ИБРАХИМ РАХИМИЗАДЕ

КНИГА ПОБЕД ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА СУЛТАНА МУРАД-ХАНА

ЗАФАРНАМЕ-ЙИ ХАЗРАТ СУЛТАН МУРАД-ХАН

Раздел II

Глава 1

События, произошедшие на пути следования из Эрзрума в Тифлис

/12а/...Вознамерившись покорить Гюрджистан [османская армия] в счастливый час выступила из Эрзрума и, следуя в указанном направлении, в тот же день благополучно прибыла в Хасанкале ¹ что находится на известной равнине, называемой Пасин овасы ². Сюда в виду важности охраны границ Эрзрума вместе с войском из Сиваса был назначен опытный и повидавший жизнь беглярбек Сиваса Махмуд-паша, который к тому же был старшим братом четвертого везира Синан-паши /12б/. В указанном пункте был размещен полк. Было решено, чтобы беглярбек Эрзрума Бахрам-паша, забрав повозки с пушками, через крепость Олту выступил вперед. Вслед за ним незамедлительно выступил и сам [Мустафа-паша], и на пятый день благополучно прибыл в пункт Басмали. Сюда же для изъявления покорности прибыл кетхуда ³ одного из гюрджистанских меликов презренного правителя Пашачуга ⁴ вместе со знатными беками и несколькими улусбеками. Прислав несколько сопряженных с грехом подарков, [он] заверил, что вместе со своим потомством и подданными является привязанным за горло рабом счастливого падишаха, владыки семи климатических поясов и что их владения также принадлежат падишаху. «Отныне, – говорили они, – мы не свернем с пути смирения и до самой смерти намерены сохранять преданность [падишаху]». После этих слов достойнейший сардар, действуя согласно старой пословице «если хочешь умыкнуть коня, сначала брось кость в пасть стерегущего его [103] пса», оказал прибывшим большие почести, одарил подарками и пообещал пощадить их жизни и имущество, если они сохранят верность данному обещанию. На четвертый день после этого армия прибыла в крепость под названием Ардахан. /13а/ В этот день был пожалован санджак кетхуде беглярбека Вана Хосров-паши, [благодаря действиям которого] были приведены нужные доказательства ⁵. Затем для изъявления преданности прибыли послы ряда гюрджистанских меликов с повинными грамотами и подарками. Им были выручены высочайшие султанские грамоты о помиловании и, таким образом, осуществилось покорение большинства врагов веры, что внушило некоторую уверенность и спокойствие духа. В таком расположении духа исламские войска на 6-ом конаке ⁶ прибыли на Чылдырскую равнину. Они окружили здешнюю крепость ⁷ и с четырех сторон установили огнедышащие пушки. В то время как крепость под атаками всепокоряющих султанских войск начала сдаваться, беглярбек Диярбекра Дервиш-паша выступил вперед в качестве боевого патруля.

Между тем, как сардаром проклятых [кызылбашских] войск был назначен правитель Гянджи Имамгулу-хан ⁸, Токмак-ак ⁹ вместе с некоторыми знатными султанами во главе свыше 50000 иракских воинов сам встретился с передовыми османскими частями. Хотя и было яснее ясного, что один беглярбек не в силах противостоять такой многочисленной армии, тем не менее, вышеуказанный паша [Дервиш-паша] из чувства благородной зависти сказал себе: «Я справлюсь один». Не известив никого и не попросив о помощи, он вступил в бой.

/13б/ Само поле битвы было охвачено печалью. В ходе сражения много оджак-беков ¹⁰ из числа курдских эмиров стали шехидами, а также много отважных эмиров из владельцев тимаров и зеаметов ¹¹ вознеслись в райские сады. Сам [Дервиш-паша] был сбит с коня. Когда прибывший гонец сообщил славному сардару о том, что [османским] [104] войскам грозит полный разгром, а врагам их – удача, он не потерял хладнокровия, слова «враг наступает» вовсе не подействовали на него. Он был тверд и неприступен подобно искендеровой стене. «Пусть Осман-паша со своими войсками немедленно выступает», – приказал сардар и тогда этот тигр во главе своих кулларов и отважных воинов, верхом на коне подобно Хызру прибыл на поле боя. Благодаря помощи владыки мира и благословенным молитвам падишаха, главы халифата, зловредные отряды были охвачены таким страхом и ужасом от напористости и отваги единобожных войск, что каждый из воинов казался им бесстрашным тигром и они бежали с поля боя. Но когда решили вернуться, /14а/ [на поле боя] подоспел беглярбек Эрзрума Бахрам-паши и командированный из Мараша Ахмед-паша, и это еще более укрепило положение османов и стало причиной поражения врагов. Ближе к закату солнца силы противника были расстроены. Проливные дожди, которые шли из сострадания к павшим шехидам и из злорадства к врагам веры, смешавшись с кровью солдат, образовывали реки, уносившие тела воинов ислама в райские сады, а трупы врагов – ввергавшие в адский огонь. Однако, ни мрак ночи, ни невыносимые дожди, ни страх перед врагом не могли удержать воинов ислама, они продолжали убивать и убивать.

