸-тайши, бывшего из племени урянкат, сын Джэлмэ-Ухэ, ¹⁵⁷⁹ бывшего из числа уважаемых эмиров Чингиз-хана. В то время старшими эмирами, принадлежащими к числу лиц, пользующихся наибольшим уважением, были Боорчи-нойон, Борагул-нойон, Джэлмэ-Ухэ и Судун-нойон, Караунэ-Джубан, эмир тысячи, – один из племянников Есу-Бука-тайши. Тайши по-хитайски значит старший [271] бахши; ¹⁵⁸⁰ а тайши назвал его Угедей-каан в шутку, так как он постоянно болел ногами и его всегда привозили в орду на повозке [гардун].

Тысяча Кэхтай ¹⁵⁸¹-нойона и Бучин ¹⁵⁸²-нойона. Они были братьями и принадлежали к племени урут, одной из ветвей племен нирун. По той причине, что они [оба] были старшими эмирами и от чистого сердца служили Чингиз-хану, тот соизволил препоручить им все войско их племени. Эмирами тысяч [у них] были те лица, которых они [сами] ставили. Названия тысяч по отдельности не выяснены. Всего [их] было четыре тысячи. Чингиз-хан однажды ночью увидел какой-то сон и, как об этом рассказано в летописи, подарил Кэхтай-нойону Абикэ-беги, дочь Джакамбу, из племени кераит, которая была его женой.

Тысяча Буту-гургэна, бывшего из племени икирас [инкирас]; это племя родственно племенам кунгират. [Буту-гургэн] женился на одной из дочерей Чингиз-хана, как это обстоятельно изложено в летописи. Так как он был уважаемым [лицом] и от чистого сердца служил Чингиз-хану, тот препоручил ему все войско, бывшее из племени икирас. Он сам определял эмиров тысяч по докладу [о том Чингиз-хану]. Всего войска их было девять тысяч. Названия их в подробностях не выяснены.

Тысяча Екэ-Кутукут ¹⁵⁸³-нойона из племен татар; он был |A 101б, S 257| старшим и уважаемым эмиром и [приходился] дядей Джумэ ¹⁵⁸⁴-гургэну. Он имел двух сестер от одного отца и матери, одну звали Есулун, ¹⁵⁸⁵ а другую – Есуан. ¹⁵⁸⁶ Чингиз-хан женился на обеих, и они были из числа его четырех старших жен. Рассказы о племенах татар и памятка о них обстоятельно изложены в разделе о татарах.

Тысяча Алчи ¹⁵⁸⁷-нойона, Хуку ¹⁵⁸⁸-нойона, Катая, Букура, ¹⁵⁸⁹ Такудара и Шунгура. ¹⁵⁹⁰

Эти пять упомянутых эмиров были из племен кунгират. Алчи и Хуку – братья, отцом их был Дай-нойон, государь кунгиратов. Старшая жена Чингиз-хана Бортэ-фуджин была их сестра. Вышеупомянутые четыре других эмира – их двоюродные братья, сыновья Даритая, брата Дай-нойона. У Угедей-каана, Менгу-каана и Хубилай-каана были и существуют зятья из их потомства [насл]. Они сидят выше [их] сыновей.

Салджутай-гургэн, муж Беклемиш-ака, происходит из их рода, и точно так же Эбугэн-гургэн, прибывший сюда [в Иран] в качестве посла. Они владеют всем войском [племени] кунгират, [состоящим из] пяти тысяч. [272]

Тысяча Куилдар ¹⁵⁹¹-сэчэна, бывшего из племени мангут, ветви нирунов. Тысяча его также принадлежит к этому племени. Он был побратимом Чингиз-хана и весьма почтенным лицом, оказавшим |Чингиз-хану] великие услуги. Он занимал должность, подчиненную Мукали-гойону, и всегда находился на [его] службе. В настоящем владении Халифа и Мэкритай[?] ¹⁵⁹² принадлежат к его потомству [насл]. Эмиры тысяч, которые состоят на службе, как то: Буркан-нойон, тоже происходят из этого потомства.

Тысяча Ная-нойона, бывшего из племени баарин. Войско его тоже все было из этого племени. Так как он был старшим эмиром, от чистого сердца подчинившимся [Чингиз-хану] и оказавшим похвальные [ему] услуги, то Чингиз-хан поручил его командованию ¹⁵⁹³ войска [племени] баарин. Он назначал эмиров тысяч по своему усмотрению, лишь докладывая [об этом Чингиз-хану]. Всего их было три тысячи. [Чингиз-хан] повелел, чтобы заместители [суткусун] Мукали-гойона, который был эмиром войск левой руки, был он [Ная-нойон].

Тысяча Суту-нойона, бывшего из племени конкотан, сына Мунлик-эчигэ. Обстоятельства их изложены в предисловии.

Тысяча Джалаиртай-Есура ¹⁵⁹⁴ из племени джалаир, но он не тот Есур, который прибыл в это государство [т.е. Иран]. Курут, которого послали послом к каану, и эмир орды Есун-Тимура, бывшего сыном Аргун-хана, были из рода этого Джалаиртай-Есура.

Тысяча Онгур ¹⁵⁹⁵-нойона, бывшего из племени баяут, ветви [монголов] дарлекинов. Старшим смотрителем за изготовлением пищи [букаул] и стольником [баурчи] Чингиз-хана был Куджукур ¹⁵⁹⁶-нойон из племени йисут. Прозвище же его Кисат ¹⁵⁹⁷ на языке найманов будет букаул, что значит «он чинит обстоятельное исследование [пищи]». Так как он состарился, [Чингиз-хан] соизволил назначить на его место Борагул-нойона, когда же этот последний достиг должности старшего эмира, смотрителем за изготовлением пищи стал этот Онгур.

