ПЕТР ПЕТРЕЙ

ИСТОРИЯ О ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ МОСКОВСКОМ

Часть первая

Город Новгород почти с малую милю в окружности: в старину, когда у него были собственные князья и правители, пока еще лукавство и козни не привели его под Московское иго и власть, он был так силен и многолюден, что князья его воевали со шведами, поляками, литовцами и ливонцами, и он ставил в поле несколько сот тысяч солдат. Когда же в 1477 году завоевал и смирил его Иван Васильевич Грозный, он очень упал по населению и богатству. Потому что великий князь не только целые семь лет имел там своих начальников и правителей, которые каждый год выжимали у жителей большую сумму денег, но наконец и сам отправился в этот город, благодаря содействию и старанию митрополита, под тем предлогом, что новгородцы хотели отступить от русской веры, принять римско-католическое учение и жить в этом исповедании; он хотел удержать их от того, чего в самом деле и не было. Для того велел он сперва взять под стражу самых главных граждан и богатейших дворян, отослал их на житье в Москву, а вместо них поселил разных бедняков из других городов; все их деньги, жемчуг, серебро, золото, медь красную и простую, олово приказал положить на несколько сотен телег и отвезти в Москву в свое казнохранилище; так и ограбил весь город, от чего москвитяне разбогатели, а те обеднели. В то время Новгород был один из четырех главнейших промышленных городов в Европе, каковы: Берген в Норвегии, Визби на Готланде и Антверпен в Брабанте; в этих городах имели свои складочные места и фактории самые богатейшие купцы из многих королевств, стран и городов всей Европы и вели там большую торговлю.

По всему городу несколько сотен церквей, монастырей и часовен, очень красиво построенных из дерева и камня, по русскому способу постройки. Колокольни большею частью обиты листовою, желтою и красною, медью и позолочены ярким чистым золотом; на них несколько тысяч колоколов, больших и малых: самый большой принадлежит церкви св. Софии.

В крепости этого города имеет свое пребывание митрополит, первый после патриарха по его значению и сану. Он имеет в Новгороде такую же распорядительную и разрешительную власть по церквам и монастырям, как и патриарх в Москве. Без его согласия нельзя никого выбрать в патриархи, также и венчать на царство великого князя; при этом должен находиться митрополит и дозволять венчание со всеми обрядами. Вообще этот город и область в старину были так богаты и [190] изобильны всяким товаром, рыбою, разным хлебом и всякими съестными припасами, так сильны населением и военным снарядом, что туземцы и иностранцы боялись их имени, от чего и ходила поговорка: “Кто может воевать с богами, да с Великим Новгородом?”. Однако ж это не остановило и не испугало славного, многоопытного графа Якова Де ла Гарди, королевскошведского полководца, несмотря на то, что в городе было 100000 вооруженных людей, не считая простого народа: положившись, после Бога, на свою отважную храбрость и неустрашимое сердце, он быстро окончил все приготовления, осадил город с пятитысячным войском 16-го июня 1611 года и с большою славою покорил шведской короне.

В старину поклонялись там идолу Перуну, на том месте, где стоит теперь Перунский монастырь. Этот идол изображался в виде человека, держащего в руке камень, из которого всегда во время грозы вылетал огонь. В честь идола жители разводили на дубовых дровах огонь и зажигали перед ним освещение, горевшее днем и ночью. При этом жрецы должны были смотреть, чтобы огонь горел и не потухал, если они, только для того и приставленные, не хотели подвергнуться смертной казни.

Когда же новгородцы приняли греческую веру, они взяли да и бросили в реку своего идола, который тотчас же поплыл против течения и, немного не доплыв до моста, поднял ужасный вой и стон и выкинул на мост большое бревно, сказав неслыханным и страшным голосом: “Возьмите это бревно в память обо мне!” Оттого новгородцы и говорят, что этот идол, Перун, каждый год в известное время кричит несколько часов.

Услыхав этот крик, горожане и простой народ сбегаются со всех концов города, бьются друг с другом кнутами и палками, перебраниваются и поднимают такой шум и гам, что наместнику стоит больших трудов разнимать и разводить их.

Старая Руса, очень древний город в 12 милях от Новгорода, по ту сторону озера Ильмень: некоторые думают, что Россия получила свое название от этого города. Он довольно велик, а тамошняя река дает множество рыбы: на грош можно купить ее столько, сколько не купить нигде в другом месте. Жители торгуют с гражданами Полоцка и Новгорода. Бог вод, Нептун, послал жителям и соляную воду: они проводят ее трубами и каналами в дома и вываривают из нее соль, которой достает не только для их употребления, но и на продажу соседям. Впрочем, она не очень вкусна и не сообщает приятного вкуса кушаньям, которые с ней варятся. Жителям надо брать для одного блюда втрое больше своей соли, тогда как нашей достаточно бы было и половины этого количества.

Княжество Полоцкое, лежащее у литовской границы, прекрасная и плодородная страна Город и крепость Полоцк находится между двумя реками, Двиною и Полотою, от которой он и получил название. Он деревянный и обнесен стеною и рвом. [191]

Этот город с крепостью москвитяне заняли и покорили в 1563 году, когда их всего меньше ожидали литовцы и находились вместе с поляками на Сейме в Петрикове, а Полоцк занимало не так чтобы очень храброе войско. Потому что как скоро подступил к городу с большим воинским снарядом великий князь, это войско оробело, пришло в отчаяние, не видя для себя никакого спасения, и сдало крепость великому князю: он тотчас же переменил городское правление, отослал поляков и литовцев пленниками в Москву с прекрасной добычей и поселил на их место москвитян, полагая вечно удержать за собой эту крепость; но это, однако ж, не удалось ему. В 1579 году опять выступил в поход польский король, Стефан Баторий, и с большим мужеством и храбростью сначала покорил город, а потом и крепость польской короне, которой принадлежит он и ныне. В той же области находятся четыре других укрепленных города, именно: Ушач, Диена, Дриса и Друя, откуда можно плавать на судах и лодках вниз по реке Двине, в город Ригу.

Княжество Псков — также одна из знатнейших областей и городов в России — и прежде имело собственных князей и государей, точно так же, как Новгород, свое судопроизводство и льготы. В то время псковитяне окружили город крепкою стеною и разделили его на четыре части, в которых жило много народа, дворян и недворян, потому что тогда боялись новгородцев, которые были сильнее их численностью жителей. Но когда начал царствовать над всею страною великий князь и покорил обманом и изменою Новгород, псковитяне, отчасти по случаю гражданских смут, отчасти по коварным проискам попов и монахов, покорились великому князю: точно так же он и новгородцев силою разогнал из-за великого их богатства. В городе и за городом построено много прекрасных монастырей и церквей из кирпича, с высокими колокольнями и шпицами: они обиты листовою медью, прекрасно позолочены, посеребрены и при солнце придают своим блеском такой великолепный вид городу, как будто блещет золото и серебро.

Город и крепость большею частию построены и расположены на горе, из которой вытекает река, называемая Псков, от которой и город получил свое имя. Она течет посреди города и впадает в шести милях оттуда в Пейпус.

В одной миле от Пскова находится прекрасный монастырь Печерский, который осаждал Юрген Фаренсбах во время осады Пскова Стефаном, королем польским, и всячески старался взять его приступом и занять. Но бывшие там монахи защищались так храбро, что Фаренсбах наконец должен был отступить со своим войском от Пскова, точно так же, как и король, не сделав ничего: и город, и монастырь они оставили в покое.

Крепость Иваньгород лежит на реке Нарове, чрезвычайно сильна и разделена на три части. Она получила название от великого князя по имени Иван. Река Нарова, на которой она построена, вытекает из озера Пейпуса, в которое впадают две другие реки, Псков и Великая; из этого же озера вытекает и река Нарова, так что из городов Пскова и [192] Дерпта можно бы было плавать на судах Пейпусом и Нарвою в Балтийское море, если бы не мешали тому какие-то утесы и кустарники, находящиеся в полумиле от крепости. В старину эта река была естественною границею между княжеством Новгородским и Ливонией. Эту крепость и много других таких же, например, Ямы, Гдов, Копорье и Нотебург, в 1612 году сильно обстреливал, завоевал и со славою привел под власть шведской короны храбрый витязь, граф Яков Де ла Гарди; оттого и теперь еще славный король шведский по справедливости употребляет в своем титуле название Иваньгорода.

Ямы, небольшой город, лежит в 3 милях от Нарвы, на реке Яме, впадающей, при устье реки Наровы, в Балтийское море.

Гдов, в 9 милях оттуда, довольно крепкий город, имеет очень плодоносную почву и изобилует рыбой.

Копорье, в 15 милях от Нарвы, сильная каменная крепость, имеет прекрасные, плодородные поля и называется Ингерманландией.

