СТАНИСЛАВ НЕМОЕВСКИЙ

ЗАПИСКИ

Немоевский Станислав (ок. 1560—1620), краковский дворянин, коронный подстолий. Прибыл в Москву в 1606 году по поручению шведской королевы Анны для продажи драгоценностей Лжедмитрию I. Был в Москве с 18 апреля 1606 года по 2 октября 1608 года. Дневник записок впоследствии был дополнен С. Слоньским, доверенным секретарем Лжедмитрия I, и другими документами.

...На следующий день, когда царица уже шла к карете, те же послы передали ей трое саней от государя со словами: «Хотя самый путь уже погиб, но тебя, пресветлая государыня, ожидали здесь полторы недели тому [200] назад, почему его величество цесарь и приказал изготовить сани».

Сани были сделаны наподобие наших больших рыдванов с кузовом. Занавесь на санях была из недурного красного, (длиною) до земли голландского сукна. Все края, кругом и внизу, обиты серебряными бляхами, шириной в ладонь, наполовину позолоченными; на заду кузова большая серебряная звезда, а посреди нее царский герб — двуглавый орел. Внутри весь кузов обит недурными соболями, лучшими около окон. В ногах персидские ковры; сидение, подушка, валик и подножка парчовые. Покров на ноги — красный бархатный, также подшитой соболями. Спереди и сзади висели два крестика серебряных, позолоченных. Окна, чрез которые садилась царица, из прозрачного камня (слюды), из него же и четыре по сторонам меньших окна. Эти сани тянуло 15 белых скверненьких лошадей; у них красные бархатные сильно подержанные уздечки, попоны, пряжки позолоченные. Возниц было трое, в ферезях из турецкой парчи; они подшиты соболями, подолы пестрые из камки, шлыки из мармурки (чернобурки)...

...Того же 6 (мая) дня до села Вяземы мили 4, мостов 32. Это местечко, где государи проводят лучшие часы своего отдыха. Дом, по-московски, из нетесаного дерева, довольно вместительный, построен при Борисе Годунове, окружен острогом. Пред ним каменная церковь, недурная. При ней колокол, весь вызолоченный, немалый, а другой наполовину (меньше). Дело необыкновенное! У этих людей вся религия в колоколах и образах. От этого села пошли безлесные равнины и поля и уменьшились болота. В этом увеселительном месте государыня задержалась на четыре дня... [201]

...Того же (10 мая) дня, 4 мили от государевых палаток. Над рекою (Москвою) в полуторах милях от города Москвы разбиты были 24 палатки, где сама государыня стояла, включая сюда и те, которые были сделаны в виде ворот и бастионов, а также палатки в изгороди. Столовая палатка о трех верхах — вся чудной, тонкой работы. Фигуры и сцены из Ветхого и Нового Завета были тонко вышиты с надписями на латинском, персидском (арабском) и русском языках, при рассматривании этого было чем залюбоваться: и столь чудной работой и столь огромной махиной. Где стояла сама государыня, там (место) обвели заново другою изгородью, проделавши проходы; пред комнатою три прихожих, все три турецкой работы, но уже не столь тонкой, как в большой палатке, хотя и недурной. За этими несколько других палаток для женской прислуги; вокруг для приятелей из сукна и холста; даже московиты имели свои палатки — все это заняло немало места... В этих палатках мы стояли два дня...

...Того же 12 (мая) дня въезд в Москву, столичный город. Вблизи города на реке Москве были разбиты четыре палатки, и здесь государыня сошла. Бояре от имени государя передали государыне большую карету в виде высокого рыдвана. Входить в нее надо было по пяти ступеням, обитым красным бархатом, занавесь была также бархатная красная; вокруг края были окованы вызолоченным серебром. Сзади на кузове большой серебряный герб. Внутри карета была подбита парчою, подушки — из тонкой золотой ткани... Этот «корабль» тянули 12 серых с яблоками лошадей, из коих одни были такими от природы, другие подкрашены. Возниц также 12 (человек); они шли пешком, ведя коней; каждый в ином кафтане, в суконном или в каком попало. Ступеньки, по которым государыня всходила (в карету), несли пятеро мужиков впереди кареты. Сбруя на лошадях красная, бархатная, прошитая золотом, пряжки из серебра, уздечки казацкие...