Тысяча Укай ¹⁵⁹⁸ и Барджу, ¹⁵⁹⁹ бывших братьями и принадлежавших к племени джалаир. Издревле их предки были личными рабами предков ¹⁶⁰⁰ Чингиз-хана из-за того, что джалаиры [некогда] убили Мунулун-хатун. Чингиз-хан хотел было сделать их старшими эмирами, но они не согласились [и] сказали: «Есугэй-бахадур посоветовал нам быть пастухами». По этой причине они ведают одной тысячью. Саба, отец Сартак-нойона, был из их потомства.

Тысяча Субэдай-бахадура, бывшего из племени урянкат. Когда он умер, его тысячей ведал его сын Кокэчу. Обстоятельства Субэдай-нойона приводятся в летописи повсюду.

Тысяча Доклоку ¹⁶⁰¹-Чэрби, бывшего из племени арулат, брата Боорчи-нойона. Смысл [слова] Доклоку: тот, кто много раз повторяет слово [заика], а чэрби ¹⁶⁰² значит «чистосердечный» и «искренний». [273] Именуемый Баяр ¹⁶⁰³-Туркакут, ¹⁶⁰⁴ один из эмиров каана, происходит из его потомства. Значение этого имени по-хитайски будет «предводитель».

Тысяча Удачи, бывшего из племени хоин [ветви] урянкатов. Это племя и потомки этого Удачи со [своею] тысячью по закону [йаса] и обычаю [йусун] охраняют великий заповедник [гypyк], расположенный в местности Буркан-Калдун, и никогда не ходят в походы.

Тысяча Бэлгутэй-нойона, брата Чингиз-хана. Его обстоятельства и рассказы о нем подробно изложены повсюду в предшествующих повествованиях и в летописи о Чингиз-хане.

 Тысячи Шику-гургэна из племени кунгират, сына Алчу-нойона. Он имел [женою] дочь Чингиз-хана, Тумалун-хатун. Чингиз-хан, выделив эти четыре тысячи войска из кунгиратов, отдал [их] ему и послал [его] в область Тибет. Они [поныне] все еще там находятся. Баяудай, который здесь начальник лучников [курчи], пришел оттуда. Так как это войско с давних пор было его собственностью, он лично назначал эмиров тысячи.

Тысяча Укар-Калджа и Кудус ¹⁶⁰⁵-Калджа, [они] были |A 102а, S 258| из племени баарин и братья один другому. И все!        

Тысяча Окэлэ ¹⁶⁰⁶-Чэрби, бывшего из племени сунит. И все!

Тысяча Тэмудэр-нойона из племени сунит, телохранителя [курчи] Чингиз-хана. Он имел сына высокого роста, по имени Мубарак-курчи, который находился при особе Менгу-каана. Он болел геморроем. Из его потомков суть Сунитай-нойон, его сын Амкаджин ¹⁶⁰⁷ и Букдай ¹⁶⁰⁸-актачи.

Тысяча Дайсуна ¹⁶⁰⁹ из племени джалаир, брата Мукали-гойона. Вместе с одним из своих родичей, имя которого не выяснено, они ведали двумя тысячами;

Тысячи Кошакула ¹⁶¹⁰ и Джусука, ¹⁶¹¹ бывших братьями из племени джаджират, ветви нирунов.

В то время, когда взяли страну Хитай и Джурджэ, Чингиз-хан повелел выделить из каждого десятка монголов двух человек. Так как он их нашел удалыми телохранителями [туркак], ¹⁶¹² то отдал им это войско [в числе] трех тысяч, поручив им охрану той границы, и они охраняли ее с тем числом войска. Значение [слова] кошакул следующее: из каждых десяти человек им дали два; «кош» ¹⁶¹³ – «оба в паре».

Тысяча Мункэ-Калджа из племени мангут, сына Куилдар-сэчэна. Обстоятельства их были изложены. И все!

Тысяча Уяр-ваншай из народа [каум] кара-хитаев; [он] покорился Чингиз-хану и в рабском служении ему стал уважаемым. Он был [274] одним из старших эмиров. Ваншай значит «эмир-темник». ¹⁶¹⁴ Когда он явился служить к Чингиз-хану, то стал начальствовать всем кара-хитайским войском в десять тысяч. В настоящее время его сыновья находятся у каана; они – уважаемые эмиры и сами, по докладе о [своих] тысячах, назначают эмиров.

Тысячи Туган-ваншая из народа Джурджэ. Этот эмир покорился и стал старшим и уважаемым; он ведал всем джурдженским войском [в числе] десяти тысяч. По докладе об эмирах-тысяцких он сам [их] назначал. В настоящее время при каане находятся некоторые из его сыновей, их почитают и уважают, и они попрежнему ведают своим войском.

Те из войск Чингиз-хана, что относились к центру, правой руке и левой и составляли его собственность [хассэ], а после него стали принадлежать Тулуй-хану, который был господином коренного [монгольского] юрта и жилища, – [есть именно] эти вышеупомянутые тысячи и туманы, которые обстоятельно и подробно перечислены. А то, что он дал по отдельности другим своим сыновьям и братьям, мы начнем теперь [об этом], вписав обстоятельно и подробно во втором отделе, если пожелает всевышний Аллах!

