НИЗАМ-АД-ДИНА ШАМИ

КНИГА ПОБЕД

ЗАФАР-НАМЭ

(В примечаниях приведены все места, где Шереф-ад-дин Езди и Абд-ар-раззак Самарканди дополняют или изменяют изложение Низам-ад-дина (в дальнейшем — Н.). Шереф-ад-дин (в дальнейшем — Ш.) использован по калькуттскому изданию (The Zafarnamah by Mavlana Scharfuddin 'Abi of Yazd, Calcutta, 1887), Абд-ар-раззак (в дальнейшем — A.) — по рукописи ИВ АН С 449.)

Рассказ о втором возвращении царя Туглук-Тимура в свою столицу и об оставлении им Ильяс-ходжи-оглана царем в Мавераннахре

Когда царь (Словом «падишах» — «царь» иранские и среднеазиатские историки передают титул «хан». Подобно русским летописям XIII — XV вв., они «царями» именуют исключительно ханов из рода Чингиз-хана, хотя бы только номинальных; все другие властители, как бы ни была велика их фактическая власть, обычно именуются эмирами или сыновьями эмира (эмир-задэ = мирза).) Туглук-Тимур (Туглук-Тимур — хан Восточного Туркестана, из потомков Чагатая, сына Чингиз-хана. В 1360 — 1361 гг. ненадолго завоевал Мавераннахр, умер в 764 (= 1362/63) г.) завоевал область Мавераннахр, он |19| гневом и лаской заключил окрестных эмиров и нойонов в узы повиновения [512] и послушания, казнил ряд лиц, вследствие испорченности которых он был охвачен беспокойством; некоторых же, достойных доверия, окружил лаской и особой заботой, а когда не осталось ни одного противника, который вызывал бы беспокойство, он назначил сына своего, Ильяс-ходжу, правителем Мавераннахра. Он назначил состоять при нем эмира Бекиджека, а сам в славе и процветании возвратился в свою столицу. Эмира Сахиб-кырана (Эмир Сахиб-кыран — «эмир — обладатель счастливого сочетания созвездий» — обычный эпитет Тимура. В дальнейшем такие эпитеты нами опущены и заменены его именем. Роль Тимура в событиях этого времени крайне преувеличена (В. В. Бартольд. Улугбек и его время, стр. 12, 15, 16).) он также приставил к царевичу и отметил его разного рода заботами и милостями.

Бекиджек после отъезда царя повел дело не так, как тот ему указал и начал (причинять) гнет и притеснение, (выказывать) вражду и бунт. Как только Тимур увидел такое его поведение, он счел за благо держаться подальше от его общества, чтобы не дать эмиру повода когда-либо пристыдить его. Поэтому он покинул их, отправился к эмиру Хусейну, (Эмир Хусейн — внук эмира Казагана, временами союзник, временами соперник Тимура, убит последним в 1370 г. В описываемое время он бежал от Туглук-Тимур-хана.) и они встретились в месте, называемом Сагаджа-кудуг. (По Ш.: Тимур долго искал Хусейна по степям и пустыням и нашел, наконец, «напротив Хивака (Хивы), у колодца Сагадж (***). Отсюда они вместе отправились к Тукелю, правителю Хивы».)

Тукель был эмиром Хивы. Когда он узнал о положении Тимура и эмира Хусейна, он решил захватить их хитростью и обманом. Они узнали об этом и с 60 нукерами направились к Паябу. (Место, где кончается течение Мургаба, ниже Мерва. Ср.: Орошение, стр. 66.) Тукель с 1000 человек последовал за ними. Они встретились и с утра завязали великую битву. С обеих сторон проявили смелость и отвагу, и с той и с другой стороны было так много убито, что Тимур и эмир Хусейн остались с 7 человеками, а Тукель остался с 50; они спешились и бежали. (Ш. и А. (л. 75б) добавляют, что у Тугайбуги барласа, эмира Сейф-ад-дина и Ильчи-бехадура (сподвижников Тимура) пали лошади и они сражались пешими.) Эмир Хусейн со своими 7 человеками бросился к бунчуку Тукеля, разломил его на две части и рассеял их (врагов), но они вновь собрались.

Тимур счел наилучшим отправить эмира Хусейна вперед, а сам защищал его с тыла, пока не достигли безопасного места. Враги, преследуя, двигались вслед за ним, но Тимур ударами меча и стрелами заставлял их отступать.

|20| В это время лошадь эмира Хусейна упала, и он остался пешим. Дильшад-ага, жена эмира Хусейна, спешилась и отдала ему свою лошадь, а Тимур оборонял (его) до тех пор, пока тот не сел верхом. Кто-то стал подходить сзади, но Тимур пустил в лицо напавшего стрелу и свалил его.

Потом они направились в пустыню. Из тех 7 человек 2 были хорасанцы, 1 — чагатай (Чагатаями назывались отуреченные монгольские племена, поселившиеся в Средней Азии (уделе Чагатая) и впоследствии составившие основную военную силу Тимура.) и 4 из Мавераннахра (По Ш. (стр. 64) из 7 спутников 3 были хорасанцы — «демоны пустыни», им приписывается похищение лошадей.) Эти четверо забрали их лошадей и бежали. Тимур и эмир Хусейн остались пешие и возложили надежду на спасение на бога.

Тимур с Улджай-туркан-ага, которая была его любимой женой и сестрой эмира Хусейна, вышли из пустыни и добрались до канала Фай (***).(По Ш. (стр. 65): «Тимур с женой и одним нукером вышел из пустыни и пришел к Джуфи ***. м. б. надо читать, как у Н.: Джу-и-Фай, «канал Фай»), юрту группы туркмен. Воины (ахл-и-хашам) подняли крик, собрались и преградили ему дорогу».) [513]

Туркмены преградили им дорогу. (Тимур) спрятал Улджай-туркан-ага в яму, (Ш. добавляет: «в которую ссыпают зерно».) чтобы враги не могли ее заметить, обнажил меч и двинулся на бой с туркменами. Неожиданно некто, по имени Хаджи-Мухаммед, который был его старинным другом, узнал его в этот момент и не дал туркменам вступить с ним в бой. Он подвел к нему лошадь и усадил его верхом. В эту ночь туркмены опять захватили его лошадь. (Ш. (стр. 66) опускает эту подробность. По его словам, Хаджи Мухаммед вместе с туркменами устроил пир в честь Тимура, и последний дал им подарки в благодарность за услуги.) Когда настало утро, а Тимур знал скаредность их нрава, он подарил им рубин и два тумга (Значение этого слова не установлено. По Ш.: «кусок рубина высокой цены и два тумга, тканые блестящим жемчугом, цена которых равнялась хараджу целой страны».) и спасся из их рук. Упомянутый Хаджи-Мухаммед приготовил 3 лошади со всем снаряжением, назначил проводника, которого звали Сары-куланчи, (Ш.: «Сарык-куланчи».) отправил его в путь и велел отвести его к эмиру Хусейну.