При въезде в ворота Кремля сейчас же тут (находился) монастырь, в котором живет государыня-мать (Мария [202] Нагая), у ней и сошла государыня (Марина Юрьевна Мнишек). Около сорока монахинь стояло у церкви. Они ее встречали. В сопровождении двух из них, под руки с обеих сторон, прошли чрез крыльцо в сени, далее в прихожую, обитую внизу черным сукном, а затем в комнату, тоже обитую (сукном), где государева мать стояла в сторонке и государь около нее с правой руки. Эти покои государевой матери просты, из нетесаных круглых бревен по-московски сбиты, малы и низки. В этом же монастыре государыня пребывала до венчания на царство...

Тот же Борис построил каменные будки, или небольшие лавки, разделив их в порядке по группам улицами пред Кремлем. На Лобном месте, такое имя они ему дали, то есть в старой каменной стене, отделенной от Кремля; [203] это (место), однако, величиною не выделяется, хотя и удерживает первенство.

Между этими речками (водами), посереди города, замок, называемый Крым-городом (Кримгрод) (Кремль), на несколько более возвышенном месте; по пути к нему чрез Неглинную — две каменные стены: одна возле другой, вдоль от основания выведенные о двенадцати сводах, [204] тонкие, высокие, по сторонам большие окна (амбразуры); вероятно, они были выведены так высоко для кровли. Между стен деревянный мост, пропущенный в кирпичную умеренной толщины стену; он идет от Кремля, с довольно частыми башнями наподобие бастионов.

Неподалеку от нее стена вышиной в два локтя, круглая, пространством более 10 локтей, на ней вместо поручней круглая железная решетка и дверки, она бывает заперта. Это называется площадью (Лобное место). До этого места в ночь на Пасху (Вербное воскресенье) великий князь пешком, по обязанности, ведет коня под митрополитом, которого недавно объявили патриархом, и отсюда уже тот благословляет народ. И сам великий князь обыкновенно с этого места говорит к народу, когда совершится что-либо важное.

Недалеко от него другое сводное (сводчатое) здание, поменьше, но также расписанное, его называют Золотой [205] палатою; здесь обыкновенно бояре совещаются с иностранными послами; затем покои самого князя. Каковы они и как изукрашены — мы вспомним при приветствии князя.

Ни каменных домов, ни домов на улицу в нем нет — одни усадьбы, каждая огорожена; редко где из камня сводчатая постройка или белая изба, разве что у первых [206] бояр, с крошечными окнами в вышину в пол-локтя, хотя теперь, при князе Димитрии, начали было строить большие светлицы. Он им стал дозволять, так как раньше этой свободы (строить каменные дома) они не имели — только кому князь разрешал по особой милости.

13 мая. На другой день по приезде государь назначил господам, приятелям время для приветствования — перед обедом. В назначенный день мы и приехали для приветствования. Великий князь ожидал нас в большой сводной палате об одном столбе, который в середине и держал самый свод; он расписан был на русский манер — большею частью вызолочен, как и стены вокруг. Обоев никаких, окна малые и низкие, весь пол покрыт простыми коврами, турецкими, небольшими. Вокруг по сторонам вдоль стен возвышенность на пять ступеней, которые были покрыты большими персидскими коврами, где сидели около 70 бояр на лавках, а в конце на тех же ступенях стояли, напротив великого князя человек полтораста [207] дворян, все одетые в парчовые армяки, ими они пользуются из государевой казны н платят за то по три гроша — за эти несколько часов, пока продолжается церемония, а по окончании сейчас же снимают, не уезжая к себе домой, и возвращают в царскую казну; равным образом у всех и чёрно-бурые шлыки из той же казны, но красивого ничего не было.