РАЗДЕЛ

То, что он разделил между своими сыновьями» исключая Екэ-нойона, племянниками, младшим братом Отчигин-нойоном и своей матерью Оэлун-экэ, [составило] двадцать восемь тысяч человек.

Подраздел

То, что он дал своим вышеупомянутым сыновьям, [составило] шестнадцать тысяч человек.

|A 102б, S 259| Часть

старшего сына Джочи-хана [составляла] четыре тысячи человек.

Тысяча Мунгура, ¹⁶¹⁵ бывшего из племени сиджиут. В эпоху Бату он ведал [войском] левой руки. В настоящее время из эмиров Токтая, некто, по имени Черкес, есть один из его сыновей; он идет стезею отца.

Тысяча Кингитая ¹⁶¹⁶ Кутан-нойона, бывшего из племени кингит. Его сын, по имени Хуран, который был у царевича Кулчи, ¹⁶¹⁷ из числа старших эмиров этого улуса.

Тысяча Хушитая, бывшего из эмиров племени хушин, из числа родичей Боорчи-нойона.

Тысяча Байку, ¹⁶¹⁸ [также] бывшего из племени хушин. Он ведал бараунгаром, т.е. войском правой руки. ¹⁶¹⁹ [275] Этих четырех упомянутых эмиров с четырьмя тысячами войска Чингиз-хан отдал Джочи-хану. В настоящее время большая часть войск Токтая и Баяна есть потомство [насл]; этих четырех тысяч, а что прибавилось [к ним] за последнее время, то – из войск русских, черкесских, кипчакских, маджарских и прочих, которые присоединились к ним. [Кроме того], во время междоусобиц среди дальних и близких родичей [ала ва ини] часть также должна была уйти туда [во владения Токтая и Баяна]. И все!

Часть

второго сына Чагатай-хана [составляла] четыре тысячи человек.

Тысяча Барулатай ¹⁶²⁰ Каралджара, ¹⁶²¹ бывшего из племени барулас; из его потомков один был старшим эмиром при Абага-хане; тот им дорожил. Он кочевал с Такудар ¹⁶²²-Огулом, имя его.... ¹⁶²³

Тысяча Мугэ-нойона, бывшего из племени кунгират, [он – ] отец Йисур-нойона, которому Дува ¹⁶²⁴-хан дал войско и послал на границу Хорасана против нашего войска. Он располагался в пределах Балха и Бадгиса. Среди добычи мы привели одного из его сыновей; он был у эмира Хаджи, брата Ноуруза, здесь и умер. Там он имеет других сыновей.

Тысяча….. ¹⁶²⁵ тысяча….. ¹⁶²⁶, их в основном списке не было.

Этих двух упомянутых эмиров вместе с другими эмирами, имена которых не выяснены, со всеми четырьмя тысячами войск Чингиз-хан отдал Чагатаю. Основою войска Чагатая и его детей, которые ныне пришли вместе с Дува[-ханом], были эти четыре тысячи, умножившиеся путем рождения и размножения. Возможно, что к ним прибавилось [еще] какое-нибудь племя из других родов [аснаф] не монгольских.

Часть

третьего сына Угедей-каана [составляла] четыре тысячи человек.

Тысяча Илугая, бывшего из племени джалаир. Он тот, кто однажды купил Аргун-аку, отца Ноуруза, за [оленье] стягно. ¹⁶²⁷ А сын этого Илугая тот, кто сказал, когда Менгу-каан садился на царство: «Царство достанется уругу Угедей-каана». Рассказ об этом написан.

Тысяча Илак-Туа, который был старшим братом Элджигитая от кости тамгалык ветви племени сулдус; из их потомства в этом государстве [т.е. Иране] – Тумай, который был в Хорасане [276] эмиром-тысяцким, в настоящее же время он ведает тысячей из тумана эмира |A 103а, S 260| Мулай. ¹⁶²⁸

Тысяча Дайра, бывшего из племени конкотан, из рода Мунлик-эчигэ.

Тысяча….. ¹⁶²⁹ ее в основном списке не было. Этих четырех упомянутых эмиров со всеми четырьмя тысячами войск Чингиз-хан отдал Угедей-каану. И хотя [у того] были и другие эмиры, ¹⁶³⁰ но пользовались доверием [именно] эти. Все войска, которые составляли личную собственность [хасс] каана, все принадлежали к потомству [насл] этих четырех [тысяч]. Но когда [Угедей] стал государем, то по существовавшему обычаю, согласно его приказу, [подчинялись и] выступали [в походы] и войска других царевичей, так же было и во время его сына Гуюк-хана. ¹⁶³¹ Когда же его дети, не послушав его слов, заменили [их] своими незрелыми [суждениями] и Менгу-каан сел на царство, он роздал все их личные войска, исключая тех, что принадлежали Кутану, по той причине, что тот всегда находился в дружбе с Менгу-кааном и не изменял [ему]. Его [Кутана] потомки доныне попрежнему при каане, и войско утверждено за ними.

Так как войска уруга Угедей-каана были разделены и розданы, то войско, которое собрал Кайду, было не коренное войско, потому что Кайду во время смуты Ариг-Бука был с ним заодно. После того, как тот, обессилев, ушел к своему брату, Кубилай-каану, Кайду бежал и прибыл в коренной юрт отца и деда в пределах страны... ¹⁶³² [Туда] из каждого угла к нему собирались рассеянные войска. Постепенно из каждой родовой группы [таифэ] собирались [люди] и к нему приставали все оставшиеся воины из старых войск тех краев. Войско, которое ныне принадлежит его потомкам, – такого рода, а из того войска, которое Чингиз-хан дал [некогда] его [Кайду] деду, они больше ничего не имеют. И все!

