. ХРОНИКА АНОНИМНОГО МОНАХА ПСАМАФИЙСКОГО МОНАСТЫРЯ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ. О СТОЛКНОВЕНИИ ИМПЕРАТОРА С ПАТРИАРХОМ. DrevLit.Ru

ХРОНИКА АНОНИМНОГО МОНАХА ПСАМАФИЙСКОГО МОНАСТЫРЯ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ

Глава 12 О СТОЛКНОВЕНИИ ИМПЕРАТОРА С ПАТРИАРХОМ

Вот как оно разгорелось. Говорят, что император Лев сказал некоторым спальникам, которым он доверял: «Никак нельзя не прогнать патриарха с престола — ведь душа моя при нем не успокоится. Как только он допустит меня во храм, я тотчас найду свидетелей, знающих дела мятежного Дуки, и изгоню Николая из церкви, обвинив его в оскорблении моей царственности ¹. Ибо невозможно мне приходить к нему, моему врагу и неприятелю, замышляющему против меня, и у него причащаться пречистых тайн, в то время как я восстаю в глубине сердца и гневаюсь на него. Думаю я, и нападение на меня в храме священномученика Мокия произошло с его ведома. В этом убеждает меня то, что он не приказал никому из клириков наложить руку на злодея и схватить его, но сам убежал вместе с остальными. Наступит день, когда я отомщу за себя!»

Один из слушавших, кого лучше называть Афилактом, чем Феофилактом ², обо всем сообщил патриарху. А тот втайне стал раздумывать, что же ему делать. Созвав наиболее влиятельных митрополитов, он убедил их подписать клятву (а позднее принудил всех поступить так же) и уговорил противодействовать императору — он, который недавно обещал позаботиться ³ об императоре и принять в церковь. Не скрылось это от императора Льва.

Наступил день рождества спасителя нашего господа-бога. Иисуса Христа, ⁴ и все сошлись у церкви вместе со священным синклитом (был и сам император), имея благие надежды, что император будет допущен внутрь храма. Но патриарх, встре-тив его у царских врат ⁵, с такими словами обратился к нему:

«Пусть твоя царственность в соответствии с обычаем пройдет правой стороной ⁶, не гневаясь из-за этого; а в праздник богоявления ⁷ ты войдешь вместе со мной, и я допущу тебя без колебания. Если же ныне ты войдешь насильственно, мы все покинем храм».

Заплакал царь и, оросив слезами святой пол, вернулся, не сказав ни слова, и через правые врата вошел в митаторий. Тогда, призвав некоторых митрополитов, он узнал от них все, [55] что было ими сказано и подписано. Им он отвечал со стоном из глубины сердца: «Надеюсь на Христа, сына божия, который сошел с небес ради спасения нас грешных. Да сжалится он надо мною, самым грешным из всех, и обнимет, как блудного сына, и вновь примет меня в свою вселенскую апостольскую церковь — благодаря молитвам общего отца нашего патриарха и всего вашего святого сонма». Как раз в это время стали читать святое Евангелие, и стоны императора, проливавшего обильные слезы, заставили слышавших плакать и горевать вместе с ним — и не только синклит, но и самих митрополитов. И он поднялся во дворец, никому ничего более не сказав,— он решил выполнить желание патриарха.

Наступал день богоявления, но патриарх, ссылаясь на приступ слабости, не пришел в навечерие праздника совершить согласно обычаю освящение воды ⁸. На другой день император вместе со священным синклитом появился у церкви, добиваясь многократно обещанного ему первосвященником входа. Оправдываясь перед ним, патриарх сказал: «Я бессилен, когда нет согласия митрополитов и особенно первопрестольного Арефы ⁹Если же ты войдешь самовольно, я тотчас же вместе со всеми моими уйду ¹⁰ отсюда». Император сказал ему: «Кажется, владыка патриарх, издеваясь над моей царственностью, так говоришь ты и делаешь ¹¹. Уж не презираешь ли ты нас, ожидая из Сирийской земли мятежника Дуку и надеясь на него?»

Услышав это, патриарх остановился в царских вратах, потеряв дар речи, не в силах ни войти, ни вернуться. Тогда император Лев поступил по-царски: бросившись на землю и долго проплакав, он встал, сказав патриарху: «Войди, владыка, я не помешаю тебе. Из-за неизмеримого множества моих грехов я справедливо и заслуженно страдаю». Сказав это и простившись с патриархом, он повернул в боковые врата, ведущие в митаторий. Члены синклита стали противиться и закричали:

«После того, как он пройдет, пройди и ты, словно один из нас», но он мановением руки заставил их замолчать и ушел в митаторий. Там снова призвав митрополитов, он о многом с ними беседовал и после чтения святого Евангелия в волнении прошел во дворец.

Так как патриарх медлил принять приглашение к акувитам ¹², император объявил ему: «Приходи, владыка: мы призываем тебя не в церковь, но на сегодняшнюю трапезу, которую ты по обычаю благословляешь». То же он объявил с извинениями и митрополитам; из. них первопрестольный Арефа и Епифаний Лаодикийский удалились в гневе, остальные же последовали за патриархом. Позднее, когда они сидели за царским столом, в конце трапезы, император во всеуслышание обратился [56] к патриарху: «Почему, владыка, ты, обещав — не раз и не два, но многократно—допустить меня в церковь, теперь медлишь и откладываешь вопреки собственным словам? Ведь ты сказал мне прежде: — Хотя бы занялись этим Рим и Антиохия, а также Александрия и Иерусалим ¹³ — никто из них не запретит тебе ни войти во храм, ни причаститься святых тайн. Когда я послал к ним послов ¹⁴ и все случившееся со мной изложил патриархам со всей искренностью и в страхе божьем, то узнал я, что они прониклись сожалением, милостью и состраданием, и уже отправились оба посла с местоблюстителями, везя послания, посвященные моему делу. И это доподлинно мне известно из писем тамошних стратигов ¹⁵. Если бы я тебя слушал и выполнял твое желание, разве я не вошел бы в праздничный день обновления Новой церкви ¹⁶ в этот храм вместе с тобою? Разве не сам ты тогда приглашал меня и принуждал войти, а я откладывал, говоря: — Вот приедут патриаршие местоблюстители, и тогда, как бог решит и они рассудят, пусть так и будет. Тогда ты перед всем священным синклитом заявил: — Я нашел каноны великого Афанасия, поддерживающие тебя и не препятствующие [снятию эпитимьи?], и я не допущу вмешательства ни Рима, ни патриархов востока, но без дальних слов приму тебя в церковь».

Услышав этакое, митрополиты онемели, да и сам первосвященник не мог ничего сказать. А император в слезах молвил ему: «Побойся бога, владыка! Не твои ли это слова, не ты говорил мне это?» И патриарх ответил: «Но тогда я еще не ведал об упорном сопротивлении братьев и сотоварищей, радеющих о пользе и поддержании матери нашей церкви». А император возразил: «Когда ты повелел, чтобы в Великой церкви семь дней читались молитвы и своими руками благословил чрево моей жены, ты сказал: — Церковь еще более возвеличится и расцветет при рожденном от тебя императоре — и утверждал, что у нее в чреве мальчик. Тогда ты каждый день называл ее невестой, обедая вместе с ней. И вновь, когда ты хотел возродить ребенка святым крещением, ты сообщал мне о речах и даже о мыслях всех митрополитов и учил, каким способом убедить их. А сейчас ты говоришь: — Мы сопротивляемся ради матери нашей церкви. Разве не у меня твои послания против первопрестольного митрополита ¹⁷ и епископа. Лаодикийского, а также запросы и ответы относительно других престолов? Но об этом из-за великого отвращения я умолчу».

Затем император, встав из-за стола и пригласив епископов во внутренние покои дворца, начал с болью в сердце и в слезах рассказывать о своих непрестанных несчастьях в супружеской жизни. Тут принесли сына, и император давал каждому [57] благословить его, что все и сделали. Взяв его на руки, император, проливая слезы, обратился к нему с анакреонтическими стихами ¹⁸, вызвав у слышавших сожаление и слезы. Когда же епископы уходили, он сказал, что ничего у них не просит и ни о чем не умоляет, как только о входе во храм до священной преграды ¹⁹.

Некоторые из бывших там митрополитов, слыша слова патриарха, сжалились над рыданиями императора и, движимые сочувствием к нему, обещали позаботиться об этом и допустить его в церковь. Они прислушивались к словам патриарха, который сказал: «Когда все договорятся и позаботятся об этом, тогда и я вместе со всеми позабочусь и допущу императора в церковь». Но покинув дворец и вместе со всеми придя в патриаршие палаты, он заставил митрополитов снова подписать и подтвердить страшными клятвами то, что уже было подписано прежде; он укрепил единение епископов, получив от всех письменные обещания не пренебрегать своими обязанностями, не прегрешать и не отрекаться от своих престолов, но сопротивляться до самого смертного приговора; он убеждал, чтобы все были тверды и верны, не отказывались от церкви, не уступали желанию властителя, но, оставаясь непреклонными, строго соблюдали каноны; тот, кто окажется не столь тверд и не выполнит клятвы, да будет ему анафема от отца и сына и святого духа и да не имеет он с тех пор власти священствовать ²⁰, и да пусть обвинит он себя сам перед этим святым сонмом. Обратившись ко всем с такими словами, патриарх первым поставил подпись и всех отпустил, говоря: «Смотрите, отцы и братья, храните доверенное вам» ²¹.

Глава 13 О ПРИГЛАШЕНИИ ПАТРИАРХА И МИТРОПОЛИТОВ И ИХ ССЫЛКЕ

Наступил февраль, и император, как обычно, соблюдая память святого Трифона²², призвал патриарха и виднейших митрополитов. Тот не колебался и не откладывал своего прихода» рассчитывая с помощью хитрых уловок примириться с императором. Но в конце трапезы император сказал патриарху:

«Доколе, владыка, задержки? Доколе ложные посулы и пустые обещания? Доколе лживые, тобою вымышленные заботы? Ты дал мне знать, более того, ты сам. сказал, чтобы я в праздник обновления Новой церкви пришел и совершил вход вместе с тобою. Но не зная еще воли патриарших престолов и прежде всего заботясь о тебе, я медлил ²³, боясь — если говорить твоими [58] же словами — возмущения твоих сотоварищей против тебя. Когда впоследствии и они проявили попечение, ты обещал допустить меня в день преображения господня. Затем, вновь отложив, обещал допустить нас в церковь в праздник рождества христова. И на этот раз оказалась бесплодной наша попытка: ты унизил и опозорил меня у самых царских врат в то время, как все там были — и священный чин, и весь священный синклит. В их присутствии ты извинялся передо мной и обещал допустить меня в день богоявления. Затем, когда и он наступил, ты повел себя так же и даже еще хуже, отвергнув то, что в святом храме изрек твой язык. Какое унижение ты нам причинил, ты и сам знаешь, ибо был при этом. Но тщетно ты придумываешь предлоги ²⁴ и стараешься скрыть от меня свое коварство. Сколь злокозненным ты всегда был, я знаю по годам общего нашего учения. Объясни же мне, как это ты, прежде обещав допустить меня в храм, теперь медлишь и чинишь этому препятствия». Патриарх отвечал: «Я медлю, следуя воле епископов. Вот если бы они дали согласие или, лучше сказать, выразили свое желание, тогда бы и я сам вместе со всеми позаботился о тебе и допустил тебя в храм. А без согласия моих братьев и сотоварищей невозможно допустить тебя». Император возразил ему: «А как быть с недавними донесениями твоей святости о том, что каждый из них говорит, и советами. что им отвечать? — Это делалось по воле твоих братьев и сотоварищей или ты сам так решил? А когда ты злоумышлял против нашей царственности, побуждая и поощряя вероотступника Дуку ²⁵, — с какими сотоварищами ты дерзнул на столь великое нечестие?» Патриарх стоял, бессильный что-либо возразить. Тогда император обратился ко всем. «Согласно тому, что вы сами вначале мне предложили, я, господа мои и владыки, вручаю мои дела святому собору, и с нетерпением ожидаю местоблюстителей патриарших престолов: ведь и общий наш отец патриарх часто говорил: — Когда прибудут местоблюстители с патриаршими посланиями, никто из нас не станет препятствовать, чтобы ты совершил вход во храм. Но уже пришли от них и сообщили: вот-де они приближаются. И Лев Хиросфакт ²⁶ писал нам, что едут вместе с ним местоблюстители, везущие послания из Антиохии, Александрии и Иерусалима. К тому же и Симеон, достойнейший и почтеннейший наш асикрит ²⁷, написал из Отранто, что он и папские легаты ²⁸ из древнего Рима отправляются в путь, имея с собой послания, содержащие соответствующие предложения ²⁹. Пусть же все утвердится так, как будет угодно решить мои дела всемилостивому богу и святому собору. Как ваша святость знает, завтра в праздничное утро мы справляем день сретения великого господа [59] и спасителя нашего Иисуса Христа в святом храме всепетой богородицы во Влахернах ³⁰. Допустите же меня внутрь храма, до священной преграды, чтобы я стоял и, плача, каялся» ³¹.

Первым воспротивился патриарх Николай, и только затем и весь сонм митрополитов. Кое-кто, однако, не сочувствовал им, хотя и не осмеливался проявить свое попечение о государе ³². Император, глядя на них, обливаясь слезами, сказал членам синклита: «Вручая мое дело святому собору, я стану ждать до тех пор, пока он не решит его; так же повелеваю поступить и этим почтенным отцам и владыкам моим — пусть они пребывают вместе со своим патриархом вне столицы в уединенном месте, пока не соберется весь собор и не вынесет свой приговор». Сказав это, он в слезах вышел в свою опочивальню.

Тотчас же слуги вывели митрополитов из дворца, отвели в Фиалу ³³ у моря и, посадив на корабли, всех отправили в ссылку, а патриарха, с должными почестями проведя через Вуколеон ³⁴, посадили в челн и отвезли в его монастырь в Галакринах ³⁵. На четвертый день после изгнания митрополитов император, возвратив тех из них, кто не хотел надолго откладывать его покаяние, сказал: «Вы, господа мои и владыки, знаете, какую чистую любовь и достойное первосвященника почтение я воздавал этому коварному и злобному человеку, а он, как показали события, никогда не переставал покушаться на мою жизнь». Митрополиты обратились к царю с кроткими речами, полагая, что он говорит в гневе и раздражении. Поэтому они сказали: «О господин, когда твоя царственность вновь примирится с патриархом, все обвинения исчезнут, как мираж, и развеются, как паутина». Он же со всем пылом уверял их, клянясь, что его душа при этом патриархе не успокоится. И снова митрополиты заявили: «Когда соберется собор и позаботится о твоем покаянии и о входе во храм, а патриарх не станет больше медлить, что помешает ему вновь получить свой престол?» Царь же сказал им: «Явитесь к нам завтра, и мы сумеем показать вам, что это за человек».

Согласно приказанию императора епископы явились на следующий день, и он принял их во дворцовой церкви и, приготовив животворящее древо ³⁶, призвал перебежчиков от Андроника Дуки. Их было девять благороднейших мужей: два стратига, а остальные протоспафарии ³⁷ — все люди значительные и достойные доверия. Взяв в руки честное и пречистое древо, они заверили, что все обстоит так, как сообщил нотарий ³⁸Дуки. Они сказали: «Мы сами слышали и видели эти послания в Кавале». Император горевал, слушая это, и готов был приказать [60], чтобы патриарха тут же привезли и подвергли наказанию. Все бы так и исполнилось, если бы митрополиты не удержали императора, говоря: «Достаточно с него и изгнания из церкви. Ведь сказано в писании, что господь никогда не-отметит дважды за одно и то же» ³⁹. Так они увещевали царя и смирили его великий гнев, а затем, простившись, покинули дворец.

Еще не прошло и пятнадцати дней ⁴⁰ после изгнания патриарха, как император сообщил ему: «Так как ты отвергаешь. решение патриархов, не следуешь каноническому постановлению святого собора относительно моего покаяния ⁴¹, но лишь удовлетворяешь свое стремление ко злу, бунтуешь и противишься святым отцам и патриархам, приговаривая каждый день, что ты и вздохнуть не смеешь при моей царственности ⁴²,. то пришли нам отречение от престола. Все твои речи мы, не уподобляясь тебе, столь склонному ко гневу, терпеливо переносим и только лишаем тебя престола». А патриарх, прикинувшись больным, заявил, что не может писать, и отпустил под, этим предлогом посланца с пустыми руками.

Глава 14 ОБ ОТРЕЧЕНИИ ПАТРИАРХА НИКОЛАЯ

После этого император вновь посылает к Николаю митрополитов и вместе с ними Самону, своего протовестиария ⁴³, чтобы он объявил патриарху следующее: «Я. хочу, чтобы ты понял, Николай, что если ты в сей же час не пришлешь мне свое отречение, я, представив священному синклиту и священному чину твое собственноручное послание, открою, что ты виновник гибели многих благородных людей, и обвиню тебя в преступлении против императора. Ведь все знают, что Дука погубил наших соплеменников и единоверцев ⁴⁴, а ты, святой владыка,. побуждал его к этому, как мы со всей очевидностью знаем из твоего собственноручного послания. Мы еще не показали его митрополитам, ибо не уподобляемся мы тебе, чтобы испускать яд, подобно аспиду, и никому не покажем, буде ты отречешься. Итак, или пришли отречение, или явись, чтобы оправдаться в жестокости, которую явно выдает твое письмо».