На этой же возвышающейся площадке сделаны еще три ступеньки повыше, обитые красным сукном, на них трон, на котором сидел князь — узкий и высокий, наподобие кафедры, с которых у нас обыкновенно в академиях профессора читают лекции, окованный позолоченным серебром. Над головой висела кисть, при ней какой-то красный камень; московитяне его очень дорого оценивают, а у нас (он) в почти одной цене с чертовым пальцем ходит и также очень похож на него. У ног два больших серебряных льва, не позолоченные. Сам князь был одет в московский армяк, прошитый жемчугом; немало на нем и сапфиров. На голове со замком корона с камнями, но не очень дорогими, более всего сапфиров; жезл в руках, на пальце правой руки перстень с рубиновой дощечкой в три пальца ширины. Дело мало допустимое, чтобы камень этот был настоящий — он стоил бы огромной суммы. Над седалищем, где князь и сидел, на стене два образа Богородицы, унизанные мелким жемчугом. В стороне, недалеко от ступени, серебряный вызолоченный таз с водою. В стороне, поближе к великому князю, стоял мечник с мечом наголо, в парчовом кафтане и в подшитой соболем шубе. Впереди князя стояли четыре особы (рынды), по две с той и другой стороны, боком к государю, в белых бархатных одеждах, подшитых горностаем, длинных вплоть до лодыжки сапоги тоже белые, шлыки на головах рысьи, из передних частей; у каждого крестом две [208] толстых цепи, в каждой из них можно быть по 600 венгерских золотых или червонцев. Уныло глядя, они держали на плечах широкие секиры, набитые золотой насечкой, на коротких топорищах, оправленных в вызолоченное серебро. В общем этот трон — подобие Соломонова трона, как его описывают в Библии.

Потом мы шли подле другой церкви, от которой открытый каменный переход (ганек), довольно длинный и широкий — четыре особы могут идти около друг друга; из него — в открытую залу на высокой стене. На этой же стене построены и деревянные государевы покои, довольно мелкие и низкие, из нетесаного круглого дерева, окна малые — полтора локтя в вышину и в ширину, но с веселым видом из них на реку Москву, которая течет под замком, серединою города.

При входе в те покои из залы прежде всего — сенцы, ничем не богатые (обитые), далее — передняя, обитая голландскими занавесами с фигурами, но в которых мало шелку; лавки кругом, покрытые красным сукном; стола не было, только огромный персидский ковер на полу под коричневым бархатным балдахином с оторочкою из широкого позумента и золотой бахромою. Под балдахином два небольших образа Богородицы, вышиты мелким жемчугом. Из этой передней — покой, обитый довольно богатой турецкой парчой, сводчатый потолок, как бы высаженный мозаикой. Чудно сделанная печь в виде небольшого грота, около нее позолоченная решетка; стола также не было — одни только лавки кругом, покрытые голландскими шелковыми с золотом коврами. Посередине комнатки устроены четыре ступени квадратом, обитые красным сукном, на них небольшой трон, весь окованный золотом, (украшенный) крупными рубиновыми зернами и бирюзою густо высаженный, турецкой работы; будь камни настоящие, их пришлось бы оценить в большую сумму; [209] сидение на нем красного бархата, вышитое мелким жемчугом в виде чешуи.

Мы застали его (Лжедмитрия I) сидящим на этом троне и уже переодетым из того платья, в котором он давал аудиенцию послам и нам — в парадном облачении в более легкий кафтан в виде армячка из серого камлота. Такой кафтан они называют однорядкой. Высокий, из черно-бурой лисы, шлык, весьма красивый; ермолка (тафья), вышитая жемчугом, с крупным сапфиром впереди, под ним висела одна крупная персидская жемчужина на лбу, которая и удерживала, чтобы шлык не падал на глаза. На шее широкий, в три пальца, обруч из довольно крупных округленных жемчужин; они называют его ожерельем.

Комнаты государыни были за государевыми комнатами, кроме сеней, их было только две, а третья каморка сбоку. Построены (они) тем же способом, как и государевы, и так же низки и крошечны. Первая (комната) была обита голландскими занавесями, но с малою долею шелка, другая — красной камкой, боковая каморка — пестрым ормезином, сени не обиты ничем. Отдельный вход в эти комнаты был сзади, но можно было пройти через переходы около государевых комнат...