Когда он добрался до эмира Хусейна, он отдал ему в дар бывших у него лошадей, посадил его на коня, и они прибыли в Махмуди. В этом месте не было воды, они доставали воду из колодца и простояли там 12 дней.

Когда эмир Хусейн и Тимур оказались в таком положении, об этом узнал Али-бек Джавуни-курбани. (Ш.: «Али-бек, сын Аргун-шаха Джун-гурбани». Аргун-шах, глава племенной группы джавуни-курбани, после распада государства иранских монголов (хулагидов) в середине XIV в., завладел значительной частью Хорасана и вел борьбу с сабзеварскими сербедарами (ср. А., лл. 36а — 36б). После его смерти занятой им частью Хорасана стали править его сыновья, Мухаммед-бек (повидимому, сидевший в Тусе) и Али-бек; об объеме их владений см. ниже (стр. 529) слова Хафиз-и-Абру. Происхождение племени джавуни-курбани (так у Н. и Анонима Искандера; Ш. пишет — джун-гурбани; Хафиз-и-Абру, л. 285б: джани-курбани; А. — джуни-курбани) неизвестно; В. В. Бартольд предполагал, что они туркмены (Обзор, стр. 70. — В. В. Бартольд. Очерк истории туркменского народа, стр. 42). По Анониму Искандера (л. 252б), Газан-хан (монгольский правитель Ирана, 694 — 703 = 1295 — 1304), в 696 (= 1297) г. казнивший без вины своего великого эмира Ноуруза и раскаявшийся в этом, дал его сыну по три человека с каждой сотни и послал в Келат-кух («гору Келат») в Хорасане. «Племя джавуни-курбани — их потомки». Другими источниками этот рассказ пока не подтверждается.) Он отрядил 60 вооруженных людей, которые напали на них, связав их, отвели в область Махан (Селение Махан (у более старых авторов Махуван), находившееся на месте современного г. Мерва, стало главным центром нижней части бассейна Мургаба после разрушения монголами Старого Мерва.)) и заключили в месте ужасном и обители нерадостной. (По Ш. (стр. 67): «темное помещение, к числу ужасов которого принадлежало изобилие блох».) Мухаммед-бек был старшим братом Али-бека. Он послал человека, наставляя брата, укорял его за этот недостойный поступок и настаивал, чтобы тот освободил пленников и послал им из своего личного имущества подарки и подношения.

Али-бек, поступив бесчестно, не передал им эти подарки. Однако он |21| освободил их (Ш. (стр. 68) добавляет: «через 62 дня».) и дал им тощую лошадь и худого верблюда. В это время старый друг Тимура, которого звали Мубарекшах Санджари, (А. (л. 76а) добавляет: «один из кедхуда Махана». Кедхудами, как известно, назывались в Мерве до недавнего времени старейшины туркменских родов, ведавшие, между прочим, распределением воды. По Ш. (стр. 126), Тимур позднее, во время борьбы с эмиром Хусейном, собирался оставить своих жен «в Махане, под охраной (племени) «санджари, так как они издавна имели с Тимуром дружбу и услуги и можно было полагаться на их искренность и веру».) явился [514] к нему, привел (в дар) прекрасных лошадей, извинялся и оказал хорошие услуги. Тимур подарил всех этих лошадей эмиру Хусейну, и они вместе отправились к Гярмсиру. Тимур, испросив разрешения, поехал к Бухаре, посадил на лошадь Улджай-туркан-ага, которую он спрятал в яме, и они вступили в свою область и в свой иль. (Т. е. в область Кеша. Слово «иль», или «эль» — «племя, народ» употребляется в текстах монгольской эпохи как синоним термина «улу»; ср. выше, стр. 455, прим. 1.)

|65| Рассказ о начале дела Тимура с Хорезмом и его правителями

Когда Тимур освободил государство из рук чужеземцев и, как сказано, «воистину аллах приказывает вам отдавать залоги хозяевам их» (Коран IV, 61.), власть в государстве передал роду Чагатая (Речь идет о провозглашении номинальным ханом Суюргатмыша из рода Чагатая (771 — 790 = 1370 — 1388).) и восстановил их правила, прошло уже 5 лет, как эмир Хусейн Суфи (Ш. (стр. 233): «правитель Хорезма Хусейн-Суфи, сын Янгудая, из рода (уймак) кунграт». О династии Суфи, правившей в это время Хорезмом и признававшей суверенитет ханов Золотой Орды, почти ничего неизвестно (ср.: W. Barthlod. Khwarizm, El).) захватил Кят и Хиву. Тимур отправил к нему посла (Ш. (стр. 233): «Алька (? ***) — тувачи». Тувачи, или тевечи — нечто вроде адъютантов, передавали приказания, собирали воинов в поход и т. и. (В. В. Бартольд. Улугбек и его время, стр. 24).) и сообщил ему, что «эти две местности подвластны Чагатай-хану (При разделе Монгольской империи на уделы южный Хорезм с Хивой и Кятом достался потомкам Чагатая, а северный с Ургенчем (в текстах обычно просто «Хорезм») — детям Джучи; на это и ссылается Тимур. Ср. об этом: В. В. Б а р т о л ь д. Сведения об Аральском море и низовьях Аму-дарьи с древнейших времен до XVII в., стр. 67.) и все, что имеет к ним отношение, надлежит тебе проводить согласно владению государева дивана, чтобы ты был отличен (царскими) милостями и чтобы открылся путь дружбы и установилось все необходимое для согласия». Хусейн Суфи ответил: «эту страну я покорил мечом и мечом же надлежит ее отобрать». [Следуют стихи.]

Когда эти слова были доведены до высочайшего слуха (Тимура) мавляна Джелал-ад-дин Кеши (По А. (л. 1026): «Джелал-ад-дин Кеши, Исам-ад-дин Мази и другие имамы и казии так описали Хорезм, купол ислама: “В настоящее время, когда в мире чистая земля Хорезма является гордостью ислама и обителью ученых наших дней, не следует, чтобы из-за одного человека подобная страна досталась в руки и была бы попрана ногами многочисленных войск"».) после выполнения обрядов, молитв и славословий высказал просьбу: «Если выйдет высочайший приказ и меня отправят послом, может быть слова наставления пробудят их от сна опрометчивости, и они не будут посягать на кровь и имущество народа, и мусульмане останутся в безопасности и благополучии».

Оы получил разрешение отправиться в Хорезм, выполнил задачу наставления и поучения так, как полагается мужу духовному, и, стараясь загасить огонь смуты, слова свои подкрепил стихами из Корана и хадисами.