Тогда патриарх, не зная, как ему поступить, и понимая, что обвинение справедливо, сказал протовестиарию: «Повели, чтобы вошли митрополиты». После взаимных поклонов он спросил, что им нужно. Они сказали, что ничего не знают: «Император ничего нам не сказал, лишь повелел, чтобы мы отправились с протовестиарием». Тогда патриарх воскликнул: «Я-то [61] знаю, чего вы хотите». С этими словами он достал спрятанное на груди отречение и отдал им, добавив: «Я написал это своей рукой — ведь и. вы, и царь знаете мой почерк. Возьмите то, чего добивались, и уходите». Когда митрополиты стали настаивать, говоря, что мол. не стоит давать письменное отречение, а нужно оттягивать и упорствовать, патриарх собственноручно отдал его протовестиарию, а Самона принял и вручил императору. Гласило оно следующее ⁴⁵: «Так как в неблагоприятных и тяжелых обстоятельствах, постигших божью церковь, стало невозможным попечение о христолюбивом императоре ⁴⁶, то я отрекаюсь от престола, предпочитая уединение ⁴⁷ и замкнутую жизнь мирскому непостоянству ⁴⁸. Но я не сложу епископского сана ⁴⁹, где бы мне ни пришлось влачить смиренные дни мои». После долгой беседы с патриархом митрополиты простились с ним и удалились опечаленные ⁵⁰.

Немногим спустя Николай составил по собственной воле еще одно собственноручное отречение и послал его императору. Оно гласило следующее: «Хотя я обещал с согласия церкви простереть свое попечение о христолюбивом императоре на дела, касающиеся сожительствующей с ним женщины, я вижу великое разногласие среди епископов относительно того, как это решить. Поэтому я отказываюсь от престола, уступая тому, кто может превратить разногласие в единомыслие. А епископский сан ⁵¹ и связанные с ним обязанности я принимаю по милости божьей на всю жизнь».

Царь, вручив митрополитам послание, повелел разыскать человека, достойного патриаршего сана. А они все, словно сговорившись, назвали великого Евфимия. Они говорили: «Лучшего, чем он, мы не найдем среди современников. И твоей царственности лучше, чем кому-нибудь известно, что он муж непорочный, святой, украшенный великим совершенством». И император сказал: «Я ценю этого святого схимника, но вместе с тем опасаюсь, ибо он часто противился мне. Однако да будет воля божья. Итак, отправляйтесь в его Псамафийский монастырь и поведайте обо всем, умоляя и упрашивая от нашего имени. Ведь я как-то намекал ему на патриаршество, но он назвал себя непригодным для такого сана. Если же вы получите его согласие, то завтра как можно скорее поспешите ко мне».

И вот митрополиты отправились в Псамафийский монастырь и сообщили Евфимию о своем решении, а он ответил им:

«Помилуйте, господа мои владыки, меня, ничтожного, недостойного столь великого и высокого сана; позвольте мне остаться в уединении со здешними моими учениками. Вы бы из вашей среды выбрали достойного и поставили его». Они же возражали: [62] «Это, святой отче, невозможно — нет, с божьего соизволения мы изберем тебя нашим пастырем и патриархом. Если ты возглавишь церковь, не останется в ней ни вражды,. ни борьбы, ни соперничества, но будет она на общее благо единым стадом при едином пастыре». Вновь сказал им отец:

«Если вы друг с другом враждуете и не можете подчиняться друг другу, почему бы вам не призвать вашего патриарха?» Они отвечали: «Он в своем самоуправстве и упрямстве [не?] послушался наших уговоров ⁵² и выдал книгу пущения ⁵³, собственноручно написал отречение, покинув беззащитной вверенную ему церковь, и стал отныне ей чуждым». Евфимий спросил у них: «Кто же распорядился об этом?» Они отвечали:

«Его собственная совесть. Ведь если бы он был всей душой расположен к вверенной ему церкви, он не стал бы отрекаться от нее письменно единожды и дважды и трижды — из-за одних только пустых угроз царя. Ради церкви он дал нам письменные заверения и заставил вместе с ним подписаться, говоря: — Если даже мне придется подвергнуться смертельной опасности, церковь, которую вручил мне бог, не брошу и не отрекусь от нее. Вы только будьте тверды и непоколебимы. Хотя именно он наставлял нас таким образом, он первым отступился и в нашем присутствии отверг крест ⁵⁴, передав собственноручное отречение, хотя. мы и противились; однако мы не смогли воспрепятствовать осуществлению его желания». На это отец ответил: «Пусть, святые отцы и владыки мои, бог судит об этом, а нам следует простить ему отречение». И не сказав ничего более, он попрощался с ними и удалился в свою одинокую келью. Они же были поражены его непреклонностью: хотя и долго его просили, все же ушли ни с чем.

На другой день император, встретив их опечаленными, сказал: «Не предрекал ли я, что вам его не убедить? Что же вы о нем думаете?» Они отвечали: «Если твоя царственность не посетит его и не уговорит согласиться, пожалуй, и мы оставим церковь. Ведь никогда мы не видели мужа, подобного ему остротой ума и мягкостью нрава. Кто поведает о приятности и сладости тихого общения, с ним? Да что нам долго говорить о достоинствах этого мужа, — прежде всего и в первую очередь нужно добиваться его согласия».

Глава 15 О ТОМ, КАК ПОБУЖДАЛИ ЕВФИМИЯ ИМПЕРАТОР И МИТРОПОЛИТЫ

Император, выслушав митрополитов, на следующий день морем отправился к отцу. Он то упрашивал, уговаривал, молил [63] и побуждал, то приносил страшные клятвы в священном храме святых Бессребреников, говоря, что, если Евфимий отвергнет предложение и не примет патриаршего сана, у императора не. останется надежды на спасение и он будет повергнут в бездну отчаяния. «Забыв страх, я стану творить злые дела и дойду до ереси, и господь бог отступится от души моей, и все мои близкие погибнут от руки твоей». Так говорил он, сердясь и плача. Отец же, видя его смятение, сказал: «Не столь сильно, господин, печалься — это ведь не пристало тебе. Но если слова твои — приказ, выслушай меня терпеливо». А тот отвечал: «Скажи, отче, что ты хочешь». — «Пока патриарх Николай жив и не отстранен от церкви ни по канону, ни по решению собора, невозможно вместо него кого-нибудь другого поставить во главе церкви, ибо это не угодно богу, да и не одобрят ни люди, ни наше ничтожество».

Тогда рассказал ему император обо всем, что произошло между ним и Николаем, поклявшись на своем ковчежце ⁵⁵ что точно передает их разговор, и добавил: «Заботясь о его интересах, я без скандала получил его отречение, тогда как он заслуживает публичной казни, ибо отважился на столь великое преступление». Сказав так, он дал Евфимию собственноручное отречение патриарха, присланное митрополитам и гласившее следующее: «Так как вы перешли от разногласий и споров, несвойственных епископам божьим, к согласию и любезному единомыслию и потому приняли общее решение относительно христолюбивого императора и сожительствующей с ним женщины ⁵⁶, я не возражаю против вашего решения, но, ценя мир и согласие, отказываюсь от престола как потому, что я человек и испытал удел человеческий, истомив в течение долгого времени душу в ваших спорах и раздорах, так и будучи не в силах понять, как я, испытывавший добрые чувства преданности к христолюбивому императору, претерпел такое несчастие, что и его огорчил, и он против меня ожесточился ⁵⁷. Поэтому, желая спасти себя, а не погрязнуть в делах мирских, я отказываюсь от престола, предпочитая уединенный покой суете житейской» ⁵⁸.

Прочитав это, Евфимий сказал императору: «Итак, господин, если римский папа и остальные патриархи не окажут тебе попечения, я не послушаюсь твоих слов. Ибо кто я, ничтожнейший среди всех людей, чтобы нарушать постановления канонов и преступать установленное отцами? Если же они позаботятся, и я не стану противиться и медлить. Обещаю это. и прошу твою царственность: не огорчайся и не падай духом, но возложи на господа печаль твою, а он все сотворит» ⁵⁹. Император ответил: «Так же, отче, и я думаю, этого желаю и [64] молю об этом. Только ты уж не отступись от церкви». Так, простившись с ним и убедив всю надежду возложить на бога, отец отпустил Льва повеселевшим.

Через несколько дней император с грамотами вновь явился к Евфимию, а вместе с ним и сами местоблюстители. Следовали за императором и его послы: Лев Хиросфакт ⁶⁰ и Симеон, муж боголюбивый, почтеннейший и во всем достойный удивления. Когда Фессалоника по допущению господа и множеству грехов наших была взята измаилитом по имени Триполитанин ⁶¹, намеревавшимся ее разрушить, Симеон был там проездом и своими глазами видел падение Фессалоники. Будучи человеком дальновидным и умным, он отдал арабам подарки, предназначенные для болгар, и в придачу золото ⁶² и таким способом убедил измаилита не сжигать город и отпустить большую часть пленных. Я сказал об этом для того, чтобы все знали о добродетели и честности этого мужа. Ныне он прибыл из Рима, привезя папских легатов с соборными грамотами, благосклонно относящихся к покаянию императора и сочувственно решавших его дело на соборе. «Нет ведь, — говорили они, — греха, который бы превзошел милосердие господа, как сказано в писании» ⁶³. Так же порешили и прибывшие с грамотами из Антиохии, Иерусалима и Александрии, да и большинство византийских митрополитов ⁶⁴ постановило и письменно изложило свое решение допустить императора в церковь, подвергнув его эпитимье.

После этого отпали все предлоги и возможности для того, чтобы отец колебался. И вот склоненный, а лучше сказать принужденный просьбами императора и уговорами епископов и самих местоблюстителей,—в особенности римских ⁶⁵, которые принуждали его и непрестанно повторяли: «Domine ⁶⁶ Евфимий, послушай нас, помоги церкви», — по божьему решению и с согласия собора он принял кормило власти. Возведенный на престол и поставленный во главе церкви ⁶⁷, он проявил все добродетели и. стал всем настолько приятен и любезен, что не только приверженцы, ао и сами его противники радостно его приняли и встали на его сторону; больше того, они предпочли скорее общаться с ним, нежели с теми, кто возражал против покаяния императора. Тем, кто насмехался и порицал его, Евфимий — согласно словам Евангелия: «Любите врагов ваших и добро творите» ⁶⁸ — раздавал всевозможные подарки, и тем более щедро, чем сильнее человек возводил на него клевету и очернял хулой; поэтому иные стали говорить: «Тот, кто захочет, чтобы новый патриарх облагодетельствовал его, будет бранить первосвященника, презирать и порицать, и так станет одним из его любимцев». Но не думайте, что, одаривая. [65] их, он пренебрегал теми, кто не клеветал на него. Он ведь, будучи столь внимательным к врагам, еще больше заботился о друзьях. Если же император арестовывал и наказывал кого-нибудь из его хулителей, не было в том вины отца; он так смело вступался за них, что возвращал их из ссылки и утишал гнев императора.

Некоторое время спустя, когда повсюду распространилась весть о его безупречной жизни, о его милосердии и любви к ближним, слава его добродетели дошла и до Арефы, Кесарийского предстоятеля, который был в ссылке во фракийских краях ⁶⁹. Он захотел повидать Евфимия и побеседовать с ним и решил написать об этом императору. Тот позволил Арефе вернуться в город и поселиться, где ему угодно, и чтобы никто ему ни в чем не препятствовал и его ни в чем не упрекал. Придя в патриаршие палаты, Арефа беседовал с патриархом в течение достаточного времени и после того не захотел с ним расстаться и даже сказал, уходя: «Благословен господь, даровавший нам такого первосвященника, который может исцелять не только тела, но и души». Он пришел во дворец и сказал императору: «Я подчиняюсь, но не ради твоей воли, и возвращаюсь в церковь не в страхе перед твоими угрозами, но почитая добродетель этого мужа и особенно возлюбив его кротость, милосердие и бесхитростность. О, если бы ты прежде поставил его патриархом! Пожалуй, мы с вами примирились бы без взаимных обид». Тогда и Гавриил, предстоятель Анкирской церкви ⁷⁰, узнав о любви нового патриарха к святому священномученику Клименту, подарил ему священный омофор ⁷¹ Климента. Евфимий поместил его в Псамафийском монастыре, в выстроенной им часовне, вместе с останками мученика Агафангела. В день его памяти ⁷² Евфимий распорядился о положении реликвий ⁷³ и, присутствуя при сем, почтил мученика похвальным словом.

Глава 16 О ФИЛОСОФЕ НИКИТЕ ПАФЛАГОНСКОМ

Некто Павел, человек праведнейший, был в это время сакелларием ⁷⁴ и игуменом монастыря св. Фоки ⁷⁵; происходил он из Пафлагонии. У него был племянник по имени Никита, которого он воспитывал и обучал. Наделенный от бога талантом, он превосходил всех сотоварищей и сверстников; он вращался среди учителей и завоевал себе в царственном граде ⁷⁶ громкое имя, а слава его дошла до императора. Но Никита, презрев все мирское, разделил имущество между бедными и [66] учениками и удалился в некое место близ Понта Евксинского, где уединился в жилище, подобном пещере.

Император, желая видеть его возле себя и достойно оценить его знания, спросил о Никите его ⁷⁷ дядю. Тот сказал, что Никита удалился, но неизвестно, где он. Прошло некоторое время, он был обнаружен, схвачен стратигом Фракии и обвинен в том, что собирался бежать к болгарам ⁷⁸; его связанным доставили императору ⁷⁹ Царь принял его и стал расспрашивать, зачем он бежал к болгарам. «Если ради их пользы, — оказал он, — то должен был нас известить; а если злоумышлял против нас, соплеменников, то какого же ты слушался закона?» Он отвечал, что и в мыслях у него такого не было. Тут император спросил: «И в том не признаешься, что называл себя Христом?» Никита отверг и это обвинение, клятвенно утверждая, что неповинен. Но так как император настаивал, он сказал: «Пусть это не смущает твою царственность; ведь стоит в писании: — Я сказал: все вы боги и сыны всевышнего» ⁸⁰.

Император, разгневанный этим, призвал тех, кто привез его, и спросил, где они его отыскали. Когда же узнал, что в Мидии ⁸¹, вблизи от болгарской границы, то приказал подвергнуть Никиту бичеванию и заключить в тюрьму, чтобы точно все выяснить. Ведь Никита писал против первосвященника и самого царя в весьма враждебном и оскорбительном тоне. Это сочинение один из его учеников тайно похитил и принес императору. Прочитав, Лев изменился в лице и совершенно потерял самообладание. Назавтра, призвав патриарха со всем святым собором, в присутствии священного синклита он приказал привести Никиту и воскликнул: «Скажи мне, безумец,. не против ли общего отца нашего ты писал и всего этого священного собрания? Не против меня ли и моей царственности ты изощрял свое перо? Говори по совести. А если не будешь, я умножу боль твоих ран». Никита отрицал, сказав, что ничего не знает. Тогда разгневанный царь приказал во всеуслышание прочитать его сочинение. После этих слов Никита, видя, что все на него гневаются и негодуют, признал свою вину и раздумывал, что же ему делать. Бывший в то время логофетом Фома ⁸², присутствовавший там, кивнул Никите, чтобы он припал к ногам императора. Он тотчас же это сделал. Разгневанный император, сурово угрожая ему, приказал заключить его в тюрьму.

Тогда можно было увидеть поступок, соответствовавший величию души патриарха. Ведь вот он сразу же сходит с кресла и бросается к ногам императора, плача, увещевая и умоляя царя, чтобы он пощадил этого человека. Сходит с трона и сам [67] император и, собственноручно подняв Евфимия, говорит ему:

«О владыка, разве ты не слышал, как, издеваясь, оскорбил нас этот безумец, и не только меня, но и твою святость, и всю церковь. Посему невозможно освободить его из моих рук». А патриарх отвечал: «Поэтому-то я, припав к ногам твоим, умоляю твое могущество, чтобы ты даровал прощение этому грешнику ради моего ничтожества». Император отказал, говоря: «Не принято так легко отпускать человека, злоумышлявшего против моей царственности и всего священства. Тем не менее ради твоей мольбы я пренебрегаю направленной против меня хулой — за это он не подвергнется каре. Но оскорбления тебя и церкви не оставлю без наказания».

Многие из присутствовавших со смехом просили патриарха позволить императору отомстить за церковь, особенно сакелларий Павел, дядя Никиты, и Арефа, Кесарийский предстоятель, который говорил, что мятежник был его учеником. Но патриарх заявил императору и всем присутствовавшим: «Если Никите не простят того, что он говорил против меня, я не войду в патриаршие палаты». Тогда и император нехотя даровал свое прощение и, призвав Никиту, принуждал его оставаться во дворце ⁸³, но видя, что тот не хочет, отпустил. Никита же, страшась своих врагов, удалился в проастий Псамафийского монастыря, называемый Агафов, где и пребывал в уединении два года ⁸⁴.

Тогда император в положенные праздничные дни стоял в церкви у священной преграды и плакал ⁸⁵.

Глава 17 О ТОМ, КАК ПАТРИАРХ НE ДОПУСКАЛ ПРОВОЗГЛАШЕНИЯ ЗОИ В ЦЕРКВИ

Немногим спустя члены синклита Имерий ⁸⁶, бывший тогда друнгарием флота ⁸⁷, и патрикий Николай — оба родственники Карбонопсиды ⁸⁸ — спросили патриарха, нельзя ли августу провозгласить в церкви ⁸⁹. А тот возразил: «Не суждено этому когда-либо случиться. Мы ведь не можем узаконить грех императора; хотя мы и отнеслись к нему с сочувствием и попечением, но отнюдь не постановили, чтобы с этих пор грех других людей встречал попечение и сочувствие. Поэтому мы и лишили сана священника ⁹⁰, благословившего этот брак». После этих слов они смолкли рассерженные. Узнал об этом и царь, хотя делал вид, что не знает. И вновь Самона ⁹¹ и другие спальники пришли в патриаршие палаты, словно добрые советчики, и повторили речи тех, кто приходил прежде. Так как и они не [68] добились от патриарха благоприятного решения, царь негодовал и сердился, говоря: «Если мы ему скажем что-либо неприятное, он покинет церковь, и последнее будет хуже первого» ⁹². Сама императрица обратилась к Евфимию с посланиями, содержащими слова мольбы, и раз и второй. На первое письмо он ответил, утверждая, что невозможно удовлетворить ее желание, а получив второе, и вовсе промолчал. Тогда, охваченная гневом, она обратилась к нему через одного из своих евнухов: «Разве ты не знаешь, отче, кем ты был прежде и какой чести достиг благодаря мне? Что же ты не провозглашаешь меня в церкви, а чуть ли не поносишь и не издеваешься с презрением надо мной, чей муж — император и самодержец, а сын также багрянородный венценосец ⁹³? Ты, конечно, знаешь, что я послужила причиной тому, без чего ты бы, пожалуй, не поднялся на патриарший престол. Поэтому поспеши провозгласить меня, как это уже сделал синклит. Не то и ты, подобно твоему предшественнику, раскаешься, но будет раскаянье бесполезным».