Часть

пятого сына Кулкана [в числе] четырех тысяч человек.

Тысяча Кубилай-нойона, бывшего из племени барулас.

Тысяча Тогорила, бывшего из племени нукуз.

Тысяча [другого] Тогорила, тоже бывшего из племени нукуз.

Тысяча….. ¹⁶³³ не была.

В этом владении [т.е. в Иране] Джаурчи, его сын Кара и его внук по сыну Сунтай, ¹⁶³⁴ эмир-тысяцкий, суть из их потомства. Этих упомянутых эмиров с четырьмя тысячами войска Чингиз-хан отдал Кулкану. Сын Кулкана был Урудай. «Мастерская Урудая» [карханэ-и Урудай], находящаяся в Тебризе и которой ведают Джаурчи и его дети, была его. [277]

Подраздел

То, что он [Чингиз-хан] дал младшему брату, племянникам и матери, [составляло] двенадцать тысяч человек.

Часть

его брата Отчигин-нойона, а он – четвертый брат, самый младший, [составляла] пять тысяч человек.

Чингиз-хан дал ему эти пять тысяч войска: две тысячи из племени |A 103б, S 261| килингут, одна тысяча из племени йисут, а остальные – из разных племен, часть из племени джаджират. Когда они схватили Джамукэ-сэчэна, учинившего смуту, и Чингиз-хан вследствие того, что он его прежде называл побратимом [андэ], не захотел его сам убивать, а отдал его Отчигин-нойону, дабы тот ведал [им], и когда Отчигин его убил, то сто человек войска джаджиратов, бывшие с ним, присоединились к войску Отчигина. Всего их [войска] было пять тысяч.

Чингиз-хан благоволил к нему больше всех братьев. Но в конце [своего] царствования, когда [Чингиз-хан] ходил походом на страну тазиков и оставил его во главе [своих] орд с частью войск, по возвращении, по причине того, что на Отчигин-нойона несколько наговорили, – переменился в [своих отношениях] к нему. Подробное изложение этого было приведено в летописи.

Часть

сыновей Джочи-Касара, которые были племянниками Чингиз-хана, – Еку, Туку, Есунгу, – [составляла] тысячу человек.

Чингиз-хан дал эту тысячу войска своим племянникам, сыновьям Джочи-Касара, [собрав ее] отовсюду понемногу. Об их степени и достоинстве было сказано в [этой] летописи.

Часть

сына Качиуна, Элджидай-нойона, племянника Чингиз-хана, [составляла] три тысячи человек.

Эти три тысячи войска Чингиз-хан дал своему племяннику Элджи-дай-нойону. Часть [их] была из племен найман, часть из разных других племен. Уважаемыми эмирами этого войска были: Атсуадай ¹⁶³⁵ и Учкаш- ¹⁶³⁶тойон и некоторые другие эмиры из племени урянкат, имена которых не выяснены.

Элджидая Чингиз-хан любил больше всех [своих] племянников, ибо он был более справедлив и более распорядителен. Так как его отец Качиун умер в молодости, то он не слишком прославился, но Элджи-дай был весьма почтен и известен.

Часть

матери Чингиз-хана, Оэлун-экэ, [составляла] три тысячи человек.

Чингиз-хан дал ей эти три тысячи человек из числа тех эмиров и воинов, которые пришли вместе с его матерью, [будучи] из племени куралас и олкунут; имена их неизвестны.

Когда Чингиз-хан отдавал сыновьям и вышеперечисленным лицам тех упомянутых эмиров вместе с войсками, что обстоятельно написано, то повелел: «Я дал вам этих эмиров, но [помните], вы – еще малые [278] отроки, а их [жизненный] путь велик. Если они когда-нибудь совершат |A 104а, S 262| проступок, не убивайте их по своему желанию, а ранее учините со мною совет. После меня, учинив совет друг с другом, исполните согласно ясе». В этом положении он изволил преподать это наставление ради того, чтобы такие великие эмиры проявляли себя [с лучшей стороны] и служили бы всем сердцем, а буде они совершат проступок, то по совместном обсуждении [сего] они объяснили бы им [их вину] так, чтобы те не могли и помыслить отрицать [ее], но осознали и поняли бы, что наказание им [полагается] за вину, а не вследствие гнева и опрометчивости. Все остальные войска, кроме этих войск, которые Чингиз-хан соизволил определить [за каждым], он отдал вместе с личными ордами и юртами младшему сыну Тулуй-хану, по прозванию Екэ-нойон; тот ведал всем. Все уважаемые эмиры, которые принадлежали [к войскам] правой руки, левой и центру и имена которых написаны, и другие эмиры, имена которых не выяснены, состояли при нем. А после его смерти, согласно [установленному] обычаю, они состояли при его старшей супруге, Соркуктани-беги, и при его сыновьях, Мэнгу-каане, Кубилай-каане, Хулагу-хане и Ариг-Буке. Так как Угедей был кааном, то он по собственному желанию, без совета с царевичами и эмирами, отдал своему сыну Кутану из тех войск, которые были подведомствены детям Екэ-нойона, эмира Дуладай ¹⁶³⁷-стольника, бывшего братом Илукай-нойона, и эмира из племени сунит с одной тысячью сунитского войска и двумя тысячами из племени сулдус.