Нотебург очень сильная крепость, лежащая на островке, окруженном быстрыми реками, не скоро замерзающими зимою: они вытекают из Ладожского озера, под крепостью сливаются вместе и составляют реку, называемую Нева, которая в 10 милях оттуда впадает в Балтийское море; не считаем множества других рек и речек, вливающихся в нее еще до впадения ее в большой залив. В полутора милях от своего устья река Нева разделяется на три рукава, и все они впадают в большое море. Эта крепость выстроена с семью крепкими площадками: между каждой идет стена в десять аршин толщины. На каждой площадке поставлена башня. Изнутри на стене бастион в 3 аршина толщины, наполненный песком, глиною и землею, так что нельзя пробить его ядрами, каких больших пушек ни навези туда. Потому что ни с какой стороны нельзя поставить укреплений ближе, как на четыре ружейных выстрела, по причине быстрой реки, протекающей мимо крепости. Если бы захотели стать на реке на судах и галерах и лезть на стену, осажденным не нужно ни пороху, ни ядер для обороны и изгнания неприятеля: нужны только камни, бревна, копья и секиры. Если уж необходимо овладеть этой крепостью, то это можно сделать только голодом или с помощью болезни, когда защищают эту крепость храбрые и неустрашимые люди, а не пугливые и малодушные бабы. Когда шведы осаждали Нотебург, москвитян сначала было в нем 3000: каждый день они делали вылазки и сражались со шведами на галерах и лодках; когда же дороги и проходы были затруднены и захвачены, а реки заняты войском, так что осажденным нельзя стало выходить из ворот, все они в крепости занемогли, умирали от скорбута и голода, и в живых осталось не больше 30 человек, оттого и должны были уступить и сдать крепость фельдмаршалку Эберту Горну из Канкаса, посланному от полководца- это было в 1612 году, 12 мая: отрада моя такие солдаты, которые могут отважиться на что-нибудь для своего государя.

Внутренняя крепость тоже с тремя площадками, такой же постройки, как и внешняя, и с довольно глубоким рвом. Некоторые думают, [193] что первый выстроил этот город шведский король Магнус Ладулаус с крепостью Ладогою, в 14 милях от города на берегу Волхова, впадающего в Ладожское озеро, от которого крепость получила и свое имя. Но, по моему мнению, этот король построил только Нотебург для убежища своих солдат от беспрестанных нападений русских, а эти последние могли укрываться в Ладоге от напора шведов, когда между ними была война и король Магнус сильно теснил их. Таким образом эта крепость и озеро Ладожское названы так потому, что Магнус Ладулаус часто бил, прогонял и истреблял русских на этом озере, с их судами, галерами и лодками.

В крепости Нотебурге построены две церкви, одна каменная, другая деревянная, и несколько сотен черных изб, в которых живут солдаты. Потому что пока русские владели крепостью, они не впускали в нее ни одного иноземца, даже и никого из своего народа, без всякой надобности, кроме одного наместника и войска, туда назначенного.

В 16 милях оттуда к югу лежит большой остров, по имени Ретузари, на котором живет до 30 человек крестьян: половина его принадлежит Финляндии, другая Ингерманландии, так как река Сестребек, впадающая в Балтийское море, отделяет Выборгскую область от Эйрене и Нотебурга.

Крепость Кексгольм построена из камня и лежит посредине довольно широкой реки Корелы; вокруг крепости большие бастионы. Эта область и княжество получили свое название от реки и называются Карелией. Страна изобильна хлебом, скотом, воском и разною дворовою и дикою птицей. Корела течет очень быстро и сильно и весьма редко замерзает зимою. В ней чрезвычайно много ловится рыбы, особливо семги. Оттого у великого князя там свои рыбаки, которые все ловят и солят семгу для употребления двора, потому что нигде во всей стране не ловится такой прекрасной и вкусной семги. Эта крепость находится в 16 милях от Выборга, в 16 от Нотебурга, в 30 от Ладоги, в 50 от Новгорода. Из многих городов можно ездить туда водою на лодках. И эту крепость взял вооруженною рукою граф Де ла Гарди в 1611 году и покорил шведской короне.

Между областью Кексгольмом и Нотебургом лежит еще другая область, называемая Водская пятина она простирается к северо-востоку до Колы и Соловков и принадлежит к Новгородскому княжеству, а жители ее платят дань, смотря по их бедности или зажиточности. Земля у них изобилует хлебом, плодами, скотом, домашней и дикой птицей и дикими зверями. Но летом никак нельзя ездить туда по причине множества рек, озер, мхов и болот. Кто хочет отправиться туда за какой-нибудь надобностью, должен ехать зимою, когда замерзнут глубокие болота и большие озера.

Теперь довольно этого краткого описания областей, городов, местечек и крепостей, всего ближе лежащих к шведскому королевству.

Далее следует сообщить сколько-нибудь сведений о других областях, лежащих от Москвы к северу, а от пристани св. Николая и Холмогор к востоку. [194]

Область Печора простирается от Москвы к северо-востоку и получила свое название от реки Печоры, протекающей посреди страны: на берегу ее построена крепость, называемая Пустозерск. Если кто поедет туда из Москвы, ему надобно провести полгода в дороге. Тамошние жители — глуповатый и негодный народ, в 1518 году принявший русскую веру.

На этой же реке Печоре построен другой город с крепостью, который называется Папиновгород, а народ папины. В старину он имел собственных владетелей и князей, а теперь он в подданстве у великого князя. За этою землей, в нескольких сотнях миль к северу до Ледовитого моря, находятся еще другие области и народы, которых русские называют самоеды. Это люди, пожирающие самих себя. В этом краю водятся также разные звери: лучшие соболи, прекраснейшие куницы, рыси, белые волки, черные лисицы, лучшие и отборные белки и белые медведи, живущие на воде. В реках водятся также морские свиньи, которых на тамошнем языке называют моржи: у них длинные, белые толстые зубы, длиною в аршин, из которых русские делают черенки к ножам. Турок покупает этот зуб на вес серебра. Из этой земли привозятся также белые соколы, которые очень идут для охоты больших господ. Тамошние жители так пугливы и робки, что бегают от русских, точно неразумные скоты или звери.

В 130 милях от Пустозерска находится другой город с крепостью на реках Сибуте и Сосе, называемый Лопин, а жители называются вогуличи: эта земля тянется до реки Оби, вытекающей из озера по имени Китайское.

Река Обь так широка, что летом, в самые долгие дни, едва можно переплывать ее в лодке. На берегу этой реки построена крепость по имени Обеа, названная так по реке; жителей зовут угры, а князей их угорскими, которые подвластны москвитянам. От этого города или крепости надобно ехать восемь недель до городов Иртыша и Тюмени на реке Сосе, а от них еще восемь недель до области и крепости Gyrustin, где живет черный народ, торгующий жемчугом и драгоценными каменьями; правителей его называют Grussinski, и они данники москвитян.

Затем следует область Лукоморье, пограничная с землями грусенов и серпоновцев, с которыми она ведет торговлю, и вот каким образом: язык этих народов в ней неизвестен, а природа у них такая же, как у ласточек: 27 ноября они все умирают от сильной тамошней стужи, а 24 апреля оживают опять: все это больше похоже на сказку, чем на правду. Зная время, когда они должны умирать, лукоморцы привозят свои товары, например, жемчуг и драгоценные камни, и складывают их на особенное место до тех пор, покамест те не оживут опять. Тогда они идут к тому месту и смотрят, унесены ли их товары, и если довольны теми товарами, которые найдут вместо своих, они берут их и идут домой; если же недовольны, оставляют их, требуют назад свои и не отстают до тех пор, пока не достанут их, если соседи не хотят воевать с ними. [195]

Область Обдорская и Кондийская тоже принадлежат великому князю московскому: они чтут за бога золотую старуху и называют ее золотая баба. На груди у ней ребенок, а возле нее другой, которого зовут они ее внуком. Такая же богиня, или идол, находится на берегу реки Оби; внутри он выдолбленный и пустой. Русские сказывают, будто этот идол издает такие звуки, точно кто играет на трубе, когда попы совершают свое служение перед своими богами.

Этой богине приносят они в жертву лучших и отборных во всем краю черных соболей и куниц, каждый по своему состоянию. Они также бьют на ее содержание разных диких зверей и птиц: жрецы берут кровь их и мажут ею рот, глаза и все члены богини.

Жрецы спрашивают ее о будущем, точно Дельфийского оракула, и на все вопросы она дает решение и ответ.

Но мясо этих зверей, убитых для жертвы, жрецы должны есть сырое и невареное.

Когда иноземцы приедут по этой реке и не пожертвуют богине своих денег, серебра, золота, драгоценных камней или другого чего-нибудь, русские говорят, что она не только собьет их с дороги, но и поднимет сильную бурю и непогоду, так что им нельзя будет и уехать оттуда, пока не принесут жертвы.

На других сторонах земли Лукоморской, на большой реке Тахниме, живут разные народы, чудные видом и лицом: одни кажутся точно обезьяны, другие как дикие звери, у одних головы, как у волков и собак; у некоторых лица на груди; они без шеи, точно отрубки; а руки у них длиннее, чем у других людей.

В той же реке ловится рыба, у которой голова, глаза, нос, рот, руки, ноги и все члены точно у настоящих людей, но эта рыба без голоса и слова, без разума и рассудка. Русские сказывают, что она сладка на вкус.

В нескольких сотнях миль пути оттуда далее к северу и несколько к востоку есть чрезвычайно высокие горы, на которых не растет ни травы, ни деревьев, потому что они такой высоты, что милое солнце не может там действовать своим теплом: горы всегда покрыты льдом и снегом. Еще удивительнее, по словам русских, то, что если там зажгут огонь, он горит ни так ясно и светло, ни так сильно, чтобы можно было варить на нем мясо или рыбу, по случаю чрезвычайной стужи в том краю. Эти горы будто бы простираются до Ледовитого моря. Они поднимаются так высоко, что зеленых лугов совсем не видать там по причине тени и вышины гор. По мнению некоторых, эти самые горы у писателей называются Гиперборейскими или Рифейскими. Великий князь посылал нескольких человек для узнавания положения этих гор и собирания сведений, что за страна за ними и какой народ живет в ней и занимает ее. Но они не могли этого сделать. Они пытались всходить на горы 17 дней кряду и все же не могли добраться до их вершины, но должны были вернуться назад. Там нет птиц и не бывает ни на кого охоты по причине стужи и великой высоты гор, которые не могут [196] доставить животным никакого корма. Однако ж посланные узнали, что за горами живут народы, называемые пигмеями и ростом не выше трехлетнего мальчика, даже и тогда, когда придут в совершенный возраст или доживут до него. По природе они боязливы и робки и говорят особенным языком, которого не понимает никто.