Сражение, начавшееся на рассвете, продолжалось до вечера и снова до утра. Было убито свыше 4000 проклятых [кызылбашей], захвачено 13 пар литавров. Нагромоздив отрубленные головы на медные подносы, радостные и веселые османы направились к достойнейшему сардару. /14б/ В это время прибыли послы могущественного правителя лицемерной страны Гюрджистан, потомков Кейхосрова, правителя крепости Алтункале мелика Кваркаре и мелика Менучехра, которые уже ранее изъявили покорность, а теперь надеялись получить разрешение прибыть и припасть к благословенным стопам [сардара]. Получив разрешение, они прибыли в тот же день. Был организован большой [105] диван, забили в барабаны, были выстроены полки, [прибывшие] грузинские эмиры расселись справа и слева от отважного и просвещенного везира.

Один за другим под барабанный бой со своими войсками и захваченными пленными подходили Дервиш-паша, Осман-паша, Бахрам-паша, Ахмед-паша и другие, чтобы облобызать руку достойнейшего сардара. [Сардар] своими благословенными руками собственноручно надевал на их головы сургучи, на плечи – халаты, а на пояс – сабли, украшенные драгоценными камнями.

Таким образом, он одарил отважных бойцов согласно их положению: кому-то выделил санджак, кому-то – зеамет, кому-то прибавил жалованье, а кого-то одарил подарками. Владения курдских эмиров, павших в бою, были закреплены за их потомками. Затем тут же напротив диван-хане были разрублены мечами более 1000 безбожных сорхсаров, захваченных в плен. /15а/ Воодушевленные от полученных наград и подарков, люди поговаривали: «Хоть бы выпала еще одна возможность схватиться с врагом и показать, что значит биться насмерть ради августейшего падишаха». [В ходе этого сражения] против безбожных врагов было сделано столько выстрелов из пистолетов, сколько не видывали со времен бахадура Исмаила. После вознесения благодарности Всевышнему и прочтения молитв во имя продления могущества султана из трупов и отрубленных голов были сооружены две башни, одну из которых назвали «башней тел», а другую – «крепостью царства небытия». Тут же Токмаку – бунтарю против религии – было написано письмо, содержание которого состояло из слов, драгоценных как жемчуг: «Целью похода исламских войск в этом направлении было завоевание Гюрджистана. Мы уважали и сохраняли существующее между нами перемирие и до настоящего времени не действовали против своих обещаний и не нарушали условий договора. Не было намерения и впредь делать этого. Но гнусные действия той [106] [кызылбашской] стороны, противоречащие существующему миру, спровоцировали нас на завоевание Ширвана, Ирана и Турана вместе с Хорасаном. Да будет вам известно, что отсюда, уповая на всемогущество господа и чудодейственность главы пророков, да благословит и приветствует его Аллах, я направляюсь на завоевание Ширвана. /15б/ Не говорите потом, что не знали об этом». Из вышеуказанного пункта [войска] незамедлительно выступили в направлении страны сыновей вышеупомянутого Кейхосрова мелика Кваркаре и мелика Менучехра. В ответ на сделанное им предложение отказаться от приверженности шатру заблудшего шаха и подчиниться царственному чертогу Сатурна, они, хотя и имели в своем распоряжении более 10000 отважных бойцов, волей-неволей перешли на сторону счастливого султанского порога. Назначив [сумму] джизьи, надлежащей для уплаты в государственную казну, выступили в сторону вилайетов знатных гюрджистанских меликов Вахтанга и Амилахора. Они также отреклись от приверженности вражеской [кызылбашской] стороне и выразили покорность, [обязавшись] выплатить в султанскую казну установленную шариатом джизью. Приняв решение достигнуть Тифлиса в 10 переходов, войско, ведомое победой, преодолевало то гористую местность, то широкие равнины, а то обрывистые лощины. Были местности, где подобно дождевым каплям скатывались на дно земли, или же подобно огненному дыму взвивались высоко в небо.

Глава 2

Взятие крепости Тифлис и о событиях до подхода к Ширвану

/16а/ На 20-ый день джумадуль-ахир 986 года (26 августа 1578 года), в понедельник прибыли к [предмету] томления правителей – крепости Тифлис, о которой упоминается в исторических книгах, и которая была построена во времена справедливого Ануширвана ¹². Сколько [107] грандиозных сражений происходило за этот город! В то время как [они] надеялись в течение долгого времени прикрывать путь на Ширван, только лишь с помощью Всевышнего, чудодевствию главы пророков и могуществу падишаха их малодушные сердца охватил ужас от многочисленности [османских] войск. Их правитель Давуд-хан ¹³ особенно после разгрома Токмак-ака, впав в совершенную панику и смятение, собрав своих пособников – сорхсаров и грузин, вместе со своим потомством и родственниками, прихватив имущество и военное снаряжение, в полночь... покинул крепость. [Они] то скитались по степи, а то рассыпались по лесам и рощам. Как только об этом стало известно бесстрашным воинам, они тут же настигли их и неоднократно ввязывались с ними в бой, время от времени кто-то из них выходил из окрестных лесов, но терпел поражение и обращался в бегство. /16б/ С помощью владыки мира единобожные войска одержали победу, а враги веры, потерпели поражение и рассыпались – Тифлиская крепость была завоевана. По мере возрастания с каждым днем уверенности в [своей] безопасности, находившиеся в разброде раяты большей частью вернулись на свои места, со стороны падишаха была проявлена милость к почтенным среди них лицам – их одарили почетными халатами, оказали покровительство и расположение.