Старшие эмиры Чингиз-хана, состоявшие при Соркуктани-беги и царевичах, а именно: Шики-Кутуку из племени татар, которого Чингиз-хан называл пятым сыном, Судун-нойон из племени сулдус, Джэдай-нойон из племени мангут, Мункасар ¹⁶³⁸-курчи из племени джалаир, Бутачин ¹⁶³⁹-курчи из племени йисут, Кубилай-курчи из племени баяут, Ёсур-курчи из племени конкотан и другие эмиры-тысяцкие – совместно доложили Соркуктани-беги, Менгу-каану и его братьям [следующее]: «Это войско сулдусов и сунитов принадлежит нам, ныне же Угедей-каан отдает [его] своему сыну Кутану. Раз Чингиз-хан дал нашей орде долю, то почему мы [ее] оставим [другому] и поступим противно его приказанию? Мы хотим доложить об этом в присутствии Угедей-каана с тем, чтобы [услышать], что он повелит!».

Соркуктани-бэги соизволила ответить: «Слова ваши справедливы! Но чего не хватает нам среди всевозможных накопленных богатств, чтобы мы чинили [государю] такие помехи?! Мы тоже [ведь] принадлежим каану, он – властитель; все, что признает правильным, то и приказывает».

Когда она по [свойственной] ей рассудительности и способностям соизволила так сказать, эмиры разом замолчали. В результате этого случая между Кутаном и детьми Тулуй-хана воцарилась полнейшая дружба. В пору распри уруга Угедей-каана с Менгу-кааном Кутан не изменил последнему, естественно, что когда Менгу-каан раздавал их войска, то [войско], принадлежащее Кутану, утвердил за ним, как это было [выше] изложено. В дальнейшем также и Кубилай утвердил войско за его детьми, и они неизменно верно служили ему. Ныне весь его уруг находится на службе у Улджэйту-каана. ¹⁶⁴⁰ Согласно [279] установленному обычаю, они ведают своими войсками и всеми способами выполняют условия единства со всем уругом Екэ-нойана. Все те войска, которые принадлежали Екэ-нойону, за это время пребывали на службе Кубилай-каана, который был его сыном и кааном [своего] времени. Ныне они все находятся в рабском служении у Тимур-каана; также и войска, отданные Чингиз-ханом своим братьям и племянникам, пятому сыну Кулкану и своей матери Оэлун-экэ, все [теперь] находятся в рабском служении у каана. Если некоторые отдельные воины в пору междоусобиц по вынужденным причинам и остались в пределах Туркестана и Мавераннахра, то основная масса их тысяч неизменно находится при каане; до сей поры те, что были в первое время, удвоились [числом] при размножении и рождении.

В те годы, когда Кубилай-каан завоевывал владения Хитай, Нангяс, Караджан, Джурджэ, Тангут и Тибет, которые весьма обширны и имеют огромные площади, он всегда посылал на завоевание той или иной области из поименованных владений некоторых из находившихся при нем царевичей со всеми [их] войсками. Когда [эти владения] завоевывались, то он соизволял назначать царевичей на охрану [каждого] такого владения с тем, чтобы они там же поселялись. В настоящее время, как об этом будет изложено в летописи на своем месте, они все, согласно установившемуся обычаю, находятся в тех краях.

Некоторым другим из тех войск он дал безмерно [много] мест для зимних стойбищ и летовок на границах Хитая и на юртах Монголии, прилегающих к тем [хитайским] границам. Они [составляют] огромное войско, которое заняло все степи и горы зимовок и летовок Хитая, Джурджэ и Монголии, обосновавшись там. Все эти упомянутые войска достались от Екэ-нойона по наследству его сыновьям: Менгу-каану, Кубилай-каану, Хулагу-хану и Ариг-Буке, однако их обычай таков: они подчиняются каждому из потомства тех, который владеет главным юртом и великим местом. ¹⁶⁴¹ Когда Менгу-каан стал ведать отцовским местом и юртом и после того, как сан каана был за ним утвержден, он захотел покорить все владения Ирана, потому что они не были окончательно покорены и очищены в эпоху Чингиз-хана и Угедей-каана, несмотря на то, что [туда] неоднократно посылались эмиры с войсками, а напоследок еще послали и Джурмагуна с войском, ибо багдадский халиф, который был корнем [мусульманских] государей, султаны Рума [Малой Азии], атабеки Шираза и владетели [малик] Шама, Мисра и еретики [исмаилиты] – все были врагами, да и те области, которые были взяты [монголами], находились в неустойчивом состоянии и при малейшем слухе [об их поражении] готовы были отпасть. Он [Менгу-каан], учинив совместный совет, назначил [для окончательного завоевания западных владений] своего брата Хулагу-хана, на челе которого прочие братья, царевичи и [вообще] уруг Чингизханов воочию видели знаки величия, государственного ума, могущества и счастья, с тем, чтобы все те войска, которые были [в свое время] посланы в Иран в качестве войск тама, ¹⁶⁴² и те, что находятся с Сали-нойоном, также в качестве войск тама в стороне Кашмира и в пределах Балха и Бадахшана, все они будут [280] подчинены Хулагу-хану; а из всех прочих войск, – из тех, что принадлежали, роду Екэ-нойона, и из тех, какие принадлежали другим царевичам, – выделить с каждого десятка по два человека, не входящих в счет [войска], дабы не уменьшилось основное его число, и все отдать в инджу ¹⁶⁴³ Хулагу-хану, чтобы он отправился в те владения и обосновался там, а когда завоюет [те места], то страна вместе с войском будет принадлежать ему и его детям. По этой причине каждый назначил [в армию Хулагу-хана] из своих братьев и сыновей, не числившихся [в войске], либо рабов [гулам] и людей [просто] расторопных, из расчета по два человека на каждый десяток [своего войска], назначил старшими эмирами своих братьев и сыновей, которые были достойны должности эмира-темника и эмира-тысяцкого, и всех их послали с Хулагу-ханом в землю Иранскую. Потомки всех этих эмиров стали эмирами-темниками, тысяцкими и сотниками. Так как потомки большинства великих эмиров, которые были в эпоху Чингиз-хана, и их род был на службе у Хулагу-хана и каждый [шел] путем определенным и назначенным, то и поныне наибольшая часть их рода и потомков попрежнему назначены на те же отцовские должности. У каждого лица знатного происхождения [бузургзадэ], проживающего здесь [в Иране], родственники состояли [либо] в рабском служении Тимур-каану, [либо] другим тамошним царевичам, и [все] они суть лица влиятельные и эмиры войска, за редким исключением тех лиц, которые по несчастью вследствие суетных помыслов нарушили верность, провинились и лишились эмирского достоинства, но [к сожалению] такие существуют.