Часть их живет и на море, на острове, который русские называют Новой Землей. Эта новооткрытая страна, где жители ведут войну с журавлями и не употребляют никакого оружия, кроме растущих в море тростей. Теперь мы довольно сказали об этих землях и народах. Перейдем дальше к странам и народам, находящимся к югу и западу от Москвы, которых великий князь привел в свое подданство

Казанское царство погранично и смежно с ногайскими татарами и Сибирью и находится в 170 милях от Москвы к югу Справедливо, что страна, город и крепость получили название от реки, протекающей там и называемой Казанка, которая впадает, в одной миле от города, в знаменитую реку Волгу.

Казанские цари и правители были в старину так богаты и сильны народом, что могли ставить в поле против москвитян 60000 ратных людей и все конных. Иногда они заставляли москвитян давать себе дань, иногда же и москвитяне брали над ними верх, до тех пор, пока не разбил их наголову великий князь Василий Иванович и не принудил взять царя и правителя, какого ему было угодно. Они должны были платить этому царю подать и слушаться его во всем. Это было очень досадно казанцам, а так как великий князь поставил царствовать над ними гнусного и неспособного царя по имени Шигалей, у которого были большие, длинные и отвислые уши, точно у британской собаки, большое черное лицо, толстое тело, короткие ноги, длинные и безобразные ступни; вообще это был безнравственный, грубый и скотоватый человек, притом больше преданный и расположенный к русским, нежели к ним. Они послали тайное письмо к крымским татарам, в котором горько жаловались на свое несчастье, что они хитростью и обманом из-под власти собственных царей подпали под иго великого князя, который оказывал больше благодеяний и милостей русским, нежели им, слезно просили хана милостиво отпустить к ним своего брата, Саип-гирея, чтобы он был царем у них, прийти к нему на помощь с войском, избавить и освободить их от московского ига, потому что они исповедают одну с ним веру. Они охотно будут повиноваться ему и оказывать всякую честь и покорность, как следует и надлежит верным подданным Крымский татарин, Менгли-гирей, очень был рад тому поспешно собрал большое войско, пошел на Казань, осадил ее, завоевал и поставил в ней брата, Саип-гирея. А Шигалей бежал с женою и детьми в Москву и жаловался на это великому князю.

Сделав все это, Менгли-гирей с своим войском пошел домой и, подошедши к реке Танаису, повстречал много ратных людей, выехавших из его собственной земли. С этим народом повернул он назад и [197] послал весть к своему брату, Саип-гирею, уведомляя его, что он намерен двинуться на Москву, потому что подкрепил себя свежим войском: пусть же и он приготовится, соберет всю казанскую силу и идет к нему на выручку под Москву. Саип-гирей немедленно и сделал это. А Менгли-гирей пошел прямо на реку Оку, в Россию, к Москве, грабил, разорял и опустошал всю страну, города и деревни, и увел в плен несколько тысяч русских, богатых и бедных, благородных и неблагородных. Узнав, что войско крымского татарина такое сильное, нежданное и негаданное было близко и наделало ему столько вреда, великий князь выставил свою армию, какую мог набрать второпях, и послал ее навстречу татарам к реке Оке. Когда оба они сошлись, то сразились так сильно, что с обеих сторон пало много народа: однако ж русские проиграли сражение и бежали в Москву. Но татарин быстро погнался за ними и преследовал их мечом, грабежом и огнем до тех пор, пока не дошел только трех с половиною миль до Москвы. Там расположился он станом: к нему пришел туда и брат его, Саип-гирей, с казанским ополчением: он также наделал немало вреда на проходе с войском и стал возле брата. Это очень напугало великого князя в крепости: он оробел и совсем упал духом, сдал крепость сыну своей сестры, князю Петру, и нескольким другим своим советникам, а сам бежал в Великий Новгород. После того татары взяли город и всякий день подступали к крепости Русские держались в ней крепко и оборонялись луками и стрелами до тех пор, покамест было можно. Наконец, перешли к переговорам и выслали большие подарки, которыми полагали склонить татар на милость и кротость. Татарин, заметив, что осада шла несколько медленно, вступил с ними в переговоры, взял подарки, с тем уговором, что великий князь обяжется грамотою и печатью быть на вечные времена его подданным и платить ему ежегодную дань, как делали прежде некоторые из его предков; тогда он уйдет и отпустит всех пленников, которых было бесчисленное множество. Великий князь сначала не соглашался, но наконец должен был сдаться на это, подтвердил вышеупомянутое грамотою и печатью, обязался оставаться навек его подданным и ежегодно платить ему дань по три деньги, то есть по три гроша с человека.

После договора Менгли-гирей тотчас же велел в городе поставить свой портрет в знак того, что он привел в покорность себе великого князя, а также и для того, чтобы когда будет собираться с земли подать и пришлются для того татары, великий князь опускал голову к земле и кланялся перед этим портретом, сознавая тем себя подданным хана, и потому оказывал бы ему всякую службу и покорность.

С этим решением татарин выступил из стана, а Саип-гирей пошел в Володимир и Казань Менгли-гирей отправился с войском в Рязань и стал там станом. В это время в войске его был поляк, служивший ему с несколькими лошадьми. Он подъехал к городу со множеством награбленной добычи, с намерением продать ее и думал выманить на нее русских из города, меж тем как он сам войдет в него с войском и захватит его врасплох. [198]

Когда эта штука не удалась, татарин попробовал другое средство и послал в город посла к наместнику, Ивану Ковару, и велел сказать ему, что великий князь стал его подданным и должен платить ему ежегодную дань, а потому и он обязан повиноваться ему, пустить его в город, снабдить продовольствием и всем нужным его войску. Но Иван был старый, опытный воин и дал хану такой ответ, что это дело ему плохо известно, да он и не поверит тому, пока не увидит другого договора. Тогда татарин тотчас же послал в город грамоту великого князя: Иван очень испугался ее и удержал у себя. Поляк же подходил все ближе и ближе к городу с войском, в котором находился один знатный господин с несколькими русскими, взятыми в плен в Москве; этот господин поспешно ускользнул от татар и убежал в город, а поляк должен был вернуться с большим позором, на что татарин так рассердился, что чуть не треснул с досады. Он так расположил свое войско, как будто оно собиралось идти на приступ и готово подвинуться к городу, если наместник не отдаст им грамоты и не пришлет назад пленников. Но татарин не получил ни грамоты, ни пленных. Наместник условился с итальянским артиллеристом по имени Иоанн Иордан и со всеми русскими, бывшими в городе, чтобы никак не сдавать его, а защищаться и держаться в нем до последней возможности; потому что они знали, что татарин разорил их край, много наделал ему вреда и не может достать съестных припасов: они стали изо всей силы стрелять в татар, многих ранили и убили, один раз попали ядром недалеко от самого хана; ядро разорвало на нем кафтан и унесло большой кусок этого платья. Это напугало татарина: он собрался и ушел оттуда. Наместник удержал город за собою и отослал к великому князю его грамоту Великий князь был очень рад и сделал Хабару большой подарок за его мужество и верную службу.

Другие же русские были причиною поражения великокняжеского войска на реке Оке и бежали от неприятеля, который оттого так далеко и проник в страну, а великий князь потерпел столько срама и посмеяния они были наказаны так, что это могло послужить уроком и для других.

После того великий князь созвал свое войско со всей земли, до 25000 человек, и послал к Саип-гирею, казанскому царю, гонца с объявлением ему войны в таких выражениях: “В прошлом году пришел он в его страну, со своим братом, нежданно-негаданно, точно вор и предатель, и никак не дал знать о том ему, великому князю, чтобы он мог встретить его и честно биться с ним в открытом поле, как следует прямодушному воину. Теперь же он ясно объявляет ему открытую войну и вызывает его на бой: если он в силах сопротивляться и защищаться, пускай попробует своего счастья и удачи!” Саип-гирей дал на это следующий ответ: “Много дорог и троп открыто мне для похода на Москву: могу отправиться туда, когда захочу; никто и не остановит меня, если придет мне такая охота. Не посмотрю нимало на твою надменность, хвастливые слова, угрозы, твое письмо и войско, но буду [199] искать своей прибыли, где могу, и если посчастливится, приведу тебя, со всеми твоими большими боярами и дворянами, связанного, в Казань: в этом ты и не сомневайся, потому что ты поступаешь, как вероломный и неверный подданный, против чести и совести своей грамоты и печати”.

Такой ответ еще больше раздражил и прогневал великого князя: он поспешно отправил свое войско, велел ему осадить Казань и нанес много вреда татарам, хотя сам и не получил от того никакой прибыли. Потом они сильно схватывались между собою, теряли с обеих сторон много людей. Русские долго не могли дождаться конца осады; военные начальники великого князя заключили перемирие с татарами и воротились домой. Это очень не понравилось великому князю: он послал их опять в Нижний Новгород для обороны этого города и чтобы отрезать подвоз к казанцам всяких припасов и военных снарядов. Этим он, однако ж, ничего не сделал и до самой своей смерти не тревожил татар; когда же он умер, сын его, Иван Васильевич, возобновил войну, пошел со всем своим войском под Казань и со всех сторон осадил ее. Однако ж казанцы не посмотрели на это, были храбры и смелы, часто делали вылазки, мужественно дрались с русскими; с обеих сторон оставалось на месте много людей. Они удерживали за собою город и оборонялись храбро. Заметив это, великий князь велел построить перед воротами города несколько укреплений, чтобы можно было сделать приступ, но и это не помогло нисколько, потому что жители мужественно отразили его от города Великий князь понес большой урон и огорчен был жестоко.