Красивая Тифлисская крепость по глубине своих рвов и симметрией башен является подобием Халебской крепости – достоинства арабских стран. Огромная река, называемая ими Кюр сую, подобно реке Туне ¹⁴ протекает рядом с вышеупомянутой крепостью. С одной стороны, славный город со знаменитым фортом, с другой, пригород с некоторыми благоустроенные церквами, и в особенности с многочисленными ильче, находящимися в оврагах, напоминает Буд и Пешт в Энкрусе ¹⁵.

25-го числа упомянутого месяца (31 августа 1578 года), что пришелся на пятницу, в соответствие с [108] августейшим намерением счастливого падишаха – покровителя религии, появилась большая мечеть, и были определены села для передачи под вакуфы ¹⁶.Когда все приготовления для проведения пятничной молитвы были завершены, собралось все мусульманское население и на имя августейшего падишаха была прочитана прославляющая хакана хутба. После произнесения присутствующими газиями и борцами за веру тысяч возгласов и стенаний во имя упрочения могущества султана /17а/ на минбар взошел дамат ¹⁷ – гордость улемов ¹⁸ и толкователей [Корана] Мевляна Валехи Эфенди. Произнесенные им великие аяты и хадисы великодушного пророка, четкое обоснование на законе шариата того, что осуществляемые поход и джихад являются богоугодным делом, привело исламское войско в религиозный трепет, они вознесли многократные молитвы во хвалу властелина мира и продления величия и могущества избранного падишаха. Затем из числа бёлюк халкы ¹⁹, янычаров и прочих были назначены [части] для охраны [крепости], выделено вооружение, завершены дела по оснащению вышеупомянутой крепости пушками и другим оружием, обеспечены запасы провианта и выделены средства на расходы. Бегляр-бегство было пожаловано нынешнему санджакбеку Каста-мону Мухаммед-беку – сыну покойного Солак Фархад-паши, который до конца жизни был беглярбеком Багдада. Во время привала, совершенного на третьем переходе отсюда на берегу реки Габырры ²⁰, состоялось прибытие сына Левенд-хана Александр-хана ²¹, который умело управлял упомянутым вилайетом со времен Кисры по настоящее время, имел в своем распоряжении до 30-40 тысяч воинов и пользовался вниманием шаха. Если до сих пор он ни перед кем не заискивал, не склонял головы, и даже, несмотря на неоднократные предложения шаха Тахмас ибн Хуннаса ²², /17б/ которому [Александр-хан] приходился шурином, не надел таджа ²³, то сейчас он впал в полное смятение и ужас от могущества и величия бойцов падишаха. Для его встречи [109] помимо возглавляющего [церемонию] везира, в украшенный шатер благородного Сардара прибыли все мирмираны и отважные эмиры, прочие победоносные войска в превосходном убранстве и с не поддающимися описанию почестями прибыли и выстроились по колоннам. Отважный везир не жалел сил, наряжая лагерь войск падишаха – прибежища мира и свой шатер как изнутри, так и снаружи. Когда они прибыли и вышеупомянутый хан [Александр-хан] спешился, [сардар] направился до навеса, чтобы встретить его, он протянул руку для рукопожатия, но [Александр-хан] почтенно упал ему в ноги. Поцеловав и обняв, [сардар] поднял [его] с земли и указал место на устланной чехлами скамье. Янычары вместе с барабанщиками устроили такое веселое представление, что невозможно передать. Религиозный трепет, охвативший людей, многочисленность исламских войск падишаха, величие и слава счастливых газиев привели вышеупомянутого в состояние полного изумления. Он был вне себя, погруженный [в эту атмосферу], когда ему преподнесли три великолепных халата, /18а/ один осыпанный драгоценными камнями сургуч и превосходного коня. 150 человек из его окружения были награждены почетными халатами. Страна, находящаяся под его управлением и [перешедшая] к нему [по наследству] от деда к отцу, была пожалована ему в качестве беглярбегства. [Чеканка] монет и [чтение] хутбы стало осуществляться на имя падишаха веры, увековечившего халифат, их джизья по шариату пополнила казну, поступила в полную казну. Одним словом, его высокий порог стал рабом хагану, [ему] были вручены августейший берат ²⁴ и сопряженный со счастьем ахднаме ²⁵, а в сердцах воцарилось полное успокоение. До подхода к границе Ширвана [Александр-хан] отслужил большую службу, сопровождая войска и доставляя достаточное количество провизии во время остановок на привал, а также своей обходительностью и доброжелательным обращением. Хотя и было ясно, что такое поведение Александр-хана [110] всего лишь притворство, и что устранение вышеупомянутого отвечало бы [интересам] религии и государства, счастливый сардар все же купился на его услужливость, говоря: «если казнить или схватить его сейчас, то больше никто не изъявит нам покорности, а может, отвернутся даже те, кто уже покорился. Они ополчатся против нас, преградят путь, а на обратном пути станут чинить препятствия исламским войскам. Сейчас стоит задобрить его, оказав высокий прием, а на обратном пути разберемся, иншаллах». /18б/ Так, по своей беспечности упустил сокола страны, который сам прилетел к нему в руки. Но запоздавшее раскаяние бесполезно. Были предприняты тысячи различных уловок и хитростей, но все безуспешно. [Александр-хан] не то, что не пришел к ним, мало того он исчезал при виде их следа, поневоле издалека выражал покорность. Но тот, кто убегает, рано или поздно оказывается схваченным.