Но не благоприятствовало эмиру Хусейну Суфи счастье, он отвратил лицо свое от согласия (По А., Хусейн Суфи сказал: «Ваша страна — страна неверных (дар ал-харб), мусульманину необходимо сражаться с вами». Ср. толкование этого места у В. В. Бартольда (Улугбек и его время, стр. 27).) и задержал этого великого мужа в крепости Курган. Тимур изволил сказать на это: «Уже оправдался тот, кто предупредил», то есть каждый, кто во имя веры ислама и доброжелательства поставит в известность врага и призовет (его) на путь правоты и справедливости и будет удерживать его от зла вражды и насилия, воистину будет оправдавшимся, и, если произойдет после этого насилие, виноват будет тот, кто не слушал (слов) и отвратил лицо свое от пути справедливости. [515]

Рассказ о первом походе Тимура в Хорезм |66|

Тогда, в году мыши, (Ш. (стр. 235): «Весной 773 (= 1372) г., соответствующего году мыши».) Тимур, занявшись приведением в порядок и снаряжением войска, велел раздать победоносному войску бессчетное имущество и множество лошадей и панцырей и решил предпринять поход на Хорезм. Когда они миновали местности Таг-адаг и Се-пайе, (Ш. (стр. 236): «Когда, пройдя Бухару, победоносное знамя достигло берега Джейхуна в местности Се-пайе». Се-пайе лежало между Чарджуем и Дарган-ата (В. В. Бартольд. Сведения об Аральском море и низовьях Аму-дарьи с древнейших времен до XVII в., стр. 62 и 67).) им повстречались вражеские дозоры. Один из отрядов победоносного войска бросился на них, одержал победу и, захватив их, казнил.

Они сочли это за доброе предзнаменование, миновали то место и дошли до крепости Кят. Там был шихне Хусейна Суфи Байрам-ходжа ясаул и товарищем его в управлении был кази Муайяд. (Ш. (стр. 237): «Байрам-ясаул и Шейх-Муайяд, которые были там от имени Хусейна Суфи, один даругой, другой — казием». Ясаул — монгольское военное звание. Так называлось лицо, ведавшее расстановкой войск в бою и на парадах и вообще делами воинов (отсюда русское «есаул») (В. В. Бартольд. Улугбек и его время, стр. 104). Термин «даруга», как видно из настоящего места, однозначащ с термином «шихне», оба они обозначали военного коменданта города, имевшего и полицейские, а м. б. и финансовые функции. Ср. Ш., стр. 216.) Когда туда подошло войско, они были вынуждены накрепко запереть ворота и приготовили катапульты (аррада) и самострелы (тир-чарх). Тимур приказал воинам натаскать дров и хворосту и засыпать ими ров. Потом он приказал Куча-мелику спуститься в ров, но того обуял страх, и он не смог. Тогда он приказал Хумари-ясаулу, и тот исполнил приказ и вошел, а за ним последовали Мубашир и Тай-ходжа. Когда войска увидели это, они немедля бросились в ров и перешли через воду. Первым взошел на стену передового укрепления Шейх-Али-бехадур. Мубашир, чтобы взойти, схватил его за ногу, но не смог подняться, и оба они упали на землю. Шейх-Али-бехадур снова поднялся на стену, враг бросился на него с копьем, но он выхватил у него копье, сломал и ударил врага мечом. Воины, проложив дороги со всех сторон, входили в крепость, и войско врагов, (как) траву, косили саблями. Они перебили всех, захватили имущество и снаряжение и освободили пленников области, а на следующий день выступили в поход и направились к Хорезму. А Куча-мелика за проступок и вину того дня, когда он не вошел в ров, били палками, привязали к хвосту осла и погнали к Самарканду.

Тимур назначил Гияс-ад-дина-тархана и Юсуфшаха-ходжу, эмира тумана, (Ш. (стр. 238): «Гияс-ад-дина тархана из потомков Кышлыка, которого Чингиз-хан сделал тарханом (т. е. свободным от податей), и ходжу Юсуфа Улджайту». Эмир тумана — -военное звание, командующий десятью тысячами, «темник».) в авангард войска и послал (вперед). Они достигли канала Гурлен, начали битву с Менгли-ходжой и Келеком и всех, кого нашли, захватили и убили. Тимур оттуда разослал войска по окрестностям в быстрые набеги без обоза (илгар). Войска разошлись и каждого, кого они находили, грабили.

Хусейн Суфи забрался в крепость и хотел постараться достигнуть мира и погасить огонь этой смуты, но в это время Кейхосров (Кейхосров Хутталани, владетель Хутталя (современный Куляб), подчинился Тимуру и со своим войском находился в армии последнего. См. о нем: В. В. Бартольд. Улугбек и его время, стр. 17.) прислал гонца и, подстрекая его к борьбе, сказал: «Берегись, не доверяй, не открывай |67| дверей дружбы, а собери войска и, отворив ворота, выходи наружу, а я подойду отсюда с другой стороны, и мы отразим врага».

Эмир Хусейн Суфи понадеялся на его слова. Он вывел войска из ворот города, забил в барабаны и остановился, выстроив ряды на берегу канала [516] Кавун. (Ш. (стр. 240): «На берегу канала Кавун, который находится в 2 фарсахах от (города) Хорезма».) Победоносное войско разъехалось в набеги во все стороны; (однако), когда это известие дошло до высочайшего слуха, Тимур, не мешкая, вскочил на коня, собрал из находившегося при нем войска все, что было налицо, построил и двинулся, трубя в рог. Были приведены в боевую готовность войска правой и левой стороны; вода Кавуна разделяла врагов.

Когда они стали друг против друга, Абачи, Сары-Буга и Джаргату (Ш.: «Апачи-Кальта, Пашайи и Сакар-джаргату»; А. (л. 103а): «Джаргату. . . (неразборчиво) и Абачи».) погнали лошадей в воду и перешли на другой берег. А с той стороны на них тоже бросились отважные мужи и начали битву. Царь Суюргатмыш лично пустил стрелу и заставил повернуть обратно Бек-ходжу. Шейх Али-бехадур с 5 нукерами поскакал в воду, напал на ходжу Шейх-задэ и обратил его в бегство. Эмир Муайяд, Хитай-бехадур и Ак-Тимур — эти отважные львы все бросились в воду и благополучно переправились, но Ильчи-бехадур пошел на дно и погиб. Тимур хотел броситься в воду, но Шейх-Мухаммед, (Ш (стр. 241): «Шейх-Мухаммед Баян, сулдуз».) целуя его ноги, стал упрашивать обождать, и он послушался его слов и остался на месте. Шейх-Мухаммед бросился в воду и вместе с лошадью вышел на другой берег. (Ш. добавляет: «Затем таким же образом бросился (в воду) хан-задэ термезский Абу-л-Ма'али». Об этом лице, шейхе — владетеле Термеза, см.: В. В. Бартольд. Улугбек и его время, стр 7, 17 — 18.) (Затем) произвели нападение со всех сторон и, преследуя врагов, отогнали их к воротам.