Увидав, что дело тянется медленно и что, простояв восемь недель под Казанью, он не имел никакого успеха, великий князь опасался, чтобы и крымский хан не сделал на него нападения, и для того отправил посла к наместнику и главному начальнику Казани, Мурзе Хамаасу, и велел им сказать, что видит очень неохотно, что льется так много крови: пусть смирятся они пред ним, сдадут ему город и окажут покорность: всех их он примет в свою высокую милость и будет защищать и охранять от всякого насилия и притязания. Но все они сказали в один голос: нет, лучше они умрут за свою веру, если он одолеет их, нежели сдадут ему город, примут его веру и будут его подданными. Это не так-то приятно отдалось в ушах великого князя Он тотчас же велел бывшим с ним иностранцам испытать свое счастье и искусство и подкопаться под крепость.

Те послушали его приказания, приготовили все в одну ночь и положили в подкоп пороху Великий князь отдал строгий приказ своему войску готовиться на приступ, потому что как скоро порох загорится, вал и укрепления рухнут, солдаты тотчас же пойдут на приступ. Но сначала велел духовным отслужить обедню, сказав, чтобы они прежде всего воздали должное Богу; сам же он молился в следующих словах-“Господи, Иисусе Христе, умилосердись над рабами Твоими, даруй ныне, да настанет пора милости Твоей, и пошли Твоему войску силу и крепость против неприятеля!”. [200]

Когда взошло солнце, священники прочитали Евангелие и произнесли эти слова: “Да будет едино стадо и един пастырь!” Порох был зажжен, стена, вал и укрепление взорваны и взлетели высоко на воздух. Неприятели в Казани пришли в великий страх и ужас; много народа было ранено и погибло жалкою смертью. А москвитяне вопили и кричали: “С нами Бог!” и шли со всех сторон на приступ. Татарин призывал на помощь и заступление Магомета. Между обеими сторонами завязался жестокий бой, и они так схватились, что у тех и других было убито очень много народа. Но русские наконец одолели, потому что были отважны и храбры, влезли на вал и прогнали неприятеля. Великий князь прыгал от радости и все заставлял солдат подсоблять друг другу. Когда вошли они в город, навстречу им попался главный начальник магометанских церквей, Кассельреффи Мулла: бились с ним целый час, но татары должны были отступить и бежали в царский дворец. Там опять стали биться и бились до тех пор, пока наместник и полководец не остались на месте. Татары увидали, что нет для них никакого средства, потому что победа на стороне русских: уцелевшие из них обратились в бегство, отступили к восточным воротам, пробились и переправились через реку Казанку; там опять пробились чрез целое войско и ушли лесами.

Русские говорят, что на месте сражения осталось столько людей с обеих сторон, что целый день не видно было воды в реке по причине крови, стекавшей туда из мертвых тел. Это происходило 9 июля 1552 года.

Овладев страною, городом и крепостью, великий князь велел снова выстроить, улучшить и поправить все разрушенные и поврежденные здания в городе. Город приказал он с трех сторон обвести крепкою и толстою стеною и валом, а с четвертой выстроить сильное укрепление и наполнить его песком, камнем и глиной. Внутри города построена прекрасная кирпичная церковь в честь Девы Марии. В ней служит архиерей, живущий в крепости с двумя русскими наместниками и несколькими сотнями солдат, назначенных туда великим князем в караул. Город открыт и не очень крепок; в нем не позволено жить ни одному татарину, а только русским, которым предписал великий князь явиться туда изо всех областей и владеть там поместьями. Потому что жителей он выгнал из города, рассеял и ограбил, чтобы никто из них или из их потомков там не жил, а жили бы вдалеке оттуда, в деревнях. Им позволено также выбирать себе правителей из своих родов и племен, однако ж с тем условием, чтобы они служили великому князю и были для того наготове с таким числом войска, какое он потребует и укажет.

Еще до взятия и покорения Казани великий князь Василий Васильевич велел построить в 10 верстах от нее городок с крепостью на берегу Волги; он называется Свияжск и населен московскими людьми, которые и теперь там живут и ведут большую торговлю с Астраханью солью и разными дорогими шелковыми материями, привозимыми из Мидии и Персии; они очень зажиточны. [201]

Земля Астрахань в старину была особенное царство, а называется так по имени своего первого царя; город построен на острове, при повороте к морю реки Волги, впадающей в шести милях оттуда в Каспийское море. От Москвы до нее считают 200 миль, а от Казани 170.

Астраханские и все окрестные татары, вместе с теми, которые живут на островах Волги и на Каспийском море, имели прежде собственных государей и царей, ведших свое происхождение от крымского царя. Он помогал им и выручал их, когда соседние и другие государи воевали с ними. За то они платили дань ему, как своему верховному правителю, до тех пор, пока великий князь Иван Васильевич не овладел ими силою: он привел их под свою власть, а город и крепость взял приступом в 1554 году и счастливо покорил себе. Одержав над астраханцами такую славную победу, он тотчас же велел обнести город и крепость сильным бастионом, удалил и прогнал оттуда всех татар, мужчин и женщин, старых и молодых, раздал дома и все места в городе своим русским, которых выписал туда из всех городов и местечек, чтобы никакого другого народа не жило в Астрахани Татарам, выгнанным из города, отвел он недалеко от него остров для жительства. Дети их и теперь еще живут там и выстроили довольно большой город, однако ж не укрепленный, а открытый со всех сторон, да им и запрещено укреплять его под страхом смертной казни. Наместник, власти и все знатные люди москвитяне живут все вместе в крепости и преданы великому князю. У всякой переправы на Волге между Казанью и Астраханью, где обыкновенно вторгаются казанские и крымские татары, грабят и уводят в полон людей, великий князь поставил несколько тысяч стрельцов, обязанных останавливать такие грабежи и содержать реку в безопасности для плавающих по ней, чтобы они могли ездить везде со своими пожитками и товарами и снабжать города хлебом и другими съестными припасами. В городе Астрахани ведут также большую торговлю иностранцы, приезжающие туда из Мидии, Персии, Армении, Татарии, Турции и России с разными товарами, например: с шелком, бархатом, свинцом, золотою монетой, некрученым шелком, хлопчатой бумагой, дорогими коврами, жемчугом, драгоценными каменьями, разными пряностями; со всего этого великий князь берет большие пошлины и превосходные доходы. Рыба, овцы, рогатый скот, дикие и дворовые птицы там очень дешевы. Татары, там живущие, оттого так и зажиточны и богаты, что каждый день занимаются торговым делом, не ведут и не исправляют никакого другого ремесла, не пашут и полей, потому-то и хлеб там очень дорог, а между тем нужен для них: они покупают его у русских. Сарацинское пшено дешево: бочку его можно купить иногда за два с половиной талера, иногда же дороже и дешевле, смотря по случаю. Его привозят водою по Каспийскому морю из Мидии, Персии и Армении, в Астрахани мелют его и потом пекут хлебы. В двух милях от Астрахани, невдалеке от Волги, находятся две прекрасные соляные горы, не так чтобы очень высокие: татары зовут их Бузан, в них совсем нет песка и никакой нечистоты, так что не найдешь ни одной [202] песчинки. Если бы всему христианству и всей татарин привелось брать там соль, ее стало бы вдоволь. Потому что когда каждый день 10 или 30 тысяч человек из всей силы рубят и ломают соль в этой горе, то при всей своей работе они ни разу еще не замечали, чтобы сколько-нибудь было отрублено или отломано у горы. Этою солью кормится вся Мидия, Персия, Армения, Татария и большая часть России, и всякий волен рубить и ломать ее, насколько станет у него силы. Русские получают от того большие выгоды, особливо же города, лежащие на Волге, с тех пор, как великий князь привел под свою власть Казань и Астрахань и сделал реку свободною и безопасной от разбойников и убийц.

Русские купцы, настолько зажиточные, чтобы держать суда и лодки, и имеющие возможность ездить два раза в год, наживают большое богатство, потому что им дана свобода рубить соль: они не делают на это никаких расходов, кроме того, что нужно на топоры, крючья, железные шесты для ломки соли, на необходимое содержание рабочих и на жалованье им. Поскольку эти купцы приходят издалека, работа их самая трудная: им надобно плавать против воды, прогонять и тащить большие лодки. Они вынуждены также подвергаться большим опасностям от крымских татар, так как у этих обыкновенная привычка нападать нечаянно и врасплох; когда пловцы идут берегом и тащат суда против воды, татары приходят и берут их в полон, сжигают суда и уводят к себе русских, если те не примут никаких предосторожностей.

Между Казанью и Астраханью живут также некоторые татары, называемые нагаями; земля их простирается до Каспийского моря и реки Яика, вытекающей из Сибири. Эти татары часто не имели царей, а только князей, и разделяются на три различные вида и орды. Первая — Кассун владеет землею и ордою от реки Камы до реки Яика. Другая — Шихмамай имеет орду в области Сибирской. Третья называется Шидах; главное место ее город Сарайчик, а орда ее между реками Волгою и Яиком до Каспийского моря. Она самая главная из них: из этого племени татары еще и ныне берут себе государей, которых поставляет и дает им великий князь. Он сделался их царем покровителем с тех пор, как овладел Казанью и Астраханью, однако ж не на том уговоре, чтобы они платили ему дань, а на том, что если он пришлет к ним гонца, их начальник должен быть готов явиться к нему с известным числом вооруженных и служить ему без жалованья, впрочем, получая в свою пользу добычу и награбленное имущество, сколько добудет. Он всегда в состоянии набрать 20000 храбрых и опытных в военном деле воинов. Сосед этих нагаев другой народ, который у москвитян называется ургенцы: им управляет брат великого китайского хана, а в Китай надо ехать 10 дней.