Глава 3

В ней описываются события, произошедшие со времени вступления османской армии в Ширван и до возвращения ее в Эрзрум

[Османская] армия выступила из Тифлиса и на 9-ом переходе 5-го числа почитаемого месяца раджаба 986 г. (8 сентября 1578 г.) подошла к берегу глубокой реки, называемой ими Канык ²⁶, преграждающей путь на Ширван. Если представить эту страну в виде крепости, то Канык можно считать ее глубоким рвом. [Османским] войскам не удалось переплыть ее из-за сильного течения в реке и разлива.

На следующий день, т. е. во вторник рано утром, сюда же подошли кызылбашские войска. Их предводителем был прославленный своей смелостью и отвагой заблудший /19а/ Амир-хан, пользующийся уважением везир и векил сбившегося с истинного пути шаха. Здесь были и его несчастный сын Мурад Султан, правитель Мугана, и Шереф-хан Бидлиси, правитель Нахчывана, некогда сбежавший из [111] страны падишаха, отцом которого был достойный человек, и разрешающий проблемы Халифа Ансар, правитель Караджадага; и Донбал Хаджи-бек ²⁷ – один из военачальников в Чалдыране ²⁸; и известный среди них своей отвагой Мирза Али – бек Капана ²⁹; и кроме них еще много сбившихся с истинного пути султанов и ханов-смутьянов, тех, кто не верит в день страшного суда.

Более 20000 [кызылбашских] кровопийц бросились в атаку, вознамерившись отомстить за поражение, которое ранее, с божьей помощью, османы нанесли проклятому Токмаку ³⁰, и помешать доблестным воинам добраться до Ширванского вилайета.

Еще раньше кызылбашам удалось захватить несколько верблюдов и лошадей, разбредшихся по полю. Они сочли это за хорошее предзнаменование и возгордились своей победой. Как только был дан приказ к наступлению, расположившиеся на берегу реки Куры три больших [кызылбашских] полка бросились в воду. Переплыв реку в местечке Коюн-кечиди ³¹, они налетели на [османов]. Сардар [Мустафа-паша] со свирепостью страшного льва твердо защищал свою позицию и ни на шаг не сдвинулся со своего места. /19б/ А бесстрашные полководцы, отважные эмиры и самоотверженные воины, получив приказ перейти в контратаку, тут же переплыли реку Габырры, которую в течение двух дней невозможно было переплыть из-за сильного наводнения и с возгласами «Аллах-Аллах» яростно набросились на врага.

Разразилось кровопролитное сражение. Под ударами мечей, цена которым 40-50 акче ³², крепкие тела воинов, хранившие в себе их бесценные души, ниспровергались во прах и смешивались с землей. Пламя войны разгоралось все сильнее, будто уже наступил день страшного суда.

Тогда отважному сардару [Мустафа-паше] пришлось, выстроив впереди себя капыкулларов ³³, янычаров и артиллерию, а позади себя – отважных газиев, вскочить на [112] своего коня и вместе со своими достойными воинами броситься в атаку.

В результате ожесточенного сражения исламские войска одержали победу, а враги были разгромлены и обращены в бегство. Охваченные страхом и ужасом, и, не разобрав в ночной темноте место переправы, [кызылбаши] поневоле бросались /20а/ в упомянутую реку где попало, но переправиться не могли. Их тела отправились на дно реки, а души попали в адский огонь в полное подтверждение известных слов аята «Были они потоплены и введены в огонь» ³⁴.

Донбал Хаджи-бек и бек Капана – Мирза Али-бек были схвачены живыми и преданы публичной казни на площади. Когда их упали на черную землю... А от схваченных «языков» и прибывших на следующий день с вражеской стороны храбрецов стало известно, что более 5000 заблудших воинов было разрублено мечами, а около 10000 нечестивцев потонуло в глубокой реке. И если бы не мрак ночи, ни один из них не смог бы спастись...

Затем сардар… собрал диван, на котором присутствовали воины исламского войска, участвовавшие в этом победоносном сражении, и каждый из них по высочайшей царской милости был удостоен повышения в чинах и званиях. А те, кому повезло в меньшей степени, были одарены прекрасными халатами.