Выслушав это, патриарх отвечал ей: «Я получил этот жребий не от людей и не ради людей, но по воле божьей, что неоднократно открывалось мне; по воле и неизреченному провидению бога, отделившего меня от чрева матери моей и по неизведанным своим решениям призвавшего меня к этому жребию, церковь, которую он спас своею кровью, была вручена мне — то ли на мое испытание, то ли для моего осуждения, то ли — если осмелюсь так сказать — от преизбытка его доброты на пользу моей смиренной душе. Я страшусь этого и в страхе дрожу (ибо не знаю, что ждет меня в будущем веке) и никогда не буду внимать говорящим: — Возьми блага твои в жизни твоей ⁹⁴. Как же ты осмелилась сказать мне это?! Поразмысли — не страшно ли тебе? Не трепещешь ли? Не цепенеешь ли, подумав, кто ты и что ты содеяла? Пожалуй, когда ты увидишь своего сына всеми прославляемым императором с диадемой на голове, ты не будешь возносить молитвы, не восславишь, не возблагодаришь так судившего господа нашего, коль скоро ты в гордыне презираешь церковь, требуя невозможного, возвеличиваясь и возносясь сверх меры. Да будет тебе известно, что никогда в те немногие дни, какие я проведу в церкви, имя твое не будет ни провозглашено ни вписано в священные диптихи ⁹⁵. Что же касается того, о чем ты мне писала, делай, как хочешь, а я не стану раскаиваться. Готов я не только сойти с престола, но и быть изгнанным из самого города». Выслушав это, она разгневалась в сердце своем и вскоре объявила ему: «Как твоя святость знает, благословивший нас священник, изведав оковы эпитимий, добивается разрешения [68] от них. Итак, поспеши послужить святому императору, и нам, и особенно твоему преемному сыну Константину Багрянородному. Ужели и в этой малой просвбе мы не будем иметь успеха? Тебе ведь дана власть — кого разрешать, а кого и вязать» ⁹⁶. А он отвечал ей: «Мой ответ ясен из содержания его повелительного письма. Ибо, как ты сказала, мне дана власть вязать и разрешать, и его, поступившего вопреки канону, я не только связал, но и вовсе лишил сана священника и отстранил от богослужения. Он ведь изгнан, как все знают, и из-за него не затрудняй меня никогда, ибо я не стану тебя слушать...»

[Потеряна целая тетрадь]

Глава 18 [ОБ ОСКОРБЛЕНИЯХ, НАНЕСЕННЫХ ПАТРИАРХУ И МИТРОПОЛИТАМ] ⁹⁷

«...[Когда призовут?] тогда и мы явимся, имея их [?] в руках, и он услышит от нас, чего не ждет». Долго они спорили между собой и обдумывали и, наконец, разделившись на партии, решили сопротивляться. А пастырь, воистину незлобивый и лишенный всякой хитрости и лукавства, говорят, сказал им: «Господа мои, владыки и братья, если из-за меня происходит вся эта смута, угрожающая церкви и вашей святости, пусть уж я, оставив церковь, брошусь в пучину, вы только спасайтесь и примиритесь между собой. Пусть я буду избит каменьями, сожжен, изгнан — вы только оставайтесь в мире и спокойствии».

Тогда сказал ему великий в речах ⁹⁸ Арефа: «О владыка, если так ты поступишь, ты ото всех услышишь: — Бежал. мистий ⁹⁹, ибо он мистий и не радеет об овцах». А почтенный старец отвечал ему: «Если вы усматриваете пользу в моем. пребывании здесь, то я — ради церкви, ради любви к вам — не пощажу и своей жизни. Того, однако, боюсь, — если они нагрянут на нас с нищим народом ¹⁰⁰, — как бы мы сами не оказались причиной обрушившихся на нас бед. Однако да будет воля божья».

Так все упорядочив и простившись друг с другом, они разошлись. Не скрылось это от патриарха Николая ¹⁰¹. И на следующий день, явившись к императору ¹⁰², он сказал: «Твои постановления презрел не только Евфимий, но и митрополиты. Они даже не удостоили ответа просьбу твоей царственности относительно грамот об отречении». А тот заявил ему: «Ты [70] патриарх и знаешь точный смысл канонов: поступай с этими людьми, как хочешь». Услышав эти слова, Николай воспользовался желанными обстоятельствами, и чего он только не придумал, чего не совершил во вред и самому незлобивому отцу Евфимию и его епископам ¹⁰³. Тотчас же он приказал послать вооруженных мечами сатрапов, чтобы они привели к нему в катихумении ¹⁰⁴ Великой церкви митрополитов, но лишь пятерых. Ведь он опасался иметь дело с большим числом отцов, боясь, что они, получив возможность говорить, выдвинут против него серьезное обвинение. Привели только четверых, а именно: Димитрия Ираклийского, Григория Никомидийского, Гавриила Анкирского (который подарил патриарху Евфимию. омофор священномученика Климента) и Илариона Иерапольского, который затем получил шесть пощечин; Петр Сардский ¹⁰⁵бежал и не был найден, хотя его больше других разыскивали; сидя у себя, Николай начал их поносить ¹⁰⁶. Они стали ему решительно противоречить, и тогда он, перестав, велел прочитать то, что сам сочинил. Когда же они возразили и против этого, обличая его во лжи, он в гневе поднялся и, пройдя к императору, сказал: «Эти отрешенные, забыв о своей жизни, говорят вздор о том, что жизнь твоя скоро-де будет пресечена, и твердят мне: — Не слишком заботься об императоре, который скоро погибнет. Станешь ты искать его в будущем году и не найдешь» ¹⁰⁷.

Тогда легкомысленнейший император, охваченный гневом, готов был приказать тотчас же избить их и сослать, только один из спальников, как бы побужденный богом, остановил его гнев, сказав: «Не пристало тебе, господин, по словам одной стороны без расследования осуждать другую». Тут царь одумался и отложил наказание. Когда враг увидел, что его желание не осуществилось, он попытался повредить им другим способом и, придя к императору, сказал: «Я знаю, что твоя царственность нуждается в золоте на государственные расходы. Когда я раздумывал над этим, мне пришла в голову одна мысль: осуществив ее, ты сможешь внести в царскую казну ¹⁰⁸до 150 кентинариев» ¹⁰⁹. А царь, обрадовавшись, спросил: «Откуда их взять, скажи нам?» Николай продолжал: «Твоя царственность пошлет подходящих людей для сбора податей. Пусть они, взяв с собою закованных в кандалы митрополитов, отправятся в их области ¹¹⁰, обследуют их и составят опись податей ¹¹¹ начиная с того времени, как меня свергли с престола, и до сегодняшнего дня. Когда это будет сделано, государство получит значительную помощь». Выслушав его, легкомысленнейший царь приказал немедленно это выполнить. Явились сборщики, всегда готовые притеснять, но нигде не нашли ни [71] единой золотой монеты. Рукоположенные Евфимием иерархи, раздавшие все беднякам, убедили сборщиков возвратиться, не добившись успеха, хотя те и не хотели, — сами бедняки уверяли их, что ежедневно получали милостыню. Услышав это от облагодетельствованных, посланные ни с чем явились назад, весьма восхваляя почтенных иерархов ¹¹².

Тогда, потерпев неудачу с митрополитами, творец раздоров двинул все войско против незлобивого пастыря. Воссев на судейское кресло ¹¹³ во дворце, в колоннаде, называемой Магнавра ¹¹⁴, он приказал, чтобы вместе с ним заседали и некоторые члены синклита. Большинство, зная замыслы Николая, покинуло дворец, остались лишь немногие. Когда он увидел, что приготовленные кресла пусты, а приглашенные медлят, он вместо тех, кого ждали кресла, призвал присутствовавших там людей, прибывших из Сирии, по виду измаилитов ¹¹⁵. Затем Николай приказал, чтобы предстал Евфимий, божий иерарх, со своими епископами. И он прибыл, нисколько не гневаясь и не сердясь, но невозмутимо стоял, совершенный разумом. А враг его, бросая убийственные взгляды, заявил ему:

«Скажи мне, неразумнейший из всех людей, толкователь снов покойного, когда-то царствовавшего Льва, почему ты еще при моей жизни присватался к обрученной со мною церкви и, изгнав меня, внес в нее мерзость?» Евфимий отвечал: «Ты сам и внес в нее мерзость и сам себя изгнал из нее, прислав вместо одного три отречения. И если прикажешь, я скажу и об этой мерзости, и о причине твоего изгнания. Я ведь могу, если бог даст силу, обличить тебя и представить перед лицом твоим твою несправедливость». Ошеломленный этими словами и пораженный его смелостью, Николай кипел гневом и тотчас приказал пригодным для этого служителям тут, же, в синедрионе, нарушив порядок, сорвать с него одежды и отлучить от церкви.

Глава 19 ОБ ОТЛУЧЕНИИ ПАТРИАРХА ОТ ЦЕРКВИ И ОБ ОСКОРБЛЕНИИ СВЯТЫНЬ

Тогда можно было увидеть жалостное зрелище, печальнее которого никогда и не бывало. Ведь сорвав с него омофор, они, подобно диким зверям, стали попирать его, презрев изображение креста ¹¹⁶. Так и всю священную одежду, разорвав в клочья, топтали, не пощадив монашеской мантии. Когда же прислужники увидели, что господин их веселится и радуется этому, они стали рвать Евфимия за бороду, ударами опрокинули [72] его наземь и, пока он лежал на полу, били ногами в бок, оплевывали, ударяли кулаками в лицо. В это время судья приказал своим оруженосцам поднять Евфимия, чтобы тот отвечал на его вопросы. Один из его подручных, великан, обладавший огромной телесной силой, Иоанн, по прозвищу Манолимит, стоял, ожидая знака господина, чтобы проявить свое искусство. И вот он нанес Евфимию два удара, и выпали у него два зуба, а затем так стукнул по затылку, что оставил его бездыханным и безмолвным. И упал Евфимий на ступени Магнавры ¹¹⁷.

Если бы не подобрали его достойный муж по имени Петрона, происходивший из Трифиллиев ¹¹⁸, и еще трое других, он бы, пожалуй, лишился жизни в мученическом подвиге. Подняв Евфимия, они вынесли его и едва смогли привести в чувство, плеснув в лицо водой. После этого старец снова хотел пойти на суд, но ему воспрепятствовали знаменитый Трифиллий и бывшие вместе с ним богобоязненные мужи. Но когда они стали горевать и оплакивать то, что произошло, обратился к ним отец с такими словами: «Не огорчайтесь, дети: нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с грядущей славой. Нет ничего приятнее, я думаю, чем с благодарностью принимать все превратности, нет ничего слаще, чем умереть невинным» ¹¹⁹.

И вот снова враг призывает его на борьбу. Однако от бога посланный ему в помощь Трифиллий не позволил Евфимию идти одному, но вошел вместе с ним, благородно и смело обличая врага и возражая ему. И вновь сказал Евфимию судья:

«Где теперь твои олимпийские оракулы, прорицания, откровения и бесконечные пророчества, которые ты давал своему защитнику Льву, ныне покойному? Воистину, все преходит, все погибает. Попробуй-ка возразить мне». Евфимий отвечал ему:

«Если бы кто-нибудь другой был судьей, а ты находился в числе тяжущихся, я бы с божьей помощью имел силу возражать и противостоять тебе. Но поелику это не так, напомню тебе пророческое слово и ничего больше не скажу: — Доколе нечестивый предо мною...—и дальнейшее» ¹²⁰. И хотя многое после того говорил ему враг, он не удостоил его даже единым словом, но пребывал в полном молчании. Тогда тот повелел немедля осудить Евфимия на ссылку в Агафов монастырь, что тут же и было сделано.

После этого владыка Николай вышел из дворца на главную улицу ¹²¹ и явился на так называемый Форум ¹²², чтобы пред всеми показать себя главой патриархии и первым среди епископов. И вот, окружив себя одним простонародьем и нищими ¹²³, он вошел в церковь, чтобы отслужить божественную литургию ¹²⁴ [73]. Вступив в алтарь божий ¹²⁵, он прогнал священников, остановил богослужение; сняв священные одежды с престола, приказал вымыть его водой и губками, провозглашая в то же время: «Боже, язычники пришли в наследие твое» ¹²⁶; не ведал мудрейший, что тот язычник, кто совершает языческое. Воистину, по делам своим он нашел подходящее пророчество. Затем он приказал возлиять святое миро ¹²⁷.

Всем, кого новомученик Евфимий на основании обвинении? отрешил от священнослужения, он без всякого расследования повелел служить. Тогда пришел к нему священник ¹²⁸, который бесславно совершил беззаконное благославление императора, и как только стал обвинять Евфимия, тотчас же получил обратно свой сан и священство — за то, что поносил патриарха Евфимия. Но и после всего этого не прекратился великий гнев. и мщение врага, и он приказал удавить принадлежавшего Евфимию осленка ¹²⁹. Когда помощники Николая стали говорить, что это недостойное деяние, которое принесет ему великий позор, он сказал им: «Что ж! Если вам это не нравится, пусть будет написан и повешен ему на шею питтакий, гласящий, что человек, уличенный в попечении о пище и питье этого осленка, сделается врагом самодержца и императора Александра и безупречного патриарха Николая. Если вина его будет доказана, его подвергнут побоям, остригут, лишат имущества и вышлют из города». О глупость и гневная бесчувственность! Не хватало, чтобы таким образом имена их были выставлены к позорному столбу на злорадство и осмеяние жителей Константинополя. Невинный этот осел скитался повсюду, был нещадно бит, умирая с голода забрел на ипподром,. и тогда кто-то из бедняков ¹³⁰, сжалившись, бежал вместе с ним ночью.

Наступило воскресенье, и Николай, собрав всех своих, предал анафеме, изгнанию и отлучению не только Евфимия, но и всех окружавших патриарха, и тех, кто рукоположил его, и служивших вместе с ним, и им рукоположенных, скрепив это решение ужасными клятвами и собственной подписью. Это-было неугодно его близким, однако они, хотя и пытались помешать тому, чтобы это было записано, не отвратили вспышки его мстительности.

Глава 20 О ПЕРВОПРЕСТОЛЬНОМ АРЕФЕ И БЫВШИХ С НИМ МИТРОПОЛИТАХ

Первопрестольный Арефа был известен не патриарху, а императору того года ¹³¹. И вот Николай попытался подвергнуть. [74] эпитимье и Арефу. А тот объявил ему: «Я не столь велик душой, как патриарх Евфимий, и не столь прочный адамант ¹³², чтобы, все достойно сносить, не возражая. Да будет тебе известно, что ни я, ни единодушный со мною святой собор не признаем и не называем тебя ни первосвященником, ни иереем, никто из нас никогда не станет служить вместе с тобой, ибо прежде ты смутил и потряс божью церковь, затем представил собственноручные отречения, и не раз, и не дважды, но трижды, и все они у нас сохраняются. Что же ты не одобряешь то, как было решено твое дело в соборе? Как только ты не убиваешь, подобно Каину, который захватил Авеля одного в долине? ¹³³ Настанет все-таки день ¹³⁴, когда вновь запоют лебеди и галки умолкнут ¹³⁵. Какими канонами ты руководствовался, когда проник в церковь? Собрание каких иереев подготовило твой вход в храм? Мы ведь знаем, что беспорядочная и отверженная толпа лавочников и поваришек ¹³⁶, вооруженная палками и дубинами, встала на твою сторону и восстановила в церкви. Тебе, так мыслившему, и надобно было иметь подобных спутников, сопровождавших тебя и посадивших на престол. Раздумывая об этом, разве ты не дрожишь и не боишься, что по-разбойничьи вломился в церковь и все совершил вопреки канонам? Кроме того, отлучаешь епископов и священников, ты, который раньше, нежели всех других, себя отлучил, отторг и отнял от честного тела церкви! Но что много говорить? Придет и наш черед говорить в уши слушающих».

Когда патриарх Николай услышал это от референдария ¹³⁷, он, словно из уважения к добродетели Арефы, на некоторое время притих. Затем в числе первых своих благих дел он благословил союз все более впадавшего в безумие ¹³⁸ императора с девкой, тогда как законную жену его патриарх, послав своего сакеллария, насильно постриг вместе с ее матерью в женский Месокапильский монастырь ¹³⁹, несмотря на то что она долго жаловалась и оплакивала эту несправедливость. Кто изобразит все ужасы, которые произошли за это время? Отлучение епископов и изгнание иерархов, перемещение священников и игуменов, осквернение трупов! Да будет это предано бесславию — мы ведь не слыхали, чтобы так поступали даже иноверцы.

Отец же наш Евфимий удалился после многих надругательств не только из церкви, но и из города и сменил почесть первосвященства на философское смирение; снова, предавшись истинно мирной и спокойной жизни, он проводил время в многоразличных подвигах в основанном им Агафовом монастыре. Он ничего другого не говорил, как только: «Да будет воля господня» и «Да будет благословенно имя господне». [75]

Праведник, перенесший такие испытания, он пребывал в постах и молитвах. Однако не следует оставлять без внимания события, которые произошли далее; должно посмотреть, что случилось с нечестивцами, какая гибельная пучина их поглотила.

Император Александр, потеряв мужскую силу ¹⁴⁰, обратился к магам, и они довели его до нечестивых поступков. Медные изображения зодиака на ипподроме он облачил в одежды, воскурял им фимиам и освещал поликандилами и тогда-то получил невидимый удар в самой кафисме ¹⁴¹ на ипподроме, точно второй Ирод¹⁴². Страдавшего от страшных и невыносимых мучений его подняли и внесли во дворец ¹⁴³.

