ЭНЕЙ СИЛЬВИЙ ПИККОЛОМИНИ. О ЛИТВЕ. DrevLit.Ru - библиотека древних рукописей

ЭНЕЙ СИЛЬВИЙ ПИККОЛОМИНИ

О ЛИТВЕ

DE LITUANIA

О государстве Литва, о княжевшем в ней ловком и кровожадном воине Витовте, о стране, которую тяжело пересечь летом, об особенностях характера народа, множество обрядов которого основательно описал пустынник Иероним Пражский. (Aeneae Sylvii historia de Europa с XXVI. Edit. Basileae 1551. f. 417)

Литва и ее просторы граничат с Польшей на востоке и там повсюду огромное количество болот и лесов. Витов был братом тому Владиславу [Ягайло], который перестал почитать [языческих] богов и вместе с Польским королевством принял учение Христа.

В то время Витовт уже имел титул Великий и все до такой степени боялись попасть к нему зависимость, что большинство решало для себя подчиниться приказам или лезть в петлю, чем вызвать гнев князя. Того, кто отказался выполнять приказ, зашивали в медвежью шкуру и бросали живому медведю, которого выкармливали для такого случая. И он [медведь] жестоко разрывал [человека] и это сильно воздействовало на другие жертвы. Конный лучник постоянно держал натянутый лук. Если он заметил кого-нибудь, кто хочет спасти другого, того сразу же пронзала стрела. Многих убили на таких играх. Кровавый палач приказал всем брить бороду, чтобы, вероятно, было различие во внешности между подданными и самим князем. Тому, кто не подчинился, - и, действительно, литвины легче переносят потерю головы чем потерю бороды - не сбрил бороду и не обстриг голову, угрожает смертная казнь, даже если какой-нибудь провинциал оставил себе на голове хотя бы один волосок или не сбрил [бороду].

Король, который был избран князем после Жигимонта, умер ¹ раньше, чем приехали легаты, чтобы передать ему корону. Преемник Свидригайло выкармливал медведицу, которая привыкла брать хлеб из его рук и часто бродила по лесам. Потом она возвращалась к покоям князя и двери одна за другой перед ней открывались.

Туда [к князю] обивали пороги и стучали в двери с надеждой, что он поможет, займет [место князя], а тот князь появлялся, чтобы дать еду [медведице].

Тогда, отважившись, несколько магнатов объединились против князя и поцарапали дверь комнаты князя так, как царапала медведица своей лапой. Свидригайло поверил, что это медведица и открыл двери. Он был схвачен, пронзен и там же быстро умер. После этого управление страной перешло к Казимиру.

К литвинам очень тяжело приехать летом, потому что практически везде болота или текущие воды. Зимой мороз покрывает болота толстым льдом. Купцы по льду и по снегу отправляются в путь. Много дней на своих повозках везут они провизию. Другой дороги нет. Направление определяют по звездам как на море.

Не много у литвинов городов, а также редко у них встречаются деревни. В большинстве своем они занимаются добычей звериных шкур животных, которые встарь у нас назывались зибелин и армелин (zibellinis armellinisque nomina). Обращение денег [им] неизвестно, а свое жилье наполняют шкурами. Дешевые медь и серебро обменивают на чистое драгоценное золото. Благородные матроны имеют любовников с разрешения мужа, которых называют учениками брака (matrimonii auditores). Для мужчины считается уродливым носить меха до законного брака. Однако брак расторгают по взаимному согласию и вновь, и вновь заключают брак.

Очень много меда и воска, который собирают дикие пчелы в лесах. Вино пьют редко, а хлеб у них очень черный. Выращивают скот, который дает много молока, которое употребляют [в пищу].

Язык народа [Литвы] славянский. Он очень широко распространен и разделен на множество говоров.

Некоторые из славян, а в частности долматы (Dalmatae), хорваты (Croatini), карнийцы (Carni) и поляки (Poloni) придерживаются римской церкви. Другие же повторяют ошибки греков, как болгары (Bulgari), русины (Rutheni) и многие литвины (Lituanis). Некоторые придумывают собственные ереси, как чехи (Bohemi), моравы (Moravi) и боснийцы (Bosnenses), из которых большая часть приняла безумие манихеев (Manichaeorum). Другие язычники до нынешнего времени блуждают во тьме, поклоняясь идолам, как, например, многие из литвинов. В наше время большую часть тех [литвинов] привели ко Христу, после того как Владислав из их народа принял польское королевство.

Я знаю, что Иероним Пражский, который свыше 20 лет совершал покаяние в Камальдунской пустыни и Этрусских Апеннинах, весьма сведущ в Священном писании, славен чистотой жизни и исключительным красноречием.

Этот губительный яд с востока – ереси гуситов – проник в Польшу вместе с убежавшими с родины гуситами.

Когда были услышаны высказанные королем Ягайло утвердительные слова, что евангелие Христа придет и к князю Витовту, в Литву, и что много людей Витовта с радостью и доверием обратятся к целительной вере Бога Христа, он [Ягайло] по приглашению кардинала Джулиано святого Ангела ² поехал на собор в Базель, чтобы принять участие в деле с чехами.

Про это рассказывали многие литвины, которые видели практически невероятные [вещи]. Я послушал, что другие говорили про это – я никого не переубеждал, но и не верил. И вот захотелось поехать к тем людям и узнать непосредственно от них.