/20б/ Те, кому удалось спастись из этого кровопролитного сражения и избежать мечей газиев, нашли убежище у проклятого Арас-хана, который вместе с несколькими своими соратниками во главе свыше 10000 безбожников расположился на берегу глубокой реки Канык, днем и ночью ожидая возможности переправиться через нее.

«Мы помешаем исламским войскам переплыть эту реку и воспрепятствуем их вторжению в исламские владения» – ошибочно предполагали они. [113]

Могущественный сардар [Мустафа-паша] медлил с переплытием упомянутой реки. Воспользовавшись такой ситуацией, капыкуллары и янычары взбунтовались, требуя возвращения армии назад: «Приближается зима, – говорили они, – если мы останемся зимовать здесь, то из-за нехватки продовольствия и фуража, а также денег, мы обессилим и попадем в руки врага. А если мы повернем назад, чтобы затем вновь вернуться, то уже в дороге будем настигнуты холодами. Если ты решил наступать, что ж, пусть сопутствует тебе удача, мы же заберем казну и знамя и вернемся в Эрзрум».

/21а/ Чтобы обсудить создавшуюся ситуацию, предприимчивый сардар собрал диван, на котором присутствовало все воинство ислама. Он сказал: «Если мы успешно форсируем эту реку, то завоюем Ширванский вилайет и захватим достаточное количество трофеев... А иначе, если мы направимся в Эрзрум, то запасов нам едва хватит до Арда-хана и, упаси господь, если недостаток продовольствия вызовет недовольство и смуту в армии. К тому же прибыли гонцы от суннитов Ширвана. Они сказали: «Переплыв упомянутую реку и вступив в страну Ширван, армия одержит победу, а кызылбашей ожидает разгром и поражение. Голод и лишения уступят место достатку, а пережитые страдания – покою. Кроме того, сражаясь с неверными, вы совершаете джихад, а это есть благое дело. В случае же если вы вернетесь назад, враги чарйара ³⁵ скажут: «Вы были заодно с сераскером [армии] веры и разрубят нас всех острыми мечами. Возвращением назад вы возьмете грех на свою душу, станете причиной нашего разгрома. Вы будете осуждены и наказаны самим падишахом за то, что /21б/ после растраты стольких денег и гибели стольких правоверных воинов вы не добились конечной цели».

После этих слов все присутствующие на собрании должностные лица единодушно согласились в необходимости наступления. Однако капыкуллары продолжали [114] упорствовать: «Мы не сможем преодолеть это наводнение», – говорили они. А тем временем, пока на берегу продолжались споры и столкновения, хитроумному сардару удалось, сговорившись с некоторыми преданными ему эмирами, втайне от всех переплыть реку и каким-то способом переправить казну и военное снаряжение на противоположный берег. Когда же мятежники образумились и последовали за ними, [в наказание] за то, что оспаривали фирман падишаха, убежища мира, были унесены речным потоком в небытие. Остальные же на 3-й день пути, преодолевая переход за переходом, прибыли в живописный город Ареш, являющийся красотой и достоинством Ширванского вилайета.

Сразу же по прибытии [османов] в вышеуказанный пункт между воюющими сторонами произошло несколько сражений, но каждый раз кызылбашская чернь терпела разгром и поражение, теряя убитыми по несколько человек. Наконец, убедившись в невозможности таким способом соединиться [с кызылбашами Ареша?], /22а/ они, расслышав о случившемся на подступах к Арешу, попытались спастись бегством. Населению данного вилайета заранее поступил августейший приказ «быть готовыми». Как только чархчи ³⁶ победоносной армии перешли в наступление, [кызылбаши] все разом одновременно помчались к мосту. Но Создатель мироздания не пощадил их: мост рухнул, и неудачники, которые находились на нем, потонули, а их души попали в ад. Оставшиеся на берегу, лишившись возможности переправиться на другой берег, были вынуждены оказать сопротивление газиям ислама и вступить в бой с суннитами того края. Но и на этот раз победа оказалась на стороне исламской армии, а поражение и унижение – на стороне несчастных безбожников.

Таким образом, совершилось прибытие [османской армии] – на Арешскую равнину... Каждый мусульманин, каждый верующий ³⁷, будь-то взрослый или юный, занялись розыском сорхсаров. Если это было необходимо, то [115] они сами же отрубали головы попадавшихся им в руки [кызылбашей], разоблачали мятежников. Ширванские сунниты /22б/ ежедневно со свирепостью тигров обыскивали окрестности, и если случалось им схватить какого-либо безбожника, то с возгласами «Аллах – Аллах» они приводили его на площадь и с чувством удовлетворения предавали его казни.

16 числа упомянутого месяца (19 сентября 1578 года), который приходится на пятницу, собрались сунниты для произнесения пятничной молитвы. На протяжении 7080 лет они не слышали восхвалений в адрес Избранного главы [пророка Мухаммеда] и славного чарйара. И теперь произнеся молитву и услышав хутбу, прочтенную на имя августейшего султана, они вознесли бесконечные благодарения, из глубины их сердец вырвался плач... Красноречивые аджамцы, с наслаждением внимая оживляющим душу речам вышеупомянутого Шейха Валехи Эфенди, возносившего хвалу главе демонов и людей, и пророку религии, и могуществу падишаха ислама, совершенно очистились душой. Сокрушаясь по поводу прожитой в заблуждении жизни, они воспылали любовью к исламу...