Глава 21 О СМЕРТИ АЛЕКСАНДРА И ПРИБЫТИИ В КОНСТАНТИНОПОЛЬ КОНСТАНТИНА ДУКИ

Когда патриарх увидел, что император при смерти, он написал Константину, сыну Андроника Дуки¹⁴⁴, чтобы тот поспешил овладеть городом прежде, чем кто-либо другой захватит царскую власть. На следующий день император, уже умиравший, призвал патриарха и назначил его опекуном царства вместе с магистром Стефаном, магистром Иоанном по прозвищу Элада, ректором Иоанном ¹⁴⁵ и Евфимием ¹⁴⁶. В это время Зоя, воспользовавшись обстоятельствами, явилась во дворец, чтобы в последний раз повидаться с умиравшим царем. Тут первосвященник стал раскаиваться, что писал сыну Дуки, и раздумывал, как бы погубить его, когда тот прибудет. Александр же, страдая от гниения и болезни срамных частей, умер постыдной смертью на тринадцатом месяце своего правления ¹⁴⁷.

Еще не была совершена церемония третьего дня ¹⁴⁸, как явился сын Дуки — Константин и стал показывать всем письмо патриарха. Когда тот, находившийся во дворце, услыхал об этом, он разгневался в сердце своем и стал поднимать и восстанавливать людей против Константина; он носил на руках и показывал в палатах и на площади еще юного самодержца-императора, не переставая побуждать людей сразиться за царя и предать бунтовщика смерти. Все и произошло согласно его желанию, или, лучше сказать, по его приказу. Сперва во вратах Халки ¹⁴⁹ был убит патрикием Гаридой сын бунтовщика Григора; затем и самому Константину, отцу его, в то время, как он громко бранил патриарха, воины этерии отсекли голову, воспользовавшись тем, что его конь поскользнулся на ступенях Халки ¹⁵⁰. Я умолчу о том, как гибли другие люди, об удаpax [75], нанесенных палицами и копьями, о виселицах, которые были поставлены повсюду, о множестве умерших от стрел, Что мне много рассказывать? Ведь в тот день из-за великого нечестия [Николая?] погибло 800 человек, как говорили те, кто» хоронили мертвецов и потому были хорошо, осведомлены ¹⁵¹. Таковы благие дела безупречного первосвященника.

Иерарх, избавившись от забот, порожденных этой смутой, вооружился против Зои, матери нового самодержца, и, изгнав. ее из дворца, заставил всех членов синклита и епископов собственноручно подписать обещание, что они ее. отныне не примут, не станут считать царицей, не допустят во дворец и не будут прославлять как императрицу. Но не прошло и четырех. месяцев, как он по своей воле привел ее обратно и во дворце постриг, дав ей имя Анна и объявив своей духовной дочерью, Она же, считая принятие монашества нежелательным, притворилась больной и испросила себе мясной, еды, каковую иерарх. и приказал ей дать в самый день пострижения ¹⁵².

Враждебно относясь к своему духовному отцу, она искала подходящий случай, чтобы не только вывести его из дворца, но и изгнать из города. Так как все управление дворцом находилось в его руках, он сделался всем ненавистен — не только-чужим, но и тем, кто считался ему близким. Зоя составила против него заговор и приказала его запугать, послав в спальню иерарха 50 человек, грозных своим видом и поведением они обнажили мечи и толпились в опочивальне. Перепуганный этим, Николай тотчас поднялся с постели и, быстро пройдя через верхние переходы, побежал в церковь, где он не был уже около восьми месяцев ¹⁵³. Он пробыл в святом алтаре 22 дня как беглец ¹⁵⁴, подолгу молясь каждый день и прося, чтобы духовная дочь разрешила ему вернуться. Она не соглашалась. на просьбы Николая, опасаясь его лукавства.

В это время она объявила блаженному Евфимию: «Наша царственность вместе со всем синклитом и через меня вся церковь приглашают тебя снова занять престол. Забудь то, что ты прежде говорил обо мне, возгласи меня вместе с сыном-самодержцем в церкви, и ты получишь престол. Мы ведь не считаем священником того, кто теперь служит, — он убийца и грабитель. Не медли, отче, господин мой и владыка, прийти в. твой Псамафийский монастырь, и там мы тебя примем».

Он же ответил ей: «По непостижимым божьим решениям я нашел мой путь, о котором давно мечтал, и не следует мне-оставлять его и менять на другой; молюсь, я богу, чтобы здесь. мне дано было встретить конец жизни. Ты же не старайся с таким рвением, чтобы твое имя было возглашено в этом непрочном и преходящем мире, но лучше позаботься о вечном, бесконечном [77] и бессмертном веке. Ты ведь и сама знаешь, что здесь — все тень и сон, все ненадолго является и скоро исчезает. Итак, да не будет у тебя обо мне никакой думы и заботы, и не поноси ты архиерарха, не. язви его. И я уговариваю, прошу и умоляю тебя, не тревожь, меня по таким делам».

Тотчас же после того как Евфимий таким образом ответил, в Агафов монастырь стали являться толпы епископов и священников, изгнанных Николаем из церкви. Они привозили святому отцу благие, как им казалось, вести. А он решительно заверял их, что это не может произойти: «Ведь если я послушаюсь ваших просьб, то тогда я, пожалуй, буду изгнан с престола, который я больше всего люблю — с престола раскаяния. Ведь я знаю, что вас толкает, желание возвратиться в церковь и получить ваши престолы. И вот я свидетельствую вам перед лицом здесь присутствующих ангелов и людей, что вы самим архиерархом будете приняты в церковь и получите свои престолы — только благодарите бога и терпите. Это мне сегодня ночью, когда я молился, открыл господин и владыка мой Игнатий ¹⁵⁵, объявивший, что в десятый год правления принявшего теперь скипетр царя будет установлен полный мир и совершенный порядок ¹⁵⁶. А вы, когда это случится, помяните мое ничтожество». Сказав это, он отпустил их.

Глава 22 О ПРИМИРЕНИИ ОБОИХ ПАТРИАРХОВ

Не осталось это неизвестным патриарху Николаю. До сих пор он не переставал строить козни, употребляя все средства, чтобы изгнать отца из Агафова монастыря и сослать в далекие и недоступные места; теперь же, полностью убежденный в его отказе от власти, неоднократно посылал к нему просить примирения и уговаривал открыть ему свои желания. Когда истекли 22 дня после бегства владыки, явилось к нему несколько спальников: они принесли патриарху прощение от Зои (некогда Анны) и потребовали, чтобы он дал письменное обещание возгласить ее в церкви вместе с сыном-императором, благословить ее как августу и никогда без приглашения не приходить во дворец. Скрепив обещания своей подписью, иерарх вышел из святого убежища.

Через некоторое время он пришел в Агафов монастырь, чтобы увидеть своими глазами заключенного там и примириться с ним; он попросил у него прощения, за все, хотя кое в чем и поспорил. И вот, побеседовав с ним об установлении прочного мира, он обнял Евфимия и, попрощавшись, ушел. С тех [77] пор он часто приходил и понуждал отца поведать ему о своих желаниях. Однажды, когда они беседовали, возразил ему блаженный Евфимий: «Я никогда не имел желания, владыка, выступать против тебя. Когда же я начинаю раздумывать, как это у нас случилось, ум и рассудок мои страдают, и я прихожу в ужас; да и ты, если захочешь вспомнить о прежних днях,. увидишь, мне кажется, что я часто вместе с тобой выступал на защиту друзей и тебя защищал против твоих обвинителей, Ты сам знаешь, что когда Самона стал непристойно бранить тебя, то я решительно воспрепятствовал, угрожая эпитимьей. Ты знаешь, что когда на тебя пытались возложить ответственность за нападение на императора в храме священномученика Мокия, ты явился в мой Псамафийский монастырь, прося меня быть твоим посредником, — и тогда я, придя во дворец, долго умолял и убеждал императора, который горячо любил и уважал тебя, совершенно не обращать внимания на тех, кто связывает твое имя с этим делом. Не стану говорить о повиновении и благорасположении к тебе самому и к церкви, о чем и ты, владыка, и все твои знают». А Николай отвечал ему:

«Мне известны все эти благие твои дела. Но под конец, отче, ты погубил меня и поступил со мной наисквернейшим образом». — «О чем это ты?» — спросил Евфимий. «Ты изгнал меня с престола и занял его».

Тогда Евфимий воскликнул громким голосом: «Господи боже мой! Если я это сделал, если я старался изгнать его с престола, если есть грех этот на руках моих, пусть буду я лишен вечного царствия твоего! Однако ведь всем известно, что я принял власть не по своему желанию, но покорившись настояниям и уговорам царя и всего синклита, более того — по побуждению собственных твоих епископов и по решению патриарших местоблюстителей. Они бы принудили тебя принять ее, если бы своими тремя отречениями ты сам не отделил себя от церкви, которая, осиротев, пребывала в беспорядке. Все упрашивали меня принять заботу о ней, и не только люди мирские, но и самый собор. И я принял бремя первосвященства,-подчинившись им во всем: не пренебрег я решениями патриарших престолов и не вверг церковь в смуту. Из-за этого меня постигли величайшие испытания, порожденные ненавистью— слава святому богу, столь обо мне заботившемуся!» — «Но прелюбодейный брак, — вновь сказал Николай, — ведь он противоречит канонам». А Евфимий отвечал ему: «А этот брак, хороший или дурной, произошел в твои дни. Поэтому и священника, который дал бесславное благословение, я, разыскав, связал нерушимыми оковами, как дерзнувшего действовать без решения собора,—ты же, святой владыка, разрешив его [79] от оков, позволил ему совершать богослужение. Что же я сделал противозаконного, допустив в церковь до священной преграды императора, плачущего и раскаивающегося, наказанного ¹⁵⁷ и любящего, да и то по решению патриархов и всего-святого собора?» Сказал Николай: «Ведь собор собрался не-для установления справедливости, а для отвержения ее». Тогда возразил ему отец: «А собор, созванный тобою в Магнавре,. чтобы предать нас незаслуженной смертной казни, разве имел лучших отцов?» Сказал Николай: «Отче, в твоих словах сквозит гнев на нас». А тот ответил: «Отнюдь нет, только ты слушай, что говоришь, и не так уж обвиняй нас, выставляя себя совершенно невинным. Все мы люди и все подвержены греху», После этого он замолчал, ничего больше не добавив, и они,. вместе откушав, установили полный мир, и, попрощавшись,. расстались ¹⁵⁸.

С тех пор в Агафов монастырь стали каждый день приходить многочисленные посланцы из патриарших палат, и патриарх Николай настолько полюбил блаженного Евфимия, что если бы не помешали его решению некоторые митрополиты, он бы, пожалуй, побудил его перейти в Псамафийский монастырь. Они же так ему говорили: «Если ты побудишь его перейти в город, все будут убеждены, что его ужасные страдания были несправедливы и незаслуженны; ведь уж и так — пока он еще живет вне города — все его за них восхваляют и прославляют. Не следует и после смерти привозить его тело в город, ибо он действовал против нас и вопреки канонам», Выслушав это и следуя их желанию, Николай оставил Евфимия в изгнании на пять лет и шесть месяцев.

В июле месяце патриарх Николай отправился в монастырь великомученика Пантелеймона на Стене ¹⁵⁹. Отец наш Евфимий просил его после окончания праздника прийти к нему и в последний раз проститься. Патриарх, не откладывая, на другой же день пришел к нему. Когда он увидел, что Евфимий болен и едва может говорить, он промолвил: «Скажи, отче, что случилось, скажи что-нибудь». Сделал он это, желая побудить его» к речам. А тот сказал: «Не для смуты и раздора затрудняем мы твою святость, владыка, но чтобы увидеть тебя и обсудить с тобою дела мирные и полезные». Патриарх заметил: «Все слова твои для меня дороги: говори же, что ты хочешь». Евфимий ответил: «Ты, владыка, говоришь и правильно говоришь, что я недостойный: да, я таков. Знаешь ведь, что оба мы находимся перед престолом Христа и один он, судья нелицеприятный, ведает достойного и недостойного». Сказав это, он пoпытался приподняться на ложе и, склонившись, просил прощения. «Итак, я отправляюсь, владыка, — сказал он, — по пути [80] отцов моих, удаляюсь в иной мир, к царю, который никогда не ошибается».

Тут и патриарх Николай бросился наземь, говоря: «Скорее должен просить прощения я, причинивший тебе много зла по клевете злорадных». И можно было видеть, как долгое время просили они друг у друга прощения. И всех, кто там находился, охватило изумление, так что все они восславили бога, воистину позаботившегося об их делах в своем неизреченном милосердии. Наконец, после того как Николай и Евфимий дали друг другу прощение, они, плача, обнялись в последний раз и расстались, проливая слезы.

Глава 23 О ПОСЛЕДНЕМ УВЕЩЕВАНИИ ОТЦОВ ПСАМАФИЙСКОГО И АГАФОВА МОНАСТЫРЕЙ

Наступило второе августа, когда справляется память первомученика Стефана ¹⁶⁰, и наш во святых отец призвал всех монахов Псамафийского монастыря в Агафов; точно так же он призвал к себе всех находившихся в Агафове монастыре. Он заговорил об устроении обоих монастырей, сказав, что в Псамафийском должно быть 24 брата, посвятивших себя богу и ревностно преданных церкви. «Я убеждаю вас вручать управление по очереди троим, служившим мне, мною избранным. По общему решению братьев после них вы поставите пастырем того, кого бог одобрит и вы захотите. Также повелеваю я, чтобы в Агафовом монастыре было 12 братьев, посвятивших себя богу и ревностно преданных церкви, и чтобы трое, которых указало мое ничтожество, передавали друг другу власть игуменства. А после того как они преставятся, вы поставите экономом ¹⁶¹ одного из псамафийских братьев ваших, чтобы управлялись оба монастыря по одному уставу ¹⁶² и канону тем, кто ло божьему провидению имеет власть игумена в Псамафийском монастыре, — все это подробно описано в моей рукописи об объединении ¹⁶³. Чада мои! Наследие, которое вы от меня получаете, сохраняйте в согласии и братской любви и, сколько у вас есть силы, молите, да не отклониться вам от божеского пути. Итак, молитесь о моем ничтожестве, дабы исполнилось то, чего я горячо желал. Ибо если оно исполнится, я не перестану молить и просить за вас и. каждого буду обнимать и принимать. Знайте же, что после моей смерти вы будете прерывать в таком стеснении и нужде, что прикоснетесь даже к самим священным сосудам. Но господь бог пошлет вам помощь свыше, защитит, поддержит и не даст вам почувствовать мое [81] отсутствие — только не отвергайте заповеди, которую дал вам я, ничтожнейший, и не презрите наследие, которое я в великих испытаниях и трудах скопил для вас». Так сказал отец, и все заплакали; затем он погрузился в беспамятство. Поэтому, пока он лежал молча, они вышли.

На следующий день (это было 4 августа) отец наш Евфимий почувствовал себя изнуренным: начал тяжело дышать, и силы покидали его. Тогда он, понимая, что наступает конец, громко обратился к самому себе: «Итак, ничтожный Евфимий, наступило время твоего отшествия, и приблизился топор, чтобы обрубить твое бесплодное древо. Чего же ты медлишь? Что ты боишься, будучи призванным к нетленности, перейти от рабства к свободе? Ведь в том мире нет ни зависти, ни вражды, ни клеветы, ни полчищ опасных и злых людей. Ты удаляешься к всемилостивому, господу. Не отчаивайся [в опасении], не падай духом! Ведь он добр, великодушен, милосерд. Пусть даже ты, ничего не свершив, оказался недостойным своего призвания, все же ты пробыл 75 лет в иноческом чине. И вот ты отправляешься теперь к твоему господу-богу, к владыке, которого любил с младенчества, которому служил с детских лет. Поэтому не медли и не печалься. Ступай, уповая не на дела свои, но на его человеколюбие и милосердие, на несказанное сострадание и беспредельную доброту» ¹⁶⁴. Подозвав своего племянника Василия, он сказал: «Приготовь все для моего погребения, ибо завтра я отправлюсь отсюда в иной мир — так открылось мне». Тогда Василий молвил ему: «Где же ты прикажешь приготовить могилу для твоего тела?» А тот сказал: «В Псамафийском монастыре, возле священного храма Бессребреников, в расположенной с правой стороны часовне Предтечи, рядом с господином моим и владыкой Петром, исповедником и епископом Гордоринии». На это ответил ему Василий: «Патриарх сказал, что неугодно ми[трополитам, чтобы тело твое было перенесено в город] ¹⁶⁵

[Рукопись обрывается]

Комментарии

1 KaJosiwsiV — технический термин, соответствующий латинскому crimen laesae majestatis.

2 Игра слов: по-гречески QeojulaktoV — хранимый богом, AjulaktoV — незащищенный.

В «Псамафийской хронике» дважды рассказывается о том, что императору становится известно о связях Николая с Андроником Дукой (см. гл. 11). По мнению анонимного автора, в первом случае Николай, напуганный, начинает во всем содействовать императору и готов даже разрешить ему вход в церковь; во втором же — всеми силами противодействует допущению императора во храм. Так как последовательность событий, изложенных в «Псамафийской хронике», отличается от той, какую мы восстанавливаем на основании арабских источников, хроники Логофета и других памятников, то следует скорее всего признать, что автор «Псамафийской хроники» допустил удвоение сюжета.

На самом деле события развивались следующим образом. В начале 906 г. Николай Мистик не стремился к обострению отношений со Львом VI, поэтому он крестил его сына и готов был довольно либерально отнестись к его браку. Так продолжалось до осени 906 г. — первое столкновение произошло только в декабре 906 г. (прим. 4). Изменение позиции Николая Мистика было обусловлено тем, что осенью 906 г. начался мятеж Андроника Дуки: продление церковного наказания Льва и было одним из проявлений той поддержки, которую патриарх обещал осажденному в Кавале Дуке. В этот момент явился от Дуки перебежчик (tiV twn apo tou DoukoV prosjux), который и принес письма Николая. О них-то и сообщил Николаю спальник Феофилакт.