По вышеупомянутым причинам все войско, находящееся в настоящее время на всем пространстве от берегов реки Амуя до пределов Мисра [Египта] и Шама [Сирии], все принадлежат к личному инджу Хулагу-хана и каждому из его уруга, кто будет его заместителем на престоле. Ныне они все принадлежат султану Ислама, – да продлится его царствование! – вместе с тем войском, которое особо принадлежало к личной собственности [хассэ] его отца, Аргун-хана, потому что в пору Абага-хана эмиры, каждый согласно своему собственному желанию и выбору, отдавали в инджу Аргун-хану своих сыновей и братьев вместе с нукерами.

То, что отдал Абага-хан на правах инджу, то, что Абага-хан [кроме того] отдал в инджу государю Ислама – да продлится его царствование! – в [его] детские годы и его детям, то, что он [сам, государь Ислама] покупает ныне для своей личной свиты, из [числа] тех монгольских рабов [гуламан-и мугули], которых отовсюду привозили купцы, и то, что [некоторые эмиры] отдают [ему] от своих тысяч то, что не вошло в счет их войска, для личной государевой ночной охраны [кабтаули], – все это в отдельности личный инджу государя Ислама, – да будет вечным его владение. И все! [281]

То, что известно о монгольских войсках до настоящего времени, – таково, как записано. Возможно, что будет много таких [подробностей], о которых за давностью времени и за дальностью расстояния [ничего] не удалось выяснить. Впоследствии, когда таковые станут известными, они тоже будут [к сему] добавлены, если будет угодно преславному Аллаху.

Комментарии

1515. В тексте исирамиши (в ркп. L – сарамиши) – от тюркского глагола исиргамак – сожалеть, покровительствовать, защищать.

1516. В тексте ркп. A, S – дигар гун мидардананд; в ркп. L – мидананд. Здесь переведено по второму варианту (вм. букв. «считают за другой вид»).

1517. В тексте аш ва шилан: последнее слово в значении скатерти, расстилаемой на полу, на которую ставят кушанья, а оба слова вместе (аш-у шилан) означают «накрытый стол», «кушанья, поданные к еде».

1518. В тексте джидамиши кард от тюркского глагола джидамак или чидамак – мочь, иметь возможность что-нибудь сделать (употр. у узбеков, казахов и татар).

1519. В тексте ркп. А передается через глагол усдимиши кунад с пояснением, т.е. «его постигнет великое бедствие». В других ркп. первая часть глагола: S – ?русдимиши; L, I – ?русдмиши; В – ?ршмиши; у Березина – ушмиши ср. алт.-кирг. оштимяк – мстить, платить, воздавать злом.

1520. От тюрк. глаг. турмак – стоять, пребывать, производное туркак или тургак – стража, сторож; см. прим. 1612 на стр. 273.

1521. адаб, ар.-перс; здесь – нормы поведения.

1522. В тексте – глагол кинкамиши кардан – учинить совет, совещаться, первая часть которого – существительное кинкамиши – происходит от тюркского глагола кингамак – устроить совет. В тексте летописи систематически употребляется производное от того же корня канкадж (кинкач) в значении «совет».

1523. В тексте глагол баишмиши микард, т.е. вместо следуемого басмиши микард от глагола басмак – определять, разделять, делить.

1524. Здесь и ниже в тексте: бургучи, ср. вар. барчи,*боорчи; ср. стр. 267.

1525. В тексте – чиркамиши (чиргамиши) от тюрк. глагола чиркаман, чиргамак – предаваться удовольствиям, наслаждаться. См.: Л. Будагов. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий, I, стр. 505. Там со ссылкой на Радлова («Обр. нар. лит. тюрк, плем.», I) отмечается, что глагол этот принадлежит к монгольскому корню, употребляемому и в алт. (***) (мнг. письм. джирга – ликовать, наслаждаться, веселиться, торжествовать).

1526. В тексте ошибочно башмиши кунад вм. басмиши кунад.

1527. В тексте – буктакдаран, букв. «имеющих, носящих 6’уитак»; см. прим. 1248 на стр. 180.

1528. Мнг. письм. ßол – «Центр, бараßун ßар – правая рука (фланг), джэгун ßар – левая рука (фланг).

1529. В тексте стоит неразобранное слово, обозначающее подзаголовок; чтение не ясно.

1530. Так во всех рукописях; у Березина – будэ.

1531. У Березина – Тимура.

1532. В ркп. Р, В и у Березина – аулдур.

1533. В тексте – албкар; у Березина – илнкз (*Илингиз), чтение не ясно.