/23а/ В городе Ареше издавна не было своей крепости. Строительство крепости было важным и необходимым делом. Под умелым руководством беглярбеков и, в особенности, Дервиш-паши и Осман-паши и при активном участии янычар и капыкулларов в течение одной недели была отстроена мощная крепость, окруженная глубоким рвом, с фортами и башнями, со складами для вооружения. Здесь была и просторная площадь, где 40-50 тысяч конников могли совершенствовать свое мастерство верховой езды.

Затем была завоевана и Шемаха, славный город Ширванского вилайета и приняты меры по организации его обороны. После этого был создан диван, чтобы выбрать достойного сардара на должность военачальника Ширванского эялета. [116]

Сначала эта должность была предложена беглярбеку Диярбекра Дервиш-паше и другим почтенным беглярбекам, но ни один их них не осмелился занять эту должность. Тогда было решено, что было бы целесообразней, если назначенный на этот пост беглярбек был бы одновременно возведен в сан везира, чтобы иметь возможность распоряжаться вверенными ему войсками и завоевывать вилайет.

/23б/ Находящийся в родственных отношениях со счастливым сардаром Мухаммед-паша, который [некогда] был беглярбеком Эрзрума, польстился на звание везира. «Я останусь», – сказал он. Тут же был отдан приказ о его назначении военачальником Ширвана в сане везира. Однако, намерение [Мухаммед-паши] не было твердым, его храбрость словно улетучилась, как только ему было поручено отобрать войска, которые останутся с ним. Пожалев о своем решении, он сказал: «Лучше сейчас я признаю себя побежденным, нежели потом прослыву предателем», но при этом он лишился и должности беглярбека, которую занимал.

Вопрос об обороне [Ширвана] зашел в тупик. Могущественный сардар был сильно огорчен. «Какое бесчестие, – говорил он. – Мы пережили столько горя, страданий и лишений, растратили столько денег. В свое оправдание нам нечего будет сказать родственникам погибших людей ни на этом, ни на том свете. А теперь, к тому же, оказалось, что и мое слово ничего не значит. Как же будет злорадствовать наш враг! Сейчас вы молчите, а ведь каждый из вас с детских лет пользовался дарами падишаха и был возвышен его милостью. Конечно, бесполезно кого-либо из вас оставлять здесь. Будет лучше, если я сам останусь. А вы же будете призваны к ответственности и наказаны всеведущим падишахом».

/24а/ Присутствующие выслушали порицательную речь сардара, понурив голову, словно по горло были погружены в море смущения или же на их головы обрушилась лавина скорби. Смущенные и оцепеневшие, они молчали, [117] будто живые трупы, не найдя в себе ни мужества, чтобы сказать себе: «Ведь так повелевает наш султан!»; ни дерзости, чтобы сказать: «Нет, мы не останемся здесь».

Тогда перед собранием предстал Осман-паша, бывший некогда беглярбеком Диярбекра. Он сражался как лев и совершил много различных подвигов в сражениях при Чылдыре и Коюн-кечиди, и в битве с Амир-ханом, и в особенности, при покорении Гюрджистана и завоевании Ширвана.

«Что за безмолвие! – сказал он. – Я ожидал вашего решения. Вы же, забившись в угол, храните молчание. Все мы были возвышены милостью падишаха, покорителя всех климатических поясов. И сейчас мы должны отплатить ему добросовестной службой. Чего же мы стоим, если не способны отдать свою жизнь ради процветания августейшего правителя. Если эта должность будет поручена вашему покорному слуге и будет выделено достаточное количество войск и казны, то я готов пожертвовать своей жизнью на этом пути и сгореть в огне усердия здесь на чужбине». /24б/ После этих слов Осман-паша занял свое место и замолк. А счастливый сардар [Мустафа-паша], подавив свое волнение, тут же преподнес ему в подарок халат, сургуч и меч, усыпанные драгоценными камнями, а также прекрасного коня. Тут же на основании султанского берата, на которой была оттиснута печать бриллиантовой тугрой ³⁸, Осман-паша был утвержден в должности везира и главнокомандующего османскими войсками в Ширване.

«Пусть же выступят вперед отважные воины!» – сказал Осман-паша. Он соорудил свой шатер и под барабанный бой отделил свои войска. К нему присоединился беглярбек Руха Ибрахим-бек, сын Халваджи Мустафа-паши. Сын Искендер-паши Мухаммед-бек тоже выразил желание остаться при условии назначения его беглярбеком Карса. Его требование было тотчас удовлетворено. Но, будучи по натуре своей человеком трусливым и безвольным, он вскоре [118] пожалел о своих словах: «Что мне за дело! Что удерживает меня здесь? Не сегодня-завтра придут кызылбаши, горе нам тогда».