Рассеявшиеся по окрестностям войска вновь собрались и привезли награбленное сверх меры и счета имущество и снаряжение. Прошло несколько дней, и никто не выходил из крепости. Через несколько же дней явился гонец и принес весть, что действительно Хусейн Суфи умер, и на место его воссел Юсуф Суфи. [Следуют стихи.]

Потом они обменялись послами и, завязав родственные связи и отношения, вражду сменили на дружбу. А дело в том, что Ак-Суфи, сын эмира Нангудая, был женат на дочери царя Узбека, и Ханд-задэ была его внучкой. (Ш.: «У брата его (Юсуфа Суфи), сына Янгудая, от Шакарбек, дочери хана Узбека, была дочь по имени Союн-бек, известная под именем Ханзадэ». Узбек — хан Золотой Орды (712 — 741 = 1312 — 1340). Во всех частях монгольской империи высоко ценилось родство с родом Чингиз-хана. Эмиры, захватывавшие власть, старались жениться на дочерях ханов и получить, таким образом, возможность именоваться гурганами — ханскими зятьями. Такой титул, в частности, носили сам Тимур и многие дз его детей и внуков.) Тимур посватал ее для великого мирзы Джехангира. (Мирза Джехангир — старший сын Тимура, умер в 1376 г.) Юсуф Суфи выказал свою признательность и согласие на эту связь, (этот) благословенный союз довел до конца, и война и вражда сменились родственной связью и дружбой. Тимур победоносно вернулся и прибыл в свою страну. И в тот же день Кейхосров был схвачен и приведен к царю. Нойоны и военачальники, учинив допрос (яргу) («Яргу» — суд по монгольскому обычному праву (ясе) в отличие от суда по шариату — «каза». По Ш. (стр. 243), суд происходил во время стоянки Тимура на равнине (джилке) Хаса.) по делу, которое упоминалось, что он призывал |68| эмира Хусейна Суфи к бунту и войне и по другим делам, и доказав его виновность, заковали его, отправили в Самарканд и там казнили. Тимур провел зиму в своей столице, а войскам было разрешено разойтись по домам.

Рассказ о втором походе Тимура в Хорезм

И вот Юсуф Суфи отступил от своих прежних слов, нарушил союз и договор и не был верен своему слову. Собрав войско, он разорил область [517] Кят и рассеял ее население. Когда весть об этом дошла до Тимура, он весною 75 (= 1373/74) г., (Ш. (стр. 244) говорит о сборе войск в Нахшебе (Карши) в рамазане 774 г. (= II — III 1373).) который соответствует году быка, собрал со всех сторон многочисленное войско с обильным снаряжением и направился на Хорезм. Юсуф-Суфи раскаялся в содеянном зле. Страх и ужас овладели (им), он запросил пощады, прибег к заступничеству и взялся быстро снарядить Ханд-задэ и отправить ее. Как только желаемое им было достигнуто и запах пощады достиг носа его души, он занялся приготовлением приданого Ханд-задэ и снаряжением (свадебной) поклажи. . .

Рассказ о третьем походе Тимура в Хорезм. |71|

Когда наступил науруз 778 (= 1376/77) г., (Ш. (стр. 260): «В начале весны 777 (= 1376) г., соответствующего году дракона».) который соответствует году дракона, и солнце достигло первой точки весеннего равноденствия, Тимур собрался в поход на Хорезм и разослал гонцов (с таким извещением), что если вы считаете себя покорными нам и послушными, то собирайте войска и с эмирами той страны явитесь в (нашу) благословенную ставку. В это самое время он схватил Шейх-Мухаммеда и, установив за ним вину, казнил его, а эмира Сары-Бугу, Адиль-шаха, Хитай-бехадура и Ильчи-Бугу с 30 000 человек послал против Камар-ад-дина, (Камар-ад-дин — один из эмиров «Моголистана», т. е. Восточного Туркестана, с которым воевал Тимур.) а сам счастливо сел верхом и отправился в поход на Хорезм и дошел до места, называемого Се-пайе. Тут Туркен бежал через Аму-дарью, а Пулад поспешно бросился за ним и, употребив всю ночь, догнал его в Парьябе. И трое суток они бились друг с другом. Наконец, Туркен и брат его Турмыш бежали. Пулад бросился вслед и догнал Туркена. Лошадь Туркена остановилась, он спешился, убил одной стрелой лошадь Пулада, а другой стрелой пронзил его самого. Затем они бросились друг на друга. Пулад свалил Туркена на землю и отсек ему голову, а брат его Турмыш был убит рукой Айман-сербедара. (Ш. (стр. 261 — 262) этот эпизод излагает следующим образом: «Когда знамя (Тимура) достигло местности Се-пайе на берегу р. Джейхуна, Туркен-арлат с той стороны реки направлялся со своим войском в высочайший лагерь. Так как жизнь его пришла к концу, то из-за неправильной мысли он ушел обратно и бежал в свой юрт в сторону Гурзувана. Тимур послал вслед за ним Пулада с некоторыми другими. Они скакали день и ночь и, миновав Андхуд, нагнали его на берегу Фарьябской реки. . .» (следует описание боя и убийства Туркена и Турмыша).)

Когда Адиль-шах увидел, что в стране никого нет, он взял Хитай-бехадура и Ильчи-Бугу, соединился с Сары-Бугой, и они взбунтовались. Он собрал своих соплеменников и войско и осадил крепость и укрепления Самарканда. Люди города (тяжелыми) и легкими стрелами не давали ему окружить город. Правителем крепости был Ак-Буга-бехадур. Он послал известие Тимуру. Последний, пройдя Кят, уже достиг Хаса. Когда он узнал о случившемся, то тотчас же послал вперед в авангарде мирзу Джехангира, а сам с главным войском отправился вслед. Мирза Джехангир прибыл в область Бухары, а Тимур, дойдя до Рабат-и-Мелика, сделал привал. . .