Моими попутчиками были кастелян Николай, который управлял делами кардинала Джулиано, Бартоломей Люциман, известный архиепископ Милана и Петр Ноксетан, секретарь кардинала Фирмиани, муж уважаемый и ученый. Мы встретились с этими людьми, о которых шла речь, в своей церкви на другой стороне Рейна возле Картуса.

Первые из литвинов, которых я посетил, почитают змей. Каждый глава семьи держит в каком-нибудь угле своего жилья змею, которую кормит и которой приносит жертвы, бросая ей [жертвы] в сено. Иероним приказывал убивать таких [змей], тащить их на площадь и публично сжигать. Среди [литвинов] всегда найдется кто-нибудь, старше остальных, который бросается к огню и не хочет, чтобы [огонь] уничтожил [змей]. После этога люди понимают, какую святыню они почитали, какой огонь чтили и что считали вечным. Жрецы не ведут службы, потому что исчез объект [для почитания]. Эти язычники рассуждают о грешной жизни. Этой же ночью они, жившие во грехе, советуются. Смущенные, они собираются возле огня, чтобы увидеться с тенями умерших предков, чтобы спросить их возле огня и получить положительные ответы. Они глядят, как волнуется [огонь], какие знаки – жизни или смерти – он покажет. Если в огне появится тоскующий лик, то он предвещает смерть, а если наоборот - повернется спиной. Таким образом, они, посоветовавшись, узнали последнюю волю и определились со своими делами. Иероним обнаружил этот обман, переубедил людей, уничтожил священное место, загасил огонь, и приучил [их] к христианским нравам.

Есть успехи и среди других племен [Литвы], которые покланяются солнцу и почитают железный молот - культ исключительный и редкий по своему величию. Жрецы отвечают на вопросы, которые определены их культом. Когда-то давно солнце нельзя было увидеть многие месяцы, поскольку оно было пленено, а могучий царь освободил его из весьма укрепленной башни-темницы. Затем знаки зодиака дали солнцу силу, а огромный молот сокрушил тюрьму и освобожденное солнце вновь вернулось к людям. Такми образом было создано почитание [солнца], которое несет свой бренный свет. [Культ] вызывает восхищение. Иероним посмялся над их простотой и объяснил, что это бессмысленные сказки, убедил, что на самом деле и солнце, и луна, и звезды, которыми украшено небо, созданы всемогущим Богом, который приказал им светить вечным огнем на пользу людям.

В конце обратимся к еще одним язычникам, которые почитают священные леса, посвященные демонам, и среди разных [языческих] культов он считается достойным. Об обнаружении таких народов со множеством богов предупредила нас наша святая вера, которая вообще велит высекать такие леса. А там, где нет людей с топорами, нет никого, кто бы осмелился дотронуться железом до священного дерева. Иероним считается первым, кто срубил такое необычное дерево обоюдоострым топором. В то время валка леса была волнующим многолюдным соревнованием – кто пилой, кто стеноломным топором, кто простым топором – все рубили лес.

Привели [Иеронима] к обычной роще, где рос старый священный дуб, который был намного старше других деревьев и был главной святыней. Полагали, что там живут могущественные [боги?]. Он предполагал, что определенное время никто не будет рубить [дерево]. Наконец нашелся кто-то более смелый, чем другие, но который очень боялся совершить безумное дело – ранить [священное] дерево, и под причитания толпы решил умереть вместе с деревом - огромным обоюдоострым топором ударил себя по голени и едва живой упал на землю. Все вокруг растерялись, плачут, обвиняют Иеронима, жалуются, что он посоветовал разрушить дом бога, что он осмелился железом нарушить покой и что теперь там никого не будет. После этого Иероним приказывает поднять раненого, который упал, чтобы он увидел обман демонов, что никому из толпы не причинен вред. Вскоре его подвели к дереву, и, имея поддержку многочисленной толпы, он разрушает [вековые традиции], которые тяжким бременем [лежали на людях], и с шумом топором вырубает всю рощу.

В этой стране было множество священных лесов и маленьких святынь, к которым Иероним ходил без перерыва и уничтожал их до тех пор, пока большое количество плачущих и причитающих женщин не пришли к Витовту. Они с плачем жаловались, что были разрушены священные рощи и уничтожены дома богов, где они привыкли приобщаться к божьей силе, чтобы получить и дождь, и солнце, и теперь они не знают, где искать Бога, дом которого они разрушили. Были еще маленькие священные рощи, где они [язычники] привыкли почитать своих богов. Иероним очень хотел уничтожить те [рощи], чтобы вырвать с корнем отцовские нравы, привить новый [христианский] культ. Но ему не разрешили добраться до главных священных мест и культов, не разрешили засвидетельствовать их и расспросить о них [у язычников]. Поддержали и мужчины женщин. Они не смогли принять и терпеть новый культ. Они лучше бросили бы свои дома и землю, но не принятую и завещанную предками веру. В этом деле Витовт решил пренебречь народом и не принимать участия в волнениях возмущенного и испуганного Христом народа. Он отменил решение, в котором был приказ наместникам воеводств помогать Иерониму, приказал ему и его людям покинуть страну. Вот это нам оставил Иероним! Тот, кто колеблется и, кроме того, стремится подкрепить себя клятвой, никогда не обнаруживал благочестивую веру и набожность образованного мужа степенным разговором. О тех изменениях, о которых мы узнали, мы [об этом] рассказали. Мы не делали никаких попыток, чтобы объяснить истину, однако ни мы, ни люди, которые собирались, от этого не отказывались.

ЭНЕЙ СИЛЬВИЙ ПИККОЛОМИНИ

О ЛИТВЕ

Комментарии