Говоря о его самоотводе, следует отметить, что он, в действительности, не заслуживал даже и должности бегляр-бека. Его назначение на этот пост было связано с надеждой на то, что в этом случае вместе с ним останутся находящиеся при нем отважные соратники его отца. /25а/ Санджак Санджар, которым он владел, был передан беку Амасьи – Будаг-беку, а Амасья – Заим Гасым-беку, он из кулларов Искендер-паши...

Когда беглярбеку Эрзрума Бахрам-паше было предложено остаться, он отказался, сославшись на слабое здоровье и физическую немощь. Тогда выбор пал на беглярбека Халеба Мухаммед-пашу, но он сказал высокомерно: «Я отказался остаться здесь даже в сане везира и главнокомандующего. /25б/ Неужели вы думаете, что я соглашусь остаться в качестве приспешника?». Когда же обратились к Ахмед-паше, лишенного поста беглярбека Мараша, он сказал: «Облеченные властью не пожелали остаться. Меня же невинного лишили власти. Так, с какой стати мне предлагаете эту службу».

В конце концов, было решено оставить при втором сардаре Осман-паше Гейтас-бека, бывшего некогда мирахуром ³⁹, затем санджак-беком ⁴⁰ Маниса, а [недавно] назначенного беглярбеком Эрзрума. Но ввиду [недовольства] эрзрумских кулларов и отбытия их в направлении Рума, а также важности охраны рубежей Эрзрума, Мухаммед-паша был вновь назначен беглярбеком Эрзрума, а Гейтас-паша – беглярбеком Ареша с ежегодным доходом 500000 акче.

Таким образом, были завершены дела по обеспечению Ширвана необходимым снаряжением и припасами, а также по присоединению к владениям падишаха Дербента, известного под названием Демиркапы – крепости, [119] примыкающей к искендеровой стене и /26а/ являющейся удивительным проходом в Дешт-и кыпчак.

Безбожник Чыраг и его нечестивые пособники, а также правители соседних с искендеровой стеной областей и близлежащих к Дешт-и кыпчак местностей выразили полную покорность счастливому падишаху, прибывая лично, либо со своими посланниками присылая убудият-наме ⁴¹ славному сардару, прибежищу справедливости.

Каждый день был отмечен новыми победами и успехами [османской армии], благодаря которым осуществилось полное завоевание и присоединение к царским владениям Ширвана и, в частности, 9-и известных областей, и городов, таких, как Ареш, Шемаха, Кабала, Сальян, Шеки, Баку, Дербент, Махмудабад ⁴², Шабран. Были осуществлены меры по организации охраны и удовлетворению потребностей в вооружении, припасах и обслуживающем персонале. Кроме владельцев тимаров и капыкулларов для охраны областей записалось 5600 отважных кулкарындаши ⁴³.

По завершении всех этих дел могущественный сардар выступил в обратный путь. Продвигаясь в сторону Грузии, к Тифлису, на 8-й день он прибыл в местечко под названием Султанджик ⁴⁴. Как только об этом стало известно Амиру Шамхалу, самому могущественному из дагестанских беков, возглавлявшему в это время поход в страну неверных черкесов, он тут же вместе с 40-50-ю близкими родственниками и друзьями не делая остановок, форсированным маршем перевалив через гору Эльборз, прибыл сюда, чтобы встретиться со счастливым сардаром. /26б/ Амир-хан, являясь обладателем благородного характера, был славным и почитаемым правителем в своей стране. Он имел 70-80-и тысячное войско и был приверженцем мазхаба шафиитов ⁴⁵.

Ему был оказан почетный прием беглярбеками и воинами, затем [Амир-хан] с почестями был проведен в шатер сардара. Вознеся бесконечную благодарность Господу Богу, он выразил искреннее желание быть рабом [120] величественного падишаха, правителя семи держав. За свою преданность и благочестие [Амир Шамхалу] преподнесли от имени султана почетный халат и прекрасных лошадей, мечи и сургучи, украшенные драгоценными камнями. Кроме того, он получил близлежащую к его владениям область Шабран в качестве лива ⁴⁶. А его племяннику Пуча Лаву был отдан санджак Ахты Ширванского вилайета. Поручив им оказывать помощь и поддержку достойному Осман-паше, [сардар] мог более не тревожиться об охране [вилайета].

Гора Эльборз, сведения о которой мы черпали из исторических книг, написанных мудрыми людьми, и рассказы о которой нам доводилось слушать в меджлисах, является величественным краем, куда, возможно, даже не долетают птицы, не говоря уже о том, что со времён строительства Александровой стены и по сей день туда не ступала нога воина. Теперь же в дни [царствования] счастливого падишаха благодаря помощи Аллаха этот край был завоеван воинами исламской религии вдоль и поперек и здесь же [османская] армия пополнила свои запасы в питье и еде.

/27а/ Те, кто выразил покорность, получил аман, их семьи и имущество тоже не пострадали. А упрямцы, ступившие на путь неповиновения, стали пищей для мечей газиев, их имущество же было разграблено.

Выступив из вышеупомянутого пункта, [османская армия] на 28-ом переходе добралась до Эрзрума. Невозможно передать словами все те трудности, которые встретились им на пути, и все горести и страдания, связанные с наступившими холодами.