Дня 18-го того же (мая) месяца. Венчание на царство. Венчание на царство государыни имело место в большой Кремлевской церкви, которая сведена в пять немалых куполов, покрытых вызолоченной жестью, куда наперед патриарх и много владык и попов, с каждением и трезвоном, внесли корону и воротник (бармы) на плечи, вышитый жемчугом и сапфиром. Засим дали знать великому [210] князю место, по которому он должен был идти из своих покоев, по земле, покрытой красным голландским сукном, по нему темно-коричневая турецкая парча в два полотенца, которая, пожалуй, и не была очень богата, но тем не менее и не без цены.

В церкви у дверей — входили боковыми вратами — был построен высокий трон, на который вело около 12 ступенек, покрытый красным тонким сукном. На нем стояло три низких бархатных престола без поручней: черный по правую руку, на нем сидел патриарх, и два красных, для высоких молодых. Посредине сидел великий князь, подле него великая княгиня, и все поодаль друг от друга. Внизу с правой стороны трона поставили господ послов (польского) короля с сопровождавшими великую княгиню людьми, у колонны, где не было ни форм (высоких мест), ни лавок. От трона к алтарю в два ряда сидели на скамьях владыки, облаченные в свои ризы, каждому из них, ударяя челом, положил священник под ноги, вышитые войлочные кружки. Потом один священник поставил столик пред патриархом и, взлезши на него, обратился спиной к алтарю, а лицом к великому князю и быстро стал бормотать, раскрывши пред собою книги, это продолжалось с четверть часа. Пред этим несколько священников что-то пели по книгам, но их нельзя было понять. Когда они закончили, двое старейших владык взяли корону, которая стояла пред алтарем на позолоченной миске, затем бармы, что лежали на другой, и понесли на трон к патриарху, который, благословив и окадив корону, возложил ее на голову стоявшей великой княгини и, благословив ее самое, поцеловал в плечо. После второго бормотания того же священника двое из старейших владык принесли бармы, которые с теми же церемониями, как и корону, возложил на плечи великой княгини патриарх... Засим началась обедня по русскому обряду, к концу которой сошли с трона князь и княгиня. Великий князь стал у боковых дверей, ими мы входили, в своей форме (высоком месте в церкви), сделанной наподобие церковной кафедры, расписанной золотом, а великую княгиню с несколькими дамами провели за занавеску за алтарь... Оба стали пред патриархом, который, благословив, дал им по кусочку просфоры, чтобы ели, потом чашечку вина; наперед пила государыня, что осталось, то, взяв от нее, выпил государь, а чашечку бросил на землю, на сукно, но она не разбилась, и патриарх ее растоптал, и такими церемониями бракосочетание закончилось... При выходе из церкви [211] канцлер Афанасий два раза бросил государю через голову горсть португалов, золотых и позолоченных денег с государевым гербом...

Пред этими сидениями поставили другой стол, длиною в пять локтей, у краев которого уселись оба новобрачные, на три локтя друг от друга. Вблизи, перед столом, висели часы в медном шаре, а около него трубки для свеч. Вдоль стен, на три ступеньки ниже, поотдаль от государева стола, стояли узкие столы через всю залу, покрытые какими-то скатертями, ткаными наподобие двойной ткани. Тарелок на столе не было никаких, лежали только ковриги белого хлеба. В стороне, между государевым столом и тем, за которым мы сидели, стоял на ступеньках серебряный фонтан, не очень большой, из которого [212] выплескивалась вода вверх на два локтя, но недолго. Воды для умывания государю не подавали, тем менее нам; потом нас посадили за стол по списку. По правую руку государя стоял длинный стол, еще долее, чем наш, где сидели три дамы из наших, родственницы государыни, и пять московских княгинь. Напротив них пред столом и подле тех — знатнейшие князья и иные думные (бояре), все переодетые — одни в камлотовые, другие в суконные армяки, чтобы не загадить тех парчовых нарядов, в коих они были одеты с утра. Затем сидели и меньшие бояре, а еще далее остальная сволочь, до купцов и горожан включительно...