Рассказ о возобновлении вражды между Тимуром и Юсуфом Суфи |79|

В тот год, (Год этот у Н. не указан, Ш. относит возвращение Тимура из похода против Урус-хана, во время которого они оба сидели друг против друга в Отраре, к началу года змеи (776 = 1376/77).) когда два войска провели зиму в Отраре и несколько месяцев стояли одно против другого, Юсуф Суфи, избрав неподходящее время, проявив недальновидность и не подумав о последствиях, послал войско [518] в Бухару, чтобы оно совершило набег и разграбило некоторые области Тимур отправил послом Джелал-ад-дин-бехадура и сказал Юсуфу Суфии: «После того как мы заключили союз и породнились, что вызвало этот враждебный поступок?» Юсуф Суфи, не дав ответа послу, схватил его и заковал. Тимур, по милости своей и доброжелательству, послал ему письмо и указал ему, что посла нельзя ни убивать, ни заковывать в кандалы. «На обязанности посла лежит только ясное сообщение известия. Верни моего посла назад». С этим важным делом он послал гонца. Юсуф Суфи гонца также схватил и заковал и послал Туй-бугу (Ш. (стр. 291): «Туй-бугу, вора (дузд)».) с отрядом грабить окрестности Бухары. Те пошли, ограбили у туркмен верблюдов и вернулись. Пламя гнева Тимура запылало, и жила благородного пыла и ревности пришли в движение, и он счел себя обязанным отомстить за это грубое отношение.

В 781 (= 1379/80) г., (Ш.: «в шаввале 780 г., соответствовавшего началу тюркского года барана (= I — II 1379)».) который соответствовал году барана тюрок, Тимур снова снарядил войска и отправился в поход на Хорезм. Они перешли через старую реку, которую тюрки называют Иски-угуз, окружили город и распределили между войском и кошунами (отрядами), чтобы они, неся охрану с флангов, начали бы сражение. Тимур велел построить лично для себя |80| высокое здание, и его очень быстро окончили. (Ш., вместо этого: «Победоносные войска пересекли Иски-угуз и окружили город, с боем барабанов и издавая воинственные кличи; соблюдая согласно приказу осторожность, они возвели другую крепость (или стену — хисар) и укрепились со всех сторон».) Каждое утро они вели правильные военные действия. Он разослал войска в набег по окрестностям, чтобы они грабили, и они возвратились, захватив в качестве добычи лошадей и баранов, которым не было счета. В это время Юсуф Суфи прислал письмо такого содержания: «Доколе мусульмане с обеих сторон будут мучиться, доколе они будут гибнуть и по прихоти двух людей будет разрушаться мир? Необходимо, чтобы я и ты, оба вышли бы на поле брани и сразились, и тот, кому поможет счастье, победит, и мусульмане спасутся от этой беды».

Тимур выразил свою радость и сказал: «Он говорит справедливые слова, и сверх этого нельзя придумать лишнего. Я и сам всегда хотел этого, но думал, что если скажу и предложу, он не согласится. И эти слова правильны, и мы не преступим их».

Он сказал это и тотчас же одел панцырь и сел на коня. Нойоны и эмиры вышли вперед и хотели удержать его от этого, но он не обратил на них внимания и не стал слушать их слов. Тогда эмир хаджи Сейф-ад-дин-бехадур встал на колени, взял лошадь за повод и сказал: «Пока живы рабы, как можно, чтобы господин сам стал сражаться». Тимур вспылил, наговорил ему резких слов, выхватил из рук его повод и поскакал к краю рва. Там он велел крикнуть, чтобы сказали Юсуфу Суфи: «Я пришел по твоей просьбе, ты тоже выходи и мы посмотрим, кому бог даст помощь и победу». Юсуф Суфи испугался, раскаялся в (своих) словах, и никакого (от него) ответа не получилось. Люди воздали хвалу смелости Тимура, отваге и полному упованию его на бога и поняли трусость, низость и хвастливость врага.

А в это время Тимуру из Термеза привезли первые дыни и он сказал: «Хотя Юсуф Суфи беспутно высказывает враждебность, но, раз между нами родственные связи, будет нехорошо есть первые дыни без него». Он положил их на золотое блюдо и послал к Юсуфу Суфи. Юсуфу Суфи следовало взамен этого выказать уважение и почет, принести извинения и послать подарки вдвое больше, чтобы эта вражда сменилась дружбой, а он [519] приказал бросить дыни в воду, а золотое блюдо подарил привратникам. (У Ш. (стр. 296 — 297) этот эпизод рассказан следующим образом: «В это время Тимуру привезли из Термеза дыни нового урожая. Он сказал: “Юсуф Суфи сидит напротив нас. Положите часть этих новинок на золотое блюдо и пошлите ему". Эмиры доложили: “Нет необходимости в золотом блюде, мы пошлем на деревянном". Тимур не разрешил. Когда, согласно приказанию, положили их на золотое блюдо и отнесли к краю рва, сверху вала (бару) спросили: “Что на блюде?" Относивший сказал: “Дыни нового урожая, которые Тимур посылает для Юсуфа Суфи". Он оставил их на краю рва и ушел. Те отнесли их к Юсуфу Суфи. По слабоумию, тот приказал бросить их с вала в воду, а блюдо отдал привратнику».) А затем он (Ш.: «Предводитель по имени Ходжа».) распахнул ворота и с войском, готовым к бою (и состоявшим) из славных мужей, вышел наружу.

Мирза Омар-шейх с витязями, которые были при нем, двинулся в наступление, они перешли воду и сражались до ночи. Многие всадники спешились, и с обеих сторон много смелых людей было ранено и убито. Несмотря на это, они не расходились. Наконец, войско врагов ослабело и вошло обратно в крепость. Ильчи-буга и Ануширван отважно бились, и оба были ранены. Потом Ильчи-буга поправился, а Ануширвана смерть схватила за воротник и доставила в мир небытия. |81|

Было дано приказание, чтобы приготовили катапульту и камни, и камнем катапульты опрокинули павильон Юсуфа Суфи, который он воздвиг на башне. Осада тянулась 3 месяца; наконец, божие предопределение вынесло свой приговор, счастие его прикончило, с ним приключилась болезнь, и через несколько дней он умер. [Следуют стихи.]

Когда побег жизни Юсуфа Суфи был сломлен вихрем смерти и он сложил шапку страстей и желаний с головы самомнения, крепость захватили, разграбили, отобрали пленных, разрушили то место и захватили имущество и добро без меры. (Ш. (стр. 299) добавляет: «А всех знатных — ученых, мулл, знатоков корана — и ремесленников разного рода они переселили в г. Кеш. Эта славная победа была в год овцы, соответствующий году 781 (= 1379/80)». А. (л. 117б): «Осада длилась около трех месяцев. Наконец, Юсуф Суфи умер в средних числах месяца раджаба (конец X 1379). После его смерти среди жителей Хорезма начались разногласия, одни стояли на стороне Байнака Суфи, другие на стороне ходжи Лака, который был наследником (Юсуфа Суфи). Сторонники Байнака победили, и ходжа Лак выскочил (из города) через ворота Шах-задэ (царевича) и уведомил Тимура. Тимур двинулся на Хорезм и в одно мгновение покорил его. В руки победоносного войска достались сокровища, собранные за много лет потомками эмира Бангудая.^а) Падение Хорезма всюду нашло свой отголосок, даже в Ширазе у поэта Хафиза. Тимур отдал приказ переселить всех, кто может пригодиться, из Хорезма, отправить в Мавераннахр и поселить в г. Кеше».