Иначе рассматривает поведение Николая Мистика Р. Дженкинз. По его мнению, Николай до 6 января 907 г. искренне стремился снять эпитимью с императора, однако сопротивление митрополитов препятствовало этому. Наконец, отчаявшись, Николай стал осуществлять ту .политику, которую навязали ему митрополиты (R. J. Н. Jenkins, В. Laourdas, Eight letters..., p. 334, 336 f., 340). Основную роль в мятеже Андроника играли представители провинциальной феодальной знати; Николай Мистик и Лев Хиросфакт, поддерживавшие Андроника и сосланные после мятежа также защищали интересы этих кругов. Вместе с тем провинциальная: аристократия пыталась заигрывать с константинопольским плебсом (А. П. Каждан, Из истории политической борьбы.., стр. 201 и. сл.),

3 Oikonomein. Прямое значение этого глагола: "управлять, распоряжаться", но начиная с сочинений отцов церкви слово oikonomia используется для обозначения деятельности Христа на земле и становится; синонимом слова pronoia "провидение, попечение, забота" (ср.: Р. Karlin-Hayter, Vita S. Euthymii, p. 77, n. 1).

4 Церковный праздник рождества Христова отмечался 25 декабря. Эти события произошли 25 декабря 906 г.

5 В Византии Х в. «царскими вратами» назывались центральные двери из нартекса (притвора) в самый храм, тогда как в русских церквах «царскими вратами» называются центральные двери в иконостасе.

6 Лев должен был пройти в митаторий — пристройку на южной стороне церкви св. Софии, где обычно императоры отдыхали после службы (J. Labarte, Le Palais imperial de Constantinople, Paris, 1861, p. 29). Он проходил туда не через храм, доступ в который был ему запрещен, а через специальное сооружение у южной части церкви св. Софии, так называемый св. Кладезь (Д. Ф. Беляев, Byzantina, т. П, стр. 128 и сл.).

7 Праздник богоявления отмечался 6 января. В хронике идет речь о событиях 6 января 907 г.

8 Праздник богоявления (иначе крещения) церковь отмечала в память о легендарном крещении Христа; обряд освящения воды (водосвятия) в навечерие перед праздником занимал в его ритуале важное место.

9 Арефа — крупный церковный и политический деятель начала X столетия, писатель и собиратель древних рукописей [S. В. Kugeas, O KaisareiaV AreJaV. AJhnhsin. 1913; М. А. Шангин, Византийские политические деятели первой, половины Х в. (Византийский сборник. М.—Л. 1945), стр. 233 и cл.].

Даты рождения и смерти Арефы до сих пор еще не выяснены. Для определения года рождения Арефы первостепенное значение имеет его защитительная речь [М. А. Шангин, Письма Арефы — новый источник о политических событиях. 931—934 гг. (ВВ, т. I, 1947), стр. 250 и cл.], которую он написал в возрасте 73 лет (стк. 13). М. А. Шангин связал описанные в защитительной речи события с восстанием славян в Пелопоннесе и датировал их 934—935 г. Не ставя сейчас вопроса о правомерности такого отождествления, отметим только, что в новейшей литературе встречаются и другие датировки восстания пелопоннесских славян. Р. Дженкинз, опираясь на данные «Хроники Галаксиди» и «Жития Петра Аргивского» (впрочем, недостаточно определенные), датировал это восстание 921—922 гг. [R. J. H. Jenkins, The date of the slav revolt in Peloponnese («Studies in honour of A. М. Friend», Princeton, 1955), p. 206;] Б. Ферьянчич [Б. Ферjанчиh, О упаду склависиjана на Пелопонез за врете Романа Лакапина («Зброник радова САН», т. 44, кн. 3, 1955), стр 46—47} считает, что этих событий не могло быть в 20-е годы, относит их примерно к 930 г., опираясь на «Житие Арсения», митрополита Корфу.

Для решения этого вопроса можно еще привлечь недавно изданное послание Арефы к императорскому секретарю Стефану, где Арефа говорит, что он уже находится на пороге старости (epi ghroV oudw bebhkwV) (R. J. H. Jenkins, В. Laourdas, Eight letters..., p. 325,28).

Это послание Р. Дженкинз (ibid., p. 366) датирует концом 906 г.; если же считать, что в письме содержится намек на ссылку Арефы (ibid., р. 3241), ускользнувший от внимания Р. Дженкинза, его придется датировать 907 г. Если принять вслед за М. А. Шангиным, что Арефа родился в 861 г., ему в 906/907 г. было бы около 45 лет, и он вряд ли назвал бы себя стариком; поэтому естественнее было бы отнести год eго рождения примерно на десять лет назад, что в общем и соответствует датировке С. Кугеаса — Р. Дженкинза, полученной на основании иных соображений.

Арефа прожил долгую жизнь: в 933 г. он был сторонником избрания патриархом Феофилакта, сына Романа Лакапина (М. А. Шангин, Письма Арефы..., стр. 238). Возможно, что он был жив еще в 939 г. — скорее всего, по его поручению диакон Стилиан переписал рукопись Иоанна Златоуста (Paris, gr. 781), которая датирована этим годом.

Арефа был одним из ближайших учеников Фотия и, подобно последнему, одним из идеологов византийской аристократии. Вслед за Фотием он проводил разграничение между «справедливой» царской властью и тиранией (R. J. H. Jenkins, В. Laourdas, Eight letters.., р. 305,11);он осуждал роскошь двора Василия I [J. Bidez, Arethas de Cesaree, editeur et scholiasts (Byz., vol. IX, 1934). p. 402], высмеивал Стилиана Заутцу [Е. Maass, Observationes palaeographicae («Melanges Graux», Paris, 1884), p. 761].

По-видимому, именно эти аристократические симпатии Арефы вызвали недовольство правительства Льва в начале 900 г., когда Арефа был вынужден предстать перед судом. Однако после раскрытия заговора родственников Заутцы правительство Льва VI пошло на уступки аристократам, и Арефа стал придворным ритором. Он энергично поддерживал кандидатуру Николая Мистика на патриарший престол и в конце 902 г. (вскоре после избрания Николая) стал архиепископом Кесарии в Каппадокии, т. е. первопрестольным митрополитом.

Возможно, что именно Арефу имеет в виду Николай Мистик, когда он в послании № 161, адресованном стратигу Пелопоннеса, говорит, что «возлюбленный его брат и соиерарх, предстоятель Кесарии» обратился к нему с просьбой, которую он всячески поддерживает (Migne, PG, t. CXI, col. 389 В), — другого архиепископа Кесарии во времена Николая не было (если не считать первого года его патриаршества). В таком случае послание Николая надо датировать 902—906 гг. и, может быть, даже точнее: концом этого периода, когда Арефа находился в Греции, где ему была поручена миссия освящения церквей после набега арабов в 904 г. Отмечая, что в начале спора о четвертом браке Арефа, по-видимому, находился в Греции, Р. Дженкинз полагает, что Лев VI сознательно удалил Арефу из Константинополя (R. J. H. Jenkins, В. Laourdas, Eight letters..., p. 335). Сохранившиеся письма Арефы, изданные Р. Дженкинзом и В. Лаурдон, свидетельствуют, что он был враждебно настроен против четвертого брака.

10 Конъектура де Боора: exeimi вместо рукописного exihmi.

11 Впоследствии в «Томе единения» было сказано, что император лишил патриарха Николая престола, называя его лжецом, который-де клятвенно обещал разрешить императора от эпитимьи, но потом изменил своему слову и намеренно оттягивал его исполнение (Jus, vol. III, р. 228,5),

12 Ihn twn akoubitwn prosklhsin. Имеется в виду один из залов Большого дворца, так называемый Триклиний девятнадцати акувитов (столов), где устраивались торжественные обеды (Д. Ф. Беляев, Byzantina, т. 1, стр. 108).

13 В христианской церкви Х в. было пять патриарших престолов: в Константинополе в четырех названных здесь городах. Следовательно, упоминание этих городов означает в данном случае всю христианскую церковь.

14 В Рим был послан секретарь императора (асикрит) Симеон, а на Восток — патрикий Лев Хиросфакт (см. о них гл. 13, прим. 5 и гл. 15, прим. 8). В 18-м письме Хиросфакт писал императору: "Я везу с собой в город (Константинополь. — А. К.) священников из Антиохии и Божьего града (т. е. Иерусалима), которых я пригласил на собор, чтобы разрешить твои дела" [J. Sakkelion, LeontoV magistrou epistolai ("Deltion thV istorikhV kai eJnologikhV etaireiaV"), vol. I, 1884), p. 396,24].

15 Стратиг — глава военного и гражданского управления фемы (области).

16 См. гл. 11, прим. 16. Вопреки тексту «Псамафийской хроники» и всей хронологии событий, Р. Жанен (R. Janin, La geographiе ecclesiastique..., p. 375) утверждает, что Николай Мистик запретил Льву VI вход в церковь 1 мая 907 г. Но в мае 907 г. Николай Мистик уже не был патриархом (гл. 13, прим. 20). Судя по началу гл. 13 нашей хроники, летом 906 г. — т. е. до восстания Дуки — Николай Мистик был готов допустить императора в церковь, но Лев сам откладывал разрешение от эпитимьи, рассчитывая придать этому акту большое значение благодаря решению патриарших местоблюстителей (ср.: гл. 11, прим. 18). Одностороннее освещение этих событий дает H. П. Попов («Император Лев VI Мудрый», стр. 112—125), который излишне идеализирует Николая.

17 Имеется в виду Арефа Кесарийский (прим. 9)..

18 Так называемая анакреонтическая метрика была широко распространена в Византии и в светской и в церковной поэзии. В анакреонтической манере писали Фотий, Лев VI, Лев Хиросфакт и многие другие византийские авторы IX—Х вв. (RE, Bd. I, 1894, Sp. 2049). В cod. Barberin. 246(310) сохранился список анакреонтических стихотворений Льва, насчитывающий 67 произведений; одно из них посвящено падению Фессалоники в 904 г., другое обращено к мятежнику Андронику, Третье представляет собой увещевание его брата, вложенное в уста его собственного сына Константина. Этот список опубликован в «Spicilegium Romanum», IV, 1840, р. XXXVI (Р. Maas, Literarisches zи der Vita.... S. 436—437).

19 Священная (алтарная) преграда (иначе — иконостас) — дощатая стена, отделяющая среднюю часть церкви от алтаря; на ней размещались иконы. В алтарной преграде устроены были двери: северные, южные и центральные; последние назывались «святыми вратами». Император, следовательно, просил лишь о том, чтобы его допустили в церковь, но не в алтарь.

20 В соответствии с конъектурой де Боора вместо первого лица janeihn и skeihn читаю третье лицо: janein и skein.

21 Возможно, что как раз после этих событий было написано 98-е письмо Николая Мистика, где он говорит о прекращении «скверной распри, что вызвал в божьей церкви этот противозаконный брак, о котором нам лучше бы и не слышать». И далее он пишет: «Мы все, окружающие святой алтарь, полны единодушия и держимся одной мысли. Они просили прощения, мы же с божьего соизволения решились в конце концов (to peraV) выполнить их просьбу» (Migne, PG, t. CXI, col,. 305 С).

О стремлении Николая сплотить в это время своих сторонников свидетельствуют также и его письма, в которых он призывает митрополитов явиться в Константинополь и поддержать патриарха. Таковы, в частности, его послания Григорию Эфескому, которые В. Грюмель датировал 906 г. (V. Grumel, Les regestes..., № 604—608).

22 1 февраля 907 г.

23 Touto poihsai anelabomhn — т. е Лев VI сам отложил тогда вход (вопреки Р. Жанену,— ср.: гл. 12, прим. 16).

24 Projasizh projaseiV —поговорка (P. Karlin-Hayter, Vita S. Euthymii, p. 9 B; n. 1).

25 Эти слова Льва. VI можно понять так, что мятеж Дуки и наложение эпитимьи на императора хронологически совпадают (вопреки де Боору).

26 CoirosjageuV в рукописи (ср.: гл. 15, прим. 6). Лев Хиросфакт родился около 840 г. и был, по его собственным словам, учеником Фотия (Р. Matranga, Anecdote, graeca, vol. II, 1850, р. 559). При Василии I он занимал пост мистика и получил титул магистра. При Льве VI Хиросфакт стал одним из виднейших византийских дипломатов: он трижды участвовал в посольстве к болгарам и неоднократно ездил в арабские страны [М. А. Шангин, Византийские политические деятели..., стр. 232 и сл.; Е. Э. Липшиц, Византийский ученый Лев Математик (ВВ, т. II, 1949) стр. 108 и сл.; G. Т. Kolias, Leon Choerosphactes, magistre, proconsul et patrice, Athenes, 1939]. Лев VI возлагал большие надежды на миссию Льва Хиросфакта на Востоке: из письма спафария Прокопия, адресованного Льву в Багдад, мы узнаем, что за императорским столом только и говорили о Хиросфакте (l.Sakkelion, LeontoV magistrou epistolai. 409,7). Однако Хиросфакт, как показал уже де Боор, был связан с Андроником Дукой и, видимо, сознательно затягивал приезд патриарших местоблюстителей. За это он был отправлен в ссылку (А. П. Каждан, Из истории политической борьбы..., стр. 204 и сл.). Позднее он был освобожден, участвовал в мятеже Константина Дуки (гл. 21, прим. 8) летом 913 г.], затем был сослан в Студийский монастырь и умер после 919 г. [Г. Острогорски, Лав Равдух и Лав Хиросфакт («Зборник радова САН», т. XLIV, кн. 3, 1955), стр. 34 и сл.].

27 Ср.: гл. 12, прим. 14.

28 Apo tou papa apothrhtaV (ср.: Migne, PG, t. CV, col. 506 A; 517 С).

29 Sustatikhn oikonomian — буквально: .рекомендуемое решение" (ср.: epistolai sustatikai — II Коринф. 3,1: "известительные послания"). Иначе переводит П. Карлин-Хейтер: "послания с согласием на единство" (Р. Karlin-Hayter, Vita S. Euthymii, p. 93).

30 Церковный праздник сретения господня отмечали 2 февраля. На торжестве во Влахернском храме богородицы ежегодно присутствовал императорский двор (R. Janin, La geographie ecclesiastique..., p. 178).

31 Выражение "плач" (prosklausiV) имеет специальное значение "первая степень покаяния"; при этом обычно кающийся находился за пределами церкви (Ducange, Glossarium..., s.v.).

32 По словам «Тома единения», «патриарх Николай и митрополиты отлучили императора от церкви, а некоторые епископы говорили, что нужно сократить отлучение и не растягивать его на большой срок. Но те не послушались» (Jus, vol. III. d. 227,13).

33 Fialh, собственно говоря, — "бассейн", но также, видимо, "здание в котором имеется бассейн" (J. Labarte, Le Palais..., p. 58). Фиалой также называлась одна из тюрем, которую Р. Жанен (R. Janin, Constantinople byzantine, р. 377) отказывается точно локализовать [ср. также: X. М. Лопарев, Греческие жития святых..., стр. 132 и 217; Ph. Kouloules et R. Guilland, Voleurs et prisons a Byzance («Revue des Etudes Grecques», vol. LXI, 1948), p. 128]. Протоспафарий Фиалы рассматривал судебные дела, связанные с преступлениями моряков [De adm. imp., p. 248,58; ср.: A. Vogt, Le protospathaire de la Phiale et la marine byzantine (EO, vol. XXXIX, 1941—1952), p. 329 sq.]. Фиалой назывались также великолепные дворцовые бани (Theoph. Cont., p. 336,13).

34 Название "Вуколеон" первоначально прилагалось к одному из выходов из Большого дворца, ведущему к морю, а затем распространилось на дворец, расположенный близ этого выхода, на часть берега, находившуюся близ Большого дворца, а позднее (например, у западных хронистов ХIII в.) на самый Большой дворец [R. Guilland, Etudes sur le Palais du Boukoleon («Byzantinoslavica», vol. XII, 1951), p. 221]. Во дворце Byколеон находилась одна из константинопольских тюрем (ibid., p. 222; ср. также: R. Janin, Constantinople byzantine, p. 168).

От Большого дворца к гавани вела лестница. Никита Хониат рассказывает, что Ефросинью, жену Алексея III Ангела (1195—1203), изгнаную из дворца, провели по тайному переходу и, посадив в лодку, отвезли в монастырь (Nicetas Choniata, Historia, p. 646,12). P. Гийан (R. Guilland, Etudes sur le Palais du Boukoleon, p. 222) считает эту лестницу лестницей Вуколеона. Как бы то ни было, эпизод, рассказанный Никитой Хониатом, весьма напоминает известие "Псамафийской хроники" о ссылке Николая Мистика, которое Р. Гийан, к сожалению, не использует.

35 Галакрины были расположены на азиатском берегу Босфора, однако до сих пор не удается точно локализовать их (R. Janin, Constantinople byzantine, p. 453).Об этих событиях рассказывает и хроника Симеона Логофета: «[Император и Самона] призвали 1 февраля патриарха Николая и долго умоляли о допущении [императора в церковь]: когда же не смогли убедить, то со званого приема, посадив его в Вуколеоне на маленькую лодку, отвезли в Иерию, откуда он едва добрался до Галакрин из-за большого снега» (Theoph. Cont., p. 371,1). В 32-м письме, адресованном папе Анастасию III (911—913), Николай писал: «Так он призвал нас во дворец как бы для того, чтобы вместе отпраздновать и совершить общую трапезу: был ведь праздник св. великомученика Трифона. Посреди трапезы он посадил нас в лодку, без всякого о нас попечения, без одежонки, без кусочка одеяла, без книги, не позволив сопровождать никому из тех, кто бы мог быть в утешение, но лишь двум неграмотным и лишенным языка... О чем еще расскажу? О крепости мороза, о нужде, о насилии стражников? Окружили мечами, луками, щитами, точно врага, а не несчастного патриарха, не позволили видеть ни неба, ни человека и заставили спать на соломе — за отсутствием постели» (Migne. PG. t. CXI, col. 201 D—204 А.; ср.: также Н. П. Попов, Император Лев VI Мудрый, стр. 126 и сл.).