1534. В тексте – кнгкиадай.

1535. Березин читает «Есун-дуэ»; Сокр. Сказ., § 225 – Есун-тээ.

1536. актачи (мнг. письм. аßтачи) – табунщик; эмир-и ахтачи – звание лица (нойона), ведавшего ханскими табунами.

1537. Пропуск в рукописях.

1538. Пропуск в рукописях.

1539. Стоящая здесь форма этого имени соответствует его форме в Сокр. Сказ., § 202 – Боорчу и является закономерным фонетическим соответствием употребляемой выше в тексте форме Богорчи.

1540. снкусун; CL – сункрсун, ср. ниже: суткусун.

1541. В тексте 6уркул; Сокр. Сказ., § 202 – Борохул.

1542. В ркп. А, Р, I – ирктмш; S, С, L – иркмиш; Р – абркмиш; В – иркимиш, у Березина – иркатиш.

1543. В ркп. Р, В – у-тимур; у Березина – уз-тимур.

1544. Мнг. письм. – инаß – близкий друг, наперсник; синоним перс. надим.

1545. Так в ркп. S, С, L – уджан; в тексте и у Березина – ухан.

1546. В ркп. В и у Березина – тукал; ср. Тулак – тюркское собственное имя.

1547. В ркп. В – иурджи у Березина – тукджи.

1548. Так в Сокр. Сказ., § 202 – Джэтай; в тексте – джди, вполне допускающее чтение Джэдай.

1549. Сокр. Сказ., § 202 – Кингиядай.

1550. У Березина – Бисур.

1551. Сокр. Сказ., § 202 – Суйкэту.

1552. Так в издании Березина, в ркп. A, S, I – х??кан; С, L, Р – дж?кан.

1553. У Березина – мадуй.

1554. В тексте – ахн; Березин читает «Ахын».

1555. У Березина – хркай.

1556. В ркп. S – сндун; А – сдун; у Березина – сидун.

1557. В ркп. S – ‘азан, С, L, I, В и у Березина – джаран; в тексте – ‘аран,

1558. В тексте имя пропущено, оно дается по Березину, читавшему его как Хаджу.

1559. Сокр. Сказ., § 202 – Шиги-хутуху.

1560. Что соответствует мнг. письм. тэригун экэ – главная мать (первая), т.к. всех остальных жен Чингиз-хана Шиги-Кутуку также должен был звать матерями.

1561. В ркп. С – дуисукэ; L – хрусукэ; В – русукэ; у Березина – дусукэ; в тексте – дупсукэ.

1562. В тексте – аркту; в ркп. С, L, I – азк.у; Р – арк?у; Березин читает «Эргэту».

1563. В тексте – мнгкл-туркан; Березин читает «Монгол-Туркэн».

1564. В издании Березина – Бари-хорчи.

1565. У Березина – илуган-калджа; Сокр. Сказ., § 202 – Халджа; ср. выше, стр. 221.

1566. В ркп. L – хукур-куран; ср. мнг. письм. Хаßурай – напильник. Разг. мнг. – хурай.

1567. В ркп. С, L – ?укри; I, Р – букри; В – тукр.

1568. В тексте иисун-туа-трки; Сокр. Сказ., § 225 – Есун-тээ.

1569. Березин читает «Бису-Буга». В ркп. В и у Березина – арук-бука (В – тука). В остальных рукописях вторая часть этого, имени, Бука, отделяется от первой союзом ва – и; Арук ва Бука, т.е. передается как имена двух лиц Арук и Бука.

1570. О термине кэбтэул см. прим. 342 на стр. 95 I книги этого тома.

1571. В ркп. I, В и у Березина – тука.

1572. В тексте – шнгуй.

1573. В тексте – мук?у-ктал, так в ркп. С, I, P и у Березина – -киан; ср.; Сокр. Сказ., § 213 – Мунгэту киян.

1574. В тексте – хнтун; в ркп. S – индун; С – хнун; L – хсун; I – хшун.

1575. В ркп. С, L, I – кмуган, доб. бэ вилайат-и хиш.

1576. В тексте – хаукур; в ркп. L – харкур; I – джакур; В и у Березина – джаку.

1577. У Березина – аумук.

1578. В ркп. С – ~ -тука; у Березина – бису.

1579. В ркп. S – ~ -аудхэ; С – джлэ-ухр.

1580. Кит. (***) тай-ши, букв. «императорской наставник, старший учитель императора» – высшее сановное звание в древнем Китае. Мнг. письм. баßши – учитель.

1581. Во всех рукописях кхти, ср. выше, прим. 422 на стр. 72.

1582. В тексте бухин; в ркп. S – ?урхи; С, L – тухр; В – куджр; у Березина – Буджр.

1583. В ркп. Р, В и у Березина – икэ-кутуку; Сокр. Сказ., § 202 – Екэ-Чэран.

1584. В ркп. – джубэ; В – джурэ; у Березина – джрмэ.

1585. Б – бисулун; Сокр. Сказ., § 155 – Есуй.

1586. У Березина – бисукэт; Сокр. Сказ., § 155 – Есуган.

1587. В ркп. L – аиралджи; Р, В и у Березина – аилджи; Сокр. Сказ., § 202 – Алчи.

1588. В ркп. С – кутуку; I – куту; у Березина – оп., ср. ниже – кукуту.

1589. В тексте – ?убур; С – ?у?удр; В – ?у?у; у Березина – букур.

1590. В тексте – шнгкур; S – снку; С, L, I – снгкур; у Березина – джункур. По-видимому, следует сунгкур, т.е. «Сокол».