Примечание а) у А.: Бангудая; выше Нангудая, Янгудая — отца Хусейна Суфи.)

Тимур вернулся оттуда в свое высокое местопребывание в величии и славе и провел там зиму.

Рассказ об осаде Герата Тимуром

. . .Когда с этими делами (Осадой Герата, кончившейся его сдачей в мухарраме 783 (= III — IV 1381).) было покончено, Тимур послал эмира |84| Джеханшаха в авангард и отправил в Сабзевар. Он собирался в Несу и Келат (Ш. (стр. 324): «В сторону Келата и Туса».) и помнил о случившемся между ним и Али-беком. (Перед этим (стр. 82) упоминается о том, что Али-бек обещал явиться к Тимуру во время похода на Герат и быть проводником, но не выполнил обещания.) Он выступил, не мешкая. Достигнув на пути мазара Абу-Муслима Мервези, он остановился и совершил паломничество. В это время прибыл Али-бек и удостоился чести целования ковра, и приехал на поклон также ходжа Али-Муайяд Сабзевари, (Али-Муайяд — сербедар, последний правитель сабзеварских сербедаров (776 — 783 = 1364 — 1381), подчинившийся Тимуру.) [520] который всегда твердо шел по пути искренности и преданности. Тимур обласкал обоих, оказал почет и уважение, подарил пояс и меч и надел на них царские халаты.

. . . Сев на коня, он отправился оттуда к Исфараину, (Ш. (стр. 325) добавляет: «которым владели доверенные эмира Вали».) и тотчас же, когда они прибыли, последовал высочайший приказ, чтобы войска пошли на приступ крепости. Люди были заняты устройством стоянки и лагеря и разбивкой палаток. Как только прибыл этот приказ, направились к крепости и во мгновение ока захватили ее и разрушили. Много народу было убито и еще больше погибло под копытами лошадей.

В это время Тимур послал гонца к эмиру Вали, (Эмир Вали (1353 — 1384) — правитель Мазандерана и части Хорасана после падения власти иранских монголов (хулагидов) (Лэн-Пуль Стенли. Мусульманские династии, стр. 299).) наставляя и предостерегая против вражды и обнадеживая ласками и милостями, и он подтвердил клятвенным обещанием, что если тот, не раздумывая, поспешит явиться, ему будет оказано особое внимание. Эмир Вали поцеловал письмо и, приложив его к голове, выказал свое послушание и повиновение и обещал потом обязательно явиться для целования ковра.

Тимур, благословенный и сопровождаемый счастливой звездой, сел на коня и поднялся на гору Гульджату. (Ш. (стр. 326) «Летовья (яйлак) Гульджату».) Там он пробыл некоторое время, откармливая лошадей, и, покорив Хорасан, направил правителей той области в их булюки (По Ш. (стр. 326 — 327), Тимур утвердил каждого из правителей областей Хорасана на своем месте. Эмир шейх Сабзевари (т. е. Али-Муайяд) еще до завоевания Тимуром Хорасана бежал из своего царства, прибег к помощи Тимура и несколько лет пробыл при нем. Тимур его теперь вернул в Сабзевар и назначил при нем даругой (комендантом, военным губернатором) Табан-бехадура.) и обратил свои царственные знамена в сторону Самарканда. . .

|86| Снова стало слышно, что эмир Вали и Али-бек заключили договор, привели войска к Сабзевару и осадили его. (А. (л. 123а) «В это время прибыл нукер ходжи Али-Муайяда и доложил, что эмир Али-бек и эмир Вали заключили союз и намереваются завладеть Сабзеваром, он (Али-Муайяд) надеется, что он (т. е. Тимур) не оставит его в руках врага»; Ш. (стр. 332): «что Али-бек сговорился с эмиром Вали и уговорил его привести войска к воротам Сабзевара и осадить Али-Муайяда».) Тимур был столь огорчен и удручен тоской разлуки с недавно почившей (дочерью), что не обратил на эти известия внимания. Великая госпожа Кутлуг-Туркан-ага, (Кутлуг-Туркан-ага — старшая сестра Тимура.) утешая его, давала разумные советы и сказала, что если бы эта тоска и душевная печаль могли исправить случившееся и для яда разлуки с друзьями можно было бы считать ее противоядием, то это было бы понятно и дозволено, но против этого несчастия, страшного и ужасного, нет иных средств, кроме терпения и покорности. Терзать горем благородный ум, наполнять горем и печалью сердце и отстраняться от управления делами страны и государства, |87| допуская ущерб для страны и власти и давая врагам возможность улучить удобный момент, — далеко от разумного пути. Надлежит заняться устройством государственных дел и наказать врагов со (всех) сторон.

Тимур выслушал ее слова, которые были (словами) искренного участия и доброжелательства, и согласился с ними. Еще зимой он собрал войска, прошел через Махан и достиг Келата. (По Ш. (стр. 334 — '335): «туда, к Тимуру, прибыли мирза Мираншах с войском из Серахса и мелик Гияс-ад-дин Курт, Гератский владетель, из Герата».) Али-бек, еще до прибытия высочайшего знамени, привел своих приверженцев и население области в крепость Келата. Тимур послал гонца и предложил ему прекратить вражду и призвал к единомыслию и согласию и сказал: «Неразумно отказываться от своего благополучия и насильно гнать от себя счастие. Не отвращай лицо свое от пути служения государю и из-за слов смутьянов не обрекай на гибель, [521] свои кровь, имущество и честь». Но злосчастье держало беднягу за подол, и он не обратил внимания на эти слова. [Следуют стихи.]