36 Имеются в виду церковные реликвии — частички так называемого «креста господня», на которых следовало приносить клятвы в особо ответственных случаях.

37 Протоспафарий — видный титул, следовавший за магистром и патрикием (J. В. Bury, The imperial administrative system..., p. 21). В памятнике начала XI в. «Пире» (XXV. 17) указывается, что лица, имеющие титул протоспафария, а также лица, которым были присвоены более высокие титулы, являлись членами синклита.

38 Секретарь, писец (F. Dolger, Beitrage..., S. 128).

39 Наум. 1,9.

40 Конъектура де Боора — в тексте pente "пять" — но такой краткий срок невозможен (VE, S. 124).

41 Собор был созван, по-видимому, не позднее 15 февраля 907 г. В «Анналах» Евтихия, патриарха Александрийского, мы читаем об этом: «И написал Лев патриарху Римскому и Михаилу, патриарху Александрийскому, и Илии, сыну Мансура, патриарху Иерусалимскому, и Симеону, сыну Зарнака, патриарху Антиохийскому, прося их приехать к нему, чтобы рассмотреть, можно ли ему жениться или нет. И не Ц было желания ни у одного ехать к нему, но каждый отправил от себя посла. И собрались с послами многие епископы в Константинополь. И рассмотрели они дело царя и разрешили ему жениться. И женился царь Лев и получил сына и назвал его Константином. И свергнул он Николая патриарха с престола и сделал на его месте Анфима патриархом Константинополя» (русский перевод, см. А. А. Васильев, Византия и арабы. Приложение, стр. 21).

42 EpilegontoV te kaJ ekasthn to mhte aera anapnein tou upo thn basileian mou. Н П. Попов ("Император Лев IV Мудрый", стр. 132) переводит:

"Говоришь, чтобы и ветер не дул в мое царствование". Перевод лишен смысла и филологически не обоснован. Ahr означает именно "воздух", но не "ветер", а anapnein — это "вдыхать, дышать", но не "дуть".

Сохранилось послание Николая Мистика, адресованное Феоктисту, епископу Клавдиополя в Киликии, где патриарх, призывая Феоктиста явиться в столицу, жаловался, что «сложившиеся обстоятельства не дают ему возможности вздохнуть — "anapnein"» (Migne, PG, t. CXI, col. 329 А). Может быть, именно это письмо Николая и имел в виду император.

43 Согласно хронике Логофета (Theoph. Cont., p. 370,21) еще до ссылки Николая Мистика Самона — прежде протовестиарий — был назначен на важный пост паракимомена (начальника царской спальни). Константин Багрянородный рассказывает, что при императоре Василии I никто не занимал пост паракимомена, первым паракимоменом при Льве VI был назначен Самона, которого затем сменил патрикий Константин (De adm. imp., p. 244, 223—223) Паракимоменом называет Самону и «Житие Василия Нового» (С. Г. Вилинский, Житие св. Василия Нового..., стр. 285,20); по мнению Р. Дженкинза (R. J. Н. Jenkins, The «flight» of Samonas, p. 233, n. 96), Самона стал паракимоменом уже после низложения Николая.

О том, что Самона принимал активное участие (на стороне императора) в споре о четвертом браке, свидетельствует также Арефа (R. J. Н. Jenkins, В. Laourdas, Eight letters.... p. 322,2).

Патрикий Константин, как сообщает Логофет, был ставленником Самоны, однако его влияние на императора и Зою сделалось настолько значительным, что стало казаться Самоне опасным; тогда он с помощью своего нотария Константина Родия [Константин Родий был вместе с тем поэтом: сохранялись его стихи, в которых он резко критиковал Льва Хиросфакта (К. Krumbacher, Geschichte der byzantischen Literatur, Muenchen, 1897, S. 725, а также Р. Matranga, Anecdota graeca, vol. II, p. 555 sq.); впоследствии он получил должность асикрита и написал, прославляя Константина Багрянородного, поэму о храме св. Апостолов: Г П. Беглери, Храм святых апостолов и другие памятники Константинополя по описанию Константина Родия, Одесса, 1896; ср : G. Downey, Constantine the Rhodian, his life and writing («Studies in honour of A. M. Friend», Princeton, 1955)] написал и подбросил императору оскорбительное письмо, полагая, что подозрение Льва падет на ненавистного Самоне Константина; однако Самоне не удалось сохранить свой замысел втайне, и в наказание он был пострижен в монахи (Theoph. Cont., p. 375,24); на первых порах он был заключен в монастырь Евфимня (Theoph. Cont., р. 713,9), т. е. в Псамафийский. Р. Дженкинз (R. J. Н. Jenkins, The «flight» of Samonas, p. 234) относит отставку Самоны ко времени между 20 марта и 13 июня 908 г.

После низложения Самоны паракимоменом стал Константин; он занимал этот пост до воцарения Александра, по распоряжению которого большинство сановников Льва VI было удалено со своих постов: когда же в конце 913 г. Зоя Карбонопсида захватила в свои руки власть (гл. 21), он стал играть выдающуюся роль при дворе; Константина даже обвиняли в том. что он стремится короновать своего брата Льва. В 919 г. паракимомен Константин был арестован по приказу Романа Лакапина (S. Runciman, The emperor Romanus Lecapenus..., p. 45 f.).

К 914—919 гг. следует отвести послание Николая Мистика, адресованное паракимомену Константину, в котором патриарх выражает ему соболезнование в связи со смертью его сестры (Migne, PG, t. CXI, col 236 sq.).

44 Это могло быть оказано после того, как арабские войска Рустама совершили удачное нападение на отряд Ивирицы, осаждавший Дуку в Кавале: тогда византийцы должны были отступить, а Дука перешел к мусульманам. Это произошло в феврале или марте 907 г. ('гл. 11, прим. 7).

45 Полный текст отречения Николая Мистика сохранился в мюнхенской рукописи № 277 [Sp. P. Lambros, Die Abdankungsurkunde des Patriarchen Nikolaus Mystikos (BZ. Bd.1,1892), S. R.WI. а также в его послании, изданном А. Пападопуло-Керамевсом («Varia graeca sacra», стp. 255—259). Сопоставление текста послания Николая с "Псамафийской хроникой" свидетельствует, что анонимный автор точно — лишь с незначительными отклонениями — передал первую половину текста отречения; возможно даже, что эти отклонения лежат на совести переписчика. Однако последняя фраза отречения в нашей хронике значительно сокращена, а конец его опущен вовсе. В конце своего отречения Николай объяснял, почему он не хочет отказаться от епископской власти (V. Grumel Les regestes..., № 612; P. Maas, Literarisches zu der Vita.., S. 437 f.).

46 Здесь имеется в виду опека над императором в связи с его четвертым браком (гл. 13).

47 Thn kat emauton idian kai anakecwrhmenhn protimhsaV вместо рукописного idia в соответствии с текстом А. Пападопуло-Керамевса («Varia graeca sacra», стр. 258в; ср.: Sp. P. Lambros, Die Abdankungsurkunde..., S. 553,13). Нет основании для принятия конъектуры де Боopa (VE, р. 49): kaJ auton.

48 ThV en pragmasin anastatousin anastrojhV вместо рукописного astatoushV sunanastrojhV': (А. Пападопуло-Керамевс, Varia graeca sacra, стр. 258,7).

49 ArcierwsunhV вместо рукописного ierwsunhV (А. Пападопуло-Керамевс, Varia graeca sacra, стр. 258,8 и в; Sp. P. Lambros, Die Abdankungsurkunde..., S. 553,17, а также VE, p. 50 7).

50 В письме Николая Мистика, изданном А. Пападопуло-Керамевсом, нарисована иная картина: патриарх упрекает митрополитов в том, что они вместе с императором выступали против него ("Varia graeca sacra", стр. 257 в), забыв о своих клятвенных заверениях (там же, стр. 256,16), и потребовали от него отречения (paraithsin aphthsate — игра слов! — стр. 257,18), которое он был вынужден дать под угрозой насилия (стр. 257,25; ср- также: гл. 15, прим. 10).

Возможно, что именно известие о бегстве Андроника Дуки к арабам заставило Николая Мистика прекратить сопротивление, ибо теперь продолжение борьбы становилось бессмысленным.

51 Следует отвергнуть предложение де Боора читать ierwsunhV "священство" вместо рукописного arcierwsunhV "епископский сан" (ср прим. 7).

52 П. Карлив-Хейтер, давая ,в этом месте конъектуру, переводит: «Повинуясь скорее своему своенравию и упрямству, нежели нашим советам» и т. д.

53 Biblion apostasiou — см. гл. 6. прим. 8.

54 Имеется в виду крест, который ставили в начале грамоты или в конце, при подписи, для усиления значения документа.

55 Имеется в виду филактон, т. е. ладанка или ковчежец со священным» реликвиями, крест-складень (энколпий), который византийские императоры носили на шее.

56 Это отречение могло быть написано только после решений собора. (Об этом соборе см. гл. 13, прим. 20).

57 Н. П. Попов (Император Лев VI Мудрый, стр. 134—135, прим. 3) переводит: «Отчасти же потому, что я не знаю, какой человек, связавший себя любовию с царем, подвергся таким неблагоприятным обстоятельствам, что и мы его опечалили и .восстановили против себя», — и видит здесь намек на Самону. Однако в тексте стоит глагол perijerw в первом лице аориста страдательного залога: upo thV twn pragmatwn perihnecJhn anwmaliaV , т. е. "я подвергся (испытал)" и т. д., а также возвратное местоимение первого лица emautou anadhsamenoV , т. е. "я, связавший себя". Да и логически трудно считать перевод Н. П. Попова правильным, ибо Николай только о себе мог сказать, что он "испытал неблагоприятное течение событий", а отнюдь не о Самоне.

58 От приведенного здесь текста отречения значительно отличается послание Николая Мистика епископам, сохранившееся среди его писем. В этом послании Николай говорит о расколе церкви (thV ekklhsiaV diarrhseiz) и о необходимости восстановить единство (Migne, PG, t. CXI, col. 296 А—В). Кончается это послание следующими словами: "Итак, дети мои и братья, если вам трудно переносить меня. я готов избавить от этого бремени тех, кто обременен им, и передать бразды правления человеку, угодному вам; я готов уступить тому, кого вам будет угодно избрать своим главой — лишь бы только сохранить единство церкви" (ibid., col. 296 С.)

59 Реминсиценция Псал. 55 (54),23 и 37(36),5.

60 В тексте CoiposjageuV (ср.: гл. 13, прим. 5).

61 В июле 904 г. Фессалоника была взята арабскими войсками под командованием ренегата Льва Триполийского. Этому событию посвящена также гомилия Николая Мистика, изданная по Vatic. 172 греческим ученым Г. Цара [Q. Tsaras, Nikolaou patriarcou omilia eiV thn alwsin tnV QessalonikhV ("Makedonika'', 1940), аЛ. 236—246)]. О падении Фессалоники см.: А. А. Васильев, Византия и арабы, стр. 138 и сл., а также любопытные дополнения у Н. Gregoire, La communique sur la prise: de Thessalonique (904) (Byz., vol. XXII, 1952), p. 373 sq" ср. также P. А. Наследова, Ремесло и торговля Фессалоники конца IX — начала Х в. по данным Иоанна Камениаты (ВВ, т. VIII, 1956), стр. 65 и сл. Точную дату (июль 904 г.) падения Фессалоники дают и Иоанн Камениата и арабские авторы.

По словам Николая Мистика, Фессалоника пала от того, что византийское правительство изо дня в день откладывало посылку флота для защиты города (Migne, PG, t. CXI, col. 277 В).

62 Ср. параллельные свидетельства. «Кувикулярий Родофил был послан в Сицилию по каким-то делам; он имел с собою сто литров золота. Из-за своей болезни он остановился передохнуть в Фессалонике. Триполитанин арестовал его и, узнав, что он везет золото, подверг пыткам, но ничего не добившись, казнил. Родофил случайно оставил золото в пути, где его затем взял проезжавший мимо асикрит Симеон, который позднее стал протасикритом (т. е. первым асикритом. — А. К.) и патрикием. Когда Триполитанин хотел уничтожить город, Симеон предложил ему взять золото и воздержаться от разрушения. Так и произошло» (Theoph. Cont., p. 368,6). См. также рассказ Иоанна Камениаты, фессалоникийского писателя первой половины Х в.: «Эти люди вместе с названным Симеоном, не зная, откуда взять такую сумму (какую требовали арабы), обещали два таланта золота, которые евнух, умерший затем под палками, успел отослать в Стримон (фема к северу от Фессалоники. — А. К.). Быстро доставив золото с помощью скороходов оттуда, где оно было спрятано, они передали его варварам и тем самым спасли город от сожжения» (Theoph. Cont., p. 576,16). Р. Браунинг (К. Browning, The correspondence.... р. 431) предположительно отождествляет этого асикрита Симеона с адресатом письма № 115 изданной им переписки анонимного автора первой половины Х в. Полный текст этого письма издан Р. Браунингом и В. Лаурдой: R. Browning, В. Laourdas, To keimenon twn epistolwn tou kwdikoV ВМ 36749 ("EpethriV EtareiaV Buzantinwn Spoudwn",-с. 27, 1957), as.\ 210 Её.

63 Эта фраза отсутствует в писании (см.: Р. Karlin-Hayter, Vita S. Euthymii, p. 107, п. 1).

64 По видимому, в этой связи (если не раньше) было написано 49-е послание Николая Мистика, адресованное «митрополитам, оставшимся в церкви (esw tnV ekklhsiaV onteV, в латинском переводе ошибочно: extra communionem)», где низложенный патриарх упрекает их в том, что они его оставили, хотя должны были-защищать, словно дети своего отца — даже если бы он был виноват, а тем более, когда он был невиновным (Migne, PG, t. CXI, col. 241 А).

65 Патриарх Николай в 32-м письме обвинял в незаконных действиях на соборе прежде всего римских епископов (Migne. PG, t. CXI, со]. 201 С; 204 В), ср. также письмо № 53 (ibid., col. 249 С).

66 В тексте: domne — звательный падеж от латинского doininus "господин".

67 Epi tnV lukniaV teJeiV. Слово luknia. значит "подсвечник", "светильник", но в "Откровении Иоанна" (1,20) оно метафорически употребляется в значении "церковь" (ср. о назначении патриарха в "Житии Игнатия" тч) th luknia o luknoV epitiJetai Migne, PG, CV, col. 501 В; ср. ibid., 544 А).

68 Лука, 6,27 Матф., 644 (цитата не окончена).

69 По своим политическим взглядам Арефа первоначально был близок к Николаю Мистику, и, видимо, своим назначением на Кесарийский архиепископский престол он был обязан Николаю (гл. 12, прим. 9). Естественно, что в начале спора о четвертом браке он решительно выступал против Льва VI и тех митрополитов, которые его поддерживали. В начале 907 г. он был сослан, и Николай Ксиломахерис вновь возбудил против него дело (R. J. Н. Jenkins, В. Laourdas, Eight Setters..., p. 328,28). В этот-то момент Арефа изменяет своим политическим убеждениям и переходит на сторону Евфимия; некоторое время спустя он выступил с разоблачением Льва Хиросфакта, обвинив его в двусмысленной игре во время посольства к восточным патриархам (А. П. Каждан, Из истории политической борьбы..., стр. 205), а также в увлечении язычеством и заигрывании с константинопольским плебсом. Аналогичные обвинения против Льва Хироофакта выдвинул и Константин Родий, который был в это время тесно связан с Самоной (гл. 14, прим. 1). Лев Хиросфакт, по-видимому, действительно был замешан в заговоре Андроника Дуки и Николая Мистика: подобно последнему, он был учеником Фотия; в 913 г. принял участие в мятеже Константина, сына Андроника. В наказание Хиросфакт подвергся аресту и был отправлен в ссылку. В дальнейшем Арефа оставался последовательным противником Николая Мистика [см. его послание, изданное А. Пападопуло-Керамевсом («Varia graeca sacra», р. 260 sq.)].

70 Гавриил Анкирский — видный церковный деятель начала Х в. (гл. L8).

71 Омофор — иначе нарамник, наплечник — широкий и длинный «плат», надеваемый епископом поверх остальных одежд; он украшен изображением кресга.

72 Церковь отмечала память мучеников Климента Анкирского и Агафангела, пострадавших в начале IV в., 23 января. Неясно, к какому году нужно отнести перенесение реликвий (может быть, к 908 г.?).

73 KataJesiV.

74 Сакелларий — высокого ранга чиновник при патриархе, на обязанности которого было наблюдение за монастырями.

75 Монастырь св. Фоки, основанный при Василии I, был расположен на европейском берегу Босфора (R. Janin, La geographiе ecclesiastique.., P. 514).

76 В Константинополе.

77 Autou. Конъектура де Боора. В тексте eautou "своего".

78 В. Н. Златарский (История..., т. I, ч. 2, стр. 339 и сл.) считал, что болгаро-византийская война закончилась мирным договором 896 г, но что и после этого положение на границе оставалось напряженным: болгарский царь Симеон стремился использовать политические затруднения Византийской империи для расширения границ своего государства. В частности, после разграбления Фессалоники арабами в 904 г. Симеон предпринял попытку захватить оставленный Львом Триполийским город. В этот трудный для Византии момент Лев VI послал к Симеону посольство, возглавляемое Львом Хиросфактом (F. Doеlger, Regesten..., № 542). В результате переговоров Симеон отказался от притязании на Фессалонику, но зато добился расширения болгарской территории: сохранилась датированная 904 г. надпись на пограничном столбе между Болгарией и Византией. Р. А. Наследова («Ремесло и торговля Фессалоники конца IX — начала Х в...», стр. 66) полагает даже, что состояние войны продолжалось до 904 г., и только тогда был заключен мир. Как бы то ни было, хроника Логофета говорят о связи между действиями болгар и Льва Триполийского (Theoph. Cont, p. 366 и).