В то время как столь печальные дела творились в Кремле, здесь, в городе, народ бросился на наших (поляков), не приготовленных, ничего не ведавших о совершившейся измене царю; бросился на дворы, где кто стоял, не оставляя в живых никого, кто только показывался на улице, и не переставая, вместе с боярами, бить в набат. Taк как трудно знать, который двор был первым в проявлении нежданного бешенства госпожи Судьбы, когда народ раздвоился — одна половина обратилась на Кремль, где стояли придворные царя и царицы, другая в другую сторону замка, где имели свои дворы ближайшие приятели, поэтому следует соблюсти принятый обычай в описании — [213] первый штрих дать людям высшего положения. Итак, я решился начать от придворных его величества царя, которые стояли на той стороне замка. Двор Склиньского на Глинской улице был как раз перед Кремлем... Иваницкому... именем царским было приказано идти в Кремль; идя туда, он заметил измену, но, убегая, он был убит пред Земским двором, который лежит впереди Кремля над рекой... Двор Доморацкого, царского ротмистра, был по ту сторону Кремля, где стояли приятели царицы, с нами вместе жил и отец.... Сам ротмистр должен был спешно уходить на двор Кузановских, с которыми вместе и спасся в Посольском дворе... Камергеры царицы стояли на той же улице, на разных постоялых дворах... Там же за Кремлем стояли и пажи царицы... Двор посла короля (Польского) остался нетронутым, и много спаслось в нем из ограбленных... Двор воеводы Сандомирского был в Кремле, он остался целым от той бури... Двор пана старосты Саноцкого был по соседству с Посольским. На него несколько раз собирались ударить, но удерживала от намерения их готовность к обороне... Двор пана старосты Красноставского был с другой стороны Кремля на Глинской улице. Он принадлежал воеводе Федору Шереметеву, отправленному с войском против крымского царя. Здесь казны или скарба его ради имели обыкновение проживать бояре; они были здесь и в это время и были не малою помощью при отбитии мятежников... Двор пана старосты Лукомвского был также в соседстве с Посольским... Двор князя (Константина) Вишневецкого на площади пред городом был помещен напротив бастиона в старой стене и с прозвищем Волошский двор. Он был хорошо снабжен орудиями и особенно людьми... Подворья для солдат были не очень далеко от двора князя Вишневецкого... Музыка царя, привезенная паном старостою Саноцким, стояла в Кремле, при какой-то церкви. И этих его потешников не пощадили...

Дня 30-го (мая), того же месяца... В течение нескольких этих дней лежали оба трупа — государя и его воеводы — на площади перед Кремлем, только на четвертый день разрешили труп государя закопать за городом, под оградой, а Басманова позволили взять родным... Челядь убитых господ, которая или укрылась меж трупов (убитых) или так-сяк, но избежала смерти, собирали по разным, местам и привозили на один двор — двор Глинского, ободранных так, как мать их родила. Усадьба эта носит свое название от (князя Глинского) того изменника, [214] который при короле Сигизмунде I передался великому князю Василию Ивановичу и предал Смоленск с Северскою землею... к великому сраму нашего народа...

Дня 16 августа. Минули монастырь святой Троицы. 12 миль от Москвы, где замок, окруженный стеною, на немалом пространстве; в нем церковь, построенная во славу святой Троицы от прошлых царей; здесь целым, по их словам, лежит святой великий чудотворец по имени преподобный Сергий, лет 100 или больше. Он же и монастырь основал. Говорят, что этот монастырь — казна этого царства, то есть богатый деньгами «сундук». На расстоянии около 2 миль от этого монастыря мы пасли коней [215] под деревней Святковой. Ночевали на лугах под селом Дубенским, около 3 миль...

И у крестьян дворы с замками и сразу не отопрешь. Черепицы (гонты) не имеют, но дома покрывают березовой корой, а затем строгаными досками. (Селения) называют деревнями, если четыре-пять изб вместе. Так [216] всюду. Редко поселение в десяток или в несколько десятков изб, тогда его называют селом. И у крестьян пекарни строятся в вышину. Равно немало бывает поселений около тех деревень; от них получают подводы и их называют ямами.

В местечках и крестьянам не дозволено строить для себя горниц, как об этом упоминалось в другом месте...