Поэтому, довольствуясь сказанным, перейдем к изложению героических поступков счастливого Осман-паши в Ширванском вилайете.

Комментарии

1. Хасанкале – крепость восточнее Эрзрума.

2. Пасин овасы (равнина) находится в Чылдырском эялете.

3. Кетхуда – помощник или заместитель везира. Войсковой кетхуда –
должность в системе корпуса янычар.

4. Пашачуг (Башиачыг) – турецкое название Имеретии.

5. Речь идет об удачной для османских войск ночной вылазке, в результате которой кетхуда ванского беглярбека Хасан-паша разгромил кызылбашский отряд и, прибыв на стоянку османской армии в Ардахане, доставил 500-600 нанизанных на шесты голов кызылбашских бойцов. В ставке это было истолковано, как пишет Печеви, «как доказательство удачливости сардара и погибели врагов» (10, с. 31-32).

6. Конак – расстояние между стоянками, равное одному дневному переходу.

7. Рахимизаде не называет крепость. По всей вероятности, это крепость Еникале.

8. В действительности главнокомандующим сефевидских войск был назначен Токмак-хан Устаджлу.

9. Рахимизаде часто называет Токмак-хана "Токмак ак", что в переводе с арабского означает "непокорный, проклятый".

10. Оджак-бек – начальник янычарского корпуса.

11. Тимар – ленное пожалование с годовым доходом до 19999 акче; зеамет - ленное пожалование с доходом от 20 до 100000 тысяч акче.

12. Анушираван – Хосров I Ануширван, шах Ирана из династии Сасанидов, правил в 531-579 гг.

13. Давуд хан – брат Симона, царя Картли.

14. Туна – река Дунай.

15. Рахимизаде сравнивает Тифлис с Будапештом в Венгрии.

16. Вакуф – имущество, пожертвованное государством или отдельными
лицами на религиозные или благотворительные цели.

17. Дамат – зять султана, а также титул.

18. Улемы – высшее сословие богословов и законоведов в мусульманских странах.

19. Бёлюк халкы – придворные сипахии в Османской империи, они делились на 6 бёлюков, и в каждом из них насчитывалось по 20-30 всадников.

20. Река Габырры – местное название реки Иори.

21. Александр – принц Кахетии.

22. Тахмас ибн хуннас («хуннас» – отступающий при упоминании Аллаха, «аль хуннас» – дьявол) значит «сын дьявола».

23. Тадж – кызылбашский головной убор, введенный шейхом Хейдаром и символизирующий приверженность к шиитской секте 12 имамов. Очевидно, имеется в виду, что, отказавшись надеть его, Александр тем самым не принял кызылбашское учение.

24. Берат – грамота на право условного владения земельным пожалованием или на право занятия какой-либо должности.

25. Ахднаме – официальный документ, выдававшийся по заключению
договоренности по политическим, экономическим вопросам.

26. Река Канык – река Алазань.

27. Донбал Хаджи бек также бежал из Османской империи. Ему был пожалован Хойский округ, а затем дополнительно доходы с поземельного налога некоторых местностей Нахчыванского края.

28. Чалдыран – равнина в Южном Азербайджане к югу от города Маку.

29. Капан находится в восточной части Нахчывана на правом берегу реки Бергушад.

30. Имеется в виду поражение кызылбашских войск во главе с правителем Чухурсаада Токмак-ханом в Чылдырском сражении.

31. Коюн-кечиди – средневековая переправа на Куре.

32. Акче – турецкая серебряная монета весом от 0.33 до 1.2 г.

33. Капыкуллары – общее название всех воинов, входивших в регулярные войска, которые состояли на жалованье у султана.

34. Коран, сура 71 (25).

35. Чарйар – дословно четверо друзей. Так именовали четырех первых,
т. н. праведных халифов – Абубекра, Османа, Омара и Али.

36. Чархчи – воинский отряд, который выводился на поле боя первым,
т. н. «застрельщики».

37. Имеется в виду суннит.

38.Тугра – монограмма султана, состоящая из его имени и титулов.

39. Мирахур – главный конюший султанского двора.

40. Санджакбек – административный глава санджака (военно-административной единицы) и начальник вооруженных сил.

41. Убудият-наме – повинная грамота.

42. Махмудабад – город на берегу реки Куры, севернее Сальян (ныне не существует).

43. Кулкарындаши, кулкардеши – воины, набиравшиеся в янычарский корпус из местного населения завоеванных стран после прохождения определенной службы в крепостях и на границах. Этот вид войска возник в конце XVI века и был вызван возросшей потребностью в войсках.

44. Султанджик – ныне село Султаннуха в Гуткашенском районе.

45. Шафииты – последователи мазхаба, основанного на рубеже VII-IX вв. имамом Мухаммедом аш-Шафи'и (78, с. 295).

46. Лива или санджак – военно-административная единица, подчиненная эялету.

(Пер. Ф. А. Гусейна)
Текст воспроизведен по изданию: Османо-сефевидская война 1578-1590 гг.: по материалам трудов османского летописца Ибрахима Рахимизаде. Баку. Нурлан. 2005