79 Аналогичную историю рассказывает и «Житие Василия Нового» (С. Г. Вилинский, Житие св. Василия Нового..., стр. 2857). Василий был обнаружен в горах Каппадокии, и его заподозрили а там, что он арабский лазутчик. Тогда его доставили в Константинополь, где сам Самона подверг его жестокому допросу. Судя по тому, что Самона назван в «Житии» паракимоменом, этот эпизод можно отнести к 907—908 гг. Следовательно, он произошел в то же время, что и суд над Никитой. Впрочем. само «Житие» датирует это событие десятым годом правления Льва и Александра, т. е. 896 г., но это невозможно, так как возвышение Самоны следует отнести примерно к 900 г.

80 Псал., 81,6.

81 Поселение на северной границе Фракии.

82 Константин Багрянородный упоминает «патрикия Константина. отца бывшего при нас логофетом дрома патрикия Фомы, человека сведущего в философии и совершенно неподкупного» (Theoph. Cont., p. 229,10). О логофете дрома см. гл. 2, прим. 2. Возможно, что логофета Фому следует отождествлять с патрикием Фомой, автором письма к Хиросфакту (I. Sakkelion, LeontoV magistrou epistolai, p. 407 sq.). Сыном логофета Фомы К. де Боор считал историка Генесия [С. de Boor, Zu Genesios (BZ, Bd. X, 1901), S. 62f.].

83 П. Карлин-Хейтер (P. Karlin-Hayter, Vita S. Euthymii, p. 115) переводит: "Наложил домашний арест". Но этот перевод противоречит последней части фразы.

84 Так как в гл. 17 еще упомянут Самона, описанное здесь «дело Никиты» могло иметь место только в 907 или в начале 908 г. Следовательно, он пробыл в проастии Агафов самое большее до начала 910 г.

Никита Пафлагонский известен нам и по другим источникам; его, по-видимому, можно отождествить с Никитой-Давидом Пафлагонским, автором «Жития патриарха Игнатия». Наиболее резко против этого отождествления выступил X. М. Лопарев (Греческие жития святых..., стр. 513 и сл.; ср.: F. Dvornik, The Photian schism, p. 274, n. 5). По его мнению Никита-Давид принадлежал к поколению (genea), следовавшему за поколением патриарха Игнатия; на основании этого он приходит к выводу, что Никита-Давид родился около 828 г. и, следовательно, не может быть отождествлен с действовавшим в начале Х в. Никитой. Однако К. Крумбахер (К. Krumbacher, Der hl. Georg, Muenchen, 1911, S. 182) показал, что Никита-Давид Пафлагонский по поручению императора Константина Багрянородного (т. е. не ранее 20-х годов Х в.) составил "Житие Иоанна Златоуста". Следовательно, предложенная X. М. Лопаревым хронология жизни Никиты-Давида оказывается сомнительной. Действительно, и в самом "Житии Игнатия" мы встречаем упоминание "преемников Фотия" (Migne, PG, t. CV, col. 573 С): следовательно, оно было написано не ранее конца IX в. Ф. Дворник (F. Dvornik, The Photian schism, p. 273) отнес его составление ко времени патриаршества Стефана (886 — 890); Д. Моравчик (Gy. Moravcsik, Byzantinoturcica, Bd. I, Berlin, 1958, S. 565) полагал, что оно было написано до 890 г., когда будто бы Никита Пафлагонский умер [ср.: G. da Costa Louillet, Saints de Constantinople aux VIII-е, XI-е, X-e siecles (Byz" v. XXIV, 1954) p. 461], но в таком случае непонятно, почему речь идет о "преемниках" во множественном числе.

Еще В. Г. Васильевский [«В защиту подлинности жития патриарха Игнатия и принадлежности его современному автору, Никите Пафлагону» (ВВ, т. VI, 1899), стр. 44] высказал мысль, что под этими «преемниками» разумеются не последовавшие за Фотием патриархи, а «последователи его в лицемерии». Однако необходимость в таком насильственном истолковании текста сразу же отпадает, если мы признаем тождество обоих Никит.

Де Боор (VE, S. 194 sq.), признавая желательность отождествления обоих Никит, отметил два обстоятельства, которые, по его мнению, делали это отождествление невозможным. Во-первых, автор «Жития Игнатия» не мог быть учеником Арефы, во-вторых, игнатианин Никита-Давид не мог выступить против игнатианина Евфимия. Однако оба эти соображения не выдерживают критики.

Теперь известно, что Арефа родился в середине IX в. (по С. Кугеасу и Р. Дженкинзу, около 850 г.); к моменту написания «Жития Игнатия» ему было лет сорок, и он вполне мог быть учителем Никиты-Давида; далее, ересиарх Никита выступал не против Евфимия, но против всей церкви, равно как и автор «Жития Игнатия», который обвинял преемников Фотия во всех бедах империи. Значит, оба возражения де Боора отпадают.

Итак, Никита (Никита-Давид) родился во второй половине IX в., получил хорошее образование и, в частности, учился у Арефы. Уже в «Житии Игнатия» он не столько прославляя своего героя, сколько рисовал картину неправедных действий Фотия; его сочинение было подлинным памфлетом на Фотия. Позднее он удалился из Константинополя, а сам в новом памфлете осмеял Льва VI и Евфимия. Все это хорошо гармонирует с рассказом «Псамафийской хроники» о «ереси» Никиты.

Сохранилась — частично еще не изданная — переписка Никиты (в том числе с его учителем Арефой). Одно из писем Никиты рисует его активным сторонником Арефы во время споров о четвертом браке (R. J. H. Jenkins, В. Laourdas, Eight letters..., p. 345). Ряд писем Арефы к Никите содержится в рукописи ГИМ № 315 (см. о Никите также Р. Karlin-Hayter, Vita S. Eufhymli, p. 169 f.).

85 Это свидетельство «Псамафийской хроники» позволяет нам сделать вывод, что Лев не получил полного прощения: хотя он и был допущен в церковь, но не имел права входить в алтарь, а только стоял у алтарной преграды (ср.: гл. 12, прим. 19).

86 Византийский флотоводец, который, по сообщению хроники Логофета, одержал над арабами морскую победу «в день св. апостола Фомы» (о дате этого сражения см. гл. 11, прим. 12). В 911 г. он возглавил крупную экспедицию против критских арабов, но потерпел в начале 912 г. поражение у острова Хиос [К. J. H. Jenkins, The date of Leo VI's Cretan expedition ("Prosjora eiV St Kuriakidhn", Qess., 1953), р. 281]. Когда Имерий возвратился после неудачного похода, новый император, Александр, сослал его в монастырь, где он и умер шесть месяцев спустя (Theoph. Cont., p. 380,3; ср. также: De cerim., p. 230).

87 Друнгарий — командующий императорским флотом [J. В. Bury, The imperial administrative system..., p. 109 f.; С. Neumann, Die byzantinische Marine («Historische Zeitschrift», Bd. XLV, 1898), S. 5; L. Brehier, La marine de Вугапсе du VIII-e au XI-e slecle (Byz., vol. XIX, 1949), p. 4, и особенно R. Guilland. Les chefs de la marine byzantine (BZ, Bd. 44. 1951), р. 212 sq.] Другие источники называют Имерия не друнгарием флота, но логофетом дрома (Theoph. Cont., р. 371,20; ср.: ibid., p. 376,23; см. об этом: R,, Guilland, Les chefs de la marine..., p. 216). В "Житии Феоктисты Лесбосской" он назван архонтом дрома (AASS, Novembris, t IV, р. 225 E).

88 Зоя Карбонопсида (буквально: "Черноокая") — четвертая жена Льва VI.

89 Возглашение в церкви (ep ekklhsiaV anagoreuesJai) было бы официальным признанием Зои императрицей. Эта аккламация согласно ритуалу была частью церемонии венчания императрицы.

90 По словам Theoph. Cont. (p. 370,17), "императора Льва с Зоей обвенчал священник Фома, за что и был лишен сана kaJhreJh)". Издатель хроники И. Беккер (ibid., p. 950) замечает, что Фома был лишен сана патриархом Николаем; за И. Беккером следует И. Хергенрэтер (J. Hergenroеther, Photius..., Bd. III, S. 657) и некоторые другие исследователи. Однако это предположение не опирается на какие-либо источники и прямо противоречит словам Евфимия в нашей хронике, приписывавшего себе заслугу лишения Фомы сана (kaJirhsane); наоборот, Николай позднее разрешил Фому от церковного наказания (H. П. Попов, Император Лее VI Мудрый, стр. 107, прим. 1; V. Grumel, Les regestes..., № 625) .

По свидетельству канониста XIV в. Матвея Властара (Migne, PG, t. CXLIV, col. 1157 В), Евфимий и окружавшие его епископы воспрепятствовали попытке Льва VI признать четвертый брак допустимым и настояли на сохранении старого правила, согласно которому даже третий брак не считался законным. Тем самым снятие эпитимьи с Льва VI рассматривалось как акт милости.

91 Следовательно, эти события имели место до середины 908 г. (гл. 14, прим. 1).

92 Genisontai ta escata ceirona twn prwtwn (ср. Матф. 124,45; Лук. 11,26; II Петр. 2,20).

93 Константин был рожден в Порфирной (Багряной) палате Большого дворца — отсюда его прозвище. «Порфирородными» именовались также и некоторые другие императоры Х в.: Лев VI, Роман II и др. (De adm. imp., p. 112,67 и р. 206 43).

94 См. Лук., 16,25.

95 Навощенные таблички (церакулы), на которых писали в древности, скреплялись вместе по две (диптихи) или по нескольку штук (полиптики). Впоследствии диптихами назывались списки, которые хранились в церквах; на них заносили имена благодетелей церкви, чтобы возглашать их во время службы. В случае необходимости эти имена вычеркивали.

96 Ср. Матф., 16,19.

97 Название главы условно восстановлено де Боором.

98 PoluV tou legein. Арефа был одно время придворным ритором (гл. 12, прим. 9).

99 Мистий (или мистот) — наемный работник; особенно часто мистиями были пастухи [А. П. Каждан, Рабы и мистии в Византии IX — XI вв., стр. 79 и сл.; М. Я. Сюзюмов, О характере и сущности византийской общины по Земледельческому закону (ВВ, т. X, 1956), стр. 40 и сл.]. Никита-Давид Пафлагонский говорит о Фотии: «Ведь был он мистий, а не пастырь, поэтому ие имел он никакой заботы о гибнущих овцах» (Migne, PG, CV, col. 528 С). Слова Арефы — реминеценция Евангелия Иоанна, 10,13.

100 Meta agurtwn lawn — слова, важные для характеристики социальной опоры Николая Мистика (см. предисловие, стр. 14).

101 Потеря целой тетради препятствует восстановлению картины возвращения Николая на патриарший престол. Остальные источники расходятся между собой в описании этих событий. Мало достоверные «Анналы» Евтихия (А. А. Васильев, Византия и арабы. Приложение, стр.21) рассказывают: «Что касается до царя Льва, то он сильно заболел; и когда боялся, что умрет, то послал за патриархом Николаем, которого он изгнал и ублажил он его и снова посадил на престол, а Анфима патриарха удалил и велел ему пребывать в одном константинопольском монастыре, и прожил он в монастыре два года и умер. И жил после него царь Лев с болезнью, которою он болел, несколько месяцев и умер. И царствовал после него над греками брат его Александр 7 лет (!) и умер». Хроника Логофета в отличие от этого повествует, что Николай был возвращен Александрам лишь после смерти Льва: «Он послал, чтобы привели Николая из Галакрин и, низведя с патриаршего престола Евфимия, посадил вторично Николая. Созвав собор в Магнавре, Александр привел Евфимия из Агафова и, восседал вместе с Николаем, низложил его» (Theoph. Cont., Р. 377,20). В то же время рассказ самого Николая подтверждает известие Евтихия: «Благой император, уже почувствовав руку божию и находясь на краю жизни..., осознав свой грех и добиваясь прощения и разрешения от обвинения, которому мы его подвергли, вернул нам пастырство, которого мы были лишены, и поручил нам всем управлять, что нам кажется угодным богу и соответствует священным божьим канонам» (Migne, PG, t. CXI, col. 217 D). О том, что Николай был восстановлен императором Львом, свидетельствует также и патриарший каталог Фишера (Р. Fischer De patriarcharum Constantinopolitanarum catalogis, p. 292, n. 14).

Лев VI умер 11 мая 912 г. Н. П. Попов («Император Лев VI Мудрый»,стр. 167) относит восстановление Николая ко времени незадолго до этой даты; В. Грюмель (V. Grumel, Chronologiе..., p. 8) датировал его восстановление 15 мая 912 г.; С. Рэнсимен (S. Runciman, The emperor Romanus Lecapenus..., p. 45), Ж. Гэй (J. Gay, Le patriarche Nicolas le Mystique..., p. 92) и Г. Острогорский (G. Ostrogorsky, History..., p. 231, p. 2) отвергают свидетельство Николая и считают низложение Евфимия первым актом императора Александра.

102 Александр (912—913), брат Льва VI. По словам Константина Багрянородного, он, придя к власти, сместил вельмож, назначеяных Львом (De adm. imp., p. 242,197). Отрицательно отзываются об Александре и Симеон Логофет и Арефа (А. Пападопуло-Керамевс, Сборник греческих и латинских памятников, вып. 1, стр. 32,16).

103 Интересную картину рисуют многочисленные послания Николая Мистика, относящиеся к этому времени. Из них ясно, что Николай понимал опасность преследования сторонников Евфимия и опасался возникновения новых смут; однако многие близкие к Николаю митрополиты энергично принялись смещать и отлучать от церкви своих врагов. В послании № 94 (оно датируется примерно концом 912 г. — см. прим. 16), адресованном одному из самых близких его соратников, Григорию Эфесскому [Григорий Эфесский был противником Арефы: это следует из его письма, написанного при Романе Лакапине (С. П. Шестаков, К истории греко-болгарских отношений в третьем десятилетии Х века («Byzantinoslavica», v. III, 1931), р. 99—101], Николай писал, что многие иерархи (oi proistamenoi twn ekklhsiwn), презрев гарантированный собором порядок (asjaleia), принялись хиротонизировать кого им заблагорассудится (Migne, PG, t. CXI, col. 301 B). О порядке хиротонизации, установленном на соборе, он подробно говорит в другом послании Григорию Эфесскому: преимущественные права имели священники, издавно занимавшие свои места; затем шли те, кто во время церковных споров были поставлены епископами — сторонниками Николая; наконец, в последнюю очередь назначались священники, рукоположенные сторонниками Евфимия (ibid., col. 293 D).0дин из сторонников Николая, Лев, епископ Силейский. едва только был восстановлен на престоле, как начал преследовать своих врагов (ibid., col. 333 В), — Николай советует ему умерить свой пыл, памятуя, что врагов много (ibid., col. 336 A).B. Грюмель (V. Grumel, Les regestes..., № 746) отказывается датировать это послание, но, по-видимому, оно, как и письма Григорию Эфесскому, было написано после собора 912 г., на котором был низложен Евфимий.

Аналогичную картину рисует и послание Никите Афинскому (Migne, PG, t. CXI, col. 329 С),написанное несколько позднее: на основании парфенонской надписи, позволяющей датировать рукоположение Никиты концом 921 г., В. Грюмель (V. Grumel, Les regestes. ... № 706) отнес его к началу 922 г. Следует признать, что внутри церковная борьба не улеглась и после синода 920 г.

104 En uperwoiV (гл. 11, прим. 4).

105 О епископах, бывших сторонниками Евфимия, мы кое-что знаем и из других источников. Николай Мистик в послании Никите Афинскому сообщал о низложении Димитрия, Гавриила и Григория, т. е. как раз тех митрополитов, которых называет наша хроника; кроме того, Николай говорит о низложении Косьмы, которому вменяется в вину «клевета» в Риме (Migne, PG, f. CXI, col. 329 С; ср.: Н. П. Попов, Император Лев VI Мудрый, стр. 170). Петр Сардский принимал активное участие в споре о четвертом браке, выступая против Арефы: в рукописи ГИМ № 315 сохранилось письмо Арефы Петру Сардскому (л. 114 об. — 115); из этого письма видно, что Петр осуждал позицию, занятую Арефой.

106 Dia loggou plhttein. В Деяниях апостолов (1627) dia logou означает "словесно". Но слово logoV может означать также и "заговор". Поэтому возможно dia logou понимать также "за участие в заговоре". Правда, в такоч случае естественнее было бы ожидать винительный падеж, но неправильное употребление предлогов характерно для нашей рукописи.

107 Реминеценция из Евангелия Иоанла, 7,34.

108 Tw thV shV basileiaV tamieiw. О термине tamieion см. F. Doеlger, Beitrage..., S. 24 f. Ф. Дэльгер считает, что этот термин имел специальное значение, и отождествляет его с сакеллой (ведомство сакеллы должно было снабжать флот и войско провизией и снаряжением, управляло странноприимными домами, больницами и т. п.); в действительности же термин tamieion обозначал все финансовое ведомство в самом широком смысле: например, сборщики налогов, которые никакого отношение к сакелле не имели, именовались praktoreV twn dhmosiwn tamieiwn (Е. Dvornik. Vie de S. Gregoire le Decapolite, Paris, 1926, p. 55,22.). И в данном случае речь идет не о сакелле, а о царской казне вообще (ср. еще Theoph. Cont. р. 173,11; Migne, PG, t. CXI, col. 272 D).

109 Кентинарий — крупная денежная единица, составлявшая 100 литр (фунтов), или 7200 номисм.

110 Autwn enoriaV — конъектура де Боора вместо рукописного eautwn.

111 Anagrajomenoi — это terminus technicus. Анаграфевсами называли в Византии чиновников, ведавших розыском лиц, не внесенных в податные списки и не платящих в силу этого податей ("Акты Русского на св. Афоне монастыря св. Пантелеймона", Киев, 1873, стр. 156,1; ср.: Lavra № 32,10. См. об анаграфевсах: F. Doеlger, Beitraеge..., S. 82).