1591. Сокр. Сказ., § 202 – Хуилдар.

1592. мкритай; у Березина – икрти (*Екэртэй).

1593. тусамиши кард.

1594. У Березина – бисудр.

1595. Сокр. Сказ., § 202 – Oнгyp.

1596. В ркп. С, L – куджур.

1597. В ркп. С, L, I – киат; у Березина – кнсат.

1598. В ркп. С, L, I, Р, В – ауки (*укай); у Березина – аукай-каладжэ.

1599. У Березина – краджу.

1600. бандэ-и. хасс-и падаран-и Чинггиз-хан.

1601. дуклуку; Сокр. Сказ., § 191 – Дохолху-чэрби.

1602. Березин дает чтение «джурби».

1603. Так в ркп. С, L, I; A, S – иайар; Р, В – ?айа; у Березина – табаин.

1604. В ркп. S – куркаку; L, С – букакут; Р, В – куркакут; у Березина – туркакун.

1605. В Сокр. Сказ., § 191 – Худус халчан.

1606. В тексте уклэ; Сокр. Сказ., § 191 – Огэлэ-чэрби.

1607. В ркп. С, Р – амкуджин; L – а??кхи; у Березина – аункджин (*ункчин).

1608. У Березина – бугдай.

1609. В ркп. С – тайшун; у Березина – *Туилсун.

1610. В ркп. С, I, Р – кушакун; L – кусакун.

1611. В ркп. С, L, Р, I и у Березина – сук.

1612. Ср. выше, прим. 1520 на стр. 263, относительно тюркского турк(г)ак, что соответствует мнг. тургаг, мн. ч. тургауд – охранник, охранные стражники ставки. См.: Blochet. Histoire des Mongoles. . . ed. par. . ., (Gibb. t. XVIII). Apendix, p. 29; Владимирцов. Общественный строй монголов, стр. 90.

1613. Ср. мнг. письм. хос – пара (парный). В современных среднеазиатских языках кош – пара быков, спряженных в плуг (супряга), кош-тепе – два парных кургана (по-туркменски), и т.п. О термине кошаул см. прим. 1007 на стр. 192 книги 1 этого тома.

1614. Кит. (***) юанъ-шуай – командующий войсками, главнокомандующий.

1615. У Березина – хунгкур; Сокр. Сказ., § 202 – Мунгуур.

1616. У Березина – оп.

1617. В ркп. S, С, L, I – кунджи.

1618. У Березина – оп.

1619. В ркп. С, L, I, P, В и у Березина доб.: «и сказал Бату: «Я стал стар и сделал [своим] заместителем ?лдар’а [в ркп. Р, В и у Березина – илдгэ] из племени
джуръят, который высватал его мать. Здесь из его потомства имеются эмиры».

1620. В ркп. L – ?урлатай; С, I – бурлатай; у Березина – брулатай (по его чтению – «Берултай»).

1621. В ркп. А – каралджар; L, С, I, Р и у Березина – караджар.

1622. Так в ркп. L, С, I и у Березина; в ркп. А – нкудар.

1623. Пропуск в рукописях.

1624. У Березина – Борак.

1625. Пропуск в рукописях.

1626. Пропуск в рукописях.

1627. В издании Березина – вакти Аргун-ака падар-и Науруз бараи гушт хурандэ буд – «во время Аргун-аги, отца Навруза, состоял при мясе» (Сборник летописей, т. II, стр. 218 перс. текста и стр. 145 русск. текста), т.е., вм. правильного чтения харидэ буд («был куплен»), как это находится в ркп. С и L, которыми пользовался профессор Березин, последний ввел совершенно не соответствующее смыслу выражение хурандэ буд – «был вкушающим мясо» (а не состоял при мясе), вм. «был куплен за мясо». (А. С).

1628. У Березина – булай.

1629. Пропуск в рукописи.

1630. В ркп. А – аквам – племена, народы; С, L, I и у Березина – умара –
эмиры. По контексту в переводе дано последнее слово.

1631. Гуюк-хан, сын Угедея и его наследник, третий представитель великих ханов
(644 [124б] – 646 [1248] гг.).

1632. Пропуск в рукописи.

1633. Пропуск в рукописи.

1634. У Березина – Субатай.

1635. У Березина – атсаудан.

1636. В ркп. С, L, I, В, Б – уджгаш.

1637. В ркп. А – муладай; CL – туладай; В – нулавай; Б – дуладай.

1368. У Березина – мнгкусар.

1639. В ркп. А – бутхн; С – буихин; I – ?уджин; у Березина – туриджин,

1640. Улджэйту – внук и наследник Кубилая, представитель монгольской династии Юань в Китае (693 [1294] – 706 [1307] гг.),

1641. Т.е. кто сидит на престоле Чингиз-хана и владеет его исконными наследственными землями в Монголии.

1642. О термине maмa см. выше, прим. 316 на стр. 54.

1643. Инджу, мнг. письм. инджи – термин, употребляющийся в двояком значении: 1) люди, выделявшиеся владетелями улусов в приданое за девушкой, в настоящее время у современных монголов сохранилось в значении приданого; 2) удел, выделявшийся членам ханского рода (синоним ар.-перс. хасс). Иногда в мусульманских источниках встречается в сочетании хасс-инджу в значении «удел». Об институте инджу см.: Владимирцов. Общественный строй монголов, стр. 68; Quatremere. Rachid eddin, Histoire des Mongoles do la Perse, ed. par..., Paris, 1836, t. I, pp. 130-132.