Где оканчиваются казанские и нагайские татары, там начинаются волжские, получившие свое название от реки Волги, где они жили сперва, пока, для лучшего себе приюта, не перешли на юг: они вошли и в титул великого князя. Прежде были у них свои князья и правители. Но им много вредил, ссорил и разделял их крымский татарин, чтобы [203] они не сделались его противниками; они покинуты были литовцами, не подавшими им, по их просьбе, никакой помощи; тогда покорил их великий князь русский, по завоевании Казани и Астрахани.

Дальше за Яиком и нагайскими татарами есть еще другие татары, у которых особенные государи и правители; это тюменцы, шибанцы и казаки. А к югу, за рекою Волгой, между озером Меотийским и Эвксинским заливом до реки Кубани, впадающей в Азовское море, и рекою Моткою, текущей в Эвксинское море, находится много высоких гор, между которыми встречаются прекрасные, плодоносные страны, каковы: Черкасия, где живут черкасские, или пятигорские, татары, иначе Quinquie Montani, окруженные и огороженные утесистыми горами, точно заставленные крепкою стеной. Оттого-то они и не подвластны никакому государю, не боятся и не опасаются ничего ни от русских, ни от татар и турок, потому что земля их велика и обширна, а вход в нее от природы тесен и укреплен, так что никакому неприятелю не войти туда. У них пять князей и государей, которые правят особенными землями и народами и не платят никому дани. Князья в таком согласии между собою, что все тотчас же готовы помогать один другому и выручать его при нападении на него неприятеля. Это храбрый и отважный в боях народ: все на конях, употребляют луки и стрелы, сабли и довольно длинные пики и копья.

Русские сказывают также, что есть земля, в которую не мог войти Александр Великий, потому что дорога туда чрезвычайно тесна и трудно ходить по ней: с одной стороны море, с другой высокие горы, глубокие пропасти, леса и долины; нельзя и проехать по ней, так как она втеснена между морем и горами и идет таким образом на несколько миль. Оттого Александр Великий велел построить укрепление в этом проходе для удержания народа, живущего по другую сторону. Те из жителей, которые ближе всех к русским, исповедают во всех отношениях русскую веру, а другие, подобно туркам, веруют в Магомета.

Большая страна Крым, или Перекоп, у которой свой царь и государь, живущий в городе Крыме или Перекопе, очень сильна по народонаселению, и царь ее может выставить до 200000 ратных людей, с коими он часто делает нежданные и негаданные набеги на Россию, Польшу и Подол, страшно свирепствует огнем и мечом, грабит и уносит большую добычу, состоящую в скоте и людях.

Эти татары считаются самым отважным и храбрым военным народом изо всех других и не любят отдаваться в полон, а сражаются до последней крайности. Когда под кем-нибудь из них застрелят лошадь и ему нечем защищаться другим, он кусает зубами, дерется кулаками, дает пинки ногой, пока его не возьмут в плен и не убьют. О них мы не будем больше писать и рассказывать, также и о других татарах, подвластных туркам, Чагатаю и Китаю, а опишем только тех татар, которые в подданстве у москвитян, и скажем еще что-нибудь об их обычаях, вере, учреждениях, нравах и обрядах. [204]

Во-первых, надобно знать, что вся Татария разделяется на четыре части. Татары имеют в своем владении и подданстве почти половину Азии и занимали в этой части света места, называвшиеся в древности Скифией, и триста лет назад были приведены туда Чингом, которого на своем языке они называют Монголом.

К первой и большой части принадлежат крымские татары и все орды, подвластные уже москвитянам. Орда значит то же, что большая собравшаяся толпа народа; в ней живут несколько тысяч человек, друг подле друга, и имеют одного правителя и начальника, которому они покорны во всем.

Другую часть занимают джагатайцы, или зеленые головы: из роду их был Тамерлан, взявший в плен турецкого царя и имевший свое пребывание в большом городе Самарканде.

В третьей части живут катайнцы, примыкающие к царству Китайскому и господствующие над многими государствами.

В четвертой части находятся земли: Белгиан, Аргон, Арсарет и Ания, о которых мы не имеем никаких подробных сведений.

Теперь пойдем дальше к татарам, подвластным великому князю московскому, которые, по мнению русских, ведут свое начало от моавитян, потому что это сборный народ из многих народов и отличающийся от всех одеждою, нравами, речью, верою и устройством Они не занимаются никаким похвальным искусством, не учатся никакому разумному ремеслу, не строят ни крепостей, ни замков, ни городов, ни деревень, ни домов, в которых могли бы жить, но ездят и кочуют из места в место, где только найдут хорошие пастбища для своих лошадей и рогатого скота, грабят, крадут, хищничают и делают всякое зло, отчего и называются половцы: это значит то же, что и охотник, который и охотится то на этом, то на другом месте, потому что поле означает равнину, а ловчий значит охотник. Некоторые также того мнения, что они получили своих первых государей и начальников от Гедеона, который первый привел их на житье в Азию, в большую степь супротив России, простирающуюся к юго-востоку от этой последней страны. Без сомнения, сначала они были бичом для многих стран и областей и разоряли их, потому что это смелый и неустрашимый народ.

Но как они были народ грубый, дикий и варварский, не хотевший научиться никакому благонравию или пристойным обычаям, то их и выжили другие народы и загнали в большую пустыню и степь, не обитаемую людьми, чтобы иметь покой от них. Они до того размножились и расплодились тут, что все окрестные народы стали бояться и остерегаться их могущества, разделились на многие толпы или орды, из которых у каждой были свои царьки и правители, избиравшиеся для того, чтобы друг после друга принимать правление по наследству и царствовать над нею.

У них был такой обычай, что когда князь умирал, они либо выбирали на его место другого, по наследственному праву, либо люди между ними бились и сражались за царскую власть, и кто одолеет других, [205] низложит их и подчинит себе свой народ, того и считали они достойным царствовать и княжить над ними.

У всех у них один язык, немного отличный от турецкого, но всех хуже наречие и неприятный выговор у нагаев, которые грубее и скотоватее всех их.

Многие годы они поклонялись солнцу, месяцу, звездам и планетам, кустам, камням и другим подобным предметам, что кому полюбится; но теперь некоторые отказались от этой веры, приняли, вместо нее, турецкую, веруют в Магомета и называются Burormanni. Некоторые крестились и приняли русскую веру.

Они не имеют ни законов, ни уставов, по которым бы следовало жить им: всякий делает, что ему угодно, и наносит другому столько вреда и позора, сколько достанет у него силы.

Если кто возьмет что-нибудь у других тайком и ему скажут о том, он говорит: “Мне было нужно это, оттого я и взял; если же я причинил тебе какой-нибудь убыток, сделай и ты то же!”. Но буде тот недоволен и обвинит его перед властями, вора не присуждают ни к чему другому, кроме того, что обокраденный должен заплатить ему тою же монетою и взять у вора столько же, сколько он взял у него, после того они все же остаются добрыми приятелями. Но если выйдет у них такая ссора и брань, что кто-нибудь убьет другого, а после того убийцу поймают и схватят на самом деле, судья берет у него лошадь, платье и вооружение, дает ему, вместо того, плохую лошаденку, велит уехать и говорит: “Убирайся прочь и хлопочи, как бы тебе опять нажить что-нибудь!”.

Хотя татары по природе беспокойны и никогда не могут жить смирно и тихо, однако ж неохотно убивают друг друга, если только князья и государи их не в ссоре и не враждуют между собою. Но если кто провинится в измене своему законному государю, или затеет возмущение, пойман будет на самом деле и не сможет оправить и защитить себя, тот беспощадно подвергается смертной казни огнем, водою, железом или сажается на кол, смотря по важности и знатности дела.

Вообще все татары сложены или вылиты по одному образцу толсты, среднего роста, с широкими лицами, не терпят на голове ни одного волоса, кроме одних начальников, выпускающих за уши локон в два пальца длиною и окрашивают его, чтобы он был черный. По природе они крепки и расположены ко всякому сладострастию и неестественным желаниям, в чем походят на русских. Едят они всякую пищу собак, кошек, лошадей и разных гадов, также скот, волов и овец, птиц и зверей, кроме только свиного мяса, потому что они обрезанцы и придерживаются закона и устава Магометова. В случае нужды они могут выносить голод два или три дня: ничего не едят и даже не спят, а ездят, работают и исправляют свои дела; но, достав опять съестного, они пожирают все, что ни попадется, без остатков, точно голодные псы и неразумные животные до того, что делаются больны, лежат, стонут и валяются несколько дней, пока не сварится в желудке пища. [206]

Когда они решатся на дальний поход, в котором им нечего будет есть, и мучит их голод и жажда, они пускают лошадям кровь и пьют ее для утоления голода. Они охотно едят всякое молочное кушанье из кобыльего и коровьего молока и считают его самым лучшим и вкусным блюдом. Даже возят молоко с собой, засушенное в куски, которые крошат в воду, и оно идет им вместо пищи и питья. Сухое молоко, которое возят в походы, они приготовляют следующим образом: сначала вскипятят его и снимут жир, плавающий сверху, кладут этот жир в другой сосуд и делают из него масло, а до тех пор, пока он есть в молоке, оно не засохнет. После того ставят молоко на солнце, и таким образом оно сохнет. При отъезде каждый из них берет его несколько кусков, смотря по своей надобности, в кожаную фляжку, сделанную в виде меха, а потом наливает в нее воды, сколько для него нужно. При езде молоко трясется в фляжке и делается точно сок: тогда они и пьют его. Они возят также с собою маленький котелок для варения мяса, когда у них мирное время и есть хороший выгон для лошадей.

Летом, когда нельзя достать другой пищи, они едят коренья, зелень и травы, точно какие-нибудь бессловесные животные на полях. Они часто не кладут соли в кушанье, оттого, по словам их, и зрение у них острее, чем у других людей. Когда выйдут в поход со своим князем и попадется им что-нибудь из съестного, лошадь или другое что, они мигом убивают ее и делят на сорок человек: низшие берут и едят мясо, а главные лица и князья берут внутренности, как самое вкусное лакомство, кладут их на уголья, жарят и съедают, вместе с угольями и калом, с такою жадностью, что потом облизывают у себя пальцы и ножи, чтобы дочиста покончить свое лакомое и приятное кушанье. Голову считают самым лучшим куском и оставляют ее для гостей, как самое вкусное блюдо. Столов не употребляют, а садятся в кружок на земле, положив нога на ногу, без подушек и скатертей. Но князья и начальники стелют прекрасные ковры под себя и свои кушанья.

Если кто-нибудь спрашивает, зачем сидят они на земле, татары отвечают, что вышли из земли и опять будут в ней, а потому и должны почитать ее.

Они берут многих жен, смотря по своему достатку и богатству, потому что чем больше у кого жен, тем больше ему славы и почета между татарами; они считают лучшим удовольствием и радостью на земле жизнь в обществе многих жен.

Одежда их, мужская и женская, шьется почти одинаково; все вообще носят длинные кафтаны, кроме только женщин простого звания, которые покрывают себе голову маленьким лоскутком полотна, а самые знатные закрывают лицо и голову прекрасною белою арабскою тканью, когда выходят из своих палаток гулять или навестить подруг.

А простой народ ходит в овчинных шубах, охватывающих руки и ноги, не делает себе другого платья, если прежнее еще годно, да и не может носить ничего больше. Однако ж у них есть и полотняные штаны и рубашки. [207]

Они совсем не обрабатывают полей, не пашут, не сеют, не кортомят пашен, а живут воровством и разбоем. Что ни добудут на войне, золото ли это, серебро, деньги, платье, скот или люди, все продают туркам и другим народам и берут за то нужное для себя. Они также не ведут никакой торговли, не учатся никаким ремеслам, как водится у нас и в других местах.

Они не строят домов, городов и крепостей, а употребляют большие телеги, крытые кожей, мехом, прутьями и войлоком, и живут в своих палатках и шалашах, которые строятся из травы и фашинника и так предохранены от дождя, что хоть бы лил он целые сутки, их нисколько не мочит в таких палатках. Они ездят из места в место, где поудобнее и можно найти хорошие выгоны и воду для их лошадей, рогатого скота и овец; скот — их лучшее богатство и сокровище: им они кормятся.

Они позволяют себе думать, что с ними приключится большое несчастье, если они долго останутся и промешкают на одном месте. В сердцах и в досаде на детей своих или соседей, они желают им надолго оставаться на одном месте, подобно птице клесту, которая все корпит на одном гнезде да разнюхивает свой собственный кал. Передвигаясь с одного места на другое и наконец расположившись на стоянку, они не позволяют зажигать огонь в стане, чтобы не проведал их неприятель, до тех пор, пока не найдут место, на котором думают быть в безопасности. Они не имеют дорог для своего странствования и скитания, а направляют путь по течению солнца и месяца, а особливо по Северной звезде.

Воюют всегда верхом на бойких, легких и быстрых конях с толстыми хвостами Седла и стремена у них все деревянные, кроме только князей, которые получают их из Турции и России. Оружие — луки, стрелы и кривые сабли. Ездят на укороченной узде, в седлах сидят избоченясь. Когда обратятся в бегство, а неприятель погонится за ними, они бросают все, что только есть с ними, кроме сабель, которыми и рубят во все стороны, сколько хватит силы.

Когда дают сражение неприятелю, распределяют своих людей по отрядам, помещая в каждый отряд по три или по четыре тысячи человек после того, как первый пустит свои стрелы, едет другой и третий отряды; так и стреляют из луков поочередно, в каком порядке поставлены; когда же все выстрелят, отступают назад и потом вместе нападают на неприятеля, с большим шумом, гамом и криками: “Гола, гола, гола!” Разбитые и обращенные в бегство, они защищаются также стрельбой из луков до последней возможности; стреляют вперед и назад, так живо и ловко, что и в бегстве наносят такой же вред, как и в сражении, и никогда не отдаются в плен по доброй воле, пока еще могут обороняться. Заметив, что для них одно спасение — бегство, они скорее позволят убить себя, нежели отдадутся в плен. Они не употребляют ни пороха, ни дроби, не умеют обращаться ни с полевыми, ни с большими пушками, редко осаждают города и крепости; но если бы привелось захватить город или крепость врасплох, хитростью и обманом, [208] они уж не пропустят этого случая. Когда это удастся, они тотчас же жгут и разоряют взятый город до основания, грабят и берут все, что могут увезти. Людей, скот, серебро и золото продают окрестным и соседним с ними народам; девушек, служанок, молодых людей и детей оставляют у себя для работы и прислуги.

Людей средних лет продают они туркам, а очень дряхлых и больных, не способных к работе, которых никто не купит, отдают своим сыновьям, чтобы они стреляли в них, точно в цель, или лишали жизни как-нибудь иначе, веревкой или железом, огнем или водой, в виде упражнения. Привыкнув смолоду ко всем бесчеловечным и зверским делам, они становятся тем злее и свирепее в старости, получают совершенное сходство с отцами и сравниваются с ними.

Перед выступлением в поле, на бой с неприятелем, они сначала отыскивают в большой степи особенно удобные и безопасные места, чтобы отвезти туда и спрятать там своих жен, детей и все имущество, чтобы никакой неприятель не нашел и не захватил все это во время их отлучки. Жены и дети с пожитками остаются там до тех пор, пока не получат известия от мужей, что сталось с ними и как у них идет война. Когда мужья одержат победу, они идут к ним навстречу; когда же проигрывают сраженье и будут разбиты, они убегают еще дальше в степь, чтобы быть еще безопаснее и неприятель не мог бы отыскать их.

Итак, мы рассказали в коротких словах об областях и татарах, находящихся за рекою Сурой, которая — настоящая граница от татар и принадлежит великому князю московскому.

Теперь поговорим о важнейших озерах, реках и речках, которые вытекают и впадают в России, в Татарии и других землях, и начнем с Каспийского гафа или моря; кругом его живут разные народы и находятся особенные земли, каковы: Астрахань, Черкасия, нагаи, туркменцы, юргенцы, Персия, Мидия, Гилян и заволжские татары.

Каспийское море, имеющее в окружности 2800 миль, соленое и обширное море, похожее на озеро, лежит в шести милях ниже Астрахани, где река Волга разделяется на 72 рукава и впадает в это море. Волга течет в него из России не одна, но точно мать с детками, множество других рек, речек и ручьев впадает в него из других стран; ни одна из них не минует его, потому что оно так низко, что принимает в себя всякие воды Кругом его высокие горы, сухая почва, так что можно ехать туда и сухим путем. Отчего же в нем соленая вода, если оно озеро и в таком дальнем расстоянии от моря? По мнению русских, причиною того знаменитая гора Бузан в шести милях от моря, да и другие соляные горы, которые вокруг и возле него лежат. При попутном ветре можно переплывать его в пять дней в самом широком месте.

Длина его считается от Волги к востоку государства ургенчей, куда можно приплыть в пять дней при довольно сильном ветре. Половина моря не более четырех сажень глубины. В ней белый песок, отчего и вода на вид чиста и прозрачна. Другая половина до того глубока, что не найдешь и дна, а вода черная, точно смола или деготь. Посреди [209] моря они сливаются вместе, подобно довольно большим рекам, и образуется великая бездна; это, впрочем, случается не всегда, но только в известное время в году; течение бывает так сильно, что подошедшие к нему суда, если нет сильного, погоняющего их ветра, останавливаются там, поворачивают назад и не могут продолжать плавания, пока не подует довольно сильный ветер и не угонит их оттуда. Но так как там очень глубоко, то суда и не терпят никакого вреда, пока не угонит их ветром.

На море много островов с прекрасными городами и местечками, населенными жителями; много и необитаемых.

Ивановское озеро — одно из величайших озер в России и изобилует разною рыбой; кругом его много больших лесов и рощ. Главный лес русские называют Епифановым: он находится в восьми милях от города Тулы, в Рязанском княжестве.

Из этого озера вытекают две прекрасные реки: одна называется Шать, направляет свое течение к востоку, принимает реку Упу, протекающую при городе Туле, и потом быстро впадает в реку Оку. Другая река называется Танаис и вытекает из того же озера при деревне, называемой Донхо, от которой и река получила свое имя и называется по-русски Дон, а по-латыни Танаис, она течет в Меотийское озеро, довольно большое и широкое по причине многих впадающих в него рек и речек, так что по нему можно плавать в Кафу и еще другие города в Турции Весной и осенью, во время водополья, можно плавать рекою на больших судах и лодках в Азов, где ведется обширная торговля с иноземцами, приезжающими туда с разным товаром, потому что не платят пошлин.

Река Дон отделяет Европу от Азии, несколько миль берет направление к востоку, проходит степью между Казанью и Астраханью и течет в одном месте семь миль близко от Волги, но наконец уклоняется к северу и к югу. Вскоре потом она впадает в Меотийское озеро, от которого не больше 30 миль до главного города Крыма, или Перекопа, где имеет свое пребывание татарский царь.

От начала этой реки до Меотийского озера сухим путем не больше 80 миль; но как она течет извилисто, то водою будет несколько сот миль

Превосходная земля по обеим сторонам этой реки: на ней растут разные плодовитые деревья, во многих местах прекрасные и благовонные луга, в пять или шесть миль ширины; в летнее время растущие там травы, цветы и злаки разливают приятный ароматический запах, точно в самом лучшем саду.

На низком берегу реки растут знаменитые травы и превосходная лакрица, за которую дают большие деньги в аптеках. Там же множество пчел и меда, изобилие всякой птицы, зверя и рыбы, потому дорожный человек задаром может иметь вдоволь всего, если запасется хлебом и солью, возьмет с собой ружье, пороху и дроби для стрельбы, да еще удочку для уженья; не будь только тяжел и ленив ходить за тем, а то охотник и рыбак, не знакомый с усталостью, он много найдет себе наслаждения. [210]

Знаменитая река Волга вытекает в Ржев-Дмитриевском княжестве из глубокого озера по имени Фряново, находящегося в Волконском лесу.

Из этого озера вытекает много и других рек, и в двух милях оттуда они сливаются вместе в одном озере Волго, из которого выходит сначала ручеек, получивший название Волги, однако ж не долго остается таким, но все растет и увеличивается многими другими водами, в него текущими.

Эта река Волга протекает много больших городов, каковы: Тверь, Кашин, Холопий Город, Углич, Ярославль, Кострома, Галич, Муром и много других; потом течет в Нижний Новгород, после того поворачивает к югу, в Васильев город, где мордовские татары отделяются от крымских, течет несколько сот миль немного вниз к востоку в реку Rescinda и отделяет казанских татар от нагайских, астраханских от крымских, вскоре потом с сильным и быстрым течением идет на юг мимо города Астрахани и впадает в Каспийское море; зимой она никогда не замерзает, потому что та страна лежит так далеко к югу, под солнцем, что холодам ничего там не сделать.

Река Волга, в своем обширнейшем течении, принимает много больших и малых рек и речек, так что выше Астрахани отделяет от себя 72 реки, которые впадают все в Каспийское море. В некоторых местах между Казанью и Астраханью она так велика и широка, что на ней встречаются большие острова и островки в несколько миль длины: на них растут разные деревья, например, дубы, самшиты, осины, березы, орешины, ольхи, буки и великое число многих других.

На берегах, по обеим сторонам реки, прекрасные рощи, веселые луга и превосходные выгоны для рогатого скота и овец: там растут прекрасные душистые травы и пряные коренья, разливающие превосходный запах.

На островах и нагайской стороне Волги растут солодковый корень и другие прекрасные растения, о которых татары не имеют никакого понятия и не знают, как употреблять их.

Москвитяне сказывают также, что там растет плод, приносящий круглые семена, не совсем похожий на дыню, только немного круглее, а величиною в несколько аршин. На их языке он называется баранец, по сходству его с барашком: у него голова, глаза, уши и все члены точно у молодого барашка, а шерсть на нем очень мелкая и нежная; женщины делают из нее головные платки. Русские рассказывают, что в его ветках и стеблях есть несколько крови и немного мяса, которое походит с виду на раковое. У него есть и когти, и рога, не такие, как у барашка, но волосатые, как шерсть, и растут точно так же, как рога и когти. Корень в средине его куста будто бы требует корма и живет до тех пор только, пока кругом его есть трава. Когда она посохнет или ее совсем нет, корень тоже пропадает и гибнет без пищи. Он прекрасного сладкого вкуса, потому-то и очень ищут его волки и другие дикие звери для пищи: чудная и диковинная вещь, если она и вправду такова, [211] как сказывают русские. Но для Бога нет ничего невозможного. Он творит все по своей Божественной воле и изволению.

На той стороне, где Волга тянется к крымским татарам, встречаются длинные, мелкие кусты и орешины, дающие орехи гораздо больше тех, что растут у нас и в других местах. Там есть также и другие рощи, в четверть и в полмили, в три и четыре мили длины: все они наполнены маленькими, густыми вишенными деревцами, приносящими плоды два раза в год: вишни очень хороши, сладки и уж конечно идут в пищу; однако ж в иных местах встречается другая порода вишен гораздо кислее; они растут и спеют очень скоро, потому что эта страна лежит далеко на юге и солнце действует там сильнее, чем у нас.

Эти деревья так плодовиты, что не видать бывает и листьев, когда поспеют плоды, потому что сучья и ветки висят все в ягодах, заслоняют собою верхушки деревьев и клонятся к земле, точно ржаные колосья от дождя, когда рожь поспеет и придет пора жать ее.

Весь кустарник такой красный, будто кумач растянут по деревьям на такое расстояние, сколько можно окинуть взглядом.

На ровной поляне, в трех или четырех милях от реки, редко встречаются кусты, леса, а только возле самой Волги и других рек, речек и ручьев, в нее текущих: близ них татары обыкновенно пасут своих овец, потому что там хороша трава.

Эта река изобилует также всякой рыбой, особливо находят в ней одну породу, называемую белорыбицей: она почти походит на лещей, только вдвое больше и шире их и имеет белую чешую, блестящую, как жемчуг или серебро.

У этой рыбы такое свойство, что когда соберется ее много, она прыгает и шмыгает по воде, как стрела, на три или четыре ружейных выстрела расстояния, да еще так быстро, что никакой птице не пролететь скорее: ее видно тогда везде в реке. Рыба очень жирная и приятная в кушанье.

Там же ловится рыба с длинным острым носом и маленьким круглым ртом, такова севрюга, осетрина, лосось, стерлядь, которая очень жирна и превосходного вкуса, если только свежа и хорошо приготовлена.

В Астрахани ловится также рыба, называемая русскими сом. Она имеет круглую голову, очень толста и велика, около трех аршин длины, и так сильна и жадна, что может глотать куски мяса в два с половиною пуда. Схватив человека за ногу или за руку, она тащит его на дно и топит, потом высасывает кровь и пожирает все его мясо. Она жирна, как сало, а потому и не годится в пищу, кроме только маленького куска у хвоста. Ловят ее на свежее мясо, воткнутое на большие щучьи зубы, вытаскивают на них из воды и вываривают ворвань, потому что по причине жира в ней нечего есть.

Озеро Белое, на котором построен укрепленный город с таким же названием, имеет в длину 16 миль, а в ширину 12. Это озеро очень глубоко, а потому и нет в нем никакой особенной рыбы; да если какая и ловится там, то очень тоща и неприятного вкуса. [212]

В это озеро впадает 36 рек и речек, а вытекает из него только одна, по имени Шексна, которая течет в реку Мологу, а берет начало в Новгородском княжестве и потом впадает в Волгу при Холопьем Городке.

Река Вага течет между Белым озером и Волгою, берет начало в болоте, проходит возле города Swetzogorodt и впадает в реку Двину, направляющую свое течение в город Холмогоры и впадающую в большое море у монастыря св. Николая, куда приходят корабли из Голландии, Англии и Гамбурга, потому что там хорошая пристань.

Река Двина весною делается так велика и широка от других рек и речек, в нее впадающих, также от множества тающего льда и снега, что, подобно египетскому Нилу, орошает землю, которая становится от того очень тучна и плодородна и никогда не имеет надобности в удобрении. Оттого там всегда изобильные урожаи прекрасного хлеба, поспевающего с такою быстротою, как нигде в другом месте во всей стране.

Река Сухона вытекает в десяти милях выше города Вологды из одного ключа и идет сперва глубоким болотом у деревни Zuchana Drevvne, от которой река получила свое имя, потом делается все больше и больше от множества впадающих в нее речек и рек. Она протекает городом Вологдой и потом сворачивает на север, проходит мимо города и крепости Тотьмы к городу Устюгу, который в 100 милях от Вологды.

Туда же приходит с юга еще другая река, по имени Юг: обе они сливаются под городом и утрачивают прежние названия и называются Двиною, a “Dvvie” значит по-русски два, потому что из двух рек составилась одна река, которая, как было сказано прежде, в полном своем течении впадает в большое море у монастыря св. Николая, где иностранцы пристают со своими товарами и могут оттуда на лодках и судах плавать Двиною в реку Сухону до города Вологды и рекою Волгою в город Ярославль, оттуда же товары их привозятся сухим путем в Москву.

Река Москва вытекает в 18 милях от Москвы, невдалеке от города Твери, течет городом Москвою мимо его Кремля и в шести милях выше Москвы впадает в реку Оку.

Река Яуза берет свое начало из родников в одной четверти мили от Москвы, к востоку, и быстро течет городом в речку Москву.

Ручей Неглинная выходит с запада из болота в полумиле от Москвы, направляет свое течение городом, мимо Кремля, и в 24 милях от Володимира впадает в реку Оку.

Река Утра, прекрасная и глубокая река, берущая свое начало в нескольких милях от города Дорогобужа, в большой степи, между городом Воротыном и Калугою, и впадающая в реку Оку. Прежде была она естественною границею между Россией и Литвою.