В это время был пущен слух, (Ш. (стр. 336) излагает этот эпизод следующим образом: «Тимур повернул от Келата и стал лагерем в Карн (? ***) который принадлежит к округу Абиверда. Войску он объявил (джар расанид), что намеревается повернуть против Вали. Обманув (таким образом врагов), он поскакал к Келату».) что Тимур собирается итти против Вали, а он, наведя на ложный след, поскакал к крепости и приказал гнать быков, баранов, лошадей и мулов, которые были вне крепостных стен. Потом он раскинул стан у ворот Келата. (Ш. добавляет: «которые известны под именем ворот Чехардех». Далее: «мирэа Мираншах расположился против ворот Дехче, а мирза Али, сын эмира Муайяда арлата, стал лагерем в проходе (гузар) Лухра (***), а эмир Хаджи-Сейф-ад-дин в Дербенд и Аргун-шах».) Когда удары судьбы со всех сторон охватили осажденное войско, Али-бек, стесненный и впавший в состояние слабости и поражения, сообщил Тимуру, что он устыдился своих дурных поступков, но не имеет смелости тотчас же явиться для целования ковра; но если Тимур с небольшим отрядом подъедет поближе, он явится для целования ног и будет просить прощения за свои прежние вины. Тимур согласился на его просьбу, назначил день и, сдержав свое обещание, с 5 человеками поехал к воротам крепости. Путь туда был узкий и шел но опасному ущелью. А они по низости души и подлости нрава задумали обман и вероломство и посадили несколько человек в засаде. И не знали они, что тот, кто нарушает клятвенное обещание, воистину стремится к своей гибели. И всевышний под своей охраной соблюл Тимура. [Следуют стихи.]

Врагам не выпало того удобного момента, и он под защитой и опекой божьей возвратился обратно. . .

Однажды ночью он отобрал отряд из отважных людей и испытанных |88| в сражении бойцов и удальцов Кухистана, Сеистана и Бадахшана и велел им проникнуть в крепость Келат в нескольких назначенных местах. И они, как было приказано, выказали твердость духа и, с барабанным боем и трубя в рога, подошли к воротам крепости. (По Ш. (стр. 339), Тимур приказал войскам с нескольких назначенных пунктов двинуться на крепость. В начале раби I 784 г. (= V — -VI 1382), в год собаки, в ночь на вторник, группа мекритов и бадахшанских воинов, отличавшихся уменьем ходить по горам, по приказу Тимура пошла к крепости и добралась до вершины горы, а другая группа, с барабанами и рогами, дошла до ворот. По А. (л. 123а), Тимур послал наверх отряд горцев из Текрита, ущелья Дарваза, Каратегина и Бадахшана.) Последовал приказ, чтобы войска со всех сторон показывали врагу свою темную массу. Тимур выбрал (некоторых) витязей войска и оставил их при себе, а другая группа храбрецов (бехадуров), подобных Ак-Тимуру, и приближенных, вроде Ику-Тимура, Мубашира, Омара и других, отправились, пошли через Лухру, напали на врагов и обратили их в бегство. Ику-Тимур, поднявшись на склон горы, направил копье против врага, который оказался перед ним, и Омар и Мубашир также отважно наступали. Враги бежали. Омар с несколькими нукерами продвинулся вперед. Враги напали на них. (Тогда) Тимур послал отважных и смелых всадников, чтобы они напали на монгол. Они опрокинули врагов, (которые) обратились в бегство. Победоносное войско взошло на гору. Враги подняли вопли и крики.

Али-бек послал гонца, выказал свое смирение и попросил: «Отзовите войска и пощадите нас, а мы завтра выйдем из крепости и придем целовать ковер. Тимур поверил их клятвам и приказал, чтобы войска отошли. В это время явился Никруз Мухаммед (По Ш. (стр. 341), Али-бек послал к Тимуру Никруза и Мухаммед-шейха-хаджи, которые принадлежали к числу главных эмиров джун-гурбани, со своей дочерью Ханд-султан, невестой мирзы Мухаммед-султана.) и, преклонив колена, много просил и ходатайствовал (за Али-бека), что и было принято. На следующий день, [522] возвратившись, он вселил в Али-бека надежду на милость его величества; тот уверился и поспешил к его величеству, признал свою вину и просил милости и прощения. Тимур обласкал его, оказал ему внимание и разрешил вернуться, чтобы приготовить вещи и выйти.

Но когда Али-бек вернулся домой, злобность схватила его за ворот, он нарушил свое слово и обещание и опять взбунтовался. Он укрепил ночью подступы к крепости, собрал войска и приготовился к враждебным действиям. Когда Тимур увидел, что дела обстоят так, он велел починить крепостные стены Кахкаха, (Современная Каахка.) поручил Хаджи-ходже значительное войско, чтобы тот сидел на месте и сторожил пути к Али-беку, а эмира Али, который был братом Тимура, и Шейх-Али бехадура назначил сторожить дороги к Келату. (Ш. (стр. 342 — 343) излагает конец осады Келата так: «Тимур через 14 дней выступил оттуда к крепости Кахкаха, которая лежит между Бавердом и Келатом. Он приказал восстановить ее. Войско за двое суток отремонтировало ее, и (Тимур) посадил там Хаджи-ходжу с группой храбрых воинов. Суюргатмыш-хана, мирзу Али и старшину храбрецов (калантар-и-бехадуран) шейха Али с их туманами (1000-ным отрядом) он, с другой стороны, назначил сторожить дороги к Келату, чтобы со всех сторон доступы к ним (жителям Келата) были заперты и эта крепость стала подобной тюрьме — никто не мог бы выйти и никто не мог пойти к ним, чтобы что-нибудь отнести». А. (л. 123б): «Тимур приказал отстроить крепость Кахкаха, находящуюся против ворот Келата. Он назначил туда комендантом Хаджи-ходжу, старшего сына (?), а мирзу Али, сына эмира Муайяда, своего племянника по сестре, оставил вместе с Шейх-Али-бехадуром в тех местах, чтобы они сторожили дороги к Келату и преградили пути сообщения восставшим».) (Сам же) он оттуда отправился к Туршизу. . .

|89| Рассказ о походе Тимура против эмира Вали.

Тимур, приведя в порядок войска, отправился против государства эмира Вали. Он прошел через Ругад, (Ш. (стр. 349): Руги (***)) дошел до Кабуд-джаме и Шасмаyа и там остановился. Когда эмир Вали узнал (об этом), он послал к Тимуру своих приближенных с различными дарами, принес свои извинения и стал просить и молить о пощаде. Он попросил, чтобы Тимур на этот раз оказал милость, освободил его от прибытия и вернулся назад, «а я, нижайший раб, вслед приду целовать ногу и до конца своей жизни буду стараться служить (ему)».