112 Николай Мистик в трех посланиях (№ 58, 92 и 94) также говорит о чрезвычайном налоге (suneisjora), который должны была уплатить все церкви. В послании епископу Икания Николай писал: «Этот налог, сыне мой духовный, который взимается со всех божьих церквей, сильно тебя печалит — и печаль твоя справедлива... Но что же делать? Такова необходимость (anagkh), порожденная нашими грехами, и мы, хоть и против воли, будем нести это бремя» (Migne, PG, t. CXI, coL 257 D). Более подробно другое послание, адресованное Григорию Эфескому, где мы читаем: «Угодно было правителям государства установить побор с каждой церкви в пределах ее возможностей. Царские люди посланы во все епархии. Мы, заботясь о благе церквей, добились указания, чтобы царские люди не действовали без епископов. Поэтому тебе, сын мой, нужно обследовать твою епархию (как епископии, так и монастыри) и установить, сколько сможет внести каждая церковь. Ты соберешь это и позаботишься, чтобы либо ты сам, либо пригодный для этого человек привез собранное золото до марта месяца» (ibid., col. 301 С).

Наконец, послание № 92 адресовано неизвестному. Оно посвящено тому же событию, как и два других письма, и говорит о введении чрезвычайного налога — о взимании с церквей определенной суммы золота, которая должна была быть обращена на «общую пользу»; устанавливается тот же срок уплаты (март), упоминаются «царские люди» (Migne, PG, t. CXI, col. 297 С). Однако в отличие от других писем послание № 92 объясняет причину побора, которая в послании епископу Икония выступала под туманным наименованием anagkh. "По грехам нашим, — пишет здесь Николай Мистик, — произошли ужасные события — восстание варваров и болгар" (thV barbarou kai Bolgarikou epanastasewV — ibid., col. 297 В).

Уже В. Грюмель (V. Grumel, Les regestes..., № 688—690) правильно отметил, что эти три письма связаны между собой, однако, не учитывая рассказа нашей хроники, он отнес составление этих писем к лету 921 г. Он исходил при этом из того, что до собора 920 г. патриарх Николай вряд ли мог решиться на такое мероприятие, как взимание чрезвычайного налога с церквей.

Против датировки В. Грюмеля можно высказать следующие соображения. Следует отметить параллелизм между «Псамафийской хроникой» и посланиями Николая: в обоих памятниках идет речь о чрезвычайном налоге с церквей, об отправке императорских чиновников в епархии, об участии в сборе налогов самих митрополитов. Далее, письмо Григорию Эфесскому упоминает о правителях во множественном числе; в Византии начиная с 6 июня 913 г. был один император — Константин VII и только в августе 921 г. Роман Лакапин стал его соправителем (R. J. H. Jenkins, The date of the slav revolt..., p. 206); следовательно, это письмо не могло быть написано летом 921 г., как предлагал В. Грюмель. Оно относится либо ко времени до июня 913 г., либо же к периоду начиная с осени 921 г.

Независимо от В. Грюмеля и не учитывая его выводов, эти письма Николая Мистика анализировал Ив. Дуйчев [«Из писмата на патриарха Николая Мистика» («Сборник в наметь на П. Ников». София, 1940), стр. 213—216], который отнес их составление к 919 г. Однако датировка, предложенная И. Дуйчевым, не может быть принята, ибо она опирается на ошибочное представление о составе сборника писем патриарха Николая. Исходным моментом рассуждений И. Дуйчева является гипотеза о том, что находящиеся в сборнике рядом послания Николая написаны примерно в одно и то же время; так как рядом с посланиями № 92 и 94 находится послание № 95, адресованное кесарю Роману (Лакапину), которое И. Дуйчев датирует 918 г. [В. Грюмель (V. Grumel, Les regestes..., № 674) датировал его концом 920 г.], то и интересующие нас письма он также относит к этому году. Такая гипотеза является неприемлемой; ей противоречит, в частности, тот факт, что послание епископу Икония, бесспорно связанное с письмами № 92 и 94, помещено в сборнике совершенно в другом месте. Следовательно, у нас нет оснований считать, что письма № 92 и 94 были написаны в то же самое время, что и письмо № 95.

Противоречит датировке И. Дуйчева также и упоминание правителей во множестванном числе (в послании Григорию Эфесскому), а также не замеченное ни им, ни В. Грюмелем сходство рассказа «Псамафийской хроники» о событиях 918—913 гг. с известием, которое имеется во всех трех посланиях патриарха Николая.

Можно было бы, наконец, предположить, что письмо № 92 имеет в виду те события, о которых упоминает также византийский хронист XI в. Скилица, когда он рассказывает, что в правление Романа Лакапина болгарский правитель Симеон, мечтая подчинить себе империю ромеев, вступил в переговоры с «правителем африканцев» (Cedr., vol. II, р. 356,6-13) эти переговоры обычно относят к 924 г., а в "правителе африканцев" видят фатимида ал-Махди (S. Runciman, The emperor Romanus Lecapenus..., p. 90). В таком случае мы пришли бы к выводу, что интересующие нас послания Николая были написаны им накануне смерти. Однако поскольку он пишет о "восстании" болгар и варваров и вместе с тем ничего не упоминает о претензиях Симеона на императорскую корону,— о чем он постоянно говорит во многих посланиях, адресованных самому Симеону, — естественно предположить, что послание № 92 было написано в самом начале болгаро-византийского конфликта. Этот конфликт начался при императоре Александре.

Попытаемся датировать письма Николая Мистика и события, о которых в них рассказывается, более точно. Так как Николай предлагал собрать золото к марту, можно, очевидно, допустить, что эти послания были составлены в самом конце 912 г. Трудно предполагать, что Николай в мае 913 г. (6 июня умер Александр), когда обстановка в стране была весьма напряженной, мог откладывать сбор денег до марта 914 г. Отнести же составление посланий к концу 911 г. невозможно, потому что в то время императором был Лев VI, а Николай находился в изгнании.

В качестве гипотезы мы могли бы высказать предположение, что чрезвычайный налог был введен в связи с необходимостью уплатить дань болгарам, угрожавшим войной, которую они хотели начать в союзе с арабами. Однако когда в Константинополь явились послы болгарского царя Симеона, Александр отказался платить (Theoph. Cont, р. 380,5), быть может, потому что в казне не было денег. Тогда войска Симеона пошли походам на Константинополь, но это уже было после смерти Александра, в августе 913 г. [В. Златарский, Первый поход болгарского царя Симеона на Константинополь. («Сборник статей, посвященный памяти H. П. Кондакова», Прага, 1926)].

113 Epi bhmatoV Bhma первоначально: "ступень", "трибуна"; "вимой" так же называли алтарь в церкви (гл. 19, прим. 10).

114 Магнавра — большая тронная палата,; в восточной стороне ее находилась площадка, к .которой вели ступени из зеленого мрамора; на площадке стояли императорский трон и кресло патриарха, а сзади находились четыре колонны (J. Labarte, Le Palais..., p. 84; Д. Ф. Беляев, Вугапtiпа, кн. I, стр. 120 и cл.; кн. II, стр. 250 и cл.).

115 Из сообщения арабского историка Танухи известно, что в Константинополь были направлены послы арабского халифа для переговоров о судьбе пленных сарацин [R. J. H. Jenkins, The emperor Alexander and the Saracen prisoners («Studi bizantini e neoellenici», vol. VII, 1953), p. 389 f.]. В составе этого посольства находились сирийцы-христиане, представители Антиохийского и Иерусалимского патриархов; это обстоятельство объясняет, почему послы арабского халифа («измаилиты»), упоминаемые нашей хроникой, могли быть привлечены для суда над Евфимием. Трудность отождествления сообщения Танухи и «Псамафийской хроники» состоит в том, что посольство халифа было отправлено, по словам Танухи, визирем, Али ибн-Иса, занявшим свой пост не ранее августа 913 г., т. е. уже после смерти Александра. Однако Р. Дженкинз полагает, — хотя он и не привлекает нашу хронику, — что описанные Танухи переговоры имели место при Александре, так как арабский историк упоминает «двух молодых императоров», а ими в начале Х в. могли быть только Александр и его племянник Константин Багрянородный.

Эд. Курц (Ed. Kurtz, Kritisches und Exegetisches..., II, S. 20) видит в похвальном слове Арефы (А. Пападопуло-Керамевс, Сборник греческих и латинских памятников..., вып. 1, стр. 29,29-30) также намек на участие в соборе, низложившем Евфимия, членов арабского посольства.

116 См. гл. 15, прим. 17.

117 Ср. известие хроники Логофета: «Сразу же, как дикие звери, они набросились на достойного священного мужа, рвали честную бороду, толкали его в шею и причиняли ему другие невыносимые мучения, ругая его жеребцом (epibathV), развратником и любовником чужой жены. Но этот святой и достойный муж все перенес с кротостью и спокойствием. Он был сослан в Агафов, а когда умер, то был похоронен в городе, в своем монастыре» (Theoph. Cont., p. 378,4).

118 Трифиллии играли значительную роль в конце VIII в. (комментарий де Боора — VE, S. 199 sq.).

119 Здесь оказывается влияние агиографической традиции; авторы житий постоянно прославляют покорность и непротивление злу (ср., например, F. Dvornik.La vie de S. Gregoire le Decapolite, p. 54 12). Как подчеркивается в «Мученичестве Савваитов», аскеты должны терпеливо сносить зло, чтобы тем самым способствовать торжеству Христа над дьяволом [изд. А. И. Пападопуло-Керамевсом («Православный Палестинский сборник», вып. XIX, ч. 3, 1907, стр. 1029)].

120 «Буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною» (Псал. 382).

121 H lewjoroV — имеется в виду Меса.

122 Здесь разумеется Форум Августеоя, центральная площадь города, на которую выходили Большой дворец и церковь св. Софии (R. Janin, Constantinople byzantine, p. 65 sq.).

123 DhmudeV kai agurtwdeV (гл. 18, прим. 4.)

124 Литургия — церковное богослужение, во время которого совершается «таииство» евдаристии.

125 Алтарем (bhma) в православной церкви называют часть храма, отделенную: высоким иконостасом и предназначенную исключительно для священослужителей. В алтаре находится престол, покрытый священными одеждами; на мего кладут крест и Евангелие. В алтаре находится также жертвенник, на котором священник совершает проскомидию — первую часть литуртии, начинающуюся с того, что вырезают из просфоры частицы кубической формы (так называемого «агнца»); это символизирует рождение Христа.

126 Псал., 78,1

127 Все эти действия Николая (обмывание престола, помазание миром, т. е. смесью оливкового масла, белого виноградного вина и благовоний) объясняются тем, что он считал богослужение патриарха Евфимия осквернением храма, и стремился при помощи мистических обрядов очистить его от «скверны». П. Карлин-Хейтер переводит: «Вылить святое миро» (Р. Karlin-Hayter, Vita S. Euthymii, p. 129), но в слове ceJinai такого оттенка нет.

128 Священник Фома (прим. 5 к гл. 17).

129 PwloV: В вербное воскресенье патриарх из церкви св. София отправлялся в храм Сорока мучеников (на Месе? R. Janin, La geographic eccleslastique..., p. 499 sq.) верхом на осле — в память "входа господня в Иерусалим" на осле (pwloV — Матф. 21,2, 5, 7). [А. Дмитриевский, Хождение патриарха константинопольского на жребяти в неделю ваий в IX и Х веках («Сборник статей в честь акад. А. И. Соболевского», Л., 1928), стр. 68 и сл.]

130 Twn penhtwn (ср. также: VE, р. 63 17—19). Под этим термином, постоянно встречающемся в новеллах императора Романа Лакапина, современника автора нашей хроники, не всегда скрываются действительные бедняки. Так Григорий, автор «Жития Василия Нового» (С. Г. Вилинский, Житие св. Василия Нового..., стр. 319,10), (называет себя бедняком и в то же время рассказывает, что у него был проастий, который обрабатывал мистий Александр (там же, стр. 320,13). Видимо, «бедняка», спасшего патриаршего ослика, нельзя смешивать с теми «нищими», которые поддерживали Николая, о чем с презрением говорит автор. Об этом термине см. также С. Шестаков, Речи Либания, т. II, Казань, 1912, стр. 556.

131 Текст испорчен. Арефа, конечно, был хорошо известен Николаю.

132 AdamaV — традиционный агиографический образ [ср.: L. Petit, Vie de S. Euthyme le Jeune, p. 1832; AASS, Novembris IV, p. 631 A; A. Vogt, Vie de S. Luc le Stylite (Analecta Bollandiana, vol. XXVIII, 1909), p. 15,11; cp. у самого Арефы: adamantinwV ecw (А. Пападопуло-Керамевс, Varia graeca sacra, стр. 254,8)]. Другие примеры стилистической близости этого письма к произведениям Арефы были приведены П. Маасом, который считает его вне всяких сомнений подлинным произведением кесарийского митрополита (Р. Маas, Literarisches zu der Vita... S. 440).

133 Согласно библейскому мифу (Быт., 4,8), Каин увел Авеля в долину («на поле») и там убил.

134 Илиада. VI, 448. Автор «Псамафийской хроники» употребляет это выражение не только при передаче письма Арефы, но и в других местах (VE, p. 21,5, 39,20).

135 Поговорку «тогда запоют лебеди, когда галки умолкнут» употребляет Григорий Назианзин, добавляя: «Увидишь, что мое безмолвие лучше твоего многогласия» [Migne, PG, t. XXXVII, col. 212 В; ср. L Sternbaсh, Dilucidationes Nazianzenicae («Eos», vol. XVI, 1910), p. 19 sq.].

136 Twn kaphlwn kai mageiriskariwn. Ср. гл. 18, Прим. 4.

137 Референдарий — видный чиновник при патриархе, ведавший перепиской; вместе с тем он играл важную роль во всевозможных церемониях, например подводил высших духовных лиц к императору для совершения обряда целования [R. Guilland, Le decanos et le referendaire (REB, vol. V,1947), p. 97 sq.].

138 Cp. Theoph. Cont., p. 378,18: «Александр, хотя давно уже имел эту (царскую. — А. К.) обязанность, из-за подозрений своего брата Льва совершенно не занимался царскими делами, вел изнеженный образ жизни, увлекался охотой и предавался неге и разврату; когда он стал править один, то не совершил ничего благородного или достойного упоминания».

139 Упоминается только здесь (R. Janin, La geographiе ecclesiastlque..., р. 344).

140 В тексте: tou ajrodisiou autou erwtoV kuluJeiV kai anenerghtou epi toutw menontoV.

141 KaJisma — императорское кресло на ипподооме.

142 Ирод (40—4 гг. до н. э.), царь Иудеи, — согласно христианской легенде тиран, умерший от тяжелой болезни. Эд. Курц (Ed. Kurtz, Kritisches und Exegetisches..., II, S. 21), указав, что Арефа в похвальном слове Евфимию также сравнивает смерть Александра со смертью Ирода, видел в этом свидетельство влияния Арефы на анонимного автора. Однако подобное сравнение вполне могло быть «общим местом» агиографической литературы.

143 Ср.: Theoph. Cont., p. 380,14: «Он был поражен божьим мечом, и кровь хлынула из ноздрей и срамного органа; он умер через два дня, 6 июня, в воскресенье».

144 После бегства Андроника Дуки к арабам Лев пытался вернуть его обратно, однако Самона подкупил .араба, доставлявшего Андронику письма от императора, и побудил его выдать переписку визирю. Андроник был арестован и, по-видимому, погиб в тюрьме. Константин, который находился вместе с ним у арабов, избежал ареста и вернулся на родину (R, Janin, Un arabe ministre а Вугапсе, р. 314). Дуки были одним из могущественнейших родов в Византии начала Х в., они прославлены, в частности, в византийском героическом эпосе «Дигенис Акрит» (J. Mavrogordato, Digenes Akrites, Oxford, 1956, p. XXXVIII f.).

145 Функции ректора неясны: Ш. Лекривен без достаточный оснований видит в нем председателя синклита (Ch. Lecrivain, Le Senat rоmain..., p. 229); P. Гийан предполагает, отмечая, впрочем, гипотетичность этого суждения, что ректор был управителем дворца и советником императора [R. Guilland, Le rectorat («Memorial L. Petit», 1948), p. 187]. В 973 г. ректор Василий занимал должность логофета геникона (финансового ведомства) — Lavra, № 11,6 [дата этой грамоты — 994 г., см. F. Doеlger, Zur Testgestaltung der Lavraurkunden (BZ, Bd. XXXIX, 1939), S. 33 f.]. и Lavra № 12,46; о печати ректора Василия см. G. Schlumberger, Melanges d'archeologie byzantlne, Paris, 1895, p. 243 sq. По-видимому, ректор был титулом, а не должностью.

Упомянутый здесь ректор Иоанн тождествен Иоанну Лазарю, который был назначен ректором при Александре (Theoph. Cont., p. 378, 23); по сообщению Логофета, он был членом регентского совета в малолетство Константина VII; императрица Зоя изгнала его из дворца, и вскоре он умер в результате несчастного случая на ипподроме (R. Guilland, Le rectorat, p. 187).

146 Хроника Логофета называет в числе опекунов еще Василицу и Гавриилопула (Theoph. Cont. р. 380,17), разбогатевших и выдвинувшихся в кратковременное правление Александра. Василица был по происхождению славянином (basilitzhn ton apo Sklabisian) (Theoph. Cont., p. 379,3-5); В. Златарский (В. К. Златарский, История..., т. I, ч. 2, стр. 358) и С. Рэнсимен (S. Runciman, The emperor Romanus Lecapenus..., p. 46) считают славянами обоих. Согласно "Житию Василия Нового" (С. Г. Вилинский, Житие св. Василия Нового..., стр. 291,26) управление перешло к Николаю Мистику и магистру Иоанну Гариде. Ж. Гэй (J. Gay, Le patriarche Nicolas le Mistique..., p. 93) полагает, что власть была сосредоточена в руках Николая Мистика.

Текст воспроизведен по изданию: Две византийские хроники. М. Изд-во вост. лит-ры. 1957

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад