ПЕТР ПЕТРЕЙ

ИСТОРИЯ О ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ МОСКОВСКОМ

В предшествовавших пяти частях мы довольно подробно рассказывали о стране москвитян, местностях и положении их, крепостях и городах, государях и великих князьях, нравах и обычаях, внутреннем устройстве и военных делах. Теперь, в этой шестой части, предстоит нам говорить о вере и богослужебных обрядах московских, также и о том, какие обряды и уставы соблюдает тамошнее духовенство. Но так как мы еще прежде говорили о богах, в которых веровали москвитяне до принятия христианской веры во времена Владимира, называвшегося после крещения Василием, то и нечего повторять того опять, а следует сказать только о той вере, которую они исповедают ныне. По словам их, они получили ее в 980 году по Р. X. от константинопольского императора Константина, выдавшего за русского великого князя сестру свою Анну.

Княжна привезла с собою в страну и епископа по имени Лев, который первый насадил там греческую веру и даже еще поныне пользуется искренним уважением русских. Великий князь сделал его патриархом с тою же властью и с тем же значением, как и константинопольские патриархи, и начальствует надо всеми епископами, монахами и священниками. Этот Лев имел сперва свое местопребывание в Киеве, а когда Киев вошел в состав Литвы, оно переведено было во Владимир и наконец в Москву, где находится и поныне. Однако ж москвитяне, по ясному известию своих летописей, держатся того мнения, что получили свою веру задолго прежде, еще во времена апостольские, и думают, что св. апостол Андрей прибыл рекою Днепром из Греции, плыл по этой реке вверх до самого того места, где находится теперь многолюдный город Киев, научил там творить крестное знамение, проповедывал слово Божие и добрые дела и предсказал, что Бог благословил эту страну возрастить его истинную веру и что там основано и построено будет довольно много монастырей и церквей. Оттуда, говорят, он доезжал до Волконского озера, плыл выходящею из него рекою Ловатью и [439] въехал в озеро Ильмень, а оттуда текущим из Ильменя через Великий Новгород Волховом доезжал до Кремля и города Ладоги, потом по Ладожскому озеру до Нотебурга, где вошел в реку Неву, текущую в Балтийское море, а оттуда поехал в Рим и наконец от Аго Антипатра потерпел распятие за Иисуса Христа. Далее, продолжают русские, что вышеназванный епископ Лев, прибывший с княжною из Греции и потом выбранный в патриархи, во славу Божию и святой Церкви построил много церквей и монастырей, посвящал священников, постригал монахов и монахинь, которым и предписал особенные уставы и правила, как им надобно жить, одеваться и соблюдать себя относительно пищи и питья. Он также уставил подаяние милостыни бедным и нищим и пожертвование десятой части всяких доходов на построение и содержание монастырей и церквей. Оттого-то при смерти русские делают богатые завещания, чтобы духовенство молилось о душах их и чтобы они не были отведены в ад.

Простой народ так и думает, что Богу нельзя ничем угодить больше, как подаянием чего-нибудь из своего имения в пользу церкви: многие из них делают такие приношения с большим усердием. Когда же эти подаяния попадут в руки монахов, они сперва сами поживятся ими, так что большею частью встречаются из них такие, которые богаче самых знатных бояр в стране. К тому еще ведут гнусную жизнь в сластолюбии, пьянстве, разврате и подобных тому пороках, потому и те приношения, которые, по мнению простых людей, идут на устроение церквей, монастырей и часовен, служат только для различной суетности, невоздержности и обжорства духовных лиц.

Глава всего духовенства патриарх, имеющий свое местопребывание в Москве: он пользуется таким же высоким значением и почетом, как константинопольский и антиохийский патриархи, и носит такой же большой титул, как и великий князь, кроме того только, что пишется не царем и великим князем, а всероссийском патриархом. При его избрании ему бывает не меньше почестей и услуг, как и при выборе великого князя. Тогда соберутся все митрополиты, архиепископы, епископы, игумены, строители и все главное духовенство со всех церквей и монастырей и доложат великому князю, что желают выбрать патриархом такого, который выше всех их по богобоязненности, добродетели, благочестию, святой жизни и науке; в случае согласия и соизволения великого князя выбирают и посвящают это лицо в патриархи со всеми духовными обрядами.

Если же избранный не угоден великому князю, он избирает другого, который ему нравится; хотя бы этот сан тому и не шел, превышал его способности и против него было все духовенство, однако ж все же духовные лица должны будут признать и почитать его патриархом, если такова воля великого князя.

За патриархом следуют митрополиты страны, которых три: самый главный живет в Новгороде, другой в Суздале, третий в Ростове. Рязанский епископ тоже не меньше по значению митрополита и выше [440] всех других епископов, которых столько же, сколько и княжеств, так что во всяком княжестве свой епископ, а именно: в Твери, в Пскове, Смоленске, Коломне, Казани, Астрахани, Вологде и во многих других городах. Епископу подчинены и подвластны монахи и священники, а все духовенство, как высшее, так и низшее, подчинено патриарху, имеющему свое местопребывание в Москве.

У духовных большие поместья: у некоторых до тысячи душ, и значительные доходы, так что они могут держать несколько тысяч лошадей, а в их монастырях служат им многие дворяне, точно князьям этой страны. Когда начнется война, они должны содержать несколько тысяч конных и пеших воинов, соразмерно своим доходам. Потому что им принадлежит целая треть доходов и поместьев страны, другая треть дворянам, а остальное великому князю. Оттого-то они со своими лошадьми и слугами должны быть готовы на войну с неприятелем наравне с боярами и дворянами. Все монахи и монахини, сколько бы их ни было в стране, носят длинные черные шелковые платья, шелковые, грогреневые и толстые холщовые, не могут надевать рубашек и никаких мелочей из полотна: они говорят, что основатель их ордена святой Бернард.

Они ужасно неприличны, неучены и не умеют ничего ответить, когда их спросишь что-нибудь из Библии, или из св. отцов, или об их вере, ордене и жизни: они говорят, что не могут отвечать на это, потому что должны держать себя в простоте и невежестве, и не умеют ни читать, ни писать. А тоже напиваются допьяна и держат себя, точно какие свиньи; говорят, что патриарх, митрополиты и епископы — их духовные защитники, перед ними они и будут отвечать, потому что не сделали ничего кроме того, что им велят они делать.

Патриарх, митрополиты и епископы носят длинные черные кафтаны такого же вида и покроя и без всякой разницы с монашескими, кроме того только, что у монахов и священников эти кафтаны из сукна и других плохих материй, а у других духовных лиц из камки, камлота, каламанки, раша и других подобных тканей. Епископы отличаются тем, что сверх кафтана носят длинную черную мантию, на которой, по каждую сторону груди, три шелковых белых и разноцветных веревочки, или шнурочка, висящие против сердца с головы до ног: по плечам же, кругом и на руках, эта мантия вышита крестами; они хотят показать тем, что из их уст и сердца истекают чистое христианское вероучение и все добродетели. Для того-то они и отличаются от других такими кафтанами и мантиями и держат себя очень просто, чтоб показать, что за Христа охотно потерпят крест и перенесут великие беды, голод, бедность. Все они также держат расписанную палку в руках, стоят ли когда или сидят, вверху она немного закривлена и на их языке называется “посох”: тем хотят они заявить свое величие и святость перед своею паствой. Новгородский митрополит отличается только тем, что носит белую мантию, также увешанную и вышитую разноцветными шнурками, и белый клобук. [441]

Патриарх, митрополиты, епископы, игумены, строители и монахи носят круглые черные шляпы или шапки, видом похожие на тарелку, священники носят шапочки и бреют волосы на голове в том месте, где сидит эта шапочка, а кругом головы отпускают длинные волосы. Сверх шапочки они носят еще другую шапку, которую никогда не снимают, потому что она надевается на них епископом при пострижении; она шьется из хорошего сукна или бархата разных цветов, изнутри подбивается куницами, соболями и другими мехами; опушка у ней бобровая. Некоторые носят и черные шляпы от дождя и жару; иные серые и некрашеные, из бобрового волоса.

Там есть и такие монахи, которые уходят из монастыря в пустыню, строят там хижинку себе, живут в ней, ищут пищи на земле или на деревьях, например, корней, трав и тому подобного. Они очень бедны, терпят великий голод и нищету, влачат жалкую жизнь, заказывают себе железа в несколько пудов весом и ходят в них до тех пор, пока они не свалятся сами: все думают заслужить тем вечную жизнь. Тогда причисляют их к святым, а по смерти их молятся им. Священники, живущие в городе, получают от великого князя и граждан богатые доходы.

А другие, живущие в деревнях, до того бедны и жалки, что иногда едва имеют насущный хлеб для утоления голода, потому что получают с крестьян очень немного. Им нейдет ни муки, ни десятины деньгами, а только, когда крестят у крестьян детей, венчают их, хоронят покойников, получают с них не больше гроша, да еще большой белый хлеб с начинкою из ячменной крупы. Каждую неделю они должны служить три обедни, кроме воскресенья и праздников.

Каждый день три раза и один раз ночью служат и поют они свои часы как установлено и приказано им от патриарха, митрополитов и епископов. Кто не исполнит того и сделает упущение, того отрешают от места. Каждый священник должен держать помощника, потому что без него ни один священник не может служить обедни. У всякого должно быть не больше одной приходской церкви.

Почти все церкви одинаковой постройки: их башни обыкновенно с яблоком, по большей части крыты медью, свинцом, жестью или другим веществом, со множеством крестов, число которых на церкви должно быть сообразно с числом алтарей внутри ее, и при каждом алтаре особенный певчий. Все доски и чурбаны делают они ровно и гладко, без всяких пил и рубанков, одним топором, которым владеют очень проворно.

Проходя мимо церкви или монастыря, никто не смеет мочиться, потому что это считается большим срамом и преступлением: некоторых брали за то под стражу, очень наказывали и секли. Точно так же не дозволяется впускать в церковь собаку и чужеземца не их веры, потому что они называют последних еретиками, полагая, что совершенно святая и чистая церковь осквернится чрез это и лишится своей святыни.

Всякая церковь имеет по крайней мере два или три колокола, впрочем, многие и по шести, семи, десяти и двенадцати. Однако ж у них [442] звонят не по-нашему: пономарь дергает за веревку, крепко привязанную к языку, и ударяет им в край колокола. Когда священник совершит и поднимет св. дары, начинается сильный звон во все колокола, чтобы все, находящиеся вдалеке оттуда, услышав звон, могли знать, что совершается в это время в церкви. Обедню и все церковные службы они поют на своем отечественном языке.

Церкви не очень велики и часто так набиты народом, что много людей стоит вне церкви и у церковных дверей. За дверями же должны стоять и все преступники, которые не могут входить в церковь: они часто кланяются в землю до того, что накланяют себе шишек на переднюю часть головы, много крестятся и потом поднимают глаза к небу.

Во все большие праздники, например, в Рождество, в Пасху и другие праздничные дни, священники и монахи ходят по городам и большим деревням с кадилами, крестами и святою водою, кропят, кадят и крестят всех, попадающихся им на улице, заходят в дома, куда их, однако ж, попросят, а то, пожалуй, найдет их большая толпа, потому что за исправление этой службы священникам обыкновенно дают полгроша.

В церквах священники не говорят никаких проповедей, только поют и читают на своем родном языке, сколько велят им патриарх и епископы, некоторые молитвы из молитвенников, Псалмы Давида и кое-какие отрывки, то из св. отцов, то из Нового Завета.

Чем шибче и громогласнее выкрикивает священник, тем выгоднее о нем мнение: полагают, что он учен и может хорошо исправлять свою должность. Если же он запинается и не может продолжать скоро и бойко, слушатели до того рассердятся, что нажалуются на него патриарху, и иногда он лишается места. Патриарх, митрополиты и епископы служат в церквах не часто, а только смотрят, чтобы священники исправляли церковную службу как следует.

В большие же праздники служат епископы и митрополиты. При церквах у них училища, в которых юношество учится читать и писать на их языке. Никаких других книг у них нет, кроме азбук, нескольких молитвенников, называемых там “еженедельным молитвословием”, по которым молятся Деве Марии, св. Николаю, Михаилу и великому множеству их славных святых, еще некоторые антифоны, Псалтырь Давида, Исповедания веры: Апостольское, Никейское и Афанасьевское, и также Дела Александра Великого. А лица, желающие поступить в священники, читают Новый Завет, проповеди Златоуста, Василия, Григория Назианзина, Амвросия, Киприана, особливо же Златоуста, и некоторые другие.

Ни одному священнику не дозволяется исправлять какую бы то ни было службу в церкви, например, петь обедню, приобщать, крестить младенцев, отпевать покойников и другие подобные службы, если не имеет при себе капеллана; ни один священник также не может без образа и распятия петь и читать в церкви, потому что как мирянам, так и духовным лицам, богатым и бедным, запрещено молиться утром и вечером, не имея у себя перед глазами образа или распятия, в избе ли то или в церкви. [443]

У крестьян, у которых в иных областях нет церквей, есть какие-то большие деревянные кресты в три или четыре аршина вышины, освященные и благословенные священником, с вырезанными на них некоторыми стихами из Псалмов Давида: поселяне, живущие в деревне и не имеющие церквей, совершают перед ними свое богослужение, также утренние и вечерние молитвы.

Все священники и монахи, обвиненные в упущениях по должности, наказываются патриархом и епископом, смотря по степени их вины. В случае же какого-нибудь другого их преступления и греха, например прелюбодеяния, блуда, воровства, убийства или измены, они выдаются гражданской власти и терпят заслуженное наказание.

Впрочем, положение священников лучше монахов, потому что им не так строго ведено держать пост, как последним. Священникам дозволен такой же пост, как и всем другим мирянам в стране. Они едят мясо и рыбу, когда едят это и другие; когда же миряне постятся и воздерживаются от мяса, то же должны делать и священники. Патриарх, митрополиты, епископы, монахи и монахини, поступив в это звание, не могут никогда даже и отведывать мяса, а не то что есть его. О Рождестве, Пасхе и в другие большие праздники им разрешается есть молоко, сыр, масло, яйца, сливы, яблоки и тому подобное. В эти праздники они до того напиваются, что валяются по улицам, да так и остаются там. Священники тоже бывают пьяны, потому что их угощают, когда они придут куда-нибудь с крестом и святою водою, часто бегают по улицам, падают там и валяются в грязи как скоты. За это с них не взыскивается: если же в пьяном виде они сделают что-нибудь неприличное, их секут за то розгами.

Если мирянин, поссорившись со священником, подерется с ним и угодит ему в голову, где находится шапочка, надетая на него при посвящении, которую он никогда не снимает ни в церкви, ни где бы то ни было, такой наказывается розгами и тюрьмою. А когда угодит ему в другое какое место на теле, в лицо, в бок, в глаз или куда бы то ни было, и отпотчует его на славу, тогда он не виноват и не подвергается никакой беде.

Священникам положено жениться, только они должны брать за себя не таких, которые нажили себе дурную молву и известность или которых родители сомнительной честности, а непорочных девиц, не имевших еще связи ни с одним мужчиной; священники могут их держать у себя до самой их смерти. По кончине жены священник не может брать другую, если не хочет лишиться места или быть согнанным с него. Пожелав жениться опять, он должен сделаться мирянином и уж не может исполнять никакой церковной службы, а должен доставать себе хлеб мирским ремеслом и жениться на той, которая ему полюбилась, девушка ли она или вдова; потому что он не соблюл слов апостола Павла и пренебрег ими, а именно, что епископом должен быть не находившийся под наказанием муж одной жены, а не многих. Он поступил также и против Собора в Гангре, постановившего следующее: “Священник, берущий себе больше одной жены, должен быть лишен сана”. [444] Также: “Проклят всяк, кто презирает священника, имеющего не более одной жены, и говорит, что не похвально принимать из его рук св. тайны”. Если священник пожелает оставить жену и быть монахом, он может сделать это с чистою совестью, но тогда должен исполнять все монашеские правила да самой смерти. Если же потом он или другой кто-нибудь, пошедший в монахи, также монахиня или другая женщина, надевшая монашеское платье, будут уличены в том, что монах имеет связь с женщиной, а монахиня с мужчиной, такие зарываются живые в землю. Мирское лицо наказывается деньгами, смотря по тому, как расположен к нему судья и какое захочет назначить ему наказание.

Как много у русских церквей, монастырей, священников и монахов, точно так же и много святых, которых они чтут и молятся им в церквах. Главнейшие из них: св. Андрей, св. Николай, Михаил Архангел, Дева Мария, Иоанн, Илия и великое число других. Они также признают и веруют, что Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святый — единый и вечный Бог в трех лицах, чтут три лица в едином Божестве, не смешивают лиц между собою и не разделяют Божественной сущности, как написано и постановлено о том в трех Символах, и говорят, что кто не верует всему тому, тот не может быть блаженным и должен погибнуть на веки вечные. Говорят также о себе, что, будучи великими грешниками и преступниками, они недостойны получить что-нибудь от всемогущего Бога по своим собственным молитвам, недостойны молиться и призывать св. Троицу в крайней нужде, но должны просить себе ходатайства у других, чтобы они вступились в их дело и отнесли его к величеству Божию. Потому-то они и молятся всем, о которых знают, что они причтены к святым, особливо же пречистой Матери Божией, пресвятой Деве Марии, которая всегда милосердует о роде человеческом, приносит его молитвы, со всею сердечною преданностью молится за него и сама, чтобы ему прощены были его грехи, потому что без ее заступничества и ходатайства грешникам никогда не получить прощения. И они тоже говорят, что Бог Отец послал своего сына для искупления мира: он вполне и совершил это своими великими страданиями и муками, жестокою смертью, радостным воскресением и вознесением на небо, и что должно прославлять и Духа Святого, молиться ему во едином существе со Отцом и троично в лицах.

Они очень сожалеют о наследственном грехе, оплакивают его и признают, со св. пророком Давидом, что в них ничего нет доброго: человеческая природа очень испорчена теперь, в человеке очень укоренилась неправда, порочность, нечестивая жизнь и презрение к Богу. Оттого-то и вся человеческая природа очень извращена и расположена ко всякому злу, погружена в великий мрак и невежество, всегда преступает десять Божиих заповедей; сердце человека — источник всякого зла, точно испортившийся ключ или ручей.

Потому и считают чрезвычайно необходимым тотчас же относить новорожденного младенца к Господу Иисусу и крестить для омытия всех грехов его таинством крещения. [445]

С новорожденным младенцем поступают следующим образом: только что он родится, приводят священника, который читает сперва какие-то молитвы перед домом, где находится родильница, несколько раз опускает вниз голову, велит родителям отнести в церковь и крестить младенца и потом идет своей дорогой, пожелав родильнице здоровья, с обыкновенными у них обрядами. Родители сейчас же посылают за тремя мужчинами и тремя женщинами, которые должны быть кумовьями и свидетелями, что дитя крещено. Если оно здорово, кумовья относят его в церковь, причем священник должен встретить их у церковных дверей, благословить и перекрестить их пальцами с головы, произнося следующие слова: “Да сохранит Бог вход и исход ваш отныне и до века. Аминь!”.

Так и войдут кумовья в церковь с младенцем, а там стоит посредине пола налитая водою купель; возле нее дожидается священник и берет от кумовьев девять восковых свеч (которые они должны держать в руках); эти свечи он прилепляет крестообразно к купели, зажигает и говорит кумовьям, чтобы они три раза обошли за ним кругом купели по солнцу. Он кадит крестообразно купель миррою и ладаном, также и кумовьев. После того подходит к алтарю, берет образ св. Иоанна, распятие, сделанное из золота, серебра, меди или олова, также миро, соль и маленькие ножницы и, возвратившись опять к купели, отдает образ пономарю: так и идет этот с образом впереди, а священник и кумовья с ребенком за ним и обходят три раза купель с горящими свечами в руках; после того священник начнет читать и освящать воду, берет шесть восковых свеч, прилепленных крестообразно кругом купели и кадит ее миррою и ладаном. Кадит также и образ, крест, миро, все по три раза и крестообразно.

По окончании того священник спрашивает: “Желает ли дитя быть крещенным?” Кумовья отвечают: “Да!” — “Назовите младенца!” — говорит священник; кумовья подают ему записку, на которой написано, какое имя желают дать младенцу. Священник дает ему имя и кладет записку на образ, а образ на грудь младенца и опять спрашивает: “Как назвать младенца?” Кумовья отвечают, как назвал его прежде священник и как написано в записке. Тогда священник с кумовьями кладет руки на голову младенца, читает “Отче наш”, некоторые молитвы и опять спрашивает: “Какое дать имя младенцу?” Кумовья отвечают по-прежнему. Священник делает вопрос: “Верует ли младенец в Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святого?” — “Да”, — отвечают кумовья. Тогда священник и кумовья с младенцем поворачиваются спиною к купели; священник спрашивает: “Отрекается ли дитя от дьявола и всех дел его, всех его аггелов, всяких других языческих и еретических вер и останется ли в православной христианской вере в продолжение всей своей жизни?” — “Да”, — говорят кумовья и плюют с большим отвращением на пол при всяком слове священника; после того опять оборачиваются лицом к купели, священник кладет руку на младенца и говорит: “Выйди, нечистый дух, из этого младенца и уступи место Духу [446] Святому!” — и с этими словами дует три раза на младенца крестообразно, крестит его рукою, берет маленькие ножницы, которые принес с собою, остригает у него волосы на голове тоже крестообразно, кладет их в книгу, сминает в кусочке воска и прячет в особенном месте в церкви; потом берет образ с младенца, отдает его держать пономарю и опять спрашивает: “Хочет ли быть крещенным младенец?” — “Да”, — отвечают ему. “Если желаешь ты быть крещенным, — говорит священник, — так снимите с него одежду и подайте его мне”; кумовья раздевают его и подают нагого священнику, который три раза погружает его всем телом в купель и говорит: “Крещу тебя во имя Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого”.

Впрочем, священник наблюдает, чтобы немного рта и носа у младенца оставалось над водою, чтобы ему свободно было дышать и не попало воды. Если младенец окрещен будет как-нибудь иначе, русские думают, что он крещен неправильно и, следовательно, первобытный грех не так чисто омыт с него, чтобы, как новый человек, он мог посещать церковь Божию.

Когда таким образом окрестят младенца, священник берет и кладет ему в рот немного соли, крестит и три раза крестообразно помазывает ему освященным в неделю пред Пасхою елеем грудь, лицо, спину, руки с наружной и внутренней стороны, потом берет чистую белую одежду, надевает ее на младенца и говорит: “Как чиста эта одежда, которую я надеваю на тебя теперь, так же чист и свободен ты стал от всех твоих грехов”; после того читает какие-то молитвы, дает благословение кумам и кумовьям, крестит и кадит их, ласкает и целует дитя, также кумовьев и кум, а в знак того, что ребенок крещен, навешивает ему на голую шею крестик, золотой, серебряный, медный или из другого металла, кроме того дает ему образ, который должен быть защитником и покровителем младенца, велит кумовьям и кумам поцеловаться и запрещает им вступать между собою в брак: так они и расходятся, и кумовья с кумами относят младенца домой к матери.

Когда надобно крестить двоих или троих детей вдруг, для каждого особенно наливается в купель или котел чистая вода, которую крестят и освящают, как описали мы прежде; окрестивши одно дитя, воду выливают в особенное место на церковном дворе и наливают опять свежей в купель, в которой и крестят другого младенца; для того они никогда не употребляют теплую воду, как бы ни было холодно, если только дитя не очень слабо и болезненно. Крещение совершается в церкви; но если бы случилось так, что дитя, по его слабости, нельзя нести в церковь, или, по случаю отдаленности ее, стужа может повредить ему в дороге, или за неимением церкви в том месте, тогда крещение совершается и в домах с описанными выше обрядами, только не в том покое, где лежит родильница.

Таким же образом крестят и всякого отщепенца, отступившего от христианской веры и из жадности к деньгам принимающего идолопоклонническую русскую; но сначала монахи учат его шесть недель в [447] монастыре, как надо молиться, креститься и кланяться перед иконами за дневным и ночным богослужением. Когда ему надобно будет говеть и принимать св. тайны, он должен проклинать и поносить прежнюю свою веру и положить на себя заклятие не принимать ее опять во всех ее статьях, да и жестоко гнать всех, ее исповедающих. После такого научения ведут его на воду и погружают в нее трижды всем телом, будет ли это зимой или летом. Русские говорят, что как Иоанн крестил в реке Иордане, так же должны креститься и эти язычники, или еретики, омыть свои грехи и беззакония и сделаться христианами. Потом надевают на новокрещенного чистую и тонкую одежду, дают ему другое имя и называют вместо Георгия Иваном или Василием. Если это будет зимою, прорубают на льду четвероугольное отверстие, раздевают обращенного донага и опускают его три раза в воду так, чтобы он ушел в нее с головой и ушами. Но сначала монахи кадят и крестят это отверстие со всеми обрядами, употребительными при крещении младенцев. Из воды вынимают новокрещенного монахи, священники и кумовья и от имени великого князя дают ему дорогие и новые платья, ведут его с собой в монастырь, угощают там и радуются, что окрестили его, потому что спасли душу от ада. После того ему дозволяется ходить в церкви и монастыри, если желает, есть и пить вместе с русскими и взять у них жену себе, а прежде он не мог делать того. Сверх того, великий князь дает ему 30, 50 или 100 талеров, смотря по лицу и качеству его покровителей.

Русские тоже думают, что могут быть блаженны верою, впрочем, такою, с которою соединяются и добрые дела, например, пост, подаяние, почитание святых, бичевание и умерщвление плоти, насильственное приучение ее к монастырской жизни, с молитвенником, с знаменованием себя крестом, с обожанием икон, земными поклонами, различием в пище и питье и другими подобными делами, и крепко верят, что такими делами могут удовлетворить Закону Божию и быть блаженными.

Говорят также, что между разными милостями, оказанными Всемогущим Богом человеческому роду, по его великому милосердию, не самое меньшее и то, что он везде на земле поставил гражданских правителей, что есть цари, короли и государи, которые правят и имеют верховную власть, как над христианами, так и над язычниками, чтобы все могли делать не что им угодно, а делали бы что законно, справедливо и честно. Оттого-то они и учат, что правительство надобно уважать, бояться его, быть у него в повиновении, нужды нет, хорошо ли оно или худо. Это, однако ж, очень мало соблюдали они в прошлых годах, потому что не только тайно, но и явно восставали на государей, убивали их и выгоняли.

Чистилища они совсем не держатся, отрицают его всеми силами, однако же признают, что для всякой души, расстающейся на здешнем свете с телом, есть особенное верное место на небе, назначаемое ей Богом, смотря по тому, какое заслужит своими добрыми делами, а именно: благочестивые и богобоязненные будут там, где живут светлые [448] ангелы в невыразимой радости и удовольствии, потому что видят лицо Божие, всегда и непрестанно воспевают его величие, хвалят и прославляют его. А безбожные и злые будут удалены от них в юдоль мрака и там, вместе со злыми духами, почувствуют на себе всеправедный и великий гнев Божий и немилость, в сильной скорби, страхе и трепете станут ожидать пришествия господа Иисуса. Зато богобоязненные ожидают Страшного Суда с большим желанием, отрадою и всегдашнею радостью.

Потому они и считают справедливым служить о душах усопших заупокойные обедни, молиться, чтобы Бог призрел на жертву и обеденную службу живых, молящихся за них, до пришествия Страшного Суда милостиво отвратил свой гнев от них и возвратил им свою милость, чтобы после строгого его Суда они могли получить жизнь вечную. Веруют, что усопшие все же получают облегчение и отраду в своих великих страданиях и страхе в темном месте, хотя и будут осуждены и погибнут навсегда после Страшного Суда.

Потому-то монахи уговаривают русских делать это по несколько раз в год и всегда говорят им, что не может и не должно быть иначе; этого, впрочем, они и сами не знают, потому что, неспособные и неученые люди, они ничего не смыслят в Библии и Слове Божием, но дело в том, что тут их выгода и случай поесть и попить. Потому что когда монахи и священники сойдутся в каком-нибудь месте, туда же отправляются и все, у кого есть умершие друзья; все они, каждый по своему состоянию, но с большим усердием приносят с собою кто пива, кто меду, кто водки и разного вкусного кушанья, и ставят все это перед духовенством: оно и развеселится, и такие пирушки идут дней десять или двенадцать. Однако ж после каждого дня делают они в несколько недель промежуток, потому что во все это время никогда не бывают трезвы, они справляют это пением, каждением, целованием друг друга в губы: последнее водится тогда и между мужчинами и женщинами, в доказательство их искренней, сердечной и душевной радости, и притом вполне верят, что души их умерших друзей получают от того большое облегчение, даже чувствуют радость и удовольствие, в каком бы месте они не находились.

У них в употреблении также каждение ладаном и миррой и святая вода, которою, впрочем, они никогда не крестят самих себя, а только других, которые придут в церковь. В праздники монахи и священники обхаживают улицы и кропят всех встречных, мужчин и женщин, иногда ходят также и в дома богатых людей и кропят у них жен, детей и всех живущих, чтобы не случилось с ними какого-нибудь зла и все были бы благополучны. За труд и беспокойства они получают по одному или по два гроша.

К лютеранской вере они расположены несколько больше, чем к католической, и говорят, что лютеранская больше всех сходствует с их верой и еще могла бы быть терпима, если бы только лютеране прогнали сначала папистских учителей, не делали никаких перемен в церковных [449] обрядах, не порочили монастырскую жизнь, всегда святую и чистую. Паписты хоть и держатся ее, но все же отпали от прежней веры и отступают во многих правилах от древнейших соборов, а эти правила признаны во всем мире за истинные и православные и были постановлены на многих соборах и синодах многими тысячами епископов.

Католики, во 1-х: постятся по субботам, чего русская и греческая церковь не держат; так и погрешают католики против того, что пишет в своем 24-м правиле папа Климент, преемник святого Петра: “Если окажется духовный, постящийся в субботу или воскресенье, кроме вечера Пасхи, такого должно лишать священнического сана; если то же делает мирянин, того надобно на некоторое время отлучить от Церкви, потому что ни Христос, ни его ученики в этот день не постились”.

Во 2-х: русские постятся в неделю перед заговением, не едят совсем мяса, а только масло, сыр, яйца, молоко: паписты не соблюдают того, а едят мясо, которое разрешается также и простым людям. Этою льготой они приводят многих к отпадению от древней греческой веры, меж тем как этот пост единодушно положен всеми святыми отцами на 7-м Соборе.

В 3-х: католики запрещают священникам жениться, говоря, что это проклятое дело и что живущие в святом брачном состоянии не могут служить Богу и христианской Церкви и исправлять свою должность как следует, по воле и велению Божию: это, однако ж, противно природе, также словам и учению св. Павла, что священником должен быть не находившийся под наказанием и муж одной жены. В другом месте сказано также, что лучше жениться, чем подвергаться вожделению. Сам Господь Иисус утвердил и постановил это и не запрещал вступать в брак никакому сословию, ни духовному, ни светскому, потому что сам лично явился на свадьбу в Галилейской Кане и оказал такую милость и благодеяние находившимся там гостям, что, когда недостало для них вина, он обратил воду в вино. Это противно также и бывшему в Гангре св. собору, на котором объявлено, что проклят тот, кто презирает женатого священника. Они говорят еще, что на этом же соборе приказано навсегда лишать сана священника, бросившего жену из-за своей должности, так как чрезвычайно похвально и справедливо, чтобы священники имели жен и жили с ними в законном браке, чтобы не осквернять себя общением с разными распутными женщинами; следовательно, они лучше и угоднее служат Богу и святой Церкви, нежели католические, которые не только имеют на содержании по 1000 развратниц, но еще распутничают с женами честных граждан.

В 4-х: католики учат, что священников должно только постригать, а не помазывать, как епископов, но это несправедливо, потому что во всех соборных постановлениях можно найти, что они исправляют одну и ту же должность, имеют одну веру, крестились единым крещением, следовательно, священники также должны быть помазываемы, как и епископы.

В 5-х: русские укоряют папистов, что они о Пасхе употребляют не кислый хлеб, и говорят, что это явно жидовский обряд и жидовское [450] богослужение, недостойное дело, корень и начало ереси, потому что они осмеливаются изменять единодушное постановление соборов о кислом хлебе, и в этом случае сходятся с жидами, которые установили пресный хлеб в память того, что Бог освободил их от египетского рабства и ввел в обетованную Ханаанскую землю. Но ведь они стали теперь христиане, веруют во Христа и больше не подвергаются рабству, потому что Христос искупил их от него своею лютою и мучительною смертью. Однако и сам Христос употреблял не кислый хлеб, когда кушал со своими учениками пасхального агнца. Потому что, по свидетельству евангелистов и св. Павла, в ночь своего предания он взял хлеб, благословил, преломил, дал своим ученикам и сказал: “Приимите и ядите в мое воспоминание!” Следовательно, думают очень неправильно и ложно, что Пасху надобно справлять кислым хлебом и соблюдать другие жидовские обряды, потому что Христос не велел того делать, да это и запрещено на всех святых соборах.

В 6-х: они говорят, что, по учению папистов, Дух Святый исходит от Отца и Сына, а сами держатся противного, явно пренебрегают тем и называют проклятою ересью и гнусным заблуждением.

Но это совершенно противно вселенской христианской Церкви, которая воспевает так: “Верую в Святого Духа, который есть живое лицо, исходит от Отца и вместе с Отцом и Сыном славится и поклоняется в одинаковом величии, чести и славе”. Впрочем, русские очень грубо заблуждаются в этом, как и во многих других членах Символа веры, и ставят ни во что слова Никейского Символа следующего значения: “Credo in Spiritum Sanctum, Dominum et vivificantem, qui ex Patre Filioque procedit, qui cum Patre et Filio simul adoratur et conglorificatur, qui locutus est per Prophetas” (Верую и в Св. Духа, Господа и Животворца, который исходит от Отца и Сына, которому также с Отцом и Сыном поклоняются и вместе с ними славят, который говорил через пророков.).

В причастии или в Тайной вечери Господа они принимают оба вида, хлеб и вино; исповедывают, что это святое таинство установлено и введено самим Иисусом Христом в ночь его предания; полагают, что те, которые каются в своих грехах, говеют, ходят на исповедь, получат вечное блаженство. Признавая это, они, однако ж, освящают дары и приобщаются совсем не так, как повелел Христос и как принято в других христианских преобразованных церквах.

Потому что священник, собираясь приобщать, идет с дьяконом в алтарь, берет несколько маленьких жестких хлебцев, испеченных для того в Великий четверг, освященных по их обряду, кладет их на блюдо, берет также и чашу с вином и выносит все это из алтаря, перед ним идут дьяконы с образами в руках. Пономари звонят изо всей мочи, народ, стоящий кругом и смотрящий на это, крестится, кланяется в землю и в один голос произносит: “Господи, помилуй нас”. После того священник берет хлеб, ломает его на кусочки, смешивает их с вином, [451] медом или водою в чаше и благословляет это; тогда подходят причастники, берут из чаши сами ложечками и едят, а священник говорит им: “Се есть истинное тело и кровь Иисуса Христа, преданные за вас и за многих во отпущение грехов, совершаемых вами так часто; чините это в воспоминание о Христе. Благослови вас Бог!”. Если у священника нет красного вина, он берет мед или воду, которые должны быть несколько теплы в то время, как он наливает их в чашу: по их мнению, это великое таинство, потому что из ребра Иисуса Христа истекла кровь и вода, когда один еврей проколол его на кресте; по той же причине должно быть тепловато и вино, чтобы иметь в себе больше силы и крепости, когда начнется приобщение, так как тепла была и кровь Христова, истекшая из его святого ребра. К причастию допускается каждый единоверный им, нужды нет, что ведет худую, нечестивую жизнь, допускаются и маленькие дети пяти и семилетнего возраста, потому что русские говорят, что в эти лета они начинают уже грешить; когда же ребенок болен и не может принимать святые дары, тогда вливают ему каплю из святой чаши. Если он умрет после того, думают, что иначе не могло и быть: смертию он получил блаженство.

Военные люди, идущие на войну, также и долго путешествующие за границей, не имея при себе священника, должны брать с собой хлеб, освященный в Великий четверг, и есть его, когда угодно, даже и после исповеди. Всякий может приступать к причастию, когда ему угодно, если только сначала будет у исповеди.

Об исповеди и разрешении русские такого мнения, что бедные и несчастные не имеют в ней надобности, а одни только богатые, знатные и сильные; исповедаются обыкновенно на большие праздники: желающий должен стоять с духовным отцом посреди церкви с непокрытою головою и обращенным к образу лицом: этот образ нарочно для того и поставлен, и исповедник должен кланяться перед ним, креститься, опускать голову как можно ниже и говорить: “Умилосердись надо мною, Иисусе Христе, Сыне Божий!” Он шепчет тихонько на ухо священнику, признаваясь в сделанных им прегрешениях и беззакониях, обещаясь раскаяться в них и исправить свою жизнь; когда же исповедь кончится и он получит разрешение, священник налагает на него епитимью за множество грехов, в которых он признался: он должен будет или несколько времени поститься, или читать каждый день по несколько молитв, или столько-то раз перекреститься, опускать и поднимать голову перед образом и ни под каким видом не иметь сообщение с женщиной. На других, виноватых в грубых грехах, налагает он такую епитимью, что грехи их могут быть разрешены только омовением освященною в день Богоявления водою. Священники хранят ее круглый год в церквах, употребляют для омовения от грехов и продают за большие деньги. На других налагается такая епитимья, чтобы они не смели ходить в церковь, стояли бы вне ее перед дверями и окнами во время обедни, пока не получат прощения в грехах. Исповедавшись и получив разрешение от грехов, они думают, что беззакония, в которых покаялись, [452] уже не поставятся им во грех, а потому опять принимаются делать самые ужасные грехи, в той уверенности, что и эти простятся им так же, как и прежние. Они не обращают внимания, какие делают грехи и беспутства, даже выходят так далеко из пределов человечества, что и в Содоме и Гоморре не делалось таких беззаконий, потому что светская власть не наказывает их за то.

Все духовные лица, как епископы, так священники и монахи, по их обыкновению и уставу очень усердны молиться, читать и петь свои часы в церквах днем и ночью, думая, что исправляют тем особенно угодную службу Богу и св. Церкви, и хотят у него снискать оправдание, освящение и вечное блаженство такою по наружности святою жизнью и добрыми делами.

Русские думают, что одни только они христиане на земле, и хвастаются, что одни чтут, исповедают и обожают Бога и его милосердого сына, а всех других на свете ославляют нехристями, язычниками и еретиками, которые не истинно исповедают Бога, а презирают его, не имеют надлежащей и правой веры, отметают Ветхий и Новый Завет, а потому и отступники. Оттого-то, когда выищется кто-нибудь такой, который возьмет на себя проповедывать им другую веру, учить и назидать их, они не захотят его и слушать, а только смеются и забавляются над ним, считают это заблуждением и еретическим суеверием, полным лжи и обмана. У них нисколько не поможет делу возможность доказать его надлежащими доводами и свидетельствами из Священного Писания и Библии: так упрямы и несговорчивы они в своих мнениях.

Русские начинают свой год с 1 сентября, Эгидиева дня, и ведут свое летосчисление не так, как принято у нас и других христиан, со священного и благодатного Рождества Иисуса Христа, а с сотворения мира, в чем они очень ошибаются: их счисление не сходно ни с каким сочинителем, ни с Бедою, ни с Функцием, ни с Лютером и Меланхтоном, ни с другими, вычислявшими годы от начала и сотворения мира до настоящего времени. Потому что русские говорят, что от сотворения мира до настоящего времени прошло 7130 лет, так и ставят этот год в своих письмах и книгах. Дальше они говорят, что следуют в своем счислении Златоусту, Евсевию и Киприану и считают следующим образом: от Адама и сотворения мира прошло 2242 года, в чем тоже ошибаются и присчитывают 586 лет лишних против надлежащего: это можно доказать Библией. От потопа до вавилонского пленения и смешения языков 503 года, а от вавилонского пленения до первого года Авраама 552 года, в чем они тоже не согласны с Библией и присчитывают 391 год лишний против надлежащего, что также можно доказать Библией. С первого года Авраама до исхода из Египта они считают 505 лет, согласно с, нами и Священным Писанием, но от исхода из Египта до последнего года царя Давида считают 630 лет, а это опять не согласно с нами, потому что присчитывают против нашего 150 лишних лет. Потом считают от первого года царствования Соломона до вавилонского пленения 448 лет, следовательно, 18 годами больше [453] нашего. Наконец, от пленения вавилонского до смерти Александра Великого считают 261 год, а от Александра Великого до царствования Октавиана Августа 209 лет, от императора Августа до благодатного Рождества Христова 42 года. Из этого очевидно можно видеть, что, по их счислению, от сотворения мира до Рождества Христова должно было пройти 5500 лет, а от сотворения мира до настоящего 1620 года 7179 лет, что решительно невозможно, не имеет никакого основания и согласия с Священным Писанием. Они даже утверждают без всякого основания и доказательства, что мир существует 8000 лет, но наши писатели доказывают это совсем иначе и говорят, что мир существует не более 6000 лет. Потому что 2000 лет считается бесплодных и беззаконных, когда человек жил без законов, 2000 лет продолжалось законное время, и 2000 принадлежат царствованию Иисуса Христа; однако ж из этой последней суммы надобно несколько вычесть, если только человек должен быть блаженным. Русские совсем не хотят допустить того, но упорно стоят в своем нелепом мнении и следуют в этом летосчислении множеству басен и вздоров.

Надобно также заметить, что русские считают часы и ставят стрелку не так, как водится у нас, а начинают считать с утра, когда станет всходить солнушко, и считают часы до самого его заката. Как только пройдет с час времени после солнечного восхода, колокол бьет один раз. Потом, когда солнушко поднимется на два часа над землей, колокол бьет два раза, да так и продолжается до солнечного заката и наступления ночи. С этого захождения солнца они опять считают часы до его восхождения и рассвета.

У русских много постов в году, особливо один большой и главный, кроме постных дней, соблюдаемых ими строго, воздерживаясь от кушаньев, но не от напитков. Первый пост продолжается 8 недель перед Пасхою, и в это время, особливо в продолжении семи недель, они не могут есть ни мяса, ни молока, ни яиц. Неделю перед этими семью неделями они называют Масленицей и едят в это время масло, яйца, сыр, молоко, только не мясо и не рыбу, а пьют до того неумеренно, что не могут и справиться с собой. На другой неделе, следующей за этою, в обыкновенное наше заговенье, они не едят рыбы, а только редьку, чеснок, яблоки, сливы и хлеб, ходят в баню, потеют и смывают все, что напили и нагуляли в прежние недели, не пьют ничего другого, кроме воды и квасу, и ходят днем и ночью в церковь. В следующие шесть недель едят одну рыбу, сваренную с уксусом, маслом и приправами, и пьют иногда пиво, мед и водку. Эти посты держат они очень строго, так что если окажется такой, который ведет нечестивую жизнь, пьет, гуляет, играет в зерна, развратничает или мошенничает либо оскверняет себя какими-нибудь непристойными делами, того монахи и священники наказывают очень строго, подвергают большой епитимье, смотря по его грехам. Другой пост начинается с понедельника после Троицы и продолжается до дня св. Петра и Павла и называется у них Петровым постом, оттого что они очень почитают этого [454] апостола, который, по словам их, привратник и имеет у себя ключ от неба.

Третий пост бывает в честь Девы Марии, начинается 1 августа и оканчивается 14 числа того же месяца. Когда день св. Петра или Девы Марии придется в середу или пятницу, они постятся, в противном же случае поста не держат.

Четвертый называется постом св. Филиппа, бывает по их месяцеслову 12 ноября и продолжается 6 недель до Рождества Христова. Они не постятся ни одного дня перед праздниками, по примеру папистов, кроме дня или вечера перед Усекновением главы Иоанна, что бывает 28 августа. Когда придется в их пост большой праздник, например, день Матфея, Благовещения Марии, Николая, Андрея или других святых, они делают рыбную пирушку и напиваются допьяна разных напитков, духовные и миряне, мужчины и женщины, часто до того, что падают и валяются на улице, но это не считается у них грехом, только бы не осквернять себя мясом, которое запрещено им. Ни один пост не соблюдают они так строго, как Великий, что перед Пасхой. Потому что как ни долго он тянется, их ни угрозой, ни обещанием не заставишь есть мясо. У них даже омерзение к тому, так что они не дотронутся и к ножику, которым было резано мясо, и считают это самым большим грехом, какой только можно сделать. Митрополиты, епископы, игумены и монахи должны поститься строже священников и мирян. В посты они должны довольствоваться хлебом с солью и плохим напитком, который делается из муки и небольшого количества воды и стоит до тех пор, пока не скиснет. Другого напитка они не пьют постом, ни пива, ни меду, ни водки, если не хотят себе наказания. В субботу постом они могут есть рыбу, как духовные, так и миряне. Не в постное время миряне и священники едят мясо, кроме только монахов и монахинь, которым дозволяется в монастырях есть молоко, масло, сыр и яйца, пить пиво, мед и водку сколько угодно; впрочем, они до того жадны к вину, что не в силах бывают ни стоять, ни ходить. При наступлении поста встанут они ночью раза два либо три и наедаются мяса до боли в животе: то же делают и по окончании поста, когда им разрешат на мясо; две недели кряду они то и дело едят его и в пятницу, и в другие дни.

Когда навещают они больного, который не надеется уже встать, а думает уже распроститься со светом, он велит своему лучшему другу или родственнику сходить за священником, и этот по приходе уговаривает больного исповедать ему все свои грехи, напутствует его, дает ему разрешение и очищает его во имя Отца, и Сына, и Святого Духа от всех грехов, сделанных в ведении и неведении, словом, делом и мыслью; а чтобы он твердо и непоколебимо верил тому, приобщает его св. дарами. После того священник утешает больного некоторыми молитвами и псалмами пророка Давида.

Если больной не выздоровеет, а умрет, берут его с постели, кладут на лавку, омывают как можно тщательнее, надевают на него чистую сорочку, полотняные штаны, новые красные сапоги и обвивают в белое [455] полотно, покрывающее все тело и сделанное вроде рубашки с рукавами, складывают ему крестообразно руки на груди, сшивают полотно у изголовья, также на руках и ногах, и кладут его в гроб, который и ставят на похоронные носилки до другого дня. Если это был богатый человек или дворянин, носилки покрываются бархатом или дорогим сукном. Если же это человек не зажиточный или бедняк, то покрывают носилки его собственным кафтаном из холста или другой плохой материи, так и несут его на кладбище. Впереди его идут четыре девушки, близкие подруги покойника, под белыми покрывалами на головах и лицах, чтобы их не видали; они беспрестанно и громко кличут, кричат и воют, точно какие волки или собаки, и спрашивают покойника, зачем он умер. Разве не было у него нежной жены и благочестивых детей? Разве не вдоволь было у него кушаньев и напитков? Разве чего не доставало ему, что не хотел пожить подольше, а так скоро расстался с ними? И тому подобные бредни, которые нечего и писать: все это исполняют они плаксивым и завывающим голосом. Думаю, что всему этому они научились у греков, которые исполняли такой же обряд над покойниками, именно: на другой день по смерти кого-нибудь собирались на самом рассвете к умершему женщины, начинали плакать и вопить, бить себя в грудь, царапать себе лицо, рвать у себя волосы, так что жалко было смотреть. Исполнив это как следует, добросовестным образом, те, у кого здоровое горло и грубый голос, первые начинали вопить, стонать, плакать, рыдать: то заведут на самый высокий лад, то что-то залепечут ртом, то остановятся и замолкнут, а потом начнут пересказывать добрые дела покойника от самого его рождения до смерти. Возле девушек, по обе стороны гроба, идут священники и монахи со своим фимиамом, откуривают всех злых духов, чтобы они не утащили трупа и при том поют: “Святый Боже, святый крепкий!” За ними беспорядочною толпою плетутся отец с матерью, братья, сестры, жена, дети, друзья и родные покойного, плачут, рыдают, вопят и жалеют о покойнике, что он скоро умер. У каждого зажженная свеча в руке. Пришедши с покойником в церковь, ставят гроб пред алтарем и оставляют там стоять его несколько дней. Если покойник человек знатный, гроб его сторожат днем и ночью, зажигают свечи, священники и монахи поют, окуривают гроб ладаном и миррой и окропляют раз в день святою водою, пока не исполнится восемь дней. Перед тем как опускать в землю покойника, они поют: “Святый Боже, святый крепкий”, — а потом длинную песнь о Троице, “Отче наш”, некоторые псалмы из Псалтыря Давида, также и другие песни и антифоны, которые принято у них петь об умерших, некоторые гимны и аллилуйя. После того священник читает несколько изречений из св. Павла, например: “Не хощу вас, братие, не ведети о умерших, да не скорбите яко же и прочий, не имущий упования”. Читает также и Евангелие, в котором Христос воскрешает сына наинской вдовицы, после того поют Никейский Символ, и в это время подходят к гробу родители покойного, братья, сестры, жена, дети, друзья, родные и все присутствующие, целуют его на [456] расставанье, прощаются с ним, потому что дольше ждать ему нечего, а пора и в дорогу. Когда окончится это и Символ веры будет пропет, несут гроб к тому месту, где должен быть погребен покойник, в церкви ли или на кладбище, а священники и монахи поют другую заупокойную песнь. Когда споют и ее, к покойнику подходит священник, читает молитву, потом просит у него прощения, в чем согрешил перед ним, и кладет ему в правую руку бумагу такого содержания, что усопший, которого надобно теперь опускать в могилу, жил хорошо, честно и по-христиански в здешнем мире, во всем, как следует, примирился с священником, простившим ему все грехи, проступки и беззакония в слове, в деле и помышлении, а потом получил благословение и приобщился. В знак того священник дает ему эту разрешительную грамоту, которую он предъявит св. Петру, чтобы этот без всякой остановки отворил ему райские двери и впустил его. После того закрывают гроб, опускают его в могилу и поют другие песни. Священник берет лопату и три раза бросает земли на покойника, то же делают и все присутствующие, плачут, вопят, рыдают, причитая: “Ты не хотел дольше оставаться с нами, так возьми себе этой земли и прощай!”.

Когда труп таким образом похоронят, все поедут вместе, крестятся, опускают головы вниз, смотрят на образа, сначала на образ Христа, потом Девы Марии, Петра, Николая и другие, какие есть в церквах, потом идут домой, веселятся и радуются в память усопшего, то же делают и на третий день после похорон, также на девятый и двадцатый день. Когда же исполнится сорок дней, все друзья и родные покойного сойдутся вместе, созовут монахов, священников и всех, бывших на похоронах, и приготовляют о душе умершего особенное блюдо из святого благословенного хлеба, которое называется у них кутья и Proschura; наконец каждый год служат по нем обедню в самый день его смерти. Бедных и простых хоронят точно таким же образом, только не так долго стоят в церквах, как богатые, а зарывают в землю как можно скорее.

Печаль продолжается не долее шести недель: по прошествии их вдова может выйти за другого мужа, а вдовец жениться на другой, какая ему понравится, только не прежде окончания шести недель печали, а то их засмеют друзья и родные покойной или покойного.

Хотя у русских и москвитян бесчисленное множество обрядов не только при похоронах, крещении детей, освящении воды, церквей и монастырей, но и в большие праздники, когда все духовенство, все монахи и священники бывают в своих пышных ризах, показываются со святынею народу и ходят из одной церкви в другую, однако об этом долго было бы писать; впрочем, я опишу здесь в коротких словах праздник Входа Иисуса Христа в Иерусалим, или Вербного воскресенья; потому что он из один самых больших. Все другие празднуются почти также, и кому известно, как бывает у них в Вербное воскресенье, тому легко заключить, как делается и в прочие праздники. Надобно знать, что в Вербное воскресенье великий князь со всеми своими боярами, [457] князьями и всеми придворными отправляется из своих покоев в церковь Девы Марии и слушает там обедню. После обедни великий князь идет из этой церкви в другую, находящуюся вне Кремля и называемую Иерусалимом. На переходе туда он должен вести осла, на котором сидит патриарх, а перед ним и великим князем идут епископы, монахи и священники в их богатых ризах из парчи, бархата и шелковых тканей с фимиамом, святой водою, красивыми хоругвями, образами, крестами и всякой святыней, и поют: “Осанна в вышних!” с разными употребительными у них обрядами. За ними следуют сани, запряженные двумя сильными жеребцами, а на санях поставлено довольно большое дерево со всеми его ветками, к которым привешены яблоки, груши, изюм и вишни; на дереве сидят четыре маленьких мальчика в белых, как снег, рубашках, с пальмовыми ветками в руках и поют: “Осанна в вышних!” с разными принятыми у них обрядами. За деревом перед великим князем и патриархом бегут двадцать или тридцать дворянских детей в розовых кафтанах и в другом платье; они снимают их с себя и бросают по дороге, где проходит по ней великий князь, ведя за собою патриаршего осла: это бросанье платьев продолжается до Иерусалимской церкви, а там патриарх сходит с осла и идет с великим князем в церковь. Патриарх не делает во время дороги ничего, только благословляет и крестит народ крестом, который у него в руках, а великое множество народа кланяется в землю На патриархе дорогие ризы, вышитые жемчугом и драгоценными каменьями, и богатая митра, выложенная большим круглым белым жемчугом. За труд и беспокойство он дарит 200 рублей великому князю. За патриархом следуют все князья, бояре, все придворные воины, стрельцы, граждане, купцы и бесчисленная толпа народа с вербами в руках; у кого нет в руке вербы или кто не бывает в этом ходу, тот думает, что сделал смертный грех и никогда не будет в раю.

По окончании хода все расходятся по домам, приглашают друг друга в гости, наедаются и напиваются до того, что не в состоянии ни стоять, ни ходить. Это шествие и обряд Вербного воскресенья исправляется не только в Москве, но и во всех городах страны: епископ, монах или священник заменяет патриарха, а наместник — великого князя.

Когда наступит праздник Пасхи, в подтверждение воскресения Христова из мертвых они соблюдают такой обряд, что по всем городам и деревням страны, на всех больших и малых улицах ставят несколько тысяч бочек и котлов с вареными в густую яйцами, окрашенными в красный, синий, желтый, зеленый и разные другие цвета, а некоторые из них позолоченные и посеребренные. Прохожие покупают их, сколько нужно кому, а ни одного яйца не берегут для себя, потому что во всю Пасху все люди, богатые и бедные, дворяне и простолюдины, мужчины и женщины, парни и девушки, слуги и служанки, носят при себе крашеные яйца, где бы они ни были, куда бы ни шли, а при встрече с кем-нибудь, знакомым или незнакомым, здороваются, [458] говорят: “Христос распят”, — а тот отвечает: “Воистину Он и воскрес”, — и дают друг другу яйца, целуются и ласкаются между собою, а потом каждый идет своей дорогой, пока не повстречается опять с кем-нибудь и не исправит такого же обряда, так что иногда тратит до 200 яиц в день.

Они так свято и крепко держатся этого обычая, что считают величайшею невежливостью и обидой, если кто, повстречавши другого, скажет ему вышеупомянутые слова и даст ему яичко, а этот не возьмет и не захочет поцеловаться с ним, кто бы он ни был, княгиня ли, или другая знатная женщина, или девица. Они делают это 14 дней кряду. Сам великий князь встает в этот праздник около 12 часов ночи и ходит по всем темницами и заключениям, где сидят преступники, которых всегда большое число, велит носить за собой несколько сотен яиц, дает каждому заключенному по яйцу и по овчинному тулупу и, не целуясь с ними, говорит, чтобы они радовались и веровали несомненно, что Христос за грехи всего мира распят, умер и воскрес, потом идет в церковь и приказывает опять запереть и стеречь темницы, думая, что таким смирением и уничижением много сослужил Богу и заслужил рай.

Замечательно также и почти совсем невероятно для не видавших, что русские, духовные и миряне, мужчины и женщины, напиваются о Пасхе водки, пива и других напитков до того, что некоторые, задохнувшись от питья, валяются на улицах мертвые. Пожалуй, кто-нибудь подумает, что, захворав и обессилев от этих крепких напитков, они на другой день воздерживаются от них. Но это будет большая ошибка, потому что, сошедшись вместе на другой день рано утром, они говорят, что их все еще мучит жажда, чтобы утолить ее, начинают пить сызнова и не перестают до тех пор, пока в состоянии еще наливать и подносить ко рту рюмку или стакан.

Когда новорожденное дитя очень слабо и хворо, его могут крестить сами родители или другие лица, если священнику не подоспеть так скоро для его крещения.

Никто не должен есть животных и птиц, умерщвленных и растерзанных другими животными и птицами. Кто преступает это, а также ест неквашеный хлеб, да еще мясо в пост и пьет птичью кровь, тот подвергается наказанию, положенному в церковном уставе.

Русские могут есть вместе с другими иноверцами, находясь в таком месте, которого переменить на другое нельзя. Только ни под каким видом не должны ходить в церкви к ним и слушать их обедню и проповедь, если не хотят подвергнуться наказанию. [459]

Русские говорят, что католики и все другие христиане в свете крещены не так, как следует, потому что не всем телом погружаются в воду, а только окропляются несколькими каплями. Потому-то, когда они захотят обратиться, принести искреннее раскаяние и принять православную христианскую веру, их сперва надобно окрестить, например татар и других язычников, а до того не дозволяется приобщать их.

Никто не должен строить дома на том месте, где прежде стояла церковь. Если же избежать того нельзя и дом должен быть выстроен там непременно, то все же не на том месте, где стоял алтарь, если не хотят подвергнуться наказанию и лишиться дома.

Не следует сжигать никаких ветхих и попорченных образов: их надобно с большим благоговением зарывать в землю на кладбище или в саду, чтобы не попал на них снег или дождик и не вырыли бы их собаки или свиньи.

Когда женатый захочет идти в монастырь, быть монахом, служить Богу и оставить для слова Божия свою жену, ей дозволяется выйти за другого мужа, который может быть посвящен и в священники в случае его желания на то.

Зимою священники должны носить под шапками такие меха, которые сняты со зверей, идущих в пищу.

Ни один священник или монах не должен ходить в гости: они обязаны вести трезвую жизнь и усердно исправлять свою службу.

Зимою все священники должны носить штаны, подбитые мехом зверей, которых едят они мясо.

Всякий человек, утаивший чужую собственность, не допускается к святому причастию, пока не возвратит присвоенного.

Если женщина желает крестить младенца, то как младенец не может еще поститься, за него должна держать пост сама мать.

Если священник обвенчает такую чету, о которой ему было известно, что она уже три раза венчалась прежде, такой лишается священнического сана.

Кто бросит свою жену и возьмет другую или жена бросит мужа и возьмет другого, таких должно лишать святого причастия и не допускать к нему, пока они не сойдутся вместе или не уйдут в монастырь. Ни одному москвитянину не дозволяется служить или продавать себя иноверцу.

Кто ест и пьет с иноверцем, должен очищать себя постом и молитвой.

Все священнические жены, взятые в плен на войне татарами или другими язычниками и выкупившиеся из плена, должны опять поступить к их мужьям, несмотря на то, что жили с неприятелем, потому что сделали это не по склонности и не по доброй воле.

Купцы, бывшие в чужих краях и торговавшие с язычниками, или еретиками, не должны приобщаться, но, по возвращении домой, обязаны поститься, прочитать некоторые молитвы и потом уже приступить к причастию. [460]

Всем женщинам запрещается ходить в гости по монастырям и пировать.

Все желающие вступить в брак должны венчаться в церкви, а не дома.

Вопрос. Что заслуживает и какому наказанию подвергается тот, кто, приняв святое причастие, не мог удержать его в себе, но, неумеренно наевшись и напившись, извергнет его вон?

Ответ. Он должен принести раскаяние и 40 дней поститься, если это случилось от неумеренной еды или питья; если же по слабости или какой-нибудь другой нечаянности, ему должно поститься 20 дней; а если это произошло от причины еще маловажнее, пост, назначаемый ему священником, сокращается. Если случится это с самим священником, он лишается сана на 40 дней и столько же времени должен поститься. Если это последует с ним по ничтожной причине, он должен восемь дней бичевать свое тело и воздерживаться от мяса, пива, водки, меда, яиц, масла и сыру. Если это будет с ним спустя три или четыре дня после приобщения, он подвергается епитимье, какую наложит на него епископ. Если же священник промолчит о таком случае с ним, и это против его желания после откроется, он должен подвергнуться 40-дневному бичеванью. Если это произойдет от слабости и болезни, ему должно поститься и выдержать трехдневную епитимью, а выплюнутое сжечь и пропеть над ним несколько псалмов и responsoria (Респонсорий.). Если сожрет это свинья или собака, он должен выдержать 100-дневный пост.