Тимур милостиво удовлетворил его просьбу, повернул обратно через Самильган и Чаримакан, прибыл в Радкан и там остановился. И в этот же день из Келата принесли известие, что Шейх-Али ночью выступил и пошел на крепость Келат. А перед этим он расспросил о дороге, которая шла по склонам гор, и, тая свой поход от мирзы, вышел ночью в горы. Он сбился с пути, и перед ним встала высокая гора. Враги перерезали им дорогу и начали страшную битву. Они осыпали друг друга стрелами, и дошло до того, что в колчанах не осталось стрел, а мечи поломались и иступились. Обе стороны выбились из сил. Наконец, вышли посредники, обе стороны |90| заключили договор, объединились и встретились. И теперь ему оказывают почет и уважение; Али-бек беседует с ним и просит простить его старые проступки и просит, чтобы тот был посредником и просил за него Тимура пером прощения зачеркнуть список его прегрешений. После этого Шейх-Али-бехадур явился к его величеству, просил за Али-бека и привел его в саване и с мечом. Тимур оказал ему уважение, которое превзошло все обычное, ласкою и благодеянием сделал его предметом зависти для его сверстников. Потом он велел (ему) покинуть свою область и сопровождать [523] победоносное войско. (Ш. (стр. 351 — 352) так заканчивает этот эпизод: «(Тимур) повернул обратно, прошел через Самельган и Чармаган и расположился на лугу Радкан. Там к высочайшей орде присоединились Шейх-Али-бехадур и люди, которые были с ним. Шейх-Али-бехадур представил Али-бека с мечом и саваном, преклонил колена и просил простить его. Тимур простил его вину и отличил милостью и наградой. Шейх-Али -бехадуру он пожаловал в суюргал Радкан, а Сабзевар передал Али-Муайяду-сербедару. Он приказал, чтобы медика Гияс-ад-дина с детьми и Али-бека с родичами (мута'ал-ликан) отвезли в Самарканд и чтобы всех джунгурбанийцев, разделив между эмирами, переселили в Мавераннахр». По прибытии в Самарканд (Ш., стр. 352 — 355),Тимур отправил Али-бека в заключение в Андуган (Андижан), где он был позднее казнен, а джунгурбанийцев в Ташкент. По А. (л. 124а), эмир Шейх-Али должен был сдаться Али-беку, и его отвели в крепость Келат.

Ш. (стр. 469) и особенно А. (лл. 145а — 147б) описывают еще восстание Хаджи-бека Джавуни-курбани, происходившее во время набега Тохтамыша, хана Золотой Орды, на Мавераннахр в 791 (= 1389) г. Этот Хаджи-бек был племянником Али-бека, и, когда Тимур уничтожил улус Джавуни-курбани, Тимур его пощадил и назначал на высокие должности. Во время набега Тохтамыша он, думая, что Тохтамыш разбил Тимура, заключил союз с Мулюком сербедаром (вероятно, тождествен с упомянутым выше Али-Муайядом) и Исой-туркменом, укрепил г. Тус и стал чеканить монеты и читать хутбу с именем Тохтамыша. Тимур послал против него своего сына Миран-шаха, который разбил Мулюка сербедара и осадил Хаджи-бека в Тусе. Хаджи-бек бежал и был убит позднее, а Тус был взят, было убито 10 000 человек, и из их голов Мираншах приказал построить башню.) Сопутствуемый счастливой звездой и благополучием, он вернулся в свою столицу и распустил войско по домам.

Рассказ о втором походе Тимура против эмира Вали |94|

После того, как эмир Вали заключил, как было уже рассказано раньше, договор и союз и не исполнил его, Тимур в 786 (= 1384) г., который соответствовал тюркскому году мыши, направился в Астрабад. Он перешел Аму-дарью около Термеза и оттуда прибыл в Балх и задержался (там) несколько |95| дней, собирая войска. . . Приведя в порядок войско, Тимур выступил оттуда и достиг Маргау (Ш. (стр. 381): реки Мургаба.). . .

Тимур со своей любимой женой, Туман-ага, отправился через Берке-таш. Они дошли до Серахса, а победоносное войско, двинувшись, прошло через Баверд и достигло Несы. Шейх-Али-бехадур, Сунджак-бехадур и эмиры войска, которые были в авангарде, как только достигли Гавкуриша, построили войско и встуиили в бой с караулом эмира Вали. Мубашир-бехадур, выступив вперед, напал на врага. Враги встретили его стрелами и сломали ему два зуба. Он все-таки бросился в битву и, несмотря на поражение, одним ударом поверг своего врага на землю. Когда Тимур узнал о его смелости и мужестве, он пожаловал ему местность Кавкуриш в вечный суюргал (суюргал-и-абади).

Отсюда они прибыли в Дурун, с боем захватили его и казнили его коменданта. Затем они прибыли в Джилаун; двинувшись оттуда, переправились через Джурджанскую реку и остановились в Кабуд-джаме и Шасмане. [Следует описание завоевания Мазандерана и бегства эмира Вали в Рей.]

Рассказ о четвертом походе Тимура к г. Хорезму |107|

Тимур направился в поход (По Ш. — в год дракона 790 (= 1388).) против Хорезма, и, когда он достиг местности Эгри-яр, он выделил из всего войска Кунче-оглана, Тимур-Кутлуг-оглана, Шейх-Али-бехадура и Шейх-Тимур-бехадура и послал их в качестве [524] авангарда к Хорезму, а Аид-ходжу назначил в караул и послал вперед. (Ш. (стр. 447): «Они переправились через канал Багдадек и послали Айд-ходжу в караул».) Айд-ходжа пошел и, захватив одного из видных людей врагов, (Ш.: пастухов (гелебан) Иль-Игмыш-оглана.) привел его к эмиру. У него узнали подробности о положении врага и, спешно уйдя |108| оттуда, достигли канала Джадрис. (Ш. (стр. 448): Чадрис.) Когда они миновали то место, ко двору явился перебежчик со стороны врагов и известил, что Иль-Игмыш-оглан обратился в бегство, а Сулейман Суфи бежал из пределов страны, и большая часть врагов договорилась между собой, что, покинув страну, бросят крепости и укрепления и уйдут куда попало. Они устроили все это так и предпочли голову — трону и жизнь — дому.

Тимур направил великого мирзу Мираншаха в авангарде и послал вперед Мухаммед-Султаншаха, Шемс-ад-дина, Учкара-бехадура, Ику-Тимура и Сунджак-бехадура. Они пошли, достигли местности Кумкент, (Ш.: «Пошли через Кумкент и Кыр» (в издании: Кыре).) убили множество врагов и захватили в качестве добычи большое количество имущества и снаряжения. Несколько дней они пробыли в Хорезме, а потом последовал высочайший приказ, чтобы они всех людей города и страны переселили и отправили в Самарканд. (Ш. добавляет: «Город Хорезм сразу разрушили и посеяли ячмень». Далее (стр. 449) Ш. добавляет: «Когда прошло три года с разрушения Хорезма, в конце 793 г. (= конец 1391), во время возвращения из похода на Дешт-и-Кипчак, он (Тимур) послал Мусака, сына Джанги-каучина, чтобы снова привели Хорезм в культурное состояние. Он (Мусака) окружил стеной и населил квартал каана, который Чингиз-хан во время распределения областей между детьми, вместе с Кятом и Хивой, включил в улус Чагатая. В это наше время (в 1425 г.) населенный Хорезм есть этот самый (квартал)».)