Река Ока вытекает из большого болота в Рязанском княжестве, в 78 милях от Москвы, протекает мимо городов Рязани, Воротына, Орла, Алексина, Калуги, Серпухова, Каширы, Коломны, Касимова, Мурома, поворачивает тут к северу и при Нижнем Новгороде впадает в Волгу. [213]

Знаменитая река Днепр, по-латыни Boristhenes, берет начало в Рязанском княжестве, из большого болота или озера, при деревне Днеприщи, от которой и получила свое имя эта славная река. Сначала она очень мала, до тех пор, пока не подойдет к ней с запада другая река, по имени Днепрец, и не впадет в нее: от того Днепр делается больше, чем в начале, течет, направляясь сперва к югу, мимо города Вязьмы, потом сворачивает к востоку и проходит городами Дорогобужем, Смоленском, Оршей-Дубровной. Наконец он течет опять к югу, мимо славного города Киева, оттуда большою степью крымских татар, и на пути принимает в себя много рек и впадает в Эвксинское море.

Река Двина выходит из болота в десяти милях от реки Днепра, в Рязанском княжестве, сначала направляется к западу, принимает в себя другую реку, становится большою, и тогда из двух рек составляется одна, по имени Двина. Двадцать миль течет она к городу, известному под названием Вильда, поворачивает там к северу, протекает городами Витебском, Полоцком, Ригою и впадает при Динамюде в Балтийское море.

Река Ловать, тоже не меньше Двины, вытекает из болота невдалеке от Волконского леса, где есть река Ironow, течет 40 миль на запад, к городу Великие Луки, потом сворачивает к востоку и впадает в озеро Ильмень.

Озеро Ильмень находится в полумиле от Великого Новгорода и имеет 12 миль длины и 8 ширины; в него впадают еще две реки, Ловать и Шелонь, а вытекает одна, под названием Волхов с востока, течет в Великом Новгороде и в 32 милях от него к западу впадает в Ладожское озеро.

Ладожское озеро получило свое название от шведского короля Magno Ladulas, изобилует разною рыбою, не очень глубоко, отделяет карелов от России и имеет 100 миль длины и 60 ширины. На нем находится много прекрасных веселых островов и островков, больших и малых, на которых крестьяне летом пасут свой скот. Жителям удобно скрываться на них и находить там убежище во время войны, чтобы не быть застигнутыми неприятелем Кругом озера встречаются небольшие местечки, деревни, монастыри, церкви и часовни, каменные и деревянные.

Итак, я рассказал в коротких словах о главных водах, озерах, реках и речках, берущих начало и находящихся в России. Довольно же писать об этом, хоть там еще много других, больших и малых, рек. Но так как мне в точности неизвестны имена их, а тем менее места, где они вытекают, и направление их течения, то я не берусь что-либо сказать о них; лучше оставить и пропустить какие-нибудь предметы, нежели рассказывать и выдавать в свет неверные и неосновательные вещи. Но, описывая области и города, большая часть которых известна мне по наблюдениям личным моим и других достоверных людей, я рассказывал и излагал так, что относительно того не нужно объяснений подробнее. Теперь буду продолжать дальше и опишу, с какими [214] странами и государствами граничит Россия, и от чего получила она свое имя.

Великий князь московский, пишущий и называющий себя государем, обладателем, царем или императором над всеми вышеназванными княжествами, землями и областями, имеет следующий титул:

Мы, царь Димитрий, Василий или Михаил, обладатель и великий князь всея России, самодержец володимирский, московский, новгородский, царь казанский и астраханский, государь псковский, великий князь смоленский, тверской, югорский, пермский, вятский, болгарский и иных, государь и великий князь Нижнего Новгорода, низовской земли, черниговский, рязанский, ростовский, ярославский, белозерский, удорский, обдорский, кондийский и сибирский и к северу, могущественный государь грузинских царей и кабардинской земли, государь черкесских и угорских князей и других многих государств могущественный государь и победитель. Этот государь и великий князь граничит с шведским королем в Лапонии, Остроботнии, Карелии, Ингерманландии, Водской пятине и Ливонии; с датским королем в Норвегии, при Вардусе и Лапонии; с польским королем в Ливонии, Литве и других странах, которые вошли в состав Литвы, называются Белоруссиею и исповедают греческую и римскую веру вместе, каковы русский Лембург, Галич, Бельз, Холм, Перемышль, Волынь, Луцк, Володимирия, Кременец, Мстиславль, Витебск, Полоцк, Киев. В этих землях много укрепленных городов и замков, впрочем, большею частию деревянных; у них в старину были свои правители и князья, точно так же, как в областях и княжествах в Польше, где иногда княжил один князь, а иногда двенадцать, о чем можно читать в их летописях и хрониках, далее, граничит с крымскими или перекопскими татарами, которые обыкновенно часто нападают на русских и бедственно опустошают и разоряют их землю огнем и мечом; с князьями, живущими в Черкасии и называющимися пятигорскими, от пяти больших гор в их земле, через которые можно переправиться в восемь дней; наконец, с турками, мидянами и персами на Каспийском море.

Как в собственных летописях русских, так и в иностранных историях, встречаются разные мнения о том, откуда происходит название москвитян и русских и откуда они ведут свое начало. Но прежде всего надобно знать, что москвитяне и русские один и тот же народ, и в древности у Птолемея и Плиния назывались роксоланами. Некоторые говорят, что они называются так от герцога по имени Русса, должно быть, сына одного польского князя; таким образом русские называются по его имени. Другие отвергают это, потому что Россия древнее Польского королевства. Сами русские говорят, что Россия прежде называлась “Rosseja”, откуда произошло название земли “Россия”, а народа — “русские” Это слово на их собственном языке означает такой народ, который отличен от других народов и стран и составился из разных наций и областей, у каждой был свой, княживший над нею, князь и государь. Это можно достаточно доказать не только языком их, [215] но и их собственными князьями и государями, правившими ими, потому что каждый имел особенное княжество, княжил отдельно и очень отличался от прочих языком, однако ж только так, что слова в одном княжестве произносились иначе, чем в другом, но жители понимали друг друга. Это всего согласнее с правдой, по их собственному толкованию.

Никакого основания не имеют слова тех, кои утверждают, что русские называются москвитянами от города Москвы, потому что название москвитян древнее построения и основания города Москвы, и москвитянами назывались первые обитатели берегов реки Москвы. После того от них получили название город и крепость, построенные на этой реке. Когда же великий князь перенес свое местопребывание из Володимирии в Москву и привел под свою власть всех князей и все эти народы, тогда они и стали называться москвитяне.

Находя, что народы, жившие в старину на реке Москве, были не так многочисленны и значительны, чтобы могли вести войну со своими соседними князьями и королями, а тем менее покорять земли, прежде нежели великий князь перенес туда свое местопребывание из Володимирии, я считаю вполне справедливым, что москвитяне получили свое название частью от речки Москвы, частью же от Мосоха, сына Иафетова, который жил сначала в Азиатской Скифии, на Эвксинском море, у ключа Термодона. Гнусный и жестокий нравами и привычками, также и своими грубыми и отвратительными делами, он прогнан был оттуда лидийским царем в другие места к северу и во время своего бегства и изгнания поселился между реками Танаисом, Борисфеном, Волгою и Москвою, где еще и ныне живут его потомки и имеет свое пребывание теперешний великий князь: потомки стали сильны и велики, так что не только боятся их соседние страны, но и чужеземные народы. Это согласно с названием и делами москвитян. Потому что Мосох или москвитянин означает, не больше не меньше, как человека, который ведет страшную жизнь, напрягает, протягивает свой лук и хочет стрелять; то же делают и москвитяне: они еще смолоду учатся стрелять из луков и арбалет и обходиться с ними, упражняются во всяких гнусных и ужасных делах и поступках, о чем ясно выражается пророк Давид, говоря: “Hei mihi, quod exulo in Meseck” (Горе мне, что я пребываю у Мосоха.). Если тут разумеются не русские и не москвитяне, то я уж и не знаю, какие еще народы. Потому что они и прежде употребляли и теперь еще употребляют луки, лучки, арбалеты и стрелы, как на войне, так и в то время, когда стреляют диких птиц и зверей, и так ловки, проворны и опытны в этом деле, что редко пускают стрелу понапрасну. Луки у них сделаны очень искусно, на разный образец, расписаны и изукрашены разными красками, так что в других землях не найдешь им подобных.

Их жестокость, гнусная жизнь, варварская и немилосердная природа достаточно известны многим, бывавшим в земле их, а особливо [216] тем, которые приведены туда пленниками из чужих краев и должны были выдержать муки и истязания плена. Потому что русские днем и ночью думают и ломают голову, какими бы новыми способами мучить людей: вешать, или варить, или же жарить их? И ни один народ, ни турок, ни татарин, не сделают ничего страшнее и ужаснее. Даже если бы был у них Берилл, подаривший тирану Фалариду медного быка для муки и истязания в нем людей, сказать по правде, они не посадили бы его в быка, а, наверное, сделали бы ему большой подарок за то, что выдумал такую муку, что люди, посаженные в вола, ревут точно быки.

В нравах, обычаях и обрядах они так отвратительны, грубы и невежественны, что не только оскверняют и пакостят себя всякими содомскими грехами, но еще и хвастают и похваляются тем, что они то-то сделали и так-то поступили. Когда придут в гости или дома устроят обед, закуску или попойку, они до того грязны и бесстыдны, что не только икают, кашляют, харкают и выводят разные ноты, но позволяют себе еще дела постыднее и грубее, которые природа велит исправлять в других местах: примутся друг за другом кое-что выпускать из себя и делают потеху из того, о чем и говорить-то невежливо для приличного слуха.

Думаю, что одно место в этой стране называется Белоруссией по той причине, что там мужчины в летнее время носят на головах белые шапки, а женщины красят и подделывают себе лица белилами, точно так же, как чагатайцы у русских называются “зеленые головы”, а катайцы — “черные головы”, от разных цветов, которые носят они на головах у себя, и называют свои шапки тюрбанами.

Этого, кажется, достаточно будет о них.