Вопрос. Что тогда делать, когда потир нельзя считать чистым, потому что попало в него песку, земли, паутины либо упала моль, жук или другое насекомое?

Ответ. Над ним надобно прочитать несколько молитв, и он опять сделается чистым.

Вопрос. Что должно делать о душе усопшего?

Ответ. Надобно дать 50 грошей за пять обеден, которые будут за нее отслужены, также ладану, хлеба и вареной кутьи, т. е. кушанья из меду, молока и пшеничной муки, которое подается в церкви священникам.

Вопрос. Что должно делать с тем, кто 8 дней не кормит больного монаха, носящего одежду Серафима?

Ответ. Это хорошее и справедливое дело, что ему не дают ни пить, ни есть, потому что он в обществе святых ангелов и принял их образ и чин. [461]

Вопрос. Что должно делать с язычником или еретиком, который желает бросить свою ложную веру, креститься и принять истинную?

Ответ. Его надобно отвести в монастырь и учить, как должно креститься, почитать святых, дать ему другое крещеное имя, творить за него некоторые молитвы днем и ночью, сводить его в баню и чисто вымыть, велеть ему воздерживаться шесть недель от мяса, яиц, масла, сыру и молока, ходить в церковь, читать над ним некоторые молитвы, погрузить его в Иордан и крестить во имя Бога Отца, Сына и Святого Духа. Аминь. После того повесить ему крест на шею, одеть в новое платье, положить ему на голову венок, помазать его миром и дать ему в руки восковую свечку. По окончании же обедни приобщить его, а потому и считать новорожденным христианином во все продолжение всей его жизни.

Вопрос. Может ли кто в воскресенье охотиться, удить рыбу, стрелять птиц и других животных, бить волов и ягнят и резать куриц?

Ответ. В воскресенье и в другие большие праздники надобно сперва сходить в церковь, слушать обедню, молиться, а после, в случае надобности, позволяется делать и те дела.

Вопрос. Можно ли в Вербную неделю освящать причастие и приобщать?

Ответ. Можно, если только причастник отговел свое время, также и в случае его болезни; впрочем, вино надобно мешать с водою.

Вопрос. Можно ли приобщать бесноватого или безумного?

Ответ. Нет, этого разрешить нельзя: он должен только прикоснуться устами к святому причастию.

Вопрос. Что надо есть в день Воздвижения креста?

Ответ. Духовные лица не должны есть мяса. Все прочие, высшего и низшего звания, могут есть мясо, рыбу и все, что угодно, если этот праздник не придется ни в среду, ни в пятницу, с тем, однако ж, условием, чтобы сперва приложились к честному кресту.

Вопрос. Может ли ходить утром в церковь священник, имевший ночью сообщение с женою?

Ответ. Может, если священник обмоет у себя под пупком и выше пупка и прочтет св. Евангелие, только не должен входить в алтарь и служить обедню.

Вопрос. Если священник служил в воскресенье обедню, то может ли в следующую ночь иметь сообщение с женою?

Ответ. Может, если только он сам имеет на это желание.

Вопрос. Прилично ли и похвально ли допускать к святому причастию неженатых?

Ответ. Это можно, если только они бичевали себя, не сообщались ни с одной женщиной и не сделали какой-либо другой скверности.

Вопрос. Какую пищу надо употреблять в большие посты? [462]

Ответ. По субботам и воскресеньям можно есть рыбу, в другие дни икру или intestina piscium (Рыбьи внутренности.), а монахи должны есть хлеб с солью, пить воду и квас.

Вопрос. Как должно поступать с женщиной, родившей младенца?

Ответ. 40 дней и 40 ночей она не должна ходить в церковь. В случае болезни после родов надобно приобщить ее, во всяком другом случае этого не должно быть сначала она должна чисто вымыться, а после того надобно прочитать над ней некоторые благочестивые молитвы.

Вопрос. Похвально ли входить в ту комнату, в которой только что родила женщина?

Ответ. Нет. В ту комнату, где она разрешилась, три дня не должно входить никому комнату надобно чисто вымыть и прочитать над ней некоторые благочестивые молитвы.

Вопрос. К востоку или к западу, к северу или к югу от церкви надобно хоронить покойника?

Ответ. К северу или к западу от церкви не должно хоронить никакого покойника Лучшая слава для покойника обратиться к востоку, или видеть солнушко, пока еще не зарыли его в землю, потому что с востока восходит солнце правды и настает спасение людям, а не с севера.

Вопрос. Может ли женатый человек приобщаться о Пасхе?

Ответ. Да, если он весь пост не имел сообщения с женою и с другими женщинами.

Вопрос. Можно ли приобщать того, кто только зубами коснулся яйца или у кого шла кровь из десны?

Ответ. В тот же самый день он не может приобщаться, а только в следующий.

Вопрос. Причастник может ли в следующую за тем ночь спать вместе с женою?

Ответ. В следующую за тем непохвально, а спустя несколько дней если захочется того дворянину, он должен дать священнику три гривны денег, чтобы этот за него помолился.

Вопрос. Можно ли есть молоко от коровы в тот самый день, когда она отелится?

Ответ. Нет, этого делать нельзя, потому что молоко у ней смешано с кровью, а спустя два или три дня можно есть его без греха.

Вопрос. Может ли священник спать с женою постом, целовать ее, нежничать с нею, потому только, что женился на ней по собственному желанию?

Ответ. Нет, на весь год его надобно лишить сана. Если это случится с таким, который не посвящен еще в священники, он никогда не [463] должен носить этот сан. Если сделает это простой мирянин, весь год ему не должно давать причастия.

Вопрос. Можно ли посвящать в священники того, кто до этого еще времени имел общение с женщиной и она от него затяжелела?

Ответ. От однократного общения редко может понести женщина, если же он несколько раз в разное время имел общение с нею, его никогда не должно посвящать в священники, а также и того, который опозорит девицу или, проведя с нею первую ночь, не заметит ее невинности.

Вопрос. Может ли приобщаться священник, оставивший свой сан добровольно?

Ответ. Нет, ему никогда во всю жизнь не должно давать причастия, разве только при кончине, на смертном одре.

Вопрос. Может ли священник служить обедню в тот день, когда хоронил покойника?

Ответ. Нет, он не должен ни под каким видом делать того, если не хочет на 14 дней лишиться сана.

Вопрос. Может ли принимать святые дары родильница, по своей слабости и хворости?

Ответ. Да, это ей разрешается, с тем, однако ж, условием, чтобы приобщалась не на том месте, где родила, а на другом, обмылась бы и прочитала несколько благочестивых молитв.

Вопрос. Можно ли спать с женою, имея честный крест на шее?

Ответ. Нет. Никто не должен делать того, даже и в таком месте, где висит образ, если он не спрятан и не закрыт тщательно. Все священники после ужина и обеда должны ходить в церковь и молиться, прежде нежели лягут спать. Им позволяется также приобщать больного в их священническом облачении.

Вопрос. Как должен держать себя желающий жениться?

Ответ. Вступающий в брачное состояние должен 40 дней или, по крайней мере, восемь дней до того воздерживаться от сообщения с другими женщинами.

Вопрос. Как поступать с теми женщинами, которые убьют или задушат своих детей?

Ответ. Все женщины, удушившие своих детей без намерения или родившие мертвых, должны выдержать церковную епитимью, какую наложит на них священник. Точно так же, если жена даст мужу чего-нибудь съесть или выпить, она должна шесть недель поститься и просить у мужа прощения.

Вопрос. Если женщина употребит какие-нибудь непристойные средства, чтобы сделаться беременною?

Ответ. Женщины, делающие это зельем, кореньями или другими непохвальными средствами или спрашивающие совета у старух ворожеек, должны шесть недель поститься и дать три гроша священнику, чтобы он помолился за них с особенным усердием об их плодородии от семени их мужей, а не от другого средства. [464]

Вопрос. Как поступать с теми, которые в пьяном виде сообщаются с женщиной, отчего плод погибает в теле?

Ответ. Такой должен поститься и воздерживаться от мясной и молочной пищи восемь дней, не ходить в церковь и не видать ее, пока священник не прочтет за него некоторых благочестивых молитв и не попросит Бога о помиловании его.

Вопрос. Можно ли есть мясо такого животного, с которым человек имел сообщение?

Ответ. Имевший сообщение не может, а другие могут.